У резиденции нас встречали в духе игр — помпезно и с размахом.

После испытаний в горах участников осталось всего пятнадцать, поэтому каждого обеспечили личной каретой, запряженной таргханами, личными встречающими лакеями и сопровождением пары стражей.

К слову, выглядели стражи внушительно — видимо, специально подбирали таких амбалов, какие одним своим видом могли испугать потенциальных недоброжелателей.

Сама же резиденция могла смело соперничать с императорской — не столичной, конечно, но какой-нибудь областной вполне.

Гостей одного за другим провели по мощенной глянцевой плиткой дороге, напоминающей настоящий лед. Высокие двери главного входа пропустили нас в богато убранный просторный зал, откуда вверх убегали три широких, устланных голубыми коврами лестницы.

Позволив лакею снять с меня меховую накидку, я невольно залюбовалась светлой отделкой стен, инкрустированными высокими потолками и люстрами, увенчанными мелкими свисающими камушками, каждый из которых снова напоминал осколок льда.

Поднимаясь по лестнице, минуя длинный зеркальный коридор и подходя к главному бальному залу, я чувствовала себя чуть ли не принцессой. Ледяной принцессой — окружение и наряд очень этому способствовали.

В голубое была облачена не одна я. Все гости, коих без учета участников игр набралось около сотни, щеголяли в одежде нежно-небесных, жемчужных и лазурных оттенков. А хозяин вечера с супругой облачились в ярко-синий, отчего их с легкостью можно было заметить среди толпы.

Едва я после объявления церемониймейстера вошла в зал, рядом нарисовалась моя драгоценная тетушка и Райн. Они взяли на себя обязанность представить меня герцогу, чему я была далеко не рада.

Чтоб его, этот вечный страх перед балами!

Да, я до сих пор нервничала. Казалось бы, уже побывала в стольких разнообразных ситуациях, что должна была перебороть всяческие страхи. Но нет, этот оказался просто не убиваемым.

— Ваша светлость, — после представления я присела в глубоком реверансе и постаралась не заскрежетать зубами.

Терпеть не могу эти поклоны, подчеркивающие разницу в социальных статусах. Многие из верхушек аристократии, помимо этого самого статуса, ничего из себя не представляют и в жизни сами ничего не добились — с чего бы им кланяться? Впрочем, герцог Людриг являлся исключением.

— Счастлив, наконец, лично с вами познакомиться, — просияв улыбкой, он легко коснулся губами моей руки. — Вы поистине восхищаете, леди Саагар. Такая смелая и отважная девушка, да к тому же не обделенная красотой, делает честь нашей империи.

Комплимент звучал искренне, и я не могла не улыбнуться в ответ:

— Благодарю. Но касательно красоты, мне очень далеко до вашей прекрасной супруги.

Я даже не лукавила — в свое время герцогиня считалась первой красавицей империи. Она, в свою очередь, так же выразила радость нашей встречей, и на этом обмен любезностями окончился.

Лорд Людриг официально приветствовал собравшихся, отдельно отметив кайрийцев, бой часов ознаменовал открытие торжества, и пришел черед первого танца.

В первые мгновения после того, как меня пригласил лорд Дэйрон, я растерялась и даже хотела отказать, но тетушка Ливия сунула мне под нос маленькую книжечку.

— Твоя карточка на сегодня заполнена, — с гордостью сообщила она. — Не волнуйся, дорогая, я обо всем позаботилась.

Наверное, я стала слишком кровожадной, но после такого заявления родственницу захотелось придушить. Это же надо, за меня принять все приглашения и согласиться на каждый танец!

Времени изучить список партнеров не осталось, так что я нехотя поплелась с Дэйроном в центр зала. Все-то у меня не как у людей.

Оркестр заиграл знакомую музыку, и ад начался. Ад, в котором вместо огня главенствовал лед, а за каждой вежливой улыбкой скрывался угрожающий оскал.

— Чего бы вы ни добивались, вам это не удастся, — прямо сказала я, кружа с лордом по залу. — Советую оставить свои никчемные попытки.

