Как и обещал лекарь, осмотр закончился через двадцать минут. Ни больше, ни меньше — все четко, как в аптеке.

Первое, что бросилось мне в глаза — это отсутствие неестественной бледности у папы и озадаченность на лице Арелия. Я даже забыла о присутствии императрицы и приподнялась с кресла, невольно подавшись им навстречу в нестерпимом желании узнать диагноз.

— Ну? — бесцеремонно обратилась к лекарю, забыв об императрице уже окончательно.

К счастью, ее это нисколько не задело, и она даже перевела мой вопрос на нормальный язык:

— Арелий, что вы можете сказать?

— Требуется время, — ответил тот, бросив на «пациента» быстрый, но внимательный взгляд. — Сейчас ясно лишь то, что к магическим воздействиям эта болезнь отношения не имеет. Я взял на анализ кровь, результаты будут готовы к завтрашнему утру.

Мне показалось, лекарь о чем-то не договаривает. Словно он знает гораздо больше, но по каким-то причинам об этом умалчивает. Вернее, не по каким-то, а по вполне определенным, если учесть плотно сжатые губы папы и такие же сжатые кулаки. То, что меня хотят оставить в неведении стало понятно почти сразу, и хотя я ужасно хотела узнать правду, мысленно себя осадила. Не здесь и не сейчас. Нельзя закатывать сцену и набрасываться на отца с требованием ответа прямо во дворце. Лекарь однозначно поделился с ним своими предварительными домыслами — это вне всяких сомнений.

— Хорошо, — кивнула императрица. — Дождемся завтрашнего утра. Лорд Саагар, — без перехода обратилась она к отцу, — В гильдию уже присланы дополнительные отряды стражей. С этого дня к каждому из оставшихся участников будут приставлены личные телохранители. Пожалуйста, уведомьте об этом остальных.

Вряд ли отец обрадовался такому повороту событий — он вообще не любил, когда в жизнь гильдии вмешивался кто бы то ни было, — но сейчас такие действия имели под собой все основания.

Я тоже осталась не в восторге. Мало было надоедливого преследования магокамеры, так теперь еще и амбалов приставят — небось, таких же, как те, что сопровождали Дэйрона в игровой клуб.

Неожиданно кот, до этого гордо восседающий на руках императрицы, громко мяукнул и резко спрыгнул на пол. Не останавливаясь ни на миг, словно точно зная, что делает, он поистине царственной походкой приблизился ко мне.

Остановился, таращась на меня своими огромными глазищами, и мяукнул снова.

Час от часу не легче…И что этой котлете надо?

— Морис? — вопросительно позвала его императрица.

Кот только дернул кончиками ушей, но с места не сдвинулся и, поймав мой взгляд, мяукнул в третий раз — с чувством, с расстановкой, вызывая нервную дрожь. От его гипнотического взгляда у меня даже волосы на голове зашевелились.

— Ч-чего тебе? — хотела спросить вслух, но произнесла отчего-то мысленно.

Глупо было надеяться на ответ, но в этот момент взгляд кота был до того осмысленным, что в его способность говорить было очень легко поверить. Все остальные, присутствующие при этой немой сцене, почему-то молчали, отчего показалось, в этих покоях нас осталось всего двое — я и белоснежная желтоглазая котлетка.

То ли от напряжения, то ли от долгого смотрения в одну точку перед моими глазами внезапно появилось серое туманное пятно. Оно росло, приближалось, и в какой-то миг заслонило собой все, хотя пристальный кошачий взгляд на себя я все еще ощущала.

Внезапно в пятне появился какой-то силуэт — сперва неясный, точно растертый угольный набросок, а затем все четче себя проявляющий. Это было растение. Невысокий приземистый кустарник с буро-коричневыми ветвями, колючками и редкими, болотного цвета листочками.

Видение длилось не дольше нескольких секунд, но я успела хорошо его рассмотреть. А когда все исчезло, обнаружила, что сижу на полу, склонившись прямо к замершему передо мной коту. Желтые глаза неожиданно оказались до того близко, что я отпрянула, при этом стукнувшись головой о кресло.

— Мя-а-у, — снова выдала котлета и, довольная собой, развернулась ко мне пятой точкой.

Пока кот возвращался к законной хозяйке, я кое-как взобралась на кресло и потерла гудящие виски. Голова налилась свинцом и ужасно болела — причем, непонятно, из-за удара, или из-за видения.

Папа, императрица и лекарь отмерли как по команде.

— Фелиция, что с тобой? — спросил первый.

