Пролог

Почти у самого берега, на гребне возвышающегося над белыми водами Ирия Тишайшего каменистого утёса, под кронами высоченных сосен, стоял особняком от основного поселения, почерневший от времени пятистенок. Некогда крепкие стены этого сруба давно потрескались и просели в жёлтый песок, а поросли зелёного мха натянуло в аккурат до уровня слюдяных оконцев. Казалось, на сотни вёрст от этого странного дома установилась мёртвая тишина. Не щебетали птицы, и не ворошил весенний ветерок зелёные иголки сосен, а мощные воды белой реки неожиданно замедлили свой бег к холодному морю, как бы стараясь не мешать таинству, происходящему в странном доме, будто выброшенному чьей-то властной рукой, подальше от людей на продуваемый всеми ветрами утёс. Солнечный свет, слабо пробивающийся через помутневшую слюду в дом, создавал ощущение подходящего к концу дня и заставлял торопиться домочадцев готовить сухую смолянистую щепу, чтобы продлить свет ещё на какое-то время. Однако в самом доме никто никуда не торопился. На широких, выструганных из досок полатях лежал, одетый в белые одежды старик. Дыхание его было слабым, но ровным, а усталые глаза, некогда широко смотрящие на окружающий мир, прикрыты тяжёлыми веками. Прикрытыми ровно на столько, на сколько можно было видеть юношу, примостившегося рядышком на расшатанной скамье. Голос старика был слаб и часто прерывался, чтобы набраться сил. Старик умирал. Его жизненный путь подошёл к концу, и оставалось совсем немного времени, чтобы сказать самое главное, самое сакравенное, а потом с чистой душой отправиться в другой мир, где его уже ждали. Юноша внимательно слушал и старался не докучать старику, и не перебивать его и без того прерывистую речь. Однако старик порой говорил о таких вещах, что не переспрашивать и не задавать лишний раз вопрос, было невозможно. Старик рассказывал юноше о долгой зиме и великих людях, которых сейчас стали называть богами. О тех чудесах, которые творили на земле эти боги. Старик, словно заговариваясь, называл их почему-то родителями и говорил об их силе, способной двигать горы и поворачивать вспять реки. Юноша с открытым ртом и затаив дыхание внимал каждое слово, словно сухой песок впитывает в себя влагу. У него не было никаких оснований не верить старику. Старик был его наставником и учителем. С малых лет, лишившись родителей, юноша жил и воспитывался у него и про себя называл его отцом. Старик обучал его грамоте и письму. Счёту и рисованию. За долгими беседами, он рассказывал о ветрах и пустынях. О величайших океанах и морях на круглой, как шар планете. Рассказывал о животных и птицах, населяющих её. Их способностях и повадках. Самое интересное старик рассказывал о людях. Учил, как правильно жить, не нанося вреда своему соседу, как строить крепкий дом и как плавить руду в специальных печах. Как приманить зверя и как лечить разные болезни при помощи душистых трав. Как растить хлеб и обрабатывать землю. Так происходило много лет, а маленький мальчик, как губка впитывал учения старика, пока не вырос в крепкого юношу с острыми глазами, и пытливым умом. Однако то, о чём ведал старик у смертного ложа, казалось ему невероятным. Сделав очередную паузу, чтобы набраться сил, старик продолжил:

— С наступлением долгой зимы, закончилась эпоха великих людей, способных творить чудеса. Они ушли. Сели на своих железных птиц и улетели к далёким звёздам. Наверное, навсегда. — Старик замолчал, переводя дыхание. — Но кое-что они нам оставили как наследство. Ещё до холодов в одно поселение пришёл один странник. Он-то и рассказал волхвам об этом наследии.

Юноша нехотя перебил старика:

— О каком наследии ты говоришь? Что они спрятали и где это искать?

— Не торопись. Всему своё время. — Старик глубоко вздохнул и продолжил. — Этот странник рассказывал, будто ему велели сами родители донести учёным мужам о скрытом от посторонних глаз сокровище. И ещё он говорил о том, что это поможет всем людям жить в мире и согласии. Так слова этого странника из уст в уста, передававшиеся многие поколения, дошли и до него. Дошли они своим чередом и до меня. Теперь я последний хранитель этой тайны. Главное, что бы эта тайна не попала в руки худых людей — тогда будет беда.

Юноша открыл было рот, чтоб задать свой очередной вопрос, но старик остановил его, приподняв вверх свою высохшую руку.

— Когда закончилась долгая зима и люди вышли на белый свет из своих глубоких пещер, мир изменился до неузнаваемости. Старики, помнившие прежние времена, давно откочевали в миры нави, а тем, кто пришёл им на смену, пришлось начинать всё сызнова. Знания, великие знания, которые нам оставили наши учителя, были большей частью утрачены.

Пока старик переводил дыхание, юноша тут же спросил:

— Как же так, Велирад? Не уж-то не смогли уберечь такое сокровище?

— Не всё так просто. Прошло слишком много времени. Слишком много. Люди за всю свою жизнь не видевшие солнца, начали воспринимать эти знания, как некую игру и забаву. Нарушилась связь эпох, а память оставила только расплывчатые образы тех, кто создавал весь наш мир.

— Но ты ведь помнишь, как всё было? Ты ведь и меня научил многому. Почему же всё забылось?

— Род, мальчик мой. Это крохи, которые я тебе оставил со стола великих. Большего не знаю даже я.

— А может кто-то ещё помимо тебя остался? Не может же быть такого, что бы все, владеющие знаниями умерли в одночасье и всё, вдруг, забылось?

Старик молчал, с тоской в глазах разглядывая почерневшие от времени брёвна своего последнего пристанища. Род не мешал ему и терпеливо ждал ответа. Он понимал, как трудно в последний час, стоя у врат потустороннего мира, говорить о жизни, которая по сути уже завершилась. Старик вздохнул, неожиданно улыбнулся и положил свою сухую прохладную ладонь на руку Рода.

— Так иногда случается. Я получу утерянные знания, но уже в другом месте другого мира. Они учили нас не бояться смерти, поскольку сама смерть это не конец, а начало нового пути.

Род накрыл ладонь старца своей, пытаясь согреть её и выражая этим жестом свою признательность человеку, научившему его жизни и раскрывшего ему глаза на новый, яркий и насыщенный чудесами мир.

— Скажи Велирад, а те, кого ты называешь родителями, они были колдунами? Как они творили своё колдовство, и что им помогало это делать?

Старик слегка скривил свои губы в усмешке и медленно произнёс:

— Главное ни как, а зачем.

— Скажи зачем?

— Если ты будешь меня перебивать, то не успеешь услышать главного. — Велирад хотел придать твёрдости своему голосу, что бы остудить юношу, но у него не получилось. Он закашлялся и лишь спустя какое-то время продолжил: — Ты ответишь сам на свой вопрос, когда найдёшь то, что спрятали от любопытного взгляда наши учителя.

Род, боясь лишний раз разгневать старика своими вопросами, лишь вопросительно на него смотрел. Тот, отдышавшись и промокнув влажные глаза рукавом рубахи, опять начал говорить тихим голосом:

— Тот, кто пришёл к волхвам и поведал всю эту историю о сокровищах, говорил, будто пришёл со стороны Рипейских гор. А саму пещеру, где всё это сокрыто нужно искать на Камне с западной стороны. Ты должен будешь найти гору, на вершине которой никогда не тает снег. У подножия этой горы находится вход в заветную пещеру. Вход в эту пещеру завален камнем, но к нему ведёт еле приметная тропа. Именно там проходил единственный путь, соединяющий наш материк с их землёй. Пути этого уже не осталось, как и самой земли наших предков. Всё поглотила вода. Места там дикие и безлюдные. Так что на то, что бы отыскать вход в заветную пещеру может уйти вся жизнь. Многие из посвящённых ушли на поиски этой пещеры и не один не вернулся назад. Последним ушёл Атеон. От него уже несколько лет нет вестей. Наверное, и он сгинул без следа, так ничего и не найдя. Теперь твоя очередь.

Старик говорил уже полушёпотом. Сил оставалось всё меньше. Род, сжимавший его ладонь, чувствовал, как та превращается в лёд. Старик молчал, видимо собирая последние силы. Наконец он еле слышно зашептал:

— Я научил тебя всему, что знал сам… Не выставляй на показ свои знания… Это может погубить тебя и ты не успеешь… Найди эту пещеру Род… Найди её… Это спасёт всех…

 

Глава 1

Большой оранжевый шар Солнца медленно поднимался вверх, стирая тёмные краски ночи. Когда первые его лучи коснулись верхушек деревьев и мягко легли на зелёные луга, в Нарке прокричали первые петухи и радостно забрехали собаки. Сладко потягиваясь, прогоняя остатки сна, из домов начали выходить люди. С улыбкой на лице они поднимали глаза к светилу, как бы приветствуя его новое рождение, и благодарили за новый, подаренный им день. Проделав этот не сложный, но обязательный ритуал, они расходились по своим делам, которые каждое утро нужно было исполнять как обращение к Богам. Кто-то шёл кормить живность, размещавшуюся в больших клетях, тут же рядом с домом. Кто-то, закинув на плечо полукруглую косу, шёл косить на луга росистую сочную траву. Воины Нарки собирались на большой вытоптанной лошадьми площади для развода в секреты. Тут же приводилось в порядок боевое оружие, штопались умельцами не хитрые кольчуги, нарезались новые острые стрелы. На восточной окраине площади полукругом стояли главные святыни Нарки. Вырезанные из цельных больших стволов дуба, лики Богов: Перуна, Семаргла, Велеса, Стрибога. В центре этого полукруга Богов, чуть выдаваясь вперёд, возвышался самый большой обтёсанный ствол с ликом Дажьбога-Бога Солнца. Здесь же, чуть поодаль от капища, находилась лачуга жреца Волхема. Без особой надобности на эту сторону площади ни кто не заходил. Народ побаивался своего потворника. Людская молва говорила, что старый Волхем не только знает таинства всех обрядов, но и откровенно занимается тёмной ворожбой. Кто-то сказывал, что перед Великими Сборами, накануне, празднеств его часто видели в обличье волка. Сразу после полуночи, этот волк выбегал из лачуги жреца и убегал в лес, а возвращался только перед самым рассветом, а морда его вся была покрыта кровью.

Воевода Варавва, крепкий, коренастый воин, обходя длинные столы, сбитые из не струганных досок, на которых сейчас приводилось в порядок боевое оружие его дружины, с горечью в душе смотрел на своё сильно поредевшее войско. Ещё несколько набегов степняков, и от его сотни воинов, оставшихся в живых после нескольких стычек с противником, не останется ни кого. Защищать поселение будет не кому. Мужское население Нарки таяло на глазах. Варавва был опытным воином и смог из обычных хлебопашцев и мастеровых людей за короткий срок создать вполне боеспособную дружину. Однако этого было крайне мало. Люди не имея достаточного навыка в ратных делах, становились лёгкой добычей опытного и умелого врага. Погружённый в свои мысли, Варавва не заметил, как к нему подбежал Улема, его сын и помощник.

— Отец! Дым дали с Лысой горы. Идут опять!

Варавва поднял голову и посмотрел в сторону секрета, давшего знак о приближении степняков. В безветренную погоду дым поднимался ровным столбом вверх, и видно его было достаточно далеко. Сжав зубы, и плотно надвинув боевой шлем двумя руками на голову, он не громко приказал:

— Бей сполох! Дружину к стенам!

Есть ещё немного времени, что бы приготовиться и встретить врага. Где-то на окраине Нарки ударил тревожный барабан. Услышав его грозный бой женщины, дети и старики поспешили в свои дома, на ходу закрывая окна ставнями и подпирая изнутри двери длинным поленом. На ходу надевая на себя кольчуги и шлемы, торопились к стенам воины. Варавва, поднявшись на смотровую возвышенность, давал указания своей дружине:

— Лучники, к бойницам! Приготовить стрелы! Стрелять по моей команде! Улема! Один отряд ставь по правую руку, второй по левую. Как войдут, будем бить с двух сторон! Спрячь всех за стенами, что бы до поры не высовывались!

Лучники заняли свои места у бойниц, укладывая стрелу на ложе лука. В воздухе повисла тишина. Не было слышно ни щебет птахи, ни шорох листьев на деревьях. Все приготовились отражать набег степняков. Тревожные взоры были обращены в сторону единственной дороги, откуда шли завоеватели.

Нарка, как поселение возникло относительно недавно. Первыми сюда пришли семьи булгар, выбитых со своих мест татарами. Позже к ним присоединились сагаты, выходцы с севера, которые так же покинули родные места, обескровленные набегами норман. На протяжении нескольких десятков лет люди прибивались к Нарке, ища убежища и крова. Вскоре поселение разрослось и превратилось в целый город. Народ приходил работящий, мастеровитый. Люди просто соскучились по мирному труду. В поселении росли дома из камня и возводились простые деревянные срубы. Обзаводились домашним скотом, птицей. Благодатная земля родила хлеб, овощи, виноград. Люди жили в мире и согласии. Всем укладом руководил старейшина Род. Он появился откуда-то с севера. Пришёл один, с котомкой на плече и длинным посохом в руке. Род был высок и статен. Возраст его был скорее старческий, чем зрелый. Об этом говорила его длинная седая борода и такие же длинные белые волосы на голове. Рода приняли в общину, как и многих других, ищущих убежища. Его советов как сеять хлеб и разводить живность, как договариваться между собой в спорах и многих других вопросах, слушали внимательно потому, что советы были дельными и толковыми. Так и повелось, чуть что, все шли к Роду за советом и помощью. Тот с уважением к каждому, решал его бытовые проблемы. Так и повелось считать Рода старейшиной и слушаться его беспрекословно. Тогда люди, может быть, впервые вздохнули свободно. Свободно от войн и междоусобиц. Рожали детей, сеяли хлеб, собирали виноград. О войне старались не думать, потому город стоял без крепостных стен и башен. С юга Нарку защищало большое море. С запада высокие горы, а с севера непроходимые леса. Лишь с востока, где раскинулись поля и виноградники города, проходила единственная дорога, связывающая жителей города с другим миром. Вот по этой дороге в Нарку и пришёл Карачур-хан, правитель всего степного народа. Он пришёл со всем своим кочевьем. За Лысой горой они разбили свой стан. От их ярких шатров и юрт, разбросанных по всей долине, рябило в глазах. Все мужчины многотысячного войска Карачура, были воины. Они с детства учились стрелять из лука, крепко держались в седле и умели обращаться со своими короткими и страшными клинками. Казалось, не было на свете силы, которая бы разгромила это кровожадное войско. Теперь на пути этой саранчи стала Нарка. Передовые отряды степняков впервые напали на мирных жителей, когда те работали в поле. Не жалели ни кого. Убивали и женщин и детей. От посланной дружины города, назад вернулись единицы. Остальные остались лежать на поле брани. По указу Вараввы срочно возвели укрепление из вкопанных в землю брёвен. Прорубили бойницы для лучников. Хоть какое, но всё же укрытие. Сейчас за этими стенами из брёвен стояло около сотни человек, готовых дать отпор многочисленному врагу.

Ждать пришлось не долго. Вскоре, над терновой рощей поднялось облако пыли, послышалось ржанье коней. Варавва крепче сжал в руке тяжёлый меч. Из-за поворота показался большой отряд степняков. Было странно, что они ехали на лошадях шагом, а не неслись во весь опор со свистом и гиканьем. Впереди всей процессии на чёрном как смоль коне ехал сам Карачур. Он был облачён не в воинские доспехи, а в обычный яркий халат. На его голове вместо шлема красовалась меховая песцовая шапка. Рядом с ним на лошадях ехали его приближённые в полном боевом вооружении, но оружия у них в руках не было. Справа от Карачура ехал воин, в руках у которого находилось поднятое наконечником вверх копьё, с привязанной к нему белой тряпкой в виде стяга. За этой процессией двигался большой отряд конных и пеших воинов. Чему-то улыбающийся Карачур, приближался со своей свитой к воротам Нарки.

— Не стрелять!

Варавва вложил свой меч в ножны и вышел на встречу непрошенным гостям. Процессия степняков, подъехав к воротам, остановилась.

— Зачем пожаловали? Что вы здесь забыли?

Варавва с трудом сдерживал ярость и был готов броситься на Карачура при малейшем желании любого из его свиты выхватить свой меч. Однако степняки вели себя спокойно, и вытаскивать оружие не спешили.

— Зачем кричишь, а? Мы подобру пришли.

Карачур протянул вперёд свои руки и, улыбаясь, показал их Варавве.

— Видишь, у меня в руках ничего нет. Говорить будем. Зови старейшину.

Варавва сделал шаг назад и обернулся. К воротам не торопливой походкой, опираясь на свой посох, шёл Род. Его смуглое лицо было спокойно. За ним, чуть поодаль шли все жители Нарки от мала до велика. Он вёл народ. Шли женщины, мастеровые мужики, подростки, старики. Их было много. В руках у людей было простое, но страшное оружие: вилы, косы, дубины, цепи. Все жители города приняли решение сражаться за свою землю, за свои дома не щадя своей жизни. Их глаза горели праведным огнём, и в них было столько решимости, что увидев это, Карачур прекратил улыбаться. Он увидел перед собой не простой люд, а страшных воинов, не боящихся самой смерти.

— Большое войско ты собрал. Не жалко тебе их? Мои воины перережут всех и не пожалеют никого. Слышишь? Никого!

— Что тебе нужно Карачур? Зачем тебе жизни простых людей? Они не сделали тебе ни чего плохого.

Род стоял, выпрямившись во весь свой рост. В его взгляде не было ни капли страха и подобострастия. Карачур оценил это и более миролюбивым тоном продолжил:

— Ты прав. Мне не нужны их жизни, как, впрочем, и твоя. Я пришёл совсем за другим.

— Вряд ли ты найдёшь у нас то, что ищешь.

— Не спеши говорить о том, чего не знаешь.

— Я слушаю тебя.

Карачур поднял голову и обвёл взглядом весь собравшийся народ и заговорил громко, что бы все слышали:

— Я давно ищу одну вещь. Ради этой вещи я истреблял целые народы. Только ради неё я прошёл через три моря. Я устал. Люди мои тоже устали. Я хочу покоя и мира. Отдайте мне эту вещь, и я клянусь, что уйду отсюда навсегда.

— О какой вещи ты говоришь?

— Я говорю о карте мира.

Среди собравшихся людей пошёл гул. Народ зашевелился. Их голоса стали громче. Из толпы послышались выкрики:

— Что за карта за такая?

— Ты толком объясни, может, кто и слыхал.

Карачур поднял вверх руку, успокаивая народ.

— То, что эта карта существует, знают все. Но не все знают, где она находится. Больше года назад привели ко мне одного старика. Он был еле жив. Я выходил его. Я спас ему жизнь. За это он рассказал, что карта мира должна находиться здесь. Кто-то её прячет от посторонних глаз. Этот старик был очень похож на тебя.

Карачур указал пальцем на старейшину.

— Ты случайно не знаешь, кто был тот старик?

Род спокойно смотрел в глаза хану, не отвечая на его вопрос.

— Когда я первый раз тебя увидел, то сразу понял, что ты должен знать, где находится эта карта.

— Здесь нет ни какой карты, и никто об этом ничего не знает. Ты зря тратишь своё время.

Карачур засмеялся.

— Что-то в этом роде я и предполагал услышать. Хорошо. Я не тороплю тебя старик. Подумай. Крепко подумай. Подумай о том, что будет с твоим народом. Я знаю, просто так ты не отдашь мне карту. Её цена — ваши жизни. Отдай мне её. Такие вещи должны принадлежать сильному, а не слабому. Я буду ждать три дня. Если через три дня ты не принесёшь мне карту мира, я уничтожу весь твой народ и сотру с лица земли ваш город!

Он дал команду поворачивать назад и, подняв коня на дыбы, выкрикнул:

— Три дня!

Затем пришпорив коня, понёсся в сопровождении своих военачальников в свой лагерь. Его воины неторопливо уходили прочь от города. Над терновой рощей ещё долго клубилась пыль, поднятая вверх копытами лошадей.

— Ушли.

Улема посмотрел на стоящего в задумчивости отца. Тот ничего не ответил ему. Медленно повернувшись, он долгим взглядом посмотрел на Рода.

— Пойдём, поговорим.

Старик кивнул головой, повернулся и медленно, опираясь на свой посох, направился к городской площади.

 

Глава 2

Улема проводил взглядом отца, идущего чуть позади старейшины Рода, и обратился к воинам:

— Воевать сегодня не пришлось, но расслабляться не стоит. Они придут опять, и придут очень скоро. Оружие держать при себе наготове, секреты менять во время. Аллор и ты Койша, останьтесь у ворот. Смотрите за дымами из секретов и за дорогой. Чуть что, сразу бейте сполох. Остальным отдыхать и готовиться к битве. Такова наша участь. Воин должен быть готов к бою даже тогда, когда он спит, а спать воину не полагается. Вот так вот.

Выслушав наставления своего сотника, дружина направилась в город за всем городским народом, пришедшим защищать Нарку. Люди расходились по своим домам, на ходу обсуждая последние события.

— Что за карта за такая? О чём это Карачурка говорил?

— Не уж-то кто-то и в самом деле знает, где она находится?

Небольшая кучка стариков пыталась разобраться в происходящем.

— Скажи Хорт, ты хоть что нибудь слышал о такой карте? Ты дольше всех топчешь землю.

Сгорбленный старик, опираясь на древко косы, почему-то посмотрел вверх, потом на соседа.

— Я так понимаю, раз речь об этой карте зашла, значит, она есть. Нужно у Рода спросить, тот всё знает.

Сосед крякнул, как бы соглашаясь с Хортом.

— Дело говоришь. Нужно к Роду идти.

— Тебе бы всё ходить, лишь бы ничего не делать.

Сзади, говорящего ткнули в спину палкой.

— Иди домой, в дорогу собираться нужно, аль не слышал, что через три дня нас Карачур в живых не оставит из-за этой карты. Будь она не ладная.

— Дура баба! В дорогу всегда успеем, нам не привыкать. Тут понять нужно, кто из наших эту карту прячет. Карту найти надо и отдать. Нам она ни к чему. Наша карта вот здесь под ногами и идти я никуда не собираюсь. Вот так вот.

— Это без тебя решат, кому чего отдавать. А ну, марш домой!

Крепкая тётка замахнулась на старика палкой и под дружный хохот толпы погнала своего мужа к дому.

Народ расходился по домам. Напряжение дня ещё не прошло, потому детвору загоняли в дома. Так надёжней, когда пострел всегда под рукой. Улицы города пустели.

— Сейчас в семьях будут обсуждать, где карту эту искать.

Поставленный в дозор Аллор, смотрел с не высокой вышки на расходящуюся по домам толпу.

— Так уж повелось. Сначала в семье надобно решать. Потом в народ выносить.

Аллор посмотрел на Койшу. Он немного завидовал своему другу. Умён не погодам. Ловок, смел и от девок прохода нет. Вздохнув, прогоняя зависть, спросил:

— Как думаешь, нападут степняки через три дня?

Койша пожал плечами.

— Всё будет зависеть от того отдадут Карачуру карту или нет.

— Да что за карта-то такая? Никто ни сном, ни духом о ней не слыхивал.

— Это точно.

Аллор ткнул локтем в бок, наблюдавшего за дорогой Койшу.

— Смотри, к тебе гости пожаловали.

Он засмеялся и, облокотившись на бревно смотровой площадки, обратился к подходившей к воротам девушке:

— Неужели ты ко мне Елена распрекрасная? Выходи за меня девица красная, я тебе верным супругом стану. На руках носить и подарки дарить каждый день буду. Зачем тебе этот увалень? Ты от него не дождёшься слова доброго, да и предложения дельного.

Девушка подняла голову и помахала рукой.

— К тебе другая придёт Аллор, а если этот увалень, как ты говоришь, не предложит замуж, так что ж, буду в девках ходить, видно судьба у меня такая.

Койша отвесил подзатыльник другу и начал спускаться по лестнице к девушке.

— Здравствуй моё солнышко. Не думал, что придёшь, но ждал.

Койша обнял девушку.

— Да погоди ты. Люди увидят.

Она нехотя освободилась от могучего объятия своего любимого.

— Я поесть тебе принесла. До вечера ещё далеко, пока ещё домой попадёшь. Матушка твоя попросила отнести тебе эту корзинку. У неё опять ноги разболелись.

— Что ноги опять болят это плохо, а что пришла, это хорошо.

Он опять попытался её обнять.

— Да ну тебя, отпусти. Нехорошо днём при людях. А вдруг чего подумают плохое.

Койша рассмеялся.

— Да что ж тут плохого? Я к тебе серьёзно.

— А кто об этом знает?

— Ну, вот, опять ты одно и то же. Выходи за меня. Я сватов к тебе зашлю.

— Я тебе зашлю! О чём ты говоришь? В городе люди не знают куда бежать и что делать, а ты сватов.

— Послушай, Алёнка, всё утрясётся. Род что нибудь придумает с Вараввой. Беда стороной пройдёт.

Елена взяла ладони Койши в свои и тревожно посмотрела в его глаза.

— А если нет? Если не придумают? Если не найдут они эту карту?

Койша нежно привлёк голову Елены к своей груди.

— Не думай так. Всё будет хорошо.

Сверху раздался голос Аллора:

— Эй, воин! Ты не забыл службу нести? Отпускай его Елена прекрасная. Будет у вас ещё время помиловаться.

Елена встрепенулась и живо засобиралась в обратную дорогу.

— Вечером приходи. Я ждать буду.

Освободив свои ладони из его ручищ, она быстро пошла в сторону города. Проводив девушку взглядом, Койша взял корзинку с едой и поднялся на вышку.

— Хоть одна живая душа о нас вспомнила.

Аллор потирал руки, глядя на корзинку.

— Тебе бы всё пожрать.

Койша поставил корзинку на доски и снял сверху чистую тряпицу.

— Ешь.

Аллор отломил от большого куска краюху хлеба и отхлебнул из небольшого кувшина молока.

— А ты?

Койша помотал головой.

— Ешь, ешь. Я пока не хочу.

Он всматривался в сторону Лысой горы и о чём-то напряжённо думал.

 

Глава 3

Род с Вараввой подходил к своему дому. Рано или поздно этот разговор должен был состояться. Род до сих пор не мог прийти в себя после сказанного Карачуром, но одна мысль не давала ему покоя. Значит, он рассказал о карте. Что с ним и где он сейчас? Неужели он всё-таки дошёл? Или всё же Карачур врёт? Но тогда почему Карачур здесь и требует карту мира? Вопросов было больше, чем ответов.

Не дойдя десятка шагов до дома, Род остановился. Остановился и идущий с ним Варавва. У дома в чёрной накидке с широким колпаком, опираясь на сучковатую палку, стоял Волхем. Его строгие угольно-чёрные глаза в упор смотрели на остановившихся мужчин. Род почувствовал, как Варавва, стоящий рядом вздрогнул всем телом.

— Рад тебя приветствовать Волхем.

Род сделал шаг к нему на встречу. Волхем не ответил на приветствие и сразу перешёл к делу.

— Сейчас не время радоваться Род. Приглашай в избу, разговор будет.

Род подошёл к дому и отворил дверь.

— Мы как раз за этим и пришли. Ну, что ж заходите люди добрые.

Он первым зашёл внутрь. За ним вошёл Волхем. Косясь на старика, Варавва пропустил его вперёд. В доме в углу стояла не высокая печь, которая служила и топчаном. Небольшое оконце, затянутое бычьим пузырём почти не пропускало свет. Посредине стоял грубый стол и две длинных лавки около стен. Осмотревшись, гости прошли и уселись на этих лавках. Род остался стоять у двери. Первым нарушил молчание жрец.

— Что скажешь Род?

— А что ты хочешь от меня услышать?

В разговор вмешался Варавва.

— Я давно наблюдаю за тобой Род. Ты не такой как все. Откуда ты пришёл ни кто не знает. Ты достаточно умён и знаешь много того, чего не знает ни кто. О себе ты ни когда, ни кому не рассказывал. Ты всё время один и всё время о чём-то думаешь. Я помню, как ты пришёл к нам пять лет назад. За это время у меня подрос сын, а моя борода поседела. Ты же каким был таким и остался. Сдаётся мне, что время над тобой не властно. Тебе помогают твои Боги?

Его поддержал Волхем:

— Я не знаю насчёт твоих богов Род, но наших ты не чтишь. На Великих Сборах ты стоишь в стороне и не принимаешь участия. Тебе не нравятся наши Боги?

Род удивился.

— Ты ошибаешься. Я признаю того же Бога, что и вы, только ваш Бог зовётся Дажьбог, а мой Сварог. Знаешь ли ты, Волхем, что Дажьбог это сын Сварога? Так что мой Бог гораздо старше твоего и тебе не стоит меня в этом упрекать.

Бог Солнца един для всех.

После незначительной паузы, возникшей после ответа Рода, Варавва задал вопрос, который хотел задать давно:

— Скажи, кто ты?

Род задумался, но пожав плечами, ответил:

— Я человек. Такой же, как и вы.

Варавва вскочил с лавки.

— Нет, Род! Ты не такой как мы. Ты другой! Почему Карачур указал на тебя, дескать, ты знаешь, где эта карта? Что ты от нас прячешь Род? Через три дня он вернётся. Вернётся и вырежет всех от мала до велика! Нарке конец! Всем конец!

— Говори Род не томи. Мы готовы тебя слушать. Клянусь, если это какая-то тайна, то я готов поклясться жизнью, что о том, что ты скажешь, не узнает ни одна живая душа.

Волхем то же, как и Варавва поднялся с лавки.

— Клянусь всеми Богами!

Стоящий рядом жрец ударил концом палки в глиняный пол. Род, стоял глядя в пол и напряжённо о чём-то думал. Казалось, что он в этот момент находится где-то далеко, а не в своём доме. Варавва хотел было встряхнуть его за плечо, но Волхем перехватил его руку. В этот момент Род поднял глаза и посмотрел на стоящих перед ним мужчин.

— Ну что ж, я думаю, пришло время рассказать вам всё. Только о нашем разговоре не должен пока знать ни кто. Почему? Когда вы услышите, что я вам скажу, вы сами не захотите делиться этим с кем бы то ни было.

Род прошёл в самый центр комнатушки и воткнул свой посох в отверстие, сделанное как бы специально для его посоха. Посох, после того, как Род установил его и убрал руки, остался стоять. Он отошёл на несколько шагов назад и стал наблюдать за ним.

— Смотрите.

Пока ни чего особенного не происходило. Варавва с Волхемом уставились на посох и смотрели на него не мигая. Вскоре внутри посоха что-то щёлкнуло, и от этого неожиданного щелчка Волхем вздрогнул.

— Это что ещё такое? — На всякий случай он отошёл от посоха ещё на один шаг. — Что ты нам собираешься показать?

Род молчал. Стоящий рядом Варавва не то крякнул, не то кашлянул, протягивая правую руку по направлению к посоху и указывая на него пальцем. Из широкого комеля посоха начали вылетать маленькие разноцветные искорки. Вылетая, они закручивались в не большую воронку. Искорок становилось всё больше, и всё больше становилась воронка, образуя шар. Искрящийся шар становился всё больше. Он рос на глазах. Обалдевшие от увиденного, Варавва и Волхем попятились назад и, упёршись ногами в стоящую сзади них лавку, просто на неё упали. Искрящийся шар стал размером с большую тыкву, но продолжал вращаться не останавливаясь. Разноцветные искорки стали собираться вместе по своим цветам. Зелёные собирались в одном месте, синие в другом. Появились более тёмные тона. На вращающемся шаре стали появляться большие синие и зелёные пятна. Синие пятна потом становились водой, а зелёные превращались в деревья. На зелёных островках стали расти горы. В отдельных частях зелёный цвет менялся на жёлтый и серый. Появлялись степи и пустыни. Потом эти разноцветные пятна прорезались тонкими синими нитками, у основания которых появлялись небольшие лужицы озёр и морей. Синей воды получалось очень много. Она разрезала большой зелёный континент как ножом на семь разного размера кусков. Один совсем белый кусок, отвалившись, съехал вниз, а остальные разошлись в стороны, охватывая будто руками, весь цветной шар. После этого вращение шара замедлилось. В разных частях этого шара начали вспыхивать и мерцать маленькие жёлтые, серые, красные точки. Их было много, как и много было цветов, которыми они мерцали.

— Что это?

Набравшись смелости, Варавва поднялся с лавки и подошёл поближе к разноцветному шару. К нему присоединился и Волхем.

— Я не знал, но догадывался, что и ты ворожить умеешь. — Он повернулся к Роду. — Теперь вижу, что ты настоящий колдун.

— Это не колдовство. — Род улыбнулся. — Это дело рук человеческих.

— Если бы своими глазами не увидел, не в жисть бы не поверил.

Варавва попытался дотронуться до шара пальцем.

— Не стоит его трогать. — Род положил свою руку на плечо Вараввы. — Он этого не любит.

— Ты говоришь о нём как о живом.

Варавва опустил руку, но желание дотронуться до шара не прошло.

— Он почти живой и понимает всё, о чём с ним говорят, вот только сам говорить не может.

— И, слава Богу. — Волхем почему-то махнул рукой. — Нам тебя говорящего хватает с избытком.

— Может, всё-таки объяснишь, что это такое? — Варавва опять протянул руку к шару. — Не томи Род.

Род подошёл к стоящей у стены лавке и опустился на неё.

— Присядьте. Разговор будет долгий.

Послушавшись его совета, мужчины присели на лавку и с нетерпением ожидали рассказа своего старейшины.

— Ну, что ж, слушайте люди добрые. Вы сами этого хотели. То, что вы видите перед собой. — Род показал на цветной шар. — Есть не что иное, как карта мира, которую ищет Карачур.

Варавва не сдержался и перебил рассказчика:

— Что ж это за карта? Первый раз вижу круглую карту. Ты ни чего не путаешь? Да и что в ней такого, что бы из-за неё людей убивать?

Род поднял руку, останавливая поток вопросов.

— Я знал, что вы удивитесь этому, потому слушайте и не перебивайте. Всё, что я буду говорить, всё истинная правда. Мне больше нечего от вас скрывать. Как для вас не странно, но карта эта действительно круглая. Круглая она по тому, что наша земля, на которой мы все живём то же круглая.

Волхем не выдержав, вскочил с места.

— Поклянись всеми Богами, что это так! Я не верю тебе! Первый раз в жизни я слушаю такой бред.

Род улыбнулся ему в ответ.

— Я знаю, что в это поверить трудно, но я клянусь всеми Богами, которых я знаю, что сказанное мной является чистой правдой. — Он сделал паузу, посмотрел в лица мужчин, а затем продолжил: — Ты Варавва спрашивал кто я такой? — Род встал и подошёл к Карте, приглашая сделать это и всех остальных. — Перед вами наша планета или земля, на которой мы с вами живём. Таких планет как наша единицы во всей Вселенной потому, что жизнь, как награда даётся не каждому. Наши Боги были благосклонны к нам и подарили нам жизнь. Люди живут вот на этих зелёных островках, а всё остальное покрыто водой. Эти островки достаточно большие и называются они материками. Когда-то их было семь. — Род печально вздохнул. — Теперь осталось только шесть.

— Что же произошло с седьмым?

Волхем проявлял к сказанному не поддельный интерес.

— Седьмой материк ушёл под воду со всеми людьми, животными и городами. — Род показал на Карте, на самом её верху маленький зелёный островок. — Когда-то это была земля наших предков. Там жили наши родители. Теперь мы называем их Богами. Перед долгой зимой они покинули землю, а своих детей, то есть нас, оставили дома на хозяйстве. После их ухода многие тоже покинули эти земли и ушли дальше на юг, спасаясь от приближающейся зимы. Народ рассеялся по рекам и лесам на огромной территории. Мои далёкие предки остановились на берегах белой реки. Там родился и вырос я. Вот я и ответил на один твой вопрос Варавва. Я пришёл оттуда.

Волхем и Варавва, не мигая во все глаза смотрели на Рода. То, что они слышали, казалось сном. Круглая земля, ушедший под воду материк.

— Теперь постараюсь ответить на другой твой вопрос. — Род вернулся к лавке и присел на неё. — Когда-то, очень давно, на этой земле жили красивые умные люди. Это была великая цивилизация. Эти люди знали законы Вселенной и тайны мироздания. Они были счастливы потому, что занимались созиданием и жили по законам природы, а всех людей, живущих на планете, считали своими братьями и сёстрами. Само понятие насилия для них не существовало. Им чуждо было богатство потому, что они и так были богаты духовно, а что касается материальных богатств, они знали, где они находятся в больших кладовых планеты и могли в любую минуту взять их столько, сколько им было нужно. Однако, для их жизненных устоев, эти сокровища просто были ни к чему. Они были счастливы тем, что просто жили, считая это главным смыслом жизни, и почти ни чего не создавали для своего блага, а жили в простеньких домах, ели простую пищу и были этому рады, будто бы готовясь к другой жизни, в других мирах. Даже сами себя они называли блаженными. Может в этом и была сила этих людей, в их благости.

Род на какое-то время замолчал. Было видно, что ему очень трудно говорить о том, что происходило много тысяч веков назад, говорить о своей прародине и своих соплеменниках в прошедшем времени.

— Как называлась эта земля Род?

— Эта земля называлась Даария. Теперь на её месте одни льды и снег. Перед большой зимой на этот материк упала огромных размеров каменная глыба, прилетевшая с неба. Вот после неё и началась долгая зима. Я даже не знаю, сколько человек спаслось после этой катастрофы. На большую землю ушли многие, но многие и остались.

— Твоим предкам просто повезло. — Варавве хотелось хоть как успокоить Рода. — Неужели из тех, кто остался ни кто не спасся?

Род отрицательно качнул головой.

— Что же теперь? — Волхем смотрел на старейшину с чувством сожаления. — Ты намерен остаться у нас насовсем?

Род вздохнул и потряс головой, прогоняя тяжёлые воспоминания бесконечных бесед со своим учителем Велирадом.

— Нет, друзья. У меня другая судьба, другая дорога.

— Интересно, откуда ты знаешь свою судьбу?

— А её и не нужно знать. — Род улыбнулся. — Просто нужно следовать за ней и делать то, что тебе предназначено в этой жизни.

Варавва удивился и пожал плечами.

— Ну, ты даёшь. Это как же следовать за тем чего не знаешь?

— Каждый человек от рождения знает свой путь. Самое трудное в жизни понять, какой путь ему предназначен, и если он пойдёт не своим путём, то никогда не придёт туда куда шёл. Мы ещё поговорим на эту тему и не раз. Сейчас я хочу объяснить вам, почему карта мира не должна попасть в руки тех, кому она не предназначена.

Волхем оживился.

— Ты так и не сказал, что в ней такого ценного. — Он встал и опять подошёл к искрящейся карте мира. — Почему она должна принадлежать кому-то? Кому?

— Эта карта, не просто показывает материки суши и океаны воды. Она показывает так же несметные богатства нашей земли, которые сокрыты в её недрах. Вот смотрите. — Род подошёл к карте поближе. — Видите эти маленькие мерцающие жёлтые точки? Это места, где залегает золото. Там где красные точки — самоцветы, серые — железо, белые — серебро. Чёрные точки — это кровь земли. Она даст вам тепло и энергию. На поверхности карты очень много разных точек. Разные цвета их говорят о многих других богатствах нашей земли.

Варавва и Волхем с чувством восторга смотрели на сияющий тысячами разных точек шар.

— Это что же получается? Если знаешь, где и что лежит — приходи, бери сколько хочешь?

Род кивнул головой.

— Именно так. Приходи и бери.

— С ума можно сойти.

— Можно, если не знаешь предназначение всего этого.

Воевода и жрец вопросительно посмотрели на старейшину.

— Да. Вы не ослышались. У всего этого есть своё предназначение.

— Какое ещё предназначение может быть у богатства?

— Этого богатства слишком много для одного человека. Это богатство должно принадлежать целому народу. Избранному народу.

— Это, какому народу? — Удивление на лице Вараввы не проходило. — Кто избрал этот народ?

Этот народ избрали те, кто создавал эту карту мира и кто знал её предназначение.

— Опять предназначение. — Волхем хлопнул руками по своим коленям. — Да говори ты толком, как называется этот народ?

— Не спеши Волхем. Всему своё время.

— Род. С тобой разговаривать одно удовольствие. — Обиженный недоверием Волхем, вскочил с лавки и принялся ходить по избе взад-вперёд. — Ты не доверяешь нам?

— Не в этом дело.

Род подошёл к карте мира и дотронулся до комеля посоха. Что-то не громко щёлкнуло, и карта мира просто растаяла в воздухе на глазах у присутствующих. Род вытащил свой посох из расщелины, прошёл назад к лавке и опустился на неё.

— Присядьте. Наш разговор ещё не закончен.

Волхем подошёл к нему.

— Ты нам ещё не всё сказал и показал?

— Показал я вам всё, а вот на счёт сказал, нет.

 

Глава 4

Кузнец Нарки Вага смотрел на угасающий огонь печи. Заказчиков сегодня не было, да уже и не будет, а потому поддерживать его, как ему казалось, уже не было смысла. Он сидел на лавке около горнила, и последние ленивые языки пламени отбрасывали на его лицо красные блики. Что теперь будет с городом и со всеми людьми? Только жить начали и на тебе. Сколько лет судьба носила его по свету, пока не прибился к этому городу. Скольких родных и друзей потерял в дальних дорогах. Про то одни Боги знают и он сам. Неужели опять придётся топтать землю в поисках очередного пристанища? Оставаться здесь — верная погибель. Карачур из-за этой карты перебьёт всех. Идти неведомо куда можно только за смертью. Вот и получается замкнутый круг. Ладно, был бы один. Елена только жить начинает. Одна радость на свете осталась после умершей жены, это дочь. Больше у него ни чего нет. Вага сидел, стиснув голову руками. Опять беда пришла. Одному ему эту беду не осилить. Нужно идти в народ. Что народ говорит? Что старейшины решили? Странно как-то. Тишина стоит в городе, будто и нет ни кого. От не весёлых мыслей заныла голова. Он встал с лавки, подошёл к большому жбану с водой и, взявшись руками за края бочки, опустил в неё всю голову. Холодная вода несколько отрезвила, но не сняла душевной боли. Неожиданно дверь в кузню распахнулась. В дверях стояла чему-то радостная Елена.

— Тять, а тять? Ты что это как медведь в берлоге сидишь? — Она подошла к отцу и начала вытирать его мокрые волосы большим рушником. — Народ собирается к старейшине. Пойдём, послушаем, что говорить будут.

Вага через силу улыбнулся дочери.

— Ты где была стрекоза? Полдня тебя не видел.

Елена махнула рукой в ответ.

— К воротам ходила. Матушка у Койши приболела. Просила отнести ему корзинку с едой. Его Улема в дозоре оставил.

Кузнец серьёзно посмотрел на дочь.

— Взрослая ты у меня стала. А что с Койшей у тебя? Серьёзно или как?

— Да ну тебя. Не знаю. Рано мне ещё о серьёзностях думать.

— Смотри, что бы поздно не было. — Он обнял дочь за плечи. — Ну, пойдём, поглядим на старейшин.

Они вышли из кузни и направились к площади. По не многочисленным улочкам Нарки шёл народ. Все шли в одном направлении, к площади. Сзади кузнеца догнал его сосед Анисий.

— Постой Вага. — Поравнявшись с кузнецом, Анисий перевёл дух. — Ловок ты бегать. Не догонишь.

— Погоди, вот от Карачура побежим. — Вага усмехнулся. — Тогда брат первый бежать будешь.

— Ты думаешь, что бежать всё же придётся?

— А ты думаешь, нет? Посмотри, какое у него войско. Не чета нашему. Народу как муравьёв в оттепель.

Анисий горестно вздохнул.

— Твоя правда. Что так, то так. Одних всадников тыщь пять, а то и поболе. А нас всех кот наплакал — несколько сотен баб да стариков.

Ближе к площади народу становилось всё больше. Нарка собиралась на Большой Совет. Остановившись недалеко от лобного места, стали прислушиваться к разговорам уже собравшихся горожан.

— Как же так уходить? Зерно в землю бросили. Кто ж его уберёт?

— Дом на себе не потянешь.

— А как резать начнут? Пропадём тут все.

— Где старейшина? Куда подевались Варавва и Волхем?

— Где шаман? Пусть своё слово скажет!

По всё нарастающей толпе пошёл гул. Народ требовал к себе старейшин города.

 

Глава 5

Род подошёл к двери и, открыв её, посмотрел на собирающихся у площади людей.

— Народ подходит. Нужно принимать какое-то решение. — Он посмотрел на воеводу и шамана. — Сейчас от нашего решения зависит судьба Нарки.

Варавва глубоко и тяжко вздохнул.

— Я знаю одно — любое сопротивление Карачуру это верная смерть всем.

Волхем нервно прошёлся по избе из угла в угол. Остановившись, тяжёлым взглядом посмотрел на Рода.

— Если бы не твоя карта, Карачур бы не пришёл. Он ясно дал понять, что ему кто-то рассказал о ней. — Шаман продолжал пристально смотреть на Рода. — Получается, что ты был не один. Кто твой попутчик Род? Почему он тебя предал?

— Это долгая история, а у нас уже не осталось времени. Что случилось, то случилось. Варавва прав. Воевать бессмысленно. Значит нужно уходить. Спасать людей.

Варавва опять вздохнул и затряс головой. Волхем снова забегал по дому.

— Легко сказать — уходить. Ты хоть представляешь, сколько придётся вести народа? Какая после всего обоза останется дорога? Да Карачур нас в один миг найдёт и перебьёт весь обоз. Это одно. — Шаман остановился и продолжил: — Другое, куда идти? Ты знаешь куда идти, куда вести людей?

Род кивнул головой.

— Куда идти знаю, а как идти тут нужно подумать всем. — Он замолчал, что-то обдумывая. Потом сказал: — Давайте уйду я один. Вполне возможно, что Карачур вас не тронет.

Воевода от его слов вскочил с лавки и вплотную подошёл к старейшине.

— От того, что ты уйдёшь, ровным счётом ни чего не изменится. Разгневанный Карачур, всё равно нападёт на Нарку. Потом догонят и тебя. Карту нужно спасать всем. Значит и идти нужно всем. Пойдём ночью. Даст Бог, сумеем оторваться от степняка.

Волхем молчал.

Род посмотрел на него и продолжил мысль Вараввы:

— Да, идти нужно только ночью и только лесом. Лес нам дом родной, а Карачуру погибель. Войдём в лес по заранее проложенной тропе. — Подойдя к Варавве, положил руку на его плечо. — Твои воины пойдут сзади, загораживая и убирая следы. Ещё один отряд пусти вперёд, что бы заранее прокладывал дорогу. Если всё получится, мы сумеем оторваться от Карачура.

Молчавший до этого шаман, с интересом посмотрел на Рода.

— Дело говоришь. Только готовиться к переходу нужно заранее и что бы тихо в Нарке было. Наверняка у Карачура здесь есть уши и глаза.

— Тихо не получится. Нужно что-то придумать, что бы отвлечь его внимание.

Не думаю, что среди нас может быть предатель. Скорее всего, за городом наблюдают с Лысой горы. — Теперь огромный Варавва начал ходить по избе, меряя её шагами. — Можно будет этот пост снять, тогда они ни чего не увидят.

В доме повисла тишина. За стенами дома было слышно, как нарастает людской гул. По его силе можно было понять, что на площади собралась вся Нарка. Нужно было идти к людям, но старейшины не спешили этого делать.

Наконец, заговорил Волхем:

— Не нужно снимать ни какие посты. Пусть смотрят.

— Это как? — Воевода смотрел на шамана ни чего не понимающими глазами. — Они же тогда всё поймут.

— Не поймут. На завтра объявлю Великий Сбор и назначу ватафина. Вы, наверное, забыли, что подошло время русалий. Нарушать праздник нельзя, иначе Боги лишат нас своего покровительства. Завтра на улицы города выйдут все. В такой кутерьме ни кто не поймёт, что у нас происходит. Под этот шумок народ будет готовиться в дорогу днём, а ближе к ночи обоз пойдёт к лесу.

Варавва заулыбался во всю свою огромную бороду и, подойдя к Волхему, по-дружески хлопнул его рукой по плечу. От дружеского похлопывания, шаман чуть не упал на колени.

— Да тише ты, медведь! Все кости переломаешь!

Улыбнулся и закивал головой Род. Казалось, что выход найден.

— Ну, что ж, тогда осталось выйти к народу и обо всём им рассказать.

В это время дверь в избу отворилась, и на пороге показался Улема.

— Народ собрался. Вас всех просят.

Варавва махнул ему рукой.

— Иди, скажи, что сейчас выйдем. Пусть ждут.

Улема скрылся за дверью. Род взял свой посох и подошёл к двери.

— Я всё им объясню, а ты, Волхем, скажешь о Сборе. — Он посмотрел на старейшин. — О карте я говорить не буду.

Варавва кивнул, соглашаясь.

— О карте говорить нельзя. Пока нельзя. Мы ещё не знаем, как всё сложится.

Волхем поддержал.

— Согласен. Только говорить всё равно придётся. Люди должны знать из-за чего нужду терпят.

— Да будет так. — Род открыл дверь. — Пойдёмте, нас ждут.

 

Глава 6

Небольшая площадь Нарки была заполнена народом. Пришли все: старики, женщины с детьми, дружинники, которые были в полном боевом снаряжении, готовые в любой момент стать на защиту города. Дед Кузьма притащил на верёвке свою корову Пеструху. Над ним подшучивали, но дед шуток не принимал и не обижался на них. Его Пеструха была для него единственным утешением, кроме ветхой лачуги, в которой он жил.

— Кузьма, ты ни как свою Пеструху в ополчение записывать пришёл?

— На кой ляд ты её приволок? Тут людям тесно стоять, а ты своей коровой пол площади занял.

Кузьма улыбался, ни чего не говорил в ответ, и отмахивался рукой от надоедливых балаболок. К Ваге, который стоял с дочерью и соседом Анисием, подошёл Койша.

— Здравствуй Вага. И тебе здравствовать Анисий.

— Ни как со службы ушёл? — Вага протянул парню руку для приветствия. — Елена сказала, что ты в дозоре у ворот.

— Сменили нас с Аллором.

К Койше подошла Елена и стала рядом с ним.

— Ты когда сватов засылать будешь? — Анисий, глядя на молодую пару, улыбался. — Ты Койша меня назначь сватом. Мне кузнец не откажет.

Молодые рассмеялись.

— Анисий, мне ведь не кузнец нужен, а жена.

Стоящие рядом люди, услышав разговор, засмеялись и поддержали его:

— Тебя Анисий только назначь, ты парня за Кузину Пеструху сосватаешь. С тебя станется.

Анисий отмахнулся от смеющихся.

— Да что с вами толковать. Вы в этом деле ни чего не смыслите.

— Да куда уж нам. Двоих оженили. Ты третий на очереди.

Смеющаяся Елена прижалась к руке Койши.

— Да будет вам! Рано об этом думать. — Она перестала смеяться. — Карачур у ворот стоит.

Смех быстро закончился. Люди смотрели на лобное место в ожидании старейшин. Их лица были серьёзными, и шутить больше ни кто не хотел.

— Зовите старейшин! — Толпа загудела. — Пусть к народу выйдут!

— Люди добрые! — Причитала тётка с мальцом на руках. — Хоть кто ни будь скажет, что делать нам? Не уж-то деток наших Карачуру отдадим?

— Не вой Дражинка, ни кто твоих детей, ни кому не отдаст. Умрём, а не отдадим!

— Бог ты мой! А им, за что умирать-то?

На лобное место поднялся Улема. Народ загудел ещё больше.

— Ты чего влез? Рода зови!

Улема поднял вверх руки.

— Да не войте вы! Сейчас идут. Это вам не коров доить. Успокойтесь!

Народ слегка попритих, но когда увидели идущего к площади Рода, а позади него Варавву с Волхемом, опять загудели.

— Что делать Род?

— Разреши споры наши!

Род поднялся на лобное место и поднял свой посох вверх, успокаивая толпу. Когда шум стих, Род спокойным голосом начал говорить:

— Братья мои. Беда пришла. Карачур поганый, из-за карты какой-то, разорить город хочет.

Из толпы послышалось:

— Скажи, а что за карта то такая?

Род посмотрел на задавшего вопрос, и тут же отвёл глаза.

— Не знаем мы, что это за карта. Однако, не в карте дело. Если он решил нас уничтожить, то для этого любой бы повод нашёл. Видимо на пути у него мы стоим.

— Да что делать то?

— Погодите, дайте сказать. Нелегко мне говорить. Если останемся, то смерть нас здесь ждёт. Уходить то же не просто будет, но это спасёт многие жизни. Город новый отстроим. Ещё лучше прежнего.

— А куда идти знаешь?

— Знаю! Потому сейчас и стою перед вами. Знаю я место среди тысячи озёр, густых лесов и земли благодатной. Туда вас поведу. Там счастье своё найдёте. Верьте мне люди и собирайтесь в путь дорогу. Тяжела будет дорога эта, но мы пройдём её потому, что другого пути у нас нет.

Над площадью повисла тишина. Народ впитывал каждое сказанное Родом слово. Наконец люди стали приходить в себя.

— Веди нас Род!

— Мы пойдём за тобой!

К Роду на возвышенность поднялся Варавва.

— Хватит галдеть! Слушайте меня тихо и меньше трещите языками, что бы Карачур не услышал. Сегодня ночью начинайте готовиться в дорогу. Лишнего не берите. Только вещи и провизию. Лошадей я дам для подвод. Одна подвода на десять человек. Значит нам нужно сорок подвод. Мужики, чините колёса и ставьте клети на подводы. Выходить будем в следующую ночь после русалий. Волхем вам всё скажет. Дружине сейчас собраться у ворот.

Варавва сошёл вниз, подошёл к своему коню и, запрыгнув в седло, поскакал к городским воротам. В толпе зашевелились дружинники, выбираясь из толпы. А тем временем жрец Нарки взял слово.

— Послушайте старого Волхема. Я ваш жрец и я разговариваю с Богами. Наши боги всегда будут с нами, лишь бы вы не забывали их. Нашим Богам угодно, что бы завтра я объявил Великий Сбор. Пришло время празднования русалий. Я думаю вам не нужно объяснять, насколько важен для нас этот праздник. Этот праздник нельзя отменить или перенести, иначе ни кому не будет удачи в его стараниях. Боги помогут нам в нашем не лёгком пути. Завтра с утра мы отдадим им свой долг на Великом Сборе. Ватафин! Готовь священные жезлы — тояги! Новое знамя со священными травами уже готово! Русальцы! Готовьте наряды и священные настои! Обряжайте чучела! Свирачи! Готовьте свои флейты! — Волхем на минуту замолчал, переводя дыхание. — Всем остальным заниматься подготовкой к переходу. Режьте животных и птицу. Солите и коптите мясо — оно в дороге будет необходимо. Не берите лишнего — идти нужно будет быстро. Я всё сказал.

Народ молчал, обдумывая сказанное шаманом. Авторитет его был в Нарке велик, и ослушаться его слова, значило навлечь на себя беду.

Тем временем, жрец сошёл с лобного места и, опираясь на свою сучковатую палку, не спеша направился к капищу. Люди стали расходиться по домам, на ходу обсуждая решение старейшин. По пути вели свои разговоры. Пожилой, но ещё крепкий Фома, говорил со своей женой:

— Ну что ж мать, нам не привыкать жить в дороге, да только выдюжу ли? Любая дорога трудна и опасна.

Он положил свою руку на плечо жены и привлёк её к себе. — Вот так вот Ольгушка.

Жена глубоко вздохнула и ответила:

— Что делать-то? Чему быть тому не миновать. А ты Фомушка у меня ещё крепкий. Любому парню фору дашь. Пойдём живность в последний раз покормим. Завтра вся под нож пойдёт.

Ольга заплакала, заранее жалея свою любимую хрюшку Ласточку. — Бедная Ласточка. Ещё ни разу не поросилась. Материнского счастья не познала.

— Будет тебе Ольгушка. Не плач. На новом месте другую Ласточку заведём.

Так обнявшись, как будто бы прощаясь, они в людской толпе пошли к дому.

Дед Кузьма тащил домой на верёвке свою Пеструху. Корова упиралась и идти не хотела, будто понимая зачем её ведут. Кузьма гладил её по шее и всячески уговаривал, как человека:

— Да ты не бойся Пеструшка. Наслушалась ерунды всякой. Мне шаман не указ и резать тебя я не собираюсь. Как же я без тебя хорошая моя? Я же пропаду совсем. Пойдём домой, я тебе сенца задам. Ячмень ещё остался. Пойдём Пеструшка, пойдём.

Поверив своему хозяину, Пеструшка нехотя пошла за Кузьмой в своё стойло.

 

Глава 7

У городских ворот собиралась дружина. Пока воины подходили к месту сбора, Варавва отвёл Улему в сторону.

— Значит, сын вот так вот порешили. Уходим завтра в ночь.

— Другого выхода, значит, нет? — Улема, не дождавшись ответа отца, сам утвердительно ответил: — Значит, нет. Вообще, я так и думал. Убегать будем.

— Не убегать, а отступать! — Варавва повысил голос. — Ты ратный человек, значит, и думать должен как ратник.

Улема кивнул головой, соглашаясь с отцом и своим командиром.

— Ты как всегда прав отец. Судьба у нас такая — народ свой защищать.

— Вот это другое дело, а то я смотрю, раскис совсем. Поди, по хорошей драке соскучился?

— Руки давно чешутся Карачуру задницу надрать.

— Не спеши, наше время ещё не пришло. Надерём мы ему задницу, поверь, обязательно надерём. — Варавва погладил свою пышную бороду и продолжил: — Тебя я думаю в головной отряд поставить, когда пойдём. Отберёшь десятка два крепких парней, возьмёшь топоры и будете дорогу торить, что бы обоз не останавливался. Идти нужно будет скоро. Очень скоро. Я же с другим отрядом пойду в хвосте обоза. Дорогу, по которой обоз пройдёт спрятать надобно.

Выслушав отца, Улема обиделся.

— Понятно. Значит, меня подальше от обоза спрячешь, а сам на переднем краю окажешься, и бой на себя примешь?

— Не ершись! Пока я воевода, я и буду принимать решения! — Варавва подошёл к Улеме ближе и по-отечески приобнял сына за плечи. — Не переживай сынок. На твой век сражений хватит, ещё навоюешься. Пойми, когда пойдём, тут не меч нужен будет, а голова. Так что, ты свою, пока побереги, а ежели что со мной — на моё место встанешь и людей выведешь, куда Род укажет.

Улема улыбнулся отцу.

— Я всё понял отец, и сделаю всё, как ты скажешь.

— Знаю, что сделаешь, иначе бы не назначил тебя сотником. — Воевода оглядел, собравшуюся дружину. — Пойдём, с дружиной поговорить надо.

 

Глава 8

Елена со своим отцом шли к своему дому. Вага был задумчив, и почти всю дорогу они шли молча. Елена думала о Койше. Когда теперь увидеться предстоит? Как всегда Варавва пошлёт его на самое трудное дело. Не потому, что придирается к нему, а потому, что доверяет. Это, конечно, хорошо, но последнее время они почти не видятся. Он и дома то не часто бывает. Нужно зайти к его матушке. После того, как её муж погиб в первой схватке со степняками, она сама не своя. Ноги ослабли, почти не ходит. От горя совсем серая стала. Нужно обязательно зайти. Она тронула отца за руку.

