Утомленное за день солнце прощалось с морем до утра, даруя его бескрайним просторам последние предзакатные лучи, освещающие дорогу одинокому кораблю. С гордостью выполнив, данные пред богами обязательства, дневное светило, уступая место сестре луне и детям ночи — звездам, готовилось ко сну, пряча свое румяное лицо за опоясанную вуалью редких облаков линию горизонта. Свой четвертый закат встречал «Гром», с тех пор как снова встал под паруса после трех долгих дней томительного ожидания, проведенного им в починке. Теперь же корабль-богатырь шел гордо задрав нос, рассекая волнорезом слегка взволнованную морскую гладь. Ему сопутствовала удача, за много дней ветер не переменился и нёс галеон, неумолимо приближая к затерянному где-то в бескрайней водной пустыне таинственному архипелагу.

Команда, подгоняемая нетерпеливым и суровым начальством, за время возобновившегося рейда поработала на славу, и придирчивому глазу капитана ничто более не напоминало о случившемся на корабле пожаре.

Конан вышел на палубу полюбоваться видами морского заката. Что-то таинственное было в закате, и в то же время величественное, оттого так глубоко и впечатляло его, не успев ещё стать обыденностью. Варвар быстро поправлялся. Полученные в коротком сражении раны и ожоги при пожаре на корабле уже успели затянуться, добавив новых штрихов к общей картине шрамов на его многострадальном теле, наглядно повествующих о боевых подвигах и приключениях.

Конан проводил прощальным взором небесное светило, тихо утонувшее в морской пучине. Глаз варвара порадовало кроваво-красным отблеском его лучей, украдкой пробежавших по гребням волн. Окружающий мир погрузился во тьму, так похожую на жуткий кошмар. Чем дальше уносил его корабль от знакомых берегов, тем сильнее сковывало грудь довлевшее над ним предчувствие скорой беды и Конан, привыкший доверять своим чувствам, не находил себе покоя. Всё должно было разрешиться в ближайшие дни. Варвар откуда-то знал это, и знания таковые пугали его.

Ещё в самом начале истории, когда варвар впутался в сомнительную сделку, повеяло опасностью. Он знал, что такой запах, а вернее смрад могло источать только одно, увы, хорошо знакомое ему явление — колдовство, присутствие которого он мог почувствовать хоть за сотню лиг. Запах колдовства исходил от его будущих партнёров: широкоплечего воина в черном и его спутника — коротышки в броской одежде красного цвета, но за те немалые деньги, обещанные ему в случае удачи, варвар подумал, что стоит рискнуть, и не отступился, когда перед ним встал выбор. Блеск золота сыграл свою роль, и дороги назад теперь уже не было.

Конан в ярости ударил в борт кулаком, и беззвучно выругался. Грубо, но от всей души он произнес длинную тираду заковыристых словечек в адрес демонов и богов за то, что Вечные вершители судеб в своё время не умерили его страсть к желтоватому металлу. Брань вышла столь витиеватой, что не только пьяный сапожник мог бы долго восхищаться её виртуозностью, но и истоптавший весь белый свет словоохотливый бард.

Вахтенный рулевой вздрогнул от неожиданно раздавшегося в тишине ночи глухого удара и последовавшего за ним треска ломающейся древесины. Матрос оторвал свой каменный взор от созерцания темнеющей дали и с опаской посмотрел на разъяренного варвара. Конана, не смотря на столь юный возраст, на корабле уважали, но и побаивались его неукротимого дикарского нрава. С облегченьем проводив глазами его скрывшуюся в дверном проеме широкую спину, моряк шумно выдохнул и вновь вернулся к своему прежнему занятию.

— Никогда не знаешь, чего можно ожидать от варвара. — проворчал рулевой себе под нос, как только дверь захлопнулась.

Так минула целая седмица — скучная и однообразная. Угрюмые матросы в положенное им временя сменяли друг друга, строго выполняя свою рутинную работу, а в свободное от вахты время пили и играли в кости, собираясь в трюме. Оставшиеся в живых наемники тоже коротали время на свой лад, пьянствуя и просаживая монеты за азартными играми. Лишь иногда, щедро одариваемый сердитым ропотом, Конан отрывал загулявших вояк от их излюбленных занятий и выгонял на палубу, чтобы заставить поразмять кости после очередной попойки, да до семи потов потрудиться со сталью в руках.

— Держать себя в форме, дармоеды! Какие из вас — к Нергалу! — вояки, коли из пасти разит, как из пивной бочки, а меч в руке пляшет не хуже шадизарской танцовщицы?! — ревел варвар на ленивых до разминок наёмников.

Помимо понукания нерадивых вояк, единственным развлечением варвара были беседы с Ферухом или Тормом, которые также целыми днями пропадали со скуки. Похоже, думал варвар, дальнее плавание не такое уж и развесёлое мероприятие, как ему представлялось до выхода «Грома» в свой первый морской рейд. Лейла, стоило ему поправиться, будто нарочно, стала редко покидать свою каюту, заглядывая в кают-компанию только для того, чтобы принять пищу, а ведь Конану так и не представилось случая лично отблагодарить её за уход за собой во время болезни. Маул и Саркул с каждым днём становились всё более хмурыми и замкнутыми, в тайне сгорая от нетерпения поскорее увидеть вожделенную землю, от того и не высовывались из своих кают, часами просиживая в полном молчании и лишь изредка обмениваясь фразами на неизвестном Конану языке.