Он чуть прищурился:

— При всем уважении, леди Саагар, понятия не имею о чем вы. И советую оставить свои советы при себе — прошу прощения за тавтологию.

Рука на моей талии ощутимо напряглась. Каждый шаг, каждое мгновение этого танца было наполнено этим напряжением, наэлектризовано до невозможного. Находясь настолько близко к этому человеку, я снова и снова вспоминала слова основателя: рядом находится некто, на чьих руках чужая кровь. И, глядя в глаза несомненно лживому лорду, была готова поверить, что речь шла о нем.

— А, по-моему, вы прекрасно понимаете, о чем я говорю, — продолжила, подталкиваемая желанием вытащить из него правду, и без перехода спросила: — На кого вы поставили в играх?

Вопрос для Дэйрона явно оказался неожиданным. На секунду сквозь маску его равнодушия проглянула широкая палитра эмоций, но он тут же стер ее холодной улыбкой:

— Предпочитаю не афишировать свои ставки.

— Отчего же?

— Простого желания недостаточно? — улыбка превратилась в усмешку. — Я не обязан отвечать.

«До чего скользкий тип», — крутилось у меня в мыслях. — «Скользкий, изворотливый и лживый».

Отступать я не собиралась и решила идти до конца:

— Почему вы меня пригласили?

— Потому что вы привлекательная молодая леди? — не скрывая иронии, вопросом на вопрос ответил Дэйрон.

— Нисколько не сомневаясь в своей привлекательности, вынуждена заметить, что вам не слишком приятно мое общество. Как и мне — ваше.

— Прямолинейность не украшает леди, — произнес лорд и, следуя движению танца, покружил меня, приподняв над полом.

Вновь встав на ноги, я посмотрела ему в глаза:

— Я не являюсь леди в общепринятом смысле и не следую надуманным правилам. Лучше бы вам об этом не забывать.

— Вы мне угрожаете? — за удивлением Дэйрона угадывалась злость.

Кажется, на самом первом приеме я задала ему точно такой же вопрос.

— Что вы. Всего лишь предостерегаю.

К счастью, на этом танец подошел к концу, и я избавилась от неприятного общества. Но только Дэйрон собрался проводить меня к тетушке Ливии, как рядом с нами появился Трэй.

Интересно, тетушка назло мне таких партнеров подбирала? Хотя, глупо задаваться таким вопросом — судя по ее восторженным глазам, она нас мысленно благословила, поженила и вынянчила внуков.

В сравнении с предыдущим, танец с Трэем казался чуть ли ни раем. Никогда не подозревала, что смогу так подумать, но это факт!

Трэй сегодня был удивительно молчалив, учтив, не позволял себе лишнего и не выводил меня из себя — со стороны посмотреть, так просто идеальный мужчина. Двигаясь по залу, я то и дело замечала обращенные в нашу сторону взгляды — должно быть, вместе мы смотрелись и впрямь ничего. Но время от времени я ловила себя на том, что выискиваю среди присутствующих знакомую фигуру…черты лица…карие глаза.

В последний раз мы с Олдером виделись на объявлении результатов. Неужели он опять исчез?

«Всевышний, Фелиция, о чем ты думаешь?» — мысленно отругала я себя. — «Да какое тебе вообще до него дело?»

Если бы я думала о нем, как о подозрительной личности, никакими угрызениями совести бы не терзалась. Но нет. Мысли о нем вызывали странное душевное беспокойство, невыносимое волнение, болезненно сдавливающее сердце и заставляющее снова и снова блуждать по залу взглядом.

— Лия, ты меня вообще слышишь? — прервал мои мысли Трэй. — Я здесь вообще-то извиниться пытаюсь.

От неожиданности я сбилась с ритма и наступила ему на ногу.

Трэй? Извиниться?

Не в пример мне, сориентировался он быстро и, ловко меня подхватив, вернул в мерное течение танца. Прочитав по глазам мой молчаливый вопрос, явно переступил через себя и пояснил:

— За вчерашнее. Я сорвался.

