Не прошло и пары минут, как ши будто бы ветром сдуло. Ребенок продолжал прижиматься ко мне и с трудом подавлял всхлипы, я машинально поглаживала его по плечу и пыталась понять, что вообще происходит.

Косичка медленно обернулся и, судя по выражению лица, опешил не меньше моего. Наверное, когда бросался на помощь, не разглядел, кого спасает, а сейчас сильно удивился, увидев, кем оказалась скрывающаяся под плащом девица. Поскольку куратор выглядел искренне удивленным, предположение о том, что он за мной следил, я отмела.

— Ты? — выдохнул он вместе с белым морозным паром. — Ты какого ш… глубинного здесь забыла?!

— Не поверишь, — ощущая запоздалую дрожь, проговорила я, — у меня к тебе ровно тот же вопрос.

— Тэйн! — неожиданно всхлипнул стоящий подле меня ребенок и тут же бросился к Косичке. — Тэйн, ты пришел!

Я молча переводила взгляд с одного на другого, только сейчас замечая, насколько они похожи. Оба светловолосые, синеглазые. Даже носы и губы почти одинаковые!

Глядя на вцепившегося ему в плащ ребенка, ундин поджал губы и отвесил тому звучный подзатыльник. Мальчик окончательно разревелся, продолжая сминать пальцами темную ткань, Косичка неподвижно стоял несколько долгих секунд, после чего глубоко вдохнул и произнес:

— Ты понимаешь, что заслуживаешь строгого наказания, Льео? Знаешь, что отец с тобой сделает?

— З-знаю, — всхлипнул ребенок, запрокинув голову и посмотрев Косичке в лицо. — Не выдавай меня, Тэйн!

— Не выдавать? — спокойно переспросил тот и неожиданно взорвался: — Ты, мелкое исчадие Глубины, какого вообще сюда пошел?! Понимаешь, что если бы Эрмир не сказал, где тебя искать, мы бы сейчас не разговаривали?!

Замерев, я молча наблюдала за происходящим разговором и не верила, что ундин, являющийся моим куратором, и тот, кто сейчас отчитывает мальчишку, — одно лицо. Он ведь всегда был таким спокойным, сдержанным, даже когда кричал, не менял выражения глаз!

Словно прочитав мои мысли, Косичка резко замолчал. Отстранил от себя Льео, приподнял его за подбородок, вынуждая смотреть в глаза, и продолжил уже привычно холодно:

— Если бы твой друг не рассказал, куда ты пошел, ши бы сейчас наслаждались свежей детской кровью. Ты бы лежал на снегу, был таким же белым, как он, и смотрел в черное небо застывшими глазами. Тебя бы разорвали на мелкие кусочки, устроили пир на твоих же костях, оставив о Льеонере Брогдельвроке одни воспоминания.

Мальчишка застыл, побледнел и, кажется, даже посинел. Я, судя по испытываемым ощущениям, выглядела не лучше.

— А теперь четко и внятно: по какой причине ты здесь оказался?

— Мы поспорили, — срывающимся голосом проговорил Льео, — что я проберусь на празднество дроу и в доказательство что-нибудь оттуда принесу! Я пошел, думая, что Эрмир с остальными идут следом, а они не пошли, а я один здесь, и страшно было, а я все равно шел. И тут эти шипят, на меня пялятся, а я за ними, потому что… вот. А потом она, — указательный палец в мою сторону, — а я ее ножом, но я не хотел! А потом ши опять, а тут ты…

Я не была уверена, понял ли Косичка что-нибудь из этого сумбурного рассказа, но считала, что очередная оплеуха была дана мальчишке вполне заслуженно. Это же надо, потащиться сюда из-за какого-то глупого спора с друзьями! Ведь даже дети знают, как опасны ши! А если бы вместо них ему повстречался грызоволк?

— Откуда нож? — все так же холодно осведомился ундин.

— У повара стащил, — утерев мокрый нос, покаялся Льео и, не дожидаясь особого приглашения, сам протянул его брату.

То, что они братья, больше не вызывало сомнений. Поразительное сходство, характер их взаимоотношений, общая фамилия — все указывало именно на это.