— Что сделал Морис? — осведомилась вторая.

И только третий пустым словам предпочел действия. Оказавшись рядом в мгновение ока, взял мою руку и принялся считать пульс.

-Не знаю, — выдохнула я, борясь с подступившей к горлу тошнотой. — Я что-то видела. Не помню…

Я и в самом деле помнила смутно. Казалось, только-только видела самые мельчайшие детали, как вдруг кто-то выключил свет, погрузив воспоминания во тьму. Они отложились где-то в сознании, и, кажется, могли себя проявить, но для этого требовалось приложить усилия. А любое напряжение вызывало сильнейшую головную боль.

Да и вообще, странно все это, если не сказать — ненормально. Кот, транслирующий в мысли образ неведомого растения… здесь уже не просто лекарь, а санитар особой лечебницы нужен!

— А вы постарайтесь вспомнить, — настояла императрица, пристально на меня посмотрев. — Морис ничего не делает просто так.

И кто только додумался наделять домашних животных свойствами артефактов?

Наш разговор прервал вошедший в комнату мужчина. Кажется, личный секретарь — как-то раз, приезжая во дворец с отцом, мне приходилось с ним сталкиваться.

— Ваше императорское Величество, прибыл ваш особый гость, — дождавшись позволения, сообщил он.

Я подумала, что раз такое дело, нас сейчас попросят уйти, но ожидания не оправдались. Велев секретарю пригласить этого таинственного гостя, императрица ни словом не обмолвилась о том, что наше с папой присутствие нежелательно. Более того, сложилось впечатление, будто она намерено назначила встречи практически в одно время.

Не успела я предположить, кто нанес императрице визит, как двери в очередной раз распахнулись, и в покои вошел… Олдер.

Наверное, в этот момент на моем лице красноречиво отразились все эмоции, потому как сдержать удивления я не могла. Рот так и приоткрылся, гостеприимно приглашая залететь жужжащую за окном муху.

Выглядел Олдер соответствующе случаю — не как на приеме, но и не повседневно. Во всем его облике читались собранность, уверенность и чуть-чуть неизменной, чертовски обаятельной наглости.

Мы не виделись целый день, и я полагала, что он занимается разоблачением Кристора, поэтому (хотя и не только поэтому) увидеть его здесь никак не ожидала.

— Лорд Дирр, добро пожаловать, — приветливо улыбнулась ему императрица и даже протянула для поцелуя руку.

Склонившись, он легко коснулся ее губами, выразил почтение и, мельком скользнув по мне взглядом, спросил:

— Вы изучили переданные материалы?

— Лично, — подтвердила императрица. — Мы очень благодарны вам за проделанную работу, лорд Дирр. Без вашей помощи разбирательство длилось бы дольше. Жаль, что вы оставили родину, и теперь ваши таланты служат на благо другой империи.

Я моментально подобралась и навострила уши. То есть, императрице известно, кто такой Олдер, и чем он занимается?

— Это и в моих интересах тоже, — тем временем ответил тот, нарочито не услышав последнего замечания. — Не имею ни малейшего желания делить арену с тем, кому не знакомы понятия чести и достоинства.

— Прошу прощения, — неожиданно заговорил до этого молчавший глава гильдии. — Вы не могли бы объяснить, что происходит?

Вопрос носил формальный характер. Отец, так же как и я, уже понял, что речь идет об участнике, использующем нечестные методы в играх, но все же хотел услышать подтверждение.

И оно не заставило себя ждать. Уложившись всего в несколько минут, Олдер четко и ясно изложил свои наблюдения, а так же привел некоторые факты, свидетельствующие против Кристора. Профессионализм, с которым это было сделано, не остался незамеченным никем. Даже я, уже почти уверовавшая в принадлежность Олдера к секретным службам, осталась впечатлена.

Оказалось, в прошлый раз он и половины информации мне не рассказал!

Но что меня впечатлило еще больше, так это само поведение Олдера. Находясь рядом с отцом, он ничем, ни малейшим взглядом или жестом не выдал, что такое общество ему неприятно. А неприятным оно было, я знала точно. Только до сих пор причины никак понять не могла.

— Сегодня же подготовлю документ о его дисквалификации, — произнес отец, судя по признакам подходящий к той стадии, на которой гремит гром, и ломаются деревья. — Вот же…

Вовремя вспомнив, где находится, он резко осекся. А я тихонько позлорадствовала и выразительно на него посмотрела — мол, папочка, помнишь о заклинании жгучего перца?

