Недолго просидев за столом и поделившись с Гартом своими мыслями по делу Гертариса, Конан наскоро распрощался с приятелем и вернулся в своё логово, именно логово, потому как назвать комнатой, тот сущий бардак, что вечно там царил, было ни как нельзя. Асир на дурное предчувствие, терзавшее душу киммерийца, не ответил ничем вразумительным, лишь сочувствующе покачал головой и посоветовал, на всякий случай, быть осторожней, как то было положено старому другу. А что ещё он мог сказать, узнав об этом деле лишь со слов своего излишне суеверного товарища?

Варвар сорвал с гвоздя тёмно-коричневую холщовую хламиду с капюшоном, издали напоминавшую рясу колдуна, и спешно накинув на плечи, перетянул в поясе кожаным ремнём. На ремень подвесил кинжал, кожаный свёрток с метательными дротиками, смазанными соком цветков пурпурного лотоса, стеклянный пузырек с тем же снадобьем, бронзовую дубинку компактную, но увесистую и, по мнению тайного дела мастеров, считавшуюся лучшим оружием настоящего вора, и наконец, перекинув через плечо тесёмку, закрепил на спине двуручный меч немедийской работы. Завершающей и немаловажной деталью инструментария вора являлось круглое кольцо с дюжиной болтавшихся на нём отмычек, своего рода шедевра, когда-либо сотворённого пытливым разумом человека. Отмычки предназначались для быстрого и аккуратного взлома большинства известных членам гильдии типов замков и секретов. Конан очень долго не мог овладеть тонким искусством ловкого обращения с этим инструментом, даже будучи уже известным мастером среди лучших воров Шадизара. Всё дело в том, что ни один из уважавших себя профессиональных взломщиков, не мог запастись недюжинным терпением, и взять на себя нелёгкое бремя обучения варвара тонкостям своего ремесла, пальцы которого, по мнению виртуозов, были слишком толсты и грубы, и годились, разве что, сжатые в кулак, для выколачивания денег из должников. Но, в конечном итоге, нашелся один терпеливый и достаточно волевой человек, который сумел мало-мальски обучить Конана своему хитроумному ремеслу. Благодаря этому человеку варвар теперь знал, с какой стороны подобраться к замку и как хотя бы попытаться его взломать. Этим человеком стал Король — глава гильдии воров, его новый учитель и наставник.

Конан завернул отмычки в холщовый мешочек, чтобы не бряцали друг о друга, и бережно прицепил бесценный для истинного знатока дела инструмент себе на пояс. Вещь дорогая и, в своем роде, уникальная. Перед тем, как передать инструмент Конану, Король рассказал, что прежде отмычки принадлежали одному виртуозу из Шадизара — города мошенников, жуликов, воров и проходимцев всех мастей, в котором Конан, кстати, оставил о себе весьма яркие воспоминания, и по стечению обстоятельств, лишившись хозяина, который пропал неведомо куда, остались здесь, в Султанапуре, в логове воров.

С тех пор, как впервые окунувшись в пучину воровской жизни Шадизара, мировоззрения киммерийца под влиянием этого опасного, но весьма прибыльного ремесла, существенно изменились. Воровство — дело тонкое, можно сказать, своего рода искусство, и истинный вор никогда не пойдет на грязное убийство, предпочитая сделать своё дело четко и не без лишнего изящества. Конан, правда, и до того не был убийцей, прибегая к стали лишь в тех случаях, когда того требовали особые обстоятельства, вынуждавшие защищать честь или жизнь, свою или близкого ему человека. Пузырёк с соком пурпурного лотоса варвар приобрел давно, будучи ещё в Шадизаре, у одно старца, бывшего аптекаря, который поведал юноше удивительную историю из своей жизни про путешествия в землях древней загадочной страны востока — Кхитае, которую заворожено слушавшему старика варвару, непременно, захотелось повидать. Если верить россказням старого аптекаря, снадобье, в качестве подарка, досталось ему из рук одного лекаря, важной персоны, служившего при дворе самого кхитайского императора. А Конан, в свою очередь, получил сие зелье из рук болтливого старика, и с тех пор пользовался им в качестве надёжного усыпляющего средства.