Одарив мальчишку третьей и последней оплеухой, Косичка поднял на меня глаза, кажется, только сейчас вспомнив, что они здесь не одни. Я не могла бы сказать, что выражал направленный на меня взгляд, но только от него мне стало очень неуютно. Как будто глыбой льда придавили.

Морально приготовившись к допросу, который по идее куратор должен был мне учинить, я привычно сцепила в замок руки, но взгляда на этот раз не отвела. Где-то в глубине души было обидно, что все случилось именно так, но я понимала — не отступлю. Что бы сейчас ни произошло, все равно пойду к жрице дроу, потому что в следующий раз такой подходящей возможности точно не представится. Да и вряд ли у меня хватит духу рискнуть снова встретиться с ши.

Я ожидала вопросов о том, что здесь делаю, почему шляюсь непонятно где и порочу звание кадета, но вместо этого Косичка глухо проронил невероятное:

— Спасибо.

Хотя какое там проронил? Буквально выдавил, явно переступая через себя.

Тем не менее, невзирая на то, как это было сказано, я испытала изумление, замешательство и неловкость. Такая смесь эмоций вылилась в одну-единственную фразу, которую сейчас было уместно произнести:

— И тебе.

Ведь теоретически я вовсе не спасла его брата. Не появись Косичка вовремя, нас с Льео ждала бы та участь, которую он только что так красочно расписал.

Неловкость висела между нами недолго, и уже через несколько мгновений куратор смотрел на меня так, что я понимала: вопросы все-таки будут и прямо сейчас. Мысленно стала размышлять, как объяснить свое присутствие здесь и стоит ли вообще это делать, как вдруг совсем рядом прозвучало:

— Слушайте, заткнитесь уже, а? Давайте валите отсюда!

Хрипловатый голос с характерным акцентом явно принадлежал дроу, и мое сердце встрепенулось. Наплевав на то, что обо мне подумает Косичка, я подбежала к невзрачному на вид сугробу и принялась разбрасывать в стороны снег.

— Эй, ты что дэлаешь, дура? Брюд, ты глянь, что она дэлает!

В следующее мгновение мои пальцы коснулись чего-то твердого, и это что-то одним рывком открылось. Откинув крышку люка, дроу высунулся из него по пояс и так на меня зыркнул, что я едва не упала на снег.

— Чего буянишь, а? — возмущенно вопросил он. — Вали, кому сказано было? Тэбе сказано было! Ты вообще понимаешь язык двулунный, нэт?!

Позади заскрипел снег, и надо мной нависли две тени: Льео и Тэйна — да-да, на сей раз его сокращенное имя мне запомнить удалось.

Не дожидаясь, пока дроу еще что-нибудь скажет, а Косичка попытается вмешаться, я на одном дыхании выпалила:

— Что твое, то мое, а что мое, никому не отдам!

Тишина. Абсолютная, ничем не рушимая тишина.

Дроу таращился на меня так, словно увидел выползшую на сушу гидру, и братья ундины, судя по потрясенному молчанию, делали то же самое.

— A-а, так ты гость, да? — первым опомнился представитель темного народца. — Что ж сразу-то не сказала? Слыш, Брюд? — крикнул он кому-то внизу. — Говорил тэбе, все бабы — дуры!

И, уже снова обращаясь ко мне:

— Ну, проходи давай!

А это уже ундинам:

— Вы с ней, нэт?

Не успели ни я, ни Тэйн опомниться, как Льео с громким криком «да!» сиганул вниз. Едва не сшиб разразившегося бранью дроу, ловко юркнул мимо него, и до нас донесся гулкий стук его удаляющихся шагов.

Косичка тут же хотел броситься следом, но был остановлен непередаваемо возмущенным:

— А дэньги?!

Вспомнив, что Большой Бим говорил о пяти сребрениках, я быстро достала их из кармана, пересчитала и сунула дроу. Затем присела на краешек люка, спустила вниз ноги и уже приготовилась спускаться по каменной лестнице, как заметила, что Тэйн неподвижно замер. На его щеках ходили желваки, кулаки медленно сжимались и разжимались, а немигающий горящий взгляд уперся прямо в меня. Чем вызвано такое поведение, я поняла почти сразу и, не став вынуждать его снова переступать через гордость, отсчитала дроу еще пять монет.

— А за мальца?! — с еще большим возмущением вопросил дроу.

