Глава 19

Род сидел на нагретом солнцем большом валуне и смотрел на заснеженную вершину высокой горы. По словам Велирада именно у подножия этой горы, на вершине которой даже летом не тает снег, и должна находиться тайная пещера, сокрытая от посторонних глаз. За этой вершиной начиналось Студёное море. В который раз, обходя эту гору, Род выходил к морю и подолгу стоял, всматриваясь вдаль, пытаясь разглядеть в белёсой дымке холода краешек призрачной земли. Что его так тянуло к вечному холоду, он не знал и сам. Кровь предков звала к первородному месту, иначе это объяснить было нельзя. Холодный ветер трепал его прохудившуюся одежду и забирался под самое сердце, перехватывая дыхание. Пальцы рук и ног начинали неметь, и нужно было уходить в защищённые от ветра места. Иными словами, нужно было возвращаться к тому месту, от которого он уже много лет вёл поиски мистической пещеры. На сотни вёрст вокруг стояла первородная тишина. Чёрные скалы, как стражи у границы, плотной стеной отделяли всех и вся от тайны великого пути предков. В этих местах не было ни людей, ни животных. Высокие редкие сосны, скрюченные ели, да колючий кустарник, пробивающий себе путь в скалах к солнцу — вот и все обитатели Камня. Только редкие птицы, словно сбившись с пути, громкими криками извещали холодные скалы о своём присутствии. Род не помнил сколько времени он вёл свои поиски на этом Камне. Много раз приходила зима, а за ней прохладное лето. Больше года он шёл к Камню — это он помнил. Потом всё стало не важно. Волосы на голове отросли и упали на плечи, а густая чёрная борода стала длиннее, чем у Велирада. Род обосновался в одной из найденных у подножия Белой горы, как он её назвал, в глубокой узкой пещере. Зимой холод не доходил до её предела, а пламя костра согревало и давало надежду на продолжение поисков будущим летом. На сами поиски пещеры уходило не так уж много времени. Ранней весной, когда запасы пищи подходили к концу, нужно было добывать какую-то пищу, чтобы не умереть с голоду. Род ловил рыбу в небольших проточных речках и заводях. Собирал прошлогоднюю высушенную ягоду, шишки и ставил силки на редких птиц и мелкое зверьё. Когда что-то в них попадалось, это был праздник. Чаще силки и капканы были пусты. К концу лета приходилось заготавливать пищу на зиму. Благо места в пещере хватало, хотя больше половины свободного места занимали сухие дрова и хворост. Что бы их собрать в нужном количестве требовалось время. На всё требовалось время. Род часто вспоминал слова Велирада — «на поиски пещеры может уйти вся жизнь». Иногда приходило отчаяние, а с ним и грустные мысли о том, что старик ошибался и никакой пещеры никогда в природе не существовало. Но тут — же брал себя в руки. Он не первый, кто ушёл на её поиски. И если он не найдёт эту пещеру, то за ним никто более не пойдёт. Он — последний. Это придавало сил. Каждый свободный от повседневной работы день, Род выходил с посохом в руке и котомкой за плечами на её поиски. Усталый, без сил и надежды через какое-то время возвращался назад в свою пещеру и отлёживался в ней, набираясь сил и духовного равновесия. Потом шёл опять, и опять возвращался ни с чем. Так продолжалось, пока Род не потерял счёт дням и годам.

 

Глава 20

С топором в руках, стоя у очередного поваленного дерева, Улема до боли в глазах всматривался в темноту перед собой. Рядом с ним стояли его уставшие дружинники. Темнота была похожа на стену. На расстоянии вытянутой руки уже ни чего не было видно. Широкие кроны деревьев закрывали звёзды, и их свет терялся где-то высоко, запутавшись в листьях деревьев. Чёрные стены леса давили со всех сторон. Было такое чувство, что ты находишься в воде, и тебе не хватает воздуха. Непроизвольно возникает желание вынырнуть и сделать хоть глоток, но эта спасительная поверхность находится так далеко от тебя, что через какое-то время ты начинаешь понимать, что не успеваешь вынырнуть, тебе просто не хватит воздуха, что бы выбраться на поверхность. Тогда начинается паника. Паника под водой это смерть. Паника в лесу, это тоже верная гибель.

Когда отряд Улемы начал прокладывать дорогу вечером предыдущего дня, ни кто не обращал внимания на то, что находится в лесу. У самой границы с Наркой, лес был редким, и прокладка дороги велась легко. Приходилось вырубать только заросли дикого орешника, обходя более крупные деревья. Однако ближе к ночи деревья значительно подросли и окрепли. Всё теснее они жались друг к другу. Всё сложнее приходилось дружинникам выбирать окольную дорогу. Ещё пробивался свет звёздного неба в лесные заросли, отбрасывая на землю пугающие тени причудливо скрученных стволов. Ещё видна была путеводная Северная звезда. Потом неожиданно для всех стало необычайно тихо. Звёздное небо кто-то быстро накрыл чёрной тканью. Ночная чернь упала на лес неожиданно, заставив замолчать всю лесную живность. Казалось, что ты ослеп и оглох одновременно. Работы все прекратились. Люди испуганно озирались по сторонам, пытаясь что-то разглядеть в кромешной тьме. Потом вернулись звуки ночного леса. Где-то совсем рядом «ухнул» огромный филин, чуть до смерти не напугав Эриха. Огромные глаза филина ловили малейшие лучики света и, отражаясь от глаз птицы, неожиданно вспыхивали ярким жёлтым факелом. Охотясь ночью на мышей, не пуганая птица, успевала с интересом наблюдать и за людьми. Под ногами в траве что-то зашуршало. Где-то невдалеке что-то треснуло, а совсем рядом за спиной колыхнулась потревоженная листва. Ночной лес менялся каждое мгновенье. Звуки возникали неожиданно и так же неожиданно исчезали. Ночной лес жил своей жизнью, понятной только ему одному.

По приказу Улемы зажгли факелы. Стало несколько уютнее. На месте остановки разбили не большой костёр, вокруг которого разместился весь отряд. Здесь же Улема разбил этот отряд на два не больших. Чтобы не сбиться с пути, разожгли ещё один костёр подальше от первого. Теперь два костра, расположенные на уже проложенной дороге, должны были указывать направление, по которому один отряд продолжит торить дорогу обозу. Если дорога будет уходить в сторону, то прокладчики увидят огни двух костров. Это будет говорить о том, что они отклонились от пути. Если же они будут видеть огонь только одного костра, значит, они идут в верном направлении. Что бы свериться с проложенной дорогой, Улема, не доверяя ни кому, вскарабкался на самое высокое дерево. На это ушло много времени, но увидеть свет Северной звезды по-другому, было просто невозможно. В темноте, раздвигая ветки дерева руками, он поднимался всё выше и выше. Ветви дерева, по которому взбирался Улема, становились всё тоньше и предательски трещали под ногой. Всё опаснее было на них наступать ногой, но он, не останавливаясь, лез вверх. Казалось, что этому дереву не будет конца, когда его голова вынырнула, будто из воды. Перед ним было огромное звёздное небо, лишь с краёв несколько закрытое листвой. Лёгкий ночной ветерок обдал его тело приятной свежестью. На миг показалось, что он вынырнул из глубокой реки, что бы вдохнуть живительного воздуха. Нырять вниз очень не хотелось. Ещё раз, посмотрев на путеводную звезду и, сверив по ней направление горящих костров, Улема начал спускаться вниз.

На следующий день, работая попеременно, отряд Улемы продвинулся в лес на несколько вёрст. Этого должно было хватить, что бы обоз смог оторваться от возможного преследования ночью, и Улема отрядил гонца к Варавве сообщить ему об этом. Гонец должен был ждать обоз у леса, где начиналась дорога.

Днём прокладка дороги шла веселей, но сам лес настолько стал густым, что даже днём под деревьями царил полумрак. Чувства обострялись, напряжение, которое не отпускало в первый день, прошло. Уже не пугали резкие выкрики болотной выпи и уханье сов. На всякие шорохи и трески ломающихся вблизи сучьев, не обращали внимания. Кто-то из отряда утром заметил крадущуюся рысь. Дикая кошка, привлечённая ранее не слышимым ей шумом, шла по пятам, прячась за кустарником и деревьями. Сначала это отвлекало дружинников от работы, но потом, видя, что рысь ведёт себя не агрессивно, на какое-то время о ней забыли. Вспомнили о ней только ближе к вечеру. Начали осматриваться в её поисках. Спокойно спящую на дереве рысь обнаружили быстро. Любопытная кошка не чуяла угрозы от пришельцев и шла за дружиной больше из интереса, чем за своей добычей. Стук топоров её больше не пугал и взобравшись на толстую ветку дерева, она просто уснула. Обнаружив спящую рысь, дружинники обрадовались потеряшке. Ближе к вечеру услышали грозный рык хозяина леса. Медведь своим рёвом предупреждал людей, что они находятся на границе его владений. Улема ещё днём видел ободранную кору на стволах деревьев. Судя по тому, что эти метки находились на почтительном расстоянии от земли, можно было предположить, что этот медведь был не просто большим, он был огромным. Хозяин не спешил показываться на глаза людям и просто обозначал себя грозным рычанием. Весь лес внимательно следил за непрошенными гостями. Люди начинали чувствовать это. Они сами постепенно вживались в лес и становились его частью.

Дружина шла строго на север, как и говорил старейшина Род. Ему верили и знали, что рано или поздно он выведет людей на новые необжитые земли. Верили, что там люди найдут долгожданный покой и своё счастье. Ночью, чтобы не сбиться с пути жгли костры, а днём шли по вехам, которые устанавливали на уже проложенной дороге. На небольших кострах, сменившийся отряд по-быстрому варил кашу. Подкрепившись, дружинники ложились отдыхать. Времени на отдых было мало. Иногда приходилось рубить толстенные стволы деревьев, пробиваясь сквозь чащу леса. Люди быстро уставали. Казалось, что только прилёг, а тебя уже поднимают на сменку. Однако, ни кто не роптал. Все понимали, что только от них зависит, как быстро пойдёт обоз. Тщательно уничтожая следы от костра, шли выполнять тяжёлую работу. День догорал, уступая своё место ночи. Как и в первый раз, темнота упала на лес быстро и неожиданно. С топором в руках Улема всматривался в темноту опустившейся ночи.

— Далеко ушли от отряда Эриха. Вешек уже не видно. Пора разжигать костры.

Из темноты его поддержали:

— Уже не только вешек не видно. Я сотник и тебя не вижу.

Быстро соорудили костры. Яркие языки пламени осветили участок проложенной дороги и уставших людей. Улема посмотрел на свой отряд, собравшийся у костров.

— Аптахар и ты Ардика, возвращайтесь к Эриху. Поднимайте его отряд. Небось, спят как сурки. Пора им топорами помахать.

Кто-то из отряда поддержал своего командира:

— И то дело. А мы пока кашицы наварим.

Обрадованные короткому отдыху, дружинники присаживались прямо на землю.

— Горячего похлебать не мешало бы. От голода в животе урчит спасу нет.

Эти слова вызвали оживление и смех в отряде.

— Это Кузя у тебя не с голоду. Это от того, что ты незрелой ежевики объелся. Смотри, что бы у тебя дно ненароком не снесло.

Дружинники покатились со смеху.

— Ты б, куда подальше от костра подсел.

— Ну да. Быстрее будет за куст забежать.

Смутившийся Кузя, пытался отмахнуться от своих смеющихся товарищей:

— Вам бы всё поржать, как коням, а ежевику ту я не один ел.

Смеясь, Улема махнул рукой.

— Хватит парня стыдить, и не кричите вы на весь лес. — Успокоившись, добавил: — Лес шума не любит. Варите кашу. Всем отдыхать.

Не сразу успокоившиеся дружинники, готовили себе места для отдыха. Кто сгребал жухлую листву, кто стелил срезанные ветви деревьев, делая себе подложку. Пока в котле варилась каша, Улема выставил двух человек следить за лесом. Кто-то должен охранять спящих людей в лесу от всякого непрошенного зверья, и следить за кострами. Скоро по проложенной дороге услышали шаги. Шёл отдохнувший отряд Эриха. Люди вышли на освещённое кострами место. К Улеме подошёл Эрих.

— Далеко вы ушли. Пока вас догоняли, люди притомились.

— Ни чего. Начнут работать отдохнут. Внимательно следите за кострами.

— Не переживай, всё сделаем. Как думаешь, обоз уже вышел из Нарки?

Улема кивнул головой.

— Думаю, что вышли. Сейчас надо думать, когда они нас нагонят.

Эрих почесал за ухом и ответил сотнику:

— Раньше, чем завтра днём, не догонят. Нужно на встречу посылать людей.

Улема удивился.

— Это ещё зачем?

— У отряда заканчиваются продукты. Уходили в спешке и брали с собой всего понемногу, что бы легче идти было. Днём доели последнюю кашу и хлеб. Чем людей кормить будем?

Глава отряда на какое-то мгновение задумался.

— Посылать в обоз ни кого не будем. Мы в лесу. Пища у вас под ногами. Утром отправь пару охотников в лес. Думаю, птиц и зайцев они набьют. Вот вам и еда будет.

— Ну, что ж, дело говоришь. — Эрих улыбнулся. — Лес прокормит, а охотников я найду.

Пожав друг другу руки, друзья расстались. Вскоре из тёмной части леса послышались удары топоров. Отряд Эриха приступил к прокладке дороги.

 

Глава 21

Обоз медленно втягивался в ночной лес. Впереди обоза, освещая дорогу факелами, шли двое дружинников из отряда Улемы. За ними, держа под уздцы лошадь, впряжённую в телегу, и опираясь на свой посох, шёл Род. Все жители Нарки шли рядом с обозом, образовывая длинную живую колонну. Дети и старики находились в телегах, которые битком были набиты продуктами и домашним скарбом. Замыкали колонну вооружённые дружинники во главе с Вараввой. Когда лес поглотил последнюю телегу, Варавва остановил своего коня. Рядом с ним остановились Койша и Аллор. Проводив взглядом своих воинов, шедших за обозом, Варавва посмотрел на двух друзей.

— Вот, что дети мои. — Он спешился и подошёл к Койше и Аллору. — Оставайтесь на этом месте и внимательно следите за дорогой, которой мы шли. Не спокойно у меня на душе.

Койша спросил воеводу:

— Ты думаешь, они пойдут за нами?

— А ты так не думаешь? Утром могут кинуться в пустой город, а там ни кого. Карачур наверняка организует погоню.

— Сколько нам наблюдать за городом?

— Будете находиться здесь, пока солнце не перейдёт зенит, потом по заваленной дороге отправитесь догонять обоз. Пока будет светло, с дороги не собьётесь. Думаю, к ночи нагоните.

— А если Карачур всё же пошлёт погоню?

Варавва глубоко вздохнул.

— Не хочется об этом думать, но выбирать не приходится. Если пойдёт погоня, ты Аллор. — Варавва ткнул парня в грудь указательным пальцем. — Прыгай на коня и скачи во весь опор ко мне. Запомни хорошенько, что об этом ни кто не должен знать. Не дай Бог, паника пойдёт, тогда наш обоз разбредётся по всему лесу. Людей потеряем…

Варавва хотел ещё что-то сказать, но махнул рукой и запрыгнул на спину коня. К нему подошёл Койша.

— Ты всё правильно придумал. Я останусь наблюдать за степняками, если они выйдут на дорогу. — Койша хлопнул рукой по крупу коня Вараввы, и тот шагом пошёл в ту сторону, куда ушёл обоз. — За нас не беспокойся. Всё сделаем, как ты сказал.

Варавва махнул им рукой и растворился в ночной темноте леса. Привязав своего коня к дереву, Койша стал выбирать себе удобное место для наблюдения за дорогой.

— Чего стоишь? — Койша ткнул рукой в спину о чём-то задумавшегося Аллора. — В ногах правды нет. Устраивайся на ночёвку. Наблюдать за дорогой будем по очереди.

От дружеского тычка, Аллор пришёл в себя и начал собирать срубленные ветки молодого кустарника и укладывать их под стволом дерева.

— Улема со своим отрядом столько веток нарубил, что и слепой заметит, где наша тропа начинается.

— Это точно. Утром по светлому надо будет ими закрыть эту тропу.

Койша наконец закончил мостить себе лежанку, и с удовольствием на неё улёгся.

— Так гораздо лучше.

Наконец, перестал шуршать ветками и Аллор. В темноте слышно было, как он не лёг, а упал на своё приготовленное лежбище.

— Ещё мой дед говорил, что лежать гораздо лучше, чем сидеть.

— Наверное, работящий у тебя был дед. — Койша хихикнул. — То-то я смотрю в кого это ты пошёл?

— Тебе бы только поскалиться. Ты лучше за дорогой смотри, а я вздремну пока.

— Вздремни, вздремни. Это у тебя хорошо получается.

В ответ Аллор что-то пробурчал и затих. Койша всматривался в темноту, пытаясь уловить хоть малейшее движение на открытом пространстве. В полной тишине самый тихий звук был сродни грому, но вокруг стояла мёртвая тишина. Эта тишина убаюкивала как колыбельная песня мамы. Аллор ворочался с боку на бок. Возбуждение этой ночи ещё не прошло. Стараясь не нарушать девственную тишину, он шёпотом спросил у Койши:

— Ты слышал, как ближе к вечеру выли волки?

Вспоминая этот момент, по телу Койши прошёл озноб.

— Все слышали. — Так же шёпотом ответил он. — Жуть страшная. Мне, другое не понятно, откуда здесь столько волков?

— Вот и я о том же. Ну, видел как-то нескольких, но что бы огромная стая? — Аллор замолчал, но видимо эта тема не давала ему покоя. — Сдаётся мне, тут без Волхема не обошлось.

— Да брось ты ерунду говорить. — Койшу эти разговоры просто выводили из себя. Не верил он в эти небылицы. — У нас, что не случается, всё шаман виноват.

— Не скажи. Люди про него много чего рассказывали.

— А ты больше слушай, потом собственной тени бояться будешь. Хватит трепаться. Спи, давай, а то скоро твоё время придёт караулить.

Аллор обиженно вздохнул и опять заворочался на своём ложе из листьев. Неожиданно в лесу ухнул филин и почти рядом, где-то над головой пронеслась испуганная стайка пищащих летучих мышей. Опять наступила тишина.

 

Глава 22

Карачур стоял на вершине холма и смотрел в ту сторону, куда ушёл гонимый волками табун лошадей. Он ни как не мог прийти в себя от такого нашествия. Это было его первое поражение в битве. Битве между животными. Ни с чем подобным ему раньше не приходилось сталкиваться. Самое страшное и обидное было то, что ни он, ни его воины ни как не могли вмешаться в эту битву. Грозные и бесстрашные в бою, его кони бросились в степь, как только почуяли приближение стаи волков. Что это было и как такое вообще могло произойти? На этот вопрос у него не было ответа. Волки пришли именно тогда, когда возникла необходимость выставить заслон и не пустить убегающих от него, жителей Нарки в лес. Что это? Случайность или чья-то злая воля? Откуда здесь вообще могли взяться волки? Тут наверняка без колдовства не обошлось. Карачур вспомнил пристальные и чем-то жутковатые глаза седого старика из Нарки. В них чувствовалась непонятная ему грозная сила.

