Конан в который раз обошел развалины и в недоумении остановился, почесывая затылок. Он не мог пожаловаться на слабость своих глаз в столь молодом возрасте, но входа в так называемый храм в упор не видел, а если таковой и имелся, в чем варвар уже начал сомневаться, то был запечатан так, как запечатывают футляр со свитком, который содержит важное государственное донесение.

Конан витиевато выругался, кляня во всём Хидрадиса и всех его хранителей, и плюнул с досады на древние камни. Окинув руины ещё одним пристальным взором, он обернулся к Ворону и развел руками, мол нет входа, приятель.

Рей Вен негодуя, суетился неподалеку от развалин, как раз на границе отделяющей территорию храма от проклятых земель. Он не мог переступить черты, от чего не находил себе места, и точно так же изрыгал цветастые ругательства, правда куда более изощренные нежели киммериец. Временами он усердно жестикулировал руками, пытаясь привлечь внимание приятеля, чтобы тот усерднее искал в указанных им местах.

— Чего ты там руками машешь? Люк ищи, болван! Ну, за что мне такое наказание, Создатель? Откуда на мою голову подобное бревно свалилось?

— Чего? — выкрикнул Конан издалека, прислушиваясь.

— Я тебе говорю, люк ищи, а не затылок чеши! Нет, вы только посмотрите на это чудо…в перьях! Глупый варвар! Ну, что ты там застрял?! — не унимался Рей Вен, постепенно выходя из себя, но до Конана долетали лишь обрывки его фраз, смысла которых он никак не мог разобрать.

— Чего? Не слышу. — жестикулировал Конан в ответ.

— Болван! — Ворон в ярости сплюнул на выжженную землю.

— Где?

— О Создатель, похоже у меня, действительно, плохая карма.

— Чего-чего?

Хранитель отвечать не стал, и лишь в бессилии махнул рукой и отвернулся. Кром бы попрал киммерийского пса! Возможно тысяча лет ожидания не стоила такого подарка…

Наконец, до Конана дошло, что пытался изобразить Ворон, ругаясь и размахивая руками. Теперь он смотрел не на старые поистертые временем камни, а себе под ноги. Люк мог находиться где угодно.

— Кром и Имир! — снова выругался Конан. — Люк. К Нергалу люк! Неужели нельзя было сделать хотя бы вход по-человечески?

Конан пробежался глазами, внимательно осматривая каждую пядь развалин. Его внимание привлекла прямоугольна каменная плита, глубоко посаженная в почву и местами присыпанная слоем слежавшегося пепла — уж слишком ровно на первый взгляд она лежала. Остальные останки некогда величественного каменного массива: валуны, плиты, обломки колонн, стен и перекрытий, большие и малые каменные глыбы — либо зубьями торчали из земли, устремив свои молчаливые взоры в небо, либо покоились в том положении, в котором оставила лежать их стихия, тысячелетия назад разрушившая храм.

Конан в растерянности почесал затылок, прикидывая с какой стороны поудобнее будет схватиться за край плиты, чтобы попытаться хотя бы сдвинуть её с места, поскольку ни самой ручки, ни кольца её заменяющего у замаскированного входа в храм не было и в помине.

Орудуя заостренным осколком камня и кинжалом, варвар как мог расчистил место вокруг каменного прямоугольника. Он сделал неглубокий подкоп, чтобы пальцы могли уцепиться за край плиты и напряг мышцы, пробуя оторвать от земли. Плита оказалась невероятно тяжелой и как выяснилось, вырезана она была вовсе не из камня. Почувствовав на кончиках пальцев характерный холодок, Конан догадался, что перед ним лежит монолит из какого-то древнего металла, настолько запыленный и покрытый слоем пепла, что с виду ничем не отличается от окружающих его каменных глыб. Заинтересовавшись неожиданным открытием, варвар поскреб по поверхности металла острием кинжала. Обнаружив зеркальный отблеск неглубоких царапин, оставленных на плите твердой сталью, он определил, что древний металл больше всего походит на серебро. В таком случае в виде огромного серебряного бруса перед ним оказалось целое состояние, даже половины которого с избытком хватит до конца дней безбедного существования. Но вовсе не жажда наживы сейчас беспокоила варвара. Собравшись с силами, Конан вновь напряг могучие мускулы, пытаясь одолеть плиту. Усилия, однако, не увенчались успехом, плита не подалась, даже не вздрогнув.