Рано утром двенадцатого дня путешествия «Грома» впередсмотрящий, вне себя от радости и восторга, звучно заорал со своего места на мачте:

— Земля! Земля! Капитан! Капитан, скорее сюда! Вижу землю! Земля!

На зов впередсмотрящего сбежалась вся команда корабля. Люди застыли в созерцании неясных очертаний островов, едва проглядывавших сквозь густую пелену утреннего тумана. Если верить карте, то острова и являлись той самой долгожданной землей, названной древним картографом архипелагом «Земля Призраков».

К полудню «Гром» бросил якоря в полулиге от береговой линии острова, обозначенного на старой карте как «о. Забвения». Команда начала поспешные приготовления к спуску шлюпок на воду и к последующей высадке на берег, а также приступила к сбору снаряжения и провианта для назначенных компаньонами участников экспедиции в глубь неизведанных земель.

Конан не знал, радоваться ему или нет. Хоть цель длительного морского перехода и была достигнута, но на душе легче не стало. От острова веяло чем-то таинственным, необъяснимым, давно забытым — тем, что тревожить совсем не хотелось.

— Чего застыл, как ледяная глыба? — Гарт, подойдя сзади, дружески хлопнул варвара по плечу. — Может кого знакомого увидел, или был здесь когда?

— Мне не до шуток. — проворчал Конан в ответ. — Не нравиться мне этот остров.

— С чего это, вдруг?!

— Я серьезно.

— Боишься?

— Не в этом дело.

— Тогда в чём? — расхохотался Гарт. — Посмотри на себя, ты на глазах превращаешься в грозовую тучу, так и гляди молнии метать начнешь.

— Гарт…

— …помни — от судьбы не убежишь и в погреб не спрячешься. Чему быть — того не миновать…

— К чему это ты? — насторожился варвар.

— Так…мысли вслух. — отмахнулся асир и отошел в сторону, внезапно потеряв к беседе всякий интерес.

Две шлюпки полные людей и снаряжения, издав короткий всплеск, плавно опустились на воду. Вставив древка в уключины и дружно взявшись за поручни, матросы налегли на весла и в едином ритме погребли к берегу. По распоряжению капитана часть экипажа осталась на корабле, остальные отправились на остров в поисках воды и, если повезёт, провизии.

Свежий морской ветер дул Конану в лицо, приятно холодил кожу, играючи трепал длинные локоны черных как смоль волос. В этих широтах было не так жарко, как в солнечном Султанапуре, и варвар ощущал себя бодрым и полным сил. Он задумчиво смотрел вдаль, на постепенно вырисовывающиеся очертания одинокой земли на фоне безмятежной, простирающейся на сотни лиг равнины моря. Суша манила его, после длительного путешествия по морю звала ступить на твердь земную, но душу теребила необъяснимая тревога, пугающая своей неопределённостью. С момента посадки в шлюпки, Конан ни с кем не разговаривал, выглядел угрюмым, замкнулся в себе. По правде говоря, не только он один чувствовал себя не в своей тарелке.

Расстояние от корабля до берега преодолели быстро. Лодки упруго уткнулись носами в мягкий прибрежный песок и прочно сели на мель. Люди похватали вещи и высыпали на берег. Несмотря на необъяснимую тревогу, мореплаватели искренне радовались настоящей земной тверди под ногами. Высадка началась. Пока матросы разгребали поклажу, небольшой отряд во главе с Конаном отправился вглубь острова на поиски пресной воды, чтобы пополнить истощившиеся за время плавания запасы, а также посмотреть, не водиться ли какая дичь в этих забытых богами местах. Варвар рассчитывал к вечеру разжиться свежим мясом, и наконец, сидя у костра по-человечески поесть. С ним отправились только лучшие из воинов, хотя не так уж много их осталось после кабальезовой встряски: Гарт, Торм, Сулдан, Леоний и гирканец Тейгек — единственный, оставшийся в живых из трех раненых во время боя сулдановых ребят, крепкий коренастый степняк невысокого роста зим сорока от роду. Тейгек был прекрасным наездником, впрочем, как и вся его степная братия, и превосходным стрелком из лука. По расчетам варвара, он мог вполне сгодиться в качестве не лишенного меткости охотника.

— Что, господа на корабле остались? Слишком сыро на землице будет или пугают большие открытые пространства? А может компания не та? — сощурившись от слепящих лучей утреннего солнца, спросил Сулдан, когда подошел к Конану и, хмыкнув, добавил:

— Даже девка на берег сошла.

— К Нергалу их обоих! — отмахнулся варвар. — Мне радости от общения с ними нет никакой. Коли так хотят, пусть отсиживаются на корабле, как кроты в норах. Тебе-то до них чего?

— Да, будет так. Возражений на этот счет не имею. Но, сдаётся мне, не очень-то их жалуешь, командир…

— Было бы за что! — отрезал Конан.

— Довольно языками чесать! Так, мы воды не найдём. — вмешался в разговор Гарт, шедший за ними по пятам. — Пора за дело приниматься. Мы, что, сюда отдыхать приплыли?

