Три дня спустя Дженни заплакала, протестуя, когда я положила ее в колыбель для ежедневного полуденного сна. Ее ручки потянулись ко мне, будто она знала, что мне осталось лишь две недели держать ее.

— Все в порядке, малышка. — Я обняла ее, она успокоилась, но, когда я попыталась снова уложить ее, истерика возобновилась. Без слов, она просто плакала. Если бы только она могла мне сказать, что ее беспокоит!

Но она не могла. Поэтому я взяла ее на руки и легла в детскую кровать.

— Я тоже буду спать, Дженни! — Она успокоилась и, свернувшись калачиком, прижалась ко мне, будто так и надо.

Сквозь щели ставень закрытого окна пробивался солнечный свет, нагревая комнату. Через несколько минут дыхание ребенка стало ровнее. Я расслабилась, и сама начала дремать.

Из сна меня вырвал гудок автомобиля. Я подхватилась, помчалась вниз и распахнула входную дверь, намереваясь немедленно прекратить шум, чтобы не разбудить малышку.

Артур!

У меня сперло дыхание, а страх начал нарастать. Разве он не получил моего письма?

Он стоял около большого гоночного автомобиля, одна рука на клаксоне, нога небрежно заложена за ногу. Прежний Артур, полный чванства. В щеголеватом костюме вместо армейской формы, шляпа сдвинута назад, удовлетворенная улыбка на лице.

— А вот и я! — Он раскрыл объятия.

Я отскочила назад.

— Мы с Дядей Сэмом хорошо расстались! — Он прошел по дорожке и остановился на первой ступеньке крыльца. — Теперь я настоящий гражданский. Мама была так рада, что я женюсь, что купила мне новый автомобиль и костюм!

— Разве… разве ты не получил моего письма? — Мои пальцы крепко переплелись, как и узел в моем животе.

— Да ладно, малышка! Неужели ты думала, что я восприму его всерьез?

— А следовало. Я имела в виду именно то, что написала!

Он поднялся по ступенькам.

— Да ладно тебе! Сегодня День святого Валентина! Ты знаешь, что ты моя избранница, Ребекка!

Скрестив руки на груди, я попятилась к двери.

— Я не знаю этого, Артур. Все, что я знаю: у тебя была невеста, а сейчас ее нет. Ты, кажется, думаешь, что можешь одну девушку поменять на другую так же легко и просто, как сменил военную форму на костюм.

В его глазах промелькнула настороженность, которую я заметила и во время его прошлого визита.

— Но ты должна выйти за меня, Ребекка! Что мама скажет, если я не женюсь?

— Но ведь это не моя проблема, правда?

Его глаза сузились, лицо приняло угрожающее выражение.

— Но она думает, что я женюсь!

Я, не мы!

Родившаяся в моей голове мысль была мягкой, как свежая ириска, и я обдумывала ее так и этак. Затем, склонив голову набок, я посмотрела ему прямо в глаза.

— Ты рассказал своей маме обо мне или о той девушке? — Мысль оформилась и затвердела, как кусок рафинада. Я сделала шаг ему навстречу. — Ты обещал маме, что скоро женишься, и обязан сдержать обещание? Но невеста покинула тебя, не так ли? Поэтому ты прибежал за мной?

Он отступил назад, рот приоткрылся, глаза широко распахнуты.

Я кивнула в сторону его новой машины.

— Это часть сделки? И одежда тоже? Может быть, и деловое предложение? Я права, Артур, не так ли?

Углом глаза я заметила какое-то движение. Френк подходил к дому сбоку, в руках мяч для бейсбола и перчатка, мальчики снуют у его ног.

— Здравствуйте. — Френк стал рядом и протянул мяч и перчатку безмолвному Джеймсу. — Я полагаю, мы не знакомы.

Мои губы задеревенели, и я с трудом процедила:

— Это Артур Сэмсон. Артур, познакомься, это Френк Грешем.

Артур сощурил глаза, когда Френк приблизился к нему с протянутой рукой.

Он скосил на меня глаза и слегка покраснел.

— А, это отец ребятишек. Очень приятно познакомиться, мистер Грешем.

Он пожал руку Френку.

— Знаю, что Ребекка очень рада вашему возвращению. — Он подошел ко мне, обнял за талию и притянул к себе. — Мы ждали вашего возвращения! Видите ли, мы обручены и собираемся пожениться.