— Кром! — выдавил из себя Конан, утирая пот со лба. — Без рычага здесь явно не обойтись. Только вот где его найти?

Конан, охваченный азартом близкого решения вставшей перед ним задачи, трудился не покладая рук. Он разбрасывал мелкие камни, приподнимал валуны, соскребал пепел, ища сокрытый от посторонних глаз рычаг тайного механизма, отпирающего вход в катакомбы. И всё напрасно. Время шло, а результат оставался прежним. Но варвар не отчаивался, ибо понимал, что выбора у него нет. Если он не отыщет рычаг, то не попадёт в храм, а значит и талисмана Воды не видать ему, как собственных ушей. Такой расклад устраивал его меньше всего.

Наконец, боги, узрев необыкновенное упорство и завидное усердие, присущее варварам, сжалились над тружеником, решив преподнести ему неожиданный сюрприз. Уже отчаявшись, Конан злой и усталый сел на небольшой валун, чтобы хоть немного перевести дух, как вдруг резко вскочил, словно ужаленный. Камень на глазах оторопевшего человека плавно ушел в землю, а под ним что-то негромко щелкнуло. В следующий миг из-под земли донесся скрежещущий звук запущенного в действие механизма. Конан ликовал.

Успокоившись и поразмыслив, он сделал заключение, что дополнительного веса, а именно массы его тела, скорее всего стало достаточно, чтобы вдавить в паз скрытую под камнем площадку, служащую своеобразным рычагом, который в свою очередь привел в действие древний механизм. Теперь до варвара дошло, почему он так долго не мог отыскать рычаг. Оказывается, всё дело в том, что он понятия не имел, как тот должен выглядеть. В его понимании рычаг — палка или ручка торчащая из земли, из стены, из пола, да откуда угодно, но только не замаскированная площадка, реагирующая на изменение веса. Всё оказалось довольно просто — хитроумная механика и никакого колдовства.

Варвар, будучи весьма удовлетворенным успешным решением сложной задачи, наблюдал теперь как плита, доселе казавшаяся неподвижной, со скрежетом заползала внутрь паза и открыла взору мраморную лестницу, ведущую во мрак старинных эпох. Конан обернулся, чтобы посмотреть, доволен ли напарник его работой. Рей Вен, поймав его взгляд, молча кивнул, давая понять, что полностью удовлетворен его действиями.

Конан подождал пока гул механизма полностью не стихнет и шагнул в открывшийся проход с высоким потолком, который позволял идти свободно не пригибая головы даже человеку огромного роста, каким выделялся киммериец среди прочих людей. Попав внутрь он осмотрелся. Продолговатая площадка и уходящие во мрак ступени образовывали широкую лестницу, покрытую слоем вековой пыли. Уводя взор вниз, лестница плавно сливалась с зияющей чернотой далью, куда даже сквозь открытую крышку люка не проникал солнечный свет. Варвар осторожно двинулся вперед по лестничной площадке. Сделав несколько шагов он остановился и огляделся по сторонам, ища глазами факел или масляную лампу. Он подумал, что бродить по незнакомым подземельям, да ещё в кромешной тьме будет несколько неуютно. У входа висела пара факела, едва заметно поблёскивающих в слабом свете. То, что факелы были из серебра, как и крышка люка, варвара уже не удивляло.

Похоже Хидрадис любит белый металл, с усмешкой подумал варвар, подходя к одному из них. Он снял факел со стены и осмотрел его. Брови непроизвольно поползли вверх от изумления, ведь такой конструкции видеть ему ещё не доводилось. Факел больше походил на кубок, прикрытый аккуратной крышкой, в центре которой выделялось круглое отверстие. Конан принюхался, ожидая почувствовать масло, смолу, жир, или уж в крайнем случае нефть, но его чуткое обоняние уловило лишь кисловатый запах металла.

— Что за черт! — выругался Конан, хорошенько тряхнув кубок с досады; в проклятом подземелье всё было не так.

Внутри серебряного сосуда что-то щелкнуло и с громким хлопком, многократно усиленным замкнутым пространством коридора, из круглого отверстия вырвалась вспышка холодного голубоватого пламени, едва не ослепив наклонившегося над факелом человека. От неожиданности варвар отскочил назад, выронив факел тз рук, а чуть погодя по подземельям, чьи недра долгие века хранили мёртвую тишину, прокатилась яростная брань.

