Войдя, я села на табурет и кивком предложила Илане расположиться напротив. Она окинула помещение пренебрежительным взглядом, задержала его на горе грязной посуды и аккуратно присела на предложенное место.

– Итак, Лисанна, пришло время поговорить серьезно. – Она посмотрела мне в глаза. – Вижу, ты здесь неплохо устроилась. Заручилась поддержкой турьера, нашла сторонников и помощников. Надеюсь, ты понимаешь, что твое положение двойственное и очень неустойчивое?

– Что вы имеете в виду? – сделала вид, что не знаю, о чем она собирается сказать.

Судя по взгляду, именно такой реакции Илана от меня и ждала.

– То, что высшие лисы – я и Леонис – значим для деревни очень много. Одно мое слово, и тебя, Лисанна, здесь не будет. С желанием открыть кафе придется попрощаться, как и с нормальной жизнью.

– И это называется материнской любовью? – После этих слов ее хладнокровие ничуть не удивляло.

– Если думаешь, что мне приятно на тебя давить, ты ошибаешься. – Илана печально улыбнулась. – Когда-нибудь поймешь, что я действую и в твоих интересах тоже. Я здесь, чтобы рассказать о плюсах, которые ты получишь, выйдя замуж за Виатора.

Очень хотелось спросить: а они есть? Но промолчала, ожидая продолжения.

– Став его женой, ты получишь массу привилегий. Замужняя мими имеет гораздо больше прав и рычагов влияния. Кроме того, жить в северных землях тебе придется недолго. Всего год. Сейчас я объясню всю ситуацию, и многие вещи станут для тебя понятнее. В каждой деревне при Доме Покровительницы существует особый источник, подпитывать который могут только высшие и, более того, женатые пары. Мать Виатора умерла несколько лет назад, и с тех пор источник начал слабеть. Сейчас он практически иссяк. Чтобы снова напитать его энергией, года будет вполне достаточно. После этого вы с мужем сможете вернуться обратно. Ты будешь работать в кафе, как и планировала. Что, кстати говоря, при новом положении не будет вызывать ничьего осуждения.

Илана на некоторое время замолчала, давая мне время обдумать ее слова.

– Все это, конечно, прекрасно, вот только есть одна загвоздка. – На этот раз вызывающий взгляд бросила я. – Замужество совершенно не входит в мои планы. И уж извините, мне совсем не верится в то, что я смогу вернуться. Ни через год, ни через десять лет. Если бы все обстояло так, как вы пытаетесь мне внушить, Кэти уже давно была бы замужем за Виатором. А раз этого не случилось, значит, есть какой-то подвох. – Не отводя взгляда, я холодно улыбнулась. – Не желаете рассказать какой?

Лишь на один короткий миг на лице Иланы промелькнуло удивление, но этого было достаточно. Не важно, представляли угрозу волки или дело в самом источнике, но стало понятно – я права.

– Никакого подвоха нет, – спокойно соврала блондинка. – Зато имеется альтернатива. Если не согласишься, станешь изгнанницей. Но что-то мне подсказывает, ты сделаешь правильный выбор. Должна признать, ты оказалась гораздо умнее, чем я предполагала.

– А как же мои волосы? – сделала вид, что прониклась угрозой. – И тот факт, что я не могу превращаться?

– Волосы не помеха. В сложившейся ситуации семью Вилиров устроит любая невеста, способная подпитать источник. В тебе есть кровь высших, и ты справишься. А вот инициация… – Илана на секунду задумалась, а потом кивнула: – Рано или поздно вторая сущность проявится. И, к слову, в твоих же интересах, чтобы это случилось до приезда Виатора. Так что советую оставить глупую затею игнорировать занятия и продолжать посещать храм. Желательно чаще.

Как же чесался язык высказать все, что думала об этой двуличной… лисе!

Хвала небесам, сдерживаться научилась давно, как и не показывать истинные чувства.

Вместо возмущения решила создать видимость готовности идти на компромисс.

– Хорошо. Давайте договоримся так: когда приезжает Виатор, я его встречаю и показываю, что готова выйти замуж. Как минимум месяц мы общаемся и присматриваемся друг к другу. Если все окажется так, как вы описали, я соглашусь на свадьбу.

Кажется, по мне плачет сцена. Нет, даже не плачет – рыдает горькими слезами! Актриса вышла бы не хуже, чем Илана.