— Не ворчи. — бросил варвар. — Кто здесь главный?

— Должно быть ты.

— Вот, то-то же. Дайка лучше свой арбалет.

— Мой арбалет?!

— Да, погоди ты с возражениями, сейчас всё разъясню. Значит, разобьемся по двое. Понятно?

Бойцы кивнули.

— Гарт пойдешь с Леонием, Сулдан с Тормом. Ваша задача — найти воды. Наберёте столько, сколько сможете унести.

— Хорошо. Что дальше?

— Отправитесь в лагерь. Должны успеть засветло.

— А ты? — сдвинул брови Гарт.

— А мы с Тейгеком поохотимся, не мешало бы дичи к ужину подстрелить. Всем всё ясно? Почему не слышу — «Да, командир!»?

— Да, командир!

— Ну, вот и хорошо. — хмыкнул Конан. — А теперь за дело!

Конан проводил товарищей взглядом, пока те не растворились в густых зарослях богатой островной растительности, а сам, махнув Тейгеку рукой, пошел в противоположном направлении. Ступал варвар мягко и бесшумно, словно крадущаяся в зарослях дикая кошка. Тейгек невольно завидовал командиру и старался во всём ему подражать, что не очень-то у него выходило. Сказывалась многолетняя привычка степняка передвигаться, не покидая седла. Порой ему казалась, что если варвар и не дикая кошка, то уж точно один из ближайших её родственников, ведь глядя на его мягкую пружинистую походку, иных ассоциаций не возникало. Шли долго, до тех пор, пока Конан не замер, жестом остановив следовавшего за собой товарища. Сейчас варвар более всего походил на вышедшего на охоту хищника. Он подолгу вглядывался сквозь листву, прислушивался, втягивал ноздрями влажный воздух. Тейгек тоже замер на месте, полностью полагаясь на чутье командира. Тщетно он пытался уловить то, что слышал и чувствовал варвар. Выдержав паузу, Конан осторожно осмотрелся вокруг, присел и рукой поманил степняка к себе.

— Взгляни сюда. — ткнул он пальцем в след. — Отпечаток совсем свежий, оставлен недавно. Похоже на оленя, правда, не слишком большого. Теперь без разговоров — ни единого звука.

Вместо ответа Тейгек кивнул головой и покрепче сжал свой лук, распаляясь азартом охоты. Конан выпрямился и пошел первым, степняк последовал за ним, ни на шаг не отставая от командира. По следу шли около одного колокола, и всё это время Конан следил за направлением ветра, веяние которого, к слову сказать, степняк не ощущал, как бы не напрягал органы чувств. Порой варвар петлял как заяц, описывая витиеватые крюки, чтобы ненароком не спугнуть осторожное животное. Наконец, олень вывел охотников на опушку — невысокий пригорок, сплошь поросший высокой травой. Животное остановилось пощипать травки, а люди подошли ближе и спрятались за широким стволом, сваленного штормами дерева. Конан осторожно выглянул из укрытия и подал знак Тейгеку, чтобы и тот посмотрел. Степняк, по примеру командира, на миг высунул голову и тут же спрятался обратно. Языком жестов Конан спросил: сможет ли тот попасть в оленя с такого расстояния? Тейгек на миг задумался, прикидывая дальность выстрела, а затем утвердительно кивнул. Он привстал и аккуратно, стараясь не шуметь, натянул тетиву. Раздался щелчок и животное, судорожно вздрогнув, повалилось на бок. Выстрел был сделан мастерски, стрела угодила прямо в глаз. Вместо фанфар и бурных оваций Конан лишь коротко кивнул головой, одобряя мастерство степняка. Признаться, Тейгек ожидал большего от своего командира, но что поделаешь — варвар есть варвар. Похоже северные варвары скупы в проявлении чувств, никогда не растрачиваются на похвалу, которой так порой не хватает выходцам из восточных народов.

— Хорошо стреляешь. — оценил Конан.

— Я сын степи. — отозвался степняк.

Конан выдернул стрелу, и взвалив тушу на плечи, сказал:

— Нам крупно повезло сегодня, второго такого мы вряд добудем. Держи мой арбалет и по пути до лагеря постреляй дичи. Может чего и набьёшь.

— Мне из лука сподручнее. — возразил Тейгек.

— Пусть будет так.

Степняк кивнул молча.

— Я бы не прочь взять у тебя несколько уроков по стрельбе. Что скажешь?

— Как скажешь, командир. Труда мне это не составит.

Конан шел быстро, казалось, совершенно не ведая усталости. Тейгеку этот грубый полудикий гигант виделся не человеком из плоти и крови, а стальным идолом — неутомимым, бесстрашным и непобедимым. Правда, временами варвар всё же останавливался, чтобы перекинуть тяжелую тушу с одного плеча на другое, после чего вновь продолжал путь. Его исполинской силе и нечеловеческой выносливости можно было только позавидовать. Какое-то время пройдя бок о бок с командиром, Тейгек вырвался далеко вперед, что, впрочем, не мешало Конану следить за его перемещениями, ибо топал он как табун лошадей, и только по редким щелчкам тетивы можно было догадываться, что сын степи не шатался по лесу без дела. Но вскоре щелчки тетивы неожиданно прекратилось и замолкли те редкие отзвуки ног степняка, что до сих пор долетали до слуха варвара.