Улыбка Френка погасла, он посмотрел на меня.

— Ты должна была предупредить меня, Ребекка, когда я вернулся домой. Мне неприятно думать, что я заставил мужчину ждать дольше необходимого, прежде чем воссоединиться с невестой.

Сжав губы, я вырвалась из требовательных объятий Артура, желая, чтобы мой взгляд испепелил его.

— Я не обручена с этим человеком. Я ему сказала, что между нами все кончено. Я не знаю, зачем он здесь. У меня с ним нет никаких дел!

Голубые глаза Френка потемнели, когда он посмотрел на Артура.

— Это правда?

— Ну что ж, я… — Артур поправил отвороты пиджака и галстук. — Я не думаю, что она действительно так считает! — Вернулась его прежняя ухмылка, будто они с Френком давно дружат. — Просто размолвка влюбленных.

Его рука вновь требовательно обхватила мою талию. Я попыталась вырваться, но его пальцы ухватились за меня.

— Вы же знаете этих женщин, говорят одно, а подразумевают другое.

Я высвободилась из его хватки, сжав кулаки, грудь высоко вздымалась, как у разъяренного быка.

Френк встал между нами, под рубашкой с закатанными рукавами заходили бугры мускулов.

— Я так не думаю, сынок. Мне кажется, что обычно женщины говорят именно то, что думают. И я не видел, чтобы Ребекка поступала иначе.

Выглянув из-за плеча Френка, я увидела, как кровь отлила от лица Артура, превратив его скорее в алебастровую статую, нежели в живого обычного мужчину. Он попятился назад по дорожке, стукнулся о забор, нашел ворота, затем дверь своей блестящей машины.

— Да, сэр. Возможно, я был не прав, сэр.

Я заулыбалась, наблюдая, как Артур топчется вокруг машины и тянется к дверце.

— Может быть, вам помочь? — По веселым. ноткам в голосе Френка я сразу же догадалась, что в его глазах пляшут искорки смеха.

— Нет, спасибо. — Артур сел за руль, похожий на мальчишку, которого застукали за курением в амбаре. Он завел машину, шины взвизгнули, и автомобиль покатил в сторону города.

Френк вскинул руку на прощание.

— Было действительно приятно познакомиться.

Я стояла рядом со своим защитником, пока поднятое колесами машины Артура облако пыли оседало вокруг нас.

— Надеюсь, я не напугал твоего молодого человека. — Френк смотрел вслед отъезжавшему автомобилю.

— Он не мой молодой человек.

Френк медленно повернулся, подняв брови, будто вопрошая, говорю ли я правду. Моя бравада закончилась так же быстро, как воздух в проколотой шине.

— Я думала, он был таковым, когда-то. Но я давно осознала, что была неправа. — Я заколебалась, внезапно смущенная всей этой историей.

Между нами влез Джеймс.

— Мы уже можем идти играть в мяч, папа?

Френк не сводил с меня взгляда еще несколько мгновений, потом взъерошил волосы на голове сына.

— В любое время, когда ты будешь готов, сынок.

* * *

Следующая суббота была ясной и теплой, будто началась ранняя весна. Тихо напевая, я работала, непрерывно снуя между столом и плитой. Бекон, яйца, бисквиты и соус. Что подвигло меня приготовить такой завтрак?

Френк сел во главе стола, потирая руки.

— Ух ты! Пахнет, как на Рождество!

— Папочка, — воскликнула Олли, — на Рождество пахнет корицей, а не беконом и бисквитами!

Френк засмеялся, заправляя салфетку за ворот рубашки.

— Так и есть, Олли, так и есть! Но, думаю, этот завтрак тоже отлично пахнет!

Дженни взвизгнула и потянулась за бисквитом. Олли вскочила и отодвинула тарелку подальше от сестры. Я поставила на стол новую порцию масла и села. Френк благословил еду и начал накладывать в тарелки сыновьям.

Это казалось таким правильным: все шестеро сидят за одним столом и наслаждаются трапезой. Я поставила локти на стол, уперлась подбородком на руки, сложенные лодочкой, и наблюдала. Френк поднял голову, в его глазах ясно читался невысказанный вопрос: «Что? Что ты на нас так смотришь?»

Я пожала плечами, надеясь, что мои глаза не столь очевидно отражали мои мысли.

Френк отхлебнул кофе, запивая яйца, и откашлялся.

— Я подумал проехаться сегодня в Таррелл.