Цветок пурпурного лотоса особенно ценится среди магов и убийц. Маги использовали его в качестве одурманивающего средства средней силы при медитациях, а убийцы, как вспомогательный инструмент, который не убивал жертву, а вводил в состояние полного паралича на довольно длительное время.

Конан, конечно, мог использовать и жёлтый лотос, он дешевле, доступнее, действует быстрее, его легче приготовить, но при всём этом, в отличие от своего пурпурного собрата, он является быстродействующим ядом. К тому же, развелось слишком много умельцев, научившихся подделывать порошки, а рисковать в таком деле варвар не хотел, вот и пользовался старым, но вполне надежным и проверенным временем средством.

Но вот, приготовления закончены. На улице темно, в доме уже давно все спят, пора начинать…

Конан, никем не замеченный, словно ночной хищник вышедший поохотиться, выскользнул из своего логова и поспешил к выходу из храма. Сейчас он был вором, вором во всем, и соблюдал предельную осторожность, где бы ни находился. Лёгкие почти невесомые сапоги из верблюжьей кожи позволяли человеку мягко ступать, не беспокоясь о том, что его услышат. Сливаясь воедино с тенями отбрасываемыми силуэтами построек, вор, скрытый под занавесом ночи чёрным плащом, скользил по пустынным улицам дремлющего безмятежным сном города. Его целью был особняк графа Гертариса, раскинувшийся средь пышных садов одного из богатейших кварталов Султанапура. Ночь, проведенная под открытым небом во владениях именитого придворного вельможи, была отнюдь небезрезультатной затеей. Благодаря своим наблюдениям, варвар сумел ознакомиться с особенностями охраны особняка, а также выяснить примерное расположение комнат внутри него и их назначение. Он сам, без чьей-либо помощи, нарисовал карту, которую досконально изучил перед выходом на дело. Пока всё шло так, как было запланировано, но, тем не менее, неприятное предчувствие, истолковать природу которого Конан пока не мог, тяготило его, заглушая азарт охоты. Он бы и рад бросить дело, полностью доверившись своим чувствам, но данное им обещание, вынуждало идти на риск, какими бы печальными не казались грядущие последствия. С того времени, как Конан поселился в треклятом храме, от него ни на шаг не отступало мрачное предчувствие, что некая враждебная ему воля, встала у него за спиной, неумолимо подталкивая к краю бездны. Чужая воля довлела над его собственной, заставляя быть марионеткой в ловких руках хозяев тени.

Конан подошел к высокой стене, огораживающей владения Гертариса от незваных гостей, вроде него, и застыл, напряженно прислушиваясь к звукам, доносившимся из сада. Где-то за оградой слышались негромкие разговоры охранников, скучавших на своих постах, повизгивание сторожевых псов, спущенный с цепи до первых петухов, пощелкивание ночных цикад, шелест листвы, ленивое журчание воды в садовых фонтанах, и все это было звуками, среди которых острый слух опытного вора безошибочно обязан был выделить значимые и отсеять посторонние. Все действующие лица вроде бы расставлены по своим местам, ждать больше нечего, пришло время проверить варвару свою наблюдательность.

Конан оценил взглядом кладку камня и даже в темноте нашел, что стена, несмотря на принадлежность сооружения знатному роду, не лишена изъянов. Он не сомневался, что вскарабкаться по ней не составит особого труда. Легко перебирая по камням цепкими пальцами, он забрался на стену и замер, лежа на парапете и осматриваясь по сторонам. Беспечные уверенные в себе охранники вряд ли могли его заметить, ведь взбираясь по стене, он не издал ни единого шороха, а собакам серьезно мешал, дующий варвару в лицо прохладный ночной ветерок, который уносил прочь все посторонние запахи. Внимательно осмотревшись и не найдя повода для сомнений и беспокойств, он спрыгнул на землю, мягко спружинив на полусогнутых ногах. Похоже, не всё прошло гладко, как рассчитывал Конан. Шагах в двухстах от него зашуршала трава и варвар замер на месте, напряженно всматриваясь в темноту. Из травы высунулась острая мордочка сторожевого пса, животное пока не почуяло присутствия чужака, но заинтересованное глухим шлепком о землю, настороженно зафырчало, втягивая носом окружающий воздух.