Приняв позвякивающие сребреники, он сунул их в висящий на поясе мешочек и махнул рукой, призывая идти за ним.

— Завтра отдам, — глухо проговорил спускающийся за мной Косичка, явно пытающийся справиться с уязвленным самолюбием.

Завтра у меня прямо день возвращения долгов намечается…

Лестница была довольно узкой, выложенные камнем земляные стены источали холод, и единственным, не дающим оступиться источником света служили роящиеся вокруг морские светлячки.

Лестница привела нас в узкий, утопающий в полумраке коридор, где уже стоял улыбающийся Льео. Причем улыбающийся так, словно не он несколько минут назад размазывал по щекам слезы и едва не стал ужином для разозлившихся ши.

— Иди сюда! — привычно командным тоном позвал его Тэйн.

Даже мне захотелось подчиниться, но у мальчонки, видимо, имелся иммунитет. Вместо того чтобы беспрекословно послушаться, он побежал вперед и выкрикнул:

— Я только одним глазком!

Косичка являл собой крайнюю степень молчаливого бешенства, но бегать по катакомбам за малолетним сорванцом явно считал ниже собственного достоинства, которое в этот вечер и так подверглось испытаниям.

— Что ты здесь делаешь? — негромко спросил куратор, уже обращаясь непосредственно ко мне.

Я промолчала и ускорилась, догоняя идущего впереди дроу, которого первый звал Брюдом.

Мое молчание куратора явно не устраивало. Он схватил меня за предплечье и, четко выговаривая каждое слово, повторил:

— Кадет Талмор, немедленно отвечайте, что вы здесь делаете!

Я открыла и закрыла рот. Набрала побольше воздуха и как можно спокойнее проговорила:

— Мы сейчас не в корпусе, и такое обращение неуместно, как и подобные вопросы. То, где и как я провожу свое личное время, тебя не касается.

Даже сама удивилась тому, насколько твердо и совсем на меня не похоже это прозвучало. Просто вдруг с предельной ясностью осознала, что я сейчас права и отчитываться перед ним не обязана. В конце концов, он тоже находится здесь — в катакомбах дроу. А значит, рассказать кому-нибудь о том, что меня здесь видел, не бросив при этом тень на собственную репутацию, не сможет.

Тэйн хотел еще что-то сказать, но в следующее мгновение передумал и резко убрал от меня руку. Далее мы шли в гробовом молчании, а когда оказались на развилке коридора, сопровождающий нас дроу остановился и, не оборачиваясь, сообщил:

— Вам налэво, дверь в конце коридора.

И, развернувшись, потопал в обратном направлении, что-то негромко напевая себе под нос. Когда мы приблизились к упомянутой им двери, Льео уже стоял около нее и, притоптывая от нетерпения, нас дожидался. Входить внутрь один он явно боялся, хотя и очень хотел.

Дверь доставала почти до самого потолка, который в этом коридоре был гораздо выше, нежели при входе. Двустворчатая, из темного дерева, с головой гидры на тяжелом металлическом кольце, выглядела она внушительно.

Не знаю, на что надеялся Льео, но как только мы с ним поравнялись, Тэйн бесцеремонно схватил его за руку.

— Мы уходим! — не терпящим возражений тоном заявил он и, когда брат воспротивился, жестко добавил: — Сейчас же!

Меня их семейные разборки не касались, и больше терять время попусту я не намеревалась. Собравшись с духом, потянула на себя кольцо, и дверь отворилась неожиданно легко, словно была изготовлена из пуха, а не из тяжелого дерева.

Моим глазам открылся огромный, выложенный темно-серыми каменными плитами зал, который помимо светлячков освещали горящие на стенах факелы. По обеим сторонам от входа находились две винтовые лестницы, по которым можно было подняться на тянущиеся до самого потолка ярусы. Изумленно осматриваясь по сторонам, я отметила, что верхние из них представляют собой ложи для высоких гостей, и народу там немного, а нижние, напротив, забиты до отказа. Между многочисленных столиков сновали нанятые подавальщицы, большую часть которых составляли люди, воздух наполнял табачный, с примесью запрещенных трав дым. Так же, как и коридоры, зал утопал в полумраке — и неудивительно, ведь дроу терпеть не могут света.

