Мама неподвижно сидела на переднем сиденье повозки задолго до того, как мы с Френком собрали детей в церковь и вышли из дома. Папа сел за вожжи с грустной улыбкой. Его глаза встретились с глазами Френка, и это было похоже на запоздалое рукопожатие. Некая безмолвная, невысказанная вслух договоренность.
Я взобралась на сиденье возле мамы. Френк усадил Дженни мне на руки и пошел назад, к остальным детям, будто и сам был ребенком, а не собственником повозки и хозяином всего имения. Он поставил себя ниже гостей, чтобы избежать маминого язвительного языка. Немногие мужчины поступили бы так же.
Присутствие мамы присмирило во время поездки голоса даже самых маленьких пассажиров. По-моему, и птицы вокруг не осмеливались щебетать. И пока колеса повозки наматывали метры дороги, еще одна часть меня натянулась, как струна.
Жители Пратер Джанкшена стали моими друзьями. Мама будет воротить от них нос или, наоборот, заметит их сильные стороны и еще настойчивее станет толкать меня в объятия шерифа? Я поднесла палец ко рту. Мама аккуратно опустила мою руку.
— Надеюсь, ваш проповедник не слишком затягивает службу, мистер Грешем?
В ответ была тишина.
— Нет, мама, брат Лэтхэм всегда умерен, его проповеди не слишком длинны и не слишком коротки.
Я прикусила нижнюю губу, надеясь, что мой ответ не повлечет за собой комментариев.
— Такой приятный человек, этот шериф! На такого мужчину девушка может положиться. Вы согласны, мистер Грешем?
О Боже, помоги!
Я прикусила щеку изнутри, чтобы не закричать. Я ждала, что Френк что-то ответит, хоть что-нибудь!
Мама повернула голову.
— Разве вы не согласны со мной, мистер…
— Смотри мама, иволга.
— Где? — Она взвизгнула и развернулась, совсем как ребенок.
Я облегченно вздохнула, завидев впереди шпиль церкви.
* * *
В церкви я села между мамой и папой, а дети расположились между отцом и Френком. После службы я не дала маме возможности свободно пообщаться: сразу взяла ее за руку и представила доктору Ризингеру, мистеру и миссис Криншоу и семье Кулпепер. Каждый приветствовал ее не только с добротой, но обязательно высказывал свои соболезнования по поводу кончины ее сестры. Понимала ли она, что Адабель не сделала их размолвку достоянием гласности?
Затем, подхватив маму под руку, папа повел ее к повозке. Френк шел возле меня — и сердце мое колотилось.
— Я пригласил семью Лэтхэмов на обед. У нас достаточно еды на всех?
Я вздохнула.
— Наверное, да. Но было бы лучше, если бы ты предупредил меня заранее.
— Знаю, прости. Я просто не смогу вынести еще один обед с… В смысле, я знаю, что она твоя мать, но…
Я положила руку ему на плечо.
— Тебе не нужно объяснять или извиняться.
Он кивнул, его взгляд блуждал по полям.
Мама даже не попросила проводить ее к могиле сестры.
* * *
Три курицы, зажаренные до золотистой корочки, целая кастрюля пюре с маслом и солью. Кукурузный хлеб, зеленые бобы, приготовленные с беконом. Даже мама не нашла к чему придраться. И поэтому разговор за обеденным столом тек непринужденно и легко.
Насытившись, мужчины отправились во двор.
— Миссис Хэндрикс, почему бы вам не отдохнуть немного? Сегодня был такой насыщенный день. — Ирен проводила маму в гостиную, пока я мыла посуду.
— Как ты? — прошептала она, вернувшись.
Я уже почти ответила дежурное «нормально», будто отчитываясь о школьном уроке, но, увидев выражение лица Ирен, поняла, что она и так прекрасно все знает.
— Ничего, милая, я кое-что знаю про твою маму. Ты же помнишь, мы с твоей тетей дружили. И у меня тоже была мать.
Ее глаза подмигнули мне, будто она прочла все мысли в моей голове с тех пор, как мама приехала к нам.
— Бывало и похуже. — Я опустила намыленную тарелку в воду.
Ирен засмеялась своим заливистым смехом. Я протянула ей сполоснутую тарелку.
— А как Френк? Как он со всем этим справляется? — Она поставила сухую тарелку к остальным.
Я опустила руки в таз с посудой, нащупывая следующую тарелку.
— Хорошо, насколько это вообще возможно.
Она вздохнула и вытерла следующую тарелку.
— Ты уедешь вместе с родителями?
У меня подкосились ноги. Я вцепилась в кухонный стол.
— Я не могу поехать домой с ними, Ирен. Просто не могу.
Она улыбнулась мне такой понимающей улыбкой.
— Иногда Господь просит нас делать то, чего мы не хотим.
Моя спина выпрямилась, ноги стали тверже.
— Он не может просить меня опять вернуться домой. Он привел меня сюда. Я знаю это. — Я отвернулась от нее. — Я должна остаться. Пусть хотя бы на время.
