Ненормальная для обеденного зала тишина висела так долго, что я успела испугаться. Пришла глупая мысль, что все уже знают о моем темном происхождении и сейчас погонят из корпуса поганой метлой.

— Фрида! — не оправдала моих страхов Крилл.

В ее голосе было столько неподдельного счастья, что сомневаться в своей нужности хотя бы для нее я просто не могла. Прошла всего пара мгновений, и она, оказавшись рядом, заключила меня в невероятно крепкие объятия. Следом нас двоих обнял уже Аргар, затем его примеру последовала Агира, и совсем скоро весь наш отряд превратился в большую обнимающуюся гору, заслонив проход. Вздумай кто-нибудь в этот момент пробраться к выходу, ему пришлось бы подождать, поскольку затея была изначально провальной.

— Поднебесные, ты вернулась! — воскликнула все та же Крилл, на глазах которой совершенно неожиданно блеснули слезы. — Ненавижу тебя, Фридка! Ушла, даже не попрощавшись, а я так за тебя переживала! Когда нам рассказали о кристалле душ и мои догадки подтвердились, думала, сойду с ума!

— Тихо, не тарахти, — перебил ее вклинившийся между нами Аргар. — Талмор, ты вообще как? Что-то бледная стала, как смерть, и… перекрасилась, что ли?

— Ага, — растроганная таким теплым приемом, я совершенно неприлично хлюпнула носом. — Перекрасилась…

Ловцы из других отрядов тоже не сводили взглядов с нашей компании, а точнее — с ее центра, то есть меня. Новость о моей крови и вытекающих из этого последствиях, имеющих в настоящий момент огромное значение, и впрямь сделала меня если не знаменитой личностью, то, по крайней мере, заметной.

Хотя кого я обманываю? Именно что знаменитой, но я бы предпочла быть ничем не примечательным рядовым ловцом, а не иметь такую богатую наследственность.

Последним ко мне подошел Тэйн. Если кого-то я и была рада видеть даже больше, чем Крилл, так это его. Своей холодностью и сдержанностью до адмирала он, конечно, не дотягивал, но все же изрядно выделялся этими качествами на фоне остальных. Но сейчас за всей холодной сдержанностью я видела самое настоящее жаркое пламя, разгоревшееся из настоящих живых чувств.

Он был рад мне, по-настоящему рад, хотя я и дождалась от него только привычно ровного:

— С возвращением, ловец Талмор.

Это было больше, чем обмен взглядами. Тэйн был единственным, кто знал обо мне все, в том числе и про дар некромантии. Знал и не отворачивался. Знал и поддерживал. Знал и, искренне беспокоясь, молча обещал выслушать позднее.

Великое Поднебесье, как же я по всем скучала! Готова была еще хоть тысячу раз это повторить и потом еще столько же добавить!

Последние мрачные недели с лихвой окупались этим вечером, когда я чувствовала себя так, словно действительно вернулась Домой — именно так, с большой буквы. Наверное, настоящий Дом там, куда, несмотря ни на что, стремится душа. Там, куда всегда тянет возвращаться…

— Постойте-ка… — выдохнула я, внезапно обратив внимание на одну крайне важную деталь. — Да на вас форма ловцов!

— А ты думала, одна такая из кадетов будешь? — усмехнулась Сильвия, сложив руки на груди. — Позавчера клятвы принесли. На неделю раньше срока, между прочим.

Кадетов в Морском корпусе больше не осталось, и теперь мы все могли по праву считаться частью морского флота Объединенного Двулунного королевства. Но самое приятное заключалось в том, что теперь нам — бывшим кадетам, стали доступны посиделки «взрослых» ловцов, которые устраивались ими тайком от начальства и под покровом ночи.

Надо ли говорить, что решение организовать такое мероприятие было принято незамедлительно и обсуждению не подлежало?

— Сделаем все в лучшем виде! — возбужденным шепотом заверил Аргар. — Талмор, ты не пожалеешь, что служишь в нашем отряде!

— Да и так никогда не жалела… — попыталась возразить я, но мой глас потонул в воцарившемся гуле.

— Смотри у меня! Только попробуй как в прошлый раз напиться! — уперев руки в бока, предупредила братца Агира. И, уже обращаясь ко мне, пожаловалась: — Нет, ну ты представляешь, что после принятия новобранцев этот идиот учудил? В одиночку полбутылки огненной выпил! Залпом! На спор!

