Передав лисенка бабульке, я ощутила несказанное облегчение. Судя по всему, Ян себя чувствовал гораздо лучше меня. Дети они такие, намного легче переносят стресс.
Пока я объясняла, что случилось, тата Роззи достала из сундука сухую одежду и полотенце. И тут же принялась растирать возмущающегося мальчишку.
– Ба, я и сам могу! – вопил Ян, пытаясь вырваться. – Уже не маленький!
– А ты чего стоишь? – не отвечая внуку, бабулька обратилась ко мне. – Иди в баню!
Я чуть не поперхнулась.
Если бы не знала, что подразумеваются лисьи купальни, то решила бы, что меня только что культурно послали.
Идея с банями была здравой, и в этот момент мне как никогда хотелось туда попасть. Несмотря на то что вошла в теплый дом, меня по-прежнему знобило.
Вернув ветровку хозяину, то есть себе, накинула капюшон и в очередной раз села на велик. Думала пройтись пешком, но решила, что если уж суждено простыть, то эта короткая поездка ничего не решит.
Сторож, которого я в последнее время регулярно снабжала вкусными обедами, беспрекословно пропустил меня внутрь.
Войдя в парилку, я попала в рай. Правда, зубы продолжали клацать еще добрых десять минут. Зато каким блаженством было вылить на себя несколько литров горячей воды! Под конец и вовсе забралась в лохань, напоминающую гигантское ведро. Ее установили здесь совсем недавно, и мне еще не доводилось ее опробовать.
Блаженство.
А вот в полюбившийся бассейн окунаться не стала. Хватит на сегодня плавания. Перед глазами до сих пор стояла уходящая вниз желтая курточка и развевающиеся в воде рыжие волосы. Стоило об этом подумать, как внутри все переворачивалось.
Сегодня и мне, и Яну, безусловно, повезло. Если бы не заметила, как он тонет, никогда бы себе не простила.
Банщица, которая каким-то образом уже успела узнать о случившемся, выдала мне теплый халат. Укутавшись в него и туго завязав пояс, я надела поверх ветровку и намотала на голову махровое полотенце. Обувью меня тоже не обидели. Войдя в мое положение, девушка принесла носки и какие-то ботинки.
Когда я вышла из бани, видок был еще тот. Хотя это как раз меня заботило меньше всего. Жители деревни уже привыкли видеть мими, разгуливающую в подобном наряде. Так что удивления подобное шествие у них не вызвало.
Зато я в очередной раз убедилась в том, что слухи разносятся по деревне со скоростью света. Не успела войти в кафе, как на меня буквально со всех сторон обрушилась лавина вопросов. Пришедшие для уборки лисы выглядели до того взволнованными, что мне даже стало неловко, что я явилась причиной их беспокойства.
– Это правда?! – От цепкого взгляда Наоми не укрылся мой внешний вид. – Ты спасла тонущего Яна?
В этот момент я возблагодарила небеса за то, что здесь нет Адама и, что еще более важно, Диана. От этих бы не отвязалась.
– Правда, но давайте не будем об этом, – выдавила какую-никакую улыбку. – Я в порядке. Уборка из-за этого никуда не денется, так что пойду переоденусь, а потом мы ею займемся.
Моим планам пришел пушистый полярный зверь сразу после того, как я их озвучила. Все наперебой стали заверять, что мне нужно отдохнуть и они прекрасно справятся сами. При виде заботы, которой лисы пытались меня окружить, на глазах выступили невольные слезы. Да за меня ни разу в жизни так не беспокоились!
Свои позиции насчет уборки я сдала, но вот совсем бездельничать не собиралась. Переодевшись в повседневную одежду, спустилась вниз и отправилась на кухню. Здесь Наоми заставила меня выпить несколько кружек крепкого чая и проглотить какую-то горькую микстуру. Так, для профилактики.
А после я взялась за заготовки. Начала со слоеного теста и закончила пралине. Если второе делалось элементарно, то с тестом пришлось повозиться. Пожалуй, слоеное – самая сложная разновидность. Чтобы правильно его приготовить, нужно очень и очень постараться. Правильно распределить масло между слоями, несколько раз замораживать и раскатывать в строго определенном направлении.
Зато для меня этот процесс стал своего рода медитацией, и я расслабилась. Наверное, многие посчитали бы меня ненормальной, но кулинария для меня – все. А в последнее время и вовсе стала занимать большую часть жизни.