— Тять, а тять.

Вага повернул к ней голову и улыбнулся.

— Что Еленушка?

— Пойдём к Койшиной матушке зайдём. Одна она. Наверное, ни чего и не знает, что в дорогу собираться нужно. Койша сейчас у ворот с дружиной. Когда его Варавва отпустит?

Кузнец замялся и засмущался.

— Может, ты одна зайдёшь, а я пока в кузне приберусь? Сегодня много работы будет. Слышала, что воевода говорил? Колёса чинить надо, да и новых склепать не лишним будет.

Елена, уцепившись в рубаху отца, тащила его с собой.

— Нет. Пошли вдвоём. Мы долго у неё не будем, только скажем всё, и домой пойдём.

Вага слабо сопротивлялся, но всё же согласился.

— Только не долго.

Елена хихикнула и потащила ещё упиравшегося отца к дому Койши.

Отворив не запертую дверь, Елена с отцом вошли в избу. В доме было прибрано. На крепко сбитом столе стояла чистая посуда, накрытая тряпицей. В чугунке, стоящем на ещё не остывшей печи, томилась овсяная каша. Мать ждала сына к вечере. Сама Славия — мать Койши, сидела на небольшой лавке около окна и смотрела на улицу. Когда отворилась входная дверь, она попыталась встать на ноги, что бы встретить гостей, но привстав, тут же опустилась на лавку.

— Здравствуй Славия. — Вага, смущаясь, теребил свой пояс и топтался на месте. — Мы тут с Еленой решили навестить тебя.

Вперёд из-за спины отца выскочила Елена.

— Тётя Славия, мы прямо к вам с площади. Народу-то было, почитай вся Нарка собралась.

Славия, одетая в чёрные одежды, через силу улыбнулась гостям, хотя и не ждала их. Сейчас кроме сына она не ждала ни кого. Однако, пришедшим обрадовалась.

— Проходите, проходите. Не стойте у порога. Вставать мне тяжело, вы уж простите.

Елена подошла к ней и села рядом. Вага, потоптавшись у порога, присел тут же на скамейку.

— Ты не переживай, мы не надолго. Я сказать тебе хотел. — Вага кашлянул в кулак. — Старейшины порешили уходить из этих мест. Так я хочу тебе сказать, что мы тебя на свою телегу возьмём. Соломы настелем, будешь, как королевна ехать.

Славия горестно улыбнулась и ответила:

— Спасибо тебе Вага, но я ни куда не поеду. Здесь муж мой лежит, и я рядом лягу.

В разговор вмешалась Елена.

— Да что вы такое говорите тётя Славия. Мы вас здесь не оставим.

— Горе оно везде горе. — Вага вздохнул. — Жить надо. Дети вот подросли. Мы с тобой ещё внуков нянчить будем.

Славия стёрла набежавшую слезу.

— Койшу то видели? Уже второй день дома нет.

— Только что расстались на площади. — Елена как могла, успокаивала её. — Их всех Варавва у ворот собрал. Наверное, скоро будет. Да! Волхем на завтра русалии объявил.

— Бог ты мой. Какие сейчас праздники?

Вага замотал головой.

— Нет. Это специально сделали, что бы люди готовиться могли. Обоз пойдёт в следующую ночь. Так что ты потихоньку вещи, какие собери. В дороге понадобятся.

Вага поднялся со скамейки.

— Пойдём мы. Работы у меня теперь много будет. А ты усмири горе. Жить нужно.

Поднялась и Елена.

— Прощайте. Я к вам ещё зайду. Может помочь собраться нужно будет?

Она выпорхнула за дверь, оставив отца и мать Койши вдвоём.

— Хорошая у тебя дочь растёт Вага.

Кузнец усмехнулся.

— Да и Койша твой ни чего себе парень.

Он долгим взглядом посмотрел на Славию. Ему нравилась эта женщина, но кроме дружеских отношений к ней, он не мог позволить себе ни чего. Не время ещё.

— Прощай.

Славия в ответ только кивнула головой.

 

Глава 9

День догорал. Солнце медленно уходило за горизонт, а на землю опускались сумерки. Последние его лучи коснулись крыш домов, как бы укрывая их на ночь тёплым одеялом. Верхушки деревьев на какой-то миг покраснели. Качнувшиеся от лёгкого ветерка они попрощались с солнцем до завтрашнего дня. Приближающаяся ночь, постепенно укладывала в свою колыбель всю живую и не живую природу. Однако в Нарке спать ни кто не собирался.

У городских ворот Варавва с Улемой объясняли своим дружинникам диспозицию на предстоящие дни. Улема отобрал три десятка крепких парней для прокладки дороги в лесу. Хотел было взять и Койшу, но Варавва воспротивился.

— Этот парень останется с моим отрядом. У него глаз острый. Заметит и мышь ночью. Лучшего дозорного нам не найти. Пусть за степняками приглядывает.

Улема хотел было возразить, но понял, что с отцом лучше не спорить. Он отвёл отобранных им парней в сторону, чтобы не мешать воеводе давать указания оставшимся дружинникам.

— Товарищи вы мои. На вас надеется вся Нарка. Сегодня ночью мы должны начать прокладывать дорогу в лесу для обоза. Обоз получается очень большой, но двигаться он должен очень быстро. За одну ночь мы должны оторваться от Карачура и потеряться в лесу.

Дружинники зашевелились.

— Ты сотник не переживай за нас. Всё сделаем, как скажешь. Дорогу на сто вёрст кинем ровненькую как блин.

— Это хорошо сейчас здесь говорить. В лесу ночью не забалуешь. Трудно нам придётся. В эту ночь торить дорогу будут все и я с вами тоже. Днём, на завтра разобьёмся на две группы. Одна будет работать, другая отдыхать.

Молодые ребята, предвкушая тяжёлую мужскую работу, как кони били копытом.

— Всё нам понятно Улема.

— Когда выступаем? Чего ждать то?

Улема поднял вверх руку, успокаивая парней.

— Воевода приказал ждать Рода. Он укажет путь, куда торить дорогу.

Разговорившиеся ратники притихли. Рода все уважали и побаивались. В ожидании, они тихо переговаривались между собой.

— Крепкий старик Род.

— Да не старик он. Спину свою не гнёт. Всегда прямо ходит, как кол проглотил. Силу свою он прячет под бородой седой. Глаза всем отводит.

— Верно. Я сам видел, когда в том году молнией огромный дуб снесло. Он на крышу дома Аглаи упал. А там детворы полон дом, а рядом как на грех ни кого из мужиков нет. Задавило бы всех. Так он этот дуб сам взял и с крыши на землю бросил.

— А помните, как дочка Эвриха занемогла. Тогда сам Волхем два дня из неё злых духов выгонял, так и не выгнал. Кончилась бы девка. А Род пришёл руки ей на голову положил и уже к вечеру та на ноги встала.

— Да-а, странный он какой-то.

— Не странный. Сила ему Богом дана неимоверная. Только силу ту, он на благие дела должен расходовать.

— А ты почём знаешь?

— Знаю. Шаман говорил.

— Шаман зря не скажет. Он любого насквозь видит.

— Это точно. А люди про шамана ещё говорят, что он чужую личину носит. Боятся его.

— Правду говорят, что шаман оборотень, аль брешут?

— Нашим дай побрехать, мёдом не корми.

Улема, сидя на бревне, рядом со своим отрядом в пол уха слушал парней и думал о своём. Онга скоро родить должна. В семье пацан завсегда быть должен, что бы было кому род продолжать, а у него две девки. Не уж то опять девка будет? Варавва прибьёт его, не посмотрит, что сын. Нужно в телеге её устроить, что бы удобно ей было. А как в дороге рожать начнёт? Тёткам сказать нужно, что б приглядели за ней. Мне уж точно не до того будет.

 

Глава 10

Когда на небе зажглись первые звёзды, все увидели, что к воротам, опираясь на свой посох, идёт Род. Ратники поднялись с земли, на которой сидели и без команды построились в линию. Подошедший Род, окинул взглядом передовой отряд и подозвал к себе Улему. Он говорил с Улемой громко, что бы слышали все:

— Я не буду говорить о том, насколько от вас всех зависит судьба нашего обоза. Вы пойдёте впереди всех, прокладывая дорогу всем остальным. Чем быстрее будет двигаться обоз, тем быстрее мы оторвёмся от степняков, и тем быстрее все будут в безопасности. Теперь о том, в каком направлении вы будете торить дорогу для обоза. — Старейшина сделал паузу и поднял глаза к небу, усеянному яркими звёздами. — Посмотрите на небо.

Все, как по команде подняли головы, ища на небе что-то необыкновенное. Род продолжал:

— Звёзды укажут вам путь. Посмотрите на ту звезду. — Род поднял руку и пальцем указал на яркую, больше чем все остальные, звезду. — Это Северная звезда. Она укажет вам, в каком направлении вы будете идти. Всё время она должна быть у вас перед лицом. Даже если вам придётся огибать овраг или ручей, всё время поворачивайтесь к ней лицом.

Род закончил наставления и посмотрел на Улему.

— Справитесь?

— Справимся Род. Даже не сомневайся.

Род кивнул головой в знак одобрения и напоследок сказал:

— В таких делах закаляется дух каждого человека и всего народа. Много трудностей и опасностей подстерегают нас, но у нас у всех есть одна цель. Пройти путь, уготованный нам судьбой. Стать единым народом на той священной земле, к которой мы идём. Наши Боги будут всегда с нами и помогут нам в наших праведных делах.

Род замолчал и в наступившей тишине, он скорее почувствовал, чем увидел, как стоящие перед ним воины, проникаются сказанными им словами.

— Хорошо сказал. — Непонятно откуда взявшийся Варавва, положил свою руку на его плечо и взял слово, теперь уже перед всей собравшейся дружиной. — Братья! Кроме нас, наших людей защищать больше не кому. Они все надеются только на нас. Давайте же поклянёмся, что будем их защищать, пока рука держит меч, пока глаза видят, а сердце бьётся!

Вся сотня ратников в один голос ответила:

— Клянёмся!

После принесённой клятвы, Варавва продолжил:

— Каждый из вас теперь знает, что ему надлежит делать. Времени у нас мало. Приступайте к своей работе и не забывайте, что враг может наблюдать за вами, а потому всё делайте скрытно, всегда и везде выставляйте дозоры. С Богом дети мои.

Выслушав своего воеводу, дружина разошлась выполнять его указания. Посмотрев ещё раз на расходящихся воинов, Варавва, взяв под локоть Рода, повёл его обратно к городу.

— Ты опять говорил про путь, которым мы должны идти. Скитание по лесам ты считаешь нашим путём?

Род остановился.

— Это не сама цель пути.

— А какова же цель?

— Объединить всех людей в один народ и стать на Западных Вратах стражем, охраняя те богатства своей земли, которые будут принадлежать вам по праву.

— О каких вратах ты говоришь?

— Мы сейчас начинаем свой путь к этим вратам.

Варавва долго обдумывал сказанное, Родом, но, так и не поняв его, ответил:

— Уж больно мудрёно ты говоришь. Не понимаю я тебя, но верю, что ты всё делаешь правильно. Мы ещё поговорим на эту тему.

Род кивнул.

— Поговорим и не раз. Иди, отдохни, когда потом случай выпадет?

— И то верно. На рассвете найдёшь меня у ворот.

Варавва, попрощавшись с Родом, пошёл к своему дому. Род, проводив воеводу взглядом, направился к своей избе. По пути, огибая густые заросли орешника, он остановился, прислушиваясь. По ту сторону деревьев кто-то находился. Его насторожил приглушённый разговор нескольких людей. Говорили мужчины:

— Какого лешего мы все прёмся в этот лес. Ему конца и края нет. Сгинем мы все в этом лесу.

— А как же не идти? Все ведь идут.

— Все идут, да не все хотят идти.

— Ежели не пойдём, степняки всех перережут. Оставаться то же нельзя.

— Да не нужны мы степнякам. Карта им нужна. Знать бы, где эта карта?

— И что?

— Что, что. Отобрать её и степнякам отдать. Вот что.

— Да где ж её взять то?

— Вот то-то и оно. К Карачуру идти надобно. В ноги упасть. Может жизнь сохранит, а так всё едино — погибель.

— Как к Карачуру? А как же остальные?

— А что мне остальные? Я сам за себя отвечаю и ни кто мне не указ.

Говоривший, вдруг, прервал свою речь.

— Тихо! Кажись кто-то ходит. Пора по домам. Давай расходиться.

— Давай. Утро вечера мудренее.

Две чёрные тени вышли из зарослей и растворились в ночи. Род ещё долго стоял, обдумывая услышанное. Главное он понял, что идти хотят далеко не все. Ну, что ж, чему быть того не миновать. Он медленно в раздумьях, продолжил свой путь домой.

 

Глава 11

Глубокая, тёмная ночь легла на Нарку. Уставшие за день люди, ложились спать. День выдался трудным, напряжённым и беспокойным. Однако, спать ложились не все. Волхем сидел в доме у Лучезара и вёл разговор о завтрашнем Великом Сборе.

— Ты Лучезар, единственный в городе, кто знает какие травы нужно собирать к празднику. Ты один знаешь все заклинания и можешь руководить русальцами во время праздника. В том году ты не выбрал себе наставника, и тайна посвящения осталась при тебе. Клятва не была произнесена.

Сидевшего напротив Волхема крепкого мужчину, звали Лучезар. В миру его знали как лучшего бортника. Только ему одному удавалось ладить с дикими пчёлами. Только он мог насобирать столько мёда, что хватало всему городу на целый год. Лучезар лучше всех знал, где растут священные травы, которые исцеляют тело и душу. Однако ни кто не знал, что на Великие Сборы он надевал звериную личину, и был главным распорядителем русалий — ватафином. Этого не должен был знать ни кто.

По его виду было видно, что слова Волхема задели его за живое.

— Ты же знаешь Волхем, что наставника найти не просто. Он должен быть молод и хоть что-то соображать в русалиях. Потом его нужно готовить и учить. Учить разбираться в травах, учить готовить настои. Где я возьму такого? Сейчас вся молодёжь у Вараввы. Закончатся наши мытарства, тогда подготовлю.

— Подготовишь! Обязательно подготовишь, а завтра с утра собирай русальцев у капища. Там освятим знамя и раздадим священные жезлы.

— Народ готовится в дорогу. Я даже не знаю, кого назначать.

Такой ответ вывел Шамана из себя.

— Дорога, дорогой но, ни кто не имеет права отказаться от участия в Великом Сборе! Ты сам прекрасно знаешь, если не будет праздника, Боги отвернуться от нас и не дадут нам урожая, не дадут удачи в пути! На какую бы землю мы потом не пришли, она не родит нам хлеб и виноград, а твои пчёлы не принесут нам мёд!

Лучезар, опустив голову, слушал старого шамана. Волхем был прав. Без праздника ни как нельзя и он это прекрасно понимал. Нужно было искать выход из положения. Он поднял голову и посмотрел шаману в глаза.

— Конечно, ты прав Волхем. Ты всегда прав. Иди домой. Я позабочусь, что бы праздник прошёл по всем нашим законам.

Волхем поднялся со скамьи.

— Я знал, что могу на тебя положиться. Боги не оставят тебя Лучезар. — Он подошёл к двери и, открыв её, повернулся к продолжавшему сидеть за столом главному распорядителю. — До утра. — И усмехнувшись, добавил: — Спокойной тебе ночи.

Лучезар, не глядя на Волхема, только тяжело вздохнул.

После полуночи в городе наступила тишина. Сторожевые собаки, наконец-таки, перестали брехать, а неугомонные куры, расселись на насестах. Люди ложились спать, понимая, что следующий случай прилечь и поспать может выпасть ох как не скоро. Бдительная стража у городских ворот несла службу. Нарождающийся месяц, был им слабым помощником. Ему не хватало сил освещать землю, он был ещё слишком мал. Вглядываясь в темноту, двое дружинников до боли в глазах старались уловить в кромешной тьме любое шевеление и, напрягая слух, услышать малейшее шуршание. Однако, ночь, есть ночь. Под своим чёрным одеялом, она прячет и укрывает любого, кто хочет быть незамеченным, и растворяет в себе любые неосторожные звуки. Как не старалась охрана, всё же они не услышали и не увидели, как с восточной стороны, высокой бревенчатой стены, в сторону глубокого оврага спрыгнул человек, одетый в длинный балахон с широкой накидкой. Мягко приземлившись на землю, он оглянулся по сторонам, спустился в овраг и бесшумно передвигаясь, направился в сторону Лысой горы.

 

Глава 12

В становище Карачура было так же тихо, как и в Нарке. Походные шатры степняков, раскинутые по широкой долине, лениво трепал лёгкий ветер. Большие табуны боевых коней паслись на окраинах становища под присмотром табунщиков, которые так же являлись и охраной всего поселения. Карачур не считал, что столь малочисленная дружина Нарки сможет неожиданно ночью напасть на его лагерь и потому доверил охранять покой всего стана людям не военным, хотя на более дальних рубежах он разместил воинов в секретах из своей личной охраны, которой всецело доверял. Один из таких секретов находился на Лысой горе, откуда можно было свободно наблюдать за городом.

Табунщики жгли костры подальше от шатров, наблюдая за табунами. Кони степняков настолько привыкли к человеку, что выгуливаясь на сочных лугах, ни когда не уходили из прямой видимости своих хозяев. Их не треножили и не огораживали загонами. Конь для степняка был его второй половиной. Потерять коня, означало верную погибель. Кони давали воину, да и простому кочевнику в степи практически всё: мясо, жирное кобылье молоко, а главное они давали возможность быстрого передвижения, что для кочевых народов было не маловажным. От этого зависела порой жизнь всего народа. Кроме того, кони являлись прекрасными охранниками. Они за версту могли учуять приближение чужого и громким ржаньем предупредить хозяина об опасности.

В самом большом и богато убранном шатре, находился сам Великий хан степного народа Карачур. Он спал, когда в его шатёр зашёл один из постоянных караульных у шатра. Потоптавшись у входа и не зная как ему лучше обратиться к спящему хану, он для начала не громко кашлянул. Не заметя ни какого шевеления, охранник уронил, как бы невзначай своё копьё на кувшин, стоящий рядом с ним. Грохот железа об железо, заставил хана мгновенно вскочить с постели.

— Кто здесь?

Испуганный неожиданным звуком, он озирался по тёмному шатру. Когда Карачур зажёг масляный светильник, то увидел согнувшегося в поясе охранника.

— Кто разрешил тебе войти? — Грозный голос Карачура не предвещал для охранника ни чего хорошего. — Как посмел нарушить мой сон?

Охранник не выпрямляясь, дрожащим от страха голосом ответил своему повелителю:

— Прошу великодушно простить меня мой повелитель, но дозорные с Лысой горы привели перебежчика. Тот говорит, что принёс важные известия вашей милости.

Карачур сменил гнев на милость. Неужели Карту принесли или хотя бы сведения о ней? Это было бы кстати.

— Где он?

— У входа в шатёр вашей светлости.

— Введи его сюда.

Охранник вышел и через мгновение ввёл в шатёр неизвестного в длинной накидке, скрывающей его голову. Незнакомец поклонился Карачуру.

— Прикажи хан выйти охраннику. Я не хочу, что бы меня кто-то видел в лицо кроме тебя. — Видя замешательство хана, добавил. — У меня нет оружия, и явился я к тебе по своей воле.

Помедлив, хан рукой указал охраннику на выход. Когда тот вышел, Карачур зажёг ещё один светильник. В шатре стало гораздо светлее. Пока хан накидывал на себя шёлковый халат, незнакомец осматривал его шатёр. Видимо его поразило убранство шатра, поскольку, не обращая внимания на самого хана, он рассматривал великолепные ковры, которые находились повсюду: на полу, на стенах, на топчанах и даже укрывали небольшие столы с фруктами. На огромных коврах свисающих почти с самого потолка, было развешено боевое оружие. Даже в слабом свете масляных светильников горели огнём начищенные до зеркального блеска клинки и наконечники копий. Рукояти мечей были отделаны драгоценными каменьями и даже в слабом свете светильников переливались всеми красками. Всюду стояла золотая и серебряная посуда: кувшины, кубки, огромные подносы, пиалы для чая и сластей. Карачур, не мешая незнакомцу, внимательно наблюдал за ним и когда тот, окончив осмотр, повернулся к нему лицом, сказал:

— Если бы кто-то из моих подданных в моём присутствии повернулся ко мне спиной, то ему бы сразу же отрубили голову. Ну, поскольку ты не мой подданный и не знаешь наших обычаев, я тебе прощаю твоё невежество.

Незнакомец даже не пошевелился, услышав столь строгое замечание.

— Моя отрубленная голова не сделает тебя богаче Карачур, а вот целая на плечах, очень даже может пригодиться.

Хан усмехнулся.

— Довольно болтовни! Говори, кто ты и зачем пришёл? Только за то, что ты потревожил мой сон, тебя не мешало бы посадить на кол!

Незнакомец всё же не стал испытывать терпение Великого хана, поклонился ему и начал свой рассказ:

— Прости хан, что пришёл ночью, но согласись, что днём это сделать невозможно и моё имя тебе ничего не даст. Дело в том, что старейшины решили тебя обмануть. Следующей ночью все жители и дружина уйдут в лес с обозом.

— И это всё, что ты хотел мне сказать? — Карачур удивлённо посмотрел на говорящего. — От меня ещё ни кто и ни когда не уходил. Ты разочаровал меня. Я думал, что ты принёс мне карту.

Незнакомец пожал плечами.

— Извини, но если карта эта существует, то она уйдёт вместе с обозом.

— Что значит, если существует? — Карачур на какое-то время вышел из себя. — Она существует! Наверняка это ваш старик прячет её у себя! Мне нужна карта! Ты слышишь? Карта!

— Род сказал всем, что не знает ни чего, ни о какой карте. Возможно, он врёт.

— Конечно, врёт! — Карачур вскочил с подушек, на которых сидел и вплотную подошёл к незнакомцу. — Найди мне эту карту. Я озолочу тебя. Ты станешь богатым человеком. Найди карту!

Незнакомец задумался на какое-то время.

— Хорошо. Я постараюсь её найти для тебя, но это будет не просто.

Такой ответ несколько воодушевил Карачура, но и насторожил.

— Скажи, почему ты пришёл ко мне, и почему я должен верить тебе? Чего ты хочешь?

— У меня свои интересы. Извини, но я пока не буду тебе об этом говорить.

— Интересный у нас разговор получается. — Карачур заложил руки за спину и стал прохаживаться по шатру, что-то обдумывая. — Хорошо. Допустим, я тебе поверю, перехвачу обоз у леса и верну его назад. Где гарантия, что этим меня не отвлекут от главного? Когда я буду перекрывать дороги у леса, тот, у кого Карта не уйдёт другим путём?

Карачур остановился и посмотрел на незнакомца, ожидая от него ответа.

— Почему ты не хочешь напасть на город завтра утром?

Хан удивился такому вопросу.

— Ты что, думаешь, что Карачур не имеет совести и чести? Я дал на размышления три дня, и они истекают только завтра после полуночи. Если я нарушу своё слово, вся Великая степь будет меня презирать. Карачур ни когда не нарушал своего слова!

Незнакомец горестно вздохнул.

— Ну, что ж хан, воля твоя. Я думаю, что карта будет идти с обозом.

— Внимательно смотри за всеми. Ищи карту. Хотя бы узнай у кого она. Я щедро тебе заплачу за это.

— Благодарю хан. Я постараюсь всё разузнать. — Он потоптался на месте. — Мне нужно идти. Путь не близкий. Скоро светать начнёт. По светлому, трудно в город не замеченным войти.

Карачур кивнул головой.

— Иди. Иди и принеси мне карту. Левую руку платком повяжи, что бы мои воины тебя ненароком не убили.

Незнакомец поклонился ухмыляющемуся хану в пояс и вышел из шатра.

 

Глава 13

С самого утра в Нарке творилось что-то невообразимое. Все жители вышли из домов, и город был похож на растревоженный муравейник. Люди передвигались по городу, казалось бы, без всякого смысла, однако, тот, кто знает, насколько организованы муравьи, мог разглядеть в этом беспорядочном людском передвижении некий смысл. Одни жители двигались в сторону площади, к капищу, чтобы не пропустить начало Великого Сбора. Другие, прямо в свинарниках и стойлах резали свою скотину. От птичьих перьев, поднимаемых ветерком вверх, было бело как зимой в обильный снегопад. В городе стояла невыносимая какофония звуков: верещали свиньи, протяжно выли коровы. От куриного крика, сопровождаемого собачим лаем, закладывало уши. Одни мужики, снимали старые деревянные колёса со своих телег и тащили их к кузне. Другие орудовали топорами, вырубая из толстых веток жерди для клетей. Умельцы из нарезанных толстых кусков кожи и верёвок, тачали сбруи для коней. Повсюду жгли костры. Мясо от разделанных животных сначала слегка прожаривали на костре, потом несли в собранные наспех коптильни, где дымилась вохкая солома в сооружённых из камня коробах.

Свободные от подобных дел горожане собирались у капища. Здесь уже ряженые в скураты и обвешанные шкурами животных, собирались в священный круг русальцы. Ждали появления Волхема с новым знаменем праздника. К каждой русалии готовилось новое знамя, в которое главный шаман самолично зашивал священные травы. После освящения знамени шаман вызывал ватафина с тоягами, которые тот должен был раздать русальцам и возглавить Великий Сбор.

У городских ворот, собравшийся отряд Вараввы, ждал своего воеводу. Крепкие молодые парни по установленному порядку приводили в порядок своё оружие, обсуждая начавшийся праздник.

— Интересно, пойдут в этом году на поле встречать русалок или нет?

— Какое там поле! Из любого оврага степняки могут ударить.

— Верно. На площади встречать и будут.

— Пойти бы глянуть на девок разодетых.

— Сейчас Варавва придёт, на него и посмотришь. Он тебе и за мать, и за отца, и за девок будет.

Парни рассмеялись такой шутке. Чистивший свой меч Койша, думал о своей Елене. Если будут встречать русалок, непременно одной из них будет моя Алёнка. Ватафин всегда приглашал её в русалки последние три года. На одном из таких праздников они познакомились. Тогда Койша был в числе русальщиков и встречал на ржаном поле девушек ряженных под русалок. Хороводы водили вместе. Вместе, зазевавшихся в холодный ручей бросали. Песни пели, а потом, когда темнело, молодёжь разбегалась кто куда уже по парам и прятались в густом орешнике или копнах сена, подальше от посторонних глаз. Казалось, как давно это было. Два года назад, когда водили хороводы, Койше приглянулась светловолосая, прекрасная русалка. Пока шёл праздник, Койша ни на шаг от неё не отходил. Она, то же не отрывала своих глаз от статного парня, а когда начало темнеть, сама взяла его за руку и они побежали к лесу. Всю ночь они проговорили. Первый раз поцеловались. Запах полыни пьянил голову, которая и без того шла кругом. Из задумчивости его вывел чувствительный шлепок по плечу.

— Что задумался, мечтатель?

Сидевший на траве Койша, поднял голову и увидел над собой ухмыляющегося Медведя. Этого огромного роста парня так и звали — Медведь. Косолапые ноги, державшие на себе громадное тело и длинные руки, делали его походку похожую на медвежью. Простодушный, но задиристый, Медведь всегда искал причину, что бы кому ни будь намять бока. Кулачные бои в дружине только приветствовались. Засидевшиеся без ратного дела дружинники, устраивали потасовки между собой, завоёвывая себе право дневного дозора. Проигравшим доставалось самое трудное — стоять в дозоре всю ночь. Однако, после того, как Варавва снял секреты с Лысой горы, ночная смена проводилась только у ворот города, да и та прошедшая ночь была последней. Медведю не терпелось просто размять свои кости. У Койши не было ни какого настроения вступать с ним в потасовку, и он спокойно смотрел на заводящегося дружинника. Не ожидая такой реакции от Койши, Медведь попытался вывести его из равновесия.

— Что сопли развесил по всему плетню? Забыл что ты воин, а не сопливый пацан? Может ты в дружине случайно оказался? Все знают, что Варавва тебя под своим крылышком греет что б, не дай Бог с мальчиком чего не случилось. Или я не прав?

Это уже был прямой вызов, и на такие слова нужно было отвечать делом. Койша аккуратно отложил свой начищенный до блеска меч в сторону и поднялся с травы.

— Ну, что ж Медведь, испытай меня. Достоин я быть дружинником или нет.

Обрадованный такому повороту дела, Медведь потёр огромные ладони.

— Если докажу, будешь мой меч чистить.

Койша усмехнулся.

— А если я докажу, что ты не прав, повезёшь меня домой на своих плечах.

Сидевшие полукругом дружинники захлопали в ладоши, одобряя условия Койши. От такой наглости Медведь засопел, поднял вверх руки с жатыми кулаками и двинулся на Койшу.

— Довольно трепаться. Сначала я на тебе посижу.

С этими словами он выбросил вперёд правый кулак, который как, казалось, летел прямо в лицо Койши. Этот удар мог бы свалить быка, не говоря о Койше, но кулак просвистел почему-то мимо, слегка задев его ухо. Сам Медведь потеряв равновесие, пошёл за своим кулаком вперёд. Отклонивший голову Койша тут же нанёс Медведю чувствительный удар в бок, от которого Медведь покачнулся, но устоял на ногах. Зарычав по-звериному, и развернувшись к ушедшему в сторону Койше, поднял руки, разведя их в стороны и как нависшая скала двинулся на противника.

— Задавлю!

Койша спокойно стоял на месте, ожидая, когда Медведь подойдёт поближе. Наблюдавшие и «подливавшие масла в огонь» дружинники, притихли, понимая, что если разъярённый Медведь подомнёт под себя Койшу, у того хрустнет не одна косточка. Готовые сомкнуться на горле Койши руки, так и не коснулись его шеи. Неожиданно Койша упал на спину, увлекая за собой Медведя, и выставив вперёд ногу, упёрся ею в его грудь. По инерции Медведь перелетел через Койшу и с грохотом шлёпнулся на траву. От удара о землю спиной, было видно, что ему перехватило дыхание. Медленно поднимаясь на ноги, Медведь понял, что с наскока Койшу не взять. Разведя длинные руки в стороны, он начал кружить около Койши, выбирая удобный момент для нанесения удара. Дружинники следящие за боем, подзадоривали бойцов как могли. Кто свистел, кто хлопал в ладоши. Отовсюду, неслись подсказки, сопровождаемые дружным смехом:

— Заломай его, Медведь!

— Койша! По ногам его бей!

— Что вы топчетесь как девки в хороводе? Поддай ему Медведь!

Койша не стал ждать, когда Медведь опять на него нападёт, и сделал обманный выпад левой рукой в голову, перенеся вес тела на правую ногу. Медведь отреагировал моментально. Слегка отклонившись от удара, он вложил в удар правой рукой всю медвежью силу. Как говорят, от таких ударов уже не поднимаются. Койша ждал этого, и перенеся вес тела на левую ногу, выбросил вперёд правую руку, одновременно уклоняясь от встречного удара. Кулак Медведя опять просвистел мимо головы Койши, зато кулак Койши с характерным звуком и с силой равной весу тела Медведя, врезался ему в подбородок. Какое-то время Медведь стоял на ногах, глядя вперёд пустыми глазами, потом плашмя рухнул на землю. Сначала было очень тихо потому, что не все поняли, что вообще произошло, но глядя на поверженного Медведя, всё же начало доходить, что в этой схватке победу одержал не он. Дружинники захлопали в ладоши, приветствуя победителя. К Медведю подошло несколько человек, что бы поднять его с земли. Когда тот с трудом встал на ноги и осмотрелся по сторонам, увидел стоящего, перед собой и улыбающегося Койшу. Койша протянул ему руку в знак примирения. Медведь долго на неё смотрел, но всё-таки, признав себя побеждённым, пожал её.

— Твоя взяла. Не пойму, как ты это делаешь, но до этого меня с ног ни кто не сбивал.

Койша дружески хлопнул его в ответ по плечу.

— Твоя беда Медведь, что ты считаешь себя самым сильным и без должного уважения относишься к своему противнику.

Медведь, что-то прорычал в ответ. Говорить ему было ещё трудно.

Наблюдавший за схваткой и стоящий чуть поодаль Варавва, подойдя ближе к дружине, оценил поединок.

— Молодец Койша! А ты, Медведь прислушайся к словам победителя. В бою ты так же сломя голову бросаешься на врага, не думая, что тебя просто смогут обмануть простым приёмом. Силы у тебя хоть отбавляй, а вот ума видимо Бог не дал.

Медведь обвёл взглядом, стоящих рядом товарищей, ожидая от них очередных нравоучений. Однако, те стояли молча и улыбались. Ни кто не хотел испробовать на себе силу медвежьего кулака. Удовлетворившись этим, Медведь махнул рукой и, потирая ушибленный подбородок, отошёл в сторону. На этом развлечения закончились. Слово взял воевода:

— Когда закончится праздник, коней из конюшен, надобно развести по дворам, где стоят исправные телеги. Сами пойдём пешком за обозом. Улема сейчас со своим отрядом торит дорогу в лесу. Наша задача, после того, как пройдёт обоз, эту дорогу укрыть и убрать все следы, что бы Карачур за нами по этим следам не пошёл. Всё ясно?

Кто-то спросил:

— Так мы, что ж, в самом конце пойдём?

— Пойдём последними и с конца обоза будем его прикрывать.

— А ты где сам будешь? Где тебя искать, ежели, что?

— С вами буду. Моё место сейчас не впереди, а сзади обоза будет. Там опасней. Улема первым со своей дружиной пойдёт и разведку он вести будет.

Молчавший до того Аллор, спросил:

— А что нам-то делать сейчас?

— Готовиться к походу. Медведь и ты, Ардик, займитесь лошадьми. Двое, чья смена, остаться на вышке у ворот в дозоре. Остальным готовить оружие к бою.

Когда дружинники начали расходиться, Варавва окликнул:

— Койша! И ты, Аллор, останьтесь.

Парни подошли к воеводе. Тот помолчал какое-то время, что-то обдумывая, потом сказал:

— Вот что дети мои. Возьмёте двух коней и останетесь наблюдать за лесом, когда пройдёт обоз и наш отряд.

Койша сразу всё понял, а Аллор с удивлением смотрел на воеводу.

— Это ещё зачем?

Варавва строго произнёс:

— Это мой указ! Будете наблюдать весь день и только к вечеру следующего дня, если Карачур за нами не пойдёт, начнёте догонять всех.

— А если пойдёт?

Варавва тяжело вздохнул.

— А если пойдёт, отходите по заваленной дороге и наблюдайте издали за движением степняков. В этом случае, Койша, ты останешься наблюдать, а ты Аллор, поскачешь к обозу. Я должен знать всё, что происходит на нашем пути. — Варавва замолчал, но подумав, добавил: — О том, что происходит за обозом ни кому не слова.

Койша и Аллор утвердительно кивнули.

— Не переживай. Всё сделаем, как скажешь.

Воевода по-отечески похлопал каждого по плечу.

— Идите. Боги помогут вам. — И повернувшись к ним спиной, пошёл к вышке у ворот.

Друзья проводили его взглядом.

— Много на него забот легло. — Койша вкладывал свой меч в ножны. — Пойдём на площадь, праздник только начинается.

Аллор кивнул, соглашаясь с предложением, и они зашагали к площади.

На площади суетился народ, барабанщики били в барабаны, свирачи дули во флейты. Над всем городом витала неимоверная какофония звуков. Однако, во всём этом звуковом хаосе была своя гармония, понятная только избранным. Когда Койша и Аллор подходили к площади, все звуки неожиданно смолкли. Настало время освящения знамени. Пробившись в толпе людей ближе к самому капищу, где и происходило основное действо праздника, друзья увидели ряженых русальцев, стоящих полукругом напротив своих священных идолов-Богов. Семь избранных русальцев были одеты в разные костюмы и скураты-маски. Каждая маска была сделана в виде головы птицы. Маска орла олицетворяла силу, лебедя — гордость и достоинство, ворона — мудрость. Тот, на ком была маска журавля, являлся символом возрождения, а голова филина обозначала связь с колдовским миром. К костюмам русальцев помимо притороченных перьев избранных птиц, на руки, ноги и пояс, были надеты венки из полевых цветов. Вместе со всем этим, к рукам и обуви русальцев были прицеплены маленькие колокольцы, которые при ходьбе издавали мелодичный звон, отпугивающий злых духов Бога Семаргла и Велеса.

Когда стихли все звуки и народ, стоящий на площади угомонился, на капище появился сам Волхем в сопровождении главного распорядителя праздника ватафина. В руках Волхема было новое знамя Великого Сбора, а у ватафина священные жезлы. Оба прошли в центр капища. Ватафин раздал жезлы русальцам и стал возле Волхема. Подняв знамя над головой, шаман начал произносить страшную клятву:

— Пусть ни когда не зажжётся огонь в моём очаге, и пусть аспиды совьют в нём свои гнездилища, если я не соберу Великий Сбор и если я нарушу русальский ряд! Да не увидеть ни когда мне солнца, и пусть не примет земля мои кости, если я предам наши заветы и тайны посвящения!

Русальцы и ватафин, поддерживая шамана, подняли вверх свои жезлы и громко выкрикнули:

— Клянёмся!

После принесённой клятвы, праздник считался открытым. Ватафин окропил новое знамя чародейной водой, принесённой в небольшом глиняном горшочке, затем сам сделал из него маленький глоток и поднял его вверх на обозрение всего собравшегося народа. Увидев, поднятый над головой горшочек с чародейной водой, народ зашевелился, заулюлюкал. Подняв вверх руки, люди кричали «ура». Опять забили барабаны и заиграли флейты. Ватафин передал горшочек русальцам. Те, по очереди делали из него маленькие глотки и передавали его по кругу. К русальцам начали подходить женщины с маленькими детьми на руках. Из того же горшочка они давали им пить чародейную воду, которая должна была избавить их от дурного глаза и болезней. У капища выстраивалась процессия для священного хода. Откуда-то появились ряженые под домашних животных юноши. Они притащили к капищу чучело коня. Кто-то из них держал в руках длинный шест с насаженным на него конским черепом. Под невообразимый грохот барабанов и свист флейт, процессия, выстроившаяся в длинную колонну, начала своё шествие.

Чуть поодаль от капища, где происходил весь праздничный ритуал, стоял Род. Он всматривался в лица и глаза людей, пытаясь увидеть в них радость ко всему происходящему. К своему огорчению, особой радости в глазах он не замечал. Не было улыбок, не было смеха и непременных шуток. Люди просто отдавали дань своим Богам, надеясь, что те помогут им в свалившейся на их плечи суровой доле. Веселья было мало, только по необходимости кто-то пытался раззадорить народ обязательными шутками и прибаутками. В глазах у людей было горе. Горе и безысходность. Роду было гораздо труднее. Он не просто сопереживал вместе с ними, он проклинал себя за то, что виной всему был он. Люди многого не знали и не понимали. Не знали они того, что сам Род был зачинщиком того, что люди были вынуждены бросать свои жилища и идти в неизвестность. Именно по его жестокому сценарию разыгралась эта трагедия с Картой мира. Сейчас его утешало только одно. Эти люди, объединённые общим горем, должны пройти свой путь до конца. Именно, в общем горе, закаляется душа и крепнет воля. Только так, эти пришедшие отовсюду люди, смогут стать единым народом. Великим народом. И этот Великий народ должен стать вечным стражем у Западных врат ещё не сформированного могучего государства. Они будут первыми, кого потом назовут избранными. Это только начало их пути. Свой путь он начал давно, стоя у Центральных врат на высоком, покрытом снегом Камне, который начинается сразу за Рипейскими горами. Откуда начиналась и заканчивалась дорога в некогда цветущий край, называемый Даарией. Теперь Даарии больше нет, как и нет самой дороги, ведущей к ней. У него был только один путь, которым он должен был пройти, что бы возродить то, чего уже нет. Его дорога вела на запад. Туда, куда уходит солнце. Долгие годы он шёл за солнцем, собирая по крупицам основы будущего государства. Суровые, белокурые люди северной общины, поверили ему. Поверили, что они могут быть счастливы на той земле, на которую он им указал. Могущественные князья северных территорий дали согласие вести свои дружины и людей на новые земли, после того, как Род показал им карту мира, и после того, как они сами увидели несметные богатства этих земель и поняли, что на этих землях нужен крепкий хозяин. Он был уверен, что они помогут ему в его пути. Потом он даст им знания. Знания необходимые для того, что бы выжить и быть счастливыми. Именно выжить. Большой объём знаний может только повредить. Знания, как и воду нужно пить маленькими глотками, осторожно и не спеша. Но это будет потом. Это будет позже, когда состоится объединение общин в единый народ, а сейчас нужно вывести людей к Западным вратам. Кроме него этого не сможет сделать ни кто. Тревожными глазами Род смотрел на праздничное шествие, двигавшееся по улочкам Нарки. На душе было не спокойно. Почувствовав на себе чей-то взгляд, Род повернул голову в сторону капища. Тяжёлым взглядом на него смотрел старик Волхем. Просто стоял и смотрел, будто понимая, что происходило у него в душе. Старый, мудрый Волхем. Как хотелось порой рассказать ему всё, но предсказать его реакцию на всё это, Род не мог. Он просто не имел права рисковать назначенным ему путём. Встретившись глазами с Волхемом, Род отвёл взгляд и, отвернувшись от него, пошёл к своей избе.

 

Глава 14

Койша, выбравшись, из двигавшейся процессии, махнул Аллору рукой.

— Зайду к матушке. Вечером встретимся у конюшен.

Аллор кивнул головой и последовал за русальцами. Войдя в дом, Койша подошёл к матери, сидевшей у окна и наблюдавшей за праздником из своего дома.

— Здравствуй мама. Как ты? Ты что нибудь ела?

Он подошёл и обнял её. Тут же посмотрел на печь и стоящие на ней накрытые горшки.

— Нет. Ждала тебя.

Койша расстроился.

— Ведь говорил я тебе, что дома теперь буду бывать редко. Служба. Варавва ни кого не отпускает. Держит дружину у ворот. Тебе нужны силы. Ты должна хоть что-то есть.

Славия горестно вздохнула.

— Тебя давно не было дома. Испереживалась я вся. Не дай Бог, что с тобой. Тогда совсем одна останусь.

Она заплакала, вытирая слёзы краями чёрного платка, наброшенного на голову.

— Прекрати эти слёзы. — Койша поцеловал мать в щёку и пошёл к горшкам, стоящим на печи. — Ни чего со мной не случиться. Успокойся.

Он принёс и поставил на стол горшок с томлёной овсяной кашей. Отрезав от буханки хлеба два больших куска, помог матери перебраться к столу.

— Ешь. — Он зачерпнул деревянной ложкой каши и отправил её в рот. — Ближе к ночи начнём выдвигаться к лесу. Ты собрала вещи?

Славия махнула рукой, откусывая кусочек хлеба.

— Да мне и собирать то нечего. Разве одёжку какую. Картошка и крупа в мешках стоит. Хлеба напекла.

Койша улыбнулся, радуясь тому, что мать хоть как-то отвлекается от горестных мыслей. Отец погиб как воин. Земля ему пухом. Трудно без него и тоска другой раз берёт, но жить то надо. Он смотрел на мать. Она любила отца и теперь ей трудно свыкнуться с мыслью, что он уже ни когда не придёт домой, не обнимет, не поцелует. Они уже ни когда не будут вместе.

— Вага телегу готовит. Поедешь с ним и с Еленой. Они присмотрят за тобой.

— А ты?

— Я не смогу потому, что не буду идти с обозом. Но я тебе клянусь, как только будет случай оказаться в обозе, сразу же тебя найду.

Поев каши с хлебом, Койша поднялся из-за стола и, подойдя к матери, поцеловал её.

— Я к Ваге в кузню. Посмотрю, как идут у него дела, потом к воротам. Наверное, сегодня уже не увидимся. К тебе Елена зайдёт, поможет собраться.

Ещё раз обняв мать, он вышел из дома. Славия, глядя ему в след, опять уронила слезу.

На улицах вовсю гремели барабаны. Свирачи дули во флейты. Русальцы исполняли только им понятные танцы. За ними шли простые люди, и кто как мог, поддерживал шествие. Кто-то что-то пел, кто-то плясал. Мальчишки носились взад-вперёд, предупреждая хозяев очередного дома, что к ним идут гости. Праздник продолжался. Хозяйки накрывали столы, вытащенные по такому случаю из домов для угощения русальцев и всех, кто шёл с ними. На столы выставляли не хитрую снедь: хлеб, пироги с начинкой, мёд, солёные грибы, квашеную капусту, солёное сало. Всё, что осталось от зимних припасов. Обязательно на столе стояли кувшины с вином. Русальцы, как правило, вина не пили, зато те, кто шёл за ними, осушали всё до дна. Хозяйки не ругали за это, наоборот благодарили, и подливали в опорожнённые кувшины новое вино. За это им желали хорошего нового урожая, пополнения в семействе, любви и счастья в доме.

В кузне у Ваги было, что называется, не протолкнуться. Мужики подкатывали к рабочему столу кузнеца большие деревянные колёса, сбитые из толстых досок. Вага, вытаскивая из печи длинными щипцами раскаленные до красна металлические прутья, расплёскивал их на наковальне. Получившуюся полосу он приторачивал к торцам колёс. Готовое колесо тут же откатывали в сторону и подкатывали другое. Голые по пояс мужики были все в копоти. Бешено горевшее пламя в печи, давало много дыма, который не успевал весь уходить через толстую трубу в крыше кузни, потому, казалось, люди работали как в тумане. Было жарко. Струившийся по спинам и лицам пот, образовывал белёсые нитки на закопченных телах работников. Койша еле отыскал Вагу в этом дыму и толпе похожих друг на друга мужчин. Увидев Койшу, Вага поставил заклёпку и бросил на стол тяжёлый молоток.

— Пойдём на воздух. — Он указал Койше на открытую дверь. — Здесь невозможно разговаривать.

Выйдя на свежий воздух, кузнец подошёл к большой бочке с водой и, наклонившись, полностью опустил в неё свою голову. Вынырнув, фыркнул от удовольствия и промокнул лицо краем своего фартука.

— Чего пришёл? — Скорее по-деловому, чем в обиду спросил Вага. — Варавва прислал?

Койша мотнул головой.

— Да нет. Думал помочь, а у тебя работников, хоть отбавляй.

— Работников хватает. К матери заходил? — Кузнец с укоризной посмотрел на парня. — Тяжело ей одной.

— Всем тяжело. Я только что из дома. Всё нормально. Елена, где сейчас?

Вага махнул рукой в сторону дома.

— С утра пришла помогать, так я её домой отправил. Не место ей здесь. Пусть в дорогу готовится.

— Добро. Пойду, проведаю. Теперь не скоро увидимся.

— Иди. Ждёт она тебя. — Кузнец по отечески хлопнул Койшу по плечу. — За матушку не переживай. Она с нами поедет. Приглядим мы с Еленой за ней.

Койша поклонился кузнецу.

— Спасибо тебе за это.

Вага махнул рукой.

— Пустое. Иди в дом, заждалась, поди.

В доме кузнеца был беспорядок. Елена перебирала вещи. Отбирала необходимые, которые могли понадобиться в дороге, а остальные просто бросала на пол. Отложенные вещи, она складывала на куски домотканого полотна и перетягивала всё это в узлы. Увидев вошедшего в дом Койшу, бросила своё занятие и подошла к нему.

— Я ждала тебя. — Елена обвила руками его шею. — Тебя так долго не было.

Койша обнял девушку.

— Со службы я только зашёл глянуть на праздник и сразу к тебе.

— К матери опять не заходил?

— Конечно, заходил. У неё всё нормально. Вот только по отцу тоскует.

Елена убрала свои руки с плеч Койши и подошла к окну. Какое-то время она смотрела в окно, потом, повернувшись к своему возлюбленному, сказала:

— Ты знаешь, я, как подумаю, что с тобой может что-то случиться, такая грусть-печаль на душу ложится, жить не хочется.

Койша улыбнулся и, подойдя к Елене, крепко её обнял.

— Да что со мной может случиться? Всё будет хорошо. Ты только верь в это. Когда выберемся из этих лесов и придём на новую землю, обязательно поставим большой дом. Семья у нас ведь большая будет. Нарожаешь мне ватагу мальцов. Я их ратному делу учить буду.

— Вот что удумал. — Елена засмеялась. — А сватов засылать? Свадьбу играть?

Койша несколько смутился.

— Ну, это само собой. На свадьбу всех позовём. Пять дней гулять будем, что бы все надолго запомнили нашу свадьбу.

Елена от удовольствия прикрыла глаза и представила много, очень много людей идущих в свадебной процессии, а впереди они с Койшей. Она вся в новых платьях, в большом красивом венке из живых цветов, а рядом Койша, весь важный такой.

— А Варавву посаженным отцом возьмём.

Койша даже удивился.

— Это само собой. Кроме него не кого. Разве что старейшину Рода.

Развеяв свои мечтания, Елена, слегка отстранившись от Койши, присела на лавку и потянула Койшу за рукав, предлагая ему сделать то же самое. Когда он опустился на лавку рядом с ней, Елена спросила:

— Я заметила, что ты как то сторонишься Рода. Ты его боишься?

Койша как-то замялся с ответом, но посмотрев в глаза Елены, которая ждала ответа, вздохнул, как будто ему было трудно всё это вспоминать и начал рассказывать ей давнишнюю историю:

— Как-то в наш дом зашёл Род. Я тогда был ещё мальчишкой, но помню всё, что произошло тогда прекрасно. Отец спрашивал у него, когда лучше в этом году начинать сеять хлеб. Род говорил отцу, что нужно немного подождать, когда земля после обильных дождей слегка просохнет. Если бросить семя сейчас, то оно может просто сгнить в напитанной влагой почве. Когда Род разговаривал с отцом, он всё время смотрел на меня. Мама заметила это и спросила, чем я привлёк его внимание? Род встал со скамьи и, подойдя ко мне, погладил меня рукой по голове. Он настолько пристально смотрел в мои глаза, что мне стало страшно. Я тогда забежал за печь и спрятался в углу за какими-то мешками. Взрослые продолжали разговаривать, а я всё слышал. Слышал, как Род спросил, как меня зовут? Отец ответил, что имя дали мне Койша. Может это имя Роду не нравиться? Тот ответил, что имя хорошее, но это не моё имя. Тогда все удивились, почему? Мама сказала, что как хотим, так и называем. Даже шаман это имя утвердил. Мне стало интересно, и я выполз из угла. Выглядывая из-за печки, я видел, как Род пожал плечами и ответил, что когда даёшь ребёнку имя, то этим именем предрекаешь его жизненный путь. Этим именем, он говорил, вы отобрали у мальчика его путь. По этому имени он получается «ни кто». Отец тогда, чуть не побил Рода. Но мама успела его остановить. Как смеешь ты говорить такое у нас в доме? Мне было интересно слушать, как они говорили за моё имя, однако я мало что тогда понимал в этом. Удивительно, но Род вёл себя очень спокойно и с достоинством, как впрочем, и всегда. Он подошёл к двери, собираясь уходить, но повернувшись к родителям, сказал, что у меня другой путь. Тогда он назвал меня «странником», и сказал, что когда я вырасту, я сам изменю своё имя. Потом он ушёл, а мои родители с ним больше не общались, да и я сейчас сторонюсь его.

Елена задумалась, потом спросила:

— Этим всё и закончилось? Странно как-то.

Койша поднялся с лавки и начал ходить по дому.

— Нет. Отец тогда выбежал из дома за ним вслед, схватил его за рукав и спросил, неужели Род хочет, что бы его сын был скитальцем?

— А что ответил Род?

Род ответил, что скиталец и странник не одно и то же. Странник несёт людям мир и благоденствие. Знания и силу духа. Ещё он сказал, что в пути меня ждёт судьба великого странника. А ещё он сказал, что жить я буду долго, дольше, чем живут обычные люди.

Елена удивлённо смотрела на Койшу.

— Как такое возможно?

— Не знаю. Только после этого, когда я стал взрослым, я стал наблюдать за Родом. Странный он какой-то. Не такой, как все. Такое впечатление, что он очень много знает, но о своих знаниях не кому не говорит. Ко мне он тоже не подходит, но я замечаю, что иногда он очень долго на меня смотрит, как бы к чему-то примеривается. У меня такое чувство, будто бы он чего-то ждёт. Ждёт и не торопит время. Что-то должно произойти, прежде, чем он начнёт со мной общаться. Мне от этого становится не по себе.

— Ну, то, что он странный и так все знают. Блаженный он какой-то. Чтобы не случилось, ему всё нипочём. Как бы, не замечает этого, а живёт своею жизнью.

Койша глубоко вдохнул и резко выдохнул, прогоняя воспоминания. Он подошёл к Елене, обнял её и поцеловал в губы.

— Да леший с ним с Родом. Главное, что мы вместе.

— И всегда будем вместе. — Елена сильней прижалась к своему любимому. — Чтобы не случилось.

В Нарке продолжался Великий Сбор. Русальцы со своей свитой должны были обойти все дома и ни кого не пропустить. Играли флейты, основные участники праздника приплясывали, звеня своими колокольцами, люди пели песни и щедро всем встречным желали хорошего урожая. По пути набирали из колодцев ключевую воду в вёдра и опрокидывали их на всех встречных. От такого омовения не уклонялся ни кто. Наоборот, все старались, что бы хоть капля ключевой воды упала на его голову. Это считалось хорошим знаком. Чистая родниковая вода в этот праздник смывала с тела и души накопленную усталость, греховные помыслы и все невзгоды.

За основной колонной сопровождающих увязался и дед Анисий со своей Пеструхой. Изрядно отведав хозяйского вина, он слегка покачивался на ногах, двумя руками ухватившись за верёвку, привязанную к шее Пеструхи. От того было не понятно, кто кого ведёт по улице. Анисий Пеструху, или Пеструха тащит за собой Анисия. Люди смеялись, подшучивая над дедом:

— Хорошо, что у тебя Анисий, Пеструха не пьёт, а то до дома тяжеловато двоих тянуть будет.

— Ты бы старый со своей коровой вином бы поделился. Смотри, как она с укоризной на тебя смотрит.

— Да то не из-за этого. Стыдно ей за хозяина. Умела б говорить, ух она бы ему сказала.

Анисий молчал и виновато улыбался, однако из колонны не уходил, крепко держась за верёвку.

 

Глава 15

На Лысой горе, укрывшись за густым кустарником, располагался дозор степняков. Они пришли на гору, когда Варавва после визита Карачура снял свой дозор. Необходимость в нём просто отпала. Трое воинов наблюдали издалека за городом.

— Не пойму, что у них там происходит? — Сказал один из дозорных. — Целая толпа ходит взад-вперёд. Танцуют, что ли?

Остальные два рассмеялись.

— Это, наверное, у них так принято к смерти готовиться.

— Точно. Дикие люди.

Теперь смех поддержал и третий.

— Вон, смотрите, мясо жарят. Сейчас натанцуются и поедят всё мясо.

Его поддержали.

— Жаль нам ни чего не достанется. Это они специально так делают. Ну, ни чего, завтра мы это мясо у них из животов доставать будем. Пусть повеселятся в последний раз.

Дозорные опять рассмеялись такой шутке, очень похожей на правду.

Неожиданно, один из них вскочил на ноги.

— Смотрите. — Он показывал рукой в другую сторону. — К нам сам Великий хан скачет!

Все, резко обернувшись назад, посмотрели в сторону своего стана.

— Точно! С ним все наши военачальники!

— Не уж-то по наши души?

— Не каркай. Ёщё накличешь беду на наши головы.

Свита во главе с Карачуром, приближалась к посту. Выехав на самую вершину горы, наездники спрыгнули с коней. Дозорные, выскочив из своего секрета, упали ниц перед своим ханом. Тот, не обращая на них ни какого внимания, всматривался в сторону города. Его тысячники стояли рядом и молча ожидали, что скажет им их Великий хан. Карачур смотрел на то, что происходило в городе.

— Что они там делают? — Он с удивлением посмотрел на своих военачальников. — Похоже на какой-то праздник.

Те, всматриваясь в большое тёмное пятно города, щурили глаза от слепящего солнца.

— Ваша светлость как всегда права. Похоже на то, что они вымаливают себе спасение у своих Богов.

Весь эскорт хана сдержанно рассмеялся. Однако, хан оставался серьёзным и смех вскоре прекратился.

— Странные люди. — Карачур не отрывал глаз от города. — Вместо того, что бы укреплять стены города, они танцуют и поют.

Он опустился на большую подушку для сидения, принесённую кем-то из прислуги и продолжал смотреть на то, что не поддавалось ни какой логике и думать о чём-то, о своём. Неужели перебежчик его обманул? Тогда какой смысл в его ночном визите? Тут явно, что-то не так. Либо перебежчик специально прибыл к нему, что бы дезинформировать, либо сам чего-то не знал. Люди, гуляющие накануне бегства. Такого я ещё не видел нигде. Не видно, что бы они к чему-то готовились. Не город, а сплошной муравейник. Однако, делать что-то всё же надо. Не зря приходил ночной гость, не зря. Такие люди есть везде и всегда. Обязательно найдётся тот, кто из жадности или мести, от затаённой обиды или ещё из-за каких ни будь меркантильных интересов, предаст даже своих товарищей, ломающих с ним свой хлеб. Увы, так было и так будет. Не нами это придумано. Видимо, приняв окончательное решение, Карачур поднялся на ноги. Тысячники, как по команде повернулись к своему хану, и замерли в ожидании его приказов.

Карачур, к всеобщему удивлению, обратился лишь к одному из них:

— Талгай! Выбери из своей тысячи три сотни лучших воинов и ближе к закату солнца, седлай коней.

Талгай поклонился хану и не спешил выпрямлять спину, пока Великий хан не закончит с ним говорить. Карачур продолжал давать указания:

— Обогнёте город с востока и выйдите к лесу, что к северу от города. Там станете полукольцом и будете ждать обоз с горожанами.

Все с удивлением посмотрели на хана, но открыть рот и перебить хана, ни кто не осмелился.

— Возьмёте с собой факелы. Идти будете бесшумно и ждать тихо. Кто слово скажет, смело руби болтливую голову. Это мой приказ! Как только услышите или увидите обоз, зажигайте факелы. Нападать запрещаю. Увидев, что мы стоим у леса, беглецы повернут назад. Нужно, что бы они вернулись все в город и ни один человек не смог ночью исчезнуть в лесу. Останешься у леса до утра, пока не взойдёт солнце. Тебе всё понятно?

Талгай склонился в поклоне ещё ниже.

— Мне всё понятно мой хан. Я всё сделаю, как ты сказал.

Карачур посмотрел на остальных начальников. Те поклонились ему, не дожидаясь пока хан начнёт с ними говорить. Карачур усмехнулся, увидев такую покорность. Ему это не просто льстило, это была дисциплина. Без этой покорности его армии просто бы не существовало.

— Как только взойдёт солнце, всем седлать коней. Я сам поведу вас на город. Завтра они должны будут либо отдать мне Карту, либо умереть.

Карачур ещё раз посмотрел в сторону города, затем подойдя к своему коню, запрыгнул в седло и погнал галопом коня в становище. Военачальники кинулись следом, догонять своего хана. Через мгновение о визите хана и его тысячников напоминало лишь облако пыли, поднятое копытами коней. Перепуганные посещением столь великих особ, дозорные понемногу приходили в себя.

— Хорошо, что хан не злой был.