— Ну все-все, — замахал на нее руками позеленевший от одних только воспоминаний Аргар. — Учиться нужно на своих ошибках, а если их не совершать, то так и останешься неучем!

На миг застыв, он задумчиво поскреб подбородок и довольно выпалил:

— Не, ну круто я мысль завернул? Гениально же!

— Уймись, балабол, — закатила глаза Сильвия, незаметно бросив на меня выразительный взгляд.

Да, нам было что обсудить, но омрачать этот вечер подобными беседами я не хотела. Пусть все серьезные разговоры подождут до завтра, а эта ночь будет полна счастья и безбашенного веселья — такого, в котором я никогда не участвовала, но о каком втайне мечтала.

Как вскоре выяснилось, все посиделки традиционно проходили у Тэйна, который, будучи старшим ловцом, имел в распоряжении самую большую комнату. Вернее сказать, комнаты, поскольку их было две. Или три — это с учетом личной ванной.

В той, что являлась чем-то вроде гостиной, даже стоял камин, у которого Аргар тут же разбросал ворох принесенных подушек. Приход сослуживцев практически моментально ознаменовал окончание чистоты и идеального порядка, в котором Косичка держал свое казенное жилище. Рядом с подушками были пристроены одеяла и торжественно поставлены бутылки с той самой знаменитой огненной, по праву считающейся более убойной, чем ром и эль, вместе взятые. Ко всему алкоголю, за исключением легкого вина, я по-прежнему испытывала предубеждение и пить не собиралась, но…

— Не, Талмор, так не пойдет! — заявил Аргар, когда я отказалась от протянутого мне стакана. — Если хочешь, могу больше разбавить, но попробовать мою огненную ты обязана! Да мы ее с батей еще летом делали! Натурпродукт!

— В самом деле, Фрида, — обратилась ко мне Крилл. — Сейчас такие тяжелые времена… не знаешь, что ждет завтра. Так почему бы не позволить себе немножко отвлечься, пока есть такая возможность?

Я вспомнила папу, когда он не просыхал от беспробудного пьянства, его стеклянные глаза, когда удавалось залить в себя бутылку эля, и дикий крик, когда эту бутылку мне удавалось от него спрятать. Все это составляло неотъемлемую часть моей жизни. Восемнадцать долгих лет, за которые спиртное вызывало исключительно ненависть и отвращение. Но с девятнадцатилетием начался новый жизненный этап, и первые его месяцы оказались до того насыщенными, что перевернули все вверх дном, изменив мой мир просто до неузнаваемости.

Так странно — глядя на стоящий передо мной стакан и вспоминая фрагменты своей прошлой жизни, я не испытывала ничего. Даже удивилась. Прислушавшись к себе, поняла, что пить не хочу не столько из-за отвращения, сколько из-за чувства противоречия.

Бутылка эля всегда была моим главным страхом. Я боялась, что, попробовав алкоголь однажды, стану такой же, как отец, и жизнь утянет меня на еще большее дно, чем то, где я тогда находилась. Но теперь бояться было нечего.

Даже из страхов можно извлечь пользу, если научиться их преодолевать.

Огненную я попробовала. А потом еще долго периодически запивала ее холодным мятным чаем под всеобщий смех. Сидя у горящего камина, мы веселились, дурачились, слушали и рассказывали забавные истории. Были близки как никогда. Этой ночью у нас было свое маленькое уютное королевство, заключенное в стенах комнаты Морского корпуса. А понимание, что где-то там внизу, у подножия скалы, неистовствует недремлющее Сумеречное море, делало общение еще теплее.

За пределами этой комнаты совершались нападения и убийства, продумывались ходы в игре по сбору осколков кристалла душ; было ветрено, снежно и холодно. Здесь же царило тепло, а согревали нас вовсе не каминное пламя и не огненная.

По своим комнатам все разошлись под утро, причем некоторых пришлось буквально тащить. Аргар снова переоценил свои силы и, хвастаясь, что сможет перепить всех нас, вместе взятых, зашел слишком далеко. В результате остался спать среди вороха им же принесенных подушек, чем вызвал недовольство Тэйна: устроившийся на полу красный саламандр никак не вписывался в привычную картину идеального порядка.

Карк убрал всю посуду и недоеденные закуски, благодаря чему нам не пришлось тащиться на кухню. Кажется, Агира пообещала, что они с братом на днях проникнут в святая святых и выведут шеф-повара из себя, — видимо, этого оказалось достаточно, чтобы Карк согласился временно поработать у нас личным официантом.

