В салуне было полно людей. Сквозь пелену дыма Кейн разглядел сцену в дальнем конце зала, тощего пианиста и аляповатый занавес.

Он подошел к бару, заказал выпивку и уперся каблуком правого сапога в латунный прут, укрепленный у основания стойки. В его сторону не смотрел никто. Им не заинтересовались даже сидевшие поодаль девицы, чьей обязанностью было развлекать клиентов.

Он стал медленно пить, размышляя о том, что узнал. Все сходилось. Даже доктор Бэйлис сделал все, что должен был сделать. Пули вошли в живот Чарли под таким углом, который соответствовал показаниям Ван Барена: когда он выстрелил, Чарли полулежал на Стелле Нэш, ухватив ее руками за шею. Когда открылась дверь, Чарли повернулся на бок и выстрелил. Врач проверил траекторию пуль: они вошли в тело спереди. Одна вышла из позвоночника, другая застряла в позвонке, пройдя через грудь…

Кейн тусклым взглядом смотрел на свой стакан. Он чувствовал себя измотанным и потерянным. Он словно гнался за тенью. Сомнений больше не было: Чарли пытался совершить изнасилование. Семья Нэш не раз обращалась к доктору Бэйлису, и тот очень хорошо знал отца и дочь.

На улице было уже темно. Весь день он провел в своем номере. Ему снова подумалось о том, что он больше ни с кем не связан, что лишился своего дома. Что он, черт возьми, делает здесь, в Форт-Уорте? Он с отвращением посмотрел вокруг. Завтра, как можно раньше, он сядет на лошадь и оставит позади и Техас, и воспоминания об Альварадо. Он найдет себе место где-нибудь… Может быть, на одной из ферм…

«Ты пьян, — сказал он себе. — Вдребезги пьян».

Вдруг он осознал, что с ним кто-то разговаривает. Он обернулся. К нему наклонился какой-то мужчина, обеими руками сжимавший стакан.

Кейн посмотрел на него. Может быть, они уже где-то встречались?

— Ты дружок этого самого Катца? — сказал мужчина, обдав Кейна сильным запахом перегара.

Кейн вспомнил, что говорил шериф. От рейнджеров в Форт-Уорте были теперь не в восторге. Какого черта он не убрался отсюда вовремя?

— Пьешь, чтобы силенок поднабраться? — продолжал мужчина, с трудом ворочая языком. — Чтоб девчонку какую-нибудь одолеть? Так посмотри, паренек — Лиззи тебя ждет!

Кейна толкнула в бок грубая баба с чересчур накрашенными веками. Несколько мужчин подошли поближе. Кейн отстранил женщину, скривившись от запаха пота и дешевых духов. Она вдруг рухнула на пол. Кейн слишком поздно понял, что упала она нарочно.

— Он ее ударил! — раздался чей-то крик. Кейна грохнули кулаком в спину. От боли у него из глаз посыпались искры. Он выхватил револьвер, но в ту же секунду оружие у него выбили, и кто-то с размаху врезал ему по губам; он выплюнул сгусток крови.

Вдруг в нем словно что-то взорвалось; его охватило бешенство. Правый сапог молниеносно рассек воздух, и два человека с воплем покатились на пол. Кейн бросился вперед, размахивая кулаками, попадая кому в челюсть, кому в живот. Со всех сторон на него сыпались удары, но он не замечал их, не чувствовал боли. Он сломал кому-то руку, ткнул пальцами в чьи-то налитые кровью глаза, с размаху ударил еще одного верзилу сапогом в пах — тот, скрючившись, упал под стол. Кейн быстро нагнулся, подобрал кольт и замахнулся рукояткой…

Внезапно грохнул выстрел. Кейн застыл. По всему его телу текли кровь и пот, легкие отчаянно требовали воздуха.

Перед ним стоял человек среднего роста со злым лицом. Из его револьвера еще струился дым, на куртке блестела звезда. Это был помощник шерифа.

— Ты арестован, — медленно произнес он, протягивая левую руку. — Револьвер. Кейн отдал ему оружие.