— Проклятый колдун. Я посажу завтра тебя на цепь, как дикое животное. — Он тяжко вздохнул. — Кто же ты старик на самом деле?

Вопросов было много, а ответов на эти вопросы не было. Все люди его кочевья, от мала до велика, ушли за табуном. Потерять в степи коня для кочевника равносильно гибели. Все это прекрасно понимали и не ждали от своего хана каких-то указаний. Сейчас люди спасали свои жизни. Рядом с Карачуром осталась только его личная сотня воинов. Становище опустело. Блеяли только чудом спасшиеся бараны, которые в момент набега находились внутри стана. По всему становищу горели разведённые костры, а где-то на фоне чёрного горизонта мелькали сотни пылающих факелов. Люди собирали по степи ушедших коней.

Карачур стоял на возвышенности и смотрел в степь. В его душе поселилась тревога. Неужели все жители Нарки, воспользовавшись таким случаем, всё-таки, ушли в лес? Неужели перебежчик был прав? Если это так, то он упустил единственный шанс завладеть Картой мира. Карачур уже был полностью уверен в том, что эта Карта находится именно здесь, в Нарке. Пришло время забыть свои обещания, данные жителям города. Единственное, что может разрешить его сомнения — ночной штурм города. Прямо сейчас нужно послать своих воинов к воротам города. Неважно, что нет коней. Для такого случая можно обойтись и без них. Дозорные с Лысой горы молчат, значит, они не заметили ни какого движения в Нарке. От этих мыслей стало не много легче. Карачур осмотрелся по сторонам. Не далеко от него находился Фарум, сотник его личной охраны. Жестом он подозвал его к себе.

— Послушай меня Фарум. В стане осталось несколько коней. Возьми их и скачи со своими людьми в степь. Найдите Талгая. Скажешь ему, что хан приказал ему и его тысяче воинов срочно вернуться в стан. Для него есть работа здесь. Мчите во весь опор, время не терпит.

Фарум поклонился хану и быстро удалился исполнять его приказ. Карачур, стоя на холме, повернулся в сторону города. Тёмная ночь скрыла от его глаз всё, что находилось за его становищем. Он просто стоял и смотрел в темноту. Скоро я всё узнаю. Очень скоро. Налетевший ночной ветерок, приятно освежил его лицо. Хороший знак, подумал хан и направился в свой шатёр.

 

Глава 23

Дорога, прорубленная и расчищенная в лесу, была достаточно широка, что бы по ней могли двигаться телеги и идти люди. Ведя на поводу лошадь, впряжённую в телегу, Род мысленно благодарил Улему, что сотник учёл и этот не маловажный момент. В таких случаях мелочей не бывает. Если бы он проложил дорогу уже, то люди мешали бы идти лошадям, а повозки не оставляли бы места на этой дороге для людей. Конечно, более широкую дорогу труднее маскировать, но зато двигаться по такой дороге, обоз мог достаточно быстро, а быстрота передвижения сейчас была самым главным в плане старейшин бывшего города. В десяти саженях впереди обоза шли люди Улемы с зажжёнными факелами, освещая тёмный коридор лесной дороги. Темнота с обеих сторон давила и создавалось ощущение, что ты идёшь по узкому ущелью высоких отвесных гор. Лошади периодически всхрапывали, мотая умными головами, и по их телу волнами проходила крупная дрожь. Присутствие людей несколько успокаивало их, но всё равно было видно, что эта дорога давалась им очень нелегко. Люди, шли молча рядом с повозками, постоянно оглядываясь по сторонам, и прислушиваясь к любым неожиданным звукам, которые то и дело исходили из глубин тёмного леса. Фырканье лошадей под тихий скрип колёс нарушало и вмешивалось в его ночной разговор.

Как только последняя телега вошла в заросли леса, Варавва приказал разжечь несколько факелов. Его дружинники, следующие за обозом, в их свете, закрывали дорогу лежащими по её обочинам срубленными Улемой ветками и деревьями, разбрасывая и устанавливая их на прежние места. Идти по заваленной дороге становилось просто не возможным, а на её расчистку требовалось немало времени. Таким способом старейшины хотели уйти от предполагаемой погони. Пока всё складывалось для обоза благополучно. Сейчас самым главным было уйти как можно дальше. В лесу степняки плохие воины. При любом нападении на обоз, у них не будет преимущества. Часто растущие деревья просто не дадут им возможности для манёвра, и их численное превосходство обернётся против них же самих. Они будут мешать друг другу. Это в степи они могут стремительно набрасываться на противника, но в лесу нужна совсем другая тактика. Опытный в таких делах Варавва прекрасно знал, что в таких случаях нужно делать. Размышляя о возможных столкновениях со степняками, он разрабатывал план предстоящего сражения и вспоминал все уловки, о которых когда-то рассказывал ему его отец — великий воин Аварон. Мудрый Варавва понимал, что Карачур, войдя утром в пустой город, обязательно кинется на поиски беглецов. Теперь важным для него было заранее определить место предстоящей схватки. А что эта схватка будет, он не сомневался. Знать бы ещё, сколько своих воинов Карачур пошлёт за ними в погоню? В любом случае нужно дождаться рассвета и сведений от Койши, находящемся в секрете с Аллором. Варавва поднял голову и посмотрел вверх, где должно было находиться звёздное небо. Звёзд он не увидел, как и самого неба. Со всех сторон леса давила непроглядная тьма. Лишь слабые отблески факелов, освещали участок дороги, которую его дружинники забрасывали ветками и перегораживали срубленными стволами деревьев. Обоз всё дальше уходил на север, втягиваясь в дремучий и непредсказуемый лес.

 

Глава 24

Карачур находился на самой верхушке Лысой горы и всматривался в покрытый ночью город. В городе было тихо. Не было видно огней костров. Окна домов не озарял свет лучины. От этой тишины было тревожно на душе. Неужели ушли? Мысли хана прервал, неожиданно появившийся Талгай.

— Мой хан, твоя лучшая тысяча воинов ждёт от тебя приказа. Храбрые воины готовы умереть за тебя мой хан.

Карачур жестом остановил поток красноречия тысячника.

— Немедленно выдвигайтесь к городу. Сделайте из него большой костёр, что бы я отсюда мог видеть, как горят дома. — Его голос звенел от гнева. — Сожгите всё дотла.

Талгай поклонился хану.

— Твои воины всё сделают, как ты сказал, мой хан.

Тысячник повернулся и направился к ожидающим его воинам, стоящим тут же у горы.

— Стой Талгай. — Карачур на мгновение задумался. Трезвый рассудок брал своё. — Людей зря не режьте. Соберите всех, кто останется жив на площади. Я сам буду с ними разговаривать.

Талгай опять поклонился хану.

— Как будет угодно его светлости.

Через мгновение огромная масса людей пришла в движение. Чёрная живая река потекла к воротам города. Обогнув терновую рощу, тысяча Талгая подходила к воротам Нарки. Стоя на вершине горы, Карачур видел, как начали зажигаться факелы. Чёрная живая река стала превращаться в огненную. Подойдя к воротам города, река остановила своё течение. В тот же миг сотни горящих стрел взмыли вверх, держа направление на мирные дома жителей города. Стрелы втыкались в соломенные крыши и вонзались в бревенчатые стены домов. Огонь рос на глазах, превращаясь в огромный костёр. Пламя от этого костра пожирало на своём пути всё, что могло гореть. Свет от этого пожарища наблюдал Карачур. Его лицо было угрюмым. Он не видел спасающихся от огня людей. Не было слышно людских криков. Домашние животные не подавали голоса.

Карачур всё понял. Понял, что в городе не осталось ни единого живого существа. Значит, перебежчик был прав, когда говорил ему, что люди собираются покинуть город. Теперь он остался один на один со своими принципами, а Карта мира ушла от него, и где теперь её искать он не знал.

Отвернувшись от пылающего города, Карачур вскочил на своего коня и, не дожидаясь, когда его личная охрана сделает то же самое, погнал его к охваченной огнём Нарке.

В горящем городе было светло как днём. По его улицам сновали воины Талгая в поисках жителей. Карачур, озираясь по сторонам, медленно ехал к городской площади. Увидев своего хана, к нему подъехал Талгай.

— Мой господин. — Голос Талгая дрожал. — В городе ни кого нет. Мои воины обшарили все дома и не нашли даже собак.

Хан, молча и не глядя на своего тысячника, ехал вперёд. У площади он остановился и слез с коня. Следовавший за ним Талгай, так же спрыгнул с лошади на землю и остановился рядом с ним, ожидая дальнейших распоряжений своего хана. Карачур пересёк площадь и направился к чудом уцелевшему от огня небольшому бревенчатому домику, стоявшему поодаль от площади. Остановившись у двери дома, он обернулся к идущему за ним Талгаю.

— Оставь меня. Будешь нужен, позову и пришли мне пару воинов с факелами. Пусть стоят у двери.

Талгай поклонился и отправился выполнять поручение хана.

Открыв дверь, Карачур какое-то время постоял у порога, не решаясь войти в дом. Что-то непонятное было у него на душе. Это не было страхом, и он совсем не боялся войти в этот дом, но в нутрии него возникла какая-то пустота. Ноги почему-то предательски дрожали, а во рту всё пересохло. Он смотрел внутрь пустого дома и ни как не мог переступить его порог. Пустой дом не пускал его в себя! Такого состояния, Карачур ещё не испытывал.

Подошли два воина с зажженными факелами. Обернувшись, он приказал им ждать его у дверей дома, а сам, сделав глубокий вдох, перешагнул порог, словно нырнув в воду с головой.

Комната в доме была не большая, без какого либо убранства. В этом доме жил человек, равнодушный к какому либо удобству. В углу комнатки стоял грубо отёсанный стол, две лавки под затянутым бычьим пузырём окном и голые бревенчатые стены. На небольшой печи лежал тюфяк набитый соломой и какими-то травами. Больше в доме ни чего не было. Подойдя к маленькому оконцу, Карачур опустился на лавку. Отблески пожаров, пробиваясь через это оконце, отбрасывали на стены дома причудливые тени.

Осматривая комнату, он водил глазами по бревенчатым стенам и кое-как подбитому струганными досками потолку. Что-то в этом доме было не так. Появившееся внутри него смятение, и непонятное ему до селе чувство вины перед самим собой, говорило, что даже воздух в этом доме был пропитан состраданием ко всему живому. В этом доме жил не простой человек. Интересно, кто бы это мог быть?

Осматривая комнату, взгляд Карачура опустился на пол. Ровно по центру дома в полу он увидел какое-то углубление. Присмотревшись, Карачур заметил вокруг этого углубления слабое свечение. Создавалось впечатление, что кто-то посыпал по кругу какой-то светящийся порошок. Это свечение было очень слабым и заметным только в темноте. Интересно, что бы это могло быть? Хан поднялся с лавки, вышел из дома и, взяв у одного из воинов факел, вновь вошёл в дом. Осветив это место, он, кроме небольшого круглого отверстия в полу, ни чего не увидел. Свечение исчезло. Опустившись на одно колено, Карачур воткнул в это отверстие рукоять факела. Факел остался стоять в этом отверстии, как свеча в подсвечнике. Потрогав рукой вокруг стоящего факела глиняный пол, он поднялся с колена и посмотрел на свою ладонь. В свете он ни чего не обычного не увидел, но когда погасил факел, его ладонь слегка засветилась в темноте. Что это? Раньше ни когда не приходилось ему видеть что-то подобное. Карачур опять опустился на лавку, не сводя глаз со светящейся руки. В голову пришли слова старика Атеона: «Эта карта оставляет следы». Не эти ли следы, он имел в виду? Неужели всё это время карта мира находилась в этом доме? Опять этот старик. Старик с посохом как две капли воды похожий на Атеона. Карта могла находиться только у него. Глядя на потушенный факел, стоящий в отверстии пола, Карачур понял, что долгие поиски карты мира увенчались, наконец-таки, успехом. Не важно, что старик, живший здесь, ушёл вместе со всеми куда-то в лес, унеся её с собой. Это уже не важно. Главное, что он теперь точно знает, что карта была здесь. Бодрое настроение опять вернулось к хану. Он уже знал, что ему нужно делать, что бы завладеть этой картой. Теперь он не упустит своего шанса. Теперь у него есть конкретная цель, и он добьётся этой цели, во чтобы то не стало.

Выйдя из дома, Карачур приказал стражникам срочно разыскать Талгая. Пока те находились в его поисках, он присел на ствол поваленного дерева, находящегося не далеко от этого дома. Нужно ещё раз обдумать свои действия, что бы не жалеть потом о принятых решениях. Кидаться в лес всем кочевьем нет смысла. Лес чужд людям, живущим в степи, и ни кто из его народа не знает, как вести себя в нём и как находить нужную дорогу. В лесу много диких животных, готовых из густых зарослей накинуться на человека. В нём легко можно самому превратиться из охотника в жертву. Нужно отправить Талгая по следам ушедшего обоза, а самому со всем своим войском обходить этот лес с востока. Когда-то и где-то этот лес должен закончиться. Вот в том месте, где он закончится, мы их и встретим. Конечно, дорога для нас будет во много раз длиннее, чем для беглецов, но степному народу не привыкать быстро передвигаться по открытой местности и спать, не слезая с коня. Главное сейчас это карта, и какую жертву он принесёт, что бы завладеть ею, уже не имеет значения.

Его мысли прервал появившийся Талгай.

— Я здесь мой повелитель и внимательно слушаю тебя.

Карачур встал с бревна и подошёл ближе к нему. Положив правую руку Талгаю на плечо, он посмотрел в глаза своему храброму тысячнику.

— Только на тебя я могу положиться Талгай, и только тебе я могу доверить самое трудное дело.

От такого внимания у Талгая заблестели глаза.

— Я всё сделаю, что бы ты мне не приказал мой хан. Я и мои воины готовы умереть за тебя, и выполнить любой твой приказ.

Карачур улыбнулся его словам и кивнул головой, соглашаясь с услышанным.

— Мне не нужна твоя смерть, как и смерть моих воинов Талгай, но задание твоё будет не из лёгких. Как только взойдёт солнце, отправь своих воинов искать тропу, по которой ушёл обоз. Ты должен её найти.

— Я найду эту тропу мой хан.

— Я не сомневаюсь в этом. Соберёшь три сотни лучших воинов и отправишься по этой тропе вслед обозу.

Услышав такой приказ, Талгай молча, но уже с удивлением смотрел на своего хана. В лесу их всех ждёт смерть, и он это прекрасно понимал.

— Ты не ослышался Талгай. Ты поведёшь своих воинов в лес за обозом, и будешь идти за ним, пока не кончится этот лес. Главное для тебя найти этот обоз и идти за ним, куда бы он не пошёл. Я поведу остальное войско в обход леса с востока. Это я тебе говорю, что бы ты знал, где в случае чего меня искать.

— Если я их найду, может, будет лучше их всех перебить, чем таскаться за ними по лесу?

Карачур на минуту задумался.

— Ну, что ж, если представится такая возможность, можешь всех уничтожить, но старика с посохом ты должен оставить в живых. Ты меня понял? Старика оставишь в живых и приведёшь его ко мне, во что бы то ни стало!

Талгай поклонился Карачуру.

— Я понял тебя мой хан.

Карачур слегка хлопнул его рукой по плечу.

— От тебя сейчас многое зависит, и я очень на тебя надеюсь. Иди, собирай своих воинов. С рассветом в становище вернётся табун лошадей. Наши кони не могут жить без нас, как собственно и мы без них. Отбери себе лучших коней и в путь. Время не ждёт. Наверняка, они смогли уйти далеко в лес, и у тебя будет не лёгкая задача отыскать их.

Опять низко поклонившись, Талгай запрыгнул на своего коня и поскакал к горящим домам города.

Этот землю будет рыть, но обоз найдёт. Карачур какое-то время смотрел вслед Талгаю. Теперь кони. Сколько их осталось после набега волков и сколько их удастся вернуть? Сейчас только от них зависит, как быстро и какими силами мы будем обходить этот лес. Нужно успеть встретить обоз, когда тот будет выходить из леса. Надежды на то, что у Талгая всё же получится найти его и сопроводить, мало. Сейчас время на стороне беглецов. Время! Его никогда не хватает. Вся жизнь проходит в вечной погоне за временем, а когда тебе кажется, что ты его догнал и крепко держишь в руках, оказывается, что это всего лишь мираж, а твоя жизнь уже подошла к концу и тебе просто нет смысла теперь куда-то спешить. Оглядываясь назад, ты начинаешь понимать и осознавать, что стал жертвой собственного обмана, всю жизнь, гоняясь за тем, чего у тебя и так было в достатке. Но этого достатка почему-то всегда оказывалось мало. Времени всегда не хватает. Неуёмная жажда распоряжаться тем, что тебе не принадлежит, и никогда принадлежать не будет, отбирает у тебя те крохи, которые тебе подарил Всевышний. Сознательно обкрадывая себя, ты никогда и ни кому не поведаешь о своей глупости, которую совершаешь всю свою никчемную жизнь.

Карачур, погружённый в тяжёлые размышления, возвращался в становище. Скоро взойдёт солнце, обозначая новый виток очередной гонки за потерянным временем.

 

Глава 25

Весна в этом году пришла рано, и снег на склонах гор таял быстро, превращая весёлые ручейки в низинах в настоящие бурные реки. Каждый раз Род, выходя из своего убежища, осматривал вершину Белой горы, оценивая на глаз толщину снежного покрова. Он ждал, когда большая его часть сойдёт вниз и появится возможность подняться к самой вершине, чтобы продолжить свои поиски. За всё время, которое он провёл у подножия, был осмотрен каждый камешек, каждая трещина. Род изучил и не раз проверил каждую пядь земли, забираясь на гору всё выше и выше. Осталось проверить только места, непосредственно прилегающие к леднику. Путь к вершине был труден и опасен, но последние слова Велирада гнали его вперёд. Не выполнить наказ учителя считалось великим грехом. Помимо всего прочего, Род с каким-то остервенением сам включился в эту гонку за право познать тайны далёких предков. Это желание было сильнее самой тяжёлой нужды и сильнее любой боли. Самым страшным для него было остаться изгоем, не познавшим великое наследие. Даже сама смерть не страшила его так, как данная им самим клятва обязательно найти эту пещеру и познать тайны мироздания. Последние слова Велирада постоянно набатом звучали в его голове: «Найди эту пещеру Род. Это спасёт всех». Что стояло за его словами и что такого могло находиться в пещере, что бы это нечто могло спасти всех? Старик явно что-то знал, но делиться этим так и не захотел. Наверняка Велирад решил, что это должен узнать сам Род. Чем больше тяжесть знаний, тем выше ответственность перед всем миром. Чем труднее путь к этим знаниям, тем выше их ценность. И эту ответственность и цену должен установить он сам. Мудрец был Велирад. Всё предусмотрел. Только не предусмотрел одного — а если эта пещера так и не будет найдена? Получалось, что Род последний, кто знал о ней. Тогда эти знания так и останутся лежать в земле и одним Богам ведано, что произойдёт потом, не отыщи он эту пещеру.

Когда реки талой воды обмелели, Род стал собираться в дорогу. Выйдя на белый свет из своего убежища, он приложил ладонь ко лбу, защищаясь от ярких солнечных лучей, и в который раз ещё раз осмотрел белую вершину, расположенную в полудне пути от него.