— Какого Нергала?! — тихо выругался Конан, мгновенно насторожившись. — Что опять не так с этим горе-охотником?

Конан остановился, сбросил тушу оленя на землю и напряг слух. Тихо. Нет и следа присутствия человека, по меньшей мере, на поллиги вокруг.

`- По воздуху летать ты не умеешь, Нергал тебя разбери, и сквозь землю вряд ли провалился. Куда ж ты подевался? Уж не поиграть ли со мной решил? ' — в очередной раз после неудачной попытки что-либо уловить слухом, подумал Конан, которому нынешняя ситуация нравилась всё меньше.

— А остров не прост?! — варвар проворчал сам себе под нос. — И что теперь делать?

— Убираться прочь из моих владений! — раздался голос из ниоткуда.

Конан едва не подпрыгнул от неожиданности, в один удар сердца выхватив меч из ножен за спиной. Он осторожно двинулся вперёд, крутя по сторонам головой в поисках нерадушного хозяина острова. Отточенные временем и опытом инстинкты не подвели и на сей раз. Конан задрал голову и заметил чужака, сидящего на ветви высокого дерева. Лицо незнакомца скрывал накинутый на голову капюшон темно-синий рясы, скроенной из необычной ткани доселе варвару не встречавшейся, и напоминающей скорее гибкий металл, нежели шелк.

— Маул? — удивился варвар.

— Не Маул.

— Кто ты такой, Кром тебя…

— Кром здесь не причём. — перебил незнакомец.

Конан стоял, хлопая глазами, и не знал, что ему ответить. Угрозы незнакомец не представлял, по крайней мере с виду, да и изъяснялся вроде бы на вполне понятном человеческом языке.

— Другого языка, боюсь, ты бы не понял. — вновь усмехнулся сидящий на ветви.

— Кром! — повторил варвар, насторожившись.

— Маул, скажу я тебе по секрету, совсем не тот, за кого себя выдаёт, да и тот второй, что с ним, тоже хорош по-своему.

— Чего-чего? — не понял Конан.

— Не будем забегать вперёд. — как ни в чем не бывало, ответил незнакомец, будто знал Конана уже добрую дюжину лет.

Незнакомец в рясе подобрал ноги, оттолкнулся от ветви и, совершив в воздухе тройное сальто, бесшумно приземлился в десяти шагах от Конана, всё ещё державшего меч перед собой. Теперь варвар мог получше его разглядеть: высокий — уступает всего на полголовы, худощавый, но слабым не назвать, судя по подбородку и той части лица, что не скрыта капюшоном, зим двадцати — двадцати пяти. Ещё знак в виде шаровой молнии на груди — такого раньше не видел…

— Верно. Такого знака видеть ты не мог. Что касается остального, то ошибся ты не во многом. — незнакомец продолжил монолог, будто угадывая мысли оппонента. — Начнем с того, что зим, как ты выразился, хотя те, что были до тебя, исчисляли время в других единицах, мне не двадцать и не двадцать пять, а несколько более…

— Кто ты? — перебил его Конан.

— Разве тебя не учили, что перебивать собеседника некрасиво, невежливо, не говоря уже о том, что это и вовсе нехорошо?

— Кто ты такой, Нергал…

— Что ты знаешь о Нергале, варвар? — на сей раз холодным тоном незнакомец бесцеремонно прервал речь Конана, уже начавшего терять терпение. — Неужели варвары настолько темны, что не имеют ни малейшего представления об элементарной вежливости, не говоря уже об этикете и правилах хорошего тона.

Наконец, Конану надоели издевательские нотки непрошенного гостя, хотя гостем правильнее было бы назвать его самого. Издав боевой клич киммерийцев, он бросился на обидчика, вращая тяжелым мечом словно тростинкой. Не в его характере было поощрять подобное поведение.

— Все лишь варвар. — спокойно рассудил незнакомец, даже не шелохнувшись при виде несущегося на него разъяренного человека.

Конан изо всех сил рубанул мечом наотмашь, метя неприятелю в голову. Его стремительности мог бы позавидовать разъяренный тигр, но то, что он ожидал увидеть после точно выполненного удара, так и не произошло. Голова незнакомца не покатилась по сырой земле, враг просто-напросто исчез, вернее, так быстро увернулся, что Конан едва успел заметить его перемещающийся контур лишь краем глаза, а об остальном пришлось догадываться уже в фазе полета. Боковым зрением Конан уловил, как неприятель одним движением мастерски парирует его удар, уже другим выбивает меч из рук, пропускает его вперед, а дальше, судя по толчку и потере ощущения тверди под ногами, разворачивается и наносит сильный боковой удар ногой в спину. Непродолжительный полёт и вот он ствол дерева прямо перед глазами. Конан даже успевает разглядеть детали: ствол порос мхом, местами покрыт плесенью — значит северная сторона дерева, но на самом деле это уже неважно, поскольку дальше ниоткуда появляются снопы искр, летящих во все стороны, а вслед за ними яркий белый свет, звон в ушах и, наконец, тупая боль во лбу…

Обеими руками обняв дерево, Конан медленно сполз вниз по шероховатому стволу. Голова гудела, в ушах всё ещё звенело, но сознание, слава Крому, он не потерял. Уже неплохо. Варвар сделал над собой немалое усилие и медленно обернулся. В нескольких шагах от дерева, которое он всё ещё продолжал обнимать, лежал его сломанный меч, и прямо над ним навис незнакомец в темно-синей рясе, как и прежде, не проявляющий враждебности.