— Прошу за мной, мистер.

Кто-то плюнул ему вслед. Удар ноги швырнул Кейна вперед. Он натолкнулся на помощника; тот воспользовался случаем и с явным удовольствием ударил Кейна кулаком в лицо.

— Смотри под ноги, пьянь! — рявкнул он. Кейн промолчал. Он знал, что его ждет. Помощник вытолкнул его на улицу. Там начала собираться толпа.

— Еще один чертов рейнджер!

— Надень на него веревку, Джонни! На Кейна сыпались оскорбления и угрозы. Помощник усмехался и делал многозначительные жесты

— Он больше не рейнджер, — крикнул помощник. — Его выгнали, это дружок Чарли Катца!

В лоб Кейну попал плевок. Он не вытер его. Нельзя было поднимать руку: это могло ему дорого обойтись. Помощник со смехом посмотрел на него.

— Что, Кейн, не привык? Давай, шевелись!

Маленькие глаза Кейна сверкали холодным бешенством Ничего, его час настанет

Наконец они дошли до тюрьмы. Оскорбления не утихали. Помощник не спешил открывать, позволяя собравшимся сколько угодно плевать в Кейна и пинать его ногами.

Хьюитт поднял голову, когда помощник изо всех сил толкнул Кейна сапогом в зад.

— Я предупреждал тебя, Кейн, — спокойно сказал шериф. — Не надо было тебе нарываться на скандал

— Хватит ломать комедию, принимайся за дело, — ответил Кейн. — Работай. Хьюитт встал.

— Задерни шторы, Джонни

Помощник, улыбаясь, направился к окну.

Шериф навел на Кейна револьвер

— Надень-ка на него наручники, Джонни.

Джонни надел.

— Вот так, — сказал Хьюитт, поднял револьвер и ударил Кейна в лоб. Кожа лопнула, и из раны потекла кровь.

Кейн неотрывно смотрел в глаза шерифу. Шериф улыбался ему. Вдруг Хьюитт опустил револьвер и ткнул Кейна стволом в живот. Кейн не успел напрячь мышцы, и ему показалось, что живот его лопнул, он скорчился и повалился вперед, прямо на кулак, который шериф влепил ему между глаз. Кейн почувствовал, что нос его хрустнул; он ослеп от боли и крови, залившей глаза. Зато он ощущал, как на него обрушиваются новые удары Он слышал смех. Голоса доносились будто издалека…

Шериф Хьюитт отдышался, с удовлетворением разглядывая лежавшего у его ног человека.

— Сходи в конюшню за его кобылой, Джонни Забрось его на седло и вывези из города. Постарайся, чтобы никто тебя не видел Если его вещей не окажется в конюшне, сходи за ними в отель Нетрудно догадаться, где он остановился.

— О'кей, — сказал Джонни, выходя. Хьюитт сел на край стола и с довольным видом посмотрел на Кейна.

— Ну что, Кейн, теперь ты доволен?

Кейн был без сознания.

— Молчишь? Если еще раз сунешься сюда, то так легко не отделаешься, как сегодня.

В ожидании прихода Джонни Хьюитт закурил. Кейн застонал и повернулся на бок. Пол был красным от крови. Хьюитт плюнул на лежавшего.

Джонни вернулся.

— Лошадь готова. Вещи я приторочил к седлу.

— Хорошо. Тащи его отсюда.

Помощник выволок Кейна на улицу, оставляя на полу длинный красный след. Хьюитт вышел вслед за ним и снял с лежавшего поперек седла Кейна наручники.

Помощник вытащил револьвер Кейна из кобуры

— А с этим что делать?

Хьюитт ненадолго задумался. Револьвер лучше было не трогать. Похоже на воровство…

— Разряди и оставь ему, Джонни. Помощник опустошил барабан, сунул револьвер в кобуру и взял лошадь под уздцы.

— Выезжай из города потише, — сказал Хьюитт.

— О'кей.

Джонни повел лошадь за собой. Кейн лежал на седле, не приходя в сознание.

Какой-то прохожий узнал Джонни и окликнул его.

