У вас есть мечта? Представляете, является к вам после трёх литров пива ваша умершая крёстная тётя Глаша, то есть, простите, фея и говорит: «Проси». Проси, Машка, чё хочешь. Ну там – придушить начальника, замуж за прынца или просто с Васькой из отдела маркетинга замутить.

Так вот, некоторые герои нашего ток-шоу путают фею с редакторами. Знаете, у каждого редактора есть свой сумасшедший герой. Который достаёт его и днём и ночью, в ванной и в постели. Пытает и требует осуществить заветное желание. Редактор и рад бы уже, чтоб хоть ночку спокойно похрапеть после «Останкино», да не может.

– А почему? – вопрошает безумный и несчастный герой со слезами на глазах.

Потому… Потому что редактор не фея, правильно. Но они не верят и продолжают нас терзать.

Мою безумную тётю звали Татьяна Дорожкина. Вообще-то она чудесная женщина. Она сделала такое, что у меня слёзы на глаза навернулись от её доброты. Она подобрала на улице нищего, привела его домой, отмыла, накормила, обогрела и выслушала. Оказалось… он сбежал из рабства.

Вася приехал с Украины на заработки к тёте, которая, ни много ни мало, зампрокурора Орехово-Борисово. Устроился строителем в подмосковный же Подольск. Вот по дороге на работу Васю и сцапали работорговцы. Угостили пивом со снотворным. Очнулся он уже связанным и без документов. Автобус вёз его и других таких же несчастных в Махачкалу. Целый год Василий Руснак был самым настоящим рабом. А вы думали, цепи и галеры в прошлом? Вокруг Махачкалы таких заводов тридцать. Их били палками, а за побег вешали. Тех, кто послабее и подешевле. Вася был элитным рабом. За первый неудачный побег его просто перевели на другой завод. Второй побег удался. Автостопом, без денег и документов, с подорванным здоровьем он добрался до Волгограда, едва снова не угодив в рабство, на этот раз его завербовали в Калмыкии на фермерское хозяйство. Кто бы вы думали? Сотрудники милиции. Наш Вася снова сбежал. По дороге он увидел передачу «Жди меня», где один из сбежавших товарищей с кирпичного завода встретился с мамой. Он твёрдо знал, что тоже вернётся к своей, на Украину. Но сил уже не было… Он сел у монастыря и стал просить милостыню. Тут его и подобрала Татьяна.

Татьяна позвонила на горячую линию, которая призвана помогать бывшим рабам (оказывается, такая есть). Трубку сняла Алёна, которая решила, что лучший способ помочь Василию – позвонить на Первый канал. И она позвонила мне.

Всё бы ничего, но Антон Воронов наконец ушёл учить олигархов общаться с дамами, и нам ещё только предстояла встреча с новым шеф-редактором, Светой. Про неё было известно мало. Только одно, практически. Говорили, что она стерва. Я предпочитаю делать выводы о людях самостоятельно.

Света сказала, что Васю надо снимать обязательно. И пусть он на программе встретится с сестрой (маму с Украины везти дорого). И документы мы ему сделать поможем (в смысле, пригласим на программу большого дядю, который поможет).

Но. Мы должны снять, как Васю в поезд сажают милиционеры (которых, после продажи в калмыцкое рабство, Вася боится как огня). А пока пусть он неделю до съёмок поживёт в Волгограде у Дорожкиной.

Конечно, Дорожкина не выдержала раньше. Она в два счёта привезла Васю без всяких справок в Москву и отправила в ребцентр к Алёне. Света взъелась на меня:

– Почему не уговорила подержать ещё немного? Теперь он нам как герой не интересен. Вся соль была в том, чтобы снять, как его наряд в Москву отправляет.

Но я всё равно нашла Васину сестру из Орехово-Зуево и дала ей номер Алёны. Она плакала.