Здесь собрался весь цвет криминального мира, начиная с никому не известных воров и заканчивая наемниками. Могла бы поклясться, что в одной из высоких лож восседал некромант! Поднебесные, их всех ведь давно уничтожили… по крайней мере власти упорно пытались убедить в этом народ.

Пряча лицо в тени капюшона, я отошла от входа и замерла неподалеку от разношерстной, пребывающей навеселе компании. Продолжая исподлобья изучать зал, наконец заметила верховную жрицу. Узнать ее не составило труда: верховные сильно отличались от обычных дроу. Их рост примерно равнялся человеческому, да и лица можно было назвать по-своему красивыми.

Темнокожая беловолосая женщина восседала на установленном на постаменте троне в другом конце зала. Ее платье было алым, облегающим и длиною в пол. Блеск многочисленных сережек в длинных заостренных ушах был заметен даже отсюда, как и блеск черных, лишенных белков глаз. Рядом с ней замерли двое высоких, вооруженных клинками мужчин — судя по виду, тоже верховных дроу.

— Он приехал пару дней назад, — расслышала я прозвучавшую рядом реплику. — Кто нанял, не знаю, но ходят слухи, что некая высокопоставленная особа из столицы.

Две переговаривающиеся гноллы бросали взгляды наверх, на ту самую ложу, где восседал некромант. Ошибиться невозможно — это действительно маг смерти. Даже здесь я чувствовала исходящий от него холод, да и характерный налет инея, покрывший стол и диван, где он сидел, на это указывал. Но лучшим доказательством был грызоволк. Мертвый. Кости грызоволка, держащиеся на одной темной магии!

От одного взгляда на них мне стало дурно. Это ведь незаконно! Запрещено!

Наверное, не стоило удивляться присутствию подобных личностей, но все-таки увидеть такое я никак не ожидала. И не только на алом празднестве дроу, а вообще.

Сейчас идея поговорить со жрицей казалась не только плохой, но и откровенно безумной. С чего я взяла, что мне вообще это удастся, да еще и так просто? До этого момента моей целью было просто сюда попасть, а вот о дальнейших действиях я не подумала.

— Дело, судя по всему, важное, — шепнула вторая гнолла, в то время как я мысленно перебирала возможности заговорить со жрицей. — Говорят, и активность потерянных душ с ним связана.

Упоминание душ заставило прислушаться, но больше ничего полезного гноллы не сказали, переведя разговор на другую тему. Пребывание в этом месте было малоприятно, и задерживаться здесь я не хотела, поэтому решила действовать прямо сейчас. Раз уж пришла, глупо отступать.

Двигаясь вдоль стены и стараясь не привлекать внимания, я стала неспешно пробираться в другой конец зала. Вокруг мелькали лица, слышался шум голосов, крики подвыпивших дроу, звучащие с неизменным акцентом. Жрица продолжала восседать на троне, скользя по присутствующим бесстрастным взглядом и лишь изредка одаривая некоторых гостей холодной улыбкой.

С каждым сделанным шагом страх опутывал меня все сильнее, но какое-то внутреннее желание, родившееся во мне с первой осознанной мыслью, толкало вперед. Быть может, девочке, ставящей на окошко банку со светлячками, все-таки удастся узнать, куда пропала ее мама. Быть может, она ее даже дождется.

Тайна прошлого отражалась на настоящем, и это толкало вперед еще сильнее. Нерешенные загадки всегда портят жизнь. Впрочем, разгадки обычно портят ее не меньше. Но будем надеяться, не в моем случае.

Преодолев половину пути, я едва не столкнулась с пошатывающимся дроу и, увернувшись, внезапно ощутила прикосновение к своему плечу. Решив, что на меня обратил внимание кто-нибудь из гостей и сейчас придется как-то выпутываться из неприятностей, я обернулась.

Рядом стоял Косичка.

Вторая неожиданная с ним встреча за один вечер — это уж слишком!

— Слушай, я сейчас ничего не требую, — проговорил он, поймав мой взгляд. — Спрашиваю, потому что хочу помочь: что тебе здесь нужно?

Я внимательно всмотрелась в его лицо, ища опровержение прозвучавших слов, но ничего подобного не увидела. К моему удивлению, говорил он серьезно и, видимо, вправду намеревался помочь.