— Эй, Джонни, в чем дело?

— Да вот, нализался тут один, — небрежно ответил Джонни. — Я решил выпроводить его из города.

«Слава Богу, темно», — подумал он.

Прохожий хмыкнул и скрылся за углом. Джонни ускорил шаг. Вскоре большие дома закончились, между кустарниками виднелись только дощатые бараки. Это начался «бедный квартал» Форт-Уорта, где жили мексиканцы и метисы.

Помощник все вспоминал, как держал в руке оружие бывшего рейнджера, как красив был револьвер, как удобно лежал он на ладони. Хорошо бы его забрать. Если будет разбирательство, он всегда сможет сказать, что револьвер, видимо, упал в темноте на землю. Главное — стараться не показывать его Хьюитту…

Они уже вышли за пределы города. На севере в лунном свете виднелись каменистые холмы. Джонни протянул руку и положил ее на кобуру.

Дальше все произошло мгновенно.

Прохладный воздух привел Кейна в чувство. Поначалу он не двигался, пытаясь восстановить силы. Он думал, что Джонни вывозит его из города с тем, чтобы застрелить в безлюдном месте. И когда он почувствовал прикосновение руки помощника, то отреагировал сразу, собрав воедино всю свою энергию. Он повернулся на седле, перебросил через него правую ногу и что было сил ударил. Носок сапога угодил помощнику прямо в лицо. Кейн сполз с седла, оказался на земле и стал искать упавшего. Услышав, как тот застонал, он бросился на звук, вцепился в противника и приподнял его. Тогда он нанес ему несколько прямых ударов кулаком в лицо. Луна на мгновение осветила это лицо, разбитое в кровь и покрытое темными пятнами. Помощник распластался на земле. Кейн встал, шатаясь подошел к лошади, ухватился за седло, но забраться наверх не смог. Он постоял немного, прислонившись лбом к теплой шее животного, затем еще раз попытался сесть в седло. Лошадь нервничала и дергалась.

Наконец он оказался в седле и бессильно склонился к холке. Лошадь пошла на север, и Кейн не стал ей мешать.

На рассвете он заметил небольшой ручей, который вился среди кустов. В этом месте была густая тень от скал и двух старых ив.

Он спустился к ручью и обмыл горящее лицо. Вода в этом месте сделалась красноватой. Он с трудом вытащил свое одеяло, завернулся в него и устроил в кустах нечто вроде берлоги, как раненый зверь. Лошадь стала спокойно щипать траву и пошла вдоль ручья. Кейн лежал на спине и смотрел в небо из-под распухших тяжелых век. Шок понемногу проходил, и он незаметно заснул…

Когда он проснулся, наступал вечер. Он подошел к воде, чтобы промыть раны на голове. На животе саднил большой кровоподтек, ребра болели, каждое движение заставляло его страдать. Только сейчас он заметил, что револьвер на месте. Он зарядил его. Может быть, они и не собирались его убивать, а просто решили вышвырнуть из города…

Он осмотрел свои вещи. Все было здесь, даже его старый «Фронтиер». Он сунул его обратно в сумку и решил, что пора двигаться дальше.

Он ехал все время, пока светила луна, и перед рассветом достиг Красной Реки. Теперь он чувствовал себя лучше.

Кейн остановился купить продуктов в маленькой грязной деревушке под названием Гэйнсвилль. Лавочник посмотрел на него с удивлением.

— Вам нужен доктор, мистер, — мягко сказал он.

— А здесь он есть?

Кейн вновь ощутил острую боль в затылке, где кожа от удара лопнула не менее чем на три дюйма. Тут нужно было накладывать швы.

— Да, — сказал торговец. — Видите тот маленький коричневый домик за конюшней?

Кейн посмотрел в запыленное окно.

— Да.

— Это там.

— Спасибо.

Он заплатил и вышел. Покупки он сложил в сумки, где уже лежали небольшая сковородка, чайник и разные мелочи: соль, сахар, спички, немного муки и банка патоки.