— Ты прав. Не миновать бы тогда нам петли.

— Голова на плечах осталась и то хорошо.

Повернувшись в сторону города, они продолжили своё наблюдение за праздником, проходившим на его улицах.

 

Глава 16

Яркое летнее солнце перевалило через зенит, и день пошёл на убыль. Большой Сбор подходил к концу. Сделав круг по городу, русальцы и их свита возвращались к капищу, что бы закончить праздник. Чем ближе к нему подходила процессия, тем громче и быстрее играли флейты и били барабаны. Пляски русальцев становились всё неистовей. У самого капища, где русальцев встречал главный распорядитель ватафин, стояло, сплетённое из соломы, огромное чучело лошади. Ватафин держал в вытянутой вверх руке зажженный факел. Образовав круг вокруг чучела, русальцы продолжили свой бешенный танец. От барабанной дроби и пронзительного свиста флейт, от крика и восклицаний самих русальцев, закладывало уши. Глядя со стороны, казалось, что люди сошли с ума. Однако, это была их жизнь, их культура. Это было их общение с Богами, в которых они свято верили. Пот покрывал их спрятанные под скуратами лица, глаза горели огнём, а душа рвалась в бесконечность. Неожиданно всё стихло. Над площадью воцарилась тишина. Русальцы в изнеможении упали на землю. В наступившей тишине было слышно, как громко стучат их сердца. Ступая через лежащие на земле тела, к соломенному чучелу с зажженным факелом шёл ватафин. Подойдя к нему, он поднял вверх голову и прокричал: — Слава Богам! После чего поднёс пылающий факел к жертвенному чучелу. Сухая солома моментально вспыхнула, и огромный огненный шар взлетел к небу. Все стоящие на площади в этот момент прокричали призвание Дажьбогу: — УРА! Великий Сбор был закончен. Уставшие люди расходились по своим домам. До выхода обоза оставалось не так много времени.

Не далеко от площади на большом стволе, поваленного дерева, сидел Род. Он наблюдал окончание праздника. Смотрел, как уставшие люди расходились по домам. Голова была занята беспокойными мыслями. На душе было тревожно. Что-то его беспокоило, но что, он не мог понять. Пытаясь разобраться в причине своей тревоги, он не заметил, как к нему подошёл Волхем. Шаман подошёл тихо сзади и, стараясь не мешать Роду думать, присел рядом на ствол дерева. Какое-то время старейшины сидели молча. Каждый думал о своём. Первым нарушил молчание Волхем.

— Не могу понять, как такое могло произойти? — Он смотрел впереди себя, не поворачиваясь к Роду. — Кто мог указать, где находится карта?

Род мельком глянул на шамана и отвернул от него голову. Врать не хотелось, но и говорить всей правды время ещё не пришло. Однако, Волхем был настойчив. Он говорил медленно и каждое сказанное им слово, ложилось камнем на душу Рода.

— Карачур говорил, что тот человек, который ему сообщил, где она находится, был похож на тебя. Этот человек знал о карте и знал где её искать. Думается мне, что ты знаешь этого человека.

Род молчал, не вступая с Волхемом в разговор. Он ждал, когда тот выговорится. Шаман продолжал:

— Ты говорил, что пришёл к нам из другого мира. Значит и тот человек, который знает о карте, то же пришёл оттуда. Только не говори мне, что ты его не знаешь. — Теперь Волхем в упор смотрел на Рода, требуя хоть каких-то от него объяснений. — Кто этот человек Род? Почему он указал Карачуру, где искать карту?

Дальше молчать было нельзя. Нужно было хоть как-то объяснить всё Волхему. Но как? Род повернул к нему голову и посмотрел ему прямо в глаза.

— Этого человека зовут Атеон. Он находится у Центральных врат на Рипейских горах и охраняет вход в эти врата. Он находился там задолго до того, как я пришёл туда и эту карту мира, — Род опустил глаза, не в силах говорить ложь, — дал мне он.

Волхем внимательно слушал Рода. Много непонятного и удивительного он говорил. Хотелось понять это, но всегда, когда Род заканчивал свои объяснения, оказывалось, что вопросов к нему становилось всё больше.

— Глядя на тебя, я бы не сказал, что ты тот человек, который мог просто так взять и рассказать тому же Карачуру всё о карте. И сдаётся мне, что твой друг Атеон действительно очень похож в этом на тебя самого. Возникает вопрос, а зачем он дал тебе эту карту, что бы потом предать тебя?

Такого вопроса Род не ожидал услышать от Волхема. Волхем оказался гораздо мудрее, чем он предполагал. Однако, он ждал ответа и нужно было что-то говорить. Род глубоко вздохнул.

— Ты мудрый человек Волхем. Скажи, тебе всё равно, что будет с твоим народом? Готов ли ты пожертвовать своей жизнью во благо своего народа?

Род в упор смотрел в глаза Волхема. Тот несколько смутился. Этот вопрос застал его врасплох.

— Я не думал об этом. — Волхем пожал плечами. — Думаю, что если бы всем от этого было только лучше, наверное, смог бы. Но, ты не ответил на мой вопрос.

Род улыбнулся.

— Ты сам ответил на него. Поверь, что Атеон и я, готовы принести себя в жертву, только бы спасти этот народ. Мало того, и он и я хотим сделать твой народ избранным, но для этого одного желания мало.

Волхем с изумлением смотрел на Рода.

— Я тебе уже говорил, что с тобой приятно общаться? — По лицу шамана было видно, как тот недоволен. — Не понимаю я тебя. Ты знаешь больше, чем говоришь. Ты не доверяешь мне?

— Вот тебе я как раз и доверяю. И Варавве доверяю. Больше ни кому. Но поверь, что дело здесь не в недоверии. Вы ещё слишком мало знаете, что бы осознать всё это. Путь нам предстоит долгий. К тому времени, когда мы выйдем к Западным вратам, я расскажу вам много интересного. Сейчас нужно готовить людей к переходу.

Волхем только глубоко вздохнул в ответ.

— Ну что ж, мне будет интересно тебя послушать, а сейчас, ты прав, нужно идти к людям.

Оба встали со ствола дерева, на котором сидели и направились к людским избам. Сделав несколько шагов, Волхем, вдруг, остановился.

— Знаешь Род, предчувствие у меня плохое. Тяжело на душе как-то. Что-то не хорошее чувствую.

Род понимающе кивнул в ответ.

— Ты прав. У самого камень на душе лежит. Вот уже целый день хожу с этим и маюсь.

Волхем дотронулся рукой до плеча Рода.

— Ты вот что. Иди к людям, а я…

— Что ты?

— А я пойду к нелюдям. — Волхем усмехнулся в бороду и глянул на Рода. — Не бери в голову. Пошутил я. Однако, кое-что предпринять всё же надо. Есть у меня одна задумка.

— Что ты собираешься делать?

— Как ты говоришь, потом сами узнаете. Ты, то же не все знаешь Род, но не беда. Без этого прожить можно. — Волхем стал серьёзным. — А вот с этим…

Он повернулся и зашагал в сторону капища. Род продолжал смотреть ему в след. Неожиданно шаман остановился и повернулся лицом к Роду.

— Меня не ждите. Как только лягут сумерки, выводи обоз к лесу.

— А ты?

Волхем махнул рукой.

— Я вас догоню.

Род долго смотрел в след Волхему. Интересный старик. То же, как и он, себе на уме. Шаман прошёл капище и направился к восточной окраине, где находился большой овраг. За оврагом начинался лес. Волхем спустился в овраг, и какое-то время его не было видно. Вскоре он показался из оврага, выбираясь на противоположную его стену. Род продолжал следить за его маленькой фигуркой быстро перемещавшейся в дали. Взобравшись на стену оврага, Волхем ещё раз оглянулся назад и направился к лесу.

 

Глава 17

В Нарке подготовка к дальнему переходу шла непрерывно. Проходя мимо домов, Род видел людей впрягающих приведённых дружинниками коней в телеги. Кто-то заканчивал устанавливать на эти телеги клети. Многие повозки были уже готовы. На них лежали в тюках приготовленные вещи, узлы с продуктами, кувшины с водой и вином. Кто-то заканчивал укрывать клети от ветра и дождя, выделанными шкурами животных. В кузне Ваги не прекращалась работа. Чёрные от копоти мужики готовили колёса для телег. Колёса Вага обшивал тонкой медной полосой. Если эти колёса не обшить, они не выдержат долгой и непредсказуемой дороги. Камни просто их разобьют в щепки, а запасных колёс нет. На телеги грузили только самое необходимое. Перегруженные телеги быстро не пойдут, быстро утомятся лошади, а идти нужно быстро. Очень быстро.

У кузни Род увидел Варавву. Воевода подгонял работников чем мог. С растрёпанной бородой он перебегал от одной группы мужиков к другой. Одних он хвалил, других ругал, третьих просто уговаривал. Подойдя поближе к нему, Род спросил:

— Что не успевают?

Варавва махнул рукой от досады.

— Ещё десять телег осталось. Люди валятся от усталости, а времени почти не осталось. Боюсь, не успеем.

— Коней хватило?

— По одной в каждую телегу. Невесть что, но почти все пойдут налегке.

Род кивнул головой.

— Уже хорошо. Войдём в лес, пусть мужики отдохнут на телегах. Как, никак, на них весь обоз держаться будет.

— Отдохнут. Им об этом и говорить не надо. Мужик спит, лошадь идёт. Это дело они хорошо знают. — Варавва замолчал, потом, посмотрев на Рода, спросил: — Ты шамана давно видел?

— Только что с ним разговаривал. Ты хотел его видеть?

Воевода усмехнувшись, присел на отпиленный от толстого ствола дерева кругляк и задумчиво посмотрел куда-то вдаль.

— Лучше его сейчас не видеть.

— Почему?

— В это время у него гон начинается. — Опять он, как-то загадочно усмехнулся и, не глядя на Рода, продолжил: — Всегда на Великие Сборы с ним происходит какая-то чертовщина. Людей сторонится, зверем смотрит на всех, а глаза кровью наливаются. Зверь он и есть зверь. Ты давно у нас живёшь и не замечал?

Род пожал плечами.

— Возможно, просто не обращал на это внимание.

— А ты обрати, тогда поймёшь, что в это время с ним лучше не общаться. Ты, наверное, не обращал внимание, и на то, что его все шаманом зовут, а не жрецом, как положено?

Действительно, Род об этом даже не задумывался. Ему стало интересно, и он присел на такой же чурбак рядом с воеводой.

— Я слышал от людей нечто подобное, но думал это от того, что его побаиваются и приписывают ему всякие небылицы.

— Дыма без огня не бывает.

— Не бывает, но странности есть у каждого человека.

— Если бы это были только странности. Люди говорят, что он заключил договор с самим чёрным Богом Велесом, и тот взамен на его душу дал ему право верховодить всем зверьём. Не знаю, правда это, или вымысел какой, однако, слухи ходят.

Какое-то время они сидели молча. Каждый думал о своём. Что бы уйти от этой темы, Род спросил Варавву:

— Есть ли какие вести от Улемы? Как они там?

Воевода поднялся с чурбака.

— Днём от него гонец прибыл. Говорит, что дорогу проторили далеко и продолжают углубляться всё дальше. Думаю, когда пойдём, мы их догоним.

— Когда телеги выводить будем? Волхем говорил, что бы начинали движение, когда сумерки лягут.

Варавва кивнул головой, соглашаясь.

— Так и сделаем. Тебе Род идти впереди обоза, а я пойду в хвосте. Прикрою отход на всякий случай. Карачур не такой дурак. Мои парни с вышки присматривают за его секретом на Лысой горе. Говорят, что днём на её макушке видели всадников, наблюдающих за городом. Наверняка, и он что-то нам готовит. Знать бы что?

— Подумаем об этом, когда в лес войдём.

Варавва глубоко вздохнул.

— Думаю, что это будет самым сложным. — Повернувшись, он зашагал к кузне, но обернувшись, как будто, что-то вспомнив, сказал Роду: — В том месте, где начинается дорога от леса, будет гореть факел. Веди обоз на этот огонь, там вас встретят люди Улемы.

Не доходя до кузни, Варавва уже давал указания мужикам:

— Да не тащи ты его, дурень, а кати! Эрих, помоги ему, а то он всё колесо в щепки разобьёт!

Какое-то время Род стоял, наблюдая за работой в кузне, потом, что бы не мешать людям делать свою работу, повернулся и направился к своей лачуге.

Карачур сидел в своём шатре на обшитых шёлком мягких подушках. Перед ним стояла большая серебряная чаша с дымящейся бараниной. В высоких резных кувшинах, стоящих напротив, находилось ароматное греческое вино, а на серебряных и золотых подносах лежали фрукты и всевозможные сласти. Карачур был один. Он не хотел приглашать к своему столу кого бы то ни было, и на этот раз остался один. Есть не хотелось. Баранина лежала не тронутой, как, впрочем, и фрукты. Карачур держал в руках золотой кубок, наполненный вином, и изредка отпивал из него сладкое вино, вспоминая недалёкое прошлое. Он думал о карте мира. Вспоминал, как к нему год назад привели старика в длинном рубище. Старик показался ему интересным, и он не стал отдавать приказание отрубить ему голову. Высохшая под жаркими ветрами смуглая кожа этого старика, потеряв всю влагу и упругость, казалась безжизненной. А заросшая длинными седыми волосами голова, и его длинная седая борода, только подчёркивали последнюю грань истощения. Карачур пожалел старика. По его указанию старику дали поесть и попить. Тогда он удивился, что из всего, что ему принесли, старик выпил из кувшина только немного воды.

— Ты не голоден? — Карачур с удивлением смотрел на старика. — Я вижу, что ты совсем обессилен. Поешь, или ты брезгуешь тем, что я тебе предложил?

Старик посмотрел на хана, и только из чувства уважения, отломил кусочек хлеба и положил его в рот.

— Нет, Великий хан. Я не брезгую твоей едой, но и не набрасываюсь на пищу, хотя не ел уже очень давно. Ты, наверное, знаешь, что голодного как раз и губит пища. Если человек не знает меры и не может совладать со своими желаниями, то в пище он найдёт свою смерть.

Карачур с интересом смотрел на старика.

— Ты прав. Скажи, кто ты и откуда идёшь?

Старик сделал ещё один глоток воды.

— Меня зовут Атеон, а шёл я к тебе.

— Ко мне? — Старик всё больше удивлял хана. — Откуда ты знаешь, где меня искать и зачем я тебе понадобился?

Старик не спешил с ответом. От большого ломтя хлеба, он отломил ещё маленький кусочек и отправил его в рот. Прожевав, он продолжил отвечать на вопросы хана.

— Степь большая, хан, и эта степь принадлежит тебе. Ты единственный, кто знает, что происходит в разных её уголках, а потому идя к тебе на юг, я не сомневался в том, что меня рано или поздно заметят твои воины и приведут к тебе.

Карачур кивнул головой, соглашаясь со сказанным.

— Правда твоя Атеон, моя империя большая и лежит она от моря до моря, а если мне будет нужно, я поведу своё войско ещё дальше и расширю свои владения. Любой, кто попадёт в них, не останется не замеченным, как впрочем, и ты. Однако, зачем ты искал меня? Зачем это я тебе понадобился?

Атеон поднял глаза и обвёл взглядом большой шатёр Карачура.

— Прикажи хан выйти своим людям. Разговаривать я буду только с тобой.

Подобная наглость возмутила Карачура.

— А ты не много на себя берёшь старик? Я не добрый джин, что бы выполнять твои желания. Единственное, что я могу для тебя сделать, это отрубить тебе голову.

Сказав это, хан рассмеялся. Поддерживая шутку своего хана, засмеялись и его приближённые, находящиеся тут же в шатре. Атеон оставался спокойным, и, казалось, подобная угроза шаха, его абсолютно не испугала. Отпив глоток воды из кувшина, Атеон ответил ему:

— Тогда тайна сокровищ умрёт вместе со мной.

После этих слов в шатре воцарилась тишина. Все присутствующие смотрели на Атеона, как будто увидели его впервые. Первым пришёл в себя Карачур.

— Повтори, что ты сейчас сказал. О каких сокровищах идёт речь?

Атеон молчал. Наклонившись вперёд, он отщипнул от ломтя ещё кусочек хлеба и положил его в рот. Не обращая внимания на вопрос шаха, он, молча жевал хлеб и смотрел куда-то вперёд через стену шатра. Понимая, что больше не услышит от старика ни слова, пока не удалит всех из шатра, Карачур движением руки приказал всем очистить шатёр. Не проронив ни слова, один за другим приближённые покинули шатёр.

— Говори. В шатре только мы с тобой. О каких сокровищах ты говорил?

Атеон, пригладив рукой свою длинную бороду, посмотрел шаху в глаза.

— Речь идёт о карте мира.

Карачура всегда возбуждало, когда речь шла о каких-то богатствах. Он нервно теребил пальцами край своего шёлкового халата.

— Что это за карта? Я о ней ни чего не слышал.

— О ней не слышал ни кто, но она существует. Я сам видел её.

— На ней указано, где спрятаны сокровища?

— Эта карта сама представляет собой сокровище. Да, на ней указаны места, где ты сможешь их отыскать.

— Что это за сокровища?

Атеон пожал плечами и спокойным голосом продолжал:

— Золото, серебро, самоцветы.

— И много там золота?

— Очень много. Для того, что бы всё собрать, тебе не хватит всей жизни.

Карачур, не мигая, смотрел на Атеона, не веря, что всё это происходит наяву.

— Почему ты пришёл именно ко мне?

— Только ты со своей армией способен пройти сотни вёрст и отыскать то, о чём я говорил.

— Где сейчас находится эта карта мира? Почему нужно идти так далеко?

Тот человек, у которого она находится, ушёл за солнцем на запад.

Карачур перебил.

— Кто этот человек? Ты его знаешь?

Атеон покачал головой.

— Нет. Я его не знаю.

— Тогда, как я его найду?

— Ты мудрый человек, шах, а карта мира не иголка в стоге сена. Она оставляет следы. Вот по этим следам ты её и найдёшь.

Ничего не понимающий Карачур, смотрел на Атеона.

— О каких следах ты говоришь? Что вообще я должен искать? Карту, человека, или какие-то следы? Мне, кажется, ты просто морочишь мне голову.

Старик продолжал спокойно смотреть на хана.

— Эта карта оставляет следы. Она притягивает людей. Нет смысла искать её там, где нет поселений и городов. Ты найдёшь её там, где много людей.

Карачур поднялся с подушек и начал нервно ходить по шатру.

— Не морочишь ли ты мне голову старик? Почему я должен тебе верить?

Атеон снял со своей шеи, висевший на верёвке, небольшой кожаный мешочек. Ослабил от узла горловину и, перевернув его, высыпал перед Карачуром пригоршню разноцветных, горящих огнём камней. Среди этих камней были два небольших золотых самородка. Хан, не веря своим глазам, подошёл ближе и взял эти камни в свои руки. Он пересыпал их с одной руки в другую, любуясь игрой цвета и бликами, которые играли на стенах его шатра. Как зачарованный, он не отводил от них глаз. Его вернул к реальности голос Атеона:

— Эти камни я нашёл в том месте, на которое указала карта мира.

Карачур, не выпуская камней из своих рук и не сводя с них глаз, ответил Атеону:

— Ты убедил меня старик. Я немедленно отправлюсь на поиски этой карты. — Рассматривая пристально один камень, он продолжил: — Ты пойдёшь со мной, и всё время будешь находиться подле меня. Ты понял меня старик?

Атеон пристально посмотрел в глаза Карачуру.

— Нет, хан. Извини. Я слабый и не выдержу долгой дороги. И надеюсь только на то, что когда ты получишь эту карту, я смогу рассчитывать, что ты не забудешь бедного старика.

— Вот как? Ты отказываешь мне?

Атеон молча и без страха, смотрел на шаха. Карачур что-то обдумав про себя, принял решение.

— Сейчас тебя отведут в другое место. Тебя будут охранять. Дадут поесть и попить, а завтра я решу, что с тобой делать.

Он хлопнул в ладоши и на пороге его шатра, как из-под земли выросли два стражника. Подчиняясь силе, Атеон вышел из ханского шатра. Карачур мельком глянув ему в след, продолжил любоваться самоцветными камнями. На следующий день шатёр, в который отвели пленника, оказался пуст. Стражники, которым Карачур приказал отрубить головы, клялись, что ночью не спали и ни кто из шатра не выходил. Посланные в степь отряды за беглецом вернулись ни с чем. Старик просто исчез.

С того времени прошло больше года. Карачур в поисках Карты поднял всё становище и увёл всех на запад. На его пути встречалось много поселений, которые он просто грабил, а людей убивал. Весть о том, что на запад движется огромное войско степняков, разлеталась быстро и, подходя к очередному городу или поселению, Карачур находил только пустые, брошенные жилища. Люди уходили от него на север, куда он пойти не мог. Там на севере его ждали непроходимые леса и топкие болота. Множество рек и озёр. Там он мог потерять всё своё войско. Он был взбешён этим, но раз за разом посылал вперёд свои передовые отряды на поиски новых поселений, лежащих на окраинах его царства. Одержимость и жажда несметных богатств гнала его вперёд. Сейчас удача, наконец-таки, улыбнулась ему. На его пути была Нарка. Карачур изменил тактику. Теперь он не нападал стремительно на поселения, а вёл планомерную осаду. Он не убивал людей, а предлагал за их жизни один выкуп — карту мира. Здесь в Нарке, он понял, что Карта должна находиться в этом месте. Старик. Он видел старика, как две капли воды похожего на Атеона. Неужели цель близка и карта мира скоро будет у него в руках? Карачур, что бы снять возбуждение, вышел из шатра на воздух. Солнце скатывалось к горизонту. Скоро всё разрешится. Свежий ветерок охладил его голову. Скоро. Очень скоро. Он увидел, как к нему направился его тысячник Талгай. Талгай ждал, когда его сотням, табунщики подведут коней и шёл навстречу Карачуру, что бы сказать об этом. Три сотни самых отважных воинов были готовы перекрыть дорогу беглецам. Неожиданно всё изменилось. Карачур скорее это почувствовал, чем понял. Стало тихо. Куда-то исчезли все звуки, а лёгкий ветерок превратился в грозный ветер. Не стало слышно ржание коней, пасущихся за станом, замолчали блеющие бараны, стихли людские голоса. Талгай так и не дошёл до хана. Он остановился, вслушиваясь в дующий ветер. Где-то на окраине леса раздался мощный, леденящий душу вой. Так мог выть только один зверь — волк. И этот протяжный вой мог принадлежать только одному волку — вожаку. Через какое-то мгновение стихший было вой, повторился, и ему подвывало уже несколько волков. Волки собирались в стаю. Первыми, кто это понял, были кони. Они заржали и повернули свои морды к лесу, вслушиваясь в его голос и вынюхивая запах смерти. Голос леса крепчал, собирая в одну стаю своих серых братьев. Люди вышли из своих шатров и в напряжении смотрели в сторону леса. Вдруг, кто-то пронзительно закричал, указывая рукой туда, где начинался лес. Подобно реке, из леса пошёл поток серой живой массы. Это было похоже на наводнение. Сотни, тысячи волков, собравшихся по приказу своего вожака, хлынули из леса на степные просторы. Серая река приближалась к становищу. Волки шли убивать. Первым, кто пришёл в себя, был Карачур. Что есть силы, он закричал:

— Готовьте луки! Спасайте коней!

В становище началась паника. Женщины кричали, загоняя в шатры детей. Воины, схватив оружие, бежали к погонщикам, пытаясь удержать своих коней. Талгай повёл свои пешие сотни, прямо на приближающуюся серую стаю. Волки приближались стремительно. Уже можно было разглядеть несущегося впереди стаи огромного чёрного волка. В стаю полетели первые стрелы, пущенные лучниками. Расстояние между волками и станом неумолимо сокращалось. Пущенные прицельно стрелы в вожака стаи пролетели мимо, даже его не зацепив. Не доходя до самого становища, стая волков, как по команде разделилась надвое и начала обтекать лагерь степняков с двух сторон, беря его в живое кольцо. Не успевшие удержать коней погонщики, теперь бежали по степи, стараясь хоть как-то удержать взбешённых коней. Всё было тщетно. Ополоумевшие кони, рванули в открытую степь, спасаясь бегством от серых хищников. Волки, обогнув стан, кинулись в степь за неуправляемым табуном. Они не трогали людей. В полном бессилии, люди смотрели, как в степи разыгрывалось сражение диких животных. Волки, догнав убегающее стадо, устроили настоящую резню. Подпрыгивая, они цеплялись острыми клыками за шеи коней, хватали их за ноги, перегрызая сухожилия. Потекла кровь. Подрезанные кони, падали на траву, не в силах продолжить свой бег. Истекая кровью, они ржали, призывая на помощь людей. А люди не в силах им помочь, стояли и со слезами на глазах, смотрели, как умирают их кони. Волки не нападали на людей. Они пришли убивать их коней. Всё кончилось так же быстро и внезапно, как и началось. Безумный табун лошадей, скрылся за горизонтом, вместе с преследовавшей его волчьей стаей. Стало тихо. Поднявшийся было ветер, стих. Солнце медленно опускалось за горизонт. На землю легли сумерки.

 

Глава 18

Из Нарки выходил обоз. Одна за другой в полной тишине, гружённые нехитрым людским скарбом телеги, двигались к лесу. Рядом с телегами шли люди, спасаясь бегством от неминуемой гибели. Впереди обоза, опираясь на свой посох, шёл Род. Только тихий скрип колёс, смазанных салом и фырканье лошадей, нарушали вечернюю тишину. Когда совсем стемнело, под Северной звездой в толще чёрного леса зажглась маленькая путеводная звёздочка факела, указывающая путь обозу. То, что обоз растянется на целую версту, предположить ни кто не мог.

Позади обоза, в окружении пеших воинов, на своём коне ехал Варавва. Он всё время оглядывался назад, до конца не веря в происходящее. Тяжело было на душе. Такое ощущение, что от тебя отрывали кусок живого. Наверняка, то же самое сейчас переживали все жители брошенного города. Впереди ждала неизвестность. Она радовала и одновременно пугала. Что их ждёт на чужбине, об этом не знал никто. Никто, кроме одного человека, путь которого теперь продолжался вместе с этими людьми, ради которых он шёл долгие годы за солнцем.

Вскоре первые телеги обоза въехали в лес. На небе ярким светом зажигались звёзды, освещая путь странникам. Через какое-то время тёмный лес поглотил весь обоз. Странствия начались.

 

Глава 19

Род сидел на нагретом солнцем большом валуне и смотрел на заснеженную вершину высокой горы. По словам Велирада именно у подножия этой горы, на вершине которой даже летом не тает снег, и должна находиться тайная пещера, сокрытая от посторонних глаз. За этой вершиной начиналось Студёное море. В который раз, обходя эту гору, Род выходил к морю и подолгу стоял, всматриваясь вдаль, пытаясь разглядеть в белёсой дымке холода краешек призрачной земли. Что его так тянуло к вечному холоду, он не знал и сам. Кровь предков звала к первородному месту, иначе это объяснить было нельзя. Холодный ветер трепал его прохудившуюся одежду и забирался под самое сердце, перехватывая дыхание. Пальцы рук и ног начинали неметь, и нужно было уходить в защищённые от ветра места. Иными словами, нужно было возвращаться к тому месту, от которого он уже много лет вёл поиски мистической пещеры. На сотни вёрст вокруг стояла первородная тишина. Чёрные скалы, как стражи у границы, плотной стеной отделяли всех и вся от тайны великого пути предков. В этих местах не было ни людей, ни животных. Высокие редкие сосны, скрюченные ели, да колючий кустарник, пробивающий себе путь в скалах к солнцу — вот и все обитатели Камня. Только редкие птицы, словно сбившись с пути, громкими криками извещали холодные скалы о своём присутствии. Род не помнил сколько времени он вёл свои поиски на этом Камне. Много раз приходила зима, а за ней прохладное лето. Больше года он шёл к Камню — это он помнил. Потом всё стало не важно. Волосы на голове отросли и упали на плечи, а густая чёрная борода стала длиннее, чем у Велирада. Род обосновался в одной из найденных у подножия Белой горы, как он её назвал, в глубокой узкой пещере. Зимой холод не доходил до её предела, а пламя костра согревало и давало надежду на продолжение поисков будущим летом. На сами поиски пещеры уходило не так уж много времени. Ранней весной, когда запасы пищи подходили к концу, нужно было добывать какую-то пищу, чтобы не умереть с голоду. Род ловил рыбу в небольших проточных речках и заводях. Собирал прошлогоднюю высушенную ягоду, шишки и ставил силки на редких птиц и мелкое зверьё. Когда что-то в них попадалось, это был праздник. Чаще силки и капканы были пусты. К концу лета приходилось заготавливать пищу на зиму. Благо места в пещере хватало, хотя больше половины свободного места занимали сухие дрова и хворост. Что бы их собрать в нужном количестве требовалось время. На всё требовалось время. Род часто вспоминал слова Велирада — «на поиски пещеры может уйти вся жизнь». Иногда приходило отчаяние, а с ним и грустные мысли о том, что старик ошибался и никакой пещеры никогда в природе не существовало. Но тут — же брал себя в руки. Он не первый, кто ушёл на её поиски. И если он не найдёт эту пещеру, то за ним никто более не пойдёт. Он — последний. Это придавало сил. Каждый свободный от повседневной работы день, Род выходил с посохом в руке и котомкой за плечами на её поиски. Усталый, без сил и надежды через какое-то время возвращался назад в свою пещеру и отлёживался в ней, набираясь сил и духовного равновесия. Потом шёл опять, и опять возвращался ни с чем. Так продолжалось, пока Род не потерял счёт дням и годам.

 

Глава 20

С топором в руках, стоя у очередного поваленного дерева, Улема до боли в глазах всматривался в темноту перед собой. Рядом с ним стояли его уставшие дружинники. Темнота была похожа на стену. На расстоянии вытянутой руки уже ни чего не было видно. Широкие кроны деревьев закрывали звёзды, и их свет терялся где-то высоко, запутавшись в листьях деревьев. Чёрные стены леса давили со всех сторон. Было такое чувство, что ты находишься в воде, и тебе не хватает воздуха. Непроизвольно возникает желание вынырнуть и сделать хоть глоток, но эта спасительная поверхность находится так далеко от тебя, что через какое-то время ты начинаешь понимать, что не успеваешь вынырнуть, тебе просто не хватит воздуха, что бы выбраться на поверхность. Тогда начинается паника. Паника под водой это смерть. Паника в лесу, это тоже верная гибель.

Когда отряд Улемы начал прокладывать дорогу вечером предыдущего дня, ни кто не обращал внимания на то, что находится в лесу. У самой границы с Наркой, лес был редким, и прокладка дороги велась легко. Приходилось вырубать только заросли дикого орешника, обходя более крупные деревья. Однако ближе к ночи деревья значительно подросли и окрепли. Всё теснее они жались друг к другу. Всё сложнее приходилось дружинникам выбирать окольную дорогу. Ещё пробивался свет звёздного неба в лесные заросли, отбрасывая на землю пугающие тени причудливо скрученных стволов. Ещё видна была путеводная Северная звезда. Потом неожиданно для всех стало необычайно тихо. Звёздное небо кто-то быстро накрыл чёрной тканью. Ночная чернь упала на лес неожиданно, заставив замолчать всю лесную живность. Казалось, что ты ослеп и оглох одновременно. Работы все прекратились. Люди испуганно озирались по сторонам, пытаясь что-то разглядеть в кромешной тьме. Потом вернулись звуки ночного леса. Где-то совсем рядом «ухнул» огромный филин, чуть до смерти не напугав Эриха. Огромные глаза филина ловили малейшие лучики света и, отражаясь от глаз птицы, неожиданно вспыхивали ярким жёлтым факелом. Охотясь ночью на мышей, не пуганая птица, успевала с интересом наблюдать и за людьми. Под ногами в траве что-то зашуршало. Где-то невдалеке что-то треснуло, а совсем рядом за спиной колыхнулась потревоженная листва. Ночной лес менялся каждое мгновенье. Звуки возникали неожиданно и так же неожиданно исчезали. Ночной лес жил своей жизнью, понятной только ему одному.

По приказу Улемы зажгли факелы. Стало несколько уютнее. На месте остановки разбили не большой костёр, вокруг которого разместился весь отряд. Здесь же Улема разбил этот отряд на два не больших. Чтобы не сбиться с пути, разожгли ещё один костёр подальше от первого. Теперь два костра, расположенные на уже проложенной дороге, должны были указывать направление, по которому один отряд продолжит торить дорогу обозу. Если дорога будет уходить в сторону, то прокладчики увидят огни двух костров. Это будет говорить о том, что они отклонились от пути. Если же они будут видеть огонь только одного костра, значит, они идут в верном направлении. Что бы свериться с проложенной дорогой, Улема, не доверяя ни кому, вскарабкался на самое высокое дерево. На это ушло много времени, но увидеть свет Северной звезды по-другому, было просто невозможно. В темноте, раздвигая ветки дерева руками, он поднимался всё выше и выше. Ветви дерева, по которому взбирался Улема, становились всё тоньше и предательски трещали под ногой. Всё опаснее было на них наступать ногой, но он, не останавливаясь, лез вверх. Казалось, что этому дереву не будет конца, когда его голова вынырнула, будто из воды. Перед ним было огромное звёздное небо, лишь с краёв несколько закрытое листвой. Лёгкий ночной ветерок обдал его тело приятной свежестью. На миг показалось, что он вынырнул из глубокой реки, что бы вдохнуть живительного воздуха. Нырять вниз очень не хотелось. Ещё раз, посмотрев на путеводную звезду и, сверив по ней направление горящих костров, Улема начал спускаться вниз.

На следующий день, работая попеременно, отряд Улемы продвинулся в лес на несколько вёрст. Этого должно было хватить, что бы обоз смог оторваться от возможного преследования ночью, и Улема отрядил гонца к Варавве сообщить ему об этом. Гонец должен был ждать обоз у леса, где начиналась дорога.

Днём прокладка дороги шла веселей, но сам лес настолько стал густым, что даже днём под деревьями царил полумрак. Чувства обострялись, напряжение, которое не отпускало в первый день, прошло. Уже не пугали резкие выкрики болотной выпи и уханье сов. На всякие шорохи и трески ломающихся вблизи сучьев, не обращали внимания. Кто-то из отряда утром заметил крадущуюся рысь. Дикая кошка, привлечённая ранее не слышимым ей шумом, шла по пятам, прячась за кустарником и деревьями. Сначала это отвлекало дружинников от работы, но потом, видя, что рысь ведёт себя не агрессивно, на какое-то время о ней забыли. Вспомнили о ней только ближе к вечеру. Начали осматриваться в её поисках. Спокойно спящую на дереве рысь обнаружили быстро. Любопытная кошка не чуяла угрозы от пришельцев и шла за дружиной больше из интереса, чем за своей добычей. Стук топоров её больше не пугал и взобравшись на толстую ветку дерева, она просто уснула. Обнаружив спящую рысь, дружинники обрадовались потеряшке. Ближе к вечеру услышали грозный рык хозяина леса. Медведь своим рёвом предупреждал людей, что они находятся на границе его владений. Улема ещё днём видел ободранную кору на стволах деревьев. Судя по тому, что эти метки находились на почтительном расстоянии от земли, можно было предположить, что этот медведь был не просто большим, он был огромным. Хозяин не спешил показываться на глаза людям и просто обозначал себя грозным рычанием. Весь лес внимательно следил за непрошенными гостями. Люди начинали чувствовать это. Они сами постепенно вживались в лес и становились его частью.

Дружина шла строго на север, как и говорил старейшина Род. Ему верили и знали, что рано или поздно он выведет людей на новые необжитые земли. Верили, что там люди найдут долгожданный покой и своё счастье. Ночью, чтобы не сбиться с пути жгли костры, а днём шли по вехам, которые устанавливали на уже проложенной дороге. На небольших кострах, сменившийся отряд по-быстрому варил кашу. Подкрепившись, дружинники ложились отдыхать. Времени на отдых было мало. Иногда приходилось рубить толстенные стволы деревьев, пробиваясь сквозь чащу леса. Люди быстро уставали. Казалось, что только прилёг, а тебя уже поднимают на сменку. Однако, ни кто не роптал. Все понимали, что только от них зависит, как быстро пойдёт обоз. Тщательно уничтожая следы от костра, шли выполнять тяжёлую работу. День догорал, уступая своё место ночи. Как и в первый раз, темнота упала на лес быстро и неожиданно. С топором в руках Улема всматривался в темноту опустившейся ночи.

— Далеко ушли от отряда Эриха. Вешек уже не видно. Пора разжигать костры.

Из темноты его поддержали:

— Уже не только вешек не видно. Я сотник и тебя не вижу.

Быстро соорудили костры. Яркие языки пламени осветили участок проложенной дороги и уставших людей. Улема посмотрел на свой отряд, собравшийся у костров.

— Аптахар и ты Ардика, возвращайтесь к Эриху. Поднимайте его отряд. Небось, спят как сурки. Пора им топорами помахать.

Кто-то из отряда поддержал своего командира:

— И то дело. А мы пока кашицы наварим.

Обрадованные короткому отдыху, дружинники присаживались прямо на землю.

— Горячего похлебать не мешало бы. От голода в животе урчит спасу нет.

Эти слова вызвали оживление и смех в отряде.

— Это Кузя у тебя не с голоду. Это от того, что ты незрелой ежевики объелся. Смотри, что бы у тебя дно ненароком не снесло.

Дружинники покатились со смеху.

— Ты б, куда подальше от костра подсел.

— Ну да. Быстрее будет за куст забежать.

Смутившийся Кузя, пытался отмахнуться от своих смеющихся товарищей:

— Вам бы всё поржать, как коням, а ежевику ту я не один ел.

Смеясь, Улема махнул рукой.

— Хватит парня стыдить, и не кричите вы на весь лес. — Успокоившись, добавил: — Лес шума не любит. Варите кашу. Всем отдыхать.

Не сразу успокоившиеся дружинники, готовили себе места для отдыха. Кто сгребал жухлую листву, кто стелил срезанные ветви деревьев, делая себе подложку. Пока в котле варилась каша, Улема выставил двух человек следить за лесом. Кто-то должен охранять спящих людей в лесу от всякого непрошенного зверья, и следить за кострами. Скоро по проложенной дороге услышали шаги. Шёл отдохнувший отряд Эриха. Люди вышли на освещённое кострами место. К Улеме подошёл Эрих.

— Далеко вы ушли. Пока вас догоняли, люди притомились.

— Ни чего. Начнут работать отдохнут. Внимательно следите за кострами.

— Не переживай, всё сделаем. Как думаешь, обоз уже вышел из Нарки?

Улема кивнул головой.

— Думаю, что вышли. Сейчас надо думать, когда они нас нагонят.

Эрих почесал за ухом и ответил сотнику:

— Раньше, чем завтра днём, не догонят. Нужно на встречу посылать людей.

Улема удивился.

— Это ещё зачем?

— У отряда заканчиваются продукты. Уходили в спешке и брали с собой всего понемногу, что бы легче идти было. Днём доели последнюю кашу и хлеб. Чем людей кормить будем?

Глава отряда на какое-то мгновение задумался.

— Посылать в обоз ни кого не будем. Мы в лесу. Пища у вас под ногами. Утром отправь пару охотников в лес. Думаю, птиц и зайцев они набьют. Вот вам и еда будет.

— Ну, что ж, дело говоришь. — Эрих улыбнулся. — Лес прокормит, а охотников я найду.

Пожав друг другу руки, друзья расстались. Вскоре из тёмной части леса послышались удары топоров. Отряд Эриха приступил к прокладке дороги.

 

Глава 21

Обоз медленно втягивался в ночной лес. Впереди обоза, освещая дорогу факелами, шли двое дружинников из отряда Улемы. За ними, держа под уздцы лошадь, впряжённую в телегу, и опираясь на свой посох, шёл Род. Все жители Нарки шли рядом с обозом, образовывая длинную живую колонну. Дети и старики находились в телегах, которые битком были набиты продуктами и домашним скарбом. Замыкали колонну вооружённые дружинники во главе с Вараввой. Когда лес поглотил последнюю телегу, Варавва остановил своего коня. Рядом с ним остановились Койша и Аллор. Проводив взглядом своих воинов, шедших за обозом, Варавва посмотрел на двух друзей.

— Вот, что дети мои. — Он спешился и подошёл к Койше и Аллору. — Оставайтесь на этом месте и внимательно следите за дорогой, которой мы шли. Не спокойно у меня на душе.

Койша спросил воеводу:

— Ты думаешь, они пойдут за нами?

— А ты так не думаешь? Утром могут кинуться в пустой город, а там ни кого. Карачур наверняка организует погоню.

— Сколько нам наблюдать за городом?

— Будете находиться здесь, пока солнце не перейдёт зенит, потом по заваленной дороге отправитесь догонять обоз. Пока будет светло, с дороги не собьётесь. Думаю, к ночи нагоните.

— А если Карачур всё же пошлёт погоню?

Варавва глубоко вздохнул.

— Не хочется об этом думать, но выбирать не приходится. Если пойдёт погоня, ты Аллор. — Варавва ткнул парня в грудь указательным пальцем. — Прыгай на коня и скачи во весь опор ко мне. Запомни хорошенько, что об этом ни кто не должен знать. Не дай Бог, паника пойдёт, тогда наш обоз разбредётся по всему лесу. Людей потеряем…

Варавва хотел ещё что-то сказать, но махнул рукой и запрыгнул на спину коня. К нему подошёл Койша.

— Ты всё правильно придумал. Я останусь наблюдать за степняками, если они выйдут на дорогу. — Койша хлопнул рукой по крупу коня Вараввы, и тот шагом пошёл в ту сторону, куда ушёл обоз. — За нас не беспокойся. Всё сделаем, как ты сказал.

Варавва махнул им рукой и растворился в ночной темноте леса. Привязав своего коня к дереву, Койша стал выбирать себе удобное место для наблюдения за дорогой.

— Чего стоишь? — Койша ткнул рукой в спину о чём-то задумавшегося Аллора. — В ногах правды нет. Устраивайся на ночёвку. Наблюдать за дорогой будем по очереди.

От дружеского тычка, Аллор пришёл в себя и начал собирать срубленные ветки молодого кустарника и укладывать их под стволом дерева.

— Улема со своим отрядом столько веток нарубил, что и слепой заметит, где наша тропа начинается.

— Это точно. Утром по светлому надо будет ими закрыть эту тропу.

Койша наконец закончил мостить себе лежанку, и с удовольствием на неё улёгся.

— Так гораздо лучше.

Наконец, перестал шуршать ветками и Аллор. В темноте слышно было, как он не лёг, а упал на своё приготовленное лежбище.

— Ещё мой дед говорил, что лежать гораздо лучше, чем сидеть.

— Наверное, работящий у тебя был дед. — Койша хихикнул. — То-то я смотрю в кого это ты пошёл?

— Тебе бы только поскалиться. Ты лучше за дорогой смотри, а я вздремну пока.

— Вздремни, вздремни. Это у тебя хорошо получается.

В ответ Аллор что-то пробурчал и затих. Койша всматривался в темноту, пытаясь уловить хоть малейшее движение на открытом пространстве. В полной тишине самый тихий звук был сродни грому, но вокруг стояла мёртвая тишина. Эта тишина убаюкивала как колыбельная песня мамы. Аллор ворочался с боку на бок. Возбуждение этой ночи ещё не прошло. Стараясь не нарушать девственную тишину, он шёпотом спросил у Койши:

— Ты слышал, как ближе к вечеру выли волки?

Вспоминая этот момент, по телу Койши прошёл озноб.

— Все слышали. — Так же шёпотом ответил он. — Жуть страшная. Мне, другое не понятно, откуда здесь столько волков?

— Вот и я о том же. Ну, видел как-то нескольких, но что бы огромная стая? — Аллор замолчал, но видимо эта тема не давала ему покоя. — Сдаётся мне, тут без Волхема не обошлось.

— Да брось ты ерунду говорить. — Койшу эти разговоры просто выводили из себя. Не верил он в эти небылицы. — У нас, что не случается, всё шаман виноват.

— Не скажи. Люди про него много чего рассказывали.

— А ты больше слушай, потом собственной тени бояться будешь. Хватит трепаться. Спи, давай, а то скоро твоё время придёт караулить.

Аллор обиженно вздохнул и опять заворочался на своём ложе из листьев. Неожиданно в лесу ухнул филин и почти рядом, где-то над головой пронеслась испуганная стайка пищащих летучих мышей. Опять наступила тишина.

 

Глава 22

Карачур стоял на вершине холма и смотрел в ту сторону, куда ушёл гонимый волками табун лошадей. Он ни как не мог прийти в себя от такого нашествия. Это было его первое поражение в битве. Битве между животными. Ни с чем подобным ему раньше не приходилось сталкиваться. Самое страшное и обидное было то, что ни он, ни его воины ни как не могли вмешаться в эту битву. Грозные и бесстрашные в бою, его кони бросились в степь, как только почуяли приближение стаи волков. Что это было и как такое вообще могло произойти? На этот вопрос у него не было ответа. Волки пришли именно тогда, когда возникла необходимость выставить заслон и не пустить убегающих от него, жителей Нарки в лес. Что это? Случайность или чья-то злая воля? Откуда здесь вообще могли взяться волки? Тут наверняка без колдовства не обошлось. Карачур вспомнил пристальные и чем-то жутковатые глаза седого старика из Нарки. В них чувствовалась непонятная ему грозная сила.

— Проклятый колдун. Я посажу завтра тебя на цепь, как дикое животное. — Он тяжко вздохнул. — Кто же ты старик на самом деле?

Вопросов было много, а ответов на эти вопросы не было. Все люди его кочевья, от мала до велика, ушли за табуном. Потерять в степи коня для кочевника равносильно гибели. Все это прекрасно понимали и не ждали от своего хана каких-то указаний. Сейчас люди спасали свои жизни. Рядом с Карачуром осталась только его личная сотня воинов. Становище опустело. Блеяли только чудом спасшиеся бараны, которые в момент набега находились внутри стана. По всему становищу горели разведённые костры, а где-то на фоне чёрного горизонта мелькали сотни пылающих факелов. Люди собирали по степи ушедших коней.

Карачур стоял на возвышенности и смотрел в степь. В его душе поселилась тревога. Неужели все жители Нарки, воспользовавшись таким случаем, всё-таки, ушли в лес? Неужели перебежчик был прав? Если это так, то он упустил единственный шанс завладеть Картой мира. Карачур уже был полностью уверен в том, что эта Карта находится именно здесь, в Нарке. Пришло время забыть свои обещания, данные жителям города. Единственное, что может разрешить его сомнения — ночной штурм города. Прямо сейчас нужно послать своих воинов к воротам города. Неважно, что нет коней. Для такого случая можно обойтись и без них. Дозорные с Лысой горы молчат, значит, они не заметили ни какого движения в Нарке. От этих мыслей стало не много легче. Карачур осмотрелся по сторонам. Не далеко от него находился Фарум, сотник его личной охраны. Жестом он подозвал его к себе.

— Послушай меня Фарум. В стане осталось несколько коней. Возьми их и скачи со своими людьми в степь. Найдите Талгая. Скажешь ему, что хан приказал ему и его тысяче воинов срочно вернуться в стан. Для него есть работа здесь. Мчите во весь опор, время не терпит.

Фарум поклонился хану и быстро удалился исполнять его приказ. Карачур, стоя на холме, повернулся в сторону города. Тёмная ночь скрыла от его глаз всё, что находилось за его становищем. Он просто стоял и смотрел в темноту. Скоро я всё узнаю. Очень скоро. Налетевший ночной ветерок, приятно освежил его лицо. Хороший знак, подумал хан и направился в свой шатёр.

 

Глава 23

Дорога, прорубленная и расчищенная в лесу, была достаточно широка, что бы по ней могли двигаться телеги и идти люди. Ведя на поводу лошадь, впряжённую в телегу, Род мысленно благодарил Улему, что сотник учёл и этот не маловажный момент. В таких случаях мелочей не бывает. Если бы он проложил дорогу уже, то люди мешали бы идти лошадям, а повозки не оставляли бы места на этой дороге для людей. Конечно, более широкую дорогу труднее маскировать, но зато двигаться по такой дороге, обоз мог достаточно быстро, а быстрота передвижения сейчас была самым главным в плане старейшин бывшего города. В десяти саженях впереди обоза шли люди Улемы с зажжёнными факелами, освещая тёмный коридор лесной дороги. Темнота с обеих сторон давила и создавалось ощущение, что ты идёшь по узкому ущелью высоких отвесных гор. Лошади периодически всхрапывали, мотая умными головами, и по их телу волнами проходила крупная дрожь. Присутствие людей несколько успокаивало их, но всё равно было видно, что эта дорога давалась им очень нелегко. Люди, шли молча рядом с повозками, постоянно оглядываясь по сторонам, и прислушиваясь к любым неожиданным звукам, которые то и дело исходили из глубин тёмного леса. Фырканье лошадей под тихий скрип колёс нарушало и вмешивалось в его ночной разговор.

Как только последняя телега вошла в заросли леса, Варавва приказал разжечь несколько факелов. Его дружинники, следующие за обозом, в их свете, закрывали дорогу лежащими по её обочинам срубленными Улемой ветками и деревьями, разбрасывая и устанавливая их на прежние места. Идти по заваленной дороге становилось просто не возможным, а на её расчистку требовалось немало времени. Таким способом старейшины хотели уйти от предполагаемой погони. Пока всё складывалось для обоза благополучно. Сейчас самым главным было уйти как можно дальше. В лесу степняки плохие воины. При любом нападении на обоз, у них не будет преимущества. Часто растущие деревья просто не дадут им возможности для манёвра, и их численное превосходство обернётся против них же самих. Они будут мешать друг другу. Это в степи они могут стремительно набрасываться на противника, но в лесу нужна совсем другая тактика. Опытный в таких делах Варавва прекрасно знал, что в таких случаях нужно делать. Размышляя о возможных столкновениях со степняками, он разрабатывал план предстоящего сражения и вспоминал все уловки, о которых когда-то рассказывал ему его отец — великий воин Аварон. Мудрый Варавва понимал, что Карачур, войдя утром в пустой город, обязательно кинется на поиски беглецов. Теперь важным для него было заранее определить место предстоящей схватки. А что эта схватка будет, он не сомневался. Знать бы ещё, сколько своих воинов Карачур пошлёт за ними в погоню? В любом случае нужно дождаться рассвета и сведений от Койши, находящемся в секрете с Аллором. Варавва поднял голову и посмотрел вверх, где должно было находиться звёздное небо. Звёзд он не увидел, как и самого неба. Со всех сторон леса давила непроглядная тьма. Лишь слабые отблески факелов, освещали участок дороги, которую его дружинники забрасывали ветками и перегораживали срубленными стволами деревьев. Обоз всё дальше уходил на север, втягиваясь в дремучий и непредсказуемый лес.

 

Глава 24

Карачур находился на самой верхушке Лысой горы и всматривался в покрытый ночью город. В городе было тихо. Не было видно огней костров. Окна домов не озарял свет лучины. От этой тишины было тревожно на душе. Неужели ушли? Мысли хана прервал, неожиданно появившийся Талгай.

— Мой хан, твоя лучшая тысяча воинов ждёт от тебя приказа. Храбрые воины готовы умереть за тебя мой хан.

Карачур жестом остановил поток красноречия тысячника.

— Немедленно выдвигайтесь к городу. Сделайте из него большой костёр, что бы я отсюда мог видеть, как горят дома. — Его голос звенел от гнева. — Сожгите всё дотла.

Талгай поклонился хану.

— Твои воины всё сделают, как ты сказал, мой хан.

Тысячник повернулся и направился к ожидающим его воинам, стоящим тут же у горы.

— Стой Талгай. — Карачур на мгновение задумался. Трезвый рассудок брал своё. — Людей зря не режьте. Соберите всех, кто останется жив на площади. Я сам буду с ними разговаривать.

Талгай опять поклонился хану.

— Как будет угодно его светлости.

Через мгновение огромная масса людей пришла в движение. Чёрная живая река потекла к воротам города. Обогнув терновую рощу, тысяча Талгая подходила к воротам Нарки. Стоя на вершине горы, Карачур видел, как начали зажигаться факелы. Чёрная живая река стала превращаться в огненную. Подойдя к воротам города, река остановила своё течение. В тот же миг сотни горящих стрел взмыли вверх, держа направление на мирные дома жителей города. Стрелы втыкались в соломенные крыши и вонзались в бревенчатые стены домов. Огонь рос на глазах, превращаясь в огромный костёр. Пламя от этого костра пожирало на своём пути всё, что могло гореть. Свет от этого пожарища наблюдал Карачур. Его лицо было угрюмым. Он не видел спасающихся от огня людей. Не было слышно людских криков. Домашние животные не подавали голоса.

Карачур всё понял. Понял, что в городе не осталось ни единого живого существа. Значит, перебежчик был прав, когда говорил ему, что люди собираются покинуть город. Теперь он остался один на один со своими принципами, а Карта мира ушла от него, и где теперь её искать он не знал.

Отвернувшись от пылающего города, Карачур вскочил на своего коня и, не дожидаясь, когда его личная охрана сделает то же самое, погнал его к охваченной огнём Нарке.

В горящем городе было светло как днём. По его улицам сновали воины Талгая в поисках жителей. Карачур, озираясь по сторонам, медленно ехал к городской площади. Увидев своего хана, к нему подъехал Талгай.

— Мой господин. — Голос Талгая дрожал. — В городе ни кого нет. Мои воины обшарили все дома и не нашли даже собак.

Хан, молча и не глядя на своего тысячника, ехал вперёд. У площади он остановился и слез с коня. Следовавший за ним Талгай, так же спрыгнул с лошади на землю и остановился рядом с ним, ожидая дальнейших распоряжений своего хана. Карачур пересёк площадь и направился к чудом уцелевшему от огня небольшому бревенчатому домику, стоявшему поодаль от площади. Остановившись у двери дома, он обернулся к идущему за ним Талгаю.

— Оставь меня. Будешь нужен, позову и пришли мне пару воинов с факелами. Пусть стоят у двери.

Талгай поклонился и отправился выполнять поручение хана.

Открыв дверь, Карачур какое-то время постоял у порога, не решаясь войти в дом. Что-то непонятное было у него на душе. Это не было страхом, и он совсем не боялся войти в этот дом, но в нутрии него возникла какая-то пустота. Ноги почему-то предательски дрожали, а во рту всё пересохло. Он смотрел внутрь пустого дома и ни как не мог переступить его порог. Пустой дом не пускал его в себя! Такого состояния, Карачур ещё не испытывал.

Подошли два воина с зажженными факелами. Обернувшись, он приказал им ждать его у дверей дома, а сам, сделав глубокий вдох, перешагнул порог, словно нырнув в воду с головой.

Комната в доме была не большая, без какого либо убранства. В этом доме жил человек, равнодушный к какому либо удобству. В углу комнатки стоял грубо отёсанный стол, две лавки под затянутым бычьим пузырём окном и голые бревенчатые стены. На небольшой печи лежал тюфяк набитый соломой и какими-то травами. Больше в доме ни чего не было. Подойдя к маленькому оконцу, Карачур опустился на лавку. Отблески пожаров, пробиваясь через это оконце, отбрасывали на стены дома причудливые тени.

Осматривая комнату, он водил глазами по бревенчатым стенам и кое-как подбитому струганными досками потолку. Что-то в этом доме было не так. Появившееся внутри него смятение, и непонятное ему до селе чувство вины перед самим собой, говорило, что даже воздух в этом доме был пропитан состраданием ко всему живому. В этом доме жил не простой человек. Интересно, кто бы это мог быть?

Осматривая комнату, взгляд Карачура опустился на пол. Ровно по центру дома в полу он увидел какое-то углубление. Присмотревшись, Карачур заметил вокруг этого углубления слабое свечение. Создавалось впечатление, что кто-то посыпал по кругу какой-то светящийся порошок. Это свечение было очень слабым и заметным только в темноте. Интересно, что бы это могло быть? Хан поднялся с лавки, вышел из дома и, взяв у одного из воинов факел, вновь вошёл в дом. Осветив это место, он, кроме небольшого круглого отверстия в полу, ни чего не увидел. Свечение исчезло. Опустившись на одно колено, Карачур воткнул в это отверстие рукоять факела. Факел остался стоять в этом отверстии, как свеча в подсвечнике. Потрогав рукой вокруг стоящего факела глиняный пол, он поднялся с колена и посмотрел на свою ладонь. В свете он ни чего не обычного не увидел, но когда погасил факел, его ладонь слегка засветилась в темноте. Что это? Раньше ни когда не приходилось ему видеть что-то подобное. Карачур опять опустился на лавку, не сводя глаз со светящейся руки. В голову пришли слова старика Атеона: «Эта карта оставляет следы». Не эти ли следы, он имел в виду? Неужели всё это время карта мира находилась в этом доме? Опять этот старик. Старик с посохом как две капли воды похожий на Атеона. Карта могла находиться только у него. Глядя на потушенный факел, стоящий в отверстии пола, Карачур понял, что долгие поиски карты мира увенчались, наконец-таки, успехом. Не важно, что старик, живший здесь, ушёл вместе со всеми куда-то в лес, унеся её с собой. Это уже не важно. Главное, что он теперь точно знает, что карта была здесь. Бодрое настроение опять вернулось к хану. Он уже знал, что ему нужно делать, что бы завладеть этой картой. Теперь он не упустит своего шанса. Теперь у него есть конкретная цель, и он добьётся этой цели, во чтобы то не стало.

Выйдя из дома, Карачур приказал стражникам срочно разыскать Талгая. Пока те находились в его поисках, он присел на ствол поваленного дерева, находящегося не далеко от этого дома. Нужно ещё раз обдумать свои действия, что бы не жалеть потом о принятых решениях. Кидаться в лес всем кочевьем нет смысла. Лес чужд людям, живущим в степи, и ни кто из его народа не знает, как вести себя в нём и как находить нужную дорогу. В лесу много диких животных, готовых из густых зарослей накинуться на человека. В нём легко можно самому превратиться из охотника в жертву. Нужно отправить Талгая по следам ушедшего обоза, а самому со всем своим войском обходить этот лес с востока. Когда-то и где-то этот лес должен закончиться. Вот в том месте, где он закончится, мы их и встретим. Конечно, дорога для нас будет во много раз длиннее, чем для беглецов, но степному народу не привыкать быстро передвигаться по открытой местности и спать, не слезая с коня. Главное сейчас это карта, и какую жертву он принесёт, что бы завладеть ею, уже не имеет значения.

Его мысли прервал появившийся Талгай.

— Я здесь мой повелитель и внимательно слушаю тебя.

Карачур встал с бревна и подошёл ближе к нему. Положив правую руку Талгаю на плечо, он посмотрел в глаза своему храброму тысячнику.

— Только на тебя я могу положиться Талгай, и только тебе я могу доверить самое трудное дело.

От такого внимания у Талгая заблестели глаза.

— Я всё сделаю, что бы ты мне не приказал мой хан. Я и мои воины готовы умереть за тебя, и выполнить любой твой приказ.

Карачур улыбнулся его словам и кивнул головой, соглашаясь с услышанным.

— Мне не нужна твоя смерть, как и смерть моих воинов Талгай, но задание твоё будет не из лёгких. Как только взойдёт солнце, отправь своих воинов искать тропу, по которой ушёл обоз. Ты должен её найти.

— Я найду эту тропу мой хан.