— Это из-за Льео? — спросила я.

— Какая разница? — поморщился Тэйн, но спустя мгновение все же ответил: — Да, из-за него.

Я покусала губу, бросила быстрый взгляд в конец зала, решая, довериться куратору или нет, и в итоге пришла к выводу, что поддержка лишней не будет.

— Мне нужно поговорить со жрицей, — выдохнула я, сминая пальцами плащ. — Не спрашивай почему.

Оценка ситуации Тэйном не заняла много времени. Велев держаться рядом, он спокойно двинулся в направлении трона, и я вмиг почувствовала себя увереннее. Понимала, что здесь он такой же незваный гость, но все равно радовалась его присутствию.

Но не успели мы сделать и десяти шагов, как зал огласил гонг, и взгляды всех присутствующих мгновенно обратились к поднявшейся с трона жрице. Облаченный в парадный костюм дроу подал ей бокал с рубиновым вином, и, приняв его, жрица провозгласила:

— Сегодня мы встречаем первый в этом году алый рассвет! Издревле данное событие значимо для нашего народа и напоминает о тех временах, когда дроу боялись, считали живущими под землей глубинными и каждый алый рассвет преподносили им дары. Поднимем же бокалы за то, чтобы когда-нибудь снова обрести прежнее величие. За дроу!

— За дроу! — подхватили остальные, и нам с Тэйном кто-то тоже сунул в руки бокалы.

К слову, мой оказался надколотым, а на бокале куратора была отбита часть ножки. Видно, дроу и впрямь тяжко без подношений приходится. Даже контрабанда не спасает.

Выпив вино, жрица заняла прежнее место, и спустя пару мгновений зал снова наполнился шумом. Подобно обрушивающимся на берег волнам зазвучали голоса, взвился под высокий потолок хриплый смех, звонко зацокали каблучки ловких подавальщиц.

Отдав нетронутые бокалы проходящей мимо дроу, мы с Тэйном переглянулись, и в этот же миг я заметила входящих в зал четверых мужчин. Хотя они, как и многие здесь, скрывались под черными плащами, было понятно, что это именно мужчины — по походке, фигурам, росту.

— Ты идешь? — позвал меня Тэйн, заставив опомниться и двинуться следом.

Когда мы подошли ближе к трону, оказалось, что близ жрицы стоят не только двое верховных, но еще и пятеро обычных дроу. Эта пятерка, невзирая на невысокий рост, выглядела внушительно: хмурые, мрачные, с накачанными мускулами и перекинутыми через плечо булавами.

— Что надо? — спросил один из них.

— Кто такие? — тут же задал вопрос другой.

Посмотрев прямо на жрицу, я тихим, но недрогнувшим голосом ответила:

— Поговорить.

Бездонные, черные, как ночное небо, глаза обратились в мою сторону, и длинные, увенчанные острыми ногтями пальцы постучали по каменному подлокотнику трона. Она определенно меня услышала. В следующую секунду взгляд стал более внимательным, цепким, и я ощутила себя товаром, выставленным на витрине торговой лавки. Украшением, продающимся в магазине господина Тинна, которое придирчиво рассматривают, изучают, проверяя на подлинность.

— Или говорите, кто такие, или пшли отсюда! — Выступивший вперед дроу постучал булавой по руке, как бы демонстрируя ее тяжесть.

Я не знаю, почему поступила так, как поступила. Просто интуитивно почувствовала, что так будет правильно, и чуть откинула капюшон, позволяя жрице увидеть мое лицо. Этот жест был спонтанным, я даже не была уверена, сработает ли.

Сработало.

Жрица чуть подалась вперед и жестом велела дроу расступиться. Те нехотя, пригвождая меня взглядами к полу, освободили проход, и я поднялась по невысокой каменной лестнице. Судя по донесшимся звукам, Тэйна пропускать никто не собирался, но меня это уже не беспокоило.

Вблизи жрица казалась еще более завораживающей. Я даже поймала себя на том, что невольно смотрю ей в глаза и не могу от них оторваться. Пальцы продолжали нервно сминать плащ, и, заметив это, я тут же привычно сложила руки в замок.

— Ты ведь ее дочь, да? — заинтересованно спросила верховная дроу, постукивая по подлокотнику черными коготками.

— Да, — без промедления подтвердила я.