«— Если ветер переменится, псина, скорее всего, меня заметит, тогда придется сваливать и делу конец. — подумал варвар, попутно решая, как ему быть дальше.»

В такие минуты решения обычно приходят сами собой, что произошло и на сей раз. Рука незаметно сползла к поясу и острый дротик смоченный соком пурпурного лотоса, бесшумно покинул кожаный свёрток. Рассекая воздух, стальное жало устремилось в направлении застывшей в нерешительности твари, наконец-то почуявшей присутствие чужака. Ощутив внезапный укол, собака отшатнулась, приглушенно взвизгнула и, проделав ещё несколько нетвёрдых шагов, завалилась на бок. Вскоре её дыхание стало ровным и глубоким, словно у спящего младенца. Варвар подкрался к ней, и некоторое время неподвижно стоял на месте, пытаясь определить, насколько эффективно подействовало средство на животное, ведь до этого случая он проверял его исключительно на людях. Положительно убедившись в его действенности, он выдернул дротик из тела успокоенной им жертвы, дабы не оставлять лишних следов своего пребывания в саду вельможи. Покопавшись в складках своего плаща, он нащупал неглубокий кармашек, куда уложил использованный дротик — разбрасываться ценным инструментом привычки он не имел.

— Итак, одна тварь готова, дрыхнет как сурок. — хмыкнул варвар, весьма удовлетворенный своей работой. — Осталось ещё две. Потом возьмусь за охрану.

Охота началась. Во всей этой тёмной истории варвара радовало только то, что жертвой, на сей раз, суждено было стать не ему. Он прислушался к тишине и бесшумно заскользил на звуки, издаваемые рыскавшими по саду животными, уловить которые могло лишь тренированное годами ухо горца. Ещё издалека Конан заметил чёрную тень, замершую у стены, видимо собаку привлекли какие-то посторонние звуки, принесённые ветром из-за ограды. Это могло быть чем угодно: грохотом сапог ночного патруля, проходившего с дозором, цокотом копыт одинокого всадника, проскакавшего в ночи, в конце концов, другой собакой, рыскавшей в поисках еды по тихим улицам засыпающего города. Собака отвлеклась и не заметила человека, притаившегося в кустарнике всего в нескольких шагах.

Первой мыслью, посетившей голову охотника за сокровищами, было метнуть дротик. Варвар вымерил бросок, но собака неожиданно отошла от забора и побежала дальше, потеряв всякий интерес к происходящему за пределами владений её хозяев. Попасть в движущуюся мишень, куда сложнее и в случае промаха, дротик может клацнуть о каменную кладку и привлечь чьё-нибудь внимание, если не другого животного, что варвара вполне бы устроило, так кого-нибудь из охраны.

Упускать такой шанс варвар не собирался и быстро сообразил, что делать. Он нащупал в траве небольшой плоский камешек, и запустил им в кусты по правую руку от себя. Отвлекающий маневр, старый и проверенный опытом, удался. Шум падения камешка насторожил животное и, поджав под себя лапы, собака изготовилась к прыжку. К этим же кустам бросилась и другая собака, рыскавшая неподалёку. Она вынырнула из-за клумбы, продралась сквозь кусты и, высунув морду, оторопело уставилась на собрата. Готовившаяся к прыжку собака, привстала на лапах, и завиляла хвостом, воспринимая происходящее как игру. Исход атаки был решён в пользу варвара. Двумя точными бросками дротиков, Конан поразил обе цели. С двумя, нашедшими своих жертв, дротиками Конан поступил так же, как и в прошлый раз, заметая за собой следы.

— Собачки отдыхают. Теперь можно взяться и за охрану. — усмехнулся варвар, потирая вспотевшие от напряжения ладони.

Проникнуть в дом через парадные двери было довольно смелым решением, но признаться, несколько самонадеянным, даже для Конана, опыт у которого в таких делах уже имелся. Варвар подумал и решил действовать иначе, забраться в дом через чёрный ход, будь он для прислуги или для охраны. Конечно, не всё пройдёт гладко, и вор рассчитывал на определённую долю риска, но у него имелся инструмент, с помощью которого он собирался устранить возможные осложнения на своём пути. Придётся отправить на встречу с духами тех, кто попадется на дороге, чтобы не создавали неудобств в работе, и не подняли крику, если, вдруг, обнаружат присутствие чужого в доме.