Наверное, обрушься сейчас на наши головы небо, я бы так не удивилась. Сколько себя помню, ни разу не было такого, чтобы Трэй приносил извинения — не только мне, а вообще кому бы то ни было. Не знаю, какого ответа он от меня ожидал, но я промолчала. Все это было неважным, и в таких извинениях я не нуждалась. Скажи он, что раскаивается в своей самоуверенности, отказывается от прежних намерений жениться на мне против моего согласия, не использует в случае победы свое право — это я бы приняла и даже поблагодарила.

— Лия? — позвал Трэй, не дождавшись никакой реакции.

Я решительно не понимала, чего он ждет. Что я возьму и скажу нечто вроде: да-да, конечно, ничего страшного?

— Не утруждай себя, — произнесла я, даже не пытаясь казаться любезной. — Мне плевать на то, что ты скажешь. Имею привычку судить о людях не по их словам, а по действиям.

Самолюбие Трэя вновь было уязвлено. Его глаза знакомо потемнели, челюсти с силой сжались и, вероятно, не находись мы сейчас на приеме, он бы снова вышел из себя.

Глядя ему в лицо, я усмехнулась:

— Вот об этом и говорю.

К моему несказанному облегчению, после этого танца наступил недолгий перерыв, во время которого мне удалось улизнуть. Еще когда только вошла в зал, я присмотрела в другом его конце несколько ниш, огороженных разросшимися декоративными деревцами. Приняв предложенный лакеем бокал вина, я благополучно туда добралась и скрылась от любопытных глаз.

Магокамера стала до того привычной, что ее я просто не замечала, а внимание вездесущих репортеров, к счастью, сейчас направлялось на хозяев вечера и кайрийцев.

Отпивая мелкими глотками «брудо», я наблюдала за заграничными гостями, когда мое внимание внезапно привлек стоящий рядом с ними мужчина. Сердце тут же пропустило удар, после чего забилось чуть чаще — это был Олдер. Темноволосый, облаченный в темно-серый, отливающий жемчужными переливами костюм, он был чертовски хорош. Официальная одежда только подчеркивала его подтянутую фигуру, широкий разворот плеч и не могла скрыть бунтарского, свободолюбивого духа. Хотя он стоял ко мне спиной, я все равно чувствовала исходящий от Олдера ореол уверенности и силы, который явно ощущали и его собеседники.

Группа кайрийцев стояла неподалеку, и их лица я видела прекрасно. К своему удивлению обнаружила, что гости держатся по отношению к Олдеру с таким почтением, словно он, по меньшей мере, герцог. Даже я, не слишком разбирающаяся в тонкостях аристократического общения, не могла этого не заметить.

Они тоже угощались знаменитым вином, и в том, как Олдер отпивал его, как держал бокал, никак нельзя было узнать человека, получившего дворянский титул меньше месяца назад. Когда-то тетушка сказала мне, что аристократ по рождению всегда выделяется среди тех, кто получил титул, будучи взрослым. Можно научиться манерам, изучить этикет и бальные танцы, но глубокий внутренний шарм и впитанное в кровь благородство получить невозможно.

Пристально всматриваясь в Олдера, который теперь стоял ко мне в пол-оборота, я больше не замечала ничего вокруг. Зал и гости превратились в неясные голубые пятна, в то время как память снова и снова воспроизводила недавний разговор, со времени которого, казалось, прошла целая вечность.

«Кто ты такой и откуда знаешь то, о чем неизвестно даже ученым имперского научного центра?» — спрашивала я, когда мы оказались перед барьером в иной мир.

«Научного центра Солзорья», — криво усмехаясь, поправлял меня Олдер.

Солзорье. Могущественная империя, занимающая половину материка и пять прилегающих к нему островов. Империя, славящаяся своими достижениями в области науки и передовой магии. Империя, конкуренцию которой могла составить лишь Кайрийская.

Часть разрозненных пазлов внезапно заняли свои места на картине, именуемой Олдер Дирр, и я поразилась тому, как раньше могла не понимать таких очевидных вещей. Было по-прежнему непонятно, для чего ему участие в играх, как он связан с моим отцом, да и помимо этого оставалась уйма вопросов. Но в том, что Олдер — истинный лорд из Кайрийской империи больше я не сомневалась ни секунды.

