Лежать пластом, даже не поднимая голову, оказалось самой настоящей пыткой. Единственное, что было разрешено – поворачиваться на бок. И оба бока у Алисы нещадно болели. Олег даже взял отгул, готовил, как мог, и исправно кормил ее. В основном, эти блюда состояли из яиц и картошки, но именно эта трогательная, неуклюжая забота мужа обеспечивала те самые положительные эмоции, которые были сейчас так нужны.
Почти двенадцать лет Алиса неустанно заботилась о муже и детях, и вот теперь настал их черед. Мальчики то и дело заглядывали в комнату, интересовались ее самочувствием и рассказывали свои нехитрые новости. Витек регулярно подсовывал под дверь рисунки. Вставать было нельзя и Олег, когда заходил, первым делом поднимал с пола очередной шедевр младшего сына и вручал жене. Похоже, из детей только старший Саша подозревал, что родители что-то скрывают, но пока вопросов не задавал.
– Я могу тебе чем-то еще помочь? – смущенно поинтересовался Олег, забирая грязную посуду.
– Купи мне много-много романов! – попросила жена, – буду читать!
– Будет исполнено! Что-нибудь еще?
– Да! Поцелуй меня…
* * *
Петербург понравился Лесе безумно. Она и предположить не могла, что где-то в нашей стране, совсем близко, есть такой удивительный город. И такой не похожий на Москву.
Кредо москвича – везде успеть и придти к финишу первым, обойдя все пробки, здесь как-то сразу оказывалось неактуальным. Первое, на что обратила внимание Леся – люди на улицах двигались вдвое медленнее. Поначалу ее не покидало ощущение замедленной съемки.
Леша, Ксюшин двоюродный брат, вез их с вокзала через Дворцовую площадь, и Леся замерла, прижавшись носом к стеклу. Она не могла поверить, что Эрмитаж, и Арка, и Александрийский столп – в самом деле настоящие.
– Я даже не верю, что буду жить среди такой красоты.
Людмила Ивановна довольно улыбнулась. Она была истинной, коренной петербурженкой, и зятю не удалось заманить ее в Москву даже Рублевкой.
– Нравится? Когда малышка немножко подрастет, я посижу с ней, а ты сходишь в Эрмитаж.
– Не знаю, могу ли я просить вас о таком…
– Еще как можешь! Мне вас дочка доверила.
Всю дорогу Леся не отлипала от окна, не уставая восхищаться красотой города. Маленькая Ксюша мирно спала у нее на руках.
– Интересно, а эти люди сознают, в каком удивительном городе они живут? – ошалело спросила она.
– Ленинградцы очень любят свой город и знают его историю. Но, конечно, никто не ходит в Эрмитаж или Русский музей каждый день. Также, как москвичи не часто выбираются в Третьяковскую галерею.
– Вот что значит – культурный шок, – хмыкнул Леша. – Не переживай так, скоро уже спальные районы начнутся, а они у нас точно такие же, как в любом другом городе.
Дом, в котором когда-то жила Ксюшина бабушка, и в самом деле оказался довольно скромным. Честно говоря, он мало чем отличался от того, где выросла Леся. Но здесь им с дочкой предстояло жить в отдельной, пусть и совсем крошечной, квартире. А не вздрагивать каждую минуту прислушиваясь к пьяной перебранке и не ждать, что очередной мамин алкаш вынесет дверь.
Квартира была обставлена совсем просто – с тех пор как умерла бабушка, здесь, похоже, никто ничего кардинально не менял. Широкая кровать занимала почти все пространство комнаты, чтобы хоть немного сэкономить пространство, шкаф был сделан одностворчатым, а вместо второй створки прямо под антресолями располагалась металлическая балка, куда можно было разместить одежду на вешалках. Внизу, под балкой, стояло уютное кресло. Леся сразу же представила, как будет забираться на него с ногами и смотреть телевизор, который размещался прямо напротив на тумбочке.
Здесь же, в комнате, была дверь в кухню. Впрочем, назвать так пространство площадью три с половиной квадратных метра от силы, язык не поворачивался. Стол представлял собой прибитую к стене доску, иначе бы он тут точно не уместился, а плита в углу была двухкомфорочной.
– Ты еще самого главного не видела, – сказала Людмила Ивановна, и внезапно погасила свет.