— Всем проехаться? — Олли практически заорала.

— Да, дорогая, конечно, всем!

Олли повернулась в мою сторону.

— Таррелл, Ребекка! — Ее широко распахнутые глаза сказали мне, что она имела это удовольствие и ранее, и давно желала насладиться им вновь.

— Как тебе это предложение, Ребекка? — Слова Френка заставили всех устремить на меня взгляды. — Ты сможешь всех собрать?

Я отложила вилку в сторону, завтрак вдруг стал комом у меня в животе. Он подразумевает, что это прощальная вечеринка? Может быть, он собирается сообщить детям, что через две недели я сяду на поезд и исчезну из их жизни?

Френк улыбнулся мне и отставил тарелку.

Я тяжело выдохнула и выдавила ответную улыбку.

— Я всех соберу. Олли поможет.

— И я тоже! — Мальчики взревели одновременно.

Хлопнув себя по колену, Френк встал.

— Тогда я быстро управлюсь со своими утренними делами.

Когда он ушел с кухни, я убрала его пустую тарелку и свою — практически полную. Конечно, Таррелл не такой большой город, как Даллас, но, если судить по тому, что я слышала, там намного больше достопримечательностей, нежели в Даунингтоне и Пратер Джанкшене.

Если я обречена прожить всю жизнь в Даунингтоне, то ни за что не упущу эту последнюю возможность развлечься!

* * *

Мы въехали в Таррелл, возглавляемые своенравным Дэнди. Мы были не единственными на лошади — в повозке или, как другие, в фургоне, — но было и довольно много машин, стремглав переезжающих улицу. Дэнди то и дело дергался.

Френк натянул вожжи, держа голову коня покрепче.

— Времена меняются, не так ли?

Я глубоко вдохнула:

— И ты будешь меняться вместе с ними?

— В той части, которая покажется разумной, — пожал плечами Френк. — Некоторые вещи вечны, а некоторые проходят в мгновение ока. Я буду адаптироваться к тем переменам, которые придут навечно, просто мне понадобится время, чтобы понять, какие именно.

Я размышляла о его словах, пока скрип кожаных ремней и цокот копыт переплетался с пыхтением двигателей, а запах бензина смешивался с запахом лошадей и навоза. Раньше я наверняка бы запротестовала, услышав о такой предосторожности в действиях. Сейчас же я раздумывала: а может, в этом больше мудрости, чем в моем бесшабашном стремлении ко всему новому и яркому?

— Конечно, если голосование за новые дороги пройдет успешно, я тоже, возможно, испытаю желание немедленно присоединиться к повальному увлечению автомобилями.

Я мысленно помолилась об успехе выборов и тут же одернула себя. Меня не будет здесь, чтобы насладиться новыми дорогами! Как, впрочем, и автомобилем, который Френк решит купить.

Дэнди продвигался все дальше в центр города. Я вертела головой во все стороны, жаждая увидеть все, что предлагал город. Большой отель, несколько бакалейных магазинов, аптек. Магазины с автозапчастями и тут же, практически рядом, магазины со сбруей. Железнодорожное депо.

— Ой, что это? — Я указала на большое здание впереди, украшенное большими колоннами на входе.

— Библиотека имени Карнеги, — ответил Френк.

— Мама однажды водила меня туда, — прошептала сзади Олли.

Я прикусила губу, растерявшись и не зная, как реагировать на такой ответ. Ведь вот она, правда жизни. У них была мать. Ее помнили Олли, Джеймс и, возможно, Дэн. Я тяжело сглотнула и посмотрела на Френка. На его лице не было какого-то определенного выражения.

— Что ты помнишь про тот визит, дорогая? — спросила я Олли.

— Ряды и ряды книг! И мне все время говорили быть тише!

Я засмеялась. Не смогла сдержаться. Думаю, что и мне мама

делала бы замечания.

Мы приехали на Мострит, Френк повернул Дэнди к почте, и мы выбрались из повозки. Френк посадил Дженни себе на плечи, она хлопала в ладоши и улыбалась. Я взяла Дэна за руку.

Люди толпились возле витрин. Я была уверена, что таращилась, как настоящая деревенщина, пока мы ходили взад-вперед по тротуарам; я едва удерживала вырывающегося Дэна. Мой день в Далласе не был заполнен такими чудесами, только ожиданиями, а затем разочарованием. Но сегодня Олли и Джеймс шли рядом со мной, радостные, с широко распахнутыми от удивления глазами. И я с удовольствием поддержала их энтузиазм.