Но почему в таком случае его никто не узнает? Ведь наши газеты с завидным постоянством публикуют статьи о заграничных знаменитостях и представителях аристократии!

Решив, что более удобного случая может не представиться, я вышла из своего временного убежища и направилась прямо к Дирру. Лучший способ что-либо выяснить — застать человека врасплох при обстоятельствах, когда ему некуда сбежать. Торжественный прием подходил идеально.

Я включила в себе леди: расправила плечи, гордо вскинула подбородок, придала походке грации (спасибо, Чука, за не ощущающиеся каблуки) и с улыбкой приблизилась к кайрийцам.

Как только меня заметили, разговор тут же прервался.

— Леди Саагар, — учтиво приветствовал один из гостей, после чего все склонили головы в знак почтения.

Оказывается, бывает приятно, когда тебя узнают.

Строго говоря, мое теперешнее поведение для леди было неприемлемо, но нужно ли волноваться из-за правил, когда одним только участием в играх перечеркнула их все? Надо отдать лордам должное, ни словом, ни даже взглядом никто из них не выразил удивления моим приходом.

Но что особенно сделало им честь — они не выразили ни намека на недовольство, когда я непрозрачно намекнула, что хотела бы поговорить с лордом Дирром наедине. Где-то на задворках сознания промелькнула мысль, что Ливия, должно быть, сейчас негодует и убивается относительно моего неподобающего поведения.

«Сама подошла к лордам на балу! Не будучи представленной, без сопровождения!» — отчитывал ее голосом ангелок, сидящий на моем плече.

В то время как маленький чертенок, удобно разместившийся на другом, ехидно хихикал и показывал поднятый вверх большой палец.

Я взяла Олдера под руку, перестав думать о приличиях и о том, что репортерам будет чем поживиться за мой счет, и мы отошли к декоративным деревцам. Из гостей здесь стояли единицы, которые так же хотели побыть в одиночестве и не обращали на нас никакого внимания.

Убрав руку с локтя Олдера, я развернулась и, запрокинув голову, наткнулась на его вопросительный взгляд.

— Чем обязан такой чести? — выразительно приподняв бровь, осведомился он.

Собравшись с мыслями, я, не моргнув глазом, выпалила:

— Ты аристократ по рождению, работающий на Кайрийскую империю.

На лице Олдера не дрогнул ни единый мускул:

— И?

Я была обескуражена. Его тон ничуть не изменился, оставаясь ровным и немного насмешливым. То есть, он даже не будет отрицать?

— Но ты всех обманывал! Если правда откроется, тебя дисквалифицируют из игр и возможно даже исключат из гильдии! Ты предоставил о себе неверную информацию, указав в анкете, что являешься уроженцем Солзорья, я своими глазами видела…

Губы Олдера растянулись в намеке на ироничную улыбку:

— А кто тебе сказал, что это — ложь? Я действительно родился в Солзорье. Должен признать, ты разочаровываешь, моя прелесть. Думал, догадаешься об этом еще в Риа-Гаре, ведь я сказал практически прямым текстом.

Изо всех сил стараясь оставаться невозмутимой и не выдавать волнения, я резко сменила тему:

— Куда ты все время исчезаешь? Учти, Олдер Дирр, я этого так просто не оставлю. В свете совершаемых покушений, уверена, отцу и представителям имперской службы безопасности будет интересно узнать, что один из участников ведет себя крайне странно. Я могу лишь догадываться, как и для чего ты неоднократно подходил к барьеру в иной мир, используя для этого Риа-Гару, но проблемы тебе обеспечить в состоянии. Я — дочь главы магической гильдии, и ко мне прислушаются. Поэтому либо ты сейчас же мне все рассказываешь, либо я больше не стану молчать.

Всю мою речь Олдер воспринял спокойно, и лишь на фразе об отце недобро прищурился — так, словно одно упоминание было ему неприятно.

— Пытаешься меня шантажировать? — неприкрытая насмешка неожиданно задела. — Леди Саагар, вы слишком прямолинейны, чтобы добиться в этом успеха.