— Я не сомневаюсь в этом. Соберёшь три сотни лучших воинов и отправишься по этой тропе вслед обозу.

Услышав такой приказ, Талгай молча, но уже с удивлением смотрел на своего хана. В лесу их всех ждёт смерть, и он это прекрасно понимал.

— Ты не ослышался Талгай. Ты поведёшь своих воинов в лес за обозом, и будешь идти за ним, пока не кончится этот лес. Главное для тебя найти этот обоз и идти за ним, куда бы он не пошёл. Я поведу остальное войско в обход леса с востока. Это я тебе говорю, что бы ты знал, где в случае чего меня искать.

— Если я их найду, может, будет лучше их всех перебить, чем таскаться за ними по лесу?

Карачур на минуту задумался.

— Ну, что ж, если представится такая возможность, можешь всех уничтожить, но старика с посохом ты должен оставить в живых. Ты меня понял? Старика оставишь в живых и приведёшь его ко мне, во что бы то ни стало!

Талгай поклонился Карачуру.

— Я понял тебя мой хан.

Карачур слегка хлопнул его рукой по плечу.

— От тебя сейчас многое зависит, и я очень на тебя надеюсь. Иди, собирай своих воинов. С рассветом в становище вернётся табун лошадей. Наши кони не могут жить без нас, как собственно и мы без них. Отбери себе лучших коней и в путь. Время не ждёт. Наверняка, они смогли уйти далеко в лес, и у тебя будет не лёгкая задача отыскать их.

Опять низко поклонившись, Талгай запрыгнул на своего коня и поскакал к горящим домам города.

Этот землю будет рыть, но обоз найдёт. Карачур какое-то время смотрел вслед Талгаю. Теперь кони. Сколько их осталось после набега волков и сколько их удастся вернуть? Сейчас только от них зависит, как быстро и какими силами мы будем обходить этот лес. Нужно успеть встретить обоз, когда тот будет выходить из леса. Надежды на то, что у Талгая всё же получится найти его и сопроводить, мало. Сейчас время на стороне беглецов. Время! Его никогда не хватает. Вся жизнь проходит в вечной погоне за временем, а когда тебе кажется, что ты его догнал и крепко держишь в руках, оказывается, что это всего лишь мираж, а твоя жизнь уже подошла к концу и тебе просто нет смысла теперь куда-то спешить. Оглядываясь назад, ты начинаешь понимать и осознавать, что стал жертвой собственного обмана, всю жизнь, гоняясь за тем, чего у тебя и так было в достатке. Но этого достатка почему-то всегда оказывалось мало. Времени всегда не хватает. Неуёмная жажда распоряжаться тем, что тебе не принадлежит, и никогда принадлежать не будет, отбирает у тебя те крохи, которые тебе подарил Всевышний. Сознательно обкрадывая себя, ты никогда и ни кому не поведаешь о своей глупости, которую совершаешь всю свою никчемную жизнь.

Карачур, погружённый в тяжёлые размышления, возвращался в становище. Скоро взойдёт солнце, обозначая новый виток очередной гонки за потерянным временем.

 

Глава 25

Весна в этом году пришла рано, и снег на склонах гор таял быстро, превращая весёлые ручейки в низинах в настоящие бурные реки. Каждый раз Род, выходя из своего убежища, осматривал вершину Белой горы, оценивая на глаз толщину снежного покрова. Он ждал, когда большая его часть сойдёт вниз и появится возможность подняться к самой вершине, чтобы продолжить свои поиски. За всё время, которое он провёл у подножия, был осмотрен каждый камешек, каждая трещина. Род изучил и не раз проверил каждую пядь земли, забираясь на гору всё выше и выше. Осталось проверить только места, непосредственно прилегающие к леднику. Путь к вершине был труден и опасен, но последние слова Велирада гнали его вперёд. Не выполнить наказ учителя считалось великим грехом. Помимо всего прочего, Род с каким-то остервенением сам включился в эту гонку за право познать тайны далёких предков. Это желание было сильнее самой тяжёлой нужды и сильнее любой боли. Самым страшным для него было остаться изгоем, не познавшим великое наследие. Даже сама смерть не страшила его так, как данная им самим клятва обязательно найти эту пещеру и познать тайны мироздания. Последние слова Велирада постоянно набатом звучали в его голове: «Найди эту пещеру Род. Это спасёт всех». Что стояло за его словами и что такого могло находиться в пещере, что бы это нечто могло спасти всех? Старик явно что-то знал, но делиться этим так и не захотел. Наверняка Велирад решил, что это должен узнать сам Род. Чем больше тяжесть знаний, тем выше ответственность перед всем миром. Чем труднее путь к этим знаниям, тем выше их ценность. И эту ответственность и цену должен установить он сам. Мудрец был Велирад. Всё предусмотрел. Только не предусмотрел одного — а если эта пещера так и не будет найдена? Получалось, что Род последний, кто знал о ней. Тогда эти знания так и останутся лежать в земле и одним Богам ведано, что произойдёт потом, не отыщи он эту пещеру.

Когда реки талой воды обмелели, Род стал собираться в дорогу. Выйдя на белый свет из своего убежища, он приложил ладонь ко лбу, защищаясь от ярких солнечных лучей, и в который раз ещё раз осмотрел белую вершину, расположенную в полудне пути от него.

— Пора. В самый раз.

Завалив вход в свою пещерку ветками от непрошеного дикого зверя, он двинулся в путь. Земля, напитанная влагой, была похожа на болото. Увязая порой по самые колени, Род с трудом выбирался из этой трясины, счищал с себя грязь и двигался дальше. Лишь поднявшись вверх по склону Белой горы, идти, стало намного легче. Однако скоро уклон стал гораздо круче, а камни, подёрнутые не растаявшим льдом, заставляли его быть осторожным при каждом движении. Ноги то и дело скользили на узких тропинках и уступах, отбирая много сил и времени, чтобы преодолеть естественное препятствие. Род поднимался вверх, двигаясь спиралью, но порой приходилось лезть через отвесно стоящие огромные валуны, пробираясь всё ближе к вершине. Солнце давно скрылось за горизонтом, а сумерки наступили так быстро, что Род не успел выбрать подходящую площадку для ночлега. Едва различимая проплешина среди валунов, привлекла его внимание. Чтобы успеть к ней до наступления полной темноты, Род собрал остаток сил и прибавил ходу. Это его и погубило. Наступив на скользкий камень, нога соскользнула вниз и попала в расщелину. Боль пришла не сразу. Сделав несколько шагов вперёд, Род понял, что дальше двигаться не может. Лодыжка при каждом шаге отдавала нестерпимой болью. Чуть не закричав от досады, Род повалился на спину и сдавил голову руками. Из плотно сжатых зубов по всему склону прокатился его полный отчаяния и боли стон. Немного успокоившись, он постарался осмотреть свою ногу. Сняв с ноги плетёные из коры дерева высокие онучи и обмотки, Род понял, что далеко он теперь не уйдёт. Стопа слегка распухла, но кости были целы. И то хорошо. Осталось вправить вывихнутую кость, и можно было двигаться дальше. Он попытался это сделать, но резкая боль заставила прекратить его попытки привести стопу в порядок. Отдышавшись и немного отойдя от нестерпимой боли, Род ещё раз осмотрел вывих. Ему не хватало плеча, чтобы оттянуть стопу и развернуть её под правильным углом. Сняв с себя плетёную верёвку, он закинул один её конец за острый камень, и закрепил его, а вторым обмотал ступню. Собравшись с духом, резко дёрнул ногой к себе, одновременно поворачивая стопу внутрь. Дикая боль прошило всё тело, и Род на какое-то мгновение потерял сознание. Придя в себя, он слегка пошевелил пальцами вывихнутой ноги и понял, что такой боли уже нет. Кость стала на своё место. Но идти прямо сейчас было нельзя. Он туго замотал стопу обмотками и надел плетёнку на ногу. Стопа согрелась и по всему телу пошло тепло. Улыбнувшись тому, что отделался так легко, Род закрыл глаза и постарался заснуть прямо на каменном уступе. С рассветом, он осмотрелся, подвигал ещё саднящей стопой и попытался подняться на ноги. Опираясь руками о гладкие скальные камни, выпрямиться в полный рост так и не удалось. Нога саднила и в месте вывиха отдавала порой резкой неприятной болью. Долго оставаться на одном месте было нельзя. Солнце согревало ещё не настолько, чтобы не замёрзнуть даже в тёплую пору. Род попытался сделать несколько шагов и вскрикнул от вновь пришедшей резкой боли. От собственного бессилия на глаза навернулись слёзы.

— Ну, что? Вот так вот всё и закончится?!

Он прокричал это от досады на самого себя. Немые камни молчали в ответ. Спустя некоторое время, находясь в размышлениях о дальнейшем своём пути, Род услышал как совсем недалеко от него, за очередным уступом, сорвался вниз крупный камень и повлёк за собой целую маленькую лавину щебня. Он затаил дыхание и вытащил из-за пазухи остро отточенный нож. На его пути мог оказаться редкий хищник в виде леопарда или медведя. В любом случае такая встреча для него не сулила ничего хорошего. Где-то совсем рядом Род услышал крадущиеся шаги, а ещё через мгновение тот, кого он ждал с зажатым в руке ножом, появился перед ним, полностью выйдя из-за уступа.

 

Глава 26

Бесконечная ночь заканчивалась, уступая место светлому дню. Небо посветлело, открывая дорогу яркому утреннему солнцу. Легкий ветерок качнул ветки деревьев, стряхивая с листвы капли утренней росы. Проснулись неугомонные птицы, своим весёлым свистом приветствуя новый светлый день. Несколько капель росы упавшей на лицо Койши пробудили его от чуткого сна. Открыв глаза, он сладко потянулся на подстилке из прелых листьев и срубленных веток орешника. Протерев рукой глаза и прогоняя остатки сна, молодой дружинник поднялся на ноги и осмотрелся вокруг. Недалеко от него на такой же подстилке крепко спал Аллор. С таким дозорным не почувствуешь, как тебя самого украдут. Койша улыбнулся, вспоминая присказку матери. Когда он ещё мальчишкой просыпался поздно и искал свою одежду. Мама смеялась и говорила ему, что его одежду, пока он спал, лешие на палках унесли. Что лешие, было понятно, но почему на палках, Койша понять не мог и по сей день. Толкнув ногой, спящего дозорного, он вглядывался в сторону Нарки. Самого города видно не было, но над горизонтом поднимались клубы чёрного дыма. Это могло означать только одно — Карачур спалил город. Значит, их уже ищут. В подтверждении этого, Койша увидел несколько десятков всадников, несущихся галопом в разные стороны в направлении леса. Степняки начали поиски, ушедшего обоза. Посмотрев на ни как не отреагировавшего на тычок ногой Аллора, Койша принялся трясти дружинника за плечи. Очнувшись от сна Аллор, ни чего не понимающим взглядом, осматривался вокруг себя.

— Что ты меня как грушу трясёшь? Весь дух вытрясешь.

— Некогда объяснять. Степняков ты проспал.

— Как проспал?

— Просто. Посмотри в поле.

Аллор поднялся на ноги и посмотрел в ту сторону, в которую Койша показывал рукой. Вдали он увидел быстро приближающихся всадников.

— Это степняки.

Койша с укоризной посмотрел на друга.

— Какой ты прозорливый. Откуда ж здесь другим взяться? Раскидай подстилку, чтобы не приметили, и будем отходить дальше в лес.

Аллор спешно начал разбрасывать по земле собранные в большую кучу прелые листья.

— Может, я поскачу к Варавве, сообщить о степняках?

— Рано ещё. Нужно посмотреть найдут ли они нашу тропу.

Взяв коней под уздцы, друзья не спеша и не оставляя за собой видимых следов, начали отходить глубже в лес. Спрятав коней в густых зарослях кустарника, Койша и Аллор устроили здесь же наблюдательный пункт. Место было выбрано удачно и друзья спокойно, не боясь быть замеченными, продолжили наблюдать за мечущимися на конях вдоль кромки леса степняками.

— Было бы не плохо, если бы они не заметили тропы. — Аллор во все глаза смотрел за всадниками. — Укрыли её, будь здоров. Даже вблизи не разберёшь. Обычный бурелом.

— Ты прав. Это было бы не плохо, но смотри, как ищут. Не чураются в лес заходить. Как бы на нас не наткнулись?

— Не наткнутся. А наткнутся, зубы обломают.

Койша тихо усмехнулся.

— Смотри сам не обломай. Мы здесь поставлены не для того, что бы зубы кому-то ломать. Тихо!

Несколько степняков подъехали совсем близко к тому месту, где начиналась укрытая дорога. Трое уже начали отдаляться от этого места, когда один, чуть отставший, криком вернул их назад. Вернувшись к нему, степняки начали разглядывать какой-то предмет, висевший на ветках дерева со стороны поля.

— Что они там нашли? — Аллор высунулся из кустов, наблюдая за происходящим. — Там же тропа начинается.

Койша одёрнул его вниз и приложил палец к губам.

— Тише не ори, вижу.

Один из всадников, вытянув вперёд своё копьё, подцепил насаженный на ветку дерева, какой-то кусок серой тряпицы. Его товарищи собрались вокруг него, осматривая находку. Они о чём-то начали спорить и показывать руками в сторону тропы. В конце концов, их спор закончился, и двое из них понеслись галопом обратно к городу, а двое других остались на месте найденной находки.

— Вот, кажется и всё. — Койша посмотрел на Аллора и шёпотом продолжил: — Они нашли дорогу.

— Кажется, да. Интересно, что это за тряпка такая? Как она могла оказаться на дереве?

Койша пожал плечами.

— Может, зацепился в потёмках кто-то?

Аллор не отрываясь, смотрел на оставшихся двух всадников.

— Может, и зацепился. А может, и нет.

Койша резко повернул к нему голову.

— Ты хочешь сказать, что её специально прикрепили?

Аллор ни чего не сказал в ответ, только кивнул головой.

— Этого не может быть! — Койша повысил голос. — У нас ни когда предателей не было! Да кому это надо?

Теперь Аллор успокаивал своего друга, что бы тот говорил по тише.

— Не было потому, что никогда ещё не стоял вопрос о жизни и смерти. Просто кто-то смалодушничал, вот и предал.

Койша задумчиво почесал голову.

— Давай не будем спешить, кого-либо чернить. Всякое могло произойти.

— Тебе видней. — Аллор похоже обиделся на друга, что тот не поддержал его. — Ты старшим назначен, тебе и решать.

Койша улыбнулся, хлопнув его рукой по плечу.

— Не сердись. Может я и не прав. Однако, напраслину возводить ни на кого не хочу.

Аллор в ответ махнул рукой.

— Время рассудит.

— Ты прав. Время всегда рассудит. — Койша тронул рукой Аллора. — Собирайся в дорогу. Пришло время сообщить, что дорогу нашли Варавве. Отведи коня на поводу дальше в лес, а там скачи вдоль неё, что есть духу. Чем раньше он узнает, тем быстрее что-то придумает.

— А ты?

— Я останусь здесь и буду наблюдать, сколько их пойдёт за нами.

— Добро. — Аллор отвязал коня и начал тихо уходить в лес. — Как только сообщу Варавве, я сразу же вернусь к тебе.

Койша махнул другу рукой на прощание.

— Будь осторожен.

Этих слов Аллор уже не услышал.

 

Глава 27

Как в обозе появился Волхем, ни кто не видел. Утром он просто подошёл к Роду, идущему впереди всего обоза, и пошёл рядом с ним.

— Надо бы привал сделать. — Волхем без всякого приветствия, будто он всё время был рядом, посмотрел на Рода. — Люди притомились, да и коней поить нужно.

Род взглянул на шамана и усмехнулся.

— Такое впечатление, что ты всю ночь на телеге провёл. — Он, не останавливаясь, продолжал идти вперёд. — Как нашёл нас ночью?

— А мне что днём, что ночью. Этот лес я хорошо знаю. Тем более, что видел, откуда Улема дорогу начинал торить.

— Ночью зверья много бродит. Ближе к утру слышал голос хозяина? Где-то не далеко его лежбище.

— Слышал. — Волхем кивнул головой. — Он сытый. На человека не пойдёт. По дороге к вам, я видел на половину съеденную косулю. Его работа. Не доел, значит не голодный.

Какое-то время старейшины шли молча. Род порывался спросить у Волхема о волках, напавших на табуны Карачура, но сдерживал себя, понимая, что время для этого разговора ещё не пришло. Шаман шагал рядом, изредка бросая на Рода косые взгляды, догадываясь, о чём тот хочет с ним говорить, но сам разговора не начинал.

— Ты прав. — Род, что бы сгладить затянувшуюся паузу, первым начал прервавшийся разговор. — Люди устали и коней нужно напоить, но ещё не время.

— Можно подождать, пока падать начнут, тогда сами на себе возы потащим.

— Когда спустимся в ложбину, в ней будет ручей. Там остановимся и напоим коней, да и сами попьём и передохнём малость.

Волхем удивился.

— Откуда ты знаешь про ручей?

— Ты же видел Карту.

— Неужели это она тебе об этом сказала? — В голосе шамана чувствовался сарказм. — Как же ты её достать при всех, не побоялся?

— Дело в том, что когда мне нужно, я могу делать её не видимой для всех.

Волхем изменил тон.

— Не пойму я этого. Как эта Карта может указать, где, что находится за несколько вёрст?

Род улыбнулся.

— Я ведь не всё вам тогда с Вараввой показал. — Он дотронулся рукой до плеча Волхема, видя, что тот обиделся и смотрит куда-то в сторону. — Для того, что бы понять всё, нужно время. Не обижайся, ты скоро всё увидишь сам.

Ничего не сказав в ответ, шаман только глубоко вздохнул. Приняв этот вздох за перемирие, Род продолжил:

— Надеюсь, что и ты в свою очередь расскажешь мне, как ночью гонял карачуровские табуны?

Волхем резко повернулся к нему всем телом.

В лесу посветлело. Утреннее солнце поднялось выше, осветив густые кроны деревьев. Слабый утренний свет едва пробивался сквозь густую листву, но напряжение прошлой ночи спало. Стало несколько бодрее и веселее.

В идущем по лесной дороге обозе послышался разговор. Сначала робкий, не уверенный. Людской голос крепчал, заполняя тишину дремучего леса. Засвистели птицы. Где-то рявкнул зверь. Лесной мир просыпался. Усталые люди шли рядом со своими телегами, слегка подгоняя лошадей. Где-то в центре обоза вёл на поводу свою лошадь, впряжённую в телегу, кузнец Вага. Елена шла рядом, держась рукой за притороченную на телегу клеть. Среди не хитрого домашнего скарба на телеге полулежала Славия — мать Койши. Её ноги к утру затекли, и она пыталась унять боль, растирала их руками.

— Болят? — Елена подошла к ней поближе. — Может я смогу, чем помочь?

Славия горестно улыбнулась.

— Да чем ты дочка мне поможешь? Видать, до конца дней моих нести мне эту вину.

— О какой вине ты говоришь? — В их разговор вмешался Вага. — Болезнь пройдёт, и будешь опять ходить, как и раньше.

— Вина на мне, что мужа своего не уберегла. Не удержала я его, когда он на степняков собирался.

Вага возмутился.

— Как можешь ты такое говорить? У вас женщин одна забота — дом и дети, а у мужиков, охранять этот дом и родных своих. Не смогла бы ты его удержать и не кори себя в том. Не один он пошёл в поле бить этих степняков. Многие тогда не вернулись. Так что горе это общее, не только твоё. Они тогда весь город защищали. Вечная им память за это.

Славия вытерла набежавшие на глаза слёзы и чуть улыбнулась.

— Спасибо тебе Вага за слова добрые и что меня не оставил одну.

— Пустое. Брось причитать как бабка старая. Выберемся отсюда, новый дом поставим. Заживём, пуще прежнего.

Славия внимательно посмотрела на неожиданно смутившегося Вагу. Понимая, что сболтнул лишнее, и что бы не слышать её ответ, он прошёл вперёд, покрикивая на ни в чём не повинную лошадь. Горестно вздохнув, она обратилась к Елене:

— Устала поди? Ты бы присела на телегу?

Елена улыбнулась ей в ответ.

— Да что вы? Я и так полночи на ней просидела.

— От Койши нет ни какой весточки? Может, когда я спала, кто и подходил от него?

Елена закачала головой.

— Они все сейчас позади обоза идут вместе с Вараввой. А он-то ни кого не отпустит зазря.

— Обещал навещать нас в обозе.

Елена улыбнулась.

— Раз сказал, значит, обязательно навестит. Просто время ещё не пришло.

Обе устало вздохнув, продолжили свой путь в длинной веренице телег обоза.

Где-то замычала корова. Привыкшая к утренней дойке и душистому сену, она требовала к себе внимания, не понимая, что хозяину, идущему за ней следом, сейчас ни как не выполнить её желания.

— Потерпи милая, скоро придём. Я тебя подою и сенца задам. — Дед Кузьма, подгоняя свою Пеструху прутом, шёл следом за своей любимицей. — Потерпи ещё чуток, потерпи.

— Кузьма. — Старика всё время по доброте душевной подтрунивали, не понимая такого отношения к животному. — Твоя Пеструха весь обоз назад тянет. Ты б её от телеги то отвязал, лошадь и та упирается.

Дед привык и ни как не реагировал на такие шутки.

— Иди хорошая моя, иди. Вот молодца. Ну, ещё немножко. Вот так, вот так.

— Надо было под нож её пустить, а тебе всё жалко. Теперь мучайся с ней.

— Я тебя скорее под нож пущу. — Кузьма, потеряв терпение, повернулся к советчику. — Мне старейшины не указ.

С соседней телеги поддержали деда.

— Оставь его в покое. Не видишь, что у него кроме Пеструхи нет боле ни кого. Сына он схоронил, после того побоища на поле со степняками, да жену следом за сыном.

Надоедливый советчик затих, понимая, что зря завёл разговор за эту корову. Да не со зла ведь.

Обоз продолжал двигаться вперёд. Уставшие лошади мотали головами и постоянно фыркали, требуя отдыха и воды. По обозу пошёл людской ропот.

— Кони устали. Поить надо, а привала всё нет!

— Передайте вперёд, пусть привал делают!

— Спят они там, что ли?

Возмущение по цепочке дошло в голову обоза. Прекрасно всё понимая, тем не менее, Род не останавливал обоз.

— Народ бунтует. — Волхем толкнул Рода в плечо. — Пора останавливать обоз.

Тот не обращая внимания, продолжал идти вперёд. Оставалось совсем не много. Вереница телег уже спускалась в ложбину к долгожданному ручью. Род остановился, к чему-то прислушиваясь, и поднял вверх правую руку.

— Здесь сделаем привал. Ручей должен быть где-то не далеко справа.

Шедшие за ним телеги начали останавливаться. Обернувшись назад, он обратился к тем, кто шёл за ним:

— Распрягайте лошадей и ведите их за мной. Телеги пусть остаются на тропе. Передайте это по всему обозу.

Свернув вправо и опираясь на свой посох, он не спеша стал спускаться вниз в ложбину. Волхем последовал за ним.

— В этих зарослях чёрт ногу сломит.

— Не ворчи. — Род помог ему преодолеть не глубокий ров. — Иди за мной и показывай дорогу другим.

— А если там, куда ты нас ведёшь, ни какого ручья вовсе нет?

Род ни чего ему не ответил, продолжая спускаться всё ниже. Деревья поредели, а под ногами началась каменистая почва. Пройдя ещё с десяток саженей, неожиданно послышался шум журчащей воды. Идущий рядом с Родом шаман, обрадовался этому звуку, как маленький ребёнок.

— Кажется, действительно вода. — Он ускорил шаг и почти бежал к долгожданной влаге. — Ещё не много и я буду думать, что ты настоящий колдун.

За ними следом спускались люди, ведя на поводу уставших лошадей. Обрадованные долгожданным привалом, люди доставали из своих дорожных мешков провизию и усаживались прямо на землю. Развязывая узелки, они доставали из них хлеб, мясо, лук. Опустевшие за ночь желудки требовали пищи. Кто-то, взяв большие горшки и специально пошитые из толстой кожи мешки для воды, пошёл вслед за старейшинами к воде. Разговор стал громче и веселей. Утомительная дорога на какое-то время закончилась, и можно было забыть о ночных дорожных кошмарах. Солнце поднялось высоко над лесом и под его густыми кронами стало светло. Наскоро перекусив, не выспавшиеся за ночь люди, ложились спать прямо на траву под деревьями. Нужно было успеть и поесть и отдохнуть, так как все понимали, что привал будет не долгим и очень скоро Род поднимет их опять в дорогу.

Подбежав к весело журчащему ручью, Волхем лег на грудь и припал губами к прохладной влаге. Напившись вдоволь, он сел на камень и с довольным видом достал из своей котомки краюху хлеба.

— Вот пожую хлебца, и помирать можно.

Стряхнув капли воды со своих рук, Род оглянулся на шамана.

— Это от чего ты помирать собрался? От хлеба что ль?

— Я говорю, что сытому помирать всегда легче, чем голодному.

— Есть разница?

— Смотрю я на тебя Род и диву даюсь. Ты словно с другого мира к нам пришёл. Конечно, разница есть. Хотя бы в том, что сытому телу уже ни чего не надо, а душе в этот момент всё равно.

Род засмеялся.

— Интересная у тебя философия. Главное, я заметил, что ты любое дело со смертью мешаешь. Не страшно?

— Чего здесь страшного? Смерть она и есть смерть. Рано или поздно ты увидишь перед собой её отвратительную рожу.

Разговор прекратился, так как ни кто не хотел продолжать эту скользкую тему. Люди спускались к ручью. Пили вдоволь и делали запасы воды на будущее. Лошадей поили чуть ниже по течению, оставляя чистое место для себя. Волхем и Род, закрыв глаза, лежали на спине тут же у ручья. Яркие лучи солнца, пробивающиеся сквозь редкую листву деревьев, упали на них, освещая усталые лица. Сон пришёл сразу. Он навалился тяжёлой волной всего пережитого за последние дни.

 

Глава 28

Опираясь спиной о камень и стоя практически на одной ноге, Род вытянул вперёд руку с зажатым в ней ножом. Он приготовился к схватке за жизнь и был готов к встрече с любым голодным хищником. В этом смысле он сейчас был одним их них. Такой же голодный и загнанный в угол. О больной ноге он не думал, а думал о том, как пройти неожиданно появившееся препятствие и подняться вверх по склону к заветной цели. Тот, кого он увидел спустя мгновение, ни как не вписывался в его размышления и в саму обстановку на узком проходе, ведущем к вершине горы. Пальцы, сжимавшие рукоять ножа, сами по себе разжались, и остро отточенный клинок со звоном упал на плоский камень. Предельное напряжение всего тела сменилось удивлением и робкой радостью. Перед ним, одетый в длинные белые одежды, словно призрак другого мира, стоял высокий человек. Длинные ухоженные волосы спадали ему на плечи, а густая борода опускалась почти до самого пояса. Род потёр ладонями глаза, ещё до конца не веря, что видит действительно человека, а не видение. Призрак сделал несколько шагов к нему и остановился, пристально всматриваясь в лицо Рода. Что-то в его глазах показалось Роду знакомым. Он готов был дать руку на отсечение, но он раньше видел этого человека. Но, как и где, он не помнил. Так они стояли друг против друга какое-то время, внимательно рассматривая и принюхиваясь, словно дикие звери, друг к другу. Первым нарушил молчание Род:

— Кто ты? Что ты делаешь в забытых Богами местах?

Неожиданно призрак улыбнулся и уже смелее подошёл к Роду.

— Здравствуй Род. Я сначала тебя не признал. Уж больно исхудал ты на подножном корму. От всего тела остались только глаза.

Услышав знакомый голос, Род зачем-то ударил себя ладонью по лбу, как бы разрывая завесу слепоты.

— Атеон? Не верю глазам своим. От тебя давно не было никаких вестей, и Велирад уже не верил в твоё возвращение.

— Жив ещё старик?

Атеон с грустью опустил голову.

— Нет. Он ушёл в другой мир.

— А тебя отправил на Камень искать пещеру. — Атеон помог Роду крепче стать на ноги, подперев собой его тело. — Жаль учителя. Хороший был волхв, но как он говорил: «всему своё время». Пойдём, я отведу тебя туда, куда ты держал путь.

От этих слов Род чуть не упал на землю.

— Ты нашёл пещеру?

Атеон загадочно улыбнулся.

— Нашёл. А ещё я ждал тебя.

— Откуда ты знал, что я приду сюда?

Они медленно поднимались по едва приметной тропе вверх к заветной цели Рода.

— Ты последний, кого Велирад мог бы отправить сюда. А то, что он пошлёт, я не сомневался. Он жил только этим. Жаль, что он этого не видит.

— А как ты нашёл заветную пещеру? — У Рода было много вопросов, и на все он хотел получить ответ немедленно. — Что в ней Атеон?

Атеон продолжал загадочно улыбаться и вести Рода вперёд.

— Погоди немного, скоро всё сам и увидишь.

 

Глава 29

Сколько прошло времени с того момента, когда они заснули и как их немилосердно начали трясти за плечи, они так и не поняли. Открыв глаза, Род увидел перед собой серьёзное лицо Вараввы.

— Хорош ночевать. — Варавва был чем-то сильно озабочен. — Вставайте. Будем обсуждать, как нам всем дальше жить.

— Что случилось то? — Волхем спросонья не мог ни чего понять. — Нигде от тебя покоя нет.

Род поднимался на ноги, уже понимая, что произошло.

— Пойдёмте, отойдём в сторону, чтобы не беспокоить людей.

Он направился в сторону густого кустарника, неподалёку от ручья. Варавва с бурчащим что-то себе под нос, шаманом пошли следом за ним. Устроившись в густых зарослях, Род спросил:

— Неужели они нашли дорогу?

Вздохнув, Варавва кивнул головой.

— Только что прибыл Аллор из дозора. Я оставлял его вместе с Койшей наблюдать за нашей тропой. Рано утром они нашли тропу и видимо уже находятся в пути.

— Как же они её нашли? — Волхем смотрел на Варавву. — Вы хорошо её укрыли?

— Укрыли хорошо, но Аллор говорит, что при входе на тропу, степняки нашли какой-то лоскут.

Род тревожно посмотрел на воеводу.

— Случайность или кто-то подвесил?

— Не знаю.

— Сколько их?

— Сколько их расскажет Койша, когда вернётся.

— Что будем делать? — Волхем переводил взгляд с одного на другого. — Если они будут идти быстрее нас, то догонят обоз уже к ночи.

Разговор на какое-то время прервался. Каждый думал о том, как спасти людей и как спрятать обоз в лесу, чтобы его не смогли найти степняки. Первым нарушил молчание Род:

— Нужно их как-то обмануть. Если они идут вдоль заваленной дороги, нам нужно с неё уходить.

— Тогда мы будем плестись как черепахи. — Волхем смотрел куда-то вверх, видимо, пытаясь общаться со своими Богами, только одному ему понятным способом. — Вы посмотрите, какой лес пошёл. Это же не деревья, это исполины и растут дюже густо. Как продираться будем через этот частокол?

— Продерёмся. — Род посмотрел на Варавву. — У нас нет другого выхода. Чего молчишь воевода — отец?

Варавва почесал свою густую бороду, вздохнул, не решаясь озвучивать своё решение.

— С дороги нужно уходить. — Прищуренными глазами, он смотрел на двух стариков. — А степняков пустить дальше по этой дороге.

— Продолжай. — Род начинал понимать мудрого воеводу. — В конце концов, они упрутся в тупик.

— Правильно. Обязательно упрутся.

Теперь голос подал Волхем:

— Упрутся и повернут назад. Начнут искать. Такой обоз, как наш обязательно будет оставлять следы. Они передвигаются гораздо быстрее нас.

Варавва, улыбаясь, смотрел на непонятливого шамана. Тот, заметив на себе ироничный взгляд Вараввы, обиделся.

— Что я не так говорю? Что ты скалишься на меня? Придумал чего, так говори, не томи душу!

Варавва успокоил, возмущённого шамана.

— Не злись, мне эта задумка только что в голову пришла.

— И потому ты решил, что тебе можно поиздеваться над стариком?

— Уймись шаман. — Варавва засмеялся. — Я не хотел тебя обидеть.

Род поднял вверх руку.

— Хватит лаяться. Рассказывай, что удумал.

Воевода прекратил свои препирательства с шаманом и серьёзным тоном стал объяснять свой план действия:

— Я намерен устроить засаду степнякам, когда они дойдут до конца прорубленной тропы. Там их будут ждать наши дружинники с луками.

Волхем удивился.

— Карачуровцы быстро придут в себя и навяжут тебе встречный бой. Я думаю, что их будет куда больше, чем наших дружинников. Долго вы провоюете?

Род остановил шамана,

— Погоди Волхем. Варавва прав. В лесу преимущество будет за нами. Во-первых, это будет неожиданно. Во-вторых, ни кто не собирается ввязываться с ними в открытый бой. После того, как дружинники выпустят стрелы, им нужно будет сразу же уходить вглубь леса.

Волхем пожал плечами.

— И сколько они уничтожат степняков таким образом?

В разговор вмешался Варавва.

— Правильно говорит Род. Обстрелять степняков из засады и сразу уходить в лес, а сколько уничтожат, сейчас это не главное.

— Что же тогда главное?

— Главное дать им понять, что в лесу мы хозяева. Заставить их быть осторожными, а значит лишить их скорости передвижения.

— Это самое разумное, что мы сможем сейчас сделать. — Род поднялся с земли, на которой сидел. — Нужно оповестить Улему, что бы прекратил прокладывать дорогу.

Варавва кивнул головой.

— Я уже отправил за ним. Скоро он будет здесь.

— Привал нужно кончать. — Род направился обратно в лес к обозу. — Я поведу обоз на запад, а ты Варавва дождись Улему и реши вопрос с засадой. Сам не лезь. Отправь в засаду молодых по проворнее, потом догонишь нас.

Варавва опять кивнул головой.

— Будет так. Успеть нужно к ночи, а то потеряемся в лесу.

Через какое-то время по обозу прошла команда прекращать привал. Не успевшие отдохнуть люди, впрягали лошадей в повозки, готовясь к очередному переходу. Подойдя к головной повозке, Род взял под уздцы лошадь и не спеша, чтобы не отстали другие, повёл её резко влево от дороги. Заметив этот манёвр, в обозе встревожились.

— Это куда нас Род повёл?

— С дороги ушли. Что-то случилось.

Мужики в обозе обсуждали не понятные действия старейшины:

— Не иначе, как точно что-то произошло.

— Не уж то степняки нас нашли?

— Похоже на то.

— Хватит языками молоть. Род знает, что делает.

— Да не один он. Варавва в обозе появился, вот он с ним да ещё с шаманом что-то решали.

— Вот и решили. Теперь сквозь чащу продираться будем. Не заплутать бы, да не сгинуть в этом лесу.

— Не боись выйдем. Не впервой нам по лесам шастать.

— И то верно.

Обоз медленно отходил от проложенной дороги на запад в самую чащобу. Варавва смотрел в след уходящему обозу и теребил свою бороду. Ну что ж, теперь пришла пора поиграть в кошки-мышки. Неожиданно зашелестели ветви кустов со стороны заваленной дороги. Дружинники, стоящие рядом с воеводой обнажили свои мечи. Из густых зарослей к ним вышел Койша, ведя на поводу своего коня. Все облегчённо вздохнули, увидев своего друга. Варавва обрадовался такому неожиданному появлению.

— Ты как раз вовремя. Что степняки?

Усталый, Койша опустился прямо на землю и попросил воды. Кто-то подал ему глиняный кувшин до краёв наполненный холодной водой. Все терпеливо ждали, когда он утолит жажду. Напившись, Койша поставил кувшин рядом, вытерев подбородок рукавом рубахи.

— Дождался я их. Как только взошло солнце со стороны города вышло сотни три кочевников и пошли к укрытой дороге. Все конные. Пеших нет.

— Так. — Варавва задумался. — Всё правильно. Идти, значит, будут быстро. А нам нужно будет всё делать ещё быстрей.

— Что делать? — Койша посмотрел на воеводу. — Что-то придумали?

— Не без того. Пойдём ка, отойдём в сторону.

Койша поднялся с земли и пошёл за воеводой, который направлялся к ручью. Осмотревшись по сторонам и увидев, что они остались вдвоём, Варавва подошёл ближе к нему.

— Расскажи мне про тот лоскут, что степняки с ветки сняли.

— Лоскут как лоскут, только висел он рядом с тропой. Может, зацепился кто в темноте?

Варавва смотрел куда-то в сторону и о чём-то думал. Наконец, повернув голову к Койше, он ответил:

— Про тот лоскут, что бы ни одна живая душа не знала. Ты меня понял сынок?

— Понять то понял. — Койша пожал плечами. — Да что с того лоскута возьмёшь?

— Придёт время, возьмём. Ты пока внимательным будь. Присматривай за всеми так, чтобы не тревожить ни кого попусту. Осматривайся, может, где ещё один лоскут найдёшь?

— Я понял тебя. Присмотрю.

Варавва хлопнул парня рукой по плечу, и они пошли назад на опустевшую от обоза дорогу. Поднявшись на пригорок, они увидели прибывшего Улему, в окружении своего отряда.

— Здравствуй отец. — Улема подошёл к Варавве, и они обнялись. — Что тут у вас происходит и где обоз?

Улема оглядывался по сторонам, в поисках обоза.

— Обоз ушёл другой дорогой, на запад.

— Не уж то обнаружили нас?

— Степняки по следу нашему идут. К вечеру должны быть здесь.

Улема присвистнул.

— И много их за нами пошло?

— Для нас хватит. — Варавва махнул рукой. — Семь бед, один ответ. Воевать с ними будем. Другого выхода у нас нет.

Вокруг них собрались дружинники, внимательно слушая разговор сына с отцом.

— Как воевать то? — Улема был несколько растерян, услышав от воеводы подобное. — В лесу много не навоюешь.

Варавва поднял голову и осмотрел собравшуюся дружину.

— Слушайте меня внимательно. — Он повысил голос, что бы всем было его слышно. — Открытый бой для нас будет губителен, а потому воевать, будем с ними скрыто. Будем делать неожиданные набеги и сразу же отходить в лес. Щипать их будем с разных сторон, как курей щиплют, пока у них перьев не останется, а там добьём одним махом и закончим с этим.

Дружинники подняли своё оружие вверх над головой и, потрясая им в воздухе, выразили свою готовность к подобным боевым действиям. Лишние звуки в лесу ни к чему, потому ограничились только этим, выражая огромное желание по скорее бить врага.

— Улема! — Варавва начал отдавать приказания. — Отбери лучших стрелков и расставь их слева вдоль дороги. Да спрячь получше, что бы раньше времени их не увидели.

— Койша! Возьми ещё с десяток дружинников, и подрубите деревья по толще вон у той сосны. Мы им тут мешок устроим.

Варавва перевёл дух и осмотрел оставшихся воинов.

— Остальным укрыться вдоль тропы, и пока те деревья не упадут, ни кому не двигаться с места.

В дружине, казалось, возникла неразбериха. Всё пришло в движение и двигалось на первый взгляд хаотично, но наблюдающий за всем воевода оставался спокойным. Наконец движение прекратилось. Дружинники заняли свои места, спрятавшись в густых кустах, за стволами деревьев и в низинах. Пять человек, сидя на конях, ждали распоряжений своего воеводы. Внимательно, ещё раз осмотрев позицию, Варавва остался доволен. Проезжая вдоль тропы, он давал последние указания:

— После того, как лучники выпустят стрелы, быстро атакуйте их из засады, пока они не пришли в себя. В бой не ввязываться. Напали и отошли. Всем отходить на запад за обозом. Стрелки прикроют ваш отход.

К нему подошёл Улема.

— Я правильно тебя понял, что мои стрелки уходят последние?

Варавва кивнул головой.

— Ты всё правильно понял сынок. Не давай им ввязаться в погоню. Отсекай стрелами, а сам отходи за всеми и не мешкай.

— Добро.

Воевода проводил взглядом своего сына и направил коня к тому месту, где повернул обоз. В лесу был слышен стук топоров. Койша с помощниками готовил завалы. Остановив своего коня, Варавва обернулся к своей свите.

— Вы двое. — Он указал пальцем на двух дружинников. — Скачите назад по дороге. Нужно посмотреть за степняками, где они сейчас. Как только выйдут на нашу не укрытую тропу, скачите назад. Я буду ждать вас здесь на этом месте. Да смотрите, что бы вас раньше времени не заметили, иначе всё насмарку пойдёт.

Услышав приказ, двое дружинников развернули своих коней и скрылись на лесной дороге. Варавва направил своего коня глубже в лес. Огибая разлапистую ель, Варавва вдруг остановился и посмотрел на нижнюю ветку дерева. Не слезая с коня, он внимательно смотрел на как будто зацепившийся за ветку, кусок серой ткани. Он оглянулся на своих сопровождающих. Дружинники внимательно осматривали лес, не обращая внимания на эту ель. Первым желанием его было подобрать этот кусок ткани, но подумав, решил его не трогать. Этот лоскут приведёт меня прямо к предателю. В том, что это был знак степнякам, указывающий дорогу обоза, Варавва уже не сомневался. Лоскут находился как раз в том месте, куда свернул обоз. Ну, что ж, попробуем этим воспользоваться. Варавва усмехнулся себе в бороду и продолжил объезд своих позиций.

 

Глава 30

Стук топоров смолк. Подрубленные деревья были готовы к тому, что бы в любое время их можно было завалить на головы неприятеля. В лесу воцарилась тишина. Солнце уже давно прошло свой зенит и не спеша уходило на запад. В ту сторону, куда ушёл обоз. Спрятавшиеся в засаде дружинники, терпеливо ожидали своего часа. Подъехав к месту, где находился Улема, Варавва остановил коня и спрыгнул на землю. Устроившись рядом с сыном, он неотрывно смотрел в ту сторону, откуда должны были появиться его разведчики.

— Однако, долго их что-то не видно. — Он усмехнулся. — Не заплутали бы.

Улема повернул голову в его сторону.

— Ты это о ком? О наших разведчиках?

— Разведка дорогу найдёт. — Варавва тихо ругнулся. — Я за басурман наших говорю.

— Ты их уже нашими называешь. Скоро целовать начнёшь.

— Обязательно начну. — Варавва достал из ножен свой огромный меч. — Вот уже и целовальник приготовил. А что нашими назвал, так то правда. Куда ж мы теперь без них? Куда мы, туда и они. Одна дорожка теперь у нас.

Улема усмехнулся.

— То же верно. Только для них это дорожка как раз на небеса будет.

Варавва тяжко вздохнул.

— Тяжело будет. Их гораздо больше нас.

— Ничего справимся.

— И то верно. Умеючи, всё их войско в этом лесу положить можно. Только вот спешить не стоит, а то дров наломаем.

— Ни чего дрога длинная, как нибудь сладим. — Улема прислушался. — Кажется, скачут.

Где-то далеко со стороны дороги послышался конский топот.

— Не иначе, как разведка возвращается.

Варавва поднялся с земли и, выпрямившись во весь свой рост, смотрел на теряющуюся в лесных зарослях дорогу. Вскоре на ней показались два всадника.

— Наши. — Варавва пошёл им навстречу, кивнув Улеме. — Оставайтесь на месте и не высовывайтесь.

Выйдя на дорогу, он встретил своих дружинников.

— Ну, что? Рассказывайте.

Те спрыгнули с коней, и подошли к воеводе поближе.

— Идут. Быстро идут.

У Вараввы загорелись глаза от предстоящей схватки.

— Понятно, что идут. Как идут? Колонна длинная?

— Растянулись порядком. На тропе по трое, а то и четверо скачут. Тесновато им.

— Это хорошо. — Воевода улыбнулся. — Это как раз, что нам надо.

Уходите с тропы и уводите коней. — Сам направился обратно к Улеме. — Передайте по цепочке, что бы приготовились.

— Ну, соколики, к бою! — Подняв глаза вверх, произнёс: — Помогайте нам Боги.

Не большая дружина, ощетинившись стрелами и копьями, с нетерпением ожидала неприятеля. Ждать пришлось ещё долго. На лес легла полумгла. Предчувствуя недоброе, замолчали птицы.

— Только бы успеть до темноты. — Варавва шептал эти слова, как молитву. — Только бы успеть. Что они там тянутся, как слизень по листу.

Боги, видимо услышали его слова. От топота множества коней и бряцанья оружия, задрожала листва на деревьях. Шум, надвигающегося неприятеля усиливался. Руки крепче сжали рукояти мечей и древки копий. Колонна всадников проходила почти рядом с лежащими на земле в кустах дружинниками. Ни кто из них даже не шелохнулся, пропуская дальше по тропе конных степняков. Порой казалось, что эта колонна никогда не кончится. От возбуждения, ноги уже нашли опору, готовые сами бежать вперёд, а руки пробивала мелкая дрожь нетерпения. К горлу подкатывал неприятный комок страха, но желание вонзить свой клинок в грудь врагу, было намного сильнее этого страха. Трусость и предательство — самое страшное, в чём могут потом обвинить свои же товарищи. Лучше смерть, чем позор.

Ещё не много. Скоро Койша со своими помощниками обрушит толстые деревья на головы степняков, отрезав головную часть колонны от основных сил. Ещё мгновение тишины и по всему лесу раздался треск падающих деревьев. Началось. Заржали кони, попавшие под стволы и ветви падающих деревьев. Заголосили степняки, пытавшиеся вывести своих коней из-под валящихся на них деревьев. Колонна неприятеля остановилась, не понимая, что происходит. Воспользовавшись суматохой, лучники Улемы поднялись из своего убежища и начали пускать стрелы в неприятеля. С противным свистом стрелы вонзались в их тела. Не жалели ни кого. Доставалось и неприятельским коням, падающим прямо на тропу, перегораживая её и так узкий проход. Крики степняков и ржание их коней слились в один рёв. Пришло время для остальной дружины. Варавва поднялся во весь свой рост и с криком «ура», обнажив свой страшный меч, кинулся в самую гущу неприятеля. За ним поднялась вся дружина и, опережая друг друга, воины бросились в битву. Первому, оставшемуся без коня степняку, Варавва страшным ударом просто снес голову и, опрокинув второго ударом ноги в грудь, вонзил в него свой меч. Рядом его дружинники длинными копьями, сбивали с коней седоков и добивали их длинными ножами и мечами. Основная часть неприятельской колоны начала приходить в себя и обходить завал. Они спешили на помощь попавшим в засаду своим. Улема направил на них всех своих стрелков, не давая им соединиться. Свистящие стрелы заставили их отказаться от этой затеи, но идущие сзади конные колоны начали обходить стрелков со стороны леса. Над стрелками нависла угроза нападения. Сражающийся Варавва крутил головой во все стороны, успевая замечать, что происходит со всей его дружиной по всему фронту. Заметя спешившихся степняков, двигавшихся со стороны леса, он тут же крикнул отступление. Пришло время отходить в лес. По его команде, не прекращая сражения, дружина начала отход. Заметив добивающего степняка Койшу, Варавва окликнул его, и когда тот повернул к нему голову, указал мечом в том направлении, откуда приближались степняки. Кивнув головой, Койша вместе со своим отрядом, побежал к тому месту. Улема с бойцами отстреливаясь из луков от наседавших пеших воинов, уходил в лес, не успевая прикрывать остальных отступающих. Оценив обстановку, Койша с отрядом кинулся на обходящих со стороны леса Улему кочевников. Вскоре к нему подоспели отступающие дружинники. Схватка была яростной и короткой. Ещё не пришедшие в себя от такого нападения, степняки скорее действовали по наитию, чем организованно. Наткнувшись на сопротивление организованно отступающей дружины, они предпочли сами отступить к тропе, где оставили своих коней. Сотники кочевников носились на конях вдоль колоны, собирая своих воинов и давая им указания. Создавшаяся среди них паника, раскидала их в разные концы колоны. Сам Талгай, идущий во главе колоны, впервые мгновения боя, слетел с коня, когда одна из пущенных стрел ударила его в шлем с такой силой, что он не удержался в седле и рухнул на землю. Стрела не пробила шлем, но на какое-то время оглушила его, выведя из боя. Очнувшись, Талгай увидел только быстро уходящих в лес дружинников. Поднявшись на ствол поваленного дерева, он как мог, громко крикнул своим воинам прекратить преследование. Сейчас это было самым разумным. В лесу быстро темнело и преследующие неприятеля его воины, могли запросто потеряться в лесу или попасть в ещё одну засаду. Внезапно начавшийся бой, так же внезапно и закончился.

Сотня Вараввы уходила всё дальше в лес на запад. Место сбора дружины после отхода было определено заранее, потому разыскивать заплутавших воинов не пришлось. Собирались за пригорком, где находились кони, отведённые туда перед боем. Отступающая дружина вышла прямо к месту сбора. После скоротечного боя и бега по лесу, усталые дружинники, что бы перевести дыхание и набраться сил для дальнейшего перехода, ложились прямо на траву под высокими деревьями. Помогали друг другу, перевязывая чем придётся, полученные в бою раны. Варавва сидел на земле, подпирая собой ствол дерева и наблюдал за своими воинами. Вот и первое, пусть не большое, но сражение. Сколько ещё таких сражений будет впереди? К нему подошли Улема с Койшей и сели напротив.

— Все живы? — Варавва смотрел на них, скорее как отец, а не воевода. — Нужно осмотреть всю дружину. Скольких мы не досчитаемся?

— Обязательно осмотрим. — Улема кивнул головой. — Сейчас люди отдохнут и осмотрим.

Койша вытирая травой свой меч, добавил:

— Когда все начали отходить, несколько наших остались на тропе. Боюсь, мы их не досчитаемся.

— Кто остался?

— Не разглядел. Темнело уже.

Варавва вздохнул.

— Без потерь не получится в таких делах. К этому как-то привыкнуть надо.

— К этому ни когда не привыкнешь. — Улема поднялся с земли. — Идти надо. Путь не близкий.

— И то верно. — Вложив свой меч в ножны и, опираясь на ствол дерева, Варавва поднялся на ноги. — Я пойду впереди дружины, а вы оставайтесь, пока все не пройдут. Чаще назад оглядывайтесь. Степняки сейчас за нами не пойдут, однако, кто знает, что у них на уме.

— Присмотрим отец. — Улема подошёл к своему коню и махнул рукой Койше, подзывая его к себе. — Ты, главное с пути не сбейся. Такой дороги, как была, уже нет.

— Ты за меня не переживай. — Варавва вскочил в седло. — Дорогу я знаю. Мы её ещё загодя с Родом и Волхемом определили.

Не громко выкрикнув: — Уходим! — Варавва не спеша направил своего коня в самую чащу леса. За ним потянулась вся дружина. Выстроившись в колону, воины уходили в ночной лес, в след за своим обозом.

 

Глава 31

Когда путники подошли к самому краю ледника, и видя как Род совсем выбился из сил, Атеон усадил Рода на камень.

— Что с ногой?

Род махнул рукой.

— Вывихнул на скользком камне. Далеко ещё?

— Почти пришли.

Род смотрел всё время куда-то вверх боясь пропустить для себя самое важное.

— Как я раньше не догадался, где искать её. Я ведь здесь уже много лет. А сколько уже, потерял счёт. Я ведь каждый камешек собственными руками перевернул там, у подножия. Знаю каждую ложбинку и каждый бугорок. На что ушли годы?

— Не терзай свою душу этим. Я ведь, как и ты начал с подножия, и точно как и ты, много лет провёл в поисках. Мне повезло чуть больше. — Неожиданно Атеон рассмеялся. — Я ведь не вывихивал ногу, а потому дошёл быстрее тебя.

— Далеко ещё?

— Мы почти пришли. — Атеон на миг задумался о чём-то, потом продолжил: — Знаешь, а ведь я мог и не найти эту пещеру.

— Вот как? Почему?

— Это совсем необычная пещера. Несколько раз я проходил мимо неё, совершенно не замечая. Однако что-то опять приводило меня к ней. Было такое ощущение, что меня кто-то водит за руку, и когда я отходил от неё, эта рука возвращала меня обратно. Несколько дней я бродил вокруг неё, пока случайно не оступился и носом не упёрся в самый её вход.

— Вот даже как? Она спрятана?

— Нет, она на виду, но увидеть её чужому невозможно.

— Чужому?

— Я имел ввиду тому, кто не знает ничего о её существовании.

— Ты хочешь сказать, что некто отводит этим чужим глаза?

— Так оно и есть.

— А кто тебе открыл глаза?

Атеон поднялся на ноги.

— Пойдём. Об этом поговорим позже. У нас теперь много времени.

Уже скоро они оказались перед плоским камнем, свисающим почти отвесно над совсем крохотной площадкой, поросшей прошлогодним высохшим кустарником.

— Вот мы и пришли.

Род, внимательно осматривающий голые скалы, недоумённо что-то бормотал себе под нос. Атеон развернул его лицом к отвислой глыбе.

— Смотри внимательно.

Род крутил головой во все стороны, но ничего, что-либо напоминающее чёрный провал в породе, не замечал.

— Я ничего не вижу.

Свисающая сверху плита вплотную ложилась на скальные породы, не оставляя ни малейшего зазора, напоминающие какую либо щель.

— Это обман зрения. — Атеон взял Рода за руку и подвёл вплотную к плите. — Теперь смотри.

Род не поверил своим глазам. С одной стороны между плитой и скалой была узкая щель, протиснуться в которую мог лишь один худой человек.

— Это и есть вход?

— Это он и есть. Пойдём, я покажу тебе то, чего ты раньше никогда не видел.

Он первым протиснулся между камней и исчез в тёмном провале. Род, забыв о больной ноге, со смешанным чувством тревоги и восхищения, последовал за ним. Темнота тут же сковала все его движения, и Роду пришлось какое-то время стоять у порога, привыкая к темноте. Откуда-то снизу раздался голос Атеона.:

— Будь внимательным. Тут начинаются ступени, ведущие вниз.

Род едва разглядел вытесанные в самой скале прямоугольные плиты, опускающиеся почти отвесно вниз. Не далеко от себя он слышал гулкие шаги своего давнего друга, и набрав в грудь воздуха, как в омут, начал спускаться по рукотворным ступеням вниз.

— А ведь эти ступени ведут к подножию? Я не прав?

Снизу из темноты он услышал ответ Атеона:

— Прав. И тот, о ком говорил Велирад, тоже был прав, указывая на подножие. Так оно и есть. Получается, что сама пещера находится у подножия, но вход в неё расположен гораздо выше.

Стало чуть светлее. То ли глаза привыкли к темноте, то ли действительно в этот проход поступал слабый свет, но Род стал различать и сами ступени, и гладкие стены, аркой выдолбленные в самой скале. Когда он порядком устал от бесконечного спуска, впереди он разглядел спину Атеона. Тот держал в руках длинную палку с намотанной на конце паклей. Пакля была пропитана какой-то смолой, потому быстро воспламенилась от искр кремня. Теперь ступени вели ещё дальше. Под самую гору. Род это скорее почувствовал, чем понял.

— Я такой пещеры отродясь не видывал.

— Ты ещё много чего не видывал. — Атеон с факелом в руке шёл впереди, освещая неровным жёлтым светом, уходящие вниз ступени. — Наберись терпения. Мы почти у цели.

Когда свет факела стал угасать, они вошли в просторную, вырубленную в скале комнату. Факел в руке Атеона погас, но непонятно откуда лившийся свет, позволял чётко видеть убранство этой комнаты. От волнения дыхание Рода стало частым и прерывистым, а ладони рук вспотели от внутреннего напряжения. Воздух в этой пещере был чистым и тёплым. Его тело постепенно отогревалось от бесконечного холода. Прямо посредине комнаты стоял большой круглый стол, сделанный, по-видимому, из лиственницы. Массивная столешница толщиной в локоть, накрывала этот стол. У стола стояли такие же массивные скамьи. Для того, чтобы оторвать одну из них от пола требовалось не мало усилий. В чём, собственно Род и убедился, попробовав передвинуть одну из них ближе к столу.

— Однако, тяжёлая. — Приподняв одну скамью, он тут же опустил её обратно.

Тут же он услышал голос Атеона.

— Той лиственнице, из которой они их сделали, было, я думаю, лет триста. — Атеон с интересом наблюдал за другом. — Тебя кроме стола и скамеек больше ни чего не интересует? Посмотри на стены.

Оставив в покое мебель, Род поднял глаза вверх и начал осматривать стены каменной комнаты. То, что он увидел, повергло его в крайнее изумление.

 

Глава 32

Постепенно приходя в себя после неожиданного нападения, Талгай приказал развести костры. Темнело быстро. О преследовании обоза не могло быть речи. Стало очевидным, что за его сотнями следили, и этот набег не был случайностью. Засада была хорошо организована, и отходили поселенцы то же организованно, как будто зная, что втягиваться в длительный бой для них нет ни какого смысла. Возможно, их специально заманили в эту ловушку, а обоз идёт совсем другой дорогой. Было о чём призадуматься. Дальше идти по этой дороге не имело смысла. Главным сейчас было одно, понять, куда ушёл обоз. Талгай подошёл к разведённому костру и присел рядом на приготовленную ему подушку из срезанных веток. Рядом с ним, вокруг костра пристроились его сотники. Они молчали, ожидая, когда сам тысячник начнёт разговор. Мешать ему своими разговорами ни кто не хотел, да и не было у них так принято. Когда твой командир думает — молчи. Когда отдаст приказ — молча и быстро его выполняй. А когда спросит твоего слова — отвечай не молчи. Талгай обвёл взглядом своих сотников. Взгляд был тяжёлый и ни чего хорошего не сулил. Сотники старались не смотреть в его глаза. Во всём произошедшем, они винили только себя. Теперь, находясь во власти своего бека Талгая, они ожидали от него примерного наказания. Талгай долго смотрел на них, не зная как ему поступить со своими подчинёнными. В душе он понимал, что они ни в чём не виноваты, но их воинский уклад обязывал наказывать виновных в людских потерях за непредусмотрительность и не способность управлять своими воинами.

— Сколько человек погибло? — Талгай не повышая голоса, смотрел им прямо в глаза. — Вы хоть понимаете, что произошло?

Первым откликнулся Атахар:

— Прости бек, мы не думали, что поселенцы могут на такое решиться. У них так мало воинов.

Тамир его поддержал:

— Мы не приучены драться в лесу. Когда они на нас напали, мы не смогли даже развернуться. Лес сжимает нас как тиски.

Талгай слушал их, отпивая из принесённой ему чаши, кобылье молоко. Ярко пылающий костёр, освещал стволы деревьев и воинов, сидящих неподалёку и чистящих своё оружие. Костры горели вдоль вырубленной дороги. Их было много. Привязанные к деревьям кони мирно жевали выданный им ячмень. Ни что не напоминало о произошедшей стычке.

— Это был вам урок. — Талгай поставил на землю чашу с кобыльим молоком. Вытерев рукавом губы, он продолжил:

— Да, в лесу нам тяжело и мы не знаем его законов. Но мы знаем, что нам приказал великий хан Карачур. Мы должны найти этот обоз чего бы нам это не стоило. Он послал в лес своих лучших воинов. Лучших! Я пока не вижу среди вас лучших. Я вижу перед собой безмозглых баранов, которых привели в лес на убой!

Талгай возбуждался от собственной речи.

— По нашим законам я должен вас наказать в пример другим! Какого наказания вы от меня ждёте? Выбирайте сами.

Сотники с опущенными глазами, сидели и смотрели на огонь костра.