Она подняла стопку чистой посуды.
— Я молюсь о тебе, Ребекка! Никогда не забывай об этом. Пока я вытирала руки, Ирен ушла в столовую. Возможно,
Господь услышит ее молитвы. Потому что мои — я это чувствовала — Он точно не слышит.
* * *
В понедельник перед полуднем Френк въехал во двор. Я последовала за ним до сарая, как сухой фитиль за керосином. Он спешился и привязал Дэнди. Встретив на себе его явно недовольный, недружелюбный взгляд, я закусила губу и отвернулась.
— Ребекка?
— Да, — ответила я, повернувшись. Слишком поспешно повернулась?
Он вывел меня наружу.
— Сегодня днем я ездил в город.
Я задержала дыхание, его лицо было всего в нескольких сантиметрах от моего.
— Мистер Криншоу сказал, что ты покупала детям подарки на Рождество. В долг.
Я кивнула, боясь посмотреть в его глаза, которые утратили свою голубизну и потемнели.
Он упер руки в бока — поза обвинителя.
— Почему, ради всего святого, ты просто не заплатила наличными?
Я уставилась на кусочек чайного пирога, присохшего к юбке.
— Потому что было нечем заплатить. В конверты с твоими письмами не были вложены деньги. В банке тоже ничего не было. — Я подняла на него глаза, мне было уже не важно, что я увижу. — Что мне оставалось делать? Пусть дети думают, что Санта-Клаус забыл про них?
Конечно, было еще два доллара, которые я потратила на Даллас, но раздражение скрыло мое смущение. Если я попрошу, мой папа вернет Френку его драгоценные деньги. Я посмотрела на него, ожидая увидеть гнев. Но на его лице были написаны совсем другие эмоции. Удивление? Восхищение?
Он рассмеялся, сначала тихо, а потом во весь голос.
Я покраснела, когда он покачал головой, утирая глаза.
— Я слышал о твоем визите в банк. Ты, безусловно, смышленая.
— Это… хорошо?
Он удивленно моргнул. А потом улыбнулся, причем сначала улыбка коснулась лишь его губ, позже улыбнулись, заискрившись, и глаза.
— Да, думаю, что хорошо.
Я тоже не могла сдержать улыбку, поэтому уставилась на землю.
— Не переживай. — Он положил руку мне на плечо. И я не отодвинулась. — Я сегодня все вернул мистеру Криншоу. Я так понимаю, Адабель не рассказала тебе про жестяную коробочку под половой доской в спальне?
Меня окатила волна облегчения. Деньги лежали там все это время.
Внезапно прискакал Дэн и взял меня за руку.
— Пойдем, Бекка! Папочка и дядя Ллойд ведут нас на рыбалку. Правильно, папа?
— Дядя Ллойд? — Я посмотрела на Френка.
Он пожал плечами.
— Это предложил твой отец.
— Ты идешь с нами, Бекка? — Дэн молитвенно сложил ручки. — Пожалуйста!
— Пожалуйста, Ребекка! — Френк с тем же нетерпением, что и его сын, ждал моего ответа.
Меня охватила эйфория, я чуть ли не воспарила и уже открыла было рот, чтобы ответить «да»…
— Ребекка! — Мамин голос, звучавший из дома, потребовал всего моего внимания. — Ребекка Грейс, куда ты подевалась?!
Когда я вновь посмотрела на Френка, солнечное выражение его лица уже заволокло тучами. Мои руки похолодели, несмотря на жаркое солнце.
— Простите, — прошептала я. И побежала в дом, на зов мамы, ловя себя на мысли, что лучше бы она никогда не приезжала, и ненавидя себя за это.
* * *
Тем вечером в гостиной воздух был раскален, как кухня в августе. Дети уже легли, мама работала над подушечкой для иголок, папа читал газету, Френк уставился в альманах, хотя я не видела, чтобы он перевернул хотя бы одну страницу.
Мне же, напротив, не сиделось на месте. Я развлекалась перелистыванием страниц журнала про садоводство, пока мама не нахмурилась в мою сторону. Затем я стала расхаживать из одного конца комнаты в другой, наконец открыла ставни и вдохнула свежего ночного воздуха.
— Ребекка! Закрой окно!
Я повернулась, но не послушалась.
Мамина подушка для иголок упала ей на колени.
— Ллойд!
— Так хорошо, Маргарет. — Он перевернул станицу и продолжил чтение. — Здесь стало жарковато.
Я заметила в корзине для шитья, стоящей около дивана, штаны Джеймса. Нужно привести их в порядок до воскресенья. Без особого энтузиазма я села за работу. Мама не щебетала на тему женского сообщества или церкви, не рассказывала городские сплетни, как по обыкновению она делала по вечерам в Даунингтоне. Не спрашивала папу про политические и финансовые новости. Это очень не похоже на нее — быть такой молчаливой. Тишина колола мои нервы, как иголка — незащищенные пальцы.