Прежде чем я успела ответить, Олдер добавил:

— Ты слишком занята собой, чтобы увидеть большее. Это неплохо, твои цели понятны и оправданы. Более того, меня восхищает твое упорство и неукротимое желание добиться своего. Я не стану давать ответы, но если решишь дойти до них сама, препятствовать не стану. Если же желаешь рассказать обо мне кому-либо — вперед, не задерживаю. Только…

Он чуть подался вперед и, глядя в глаза, вкрадчиво закончил:

— Прежде хорошо подумай, кому и что именно ты намерена говорить.

Контроль над ситуацией стремительно таял, отчего рогатик на моем плече гневно пыхтел и топал ногами. Мне всегда было свойственно рубить с плеча, но сейчас о своих действиях я не жалела. В одном Дирр был однозначно прав: я прямолинейна. И если существует выбор — действовать или сто раз все обдумать, однозначно выберу первое. В некоторых ситуациях это слабость, в некоторых — преимущество.

Ход моих мыслей бесцеремонно прервала зазвучавшая в наступившей тишине музыка и протянутая ко мне ладонь.

— Третий танец мой, — сообщил Олдер таким тоном, словно и не было между нами только что случившегося разговора.

Обитатель моего левого плеча окончательно вскипел, и я вместе с ним. Решив, что танцев на сегодня достаточно, а очередное пятно на репутации мне все равно не повредит, я бесцеремонно проигнорировала приглашение. Развернулась и уверено направилась к выходу из зала, желая побыть в одиночестве и немного остыть.

Уклоняясь от желающих со мной заговорить и пригласить на танец, я стремительно приближалась к заветным дверям. А, заметив боковым зрением спешащую ко мне тетушку Ливию, ускорилась.

В висках бешено стучала кровь, по телу разлился жар. Перед глазами все плыло, веки горели, и как только я вышла из зала, ко всему прочему добавилась внезапная слабость.

— Да что это со мной? — заторможено подумала я, с трудом осознав, что такое состояние вызвано далеко не злостью.

Сделав еще несколько шагов и свернув за угол коридора, я прислонилась спиной к прохладной стене. Тяжело дыша, стояла так несколько минут, и когда показалось, что мне стало лучше, ноги неожиданно подкосились.

Я словно превратилась в пульсирующий сгусток пламени, по глазам резанула яркая вспышка. А затем пришла темнота.

Запах был резким. Не сказать, что неприятным, но очень приторным, травянистым и отдающим горечью. Он забивался в легкие и будоражил сознание, вторгаясь в мой наполненный чернотой мир.

— Точно? — в знакомом голосе звучало волнение.

— А у тебя хоть раз появлялся повод во мне сомневаться? — отвечал незнакомый, хрипло-грубоватый. — Все с ней будет в порядке, яд выведен. И какого черта ты за нее вообще так переживаешь? Если бы не ее папаша…

— Вот именно, — резко перебил Олдер. — Ее папаша. Она здесь не при чем.

Я достаточно пришла в себя, чтобы понимать суть разговора. Надеясь, что этого не заметят, продолжала лежать неподвижно, что, учитывая онемевшее тело, было довольно просто. Голова налилась свинцом, и мне с трудом удалось вспомнить хоть что-нибудь. В первые мгновения я не помнила даже собственного имени, но постепенно воспоминания возвращались. И последним из них было то, где я вышла из бального зала в резиденции герцога Людрига.

— На, выпей, — предложил незнакомец. — Столько сил сегодня потратил. Угробить себя решил? Мало того, что постоянно на задания таскаешься, так еще и девку эту на такое расстояние перенес.

— Это моя работа, — сделав несколько глотков, произнес Олдер.

— Конкуренток в борьбе за титул главы магической гильдии спасать? — хмыкнул его собеседник. — Или и впрямь жениться на ней вздумал?

Раздался легкий скрип — кажется, Олдер на что-то присел.