— Не хотите говорить? — Бек поднялся на ноги. — Тогда я сам придумаю для вас наказание.

Сотники продолжали молчать, покорно опустив головы.

— Вы все будете наказаны, но не сейчас. Для этого просто нет времени.

Сотники с облегчением вздохнули.

— Этого наказания избежит тот, кто первым найдёт обоз.

Глядя в лица своих подчинённых, Талгай увидел в них покорность. Страх и покорность. Теперь, что бы избежать наказания, они хоть как-то будут думать своей головой. С покорностью приняв решение своего тысячника, сотники разошлись. Оставшись один, Талгай продолжал думать, что ему предпринять в дальнейшем. Как только рассветёт, нужно искать дорогу, по которой ушёл обоз. Весь вопрос в том, где её искать? Возможно, этот набег поселенцев и их отход в сторону от проложенной дороги был просто отвлекающим, а сам обоз пошёл дальше. Так же возможно, что узнав о том, что мои сотни догоняют обоз, они свернули в сторону, оставив прикрытие, что бы задержать нас. То же может быть. Остаётся слабая надежда на то, что неизвестный перебежчик оставит ещё один знак в виде той тряпицы, что они нашли, где начиналась хорошо скрытая дорога. Сейчас в ночном лесу, даже при свете факелов ни чего не найдёшь. Придётся ждать рассвета. За ночь они могут уйти достаточно далеко. Ничего. Узнать бы их направление, тогда догнать можно быстро. Услышав приближающиеся шаги, Талгай повернул голову и увидел своего сотника Тамира. Подойдя к нему, Тамир поклонился.

— Мои воины, пленили троих нападавших. Я пришёл бек, что бы сообщить тебе об этом. Возможно, они знают, куда ушёл их обоз.

Обрадованный таким известием, Талгай вскочил на ноги.

— Вот это уже другое дело. Пойдём, посмотрим на твоих пленных.

На краю расчищенной дороги горел большой костёр. Рядом с ним к стволам трёх деревьев были привязаны трое истекающих кровью дружинников. Раны, полученные ими в бою, были не смертельны, но от потери крови они были слабы. По их лицам было видно, что дружинники испытывают неподдельную боль. В душе эта боль была гораздо сильней. Боль за то, что они не могут больше драться и не могут быть рядом с своими. Не далеко от них в слабом свете костра, лежало пять тел погибших товарищей. Их тела были покрыты кровью и свалены в одну кучу. Привязанный верёвками к дереву Аллор, в очередной раз, бросил попытку кого либо узнать и уронил голову на грудь. Сильно болел иссечённый живот и пробитая стрелой нога. Рядом с ним в такой же позе стоял привязанный Медведь. Вся голова его и волосы были покрыты кровью. В бою, размахивая огромной дубиной и укладывая степняков по обе от себя стороны, он настолько увлёкся, что не заметил, как убитая стрелой лошадь, упала прямо на него, придавив его к земле всей свой тушей. Когда он пришёл в чувство и попытался выбраться из-под неё, то получил ужасный удар по голове, от которого опять потерял сознание. Третий парень был совсем молод. Правая рука у него висела словно плеть, перебитая ударом меча. На груди зияла рассечённая рана, из которой всё время текла кровь. Аллор с трудом повернув голову, посмотрел на Медведя.

— Медведь. А, Медведь? Ты живой?

Привязанная к дереву гора зашевелилась.

— Это ты Аллор?

— Я. Ты то, как тут?

— Придавило. А ты?

— Ранили в грудь и ногу. — Аллору трудно было держать голову, и он опять опустил её на грудь. — Наши, ушли?

— Наверное, ушли. Что ж им тут делать? Степняков навалили не меряно. Теперь они долго в себя приходить будут.

— Это хорошо. Хоть не зря погибнем.

— Я лично погибать не собираюсь. Рано мне ещё.

— Погибать всегда рано. Вон идут. — С трудом кивнув в сторону дороги, Аллор выплюнул кровавый сгусток крови. — Сейчас решат кому рано, а кому нет. Кто это с тобой рядом?

— Лихослав. С Улемой пришёл. Дорогу торили. Молодой совсем. Без чувств он. Здорово парню досталось.

Разговор друзей прекратился. К костру в сопровождении сотника и трёх воинов подошёл сам Талгай. Осмотрев каждого из пленённых, он остановился у Лихослава. Схватив рукой его за волосы, он поднял ему голову.

— Куда ушёл обоз? — Талгай пытался смотреть ему в полузакрытые глаза. — Я спрашиваю тебя. В какую сторону ушёл ваш обоз?

С трудом открыв полностью глаза, Лихослав посмотрел на Талгая. Потом, чему-то усмехнувшись, закрыл их. Талгай пришёл в бешенство. Он ударил кулаком в лицо парня и закричал прямо ему в лицо:

— Где обоз, свинья?

Лихослав молчал, не обращая ни какого внимания на Карачуровского тысячника. Талгай отпустил его голову и отошёл на шаг назад.

— Ты брезгуешь со мной разговаривать? Ну, что ж, воля твоя. Всё равно ты покойник.

С этими словами, он достал из ножен длинный кривой нож и полоснул им Лихослава по горлу. Из образовавшейся раны фонтаном брызнула кровь.

— Один готов.

Талгай подошёл к Медведю. Он долго стоял, осматривая дружинника.

— Какой ты большой. Богатырь. Воин. Может, ты мне скажешь, куда ушёл обоз?

Медведь, с трудом подняв свою голову, посмотрел на Талгая.

— Не знаю. Нам, то не ведомо.

Усмехнувшись, Талгай обратился к Аллору:

— Тебе, то же это не ведомо?

Аллор кивнул головой.

— Хорошо. Кто первый ответит на мой вопрос, останется жить. — Талгай для устрашения поводил ножом около лиц пленников. — Старик в обозе?

Аллор удивлённо посмотрел на него.

— У нас почти все старики.

Талгай, наотмашь ударил его по лицу.

— Высокий, седой, с посохом! Вы все его знаете. Ну?

Друзья молчали. Талгай подошёл к Медведю, и приставил свой нож к его горлу.

— И ты не знаешь?

Медведь что-то зарычал в ответ и уронил голову на грудь. Стоящий рядом Тамир повернулся к Талгаю.

— Бек, он, кажется, издох.

Талгай пристально всмотрелся в висящего на верёвках Медведя.

— Да бес его разберёт. — Повернувшись к Аллору, он сказал: — Смотри, все твои товарищи уже на небесах. Ты остался последний. Если до рассвета не вспомнишь, куда ушёл обоз, отправишься вслед за ними.

Проговорив это, Талгай вытер окровавленный нож о траву и отошёл от пленников.

— Пусть всю ночь смотрит на своих товарищей. Может к утру память к нему вернётся.

Развернувшись в ту сторону, откуда пришёл, бек устало пошёл к своему костру. Когда стихли шаги Талгая, Аллор окликнул Медведя. Тот заворочался в опутанных верёвках, как муха в паутине.

— Чего кричишь? Охрана услышит.

Аллор как ребёнок обрадовался его голосу.

— Ты жив? А я думал, что уже всё.

— Что всё?

— Думал один остался.

— Не дождёшься. Я тебе уже говорил, что умирать пока не собираюсь.

— Что делать будем?

Медведь усмехнулся.

— А что ж тут делать то? Убегать надо.

— Это понятно. Как?

— Да просто.

Аллор скорее услышал, чем увидел, как трещат верёвки у него на груди.

— Тихо ты. Не видишь у костра охрана?

Медведь чуть успокоился.

— Сейчас я. — Он продолжал непостижимым образом рвать на себе верёвки. — Только руки освобожу.

Через какое-то время Аллор услышал его шёпот:

— Кликни охранников.

— Зачем?

Медведь чуть не зарычал в ответ.

— Кликни, что б подошли к тебе!

Аллор набрал побольше воздуха в грудь и крикнул:

— Эй, вы там! Подойдите ко мне!

Услышав голос пленного, двое охранников переглянулись и поднялись на ноги.

— Да идите же сюда болваны. Я сказать вам что-то хочу!

Медленно они подходили к нему, не понимая, что от них хочет раненый пленник. Приблизившись, один из них, держась за рукоять ножа, спросил:

— Чего кричишь? Тебе велено до утра ждать. Не закроешь свой рот, я тебе язык вырежу.

Аллор засмеялся.

— Как же я вашему беку тогда расскажу, куда обоз ушёл?

Охранники подошли к нему вплотную.

— Я скажу беку, что ты сам себе язык откусил.

Оба засмеялись, но сказать ещё, что либо, уже не успели. Медведь появился за их спинами как тень. Двумя руками он обнял их за шеи и притянул к себе, сжимая обоих в своих смертельных объятиях. Через мгновение Аллор услышал, как хрустнули шейные позвонки у обоих охранников. Медведь, не разжимая рук, оттащил их чуть подальше в кусты. Забрав нож, которым один из них хотел отрезать Аллору язык, он перерезал опутывающие его верёвки.

— Теперь тихо уходим.

Сделав один шаг, Аллор чуть не закричал от боли. Резкая боль в пробитой ноге, прошла через всё тело, и он чуть не упал на землю. Видя такое дело, Медведь подхватил друга и почти на руках занёс его за ближайшие деревья. Осмотревшись по сторонам и видя, что ни кто не обратил на это внимания, закинул Аллора себе за спину и тихо ступая, двинулся в ночной лес.

Ночь прошла так быстро, что уставший за день Талгай, не понял, спал он или нет. Сна, как такового не было. Было тревожное забытьё. Ночью он, то проваливался в какую-то темноту, то просыпаясь, прислушивался к ночному лесу. Что-то похожее на сон пришло только когда начало уже светать. С первыми лучами солнца он погрузился в крепкий тревожный сон. Ему снилось, что к нему пришёл седой старик. Он был огромного роста и заполнял собой всё пространство вокруг себя. Старик грозил ему пальцем и что-то говорил. Что говорил, было не слышно. Талгай смотрел на его большие шевелящиеся губы, пытаясь понять и услышать его голос. Неожиданно, старик прекратил шевелить губами, строго посмотрел на Талгая и ударил его концом своего посоха прямо в грудь. От этого удара он проснулся, подскочив на подушках. Холодный пот стекал по его лбу, а тело била противная дрожь. Осмотревшись по сторонам, бек увидел рядом с ним Тамира и Атахара. Атахар тряс его за плечо.

— Проснись, бек. Просыпайся, у нас есть новости для тебя.

Талгай приподнялся на своих подушках.

— Что случилось? — Он провёл рукавом халата, в котором спал, по своему лбу, вытирая холодную испарину. — Почему вы меня будете?

Стоявший рядом Атахар, поклонился.

— Прости бек, но мои люди, осматривая лес, нашли вот этот лоскут.

Только сейчас Талгай заметил, что у Атахара в руке зажата какая-то тряпица.

— Что это?

— Такую же точно мы нашли у начала дороги.

— Где вы её нашли? — Окончательно проснувшись, бек вскочил на ноги и выхватил у него из рук тряпицу. — Да, эта тряпка и та, оторваны от одного куска.

— Она висела на ветке вон той ели. — Атахар показал рукой на стоящую не далеко от дороги высокую ель. — Наверняка, это знак.

— Может быть. Может быть. — Талгай о чём-то на миг задумался, потом резко вскинув голову, посмотрел на Тамира. — Где твои пленники?

Тамир, чуть живой от страха, низко поклонился беку.

— Прости, бек. Мои олухи упустили их.

— Что? — Талгай, подойдя к нему вплотную, схватил его за горло двумя руками. — Что ты сказал?

Он ещё не понимал, что произошло то, чего в принципе произойти не может ни когда.

— Как упустили?

— Они отвязались от дерева, и ушли в лес.

Талгай не говоря ни слова, быстрым шагом пошёл к тому месту, где должны были находиться привязанные пленники. Его сотники шли чуть позади, обмениваясь между собой тревожными взглядами. Подойдя к деревьям, на которых болтались порванные и обрезанные верёвки, Талгай остановился, осматривая это место. Сотники, стояли молча за его спиной. Не поворачиваясь к ним лицом, он тихо сказал:

— Охранникам отрубить головы. — Потом вдруг закричал. — Немедленно!

Тамир поклонился.

— Извени, бек, но твоя воля уже выполнена.

Талгай удивлённо посмотрел на Тамира.

— Кто осмелился без моего повеления привести наказание в исполнение?

Тамир не разгибая спины, разговаривал с беком.

— Их убили пленные.

— Вот как? — Талгай даже улыбнулся и унял свою злость. — Тогда, поделом им досталось. Где их тела?

Тела убитых охранников вытащили из кустов.

— Вот эти двое.

Бек внимательно осмотрел трупы.

— У них сломаны шеи. Наверняка, это сделал тот большой воин. — Помолчав, он продолжил: — Покажите всем, что бы видели, как быть беспечным с любым врагом.

Отвернувшись от убитых, Талгай пошёл к высокой ели, на которой нашли кусок тряпицы. Он долго ходил вокруг неё, всё время оборачиваясь на вырубленную дорогу, где сейчас находились его сотни. Наконец, остановившись и приняв какое-то решение, он указал рукой на запад.

— Они ушли в ту сторону. Поднимайте людей. Я сам поведу сотни.

Его сотники поклонившись, кинулись исполнять приказ. Через какое-то время, готовые к походу, сильно поредевшие сотни степняков, выдвинулись в лес за своим беком.

 

Глава 33

Когда взошло солнце, уставшие за долгий ночной переход люди, крепко спали. Ночное путешествие по ночному лесу без дороги, было ужасным. Колёса повозок то и дело застревали в выбоинах и натыкались на трухлявые пни. Люди спотыкаясь, падали. Вставали и снова шли вперёд. Лошади отказывались идти, постоянно фыркая и мотая головами. Несколько раз приходилось обходить слишком крутые спуски и густо растущие деревья. Люди валились с ног от усталости. Невидимые ночью ветки деревьев больно били по лицам, царапая кожу до крови. Выбившиеся из сил лошади, с помощью людей, с трудом преодолевали невидимые препятствия. На очередном спуске, врезавшись в ствол дерева, отвалилось колесо у телеги, шедшей в середине обоза. Весь обоз стал. Подсвечивая факелами, вышедшую из строя телегу, мужики меняли лопнувшую ось. За время вынужденного привала, поили лошадей, отдыхали, сидя и лёжа прямо на земле. Починив телегу, обоз тут же двинулся в путь. Неутомимый Род вёл людей в самую гущу леса. Плетущийся рядом с ним Волхем, избив в кровь свои ноги, уселся на телегу.

— Ты б людей пожалел. Давай обоз остановим. — Шаман говорил это больше для собственного успокоения, зная наверняка, что Род не остановит обоз. — И где ты только взялся на нашу голову? Когда же это всё закончится?

Род сам еле передвигал ноги. Он шёл, не обращая внимания на нытьё Волхема, понимая, что уйти нужно гораздо дальше в лес, что бы потом дать людям более длительный отдых. На душе было не спокойно. Вараввы с дружиной ещё не было, хотя по времени они уже должны были догнать обоз. Он видел, что люди шли из последних сил. Нужно было останавливать обоз и делать привал. Мысль о том, что Варавва с дружиной мог с ними разминуться, он гнал из головы, успокаивая себя тем, что Варавве так же трудно идти в кромешной тьме, как и им всем. Догонят. Обязательно догонят. Сзади он слышал стоны и ропот людей. Нужно останавливаться. Хотя бы для того, что бы дождаться Варавву. Как назло, нигде не попадалось удобного места для стоянки. Нужна была хоть какая-то не большая полянка, что бы разместить на ней весь обоз. Ноги вязли в гнилой трухе. Колёса телег всё время застревали, останавливая идущие сзади телеги. Обоз растянулся, казалось на весь лес. Спустившись с небольшого пригорка, он, наконец-таки, заметил, что стена из деревьев разошлась в сторону, обозначив свободное пространство. Приняв не много вправо, Род провёл первую телегу по самой кромке свободной поляны и остановил её. Двигавшиеся следом телеги, он располагал полукругом, лицом к лесу, образовывая большой овал. На всякий случай такой овал из телег мог послужить естественной преградой для степняков. Телеги проходили друг за другом и останавливались. Наконец, последняя выкатилась на поляну и сразу же остановилась. Ночной лагерь был готов. Без лишних слов, понимая, что на какое-то время у них есть долгожданный привал, люди располагались на отдых. Усевшись на землю и облокотившись спиной о ствол дерева, Род наблюдал, как уставшие люди готовят себе ночлег. Очень быстро все разговоры в лагере закончились и через мгновение все уже спали. Лошади жевали сено, изредка тихо пофыркивая и мотая головами. Теперь, когда все затихли, в лесу воцарилась тишина. Убаюканный ею, Род закрыл глаза и сразу же провалился в глубокий сон.

Он очнулся от того, что его теребили за плечо. Род открыл глаза и в свете факела увидел лицо Вараввы. В душе отпустило. Наконец-таки. Было ещё темно. Он осмотрелся по сторонам. Кое-где в лагере горели факелы. Подошедшие дружинники так же укладывались на ночлег. Видя, что Род открыл глаза, Варавва тут же завалился рядом с ним на землю.

— Далеко вы, однако, забрели. — Варавва укладывал себе под голову набитый чем-то мешок. — Еле нашли вас.

Род, молча, смотрел на воеводу, как тот, опустив голову на этот мешок, сразу же захрапел. Зачем будить то было? Улёгшись на своё место, он улыбнулся и закрыл глаза. Напряжение, сковывающее всё тело, отпускало. Становилось спокойнее. Скоро рассвет. Первый раз за все сутки Род улыбнулся и опять провалился в липкую паутину сна.

Двое дружинников, оставленных Вараввой в дозоре, больше прислушивались, чем всматривались в непроглядную тьму леса. Место для секрета было выбрано удачно. В густых зарослях старого орешника даже днём их можно было заметить, только подойдя вплотную к тому месту, где они находились. Жутко хотелось спать, но слово воеводы было законом для всех. Ворочаясь с боку на бок, дозорные боролись со сном. Скоро начнёт светать и им на смену придут другие. В тёмном лесу стояла первозданная тишина. Перед рассветом угомонились ночные хищники. Охота на эту ночь у них закончилась, и они отправились по своим гнёздам и лежбищам. Подул лёгкий свежий ветерок, подгоняя утреннюю зарю. Темнота в лесу начала таять, превращаясь в серую мглу. Неизвестно откуда взявшийся туман, пышными клубами поднимался от земли вверх, цепляясь за ветки деревьев. Наступал долгожданный рассвет. Повеселевшие дозорные, кутались в подбитые мехом плащи, спасаясь от утренней прохлады. Застрекотали первые птицы, перелетая с ветки на ветку. Пёстрая сойка вспорхнула с орешника вверх, окатив как из ушата дозорных обильной утренней росой. Один из них хотел было ругнуться в её сторону, но другой, не дав ему это сделать, прикрыл его рот своей рукой.

— Тише.

Оба вслушались в тишину. Со стороны лагеря кто-то шёл. Шёл, осторожно ступая, но сухой хворост предательски потрескивал под его ногами.

— Смена идёт.

— Смена так осторожно не ходит.

Дозорные замерли, стараясь не дышать. Осторожные шаги приближались всё ближе к ним. Совсем не далеко от них из-за ствола дерева показалась размытая туманом фигура человека в длинной накидке. Незнакомец двигался прямо на них. По всем его повадкам, было видно, что он очень старался быть не замеченным. Один из дозорных хотел было окликнуть его, но второй во время успел зажать ему рот рукой. Говорить, даже шёпотом было нельзя. Стелющийся по земле туман разносил малейшие звуки по всему лесу. Незнакомец остановился совсем рядом с секретом. Осмотревшись по сторонам и убедившись, что он в лесу один, достал из-за пазухи своей накидки кусок серой ткани. С треском оторвав от него кусок, и ещё раз осмотревшись, он зацепил его на ветке дерева с обратной стороны от лагеря. Не много постояв на месте, всматриваясь в лесную чащу, он так же осторожно пошёл назад той же дорогой. Видевшие всё дозорные переглянулись. Они поняли друг друга с одного взгляда. Один из них остался в секрете, а другой, стараясь не шуметь и осторожно ступая, двинулся в след незнакомцу.

 

Глава 34

Подняв глаза вверх, Род оглядел стены каменной комнаты. Как оказалось, у комнаты было множество углов, и по форме она напоминала правильный октаэдр. Огромные четырёхугольники стен были гладко отшлифованы и выделены выпуклыми рамками, которые в свою очередь были покрыты какой-то светлой эмалью. Подойдя ближе, Род увидел в этих рамках выбитые прямо в стене письмена. Двигаясь вдоль стены комнаты и рассматривая не знакомые ему буквы и чёрточки, Род начинал понимать, что эти буквы, отчасти ему знакомы, но прочесть весь текст он был не в силах. Повернувшись к Атеону, он вопросительно посмотрел на него. Видя замешательство друга, Атеон пояснил:

— Я сам с начала ни чего не понял, но присмотревшись по внимательнее, понял, что этот текст написан на смеси двух языков, арийского и славянского. Нам известны эти языки, но в раздельности. Когда ты освоишься с этим, ты поймёшь почему.

— Объясни хотя бы в двух словах, о чём идёт речь?

— То, что ты видишь перед собой, это летописи человечества. История появления первых людей на нашей планете.

— Вот как? Интересно. Что ещё там написано?

Атеон, видя, что Род не собирается заниматься переводом текстов, продолжил пересказывать написанное на стенах пещеры:

— Эти летописи повествуют о том, что люди появились на Земле путём их миграции на больших космических аппаратах Вайтмарах с планет других звёздных систем. На Земле к этому времени были только растения и животные. Наша планета тогда называлась Мидгард-Земля.

— Об этом говорил Велирад.

— Верно, но он не говорил, кто был первым поселенцем.

— И кто же?

— В древнейшие времена Мидгард-Земля находилась на пересечении восьми космических Путей, которые связывали обжитые Земли в девяти галактиках Светлых Миров, включая галактику Расы, где проживали только представители Великой Белой Расы или Расичи. В те времена представители именно Белого Человечества первыми заселили Мидгард-Землю.

Роду становилось интересно, и он просил Атеона не останавливаться. Тот кивнул головой, и продолжил свой рассказ:

— Эти летописи говорят о войнах, которые велись в глубокой древности. Это, так или иначе, связано с нашей планетой. В те времена Чернобог из Тёмных Миров далёких галактик Зелвы, решил нарушить и обойти Вселенские Законы, что бы закрыть для всех Светлых Миров Пути Духовного Развития. Он решил снять охранные печати с Сокровенной Древней Мудрости Миров Высочайших для Миров Низших. Чернобог надеялся на то, что по Закону Божественного Соответствия после того, как для него снимутся эти Охранные Печати с Сокровенной Древней Мудрости всех Миров Высочайших, он завладеет душами всего Человечества. Благородный Белобог объединил Светлые Силы на защиту Божественных Законов, в результате чего развязалась Великая Асса — война с Тёмными Силами из Низших Миров. Светлые Силы победили, но часть Древних Знаний всё же попала в Низшие Миры. Обретя знания, представители этих Миров начали восхождение по Золотому Пути Духовного Развития. Однако, они так и не научились различать Добро и Зло. Чтобы Тёмные Силы не смогли проникать на Светлые Земли, Богами-защитниками был создан защитный Рубеж, который прошёл через Земли и Звёзды многих Чертогов, а так же через Миры Яви — Живого мира, Нави — Мёртвого мира и Прави — мира Богов. Наша планета, как и некоторые другие, так же находится на этом Рубеже, и Человечество явилось свидетелем и участником этих войн.

Род с интересом слушал своего друга.

— Что же было дальше?

— А дальше было то, что в одной из битв второй Великой Ассы на одном из Рубежей обороны, космический корабль Вайтмар, перевозивший переселенцев, получил повреждение и вынужденно приземлился на северный материк, который был назван Даарией. Или Даром Ариям.

— Это же ушедший под воду материк наших предков! Они приземлились именно там?

— Не кричи. Да, они впервые приземлилисьв Даарии. На Вайтмаре находились представители двух Родов союзных Земель Великой Расы: Роды Арийцев и Роды Славян. Роды Славян впоследствии переселились в северную часть большого материка. Это были люди с белым цветом кожи и ростом более трёх метров. По всей видимости то, что мы сейчас видим это наследие первопредков Славянских Родов.

После того, как Атеон перестал говорить, Род задумался.

— Всё это интересно, но почему люди, населяющие нашу Землю, имеют разные цвета кожи? Откуда взялись они?

— Здесь написано и об этом. Земное человечество имеет предков, которые прибыли на Мидгард-Землю в разное время из различных галактик и имеют свой цвет кожи.

— Понятно. Что ещё в письменах сказано о нашей планете?

— Здесь ещё сказано, что сначала наша Земля имела два спутника, которые наши предки называли Лунами. — Атеон подошёл к одной из стен и начал водить пальцем по написанным буквам: — Луна-Месяц с периодом обращения 29.3 дня и Луна-Леля с периодом обращения 7 дней. Около 143 тысяч лет назад к нашей Земле была переправлена Луна Фатта от погибшей Деи и размещена между орбитами Месяца и Лели с периодом обращения 13 дней. Лелю разрушили в 109 806 году до нашей эры, а Фату — в 11 008 году до нашей эры. Её уничтожили сверхмощным оружием с Земли, что привело потом к всемирным катастрофам и отбросу человечества к каменному веку.

Род как завороженный слушал Атеона. Из этих записей следовало, что сверхмощное оружие всё-таки было применено. Последствия этого были ужасны для всего человечества.

— Почему мы раньше не знали об этом? — Расстроенный Род смотрел куда-то в сторону. — В результате всё повторилось.

Атеон тяжело вздохнул и присел на одну из скамей.

— Теперь ни чего не исправишь. К сожалению, всё опять повторилось. Даария ушла под воду. Нет больше и дороги, ведущей к ней.

— Да. Остались только Врата, как память о нашей земле.

Атеон поднялся со скамьи и прошёлся по комнате.

— Скоро начнётся похолодание. Нужно запастись тёплой одеждой.

Слушавший его Род, кивнул головой, полностью с ним соглашаясь. Какое-то время они сидели, молча думая каждый о своём. Наконец Род первым поднялся со скамьи.

— Что ещё интересного есть в этой пещере?

— Интересного много. На то, что бы всё осмотреть и понять нужно не мало времени.

— Теперь я думаю, у нас его предостаточно.

— Ну, что ж тогда пойдём дальше.

 

Глава 35

Поднявшееся солнце разметало утренний туман и согрело своими лучами озябших людей. Варавва и Род проснулись одновременно от того, что их немилосердно трясли за плечи. Поёжившись от утренней свежести и открыв глаза, они увидели перед собой дружинника.

— Тебе чего сынок? — Разбуженный таким способом, Вравва не добро посмотрел на него. — Случилось чего?

Дружинник осмотрелся по сторонам и тихо шепнул ему:

— Нашли подозрительного человека.

Варавва сидел на земле и ничего не понимая, смотрел на него.

— Кого нашли?

— Я из ночного дозора. Под утро мы с Коном видели человека из нашего лагеря. Он оставил на дереве какой-то знак.

— Какой знак?

— Что-то в виде тряпки.

Варавва как ужаленный подскочил с места.

— В виде тряпки, говоришь? — Он подошёл ближе к дозорному, положил свою руку ему на плечо и тихо спросил: — Вы его приметили?

Дружинник кивнул головой и повернул свою голову в том направлении, где должен был находиться этот человек.

— Он в длинной накидке. Лица его я не разглядел, но указать на него могу.

— Хорошо. — Варавва обрадовался этому известию, как ребёнок. — Иди и присмотри за ним. Только сделай это не заметно. Подмену к вам на секрет я сейчас пришлю.

Дружинник тут же удалился, а Варавва чему-то улыбаясь, хлопнул ни чего не понимающего Рода по плечу. Тот поморщился от такого дружеского внимания и спросил:

— Кого он нашёл? Ты кого-то ищешь?

— Понимаешь, у нас в обозе есть предатель.

— Предатель?

— Вот именно, предатель. Он оставлял степнякам знаки в виде тряпок на деревьях. Потому они быстро нашли нашу тропу и всё время шли за нами по пятам.

Род удивлённо смотрел на Варавву, не совсем его понимая.

— Ты хочешь сказать, что у нас в обозе предатель?

— А ты такого не допускаешь? Ещё раз тебе говорю, что среди нас есть один человек, который служит Карачуру. Теперь понятно?

Род смотрел куда-то в сторону. В его взгляде Варавва видел разочарование и грусть.

— Теперь ты знаешь, кто этот человек? — Род обернулся к Варавве. — Что ты собираешься с ним делать?

Варавва пожал плечами.

— Пока не знаю. Думаю отдать его народу, пусть сами решают.

— Они же его разорвут.

— Непременно разорвут. Туда ему предателю и дорога.

— Не делай этого.

Застёгивающий ремешки на своих сапогах Варавва, резко обернулся.

— Что? Ты предлагаешь его отпустить?

— Нет, но прежде, чем ты отдашь его людям, нужно с ним поговорить.

Варавва поднялся на ноги и направился в середину лагеря.

— Это, как получится.

 

Глава 36

С первыми лучами солнца стали просыпаться и люди. Не много передохнув от изнурительной дороги, они начали заниматься обыденными делами. Женщины готовили не хитрую еду, мужчины ремонтировали, разболтавшиеся на тряской дороге, телеги, чинили обувку. Неутомимая детвора носилась по поляне, играя в какую-то свою, известную только им игру. Старики, отдыхая, просто грелись на солнце. Создавалось впечатление, что Нарка ни куда не исчезла и навсегда осталась с этими людьми. Те же разговоры, те же люди, те же дети. Исчезли только дома, которые на время странствия заменили многочисленные, укрытые клетями вместо крыш, телеги.

Вага вместе с Еленой помогли Славии спуститься с телеги на землю. По её лицу было видно, что эта дорога даётся ей не легко. Однако, мужественная женщина терпела, как могла, не обращаясь лишний раз за помощью. Соорудив нечто похожее на мягкий топчан, Вага усадил на него Славию.

— Здесь тебе будет удобно. Отдохни от этой телеги.

Славия за всю дорогу искренне ему улыбнулась.

— Спасибо тебе Вага за заботу. Не знаю, что бы я без тебя и Елены делала.

Не много смутившись от такого внимания понравившейся ему женщины, кузнец улыбнулся ей в ответ.

— Всё будет хорошо. Ты пока отдыхай, а я схожу мужикам помогу с телегами управиться.

В их разговор вмешалась Елена:

— Раз такое дело, я приготовлю чего ни будь нам поесть. Может Койша выберет время и придёт к нам?

Славия вздохнула, вспоминая о сыне.

— Я слышала, что дружина уже в обозе. Наверняка придёт.

Не успела она договорить, как из леса прямо к ним вышел Койша.

— Наконец я вас нашёл! — Крепко обняв подбежавшую к нему Елену, он вместе с ней подошёл к матери. — Здравствуй мама. Вот выдалось немного времени повидать вас всех.

Славия расплакалась от радости.

— Наконец-таки, объявился. — Она поцеловала его вихрастую голову, не вставая со своего топчана. — Мы уже все глаза проглядели.

Поцеловав в ответ мать, Койша выпрямился и осмотрелся.

— Куда вы Вагу подевали?

— Ушёл помогать мужикам. Скоро объявится.

Елена крутилась возле него, не сводя с него глаз.

— Не стой, как истукан, садись рядом с мамой. Сейчас обедать будем.

В двух шагах от них, Елена на горящем костре, что-то варила в чугунке, помешивая большой деревянной ложкой.

— Ты чего молчишь? Расскажи, как вы степнякам засаду устроили? Многих побили?

Койша был не любитель рассказывать подобные истории и что бы сменить тему разговора он, махнув рукой, подошёл к матери.

— Побили их здорово. Теперь не скоро придут в себя. — Он опустился на землю рядом с ней. — Как ты? Ноги не болят?

— Ни чего сынок. Мне Вага вот с Еленой не дают об этом думать.

C дымящимся чугунком в руках, подошла Елена.

— Готовьте ложки. Каша поспела.

Поставив чугунок рядом с ними, она достала из большой котомки буханку выпеченного хлеба и кусок солонины. Мясо нарезать она стала сама, а хлеб передала Койше. Хлеб в семье должен резать только мужчина. Сняв крышку с горшка, Елена помешала в нём сваренную гречневую кашу. В нос ударил приятный сладковатый запах разваренной каши. Отрезав от буханки несколько кусков хлеба, Койша раздал их женщинам.

— Солёное мясо? — Койша взял отрезанный кусок и с удовольствием кинул его в рот. — Откуда у вас соль? У нас это такая редкость.

— Ещё с осени с отцом выпаривали из морской воды, но соль получилась горьковатая. — Елена не сводила глаз со своего возлюбленного. — У бортника нашего, Лучезара соль хорошая. Он её на мёд менял у купцов.

— У каких купцов?

— Купцы после штормов на больших лодках из-за моря приплывали к длинной косе.

— Это же далеко.

— Далеко. Он к этому времени телегу запрягал, и бочки с мёдом в неё загружал. Потом долго его в Нарке не было. Зато потом все к нему за солью приходили.

Койша первый раз слышал подобное. Житейские дела были не для него. Всё, чем он жил, было ратное дело. Ещё отец с измальства готовил его держать в руках меч, стрелять из лука и драться, как настоящий воин на кулаках. Ему сейчас было интересно знать откуда, что берётся. Ещё интереснее всего ему было слушать Елену. Прошло несколько дней разлуки с ней, а ему казалось, что прошла целая вечность

— И на что он соль эту менял?

— А что приносили, на то и менял. В том году отец за полмешка отдал ему пять курочек.

Койша почесал затылок.

— Однако, дорогая нынче соль.

— Соль всегда дорогая была. — Славия положила рядом с чугунком ложку. — Спасибо тебе дочка за хлеб, соль. — Ещё мой дед сказывал, что раньше из-за соли люди воевали.

— Что же в ней такого, что бы ещё из-за этого воевать?

— Соль, что золото. Только золото для души, а соль для жизни. Раньше без соли люди сильно болели и долго не жили. Без соли, ни какая живность не живёт, и ни какие растения не цветут. Солёное мясо и рыбу можно долго хранить в погребах. Солёная морская вода раны лечит. Много ещё чего даёт соль. Так что сынок знай, если тебе выбрать предстоит соль или золото, хорошенько подумай, что для тебя будет важней.

Интересный для Койши разговор прервал, неожиданно появившийся Улема.

— Здравствуйте люди добрые. Хлеб вам да соль.

На удивление Улемы, сидящие за накрытой на земле скатертью с не хитрой едой, засмеялись.

— Я что-то не так сказал? — Улема удивлённо смотрел на всех. — Вы чего смеётесь?

Елена махнула рукой на смеющегося Койшу.

— Не обращай внимания. Мы только что о соли говорили. Присаживайся, отведай, что есть.

— Спасибо, другой раз. Я собственно за тобой Койша.

— Случилось чего?

— У Вараввы всегда что-то случается. К себе зовёт.

— Ну, раз такое дело, надо идти. — Койша поднялся. — Я скоро буду.

Поцеловав на прощание своих любимых женщин, он опоясался своим мечом.

— Не скучайте без меня.

Двое статных мужчин направились на окраину поляны, где их ждал воевода. Елена долго смотрела им вслед, любуясь своим возлюбленным.

Когда дружинники подошли к воеводе, он сидел угрюмый, о чём-то разговаривая с Родом. Рядом с ними, опираясь на свой крючковатый посох, стоя Волхем. По их лицам, было видно, что их разговор не из лёгких. Старейшины ни как не могли прийти к согласию. Увидев, подошедших к ним Улему с Койшей, они прекратили разговор. Варавва поднялся с земли и, отведя их в сторону, обратился к дружинникам:

— Сегодня утром дозорные заметили подозрительного из нашего обоза.

Улема перебил отца:

— Чем же он подозрителен?

— Не перебивай! — Варавва был не в духе. — Когда все спали, он развешивал на ветках знакомые нам тряпки.

Улема переглянулся с Койшей, а Варавва меж тем, достал из-за обшлага рукава серую тряпицу и показал дружинникам.

— Не уж то предателя нашли?

— Думаю, это он и есть.

— Ты знаешь кто это?

— Показали, но сам я его не трогал. Пусть пока погуляет.

— Что будем делать?

Варавва оглянулся на Рода и Волхема.

— Они просят, что бы его взяли тихо. Что бы народ раньше времени не всполошился.

— Почему?

— Поговорить с ним хотят.

Улема усмехнулся.

— Какой в этом смысл? Люди узнают и всё равно порвут на части.

— Порвут. Я им так и сказал.

Какое-то время все молчали. Койша прервал это молчание.

— Хоть тихо, хоть громко, а брать его надо.

Варавва кивнул головой.

— Пойдёмте я вам его покажу.

— А дальше, что?

— Дальше, я его отвлеку, а вы зайдёте сзади, скрутите ему руки и тихо отведёте на окраину к этим мудрецам. Пусть поговорят маленько.

Улема усмехнулся.

— Как скажешь. Отведём. Пусть поговорят.

Подойдя от леса к указанной дозорным телеге, возле которой и был замечен подозрительный, троица разделилась. Варавва вышел на поляну и прямиком направился к этой телеге. Улема с Койшей зашли со стороны леса. Варавва, что бы отвлечь внимание мужчины, что-то перекладывающего в своей телеге, окликнул его:

— Как дела, Харст? — Варавва подходил к нему всё ближе. — Что-то я давненько тебя не видел?

Услышав за спиной голос Вараввы, от неожиданности, тот вздрогнул и резко обернулся. За своей спиной он увидел улыбающегося Варавву.

— Помаленьку воевода-отец, помаленьку. — Успокоившись, он развернулся к Варавве лицом, а к лесу спиной. — У тебя дело ко мне, или как?

Его колючие глаза сверлили Варавву, казалось, насквозь.

— Как служба идёт? В обозе говорят, что вы сильно степняков потрепали?

— Потрепали, потрепали. — Варавва приблизился к нему почти вплотную. — Скажи-ка мне Харст, ты в обозе ни чего подозрительного не видел?

Со стороны было видно, что Харст опять напрягся, соображая, почему воевода задаёт такие вопросы.

— Ты это о чём?

— Я это о том, что кто-то в обозе тайно указывает путь степнякам вот такими тряпками.

Варавва показал Харсту, скомканный в ладони лоскут.

— Ты случайно не видел, кто это делает?

Сказав это, Варавва сделал ещё один шаг к Харсту. Разговаривая с предателем, он неотрывно смотрел ему в лицо. После последних слов, Варавва увидел, как у того забегали глаза. Осмотревшись по сторонам, Харст увидел, что ближайшие к ним люди, находятся достаточно далеко от них и сделал шаг назад, доставая из-под полы своей накидки длинный узкий нож.

— Нет, не видел. — Пряча нож за рукой, он, пятясь, отходил к лесу. — Если тебе больше от меня ни чего не надо, то иди своей дорогой. У меня своих дел хватает.

За его спиной неожиданно выросли Улема с Койшей. Харст, чуя не доброе, резко обернулся, но было поздно. Его руки, как тисками были сжаты подкравшимися сзади дружинниками.

— Вы что творите супостаты? — Харст пытался вырваться из этих тисков. — Почему самосуд чините?

Варавва улыбнулся ему в ответ.

— А ты громче покричи, может народ соберётся. — Он быстрым движением руки, распахнул полу его накидки, и выхватил у него из-за пояса большой кусок серой ткани. — Ты тогда объясни народу, как ты от этой тряпки куски отрывал и на ветки цеплял, указывая степнякам, куда идёт обоз!

Теперь Харст всё понял. Он зарычал, как раненный зверь. Его лицо исказила страшная гримаса. Харст знал, что люди могут простить многое, но предательства, ни когда. Что его ожидает, он, то же понял. Державшие его за руки дружинники, ни как не ожидали от него такой прыти. Озверев от страха, Харст просто стряхнул с себя их руки. Сильным ударом ноги, он заставил упасть на землю Улему. Койшу он оттолкнул от себя, просто ударив его своим корпусом. Оставшись опять на какое-то время один на один с Вараввой, Харст выставил вперёд руку со своим ножом.

— Не тронь меня! Уходи, откуда пришёл!

Харст махнул ножом перед лицом Вараввы, рассекая воздух. Воевода отклонившись, сделал шаг назад.

— Не дури, и брось нож!

— Лучше ты меня убей!

Варавва усмехнулся.

— Значит, понимаешь, что тебя ждёт.

— Я то, понимаю, а тебе ни когда не понять меня. Уходи!

Сделав выпад, Харст попытался достать ножом грудь Вараввы. Дело принимало серьёзный оборот. Воеводе всё это порядком надоело, и он достал из ножен свой меч.

— Последний раз говорю, брось нож!

Варавва оглянулся по сторонам и увидел, что их инцидент начал привлекать всеобщее внимание. Это в его планы не входило. Харст стоял спиной вплотную к своей телеге. Достать его можно было только мечом, но он дал слово привести его живым к Роду. Пришедший в себя после падения Койша, стал рядом с ним.

— Опусти меч. Народ смотрит. Я сам.

Варавва нехотя опустил меч.

— Иди, попробуй.

Койша шагнул вперёд к Харсту. Тот, не раздумывая, нанёс ему удар ножом в грудь. Однако, нож почему-то рассёк пустоту, не повстречав на своём пути цели. Потом он почувствовал, что его рука, с зажатым в ней ножом продолжает двигаться вперёд, и он сам движется за своей рукой. Потеряв равновесие, он уже не успевал, что-либо предпринять. Сильный удар по лодыжкам, выбил у него из-под ног землю. Тело, словно бы не его, приподнялось над поляной и в тот же миг, Харст больно ударился спиной о землю. На какое-то время он потерял сознание.

В себя он пришёл от того, что его куда-то тащили. Спина сильно болела, а голова, видимо при падении приложенная об камень, раскалывалась напополам. Окончательно он пришёл в себя, когда увидел перед собой стариков. Род с Волхемом сидели на стволе упавшего дерева и смотрели на него. Их взгляд не предвещал ни чего хорошего. Харста подвели ближе к ним и, толкнув в спину, заставили его упасть на колени. Варавва отпустил Улему с Койшей, а Харсту сам связал руки куском верёвки.

— Так, на всякий случай. Больно прыткий оказался.

Старики молчали и в упор рассматривали предателя. Наконец, Род заговорил:

— Сколько времени ты жил в Нарке?

— Много. — Харст отвернул голову в сторону, чтобы не смотреть ни кому в глаза. — Около восьми лет.

— Скажи, я понять хочу, за эти восемь лет кто-либо из жителей сделал тебе что-то плохое?

Харст молчал, не отвечая. Варавва подошёл к нему ближе.

— Ты что, язык проглотил? У нас мало времени с тобой разговоры разговаривать. Будешь молчать, отдадим людям, пусть они решают, что с тобой делать.

— Делайте что хотите. Мне уже всё равно.

— Не спеши умирать. Тебе вопрос задали.

Глядя в сторону, Харст ответил:

— Нет. Ни кто, ни чего плохого мне не делал.

Волхем вскочил с бревна, на котором сидел.

— Так за что же ты мразь поганая, добрых людей Карачуру отдал на растерзание?

Харст попятился назад от наседавшего на него шамана.

— Что люди то тебе плохого сделали?

Харст молчал. Молчал потому, что говорить ему было не чего. Род понял его состояние и задал новый вопрос:

— Скажи, что тебя заставило предать людей, с которыми ты жил восемь лет?

Харст посмотрел Роду прямо в глаза.

— Боюсь, вы не поймёте.

— А ты попробуй, расскажи. — Варавва усмехнулся. — Может, чего и поймём, не звери ведь.

Было видно, что ему трудно говорить. Харст долго молчал, собираясь с духом. Его ни кто не торопил. Наконец, он глубоко вздохнул, и начал свой рассказ:

— Это случилось давно, когда я жил в другом месте, в другом племени. Я германец и пришёл к вам с севера. После кровопролитной войны с Римом, мы, германцы были разгромлены, и наши племена ушли жить в леса. Там было спокойнее. Построили жилища, женщины начали рожать детей. Постепенно люди отходили от этой войны, в которой погибли почти все мужчины. Я волею Богов остался жив. Там на новом месте, в лесу я нашёл своё счастье.

Сказав это, Харст замолчал, собираясь с духом, что бы продолжить свой рассказ.

— Это была прекрасная женщина, которую я полюбил всем сердцем. Она, то же любила меня.

Он опять замолчал.

— Что же случилось потом?

Нетерпеливый Волхем, заинтересовался этим рассказом. Варавва грубо толкнул старика локтем в бок.

— Не мешай.

Харст опять вздохнул и продолжил:

— Как оказалось потом, не я один её любил. Её любил и сын нашего вождя Кун. Когда он узнал, что мы с Орой хотим пожениться, Кун насильно увёз её в своё жилище, где обесчестил её.

Харст замолчал, и все увидели в его глазах слёзы. Ему трудно было говорить, но он продолжил, что бы поскорее покончить со своими воспоминаниями:

— На следующий день Ора повесилась, не вынеся такого позора. Той же ночью я пришёл к Куну и убил его. Его охрана долго гналась за мной по лесу, но мне удалось уйти. Если я опять появлюсь в своём племени, меня убьют, так сказал наш вождь. Вот собственно и всё. Долго я плутал по лесу, пока голодный и еле живой, не вышел к Нарке.

Харст замолчал. Все были потрясены его рассказом. Род поднялся с бревна и подошёл к нему.

— Печальная у тебя история, однако, я не пойму, какая связь между тем, что ты рассказал и предательством?

Стоя на коленях перед старейшинами, Харст поднял глаза и посмотрел на Рода.

— Там, куда идёт обоз, живёт моё племя.

Волхем удивился.

— Мы можем обойти твоё племя и не встретиться.

Харст замотал головой.

— Нет. Вы его ни как не обойдёте. С востока от тех поселений начинаются непроходимые болота. Они тянутся на сотни вёрст и обойти их не получится.

Старейшины переглянулись между собой. Такая перспектива их не устраивала.

— Сколько дней пути до твоих поселений?

— Осталось несколько дней пути.

Род, задумавшись о чём-то, о своём, прошёлся по поляне, но быстро вернулся назад. Видимо в его голове уже созрел какой-то план. Он опять обратился к Харсту:

— Я так понимаю, что прежде, чем ты начал цеплять свои тряпки на деревьях, ты должен был сначала договориться с самим Карачуром?

— Да, я был у него.

Варавва тихо ругнулся себе под нос.

— Чего же ты хотел, сволочь? Шкуру свою спасти?

— Я хотел, что бы ни кто, ни куда не ушёл.

— Если бы мы не ушли из Нарки, Карачур так или иначе нас всех вырезал! — Варавва начинал терять терпение. — Тебе это не понятно было с самого начала?

— Если бы Карачур понял, что ни какой Карты у нас нет, он бы нас не тронул.

— А если бы оказалось, что Карта всё же есть?

Харст широко открытыми глазами смотрел на старейшин.

— Как есть?

Волхем подошёл к пленнику.

— Впрочем, для тебя уже всё равно, есть она или нет.

В разговор опять вмешался Род.

— Скажи Харст, если обоз пойдёт через твоё племя, они нас пропустят?

Харст усмехнулся.

— Это дикие и воинственные племена. Они не пропустят ни кого через свои земли. Они не хотят, что бы кто-то узнал об их существовании до тех пор, пока не подрастут новые воины.

Речь Харста перебил нарастающий шум голосов в лагере. Люди, бросив свои дела, шли к лесу, где находились, стоящие полукругом телеги. Старейшины переглянулись, а сидящий на земле Варавва вскочил на ноги.

— Что-то произошло. Пойду, гляну, что там случилось.

Не большая группа людей шла навстречу Варавве. Подойдя к ним ближе, он увидел, что люди помогают двум его раненным дружинникам. Это были пропавшие Медведь с Аллором. Выйдя на поляну, они тут же без сил рухнули на землю. Люди окружили их, помогая, чем можно было им помочь в данный момент. Варавва, пробивался к ним через собравшихся около них людей.

— Да расступитесь вы! Дайте дорогу воеводе!

Народ, расступаясь в стороны, пропускал Варавву. Когда он наклонился над лежащими без сил дружинниками, то ужаснулся, увидев пропитанную кровью их одежду. Было такое ощущение, что их искупали в крови.

— Что произошло? Мы вас после боя искали. Куда вы исчезли?

Разговаривать мог только Медведь. Аллор с закрытыми глазами лежал на земле рядом с ним и не шевелился. С трудом выговаривая слова, Медведь еле шевелил пересохшими губами:

— В плену мы были у Талгая. Потом бежали. Всю ночь шли за вами. Хорошо, что мы нашли вас.

Кто-то поднёс ему воды, и Медведь с жадностью выпил всю принесённую воду.

— Аллор ранен. Помогите ему. У него нога пробита и из груди кровь течёт. Я его на себе всю дорогу нёс.

Медведь замолчал и закрыл глаза. Усталость навалилась тяжёлой плитой, и он не то заснул, не то лишился чувств. Стоящие рядом женщины, отодвинув воеводу в сторону, принялись снимать с них окровавленную одежду и промывать раны. На Варавву уже ни кто не обращал внимания. Постояв рядом с ними какое-то время, Варавва пошёл обратно. Подойдя к пленному, он схватил Харста за волосы и развернул его голову в ту сторону, где находились его раненные дружинники.

— Смотри падаль! Это твоя работа. Ещё около десятка наших воинов останется на веки в этом лесу. Смотри! Это цена твоего предательства!

Оставив в покое его голову, Варавва отошёл в сторону и ни с кем не разговаривая, опустился на землю. Все разговоры с предателем для него закончились. Теперь дело осталось за стариками. Желание у него было одно, выхватить свой меч и снести ему голову. Внутри Вараввы всё кипело. Чтобы не искушать себя этим желанием, он повернулся ко всем спиной и в таком положении ждал приговора. Род не заставил его долго ждать. Он прекрасно понимал состояние Вараввы. Глянув из подлобья на Харста, он сказал:

— Тому, что ты сделал, нет оправданья. Погибли люди. Люди, с которыми ты когда-то делил хлеб. Они погибли потому, что ты их предал. Ты заслуживаешь смерти.

При этих словах Харст вздрогнул. Сидящий в отдалении Варавва повернулся ко всем лицом.

— Наконец-таки. Я сам отрублю ему голову!

— Род поднял вверх руку.

— Не торопись воевода. Его голову срубят те, кому он служил.

Варавва с удивлением посмотрел на Рода.

— Это как?

— Он теперь ни кому не нужен. Пусть идёт на все четыре стороны.

Теперь Волхем вскочил с бревна, ни чего не понимая.

— Ты хочешь отпустить его?

Род кивнул головой.

— Да. Пусть идёт. Если он пойдёт за нами, то его непременно убьют соплеменники. Степнякам он не нужен. Для них, он свою работу уже сделал, а кормить лишний рот они не станут. Остаётся идти ему в лес. Выживет, значит, Боги простили его, а нет, туда ему и дорога.

На какое-то время на этом клочке поляны возникла тишина. Все присутствующие обдумывали слова Рода. Сам Харст, с выпученными от страха глазами смотрел на Рода. Он начинал понимать смысл сказанных слов. Упав плашмя перед Родом, он закричал:

— Не оставляйте меня! Лучше убейте! Прошу вас, убейте меня!

Род, без каких либо эмоций смотрел в лицо предателю.

— Извини, такова участь всех предателей.

Варавва, махнув рукой, опять отвернулся от всех. Волхем что-то буркнул себе под нос и пошёл к людям в лагерь. Судьба предателя была решена. Род то же поднялся с бревна, на котором сидел и обратился к Харсту:

— Теперь уходи. Ты нам не нужен. Ни кто не будет марать об тебя свои руки.

Харст продолжал лежать на земле вниз головой. Время для него остановилось. Наконец поднявшись с земли, он увидел, что рядом с ним ни кого нет. У телег на поляне люди занимались своими делами. Ни кто не обращал на него ни какого внимания. Он посмотрел на свои связанные верёвкой руки, о чём-то подумал и не спеша начал развязывать верёвку зубами. Тугие узлы поддались не сразу, пришлось повозиться. Однако, куда либо спешить ему, уже было не нужно. Для себя он всё уже решил.

 

Глава 37

Понимая, что привал будет не долгим, люди собирались в дорогу. Варавва подошёл к стоящему в стороне Роду.

— Нужно вести обоз дальше. Талгай, что ведёт за собой три сотни воинов, наверняка уже где-то не далеко.

— Да, конечно. Привал был достаточно большим. Думаю, люди успели отдохнуть. Я поверну обоз опять на север. Отклоняться от маршрута на долго не стоит, можем заплутать или наткнуться на какие ни будь дикие племена.

— Добро. Я со своей дружиной пока останусь здесь.

— Что ты удумал на этот раз?

— Хочу приготовить сюрприз Талгаю.

Род, думая о чём-то о своём, ответил:

— Береги людей.

После чего повернулся и пошёл в начало обоза начинать движение.

Обозу не пришлось разворачиваться на поляне, так как первая телега и последующие за ней уже стояли лицом к северу. В таком порядке обоз двинулся дальше. Заскрипели массивные колёса и зафыркали лошади. Шум людских голосов постепенно умолкал. Все настраивались на очередной тяжёлый переход. Род с Волхемом заняли свои места в голове обоза. Как только обоз вошёл в лес, идущая первой лошадь неожиданно заржала и потащила телегу в сторону. Сидящий на телеге Волхем, с трудом удержал чем-то обеспокоенную лошадь. Осматриваясь по сторонам, он увидел справа от себя Харста. Харст смастерил из верёвки, которой были связаны его руки, удавку и накинул себе на шею, а другой конец закрепил на ветке не высокого дерева. Теперь его тело висело на верёвке не далеко от того места, где проходил обоз. После разговора с предателем, благодаря Волхему, слух об этом разлетелся мгновенно. Жаждущие сами расправиться с предателем люди, теперь смотрели на висельника и плевали в его сторону. Идущий впереди Род, не обращал на это ни какого внимания. Он ушёл в себя и, ведя на поводу лошадь, думал о чём-то, о своём. Постепенно обоз полностью втянулся в лес.

 

Глава 38

Род в сопровождении Атеона, прошёл в следующую комнату. Эта комната была гораздо больше первой. Особого убранства в этой комнате он не заметил. Грубо отёсанные стены и множество больших камней у этих стен, вот всё что в ней было. Род вопросительно глянул на Атеона. Тот загадочно улыбнулся и подвёл его к одному из этих камней. Подойдя ближе, Род увидел, что верхняя часть этого камня чем-то аккуратно спилена и отшлифована. Как на столешнице, на ней лежали большие пластины из жёлтого металла. На этих пластинах были отчеканены такие же буквы, как и на стенах первой комнаты.

— Это продолжение истории? — Род погладил пальцами одну из пластин. — Похоже на золото.

— Нет, не совсем так. — Атеон подошёл к нему и стал рядом. — Это Великие знания наших предков. На этих золотых пластинах написаны и изображены Великие Законы Вселенной.

— О чём они?

— О многом. Как правильно жить. Как получать тепло из космоса. Как любить врагов своих и превращать их в своих союзников. Как делать железные птицы, что бы полететь к далёким звёздам.

Род переходил от одного камня к другому и гладил руками золотые пластины.

— Ты хоть понимаешь, что это такое и зачем оно здесь? — Род посмотрел на Атеона. — Это должно принадлежать Великому народу.

— Я думал над этим. Что бы понять для чего это всё нужно, есть ещё один камень.

Атеон взял за руку Рода и повёл его через всю комнату туда, где в стене был обозначен очередной проход. Света, в третьей по счёту комнате, было недостаточно, и Атеон зажёг один из факелов, прикреплённых прямо к стене железными скобами. Когда факел разгорелся, Род увидел посередине комнаты огромный камень со спиленной вершиной. На импровизированной столешнице лежали несколько таких же золотых пластин, как и в предыдущей комнате. К нему и подвёл Атеон Рода.

— Вот, смотри. На этих пластинах написано, кому должно принадлежать всё это наследие.

Род водил пальцами по золотым пластинам, ещё до конца не веря во всё то, что с ним сейчас происходит.

— Прочти.

Атеон закрепил в отверстии камня факел, который держал в руке и опустил свои руки на эти пластины. Какое-то время он молчал, водя руками по пластинам, видимо про себя перечитывая написанное, потом не громким голосом начал читать:

— Когда закроются Врата Даарии. Когда на Северную землю придёт избранный народ и посвящённые смогут открыть Врата Западные и Восточные. Когда этот народ от Западных до Восточных Врат станет единым, и все Северные земли станут вотчиной этого народа, откроются ему тайны Великие, не ведомые более ни кому знания. И жить этот народ будет в мире и согласии, ни в чём, не испытывая нужды. И проложит этот народ дорогу к Звёздам, и воссоединится он на этих Звёздах со своими предками, которые ждут и ждать будут от них в своих космических Чертогах Светлых Миров светлую весть о том, что Великая Асса, наконец, закончена, и перед всем человечеством Светлых Миров, наконец, открыт Божественный Золотой Путь Духовного Развития. И познают тогда они Великую Тайну Сокровенной Древней Мудрости, и жить они будут Вечно.

Голос Атеона затих, и в комнате повисла тишина, нарушаемая только треском, горевшего факела.

 

Глава 39

Когда последняя телега въехала в лес, на поляне осталась только дружина Вараввы. Проводив глазами обоз, они тут же взялись за дело. По центру поляны дружинники начали копать глубокие ямы — ловушки. Варавва ходил от одних к другим, проверяя работу и давая указания. Отдохнувшие молодые парни ретиво взялись за дело, и уже скоро были вырыты около десятка широких и глубоких ям. Несколько человек заготавливали толстые острые колья из стволов молодых деревьев. Такими кольями можно легко нанести смертельную рану или серьёзно покалечить. Когда ямы были готовы, Варавва дал указание вкапывать в дно этих ям заготовленные колья. Как быстро не шла работа, воевода постоянно подгонял своих подопечных.

— Быстрее ребята. Долго возитесь. Степняки вот-вот появятся, тогда вся работа насмарку пойдёт.

Дружинники работали не за страх, а на совесть. К бурчаниям старого воеводы давно привыкли и не обращали на это особого внимания, однако ослушаться его слов, означало покрыть себя позором. Варавву не просто уважали, его любили как родного отца. Наверное, потому, что он сам любил своих дружинников, хоть и гонял их в три шеи, и за каждого был в ответе не только перед его родителями и людьми, но и перед самим собой.

Солнце ушло на вторую половину дня. Пора было заканчивать. Мокрые от пота, бойцы накрывали ямы тонкими ветками, что бы скрыть их от врага. Следящий за работой Варавва оставался довольным. Получалось, в общем-то, не плохо.

— Не жалейте веток! — Воевода наводил последний штрих. — Лучше маскируйте ямы!

Ямы располагались таким образом, что попав на поляну с любой стороны, миновать их было просто не возможно. Ловушка для Талгая была готова. Ещё раз, осмотрев всё своим придирчивым взглядом, Варавва приказал убрать всё лишнее с поляны и уходить в лес за обозом. Через мгновение поляна опустела. Ни чего на ней не говорило о том, что здесь стоял обоз. Все следы за собой тщательно убрали. Сняли с дерева труп Харста и бросили его в одну из вырытых ям. Перед тем, как продолжить свой путь, Варавва подозвал к себе Улему и Койшу.