Наши странствия мы закончили у киоска с газированной водой. Достав платок, я вытерла с наших лиц пот и грязь. Френк заказал три порции, я поделилась с Дженни, Френк с Дэном, а Олли с Джеймсом. Пока мы отдыхали и смеялись, удовлетворение на лице каждого радовало и одновременно сжимало мое сердце.

Джеймс допил последние капли в своем бокале и протяжно выдохнул.

— Ну что, хороший день, сынок?

Джеймс кивнул.

— Семейный день.

Я задержала дыхание и позволила своему взгляду лишь на мгновение остановиться на лице Френка, прежде чем дрожащими пальцами расправить платьице Дженни. А он просто улыбался сыну. Что это означало? Ему нравилась мысль о том, чтобы считать нас семьей? Возможно, наблюдение за счастьем детей всколыхнуло в мужчине ощущение собственного счастья. Я задавила в себе надежду, напомнив, что я была не той женщиной, которую он желал.

Френк хлопнул ладонями по коленям и встал.

— Думаю, нам лучше отправляться в обратный путь, пока солнце не решило, что уже вволю потрудилось и пора в кроватку.

— Папочка, — Дэн взял отца за руку, — ты разве не знаешь, что у солнца нет кроватки?

— Ах… — Лоб Френка нахмурился, когда он посмотрел на поднятое кверху личико сына. — Разве нет?

— Нет! Бекка говорит, что на ночь солнце переходит в другую часть света.

— Вот как! — Френк поднял брови, посмотрев в мою сторону. Почему, ради всего святого, я покраснела и отвернулась?

— Ну что ж, тогда давайте его догонять, пока оно еще здесь!

* * *

Пока Дэнди вез нас домой, дети задремали один за другим. Я молчала, впрочем, как и Френк. Неужели комментарий Джеймса озадачил нас обоих? Эта мысль иглой засела в моем сердце, ответа я не знала. Вместо этого я подумала про маму.

Я не получала от нее ничего с того момента, как она вернулась домой. Я ожидала длинное письмо, описывающее мою детскую глупость и сетующее на то, что я осталась с семьей Френка, но так ничего и не пришло. Ее остановил отец, или она просто не хочет говорить со мной? Имеет ли это для меня сейчас значение?

У нее было собственное мнение по поводу того, на что должно быть похожим мое будущее. Но, несмотря на все ее предложения, я так и не обрела мира, которого жаждала. Хотела она это принимать или нет, но у меня теперь была собственная жизнь. И я должна прожить ее сама, самостоятельно принимая решения. Господь хочет, чтобы я прислушивалась к Нему и повиновалась.

Но дни проходили за днями, и я чувствовала, что боюсь Его указаний. Все больше и больше я раздумывала: а вдруг Он на маминой стороне, и я обречена вернуться домой?

* * *

— Я молилась о тебе, — промолвила Ирен после службы в церкви на следующее утро. На ее лице уже не было прежнего веселья, которое неотлучно сопровождало ее до кончины Беулы. Выражение лица стало серьезным и будто ищущим что-то.

Я поерзала на сиденье, впервые почувствовав себя неуютно в компании подруги.

Ирен села рядом.

— Как дела на ферме?

— Нормально. — Я не могла смотреть ей в глаза, поэтому расправила юбку, скрестила ноги и прижала сумочку к себе.

Она положила свою руку на мою.

— Я все еще молюсь.

Я кивнула, так и не взглянув на нее, мой взгляд остановился на ее руке, пока она не убрала ее.

В конце прохода появился шериф.

— Ребекка?

Чуть встряхнув головой, я согнала меланхолию и послала мужчине свою самую лучезарную улыбку. Он улыбнулся в ответ и, положив мою руку себе на предплечье, проводил из церкви на улицу. Был пасмурный день, скорее зимний, нежели весенний.

— Можно я заеду на этой неделе? — Его жаждущие глаза испугали меня. Я должна сказать ему, что скоро уезжаю.

— Я… да, думаю, это будет неплохо. — А что еще мне оставалось ответить? Пожалуйста, не проси меня дать то, что я не могу. А может быть, я только воображала этот вопрос в его глазах? Может быть, он просто нуждался в друге? Я положила руку ему на плечо. — Пожалуйста, приезжайте, это всегда приятно.