— Не ушибся? — участливо поинтересовался незнакомец.

— Катись к…Сету! — выругался варвар.

— Уже лучше.

— Кто ты такой? — проворчал Конан, сплевывая кровь, которая мелкой струйкой сочилась из разбитой губы, что не говори, а столкновение с деревом незамеченным не прошло даже для него.

— Часовой. — коротко пояснил незнакомец, обойдя вокруг дерева, чтобы лучше рассмотреть непрошенного гостя, а затем сцепив руки за спиной принялся прохаживаться из стороны в сторону, будто раздумывая о чем-то.

— Имя у тебя есть…часовой?

— Я — Рей Вен. Можешь называть меня — месьёр Вен. Для друзей — просто Рей, хотя, если припомнить, друзей у меня не было с момента «открытия».

— Хорош трещать как сорока, месьёр Вен. — напомнил о себе варвар, даже не пытаясь вникать, что тот имел в виду, говоря об «открытии», но возникало странное чувство, что это ещё одна часть нерешенной головоломки. Конан счел, что в данном положении расспрашивать своего нового знакомого о том, что тот имел в виду, не имеет смысла и вроде как невежливо, не говоря уже о том, что это и вовсе нехорошо.

— Быстро соображаешь. — похвалил Рей Вен, а Конану оставалось лишь покрепче стиснуть зубы, а ведь он почти забыл, что его мысли могут быть известны не только ему одному.

— Владеешь туранским…месьёр Вен? — ухмыльнулся варвар, сделав особый акцент на обращении «месьёр Вен».

— Пустяки. — махнул рукой Рей Вен. — Выучил пока за тобой и твоим узкоглазым спутником наблюдал, который, кстати, пытался меня подстрелить.

Конан старался не думать, зная тщетность сего, он просто спрашивал.

— Что с ним? — варвар присел на одно колено и попытался подняться на ноги, опираясь руками о ствол дерева.

— Жить будет. — ответил «часовой» и вежливо предложил Конану помощь в виде протянутой руки. Несколько мгновений варвар колебался, но затем всё-таки воспользовался щедростью этого странного человека, да и человека ли вообще.

— Почему ты меня не убил? — спросил Конан, всё ещё не доверяя ему.

— Зачем мне убивать тебя? — вопросом на вопрос ответил Рей Вен. — Но позволь сначала представиться.

— Разве ты не назвал своего имени?

— Имя назвал, но сдаётся мне, не имя тебя интересовало.

— Это верно. — кивнул варвар.

— Я хранитель этого острова. Воин и маг…

— Постой, как это? Уж либо воин, либо маг.

— Дослушай до конца. Вопросы задашь после.

— И всё же.

— Хорошо. Воин, владеющий боевой магией.

— Не сильно понятно, но надежда уже есть.

— Ты о чем?

— Может быть, я не убью тебя. А то, знаешь ли, не жалую колдунов…

На этот раз Рей Вен в голос расхохотался и смеялся довольно долго, что Конан уже успел заскучать.

— Меня ещё никто не веселил так. — отсмеявшись, сказал хранитель острова. — Итак, с твоего позволения: здесь, то есть на этом острове, я очень давно.

— Это я понял. — вновь вставил Конан.

— Ты можешь помолчать?

— Могу постараться.

— Постарайся, будь так любезен.

— Ну, если ты просишь.

— А храню я нечто очень ценное…

— Талисман Воды?

Многозначительное молчание.

— Чего тут таить? — пожал плечами Конан. — Всё итак уже известно.

— Верно, талисман Воды. — с глубоким вздохом произнёс хранитель. — Тебе известно, где артефакт?

— Конечно. — усмехнулся Конан. — В храме Хидрадиса на этом острове, который, кажется, островом Забвения называют.

— И это верно. — кивнул Рей Вен, и посмотрев варвару в глаза, добавил:

— За обладание этой тайной слетела уже ни одна голова…

— Тогда тебе следовало выгнать меня отсюда или убить. — сказал варвар, прищурив глаза. — Что останавливает тебя сделать это прямо сейчас?

— Твой меч. — воин-маг указал на рукоять изогнутого меча, торчавшего у Конана из ножен за спиной.

— Что с ним не так?

— Смотри. — хранитель вытащил из ножен меч, как две капли воды похожий на клинок, которым обладал Конан.

— Интересно, как всё складывается. — усмехнулся Конан. — Небось, на то есть воля богов?

— Воля богов есть на всё.

— Ответ не лучше вопроса. — хмыкнул Конан.

— А ты не так-то прост для варвара.

— А ты для колдуна.

Рей Вен недолго помолчал, погруженный в собственные мысли.

— В любом случае, твой меч — твой пропуск в храм. — наконец, заговорил хранитель.

— Всё так просто? — удивился Конан.