Конан, несмотря на свой гигантский рост и немалый вес, крался вдоль стен с грацией дикой кошки. Варвар старался избегать хорошо освещенных участков, и при движении издавал шума не больше парящей в ночном небе совы, вылетевшей поохотиться. Во внутреннем дворике, с обратной стороны фасада здания, совершал обход всего один охранник, который ходил от одного края к другому и время от времени останавливался, чтобы перевести дух и слегка поразмяться. В его усталых глазах читалось отнюдь не рвение ревностно исполнять свой долг, охраняя собственность господина, он мечтал о сне, завидуя тем, на чью счастливую долю не выпало такого тягостного испытания, как ночной дозор. Ещё двое его товарищей по несчастью играли в кости у задней двери, которая и являлась целью вора. Свет одинокого масляного светильника, коптившего над головами игроков, с трудом боролся с темнотой, окутавшей дремлющий сад. Варвар терпеливо выжидал, пока часовой не исчезнет в тени деревьев, углубившись в конец плохо освещенной аллеи, где будет полностью выхвачен темнотой из поля зрения увлечённых игрой товарищей. И хотя на их счёт можно было не беспокоиться, варвар всё же решил не испытывать судьбу понапрасну. Скользнув словно тень, он подкрался к зазевавшемуся стражу со спины. Лишь лёгким колебанием ночного воздуха было отмечено его приближение. Слепое доверие укладу цивилизованной жизни, преподало охраннику жесткий урок, одновременно став и наказанием за беспечность.

Рука варвара покрепче сжала рукоять небольшой бронзовой дубинки, излюбленного оружия уважающего себя вора. Последовал аккуратный, но сильный удар в затылок и обмякшее тело бесшумно осело на траву, придерживаемое сильными руками нападавшего. Конан сунул руку в подол хламиды и вытащил смазанный зельем дротик, ведь даже неглубокого укола в шею было достаточно для долгого путешествия в страну грёз. Варвар тщательно обыскал свою первую жертву и с нескрываемым удовольствием срезал с пояса кошелёк. Удовлетворённо хмыкнув, он взвалил бесчувственное тело на плечи и скрылся в тени аллеи. Без особых хлопот он отыскал пышный кустарник, в котором до первых лучей утреннего солнца предстояло отдыхать оглушенному стражнику, чтобы случайно не попасться на глаза, совершающим обход товарищам.

Пришло время браться за игроков, в своём азарте потерявших бдительность. Стражники настолько увлеклись игрой, что не заметили долгого отсутствия товарища, который уже давно должен был пройти мимо них. Конан прикинул, что двоих одновременно, не подняв излишнего шума, дубинкой не убрать, так что придется вновь воспользоваться метательным оружием. Он подкрался к охранникам на расстояние прицельного броска и замер в ожидании удобного момента, прислушиваясь к словесной перепалке, начатой не поделившими монету игроками.

— Послушай Серж, так не пойдет! — взревел тот, что был справа. — За кого ты меня здесь принимаешь? За дурочка? — для пущей уверенности он постучал себе ладонью по лбу. — За дурачка! Будь так любезен, дорогой мой друг хороший, играй честно до конца.

— Да, что ты?! Чтобы я хоть когда-нибудь тебя…

— Серж! Серж? Ты чего это, пьяный, что ли? Погоди-ка. Что за чёрт… — испугался второй, когда заметил тонкую струйку крови на шее товарища и миниатюрный дротик, торчавший из неё. Серж уткнулся лицом в игральную доску на столике и неподвижно замер.

Перепугавшийся охранник вскочил на ноги и хотел закричать, взывая о помощи, но не успел, поскольку чёткий удар дубинкой и укол в шею заставили его замолчать, по меньшей мере, до утра. Работал варвар с завидной ловкостью и сноровкой. Он выдернул дротик из шеи уткнувшегося лицом в стол охранника и спрятал в карман. Взвалив на плечи, варвар поочерёдно отнёс бесчувственные тела к кустам и уложил их штабелями словно бревна. Итак, дело сделано. Вход в особняк свободен.