Пока отец, взяв себя в руки, уточнял некоторые детали, я мучилась сомнениями: спросить о Дэйроне, или нет? С одной стороны, это ведь не будет обвинением — всего лишь намекну на его возможную причастность. Но с другой — он все-таки высокопоставленный лорд, советник императора, путь в последнее время и находящийся в немилости.

Когда в разговоре наступила пауза, подкинувшая подходящий момент, я решилась.

— Мне бы хотелось еще кое о чем спросить, — начала, тщательно взвешивая каждое произнесенное слово. — Мог ли Кристор действовать в одиночку? Может, кто-то ему помогал?

Олдер кивнул:

— Так и есть. Но с личностью сообщника сложнее. Предвосхищая следующий вопрос — нет, это не лорд Дэйрон.

Кажется, в этой комнате не только кот умел читать мысли.

— Откуда такая уверенность? — мое удивление прогрессировало.

— Ему нет смысла продвигать того, на кого он не делал ставки.

— Теб… вам известно, на кого он поставил? — из последних сил стараясь сохранять лицо, спросила я.

— На Трэя Тенара, — ошарашил Олдер. — Девятьсот девяносто тысяч льер.

Если бы удивление измерялось шкалой длиною от земли до неба, мое улетело бы в космос. И не только потому, что причастность Дэйрона к преступлениям отпала, но и потому, что Олдер достал такую информацию, доступ к которой невозможен в принципе.

Императрица что-то сказала, но я не расслышала из-за новой волны головокружения. Перед глазами заплясали цветные круги, к горлу подступила тошнота, и, заметив мое состояние, лекарь тут же предложил мне выйти на воздух. Из-за чертовой слабости пришлось согласиться, хотя я до безумия хотела задержаться и поучаствовать в дальнейшем разговоре. Наверное, все-таки и на слабость бы наплевала, но императрица настояла. Отец ее поддержал, а по случайно пойманному взгляду Олдера я поняла, что после он все мне расскажет.

Да пусть только попробует не рассказать!

В сопровождении лекаря и пары стражей я вышла в сад, где мне помогли присесть на мраморную скамью. Затем Арелий ненадолго удалился и вернулся с какой-то настойкой, которую в добровольно-принудительном порядке велел выпить.

Меня понемногу отпускало.

В саду было красиво, а струящийся с чистого неба солнечный свет только подчеркивал эту красоту. Поблизости журчал округлый фонтан, в центре которого возвышалась нимфа, проливающая воду из изящной вазы. Вдоль аллеек росли апельсиновые и лимонные деревца, зреющие плоды которых источали приятный цитрусовый аромат. Над цветочными клумбами порхали редкие, видимо специально привезенные виды бабочек, неподалеку по коротко стриженой траве прогуливались павлины.

Прям не дворцовый сад, а райские кущи.

Запрокинув голову, я подставила лицо лучам летнего солнца и зажмурилась. Лекарь ушел, присутствие стражей скорее не напрягало, а внушало чувство безопасности — идеальные условия, чтобы расслабиться и проанализировать видение.

Потребовалась пара минут, чтобы я приняла невероятные способности кошака как неоспоримый факт. Еще пара — чтобы, сосредоточившись, мысленно воспроизвести увиденное. Но как бы я ни пыжилась, как бы ни напрягалась, восстановить картинку до конца не получалось. Мне помнился лишь общий образ, без мелких деталей воспринимающийся как самый обыкновенный куст.

Даже злость взяла. Невероятно противное чувство, когда кажется, что вот-вот вспомнишь, а память будто назло дразнит и прячет воспоминание куда подальше.

Тем не менее, я чувствовала, что постепенно картинка сложится. Нужно лишь набраться терпения и дождаться момента, пока головная боль окончательно отступит.

Когда прошло довольно много времени, и я начала думать, что обо мне все забыли, в саду появился Олдер. Это обстоятельство меня обрадовало по ряду причин, главными из которых являлось желание узнать подробности и возвращаться в гильдию не с отцом.

Чуяло мое сердце, устроит мне папочка допрос с пристрастием по поводу осмотра. Ох, устроит!

— Вот как тебе удается всегда добывать нужную информацию? — полюбопытствовала я, когда Олдер присел рядом.

— Через постель.

— Чего?!

— Сплю много. Высыпаюсь, отдыхаю, в свежую голову приходят нужные решения, — пояснил он и с хитро усмехнулся: — А ты о чем, моя прелесть, подумала?