— Пора. В самый раз.

Завалив вход в свою пещерку ветками от непрошеного дикого зверя, он двинулся в путь. Земля, напитанная влагой, была похожа на болото. Увязая порой по самые колени, Род с трудом выбирался из этой трясины, счищал с себя грязь и двигался дальше. Лишь поднявшись вверх по склону Белой горы, идти, стало намного легче. Однако скоро уклон стал гораздо круче, а камни, подёрнутые не растаявшим льдом, заставляли его быть осторожным при каждом движении. Ноги то и дело скользили на узких тропинках и уступах, отбирая много сил и времени, чтобы преодолеть естественное препятствие. Род поднимался вверх, двигаясь спиралью, но порой приходилось лезть через отвесно стоящие огромные валуны, пробираясь всё ближе к вершине. Солнце давно скрылось за горизонтом, а сумерки наступили так быстро, что Род не успел выбрать подходящую площадку для ночлега. Едва различимая проплешина среди валунов, привлекла его внимание. Чтобы успеть к ней до наступления полной темноты, Род собрал остаток сил и прибавил ходу. Это его и погубило. Наступив на скользкий камень, нога соскользнула вниз и попала в расщелину. Боль пришла не сразу. Сделав несколько шагов вперёд, Род понял, что дальше двигаться не может. Лодыжка при каждом шаге отдавала нестерпимой болью. Чуть не закричав от досады, Род повалился на спину и сдавил голову руками. Из плотно сжатых зубов по всему склону прокатился его полный отчаяния и боли стон. Немного успокоившись, он постарался осмотреть свою ногу. Сняв с ноги плетёные из коры дерева высокие онучи и обмотки, Род понял, что далеко он теперь не уйдёт. Стопа слегка распухла, но кости были целы. И то хорошо. Осталось вправить вывихнутую кость, и можно было двигаться дальше. Он попытался это сделать, но резкая боль заставила прекратить его попытки привести стопу в порядок. Отдышавшись и немного отойдя от нестерпимой боли, Род ещё раз осмотрел вывих. Ему не хватало плеча, чтобы оттянуть стопу и развернуть её под правильным углом. Сняв с себя плетёную верёвку, он закинул один её конец за острый камень, и закрепил его, а вторым обмотал ступню. Собравшись с духом, резко дёрнул ногой к себе, одновременно поворачивая стопу внутрь. Дикая боль прошило всё тело, и Род на какое-то мгновение потерял сознание. Придя в себя, он слегка пошевелил пальцами вывихнутой ноги и понял, что такой боли уже нет. Кость стала на своё место. Но идти прямо сейчас было нельзя. Он туго замотал стопу обмотками и надел плетёнку на ногу. Стопа согрелась и по всему телу пошло тепло. Улыбнувшись тому, что отделался так легко, Род закрыл глаза и постарался заснуть прямо на каменном уступе. С рассветом, он осмотрелся, подвигал ещё саднящей стопой и попытался подняться на ноги. Опираясь руками о гладкие скальные камни, выпрямиться в полный рост так и не удалось. Нога саднила и в месте вывиха отдавала порой резкой неприятной болью. Долго оставаться на одном месте было нельзя. Солнце согревало ещё не настолько, чтобы не замёрзнуть даже в тёплую пору. Род попытался сделать несколько шагов и вскрикнул от вновь пришедшей резкой боли. От собственного бессилия на глаза навернулись слёзы.

— Ну, что? Вот так вот всё и закончится?!

Он прокричал это от досады на самого себя. Немые камни молчали в ответ. Спустя некоторое время, находясь в размышлениях о дальнейшем своём пути, Род услышал как совсем недалеко от него, за очередным уступом, сорвался вниз крупный камень и повлёк за собой целую маленькую лавину щебня. Он затаил дыхание и вытащил из-за пазухи остро отточенный нож. На его пути мог оказаться редкий хищник в виде леопарда или медведя. В любом случае такая встреча для него не сулила ничего хорошего. Где-то совсем рядом Род услышал крадущиеся шаги, а ещё через мгновение тот, кого он ждал с зажатым в руке ножом, появился перед ним, полностью выйдя из-за уступа.

 

Глава 26

Бесконечная ночь заканчивалась, уступая место светлому дню. Небо посветлело, открывая дорогу яркому утреннему солнцу. Легкий ветерок качнул ветки деревьев, стряхивая с листвы капли утренней росы. Проснулись неугомонные птицы, своим весёлым свистом приветствуя новый светлый день. Несколько капель росы упавшей на лицо Койши пробудили его от чуткого сна. Открыв глаза, он сладко потянулся на подстилке из прелых листьев и срубленных веток орешника. Протерев рукой глаза и прогоняя остатки сна, молодой дружинник поднялся на ноги и осмотрелся вокруг. Недалеко от него на такой же подстилке крепко спал Аллор. С таким дозорным не почувствуешь, как тебя самого украдут. Койша улыбнулся, вспоминая присказку матери. Когда он ещё мальчишкой просыпался поздно и искал свою одежду. Мама смеялась и говорила ему, что его одежду, пока он спал, лешие на палках унесли. Что лешие, было понятно, но почему на палках, Койша понять не мог и по сей день. Толкнув ногой, спящего дозорного, он вглядывался в сторону Нарки. Самого города видно не было, но над горизонтом поднимались клубы чёрного дыма. Это могло означать только одно — Карачур спалил город. Значит, их уже ищут. В подтверждении этого, Койша увидел несколько десятков всадников, несущихся галопом в разные стороны в направлении леса. Степняки начали поиски, ушедшего обоза. Посмотрев на ни как не отреагировавшего на тычок ногой Аллора, Койша принялся трясти дружинника за плечи. Очнувшись от сна Аллор, ни чего не понимающим взглядом, осматривался вокруг себя.

— Что ты меня как грушу трясёшь? Весь дух вытрясешь.

— Некогда объяснять. Степняков ты проспал.

— Как проспал?

— Просто. Посмотри в поле.

Аллор поднялся на ноги и посмотрел в ту сторону, в которую Койша показывал рукой. Вдали он увидел быстро приближающихся всадников.

— Это степняки.

Койша с укоризной посмотрел на друга.

— Какой ты прозорливый. Откуда ж здесь другим взяться? Раскидай подстилку, чтобы не приметили, и будем отходить дальше в лес.

Аллор спешно начал разбрасывать по земле собранные в большую кучу прелые листья.

— Может, я поскачу к Варавве, сообщить о степняках?

— Рано ещё. Нужно посмотреть найдут ли они нашу тропу.

Взяв коней под уздцы, друзья не спеша и не оставляя за собой видимых следов, начали отходить глубже в лес. Спрятав коней в густых зарослях кустарника, Койша и Аллор устроили здесь же наблюдательный пункт. Место было выбрано удачно и друзья спокойно, не боясь быть замеченными, продолжили наблюдать за мечущимися на конях вдоль кромки леса степняками.

— Было бы не плохо, если бы они не заметили тропы. — Аллор во все глаза смотрел за всадниками. — Укрыли её, будь здоров. Даже вблизи не разберёшь. Обычный бурелом.

— Ты прав. Это было бы не плохо, но смотри, как ищут. Не чураются в лес заходить. Как бы на нас не наткнулись?

— Не наткнутся. А наткнутся, зубы обломают.

Койша тихо усмехнулся.

— Смотри сам не обломай. Мы здесь поставлены не для того, что бы зубы кому-то ломать. Тихо!

Несколько степняков подъехали совсем близко к тому месту, где начиналась укрытая дорога. Трое уже начали отдаляться от этого места, когда один, чуть отставший, криком вернул их назад. Вернувшись к нему, степняки начали разглядывать какой-то предмет, висевший на ветках дерева со стороны поля.

— Что они там нашли? — Аллор высунулся из кустов, наблюдая за происходящим. — Там же тропа начинается.

Койша одёрнул его вниз и приложил палец к губам.

— Тише не ори, вижу.

Один из всадников, вытянув вперёд своё копьё, подцепил насаженный на ветку дерева, какой-то кусок серой тряпицы. Его товарищи собрались вокруг него, осматривая находку. Они о чём-то начали спорить и показывать руками в сторону тропы. В конце концов, их спор закончился, и двое из них понеслись галопом обратно к городу, а двое других остались на месте найденной находки.

— Вот, кажется и всё. — Койша посмотрел на Аллора и шёпотом продолжил: — Они нашли дорогу.

— Кажется, да. Интересно, что это за тряпка такая? Как она могла оказаться на дереве?

Койша пожал плечами.

— Может, зацепился в потёмках кто-то?

Аллор не отрываясь, смотрел на оставшихся двух всадников.

— Может, и зацепился. А может, и нет.

Койша резко повернул к нему голову.

— Ты хочешь сказать, что её специально прикрепили?

Аллор ни чего не сказал в ответ, только кивнул головой.

— Этого не может быть! — Койша повысил голос. — У нас ни когда предателей не было! Да кому это надо?

Теперь Аллор успокаивал своего друга, что бы тот говорил по тише.

— Не было потому, что никогда ещё не стоял вопрос о жизни и смерти. Просто кто-то смалодушничал, вот и предал.

Койша задумчиво почесал голову.

— Давай не будем спешить, кого-либо чернить. Всякое могло произойти.

— Тебе видней. — Аллор похоже обиделся на друга, что тот не поддержал его. — Ты старшим назначен, тебе и решать.

Койша улыбнулся, хлопнув его рукой по плечу.

— Не сердись. Может я и не прав. Однако, напраслину возводить ни на кого не хочу.

Аллор в ответ махнул рукой.

— Время рассудит.

— Ты прав. Время всегда рассудит. — Койша тронул рукой Аллора. — Собирайся в дорогу. Пришло время сообщить, что дорогу нашли Варавве. Отведи коня на поводу дальше в лес, а там скачи вдоль неё, что есть духу. Чем раньше он узнает, тем быстрее что-то придумает.

— А ты?

— Я останусь здесь и буду наблюдать, сколько их пойдёт за нами.

— Добро. — Аллор отвязал коня и начал тихо уходить в лес. — Как только сообщу Варавве, я сразу же вернусь к тебе.

Койша махнул другу рукой на прощание.

— Будь осторожен.

Этих слов Аллор уже не услышал.

 

Глава 27

Как в обозе появился Волхем, ни кто не видел. Утром он просто подошёл к Роду, идущему впереди всего обоза, и пошёл рядом с ним.

— Надо бы привал сделать. — Волхем без всякого приветствия, будто он всё время был рядом, посмотрел на Рода. — Люди притомились, да и коней поить нужно.

Род взглянул на шамана и усмехнулся.

— Такое впечатление, что ты всю ночь на телеге провёл. — Он, не останавливаясь, продолжал идти вперёд. — Как нашёл нас ночью?

— А мне что днём, что ночью. Этот лес я хорошо знаю. Тем более, что видел, откуда Улема дорогу начинал торить.

— Ночью зверья много бродит. Ближе к утру слышал голос хозяина? Где-то не далеко его лежбище.

— Слышал. — Волхем кивнул головой. — Он сытый. На человека не пойдёт. По дороге к вам, я видел на половину съеденную косулю. Его работа. Не доел, значит не голодный.

Какое-то время старейшины шли молча. Род порывался спросить у Волхема о волках, напавших на табуны Карачура, но сдерживал себя, понимая, что время для этого разговора ещё не пришло. Шаман шагал рядом, изредка бросая на Рода косые взгляды, догадываясь, о чём тот хочет с ним говорить, но сам разговора не начинал.

— Ты прав. — Род, что бы сгладить затянувшуюся паузу, первым начал прервавшийся разговор. — Люди устали и коней нужно напоить, но ещё не время.

— Можно подождать, пока падать начнут, тогда сами на себе возы потащим.

— Когда спустимся в ложбину, в ней будет ручей. Там остановимся и напоим коней, да и сами попьём и передохнём малость.

Волхем удивился.

— Откуда ты знаешь про ручей?

— Ты же видел Карту.

— Неужели это она тебе об этом сказала? — В голосе шамана чувствовался сарказм. — Как же ты её достать при всех, не побоялся?

— Дело в том, что когда мне нужно, я могу делать её не видимой для всех.

Волхем изменил тон.

— Не пойму я этого. Как эта Карта может указать, где, что находится за несколько вёрст?

Род улыбнулся.

— Я ведь не всё вам тогда с Вараввой показал. — Он дотронулся рукой до плеча Волхема, видя, что тот обиделся и смотрит куда-то в сторону. — Для того, что бы понять всё, нужно время. Не обижайся, ты скоро всё увидишь сам.

Ничего не сказав в ответ, шаман только глубоко вздохнул. Приняв этот вздох за перемирие, Род продолжил:

— Надеюсь, что и ты в свою очередь расскажешь мне, как ночью гонял карачуровские табуны?

Волхем резко повернулся к нему всем телом.

В лесу посветлело. Утреннее солнце поднялось выше, осветив густые кроны деревьев. Слабый утренний свет едва пробивался сквозь густую листву, но напряжение прошлой ночи спало. Стало несколько бодрее и веселее.

В идущем по лесной дороге обозе послышался разговор. Сначала робкий, не уверенный. Людской голос крепчал, заполняя тишину дремучего леса. Засвистели птицы. Где-то рявкнул зверь. Лесной мир просыпался. Усталые люди шли рядом со своими телегами, слегка подгоняя лошадей. Где-то в центре обоза вёл на поводу свою лошадь, впряжённую в телегу, кузнец Вага. Елена шла рядом, держась рукой за притороченную на телегу клеть. Среди не хитрого домашнего скарба на телеге полулежала Славия — мать Койши. Её ноги к утру затекли, и она пыталась унять боль, растирала их руками.

— Болят? — Елена подошла к ней поближе. — Может я смогу, чем помочь?

Славия горестно улыбнулась.

— Да чем ты дочка мне поможешь? Видать, до конца дней моих нести мне эту вину.

— О какой вине ты говоришь? — В их разговор вмешался Вага. — Болезнь пройдёт, и будешь опять ходить, как и раньше.

— Вина на мне, что мужа своего не уберегла. Не удержала я его, когда он на степняков собирался.

Вага возмутился.

— Как можешь ты такое говорить? У вас женщин одна забота — дом и дети, а у мужиков, охранять этот дом и родных своих. Не смогла бы ты его удержать и не кори себя в том. Не один он пошёл в поле бить этих степняков. Многие тогда не вернулись. Так что горе это общее, не только твоё. Они тогда весь город защищали. Вечная им память за это.

Славия вытерла набежавшие на глаза слёзы и чуть улыбнулась.

— Спасибо тебе Вага за слова добрые и что меня не оставил одну.

— Пустое. Брось причитать как бабка старая. Выберемся отсюда, новый дом поставим. Заживём, пуще прежнего.

Славия внимательно посмотрела на неожиданно смутившегося Вагу. Понимая, что сболтнул лишнее, и что бы не слышать её ответ, он прошёл вперёд, покрикивая на ни в чём не повинную лошадь. Горестно вздохнув, она обратилась к Елене:

— Устала поди? Ты бы присела на телегу?

Елена улыбнулась ей в ответ.

— Да что вы? Я и так полночи на ней просидела.

— От Койши нет ни какой весточки? Может, когда я спала, кто и подходил от него?

Елена закачала головой.

— Они все сейчас позади обоза идут вместе с Вараввой. А он-то ни кого не отпустит зазря.

— Обещал навещать нас в обозе.

Елена улыбнулась.

— Раз сказал, значит, обязательно навестит. Просто время ещё не пришло.

Обе устало вздохнув, продолжили свой путь в длинной веренице телег обоза.

Где-то замычала корова. Привыкшая к утренней дойке и душистому сену, она требовала к себе внимания, не понимая, что хозяину, идущему за ней следом, сейчас ни как не выполнить её желания.

— Потерпи милая, скоро придём. Я тебя подою и сенца задам. — Дед Кузьма, подгоняя свою Пеструху прутом, шёл следом за своей любимицей. — Потерпи ещё чуток, потерпи.

— Кузьма. — Старика всё время по доброте душевной подтрунивали, не понимая такого отношения к животному. — Твоя Пеструха весь обоз назад тянет. Ты б её от телеги то отвязал, лошадь и та упирается.

Дед привык и ни как не реагировал на такие шутки.

— Иди хорошая моя, иди. Вот молодца. Ну, ещё немножко. Вот так, вот так.

— Надо было под нож её пустить, а тебе всё жалко. Теперь мучайся с ней.

— Я тебя скорее под нож пущу. — Кузьма, потеряв терпение, повернулся к советчику. — Мне старейшины не указ.

С соседней телеги поддержали деда.

— Оставь его в покое. Не видишь, что у него кроме Пеструхи нет боле ни кого. Сына он схоронил, после того побоища на поле со степняками, да жену следом за сыном.

Надоедливый советчик затих, понимая, что зря завёл разговор за эту корову. Да не со зла ведь.

Обоз продолжал двигаться вперёд. Уставшие лошади мотали головами и постоянно фыркали, требуя отдыха и воды. По обозу пошёл людской ропот.

— Кони устали. Поить надо, а привала всё нет!

— Передайте вперёд, пусть привал делают!

— Спят они там, что ли?

Возмущение по цепочке дошло в голову обоза. Прекрасно всё понимая, тем не менее, Род не останавливал обоз.

— Народ бунтует. — Волхем толкнул Рода в плечо. — Пора останавливать обоз.

Тот не обращая внимания, продолжал идти вперёд. Оставалось совсем не много. Вереница телег уже спускалась в ложбину к долгожданному ручью. Род остановился, к чему-то прислушиваясь, и поднял вверх правую руку.

— Здесь сделаем привал. Ручей должен быть где-то не далеко справа.

Шедшие за ним телеги начали останавливаться. Обернувшись назад, он обратился к тем, кто шёл за ним:

— Распрягайте лошадей и ведите их за мной. Телеги пусть остаются на тропе. Передайте это по всему обозу.

Свернув вправо и опираясь на свой посох, он не спеша стал спускаться вниз в ложбину. Волхем последовал за ним.

— В этих зарослях чёрт ногу сломит.

— Не ворчи. — Род помог ему преодолеть не глубокий ров. — Иди за мной и показывай дорогу другим.

— А если там, куда ты нас ведёшь, ни какого ручья вовсе нет?

Род ни чего ему не ответил, продолжая спускаться всё ниже. Деревья поредели, а под ногами началась каменистая почва. Пройдя ещё с десяток саженей, неожиданно послышался шум журчащей воды. Идущий рядом с Родом шаман, обрадовался этому звуку, как маленький ребёнок.

— Кажется, действительно вода. — Он ускорил шаг и почти бежал к долгожданной влаге. — Ещё не много и я буду думать, что ты настоящий колдун.

За ними следом спускались люди, ведя на поводу уставших лошадей. Обрадованные долгожданным привалом, люди доставали из своих дорожных мешков провизию и усаживались прямо на землю. Развязывая узелки, они доставали из них хлеб, мясо, лук. Опустевшие за ночь желудки требовали пищи. Кто-то, взяв большие горшки и специально пошитые из толстой кожи мешки для воды, пошёл вслед за старейшинами к воде. Разговор стал громче и веселей. Утомительная дорога на какое-то время закончилась, и можно было забыть о ночных дорожных кошмарах. Солнце поднялось высоко над лесом и под его густыми кронами стало светло. Наскоро перекусив, не выспавшиеся за ночь люди, ложились спать прямо на траву под деревьями. Нужно было успеть и поесть и отдохнуть, так как все понимали, что привал будет не долгим и очень скоро Род поднимет их опять в дорогу.