Блондинка мне поверила, и на ее лице отразилось непередаваемое выражение торжества и удовлетворения.

Наступило самое время его стереть.

– Покажите документы, подтверждающие наше родство.

Сказала, что называется, прямо в лоб. И не прогадала. От этих слов Илана растерялась. Но, надо отдать ей должное, быстро сумела взять себя в руки.

– Как ты можешь этого требовать? – В ней снова проснулась актриса. – Разумеется, документы есть, но неужели ты можешь сомневаться, что…

– Вот только не надо снова ломать комедию! – Ее притворство грозило убить мою выдержку. – И да, как вы правильно выразились, я именно требую.

Неожиданно у нашего спектакля появился зритель.

– И требуешь вполне справедливо. – Диан вошел в кухню и, сложив руки на груди, замер у входа. – Мими Илана, надеюсь, вы не против, если я тоже взгляну на бумаги? Давно собирался это сделать.

Вопрос был сформулирован как просьба, но голос прозвучал так, что становилось понятно: возражений турьер не примет. Илана это понимала, как и я, и потому спорить не стала.

Она пожала плечами и небрежно бросила:

– Раз вы так хотите, пожалуйста. Завтра.

– Сегодня. – Диан не сводил с нее немигающего взгляда. – Сейчас.

Лиса попыталась сказать, что для визитов уже слишком поздно, но турьер был непоколебим.

Приятно, что Диан решил оказать мне поддержку. После визита в мэрию я пришла к выводу, что у них на всех документах стоят магические печати. А раз так, опытный взгляд турьера придется как нельзя кстати.

Пока мы шли к дому Танидов, Илана держалась невозмутимо и уверенно. Глядя на ее прямую спину и решительную походку, невольно верилось, что с документами действительно все в порядке. Возможно, все это время мне просто хотелось верить в то, что она не моя мать. А на деле эти предположения окажутся не более чем напрасными надеждами.

Как бы то ни было, один плюс в этом визите все-таки есть. Наконец-то я заберу зонтик. В отличие от рюкзака я совершенно о нем забыла, и все это время мой малыш находился в доме Танидов. Наверное, насквозь лисьей мятой пропах.

Когда мы вошли в прихожую, я почувствовала себя несколько странно. С тех пор как была здесь в последний раз, прошло всего ничего, а кажется, это было в прошлой жизни.

Как только Илана предложила подняться на второй этаж, из гостиной вышел Леонис. Увидев нашу компанию, он несколько встревожился. Приветствовав типчика и скупо мне кивнув, лис обратился к жене:

– Что-то случилось?

– Ничего особенного, – вместо нее ответил Диан. – Ваша дочь всего лишь изъявила желание посмотреть бумаги, подтверждающие ваше родство.

Интересно, мне показалось, или Леонис мгновенно побледнел? Наверное, все-таки показалось. Он и так своей аристократической бледностью на статую похож. Если по мне плачет театр, то по нему – солярий.

Поднявшись наверх, мы вошли в спальню, где мне, кстати, еще не доводилось бывать. Обстановка полностью соответствовала стилю Иланы. Надо отметить, все сделано со вкусом и вниманием к каждой мелочи. И вот в этом мы похожи.

Черт!

Илана подошла к шкафу и открыла одну его створку. Вместо ожидаемого гардероба за ней обнаружилась голая стена и встроенный в нее сейф. Блондинка на мгновение обернулась и, убедившись, что мы не проявляем большого интереса к ее манипуляциям, быстро ввела нужный шифр.

Через пару секунд папка с бумагами оказалась у Диана в руках. Я встала рядом и с нетерпением наблюдала, как он извлекает из нее документы. Даже мне, не очень разбирающейся в местной бюрократии, с первого взгляда стало понятно, что первый лист является свидетельством о рождении.

О моем рождении.

Внизу листа стояла подпись и фамилия поставившего ее турьера. Причем фамилия у него была такой же мудреной, как и почерк. Ощущение, что писал не маг, а доктор.

Пока я пыталась вникнуть в текст, типчик уже сделал определенные выводы. Ему в отличие от меня много времени на это не потребовалось.

– Бумага подлинная, – констатировал он и без перехода обратился к Илане: – Следующие.