О чем подумала, я естественно уточнять не стала. От присутствия Олдера и его едких замечаний все нужные вопросы из головы выветрились, вытесненные внезапно проснувшимися чувствами. Собственная память решила меня добить, создав совершенно неуместные ассоциации: сад, цветы, рядом несносный маг…слишком свежи были воспоминания о вчерашнем вечере!

К счастью, мучить меня Олдер не намеревался и заговорил сам:

— Не имеет значения, каким образом мне стало об этом известно, но Дэйрон действительно поставил на Тенара. Что касается Кристора, то ты права, он действует не сам, а по указке кого-то из вышестоящих. Причем этому «кому-то» известно об изнанке. Среди тех стражей, кого пришлют в гильдию, будет несколько высокопоставленных лиц из имперской службы безопасности. Они же усилят контроль на арене, где каждое применение магии будет тщательно отслеживаться. Рано или поздно преступник себя проявит.

Осмыслив полученные сведения, я обернулась к Олдеру и, испытующе на него посмотрев, спросила:

— Ты тоже имеешь отношение к службе безопасности, так ведь? Только в Кайрийской империи.

Олдер ответил не сразу. Повисшее между нами молчание наполняло журчание фонтана и стрекот крыльев парящих над водой стрекоз.

— Не совсем, — наконец, произнес он, словно что-то для себя решив. — Я состою на службе у императора как специалист по особым поручениям. Именно мне доверяют те задания, справиться с которыми не под силу представителям общеизвестных служб. А так же те, которые должны сохраняться строго конфиденциальными.

— Вроде исследования Риа-Гары и феномена существования других миров? — понятливо переспросила я.

— Да.

— А игры? Зачем такому как ты в них участвовать?

На лицо Олдера набежала тень:

— Это личное. И к моим служебным обязанностям не имеет никакого отношения.

Я хотела расспросить подробней, но, наткнувшись на предупредительный взгляд, промолчала. В конце концов, у каждого есть свои тайны и та часть души, куда посторонним доступ закрыт. Пожалуй, я бы даже смирилась и оставила всяческие попытки докопаться до истины, если бы не один очень важный момент. Своим огнем готова была поклясться — участие Олдера в играх и его нелюбовь к моему отцу как-то связаны.

На обратном пути в гильдию Олдер расспросил меня о происшествии с котом и причинах, по которым я оказалась во дворце. Про кошака рассказала все, как есть, а вот про осмотр отца лекарем промолчала. Ведь у каждого свои тайны, правда? А эта к тому же еще и не моя.

Родную гильдию я обожала, радела за нее, любила всем сердцем, но при всем этом у нее существовал существенный изъян: многолюдность. В том смысле, что остаться в тишине и покое было практически невозможно, особенно сейчас, а мне это было ой, как необходимо.

Олдер предложил составить ему компанию в тренировочном корпусе, но я отказалась. Впервые в жизни предпочла отдых оттачиванию боевых навыков. Заглянув к себе в комнату и переодевшись, я вознамерилась ненадолго прилечь, но стоящий на первом этаже шум катастрофически мешал. В последние дни гулянки у нас стали просто беспробудными, и на такую роскошь как тишина рассчитывать не приходилось.

Впрочем, пара тихих мест в гильдии все же была, и одним из них я решила воспользоваться.

— Рут, можно билетик для библиотеки? — спустившись вниз, обратилась я к неизменной опоре всея гильдии.

Оторвавшись от скоростного сортирования бумаг, та недоуменно на меня воззрилась. А затем даже руку мне на лоб положила, проверяя, не начался ли на почве стресса жар.

Я усмехнулась:

— Не умираю, не надейся. Посижу, подышу вековой пылью, на червяков книжных полюбуюсь.

Пусть с изрядной долей удивления, но билет Рута мне все-таки выдала. Всего библиотек в гильдии было три, и ни одна из них не пользовалась у здешних обитателей популярностью. Даже самая большая, численность книг в которой превышала пятьдесят тысяч. Что уж говорить о самой маленькой, старой и давно плачущей по капитальному ремонту. Забавно, но именно в ней сохранилась давняя традиция входа по специальным магическим билетам. Вроде как раньше маги читали гораздо больше, чем сейчас. Поэтому тамошний библиотекарь переживал, как бы кто-нибудь не спер ценный экземпляр, вот и придумал нехитрую систему входа и выхода.

Сам библиотекарь давно ушел в отставку, его книжное детище стояло пустым и бесхозным, а традиция — поди ж ты, сохранилась. Просто лень всем ее упразднять, да и руки ни у кого не доходят — даже у Руты.