Он повел лошадь вверх по улице. Деревня была почти пуста, лишь кое-где мальчишки играли с деревянными револьверами, крича и паля во все стороны. Кейн миновал поле их сражения.

Среди цветов и сорняков он едва разглядел ржавую покосившуюся табличку:

«Чарльз Б. Флорен, доктор медицины.»

Кейн привязал лошадь к изгороди и толкнул полуоторванную калитку. Дойдя до двери, он остановился перед огромным колоколом и надписью, предлагавшей звонить. Он что-то проворчал сквозь зубы и с силой постучал. В доме было тихо. Он постучал громче. Ответа не последовало. Выругавшись, он ухватил цепочку и яростно ударил в колокол.

— Одну минуту!

Поначалу Кейн не обратил внимания на женский голос и прищурился, стараясь что-нибудь разглядеть за окном. Его бросало то в жар, то в холод.

Вдруг голос зазвучал совсем рядом. Он увидел, что дверь открылась и что на него смотрят блестящие черные глаза.

— Доктор Флорен дома? — хрипло спросил Кейн.

— Я и есть доктор Флорен, мистер. Входите, не то вы сейчас упадете.

Удивленный Кейн попытался улыбнуться, но вдруг ему показалось, что черные глаза уплывают куда-то вдаль. Он ухватился за женщину, чтобы удержаться на ногах.

— Попробуйте идти, — сказала она спокойно. — Вот так… одна нога, потом вторая…

Кейн почувствовал раздражение.

— Что бы я делал без ваших советов! — огрызнулся он.

— Держитесь, держитесь, вы вот-вот потеряете сознание, — живо продолжала она.

— Какая разница, рано или поздно все равно потеряю!

Кейн повалился на диван в первой от входа комнате, вероятно, приемной.

Только теперь он начал обращать внимание на доктора Флорен. Черт возьми, она была совсем еще молоденькой девушкой! И к тому же очень милой. Он негромко выругался, ему было не по себе. Женщин-врачей и особенно женщин-дантистов он ненавидел, а в больших городах Среднего Запада их становилось все больше.

Он наблюдал, как она моет руки и достает какие-то пузырьки, компрессы, ножницы и коробочку с иглами.

— Вскрытие делать не нужно, мисс, — сказал Кейн. — Мне бы только голову зашить, и все…

Она посмотрела на него. Его поразил контраст между ее глубокими черными глазами и нежной светлой кожей. Девушка была высокой и хорошо сложенной, под ее белым халатом вырисовывалась пышная грудь. Кейн прикинул, что ей, должно быть, лет двадцать пять, не больше.

— Это далеко не все, что нужно сделать, — сухо ответила она.

— О'кей… Чарльз, — иронично сказал он. Она быстро взяла один из пузырьков, слегка покраснев.

— Чарльз Флорен был моим отцом, — сказала она. — Меня зовут Синди Флорен, а ваши шутки можете оставить при себе. Вы готовы? Сейчас будет больно…

Кейн не ответил. Она приблизилась к нему.

— Разденьтесь до пояса.

Кейн стукнул себя пальцем по лбу.

— Доктор, рана-то на голове!

— Делайте то, что я говорю, или садитесь на свою лошадь и езжайте в соседнюю деревню, кажется, там тоже есть врач.

Он снял рубаху, борясь с головокружением и тошнотой. В висках у него стучало. Тем не менее он чувствовал, как притягивает его эта женщина, и проклинал свои инстинкты.

Синди Флорен посмотрела на него. С того самого момента, когда она открыла дверь, он был ей противен, как были противны все эти пациенты, приходившие к ее отцу. Они стали являться сразу после того, как он приехал сюда, к Красной Реке. Все они были похожи друг на друга: жестокие, уверенные в себе, продырявленные пулями, но строившие из себя крепышей и героев, как только Синди подходила помочь отцу. Все они были из одного племени — из племени убийц. У каждого неизменно болтался на поясе револьвер, у всех были одинаковые глаза — недоверчивые и проницательные. У всех был один и тот же голос — ровный, холодный и полный презрения к жизни и к людям. Синди часто вспоминала счастливые времена: учебу на Востоке и свой первый кабинет в Филадельфии… Какая бездна отделяла ее от всего этого! Там она была Доктором, уважаемым человеком, к ней приходили респектабельные пациенты с респектабельными болезнями… И кем сделался ее отец здесь, в Гэйнсвилле? Мясником. Ветеринаром! Запоры, боли в животе, роды, ножевые и пулевые ранения — больше ничего! Теперь все это доставалось ей. Когда отец слег и умолял ее взять кабинет, она не смогла отказать. Кроме нее у отца никого не было. И вот уже два года она зашивала здесь ножевые порезы, вытаскивала пули, принимала роды, предписывала постельный режим алкоголикам, только что вышедшим из запоя…