Когда есть мечта, ты к ней стремишься. Когда до осуществления остается совсем чуть-чуть – полностью ей отдаешься.
Даже те проблемы, которые, казалось бы, наиболее важны, занимают меньшую часть мыслей. Но уверена, как только состоится торжественное открытие, я вернусь в норму.
Диан с Адамом по-прежнему пропадали в городе, так что, пока я была на кухне, шефство над работниками взяла Наоми. В последнее время девушка стала очень активной, в ней пробудились те качества, которые она прежде скрывала. Если бы нужно было охарактеризовать ее всего одним словом, я бы сказала – бунтарка. Лисичка обладала боевым духом, живостью и задорными искорками, пляшущими в карих глазах. И эти ее качества мне очень импонировали. Кажется, незаметно для себя я обзавелась хорошей подругой.
Горячий травяной чай вкупе с неприятной микстурой благотворно отразился на моем самочувствии. Стресс окончательно отступил, и все негативные чувства улеглись.
Когда я занималась раскатыванием второй партии теста, неожиданно позвонили в дверной колокольчик. Кстати, эту маленькую прелесть я купила все в тех же «Лисьих мелочах». Решила, что он будет крайне полезен. Хоть это и кафе, но вечерами все-таки является моим домом. И превращать его в проходной двор совсем не хотелось.
Отряхнув руки от муки и стерев ее же с кончика носа, я вышла с кухни. Прошла через два зала и, оказавшись у входа, открыла культурному визитеру. Дверь была не заперта, так что он спокойно мог войти без приглашения.
– Алис, кто там? – Наоми оторвалась от мытья пола и посмотрела на входную дверь.
На пороге стояла тата Бертина. Она держала в руках корзину, покрытую льняным полотенцем. Хотя я и не видела содержимого, по запаху поняла – яблоки, груши и другие фрукты. Причем не свежие, а в виде джемов и варенья.
– Алисонька, это тебе! – Тата улыбнулась. – У меня варенья много, а в кафе пригодится.
Приняв корзинку, я искренне поблагодарила старую лисицу и пригласила ее войти. Следуя за ней в малый зал, чувствовала, что она пришла не только для того, чтобы передать гостинцы.
И чутье в очередной раз меня не подвело.
– Ты знаешь, в деревне только и разговоров, что о твоем подвиге. – Тата разместилась за одним из столиков. – Думаю, еще до утра не стихнут.
С тех пор как она по моей просьбе стала обращаться ко мне по имени и на «ты», стало гораздо проще. Появилась какая-то особая душевность и доверительность.
– И это хорошо, – не дожидаясь ответа, продолжала тата Бертина. – Сейчас многие станут относиться к тебе благосклонней. Если сумеешь заручиться поддержкой жителей деревни, мими Илане станет гораздо сложнее на тебя влиять.
Глядя на лисицу, я в очередной раз убедилась в том, что она желает помочь. Совсем недавно нам удалось поговорить по душам, и хотя тата снова была не до конца откровенна, в ее искренности сомневаться не приходилось. Тата Бертина чтила законы и относилась к Илане с должным почтением. Но вот уважения не испытывала. Как показала практика, одно не всегда подразумевает другое.
Но мне казалось, что существует еще что-то, о чем тата не может говорить. Именно не может. Даже при всем желании. И это вызывало очередные вопросы.
– Да, Алиса сегодня герой дня! – вмешалась в разговор Наоми. – Илана, наверное, лопается от злости, чтоб ей пусто было!
Тата Бертина искоса взглянула на девушку и укоризненно покачала головой. Но говорить ничего не стала – видимо, и сама думала точно так же.
К этому времени наступил обед, и в главном зале накрыли стол. Обедать и ужинать всем вместе стало у нас своего рода традицией, но сегодня я ее нарушила. Есть совершенно не хотелось – наверное, все-таки сказывался утренний стресс.
Пока все наслаждались отменным пловом, я вновь вернулась к своему тесту. Так увлеклась процессом, что даже не заметила, как около меня снова появилась тата Бертина. Она взгромоздилась на деревянный табурет, отчего тот жалобно скрипнул, и с интересом посматривала на мои манипуляции.