Варвар пересек аллею, оставив стражей порядка отдыхать наедине с природой, а сам подошел ко входу в особняк и осторожно дёрнул ручку на себя. Как он и предполагал, дверь оказалась заперта, но не изнутри на тяжелый засов, как часто встречалось в домах небогатых горожан, а на изящный врезанный в её полость и вероятно очень дорогой замок. Обыск стражников, за исключением горстки медяков, полезных результатов варвару не дал и ключа у них не оказалось. Что ж, придется действовать старым как мир способом. Чтобы подобрать отмычку, замок нужно было хорошенько осмотреть, чем Конан и занялся. Он нагнулся, ощупывая глазами замочную скважину. Вроде бы ничего особенного, такие замки он видел и раньше, ещё в Шадизаре, поэтому найти нужную отмычку, представлявшую из себя продолговатый стержень с загнутым на четверть мизинца кончиком, оказалось несложным делом. Щелчок и дверь, скрипнув, послушно отворилась, впуская незваного гостя на порог дома графа Гертариса, известного вельможи при дворе самого Илдиза Великого. Конан прикрыл за собой дверь и юркнул в тёмный угол, стараясь не попасться никому на глаза. Маленькое помещение, куда он попал, напоминало, скорее, кубрик ночного сторожа, хозяин которого отлучился для того, чтобы потрепаться с горничной на кухне, конечно, если та ещё не спит, или поиграть со стражниками в кости, а за игрой опрокинуть пару кружек крепкого вина, чтоб веселее провести ночь. Жесткая кровать, застеленная соломой и овечьими шкурами, столик с двумя медными подсвечниками, в одном из которых догорала свеча, заливая комнатку скупым светом, стопка серебряных монет, не ускользнувшая от цепкого взора, ключ от одной из многочисленных дверей особняка — вот, пожалуй, и всё имущество беззаботного сторожа, позабывшего о долге перед хозяином.

Из комнаты вели две двери, одна из которых была не заперта и жалобно поскрипывала на сквозняке; ключ, оставленный сторожем на столе, скорее всего, был именно от неё. Вторая была наглухо закрыта, и как варвар ни пытался, перепробовав все отмычки, а после и ключ сторожа за одно, но открыть её, так и не сумел, видимо, помимо замка, в целях предосторожности, её чем-то подпирали изнутри. Сквозь замочную скважину Конан разглядел лестницу, по которой скатывалась вниз дорогая махровая дорожка, её белокаменные ступеньки стройными рядами убегали на второй этаж особняка.

— На втором этаже господа. А на первом, значит, прислуга разместилась. — догадался Конан. — Кром! Придется поискать другой способ, как туда забраться.

Он сгреб со столика серебро, пересыпал в кошелек и исчез за дверью, которая вела в помещения для прислуги. Конан бесшумно двигался по плохо освещенному коридору, местами так и вовсе погруженному в непроглядный мрак. Островки тени служили надежным укрытием, где можно было остановиться и прислушаться к звукам спящего дома, не опасаясь, что кто-нибудь случайно его увидит. В который раз, замерев на месте, варвар прижался спиной к стене, и его тонкий слух уловил негромкое посапывание: толи это охранник спал на посту, толи сторожевая собака пристроилась на коврике где-то неподалеку. Варвар подкрался и осторожно заглянул в маленькую квадратную комнатку с окном вполовину ближайшей к нему стены. Сразу стало ясно, что это пост охраны, где облокотившись на стол, чуть слышно посапывал во сне охранник. Конан обогнул окно и вошел в комнатушку через незапертую дверь, отметив про себя, насколько плохо была организована охрана собственности знатного придворного.

— Совсем зажрались. — беззвучно рассмеялся Конан. — Интересно, а сокровищницу Илдиза тоже так охраняют?

Варвар нанес аккуратный удар по затылку спящего охранника, от чего тот лишь слегка дернулся и провалился в еще более глубокий сон. Конан не стал убивать, поскольку на то, помимо варварского кодекса чести, были особые причины. Король создал гильдию профессионалов, знающих своё дело, и требовал от своих подданных выполнения определённых правил, в том числе совершения убийств только в крайних случаях, когда не оставалось иного выхода. Конан, как преуспевающий вор из близкого окружения Короля, вынужден был их выполнять, хотя ему и не всегда это нравилось. Ходили слухи, что Король приплачивал местным властям, чтобы те не слишком рьяно ловили воров и мораторий на убийства шел одним из пунктов сего негласного соглашения. Но это были лишь слухи, и варвар не мог ни подтвердить их, ни опровергнуть, но устав у членов тайной гильдии существовал и Король, на правах главы, требовал его соблюдения.