Повисла пауза, во время которой я вся была на нервах, а жрица, наоборот, спокойна и расслаблена. Во мне снова звучал глас интуиции, говорящей, что прямых вопросов задавать не нужно. Дроу не только мастера маскировки, но и почитатели загадок, ребусов и намеков. Верховные — тем более. Что уж говорить о жрице, которая общается с самими глубинными…

— Интересно, — наконец заговорила верховная, склонив голову набок, отчего многочисленные серьги в ее ушах мелодично звякнули. — Я знаю, кто надоумил тебя ко мне прийти. Передай Флинту горячий привет и напомни о давнем долге, который эта скотина каждый раз забывает мне вернуть.

С губ жрицы не сходила улыбка, которая сейчас превратилась в азартную. При упоминании пирата черные глаза сузились и ярко блеснули, а длинный, подобный ножу ноготь оставил на камне царапину.

Ши возьми, да существует хоть кто-то, с кем Флинт не успел испортить отношения?

— Вы знаете, где она сейчас? — все-таки решила спросить я, понимая, что терять все равно нечего.

— В столице, — к моему удивлению, ответила жрица. Приняв еще один бокал из рук слуги, она поиграла вином, любуясь рубиновыми отблесками, и продолжила: — Я вижу тебя насквозь, дорогуша, и прекрасно знаю, для чего ты пришла. Но, знаешь ли, в нынешние неспокойные времена балом правят те, кто владеет информацией. И я не стану отдавать козырные карты Флинту, рассказывая тебе о матери. Намечается веселая игра, ундиночка, в которой ты при должном раскладе можешь стать одной из ключевых фигур.

«Жива! Мама жива!» — набатом звучало в сознании.

Стараясь сохранять спокойствие, я спросила:

— Все из-за моей крови, так ведь?

Глаза жрицы сузились и словно потемнели еще больше.

— А ты не такая уж неосведомленная. И вдобавок смелая, раз решилась прийти сюда. Я верховная жрица, дорогуша, чтица судеб. И я вижу нить твоей судьбы, которая переплетается с другими. Ты не враг мне, но и не друг. Однажды можешь стать ключом — возможно, моим. И раз уж ты нашла смелость прийти ко мне, я дам тебе совет: не верь ходящему под черным флагом, но доверяй первому чину морей.

Ходящему под черным флагом — значит, пирату? А первый чин моря — адмирал?

Я понимала, что спрашивать подробности бесполезно. Верховная ясно дала понять, что отвечать на мои вопросы ей невыгодно, а дроу ничего не делают просто так и без пользы для себя. Вот только разгадка была так близко, что казалось — протяни руку и тут же ее достанешь. Поэтому упускать возможность получить ответ было особенно обидно.

— Иди. — Жрица выразительно взмахнула рукой.

Я помедлила, но хмурый взгляд ее стражей и блеснувшие в полумраке клинки вынудили отступить. Вместе с разочарованием во мне разгорелась злость, направленная на саму себя. Зря все-таки сюда пришла. На что только рассчитывала? Что жрица просто возьмет и преподнесет информацию о моей матери на эльфийском блюдечке?

Когда я ступила на лестницу, меня неожиданно настиг голос, вынудивший моментально обернуться. Верховная дроу по-прежнему смотрела на меня в упор, и на ее сером лице проступили дорожки мелких вен.

— Ты пришла не зря, хотя сейчас думаешь иначе. Здесь судьба уже дала тебе подсказку. Сумеешь распознать — поймешь, что делать дальше. А не сумеешь — значит, тебе и ни к чему. Помни только, что поиск правды зачастую бывает важнее самой правды. Тебе предстоит через многое пройти, многое узнать, и тогда в решающий миг ты будешь знать, как поступить.

Я сглотнула вставший в горле липкий ком и медленно спустилась еще на одну ступень. Прозвучавшие слова будто вонзились в меня и, хотя были неясными, размытыми как сумеречные туманы, они накрепко отпечатались в сознании.

Лицо жрицы постепенно принимало привычный вид, и, не дожидаясь, пока она придет в себя окончательно, я уже быстрее спустилась вниз. Косичка дожидался меня чуть поодаль, и, когда я с ним поравнялась, мы, не сговариваясь, направились к выходу.