Этот очередной пациент был из той же породы: жертва жестокой примитивной драки на ножах или бутылках. Все, наверняка, началось с выпивки. Трезвые люди на такое не способны. Любой нормальный человек должен понимать, что с собственным телом, с этим драгоценным механизмом, так обращаться нельзя…

Она окинула взглядом полубесчувственного пациента.

«Какое сильное и красивое животное!» — невольно подумалось ей. Бронзовая кожа была покрыта жуткими синяками и ссадинами.

— Откуда это? — спросила она, указывая пальцем на кровоподтек на животе.

— От револьверного ствола.

— Отклонитесь-ка назад. Да, а как вас зовут-то?

— Кейн.

— А имя?

— Морган. Морган Кейн.

— Что ж, ложитесь и постарайтесь расслабиться. Она привычными движениями ощупала его живот. Крупные мышцы содрогнулись.

— Здесь болит?

— Нет… немного.

— А здесь?

— Чуть-чуть.

— Не было ли у вас кровотечения из прямой кишки, мистер Кейн? Лежите спокойно!

— Мисс, у меня рана на го-ло-ве!

— На голове? — она грустно усмехнулась. — Мистер Кейн, у вас сильнейший жар, возможно, травма черепа или даже трещина кости, два сломанных ребра с явным внутренним кровоизлиянием… Довольны?

Она убрала волосы с его раны. Кровь в этом месте запеклась густой коркой.

— Вам будет больно, — спокойно сказала она.

— Это вы мне уже обещали, — тихо ответил он. Она содрала засохшую корку. Из раны потекли кровь и гной. Она стала промывать. Кейн едва сдержал стон.

— Пока не пройдет заражение, зашивать нельзя, — сказала она. — Сейчас я могу только промыть и наложить компресс.

Кейн не ответил. В ушах у него гудело. Белый халат кружился перед глазами. Он ухватился за подлокотник дивана. Она заметила это.

— Я уже почти закончила. Спать будете на втором этаже.

— Нет, — сказал он хрипло. — Я в отель…

— Я не собираюсь каждый день приходить в ваш отель и делать вам перевязку.

— Ну, что ж…

— Ну-ка, выпейте это.

Вкус у лекарства был отвратительный.

— Пейте до конца! Он повиновался.

Она взяла его рубаху и набросила ему на плечи. Он опустил глаза: все раны и ссадины были смазаны йодом.

— Обопритесь на меня, — сказала она. — Теперь нужно подняться по лестнице.

Плечо ее было мягким, но оказалось надежной опорой. Его правая рука оказалась совсем рядом с округлой грудью женщины. Он почувствовал сухость в горле.

Они добрались до комнаты. В углу стояла кровать с белыми простынями.

Кейн с благодарностью взглянул на Синди.

— Спасибо… доктор, — проговорил он. — Больше мне ничего не нужно.

Она всмотрелась в его лицо. Затуманенные лихорадкой небольшие серые глаза; широкие, почти азиатские скулы; тонкие, резко очерченные губы. Он был очень слаб, но в нем угадывалась железная воля.

Она вдруг испытала неловкость. Что-то в его глазах живо отразило то затаенное, глубоко спрятанное под холодной маской невозмутимого «доктора медицины.» Она почувствовала, что краснеет.

— Позовите меня, если вам что-нибудь понадобится, — сказала она грубовато и закрыла за собой дверь.