— Кром! Что за колдовские штучки? — выпалил Конан на последок, отходя от лёгкого испуга.

Конан осторожно приблизился к лежащему на полу факелу, неровное пламя которого всё еще вырывалось на поверхность сквозь крохотное отверстие. Он тихонько толкнул серебряный кубок носком, и не узрев никакой опасности, поднял его. У самой верхней кромки факела он обнаружил регулировочное кольцо, при вращении которого взад-вперед пламя то убывало, то вновь усиливалось. Холодный огонь был хоть и не очень ярким, но тем не менее сносно освещал дорогу, разгоняя сгустившийся в подземелье мрак и, как варвар успел убедиться, при прикосновении его трепещущее пламя не обжигало рук. Конан не знал, как долго сможет продержаться один факел, поэтому, для пущей уверенности, сорвал со стены и второй. Спрятав запасной в походной суме, он двинулся вниз по лестнице, освещая себе дорогу всполохами голубоватого пламени.

Лестница, по которой спускался Конан, внезапно оборвалась, плавно врезавшись в пол из белого мрамора. Запрокинув голову, человек посмотрел вверх. Даже сам себе казался он маленькой букашкой, такой незначительной в сравнении с величием колонного зала, в который он спустился. В царстве вечного мрака и покоя даже самые осторожные шаги отзывались гулким эхом, уходившим в никуда, а силы огня волшебного факела, ибо таковым Конан счел позаимствованный у стражей подземелья механизм, не доставало, чтобы выхватить из тьмы высоких сводов потолка. Спуск вниз занял немало времени и Конан не представлял себе, как глубоко он мог забраться. С горящим факелом в одной руке и с обнаженным мечом в другой, он проходил по центру зала мимо массивных белокаменных колонн, словно замерших в постойте смирно безмолвных солдат-гигантов. Нескончаемые тьма и пустота настораживали его, заставляя держать чувства обостренными до предела, а немыслимые размеры подземного дворца довлели над первобытным сознанием полудикого варвара, сковывая волю и приводя в трепет храброе сердце. Чем-то недобрым веяло от подземелья, а кажущееся отсутствие опасности больше походило на затишье перед бурей.

Конан остановился и замер в напряжении. Он скорее почувствовал, нежели услышал приближение некой враждебно настроенной к непрошенному гостю силы. Взмокшую спину обдало ледяным холодком и Конан, повинуясь врожденному чутью, мгновенно отпрянул в сторону, перекатившись по полу. Приподняв голову, он успел разглядеть полупрозрачную мерцающую потусторонним светом человеческую фигуру, стремительно пронесшуюся мимо него и скрывшуюся во тьме. Призрак растворился, но из глубины окутанного мраком зала всё ещё доносились шелестящие звуки, напоминавшие тихий замогильный шепот, слагаемый из сотен заунывных голосов не нашедших успокоения душ. В душу суеверного варвара закрался страх перед проявлением загробного мира. Однако, тряхнув головой, он попытался отогнать наваждение, борясь прежде всего с самим собой, ведь от увиденного у кого-угодно мурашки по спине забегать могут. Варвар поднялся с пола и осторожно двинулся вперед, держа меч перед собой. Взбунтовавшиеся инстинкты, словно колокола, неустанно вторили: беги без оглядки! Спасайся! Быстрее на выход! — но железная воля заставляла идти дальше, не взирая на страх и опасность.

Голоса вновь усилились, заставив варвара резко обернуться. В локте над мраморным полом прямо на него неслось чудовищное приведение, в расколотом черепе которого зияла рваная брешь, оставленная лезвием тяжелого меча или боевого топора, пустые провалы глазниц пылали ненавистью и жаждой крови, а нижняя лишенная зубов челюсть беззвучно клацала, будто изрыгая проклятия вору, осмелившемуся потревожить его вечный покой. В руках призрака недобро поблескивал отточенным лезвием боевой двузубый топор, тот самый, что много веков назад лишил жизни человека, чей дух ныне вернулся из глубин преисподней, дабы исполнить своё предназначение. Конан встряхнул головой, пытаясь перебороть страх и оцепенение, уже почти овладевшие его сознанием, и, выставив перед собой меч, приготовился к бою. Мерцающая сталь магического клинка со звонким лязгом сошлась с сотканным из тумана боевым топором, извергнув сноп звенящих искр. Нанеся удар, призрак вновь растворился во тьме.