— Не всё и не так. — в задумчивости ответил Рей Вен. — Клянусь богами, ты меня удивил.

— Поверь, не только тебя.

— Охотно верю.

— Кому принадлежал мой меч? — спросил варвар, и тут же добавил:

— И твой тоже?

— Ордену хранителей талисмана Воды.

— Мне это ни о чем не говорит.

— Меня это не волнует. У тебя есть меч, используй его, чтобы добыть талисман. Постой! — варвар жестом прервал речь хранителя. — Ты сказал добыть?

— Артефакт охраняется.

— Кем или чем?

— Понятия не имею. — признался хранитель. — В храм я никогда не входил, да и не могу сделать это.

— Почему?

— Страж охраняет вход в храм. С ним тебе придётся сразиться.

— А ты на что?

— Во-первых: это не моё дело. По мне, уж лучше талисман Воды вообще никогда храм не покидал, меньше было бы проблем, а во-вторых: я не могу переступить печать.

— То есть тебя не пустят на порог. — догадался варвар, усмехнувшись.

— Утрированно, но так.

— Тогда проводи к храму что ли?

— Иди в указанном направлении. — Рей Вен протянул вперед руку. — Узкоглазого найдешь там.

Конан запомнил направление, которое ему указывал Рей Вен, а когда повернулся чтобы задать ещё пару вопросов, ведь разговор выглядел явно неоконченным, то никого рядом с собой не увидел. Рей Вен снова исчез, так же неожиданно, как и появился. Конан вскинул голову вверх, но ничего особенного не заметил, лишь крупный черный ворон, сидел на ветви, и как показалось варвару, задумчиво смотрел вдаль. Варвар ещё какое-то время покрутил головой в поисках собеседника, но никого не увидел.

— Кром бы тебя попрал…месьёр Вен! — выкрикнул Конан и двинулся в указанном ему направлении на поиски запропастившегося горе-стрелка.

Конан прибавил шагу не от того, что его заплечная ноша, вдруг, стала легче прежнего, просто тонкий слух горца уловил невнятное мычание, слабо напоминающее звук, издаваемый человеком, чей рот заткнули кляпом. Варвар не ошибся в своих прогнозах. Пройдя шагов двести, он увидел незадачливого степняка, и тот, надо признаться, находился отнюдь не в лучшем положении, выпутаться из которого без посторонней помощи он вряд ли бы сумел. Тейгек, подвешенный на ветке за одну ногу, свитой из лиан веревкой, беспомощно барахтался в воздухе со связанными за спиной руками. Вися вниз головой, он раскачивался по сторонам подобно гигантскому маятнику, его рот затыкал кляп, наскоро скомканный из лоскута его же собственной одежды.

— Стрелок хренов! — выругался варвар, доставая из ножен за спиной тот самый меч хранителей талисмана Воды, о котором упоминал загадочный месьёр Вен.

Раскосые глаза Тейгеком округлились, ведь он и вправду решил, что разъярённый варвар решил покончить с ним, будучи раздосадованным позором его неудачи. Один взмах, точный удар и степняк, с зажмуренными глазами свалился на землю с высоты полудюжины локтей. Конан вложил меч в ножны, достал охотничий нож, болтавшийся за поясом, и в один миг перерезал веревки, связывающие степняка по рукам и ногам, после чего вытащил кляп изо рта.

— Хвала богам, командир. — просипел степняк, приходя в себя.

— Заткнись! — рявкнул Конан, толи шутя, то ли на полном серьёзе. — Какой из тебя, к Нергалу, охотник?! Тебя поймали, как сурка, оставалось только подстрелить, как куропатку.

— Обижаешь, командир. — отозвался степняк, растирая передавленные веревкой конечности.

Конан бросил товарищу бурдюк с водой и, подождав пока тот не утолит жажду, с нескрываемой усмешкой в голосе спросил:

— Какого Нергала ты — сын осла — в «него» стрелял? Мишени покрупнее не нашел или с кабаном попутал?

— Айяяй, командир, опять обижаешь. — обиделся степняк. — Не стрелял я ни в кого.

— Врёшь ведь, Шайтан степной! — рассмеялся варвар.

— Клянусь Эрликом, никого не было.

— Но ведь стрелял же ты во что-то, старый сарай.

— В ворону я стрелял. — смутился Тейгек, аж покраснев.

Конан неожиданно остолбенел.

— Кром! — вырвалось из его могучей груди.

— Что ты говоришь, командир? — испугался степняк, на всякий случай хватаясь за ограждающий от зла талисман на груди.

— Так-так, месьёр Вен. — Конан продолжал размышлять вслух, не обращая внимания на вопли степняка. — Ворон, значит.

— Ворона, ворон — какая разница? Мог и ошибиться…

— Да, уймись ты, наконец! Трещишь, как сорока.

Тейгек обиженно замолчал.

— Много настрелял, пока в капкан, как лис худой, не попался?

— Опять обижаешь, командир. — степняк снял с пояса мешочек и раскрыв его, показал варвару двух попугаев.

— М-да. — протянул Конан. — Похоже, придётся довольствоваться олениной.

— А что такое, командир, птица же.

— Ворон тоже птица?!

— А как же.