— Вот, что ребята. Возьмите побольше тряпок и развесьте их на деревьях таким образом, что бы с разных направлений они указывали дорогу на эту поляну. Всё поняли?

Друзья, улыбаясь, одновременно кивнули головами и скрылись в лесу. Дружина направилась в след обозу. Вскоре их догнали Улема с Койшей. Приблизившись к Варавве, Улема сказал:

— Мы всё сделали, как ты велел. Теперь степняки, откуда они бы не пошли, непременно упрутся в эту поляну.

— Добро. Туда им и дорога.

Около сотни дружинников друг за другом, серой змеёй, огибая деревья, быстро передвигались по лесу. Дружина догоняла свой обоз, который держал теперь направление на север.

 

Глава 40

Они ещё долго стояли у каменного стола и смотрели на рукотворные золотые пластины, дошедшие к ним через невообразимую толщу веков. Что бы осмыслить и понять всё то, что лежало перед ними в один миг, было просто не реально. Что бы хоть как-то разобраться во всём этом, нужны были годы, десятилетия, века. Привыкнуть к мысли, что ты являешься прямым потомком древних космических первопроходцев, было трудно. Краем сознания, прикоснувшись к тому времени, Род почувствовал пустоту внутри себя и где-то очень далеко, в глубинах подсознания, ещё на неизведанных его уровнях, зарождалось новое чувство — чувство тоски по своему первородному дому. Где вы сейчас мои далёкие предки? Дайте хоть какой-то знак о том, что вы меня слышите и понимаете. В каменной комнате стояла тишина, нарушаемая только дыханием двух заблудившихся во времени странников.

Из состояния прострации Рода вывел Атеон. Он дотронулся до его плеча и тот, ушедший далеко в себя, от неожиданности вздрогнул.

— Пойдём отсюда. — Атеон почти насильно потащил его в первую комнату. — Здесь нельзя долго оставаться, иначе просто сойдёшь с ума.

Не сопротивляясь, Род последовал за ним. Они уселись на массивные скамьи, стоявшие вокруг огромного стола друг против друга. Наверное, раньше так садились и их предки, представлявшие Совет своей цивилизации. Первым нарушил молчание Атеон:

— Со временем, ты привыкнешь к этому. Сейчас нам нужно решать, что делать дальше. — Атеон развёл руки в стороны. — Что вообще делать со всем этим?

По не многу приходя в себя, Род уже более осмысленно смотрел на Атеона.

— С этим мы разберёмся. Времени теперь у нас предостаточно. Я хочу понять, как ты попал сюда? Не может быть, что бы эта пещера была на виду у каждого, и этот каждый мог входить в неё просто так.

— Думаю, что просто так в эту пещеру ни кто войти не сможет. — Атеон поднял руку и указал пальцем куда-то вверх. — Когда я впервые оказался в этих горах, я пошёл той же дорогой, которой мы шли с тобой сюда. Не помню, сколько раз я оказывался на этом месте, но то, что я проходил его не единожды, это точно. У меня складывалось ощущение, что меня кто-то всё время направляет к входу в эту пещеру. Не сразу, но я заметил её. Когда шёл по её лабиринтам, я ни разу не ошибся в выборе направления.

Род перебил друга:

— Ты хочешь сказать, что некто, указывал тебе дорогу?

Атеон кивнул головой.

— Вот именно. Я всё время чувствовал, что рядом со мной кто-то есть.

— Кто?

— Я не знаю, но всё время чувствую его присутствие.

— Странно, я этого почему-то не чувствую.

— Это потому, что рядом с тобой сейчас нахожусь я.

— Наверное, так. Как ты думаешь, кто это может быть?

— Прочитывая древние свитки, я натолкнулся на описание того, что мы с тобой видели. Там не говорилось, о каких бы то ни было пещерах, но говорилось о том, что есть некто, кто охраняет эти реликвии.

— Интересно, и кто это?

— В одной из рукописей я нашёл имя Светогор.

— Кто это?

— Как видимо, это и есть тот хранитель этого наследия. Там написано, что Светогор, один из Рода Славян пожелавший остаться после Великой катастрофы, что бы сохранить всё это для тех, кто придёт позже. Многие Арии и Славяне ещё до этой катастрофы улетели в свои галактики на свои планеты, но они дали жизнь новой цивилизации на Мидгард-Земле. Светогор остался, что бы впоследствии передать своим потомкам знания, оставшиеся в наследство от своих соплеменников.

— Как такое возможно? Мне даже больно представить, сколько времени прошло с тех пор.

— В этих пещерах есть ещё немало комнат, в которых находится целая масса не распечатанных рукописей, сантий и другого письма.

Род поднялся со своей скамьи и принялся ходить по залу вокруг стола. Видимо так ему легче было воспринимать всю эту информацию.

— Скажи, Атеон. — Он на мгновение остановился. — Там написано, что придут посвящённые, которые откроют какие-то Врата. Не думаешь ли ты, что это и есть ты и я?

— Я думал об этом. — Атеон то же поднялся со скамьи и подошёл к Роду. — Судя по всему, так оно и есть.

— Но во что мы посвящены?

— Скорее мы будем посвящены в то, что находится здесь, в этих пещерах.

— Но если это так, то получается, что всё, что происходило до этого, и что происходит сейчас, всё это происходит по чьей-то воле? Нас просто кто-то направляет и ведёт по жизни, как слепых котят?

Атеон пожал в ответ плечами.

— Вполне возможно, что ты и прав. Но если предположить, что это так, то у нас есть цель и есть путь, по которому мы должны идти.

— О каком пути ты говоришь?

— Если ты помнишь. — Атеон указал пальцем в сторону комнаты, в которой они только что были. — Там написано, что мы с тобой должны открыть Западные и Восточные Врата.

— Что это за Врата и где они находятся? Там ни чего об этом не сказано.

Атеон улыбнулся другу.

— Вот это нам с тобой и предстоит выяснить.

 

Глава 41

Поредевшие в стычке с поселенцами, сотни Талгая упорно шли в западном направлении через лес в поиске обоза. Найденный серый лоскут, указывал, что обоз ушёл именно в этом направлении. Талгай не тешил себя надеждой на быструю удачу. В лесу всем его воинам и ему самому приходилось тяжело. Боевые кони, привыкшие к открытым степным просторам, зачастую отказывались идти вперёд в полумрак страшного для них леса. Первая встреча с поселенцами показала, что весь накопленный годами сражений опыт, здесь не годится. Вести себя в лесу нужно не так как в степи. Из преследователя и нападающего ты легко и быстро можешь превратиться в жертву. Причём количество воинов не играет ни какого значения. Большой отряд в лесу, что тяжёлая дубина. Пока поднимешь и пока размахнёшься, тебя уже сто раз ткнут лёгкой короткой палкой. Вот под такие палки и попали его сотни. Результат — десятки погибших и раненых. Талгай знал, что западное направление вполне могло оказаться ошибочным и поиски пропавшего в лесу обоза в конечном итоге приведут к тому, что всё его войско может ни когда не выйти из этого леса. Выполняя приказ своего хана, он прекрасно понимал на что идёт и потому не испытывал ни каких иллюзий на счёт удачного завершения дела. Ослушаться Карачура мог только слабоумный или человек, не дороживший своей жизнью. В любом случае выхода у него не было. Либо лес, либо смерть, что, в общем-то, для него было одно и то же. Не смотря ни на что, он был воин, и ему было не привыкать рисковать жизнью. После скоротечного боя на тропе, Талгай изменил походный строй своих сотен. Теперь они шли тремя параллельными колонами. Вперёд он выставил отряд разведки, который двигался впереди всего его войска. Как говорил Карачур, его главной задачей было найти обоз и сопровождать его до выхода из леса. То, что хан послал в лес именно его, несколько льстило самолюбию бека. Значит он лучший. Теперь ему предстояло это доказать. Ну что ж, он докажет это хану, даже ценой собственной жизни.

Погружённый в свои мысли, Талгай верхом на коне, двигался впереди центральной колоны. Изредка появлявшееся из-за густых крон деревьев солнце, клонилось к закату. Скоро начнёт темнеть. Пришла пора выбирать место для ночёвки. Талгай не хотел рисковать двигаться по лесу ночью. Он стал осторожен. Вполне вероятно, что ночью поселенцы могут опять устроить очередную губительную для него засаду. Воинов нужно беречь и давать им возможность восстанавливать свои силы. Неожиданно появилось несколько человек разведки. Они подъехали к нему, и один из них протянул ему кусок серой ткани.

— Вот бек. Это мы нашли на ветке дерева.

Талгай обрадовался этой тряпке, как будто он нашёл клад.

— Где вы её нашли?

— Она была прицеплена чуть правее. — Разведчик рукой показал направление. — Вон за теми кустами.

Талгай повернул коня в указанном направлении. Все остальные колоны последовали за своим беком. Подъехав к указанным кустам, Талгай внимательно осмотрел это место. Рядом с густыми зарослями орешника находилось высокое дерево, на ветке которого и был прикреплён этот лоскут. Судя по всему, обоз прошёл этой дорогой. Напряжение, державшее бека весь день начало понемногу спадать. Значит они на правильном пути и обоз, двигавшийся в одном дне пути от них, всё-таки идёт в западном направлении. Это хорошо. Молодец перебежчик. Когда мы с ним встретимся, нужно будет наградить его по заслугам. Чему-то улыбнувшись, Талгай направил своего коня по указанному направлению. Все три колоны его сотен последовали за своим начальником. Пройдя вперёд некоторое расстояние, Талгай увидел скрывающуюся за ветками деревьев широкую лесную поляну и остановил коня. Какой удачный сегодня день. Солнце почти скрылось где-то за лесом, предвещая быструю темноту. Вот и место для ночёвки. Он махнул рукой, указывая на эту поляну своим сотням. Обрадованные скорым отдыхом, колоны степняков вышли к долгожданному привалу. Получив возможность свободного передвижения, они рассыпались по поляне, выбирая глазами удобное для себя место. То, что произошло дальше, Талгай запомнил на всю жизнь. Ворвавшиеся на эту поляну всадники, в наступившей вечерней мгле, неожиданно исчезли из вида. Через мгновение, по всей поляне раздались душераздирающие крики. Резко осадив коня, Талгай спрыгнул на землю и выхватил меч. Он ещё не понял, что произошло. Его люди вместе с лошадьми, проламывая лёгкие ветки настила, падали в вырытые Вараввой волчьи ямы и напарывались на острые колья, укреплённые в их дне. Ржанье коней и крики воинов слились в общем гуле, ничего не понимающих и не видящих степняков, въезжавших на эту поляну следом за первыми. Они напирали сзади, невольно сталкивая их в эти ямы. Опять возникла паника. Люди не понимали, что происходит и не знали, что им делать. Большинство подумало, что они опять попали в засаду и приготовили своё оружие к бою. Однако, ни где не было видно нападающих. Талгай крутил головой во все стороны, пытаясь увидеть врага, но на поляне были только его воины. Тут же происходило что-то невероятное. Какой-то водоворот из людей и коней сносил его самого куда-то на окраину поляны. Постепенно он начал приходить в себя. Бек что есть силы, крикнул в образовавшуюся толпу, что бы все остановились на месте и не двигались. Сразу же он приказал разжечь факелы. В неожиданно наступившей темноте ни чего нельзя было разглядеть. Крики о помощи не прекращались. Зато воины, исполнив его приказ, остановились как вкопанные, осматриваясь по сторонам. В свете разгоревшихся факелов, наконец, все увидели огромные, зияющие темнотой ямы из которых неслись крики о помощи и ржание искалеченных коней.

— Это ловушка! — Карачур продолжал кричать, стараясь хоть как-то привести в чувство своих воинов. — Уходите с поляны! Разворачивайте коней! Всем в лес!

Постепенно поляна очистилась от людей. Оставив в лесу коней, степняки осторожно начали подходить к вырытым ямам. В свете факелов на самом дне глубоких ям они увидели страшную картину. Попавшие в эту ловушку, корчились от боли, не имея возможности вытащить прошивший их насквозь острый кол. Многие лежали не подавая признаков жизни. У них из груди или спины торчали длинные заточенные колья. Кони, пытаясь встать на ноги, опять падали, придавливая раненых. Обломки сломанных кольев, торчали в их телах, как колючки у дикобраза. Повсюду стоял стон людей и ржание раненых коней.

Полночи ушло на то, что бы вытащить из этих ям убитых и раненых. Талгай, сидя на стволе поваленного дерева, наблюдал за своими людьми. Раненых и убитых было много. Когда рассветёт, нужно будет подсчитать потери. Но, даже не считая, он видел, что после первого боя и этой ловушки, боеспособных людей осталось около двух сотен. Одна его сотня прекратила существовать. Горечь утраты постепенно переходила в слепую ярость. Внутри него закипал океан ненависти к поселенцам, к Карачуру и к самому себе. Теперь его не остановит ни кто. Я догоню этот проклятый обоз и уничтожу всех от мала до велика. Не буду жалеть ни кого! Хватит слепо выполнять чужие приказы. Здесь он один на один с обозом и лесом. Хорошо Карачуру давать приказы и советы, сидя у себя в шатре. Интересно, как бы он повёл себя на его месте? Хватит! Здесь нет Карачура и он мне не указ! Я сам буду решать, что делать с обозом и стариком. Не зря он гоняется за этим старцем, ох не зря. Когда я его найду, сам буду с живого сдирать кожу. Я узнаю, зачем хану нужен этот старик. Наверняка, он знает секрет несметных сокровищ. Только из-за них Карачур может годами истреблять людей и таскать за собой всё кочевье. Неужели старик и в самом деле знает, где находятся эти сокровища? От этих мыслей Талгай вскочил на ноги. Возбуждение достигло предела. Наконец я буду богат. Сказочно богат. Я смогу сам в степи разбить свой стан и не буду подвластен самому Карачуру. Я сам буду хозяином степей. Всё его тело била нервная дрожь. Такое даётся только раз в жизни.

Его мысли прервал неожиданно появившийся Тамир.

— Бек, Атахар и Фарух ранены. Кто поведёт их сотни?

Талгай долго смотрел в лицо своего сотника, не понимая, что ему от него надо. Справившись со своим возбуждением, он неожиданно улыбнулся Тамиру.

— Окажи им помощь. Теперь я сам поведу сотни, а ты будешь моей правой рукой.

Не ожидая такой реакции бека, Тамир низко поклонился.

— Ты не пожалеешь об этом.

— Иди. — Талгай хлопнул сотника рукой по плечу. — Я надеюсь на тебя Тамир. Если будешь служить мне не жалея собственной жизни, я сделаю тебя очень богатым человеком.

Тамир ничего не понимая, рухнул перед беком на колени. Усмехнувшись, Талгай отвернулся от него и пошёл на окраину поляны, обходя зияющие темнотой страшные ямы. Там, на окраине, его воины вытаскивали из ям мёртвых и раненых. Увиденное его поразило. Мёртвых было гораздо больше, чем живых. Страшные длинные колья, насквозь пробившие толстую кожу доспехов и тела, так и торчали, ни кем не вынутые. Чуть в стороне лежали погибшие кони. Стоны раненых разносились по всей поляне. Искалеченных коней добивали тут же. Казалось, что совсем недавно здесь происходила кровавая битва. Только на поле брани почему-то не было погибших врагов. Это какой-то злой рок. Такой войны Талгай ещё не знал на своём веку. Обходя сваленные в кучу тела убитых, он всматривался в их лица. Кое-кого он знал лично, кого-то просто знал в лицо, не помня даже имени. В любом случае это были его воины, и ему в душе было жаль их. На какое-то мгновение, среди убитых он заметил незнакомое лицо. Талгай остановился, всматриваясь в незнакомца. Этот незнакомец был не из их племени. Из его тела не торчали острые колья, и одет он был совсем по-другому, нежели его воины. Заинтересовавшись, он подошёл ближе, внимательно рассматривая незнакомца. На теле убитого не было крови, но вокруг шеи у него была красная борозда, которая может появиться только в одном случае. Это был висельник. Интересно, откуда здесь висельник? Наклонившись над телом, Талгай палкой распахнул полы его длинной накидки. За поясом у того, он увидел большой кусок серой ткани. Из такой же ткани его воины находили лоскуты, подвешенные на ветках, указывающие путь обоза. Так вот оно что. Талгай вгляделся в незнакомое лицо. Видимо, это был тот человек, о котором говорил ему Карачур. Попался ты братец. Отблагодарили тебя твои друзья по совести. Впрочем, я сделал бы с тобой, то же самое. Предатель хорош только на какое-то время. Потом от него нужно избавляться, что бы он ненароком не предал и тебя. Вот куда завели твои тряпки. Талгай ещё раз обвёл взглядом своих погибших воинов. Поделом тебе и извини, что не могу повесить тебя ещё раз. Он отошёл в сторону и, обернувшись, плюнул в сторону предателя.

 

Глава 42

— Сколько тебе лет, Род?

— Не знаю. Наверное, много.

Волхем сидел на телеге и, держась за вожжи, направлял лошадь по более удобному пути. Дороги как таковой не было, и ехать приходилось, вклиниваясь между деревьями и кустарником, ухабами и поваленным сушняком. Род шёл рядом с телегой, опираясь на свой посох. Глядя на него, шаман невольно удивлялся его выносливости. За всё время странствий, Род ни разу не присел на телегу. Это удивляло и настораживало. Нормальный человек не может так долго без отдыха находиться в пути.

— Ты не знаешь, сколько тебе лет? — Волхем пытался разговорить друга и понять, откуда тот берёт силы, оставаясь всегда свежим и подтянутым. — Как такое возможно, не знать сколько тебе лет?

Род повернул голову и посмотрел на Волхема. Если уж прицепился, то его клещами теперь не оторвёшь. Заметив удобный объезд через ложбину, Род взял под уздцы лошадь и повёл её чуть левее, обходя густые поросли молодняка. Волхем не замечая, или делая вид, что не замечает, что Род не имеет особого желания говорить на эту тему, гнул своё:

— Ещё там в Нарке, ты говорил о некой земле. Говорил, что она ушла под воду. Ещё говорил, что это было очень давно. Как давно это было Род?

Понимая, что не отцепится от навязчивого шамана, Род нехотя ответил:

— Это действительно было очень давно. Я не знаю, как тебе объяснить, но попробую.

— Попробуй, попробуй. — В предчувствии интересного рассказа, Волхем удобнее уселся в телеге и приготовился слушать. — Понимаешь, не все видят то, что могу видеть я. Потому мне и интересно знать, кто ты есть на самом деле. Я и Варавва не раз спрашивали тебя, кто ты? Но ты всё время уходил от ответа и обещал рассказать это при случае. Считай, что случай этот уже наступил.

Шаман замолчал, давая возможность высказаться старейшине. Держа под уздцы лошадь, и опираясь на свой посох, Род продолжал внимательно следить за дорогой, чтобы не попасть в какой нибудь бурелом или яму. Волхем был прав. Он действительно обещал рассказать всё о себе, но чуть позже. Однако рассказывать всё, было ещё рано. Осматривая впереди себя местность, Род спросил Волхема:

— Скажи, а ты знаешь, сколько тебе лет?

Волхем удивлённо пожал плечами.

— Конечно.

— Вот в этом-то и вся твоя беда.

— Какая беда? — Шаман не на шутку испугался. — Ты что это такое говоришь? Знать сколько тебе лет это беда?

— Понимаешь, если ты это знаешь, то наверняка невольно думаешь, сколько тебе осталось.

— Конечно, думаю. А как же иначе?

— Не хотелось тебе этого говорить, но ты сам просил. Когда ты думаешь о том, сколько тебе осталось, только этим ты уже предрекаешь свою смерть и сам устанавливаешь ей срок. Тебе уже заранее известно, когда ты умрёшь.

— Все умирают. — Шаман с тоской глубоко вздохнул и добавил: — Рано или поздно.

— Вот в том то и дело, что рано или поздно.

— Погоди. Так это, что получается? Если я буду думать, что умру не завтра, а послезавтра, то так оно и будет?

Род усмехнулся, понимая, куда клонит шаман.

— Здесь вопрос в другом.

— В чём?

— Зачем вообще об этом думать? Если твой путь закончен и тебе больше некуда идти, тогда да. Но если ты в пути, тебе нечего бояться. Боги не призывают к себе тех, кто занят.

Волхем рассмеялся в ответ:

— Так я и сейчас занят тем, что с тобой разговариваю. Что-то я не пойму, куда ты клонишь?

Не обижаясь на старика, Род ответил:

— Это, смотря какой у тебя путь и чем ты занят. Я не имею в виду каждодневную суету.

Волхем смотрел на Рода широко открытыми глазами.

— Вот за что я тебя люблю и уважаю, это за то, что ты так толково всё можешь объяснить, что даже спрашивать ни чего не нужно, так всё понятно.

От обиды на Рода, он так подхлестнул лошадь, что та, рванув телегу вперёд, чуть не ударила её об дерево.

— Лошадь то зачем хлестать? Она то, в чём виновата? Ты не обижайся, но я так живу. Другого ни чего у меня нет. Это моя судьба и что бы её понять, нужно жить моей жизнью. Зачем тебе это?

Волхем, успокоившись, смотрел вперёд, ни чего не отвечая Роду. Действительно, зачем мне его жизнь? Пусть живёт, как знает. Не удержавшись, всё же спросил:

— Ты, наверное, счастлив?

Род усмехнулся.

— Посмотри назад. Много ты там счастливых видишь?

— Я же не у них спрашиваю, а у тебя?

— Те, кто идёт сзади, это и есть я.

Волхем обалдело смотрел на странного старика, который расправив свои далеко не старческие плечи, гордо нёс на них свою седую голову. Вот так вот всегда, коротко и главное ясно.

— Опять ругаетесь? — Неожиданно сзади верхом на своём коне, появился воевода. — Ни как вас одних оставлять нельзя.

Род улыбнулся в ответ. От сердца отлегло. С Вараввой и его дружиной было как-то спокойней. Волхем, не оглядываясь, как будто ни чего не произошло, продолжал управлять своей лошадью.

— Что на этот раз у вас случилось? — Варавва спрыгнул с коня и пошёл рядом с Родом. — Опять шаман бунтует?

Волхем стеганул длинным прутом лошадь, которая под шумок сбавила ход, и начал пересказывать воеводе их с Родом разговор:

— Понимаешь, какое дело? Я спрашиваю у Рода, сколько ему лет, а он мне отвечает, что не знает. Опять начал рассказывать про свой путь. А мне говорит, что пока я буду занят своим делом, то ни какая смерть меня не возьмёт.

Варавва почесал рукой свой затылок, пытаясь понять, о чём вообще речь.

— Объясни ты толком, что за путь такой у тебя? Почему он у тебя есть, а у нас его нет. Ещё в Нарке ты говорил, что объяснишь нам всё по дороге. Или время опять не пришло?

— Для того, что бы рассказать о своём пути, нужно начинать с самого начала. Разговор у нас будет долгий.

Волхем перебил его:

— Да мы, в общем-то, ни куда и не торопимся.

Род поднял голову, всматриваясь в ясное небо, пытаясь сквозь листву определить положение солнца.

— Скоро начнёт темнеть. Нужно искать место для стоянки.

Потом повернув голову к Варавве, спросил:

— Как степняки? Далеко ли они от нас?

Варавва усмехнувшись, ответил:

— Думаю, они не скоро придут в себя после того, что мы им приготовили. Как минимум нас разделяет один день пути.

— Это хорошо. Будем выбирать место для отдыха.

Какое-то время шли молча, оглядываясь по сторонам в поисках удобного ночлега. Миновав пригорок, Волхем натянул вожжи, останавливая телегу. Перед ними, неожиданно открылось обширное межлесье. Лес расступился, на несколько вёрст открывая взору зелёные луга и долгожданное голубое небо. Это было настолько нереально, что у них, привыкших к лесной полумгле, от яркого солнца, ударившего в глаза, какое-то время кроме разноцветных кругов ни чего не было видно. Привыкнув к яркому свету, понемногу начали приходить в себя. Дышать стало почему-то легче, и внутри появилась необоснованная радость. Было такое чувство, что всё уже закончилось и спешить, убегая от врага, уже ни куда не нужно. Телеги выезжали на открытое пространство, и люди, как дети радовались яркому солнцу, подставляя под его лучи свои лица. По всему обозу начали раздаваться весёлые голоса. Народ начал оживать от тёмного сырого леса. Детвора, спрыгивая с телег, и что-то крича только на им одним понятном языке, сразу же устремилась в открытое поле, теряясь в зарослях высокой травы. Телеги нескончаемым потоком, всё выезжали из леса на открытое пространство. Через какое-то время обоз был похож на не большой город, в котором вместо телег, будто бы появились дома, а люди сновали взад-вперёд, весело разговаривая друг с другом, шли по своим делам. Нарка возрождалась из пепла. Прибывшие в свои семьи дружинники, помогали по хозяйству своим родителям готовиться к ночи. Заготавливались дрова для костров, косилась сочная трава для животных и для подстилок. Женщины, на разведённых кострах, готовили горячую пищу. Мужчины тем временем чинили истрепавшиеся за дневной переход телеги. Род смотрел на людей и радовался вместе с ними тому, что хоть на короткое время можно забыть о тех страшных днях, проведённых в тёмном лесу. Радовало и то, что люди не сломались в трудных переходах и так же как и раньше радовались жизни. Наверное, это было сейчас главным. Сохранить свою сущность. Сущность настоящего человека.

 

Глава 43

Из лесу вышел Варавва, неся в руках охапку сухих веток. Не слезая с телеги, Волхем что-то колдовал с едой. Нарвав травы, Род разложил её перед будущим костром, образовав одну большую лежанку. Когда воевода распалил костёр, солнце уже скрылось за горизонтом, уступив своё место жёлтому месяцу. Стемнело быстро. В обозе наконец-таки стихли детские звонкие голоса. Угомонились и взрослые, собравшись в своих кругах на вечернюю трапезу. Кто-то из женщин принёс старикам целый горшок овсяной каши. Каша ещё дымила и приятно пахла сдобренная льняным маслом. Поблагодарив хозяйку за внимание, уселись на травяных подстилках и с удовольствием принялись за вкусную кашу. Когда каша была съедена, Варавва подбросил в пылающий огонь ещё несколько поленьев, и посмотрел на Рода. Сейчас настало время для неторопливой беседы. Род не спеша вытер рукой свою седую бороду, оглядел своих слушателей и приступил к рассказу:

— Когда-то очень давно на нашу землю прилетели люди из других мир ов. Они обжили один из материков, который в последствие был разрушен упавшей с неба каменной глыбой и ушёл под воду. Я говорил вам про него. Но до того как это произошло, они вырастили и воспитали целое поколение новых людей, которое после их ухода осталось жить на земле. Это были наши предки. Вот они и оставили нам своё наследие, которое нужно не просто беречь, а выполнять с достойным упорством. Иначе мира меж людьми не будет, а будет лишь раздор и бесконечные войны, — Род поднял вверх свой посох — это ни что иное, как наследие наших предков. В этом посохе содержится не только известная вам Карта мира. В нём много и других вещей. Говорить об этом я не буду, поскольку понять меня вам будет невозможно. Со временем ваши внуки и правнуки разберутся с этим. Думаю, что тот богатый опыт, накопленный предками, будет для них фундаментом тех знаний, которые они обретут со временем.

— Что за знания такие? — Волхем чувствовал, что Род опять что-то скрывает. — Для чего они нам?

— Это знания о том, как управлять природой. О её законах, без которых в жизни не обойтись. Вы видели, как работает Карта. Но для того, что бы её создать, нужно знать и уметь очень многое.

Варавва подбросил в костёр несколько поленьев, от чего угасающий огонь опять выбросил вверх свои яркие оранжевые языки.

— Ты говорил, что эту Карту нашёл ты, и ты знаешь, как она работает. Значит, ты много знаешь и умеешь? Почему тогда ты ни разу не показал нам свои знания?

— Знания, не каша, которую можно запихать в рот сколько влезет. Знания собираются по крупицам долгие годы и не одним человеком. Главное понять, зачем и для чего тебе это нужно, что бы эти знания, в конечном итоге, не принесли беду. — Род на миг замолчал, а потом хитро прищурился и улыбнулся. — А на счёт того, что я ни разу вам, ни чего не показал, это не правда. Вспомните, кто кузнеца научил делать сталь и ковать мечи, которые могут разрубить всадника вместе с лошадью напополам? Кто научил вас обрабатывать землю так, что бы она давала хороший урожай? Кто, наконец, объединил ваши мелкие дикие поселения в один большой город?

Варавва с Волхемом молча смотрели на Рода. Говорить не чего, действительно он научил их многому.

— Твоя правда. Ты ещё научил людей делать печи, которые согревали в холодную погоду и на которых хозяйки могли готовить еду. — Волхем кивнул головой, соглашаясь с услышанным. — Ты прав, и спасибо тебе за это. Теперь, к сожалению ни чего этого у людей нет.

— Не перебивай! — Варавва остро взглянул на шамана. — Дойдём и до этого. Продолжай Род, мы тебя внимательно слушаем.

— Один старец по имени Велирад рассказал о тайной пещере, в которой скрыты древние знания. На её поиски ушло много посвящённого в эту тайну народа, но никто обратно не вернулся. Передо мной ушёл мой друг Атеон. Через много лет я встретился с ним у Центральных врат большого материка. Там он нашёл заветную пещеру с наследием. Эта пещера была создана людьми. Как потом оказалось, людьми, жившими задолго до нас. Там мы узнали о судьбе этих людей и то, что произошло с нашей планетой после. Когда-то на нашей земле было тепло и уютно, потому что её берега омывало тёплое океаническое течение. После катастрофы нарушился весь жизненный ритм северного полушария. Тёплое течение изменило своё направление и большей частью просто перестало существовать. Сейчас на том месте толстые льды и лютый холод. Эта катастрофа, так или иначе, не обошла и большой материк. Холода дошли и до него. Естественно, что многие люди, жившие на побережье океана до этого, ушли в более тёплые места и земли севера оказались просто брошенными.

— Правильно. — Волхем опять вставил своё слово. — Зачем жить там, где холодно?

— Когда я расскажу вам всё до конца, вы поймёте почему. — Род сделал паузу, потом продолжил свой рассказ: — Там, в этой пещере, мы обнаружили записи, сделанные ими на больших камнях и золотых пластинах. Эти записи говорили о том, как развивалась наша планета много тысяч лет назад. Какой она была и какой она стала после великой катастрофы.

— Катастрофы? — Волхем даже подпрыгнул на месте. — Об этом страшно даже думать.

— Это ещё раз говорит о том, насколько хрупка наша планета. По сути это живой организм, вмешиваться в который безнаказанно нельзя ни кому. За любое безрассудство наша земля отплатит сполна, как бывало уже не раз. Потому я и говорю, что знания, это вещь нужная, но опасная, и насколько человек, владеющий знаниями, должен понимать всю ответственность за последствия обладания этими знаниями.

— Получается, что знаниями должны обладать не все, а только те, кто понимает всю ответственность? — Варавва с интересом посмотрел на Рода. — А кто будет определять, кому можно доверить эти знания?

— Ни кто. Это должен понимать сам человек и сам для себя он должен определять меру всей ответственности. Так будет.

— Когда?

— Это будет не скоро, но обязательно будет.

— Интересно, доживём ли мы до этого времени? — Волхем смотрел вверх на далёкие звёзды. — Расскажи, кто были те люди, которые прилетели с неба?

— Это были высокие и красивые люди. Красивые телом и душой. Они могли жить очень долго, если не сказать вечно.

— Это как?

— Это ответ на твой вопрос, который ты задал мне ещё в лесу. Они это умели, потому, что в своём развитии достигли высшего уровня.

— Погоди. — Варавва перебил рассказчика. — Это что ж получается? Получается, что мы потомки этих людей?

— Да, Варавва, и ты, и Волхем, и я, и все жители Нарки являются прямыми потомками звёздных пришельцев.

— А где они сейчас?

— После катастрофы, почти все они, покинули эту землю.

— Почти все?

— Кое-кто остался. И я хочу вам о нём рассказать.

— Интересно. — Волхем смотрел на Рода, как маленький ребёнок. — Кто же это? Ты его видел?

Род усмехнулся.

— Я его не видел. Он не всем открыто заявляет о себе, но Атеон, по его словам, разговаривал с ним.

— Значит, он до сих пор живой?

— Получается, что живой.

— И о чём он с Атеоном разговаривал?

— Он разговаривал с Атеоном о том наследии, которое наши потомки оставили нам.

— Опять наследие? — Волхем даже приподнялся с веток, на которых сидел. — Богатство, какое?

— Да, это богатство. Однако, это не золото и самоцветы. Это их разум. В той пещере, куда мы попали, было много комнат и больших залов. В них мы видели множество рукописей, в которых говориться о том, как нужно правильно жить и любить всё, что тебя окружает, потому, что это всё, так или иначе, является частью тебя самого.

— Так кто же он, этот наш предок? — Варавва с неподдельным интересом смотрел на Рода. — Что он говорил твоему другу Атеону?

— Я знаю только, что его зовут Светогор. Открывается он не каждому, только тому, кого сам изберёт. Видимо из нас двоих, он выбрал Атеона. Он говорил ему о том, что нужно вернуть людей, живших когда-то в северных землях на свою родину. Научить их жить по законам, которые они нам оставили, и дать этим людям великие знания Вселенной.

— Зачем нам их знания? — Волхем пожал плечами. — Ты сам рассказывал, что от этих знаний кроме беды, ни чего не бывает.

— Знания нужны человеку для того, что бы сделать свою жизнь более осмысленной. Научиться понимать тайны природы, что бы жить с ней в гармонии. Наши предки оставили нам знания, с помощью которых мы сможем, наконец, остановить ту Великую войну, которая началась на заре нашей цивилизации и до сих пор продолжается. Это война Светлых сил Вселенной с Тёмными силами, которые когда-то тайно обошли Вселенские Законы и открыли свой путь восхождения по Золотому пути Духовного Развития. Для того, что бы миром правила любовь и добро, необходимо закрыть перед тёмными силами этот путь и не дать Злу познать Сокровенную Древнюю Мудрость всех Высочайших Миров. Вот такая миссия теперь лежит и на ваших плечах. Вы первые, кто узнал об этом и сами теперь решайте, что вам делать с этим.

В ночной тишине тихо потрескивали в костре сухие ветки. Где-то совсем рядом пел свою песню сверчок. Трое уже не молодых мужчин долго смотрели на небольшое пламя этого костра и молчали. Наконец Волхем спросил:

— Так это и есть тот путь, о котором ты говорил?

— Да. Это тот путь, которым я иду. Само провидение поставило меня на этот путь, и другого пути у меня нет.

— Это долгий путь. — Варавва тяжко вздохнул. — У нас просто нет времени, что бы идти за тобой. Жизнь так коротка, а идти нужно очень долго. Боюсь, мы никогда не дойдём до его конца.

— Возможно, ни вы и ни я, ни когда не увидим, что будет потом, но за нами пойдут другие, которые дойдут до конца. Только ради этого стоит жить и сама жизнь приобретает смысл.

Род замолчал на какое-то время, но потом продолжил:

— Когда мы впервые входили с Атеоном в эти пещеры, я не думал не о каком пути, а тем более о времени, отведённом нам для этого. Там, в этих пещерах моя жизнь наполнилась смыслом. Сколько времени мы провели за изучением рукописей, я не знал. Тогда это не имело значения. Время существовало отдельно от нас, а мы от него. Когда рукописи были прочитаны, мы, наконец, вышли из этой пещеры. — Род посмотрел на Волхема. — Ты всё время спрашиваешь, сколько мне лет? Так вот слушай. Когда мы вышли из пещеры, вокруг нас стоял густой лес из могучих сосен, упирающихся в небо своими макушками. Я помню, что когда мы входили, этих сосен не было и в помине. Сколько растут сосны, Волхем? Год? Два?

— Думаю, гораздо больше.

— Правильно думаешь. Такие сосны растут столетиями, если не сказать веками. Так сколько мне лет Волхем?

Шаман и Варавва смотрели на Рода, как на пришельца с другого мира, хотя он таковым и являлся. Постичь всё то, о чём он говорил, а главное понять это, было крайне сложно. Помолчав какое-то время, Род продолжил:

— Внутри этих пещер, видимо, время течёт по-другому, и они являются частью мира наших предков. Как это понять и объяснить, я не знаю. Для этого они и оставили нам свои знания, что бы мы могли понимать их, когда встретимся с ними в их Чертогах.

— Ты думаешь, мы с ними встретимся?

— Так или иначе, но они сами об этом сказали.

— Что сказали?

— Сказали, что будут ждать нас у себя с известием, что Великая война, наконец закончена и перед всем человечеством теперь открыт Божественный Золотой Путь Духовного развития.

Варавва обхватил свою голову руками.

— Мне, кажется, что я сейчас сойду с ума.

Род усмехнулся.

— По началу, мне тоже такое казалось. Главное понять своё предназначение в этом мире, тогда всё будет гораздо проще.

— Да как же это можно понять? — Волхем всплеснув руками, ударил ими себя по коленям. — Это можно рассказывать детям как сказку, только и всего.

— Вот для этого и нужны знания. Знания для тех, кто хочет понять, как устроен весь наш мир, и какое отношение мы имеем к нему. Такие люди всегда найдутся. Вот с них-то и начнётся наше восхождение по Золотому Пути Духовного Развития.

Род замолчал и посмотрел на небо.

— Давайте ложиться спать. Скоро светать начнёт, а утром нужно будет продолжать свой путь.

 

Глава 44

Первые робкие лучи солнца мягко коснулись вершин деревьев, разгоняя ночную темноту. Листья кустарников покрылись каплями свежей росы. Защебетали ранние птицы. Природа просыпалась вместе с солнцем. В спящем ещё обозе появилось какое-то движение, послышались тихие голоса. Чутко спавший Койша, открыл глаза и посмотрел на быстро светлеющее небо. Вставать не хотелось. Пахнущая чем-то пряным трава в подстилке, на которой он спал, притягивала к себе и не отпускала. Он опять закрыл глаза, но от того, что его лица коснулась чья-то рука, вздрогнул от неожиданности и повернул голову. Тихо подкравшаяся к нему сзади Елена, не громко хихикнула и побежала в лес, приглашая его сделать тоже самое. Сон сняло, как рукой. Койша вскочил на ноги и, стараясь не поднимать лишнего шума, направился за своей возлюбленной. Войдя в лес, он остановился, прислушиваясь. Неожиданно, где-то справа от него раздался девичий смех, и он, как медведь кинулся на голос Елены прямо через кустарник. Добежав до места, откуда был слышен её голос, остановился в растерянности, поскольку на этом месте ни кого не оказалось. Покрутив головой во все стороны, Койша от досады хотел развернуться и идти обратно, но голос раздался уже слева от него и совсем где-то рядом. В голове мелькнуло: «Если догоню, ты так просто от меня не отделаешься». Сломя голову, он бросился влево на услышанный смех. Елена кружила по лесу, уводя его подальше от людских глаз и ушей. Как она соскучилась по его сильным нежным рукам, по его сладким губам. Как давно они не были вместе. Отойдя на приличное расстояние от поляны, она перестала бежать и пошла шагом, постоянно оглядываясь назад. Игра в прядки с детства была её любимой игрой, но сейчас был не тот случай, когда нужно прятаться так, что бы тебя не нашли. В очередной раз Елена оглянулась назад и потрясла высокий, густой куст, указывая Койше своё место. Улыбнулась, услышав, как где-то рядом затрещали кусты. Медленно повернула голову и застыла в оцепенении. В трёх шагах от неё стоял огромный волк и, совершенно не боясь её, смотрел прямо ей в глаза. Елена остановилась как вкопанная. От набежавшего страха, она не могла пошевелить ни рукой, ни ногой. Глаза волка притягивали, как магнит и она смотрела в них с ужасом. Волк стоял смирно, не проявляя ни какой агрессии. Глаза у него были не злые, скорее удивлённые и какие-то сочувствующие. По не многу Елена стала приходить в себя. Стараясь не двигаться, она внимательнее рассмотрела серого гиганта. Оказалось, что это не волк, а волчица. Причём волчица была на сносях. Её огромный живот, почти касался земли, а набухшие соски были готовы к кормлению. Вот так дела. Что же тебе от меня надо? Елена тихим голосом произнесла:

— Оставь меня и иди своей дорогой. Скоро у тебя будут волчата, и тебе будет о ком заботиться. У меня тоже будут дети, но не скоро. Мне от тебя ни чего не нужно. Иди своей дорогой. Иди.

Волчица продолжала стоять и, не отрывая глаз, смотрела прямо в глаза Елены. Показалось или нет, но Елена вдруг увидела, что из глаз волчицы потекли слёзы. Неожиданно, чуть не сбив её с ног, сзади налетел на Елену Койша.

— Вот ты где прячешься. Сейчас я тебе задам…

Он замолчал, увидев стоящую перед ним волчицу. Волчица ни сколько не испугалась его и даже не посмотрела в его сторону. Она неотрывно смотрела на Елену. Потом, показалось, что она как-то почти по-человечески вздохнула и, отвернувшись от них не спеша и с достоинством, пошла в лесную чащу. Через мгновение её не стало.

— Что это было?

Койша не успел ни чего понять. Удивлённо он смотрел на Елену.

— Тебя чуть не загрыз этот волк?

Он обнял девушку и крепко прижал к себе. Елена молчала, пытаясь сама понять, что же всё-таки произошло. Её состояние передалось Койше.

— Ты чего молчишь? Откуда здесь мог взяться этот волк?

— Это был не волк.

— А кто?

— Это была волчица.

— Час от часу не легче. Она не сделала тебе ни чего плохого? Она не кидалась на тебя?

Койша с беспокойством осматривал девушку. Елена продолжала стоять на своём месте и не шевелилась. Что-то было не так. Где-то в глубине её тела поселилась тревога. Натянулась не видимая струнка, а сердце сжалось от предчувствия чего-то не хорошего. Эта волчица хотела ей что-то сказать. Но, что? Не успела, Койша помешал. Она посмотрела на него и улыбнулась. Не нужно, что бы он что-то знал об этом. Плохие мысли в голове — сердце не на месте. Будь, что будет.

— Пойдём отсюда.

Елена взяла парня за руку и повела обратно на поляну. По дороге они молчали, думая каждый о своём, но перед ними, как во сне, стояла огромная волчица и пристально смотрела в глаза Елене. Прятки закончились, едва начавшись. Койша не приставал к Елене своими ухаживаниями, видя в каком состоянии та находится. Видимо эта волчица сильно её напугала. Нужно предупредить всех, что бы были осторожнее. Волки в одиночку не ходят. Вскоре показалась поляна. Проснувшиеся люди, готовились к очередному переходу. Кто занимался повозкой, кто поил лошадей перед дорогой, а кто просто сидел на траве и что-то жевал, подкрепляя силы. Дед Кузьма доил свою Пеструху, приговаривая:

— Сейчас вот сдою молочко и тебе легче идти будет, а к вечеру опять отдохнём. Так по не многу и дойдём до места.

Где-то на краю поляны послышался громоподобный голос Вараввы, сообщающий всем, что бы готовились к движению. Отдохнувшие за ночь люди, впрягали в повозки лошадей и собирали разбежавшихся по поляне своих чад. Когда солнце показалось из-за верхушек деревьев, обоз, ведомый своими старейшинами, двинулся в лес, держа направление на север.

 

Глава 45

Талгай сидел прямо на земле, прислонившись спиной к дереву, и наблюдал, как всходит солнце. Всю ночь он не сомкнул глаз, думая, что ему делать дальше. По своей глупости он потерял почти сотню людей, а задание Карачура так и не было выполнено. Эти поселенцы оказались чересчур сообразительные. Мало того, они в этом лесу чувствуют себя как дома. Правильно. Всё правильно. Это не они пришли к нему, а он находится у них дома. Потому вести против них войну нужно по их правилам. Только для этого нужно понять самих поселенцев и жить их жизнью. В степи ему нет равных потому, что он знает степь, как свои пять пальцев. А они знают лес. Знают лучше него, от того он и несёт потери. Что делать дальше? Куда вести своих воинов? И нужно ли вообще их куда-то вести? Сокровища! Вот то, ради чего стоит продолжать искать этот проклятый обоз. И ещё старик. Только он знает тайну этих сокровищ. Вот теперь я нашёл то, что определяет цель всей моей дальнейшей жизни. Ради этого стоит пожертвовать не только сотней, но и тысячами воинов. Сам Карачур ни сколько не сомневаясь, бросил его в погоню за этими сокровищами. Хан принёс меня в жертву своей алчности. Ну что ж, посмотрим, кто из нас окажется жертвенным бараном, когда всё закончится. Обоз, так или иначе, нужно найти. Куда они могли направиться с этой поляны? Талгай уже не раз за эту ночь возвращался к этому вопросу, и каждый раз получалось, что обоз должен идти на север. Они начинали свой путь, двигаясь в северном направлении, и не думали, что мы найдём их тропу. Однако, мы её нашли и они, что бы запутать следы, отправились на запад. Теперь по логике вещей, они должны опять повернуть на север. Талгай поднялся с земли и направился к своему сотнику Тамиру. Он нашёл его в лесу рядом с ранеными Фарухом и Атахаром. Увидев приближающегося к ним бека, Тамир вскочил на ноги.

— Рад приветствовать тебя бек.

Талгай махнул рукой и подошёл к ним ближе.

— Как ваши раны, верные мои сотники? Сможете ли вы продолжать путь вместе со мной или останетесь здесь залечивать их?

Это было сказано таким тоном, что оба раненые сотника всё поняли и закивали дружно головами.

— Что ты бек, конечно, мы продолжим путь вместе с тобой. А раны в дороге зарастут.

Речь Фаруха подхватил Атахар:

— Мы ещё и не в таких переделках бывали. Посмотришь бек, что через несколько дней мы забудем о своих ранах.

Талгай улыбнулся.

— Верю, что не подведёте меня. Тогда готовьтесь к походу. Мы идём на север за обозом. Поднимайте своих людей. Раненых, не способных передвигаться, оставьте здесь. Потом они сами найдут дорогу из этого леса.

Тамир хотел что-то спросить у Талгая, но передумал и просто кивнул головой.

— Я распоряжусь бек, что бы люди готовились к походу.

Сказав это, он направился к отдыхающим воинам, поднимать их в дорогу. Когда солнце было почти в зените, сотни Талгая начали движение на север.

 

Глава 46

В пещерах было тепло. Холодный северный ветер не доходил до них, оставляя свой холод на пороге. Непонятно, как и откуда в эти пещеры проникал свежий воздух, но на большой глубине дышалось легко и свободно. Атеон вместе с Родом находились в одной из пещер, изучая древние свитки. Изредка переговариваясь между собой, они были поглощены чтением этих священных писаний. Их было много. Очень много. Они лежали в многочисленных нишах, выдолбленных прямо в скале, как на стеллажах. Род с помощью Атеона всё же освоил древнюю грамоту и теперь мог читать их свободно. Отложив в сторону очередной прочитанный свиток, он на мгновение задумался и поднял глаза к своему другу.

— Послушай Атеон.

Когда Атеон прервал чтение и поднял на него глаза, Род продолжил:

— Я не пойму одного. Как мёртвый разум может быть сильнее живого? Почему всё неживое старается уничтожить живое?

— С чего ты это взял?

— Да вот, прочти.

Род передал ему свиток, который только что читал. Атеон развернул его и начал читать вслух:

— Каким бы развитым не было общество, какими бы технологиями оно не обладало, природа всегда будет сильнее. Никогда не пытайтесь идти против неё. Берегите эту прекрасную планету. Таких, как она, единицы во всей Вселенной. Берегите людей. Жизнь в мёртвом космосе скорее исключение, чем правило. Жизнь — это болезнь для космоса, а он, как и все мы, живые люди, хочет быть здоровым.

Атеон отложил свиток и задумался.

— У нас нет причин не верить этому. Достаточно того, что произошло с нашей землёй. Это лишний раз доказывает, насколько хрупка человеческая жизнь и насколько мы порой бываем бесцеремонны в обращении с нашей планетой. Я говорю о разрушенной Леле. Хочется верить в то, что они знали, что делают. Наверняка у них не было выбора и Леля была взорвана.

— Что правда, то правда. По всей видимости, они сами пришли к таким выводам, когда захотели что-то изменить в своей жизни. Возможно что-то этой жизни угрожало?

Атеон пожал плечами и продолжил изучать свой свиток. Где-то в глубинах пещеры капала вода, отмеряя прошедшее время. Изредка, оторвавшись от чтения, они переговаривались между собой, но большей частью, читая свитки, мысленно погружались в толщи веков, стараясь понять своих далёких предков. Прошло ещё немало времени, когда Атеон поднялся со своей скамьи и о чём-то сосредоточенно думая, начал ходить вокруг большого стола.

— Что случилось? — Род с удивлением посмотрел на Атеона. — Тебе что-то не понятно?

Атеон остановился и покачал головой.

— Наоборот. Теперь мне всё понятно.

— Что тебе понятно?

— Всё. Я понял их. Понял, чего они от нас хотят.

Род удивлённо смотрел на друга.

— И что же ты понял?

— Я понял, по каким правилам идёт эта Великая война. Ведь всё, что здесь написано, это прежде всего оружие. Оружие против Тёмных сил и если хочешь, руководство, как победить эти силы.

— Вот как?

— Именно так. Оказывается это так просто.

— Поясни.

— Видишь ли, победить Тёмные силы оказывается можно лишь тогда, когда ты победишь самого себя.

— Как такое возможно?

— Не дать завладеть твоей душой алчности и жестокости. Тёмные силы стерегут тебя каждый миг. Каждое мгновение их орды готовы поселить в тебе зависть, жадность, распутство. Чем больше они проникают в тебя, тем более ты становишься похожим на них. Армия тьмы сейчас собирает богатую жатву с тех, кто позволил себя победить. Каждое мгновение идёт битва. Битва за чистые души, победив которые, Тёмные силы продолжают своё восхождение по Золотому пути Духовного Развития.

В пещере опять воцарилось молчание. Всё сказанное Атеоном нужно было осмыслить и понять. Через какое-то время Род сказал:

— Похоже, что ты прав. Получается, что это цель, к которой мы должны вести людей, что бы они поняли весь смысл этой войны?

— Да, это цель. Но я ещё не пойму, каким образом мы сможем открыть Западные и Восточные врата?

— Это-то как раз и не сложно. Эти врата смогут открыть только люди, стоящие у этих врат.

Атеон задумался.

— И этим людям мы расскажем, как нужно бороться с Тёмными силами?

— Это должны быть не просто люди. Это должна быть общность людей. Государство приемников наследия. Только им будет понятен смысл этой борьбы. Только они в дальнейшем смогут продолжить эту войну и спасти остальных, живущих на этой планете.

— После наступления холодов, почти все ушли на юг, где теплее. Как мы соберём, а главное заставим их идти назад?

— В конце концов, у нас есть цель, и есть путь, по которому мы пойдём, а как вернуть людей назад мы придумаем. В любом случае мы выполним последнее желание наших предков. — Атеон неожиданно поднялся со скамьи, и подойдя к высокому посоху, стоявшему у стены, взял его в руку. — Я тебе ещё не всё показал.

— Ты мне не показал обычный посох?

— Он не совсем обычный.

Атеон крутил в руках белёсого цвета палку с комелем в виде переплетённых голов разных животных. Род разглядел в этом переплетении голову оленя с одним рогом и голову зайца с длинными ушами.

— Что же в нём такого необычного?

— Ты слышал о сокровищах Вар-Вар?

Род пожал плечами.

— Кое-что. Велирад говорил о них.

— И что он говорил?

— Говорил, что на материке, на котором мы живём, очень много золота, серебра, самоцветных камней, которые кто-то из Богов зарыл глубоко в землю. Это богатство очень большое, но как найти его, знали только Боги и посвящённые. Что по мне, так очень похоже всё это на сказку.

Атеон, услышав последние слова Рода, усмехнулся.

— Сказка ложь, да в ней намёк. Сокровища Вар-Вар существуют, и по сей день много желающих их отыскать.

— Даа, — Род почесал затылок, — знать бы только где они лежат.

Атеон нажал на что-то, спрятанное в головах у этих животных и после тихого щелчка, прямо из головы оленя выплыло разноцветное облако. Это облако начало вращаться и приобретать форму шара. На этом шаре скоро стали проявляться зелёные пятна, расплывающиеся по шару в виде больших континентов. На них, в свою очередь, стали зажигаться пятнышки поменьше. Они были все разных цветов и их было очень много.

Род был потрясён увиденным.

— Что это?

Атеон улыбнулся.

— Это то, что нам поможет вернуть людей на свои земли. Это Карта мира. В ней заложен секрет, который позволит нам владеть величайшими богатствами — сокровищами Вар-Вар.

Род не верил своим глазам, настолько всё было необычным и сказочным. Однако это всё существовало, и он это видел собственными глазами.

— Мы будем с тобой богаты?

— Богатство не то, что сияет. Богатство у тебя в сердце и в голове, а это всего лишь камни. Не спорю, камни дорогие и их очень много. Это всё богатство должно принадлежать целому народу, а не кому-то лично. Эти сокровища нужно беречь как зеницу ока. Теперь мы с тобой не просто посвящённые в тайну сокровищ Вар-Вар. Мы теперь ещё и Варвары — хранители этих сокровищ. А это большая ответственность перед будущими поколениями. Мы должны сохранить это всё для них. — Атеон опять, что-то нажал в комеле и разноцветный шар растаял на глазах. — А ещё этот посох может служить мощнейшим оружием.

— Даже так? Ты мне покажешь, как это всё работает?

— Непременно покажу и расскажу. Я долго времени с ним провозился и однажды даже сам чуть не погиб от него. Этот посох возьмёшь ты и отправишься в путь. А я заставлю кое-кого искать этот посох.

— Я надеюсь, что ты знаешь, что делаешь. Видится мне, что не мало горя придётся хлебнуть, выполняя твой план. Охотников за сокровищами хватает, а если эти охотники обладают некой властью над людьми, то это будет очень рискованное дело.

— Боюсь, что другого пути у нас нет.

— Ну что ж, пусть будет так. Тогда не медля нужно отправляться в путь. Ты иди за солнцем на запад, а я пойду на восток.

Род кивнул головой, соглашаясь с Атеоном.

— В любом случае, мы встретимся здесь, в этих пещерах.

— Обязательно встретимся.

Стоя у подножия Белой горы, какое-то время они смотрели друг другу в глаза, как бы набираясь сил перед долгим расставанием. Обнявшись на прощание, они разошлись в разные стороны, что бы исполнить наказ своих предков.

 

Глава 47

Третьи сутки пошли с тех пор, как обоз ушёл из межлесья. Род вёл людей на север. По тому, как менялась вокруг природа, он понимал, что они скоро будут у цели. Лес поредел, но деревья стали больше и выше. Чаще стали встречаться сосны. Исчезли густые заросли молодняка, причинявшие всем так много хлопот вначале пути. Появились мелкие ручьи, весело перекатывающие чистую воду по низинам. Иногда эти ручьи становились неожиданно широкими, и их приходилось переходить вброд, когда они преграждали собой дорогу обозу. Люди устали. Устали от бесконечной тяжёлой дороги. Однако ни кто не роптал. Шли и терпели. Терпели и шли. Они все верили Роду, что он всё же выведет их из этого леса к новым прекрасным землям. Днём, когда ещё оставались силы после короткого ночлега, люди вслух мечтали о том, как они выстроят новые большие дома, засеют пшеницей бескрайние поля, заведут скотину и нарожают детей. Слушая эти разговоры, Род всё больше понимал свою ответственность перед этими людьми, ставшими ему в последнее время чуть ли не родными. Эта ответственность перед каждым человеком, лежала на нём непомерным грузом. Тяжело вздохнув от этих мыслей, он оглянулся на Волхема, который дремал сидя на телеге, не выпуская из рук вожжи. Варавва опять ускакал в конец обоза проверить всё ли там в порядке. Энергии этого человека можно было позавидовать. Целыми днями и ночами он без устали метался из одного конца обоза в другой, кому-то чем-то помогая. Подбадривал добрым словом отчаявшихся, и давал взбучку лентяям. Удивительно, но люди очень часто обращались как раз не к нему, а к постоянно дремлющему Волхему. Уже не раз Род замечал, как тот периодически, находясь в полусонном состоянии, бросал свои быстрые совсем не сонные взгляды в его сторону, видимо проверяя, рядом он или нет. Рода поражала его способность общаться с людьми. Он ни разу ни на кого не повысил голоса. Ни разу, ни кого не обругал. Его мягкий вкрадчивый голос, словно живительным бальзамом, лился людям на души. И люди отходили от своих горестей, начинали улыбаться, становились бодрее. А ведь, по сути, он ничего особенного и не говорил. Пожалеет, успокоит, а взамен терпения что-то посулит. Малость, а приятно. Хитрющий шаман. Любую проблему может решить, да ещё со своей выгодой. Род давно присматривался и старался понять, что он чувствует по отношению к Волхему? Каждый раз получалось, что чувствует он признательность к нему и уважение. Да, он хитёр, но он великодушен и умеет прощать. Никогда и ни на кого он не держит зла. Терпелив и умён. Наверное, само провидение послало его мне в помощь.

Мысли Рода прервали неожиданно появившиеся разведчики. Варавва постоянно посылал несколько групп из числа дружинников вперёд на разведку пути. Старший группы поднял вверх руку, останавливая обоз.

— Что случилось? — Род встревожился, ещё не понимая, что произошло. — Вы кого-то заметили?

Старший, оставив его вопрос без ответа, спросил:

— Где Варавва?

Род пожал плечами.

— Где-то в обозе.

Кивнув головой, тот погнал коня в конец обоза. Остальные дружинники последовали за ним.

Дремавший на телеге Волхем, открыл глаза.

— Не иначе, кого-то заприметили.

— Может быть. — Род опустился прямо на землю и с удовольствием вытянул уставшие ноги. — Подождём отца-командира. Может он нам что-то объяснит.

Воеводу долго ждать не пришлось. Вскоре он появился на своём коне. Подъехав к ним, он остановил коня и спрыгнул на землю.

— Что случилось-то?

Волхем слез с телеги и подошёл к нему. Все опустились рядом с Родом на землю.

— Разведчики заметили какие-то избы в лесу, но кто в них живёт, они не выяснили. На всякий случай я поднял всю дружину. Скоро все будут здесь.

— Харст говорил, что в этой стороне должны жить его дикие соплеменники.

Сказав это, Волхем посмотрел на Рода.

— Сомневаюсь, что это могут быть они. До них ещё несколько дней пути.

— Чего гадать-то? Поёдём и посмотрим.

Варавва поднял руку, прекращая не нужные споры.

— Обязательно пойдём, но сначала пойдёт дружина вместе со мной, а обоз останется стоять здесь. В случае чего успеете повернуть назад и скрыться в лесу.

— Ты думаешь, эти люди для нас опасны? — Род посмотрел на Варавву. — Прежде чем кидаться на них с оружием, ты хоть выясни кто они.

— Это само собой.

Варавва поднялся с земли и подошёл к своему коню. Дружинники в боевом убранстве выстроились перед ним, ожидая его распоряжений. Запрыгнув на коня, воевода махнул им рукой и без лишних слов направил коня вперёд по ходу обоза.