Подобная тактика ведения боя варвара более чем не устраивала, потому что сражаться приходилось одной рукой, а другой удерживать горящий факел. Наносимые одной рукой удары получались недостаточно сильными и быстрыми, что давало противнику некоторое преимущество. Ко всему прочему враждебный призрак нападал из засады, пользуясь внезапностью. Конану поневоле приходилось отвлекаться, ломая голову над поисками решения, но и при этом он не забывал поглядывать по сторонам.

Появляясь словно неоткуда, призрак атаковал и исчезал, и с каждым разом его атаки становились всё сильнее и увереннее. Конан без особого труда отбивал неуклюжие удары, ведь призрак оказался никудышным бойцом, но он понимал, что сражаться всю вечность напролет под силу одним лишь богам, чья сила безгранична, либо тварям, порождённым чарами могущественных колдунов, либо демонам и их приспешникам, явившимся в наш мир из недр преисподней. Пока мускулы не устали, мозгу было над чем поразмыслить. Одна неудача следовала за другой и Конан почувствовал, как в нём закипает ярость, подогреваемая собственным бессилием. Но решение как всегда пришло само-собой. Отразив очередную атаку, его случайный взгляд коснулся бронзовых колец, приделанных к каждой колонне, которые по всей видимости служили креплениями для факелов.

И вновь после очередной неудачной попытки сразить человека, темнота поглотила оживший кошмар, надежно скрыв от очей разъяренного воина призрачный силуэт врага. Воспользовавшись моментной передышкой, Конан подбежал к одной из колон и воткнул факел в кольцо. Встав в круг света и перехватив клинок обеими руками, Конан затаил дыхание, ожидая появления бестелесного создания вечной ночи. Легкое колебание воздуха и тихий шелест возвестили о приближении врага. Конан не стал дожидаться, пока приведение начнет атаковать и сам выступил ему на встречу. Мощным ударом меча он выбил оружие из костлявых рук. Ошарашенный непредвиденным поражением, призрак отшатнулся назад, но скрыться во мраке Конан ему уже не позволил. Быстрым ударом на уровне пояса варвар перерубил врага пополам, а следующим движением клинка сверху-вниз разделил половины на четверти. Сталь не встретив сколь-нибудь ощутимого сопротивления, перерубила тело призрака словно тончайший кхитайский шёлк. С протяжным воем приведение обратилось в сгусток тумана и постепенно растаяло в дрожащем свете факела. Цветасто выругавшись, Конан вложил меч в ножны, выдернул из кольца факел и двинулся дальше, надеясь, что всё кошмары мрачного подземелья остались позади.

Дойдя до противоположного конца огромного зала, варвар остановился. Дорогу ему преградила массивная решетка, настолько великая в размерах, что, казалось, предназначена она была не для человека, а для титана. Также как и потолок, верхняя часть преграды, вставшей на его пути, тонула в непроглядном мраке. Конан попытался отогнуть прутья толщиной с руку взрослого мужчины, чтобы проделать себе лаз, но древний метал был стоек и непреклонен. Наверняка ведь должен быть какой-нибудь рычаг или замок, отпирающий решетку, думал варвар, осматривая ворота. Подойдя поближе он заметил углубление в стене с правой стороны от решетки, напоминающее вогнутую во внутрь пирамиду.

— Ключ! — осенило варвара.

Конан опустил руку в сумку и нащупал требуемый предмет. Несколько мгновений повертев в руках, он осторожно вставил клич-пирамиду в паз. Утонув в углублении, кристалл вспыхнул ярким белым светом и в следующий миг загрохотал невидимый человеку подъемный механизм, который медленно с душераздирающим скрипом начал поднимать решетку наверх. Сотни огней, закреплённых на стенах факелов, одновременно вспыхнули, озарив соседний зал ярким белым светом. Но не факелы являлась основным источником света, а огромный кристалл, как и ключ вырезанный из цельного куска породы в виде правильной пирамиды. Он был заключен в раму, прикованную к потолку толстыми серебряными цепями.