— Император сильно злился, когда узнал? — не дождавшись ответа, задал он новый вопрос. — Хотелось бы мне на Его Величество посмотреть, когда он твою физиономию в прессе увидел! Ох, хотелось бы! Это же вся конспирация псу под хвост…

— Злился, да, — устало подтвердил Олдер. — Но смирился. Он прекрасно понимает, что заменить меня некем. Не знаю, Кир, насколько еще меня хватит. Возьму и брошу все к…

— Т-ш-ш-ш, — внезапно шикнул незнакомец, склонившись надо мной. — Наша достопочтенная леди очнулась.

Продолжать изображать бесчувственную смысла не было, и я с трудом раскрыла глаза. Очень медленно — так, словно на каждое веко положили по неподъемному камню.

Сперва взгляд сфокусировался на немолодом мужчине с чуть прищуренными глазами, а все, находящееся на его фоне, воспринималось единым пятном. Затем, скосив глаза в сторону, я увидела подавшегося ко мне Олдера, заставленный книгами шкаф и край деревянного стола. Но все это имело неестественные оттенки — как будто кто-то придал цветам невероятную, режущую глаза яркость.

Во рту пересохло и, словно услышав мою беззвучную просьбу, незнакомец поднес к моим губам стакан воды.

— Я сам, — тут же оттеснил его Олдер и придержал мне голову, пока я утоляла жажду.

В мыслях творилась полнейшая каша. Хотелось задать бесчисленное количество вопросов, но язык повиноваться отказывался — когда я попыталась заговорить, издала лишь невнятное мычание. Собственное состояние пугало, но страху я старалась не поддаваться.

Зато, вспомнив свой последний разговор с Олдером, пожелала вновь отправиться в небытие. Собственные слова, поведение, вспышки гнева казались до того несуразными, что я не могла в них поверить. Вернее, я и сейчас попыталась бы докопаться до правды, узнать, что скрывает Олдер, но делала бы это не на таких эмоциях, как в тот момент.

Еще ни разу в жизни мне так не хотелось заговорить!

Даже когда из-за папиного заклятия не могла разговаривать несколько дней — и то, так не страдала!

— Кир, оставь нас, пожалуйста, — не глядя на него, попросил Олдер.

— Дожил, — пробормотал тот. — Из собственного кабинета выставляют…

— Кир.

Тяжело вздохнув, мужчина окинул меня странным взглядом, покачал головой и вышел, тихо прикрыв за собой дверь.

Оставшись наедине с Олдером, я ощутила себя как никогда беспомощной. Беззащитной и открытой. Ни шевельнуться, ни заговорить — только неподвижно лежать, с резью в глазах на него смотря.

Внезапно мне захотелось заплакать. От переполняющих эмоций, переживаний последних недель, накопившегося стресса. Я ведь тоже живой человек, чувствующий и умеющий страдать. А не механическая кукла, без устали борющаяся за победу в играх, где все кому не лень стараются ее сломать.

Наверное, если бы сейчас дала волю слезам, я бы себя не простила. Не привыкла казаться слабой и сколько себя помнила, всегда сдерживалась. Если обижали — давала сдачи, если случалось горе — оставалась одна и только тогда давала волю эмоциям.

Не плакать. Не истерить. Нельзя.

Разговор взглядами длился недолго, но, кажется, Олдер все понял. Сейчас он смотрел на меня совсем не так, как на приеме — ни иронии, ни насмешки, ни превосходства.

Неожиданно он взял меня за руку, переплел наши пальцы, одновременно коснувшись моей щеки. А затем, словно победив что-то глубоко в себе, присел рядом, приподнял меня и прижал к себе. Так, словно я в самом деле была куклой — фарфоровой, хрупкой, с которой нужно обращаться очень бережно. Моя голова оказалась на уровне его сердца, бившегося неестественно быстро.

— Всевышний, Фелия, как же ты напугала, — сдавленно проговорил Олдер. — Я десяток лет потерял, пока Кир тебя откачивал…

Даже обладай я способностью двигаться, отстраниться бы не подумала. В его объятиях было тепло и спокойно, а еще… несколько слезинок облегчения все-таки скатились по щекам, и я спрятала лицо у него на груди, чтобы они остались незамеченными.