Отправив тесто в морозилку, я принялась расставлять по полочкам принесенные ею банки. В какой-то момент, когда в очередной раз наклонялась к корзинке, из-под платья выглянул любимый кулончик. Всегда носила его не снимая. До сих пор помню, как увидела его на витрине ювелирного магазина. Маленький серебряный ключик. Эта была любовь с первого взгляда. Да-да, точно такая, как в случае со шкафом и вывеской.
Влюбляться в вещи – это по мне. Наверное, у меня все-таки слишком много странностей. Или, как подумали бы некоторые, глупости.
В тот далекий день как раз заработала свои первые деньги. Вся зарплата за месяц работы курьером ушла на покупку. Зато ключик для меня стал своего рода талисманом. И никаких денег было не жалко, когда я испытала тот восторг, с которым надела вожделенное украшение на шею.
Машинально спрятав его обратно под кофточку, я внезапно поймала удивленный взгляд таты. Хотя удивленный – это еще мягко сказано. Скорее он был изумленно-неверящим.
– Это серебро? – спросила она не своим голосом и даже слегка подалась назад.
Бедный табурет снова скрипнул, непривычный к таким нагрузкам.
Я ответила ей не менее удивленным взглядом, после чего снова вытащила кулончик наружу. Посмотрела на него, затем на лисицу и недоуменно кивнула.
Глаза таты расширились, хотя казалось, что больше уже просто некуда.
– Ты… давно его носишь?
– Года четыре, – ответила не задумываясь. – Практически не снимая.
Тата Бертина несколько мгновений молчала. Почему-то казалось, что она вот-вот с воплями схватится за сердце. Но лисица сдержалась.
– Двуликие не носят серебро, – наконец произнесла она. – Оно лишает нас возможности превращений. Это яд, блокирующий вторую суть. Кулон был на тебе очень долго… слишком долго.
– Выходит, это из-за него не пробуждается моя лиса? – спросила я, хотя ответ был и так очевиден.
На некоторое время воцарилось молчание.
И я, и тата вновь задумались, причем об одном и том же.
– Для меня это будет иметь какие-то последствия? – Я решила прояснить главное. – Вы что-то говорили о возникающей боли, если не провести инициацию вовремя.
Тата Бертина выглядела непривычно растерянной.
– Должна признать, я не знаю, что ответить. Таких случаев единицы, и подробности мне не известны. В древние времена, когда лисы были подвержены гонениям, на некоторых из нас принудительно надевали серебряные браслеты. Люди боялись второй сущности двуликих, считая нас чуть ли не монстрами. Те, кто носил серебро постоянно, постепенно чахли. Лисий облик – наша вторая половина. Частичка нашей души, дарованная природой. Отнять ее – значит обречь двуликого на бессмысленное существование.
С последним утверждением я бы могла поспорить. Как-никак жила себе припеваючи в облике обычного человека и не знала никаких проблем. Но перебивать тату все-таки не стала.
– С тобой все несколько иначе. Практически всю жизнь ты провела в немагическом мире. С другим устройством и другими законами. Окружение всегда оказывает влияние, и это не могло не сказаться на тебе. Не знаю, как именно, но ты определенно отличаешься от нас.
Хм… Может, мне начать считать свои особенности тире недостатки? Так и хочется прибегнуть к детской игре. Нарисовать две картинки, изобразив на первой себя, а на второй среднестатистического лиса. И подписать «найди миллион отличий».
Кулончик я сняла. Со вздохом, сожалением и тоскливым взглядом. Не потому что он якобы губителен, а чтобы не вызывать лишних вопросов. Если кто-то, кроме близких друзей, узнает, что помимо странного цвета волос я еще и ношу серебро… Изгонят. Не просто изгонят – погонят поганой метлой. Более чем уверена.
– То есть получается, что шансы превратиться практически равны нулю? – По моему лицу скользнула невольная улыбка. – Но ведь это замечательно! Я нужна семье Вилиров для подпитки источника. Точнее, им нужна стандартная высшая лисица. Я в этом смысле «неформат», а значит, не подхожу.
Улыбка стала шире, и оттого что проблема так неожиданно разрешилась, я радостно хлопнула в ладоши.
– Практически – не значит точно. Вполне возможно, если перестанешь носить кулон, все придет в норму, – задумчиво проговорила тата Бертина. – Если хочешь послушать совета старой лисицы, не спеши радоваться раньше времени. Не забывай, что без статуса невесты Виатора ты Илане не нужна. Как ни больно говорить, но это так. Неизвестно, как она себя поведет в данной ситуации, так что лучше ей пока находиться в неведении. А тебе делать вид, что следуешь вашему уговору.