Конан вошел в зал, в дальнем конце которого на пьедестале, сплетя ноги на восточный манер, в ореоле света восседал серебряный титан размером с невысокую крепостную башню. Перед собой на полусогнутых руках сидящий идол удерживал прозрачный словно речной лед хрустальный ларец, с некими предметами внутри. С какими именно варвар отсюда разглядеть не мог, поскольку расстояние, отделявшее его от статуи, было слишком велико. Конан прямиком двинулся к титану с твёрдой уверенностью в том, что талисман Воды находится в хрустальном ларце, но вдруг застыл на месте, не дойдя и до середины просторного колонного зала, являвшегося, по сути дела, продолжением первого. За спиной варвара послышался цокот копыт и скрежет опускающейся решетки. Конан резко обернулся, выхватив из ножен меч.

За спиной всадника, вооруженного длинным копьем со стальным наконечником, с глухим гулом опустилась решетка, отрезав варвару путь назад. Всадник, как и его конь были закованы в прочные доспехи из добротной стали, отполированной до зеркального блеска. Из прорезей для глаз его рогатого шлема вырывался зловещий красный огонь. Смерив противника оценивающим взглядом, Конан окончательно убедился, что всадник не был существом принадлежащим к миру живых. Зло веющее от порождения преисподней, заставило Конана содрогнуться. Но продлилось это не больше одного удара сердца. Страх отступил и заработали дикие инстинкты самосохранения, нацеленные на выживание любой ценой. Медленно отступая назад, он лихорадочно крутил головой в поисках подходящего для битвы места. Варвар, не смотря на свои молодые годы, поучаствовал уже в сотнях сражений и хорошо понимал, что биться с конным всадником пешему — это чистое самоубийство, к тому же его тонкий легкий клинок мог и прорубить прочных доспехов противника.

— Кром! — призвал Конан имя своего бога, но не с мольбой о помощи, что было бы логичным в таком практически безвыходном положении, а лишь для того, чтобы неравная битва человека и порождения бездны запечатлелась в веках и не уронила достоинства проигравшего. — Если ты меня слышишь — смотри, если нет — катись к чёрту!

Но тут словно молотом по голове его осенила внезапная догадка. Было ли это прозрением от отца Крома или нет, Конан уже не думал, он действовал. Варвар отступил и скрылся за колонной. Не успела его спина коснуться холодного мрамора, как по залу прокатилась дробь копыт пущенной галопом лошади. Мрачный всадник ринулся в атаку. Колонны практически сводили на нет преимущество конного всадника, в то время как пешему воину давали возможность неожиданно выскочить из укрытия и напасть на врага. Конан понимал это и другого способа сразить закованного в латы рыцаря тьмы себе не представлял.

Пришло время осуществить задуманный план. Конан осторожно высунулся из укрытия и огляделся. Никого. Пригнувшись, он бесшумно заскользил по мраморному полу между колонн, благо обут был в сапоги из мягкой кожи, почти не издававшие звуков под ногами. Ориентировался он на цокот копыт скачущего всадника, который громогласным эхом прокатываясь по всему залу, предупреждал варвара об опасной близости противника. Конан прижался к очередной колонне и, перехватив поудобнее рукоять меча, приготовился к внезапной атаке.

Грохот многократно усилился и казалось вот-вот достигнет своего апогея. Время для атаки приблизилось к критической отметки, ведь в любой момент всадник мог проскакать мимо притаившегося за колонной человека, лишив его единственного шанса на победу. Повинуясь обострённым чувствам, Конан выскочил из укрытия, и припав на колено, нанес сильный удар в голень вражескому скакуну. Удар достиг цели, но и сам он едва не попал под копыта, лишь чудом успев откатиться назад. Потеряв одну из конечностей, лошадь споткнулась и на полном скаку опрокинулась на согнувшуюся в колене переднюю ногу. Рыцарь смерти не удержался в седле, и перелетев через голову скакуна, кувырком покатился по полу. Лязгая металлом по отполированному мрамору, он прокатился шагов тридцать по залу и с размаху врезался в колонну, после чего сразу же притих. Конан осторожно приблизился к неподвижному врагу, но врожденный кодекс чести не позволил ему добить лежачего. Осторожно ткнув рыцаря кончиком меча, он быстро отступил на шаг, ожидая подвоха. Враг отреагировал не сразу. Пальцы его закованных в стальные перчатки рук лишь слегка пошевелились, нехотя ответив на тычок. Конан отступил ещё на пару шагов и поднял меч перед собой. Рыцарь, скрежеща металлом, с трудом поднялся, опираясь на колонну. Медленно повернув к человеку сплющенную ударом голову с одним единственным горящим глазом, он вызывал теперь разве что жалость, нежели страх. Конан, обуреваемый смешанными чувствами, отшатнулся назад и выдавил из себя одно лишь слово:

— Кром!