Подбежав к весело журчащему ручью, Волхем лег на грудь и припал губами к прохладной влаге. Напившись вдоволь, он сел на камень и с довольным видом достал из своей котомки краюху хлеба.

— Вот пожую хлебца, и помирать можно.

Стряхнув капли воды со своих рук, Род оглянулся на шамана.

— Это от чего ты помирать собрался? От хлеба что ль?

— Я говорю, что сытому помирать всегда легче, чем голодному.

— Есть разница?

— Смотрю я на тебя Род и диву даюсь. Ты словно с другого мира к нам пришёл. Конечно, разница есть. Хотя бы в том, что сытому телу уже ни чего не надо, а душе в этот момент всё равно.

Род засмеялся.

— Интересная у тебя философия. Главное, я заметил, что ты любое дело со смертью мешаешь. Не страшно?

— Чего здесь страшного? Смерть она и есть смерть. Рано или поздно ты увидишь перед собой её отвратительную рожу.

Разговор прекратился, так как ни кто не хотел продолжать эту скользкую тему. Люди спускались к ручью. Пили вдоволь и делали запасы воды на будущее. Лошадей поили чуть ниже по течению, оставляя чистое место для себя. Волхем и Род, закрыв глаза, лежали на спине тут же у ручья. Яркие лучи солнца, пробивающиеся сквозь редкую листву деревьев, упали на них, освещая усталые лица. Сон пришёл сразу. Он навалился тяжёлой волной всего пережитого за последние дни.

 

Глава 28

Опираясь спиной о камень и стоя практически на одной ноге, Род вытянул вперёд руку с зажатым в ней ножом. Он приготовился к схватке за жизнь и был готов к встрече с любым голодным хищником. В этом смысле он сейчас был одним их них. Такой же голодный и загнанный в угол. О больной ноге он не думал, а думал о том, как пройти неожиданно появившееся препятствие и подняться вверх по склону к заветной цели. Тот, кого он увидел спустя мгновение, ни как не вписывался в его размышления и в саму обстановку на узком проходе, ведущем к вершине горы. Пальцы, сжимавшие рукоять ножа, сами по себе разжались, и остро отточенный клинок со звоном упал на плоский камень. Предельное напряжение всего тела сменилось удивлением и робкой радостью. Перед ним, одетый в длинные белые одежды, словно призрак другого мира, стоял высокий человек. Длинные ухоженные волосы спадали ему на плечи, а густая борода опускалась почти до самого пояса. Род потёр ладонями глаза, ещё до конца не веря, что видит действительно человека, а не видение. Призрак сделал несколько шагов к нему и остановился, пристально всматриваясь в лицо Рода. Что-то в его глазах показалось Роду знакомым. Он готов был дать руку на отсечение, но он раньше видел этого человека. Но, как и где, он не помнил. Так они стояли друг против друга какое-то время, внимательно рассматривая и принюхиваясь, словно дикие звери, друг к другу. Первым нарушил молчание Род:

— Кто ты? Что ты делаешь в забытых Богами местах?

Неожиданно призрак улыбнулся и уже смелее подошёл к Роду.

— Здравствуй Род. Я сначала тебя не признал. Уж больно исхудал ты на подножном корму. От всего тела остались только глаза.

Услышав знакомый голос, Род зачем-то ударил себя ладонью по лбу, как бы разрывая завесу слепоты.

— Атеон? Не верю глазам своим. От тебя давно не было никаких вестей, и Велирад уже не верил в твоё возвращение.

— Жив ещё старик?

Атеон с грустью опустил голову.

— Нет. Он ушёл в другой мир.

— А тебя отправил на Камень искать пещеру. — Атеон помог Роду крепче стать на ноги, подперев собой его тело. — Жаль учителя. Хороший был волхв, но как он говорил: «всему своё время». Пойдём, я отведу тебя туда, куда ты держал путь.

От этих слов Род чуть не упал на землю.

— Ты нашёл пещеру?

Атеон загадочно улыбнулся.

— Нашёл. А ещё я ждал тебя.

— Откуда ты знал, что я приду сюда?

Они медленно поднимались по едва приметной тропе вверх к заветной цели Рода.

— Ты последний, кого Велирад мог бы отправить сюда. А то, что он пошлёт, я не сомневался. Он жил только этим. Жаль, что он этого не видит.

— А как ты нашёл заветную пещеру? — У Рода было много вопросов, и на все он хотел получить ответ немедленно. — Что в ней Атеон?

Атеон продолжал загадочно улыбаться и вести Рода вперёд.

— Погоди немного, скоро всё сам и увидишь.

 

Глава 29

Сколько прошло времени с того момента, когда они заснули и как их немилосердно начали трясти за плечи, они так и не поняли. Открыв глаза, Род увидел перед собой серьёзное лицо Вараввы.

— Хорош ночевать. — Варавва был чем-то сильно озабочен. — Вставайте. Будем обсуждать, как нам всем дальше жить.

— Что случилось то? — Волхем спросонья не мог ни чего понять. — Нигде от тебя покоя нет.

Род поднимался на ноги, уже понимая, что произошло.

— Пойдёмте, отойдём в сторону, чтобы не беспокоить людей.

Он направился в сторону густого кустарника, неподалёку от ручья. Варавва с бурчащим что-то себе под нос, шаманом пошли следом за ним. Устроившись в густых зарослях, Род спросил:

— Неужели они нашли дорогу?

Вздохнув, Варавва кивнул головой.

— Только что прибыл Аллор из дозора. Я оставлял его вместе с Койшей наблюдать за нашей тропой. Рано утром они нашли тропу и видимо уже находятся в пути.

— Как же они её нашли? — Волхем смотрел на Варавву. — Вы хорошо её укрыли?

— Укрыли хорошо, но Аллор говорит, что при входе на тропу, степняки нашли какой-то лоскут.

Род тревожно посмотрел на воеводу.

— Случайность или кто-то подвесил?

— Не знаю.

— Сколько их?

— Сколько их расскажет Койша, когда вернётся.

— Что будем делать? — Волхем переводил взгляд с одного на другого. — Если они будут идти быстрее нас, то догонят обоз уже к ночи.

Разговор на какое-то время прервался. Каждый думал о том, как спасти людей и как спрятать обоз в лесу, чтобы его не смогли найти степняки. Первым нарушил молчание Род:

— Нужно их как-то обмануть. Если они идут вдоль заваленной дороги, нам нужно с неё уходить.

— Тогда мы будем плестись как черепахи. — Волхем смотрел куда-то вверх, видимо, пытаясь общаться со своими Богами, только одному ему понятным способом. — Вы посмотрите, какой лес пошёл. Это же не деревья, это исполины и растут дюже густо. Как продираться будем через этот частокол?

— Продерёмся. — Род посмотрел на Варавву. — У нас нет другого выхода. Чего молчишь воевода — отец?

Варавва почесал свою густую бороду, вздохнул, не решаясь озвучивать своё решение.

— С дороги нужно уходить. — Прищуренными глазами, он смотрел на двух стариков. — А степняков пустить дальше по этой дороге.

— Продолжай. — Род начинал понимать мудрого воеводу. — В конце концов, они упрутся в тупик.

— Правильно. Обязательно упрутся.

Теперь голос подал Волхем:

— Упрутся и повернут назад. Начнут искать. Такой обоз, как наш обязательно будет оставлять следы. Они передвигаются гораздо быстрее нас.

Варавва, улыбаясь, смотрел на непонятливого шамана. Тот, заметив на себе ироничный взгляд Вараввы, обиделся.

— Что я не так говорю? Что ты скалишься на меня? Придумал чего, так говори, не томи душу!

Варавва успокоил, возмущённого шамана.

— Не злись, мне эта задумка только что в голову пришла.

— И потому ты решил, что тебе можно поиздеваться над стариком?

— Уймись шаман. — Варавва засмеялся. — Я не хотел тебя обидеть.

Род поднял вверх руку.

— Хватит лаяться. Рассказывай, что удумал.

Воевода прекратил свои препирательства с шаманом и серьёзным тоном стал объяснять свой план действия:

— Я намерен устроить засаду степнякам, когда они дойдут до конца прорубленной тропы. Там их будут ждать наши дружинники с луками.

Волхем удивился.

— Карачуровцы быстро придут в себя и навяжут тебе встречный бой. Я думаю, что их будет куда больше, чем наших дружинников. Долго вы провоюете?

Род остановил шамана,

— Погоди Волхем. Варавва прав. В лесу преимущество будет за нами. Во-первых, это будет неожиданно. Во-вторых, ни кто не собирается ввязываться с ними в открытый бой. После того, как дружинники выпустят стрелы, им нужно будет сразу же уходить вглубь леса.

Волхем пожал плечами.

— И сколько они уничтожат степняков таким образом?

В разговор вмешался Варавва.

— Правильно говорит Род. Обстрелять степняков из засады и сразу уходить в лес, а сколько уничтожат, сейчас это не главное.

— Что же тогда главное?

— Главное дать им понять, что в лесу мы хозяева. Заставить их быть осторожными, а значит лишить их скорости передвижения.

— Это самое разумное, что мы сможем сейчас сделать. — Род поднялся с земли, на которой сидел. — Нужно оповестить Улему, что бы прекратил прокладывать дорогу.

Варавва кивнул головой.

— Я уже отправил за ним. Скоро он будет здесь.

— Привал нужно кончать. — Род направился обратно в лес к обозу. — Я поведу обоз на запад, а ты Варавва дождись Улему и реши вопрос с засадой. Сам не лезь. Отправь в засаду молодых по проворнее, потом догонишь нас.

Варавва опять кивнул головой.

— Будет так. Успеть нужно к ночи, а то потеряемся в лесу.

Через какое-то время по обозу прошла команда прекращать привал. Не успевшие отдохнуть люди, впрягали лошадей в повозки, готовясь к очередному переходу. Подойдя к головной повозке, Род взял под уздцы лошадь и не спеша, чтобы не отстали другие, повёл её резко влево от дороги. Заметив этот манёвр, в обозе встревожились.

— Это куда нас Род повёл?

— С дороги ушли. Что-то случилось.

Мужики в обозе обсуждали не понятные действия старейшины:

— Не иначе, как точно что-то произошло.

— Не уж то степняки нас нашли?

— Похоже на то.

— Хватит языками молоть. Род знает, что делает.

— Да не один он. Варавва в обозе появился, вот он с ним да ещё с шаманом что-то решали.

— Вот и решили. Теперь сквозь чащу продираться будем. Не заплутать бы, да не сгинуть в этом лесу.

— Не боись выйдем. Не впервой нам по лесам шастать.

— И то верно.

Обоз медленно отходил от проложенной дороги на запад в самую чащобу. Варавва смотрел в след уходящему обозу и теребил свою бороду. Ну что ж, теперь пришла пора поиграть в кошки-мышки. Неожиданно зашелестели ветви кустов со стороны заваленной дороги. Дружинники, стоящие рядом с воеводой обнажили свои мечи. Из густых зарослей к ним вышел Койша, ведя на поводу своего коня. Все облегчённо вздохнули, увидев своего друга. Варавва обрадовался такому неожиданному появлению.

— Ты как раз вовремя. Что степняки?

Усталый, Койша опустился прямо на землю и попросил воды. Кто-то подал ему глиняный кувшин до краёв наполненный холодной водой. Все терпеливо ждали, когда он утолит жажду. Напившись, Койша поставил кувшин рядом, вытерев подбородок рукавом рубахи.

— Дождался я их. Как только взошло солнце со стороны города вышло сотни три кочевников и пошли к укрытой дороге. Все конные. Пеших нет.

— Так. — Варавва задумался. — Всё правильно. Идти, значит, будут быстро. А нам нужно будет всё делать ещё быстрей.

— Что делать? — Койша посмотрел на воеводу. — Что-то придумали?

— Не без того. Пойдём ка, отойдём в сторону.

Койша поднялся с земли и пошёл за воеводой, который направлялся к ручью. Осмотревшись по сторонам и увидев, что они остались вдвоём, Варавва подошёл ближе к нему.

— Расскажи мне про тот лоскут, что степняки с ветки сняли.

— Лоскут как лоскут, только висел он рядом с тропой. Может, зацепился кто в темноте?

Варавва смотрел куда-то в сторону и о чём-то думал. Наконец, повернув голову к Койше, он ответил:

— Про тот лоскут, что бы ни одна живая душа не знала. Ты меня понял сынок?

— Понять то понял. — Койша пожал плечами. — Да что с того лоскута возьмёшь?

— Придёт время, возьмём. Ты пока внимательным будь. Присматривай за всеми так, чтобы не тревожить ни кого попусту. Осматривайся, может, где ещё один лоскут найдёшь?

— Я понял тебя. Присмотрю.

Варавва хлопнул парня рукой по плечу, и они пошли назад на опустевшую от обоза дорогу. Поднявшись на пригорок, они увидели прибывшего Улему, в окружении своего отряда.

— Здравствуй отец. — Улема подошёл к Варавве, и они обнялись. — Что тут у вас происходит и где обоз?

Улема оглядывался по сторонам, в поисках обоза.

— Обоз ушёл другой дорогой, на запад.

— Не уж то обнаружили нас?

— Степняки по следу нашему идут. К вечеру должны быть здесь.

Улема присвистнул.

— И много их за нами пошло?

— Для нас хватит. — Варавва махнул рукой. — Семь бед, один ответ. Воевать с ними будем. Другого выхода у нас нет.

Вокруг них собрались дружинники, внимательно слушая разговор сына с отцом.

— Как воевать то? — Улема был несколько растерян, услышав от воеводы подобное. — В лесу много не навоюешь.

Варавва поднял голову и осмотрел собравшуюся дружину.

— Слушайте меня внимательно. — Он повысил голос, что бы всем было его слышно. — Открытый бой для нас будет губителен, а потому воевать, будем с ними скрыто. Будем делать неожиданные набеги и сразу же отходить в лес. Щипать их будем с разных сторон, как курей щиплют, пока у них перьев не останется, а там добьём одним махом и закончим с этим.

Дружинники подняли своё оружие вверх над головой и, потрясая им в воздухе, выразили свою готовность к подобным боевым действиям. Лишние звуки в лесу ни к чему, потому ограничились только этим, выражая огромное желание по скорее бить врага.

— Улема! — Варавва начал отдавать приказания. — Отбери лучших стрелков и расставь их слева вдоль дороги. Да спрячь получше, что бы раньше времени их не увидели.

— Койша! Возьми ещё с десяток дружинников, и подрубите деревья по толще вон у той сосны. Мы им тут мешок устроим.

Варавва перевёл дух и осмотрел оставшихся воинов.

— Остальным укрыться вдоль тропы, и пока те деревья не упадут, ни кому не двигаться с места.

В дружине, казалось, возникла неразбериха. Всё пришло в движение и двигалось на первый взгляд хаотично, но наблюдающий за всем воевода оставался спокойным. Наконец движение прекратилось. Дружинники заняли свои места, спрятавшись в густых кустах, за стволами деревьев и в низинах. Пять человек, сидя на конях, ждали распоряжений своего воеводы. Внимательно, ещё раз осмотрев позицию, Варавва остался доволен. Проезжая вдоль тропы, он давал последние указания:

— После того, как лучники выпустят стрелы, быстро атакуйте их из засады, пока они не пришли в себя. В бой не ввязываться. Напали и отошли. Всем отходить на запад за обозом. Стрелки прикроют ваш отход.

К нему подошёл Улема.

— Я правильно тебя понял, что мои стрелки уходят последние?

Варавва кивнул головой.

— Ты всё правильно понял сынок. Не давай им ввязаться в погоню. Отсекай стрелами, а сам отходи за всеми и не мешкай.

— Добро.

Воевода проводил взглядом своего сына и направил коня к тому месту, где повернул обоз. В лесу был слышен стук топоров. Койша с помощниками готовил завалы. Остановив своего коня, Варавва обернулся к своей свите.

— Вы двое. — Он указал пальцем на двух дружинников. — Скачите назад по дороге. Нужно посмотреть за степняками, где они сейчас. Как только выйдут на нашу не укрытую тропу, скачите назад. Я буду ждать вас здесь на этом месте. Да смотрите, что бы вас раньше времени не заметили, иначе всё насмарку пойдёт.

Услышав приказ, двое дружинников развернули своих коней и скрылись на лесной дороге. Варавва направил своего коня глубже в лес. Огибая разлапистую ель, Варавва вдруг остановился и посмотрел на нижнюю ветку дерева. Не слезая с коня, он внимательно смотрел на как будто зацепившийся за ветку, кусок серой ткани. Он оглянулся на своих сопровождающих. Дружинники внимательно осматривали лес, не обращая внимания на эту ель. Первым желанием его было подобрать этот кусок ткани, но подумав, решил его не трогать. Этот лоскут приведёт меня прямо к предателю. В том, что это был знак степнякам, указывающий дорогу обоза, Варавва уже не сомневался. Лоскут находился как раз в том месте, куда свернул обоз. Ну, что ж, попробуем этим воспользоваться. Варавва усмехнулся себе в бороду и продолжил объезд своих позиций.

 

Глава 30

Стук топоров смолк. Подрубленные деревья были готовы к тому, что бы в любое время их можно было завалить на головы неприятеля. В лесу воцарилась тишина. Солнце уже давно прошло свой зенит и не спеша уходило на запад. В ту сторону, куда ушёл обоз. Спрятавшиеся в засаде дружинники, терпеливо ожидали своего часа. Подъехав к месту, где находился Улема, Варавва остановил коня и спрыгнул на землю. Устроившись рядом с сыном, он неотрывно смотрел в ту сторону, откуда должны были появиться его разведчики.

— Однако, долго их что-то не видно. — Он усмехнулся. — Не заплутали бы.

Улема повернул голову в его сторону.

— Ты это о ком? О наших разведчиках?

— Разведка дорогу найдёт. — Варавва тихо ругнулся. — Я за басурман наших говорю.

— Ты их уже нашими называешь. Скоро целовать начнёшь.

— Обязательно начну. — Варавва достал из ножен свой огромный меч. — Вот уже и целовальник приготовил. А что нашими назвал, так то правда. Куда ж мы теперь без них? Куда мы, туда и они. Одна дорожка теперь у нас.

Улема усмехнулся.

— То же верно. Только для них это дорожка как раз на небеса будет.

Варавва тяжко вздохнул.

— Тяжело будет. Их гораздо больше нас.

— Ничего справимся.

— И то верно. Умеючи, всё их войско в этом лесу положить можно. Только вот спешить не стоит, а то дров наломаем.

— Ни чего дрога длинная, как нибудь сладим. — Улема прислушался. — Кажется, скачут.

Где-то далеко со стороны дороги послышался конский топот.

— Не иначе, как разведка возвращается.

Варавва поднялся с земли и, выпрямившись во весь свой рост, смотрел на теряющуюся в лесных зарослях дорогу. Вскоре на ней показались два всадника.

— Наши. — Варавва пошёл им навстречу, кивнув Улеме. — Оставайтесь на месте и не высовывайтесь.