В общем, не было ничего удивительного в том, что пробуждение было тяжелым. Даже мне, не напившейся до беспамятства, было сложно вставать, проспав каких-то жалких три с половиной часа. Как себя чувствовали остальные, не могла даже представить. Да и, откровенно говоря, представлять не хотела, потому что во время таких пробуждений каждый становится эгоистом и думает исключительно о себе. Отдельной головной боли добавляли подколки сирен, не упустивших возможность вставить свои язвительные пять копеек.

Несмотря на это, на утреннюю тренировку я шла с радостью. Никакой недосып не мог нарушить мой энтузиазм. Я была рада наконец вернуться к службе и ко всему, что с ней связано!

Судя по виду выползших на полигон ловцов, среди нашего отряда оптимистично настроена была я одна.

— Ловец Гвор, зашнуруйте ботинок, иначе свалитесь! — приказал безукоризненно выглядящий капитан Вагхан. — Ловец Грэйдэ, где потеряли брата?

Засыпающая в положении стоя Агира встрепенулась и неуверенно протянула:

— Он… э-э-э…

— Два наряда вне очереди обоим! — припечатал неумолимый капитан. — И это — ловцы моего отряда? И это те, кто поклялся защищать честь Морского корпуса как свою собственную?

Отчитывали нас недолго, но сурово, а потом устроили настоящие круги Глубины, заставив оббежать полигон огромное количество раз. Мороз выдался неимоверный, и только быстрый бег не давал мне — разнежившейся в климате Сумеречной Жемчужины — окоченеть. Зима близилась к концу, но обещала потеснить грядущую весну, отодвинув оттепель еще как минимум на месяц.

После завтрака мы снова вернулись на полигон, и я наконец поняла, в чем разница между кадетами и ловцами. Раньше этого не замечала, а теперь на себе испытала различия в нагрузках. Физические упражнения перемежались с плетением сетей — как индивидуально, так и в команде. Несмотря на то что каждый из бывших кадетов теперь стал полноправным членом отряда, мы по-прежнему работали в связке со своими кураторами. Практиковаться с Косичкой мне было в удовольствие — хотелось соответствовать его высокому уровню, служить равноправной опорой и ничем не уступать. Получалось неплохо, но и не отлично.

Я не раз ловила себя на мысли, что не могу использовать магию ундин так же легко, как некромантию, — поднебесная энергия подчинялась куда сложней. Зато мой темный морской котик так и рвался проявить себя, выпрыгнуть наружу и, обнажив коготки, продемонстрировать все, на что способен. Приходилось тяжко. Мало того что нужно было создавать плетения, так еще и делать это, не позволяя случайно затесаться в них темной магии.

На мое счастье, Тэйн это понимал и прикрывал, когда мне было особенно сложно. Даже не знаю, как сумела бы со всем справиться и не выдать себя без его помощи. Наверное, именно поэтому адмирал изначально и позволил моему куратору обо всем узнать.

После очередной тренировки у нас выдалось немного свободного времени, которое ловцы решили потратить на сон. Следующая, более длительная тренировка проходила после обеда и оказалась гораздо утомительнее утренней. Под конец скончался даже мой энтузиазм, сломленный непрошибаемым капитаном.

Пока все расходились (а кто и расползался), покидая полигон, я надеялась выловить Тэйна, чтобы поговорить с ним наедине, но его подозвал к себе капитан Вагхан. Зато ко мне подошла Сильвия, и мы, не сговариваясь, подошли ближе к спуску со скалы, где никого не было. Выглядела альва предельно сосредоточенной и решительной, так что было понятно — предстоит серьезный разговор.

— Ты должна объяснить, что тогда произошло, — с ходу заявила она. — Как тебе удалось сбежать с Жемчужины? И, что еще важнее, почему я отключилась, когда в дом стучали стражи, а потом очнулась уже в Морском корпусе?

— У меня нет объяснений. — Мне даже не пришлось врать.

— Покрывая тебя, адмирал идет против короля, — глядя мне в лицо, неожиданно сменила тему Сильвия. — Соглашается на сделку с пиратом и теневым охотником, позволяет тебе жить с ними в одном доме. Для чего, Талмор? Похоже, ответ очевиден, хотя я не понимаю, что он в тебе нашел. Но зачем он так поступил?

Я усмехнулась:

— Капитан Вагхан тебе не говорит?