К моему огромному разочарованию, подлинность остальных документов также не вызывала сомнений. Диан заострил особое внимание на карточке, где было сказано, что я принадлежу высшим и что родилась именно в семье Танидов.

Единственное, что вызывало некоторые вопросы, это дата. Все бумаги были оформлены на тридцать первый день моей жизни. То есть всего за день до того, как родственнички отправили меня в другой мир.

– В общем, никаких нареканий нет, – подвел итог Диан спустя несколько минут детального изучения. – Но…

– Что? – быстро спросила Илана.

– Не может быть никаких «но», – неожиданно вмешался Леонис. – Все бумаги заверены турьером и подтверждены магическими печатями. Так что вам, турьер Кросс, нет нужды бесполезно тратить свое время.

Я чувствовала себя прескверно. Хотелось схватить чертовы бумаги и бросить их в горящий камин. Или разорвать на мелкие кусочки. Только бы не видеть наглядного подтверждения моего родства с этой семейкой!

Передав документы Илане, Диан кивнул:

– Всего доброго!

– Идем. – Это адресовалось уже мне.

Задерживаться в доме желания не было, да и смысла тоже. Так что отправилась вслед за типчиком, не забыв по пути заглянуть в свою бывшую спальню. Зонтик стоял там же, где его и оставила, – в углу, у шкафа.

Илана соизволила проводить нас в прихожую и, когда я уже собиралась выходить, неожиданно схватила за руку.

– Надеюсь, ты не забыла о нашем разговоре? Теперь, когда все точки над «и» расставлены, отступать поздно.

Я сухо кивнула, изо всех сил стараясь не выплеснуть наружу кипящее внутри негодование. Намеренно избегала смотреть блондинке в глаза, потому что знала: если посмотрю и увижу в них торжество, это станет последней каплей.

Кажется, я выдохнула только в тот момент, когда оказалась за калиткой. И с удивлением обнаружила на ладонях красные следы – я сжимала кулаки с такой силой, что ногти впились в кожу.

– Пойдем, лисичка. – Когда Диан приобнял меня за талию, даже не пыталась сопротивляться. – Ты должна мне ужин. И так уж и быть, сегодня готовлю я.

Настолько погрузилась в себя, что даже не расслышала последних слов. Поэтому очень удивилась, когда, едва мы пришли к типчику домой, он усадил меня в кресло, а сам отправился на кухню.

От таких действий оцепенение спало, и, не утерпев, я поднялась с места и сунула в дверной проем свой любопытный нос. Готовящий турьер – зрелище жутко интересное. Хотя, пожалуй, просто жуткое.

Судя по набору продуктов, типчик решил приготовить элементарное блюдо – стейки и запеченные овощи. Пока получались только черные угольки.

Спустя четыре попытки – тоже.

Так портить продукты еще уметь надо!

Куски мяса напоминали резиновую подошву, а овощи… Лучше промолчу.

Когда Диан обжег безымянный палец, порезал указательный и, выругавшись, уронил на ногу сковородку, я не выдержала.

– Ничего смешного! – возмутился типчик и, заметив, что я решила взять готовку в свои руки, тут же запротестовал: – Даже не думай! Сказал же, сегодня готовлю я!

Зрелище было уморительное, и я решила не портить себе удовольствие. Пускай мучается, раз ему так хочется. А для меня это повод хоть как-то отвлечься.

Чувствовала себя так, словно только что извалялась в помоях.

Гадко. Противно. И жутко хочется что-нибудь разнести.

Но сдерживалась. Не дождется Илана, чтобы из-за нее я настолько выходила из себя.

– Что ты имел в виду, когда говорил о каком-то «но»? – спросила у Диана, в то время как он сражался с говядиной. – Речь идет о дате?

– Для уроженки другого мира ты очень догадлива, – неожиданно похвалил типчик. – Да, именно о дате. Как правило, младенцев регистрируют в первую неделю. По закону, конечно, можно в течение месяца, но обычно лисы с этим не тянут. Да и турьер, живший при деревне в то время, должен был выдать свидетельство в течение пары дней. В целом в такой заминке нет ничего из ряда вон выходящего, но все-таки это несколько странно.

Я мгновенно оживилась:

– То есть это значит, что в бумагах не все так чисто?

– Да нет, – не оправдал моих ожиданий Диан, – с этой точки зрения все в порядке. Скорее эта деталь может служить наводкой на то, что с твоей регистрацией были какие-то сложности.