Выйдя на дорогу, он встретил своих дружинников.

— Ну, что? Рассказывайте.

Те спрыгнули с коней, и подошли к воеводе поближе.

— Идут. Быстро идут.

У Вараввы загорелись глаза от предстоящей схватки.

— Понятно, что идут. Как идут? Колонна длинная?

— Растянулись порядком. На тропе по трое, а то и четверо скачут. Тесновато им.

— Это хорошо. — Воевода улыбнулся. — Это как раз, что нам надо.

Уходите с тропы и уводите коней. — Сам направился обратно к Улеме. — Передайте по цепочке, что бы приготовились.

— Ну, соколики, к бою! — Подняв глаза вверх, произнёс: — Помогайте нам Боги.

Не большая дружина, ощетинившись стрелами и копьями, с нетерпением ожидала неприятеля. Ждать пришлось ещё долго. На лес легла полумгла. Предчувствуя недоброе, замолчали птицы.

— Только бы успеть до темноты. — Варавва шептал эти слова, как молитву. — Только бы успеть. Что они там тянутся, как слизень по листу.

Боги, видимо услышали его слова. От топота множества коней и бряцанья оружия, задрожала листва на деревьях. Шум, надвигающегося неприятеля усиливался. Руки крепче сжали рукояти мечей и древки копий. Колонна всадников проходила почти рядом с лежащими на земле в кустах дружинниками. Ни кто из них даже не шелохнулся, пропуская дальше по тропе конных степняков. Порой казалось, что эта колонна никогда не кончится. От возбуждения, ноги уже нашли опору, готовые сами бежать вперёд, а руки пробивала мелкая дрожь нетерпения. К горлу подкатывал неприятный комок страха, но желание вонзить свой клинок в грудь врагу, было намного сильнее этого страха. Трусость и предательство — самое страшное, в чём могут потом обвинить свои же товарищи. Лучше смерть, чем позор.

Ещё не много. Скоро Койша со своими помощниками обрушит толстые деревья на головы степняков, отрезав головную часть колонны от основных сил. Ещё мгновение тишины и по всему лесу раздался треск падающих деревьев. Началось. Заржали кони, попавшие под стволы и ветви падающих деревьев. Заголосили степняки, пытавшиеся вывести своих коней из-под валящихся на них деревьев. Колонна неприятеля остановилась, не понимая, что происходит. Воспользовавшись суматохой, лучники Улемы поднялись из своего убежища и начали пускать стрелы в неприятеля. С противным свистом стрелы вонзались в их тела. Не жалели ни кого. Доставалось и неприятельским коням, падающим прямо на тропу, перегораживая её и так узкий проход. Крики степняков и ржание их коней слились в один рёв. Пришло время для остальной дружины. Варавва поднялся во весь свой рост и с криком «ура», обнажив свой страшный меч, кинулся в самую гущу неприятеля. За ним поднялась вся дружина и, опережая друг друга, воины бросились в битву. Первому, оставшемуся без коня степняку, Варавва страшным ударом просто снес голову и, опрокинув второго ударом ноги в грудь, вонзил в него свой меч. Рядом его дружинники длинными копьями, сбивали с коней седоков и добивали их длинными ножами и мечами. Основная часть неприятельской колоны начала приходить в себя и обходить завал. Они спешили на помощь попавшим в засаду своим. Улема направил на них всех своих стрелков, не давая им соединиться. Свистящие стрелы заставили их отказаться от этой затеи, но идущие сзади конные колоны начали обходить стрелков со стороны леса. Над стрелками нависла угроза нападения. Сражающийся Варавва крутил головой во все стороны, успевая замечать, что происходит со всей его дружиной по всему фронту. Заметя спешившихся степняков, двигавшихся со стороны леса, он тут же крикнул отступление. Пришло время отходить в лес. По его команде, не прекращая сражения, дружина начала отход. Заметив добивающего степняка Койшу, Варавва окликнул его, и когда тот повернул к нему голову, указал мечом в том направлении, откуда приближались степняки. Кивнув головой, Койша вместе со своим отрядом, побежал к тому месту. Улема с бойцами отстреливаясь из луков от наседавших пеших воинов, уходил в лес, не успевая прикрывать остальных отступающих. Оценив обстановку, Койша с отрядом кинулся на обходящих со стороны леса Улему кочевников. Вскоре к нему подоспели отступающие дружинники. Схватка была яростной и короткой. Ещё не пришедшие в себя от такого нападения, степняки скорее действовали по наитию, чем организованно. Наткнувшись на сопротивление организованно отступающей дружины, они предпочли сами отступить к тропе, где оставили своих коней. Сотники кочевников носились на конях вдоль колоны, собирая своих воинов и давая им указания. Создавшаяся среди них паника, раскидала их в разные концы колоны. Сам Талгай, идущий во главе колоны, впервые мгновения боя, слетел с коня, когда одна из пущенных стрел ударила его в шлем с такой силой, что он не удержался в седле и рухнул на землю. Стрела не пробила шлем, но на какое-то время оглушила его, выведя из боя. Очнувшись, Талгай увидел только быстро уходящих в лес дружинников. Поднявшись на ствол поваленного дерева, он как мог, громко крикнул своим воинам прекратить преследование. Сейчас это было самым разумным. В лесу быстро темнело и преследующие неприятеля его воины, могли запросто потеряться в лесу или попасть в ещё одну засаду. Внезапно начавшийся бой, так же внезапно и закончился.

Сотня Вараввы уходила всё дальше в лес на запад. Место сбора дружины после отхода было определено заранее, потому разыскивать заплутавших воинов не пришлось. Собирались за пригорком, где находились кони, отведённые туда перед боем. Отступающая дружина вышла прямо к месту сбора. После скоротечного боя и бега по лесу, усталые дружинники, что бы перевести дыхание и набраться сил для дальнейшего перехода, ложились прямо на траву под высокими деревьями. Помогали друг другу, перевязывая чем придётся, полученные в бою раны. Варавва сидел на земле, подпирая собой ствол дерева и наблюдал за своими воинами. Вот и первое, пусть не большое, но сражение. Сколько ещё таких сражений будет впереди? К нему подошли Улема с Койшей и сели напротив.

— Все живы? — Варавва смотрел на них, скорее как отец, а не воевода. — Нужно осмотреть всю дружину. Скольких мы не досчитаемся?

— Обязательно осмотрим. — Улема кивнул головой. — Сейчас люди отдохнут и осмотрим.

Койша вытирая травой свой меч, добавил:

— Когда все начали отходить, несколько наших остались на тропе. Боюсь, мы их не досчитаемся.

— Кто остался?

— Не разглядел. Темнело уже.

Варавва вздохнул.

— Без потерь не получится в таких делах. К этому как-то привыкнуть надо.

— К этому ни когда не привыкнешь. — Улема поднялся с земли. — Идти надо. Путь не близкий.

— И то верно. — Вложив свой меч в ножны и, опираясь на ствол дерева, Варавва поднялся на ноги. — Я пойду впереди дружины, а вы оставайтесь, пока все не пройдут. Чаще назад оглядывайтесь. Степняки сейчас за нами не пойдут, однако, кто знает, что у них на уме.

— Присмотрим отец. — Улема подошёл к своему коню и махнул рукой Койше, подзывая его к себе. — Ты, главное с пути не сбейся. Такой дороги, как была, уже нет.

— Ты за меня не переживай. — Варавва вскочил в седло. — Дорогу я знаю. Мы её ещё загодя с Родом и Волхемом определили.

Не громко выкрикнув: — Уходим! — Варавва не спеша направил своего коня в самую чащу леса. За ним потянулась вся дружина. Выстроившись в колону, воины уходили в ночной лес, в след за своим обозом.

 

Глава 31

Когда путники подошли к самому краю ледника, и видя как Род совсем выбился из сил, Атеон усадил Рода на камень.

— Что с ногой?

Род махнул рукой.

— Вывихнул на скользком камне. Далеко ещё?

— Почти пришли.

Род смотрел всё время куда-то вверх боясь пропустить для себя самое важное.

— Как я раньше не догадался, где искать её. Я ведь здесь уже много лет. А сколько уже, потерял счёт. Я ведь каждый камешек собственными руками перевернул там, у подножия. Знаю каждую ложбинку и каждый бугорок. На что ушли годы?

— Не терзай свою душу этим. Я ведь, как и ты начал с подножия, и точно как и ты, много лет провёл в поисках. Мне повезло чуть больше. — Неожиданно Атеон рассмеялся. — Я ведь не вывихивал ногу, а потому дошёл быстрее тебя.

— Далеко ещё?

— Мы почти пришли. — Атеон на миг задумался о чём-то, потом продолжил: — Знаешь, а ведь я мог и не найти эту пещеру.

— Вот как? Почему?

— Это совсем необычная пещера. Несколько раз я проходил мимо неё, совершенно не замечая. Однако что-то опять приводило меня к ней. Было такое ощущение, что меня кто-то водит за руку, и когда я отходил от неё, эта рука возвращала меня обратно. Несколько дней я бродил вокруг неё, пока случайно не оступился и носом не упёрся в самый её вход.

— Вот даже как? Она спрятана?

— Нет, она на виду, но увидеть её чужому невозможно.

— Чужому?

— Я имел ввиду тому, кто не знает ничего о её существовании.

— Ты хочешь сказать, что некто отводит этим чужим глаза?

— Так оно и есть.

— А кто тебе открыл глаза?

Атеон поднялся на ноги.

— Пойдём. Об этом поговорим позже. У нас теперь много времени.

Уже скоро они оказались перед плоским камнем, свисающим почти отвесно над совсем крохотной площадкой, поросшей прошлогодним высохшим кустарником.

— Вот мы и пришли.

Род, внимательно осматривающий голые скалы, недоумённо что-то бормотал себе под нос. Атеон развернул его лицом к отвислой глыбе.

— Смотри внимательно.

Род крутил головой во все стороны, но ничего, что-либо напоминающее чёрный провал в породе, не замечал.

— Я ничего не вижу.

Свисающая сверху плита вплотную ложилась на скальные породы, не оставляя ни малейшего зазора, напоминающие какую либо щель.

— Это обман зрения. — Атеон взял Рода за руку и подвёл вплотную к плите. — Теперь смотри.

Род не поверил своим глазам. С одной стороны между плитой и скалой была узкая щель, протиснуться в которую мог лишь один худой человек.

— Это и есть вход?

— Это он и есть. Пойдём, я покажу тебе то, чего ты раньше никогда не видел.

Он первым протиснулся между камней и исчез в тёмном провале. Род, забыв о больной ноге, со смешанным чувством тревоги и восхищения, последовал за ним. Темнота тут же сковала все его движения, и Роду пришлось какое-то время стоять у порога, привыкая к темноте. Откуда-то снизу раздался голос Атеона.:

— Будь внимательным. Тут начинаются ступени, ведущие вниз.

Род едва разглядел вытесанные в самой скале прямоугольные плиты, опускающиеся почти отвесно вниз. Не далеко от себя он слышал гулкие шаги своего давнего друга, и набрав в грудь воздуха, как в омут, начал спускаться по рукотворным ступеням вниз.

— А ведь эти ступени ведут к подножию? Я не прав?

Снизу из темноты он услышал ответ Атеона:

— Прав. И тот, о ком говорил Велирад, тоже был прав, указывая на подножие. Так оно и есть. Получается, что сама пещера находится у подножия, но вход в неё расположен гораздо выше.

Стало чуть светлее. То ли глаза привыкли к темноте, то ли действительно в этот проход поступал слабый свет, но Род стал различать и сами ступени, и гладкие стены, аркой выдолбленные в самой скале. Когда он порядком устал от бесконечного спуска, впереди он разглядел спину Атеона. Тот держал в руках длинную палку с намотанной на конце паклей. Пакля была пропитана какой-то смолой, потому быстро воспламенилась от искр кремня. Теперь ступени вели ещё дальше. Под самую гору. Род это скорее почувствовал, чем понял.

— Я такой пещеры отродясь не видывал.

— Ты ещё много чего не видывал. — Атеон с факелом в руке шёл впереди, освещая неровным жёлтым светом, уходящие вниз ступени. — Наберись терпения. Мы почти у цели.

Когда свет факела стал угасать, они вошли в просторную, вырубленную в скале комнату. Факел в руке Атеона погас, но непонятно откуда лившийся свет, позволял чётко видеть убранство этой комнаты. От волнения дыхание Рода стало частым и прерывистым, а ладони рук вспотели от внутреннего напряжения. Воздух в этой пещере был чистым и тёплым. Его тело постепенно отогревалось от бесконечного холода. Прямо посредине комнаты стоял большой круглый стол, сделанный, по-видимому, из лиственницы. Массивная столешница толщиной в локоть, накрывала этот стол. У стола стояли такие же массивные скамьи. Для того, чтобы оторвать одну из них от пола требовалось не мало усилий. В чём, собственно Род и убедился, попробовав передвинуть одну из них ближе к столу.

— Однако, тяжёлая. — Приподняв одну скамью, он тут же опустил её обратно.

Тут же он услышал голос Атеона.

— Той лиственнице, из которой они их сделали, было, я думаю, лет триста. — Атеон с интересом наблюдал за другом. — Тебя кроме стола и скамеек больше ни чего не интересует? Посмотри на стены.

Оставив в покое мебель, Род поднял глаза вверх и начал осматривать стены каменной комнаты. То, что он увидел, повергло его в крайнее изумление.

 

Глава 32

Постепенно приходя в себя после неожиданного нападения, Талгай приказал развести костры. Темнело быстро. О преследовании обоза не могло быть речи. Стало очевидным, что за его сотнями следили, и этот набег не был случайностью. Засада была хорошо организована, и отходили поселенцы то же организованно, как будто зная, что втягиваться в длительный бой для них нет ни какого смысла. Возможно, их специально заманили в эту ловушку, а обоз идёт совсем другой дорогой. Было о чём призадуматься. Дальше идти по этой дороге не имело смысла. Главным сейчас было одно, понять, куда ушёл обоз. Талгай подошёл к разведённому костру и присел рядом на приготовленную ему подушку из срезанных веток. Рядом с ним, вокруг костра пристроились его сотники. Они молчали, ожидая, когда сам тысячник начнёт разговор. Мешать ему своими разговорами ни кто не хотел, да и не было у них так принято. Когда твой командир думает — молчи. Когда отдаст приказ — молча и быстро его выполняй. А когда спросит твоего слова — отвечай не молчи. Талгай обвёл взглядом своих сотников. Взгляд был тяжёлый и ни чего хорошего не сулил. Сотники старались не смотреть в его глаза. Во всём произошедшем, они винили только себя. Теперь, находясь во власти своего бека Талгая, они ожидали от него примерного наказания. Талгай долго смотрел на них, не зная как ему поступить со своими подчинёнными. В душе он понимал, что они ни в чём не виноваты, но их воинский уклад обязывал наказывать виновных в людских потерях за непредусмотрительность и не способность управлять своими воинами.

— Сколько человек погибло? — Талгай не повышая голоса, смотрел им прямо в глаза. — Вы хоть понимаете, что произошло?

Первым откликнулся Атахар:

— Прости бек, мы не думали, что поселенцы могут на такое решиться. У них так мало воинов.

Тамир его поддержал:

— Мы не приучены драться в лесу. Когда они на нас напали, мы не смогли даже развернуться. Лес сжимает нас как тиски.

Талгай слушал их, отпивая из принесённой ему чаши, кобылье молоко. Ярко пылающий костёр, освещал стволы деревьев и воинов, сидящих неподалёку и чистящих своё оружие. Костры горели вдоль вырубленной дороги. Их было много. Привязанные к деревьям кони мирно жевали выданный им ячмень. Ни что не напоминало о произошедшей стычке.

— Это был вам урок. — Талгай поставил на землю чашу с кобыльим молоком. Вытерев рукавом губы, он продолжил:

— Да, в лесу нам тяжело и мы не знаем его законов. Но мы знаем, что нам приказал великий хан Карачур. Мы должны найти этот обоз чего бы нам это не стоило. Он послал в лес своих лучших воинов. Лучших! Я пока не вижу среди вас лучших. Я вижу перед собой безмозглых баранов, которых привели в лес на убой!

Талгай возбуждался от собственной речи.

— По нашим законам я должен вас наказать в пример другим! Какого наказания вы от меня ждёте? Выбирайте сами.

Сотники с опущенными глазами, сидели и смотрели на огонь костра.

— Не хотите говорить? — Бек поднялся на ноги. — Тогда я сам придумаю для вас наказание.

Сотники продолжали молчать, покорно опустив головы.

— Вы все будете наказаны, но не сейчас. Для этого просто нет времени.

Сотники с облегчением вздохнули.

— Этого наказания избежит тот, кто первым найдёт обоз.

Глядя в лица своих подчинённых, Талгай увидел в них покорность. Страх и покорность. Теперь, что бы избежать наказания, они хоть как-то будут думать своей головой. С покорностью приняв решение своего тысячника, сотники разошлись. Оставшись один, Талгай продолжал думать, что ему предпринять в дальнейшем. Как только рассветёт, нужно искать дорогу, по которой ушёл обоз. Весь вопрос в том, где её искать? Возможно, этот набег поселенцев и их отход в сторону от проложенной дороги был просто отвлекающим, а сам обоз пошёл дальше. Так же возможно, что узнав о том, что мои сотни догоняют обоз, они свернули в сторону, оставив прикрытие, что бы задержать нас. То же может быть. Остаётся слабая надежда на то, что неизвестный перебежчик оставит ещё один знак в виде той тряпицы, что они нашли, где начиналась хорошо скрытая дорога. Сейчас в ночном лесу, даже при свете факелов ни чего не найдёшь. Придётся ждать рассвета. За ночь они могут уйти достаточно далеко. Ничего. Узнать бы их направление, тогда догнать можно быстро. Услышав приближающиеся шаги, Талгай повернул голову и увидел своего сотника Тамира. Подойдя к нему, Тамир поклонился.

— Мои воины, пленили троих нападавших. Я пришёл бек, что бы сообщить тебе об этом. Возможно, они знают, куда ушёл их обоз.

Обрадованный таким известием, Талгай вскочил на ноги.

— Вот это уже другое дело. Пойдём, посмотрим на твоих пленных.

На краю расчищенной дороги горел большой костёр. Рядом с ним к стволам трёх деревьев были привязаны трое истекающих кровью дружинников. Раны, полученные ими в бою, были не смертельны, но от потери крови они были слабы. По их лицам было видно, что дружинники испытывают неподдельную боль. В душе эта боль была гораздо сильней. Боль за то, что они не могут больше драться и не могут быть рядом с своими. Не далеко от них в слабом свете костра, лежало пять тел погибших товарищей. Их тела были покрыты кровью и свалены в одну кучу. Привязанный верёвками к дереву Аллор, в очередной раз, бросил попытку кого либо узнать и уронил голову на грудь. Сильно болел иссечённый живот и пробитая стрелой нога. Рядом с ним в такой же позе стоял привязанный Медведь. Вся голова его и волосы были покрыты кровью. В бою, размахивая огромной дубиной и укладывая степняков по обе от себя стороны, он настолько увлёкся, что не заметил, как убитая стрелой лошадь, упала прямо на него, придавив его к земле всей свой тушей. Когда он пришёл в чувство и попытался выбраться из-под неё, то получил ужасный удар по голове, от которого опять потерял сознание. Третий парень был совсем молод. Правая рука у него висела словно плеть, перебитая ударом меча. На груди зияла рассечённая рана, из которой всё время текла кровь. Аллор с трудом повернув голову, посмотрел на Медведя.