Часы пробили девять. Неужели прошел всего один час? Папа сложил газету и откашлялся.
— Завтра мы едем домой.
Я резко подняла голову, мама тоже. Сообщение папы шокировало ее так же сильно, как и меня, или совсем не произвело впечатления? Я не смогла понять.
— Так скоро? — Слова вырвались еще до того, как я успела их подумать. Я крепче сжала губы.
Мама покрутила в руках свою подушечку.
— И конечно же, ты едешь с нами, Ребекка Грейс!
Слова, которых я ждала, но не хотела слышать. Френк вытянулся как струна. Я положила штаны Джеймса опять в корзину и сказала, пытаясь унять дрожь в голосе:
— Я… я пока не планировала ехать.
— Но ты не можешь оставаться здесь… одна! — Взгляд мамы заметался между Френком и мной. — Это неприлично.
Френк сжал кулаки, в его глазах пылал гнев. Он был похож на кота, приготовившегося к броску.
— Здесь никто так не думает. Ваша дочь заботится о моих детях. Я считаю, что Господь послал ее для их блага.
Я опять подняла голову. Он действительно в это верит?
Мама уставилась на Френка так, будто не видела его раньше. Она была бледной, словно маска, только слегка дрожали губы.
— Тем не менее вы испортили ей репутацию.
— Мама! — воскликнула я.
— Я никоим образом не намеревался обмануть вашу дочь, миссис Хэндрикс! — Его слова рубанули воздух, будто кусок металла.
Я задержала дыхание.
— И я гарантирую, что ваша дочь будет дома до конца марта.
Почти шесть недель. Что он планирует сделать до этого времени? Найти новую жену? Нанять домработницу? Посвятит ли он меня в свои планы или посчитает, что мне не нужно знать, что станет потом с детьми?
— Вы собираетесь планировать за меня мою жизнь? Считаете, мне нечего сказать? — Я вскочила, щеки пылали, руки уперлись в бока.
Папа пересек комнату, взял маму за руку.
— Ты, разумеется, можешь поехать с нами, Ребекка, но, думаю, Френку будет нужна твоя помощь.
— Но… — Мама проглотила слова, взглянув на папу.
— Мы можем доверять Ребекке, она поступит правильно, Маргарет.
— Хорошо, но если она остается, я сама куплю ей билет домой.
Она посмотрела на Френка.
— Вы сможете забрать его на станции, когда в следующий раз поедете в город.
И вдруг мы с Френком остались одни.
Я не могла на него смотреть, боялась, что по выражению моего лица он все поймет. Он узнает, что я не могу поехать домой и выйти замуж за Барни Грейвза. Увидит, что шериф Джефрис так и не вызвал в моей душе большего чувства, чем просто дружба. Поймет, что за последние несколько недель я влюбилась в фермера.
Я тяжело опустилась на диван.
— Так ты остаешься или уезжаешь?
От звука его голоса я задрожала. Я притворилась, что это из-за ночного воздуха, и подбежала к окну. Но рама плохо закрывалась.
Френк потянулся и закрыл окно, затем сел на подлокотник дивана.
— Остаешься или уезжаешь?
Я облизала пересохшие губы, мой взгляд блуждал по комнате, но избегал Френка. Он подошел к камину и пошевелил тлеющие угли. Тени под его глазами будто поддразнивали меня. Доносившиеся из соседней спальни голоса родителей затихли.
Я глубоко вздохнула и устремила взгляд на лицо Френка.
— Я сказала Джеймсу, что пока не уеду. Пока.
* * *
На следующее утро папа достал из кармана деньги и протянул мне пятидолларовую банкноту.
— Вдруг тебе что-то понадобится, девочка. — Он поцеловал меня и помог маме сесть в повозку Лэтхэмов.
Слезы появились и исчезли с моих глаз так же быстро, как лужи высыхают после летнего дождя. Я не могла поступить так, как хотела мама. Я взяла на себя обязательство перед Господом оставаться здесь, пока Он не скажет мне ясно, что я должна уехать. В конце марта, если у меня не будет никаких других вариантов, я вернусь в Даунингтон.
У меня в запасе тридцать девять дней, чтобы понять, как прожить оставшуюся жизнь. Я буду вычеркивать эти дни из календаря, один за другим.
Мне в руку скользнула ладошка Джеймса. Его глаза улыбались. Они были так похожи на глаза его отца, только чуть светлее. Так ясно выражали все свои желания. Как же я смогу когда-нибудь с ними попрощаться?
* * *
Мама действительно купила мне билет, прежде чем уехать. И даже передала его мне с мистером Кулпепером, не ожидая, пока его заберет Френк. Я уставилась на этот билет позже тем же днем, у меня в горле застрял комок.
Я обернулась и увидела стоящего за мной Френка, его глаза тоже были устремлены на билет. И, кажется, именно с того момента он не переставал мне во всем подчиняться.