На улице успело стемнеть и Лесе сначала показалось, что они очутились в кромешной темноте, но в следующее мгновение она заметила, что откуда-то пробивается едва уловимое свечение.
Она подняла голову и не поверила своим глазам.
На потолке вовсю сияли звезды и планеты солнечной системы. И было это невероятно красиво.
– Это Ксюша придумала, когда жила здесь одна после бабушкиной смерти. На самом деле, это самые обычные светящиеся наклейки, но смотрится и впрямь как планетарий. Днем они набирают свет, а когда ложишься спать, минут пятнадцать сияют. Дочке нравилось здесь жить. Но потом предложили работу в Москве, и она решила, что это – хороший опыт.
В голосе Людмилы Ивановны послышалась грусть, и Леся подумала, что она, должно быть, очень скучает по Ксюше.
Через пару недель Лесе уже казалось, что эта квартира просто создана для них с дочкой. Она посвящала своей малышке целые дни и была невероятно счастлива. Никогда прежде она и не предполагала, что материнство может дарить подобные эмоции и это чувство безусловной, абсолютной любви. Все остальное казалось мелким и неважным. Все ее немалые потери отступали на второй план. Теперь у нее есть эта малышка. И Леся сделает все, чтобы жизнь дочери сложилась иначе.
* * *
Конечно, Алиса хотела сделать тест. Сделать и знать уже наверняка – беременна она или нет. Если да – будет повод для радости. Если нет – ну что ж, по крайней мере, она будет об этом знать. Но эта установка работала лишь теоретически. На практике ей было очень страшно, что десять дней, проведенные почти без движения, и напоминающий один сплошной синяк живот, и бесконечные таблетки по часам, и вера Олега, и ее надежды… Что все это вдруг окажется зря. Будет перечеркнуто одной безжалостной полоской на тесте.
Может, ничего не делать? Запретить себе? Подождать еще четыре дня и результатов официального анализа крови?
В конце концов, она выбрала компромиссный вариант – дошла потихоньку до ближайшей лаборатории экспресс-анализов и сдала кровь. Алисе пообещали, что результат придет после обеда на электронную почту.
Пожалуй, так лучше всего. Все-таки, аптечный тест – это какие-то сомнительные полоски, которые вообще-то бывают разной яркости. К тому же, их можно рассматривать под разными углами и при разном освещении. А анализ крови – это конкретная цифра. И если эта цифра на десятый день окажется трехзначной, можно тихонько радоваться.
* * *
Лето неумолимо подходило к концу. Из цветов все еще держались королевские бархатцы с ярко-желтыми махровыми головками размером с ладонь взрослого человека, да длинные плети каскадных петуний свисали из кашпо, подвешенных к забору. Розам, которые Ксюша с такой любовью сажала весной в этом году, увы, пришлось запретить цвести, чтобы дать разрастись кустам. Ну ничего, следующим летом будут и розы.
Куст крыжовника прогибался под тяжестью спелых ягод. Этот куст рос здесь всегда – еще до строительства дома. А потом вдруг запаршивел, покрылся светлым налетом, и Серж хотел уже его выкопать и посадить новый.
– Не трогай! Ну, пожалуйста! – взмолилась она тогда.
Муж удивленно вскинул брови.
– Зачем он тебе нужен? Он же не будет уже нормально плодоносить!
Ее глаза наполнились слезами.
– Я, может быть, тоже плодоносить не буду. Зачем я тебе нужна?
Серж растерялся, смутился, оставил куст в покое и три дня потом уверял Ксюшу, что ничего подобного не имел в виду.
На четвертый день привез медный купорос и обрызгал куст. И вот теперь крыжовник был совершенно здоров, и, должно быть, в благодарность, принес им ягод вдвое больше обычного.
Ксюша везде и во всем видела намеки на свое бесплодие. Она совсем перестала общаться со знакомыми и утверждала, что лучшая компания для нее – Серж, Шарль и Альма. За последние три месяца она ни разу не выезжала за ворота. Выяснилось, почти все необходимое можно заказать по интернету. А то, что заказать нельзя, можно попросить купить Гену.
Правда, был еще один человек, против всякой логики, допущенный в этот круг. Леся. За нее Ксюша искренне переживала и часто звонила в Петербург.