Как и прежде укол остриём дротика в шею послужит гарантом того, что до рассвета охранник не помешает вору работать в более спокойной обстановке. Прятать обмякшее тело в темный угол вор не стал, оставив охранника отдыхать в том положении, в котором его нашел. На спящего мало кто обратит внимание, да и те вряд ли станут будить, а вот отсутствие такового на своем посту может вызвать подозрения.

Конан вовремя успел выскользнуть из кубрика, спрятавшись в темном углу. Полусонная служанка с кувшином воды, молодая слегка полноватая девушка, прошла мимо поста, как и предполагал варвар, не обратив ни малейшего внимания на мирно дремлющего человека. Конан прокрался за ней до поворота, выглянул за угол и проследил, как она подошла к другому охраннику, который сидел за столиком в нише у развилки коридора. Перекинувшись шепотом парой словечек, из которых варвар понял, что ей нужно подняться на второй этаж, они вместе вошли в помещение с широкими двустворчатыми дверями, скорее всего, в обеденный зал для прислуги и охраны. Через некоторое время охранник вернулся и занял свое прежнее место. Посмотрев украдкой по сторонам, он вытащил из-под стола бутылку и сделал пару глотков, отёр рукавом усы, крякнул от удовольствия и спрятал обратно. Тем временем, на его поясе вор заметил два интересующих его предмета: кошелек и ключ на цепочке — догадаться несложно, от какой двери.

Конан не спешил и действовал расчётливо и хладнокровно. Он мог метнуть дротик в скучавшего за столом охранника, но в случае промаха рисковал поднять переполох. Поэтому он вернулся к двери, которая стояла следом за постом вырубленного им охранника и запиралась так же, как и входная, на внутренний замок. Вор поколдовал с отмычками, и в который раз одержал победу над замыкающим дверь механизмом. Продолговатое помещение, куда он попал, оказалось оружейной комнатой. Здесь на стендах и стеллажах хранилось разнообразное оружие: мечи, кинжалы, боевые топоры, короткие копья, щиты, кольчуги, тяжелые латы, арбалеты, луки и стрелы с различными наконечниками.

— Прямо-таки королевский арсенал. — подивился Конан изобилию орудий убийства и средств защиты от последних. — Раз уж я здесь, возьму что-нибудь и для себя.

Он прошелся меж стеллажей, по-хозяйски придирчиво рассматривая орудия, которые создавал человек для убийства себе подобных. Выбрал, понравившийся ему, слегка изогнутый ильбарский нож с длинным широким лезвием и подходящий для него чехол, после чего заткнул, позаимствованное в бессрочное пользование оружие, себе за пояс.

— Вроде бы и все. Пора браться за охранника. — решил Конан и в последний раз окинул взглядом изобилие пылящегося на стеллажах оружия, пропадающего за зря. — Этим оружием можно небольшую армию снарядить. В следующий раз вернусь специально за ним.

Варвар легонько толкнул дверцу и выглянул в коридор, осторожность никогда не была для него излишней роскошью. Сонную тишину изредка нарушили лишь ерзанья охранника за дальним столом в конце коридора. Конан, ступая мягко, словно барс по снежному настилу, подкрался к ящикам, составленным вдоль стен, и спрятался за ними, прикидывая в уме план действий. Он с неудовольствием отметил, что свёрток наполовину опустел, а ведь он был всего лишь на первом этаже, по его мнению, не сильно охраняемому. Рассудив, что дротики, наверняка, больше пригодятся наверху, он сжал покрепче рукоять дубинки и призадумался, соображая, как лучше поступить, чтобы не наделать лишнего шума. На глаза варвару попался маленький деревянный брус, лежащий в приоткрытом ящике, а вместе с ним созрел и план действия. Конан выглянул из-за стопки ящиков и швырнул брусок в боковой коридор, являвшийся ответвлением от основного, в котором он сейчас притаился. Подвыпивший охранник нехотя покинул свое теплое насиженное местечко и пошел проверить, что же там такое могло зашуршать.