Я видела, что типчик недоговаривает, и нетерпеливо елозила на стуле, ожидая продолжения. Он в это время забросил стейки на разогретую сковороду, и та громко зашипела. Кухню мгновенно наполнил умопомрачительный запах, и что-то мне подсказывало – на этот раз блюдо получится.

Глядя на говядину тем же взглядом, каким обычно смотрел на меня, типчик сообщил:

– Еще одна мелочь, на которую я обратил внимание, – это магическая печать. На первый взгляд кажется, что она совершенно обычная, но как бы это лучше сформулировать… – Он на миг задумался. – Чутье подсказывает, что с ней что-то не так.

– Что именно? – подавшись вперед, я жадно ловила каждое его слово.

Привет, робкий лучик надежды!

Может, не все потеряно?

И надо отметить, Диан в очередной раз меня удивил. Бумаги смотрел какую-то жалкую пару минут, а столько всего успел отметить. Профессионал!

Типчик перевернул мясо и, на миг оторвавшись от сковороды, перевел взгляд на меня.

– Пока не знаю. Но обязательно выясню. – Его голос звучал предельно серьезно. – Лисичка, ты ведь не хочешь выходить замуж за Виатора Вилира?

Не сдержавшись, фыркнула:

– А ты сам-то как думаешь?

– Просто ответь четко: да или нет?

– Конечно нет!

Турьер улыбнулся одними уголками губ, и показалось, что его лицо несколько просветлело.

– Отлично. Значит, высшего вместо жены ждет прекрасная птица обломинго.

– Диан…

– Можешь не благодарить.

– Диан…

– Да-да, я весь такой замечательный, готов тебе помогать и все такое.

– Диан, еще две секунды – и стейки повторят участь своих предшественников!

Осыпая проклятьями все кухни мира, типчик ухватился за ручку сковородки и снял многострадальное мясо с плиты. Затем вспомнил, что в соседней сковороде тушатся овощи, и для перестраховки убрал с плиты и ее.

А затем началось что-то невообразимое и очень-очень странное. Турьер, видимо, не имел ни малейшего понятия о том, что мясо нужно натирать специями до обжарки. Он взял с полок все имеющиеся приправы и принялся посыпать ими уже готовые стейки.

Я честно терпела и не вмешивалась. Стало даже интересно, каково это будет на вкус.

Единственное, о чем не сумела смолчать, – мясу нужно дать несколько минут «отдохнуть». Если нарезать его сразу, то весь сок вытечет, а если соблюсти это нехитрое правило, равномерно распределится и мясо будет очень сочным.

Хотя, конечно, обо всех этих тонкостях магу знать совсем необязательно.

Кто знает, может, свершится чудо и его экспериментальное блюдо окажется невероятно вкусным?

Спустя пять минут я по-настоящему поверила в чудеса.

Окончательно и бесповоротно.

А все потому, что стейки действительно оказались волшебными. И это было выше моего понимания.

– Магия? – подозрительно поинтересовалась я, попробовав нежные тушеные овощи.

– Талант! – Типчик довольно прищурился. – Учись, лисичка!

Пока я недоумевала по поводу неожиданной вкуснятины, Диан достал из шкафчика бутылку тамариндовой наливки. Он разлил ее по отмытым (мной, кстати) бокалам и поставил их на стол.

Я уже успела понять, что эта наливка здесь заменяет весь прочий аперитив. В этих краях ее пьют вместо вина, коньяка, шампанского и вообще всех алкогольных напитков. Кроме того, она различается по качеству. Та, что мы пробовали в закусочной по пути в деревню, была самой дешевой. А теперешняя, судя по запаху, казалась довольно приличной.

Очень приличной, если верить моему обонянию.

– Напоить решил? – Я смерила типчика делано подозрительным взглядом.

– Конечно, – ответил тот с самым серьезным видом. – Никогда не видел нетрезвых мими. И я буду наливать много, а потом обязательно воспользуюсь ситуацией.

– Сфотографируешь и будешь шантажировать? – Я едва сдерживалась, чтобы не рассмеяться.

– И это тоже, – пообещал типчик, приподнимая бокал. – За осуществление желаний! Твоих, не Иланы.

За такой тост грех не выпить.