Открыв тяжелую дверь, я приложила билет к специальному углублению, и магическая завеса пропустила меня внутрь. Притащившаяся со мной охрана в лице двух стражей осталась караулить снаружи, как и магокамера, видно, принявшая библиотеку за мое личное пространство.

Если мне не изменяла память, в последний раз я была здесь лет десять назад. Не то от кого-то пряталась, не то обдумывала зловещую шалость. С того времени здесь совершенно ничего не изменилось, качественные артефакты от пыли добросовестно исполняли свою работу, и в библиотеке было чисто. Старые книги дремали на дубовых стеллажах, демонстрируя потрепанные корешки, в углу мирно спал камин, не видевший пламени уже много лет, на кресле-качалке виднелось аккуратно сложенное кремовое одеяло — вот уж не думала, что оно по-прежнему здесь…

Я ступила на дорожку солнечного света, медленно прошла вперед, и стук шагов кощунственно вторгся в это царство тишины. Сердце неприятно екнуло. Казалось бы, столько времени прошло, да и не помнила я толком ничего. Только из чужих рассказов и знала, что когда-то мама любила проводить здесь время и часто брала меня с собой.

Наверное, отчасти поэтому библиотекой сейчас совсем никто не пользовался. После смерти мамы отец оградил все, что с ней связано, и тщательно оберегал. Даже ее комнату не стал переделывать — она так и стояла нетронутой и покрытой сложнейшей защитой вот уже шестнадцать лет.

Окна библиотеки выходили на городскую улицу, где спешили по своим делам столичные жители, отстукивали по дороге копыта лошадей, и румяная продавщица зазывала прохожих угоститься жареными пирожками.

Я захотела придвинуть к окну кресло, но едва за него взялась, как тут же замерла, не в силах этого сделать. Менять что-либо здесь казалось неправильным, запретным. И я не стала — устроилась у нерастопленного камина и, неспешно покачиваясь в кресле, задумчиво обвела взглядом книжные стеллажи.

Из головы все не шли мысли о видении. И хотя я знала, что чем больше стараешься вспомнить — тем меньше шансов, что это удастся, контролировать их не могла.

А тем временем головная боль полностью отпустила и напоминала о себе лишь легкой, почти неощутимой тяжестью.

— Все-таки надо было с Олдером идти, — проговорила я про себя, терзаемая покусыванием совести. — Через два дня состязания на арене, а я тут прохлаждаюсь…

Вопреки стенаниям разума, душе и телу здесь было хорошо. Это место как-то по-особенному успокаивало, умиротворяло, и вскоре недовольный глас разума вместе с бдительной совестью притихли.

Оторвавшись от созерцания книжных полок, я перевела взгляд на висящие на стене полотна. Мама любила живопись, особенно абстрактную — в этом я точно пошла не в нее. Но триптих, называющийся «Последним сонетом», тоже умиротворял. Никогда не замечала, насколько плавные на этих холстах линии, насколько завораживающие мазки, складывающиеся в единое целое. В единую композицию, где каждый смотрящий увидит собственный сюжет…

Удивительно, но не прошло и часа, как я почувствовала прилив сил. Когда-то случайно слышала, что определенное место может оказывать особое воздействие на определенного человека, как бы становясь его личным энергетическим источником. Так вот после проведенного в библиотеке времени, я была склонна в это поверить.

Пробыв в библиотеке еще немного, я уже собралась уходить, когда мой взгляд внезапно зацепился за лежащую на столе книгу. Стол стоял в укромном темном уголке, на который я обратила внимание по чистой случайности.

Книга оказалась не просто какой-то книгой, а копией Дневника — тетради, куда на протяжении нескольких веков записывали имена магов гильдии.

Такая находка вызвала у меня немалое удивление. Хотя бы потому, что на моей памяти и подлинник, и копия всегда хранились в отцовском кабинете. Вдобавок, те же артефакты, что действовали против пыли, поддерживали порядок и в других аспектах — вещи, в том числе книги, в библиотеке всегда возвращались на свои места. Значит, Дневник кто-то читал совсем недавно.

В общем-то, ничего удивительного в том, что не так давно кто-то наведался в библиотеку, не было. Не первопроходец же я, в конце концов. Но все же что-то меня насторожило. Возникло какое-то странное чувство, участившее сердцебиение и нетерпеливым зудом отозвавшееся между лопаток.

Отогнав неуместное и совершенно необоснованное волнение, я прихватила Дневник и вернулась обратно в кресло. Раз уж решила побыть в одиночестве и отдохнуть, не случится ничего страшного, если задержусь здесь еще ненадолго.