— Он не знает. — Сильвия передернула плечами и впилась в меня пронзительным взглядом. — Адмирал говорил со мной. Просил сохранить в тайне все, что видела. Разумеется, я подчинюсь и буду молчать. Но мне неясно, что происходит, а я терпеть не могу, когда чего-то не понимаю. Мне отвратительно, что мы обе были вынуждены находиться в обществе закоснелых преступников, а теперь вернулись на службу как ни в чем не бывало. Но я-то считаю пиратов и их пособников вроде Герры злом. А ты? Можешь не отвечать, я все видела. В тебе самой есть что-то темное… ты именно это скрываешь, я права?

Я не знала, что на это ответить, и очень надеялась, что на моем лице не отразился тот страх, что вспыхнул внутри.

— Мне не следует об этом говорить, — наконец произнесла я, не желая лгать.

— Знаешь, а ведь политика короля верна, — глядя мне в глаза, открыто признала Сильвия. — Твоя смерть помогла бы избежать множества других гибелей, которые обязательно будут, как бы все ни сложилось в дальнейшем. Возможно, дело в том, что ты никогда мне особо не нравилась. Не будь ты ловцом, и прикажи мне кто-нибудь убить тебя, чтобы спасти других, я бы сделала это не задумываясь. Но ты — часть Морского корпуса. Часть флота, который значит для меня все. Поэтому… — она шумно втянула воздух, словно дальнейшее признание требовало от нее колоссальных сил, — если Морской корпус, защищая тебя, останется один против гнева короля, я в числе первых выйду на бой. И жизнь отдам. Не за тебя, а за то, во что верю.

Ее светлые глаза потемнели и блеснули.

— А я верю в нашу службу и обязанности. Мы клялись защищать королевство и противостоять пиратам, но сплоченность и товарищество ловцов — основа всего.

Она даже представить не могла, чем для меня были ее слова. Я смотрела на нее — решительную, несгибаемую альву, чьи светлые волосы подхватывал морозный ветер, — и испытывала невыразимое восхищение такой силой духа. Такие, как она, если были верны, то до конца. Если любили или ненавидели, то самозабвенно и всей душой. Отличались прямолинейностью, не всегда приятной окружающим, но зато оставались честны.

— Сильвия, я благодарна за все, что ты сказала, — не отводя взгляда, произнесла я. — Может, тебе это и не важно, но для меня ценны твои слова. Поверь, если встанет выбор — погибнуть, чтобы спасти тех, кто мне дорог и просто невинных людей, или выжить, я раздумывать не буду. Но просто так отдавать жизнь, когда есть возможность пойти другим путем, я тоже не стану. Пока у меня есть шанс жить, я буду им пользоваться и на заклание себя не отдам.

Сильвия немного помолчала и, осмыслив сказанное, усмехнулась:

— Что ж, будем считать, мы друг друга поняли.

Я протянула ей руку, и она, немного поколебавшись, крепко ее пожала.

Дальнейший разговор вернулся к событиям на Сумеречной Жемчужине. Я рассказала о Яли, добавив, что не знаю, кто она и по чьей указке действовала. О принцессе Линарии умолчала, как и о своей темной магии, — пусть догадки Сильвии остаются просто догадками, так будет лучше для нас обеих.

Сильвия ушла первой, а я еще ненадолго задержалась у ведущей вниз лестницы. Отсюда открывался вид не только на море, но и на город, уже горящий множеством вечерних огней. После Жемчужины Сумеречье казалось просто огромным, и я испытывала щемящее чувство нежности, глядя на него. Все здесь было родным и знакомым — даже Слезные трущобы, расположенные на другом конце острова. На небо выползли две пузатые луны, а издалека уже доносились звуки музыки, которую играл летящий на северных ветрах призрачный оркестр.

Еще немного полюбовавшись на прекрасную панораму и послушав мелодию, я уже собралась уходить, когда окружение внезапно изменилось. Перед глазами все поплыло, а в следующий миг я будто по щелчку пальцев очутилась стоящей среди небольшой и смутно знакомой пещеры.

Как оказалось спустя пару секунд, именно по щелчку пальцев! По щелчку пальцев одного мелкого ши, который, болтаясь передо мной в воздухе, ехидненько оскалился.

— Ган? — машинально спросила я, как будто это мог быть кто-то другой.