Татьяна Дорожкина наш телеканал в лице Ирины теперь тоже перестала интересовать. Но она этого понимать не желала. Вместе с Василием она привезла в Москву бумаги, в которых избирком отказывал ей в праве стать кандидатом на выборах мэра Новоаннинского. Потому что… она отказалась предъявить избиркому паспорт. Надежда оставалась одна – на Конституционный суд. Вот с ним-то я и должна была разобраться.

Уверения, что я про этот суд знаю только лишь то, что он не так давно переехал в Питер и располагается теперь в красивом здании недалеко от «Астории», не действовали.

Татьяна продолжала звонить и требовать. Мэром Новоаннинского она хотела стать не просто так, а чтобы помочь своему знакомому, восьмидесятилетнему целителю Николаю Дмитриевичу, которого обижают родные, объявив парализованным, хотя дедушка прекрасно ходит.

Я прониклась судьбой ветерана. С Конституционным судом мне бодаться, конечно, слабо (тем более, иск абсурден), но можно же помочь деду! На ток-шоу его не привезти, конечно, но…

Так, надо звонить на НТВ, Юле. Просить, чтобы снаряжал в Волгоград командировку. Лучше всего, если Вову отправят – он местный, в два счёта разберётся. Но прежде я решила позвонить в Новоаннинский сама.

– Здравствуйте, будьте добры, Николая Дмитриевича.

– Николая Дмитриевича, – изумлённый голос. – Николай Дмитриевич умер шестнадцатого октября.

– Простите, я не знала.

Я сказала об этом Татьяне, принесла соболезнования.

– Ася, это всё не правда, веди следствие дальше.

Я узнала. Он правда умер. Но Дорожкина всё продолжала мне звонить, чтобы я повлияла на Конституционный суд, чтобы её назначили мэром Новоаннинского… Она требовала нелепых телеграмм и звонков. И постоянного внимания.

Андрюха, наш младший редактор, долго потом надо мной смеялся.

– Ась, Ась, а помоги мне стать мэром ма-аленького городка на Кубе!

В наказание ему досталась Елена Каер. В десять раз круче моей Дорожкиной. Если считать по частоте звонков. У неё тоже была благородная цель – отсудить квартиру сироты-инвалида. Только в отличие от дедушки-целителя, сирота был жив. Все суды Каер проиграла. И кассации тоже. Грустно, но в нашей жизни не такая уж редкость. Делать нечего. Но Каер надеялась на чудо. Которое сотворят редакторы программы «Участок», в которой она недавно выступала. Мы уговорили помочь ей адвоката Севу, с которым постоянно сотрудничаем. Севе хватило одного взгляда на документы, чтобы понять, что дело безнадёжное. А за безнадёжные дела он не берётся. Наш адвокат просто перестал отвечать не звонки несчастной. И Каер снова принялась названивать Андрею. Я над ним сжалилась и переадресовала Елену «своему» адвокату. Но у той после знакомства с документами оказалось «слишком много дел»… Чёрт… Что же делать?

Считается, что «Первый», «Россия» и НТВ – конкуренты. Но на самом деле в Останкино не так уж важно, где ты сегодня работаешь. Важно – с кем ты дружишь и за кого болеешь. И разве конкуренция имеет хоть какое-нибудь значение, если надо помочь своим?

– Пусть Каер позвонит по этому номеру, – протянула я Андрею бумажку. – Ей нашли правозащитника, который помог уже одному сироте.

– О! А это кто?

– Это Юля. Продюсер НТВ в декрете.

– Продюсеры НТВ не бывают в декрете, да? – понимающе улыбнулся Андрюха. Впереди замаячила свобода.

– Слушай, Каер мне не звонит, – удивлённо сказал он мне через два дня.

А ещё через неделю выяснилось, что Елена Каер при помощи замечательного правозащитника выиграла суд!

Энтэвэшники улыбались до ушей и радостно махали мне в «Максе». Андрюха гордился, почему-то, собой. Света в порыве радости обещала выбить мне премию.

После слякоти и озноба последних дней вдруг стало хорошо на душе, будто кто-то сжалился и включил в сердце обогреватель. В общем, победила дружба.

А ещё… иногда мы немножко феи.