Не произнося ни слова, враг выпрямился в полный рост и рывком обнажил короткий обоюдоострый меч. Подняв клинок над головой, он пошел на пятившегося назад человека. Битва началась. Рыцарь, полностью оправившись от удара, рубил не зная ни усталости, ни страха. Толи он был уверен в непревзойденности своего мастерства и был готов к любому, пусть даже самому неожиданному маневру противника, толи в собственной неуязвимости. Конан уже трижды успел пожалеть, что проявив благородство, дал противнику шанс. Нужно было прикончить его сразу, одним точным ударом по горлу завершить схватку в свою пользу. По ходу стремительно набирающего обороты сражения варвар запоздало осознал, что биться так может лишь воин не знающий смерти, либо безразлично к ней относящийся, либо являющийся её собственным…порождением.

— Рыцарь смерти. — мелькнула догадка где-то в глубинах сознания, но знание это помочь выиграть битву Конану ничем не могло.

Варвар приготовился к тому, что битва с пешим врагом будет ничуть не легче, нежели с конным. Ни один удар киммерийца не достигал цели, его меч даже ни разу не поцарапал вороненых доспехов врага. Противник угадывал каждое движение, будто знал варвара уже очень давно. Конан мог поклясться, что однажды видел все эти движения: удары, блоки, стойки, ему казалось, что он знает или когда-то знал человека, чье лицо скрыто ныне под рогатым шлемом рыцаря смерти. И вдруг его осенило: перед ним стоял воин — воплощение всех некогда убитых им врагов, вернее лучших из них. Конан прекрасно понимал, что сражаться с целым легионом вернувшихся из тени прошлого бойцов, равных ему в мастерстве, было по меньшей мере слишком амбициозно, ведь одно дело сражаться за признание или награду, совсем другое за жизнь. Но битва продолжалась, он не привык бежать с позором с поля брани. Отступая под неумолимым натиском врага, он не заметил, как приблизился к подножью пьедестала, на котором с ларцом в руках восседал серебряный титан — точная копия бога Хидрадиса.

Конан знал, чем вероятнее всего закончиться этот поединок, но продолжал сражаться с мрачным упорством обреченного: пока в руках есть сила, а в теле дух — врагу его не одолеть! Он киммериец — сын своего народа и избранник сурового северного бога. Он будет биться до конца, даже если не до победного. Потерпеть поражение в такой битве — не позор, но честь. Однако, боги вновь распорядились по-своему…

…бой внезапно прекратился, а рыцарь смерти, бросив оружие на мраморный пол и прикрыв искорёженное лицо ладонями, попятился назад. Варвар застыл в недоумении, не понимая, что могло испугать его могучего противника, но в тот же миг почувствовал, как волосы зашевелились на голове. Нехороший признак. Он резко обернулся и замер как вкопанный, не веря собственным глазам. Серебряный титан ожил, и поставив ларец перед собой, поднялся на ноги, разминая конечности. Его полный могущества взор скользнув по человеку, остановился на маленькой фигурке закованного в латы рыцаря. Зал потряс его громоподобный бас:

— Не потерплю грязи с священном месте!

Произнеся эти слова, титан наклонился и с силой впечатал кулаком рыцаря смерти в мраморный пол. По колонному залу прокатилась волна настоящего землетрясения. Удар оказался настолько сильным, что даже Конан едва устоял на ногах.

— И снова я помогаю тебе, человек! — Хидрадис обратил свой взор на стоящего перед ним воина. — Ты во истину избранник Крома, коли споишь передо мной живым и невредимым.

Бог Воды поднял ларец и, отбросив крышку в сторону, извлек два предмета, которые протянул горделивому смертному, так и не удосужившемуся пасть на колени.

— Гордец. — усмехнулся серебряный бог. — Ну, что ж, именно такой и положит конец войне. Используй мой дар во благо, человек.

Конан как ни в чём не бывало принял дар из рук бога Воды, но на этот раз в знак признания всё же кивнул подбородком.

— А теперь оставь меня и более не тревожь. — приказал серебряный бог.

Хидрадис, раскалывая под своим титаническим весом мраморные плиты пола, подошел к опушенной решетке и вырвал преграду одним мощным рывком. Зал заволокли облака пыли.