— Проклятье! Опять чертовы крысы, сожри их Сет. — ругался страж, разгневанный тем, что какие-то паршивые грызуны ненароком оторвали его от вожделенной бутылки. — Ну, ведь не дадут, бестии, спокойно посидеть человеку. Обязательно нужно шур…ой…

Стражник еще не успел коснуться пола, как был подхвачен сильными руками и бесцеремонно, словно мешок с песком, переброшен через плечо. Конан оттащил его к столу, усадил на табурет, а лицом уложил на предварительно сложенные друг на друга руки, имитируя удобную для сна позу. Как и прежде, оглушенный четким ударом, страж получил сполна причитающуюся ему дозу снотворного зелья, чтобы крепче спалось. Варвар остался доволен собой, ведь импровизация удалась на славу, а посему непременно захотелось отметить свой успех. Он вспомнил, что под столом должна быть бутылка и нагнулся посмотреть. Удача и на сей раз улыбнулась ему своей обворожительной улыбкой, под столом стояла ни одна, а целых четыре запечатанные бутылки и две уже опорожненные. Конан вскрыл пробку и, не отрываясь, вылил содержимое сосуда в свое широкое горло. Вино оказалось не самым изысканным, но приятным на вкус, а самое главное достаточно крепким. Оно помогло снять напряжение и смочить пересохшее горло, к тому же давали о себе знать первые признаки похмелья после изрядного количества выпитого в таверне вина за разговором с Гартом.

Варвар срезал кошелек охранника и пересыпал звонкие монеты в свой, уже изрядно потяжелевший, затем снял ключ и убрал его в карман своей хламиды. Оставалось теперь подняться на верх и выполнить поручения Короля и таинственных заказчиков, к чему Конан и решил приступить незамедлительно, чем быстрее он провернет это дело, тем скорее покинет дом Гертариса, оставив безосновательными свои дурные предчувствия.

Сквозь двустворчатые двери варвар, как и предполагал, вошел в обеденный зал. На продолговатых деревянных столах стояли пустые бутылки и грязная посуда, повсюду разбросанные объедки напоминали о недавней трапезе головорезов из охраны. В обеденном зале были три двери: одна слева, две справа и лестница, примыкавшая к огромному очагу, которая вела на второй этаж. Те, что справа от вошедшего находились по разные стороны от барной стойки и, похоже, вели на кухню, где горел свет и слышались негромкие голоса все еще бодрствующей, не смотря на столь поздний час, прислуги. Дверь слева была приоткрыта и взгляд варвара уперся в проходную комнату, вдоль стен которой стояли ящики с каким-то барахлом и бочки с вином.

Конан поднялся по лестнице на второй этаж и оказался в просторном колонном зале, пол которого был выложен паркетом. Холл, скупо освещенный единственной люстрой, висящей по центру, имел форму правильного круга, а четыре прямоугольных бруса, служивших в качестве колонн, стояли в центре, поддерживая тяжелый потолок. У лестницы, где стоял варвар, осматривая помещение, к потолку поднималась труба огромного камина, которая была продолжением очага на первом этаже. В противоположном конце зала, как раз напротив камина, красовалась резная двустворчатая дверь из дорогой породы красного дерева, и еще две обычные двери-близнецы располагались по бокам, также ровно по диаметру круга. Все они были заперты: боковые изнутри на засов, так что попасть туда пока не представлялось никакой возможности, а центральная двустворчатая на ключ, лежавший теперь, благодаря неорганизованности охраны, в кармане варвара. Конан присел и заглянул в замочную скважину. Его взору открылся сносно освещенный коридор немалой длину, в конце которого по обе стороны створок искусно отделанной двери, стояло по одному стражнику. Пол коридора устлала ковровая дорожка, с высоких потолков свисали изящной работы люстры из редкого горного хрусталя, на стенах покоились красочные гобелены с гербами именитых домочадцев, которые висели над проемами многочисленных дверей, расположенных строго напротив и на равном расстоянии друг от друга.