— Ну, здоров, партнер! — приветствовала меня синюшная нечисть, попытавшись пожать мою руку своей крошечной ручонкой. — Это что ж ты даже поздороваться со мной не зашла, а? Я к ней со всей душой, понимаешь, а она кинула меня, уехала, ни слова на прощанье не сказала! Оставила одного, бедного-несчастного помирать без единой капелюшечки крови!

Я хмыкнула:

— Что-то, смотрю, ты не сильно похудел.

В этот же момент совсем некстати вспомнила о тех невинно убиенных ши, на которых проходило мое обучение некромантии. Особых угрызений совести я сейчас не испытывала, но все равно стало немного неприятно.

— Гляжу, дар-то папочкин раскрылся, — довольно присвистнул Ган, окинув меня пытливым взглядом маленьких поблескивающих глазенок. — Гены не пропьешь!

— Между прочим, раз все знал, мог мне сразу об этом даре рассказать! — укорила я. — И еще совести хватает меня в чем-то упрекать!

— Так откуда ж у меня совести взяться? — искренне удивился ши. — Ты мне тут не заговаривайся, я порядочное исчадие Глубины и с таким тошно правильным понятием не знаком!

Если бы я знала… если бы только знала, как скоро мне будет продемонстрировано отсутствие этой самой совести! Если бы только вспомнила, что эта расположенная внутри скалы пещерка — единственное место близ корпуса, которое не покрывает защитная магия! Если бы… а, впрочем, изменить все равно ничего бы не смогла. Выйти отсюда можно было только с помощью магии переноса, а я таковой не обладала.

— Все это, конечно, очень мило, — проговорила, уперев руки в бока. — Но я у тебя в гостях задерживаться не хочу. Ты же из-за голода меня сюда притащил? Так и быть, пару капелек пожертвую, но потом незамедлительно возвращай меня назад!

Я уже собралась снять небольшую, приколотую к кителю булавочку, когда внезапно заметила, что ши как-то странно поник. И взгляд у него сделался такой пугливо-понурый, виноватый. Виноватым ши на моей памяти чувствовал себя всего однажды, когда затащил меня в эту самую пещеру по приказу Флинта…

Вот же… ши, сожри его Глубина!

Словно в ответ на мои мысли позади внезапно прозвучал насмешливый и отлично знакомый голос:

— Ну, привет, синеглазка.

Резко обернувшись, я несколько мгновений неотрывно на него смотрела, а потом с такой же усмешкой, какая играла на его губах, приветствовала в ответ:

— Ну, привет, пират.

— Предпочитаю, когда меня называют легендарным капитаном пиратов, — поправил Флинт. — Прежде чем я обозначу план наших дальнейших действий, хочу прояснить ситуацию. Тот, кто устроил тебе побег из Сумеречной Жемчужины, обладает феноменальными способностями, если он же организовал то… хм… ту досадную неприятность, из-за которой ни я, ни Шатх не смогли защитить и укрыть тебя от стражей.

Похоже, Флинт тоже не был в курсе того, кто стоял за Яли и стоял ли вообще. Собственно, и о том, что именно Яли оказала мне неоценимую помощь, судя по всему, не знал тоже.

Я развивать эту тему не стала и, предчувствуя неладное, спросила:

— Зачем ты пришел?

Последовавшая за моим вопросом ухмылка мне совсем не понравилась, как и азартный блеск глаз. Как-то сразу подумалось, что, поскольку мы больше не на Жемчужине, можно считать, что срок годности всех договоренностей с Флинтом вышел, а стало быть, и доверять ему больше нельзя. Кто знает, что на уме у этого пирата? Вдруг он решит меня украсть, снова таким образом обзаведясь ценным козырем?

— Я собираюсь проникнуть в Гномий банк, чтобы выкрасть хранящиеся там осколки, — как ни в чем не бывало ошарашил меня Флинт. — И ты мне в этом поможешь.

Я так опешила от такого наглого и во всех отношениях самоуверенного заявления, что, приоткрыв рот, не сразу нашлась с ответом.

— Ты в своем уме? — машинально попятилась я.

Одним неуловимым движением Флинт продемонстрирован издевательски блеснувшую между его пальцев монетку.

Несколько секунд я смотрела на нее в полнейшем ступоре, а затем едва не осела на холодный каменный пол. Сказать, что чувствовала себя дурой, — это не сказать ничего. Да как можно было тогда так бездарно попасться?! Еще и Эртану ничего не сказала, потому что было не до того, и это недоразумение совершенно вылетело из головы…

— Долги нужно возвращать, — с довольным выражением лица сказал Флинт. — Разумеется, ты можешь попробовать нарушить нашу небольшую сделку, но я бы тебе искренне не советовал.