— Иди же, избранник Крома. — приказал он.

Не видя смысла препираться с богом, Конан с дарами в руках рванул к выходу без оглядки. В мгновение ока он проскочил один зал за другим, взбежал по длинной полого уходящей вверх лестнице и позволил себе расслабиться, лишь очутившись на поверхности. Задыхаясь от усталости и волнения, он словно одержимый пробежал ещё с полсотни шагов и, окончательно выбившись из сил, упал на землю лицом вниз. Он не чувствовал, как разгоряченное тело хлестал холодный осенний дождь, впервые за многие века оросивший омертвевшую почву Проклятых земель. Проклятие Зеббен-Седа пало.

Конан продолжал лежать, мелкой дрожью трясясь от усталость и не сразу заметил, как его заботливо подхватили под руки и подняли с земли. Когда шум в голове отступил, он тряхнул гривой черных как смоль волос и поднял глаза, в двух шагах от себя увидев Ворона, который держал в руках книгу в серебряном переплете и изучал символы начертанные на её обложке. Под руки его держали Леоний и Торм, не ведомо откуда взявшиеся в самом сердце Проклятых земель. Конан с немалой долей удивления обнаружил, что Ворон держит в руках те самые предметы, что вручил ему серебряный бог.

— Что случилось? — прохрипел Конан, не до конца понимая, что происходит.

— Заклятие Зеббен-Седа разрушено. — коротко ответил Ворон, не отрывая взора от магических символов на обложке книги.

— Случилось настоящее чудо! — воскликнул Тейгек. — Мы только распрощались и раз…Ворон стоит у развалин, которых, клянусь Иштар, только что не было, а ты ничком на земле лежишь. Вот мы и перепугались, и дождь вдруг пошел…

— Кром! Ничего не понимаю. — всё ещё недоумевал варвар, оглядывая окрестности. — До развалин ведь несколько дней пути.

— Время и расстояние. — напомнил Рей Вен.

— Конан, как ты? — Лейла заливаясь слезами, вплотную прижалась к могучей груди киммерийца.

— Я в порядке. — как можно мягче промолвил варвар, с нежностью обнимая заплаканную девушку.

— Проклятье! — воскликнул Ворон, вставив камешек в одно из углублений на книге.

— Что такое? — встрепенулся Тейгек, подскочив к воину-магу.

— Книгу не открыть! — раздраженно бросил Рей Вен.

— Как не открыть? — возмутился Конан, подходя к столпившимся вокруг воина-мага товарищам. — За каким Нергалом Хидрадис мне её вручил тогда?!

— Ты видел Создателя? — остолбенел Ворон, выронив книгу.

— Ну, здоровяк такой…серебряный.

— О боги! — воскликнул Рей Вен в исступлении. — Я тысячелетия служил Создателю, не видя Его святого лика, а какой-то глупый варвар…

— Никакой не глупый! — запротестовал Конан.

— Я поражаюсь твоей непосредственности! — опустил руки Ворон, обреченно вздохнув. — Но радоваться рано. Необходимо ещё три талисмана: Огня, Воздуха и Земли.

— С меня хватит! — отмахнулся Конан, аж отступив назад. — Я никуда больше не пойду!

— Этого делать и не придется. — заверил его Рей Вен; в его холодном тоне угадывалась странная уверенность.

— Почему ты так в этом уверен? — прищурился варвар.

— Сдается мне, что остальные талисманы уже в руках нашего противника. — размышлял Рей Вен вслух, не обращая внимания уже ни на кого. — Да, пожалуй. Иначе они бы не проявляли столь великого рвения.

— Ты о чём?

— Судя по всему — цель близка. Ладно! Собирайте вещи и немедленно выдвигаемся, чтобы ещё засветло вернуться в лагерь. Посмотрим, что из себя представляют Саркул, Маул и Гарт.

— Вот и мне это интересно. — хищно прищурился Конан. — Но как? Книгу-то не открыть.

— Книга здесь не причем. — сказал Ворон. — Сила в талисмане Воды. Вперед!

Члены маленького отряда, состоящего из пяти человек и бессмертного духа стихии Воздуха, поспешно собрали вещи и повернули в сторону зарослей, направляясь в обратный путь. Конан, окинув мрачным взглядом вековые развалины, сокрушенно вздохнул, понимая, что злоключения на этом не закончились…