 

Глава 48

К не знакомому селению подходили тихо, почти крадучись, стараясь быть не замеченными. Дружина выстроилась в цепь и, приближаясь к скрытым в лесу хижинам, подходила, охватывая их с трёх сторон. Когда подошли на расстояние выпущенной стрелы, Варавва поднял вверх руку, приказывая всем остановиться. Присев за раскидистым кустом, он стал ждать, когда хоть кто-то появится в его поле зрения. Ждать долго не пришлось. Дверь одной избы отворилась и на пороге показалась уже не молодая женщина, несущая в руках широкую корзину, наполненную какими-то обрезками. Зайдя за избу, она на какое-то время исчезла из вида, и тут же из-за избы раздался поросячий визг. Видимо женщина задала свиньям корма, и те от радости развизжались на весь лес. Вскоре к ней присоединилась девчушка. Та теребила её за рукав и что-то просила. Что, понять было не возможно, по скольку расстояние до них всё же было приличным. Что было странно, так это то, что в этом селении не было видно ни одного мужчины. Странно. Если это не западня, тогда куда подевалось всё мужское население? Варавва всматривался в каждый уголок этой деревушки, стараясь заметить хоть что-то подозрительное. Однако всё было спокойно и увиденные им первые жители вели себя естественно. Дав знак всем оставаться на своих местах, он посмотрел на Койшу с Улемой и кивнул им головой в знак следовать за ним. Не производя лишнего шума, все трое приблизились к деревушке. Улема, обойдя избу из которой выходила женщина с другой стороны, подошёл к дверям. Варавва с Койшей подкрались к этой избе со стороны леса. Оглянувшись по сторонам и не видя ни чего подозрительного, Варавва толкнул ногой дверь во внутрь. Выхватив из ножен свой огромный меч, он ввалился в избу. За ним последовали Койша с Улемой. То, что они увидели, их несколько обескуражило. Хозяйка, выносившая корм свиньям, стояла у большого струганного стола и разливала в глиняные чашки молоко из большого кувшина. Тут же за столом сидело двое голопузых мальца, и две похожих как две капли воды друг на друга, девчушки. Обстановка в избе была самая мирная. При появлении в доме вооружённых воинов, хозяйка в один момент сгребла в кучу всех детей и оттащив их в угол избы, закрыла их от не прошенных гостей своим телом. Она была напугана. Озираясь на вошедших и сверкая злыми глазами, она была готова на всё, ради своих детей. Схватив стоящую в углу рогатину, женщина направила её в сторону дружинников.

— Пошли прочь дикари поганые! Я не отдам вам своих детей! Первого кто подойдёт, я проткну этой рогатиной!

Варавва стоял и удивлённо смотрел на смелую женщину. Вложив меч в ножны, он показал ей свои руки, в которых ни чего не было.

— Тихо ты дурёха. Сама напугала нас до смерти. Нам не нужны твои дети. Да и не дикари мы.

Варавва оглянулся на улыбающихся Койшу с Улемой.

— Ты кто? Где ваши мужчины и что вообще это за поселение такое в самой гуще леса?

Женщина, слушая Варавву, не опускала рогатины.

— Сначала сам скажи, кто таков и откуда будешь? Что вы забыли в этом лесу?

Воевода пожал плечами.

— Да успокойся ты. Мы не сделаем тебе ни чего плохого. Мы простые люди, а идём мы через этот лес потому, что… — Варавва запнулся, не зная как дальше продолжить свою речь. — В общем, идём и идём.

Отодвинув его в сторону, вперёд вышел Койша.

— Послушай, хозяйка и опусти ты свою рогатину. Мы так поняли, что ты боишься каких-то дикарей? Так вот, мы не те за кого ты нас приняла. За нами идёт много народа, и все мы спасаемся от степняков, спаливших наш город, а сюда мы попали совершенно случайно.

Варавва перебил Койшу.

— Может, всё-таки скажешь, кто вы такие и что делаете в этом лесу?

Хозяйка, видя, что чужаки не собираются на неё нападать, опустила рогатину и подошла к ним поближе.

— Ольгой меня зовут. В этом поселении живёт с десяток семей. Беглые мы, как впрочем и вы, если не врёте. Года три назад степняки напали на наше поселение, когда мы все жили у большого моря с пресной водой. Большей частью всех перебили, лишь не многим тогда удалось спастись. Долго мы странствовали по лесам, да степям, пока не остановились здесь. Сюда степняки не придут.

Койша с Улемой переглянулись, понимая, что притащили у себя на хвосте несколько сотен степняков, которые просто добьют этих людей.

— Да, дела. — Варавва почесал рукой свою густую бороду. — А где же остальной народ? Мужики ваши где?

— Все остальные по избам сидят, а мужики в лес за дичью пошли.

Варавва на какое-то мгновение задумался, потом сказал Ольге:

— Послушай хозяйка, времени у нас мало. Обозу с людьми, который идёт за нами нужно продолжать путь. Сейчас необходимо вернуть ваших мужиков в селение. У нас будет с ними разговор. Это касается вашей безопасности. Сможешь ты это сделать?

Ольга присела на лавку, обдумывая про себя вопрос Вараввы.

— Сделать это не трудно. — Она поднялась с лавки и подошла к своим девчушкам. — Сбегайте к болотам. Там сейчас должен быть ваш отец со всеми остальными охотниками. Скажите, что бы быстрее возвращались. И ещё скажите, что гости у нас их дожидаются.

Девчушки, переглянувшись между собой, выскочили за дверь и помчались в лес. Варавва тем делом обернулся к Улеме.

— Возвращайся в лес к обозу. Скажешь Роду, пусть подводит обоз к селению.

Улема кивнул головой и скрылся за дверью.

— А ты. — Воевода посмотрел на Койшу. — Собери всю дружину, но пусть в селение не суются, перепугают людей ненароком. Пусть собираются на окраине в лесу.

Когда Койша вышел из избы, Варавва обернулся к Ольге.

— Как же вы здесь в лесу живёте? Не дело это.

Ольга вздохнула.

— А что делать прикажешь? Как только из лесу выйдем, тут нас степняки поганые изрубят всех.

— Почему они гоняются за вами?

— Да кто его разберёт? Ищут они чего-то.

Варавва насторожился.

— А что ищут то?

— Не знаю я. Карту какую-то что ли. Наши мужики про то знают. Вот вернутся, ты их и расспросишь.

Варавва почесал свою бороду.

— И то верно.

Отворив дверь, он вышел во двор. Из соседних домов ему на встречу шли женщины и старики. Рядом вокруг них мельтешили дети. Весть о том, что пришли чужаки, уже облетела всё селение. Народ вышел посмотреть на пришельцев. Что бы избежать не нужного ему разговора, Варавва быстро развернулся и почти побежал к окраине, где собиралась его дружина.

Через какое-то время со стороны леса послышался скрип колёс и хруст сухих веток. Это приближался обоз. Варавва поднялся с земли и пошёл ему на встречу. Увидев издали высокую фигуру Рода, он махнул ему рукой. Тот, заметив жест воеводы, направил первую телегу с Волхемом ему навстречу.

— Что за селение такое? — Род, приблизившись к нему, сразу задал вопрос. — Что за люди здесь живут?

— А Улема тебе не рассказал?

— Нет. Он сказал только, что бы мы выдвигались в сторону селения и всё.

Варавва кивнул головой.

— Сейчас подойдут ихние мужики, поговорим, потом сам поймёшь, что к чему.

Род подозрительно посмотрел на воеводу.

— Что-то ты не договариваешь.

Варавва махнул рукой и пошёл обратно в селение.

— Что-то наш отец-командир не в духе.

Волхем спрыгнул с телеги и начал растирать руками замлевшие ноги.

— Пойдём, посмотрим, что и как. Там на месте разберёмся.

Род с Волхемом направились в след воеводе к избам селения. На ходу осматривая низкие жилища лесных жителей, Род удивлялся тому, как люди могут жить в них, да ещё и растить детей. Основная часть этих изб уходила в землю, а крыша, накрытая хвойным лапником, почти касалась земли. По сути люди жили в землянках. Не высокие стены этих домов были практически без окон. Лишь в нескольких избах было вырублено по одному маленькому оконцу, затянутого, видимо, оленьим пузырём. Рядом с избами находились, сложенные из камня кострища, на которых готовилась горячая пища. В зиму эти очаги переносились в избы, а дым выходил из них просто через отверстие в крыше. Сами люди одеты были бедненько. На износившихся длинных рубахах почти у всех были накинуты выделанные волчьи шкуры, опоясанные кусками нарезанной кожи из тех же шкур. На ногах ни чего не было. Летом, в тёплую погоду можно ходить и босиком, сохраняя на зиму дорогую обувку из толстой оленьей кожи. Подойдя поближе к собравшимся у одной избы женщинам, Род ощутил на себе их неприязненные и испуганные взгляды. Их боялись. Здесь, наверняка боялись всего и вся. Натерпелся народ и хлебнул через край. С такими людьми нужно быть очень осторожным и терпеливым, что бы невзначай не выпустить губительную искру обречённости. Если хоть один человек почувствует, опасность, то цепная реакция тут же перекинется на остальных. Тогда быть беде. Таких, одержимых, готовых защищать себя и своих детей до самой смерти, не остановишь ни чем.

Остановившись напротив кучки лесных людей, Род прижал правую руку к сердцу и поклонился им в пояс.

— Здравы будьте, люди добрые. Не со злом мы к вам, а за советом. Примите нас с миром и не обессутте усталых странников.

Вперёд вышел седой как лунь старик. Он так же поклонился Роду и ответил:

— Мы всегда рады добрым людям. Вижу, что с миром вы, потому как сами бегите от степняков поганых.

— Это так, отец. Скажи, что привело вас в эти лесные чащи? Почему не уйдёте отсюда?

— А идти нам боле не куда. — Неожиданно со стороны леса раздался громкий голос мужчины. — Что вперёд, что назад — всё едино смерть.

Все повернулись на услышанный голос. Из лесу выходили мужчины. Их было десятка полтора. При виде их напряжение со стороны жителей селения спало. На лицах женщин появились улыбки, а босоногая ребетня с радостным визгом, бросилась навстречу своим отцам и братьям. Охотники подошли к собравшимся и, приглашая гостей присесть на толстый ствол, лежащего рядом с избой дерева, сами с удовольствием опустились прямо на землю напротив них, переводя дух. Шли они быстро и видать из далека, когда прознали о появившихся в селении пришельцах. Усталые, они снимали с себя огромные луки, колчаны с длинными стрелами и нанизанных на тонкие прутья подбитых уток и глухарей. Женщины быстро собрав добычу, унесли её к ручью для разделки. С ними убежали и дети. Мужчины остались одни для долгого разговора. Высокий и крепкий мужчина, первым отозвавшийся на вопрос Рода, был главой селения.

— Меня зовут Велимор. — Он приподнялся с земли и поклонился присутствующим и, обведя вытянутой рукой вокруг себя, продолжил: — А это наше поселение. Здесь мы не по своей воле. Несколько лет назад, спасаясь от кровожадных степняков, мы вынуждены были с остатками людей, уйти в эти леса.

Род перебил его:

— Почему вы до сих пор не уйдёте жить в другие места, пригодные для жизни?

Велимор подумав, пожал плечами.

— Мы пытались уйти из этого леса, но впереди к северу от нас не проходимые болота, а к западу, дикие племена германцев. В одной из стычек с ними мы потеряли много людей. Самим нам их не осилить. — Он хитро прищурился и посмотрел на Рода. — Если вы нам не поможете.

Род горестно вздохнул и посмотрел на Варавву. Тот, откашлявшись и потеребив свою бороду, вступил в разговор:

— Понимаешь ли Велимор, мы сами спасаемся от степняков. За нами идёт большой обоз с людьми. Сплошь женщины и старики. В дружине около ста боеспособных человек. Есть кони, но почти все они впряжены в повозки. У нас на хвосте несколько сотен степняков. По дороге мы изрядно их пощипали, но они всё равно остаются серьёзной угрозой. Честно говоря, я даже не знаю, как вам помочь.

На какое-то время все замолчали обдумывая услышанное. Первым прервал молчание Волхем.

— Скажи-ка Велимор, каких богов вы почитаете? Я обошёл всё ваше поселение и не нашёл ни одного вырезанного из дерева или высеченного из камня, кому можно было бы поклоняться и приносить дары.

— Боги у нас свои: Дажьбог — един для всех, Перун, Стрибог, Велес. Тебе всех перечислить?

Довольный Волхем улыбался во весь рот.

— Не надо. Я и так вижу, что мы с вами одной веры, однако, я не вижу вашего жреца.

— Когда мы отрывались от погони, в нас летела целая туча стрел. Наш жрец закрывал собой на повозке детей. Несколько стрел вонзились в него, и он погиб. Сейчас у нас нет ни кого, кто бы знал все таинства обрядов.

Волхем заметно повеселел.

— Теперь у вас есть я. Я буду проводить все обряды, праздники и жертвоприношения. И коль так будет, то на правах жреца теперь и вашего народа, я говорю вам, что вы должны идти с нами в северные земли.

Велимор удивлённо посмотрел на шамана.

— Я даже и не знаю, что тебе ответить жрец. Несколько лет здесь мы живём в мире. Нам не нужно ни от кого убегать, и не нужно с кем бы то ни было воевать. Хотя и оставаться здесь нельзя. Мы не звери что бы хорониться в лесу. Человек должен жить свободно на открытых просторах. Человек должен сеять хлеб и жить в высоком доме, а не в землянке. Всё это я понимаю, но людей всё же спросить надо. Согласны они опять уйти в странствия или нет?

В разговор вмешался Род.

— Правильно мыслишь Велимор. Человек должен жить свободным и в больших домах. Растить детей и воспитывать их, как учили наши предки. Мы с вами единый народ и путь у нас один — на север. На те прекрасные земли, на которых когда-то они жили, и голос которых зовёт нас обратно. Туда, где каждый из нас найдёт своё счастье и свободу.

Не заметно к месту, где велись разговоры, подтягивался народ из обоза и местные жители. Всем было интересно послушать, о чём говорят их старейшины. Сходившиеся люди, образовали плотное кольцо вокруг них и тихо стояли, не мешая вести беседу. Люди всё прибывали, и от их количества стало тесно на маленькой полянке около не большой избушки. Прервав свою речь, Род оглянулся по сторонам. Непоседливый Волхем толкнул его локтём в бок.

— Кажется, самое время показать им то, ради чего все они терпели столько горя.

Род посмотрел на Варавву. Тот согласно кивнул головой.

— Время пришло Род. Доставай свой посох.

Род поднялся с бревна, на котором сидел и поднял над головой свой посох.

— Сейчас я покажу вам, — он повернулся к людям, держа на вытянутой вверх руке посох. — Почему нас всех преследуют степняки. Я расскажу вам тайну ваших далёких предков, которую они хранили и берегли для вас.

Он на какое-то время замолчал, но из людского круга уже неслось:

— Что за тайна, Род?

— Расскажи, мы слушаем тебя.

— Почему степняки не оставляют нас в покое? Что ты такого знаешь, Род?

Не говоря ни слова, Род прошёл к центру поляны и воткнул в землю свой посох. Когда тот стал устойчиво, он что-то нажал в комеле и отступил от него на шаг.

— Каким-то образом степняки узнали об этом наследии, принадлежащем вам. — Род старался говорить громко, что бы все слышали его. — Это наследие есть Карта Мира, за которой они охотятся и готовы убивать всякого, кто хоть что-то знает о ней. Я хранитель этой Карты и я поклялся, что всё, о чём расскажет эта Карта, будет знать только один народ — Великий народ, имя которому — Славяне. Ваши далёкие предки оставили вам в наследие Великие знания. Знания, которые в дальнейшем сделают наш народ самым Великим и Справедливым. Только нашему народу выпала великая честь обладать этими знаниями, что бы искоренить зло на всей нашей планете и помочь другим людям справиться с этой бедой.

Тем временем из комеля посоха стали вырываться маленькие яркие искорки и закручиваться в большую спираль. С каждым разом искорок становилось всё больше и больше. Они увеличивались в размерах, переливаясь разными цветами. Зрелище поражало даже искушённых людей. Все стоящие на площади замолчали одновременно, во все глаза, наблюдая за невиданным чудом. Спираль увеличивалась в размерах, приобретая форму большого шара. Тем временем искорки начали собираться по цветам и на образовавшемся шаре стали появляться синие, зелёные и жёлтые пятна. Эти пятна растекались по шару, образуя зелёные материки и синие океаны. На зелёных материках стали расти более тёмные горы и жёлтые плоские пустыни. Завороженные увиденным, люди издавали восхищенные возгласы. Кто был посмелее, обращался прямо к Роду.

— Что это, Род?

— Что за чудо такое ты нам показываешь?

Глядя на вращающийся шар, что бы успокоить людей, Род поднял вверх руку. Возгласы притихли, и он начал объяснять, как когда-то объяснял, обалдевшим от увиденного, Варавве и Волхему.

— То, что вы сейчас видите, это наша планета, на которой мы живём. Она большая. Очень большая. Всё что раскрашено синим цветом, это океаны и моря. Реки и озёра. Воды на планете гораздо больше, чем земли. Земля, на которой живут люди, зелёная, а горы коричневые.

Кто-то выкрикнул:

— А где живём мы?

Род повернулся в сторону спросившего.

— А мы с вами живём или находимся сейчас вот здесь.

Он дотронулся до остановившегося шара пальцем, в одном из зелёных мест. Это место как-то разъехалось в сторону, увеличиваясь в размерах и показывая густые заросли деревьев. Род дотронулся до этого места ещё раз, и опять всё стало меняться на глазах. Деревья стали крупнее, появились тонкие ниточки синих ручейков и такие же пятна озёр. Он внимательно посмотрел на эти пятна.

— Это не озёра, это те болота, которые находятся от нас к северу. Но это не беда, их мы обойдём чуть западнее, а дальше опять повернём на север.

Не отрывая глаз от Карты, Велимор ответил:

— Вот как раз там и живут германцы. Мы все прямиком попадём прямо к ним.

— До них ещё несколько дней пути. За это время мы что ни будь придумаем.

Сказано было это так легко и просто, что все старейшины с удивлением посмотрели на Рода. Сделав вид. Что не замечает этого, он продолжил:

— Сейчас я вам покажу главное, ради чего степняки готовы убивать любого, лишь бы владеть этими знаниями.

Подойдя к посоху. Он что-то нажал у основания комеля и опять отошёл назад. Неожиданно на Карте замигали разноцветные огоньки. Их было много и они были все разного цвета. Опять послышались удивлённые возгласы:

— Это что ещё такое?

— Расскажи, Род, что это.

Род, кивнув головой, опять поднял вверх руку, успокаивая народ.

— Эти цветные точечки, говорят о том, где находятся несметные богатства нашей земли. Жёлтые точки обозначают золото, красные — самоцветы, серые — железо, а белые — серебро.

Какое-то время люди молчали, переваривая услышанное и увиденное, потом начались вопросы:

— Так всего много? Кому же это всё принадлежит?

— Что же с этим теперь делать?

— Это что ж получается? Если всё это взять от туда, где оно лежит, то мы будем самые богатые на свете?

Род, предчувствуя такой поворот, пояснил:

Этих сокровищ слишком много для одного или нескольких людей. Это всё будет принадлежать государству, которое вы построите, придя в новые земли. С помощью этих богатств вы все будете жить счастливо, по справедливости и будете помогать тем, кто будет жить плохо.

— Когда же это будет Род?

— Это будет не очень скоро. В любом случае, ваши дети и внуки будут гордиться своими отцами и дедами, которые построят такое государство.

Народ притих, обдумывая сказанное Родом. Из круга, образованного людьми, вышел Койша и направился к старейшинам. Подойдя ближе к ним, он не громко, что бы не слышали остальные, спросил:

— Скажи, Род, ведь это та самая Карта, ради которой Карачур убивает людей и разоряет их поселения?

Род поднял на него глаза.

— Да, это та самая Карта мира.

— Почему ты сразу всем об этом не сказал?

— Не сказал потому, что это ровным счётом ни чего бы не изменило. Карачур, так или иначе, всех бы уничтожил. Он убил бы всех, даже если бы я отдал ему эту Карту.

— Неужели эта Карта стоит стольких жизней? Может, стоило бы с ним поторговаться?

Слышавший их разговор Варавва, поднялся с бревна и подошёл к Койше.

— Понимаешь, сынок. — Он приобнял Койшу за плечи. — Эта Карта наше будущее. Будущее всего нашего народа. Это смысл жизни и то ради чего стоит жить. Сейчас тебе трудно это понять, но поверь мне старику, что пройдёт совсем не много времени, и ты поймёшь, что всё происходящее здесь не лишено особого смысла.

— Но где он наш народ? Все, кто идёт в обозе и кучка заблудившихся в лесу людей, это народ?

На помощь Варавве пришёл Волхем.

— Не смей так говорить о людях! Да, тех, кого ты видишь перед собой и есть народ! Единый народ сплочённый одной идеей, одними мыслями. Единый народ, который в трудную минуту весь как один станет на защиту своих идей и умрёт, если надо, ради этого. Ты внимательно присмотрись к людям. Ведь все они терпят сейчас страшную нужду. Ради чего?

Койша стоял молча и слушал шамана, а тот вдохновившись своей речью, уже почти кричал на всю площадь:

— У каждого человека есть сердце. — Волхем вскинул руку и обвёл ею по кругу стоящих людей. — Ни кто не знал об этой Карте, но каждый сердцем понимал и знал, что ему нужно делать в данный момент, когда пришла беда. Ни кто не смалодушничал и не застонал. Почему я тебя спрашиваю?

Койша, как завороженный, неотрывно смотрел ему в глаза, не смея отвести их в сторону.

— Молчишь? Правильно молчишь!

Волхем подошёл к Роду и стал за его спиной.

— Вот тот человек, которому вы все доверяете, как самим себе. Я, то же верю ему. Верю, что такой народ, как мы при помощи наших Богов должен стать Великим народом! И такому народу не место в лесу!

Мы идём на когда-то принадлежавшие нам земли и выстроим на них множество больших городов. Я верю, что пройдёт какое-то время, и те, для кого эта земля когда-то была родным домом, обязательно вернутся и нас тогда будет не кучка в лесу, а целый лес людей имеющих право называть себя Великим народом!

То, что произошло дальше не ожидал ни кто. Все, стоящие на маленькой площади, как один человек взорвались криками «Ура». Все кричали только одно:

— Ведите нас на наши земли!

— Мы единый народ!

— Веди нас Род через этот лес! Мы пробьёмся к нашей земле!

— Теперь мы едины и нам теперь некого бояться! Умрём, но останемся все вместе! Одна у нас теперь у всех дорога!

Поднялся с бревна и Род. Подняв вверх руки, он старался утихомирить людей. Это ему удалось, но не сразу. Уставшие от криков, все замолчали, слушая своего старейшину. Род оглядел всех людей по кругу и поклонился им в ноги.

— Спасибо вам люди добрые за веру вашу. Труден будет наш путь, потому как идти придётся не только через не проходимые леса, но и через время. Много времени пройдёт и много беды ещё будет, пока мы все с вами обретём счастье и свободу. Не скоро отстанет от нас Карачур поганый. Дети и внуки его будут искать эту Карту, но так и не найдут. А найдут они смерть на земле наших предков! Я верю, что Карта Мира теперь в надёжных руках и беречь вы её будете как жизнь свою. На этой Карте есть место, где скрыты несметные богатства. Эти богатства — Великие знания ваших предков. Они дороже золота и самоцветов. Вот, что нужно беречь вам пуще живота своего! В этом состоит весь смысл нашей теперь жизни. Тот, кто придёт после меня, будет хранителем этой Карты, а дальше, он сам будет решать, кому доверить судьбу своего народа. Я всё сказал, и теперь вы знаете всё. Нужно идти вперёд. Время не терпит. Как только встанет солнце, обоз двинется дальше. Готовьтесь к дороге. Последняя часть пути будет самой трудной.

Сказав это, он опустился на бревно, обессилив от своих слов. Эти слова, которые он готовился рано или поздно произнести, были сказаны. В душе он был рад, что его услышали и поняли. Рад был за то, что в трудную минуту его поддержали его товарищи. Дело сделано. Теперь в путь!

 

Глава 49

Сколько прошло времени с тех пор, как Талгай увёл свои поредевшие сотни с этой злополучной поляны, он не знал. День сменял ночь, а ночь сменяла день. Его сотни плелись по поредевшему лесу на север, растянувшись на несколько вёрст. Изредка, Талгай останавливал движение, что бы подтянулись отставшие, усталые воины. Потом всё повторялось сначала. Передовой отряд уходил быстрее, чем те, кто двигался позади. Раненые плелись своим ходом, замыкая колонну. Оставаться там, на поляне ни кто не захотел. Это была верная гибель. Превозмогая боль, они изо всех сил тащились в конце всего отряда. Такой балласт мало устраивал Талгая, но бросить своих людей на произвол судьбы он не мог. Что бы тогда сказали о нём его оставшиеся в живых воины? Воины должны уважать своего командира, иначе его постигнет та же участь, брошенного на произвол судьбы раненого, не способного самостоятельно передвигаться обрубка. Не хочется верить, что это произойдёт именно с ним, но война, есть война. На войне ни кто не властен над своей жизнью, кроме господина случая. Не нужно думать об этом. Сейчас нужно идти вперёд. Только вперёд. Когда-то этот нескончаемый лес должен кончиться. Вот тогда всё преимущество будет на его стороне. Тогда он отыграется за своих погибших людей. Пощады не будет ни кому. Оттянутая ветка, зацепленная кем-то впереди идущим, больно ударила по лицу. На такие вещи уже ни кто не обращал внимания, но сейчас Талгай тихо выругался про себя и пришпорил коня. Внезапно по ходу их движения затрещали кусты, и навстречу отряду выехали разведчики. Талгай тут же подъехал к ним.

— Что впереди?

— Впереди какое-то маленькое поселение, мой господин.

— Что за поселение? Откуда в лесу поселение?

— В нём ни кого нет, но люди были и ушли совсем недавно.

Карачур отпустил разведчиков и послал вперёд три десятка воинов, что бы ещё раз разведать это поселение.

— Смотрите внимательно. — Он обращался к командиру этой группы. — Осмотрите все подступы к этому селению. Если сотни опять попадут, в какую ни будь ловушку, я тебе лично отрежу голову.

Командир отряда только наклонил свою голову, в знак покорности и тут же повёл свой отряд в лес по направлению к обнаруженному селению. Талгай остановил свои сотни.

— Будем ждать известий здесь.

Он посмотрел на Тамира, который стал его тенью.

— Собери всех. Пусть будут готовы к бою. От этих поселенцев всего можно ожидать.

Тамир поклонился беку и умчался выполнять его приказ. Талгай спрыгнул с коня и, подведя его к дереву, привязал уздечку. Осмотревшись вокруг и не найдя подходящего бревна, присел прямо на землю. Неужели это след обоза? Как мудро я поступил, пойдя на север. Если это так, тогда они от меня ни куда не денутся. Постепенно возвращалось хорошее настроение. Услышав птичий щебет, он поднял голову и посмотрел вверх, улыбаясь одному только ему понятной улыбкой.

 

Глава 50

Прошло несколько суток с тех пор, как обоз вместе с поселенцами двигался по краю болот строго на север. На ночёвку остановились у огромного старого дуба, расщеплённого молнией. Велимор предложил сделать привал Роду именно здесь.

— Отсюда начинаются земли германцев. Лучше заночевать здесь и обсудить то, как мы будем проходить через их селения.

Род в знак согласия кивнул головой и остановил обоз. Через некоторое время у головной телеги собрались все старейшины. Варавва прискакал на своём коне вместе с Улемой и Койшей. Эти два парня, после всего, что случилось в лесу, стали просто необходимы на советах, которые изредка устраивали сами старейшины. Расположились вокруг небольшого на скорую руку сооружённого костра. Слово взял Род:

— Сейчас мы стоим на границе владений германцев. Через несколько вёрст начинаются их поселения. Вопрос только один — как мы будем проходить через эти селения?

Он замолчал, предоставляя право голоса любому, кто может что-то предложить. Вокруг костра повисла тишина. Каждый обдумывал хоть какой-то выход из положения. Сказать, что до этого ни кто не думал об этой проблеме, было бы неправильно. Однако эти поселения тогда были так далеки, что казались нереальными. Теперь всё изменилось. Проблема, как говорят, стала ребром. После продолжительных раздумий, слово взял Варавва:

— Я предлагаю взять десяток дружинников и чуть западнее организовать отвлекающий манёвр. Мы создадим видимость нападения, и они стянут туда всех своих воинов. Тем временем вы успеете проскочить по самой границе болот и скрыться в лесу.

— А как же вы? — Велимор с удивлением смотрел на воеводу. — Как вы выберетесь потом?

Варавва пожал плечами.

— Как ни будь оторвёмся и присоединимся к вам.

Тут же в разговор вмешался Волхем:

— Оторвётесь. Конечно, оторвётесь и притащите у себя на хвосте всю их армию!

Род, подбросил сухую ветку в костёр и сказал:

— Возможно это выход из положения, но уж больно рискованный. У кого есть ещё, какие задумки?

Велимор предложил провести обоз по болотам, но его ни кто не поддержал. Опять слово взял шаман:

— И ты потопишь в этом болоте весь обоз. Уж лучше пусть Варавва с ними сражается, так есть хоть какой-то шанс.

Варавва сверкнул на Волхема глазами.

— Я погляжу тебе и то не так и это не это. Сам что ни будь предложи!

— Не лайтесь попусту. — Род поднял руку, прекращая дальнейшие препирательства. — Нам только раздора сейчас не хватает.

Он посмотрел на Койшу с Улемой.

— А, что скажите вы, молодёжь? Как бы вы выбирались из этой ситуации?

Койша от смущения, откашлялся в кулак.

— Можно просто договориться, что бы нас пропустили.

На него посмотрели, как на сумасшедшего, но Улема поддержал своего товарища:

— И при этом заплатить им за то, что пропустят.

Ядовитый Волхем и тут не сдержался:

— А какой им смысл брать от нас выкуп, если они и так могут взять весь обоз? Дикари они, одно слово.

Все опять притихли. Ситуация оказалась не такой уж простой. Слово взял Род:

— Давайте просто рассуждать. В обозе более сорока телег и полтысячи человек. Дружинников, вместе с Велиморовыми, чуть более сотни. Сколько воинов у германцев?

Велимор махнул рукой.

— Много. Более тысячи и это только тех, кто живёт на этой окраине.

Род продолжил:

— Значит, вступать с ними в какие-то стычки просто не имеет смысла.

Варавва вздохнул с сожалением, а Волхем и тут подковырнул воеводу:

— Тебе бы всё своим длинным ножиком помахать. — Он хмыкнул и продолжил: — А о стариках и детях ты подумал?

Своим взглядом, казалось, Варавва сейчас убьёт шамана, но Род положил ему руку на плечо и перебил Волхема:

— Договариваться с ними, а тем более платить им выкуп, то же не выход. Харст немного рассказал об их нравах. Это беспринципный дикий народ. Такому, что не посули, постарается забрать всё. С такими людьми в переговоры лучше не вступать.

— Что же тогда остаётся? — Волхем с тревогой смотрел на Рода. — Сидеть здесь и ждать от моря погоды то же нельзя. Глядишь, степняки подойдут, и окажемся мы меж молотом и наковальней.

Род вскинул голову и пристально посмотрел на шамана.

— Ну, ты и хитёр Волхем! — В голосе старейшины уже не чувствовалось безысходности.

Все смотрели на него и ждали, когда он им расскажет, что задумал. Тем временем Род не спешил с ответом, обдумывая видно про себя, план дальнейших действий.

— Не томи. — Варавва первый подал нетерпеливый голос. — Что удумал, рассказывай!

Род подбросил в костёр ещё не много веток и медленно начал говорить:

— Степняки говоришь, подойдут? — Он посмотрел на Волхема. — Это хорошо, что они подойдут.

Не понимая, куда клонит Род, все с удивлением смотрели на старейшину.

— Они сами сделают для нас отвлекающий, как говорил Варавва, манёвр. Мы заставим их вступить в стычку с германцами, а сами тем временем проскочим у них под самым носом и уйдём дальше на север.

— Это как?

Варавва ни чего не понимая, смотрел на Рода. Волхем опять захихикал:

— Правильно. Кто нам мешает, тот нам и поможет.

Варавва в сердцах замахнулся на шамана кулаком.

— Не лезь, куда тебя не просят!

Род улыбнулся и продолжил:

— Прав шаман. Они нам помогут. Дело в том, что степняки не знают, что у них по ходу селения германцев и упрутся прямо в них. Наверняка, защищая свои дома и семьи, германцы навяжут степнякам бой. Вот в это самое время мы и попытаемся прорваться в свои земли. Только для этого нужно кое-что сделать.

— Продолжай. — Варавва, заразившись идеей Рода, уже был готов сорваться с места. — Что нужно делать?

— А делать нужно вот, что. Подвести наш обоз вплотную к германским поселениям, что на стыке болот. Хорошо его укрыть и всем тихо ждать. Тебе, Варавва нужно будет чуть западнее проложить ложную дорогу, такую, как вы сделали около той поляны, что бы степняки, увидев её, пошли по ней не задумываясь. Там они обязательно упрутся прямо в поселения германцев.

— А дальше, что?

— Дальше, мы будем наблюдать. Как только завяжется бой, и как только воины с приграничного селения уйдут в ту сторону, мы на полном ходу проскочим германцев и скроемся в лесу.

— Вот это дело! — Довольный Волхем потёр ладони рук. — Только бежать нужно скоро. Тех, кто бежать за повозками не сможет, нужно их на них усадить. Одним словом будем прорываться, а степняки получат своё сполна.

Сказав это, он тихо захихикал себе под нос. Варавва посмотрел на него и покачал головой, однако пререкаться с ним не стал.

— Добро. Дело говоришь. — Воевода поднялся на ноги и подошёл к своему коню. — Пора начинать.

Махнув рукой своим помощникам, он запрыгнул в седло и направился в конец обоза собирать дружину.

 

Глава 51

Поселение было пусто. Не было ни кого: ни людей, ни животных. Однако, всё говорило о том, что здесь были люди. Много людей, и были они здесь совсем не давно. Талгай спрыгнул с коня и вошёл в одну из изб. Внутри всё было в беспорядке. На глиняном полу валялись какие-то тряпки, разбитая глиняная посуда, перевёрнутые скамьи. Он подошёл к сбитому из толстых досок столу и провёл по нему пальцем. На пальце осталась пыль. Осмотрев ещё раз брошенное жилище, Талгай вышел наружу. Они здесь были. Обоз был здесь. Видимо торопились, когда собирались в дорогу. Все разбросано, кругом беспорядок. Поселенцы ушли вместе с обозом. Хорошее расположение духа опять вернулось к беку. Теперь они от меня ни куда не денутся. Я поймал их за хвост, и буду идти за ними, пока не кончится этот проклятый лес. К нему подошёл Тамир.

— Господин, там за домом костёр. Он почти свежий. Прошло не больше суток, когда он затух.

Талгай посмотрел на своего помощника и за много дней первый раз улыбнулся.

— Это хорошо Тамир. Это очень хорошо. На ночь остаёмся здесь, но с первыми лучами солнца сотни должны быть готовы к походу.

Сотник поклонился беку.

— Да, ещё. — Талгай посмотрел в сторону леса. — До темноты отыщите их следы. Мне интересно, в какую сторону они направились в этот раз.

Тамир опять поклонился и почти бегом кинулся исполнять приказы своего начальника.

Тем временем воины разожгли костры, на которых готовили горячую пищу. Талгай удивился, окуда взялось свежее мясо. Довольные костровые, объяснили беку, что в крайней избе наткнулись на птичник, в котором бегало с десяток кур.

Не успели даже курей порезать, так торопились. Ну, ни чего. Теперь с жителями селения их стало больше, а значит двигаться они стали ещё медленнее. Талгай опять улыбнулся. Возможно, уже завтра к вечеру я догоню их. С такими мыслями, он опустился на широкую лавку, стоящую около одной из изб и закрыл глаза. Есть не хотелось, хотелось просто покоя. Предыдущий день выдался тяжёлым. Перед ним поплыли разноцветные круги. Потом неизвестно откуда появился образ седого старика с посохом. Старик, смотрел ему в глаза и что-то пытался сказать, беззвучно шевеля губами. Потом поднял высоко над головой свой посох и начал опускать его на голову Талгая. Посох опускался медленно, а Талгай, как каменная глыба, не мог пошевелить даже пальцем. Он смотрел, как посох медленно опускается всё ниже и ниже. Когда посох старика коснулся его головы, Талгай вскочил с лавки, ни чего не понимая, начал осматриваться вокруг. По его лицу струился пот, а одежда, пропитанная им, противно липла к телу. Рядом стоял Тамир и удивлённо смотрел на бека.

— Что-то случилось, мой господин?

Талгай водил головой вправо и влево, приходя в себя.

— Приснилось что-то.

— Ты видел какой-то знак?

Подумав, Талгай пожал плечами.

— Не знаю, может и знак.

Встряхнув головой, прогоняя остатки ночного кошмара, он поднялся на ноги. Тамир поклонился ему и сказал:

— Господин, сотни готовы к походу. Велите начинать движение?

Талгай просто кивнул головой и пошёл к своему коню.

 

Глава 52

Ближе к вечеру вернулся Велимор со своими людьми. Варавва посылал их разведать местность и определить место, где можно было бы укрыть обоз. Прекрасно ориентируясь в лесу, Велимор почти вплотную подошёл к селениям германцев. Небольшой отряд укрылся в густой траве, наблюдая за тем, как ведут себя вставшие на пути обоза лесные люди. Всё было спокойно. Их ни кто не заметил и приближение обоза, ни кто не ждал. Подходящее место для него нашлось сразу. Слева, не далеко от селения разведчики нашли длинную, укрытую густым кустарником лощину. Внизу этого оврага было топко, но другого, лучшего места, просто не было. Когда они вернулись в обоз и рассказали об этом старейшинам, Волхем первый воспротивился такой стоянке.

— Пока будем дневать в этом болоте, все телеги вместе с лошадьми засосёт.

Род посмотрел на Велимора.

— Другого подходящего места вы не нашли?

— Перед выходом к селению есть небольшой пригорок, но он слишком близко стоит к нему. Могут заметить раньше времени. Дальше на запад идёт редкий лес. Укрыться в нём просто не возможно.

— Чего спорить сейчас? — К ним шёл воевода, слышавший разговор. — Дойдём до места, там посмотрим.

— Посмотришь. — Волхем стоял на своём. — Да сказать ни чего не успеешь, как в трясину засосёт. Опять вы нас в болото тянете.

Варавва хотел было возмутиться, но только рассмеялся в ответ.

— Тебя уж не засосёт точно. Ты же с телеги не слазишь, только по нужде и то, не всегда.

Кто стоял рядом и слышал слова Вараввы, поддержали его дружным смехом. Шаман, обидевшись на воеводу, махнул рукой и ушёл куда-то в конец обоза.

— Делайте, что хотите.

— Что у тебя? — Род подошёл к Варавве. — Далеко ли прошли?

Мои ребята сейчас три телеги катают. Борозда остаётся, но не такая уж видимая. Версты три откатали. Думаю, безопасного расстояния нам должно хватить.

— Добро. — Род кивнул головой. — Бросьте на ту дорогу, какие ни будь вещи, что б заметнее было.

— Боюсь, испугаются. — Варавва задумчиво смотрел куда-то в сторону. — Они теперь этих вещей боятся пуще смерти.

— Ну, тебе видней. Когда закончите, возвращайтесь в обоз. Пора уходить вперёд и прятать его.

— Не переживай. — Варавва вскочил в седло своего коня и шагом направился туда, где прокладывал ложную дорогу его отряд дружинников. — Скоро будем.

Род смотрел ему в след, пока тот не скрылся за стволами деревьев. Должно всё получиться. Обязательно должно получиться, иначе конец всему, конец всем его планам. Он тяжело вздохнул и направился в обоз, вслед ушедшему туда Волхему. Нужно поговорить с людьми. Объяснить, как себя вести и что делать в крайних случаях.

Ночью вести обоз в укрытие ни кто не решился. В ночном лесу любой шорох разносится далеко по всему лесу. Род повёл его только тогда, когда встало солнце, и лес заговорил своим языком птичьих трелей и шумом листвы. Шли очень осторожно, часто останавливаясь и прислушиваясь к непонятным звукам. Впереди шёл Велимор, указывая дорогу к лощине. Лишь только к полудню первая телега управляемая Волхемом, вошла в неё. Следом медленно потянулись другие. Когда весь обоз скрылся в лощине, Варавва, замыкающий длинную колонну из повозок, послал дружинника вперёд, сказать, что бы Род остановил движение. Наконец, повозки встали. Люди тут же начали укрывать их ветками деревьев. Варавва сразу же выставил дозорных со всех сторон, что бы появление кого бы то ни было, не было для них неожиданностью. Двух дозорных он оставил у расщеплённого дуба, наблюдать за дорогой, а небольшой отряд во главе с Улемой выставил перед поселением германцев. Убедившись, что его указания выполнены, он со спокойной совестью направился к Роду и Волхему. На правах старшего своего селения, с ними теперь находился и Велимор. Проходя вдоль повозок, Варавва остановился около одной, к которой была привязана корова. Рядом с коровой суетился дед Кузьма. Посмотрев на эту идиллию, Варавва вздохнул и обратился к деду:

— Слышь, Кузьма? Ты на меня дурного не держи, но если твоя корова замычит, когда не нужно, я с неё живой шкуру спущу, а потом с тебя.

Сказав это, он развернулся и пошёл в голову обоза. Дед Кузьма покачал головой ему в след.

— Не любят нас с тобой Пеструшка. Всем мы мешаем, да уйти не куда, а то бы увёл я тебя от всех злых людей. Видимо судьба у нас такая, терпеть пока силы есть, а потом будь, что будет.

Он погладил корову по спине и потрепал её за ухом.

— Ни чего, ни чего, скоро до места дойдём. Не долго уж осталось. Ты потерпи родная, не выдавай меня, а то и в правду воевода под нож тебя пустит. С него станется.

 

Глава 53

Солнце прошло зенит и день начал убывать. В ожидании степняков, люди сидели, укрывшись под густым кустарником, и тихо переговаривались. Изредка мужчины подходили к повозкам и вытягивали их из топкой почвы. Огромные колёса повозок периодически не значительно погружались в неё, потому приходилось их поднимать, подкладывая под них ветки деревьев. Над лощиной было тихо. Расставленные Вараввой дозорные внимательно следили за обстановкой вокруг неё. Неожиданно со стороны от куда они пришли, раздался треск кустов и ругань. В овраг сверху скатился дозорный, оставленный Вараввой следить за дорогой. Сразу же к нему подошли дружинники, одетые в боевые одежды с оружием в руках.

— Ты чего тут шумишь?

Дозорный, отряхиваясь от сломанных им веток, продолжал ругаться:

— Да что б его леший взял, не заметил я этой ямы. Ну, уж вы схоронились, так схоронились. Искать будут, не найдут.

— Хватит языком молоть. — Перед ним стоял сам Улема. — Чего пост бросил?

Отряхнувшись, дозорный выпрямился.

— Кажись, идут.

— Кто идёт? Говори толком.

— Степняки идут.

Улема пристально на него посмотрел.

— Ни чего не путаешь?

— Точно. Со стороны, откуда мы шли, топот идёт. Кони скачут, чуть ли не во весь опор.

— Возвращайся назад. Как только пройдут сразу же сюда, к нам.

Дозорный кивнул в ответ головой и начал выбираться назад из лощины. Улема, не долго думая, побежал в голову обоза к старейшинам, известить их о приближении степняков.

— Что-то быстро они нас догнали? — Варавва удивился, услышав эту новость. — Видать идут без остановок.

— Дозорный сказал, что скачут во весь опор.

Волхем криво усмехнулся.

— Должно быть, освоились в лесу, что так скачут.

Род поднялся с земли и выпрямился во весь свой рост.

— Началось! Теперь уши нужно держать востро. — Он повернулся к Варавве. — Отправь ещё людей следить за германцами. Передайте по обозу, что бы все были наготове.

 

Глава 54

Талгай гнал свои сотни вперёд, надеясь до захода солнца настичь обоз. Лес несколько поредел, что давало возможность быстрого передвижения. Часть его воинов отстала от авангарда, но это его не беспокоило. Тех людей, что были рядом, с лихвой хватит разбить малочисленную дружину поселенцев. Несколько человек из числа разведчиков находились всё время впереди, отыскивая малейшие следы ушедшего вперёд обоза. Пока всё складывалось как нельзя лучше. За половину дня пути удалось пройти расстояние, которое они раньше проходили за сутки. Шли двумя колоннами на расстоянии видимости. Прошлые уроки не прошли даром для Талгая. Теперь он стал понемногу понимать тактику поведения в лесу. Главное сейчас не сбиться в одну кучу. Даже один большой отряд легче бить всего десятку человек, чем разобщённые маленькие группы. Неожиданно лес расступился, открывая отрядам просторную поляну с большим расщеплённым дубом посредине. Талгай натянул поводья, останавливая своего коня. Тут же рядом сразу же появился Тамир.

— Прикажешь сделать привал, господин? Люди устали.

Талгай вертя головой во все стороны, осматривал поляну.

— Нет. Никаких остановок, пока не догоним обоз. Они должны быть уже где-то рядом.

Впереди на поляне показались двое разведчиков. Подъехав к беку, один из них сказал:

— Чуть дальше мы заметили следы от повозок. Они ушли в том направлении. — Он протянул руку, показывая в каком направлении ушёл обоз. — Видимо, они обходили болота.

— Болота? — Талгай удивлённо посмотрел на разведчика. — Какие тут могут быть болота?

— Чуть севернее начинается настоящая трясина. Там они точно не пройдут.

Талгай кивнул в ответ головой.

— Раз так, то это намного упрощает дело. — Повернувшись в седле назад к своим сотням, он какое-то время ждал, когда они подтянутся, потом обратился к нему. — Возвращайтесь вперёд и внимательно следите за их следом.

Разведчики тут же умчались вперёд, обгоняя голову колонны. Талгай, поднявшись на стременах, махнул рукой в направлении, куда ушли его следопыты.

— Вперёд! Скоро мы нагоним этот проклятый обоз.

Усталые воины без особого энтузиазма пришпорили коней и понеслись за своим беком. Обогнув большую поляну, сотни шли прямо по колее, оставленной обозом. Минуя поляну с запада, лес стал намного гуще. Талгай придержал коня, переводя его на шаг. Быстро передвигаться в густом лесу было просто невозможно. Разведчики, были где-то впереди и ни каких известий от них не было. Это начинало беспокоить бека. Неожиданно, колея по которой они шли, кончилась. Он крутил головой, в надежде её обнаружить, но всё было тщетно.

 

Глава 55

На самом верху лощины, где скрывался обоз, затряслись кусты и в тот же миг к ногам Улемы скатились кубарем двое дозорных. Запыхавшиеся от быстрого бега, они наперебой рассказали ему, что сотни степняков подойдя к поляне, пробыли на ней совсем не долго, и поскакали по проложенной Вараввой колее. Улема похлопал их по плечам и, улыбнувшись, потёр руки.

— Молодцы! Оставайтесь здесь. С остальными будете прикрывать хвост обоза.

Вскочив на коня, он понёсся вдоль укрытого обоза к старейшинам.

— Они прошли. — Остановив коня, он спрыгнул на землю. — Пошли по ложной колее.

Казалось, что все, кто находился сейчас рядом с ним, облегчённо вздохнули.

— Объяви всем, что скоро выступаем. — Род обратился к Варавве. — Пусть готовятся. Бежать придётся быстро. Стариков и детей пусть сразу же усадят на повозки.

Потом он посмотрел на Улему.

— Подбери с десятка два дружинников по проворнее. Пойдёте первыми и в случае чего прикроете обоз.

Улема кивнул головой.

— За это не беспокойся. Три десятка парней уже готовы вас прикрывать.

— Добро.

Неожиданно, где-то со стороны поселений германцев раздался резкий звук набата. Медный крик повис над лесом и растворился в нём, как туман. Потом он повторился ещё и ещё.

— Кажется, началось. — Род смотрел куда-то вверх, принюхиваясь к воздуху. — Помогайте нам Боги!

 

Глава 56

— По воздуху они полетели, что ли? — напрягая глаза, Талгай всматривался в непримятую траву. — Что-то здесь не так.

Где-то глубоко внутри него натянулась невидимая струнка. Кто-то не видимый дёргал за неё, предупреждая бека об опасности. Многолетний опыт воина подсказывал, что впереди их ждёт опасность. Доверяясь своей интуиции, Талгай остановил коня. Рядом с ним тут же появился Тамир.

— Что случилось? — Он тревожно смотрел на бека — Заметили обоз?

Талгай напряжённо всматривался в густые заросли леса, где сейчас находились его разведчики. Было тихо. Из серых сумерек леса не доносилось ни единого звука. Это пугало. Собравшись с духом, он повернулся к Тамиру.

— Бери сотню и веди её чуть правее. Другую сотню я поведу сам, и буду заходить с запада. Будешь идти так, что бы оставаться в поле моего зрения. Будь внимателен. Где-то впереди нас опять ждёт засада.

Тамир слушал своего начальника, не сводя глаз с тёмной стены леса, ставшей перед ними.

— Откуда это известно, бек? Разведчики ещё не возвращались.

Талгай усмехнулся.

— Они теперь не вернутся.

Тамир резко взглянул на бека, нервно теребя уздечку.

— Неужели они опять осмелились приготовить нам очередную ловушку?

— Не сомневайся в этом. Я стал их чувствовать так же, как и свою усталую задницу. Приготовься к бою.

Подтянувшиеся сотни, стали расходиться в разные стороны, огибая страшное место. Шли шагом, держа наготове оружие. Через некоторое время густой лес поглотил сотни степняков, окутав их серой пеленой. При каждом резком звуке, ломающейся ветки Талгай вздрагивал, хватаясь за рукоять меча. Прошли достаточно большое расстояние, но в лесу было пусто. Пусто и тихо. Напряжение понемногу начало спадать, когда где-то очень далеко, Талгай услышал странный звук. Этот звук был резким и коротким. Нарастая, он рассыпался по всему лесу и пропадал. Потом возникал так же неожиданно и таял словно лёд. Ещё не понимая его природу, Талгай насторожился, снял притороченный к седлу щит и достал свой меч из ножен. Интуитивно поднял щит над головой. Глядя на своего бека, воины сделали тоже самое. Наверное, интуиция Талгая в этот момент спасла многим жизнь. Неожиданно, в этот момент раздался протяжный свист, и десятки длинных стрел с чёрным оперением вонзились в щиты степняков. Дальше раздумывать и гадать, просто не было времени. Издав гортанный боевой клич, Талгай пришпорил своего коня и, вращая над головой клинком, рванул вперёд, на невидимого пока ещё врага. Его сотня, рассыпавшись веером, понеслась вперёд, улюлюкая и выкрикивая призывы к бою. Боковым зрением Талгай видел, что справа от него происходит то же самое. Сотня Тамира наседала на поселян, атакованная тучей стрел из засады. Наконец-таки, сейчас в этом бою должно всё для него решиться. Страха не было. Было одно желание изрубить всех, кто решился поднять своё оружие против непобедимых степняков. Стрелы сыпались на них, как струи дождя в осеннюю пору. Откуда у них столько лучников? Мысли крутились в его голове водоворотом, не мешая оценивать ситуацию. Впереди он увидел валяющихся на земле убитых коней. Рядом с ними лежали пронзённые стрелами его разведчики. Вот значит как? Они подпустили их поближе и просто расстреляли в упор. Непонятный ранее звук усилился. Теперь Талгай отчётливо слышал как кто-то бил в большой медный щит молотом и этот звук рассыпался по всему лесу. Дальше думать ему не дали. Перед ним, как из-под земли возник громадный мужик, одетый в какие-то шкуры и размахивал огромной дубиной, на конце которой на цепи был закреплён большой весь в шипах шар. Двоих его людей он выбил из седла играючи. Рядом с этим великаном появлялись всё новые воины. Как и их предводитель, они так же были одеты в одежду из звериных шкур, а на головах у многих были натянуты вместе со шкурами звериные морды. Что этот великан является предводителем всего воинства, Тамир понял сразу. Это он поднял своих людей на бой и появился первым перед врагом со своим страшным оружием. Не долго думая, Талгай направил коня прямо на него. Вокруг уже кипела настоящая битва. Воины сталкиваясь, били друг друга мечами, кололи копьями, а в ближнем бою резали ножами. Подняв своего коня на дыбы, Талгай занёс меч над головой и с силой опустил его на голову противника. Меч ударил по рукояти огромной дубины, перерубая её пополам. От такой силы удара, сам предводитель покачнулся на ногах и, зацепившись за какую-то корягу, рухнул на землю. Спрыгнув с седла, Талгай кинулся добивать противника, но тот быстро пришёл в себя и успел выхватить из-за пояса свой меч. Поединок разгорелся с новой силой. Удары его меча были настолько сильны, что бек вскоре начал уставать, отражая их. Не ведая усталости, тот напирал на Талгая, бешено вращая над головой своим мечом. Отступая назад, бек упёрся спиной в ствол дерева. Выставив вперёд остреё своего короткого меча, Талгай приготовился в очередной раз отразить атаку своего противника. Громила, не долго думая, сделав огромный прыжок вперёд, опустил на него лезвие своего длиннющего меча. Уклонившись от удара, Талгай увидел, как это лезвие вонзилось в ствол дерева, как раз там, где до этого была его голова и напрочь, в нём застряло. Быстро вытащить застрявший в дереве меч у противника не получилось, и это спасло Талгаю жизнь. Сделав быстрый выпад вперёд, Талгай нанёс ему страшный удар в живот. Лезвие меча, пробив толстую оленью шкуру, по самую рукоять вонзилось в живот нападавшего. Удивлённо глянув на бека, противник медленно опустился на колени и, секунду постояв на них, упал плашмя на землю. Кровь ударила в голову Талгая, и он, подняв вверх свой окровавленный меч, как бешенное животное, что-то зарычал и кинулся в гущу схватки. Видя победу своего бека, степняки усилили напор и начали теснить поселян вглубь леса. Набат медного щита не утихал ни на минуту. В очередной раз, вытаскивая свой окровавленный меч из тела противника, Талгай начинал чувствовать, что здесь что-то не так. На смену павшим воинам противника вставали всё новые и новые. Откуда они брались было не понятно. Люди в звериных шкурах бились, как одержимые. Ещё не много времени, и он останется без своих сотен. Эти люди были мало похожи на поселенцев-обозников. Отличались они прежде всего одеждой и, как не странно, их было слишком много — гораздо больше, чем предполагал Талгай. Вот то, что не давало ему покоя! Эти люди не были убегающими от него поселенцами! Вырвавшись из гущи боя, Талгай, что есть силы, закричал отход:

— Всем назад! Отходим назад!

Те, кто был ближе к нему, услышав его призыв, начали отходить назад. Заскакивая в сёдла брошенных сзади коней, степняки вырывались из смертельной для них схватки и, что есть силы, пришпоривали коней. Бегство не было паническим, но отойти назад было трудно из-за наседавшего на пятки противника. Талгай видел, как начало разворачиваться назад его правое крыло. Потери у Тамира были просто огромные, так как биться тому приходилось почти в окружении. Собрав в кулак всех оставшихся в живых, Тамир бросил людей на прорыв к Талгаю. Отбиваясь от преследования, поредевшие сотни степняков уходили в обратном направлении, откуда пришли.

 

Глава 57

Со стороны поселений показались люди Велимора, следившие за окраиной. Они подошли к Роду и один из них сказал:

— Все мужчины ушли. Остались только женщины и дети. Путь свободен.

Выслушав Велиморовых охотников, Род оглянулся назад и посмотрел на людей, которые ждали от него команды. Обоз был готов к движению. Он поднял вверх правую руку и махнул ею в направлении движения.

— Пошли.

Сразу же десятки крепких рук впились в остовы телег, вытаскивая колёса из топкой земли. Одновременно десятки кнутов опустились на спины фыркающих лошадей. Весь обоз вздрогнул от напряжения и медленно выкарабкиваясь из болотной жижи, пошёл вперёд набирая скорость. Когда выскочили из лога на небольшой пригорок, открылись прятавшиеся в лесу хижины поселенцев. Дорога лежала прямо через эти хижины. Набирая скорость, повозки, перевалив через пригорок, с грохотом неслись вниз по утоптанной дороге. Перепуганные обитательницы хижин с криками выбегали прямо к несущемуся на них обозу, но потом в страхе убегали назад, утаскивая за собой маленьких детей. Скоро всё поселение голосило, перекрывая непрекращающийся набат. Не обращая внимания на перепуганных женщин, мимо них пробегали вооружённые дружинники, прикрывая собой гружённые до предела повозки. Рядом с повозками бежали женщины, уцепившись за них руками. Мужчины изо всех сил подталкивали телеги, помогая лошадям, которых нещадно лупили кнутами возницы. Порой грохот телег перекрывал крики испуганных местных жителей. Промчавшись вдоль поселения, обоз скрылся в лесу, оставив после себя огромное облако пыли, которое слабый ветерок сносил в его сторону. Не сбавляя скорости движения, Род ввёл обоз в лес, продолжая бешеный темп. Люди валились с ног от усталости. Даже молодые дружинники, задыхаясь от такого темпа, широко открыли рты, хватая ими воздух. Ещё в лощине дед Кузьма, напрягаясь изо всех сил и вытаскивая из трясины свою Пеструшку, тянул её за верёвку, стараясь успевать за остальными, теперь, миновав поселение, не поспевал за набравшей скорость коровой. Та перешла на рысь и шла в ногу с впряжёнными в телеги лошадьми. Дед споткнувшись, упал на землю, но верёвки не бросил и продолжал волочиться за своей Пеструшкой. Помог вовремя подоспевший Варавва. Он схватил деда за шкирку и бросил его на телегу.

— Верёвку то брось. Ни куда твоя корова от тебя теперь не денется.

Дед, потирая ушибленную ногу, грозил воеводе пальцем.

— Это всё ты! Ты её застращал, что она теперь быстрее твоего коня бежит. Загонишь корову до смерти, супостат бородатый!

В соседних телегах, вытирая струившийся по лицу пот, люди, наблюдая эту картину, улыбались не в силах просто смеяться. Пеструшка Кузьмы с самого начала похода стала предметом всеобщего внимания.

Проскочив злополучную корову, Варавва поравнялся с Койшей. Тот усадил Елену на круп своего коня, и держался рядом с телегой, на которой находилась его мать. Вага, сидя в телеге с кнутом в руках, нахлёстывал и без того рвущуюся вперёд кобылу. Телега была перегружена до предела. В ней помимо Славии сидело две пожилые женщины и трое пацанят. Крепко вцепившись руками в жерди клети, они горящими глазами следили за всем, что происходило в обозе. Для них это была просто игра. Игра в догонялки.

— Присматривай за соседними телегами. — Варавва на ходу крикнул Койше, успевая промчаться несколько раз вдоль всего обоза, он успевал следить за всем, что в нём происходит. — Я к Роду.

Сказав это, он нахлестал коня и скрылся, за идущими впереди повозками. Койша осмотрелся и, не увидев ни чего, что мешало бы движению, повернулся к Елене.

— Крепче держись, сейчас с горки пойдём.

Елена что есть силы, обхватила его руками и крепко прижалась к любимому телу.

— Я готова так скакать всю оставшуюся жизнь.