А я вот взяла и попробовала! Просто объявила, что отказываюсь идти на такое преступление, и… он был прав, лучше бы я этого не делала. С его слов, нашу договоренность скрепляла простейшая магия, но, как оказалось, простейшая не значит слабая. Меня скрутило так, что стало нечем дышать, тело взорвалось дикой болью, и из глаз непроизвольно побежали неконтролируемые слезы. Наверное, так чувствуют тебя те, на кого нападает скопище потерянных душ. И это — последнее, что они чувствуют в принципе.

— Скажи, что выполнишь мое желание, — прозвучал голос Флинта, по тону которого можно было судить, что происходящее ему неприятно. — Будешь упрямиться — умрешь через пару минут.

— Ты… — прохрипела я, сходя с ума от боли. — Этого не допустишь… я нужна тебе… живой…

— Да будет тебе известно, что для воссоздания кристалла душ нужна твоя кровь, — возразил Флинт. — Рассказать, сколько существует способов, чтобы сохранить ее свежей до того самого дня? Фрида, я серьезно, — добавил он спустя несколько бесконечных и мучительных для меня секунд. — Не упрямься. Вспомни, что я пират. И поступаю только так, как выгодно мне. Ты ведь знаешь о маленьком секрете, красующемся на моей шее. Я сделаю все, чтобы получить осколки, и, хотя ты мне глубоко симпатична, разумеется, предпочту твою смерть своей.

— Грязный… пират… — только и выдохнула я.

Не знаю почему, но это задело. Хотя чего я ожидала? Наверное, никогда не перестану видеть хорошее там, где его нет и в помине!

Терпеть стало просто невыносимо.

— Даже если соглашусь, у меня все равно не получится помочь… — уже практически беззвучно проронила я.

— Ошибаешься, — уверенно разбил мою последнюю надежду Флинт. — Получится непременно. Ну же, Фрида, это всего лишь пара осколков. Они того не стоят, вы всегда сможете отыграться.

Я сильно в этом сомневалась, но нормально мыслить уже не получалось. Все звуки, картинки и ощущения смешались в одно сплошное болезненное месиво. Я стала задыхаться.

Умирать сегодня в мои планы не входило, и подвергать сомнениям намерения Флинта не осталось ни сил, ни времени.

— Согласна… — скорее не прошептала, а подумала я.

И все моментально прекратилось.

Боль исчезла, будто ее и не было, зато нехватка кислорода ощущалась по-прежнему остро, и я закашлялась, жадно втягивая воздух.

— Если попытаешься отказаться еще раз, все будет болезненнее и быстрее. Не протянешь и полминуты, — предостерег Флинт, лица которого я в этот момент не видела. — Проверять, как ты понимаешь, я снова со всей искренностью и заботой не советую.

— Да иди ты… со своей заботой. — Мой голос прозвучал до прискорбного жалко. — Ненавижу…

Поднявшись на ноги, я отряхнула одежду от налипшей пыли, и тут меня внезапно осенило. Меня ведь сейчас едва не убили! Почему кольцо, данное Эртаном, не сработало?!

Посмотрев на свою кисть, я обомлела. Кольца на пальце не было.

— Прости, — жалобно протянул Ган, о присутствии которого я совсем забыла.

Обратив на него непонимающий взгляд, я неподвижно простояла несколько долгих секунд, после чего посмотрела на пирата, в руках которого, помимо монетки, теперь поблескивало и мое колечко.

— За руку ты со мной здоровался, да? — угрожающе протянула я, обращаясь к Гану, и, вне себя от возмущения, выплюнула: — Предатель! Ворюга!

И точно, нет у него совести! Совсем-совсем никакой! А я еще кровь ему пожертвовать собиралась!

— Ну все, нам пора. — Флинт приблизился. — Время не ждет.

Не успела я даже моргнуть, как нас укрыло знакомой тенью, и уже в следующий миг мы оказались стоящими в промозглом малолюдном переулке.

— Ты уже тогда все продумал, да? — спросила я, когда мы окольными путями двинулись к банку. — Исход той игры был изначально предрешен.

Не замедляя шага, Флинт выразительно на меня посмотрел и изрек:

— В этом мире предрешена только смерть. Все остальное — чистой воды импровизация.