— Болван! — на сей раз Конан не шутил. — Запусти козла в огород…

Далее шли молча. Тейгек, похоже, вновь обиделся, поскольку всю дорогу держал язык за зубами. Конану с тяжелой ношей за плечами тоже не слишком-то хотелось разговаривать, да и словоохотливостью он прежде никогда не отличался. Путь лежал неблизкий, и варвар решил поберечь дыхание, не растрачивая его на пустую болтовню.

Конан гораздо раньше своего спутника почуял лениво растекающийся по лесу запах дыма, прикинув в уме, что до места высадки отряда оставалось чуть меньше четверти лиги. Он, конечно, и раньше мог почувствовать близость костра, но дующий в спину ветер, уносил прочь все запахи, идущие от побережья.

Лес заметно поредел, нехотя выпустив охотников из своих цепких объятий. Спустя колокол, они вышли на песчаную косу, и вдвое бодрее зашагали вдоль моря к извивающимся на ветру змейкам густого сизого дыма. Ещё издали Конан заметил, что все приготовления уже закончены, поклажа разобрана, палатки расставлены, а люди собравшись у костров, ожидают их возвращения.

— Воду нашли? — поинтересовался варвар, с облегчением сбрасывая с плеч тяжелую ношу.

— А как же иначе могло быть? — ответил Гарт, назначенный варваром за старшего в своё отсутствие.

— Дичи нет. — понуро отозвался Тейгек, отбросив прочь мешок с попугаями.

— Чего-нибудь необычного в лесу не заметили? — спросил варвар, испытующе посмотрев на своих людей.

— Лес, как лес. — ответил Сулдан. — Нет, не заметили.

— Мы здесь не одни. — сказал Конан.

— Не понял. — оживился Гарт. — Есть ещё охотники за сокровищами?

— Нет, кроме нас, охотников на остове нет.

— Тогда кто?

— Некий месьёр Вен.

— Месьёр Вен? Аристократ?

— Не думаю, хотя Нергал его разберёт. — усмехнулся Конан. — Он заявил, что является хранителем здешних земель, и что несильно рад нас здесь приветствовать.

— Вот это поворот. — задумчиво протянул Гарт, но получилось у него фальшиво, что вновь не укрылось от взгляда варвара.

— Это не к добру. — согласился с Гартом Сулдан.

— И я о том же. — кивнул Конан, решив пока не доводить до остальных содержания своей беседы с загадочным хранителем острова, и словно спохватившись, спросил:

— А где «господа»?

— На корабле. — буркнул Торм. — Ганца прислали, требуют, чтоб ты, командир, снаряжал людей и завтра на рассвете выдвигался на поиски храма.

— К чему такая спешка? — съязвил Конан, скривив лицо в недоброй ухмылке. — Ладно, никого насильно тянуть за собой не собираюсь. Спрашиваю: кто пойдет со мной к нергалову храму?

— Я пойду. — подал голос Леоний.

— Ну, тогда и я. — пробасил Торм.

— А меня возьмете? — осторожно осведомился Тейгек. — Хороший стрелок всегда в дороге пригодится.

— Только если по воронам и попугаям стрелять не будешь. — подначил товарища варвар.

— Клянусь духами степей — не буду.

— Верю на слово.

— А ты, Гарт, что скажешь? — спросил варвар, наблюдая за реакцией приятеля.

— Приключения? — покачал головой Гарт. — Это не по мне. Здесь от меня пользы больше будет.

— Как хочешь. — кивнул Конан.

— Значит, пойдём втроём? — решил уточнить Леоний.

— Троих вполне достаточно. — ответил Конан. — Остальным быть готовым к нашему возвращению. Всё ясно?

— Да, командир. — услышал варвар в ответ.

— Кто тушу разделывать будет? — спросил Конан. — Я между прочим, голоден как волк, у меня с утра в желудке не было и крошки.

— Я разделаю. — раздался мягкий голос Лейлы.

— Отлично. — заулыбался варвар. — Если ты не против, то я готов тебе помочь с этим.

— Кажется кто-то здесь очень хотел есть. — нарочито тонким голоском пропел Тейгек, а остальные в знак солидарности с приятелем, потихоньку захихикали, как говорится в кулачок.

— Молчать! Бездельники! А ну за дровами, живо! Того, что вы притащили и до заката не хватит. — рявкнул Конан, пинками сгоняя лентяев с насиженных у костра мест, а те, в свою очередь, не в силах сдерживать смеха, в припрыжку побежали выполнять приказ, перебрасываясь на ходу веселыми шуточками, отпускаемыми в сторону своего командира.

— Настоящая саранча. — бросил им Конан вслед. — Только бы пожрать, да поржать. Бездельники.

Лейла, с интересом наблюдая за подобной сценой, так же как и остальные члены их небольшой команды, нахохоталась от души, и едва угомонившись, взялась за нож, чтобы освежевать принесенного охотниками оленя. Наконец, и у варвара, пристроившегося к сему не столь хитроумному занятию, появилась долгожданная возможность побеседовать с привлекательной девушкой наедине, без колких фраз и смешков приятелей.