Олдер все еще оставался для меня загадкой, но я вдруг поняла самое главное: он мне не враг. Кем бы ни был, сейчас он искренне за меня переживал. И что бы ни случилось на приеме — он меня спас. Чувства, исходящие от него в эти мгновения, невозможно подделать, они были настоящими, открытыми — возможно, более открытыми, чем бы ему хотелось.

-Р-расска… — едва слышным прерывистым шепотом выдавила я, — ж-жи…

— Ты должна прийти в норму в течение получаса, — Олдер погладил меня по волосам. — Я перенес тебя сюда примерно час назад.

Повисла пауза, во время которой я все пыталась понять, что именно меня зацепило в его словах. Что-то важное, что невольно привлекло внимание, еще когда он разговаривал с Киром…

Осознание накрыло внезапно.

Он сказал — перенес? Как это перенес?

И тут меня буквально швырнуло в момент, когда мы с Олдером находились в Риа-Гаре. А точнее, в момент перехода из пещеры, где находился барьер, в исходную точку. Тогда окутавшая нас магия показалась мне очень знакомой, словно я уже ощущала нечто похожее не так давно.

На первом испытании в горах нам требовалось отыскать артефакт переноса. Вещь, при помощи которой можно перемещаться на небольшие расстояния. Именно она источала точно такую же магию!

Но в таком случае выходит, что…да быть не может! Олдер что, помимо боевой, владеет одним из самых редких видов магии?!

Каким бы немыслимым это ни казалось, отрицать смысла не имело. Это объясняло его постоянные отлучки и внезапные появления.

Черт! Так вот оказывается, как он всегда умудрялся меня опережать!

Объяснение казалось настолько же невероятным, насколько очевидным. Будь я хоть немного внимательнее, могла бы догадаться об этом уже давно.

От таких новостей голова снова пошла кругом, и даже прорезался голос:

— Шулер, вот ты кто!

Мое запальчивое, полное возмущения обвинение, вызвало у Олдера тихий смешок:

— Должен заметить, моя прелесть, я не использовал магию в случаях, когда это запрещалось правилами. Как бы тебе ни захотелось сейчас списать на нее мои победы, они — исключительно результат смекалки и ловкости.

За полушутливым тоном крылась серьезность, и я снова ему поверила. А Олдер, точно в благодарность за это, рассказал о том, что я невероятно хотела узнать.

— Тебя опоили кайрийским бурецветником, — он заметно напрягся. — Это ядовитая трава, в зависимости от дозы дающая разный эффект. Скорее всего, подмешали в бокал с вином.

— Как ты узнал… — я прокашлялась, возвращая голосу звучность, — что мне нужна помощь?

— Твое поведение, — последовал незамедлительный ответ, и его пальцы прошлись по моим растрепавшимся волосам. — Чрезмерная возбужденность, необдуманность действий, расширенные зрачки.

Олдер неожиданно усмехнулся:

— Хотя, говоря по правде, необдуманность действий с твоей стороны меня не насторожила. Положение спасли зрачки.

У меня нервно задергался глаз:

— Это ты меня сейчас завуалировано оскорбил?

— Зато у тебя прекрасная фигурка, — имел наглость заявить невыносимый маг. — И бесподобные глаза.

К одному «бесподобному» дергающемуся глазу добивалась бровь. Будь у меня силы, со всей дури бы его стукнула!

— Эффект от такой дозы очень удобен для отравителя, — вновь став серьезным, продолжил Олдер. — Результат похож на выжигающий всплеск магии, какой может случиться с сильным магом от чрезмерного перенапряжения. Даже опытным лекарям сложно распознать бурецветник. Поэтому, учитывая игры в целом и сегодняшнее испытание в частности, твое….недомогание объяснили бы этим.

— Ты хотел сказать — мою смерть? — хмыкнула я, уверенная, что меня хотели прикончить.

— Нет, не смерть, — возразил Олдер. — Смертельная доза куда более объемная и требует длительного применения. В случае с тобой, все закончилось бы полным параличом на долгие месяцы.