В общем и целом мысли таты были созвучны моим. Победу праздновать рано, к тому же точно неизвестно, чем для меня обернется вся эта ситуация. Хочется верить, что повернется лицом. И кстати, придется распрощаться с серебряными столовыми приборами, купленными для кафе. Заменить их на другие. И почему только ни с кем не посоветовалась, прежде чем приобретать?
Алиса в своем репертуаре.
Увидела. Понравилось. Купила.
Работу на кухне закончила быстрее, чем планировала. Когда последний раз на сегодня клала тесто в морозилку, часы показывали полпятого.
Странно, а на улице почему-то темно.
Выглянув в окно, обнаружила, что собирается гроза. Небо неожиданно потемнело и окрасилось в чернильные оттенки. На его фоне яркие кроны выглядели особенно ярко.
Тата Бертина поспешила домой, сославшись на то, что не хочет промокнуть. Этим же руководствовались и большинство работников, желая сократить свой рабочий день. Оно и понятно, суббота как-никак. А мы в последнее время и так трудимся без выходных.
Такими темпами до открытия можно и не дожить.
– Может, мне все-таки остаться? – обеспокоенно поинтересовалась Наоми, когда все уже разошлись. – Ты до сих пор какая-то бледная.
– Все со мной нормально, – решительно возразила я. – А вот тебе нужно как следует отдохнуть. И родителям с расфасовкой урожая помочь. Они просили, помнишь? Заодно и для кафе специи отберешь.
Наоми обреченно вздохнула, еще раз уточнила, все ли со мной нормально, и скрылась за дверью.
После ее ухода я поднялась к себе и обессиленно рухнула на матрас. Жутко устала. Почему-то когда работаешь, усталости почти не чувствуешь, а стоит прилечь, она тут же дает о себе знать.
Несколько минут лежала, раскинув руки и бесцельно глядя в потолок. Потом пришла к выводу, что время – деньги. А полный покой – непозволительная роскошь.
Я решила всерьез взяться за чтение дневника и конституции. Никогда не была легкомысленной, а в последнее время слишком часто пускаю все на самотек. Так не годится. Нужно брать дело в свои руки, а не ловить удачу за хвост.
Всегда везти не может.
Собралась начать с дневника. Не вставая с матраса, я протянула руку к тому месту, где он обычно лежал, но обнаружила лишь пустоту. Тут же вспомнила, что утром брала его с собой на озеро.
Не вставая с места, подтянула к себе рюкзак. Извлекла из него блокнот, пару яблок, которые мы с Яном так и не съели, шариковую ручку и… Снова наткнулась на пустоту.
Дневника не было.
Спустя пару секунд я с ужасом поняла, что забыла его на озере. Из-за происшествия с лисенком о дневнике даже не вспомнила. Он так и остался лежать на берегу среди примятой травы.
Я перевела взгляд на окно и обнаружила, что тучи стали еще темнее.
Похоже, с матраса все-таки придется встать. Если не успею вернуться на озеро до того момента, как начнется гроза, с дневником придется распрощаться. Все смоет дождем.
Ехать в лес, тем более вечером и в такую непогоду, было явно не лучшей идеей. Но выбора я себе не оставила. За собственную невнимательность приходилось расплачиваться.
Ветер усиливался. Он подхватывал шелестящие листья и бросал их в лицо, когда верный велик мчал меня по проселочной дороге. Небо стало совсем темным, похожим на лист бумаги, по которому расползлись пролитые чернила. Невдалеке гремел гром, который с каждым разом звучал все громче.
Когда я въезжала в лес, блеснула первая вспышка молнии, а в воздухе отчетливо проступил запах соли. Всегда считала, что гроза пахнет озоном, но на этот раз все было по-другому. Надвигающаяся буря действительно имела соленый оттенок.
Педали натужно скрипели, волосы развевались в разные стороны и лезли в глаза. А усталость никуда не делась. Ужасно хотелось поскорее со всем разделаться и снова оказаться дома. Засесть с чашечкой чего-нибудь горячего перед горящим камином и читать, читать, читать…
Пока я ехала через лес, наверное, тысячу раз отругала себя за невнимательность. Дневник не безделица, а важная вещь. И даже во время утреннего происшествия забыть его на озере было просто непозволительно.