Лейла, ловко разделывая оленину, рассказывала истории из своей жизни, по большей части проведенной в стенах собора Солнцеликого Митры, а Конан слушал молча, лишь иногда задавая попутные вопросы, и не забывал при этом, улучив подходящий момент, одаривать её многозначительными взглядами, от чего девушка застенчиво опускала глаза, а на щеках проступал алый румянец. Конан же старательно делал вид, что не замечает её легкой взволнованности. Как человек по своей натуре прямой и грубоватый, на этом поприще он явно не преуспевал, а посему старался мало-мальски, как уж получится, замаскировать свои прорехи, продолжая расспрашивать девушку с удвоенной силой, не забывая, конечно, выполнять и свою часть работы. Постепенно разговорился и наш герой. Перестав задавать глупые вопросы, на которые Лейла отвечала лишь добродушным смехом и, почувствовав коренной перелом в ходе разговора, Конан решился на первые шаги. Для начала он перехватил инициативу беседы на себя. Варвар не был ни словоохотливым бардом, ни трактирным болтуном, ни базарным сплетником, красиво и складно говорить он не умел, но сейчас, видимо попав под влияние женских чар, его будто разобрало. Он без устали рассказывал о своих невероятных приключениях, выпавших на его незавидную долю, а Лейла, затаив дыхание, слушала с расширенными от восхищения глазами. Варвар продолжал говорить и говорить, повествуя с тем искренним воодушевлением, что даже в глазах равнодушного слушателя не промелькнуло бы и тени сомнения в достоверности нижеприводимых им событий. И девушка верила ему, завороженно выхватывая каждую фразу, каждое слово из увлекательных историй о нелегкой жизни человека с «печатью необычной судьбы».

За разговорами Конан позабыл обо всём, даже о пресловутом чувстве голода, что до сего момента не давало ему покоя. Однако коварный желудок вновь поспешил напомнить о себе, лишь чуткое обоняние уловило вожделенный запах сочного мяса, поджаривающегося на вертеле, присовокупив к нему тонкий аромат приправ, искусно приготовленных девушкой. Глаза варвара загорелись при виде дымящегося жаркого, более он уже ни о чем не думал, не заметил он и слегка разочарованного взгляда девушки, скромно пристроившейся у костра.

Что поделать — голод есть голод…

Вскоре, как раз к долгожданному варваром, да и всеми остальными членами отряда ужину, поспела и гартова гвардия, неся полные охапки хвороста, сучьев и порубленных стволов для костра. Увидев командира, рвущего зубами сочное жаркое, подчиненные вмиг позабыли о дровах, побросали где попало, загалдели как сороки и заплясали вокруг костра, как саранча налетев на дымящееся жаркое. Ужин вышел на славу. Помимо мяса на составленный из ящиков и сундуков стол, выложили сушеные овощи и фрукты, черствые хлебные и рисовые лепешки, вяленую рыбу, бурдюки с вином.

Наевшись досыта, варвар утробно рыгнул и расплылся в самодовольной улыбке, похлопав себя по набитому доброй пищей животу. Дружно поболтав, остроумно пошутив, да весело посмеявшись над курьезными историями из жизни захмелевших рассказчиков, собравшихся в тесном кругу у мерно потрескивающего костерка, подвыпившие гуляки начали подумывать о сне, постепенно расходясь по своим палаткам. Наутро некоторым из них предстояла нелегкая работенка — отправиться в рискованное путешествие вглубь таинственного острова Забвения на поиски древнего храма, некогда принадлежавшего ещё более древнему Богу Хидрадису.

Конан, никогда не отказывающий себе в удовольствии пригубить с излишком крепкого вина, изрядно захмелел, и на этой почве, как водится, возникла смелость на любовном фронте, напрочь замуровав в недрах сознания нерешительность и застенчивость. Варвар вдруг вспомнил, что ему чего-то не хватает до полного счастья и умиротворения. Нетвердой походкой он направился к палатке Лейлы. Подойдя к самому входу он, вдруг, в нерешительности застыл, а затем, постояв с минуту, махнул рукой и, весь подобравшись, вошел внутрь, нарочно не постучав. Слабый свет масляной лампы нехотя разгонял сумрак маленького помещеница. Девушка сидела в ночной рубашке перед изящным серебряным зеркальцем поверх роскошных шелковых перин и расчесывала гребнем пышные волосы. Но как только за потревожившим её покой гостем бесшумно опустилась занавешивающая вход в палатку матерчатая перегородка, она отставила прибор и плавно откинулась на стопку разноцветных подушек, не отводя разгорающихся желанием глаз от вошедшего мужчины. Конан буквально таял под этим жарким, и в тоже время томным взглядом. Его ноги предательски подкосились и он, не в силах больше совладать с собой, опустился на краешек перины, встретившись племенным взглядом с прекрасной феей ночи.

— Я ждала тебя, воин… — завораживающе мягко произнесла она.

Не говоря ни слова, Конан, подобно дикому, но в тоже время ласковому и нежному зверю, бросился в её жаркие объятия и они застыли в долгом поцелуе страсти, на всю ночь слившись в единое целое. Утопая в блаженстве, Конан даже не думал покидать палатку возлюбленной, по крайней мере, до утра. Он не ведал, как завтра распорядятся боги его судьбой, кто знает, быть может это последняя райская ночь на его тернистом пути к вечности, называемом жизнью…