Я не сдержала испуганного вздоха — уж лучше умереть…

Моя реакция незамеченной не осталась:

— Кир вовремя дал антидот, теперь волноваться не о чем.

Внезапно почувствовав, что могу шевельнуться, я приподняла голову и посмотрела ему в лицо:

— Кроме того, что мы не знаем, какая скотина это проворачивает. А пока не знаем, в зоне риска находятся все.

Выражение карих глаз моментально меня насторожило и вынудило требовательно протянуть:

— О-о-олдер…

Он смотрел на меня, не мигая, несколько напряженных мгновений, прежде чем ответил:

— Кристор. В этом замешан Кристор. Хотя за ним явно кто-то стоит.

Должно быть, кайрийский бурецветник сильно повлиял на мой разум, потому что услышать такое я никак не могла.

— Причем здесь Кристор? — переспросила непонимающе. — Хочешь сказать, это он отравил меня, а до этого сбросил с крыши Эшера?

Вместо того чтобы опровергнуть безумную теорию, Олдер утвердительно кивнул.

— Но это же какой-то бред, — отказывалась верить я. — Он не мог такое совершить… Да и зачем ему?

— Зачем устранять соперников, чтобы затем занять пост главы магической гильдии? — в тоне Олдера появилась пугающая жесткость. — Не будь идеалисткой, Фелиция. Ты выросла в окружении магов, считая их и всю гильдию своей семьей. Но это далеко не так. Когда речь заходит о силе и власти, наружу выползает вся человеческая грязь, и лишь немногие остаются незапятнанными. Иногда может разрушиться даже самая крепкая дружба, а тот, кого ты считал настоящим другом — оказаться трусливым лицемером.

Заметив, что я хочу возразить, он отрезал:

— Поверь, я знаю, о чем говорю.

Судя по выражению лица и ощутимой, едва сдерживаемой злости, действительно знал. Эта яростная вспышка могла бы задеть, но я поняла, что адресована она вовсе не мне. Как поняла, точнее почувствовала, что она крепко переплетена с чем-то личным, какой-то не дающей покоя болью.

Я поймала себя на желании узнать, что за этим кроется, но расспрашивать все же не стала. Как человек, борющийся за собственную свободу, всегда уважала личное пространство других и не любила лезть в чужие души. Хотя сейчас хотелось очень.

— Допустим, это действительно Кристор, — вынужденно согласилась я, хотя все еще в это не верила. — Но как ты о нем узнал? И если знал, то почему никому не рассказал?

— Потому что до сегодняшнего вечера это были только догадки, — подавив эмоции, ровно ответил Олдер. — Не мне тебе рассказывать о том, что его магия основана на силе разума. Он может воздействовать на чужое сознание, вызывая самые разные чувства. Боль, страх, примитивное подчинение. Помнишь пауледов? Кристор воздействовал на них, но не для того, чтобы заставить отступить, а чтобы заставить нападать на самых сильных магов. На тебя в том числе. Или ты думаешь, на играх только ты и Тенар столкнулись с вышедшей из-под контроля магией? Да, я знаю об этом, потому что подобное пытались применить и ко мне.

Отстранившись, я прислонилась к спинке дивана и потерла ноющие виски. Координация все еще была неточной, голова буквально раскалывалась — и теперь не только из-за последствий яда.

-На сегодняшний прием он прибыл одним из первых, — выдвинул еще один аргумент Олдер. — Затем ненадолго исчез. У него было достаточно времени для приватной встречи с кем-то из кайрийцев.

— Все, замолчи, пожалуйста, — попросила я, выставив перед собой руку. — Еще пара слов, и я попросту свихнусь.

Затем невольно поморщилась и без перехода спросила:

— Слушай, а у твоего друга случайно нет какого-нибудь обезболивающего? Думать невозможно…

— Я же сказал, все пройдет через полчаса, — Олдер бросил быстрый взгляд на настенные часы. — Точнее, уже через пятнадцать минут.

Еще перед тем как он ответил, в моих мыслях зародился и успел сформироваться новый, а так же несомненно важный вопрос: а где, собственно, мы вообще сейчас находимся?