В душе рождалось какое-то смутное ощущение тревоги. Холодное, липкое и очень неприятное. Так и чувствовалось приближение чего-то нехорошего. И чутье предупреждало не только о надвигающейся грозе.
Только теперь вспомнилось ощущение, как утром за мной кто-то наблюдал. После всей сегодняшней суматохи это обстоятельство совсем вылетело из головы. И сейчас, посреди мрачного, негостеприимного леса, оно совсем не способствовало подъему духа.
По озеру, которое еще утром было спокойно-безмятежным, гуляла рябь. Мелкие волны распугали водомерок. Не слышно было кваканья лягушек.
Не теряя времени, я бросила велосипед прямо на землю и подошла к тому месту, где сидела утром. Пробежалась глазами по примятой траве, заглянула под лежащую рядом корягу, но дневника не обнаружила. Не было его и в ближайшей окружности.
– И куда он делся? – спросила сама себя, чувствуя, как с каждой секундой тревога разрастается.
Я была уверена, что оставила его здесь. Возможно, кто-то побывал на озере днем и его забрал? Но кому нужна ничем не примечательная тетрадь? Сомнительно, что кто-то из жителей деревни помешан на рецептах так же, как я. Разве что дети прибежали сюда играть и, увидев дневник, решили его присвоить.
Градус настроения стремительно падал, стремясь уйти в минус. Сегодня определенно не мой день.
Я еще раз обошла берег, напрасно надеясь отыскать тетрадь. В душе помимо тревоги нарастала злость. В первую очередь на себя, во вторую – на обстоятельства.
В тот момент, когда я решила, что продолжать поиски бесполезно и пора возвращаться обратно, прогремел особо мощный удар грома.
А после него сзади послышался голос:
– Не это потеряла?
Я резко обернулась и оказалась нос к носу с наглым черным волком. Ардена Блэка узнала сразу. Хотя и виделись всего один раз в мэрии, забыть его лицо было просто невозможно.
В руках волк держал знакомую тетрадь, а его блестящие голубые глаза были прикованы ко мне. В них отчетливо была видна насмешка, капелька торжества и бесконечное ощущение превосходства.
Вынуждена признать, Блэк действительно меня превосходил. Во всех смыслах. Высокий, хищный и, несомненно, опасный. А еще в лесу мы были абсолютно одни.
Но показывать шевельнувшийся в душе страх я не собиралась.
– Как мило с твоей стороны подобрать мой утерянный дневник. – Не отводя взгляда, я улыбнулась одними уголками губ и протянула вперед руку.
Волк мой жест проигнорировал, демонстративно пролистал несколько страниц и небрежно бросил:
– Я прочитал несколько записей, ты ведь не против? Какая трогательная история любви. Дэлия и Олдерн.
– Олдерн? – Я так удивилась, что даже забыла о страхе.
А Блэк, похоже, не церемонился и заглянул в конец дневника. В той части, что я успела прочитать, Дэлия никогда не называла возлюбленного по имени.
– Знаменитые личности, – усмехнулся волк, но его следующая фраза прозвучала резко: – Такие же мерзкие лжецы, как и все рыжие!
Хотя я не знала Дэлии лично, все равно испытывала к этой лисице искреннюю симпатию и выслушивать о ней гадости не собиралась.
– Не смей так говорить! Волк, лис, обычный человек или маг – нет никакой разницы. Важно только то, что в душе, а все остальное предрассудки и пустая ненависть.
Никогда не любила заниматься морализаторством, но промолчать не смогла.
– Пустая, говоришь? – Арден Блэк угрожающе подался вперед. – Думаешь, сильно умная? Вот только ты ни черта не знаешь. Вообще ничего!
– Так просвети! – Усилием воли заставила себя остаться на месте и не попятиться.
В следующую секунду по запаху поняла, что мы у озера не одни. К нам приближались еще двое волков – тех самых серых, с которыми мы уже встречались в мэрии. Блэк пришел с неизменными приспешниками, и на честную игру рассчитывать не приходилось.
– Кажется, мы обещали преподать рыжей полезный урок? – Подойдя к нам, один из них в предвкушении осклабился.
В голове моментально пронеслось сразу несколько мыслей, одна хуже другой.
Тревога достигла пика, и по глазам волков я поняла, что настроены они решительно. Ненавидящие лисов и особенно род Танидов, они решили отыграться на мне.