Ничего не ответив, Койша улыбнулся и слегка придержал коня. Повернув голову в сторону телеги, он посмотрел на мать. Она полулежала на мешках с сеном. По её виду было понятно, что такая дорога даётся ей очень нелегко. Однако, сжав губы в тонкую полоску и прикрыв глаза, она терпела свою боль как могла. Вага, постоянно оборачиваясь к ней, поправлял сбившийся мешок, стараясь хоть что-то сделать для нравившейся ему женщины. Бешеный темп движения продолжался.

Поравнявшись с телегой на которой находился Род с Волхемом, Варавва спросил:

— Может, перейдём на шаг? Люди выбились из сил.

Не дожидаясь ответа старейшины, Волхем натянул поводья, притормаживая бег лошади.

— В самом деле, опасное место мы миновали, можно и отдохнуть.

— Пошли дружину в конец обоза. — Род обратился к воеводе. — Сейчас только оттуда можно ожидать неприятностей. Скоро будет привал.

— И то дело.

Варавва повернул коня и ускакал собирать своих воинов.

— Солнце садится. — Волхем задрав голову, смотрел на темнеющее небо. — Нужно искать подходящее место для ночёвки.

— Думаю, что ни чего подходящего мы не найдём. — Род слез с телеги и пошёл рядом с ней. — Придётся ночевать, как есть, не сворачивая обоз.

Шаман пожал плечами.

— Да что нам? Нам не привыкать.

Помолчав, спросил:

— Как думаешь, германцы кинутся за нами?

— Вряд ли. У них сейчас другая забота. У них степняки под носом.

— Интересно, чем всё это у них закончилось?

— Если ты имеешь в виду, пробились ли степняки через германцев? — К ним подъехал Варавва. — Не думаю. Германцев слишком много для их поредевших сотен. Это одно.

— А что другое?

— Другое, это то, что германцы у себя дома. Здесь им каждый куст — дом родной.

В разговор вмешался Род:

— То, что они не пропустили степняков, это точно. Однако, и степняки не лыком шиты. За то время, что они гоняются за нами по лесу, кое какого опыта думаю, они поднабрались.

Волхем встревожено посмотрел на Рода.

— Что ты этим хочешь сказать?

— Я хочу сказать, что радоваться ещё слишком рано.

Варавва шумно вздохнул.

— Прав ты. Расслабляться ещё рано. С этими степняками ушки нужно держать на макушке.

В лесу стемнело. Натянув поводья, Волхем остановил телегу.

— Всё. Дальше идти нельзя. Заночуем здесь.

— Добро. — Род повернулся назад и поднял вверх правую руку, останавливая обоз. — Ночевать будем здесь.

Потом обратился к воеводе:

— На всякий случай расставил бы ты дозорных.

Варавва усмехнулся.

— У меня сейчас вся дружина в хвосте обоза. Они тебе и дозорные и защита.

Усталые, настелив себе под бок травяных подстилок, все разом уснули. Для разговоров, у них не было уже ни каких сил.

 

Глава 58

День за днём, останавливаясь только на ночёвки, обоз продвигался на север. Незаметно дорога пошла вверх. Подъём был не значительный, но движение обоза замедлилось. Стали появляться ручьи, которые просто переходили вброд. Однако дальше по ходу движения, эти ручьи стали и шире и глубже. Каждая переправа теперь отнимала много времени и сил. Ручьи сливались в небольшие и мелкие речки, а те в свою очередь образовывали широкие рукава с холодной и быстрой водой. Перекатываясь по камням, чистая родниковая вода весело журчала и искрилась на солнце. Высокие сосны взметнули свои зелёные колючие кроны ввысь, а разлапистые ели, переплетаясь с кронами берёз, как бы обрамляли и защищали собой это голубое водное царство. Чувствуя окончание пути, люди повеселели. Напряжение пройденного пути понемногу отпускало. В обозе пошли разговоры о предстоящем строительстве новых домов, о месте, где их строить. Много говорили о земле, о будущих урожаях. Народ начинал жить, обустраиваясь и налаживая быт в своих мыслях ещё в дороге. Дело шло к осени, и нужно было многое успеть, пока не ударят крепкие морозы. О них говорили отдельно, как о живом существе. Род много рассказывал о метелях, о снеге и этих крепких зимних морозах, кусающих уши и нос. Здесь же по дороге мужики пришли к выводу, что печи в домах нужно ставить основательно, что бы на них не только можно было готовить пищу, но и что бы они своим теплом обогревали весь дом. Разъезжавший то и дело вдоль обоза Варавва, слышал эти разговоры и как-то при случае рассказал об этом Роду и Волхему. Волхем улыбнулся и как-то хитро прищурившись сказал, что земля по которой сейчас идём, сама узнала своих хозяев и радуется им, как малое дитя, и своё настроение она незримо передаёт и людям. Род с благодарностью посмотрел на шамана и в знак согласия кивнул головой.

— Всё верно. Земля живое существо и любому человеку с ней нужно жить в мире и согласии. Тогда в благодарность за заботу она одарит его небывалыми дарами. А ещё напоит, накормит и спать уложит. Варавва усмехнулся.

— Прямо как мать родная.

— А она и есть наша мать.

Волхем поддержал Рода.

— Вот, вот. А Дажьбог — наш отец-Солнце. Всё правильно.

На седьмые сутки пути, как миновали германцев, лес сильно поредел и большую часть пути обоз двигался по открытому пространству. Когда пересекли очередной сосновый бор, неожиданно вышли на открытую местность. Впереди было открытое пространство до самого горизонта. Лес кончился! Взобравшись на пригорок, Род остановил обоз. Люди, привыкшие к лесной теснине, остановились и в каком-то замешательстве, начали осматриваться по сторонам. Вид с этого пригорка открывался фантастический. Далеко справа и слева были видны огромные голубые озёра. Между этими озёрами раскинулись не паханые луга с изумрудной травой. Эти луга, пересекала широкими рукавами, неся свои воды откуда-то с севера, мощная река. В синем небе парили птицы.

— Род, где мы?

Люди, ища глазами своего старейшину, задавали один и тот же вопрос. Род вскоре появился вместе с Волхемом и Вараввой перед всем обозом. Подняв вверх руку и успокаивая возбуждённых людей, он ответил им:

— Вы дома! Это ваша земля! Всё, что вы видите перед собой, принадлежит вам! Эти поля ваши! Ваши озёра и реки с чистой водой! И небо над вами, то же ваше!

В обозе послышались робкие голоса. Люди ещё не осознавали до конца, что их странствия закончены. Что не будет больше бесконечного дремучего леса. Не будет больше поганых степняков. Не будут больше гореть их дома и плакать дети. Переведя дух, Род продолжил:

— Теперь только от вас зависит ваше будущее! Берегите эту землю! Берегите всё, что находится на этой земле! Берегите друг друга! Если будете жить в мире и согласии, вы будете самыми счастливыми людьми!

— А где же мы будем строить дома, Род?

— Для этого нам нужно будет переправиться через эту реку. На том берегу вы построите свои дома.

— Как же мы через неё переберёмся? Она такая широкая, как море.

— Будем вязать плоты. На них мы переправимся на ту сторону.

Выкатив все телеги на обширный пригорок, люди распрягали коней и отпускали кормиться их на луга с сочной травой. Мужики, взяв с собой топоры, отправились в лес валить деревья для плотов. Женщины принялись разводить костры и готовить горячую пищу. Детвора, как воробьи рассыпались по поляне и принялись играть в свои игры. Долгое сидение на телегах всем порядком надоело. Тело требовало работы. Поваленные сосны укладывали аккуратно, вершиной к пригорку. Затем стволы очищали от веток и распиливали на равные части. Эти заготовки затаскивали на пригорок, ближе к реке, где умельцы связывали их друг с другом. В уже готовые плоты впрягали лошадей и оттаскивали их к берегу реки. Плотов требовалось много, и потому работа лесорубов не прекращалась даже после захода солнца. Не далеко от леса соорудили большие костры из обрубленных веток. Огромное оранжевое пламя костра, казалось, взметнулось до самого неба. Руки соскучившиеся по работе, крепко сжимали топорища. Рубахи давно пропитались солёным потом и липли к телу. Душа отходила от тяжёлого странствия, а тело приобретало былую силу. Только когда взошла полная луна, и небо покрылось яркими звёздами, стук топоров стих. Усталые, но довольные работой мужики расходились по своим семьям, договариваясь с первыми лучами солнца возобновить работу.

Разведя костёр, Варавва окликнул Волхема:

— Ты куда подевался старый шаман?

В ответ услышал недовольное бурчание старика:

— Кому шаман, а кому и жрец. — Волхем подходил к костру, неся с собой котомку с едой. — Слово-то, какое придумали — шаман. Есть в нём что-то от колдовского.

— Не бурчи. Что ж тут странного? Ты же и есть у нас первый колдун.

Сказав это, Варавва рассмеялся.

— Да не обижайся ты за прозвище. Хотя люди не зря их дают, тебе дали точно по заслугам.

Волхем сверкнул глазами на воеводу.

— Не путай меня с нечистью. Я с Велесом вина не пил.

— Ну не пил так не пил. Садись к костру, перекусим на сон грядущий. — Варавва осмотрелся по сторонам. — А где Род? Ты его случаем не видал?

Волхем пожал плечами.

— Весь день на глазах был, но как луна взошла, я его не видел.

— Не дело это. Надо поискать старейшину, а то заплутает в незнакомых местах.

Шаман поднялся на ноги.

— И то, правда. Пойдём, поищем.

Рода нашли далеко от стоянки у берега реки. Он сидел у самой воды и задумчиво смотрел на воду. Широкая лунная дорожка серебрила чистую воду, а мелкие волны, набегая на берег, издавали шелестящий завораживающий звук.

— Вот ты где? — Варавва подошёл к старейшине. — Мы тебя с Волхемом обыскались. Ты чего тут один делаешь?

Род обернулся на голос и тряхнул головой, как бы прогоняя свои думы.

— Иногда полезно побыть одному, что бы привести свои мысли в порядок.

Волхем уселся рядом с ним.

— И о чём твои мысли Род?

— Ты же знаешь. Мои мысли о людях.

Варавва крякнул и погладил свою бороду.

— Что о них теперь думать? Главное, что дошли до места без особых потерь. Теперь пусть сами думают, что и как им делать.

— Так-то оно так, но что бы сделать так, что бы они одно дело делали и народом назывались, здесь правитель грамотный нужен, а не старейшина вроде меня.

— Брось Род. Нашему народу только ты нужен. Ведь они тебе верят. Будешь нашим правителем.

Род помолчал какое-то время, потом сказал:

— Спасибо за доверие, но мой путь не окончен. Как переберёмся на ту сторону, я пойду дальше.

Волхем подскочил на месте.

— Это ж, куда ты пойдёшь от людей? На кого ты их бросишь? И какая надобность опять куда-то идти?

— Надобность есть. Северная земля большая, а людей мало. Я привёл вас к Западным вратам, но есть ещё Центральные и Восточные. Кто будет там сторожить земли?

— Зачем тебе эти земли? — Волхем недоумённо пожал плечами. — Пусть другие пекутся за эти земли.

— Так нельзя. Это единая земля и на ней должен жить единый народ.

— Почему это надо только тебе? Почему ты об этом только один думаешь? Ты кому-то слово дал или обет какой?

— Ни кому я слово не давал. Путь у меня такой. Говорил же я вам.

Шаман хлопнул себя руками по ногам.

— Да кто тебе этот путь определил?

— Наши предки. Теперь в этом весь смысл моей жизни.

Все трое молча смотрели на воду и слушали шелест волн.

Молчание нарушил Волхем:

— Скажи, а ты знаешь, как называется эта река?

— Знаю. Северные люди зовут её Великой Руссой.

— Почему Великой?

— Эта река даёт начало всем большим рекам севера, потому и Великая.

— И мы теперь будем жить на берегах этой Великой реки?

— Да. Теперь вы будете жить у истоков этой Великой реки.

Варавва поднялся на ноги.

— Хватит об этом. Пойдёмте к людям. Нужно что-то поесть, да и поспать не мешало.

Волхем ехидно усмехнулся:

— Вот тебе только бы брюхо набить, да поспать всласть. До сих пор не пойму, как ты воеводой стал?

Варавва повернулся к нему всем телом.

— А вот возьму тебя сейчас за грудки, тогда поймёшь, колдовская отродия.

Волхем продолжал хихикать, а Род, поднявшись с травы, развёл спорщиков в стороны.

— Бросьте хоть вы припираться. Головы седые, а ведёте себя, как малые дети. Пойдёмте назад к костру. Прохладой повеяло.

Когда подошли к стоянке, то увидели, что многие ещё не ложились спать. Возбуждение от пройденного пути и появившиеся новые заботы не давали людям покоя. При свете костра женщины чинили истрепавшуюся одежду, а мужчины точили свои топоры для утренней работы. Тихо переговариваясь между собой, что бы не мешать детям спать, люди делали своё повседневное дело. Дед Кузьма, поднимаясь на пригорок, тихо кряхтел, потирая разболевшуюся ногу. Ещё днём он водил свою Пеструшку к реке, где отмывал её и чистил от дорожной пыли и грязи. Теперь, спустившись с пригорка, он привязал свою любимицу к деревцу, оставляя её попастись на ночь и полакомиться сочной травой. Постепенно костры гасли. Всё же умаявшиеся за день люди укладывались спать под большими и яркими звёздами. Стихали голоса, уступая место ночной тишине. Только цикады и сверчки выводили свои ночные рулады. Вага стоял рядом с телегой, на которой лежала Славия и держал её за руку. Боль в ногах у неё усиливалась к ночи. Кузнец, не отпускал её руку и уже в который раз, про себя просил всех Богов отдать ему хоть часть её боли. Боги не слышали его просьб, и боль в её ногах не утихала. Одной рукой, откинув с её лба прядь волос, он чистой тряпицей промокнул выступивший пот. Славия открыла глаза и благодарно ему улыбнулась.

— Ложись спать, мне уже легче.

Вага улыбнулся ей в ответ.

— Вот и хорошо. Как заснёшь, прилягу и я.

— Ложись, ложись. Тебе завтра с мужиками деревья валить, а ты ещё не отдыхал.

— Я отдыхаю, когда рядом с тобой.

Славию несколько смутили его слова и что бы закончить этот разговор, она закрыла глаза и сделала вид, что спит. Глубоко вздохнув, Вага укрыл Славию мягкой оленьей шкурой и прилёг около телеги прямо на нескошенную траву, подложив под голову руку.

Чуть поодаль от стоянки, под небольшой берёзкой расположились Койша с Еленой. За всё время странствия у них выдалось время побыть вдвоём. Парень сжимал в объятиях хрупкое девичье тело.

— Скажи, если бы ты меня не встретила, кого бы тогда предпочла мне? Кто из парней тебе больше нравится?

— Дурачок. Разве можно такое спрашивать и да же думать об этом? Я ждала только тебя и до других, мне нет ни какого дела.

— Правда?

— Конечно, правда. Мне ведь нужен ты, а ни кто-то другой.

Койша крепче прижал её к себе.

— Осторожней медведь. Задавишь.

Елена слегка высвободилась из богатырских объятий и перевела дух. Койша не выпускал её из своих рук.

— Я люблю тебя и буду любить вечно.

Девушка хихикнула.

— Видать, ты вечно жить собираешься?

— С тобой мы будем жить вечно.

— Если так, тогда я согласна.

— Вот и хорошо. Нарожаем с тобой детишек, и будет у нас крепкая и счастливая семья.

— Конечно, будет. Только для начала нужно на тот берег переправиться.

Койша что-то пробурчал в ответ, вздохнул и закрыл глаза. Накопленная за день усталость брала своё.

Елена положила свою голову ему на грудь, то же закрыла глаза и улыбнулась от счастья. Наконец они вместе. Теперь они всегда будут вместе. Самое страшное уже позади. Ни кто и ни что их не разлучит на этом свете. Вслушиваясь в ровное дыхание своего возлюбленного, счастливая, она заснула на груди своего будущего мужа.

 

Глава 59

С первыми лучами солнца люди в разбитом лагере начали просыпаться. Открывая глаза, они увидели густой белый туман, покрывший всю низину до самого леса. Стояла поразительная тишина. Не было слышно ни птичьих трелей, ни шума листвы на деревьях. Природа замерла, ожидая чего-то нехорошего. Что-то вокруг изменилось. Изменилось на столько, что люди это почувствовали всем телом. Ни кто громко не разговаривал. Все вслушивались в окутавшую их тишину. Неожиданно заржали пасшиеся кони. Пеструшка, откуда-то снизу подала свой голос длинным встревоженным мычанием. Солнце, поднимавшееся всё выше и выше, понемногу разгоняло плотный туман.

Елена, проснувшаяся раньше Койши, высвободилась от его объятий и спустилась вниз с пригорка, что бы нарвать полевых цветов и сплести себе венок. Когда Койша проснётся, он увидит, какая она красивая в этом венке. Цветы были мокрые от стоящего тумана, зато легко, не обламываясь, вязались в высокий венок. Услышав конское ржание и не подалёку призывное мычание Пеструшки, она остановилась и осмотрелась вокруг. Туман рассеивался и большими клочьями поднимался вверх. Со стороны леса в ответ на ржание пасшихся за пригорком коней она услышала конское фырканье. В лесу не могло быть их коней! Только она об этом подумала, как опять со стороны леса раздалось конское фырканье. Что это?

Откуда в лесу кони? Туман быстро рассеивался.

Это фырканье было услышано всеми и в тревоге, люди собрались у края пригорка, всматриваясь в белую мглу. Неожиданно туман исчез, открывая спрятанную за ним кромку леса. У этой кромки в сёдлах своих коней сидело несколько десятков вооружённых степняков. Не приближаясь ближе, они ждали, когда рассеется туман. В руках у них были заряженные стрелами их кривые луки. Чуть впереди всех на своём коне сидел сам Карачуровский тысячник Талгай. Каким непостижимым образом он провёл своих людей через диких германцев, осталось загадкой. Видимо, он многому научился у самих поселян.

Теперь две стороны, наконец-таки, сошлись вместе. Род вместе с Вараввой и Волхемом стояли тут же на пригорке, с которого наблюдали за всем происходящим.

— Вот и встретились.

Варавва обнажил свой меч.

— Кончилась наша свобода.

— Не спеши умирать. — Волхем всматривался в своих врагов. — Как-то их больно мало. Тебе не кажется Род?

Варавва, не дав Роду ответить, закричал на всю стоянку:

— Дружинники! Готовьтесь к бою! Телеги ставьте полукругом! Всем укрыться за телегами!

Несколько человек из числа дружинников уже скакали к пригорку со стороны реки, ведя за собой боевых коней. Вся дружина с оружием в руках, собралась в центре стоянки. Времени, что бы надеть на себя кольчуги, уже не было. Сжимая в руках свои мечи, все ждали команды воеводы.

Койша, при первых командах Вараввы, вскочил на ноги, озираясь на ходу и ища взглядом Елену. Её нигде не было. Добежав до телеги, в которой лежала его мать, он схватил свой меч.

— Елену не видели?

Вага в ответ только пожал плечами. На душе стало тревожно. Подбегая к собравшимся дружинникам и на ходу наблюдая за степняками, он вдруг увидел свою Елену. Надев на голову ещё не довязанный венок, она бежала со стороны леса. Оценив взглядом расстояние до пригорка, он понял, что она просто не успеет на него подняться. Дружинники уже седлали коней. Кинув взгляд на вышедший из леса строй степняков, он даже с такого расстояния увидел злорадное ухмыляющееся лицо Талгая, в руках у которого был заряженный лук. Подняв его вверх, он целился в бегущую девушку. Время для Койши остановилось. Прямо с косогора он прыгнул вниз и побежал на встречу Елене. Оставалось совсем не много, когда выпущенная Талгаем стрела, издав противный свист, вонзилась в спину Елене. Покачнувшись на ногах, она стала медленно оседать на землю. Туча выпущенных стрел степняками полетела по направлению к стоянке. Раздались вскрики раненых. Дед Кузьма так и не добежал до своей Пеструшки. Пронзённый стрелой он упал рядом со своей коровой. Та, потянув верёвку, оторвала её от деревца, к которому была привязана и подошла к своему лежащему хозяину. Наклонив голову, она жалобно замычала и несколько раз лизнула шершавым языком лицо мёртвого Кузьмы.

В несколько огромных прыжков Койша добежал до Елены, но было уже поздно. Ни чего более не видя перед собой, он поднял её на руки.

— Опусти. Мне больно.

Койша с любимым телом на руках медленно опустился на колени. Ноги не держали его. По лицу текли слёзы.

— Как же так? Я вынесу тебя моя любимая.

Елена, с трудом открыв глаза, последний раз улыбнулась ему.

— Не нужно любимый. Не успела я. Прости меня.

Её глаза закрылись, а с губ слетел лёгкий вздох облегчения. Теперь ей было не больно. Она уже была далеко от него и смотрела откуда-то сверху, не имея возможности последний раз поцеловать любимые губы. Опустив на землю тело Елены, Койша взвыл от собственного бессилия. Всё было кончено. Елены больше с ним не было и не будет больше ни когда. Слёзы высохли, уступив место ярости. Слепой ярости от всего утраченного. Медленно подняв глаза в сторону врага, он видел всё ещё ухмыляющееся лицо Талгая. Переведя взгляд на лежащую рядом Елену, он медленно наклонился к её лицу и поцеловал её в губы.

— Прощай любимая. Прости, что не успел. Скоро мы встретимся опять. Очень скоро. Ты только жди меня.

Резко поднявшись с земли, он кинулся на пригорок. Поднявшись, отыскал взглядом своего уже осёдланного коня. На ходу подняв с земли оставленный меч, Койша запрыгнул в седло. Вонзив в бока коня острые стремена, он как ветер понёсся вперёд в сторону ухмыляющегося Талгая. Варавва, не собирался пока атаковать степняков, но увидев мчащегося на них одного Койшу, запрыгнул в седло своего коня и выхватил меч.

— Вперёд сынки! Добьём поганых степняков! Доколе же нам терпеть от них горе? Вперёд соколы мои!

Как волна прибоя, с пригорка скатилась лавина вооружённых воинов. Со своим боевым кличем «УРА», эта волна покатилась в сторону леса. Следом за конными бежали пешие воины. Рядом с ними находились мужики с топорами, готовившие их совсем для другого дела. Поднялись все. Ярость за то, что кто-то хочет отобрать у них надежду на мирную жизнь, подняла всех. За мужиками пошли женщины с вилами и косами. Эта была и их война — война за жизнь своих детей. За их будущее.

Впереди всех на коне летел Койша. Все видели, как в него летела туча стрел. Степняки целили свои стрелы только в него. Расстояние между Талгаем и Койшей стремительно сокращалось. Выпущенные стрелы пролетели мимо, отведённые чьей-то властной рукой. Второй раз выстрелить, стрелки уже не успевали. Талгай, видя, что стычка между ними неизбежна, выхватил свой короткий меч. Подлетев на коне к Талгаю, Койша изо всех сил натянул поводья, останавливая его и поднимая на дыбы. Защищаясь от нападавшего, Талгай подставил под удар свой щит, а Койша, поднявшись в стременах и занеся над головой свой длинный меч, со всей силой ненависти и кипевшей в нём ярости опустил его на голову тысячника. Меч, как масло прошёл через щит, а потом и через самого Талгая. Со стороны все увидели, как перерубленное напополам тело развалилось и упало с коня. В замешательстве, около сотни степняков начали уходить вправо, не желая сближаться с атакующими. Ни кто не ожидал такого поворота в предстоящей битве. Степняки погнали своих коней по кромке леса на восток. С пригорка, вооружившись своими мощными охотничьими луками, небольшой отряд Велимора, расстреливал отступающих врагов. Их длинные стрелы без промаха косили отступающих. Битва, так и не начавшись, была закончена бегством врага.

Неудовлетворённые исходом боя, люди возвращались на пригорок в свой временный лагерь. Теперь этот лагерь стал для них крепостью и полем боя. Поднявшись наверх, Варавву встретил Род с Волхемом.

— Что скажешь, воевода?

Род подошёл к нему вплотную. Варавва был не в духе.

— А то и скажу, что ни чего ещё не кончено. Присосались они к нам, словно пиявки. Теперь только с мясом их нужно выдирать.

— Может, уйдут восвояси после такого?

— Ни куда они теперь не уйдут.

Волхем озадачено смотрел в ту сторону, куда ускакали степняки.

— Что же делать будем?

Род тяжко вздохнул.

— Будем плоты делать и как можно скорей переправляться на ту сторону. Там они нас не достанут.

Варавва в знак согласия кивнул головой.

— Добро. Пойду дам указания мужикам лес валить под присмотром дружины.

Сказав это, он развернулся и пошёл к мужикам.

Люди понемногу успокаивались после случившегося. Собирали раненых, готовились хоронить убитых. Койша с Еленой на руках в окружении Улемы, Аллора и других товарищей подходил к своей телеге. Вага со своего места видел, как всё случилось, и стоял у телеги с опущенной головой. Пожалуй, Елена для него была единственным утешением в жизни после смерти жены. Сейчас он остался совсем один. Когда страшная процессия подошла ближе, из повозки раздался крик. Славия сама без посторонней помощи слезла с неё и пошла навстречу сыну. Елена была для неё второй дочерью. Обняв недвижимое тело девушки, Славия опустилась на колени и долго рыдала, не отпуская её. Рядом с ней стоял убитый горем Койша. Он с удивлением смотрел на мать и видел, что та ходит без посторонней помощи и не чувствует боли. Видимо, это горе излечило её больные ноги, хотя и нанесло незаживающую рану на сердце. Улема положил ему руку на плечо.

— Пора. Нужно предать тело земле.

Елену положили на большой кусок выбеленной ткани и завернули, спрятав лицо. Койша взял лопату и направился к берёзке, где провёл последнюю ночь со своей любимой.

 

Глава 60

В течение всего дня мужики и дружинники рубили деревья и связывали их между собой. У реки к вечеру уже были готовы десяток больших плотов. Варавва, наблюдающий за работой, дал отбой всем мастерам.

— Хватит. Переправимся на них за несколько раз.

— Трудно будет такие плоты гонять туда — сюда.

Волхем озабоченно трогал руками верёвки, которыми были связаны брёвна. Воевода искоса глянул на шамана.

— Ни чего, будем менять погонщиков.

— Верёвки-то выдержат?

— Верёвки то выдержат. Сейчас главное, что бы мы все выдержали эту переправу.

Какое-то время они стояли и смотрели на тот берег, как бы примеряясь перед трудной задачей.

Когда село солнце, Род, Варавва и Волхем собрались у разведённого костра. Настроение у всех было подавленное, несмотря на то, что плоты для переправы были готовы. Утренний бой со степняками и их бегство не вселяли ни в кого радости. Были раненые и убитые. Какое ещё испытание им готовит грядущий день? Неизвестность пугала своей непредсказуемостью. Волхем первым взял слово:

— Тревожно у меня на душе. Предчувствие не хорошее. Что-то завтра должно произойти.

— Что? — Варавва смотрел на небольшое пламя огня, как будто в нём искал ответ на все вопросы. — Что ты чувствуешь?

— То, что степняков прогнали, это хорошо. Однако, это всего лишь был отряд, который шёл за нами не упуская из вида.

— Ну и что?

— А то, что основные их силы должны быть уже где-то рядом. Не зря Карачур пустил по нашему следу погоню, ох не зря.

— Ты хочешь сказать, что свои основные силы Карачур повёл в обход леса?

— Именно это я и хочу сказать.

Волхем хотел ещё что-то добавить, но Род перебил его.

— Ты как всегда прав Волхем. Последние дни меня так же не покидало предчувствие беды. Карачур хитёр и не зря он прошёл долгий путь в поисках Карты, что бы потом отступиться от неё.

Варавва, наконец, оторвал свой взгляд от огня.

— Обходной путь не близок. Возможно, мы успеем переправиться на ту сторону, а на том берегу нам ни какой леший не страшен.

— Так-то оно так. Они, то же это знают. — Род подбросил в огонь несколько сосновых веток, отчего пламя костра стало ярче и веселей. — Идти им в обход леса — путь не близкий, но открытый. А по открытому пространству степняки ходят очень быстро.

— Та-ак! — Варавва поднялся на ноги. — Я так понял, что именно завтра нам нужно ждать Карачура в гости?

Волхем вздохнул.

— Похоже на то.

— И что мы будем делать?

— Пока не знаю, но к серьёзной битве нужно готовиться.

— Сейчас ночь. Моя дружина выбилась из сил, на вырубке леса. Они сейчас не воины.

— Пошли несколько человек разведать в ту сторону, куда ушли степняки.

— Ты Род, конечно же, прав, но кого из толковых я пошлю?

— Пошли бестолковых. Нам ведь сейчас главное знать, как далеко от нас степняки. Нам только нужно время, что бы успеть переправиться.

— Ну, что ж, раз такое дело, нужно отправлять разведку.

С этими словами он зашагал вглубь лагеря, поднимать свих разведчиков.

Волхем проводил его взглядом и повернулся к Роду.

— Как думаешь, успеем мы переправиться или нет?

— Проси своих Богов, что бы успели, иначе всё будет плохо. Очень плохо.

Какое-то время шаман сидел у костра и смотрел на огонь, потом встал и, не говоря ни слова, направился к полосе чернеющего леса. Род остался один. Когда тёмная фигура Волхема растворилась в ночи, Род взял в руки свой посох.

— Долго я берёг тебя, не раскрывая твою силу. — Он приблизил к себе широкий комель и что-то в нём повернул. Раздался тихий щелчок. — Пришло твоё время сослужить всем нам службу.

Род погладил отполированное руками дерево посоха и аккуратно положил его возле себя.

С первыми лучами солнца, по команде Вараввы, люди стали собираться в дорогу к реке. Лошадей впрягали в повозки, тушили ночные костры, собирали не хитрый скарб. Когда солнце поднялось достаточно высоко, обоз тронулся по направлению к реке. Варавва стоял на пригорке и наблюдал за движением. То и дело он поворачивал голову и смотрел на восток, куда ушли посланные им ночью разведчики. До сих пор от них не было ни каких известий, и они сами словно куда-то провалились. На душе было тревожно. Высокий холм с востока закрывал видимость. Сейчас на его вершине не было ни кого, хотя именно там должны были быть его люди.

Род, с Волхемом, который вернулся только под утро, встречали людей у самой реки. Вдоль берега стояли высокие, в несколько накатов плоты. Когда последняя повозка подошла к реке, Варавва замыкающий обоз, дал команду:

— Первыми будут переправляться женщины и дети. Остальным распрягать коней и ставить телеги полукругом. Оградить переправу!

К Варавве подошёл Улема.

— Ты чего-то боишься? Зачем нам ограждать переправу?

Варавва, не отвечая на его вопрос, сказал:

— Собирай дружину и пока будет идти переправа, пусть стоят за телегами во всеоружии.

— Может, всё-таки объяснишь, зачем это надо?

Варавва неотрывно смотрел на вершину холма на востоке.

— Нужно, сынок. Нужно.

— Ты думаешь, что степняки вернутся?

— Я не думаю. Я знаю это.

— Вот как?

— Да. Именно так. Потом я тебе всё объясню. Сейчас на это просто нет времени.

Первые плоты спустили на воду и завели на них женщин и детей. Места на них было маловато и все не вместились, оставаясь ждать следующей переправы. Плоты оттолкнули от берега, и сплавщики налегли на длинные шесты. Подхваченные течением, плоты медленно двинулись к середине реки. Ветра не было, и вода на реке была спокойной. Это вселяло надежду, что всё пройдёт благополучно. Обычно неспокойная река, сейчас помогала людям, утихомирив свои волны.

Взоры всех сейчас были прикованы к этим плотам. Течение сносило их чуть ниже по реке, но все пока было благополучно.

— Обратно придётся тащить плоты по берегу гораздо выше, что бы они пришли к этому месту.

Род следил за переправой, стоя рядом с Вараввой и Волхемом, которые неотрывно смотрели в сторону холма.

— Да по воде, не посуху. Дотянут.

Он разговаривал сам с собой, не обращая на это ни какого внимания. Нервы у всех были напряжены до предела. Когда первый плот коснулся противоположного берега, все облегчённо вздохнули. За первым пристал к берегу второй, потом третий. За ними к берегу пристали остальные плоты. Уже скоро все переправленные женщины и дети были на другом берегу. Сплавщики налегли на шесты и пустили плоты вдоль берега, что бы переправляться чуть выше по течению.

— Молодцы. — Род впервые за долгое время улыбнулся. — Всё правильно делают.

Он повернулся к Варавве, и его улыбка сошла с лица. Варавва, показывал рукой в направлении холма, над которым поднялось огромное облако пыли.

— Вот и дождались гостей.

Лицо Вараввы посерело. Волхем, как истукан, не двигаясь и не моргая, заворожено смотрел на эту тучу пыли.

Улема, наблюдавший за отцом, подошёл к нему сзади и положил руку на плечо.

— Ты это имел в виду?

Варавва кивнул.

Наконец, на вершине холма появились всадники. По их низкорослым коням было видно, что это степняки. Какое-то время, постояв на вершине и оценивая ситуацию, всадники начали спускаться с неё вниз. За первыми последовали вторые. Потом серая волна степняков укрыла собой весь холм. Не спеша это войско приближалось к переправе. Их движение заметили теперь все и неотрывно смотрели за приближающимся живым морем. На плоты уже не смотрели и не видели, что погонщики, оттолкнувшись шестами от противоположного берега, погнали их в обратный путь. У всех на устах был только один вопрос: «Откуда взялось так много степняков?». Народ зашумел. Заголосили оставшиеся на этом берегу женщины. Варавва поднял руку вверх, останавливая возникшую панику.

— Хватит голосить! Если суждено нам умереть, то умрём, как свободные люди! А до тех пор, пока мы живы, отломаем башку Карачуру!

На стоявшую рядом телегу взобрался Род. Все на него посмотрели, ища поддержки от него хотя бы словом. Род, осмотрел всех собравшихся возле него людей и сказал:

— Дети мои! В наш дом опять пришла беда! Сколько их ещё будет на нашем веку, не известно! Не впервой нам горе терпеть! Но если уж пришла эта беда, встанем все, как один! За рекой наша земля! Её мы сейчас будем защищать от степняка поганого! Нас мало, но с верой в Богов наших, с верой и надеждой в жизнь прекрасную детей наших, защитим землю обетованную. Защитим наши дома не построенные! Защитим детей наших не рождённых!

А умереть придётся — умрём с гордо поднятой головой! Не сломить Карачуру воли нашей! Не понять степняку душу народа нашего! Мы Великий народ и не будет место на земле нашей ордам чужеземным! Готовьтесь к новой жизни, дети мои! Ибо возродимся и возрождаться будем мы из тлена и жить будем назло всем врагам нашим!

Вдохновлённые речью, люди стали поднимать опущенные головы. Голоса стали твёрдыми, а движения резкими. Варавва расставлял за стеной из телег лучников. Во вторую линию — пехоту. Улему отрядил командовать конницей. Остальной народ вооружился, кто, чем мог. Теперь все были готовы встретить врага и дать ему достойный отпор.

Тем временем степняки подошли достаточно близко к поставленным на бок повозкам и остановились. С такого расстояния их лица можно было разглядеть не всматриваясь. Во главе полчища, на белом коне восседал, ухмыляясь сам Карачур. Несколько всадников отделилось от войска, и поскакало в направлении укреплённого лагеря. Когда они приблизились, то все увидели, что на их копьях надеты несколько отрубленных голов. Сняв за волосы эти головы с копий, всадники кинули их на землю и тут же понеслись назад. Это были головы разведчиков, посланных Вараввой прошлой ночью. Карачур дёрнул за поводья своего скакуна и подъехал чуть ближе, что бы был слышен его голос.

— Ну что? Далеко вы от меня убежали? Я найду и настигну вас везде, где бы вы от меня не прятались. Моё условие остаётся прежним. Отдайте мне Карту Мира, и я оставлю вас живыми. Если нет, я раздавлю вас как клопов! Где этот старик? Пусть выйдет ко мне и по добру отдаст мне то, что принадлежит мне по праву сильнейшего!

Со стороны лагеря послышались голоса:

— А больше тебе ни чего не надо?

— Карачур, а почему ты считаешь себя сильнейшим? Наверное, по тому, что ещё не приходилось воевать с настоящими воинами? Так иди и попробуй нас на зубок. Потом будешь хвалиться, если зубы целы останутся.

Это крикнул самый большой и бесстрашный дружинник — Медведь. Почему-то это развеселило остальных, и по рядам защитников прокатился смех. Род, расчищая себе путь к одной из телег, взобрался на неё и обратился к Карачуру:

— Эта Карта, за которую ты пролил столько людской крови, ни когда не будет принадлежать тебе ни по какому праву. Эта Карта принадлежит, и будет принадлежать только избранному народу. Если ты считаешь это не так, тогда попробуй её у меня отнять!

Даже издалека было видно, как побледнело лицо Карачура. Он ни как не ожидал от обречённых на смерть людей такой дерзости.

— Как хотите. — Он повернул коня и обернулся. — Тогда готовьтесь к смерти!

Тут же в ответ он услышал:

— Мы всегда к ней готовы. Готов ли ты?

Карачур, не желая больше слушать подобных колкостей, пришпорил коня и поскакал в сторону своего степного войска. Тут же первая линия атакующих степняков, с дикими криками и улюлюканьем, кинулась в атаку. Битва началась.

Сотни конников понеслись вперёд, поднимая клубы пыли. Варавва тут же дал указания приготовить луки. Лучники натянули тетиву заряженных длинными стрелами луков. Стоящие во второй шеренге дружинники, обнажили свои длинные мечи. Все приготовились к отражению этой атаки. Варавва подошёл к стоящему около телеги Роду.

— Тебе лучше отойти в сторону.

Род проигнорировал это предложение и подошёл ближе к укреплению, стал в первой линии и опустил свой посох на оглоблю, направив комель в сторону врага. Дружинники недоумевая, что он собирается делать, постарались оттеснить его в сторону.

— Не мешайте мне и отойдите на шаг назад.

— Что ты собираешься делать?

Голос Вараввы потонул в диком гиканье приблизившихся степняков. Потом произошло непонятное. Посох громко щёлкнул и из его комеля вырвался тонкий и узкий луч яркого света. Когда этот луч вонзился в ряды наступающей конницы, раздался мощный гром, и земля вместе всадниками поднялась вверх, разрывая их и разбрасывая в разные стороны. После того, как поднятая пыль улеглась, все увидели, что поле перед укреплённым лагерем покрыто трупами людей и коней. Беспорядочно они валялись по всему полю и не подавали признаков жизни. Над полем боя на какое-то время повисла тишина. Потом, заржали кони степняков. Они пятились назад, создавая панику и без того обескураженного противника. Карачур, чудом оставшийся в живых, стегал своего красавца плёткой, заставляя идти вперёд. Конь крутился на месте, отказываясь это делать. Видя неразбериху в стане врага, Варавва поднял свой меч и взглянул на Рода.

— Я не знаю, что ты сейчас сделал, но думаю, что всем нам это пойдёт на пользу.

После чего страшным голосом закричал:

— Добьём поганого Карачура! За мной соколы мои!

Тут же спрыгнув с телеги, он помчался вперёд, вращая над головой своим страшным мечом. С криками «УРА», за ним побежала вся дружина. Подведя к укреплению свой конный отряд, Улема уже собирался кинуть его вслед остальным, но подошедший к нему Род, остановил его.

— Погоди сынок. Твой отряд ещё пригодится. У Карачура слишком много людей.

— Как же они без нас? Это предательство!

— Это осторожность. — Род сверкнул на него глазами. — А твоя горячность, это глупость!

Улема замолчал, убирая свой меч в ножны, и остановил своих конников, рвущихся в бой.

— Рано нам ещё наступать. Посмотрим, как поведут себя степняки.

Род с благодарностью посмотрел на молодого сотника.

 

Глава 61

Варавва с пешими воинами вклинился в ряды противника. Рубка пошла страшная. Не имея превосходства по всему фронту битвы, он одним мощным кулаком вгрызся в самую середину неприятеля, стараясь пробиться к самому Карачуру. Однако, Карачур видя явную угрозу, отступил в середину своего войска. На поле боя стояли крики раненых, звон и скрежет соприкасающегося оружия. Ни кто не щадил ни кого. Все понимали, что это их последняя битва. Дружина Вараввы достаточно глубоко вклинилась в порядки степняков. В какой-то момент, казалось, что степняки дрогнут, но имея численный перевес, они понемногу стали приходить в себя после создавшейся паники. Карачур взобравшись на вершину холма, следил за ходом сражения. Оправившись от того, что ему пришлось испытать в самом начале боя, он увидел, что наступающая дружина слишком сильно увязла в середине его войска. Подозвав посыльного, он отдал приказ для своего тысячника развернуть левое крыло конницы и ударить противника сбоку, прижимая его к реке.

Добивая мечом очередного степняка, Варавва поднял голову и осмотрелся. Справа от него, орудуя увесистой палицей, Медведь прокладывал коридор для всей дружины. Слева, остервенело вращая мечом, бился Койша. «Смерти ищет парень», подумал воевода, видя, как тот бросается в самую гущу врага. Его малочисленная дружина всё же шаг за шагом, тесня степняков, продвигалась к подножию холма, на вершине которого Карачур организовал наблюдательный пункт. Сил явно не хватало. К тому же он видел, как левое крыло конницы противника отклонилось в сторону, огибая его дружину с запада. «Если Карачур повернёт и правое крыло, тогда всё пропало. Окружат со всех сторон и добьют, как щенят», подумал Варавва и громко крикнул дружине:

— Поворачиваем к реке! К холму нам не пробиться!

Развернувшись влево, он тут же снёс мечом голову одному вражескому воину. Боковым зрением увидел, как за ним развернулась и вся дружина. Теперь ведя бой в полукольце, все пробивались к реке. Если за спиной будет река, то враг будет только спереди. Это поняли все и удвоили свой натиск. Степняки на своём правом крыле, не ожидая такого сопротивления от кучки храбрецов, дрогнули и открыли проход к спасительной реке. В образовавшийся спасительный коридор хлынула вся дружина. Тем временем, изменив свои позиции, левое крыло конницы степняков, перекрыло отход дружине к своим позициям. Варавва всё это видел, но что-то предпринять уже ничего не мог. Оставалось верить в какое-то чудо, которое спасло бы поредевшую его дружину от неминуемой смерти.

В лагере прекрасно все видели, что происходит на поле боя. Видели, как левое крыло конницы Карачура охватывает дружину, отрезая её от лагеря. Время пришло. Улема посмотрел на Рода и выхватил свой меч. Теперь ему не нужны были указания старейшины. Там на поле боя сейчас погибал его отец.

— Вперёд, воины! Поможем нашим ребятам бить степняка!

Издав протяжный свист, он махнул мечом, и лавина конницы хлынула прямо на левое крыло степняков. Всё произошло быстро и неожиданно. Порядки вражеской конницы смешались, когда почувствовали на себе мощь удара своего противника. Её движение затормозилось, и у Вараввы появился шанс проскочить с дружиной к своему лагерю. Однако шанс этот был очень мал. В скоротечном конном бою, полегла почти половина воинов Улемы. Сам Улема, раненый и истекающий кровью, припал к холке коня, не в силах поднять меч. Умное животное, развернувшись и пройдя через вражескую конницу, вынесло его к своему лагерю. Усилив натиск, степняки закрыли брешь в образовавшемся кольце и оттеснили оставшуюся в живых конницу противника к его же дружине. Рассыпавшись вдоль берега реки, дружина под командованием Вараввы, приготовилась к своей последней битве.

Тем временем со стороны лагеря плоты пристали к берегу. Род тут же распорядился погрузить на них оставшихся женщин, стариков и детей. Ни кто не хотел заходить на плоты, желая остаться до конца со своей дружиной. Теряя терпение, Волхем почти кричал людям, что на том берегу, они будут в безопасности и спасут детей. Здесь от них мало толку, а там они ещё смогут наладить новую жизнь. Нехотя люди заходили на плоты, утирая выступившие слёзы. Занесли тело раненого Улемы и нескольких дружинников. Волхем не унимался:

— Пройдёт время, и вы ещё сможете за нас отомстить! Растите детей, стройте дома и не забывайте тех, кому вы обязаны жизнью.

Род, выслушав наставления шамана, подошёл к нему.

— Ни как ты собираешься остаться?

— Конечно!

В голосе Волхема не было и тени сомнения.

— Ты поедешь со всеми!

Род был непреклонен.

— И не подумаю! Как я потом людям в глаза буду смотреть? Это же я их уговаривал идти к этой земле!

— Не ты один. С тобой они там будут в безопасности. Ты единственный, кто сможет им помочь.

Волхем стоял на берегу, и по нему было видно, как сомнения терзают его душу. Род положил свою руку ему на плечо.

— Заходи на плот. Там ты будешь гораздо полезнее, чем здесь.

Волхем сделал последнюю попытку:

— А как же ты? Чем ты сможешь здесь помочь? Я так понял, что твой посох больше не сможет кинуть молнию? Тебе нужно спасать Карту!

Род вздохнул.

— Ты как всегда прав. Посох сейчас бесполезен, а Карту придётся уничтожить.

— Значит всё, что мы делали — зря?

— Нет не зря. Есть ещё один человек. Он придёт к вам и принесёт другую Карту.

— Когда он придёт?

— Этого я не знаю, но рано или поздно, он придёт к вам. Его зовут Атеон.

Волхем посмотрел в ту сторону, где бились на смерть дорогие ему люди, вздохнул и зашёл на плот.

— Прощай Род. Ты самый удивительный человек, с которым мне приходилось встречаться.

— Прощай Волхем. Твоя мудрость возродит наш народ.

Плоты отчалили от берега, и течением их понесло к середине реки. Род какое-то время смотрел им в след, потом отвернулся и пошёл к укреплённым телегам. Здесь оставалась лишь горстка лучников во главе с Велимором.

— Успели?

Он с тревогой смотрел на Рода.

— Успели.

— Ну вот, как камень с души. Теперь можно и повоевать спокойно.

Он натянул тетиву и пустил стрелу в сторону степняков. Взвизгнув, она взмыла вверх и, опускаясь, точно попала в голову одного из всадников неприятеля. Род посмотрел на поле боя и увидел, как сотни пеших и конных степняков насели на отбивающихся дружинников. Самое страшное было то, что он больше ни чем не мог им помочь. Положив свой посох на землю, Род присел рядом с ним на колесо от телеги. Краем глаза заметил, как с вершины холма начал спускаться Карачур в окружении своих телохранителей. Не нужно было иметь семи пядей во лбу, что бы понять, куда они направляются. Время остановилось. Гулко стучащее в груди сердце, отмеряло последние мгновения жизни. Умирать было не страшно. Страшно было другое. Он не прошёл до конца свой путь, и теперь наследие их предков останется на долгое время сокрыто от всех глаз. Неужели всё, что он сделал, было зря? Все его скитания и лишения, всё было зря? Об этом было больно думать. Но он сам избрал свой путь. Сам привёл Карачура. Обидно, что ни чего из этого не получилось. Оставалась очень слабая надежда на Атеона. Ещё в курсе всего Волхем. Может быть, им удастся что-то сделать? Род вздохнул и посмотрел вверх на голубое небо. Там всё было спокойно. Медленно плывущие облака. Стайки весело щебечущих птиц и Солнце. Яркое живое Солнце. Он взял посох и покрутил его в руках. Долго ты был моим попутчиком, а уничтожить придётся в один миг потому, что доверить тебя кому-то другому я не могу. Да и управляться с тобой ни кто не сможет. Жаль. Очень жаль. Процессия Карачура приближалась к лагерю.

Род поднялся на ноги, и уже занёс над головой свой посох, что бы разбить его комель о лежащее на земле колесо, но остановился. Он прислушался к неожиданно появившемуся шуму. Шум нарастал стремительно, идя откуда-то с запада. Потом под ногами задрожала земля. Ещё через какой-то миг, был отчётливо слышен стук копыт целого табуна лошадей. Род видел, как остановилась на полпути процессия Карачура. Все смотрели в ту сторону, откуда доносился этот топот. Ещё миг, и все увидели, как из-за пригорка начали появляться всадники. Волна за волной они перекатывались через этот пригорок и неслись во весь опор на войско Карачура. Их было много! Очень много! В блестящих на солнце кольчугах, в железных шлемах и с длинными копьями наперевес. Впереди всех на чёрном, как смоль коне, в широком развивающемся на ветру плаще и с мечом в руках, нёсся их витязь. Почуяв опасность, Карачур со своей свитой, развернули коней и во весь опор понеслись к холму. Неведомо откуда взявшееся войско, с ходу врубилось в левое крыло степняков. Не ожидая такого поворота дела, их сотни вынуждены были развернуться, что бы встретить лицом неожиданно появившегося противника. Витязь со своими воинами тем делом, сметая всё и всех на своём пути, прорывались к почти окружённой дружине Вараввы. Их копья разили без промаха, а мечи рубили без устали. Вскоре левое крыло степняков, не выдержав такого стремительного натиска, дрогнуло и начало отходить к холму. Ход битвы резко изменился. Это почувствовали и зажатые в клещи дружинники Вараввы. Сам воевода, весь во вражеской крови и еле державшийся на ногах от усталости, заметил, как резко спал натиск степняков. Он видел, что на помощь им пришли какие-то воины. Но кто эти воины и почему они решили за них вступиться, он ещё не понимал. Главное было то, что чудо, о котором он просил Богов произошло. На какой-то миг, опустив свой меч, он любовался картиной, как эти воины вдрызг разбивают ненавистное левое вражеское крыло. Храбро сражающаяся дружина словно обрела второе дыхание. Уже почуяв победу, молодцы с удвоенной силой ударили по своему противнику со стороны реки. Теперь сами степняки оказались в роли окружённых. Возникшая в их рядах паника, погнала их орды назад к холму, откуда они и пришли. Тщетно Карачур им что-то кричал и чем-то грозил. У паники глаза велики. Его воины просто почувствовали себя побеждёнными. Теперь они спасали свои жизни бегством. Великий хан понял это и с ненавистью посмотрел в сторону своего врага. Издали он видел, как злополучный старик перелез через опрокинутые телеги и, опираясь на посох, шёл навстречу своим воинам. Непонятно почему, но он опять ушёл от него вместе с вожделенной Картой Мира. Видимо ему помогают его Боги потому, что сам он находится под их покровительством. Карачур ещё ни когда не был в роли побеждённого. Горечь поражения, только придала ему злости. Ни чего, скоро я соберу новую армию, гораздо большую, и приду снова. Мысли в его голове выстраивались в новый порядок. Не приду я, придут мои дети и внуки. Они будут приходить до тех пор, пока не отберут у этих диких людей мою Карту. Когда-то она всё равно будет принадлежать Великому степному народу. Успокоив себя такой мыслью, Карачур повернул своего коня и, не оглядываясь, поскакал вслед своему удирающему войску. Сейчас для него эта битва уже закончилась.

 

Глава 62

Опустив окровавленный меч и тяжело дыша, Варавва подошёл к подъехавшему к его дружине витязю на вороном коне.

— Я не знаю кто ты, но от всех оставшихся в живых, тебе низкий поклон. Выручили вы нас и от смерти неминуемой спасли. Кто вы? Почему вы решили вступиться за нас?

Витязь только улыбнулся и оглянулся назад. Он увидел старика с посохом, идущего к ним. Слез с коня и пошёл ему навстречу. Ни чего не понимая, Варавва двинулся за витязем. Следом за Вараввой потянулась вся его дружина. Приблизившись к Роду, витязь поклонился ему. От увиденного, Варавва непроизвольно открыл рот. Витязь выпрямился и заговорил:

— Здравствуй, Род. Долго мы ждали тебя и уж не как не рассчитывали, что ты со своими людьми окажешься восточнее того места, где мы собирались встречаться. Спасибо моим разведчикам и твоему грому. Без этого мы бы вас не нашли.

Род подошёл вплотную к витязю и обнял его, как сына родного.

— Здравствуй, Рурик. Не чаял я тебя уже видеть. Думал смерть пришла в образе Карачура поганого. Ты как раз вовремя подоспел со своей дружиной.

Пойдём, я представлю тебя своим людям.

Взяв Рурика под руку, Род подвёл его к Варавве.

— Познакомься воевода со своим спасителем. Это князь северных земель словянских, Рурик.

Варавва подошёл к Рурику и протянул ему руку.

— Спасибо тебе ещё раз, князь. Я Варавва. Воевода нашей дружины.

Варавва обернулся к своим воинам и обвёл поредевшую свою дружину рукой.

— И я рад приветствовать тебя Варавва. — Рурик обвёл взглядом окровавленных, усталых воинов. — Тяжело вам было. Твои воины — мужественные люди.

— Это так, но осталась их всего горстка.

— Не печалься воевода. Новые воины подрастают. Будет кому защищать наш народ.

— Наш?

В разговор вмешался Род.

— Это ваши братья Варавва. Их не так уж и много, но их предки в тяжёлые времена не покинули своих земель и сумели пережить их, хотя и пришлось заплатить за это страшную цену. Цена этого многие жизни их сородичей.

— Ты ни когда не говорил об этом.

— Я говорил вам, что для любых знаний нужна мера. Сейчас самое время восполнить их. Рюрик поможет вам обосноваться на новых землях. Он многому вас научит. Главное для вас понять, как жить и выживать в этих северных землях.

— Почему он, а не ты?

— Об этом потом. Не торопи события. Сейчас нужно всем переправиться на тот берег.

Варавва вздохнул и махнул рукой своему воинству.

— Пойдёмте к реке. Нас уже плоты заждались, а на том берегу свои ждут — не дождутся.

Потом повернулся к Рурику.

— Как же вы все будете переправляться через реку? Плотов мало. На переправу уйдёт не один день.

Рурик улыбнулся ему в ответ и показал рукой куда-то вверх по реке. Присмотревшись, Варавва увидел далеко на воде маленькие точки, быстро приближающиеся к ним.

— Что это?

— Скоро увидишь. — Род похлопал рукой его по плечу. — Подводи дружину ближе к воде.

Скоро все увидели, как из маленьких точек на горизонте, стали появляться большие раздутые по бокам ладьи, с высокой мачтой посредине. Паруса были убраны и большие лодки легко скользили вниз по течению, управляемые всего несколькими людьми. Подойдя к берегу, эти лодки мягко ткнулись своими высокими носами в прибрежный песок и остановились. С их бортов скинули широкие доски. Рурик посмотрел на Варавву.

— Чего ждёшь воевода? Грузи свою дружину. Вас давно заждались на том берегу.

 

Глава 63

Прошло несколько дней с тех пор, как странники ступили на новые земли за Великой Руссой. Похоронив и оплакав павших в битве с Карачуром воинов, люди приступили к строительству домов. Варавва настаивал, что бы в первую очередь возводили укреплённые стены вдоль реки. Внимательно выслушав его, Рурик отрядил мастеровых из числа своей дружины ему в помощь. Брёвна для домов и крепостных стен возили на лошадях из ближайшего соснового бора. В строительстве домов принимали участие даже дети, выполняя посильную для себя работу. Нескольких мужиков послали пахать не далеко от заклада целинную землю. Была надежда вырастить новый урожай ещё до холодов. Новое обживаемое место было похоже на муравейник. С утра до позднего вечера шли строительные работы. Буквально на третий день уже было заложено около десятка больших деревянных срубов. С каждым днём люди становились веселее. В тяжёлой, но радостной для души работе проходила горечь потерь и напряжение трудных переходов. Люди постепенно обживались на новом месте.

Видя, что быт людей налаживается, а сердца понемногу отходят от былых утрат, Род стал собираться в дорогу. Вездесущий Волхем не отпускал старейшину.

— Зачем тебе куда-то идти? Ты привёл нас сюда, а теперь бросаешь? Это, как нужно понимать?

Род качал головой, не соглашаясь с шаманом.

— Я тебе уже всё объяснил. Так нужно. Меня ждут.

— Да кто, и где тебя ждёт? — Не унимался Волхем. — Оставь ты эту затею. Останься с людьми.

В ответ Род только качал головой. Устав один препираться с Родом, Волхем привёл Варавву и Рурика.

— Вот, посмотрите на него. Он уже пятки свои салом смазал. Бежать от всех удумал.

— Далеко ли собрался? — Варавва разгладил свою бороду и опустился на скамью. — Как же мы без тебя? Не дело это.

Стоя чуть в стороне, Рурик облокотился о штабель из брёвен и смотрел на Рода, не вмешиваясь в их разговор. Видимо он знал чуть больше, чем Варавва и Волхем. Род горестно вздохнул и опустился на скамью рядом с Вараввой.

— Поймите вы, что расстаюсь я с вами не навсегда. Мне не хочется от вас уходить, но до наступления холодов я должен быть в Рипейских горах. Там ждёт меня Атеон.

— А как же мы?

— Вы остаётесь с Руриком. Теперь он для вас старейшина. Он ваш князь. Слушайте его, как меня и не смотрите, что он моложе вас. В его голове много мудрости и знаний.

Волхем цеплялся за соломинку.

— А как же Карта мира? Ты уносишь её с собой?

— Да. Сейчас я её хранитель. Когда меня не станет, у Карты будет другой хранитель и так на все времена. Она будет скрыта в надёжном месте, но по первому зову князя, её будут приносить, хотя времени на это будет уходить немало. Однако, это не беда. Главное живите в согласии друг с другом. Избегайте раздоров и споров не нужных.

Род поднялся со скамьи, накинул на плечо котомку с едой и взял в руки посох.

— Прощайте братья мои. Мы обязательно увидимся.

Варавва то же поднялся и, подойдя к Роду, обнял его.

— Раз такое дело, тогда прощай. Мы будем ждать тебя.

Следом подошёл Волхем.

— Обязательно возвращайся. Пусть Боги сделают лёгким твой путь.

Последним к Роду подошёл Рурик.

— Прощай отец. Ты многому научил меня. За наш народ не переживай. Будем жить в мире и согласии, как ты велел.

Ещё какое-то время Род постоял рядом со своими друзьями, потом повернулся и зашагал в открытое поле.

Когда он сделал несколько шагов, сзади неожиданно раздался голос:

— Стой Род!

Все провожающие и сам Род обернулись на этот голос. Со стороны строящихся домов к ним шёл Койша. Подойдя к Роду, он остановился и произнёс:

— Помнишь, как когда-то, ты сказал, что я буду великим странником? Тогда я был ещё мальчишкой, но запомнил твои слова. Мне не для кого теперь строить дом и не растить мне детей с любимой девушкой. Твои слова оказались пророческими. Возьми меня с собой. Я буду помогать тебе в твоих странствиях, и защищать нашу Карту. Возьми Род.

Варавва от удивления открыл рот:

— А как же твоя мать?

— Горе дало ей болезнь, и горе излечило её. Теперь у неё есть Вага. Он позаботится о ней. Мы уже всё решили.

Род поднял руку и положил её на голову парня.

— Ну, что ж, раз так ты решил, так тому и быть. Я ждал этого и рад, что ты сам принял это решение. Пойдём.

Они помахали руками на прощание оставшимся, и не спеша пошли на восток. Туда, где всходит солнце.

Волхем присел на скамью и, не отрываясь, смотрел им вслед. Варавва взглянул на шамана и увидел в его глазах тоску. О чём думал сейчас этот старик? О своих далёких предках из космоса, о зародившемся новом государстве или о странных людях, блуждающих во времени и несущих в своих руках жизнь для всего человечества? Это для него так и осталось загадкой.