* * *
Леся была счастлива. В маленькой квартирке Ксюши она чувствовала себя в безопасности. Деньги, которые дала ей Белка, старалась тратить очень экономно. За последнее время сделала всего одну серьезную покупку – приобрела коляску для дочки. К счастью, подъезд оснащен домофоном, и местные мамочки совершенно спокойно оставляют коляски под лестницей.
Нельзя сказать, чтобы погода способствовала прогулкам. Лесе казалось, что, по сравнению с Москвой, дожди здесь случаются вдвое чаще.
Скоро она к ним привыкла. И выяснилось, что все это – и дождь, и серое низкое небо, и пронизывающий ледяной ветер, очень способствует размышлениям.
Леся и впрямь много думала. Она понимала, что впереди у нее – нелегкий путь. Чтобы обеспечить дочке достойное будущее, придется много работать. Это не пугало, наоборот, хотелось побыстрее возвратить долги. И Белке, на деньги которой они сейчас жили, и Ксюше Протвинской. Леся решила, что как только сможет, обязательно начнет платить ей за квартиру.
Вопрос в другом. Где работать и каким образом? На руках маленький ребенок, который еще очень долго будет маленьким. По крайней мере, для того, чтобы ходить в детский сад.
Прислугой с крошечным малышом ее тоже теперь не возьмут.
Надомная работа? Пока что, все объявления, которые попадались ей на глаза, больше всего напоминали лохотрон.
Пока ответа не было. Но Леся неуклонно возвращалась к этой мысли, зная, что рано или поздно найдет выход.
Была и еще одна мысль, куда более позитивная. Леся решила крестить Ксюшу. В том, кого позвать крестной, не было сомнений. Но вот согласиться ли она?
* * *
Для Ксюши Протвинской предложение стать крестной матерью прозвучало неожиданно. И в первый момент она готова была его отвергнуть, как отвергала сейчас все, что было хоть как-то связано с маленькими детьми.
Но в следующую секунду она подумала, что эта малышка и впрямь является исключением. А если она и так беспокоится о будущем этой девочки, готова помогать ее матери и не боится потенциальной ответственности за ребенка, то почему бы не стать крестной официально?
– Возможно, это наглость с моей стороны, – замялась Леся. – Но я и в самом деле никого другого не вижу в этой роли.
– Ты в этом совершенно уверена? Я ведь еще тот любитель детей! – невесело усмехнулась Ксюша.
– Да! Я хочу, чтобы ты была для моей дочки примером!
– У тебя чудовищный вкус! Но… я согласна!
Сама не зная почему, Ксюша вдруг осознала, что ей и впрямь хочется стать крестной этой малютки.
– Так когда крестины?
– Как только ты приедешь! Все зависит от тебя!
Ксюша положила трубку, отчетливо сознавая, на что согласилась. Если что-нибудь случится с Лесей, она должна будет принять ее дочь в свою семью. Но это совсем не пугало. Должно быть, она и впрямь созрела стать матерью. Пусть пока только крестной.
* * *
Часы тянулись медленно. Алиса только сейчас осознала, что в действительности шансы на пролет значительно выше, чем на удачу. Просто потому, что шестьдесят – это больше сорока. В полтора раза. Вот такая нехитрая арифметика.
Камилла Булатовна предупреждала, что для достижения беременности, возможно, придется пройти несколько протоколов. Удача со второй или с третьей попытки – обычное явления. А в некоторых случаях этих попыток требуется и семь, и десять.
К тому же, Алиса никогда не принадлежала к числу тех счастливчиков, которые вытягивают самый легкий билет на экзамене.
Так почему сейчас должно повезти?
Она решила немного себя побаловать и выпить строго запрещенного крепкого кофе. Как же она соскучилась по нему за время протокола! Пусть в ее жизни не будет беременности, зато будут маленькие радости. Свежесваренный кофе с ломтиком лайма, пирожное со свежими ягодами, бокал вина к ужину…
Она поставила пластинку битлов на ретро-проигрователи в гостиной и почувствовала себя почти счастливой.
Но руки сами собой потянулись к ноутбуку. Она вот только в последний раз проверит почту, и больше не будет.
И… Да, оно уже было там. Письмо из лаборатории.
Открывайся же. Ну….
Двести. Девяносто. Пять. Гораздо больше, чем можно было ожидать!