— Медведь. А, Медведь? Ты живой?

Привязанная к дереву гора зашевелилась.

— Это ты Аллор?

— Я. Ты то, как тут?

— Придавило. А ты?

— Ранили в грудь и ногу. — Аллору трудно было держать голову, и он опять опустил её на грудь. — Наши, ушли?

— Наверное, ушли. Что ж им тут делать? Степняков навалили не меряно. Теперь они долго в себя приходить будут.

— Это хорошо. Хоть не зря погибнем.

— Я лично погибать не собираюсь. Рано мне ещё.

— Погибать всегда рано. Вон идут. — С трудом кивнув в сторону дороги, Аллор выплюнул кровавый сгусток крови. — Сейчас решат кому рано, а кому нет. Кто это с тобой рядом?

— Лихослав. С Улемой пришёл. Дорогу торили. Молодой совсем. Без чувств он. Здорово парню досталось.

Разговор друзей прекратился. К костру в сопровождении сотника и трёх воинов подошёл сам Талгай. Осмотрев каждого из пленённых, он остановился у Лихослава. Схватив рукой его за волосы, он поднял ему голову.

— Куда ушёл обоз? — Талгай пытался смотреть ему в полузакрытые глаза. — Я спрашиваю тебя. В какую сторону ушёл ваш обоз?

С трудом открыв полностью глаза, Лихослав посмотрел на Талгая. Потом, чему-то усмехнувшись, закрыл их. Талгай пришёл в бешенство. Он ударил кулаком в лицо парня и закричал прямо ему в лицо:

— Где обоз, свинья?

Лихослав молчал, не обращая ни какого внимания на Карачуровского тысячника. Талгай отпустил его голову и отошёл на шаг назад.

— Ты брезгуешь со мной разговаривать? Ну, что ж, воля твоя. Всё равно ты покойник.

С этими словами, он достал из ножен длинный кривой нож и полоснул им Лихослава по горлу. Из образовавшейся раны фонтаном брызнула кровь.

— Один готов.

Талгай подошёл к Медведю. Он долго стоял, осматривая дружинника.

— Какой ты большой. Богатырь. Воин. Может, ты мне скажешь, куда ушёл обоз?

Медведь, с трудом подняв свою голову, посмотрел на Талгая.

— Не знаю. Нам, то не ведомо.

Усмехнувшись, Талгай обратился к Аллору:

— Тебе, то же это не ведомо?

Аллор кивнул головой.

— Хорошо. Кто первый ответит на мой вопрос, останется жить. — Талгай для устрашения поводил ножом около лиц пленников. — Старик в обозе?

Аллор удивлённо посмотрел на него.

— У нас почти все старики.

Талгай, наотмашь ударил его по лицу.

— Высокий, седой, с посохом! Вы все его знаете. Ну?

Друзья молчали. Талгай подошёл к Медведю, и приставил свой нож к его горлу.

— И ты не знаешь?

Медведь что-то зарычал в ответ и уронил голову на грудь. Стоящий рядом Тамир повернулся к Талгаю.

— Бек, он, кажется, издох.

Талгай пристально всмотрелся в висящего на верёвках Медведя.

— Да бес его разберёт. — Повернувшись к Аллору, он сказал: — Смотри, все твои товарищи уже на небесах. Ты остался последний. Если до рассвета не вспомнишь, куда ушёл обоз, отправишься вслед за ними.

Проговорив это, Талгай вытер окровавленный нож о траву и отошёл от пленников.

— Пусть всю ночь смотрит на своих товарищей. Может к утру память к нему вернётся.

Развернувшись в ту сторону, откуда пришёл, бек устало пошёл к своему костру. Когда стихли шаги Талгая, Аллор окликнул Медведя. Тот заворочался в опутанных верёвках, как муха в паутине.

— Чего кричишь? Охрана услышит.

Аллор как ребёнок обрадовался его голосу.

— Ты жив? А я думал, что уже всё.

— Что всё?

— Думал один остался.

— Не дождёшься. Я тебе уже говорил, что умирать пока не собираюсь.

— Что делать будем?

Медведь усмехнулся.

— А что ж тут делать то? Убегать надо.

— Это понятно. Как?

— Да просто.

Аллор скорее услышал, чем увидел, как трещат верёвки у него на груди.

— Тихо ты. Не видишь у костра охрана?

Медведь чуть успокоился.

— Сейчас я. — Он продолжал непостижимым образом рвать на себе верёвки. — Только руки освобожу.

Через какое-то время Аллор услышал его шёпот:

— Кликни охранников.

— Зачем?

Медведь чуть не зарычал в ответ.

— Кликни, что б подошли к тебе!

Аллор набрал побольше воздуха в грудь и крикнул:

— Эй, вы там! Подойдите ко мне!

Услышав голос пленного, двое охранников переглянулись и поднялись на ноги.

— Да идите же сюда болваны. Я сказать вам что-то хочу!

Медленно они подходили к нему, не понимая, что от них хочет раненый пленник. Приблизившись, один из них, держась за рукоять ножа, спросил:

— Чего кричишь? Тебе велено до утра ждать. Не закроешь свой рот, я тебе язык вырежу.

Аллор засмеялся.

— Как же я вашему беку тогда расскажу, куда обоз ушёл?

Охранники подошли к нему вплотную.

— Я скажу беку, что ты сам себе язык откусил.

Оба засмеялись, но сказать ещё, что либо, уже не успели. Медведь появился за их спинами как тень. Двумя руками он обнял их за шеи и притянул к себе, сжимая обоих в своих смертельных объятиях. Через мгновение Аллор услышал, как хрустнули шейные позвонки у обоих охранников. Медведь, не разжимая рук, оттащил их чуть подальше в кусты. Забрав нож, которым один из них хотел отрезать Аллору язык, он перерезал опутывающие его верёвки.

— Теперь тихо уходим.

Сделав один шаг, Аллор чуть не закричал от боли. Резкая боль в пробитой ноге, прошла через всё тело, и он чуть не упал на землю. Видя такое дело, Медведь подхватил друга и почти на руках занёс его за ближайшие деревья. Осмотревшись по сторонам и видя, что ни кто не обратил на это внимания, закинул Аллора себе за спину и тихо ступая, двинулся в ночной лес.

Ночь прошла так быстро, что уставший за день Талгай, не понял, спал он или нет. Сна, как такового не было. Было тревожное забытьё. Ночью он, то проваливался в какую-то темноту, то просыпаясь, прислушивался к ночному лесу. Что-то похожее на сон пришло только когда начало уже светать. С первыми лучами солнца он погрузился в крепкий тревожный сон. Ему снилось, что к нему пришёл седой старик. Он был огромного роста и заполнял собой всё пространство вокруг себя. Старик грозил ему пальцем и что-то говорил. Что говорил, было не слышно. Талгай смотрел на его большие шевелящиеся губы, пытаясь понять и услышать его голос. Неожиданно, старик прекратил шевелить губами, строго посмотрел на Талгая и ударил его концом своего посоха прямо в грудь. От этого удара он проснулся, подскочив на подушках. Холодный пот стекал по его лбу, а тело била противная дрожь. Осмотревшись по сторонам, бек увидел рядом с ним Тамира и Атахара. Атахар тряс его за плечо.

— Проснись, бек. Просыпайся, у нас есть новости для тебя.

Талгай приподнялся на своих подушках.

— Что случилось? — Он провёл рукавом халата, в котором спал, по своему лбу, вытирая холодную испарину. — Почему вы меня будете?

Стоявший рядом Атахар, поклонился.

— Прости бек, но мои люди, осматривая лес, нашли вот этот лоскут.

Только сейчас Талгай заметил, что у Атахара в руке зажата какая-то тряпица.

— Что это?

— Такую же точно мы нашли у начала дороги.

— Где вы её нашли? — Окончательно проснувшись, бек вскочил на ноги и выхватил у него из рук тряпицу. — Да, эта тряпка и та, оторваны от одного куска.

— Она висела на ветке вон той ели. — Атахар показал рукой на стоящую не далеко от дороги высокую ель. — Наверняка, это знак.

— Может быть. Может быть. — Талгай о чём-то на миг задумался, потом резко вскинув голову, посмотрел на Тамира. — Где твои пленники?

Тамир, чуть живой от страха, низко поклонился беку.

— Прости, бек. Мои олухи упустили их.

— Что? — Талгай, подойдя к нему вплотную, схватил его за горло двумя руками. — Что ты сказал?

Он ещё не понимал, что произошло то, чего в принципе произойти не может ни когда.

— Как упустили?

— Они отвязались от дерева, и ушли в лес.

Талгай не говоря ни слова, быстрым шагом пошёл к тому месту, где должны были находиться привязанные пленники. Его сотники шли чуть позади, обмениваясь между собой тревожными взглядами. Подойдя к деревьям, на которых болтались порванные и обрезанные верёвки, Талгай остановился, осматривая это место. Сотники, стояли молча за его спиной. Не поворачиваясь к ним лицом, он тихо сказал:

— Охранникам отрубить головы. — Потом вдруг закричал. — Немедленно!

Тамир поклонился.

— Извени, бек, но твоя воля уже выполнена.

Талгай удивлённо посмотрел на Тамира.

— Кто осмелился без моего повеления привести наказание в исполнение?

Тамир не разгибая спины, разговаривал с беком.

— Их убили пленные.

— Вот как? — Талгай даже улыбнулся и унял свою злость. — Тогда, поделом им досталось. Где их тела?

Тела убитых охранников вытащили из кустов.

— Вот эти двое.

Бек внимательно осмотрел трупы.

— У них сломаны шеи. Наверняка, это сделал тот большой воин. — Помолчав, он продолжил: — Покажите всем, что бы видели, как быть беспечным с любым врагом.

Отвернувшись от убитых, Талгай пошёл к высокой ели, на которой нашли кусок тряпицы. Он долго ходил вокруг неё, всё время оборачиваясь на вырубленную дорогу, где сейчас находились его сотни. Наконец, остановившись и приняв какое-то решение, он указал рукой на запад.

— Они ушли в ту сторону. Поднимайте людей. Я сам поведу сотни.

Его сотники поклонившись, кинулись исполнять приказ. Через какое-то время, готовые к походу, сильно поредевшие сотни степняков, выдвинулись в лес за своим беком.

 

Глава 33

Когда взошло солнце, уставшие за долгий ночной переход люди, крепко спали. Ночное путешествие по ночному лесу без дороги, было ужасным. Колёса повозок то и дело застревали в выбоинах и натыкались на трухлявые пни. Люди спотыкаясь, падали. Вставали и снова шли вперёд. Лошади отказывались идти, постоянно фыркая и мотая головами. Несколько раз приходилось обходить слишком крутые спуски и густо растущие деревья. Люди валились с ног от усталости. Невидимые ночью ветки деревьев больно били по лицам, царапая кожу до крови. Выбившиеся из сил лошади, с помощью людей, с трудом преодолевали невидимые препятствия. На очередном спуске, врезавшись в ствол дерева, отвалилось колесо у телеги, шедшей в середине обоза. Весь обоз стал. Подсвечивая факелами, вышедшую из строя телегу, мужики меняли лопнувшую ось. За время вынужденного привала, поили лошадей, отдыхали, сидя и лёжа прямо на земле. Починив телегу, обоз тут же двинулся в путь. Неутомимый Род вёл людей в самую гущу леса. Плетущийся рядом с ним Волхем, избив в кровь свои ноги, уселся на телегу.

— Ты б людей пожалел. Давай обоз остановим. — Шаман говорил это больше для собственного успокоения, зная наверняка, что Род не остановит обоз. — И где ты только взялся на нашу голову? Когда же это всё закончится?

Род сам еле передвигал ноги. Он шёл, не обращая внимания на нытьё Волхема, понимая, что уйти нужно гораздо дальше в лес, что бы потом дать людям более длительный отдых. На душе было не спокойно. Вараввы с дружиной ещё не было, хотя по времени они уже должны были догнать обоз. Он видел, что люди шли из последних сил. Нужно было останавливать обоз и делать привал. Мысль о том, что Варавва с дружиной мог с ними разминуться, он гнал из головы, успокаивая себя тем, что Варавве так же трудно идти в кромешной тьме, как и им всем. Догонят. Обязательно догонят. Сзади он слышал стоны и ропот людей. Нужно останавливаться. Хотя бы для того, что бы дождаться Варавву. Как назло, нигде не попадалось удобного места для стоянки. Нужна была хоть какая-то не большая полянка, что бы разместить на ней весь обоз. Ноги вязли в гнилой трухе. Колёса телег всё время застревали, останавливая идущие сзади телеги. Обоз растянулся, казалось на весь лес. Спустившись с небольшого пригорка, он, наконец-таки, заметил, что стена из деревьев разошлась в сторону, обозначив свободное пространство. Приняв не много вправо, Род провёл первую телегу по самой кромке свободной поляны и остановил её. Двигавшиеся следом телеги, он располагал полукругом, лицом к лесу, образовывая большой овал. На всякий случай такой овал из телег мог послужить естественной преградой для степняков. Телеги проходили друг за другом и останавливались. Наконец, последняя выкатилась на поляну и сразу же остановилась. Ночной лагерь был готов. Без лишних слов, понимая, что на какое-то время у них есть долгожданный привал, люди располагались на отдых. Усевшись на землю и облокотившись спиной о ствол дерева, Род наблюдал, как уставшие люди готовят себе ночлег. Очень быстро все разговоры в лагере закончились и через мгновение все уже спали. Лошади жевали сено, изредка тихо пофыркивая и мотая головами. Теперь, когда все затихли, в лесу воцарилась тишина. Убаюканный ею, Род закрыл глаза и сразу же провалился в глубокий сон.

Он очнулся от того, что его теребили за плечо. Род открыл глаза и в свете факела увидел лицо Вараввы. В душе отпустило. Наконец-таки. Было ещё темно. Он осмотрелся по сторонам. Кое-где в лагере горели факелы. Подошедшие дружинники так же укладывались на ночлег. Видя, что Род открыл глаза, Варавва тут же завалился рядом с ним на землю.

— Далеко вы, однако, забрели. — Варавва укладывал себе под голову набитый чем-то мешок. — Еле нашли вас.

Род, молча, смотрел на воеводу, как тот, опустив голову на этот мешок, сразу же захрапел. Зачем будить то было? Улёгшись на своё место, он улыбнулся и закрыл глаза. Напряжение, сковывающее всё тело, отпускало. Становилось спокойнее. Скоро рассвет. Первый раз за все сутки Род улыбнулся и опять провалился в липкую паутину сна.

Двое дружинников, оставленных Вараввой в дозоре, больше прислушивались, чем всматривались в непроглядную тьму леса. Место для секрета было выбрано удачно. В густых зарослях старого орешника даже днём их можно было заметить, только подойдя вплотную к тому месту, где они находились. Жутко хотелось спать, но слово воеводы было законом для всех. Ворочаясь с боку на бок, дозорные боролись со сном. Скоро начнёт светать и им на смену придут другие. В тёмном лесу стояла первозданная тишина. Перед рассветом угомонились ночные хищники. Охота на эту ночь у них закончилась, и они отправились по своим гнёздам и лежбищам. Подул лёгкий свежий ветерок, подгоняя утреннюю зарю. Темнота в лесу начала таять, превращаясь в серую мглу. Неизвестно откуда взявшийся туман, пышными клубами поднимался от земли вверх, цепляясь за ветки деревьев. Наступал долгожданный рассвет. Повеселевшие дозорные, кутались в подбитые мехом плащи, спасаясь от утренней прохлады. Застрекотали первые птицы, перелетая с ветки на ветку. Пёстрая сойка вспорхнула с орешника вверх, окатив как из ушата дозорных обильной утренней росой. Один из них хотел было ругнуться в её сторону, но другой, не дав ему это сделать, прикрыл его рот своей рукой.

— Тише.

Оба вслушались в тишину. Со стороны лагеря кто-то шёл. Шёл, осторожно ступая, но сухой хворост предательски потрескивал под его ногами.

— Смена идёт.

— Смена так осторожно не ходит.

Дозорные замерли, стараясь не дышать. Осторожные шаги приближались всё ближе к ним. Совсем не далеко от них из-за ствола дерева показалась размытая туманом фигура человека в длинной накидке. Незнакомец двигался прямо на них. По всем его повадкам, было видно, что он очень старался быть не замеченным. Один из дозорных хотел было окликнуть его, но второй во время успел зажать ему рот рукой. Говорить, даже шёпотом было нельзя. Стелющийся по земле туман разносил малейшие звуки по всему лесу. Незнакомец остановился совсем рядом с секретом. Осмотревшись по сторонам и убедившись, что он в лесу один, достал из-за пазухи своей накидки кусок серой ткани. С треском оторвав от него кусок, и ещё раз осмотревшись, он зацепил его на ветке дерева с обратной стороны от лагеря. Не много постояв на месте, всматриваясь в лесную чащу, он так же осторожно пошёл назад той же дорогой. Видевшие всё дозорные переглянулись. Они поняли друг друга с одного взгляда. Один из них остался в секрете, а другой, стараясь не шуметь и осторожно ступая, двинулся в след незнакомцу.

 

Глава 34

Подняв глаза вверх, Род оглядел стены каменной комнаты. Как оказалось, у комнаты было множество углов, и по форме она напоминала правильный октаэдр. Огромные четырёхугольники стен были гладко отшлифованы и выделены выпуклыми рамками, которые в свою очередь были покрыты какой-то светлой эмалью. Подойдя ближе, Род увидел в этих рамках выбитые прямо в стене письмена. Двигаясь вдоль стены комнаты и рассматривая не знакомые ему буквы и чёрточки, Род начинал понимать, что эти буквы, отчасти ему знакомы, но прочесть весь текст он был не в силах. Повернувшись к Атеону, он вопросительно посмотрел на него. Видя замешательство друга, Атеон пояснил:

— Я сам с начала ни чего не понял, но присмотревшись по внимательнее, понял, что этот текст написан на смеси двух языков, арийского и славянского. Нам известны эти языки, но в раздельности. Когда ты освоишься с этим, ты поймёшь почему.

— Объясни хотя бы в двух словах, о чём идёт речь?

— То, что ты видишь перед собой, это летописи человечества. История появления первых людей на нашей планете.

— Вот как? Интересно. Что ещё там написано?

Атеон, видя, что Род не собирается заниматься переводом текстов, продолжил пересказывать написанное на стенах пещеры:

— Эти летописи повествуют о том, что люди появились на Земле путём их миграции на больших космических аппаратах Вайтмарах с планет других звёздных систем. На Земле к этому времени были только растения и животные. Наша планета тогда называлась Мидгард-Земля.

— Об этом говорил Велирад.

— Верно, но он не говорил, кто был первым поселенцем.

— И кто же?

— В древнейшие времена Мидгард-Земля находилась на пересечении восьми космических Путей, которые связывали обжитые Земли в девяти галактиках Светлых Миров, включая галактику Расы, где проживали только представители Великой Белой Расы или Расичи. В те времена представители именно Белого Человечества первыми заселили Мидгард-Землю.