Тамариндовая наливка оказалась гораздо вкуснее, чем запомнилась мне с прошлого раза. Что было ожидаемо. Терпкая, сладковатая, с легкими нотками кислинки, она представляла собой широкую гамму вкуса. Конечно, мне до сомелье как до благоволения Покровительницы, но многогранный букет я оценила.

И под сочные стейки наливка подошла идеально. Невероятно, но дополнила их даже лучше красного вина.

Вечер проходил спокойно и непринужденно. Вкусная еда и, что греха таить, приятное общество делали свое дело. Я расслабилась и даже не заметила, как неприятная ситуация с Танидами отошла на второй план.

Через некоторое время мы переместились из кухни в гостиную. Диан подкинул дров в горящий камин, и комнату заполнил треск смолистого дерева. Я разместилась на диване, вытянула ноги к горящему огню и прикрыла глаза. На душе было спокойно и уютно. Почему-то возникло ощущение, что нахожусь в маленьком домике, затерянном среди леса. Не скажу, что большой любитель одиночества, но в этот раз ассоциация мне понравилась. Наверное, оттого, что одиночества как раз таки и не было.

Типчик уселся рядом, не забыв вновь наполнить наши бокалы. Сюда же притащили вазу с авиринами и без зазрения совести принялись их трескать.

– Ты играешь? – бросила взгляд на стоящую неподалеку гитару.

Диан улыбнулся:

– Так, балуюсь иногда.

– Сыграй! – Я моментально оживилась, и типчик по глазам понял, что не отстану.

Искренне восхищаюсь людьми, владеющими музыкальными инструментами. Сама музыкальным слухом не обладаю, и максимум, на что способна, это помурлыкать под нос. Вот так начнешь готовить что-нибудь вкусненькое, вставишь в уши наушники и погружаешься в атмосферу композиции. Хотя, конечно, с живой музыкой это не сравнится. Поэтому от Диана действительно не отстану.

Типчик долго не сопротивлялся. Он взял гитару, любовно тронул струны, и те отозвались мелодичным переливом. Мне показалось, что, как только под его пальцами завибрировал звук, Диан несколько переменился. Черты лица разгладились, а глаза слегка замерцали. Пожалуй, именно такой вид имеет человек, когда соприкасается с чем-то дорогим и любимым.

Я подобрала под себя ноги и, сделав небольшой глоток наливки, приготовилась слушать.

Я слушала невероятный бархатистый голос и полностью в нем растворялась. Тембр Диана не поражал, но завораживал. Своей легкой хрипотцой, чувственностью и глубиной.

Гитара отзывалась и словно оживала в умелых руках. А слова песни как нельзя лучше подходили этому вечеру, будто являясь его прямым отражением. Пока играл, Диан смотрел на меня, и я неожиданно поймала себя на том, что растворяюсь не только в музыке, но и в его глазах.

В эти мгновения турьер приоткрыл ту часть себя, которая прежде была невидима.

Душевность.

Глубина, скрытая за насмешливостью.

Честность.

Звучали аккорды, контрастируя с разгулявшимся за окном ветром. Блики от огня подрагивали на полу, диване, лице. Окружали Диана оранжевым ореолом.

Впервые не хотелось звать его типчиком.

Отзвучал последний аккорд, и турьер на миг прикрыл глаза. Повисла долгая пауза, заполненная треском дров и отголосками ветра.

Говорить не хотелось. Да что там, не хотелось даже шевелиться. Возникло какое-то смутное и в то же время хрупкое настроение, способное разрушиться от одного вздоха.

Диан улыбнулся, открыл глаза, и в них блеснула искра привычной иронии.

– Ну как, лисичка, могу покорять большую сцену?

В отличие от него умением настолько быстро переключаться я не обладала. Так что возникшее оцепенение сбросила не сразу.

– На большой сцене большая конкуренция, – хмыкнула, улыбнувшись в ответ. – А ты – неформат.

Типчик делано вздохнул:

– Как жаль! А я уже воображал себя в окружении толпы симпатичных поклонниц. Что скажешь, лисичка, взяла бы ты у меня автограф?

Дальнейший разговор вновь вернулся к непринужденным шуткам и подтруниванию. Мы смеялись, пили тамариндовую наливку и чистили авирины.

Но где-то в глубине души по-прежнему звучали проникновенные звуки. Подчиняясь словам песни, момент запечатлелся в моей памяти. И я знала, что в памяти Диана тоже.