Роду становилось интересно, и он просил Атеона не останавливаться. Тот кивнул головой, и продолжил свой рассказ:

— Эти летописи говорят о войнах, которые велись в глубокой древности. Это, так или иначе, связано с нашей планетой. В те времена Чернобог из Тёмных Миров далёких галактик Зелвы, решил нарушить и обойти Вселенские Законы, что бы закрыть для всех Светлых Миров Пути Духовного Развития. Он решил снять охранные печати с Сокровенной Древней Мудрости Миров Высочайших для Миров Низших. Чернобог надеялся на то, что по Закону Божественного Соответствия после того, как для него снимутся эти Охранные Печати с Сокровенной Древней Мудрости всех Миров Высочайших, он завладеет душами всего Человечества. Благородный Белобог объединил Светлые Силы на защиту Божественных Законов, в результате чего развязалась Великая Асса — война с Тёмными Силами из Низших Миров. Светлые Силы победили, но часть Древних Знаний всё же попала в Низшие Миры. Обретя знания, представители этих Миров начали восхождение по Золотому Пути Духовного Развития. Однако, они так и не научились различать Добро и Зло. Чтобы Тёмные Силы не смогли проникать на Светлые Земли, Богами-защитниками был создан защитный Рубеж, который прошёл через Земли и Звёзды многих Чертогов, а так же через Миры Яви — Живого мира, Нави — Мёртвого мира и Прави — мира Богов. Наша планета, как и некоторые другие, так же находится на этом Рубеже, и Человечество явилось свидетелем и участником этих войн.

Род с интересом слушал своего друга.

— Что же было дальше?

— А дальше было то, что в одной из битв второй Великой Ассы на одном из Рубежей обороны, космический корабль Вайтмар, перевозивший переселенцев, получил повреждение и вынужденно приземлился на северный материк, который был назван Даарией. Или Даром Ариям.

— Это же ушедший под воду материк наших предков! Они приземлились именно там?

— Не кричи. Да, они впервые приземлилисьв Даарии. На Вайтмаре находились представители двух Родов союзных Земель Великой Расы: Роды Арийцев и Роды Славян. Роды Славян впоследствии переселились в северную часть большого материка. Это были люди с белым цветом кожи и ростом более трёх метров. По всей видимости то, что мы сейчас видим это наследие первопредков Славянских Родов.

После того, как Атеон перестал говорить, Род задумался.

— Всё это интересно, но почему люди, населяющие нашу Землю, имеют разные цвета кожи? Откуда взялись они?

— Здесь написано и об этом. Земное человечество имеет предков, которые прибыли на Мидгард-Землю в разное время из различных галактик и имеют свой цвет кожи.

— Понятно. Что ещё в письменах сказано о нашей планете?

— Здесь ещё сказано, что сначала наша Земля имела два спутника, которые наши предки называли Лунами. — Атеон подошёл к одной из стен и начал водить пальцем по написанным буквам: — Луна-Месяц с периодом обращения 29.3 дня и Луна-Леля с периодом обращения 7 дней. Около 143 тысяч лет назад к нашей Земле была переправлена Луна Фатта от погибшей Деи и размещена между орбитами Месяца и Лели с периодом обращения 13 дней. Лелю разрушили в 109 806 году до нашей эры, а Фату — в 11 008 году до нашей эры. Её уничтожили сверхмощным оружием с Земли, что привело потом к всемирным катастрофам и отбросу человечества к каменному веку.

Род как завороженный слушал Атеона. Из этих записей следовало, что сверхмощное оружие всё-таки было применено. Последствия этого были ужасны для всего человечества.

— Почему мы раньше не знали об этом? — Расстроенный Род смотрел куда-то в сторону. — В результате всё повторилось.

Атеон тяжело вздохнул и присел на одну из скамей.

— Теперь ни чего не исправишь. К сожалению, всё опять повторилось. Даария ушла под воду. Нет больше и дороги, ведущей к ней.

— Да. Остались только Врата, как память о нашей земле.

Атеон поднялся со скамьи и прошёлся по комнате.

— Скоро начнётся похолодание. Нужно запастись тёплой одеждой.

Слушавший его Род, кивнул головой, полностью с ним соглашаясь. Какое-то время они сидели, молча думая каждый о своём. Наконец Род первым поднялся со скамьи.

— Что ещё интересного есть в этой пещере?

— Интересного много. На то, что бы всё осмотреть и понять нужно не мало времени.

— Теперь я думаю, у нас его предостаточно.

— Ну, что ж тогда пойдём дальше.

 

Глава 35

Поднявшееся солнце разметало утренний туман и согрело своими лучами озябших людей. Варавва и Род проснулись одновременно от того, что их немилосердно трясли за плечи. Поёжившись от утренней свежести и открыв глаза, они увидели перед собой дружинника.

— Тебе чего сынок? — Разбуженный таким способом, Вравва не добро посмотрел на него. — Случилось чего?

Дружинник осмотрелся по сторонам и тихо шепнул ему:

— Нашли подозрительного человека.

Варавва сидел на земле и ничего не понимая, смотрел на него.

— Кого нашли?

— Я из ночного дозора. Под утро мы с Коном видели человека из нашего лагеря. Он оставил на дереве какой-то знак.

— Какой знак?

— Что-то в виде тряпки.

Варавва как ужаленный подскочил с места.

— В виде тряпки, говоришь? — Он подошёл ближе к дозорному, положил свою руку ему на плечо и тихо спросил: — Вы его приметили?

Дружинник кивнул головой и повернул свою голову в том направлении, где должен был находиться этот человек.

— Он в длинной накидке. Лица его я не разглядел, но указать на него могу.

— Хорошо. — Варавва обрадовался этому известию, как ребёнок. — Иди и присмотри за ним. Только сделай это не заметно. Подмену к вам на секрет я сейчас пришлю.

Дружинник тут же удалился, а Варавва чему-то улыбаясь, хлопнул ни чего не понимающего Рода по плечу. Тот поморщился от такого дружеского внимания и спросил:

— Кого он нашёл? Ты кого-то ищешь?

— Понимаешь, у нас в обозе есть предатель.

— Предатель?

— Вот именно, предатель. Он оставлял степнякам знаки в виде тряпок на деревьях. Потому они быстро нашли нашу тропу и всё время шли за нами по пятам.

Род удивлённо смотрел на Варавву, не совсем его понимая.

— Ты хочешь сказать, что у нас в обозе предатель?

— А ты такого не допускаешь? Ещё раз тебе говорю, что среди нас есть один человек, который служит Карачуру. Теперь понятно?

Род смотрел куда-то в сторону. В его взгляде Варавва видел разочарование и грусть.

— Теперь ты знаешь, кто этот человек? — Род обернулся к Варавве. — Что ты собираешься с ним делать?

Варавва пожал плечами.

— Пока не знаю. Думаю отдать его народу, пусть сами решают.

— Они же его разорвут.

— Непременно разорвут. Туда ему предателю и дорога.

— Не делай этого.

Застёгивающий ремешки на своих сапогах Варавва, резко обернулся.

— Что? Ты предлагаешь его отпустить?

— Нет, но прежде, чем ты отдашь его людям, нужно с ним поговорить.

Варавва поднялся на ноги и направился в середину лагеря.

— Это, как получится.

 

Глава 36

С первыми лучами солнца стали просыпаться и люди. Не много передохнув от изнурительной дороги, они начали заниматься обыденными делами. Женщины готовили не хитрую еду, мужчины ремонтировали, разболтавшиеся на тряской дороге, телеги, чинили обувку. Неутомимая детвора носилась по поляне, играя в какую-то свою, известную только им игру. Старики, отдыхая, просто грелись на солнце. Создавалось впечатление, что Нарка ни куда не исчезла и навсегда осталась с этими людьми. Те же разговоры, те же люди, те же дети. Исчезли только дома, которые на время странствия заменили многочисленные, укрытые клетями вместо крыш, телеги.

Вага вместе с Еленой помогли Славии спуститься с телеги на землю. По её лицу было видно, что эта дорога даётся ей не легко. Однако, мужественная женщина терпела, как могла, не обращаясь лишний раз за помощью. Соорудив нечто похожее на мягкий топчан, Вага усадил на него Славию.

— Здесь тебе будет удобно. Отдохни от этой телеги.

Славия за всю дорогу искренне ему улыбнулась.

— Спасибо тебе Вага за заботу. Не знаю, что бы я без тебя и Елены делала.

Не много смутившись от такого внимания понравившейся ему женщины, кузнец улыбнулся ей в ответ.

— Всё будет хорошо. Ты пока отдыхай, а я схожу мужикам помогу с телегами управиться.

В их разговор вмешалась Елена:

— Раз такое дело, я приготовлю чего ни будь нам поесть. Может Койша выберет время и придёт к нам?

Славия вздохнула, вспоминая о сыне.

— Я слышала, что дружина уже в обозе. Наверняка придёт.

Не успела она договорить, как из леса прямо к ним вышел Койша.

— Наконец я вас нашёл! — Крепко обняв подбежавшую к нему Елену, он вместе с ней подошёл к матери. — Здравствуй мама. Вот выдалось немного времени повидать вас всех.

Славия расплакалась от радости.

— Наконец-таки, объявился. — Она поцеловала его вихрастую голову, не вставая со своего топчана. — Мы уже все глаза проглядели.

Поцеловав в ответ мать, Койша выпрямился и осмотрелся.

— Куда вы Вагу подевали?

— Ушёл помогать мужикам. Скоро объявится.

Елена крутилась возле него, не сводя с него глаз.

— Не стой, как истукан, садись рядом с мамой. Сейчас обедать будем.

В двух шагах от них, Елена на горящем костре, что-то варила в чугунке, помешивая большой деревянной ложкой.

— Ты чего молчишь? Расскажи, как вы степнякам засаду устроили? Многих побили?

Койша был не любитель рассказывать подобные истории и что бы сменить тему разговора он, махнув рукой, подошёл к матери.

— Побили их здорово. Теперь не скоро придут в себя. — Он опустился на землю рядом с ней. — Как ты? Ноги не болят?

— Ни чего сынок. Мне Вага вот с Еленой не дают об этом думать.

C дымящимся чугунком в руках, подошла Елена.

— Готовьте ложки. Каша поспела.

Поставив чугунок рядом с ними, она достала из большой котомки буханку выпеченного хлеба и кусок солонины. Мясо нарезать она стала сама, а хлеб передала Койше. Хлеб в семье должен резать только мужчина. Сняв крышку с горшка, Елена помешала в нём сваренную гречневую кашу. В нос ударил приятный сладковатый запах разваренной каши. Отрезав от буханки несколько кусков хлеба, Койша раздал их женщинам.

— Солёное мясо? — Койша взял отрезанный кусок и с удовольствием кинул его в рот. — Откуда у вас соль? У нас это такая редкость.

— Ещё с осени с отцом выпаривали из морской воды, но соль получилась горьковатая. — Елена не сводила глаз со своего возлюбленного. — У бортника нашего, Лучезара соль хорошая. Он её на мёд менял у купцов.

— У каких купцов?

— Купцы после штормов на больших лодках из-за моря приплывали к длинной косе.

— Это же далеко.

— Далеко. Он к этому времени телегу запрягал, и бочки с мёдом в неё загружал. Потом долго его в Нарке не было. Зато потом все к нему за солью приходили.

Койша первый раз слышал подобное. Житейские дела были не для него. Всё, чем он жил, было ратное дело. Ещё отец с измальства готовил его держать в руках меч, стрелять из лука и драться, как настоящий воин на кулаках. Ему сейчас было интересно знать откуда, что берётся. Ещё интереснее всего ему было слушать Елену. Прошло несколько дней разлуки с ней, а ему казалось, что прошла целая вечность

— И на что он соль эту менял?

— А что приносили, на то и менял. В том году отец за полмешка отдал ему пять курочек.

Койша почесал затылок.

— Однако, дорогая нынче соль.

— Соль всегда дорогая была. — Славия положила рядом с чугунком ложку. — Спасибо тебе дочка за хлеб, соль. — Ещё мой дед сказывал, что раньше из-за соли люди воевали.

— Что же в ней такого, что бы ещё из-за этого воевать?

— Соль, что золото. Только золото для души, а соль для жизни. Раньше без соли люди сильно болели и долго не жили. Без соли, ни какая живность не живёт, и ни какие растения не цветут. Солёное мясо и рыбу можно долго хранить в погребах. Солёная морская вода раны лечит. Много ещё чего даёт соль. Так что сынок знай, если тебе выбрать предстоит соль или золото, хорошенько подумай, что для тебя будет важней.

Интересный для Койши разговор прервал, неожиданно появившийся Улема.

— Здравствуйте люди добрые. Хлеб вам да соль.

На удивление Улемы, сидящие за накрытой на земле скатертью с не хитрой едой, засмеялись.

— Я что-то не так сказал? — Улема удивлённо смотрел на всех. — Вы чего смеётесь?

Елена махнула рукой на смеющегося Койшу.

— Не обращай внимания. Мы только что о соли говорили. Присаживайся, отведай, что есть.

— Спасибо, другой раз. Я собственно за тобой Койша.

— Случилось чего?

— У Вараввы всегда что-то случается. К себе зовёт.

— Ну, раз такое дело, надо идти. — Койша поднялся. — Я скоро буду.

Поцеловав на прощание своих любимых женщин, он опоясался своим мечом.

— Не скучайте без меня.

Двое статных мужчин направились на окраину поляны, где их ждал воевода. Елена долго смотрела им вслед, любуясь своим возлюбленным.

Когда дружинники подошли к воеводе, он сидел угрюмый, о чём-то разговаривая с Родом. Рядом с ними, опираясь на свой крючковатый посох, стоя Волхем. По их лицам, было видно, что их разговор не из лёгких. Старейшины ни как не могли прийти к согласию. Увидев, подошедших к ним Улему с Койшей, они прекратили разговор. Варавва поднялся с земли и, отведя их в сторону, обратился к дружинникам:

— Сегодня утром дозорные заметили подозрительного из нашего обоза.

Улема перебил отца:

— Чем же он подозрителен?

— Не перебивай! — Варавва был не в духе. — Когда все спали, он развешивал на ветках знакомые нам тряпки.

Улема переглянулся с Койшей, а Варавва меж тем, достал из-за обшлага рукава серую тряпицу и показал дружинникам.

— Не уж то предателя нашли?

— Думаю, это он и есть.

— Ты знаешь кто это?

— Показали, но сам я его не трогал. Пусть пока погуляет.

— Что будем делать?

Варавва оглянулся на Рода и Волхема.

— Они просят, что бы его взяли тихо. Что бы народ раньше времени не всполошился.

— Почему?

— Поговорить с ним хотят.

Улема усмехнулся.

— Какой в этом смысл? Люди узнают и всё равно порвут на части.

— Порвут. Я им так и сказал.

Какое-то время все молчали. Койша прервал это молчание.

— Хоть тихо, хоть громко, а брать его надо.

Варавва кивнул головой.

— Пойдёмте я вам его покажу.

— А дальше, что?

— Дальше, я его отвлеку, а вы зайдёте сзади, скрутите ему руки и тихо отведёте на окраину к этим мудрецам. Пусть поговорят маленько.

Улема усмехнулся.

— Как скажешь. Отведём. Пусть поговорят.

Подойдя от леса к указанной дозорным телеге, возле которой и был замечен подозрительный, троица разделилась. Варавва вышел на поляну и прямиком направился к этой телеге. Улема с Койшей зашли со стороны леса. Варавва, что бы отвлечь внимание мужчины, что-то перекладывающего в своей телеге, окликнул его:

— Как дела, Харст? — Варавва подходил к нему всё ближе. — Что-то я давненько тебя не видел?

Услышав за спиной голос Вараввы, от неожиданности, тот вздрогнул и резко обернулся. За своей спиной он увидел улыбающегося Варавву.

— Помаленьку воевода-отец, помаленьку. — Успокоившись, он развернулся к Варавве лицом, а к лесу спиной. — У тебя дело ко мне, или как?

Его колючие глаза сверлили Варавву, казалось, насквозь.

— Как служба идёт? В обозе говорят, что вы сильно степняков потрепали?

— Потрепали, потрепали. — Варавва приблизился к нему почти вплотную. — Скажи-ка мне Харст, ты в обозе ни чего подозрительного не видел?

Со стороны было видно, что Харст опять напрягся, соображая, почему воевода задаёт такие вопросы.

— Ты это о чём?

— Я это о том, что кто-то в обозе тайно указывает путь степнякам вот такими тряпками.

Варавва показал Харсту, скомканный в ладони лоскут.

— Ты случайно не видел, кто это делает?

Сказав это, Варавва сделал ещё один шаг к Харсту. Разговаривая с предателем, он неотрывно смотрел ему в лицо. После последних слов, Варавва увидел, как у того забегали глаза. Осмотревшись по сторонам, Харст увидел, что ближайшие к ним люди, находятся достаточно далеко от них и сделал шаг назад, доставая из-под полы своей накидки длинный узкий нож.

— Нет, не видел. — Пряча нож за рукой, он, пятясь, отходил к лесу. — Если тебе больше от меня ни чего не надо, то иди своей дорогой. У меня своих дел хватает.

За его спиной неожиданно выросли Улема с Койшей. Харст, чуя не доброе, резко обернулся, но было поздно. Его руки, как тисками были сжаты подкравшимися сзади дружинниками.

— Вы что творите супостаты? — Харст пытался вырваться из этих тисков. — Почему самосуд чините?

Варавва улыбнулся ему в ответ.

— А ты громче покричи, может народ соберётся. — Он быстрым движением руки, распахнул полу его накидки, и выхватил у него из-за пояса большой кусок серой ткани. — Ты тогда объясни народу, как ты от этой тряпки куски отрывал и на ветки цеплял, указывая степнякам, куда идёт обоз!

Теперь Харст всё понял. Он зарычал, как раненный зверь. Его лицо исказила страшная гримаса. Харст знал, что люди могут простить многое, но предательства, ни когда. Что его ожидает, он, то же понял. Державшие его за руки дружинники, ни как не ожидали от него такой прыти. Озверев от страха, Харст просто стряхнул с себя их руки. Сильным ударом ноги, он заставил упасть на землю Улему. Койшу он оттолкнул от себя, просто ударив его своим корпусом. Оставшись опять на какое-то время один на один с Вараввой, Харст выставил вперёд руку со своим ножом.

— Не тронь меня! Уходи, откуда пришёл!

Харст махнул ножом перед лицом Вараввы, рассекая воздух. Воевода отклонившись, сделал шаг назад.

— Не дури, и брось нож!

— Лучше ты меня убей!

Варавва усмехнулся.

— Значит, понимаешь, что тебя ждёт.

— Я то, понимаю, а тебе ни когда не понять меня. Уходи!

Сделав выпад, Харст попытался достать ножом грудь Вараввы. Дело принимало серьёзный оборот. Воеводе всё это порядком надоело, и он достал из ножен свой меч.

— Последний раз говорю, брось нож!

Варавва оглянулся по сторонам и увидел, что их инцидент начал привлекать всеобщее внимание. Это в его планы не входило. Харст стоял спиной вплотную к своей телеге. Достать его можно было только мечом, но он дал слово привести его живым к Роду. Пришедший в себя после падения Койша, стал рядом с ним.

— Опусти меч. Народ смотрит. Я сам.

Варавва нехотя опустил меч.

— Иди, попробуй.

Койша шагнул вперёд к Харсту. Тот, не раздумывая, нанёс ему удар ножом в грудь. Однако, нож почему-то рассёк пустоту, не повстречав на своём пути цели. Потом он почувствовал, что его рука, с зажатым в ней ножом продолжает двигаться вперёд, и он сам движется за своей рукой. Потеряв равновесие, он уже не успевал, что-либо предпринять. Сильный удар по лодыжкам, выбил у него из-под ног землю. Тело, словно бы не его, приподнялось над поляной и в тот же миг, Харст больно ударился спиной о землю. На какое-то время он потерял сознание.

В себя он пришёл от того, что его куда-то тащили. Спина сильно болела, а голова, видимо при падении приложенная об камень, раскалывалась напополам. Окончательно он пришёл в себя, когда увидел перед собой стариков. Род с Волхемом сидели на стволе упавшего дерева и смотрели на него. Их взгляд не предвещал ни чего хорошего. Харста подвели ближе к ним и, толкнув в спину, заставили его упасть на колени. Варавва отпустил Улему с Койшей, а Харсту сам связал руки куском верёвки.

— Так, на всякий случай. Больно прыткий оказался.

Старики молчали и в упор рассматривали предателя. Наконец, Род заговорил:

— Сколько времени ты жил в Нарке?

— Много. — Харст отвернул голову в сторону, чтобы не смотреть ни кому в глаза. — Около восьми лет.

— Скажи, я понять хочу, за эти восемь лет кто-либо из жителей сделал тебе что-то плохое?

Харст молчал, не отвечая. Варавва подошёл к нему ближе.

— Ты что, язык проглотил? У нас мало времени с тобой разговоры разговаривать. Будешь молчать, отдадим людям, пусть они решают, что с тобой делать.

— Делайте что хотите. Мне уже всё равно.

— Не спеши умирать. Тебе вопрос задали.

Глядя в сторону, Харст ответил:

— Нет. Ни кто, ни чего плохого мне не делал.

Волхем вскочил с бревна, на котором сидел.

— Так за что же ты мразь поганая, добрых людей Карачуру отдал на растерзание?

Харст попятился назад от наседавшего на него шамана.

— Что люди то тебе плохого сделали?

Харст молчал. Молчал потому, что говорить ему было не чего. Род понял его состояние и задал новый вопрос:

— Скажи, что тебя заставило предать людей, с которыми ты жил восемь лет?

Харст посмотрел Роду прямо в глаза.

— Боюсь, вы не поймёте.

— А ты попробуй, расскажи. — Варавва усмехнулся. — Может, чего и поймём, не звери ведь.

Было видно, что ему трудно говорить. Харст долго молчал, собираясь с духом. Его ни кто не торопил. Наконец, он глубоко вздохнул, и начал свой рассказ:

— Это случилось давно, когда я жил в другом месте, в другом племени. Я германец и пришёл к вам с севера. После кровопролитной войны с Римом, мы, германцы были разгромлены, и наши племена ушли жить в леса. Там было спокойнее. Построили жилища, женщины начали рожать детей. Постепенно люди отходили от этой войны, в которой погибли почти все мужчины. Я волею Богов остался жив. Там на новом месте, в лесу я нашёл своё счастье.

Сказав это, Харст замолчал, собираясь с духом, что бы продолжить свой рассказ.

— Это была прекрасная женщина, которую я полюбил всем сердцем. Она, то же любила меня.

Он опять замолчал.

— Что же случилось потом?

Нетерпеливый Волхем, заинтересовался этим рассказом. Варавва грубо толкнул старика локтем в бок.

— Не мешай.

Харст опять вздохнул и продолжил:

— Как оказалось потом, не я один её любил. Её любил и сын нашего вождя Кун. Когда он узнал, что мы с Орой хотим пожениться, Кун насильно увёз её в своё жилище, где обесчестил её.

Харст замолчал, и все увидели в его глазах слёзы. Ему трудно было говорить, но он продолжил, что бы поскорее покончить со своими воспоминаниями:

— На следующий день Ора повесилась, не вынеся такого позора. Той же ночью я пришёл к Куну и убил его. Его охрана долго гналась за мной по лесу, но мне удалось уйти. Если я опять появлюсь в своём племени, меня убьют, так сказал наш вождь. Вот собственно и всё. Долго я плутал по лесу, пока голодный и еле живой, не вышел к Нарке.

Харст замолчал. Все были потрясены его рассказом. Род поднялся с бревна и подошёл к нему.

— Печальная у тебя история, однако, я не пойму, какая связь между тем, что ты рассказал и предательством?

Стоя на коленях перед старейшинами, Харст поднял глаза и посмотрел на Рода.

— Там, куда идёт обоз, живёт моё племя.

Волхем удивился.

— Мы можем обойти твоё племя и не встретиться.

Харст замотал головой.

— Нет. Вы его ни как не обойдёте. С востока от тех поселений начинаются непроходимые болота. Они тянутся на сотни вёрст и обойти их не получится.

Старейшины переглянулись между собой. Такая перспектива их не устраивала.

— Сколько дней пути до твоих поселений?

— Осталось несколько дней пути.

Род, задумавшись о чём-то, о своём, прошёлся по поляне, но быстро вернулся назад. Видимо в его голове уже созрел какой-то план. Он опять обратился к Харсту:

— Я так понимаю, что прежде, чем ты начал цеплять свои тряпки на деревьях, ты должен был сначала договориться с самим Карачуром?

— Да, я был у него.

Варавва тихо ругнулся себе под нос.

— Чего же ты хотел, сволочь? Шкуру свою спасти?

— Я хотел, что бы ни кто, ни куда не ушёл.

— Если бы мы не ушли из Нарки, Карачур так или иначе нас всех вырезал! — Варавва начинал терять терпение. — Тебе это не понятно было с самого начала?

— Если бы Карачур понял, что ни какой Карты у нас нет, он бы нас не тронул.

— А если бы оказалось, что Карта всё же есть?

Харст широко открытыми глазами смотрел на старейшин.

— Как есть?

Волхем подошёл к пленнику.

— Впрочем, для тебя уже всё равно, есть она или нет.

В разговор опять вмешался Род.

— Скажи Харст, если обоз пойдёт через твоё племя, они нас пропустят?

Харст усмехнулся.

— Это дикие и воинственные племена. Они не пропустят ни кого через свои земли. Они не хотят, что бы кто-то узнал об их существовании до тех пор, пока не подрастут новые воины.

Речь Харста перебил нарастающий шум голосов в лагере. Люди, бросив свои дела, шли к лесу, где находились, стоящие полукругом телеги. Старейшины переглянулись, а сидящий на земле Варавва вскочил на ноги.

— Что-то произошло. Пойду, гляну, что там случилось.

Не большая группа людей шла навстречу Варавве. Подойдя к ним ближе, он увидел, что люди помогают двум его раненным дружинникам. Это были пропавшие Медведь с Аллором. Выйдя на поляну, они тут же без сил рухнули на землю. Люди окружили их, помогая, чем можно было им помочь в данный момент. Варавва, пробивался к ним через собравшихся около них людей.

— Да расступитесь вы! Дайте дорогу воеводе!

Народ, расступаясь в стороны, пропускал Варавву. Когда он наклонился над лежащими без сил дружинниками, то ужаснулся, увидев пропитанную кровью их одежду. Было такое ощущение, что их искупали в крови.

— Что произошло? Мы вас после боя искали. Куда вы исчезли?

Разговаривать мог только Медведь. Аллор с закрытыми глазами лежал на земле рядом с ним и не шевелился. С трудом выговаривая слова, Медведь еле шевелил пересохшими губами:

— В плену мы были у Талгая. Потом бежали. Всю ночь шли за вами. Хорошо, что мы нашли вас.

Кто-то поднёс ему воды, и Медведь с жадностью выпил всю принесённую воду.

— Аллор ранен. Помогите ему. У него нога пробита и из груди кровь течёт. Я его на себе всю дорогу нёс.

Медведь замолчал и закрыл глаза. Усталость навалилась тяжёлой плитой, и он не то заснул, не то лишился чувств. Стоящие рядом женщины, отодвинув воеводу в сторону, принялись снимать с них окровавленную одежду и промывать раны. На Варавву уже ни кто не обращал внимания. Постояв рядом с ними какое-то время, Варавва пошёл обратно. Подойдя к пленному, он схватил Харста за волосы и развернул его голову в ту сторону, где находились его раненные дружинники.

— Смотри падаль! Это твоя работа. Ещё около десятка наших воинов останется на веки в этом лесу. Смотри! Это цена твоего предательства!

Оставив в покое его голову, Варавва отошёл в сторону и ни с кем не разговаривая, опустился на землю. Все разговоры с предателем для него закончились. Теперь дело осталось за стариками. Желание у него было одно, выхватить свой меч и снести ему голову. Внутри Вараввы всё кипело. Чтобы не искушать себя этим желанием, он повернулся ко всем спиной и в таком положении ждал приговора. Род не заставил его долго ждать. Он прекрасно понимал состояние Вараввы. Глянув из подлобья на Харста, он сказал:

— Тому, что ты сделал, нет оправданья. Погибли люди. Люди, с которыми ты когда-то делил хлеб. Они погибли потому, что ты их предал. Ты заслуживаешь смерти.

При этих словах Харст вздрогнул. Сидящий в отдалении Варавва повернулся ко всем лицом.

— Наконец-таки. Я сам отрублю ему голову!

— Род поднял вверх руку.

— Не торопись воевода. Его голову срубят те, кому он служил.

Варавва с удивлением посмотрел на Рода.

— Это как?

— Он теперь ни кому не нужен. Пусть идёт на все четыре стороны.

Теперь Волхем вскочил с бревна, ни чего не понимая.

— Ты хочешь отпустить его?

Род кивнул головой.

— Да. Пусть идёт. Если он пойдёт за нами, то его непременно убьют соплеменники. Степнякам он не нужен. Для них, он свою работу уже сделал, а кормить лишний рот они не станут. Остаётся идти ему в лес. Выживет, значит, Боги простили его, а нет, туда ему и дорога.

На какое-то время на этом клочке поляны возникла тишина. Все присутствующие обдумывали слова Рода. Сам Харст, с выпученными от страха глазами смотрел на Рода. Он начинал понимать смысл сказанных слов. Упав плашмя перед Родом, он закричал:

— Не оставляйте меня! Лучше убейте! Прошу вас, убейте меня!

Род, без каких либо эмоций смотрел в лицо предателю.

— Извини, такова участь всех предателей.

Варавва, махнув рукой, опять отвернулся от всех. Волхем что-то буркнул себе под нос и пошёл к людям в лагерь. Судьба предателя была решена. Род то же поднялся с бревна, на котором сидел и обратился к Харсту:

— Теперь уходи. Ты нам не нужен. Ни кто не будет марать об тебя свои руки.

Харст продолжал лежать на земле вниз головой. Время для него остановилось. Наконец поднявшись с земли, он увидел, что рядом с ним ни кого нет. У телег на поляне люди занимались своими делами. Ни кто не обращал на него ни какого внимания. Он посмотрел на свои связанные верёвкой руки, о чём-то подумал и не спеша начал развязывать верёвку зубами. Тугие узлы поддались не сразу, пришлось повозиться. Однако, куда либо спешить ему, уже было не нужно. Для себя он всё уже решил.

 

Глава 37

Понимая, что привал будет не долгим, люди собирались в дорогу. Варавва подошёл к стоящему в стороне Роду.

— Нужно вести обоз дальше. Талгай, что ведёт за собой три сотни воинов, наверняка уже где-то не далеко.

— Да, конечно. Привал был достаточно большим. Думаю, люди успели отдохнуть. Я поверну обоз опять на север. Отклоняться от маршрута на долго не стоит, можем заплутать или наткнуться на какие ни будь дикие племена.

— Добро. Я со своей дружиной пока останусь здесь.

— Что ты удумал на этот раз?

— Хочу приготовить сюрприз Талгаю.

Род, думая о чём-то о своём, ответил:

— Береги людей.

После чего повернулся и пошёл в начало обоза начинать движение.

Обозу не пришлось разворачиваться на поляне, так как первая телега и последующие за ней уже стояли лицом к северу. В таком порядке обоз двинулся дальше. Заскрипели массивные колёса и зафыркали лошади. Шум людских голосов постепенно умолкал. Все настраивались на очередной тяжёлый переход. Род с Волхемом заняли свои места в голове обоза. Как только обоз вошёл в лес, идущая первой лошадь неожиданно заржала и потащила телегу в сторону. Сидящий на телеге Волхем, с трудом удержал чем-то обеспокоенную лошадь. Осматриваясь по сторонам, он увидел справа от себя Харста. Харст смастерил из верёвки, которой были связаны его руки, удавку и накинул себе на шею, а другой конец закрепил на ветке не высокого дерева. Теперь его тело висело на верёвке не далеко от того места, где проходил обоз. После разговора с предателем, благодаря Волхему, слух об этом разлетелся мгновенно. Жаждущие сами расправиться с предателем люди, теперь смотрели на висельника и плевали в его сторону. Идущий впереди Род, не обращал на это ни какого внимания. Он ушёл в себя и, ведя на поводу лошадь, думал о чём-то, о своём. Постепенно обоз полностью втянулся в лес.

 

Глава 38

Род в сопровождении Атеона, прошёл в следующую комнату. Эта комната была гораздо больше первой. Особого убранства в этой комнате он не заметил. Грубо отёсанные стены и множество больших камней у этих стен, вот всё что в ней было. Род вопросительно глянул на Атеона. Тот загадочно улыбнулся и подвёл его к одному из этих камней. Подойдя ближе, Род увидел, что верхняя часть этого камня чем-то аккуратно спилена и отшлифована. Как на столешнице, на ней лежали большие пластины из жёлтого металла. На этих пластинах были отчеканены такие же буквы, как и на стенах первой комнаты.

— Это продолжение истории? — Род погладил пальцами одну из пластин. — Похоже на золото.

— Нет, не совсем так. — Атеон подошёл к нему и стал рядом. — Это Великие знания наших предков. На этих золотых пластинах написаны и изображены Великие Законы Вселенной.

— О чём они?

— О многом. Как правильно жить. Как получать тепло из космоса. Как любить врагов своих и превращать их в своих союзников. Как делать железные птицы, что бы полететь к далёким звёздам.

Род переходил от одного камня к другому и гладил руками золотые пластины.

— Ты хоть понимаешь, что это такое и зачем оно здесь? — Род посмотрел на Атеона. — Это должно принадлежать Великому народу.

— Я думал над этим. Что бы понять для чего это всё нужно, есть ещё один камень.

Атеон взял за руку Рода и повёл его через всю комнату туда, где в стене был обозначен очередной проход. Света, в третьей по счёту комнате, было недостаточно, и Атеон зажёг один из факелов, прикреплённых прямо к стене железными скобами. Когда факел разгорелся, Род увидел посередине комнаты огромный камень со спиленной вершиной. На импровизированной столешнице лежали несколько таких же золотых пластин, как и в предыдущей комнате. К нему и подвёл Атеон Рода.

— Вот, смотри. На этих пластинах написано, кому должно принадлежать всё это наследие.

Род водил пальцами по золотым пластинам, ещё до конца не веря во всё то, что с ним сейчас происходит.

— Прочти.

Атеон закрепил в отверстии камня факел, который держал в руке и опустил свои руки на эти пластины. Какое-то время он молчал, водя руками по пластинам, видимо про себя перечитывая написанное, потом не громким голосом начал читать:

— Когда закроются Врата Даарии. Когда на Северную землю придёт избранный народ и посвящённые смогут открыть Врата Западные и Восточные. Когда этот народ от Западных до Восточных Врат станет единым, и все Северные земли станут вотчиной этого народа, откроются ему тайны Великие, не ведомые более ни кому знания. И жить этот народ будет в мире и согласии, ни в чём, не испытывая нужды. И проложит этот народ дорогу к Звёздам, и воссоединится он на этих Звёздах со своими предками, которые ждут и ждать будут от них в своих космических Чертогах Светлых Миров светлую весть о том, что Великая Асса, наконец, закончена, и перед всем человечеством Светлых Миров, наконец, открыт Божественный Золотой Путь Духовного Развития. И познают тогда они Великую Тайну Сокровенной Древней Мудрости, и жить они будут Вечно.

Голос Атеона затих, и в комнате повисла тишина, нарушаемая только треском, горевшего факела.

 

Глава 39

Когда последняя телега въехала в лес, на поляне осталась только дружина Вараввы. Проводив глазами обоз, они тут же взялись за дело. По центру поляны дружинники начали копать глубокие ямы — ловушки. Варавва ходил от одних к другим, проверяя работу и давая указания. Отдохнувшие молодые парни ретиво взялись за дело, и уже скоро были вырыты около десятка широких и глубоких ям. Несколько человек заготавливали толстые острые колья из стволов молодых деревьев. Такими кольями можно легко нанести смертельную рану или серьёзно покалечить. Когда ямы были готовы, Варавва дал указание вкапывать в дно этих ям заготовленные колья. Как быстро не шла работа, воевода постоянно подгонял своих подопечных.

— Быстрее ребята. Долго возитесь. Степняки вот-вот появятся, тогда вся работа насмарку пойдёт.

Дружинники работали не за страх, а на совесть. К бурчаниям старого воеводы давно привыкли и не обращали на это особого внимания, однако ослушаться его слов, означало покрыть себя позором. Варавву не просто уважали, его любили как родного отца. Наверное, потому, что он сам любил своих дружинников, хоть и гонял их в три шеи, и за каждого был в ответе не только перед его родителями и людьми, но и перед самим собой.

Солнце ушло на вторую половину дня. Пора было заканчивать. Мокрые от пота, бойцы накрывали ямы тонкими ветками, что бы скрыть их от врага. Следящий за работой Варавва оставался довольным. Получалось, в общем-то, не плохо.

— Не жалейте веток! — Воевода наводил последний штрих. — Лучше маскируйте ямы!

Ямы располагались таким образом, что попав на поляну с любой стороны, миновать их было просто не возможно. Ловушка для Талгая была готова. Ещё раз, осмотрев всё своим придирчивым взглядом, Варавва приказал убрать всё лишнее с поляны и уходить в лес за обозом. Через мгновение поляна опустела. Ни чего на ней не говорило о том, что здесь стоял обоз. Все следы за собой тщательно убрали. Сняли с дерева труп Харста и бросили его в одну из вырытых ям. Перед тем, как продолжить свой путь, Варавва подозвал к себе Улему и Койшу.

— Вот, что ребята. Возьмите побольше тряпок и развесьте их на деревьях таким образом, что бы с разных направлений они указывали дорогу на эту поляну. Всё поняли?

Друзья, улыбаясь, одновременно кивнули головами и скрылись в лесу. Дружина направилась в след обозу. Вскоре их догнали Улема с Койшей. Приблизившись к Варавве, Улема сказал:

— Мы всё сделали, как ты велел. Теперь степняки, откуда они бы не пошли, непременно упрутся в эту поляну.

— Добро. Туда им и дорога.

Около сотни дружинников друг за другом, серой змеёй, огибая деревья, быстро передвигались по лесу. Дружина догоняла свой обоз, который держал теперь направление на север.