Для точного броска стражники стояли слишком далеко, и Конану ничего не оставалось, как попытаться подойти поближе и действовать напролом с расчетом на нерасторопность охраны. Пока они будут присматриваться, думал он, пока начнут спрашивать, кто идет, должно хватить времени для броска. В случае неудачи у него был шанс незаметно улизнуть, тем более что путь к отступлению был предусмотрительно расчищен.

Варвар достал из кармана ключ и провернул несколько раз в замке. Массивная дверь послушно отворилась, и его нога ступила на мягкую ковровую дорожку, а ее хозяин вынырнул из тени точно призрак и попал в полосу яркого освещения. Охранники сразу заметили его, но как ни странно, поста не покинули, не проявив должного интереса к полуночнику. Конан направился к ним твердой походкой, будто хозяин, идущий по своему дому, искренне недоумевая по поводу их необычного поведения. Но вскоре до его чуткого слуха долетели обрывки недовольного бурчания одного из стражников, разом рассеяв все подозрения.

— …опять чертову колдуну не спится. И чего только выполз из своей норы, на ночь глядя… — донеслось до ушей варвара.

Конан порадовался в душе, что не слишком бдительная охрана приняла его за колдуна, который обитает где-то в подвале. Да, без сомнения норой может быть только подвал. Странно все это, но тем хуже для них. Как только расстояние до охранников сократилось до двадцати шагов, варвар метнул дротики, которые безошибочно нашли своих жертв. Не ожидавшие нападения стражники отреагировать не успели и медленно по стеночке сползли на пол, не издав ни единого звука. Освободив от дротиков, Конан взгромоздил лишенные чувств тела себе на плечи и понес в колонный зал, чтобы спрятать их с глаз долой. Самым темным оказалось место сбоку от камина, именно туда варвар и усадил, далеко не по собственной воле решивших поспать до утра стражей порядка, после чего вернулся назад.

Охраняемый до его вмешательства проход был не заперт и варвар, толкнув тяжелые створки, вошел в просторный невероятно богато убранный мраморно-колонный зал прямоугольной формы. Зал заканчивался изящным алтарем, высеченным из базальтового монолита в виде хорошо знакомого ему знака Воды. Как жаль, но сейчас ему было не до барельефов, он пришел суда по делу и очень торопился, до рассвета оставалось не так уж много времени, поэтому, не заостряя внимания на деталях интерьера, Конан сразу же перешел к своему заданию.

Святой символ (варвар узнал его сразу) висел в воздухе без видимой опоры, медленно вращаясь вокруг собственной оси.

— Колдовство! — выругался северянин, зачарованно следя за неестественным движением предмета, который являлся основной целью его прихода в дом графа Гертариса. Он подошел к алтарю, прикидывая, как бы забраться наверх, чтобы заполучить святой символ, не нашумев, и незамеченным уйти с трофеев в руках.

— Добро пожаловать в мою скромную обитель! — совершенно неожиданно раздался ироничный голос возникшего на пороге зала человека.

Конан резко обернулся, выхватил меч и направил в сторону, столь радушно поприветствовавшего его человека. Из темных нишей, стенных проемов, из-за колонн высыпало в зал с дюжину стрелков в чёрных плащах с готовыми стрелять арбалетами в руках. Они обступили вора, но приблизиться к нему не решились, оставшись на почтительном расстоянии.

— Потроха Сета! — выругался Конан. — Засада!

— А ты хорош, киммериец. Ничего другого сказать не могу. Как я и предполагал, ты настоящий профессионал, мастер своего дела. Признаться, мы до последнего момента не были уверены, в каком месте моего особняка ты находишься, пока ты сам не пришел к нам в руки. — насмешливым тоном с кривой улыбкой на губах говорил хозяин дома, на что варвару в его безмолвной ярости оставалось лишь поскрипывать зубами. — Позволь представиться. Я — граф Гертарис, верноподданный Его величества короля Турана Илдиза Великого. И мне искренне жаль, что тебе вскоре отрубят голову. — Гертарис уже откровенно надсмехался над варваром. — Надеюсь, ты понимаешь, что Илдиз не намерен мириться с неудобствами, связанными с твоим существованием. Ну, а я, выдав тебя самолично, окажу неоценимую услугу двору. Я уже молчу о личных мотивах. Пойми меня правильно, киммериец, личной обиды на тебя я не держу, но от благодарности верному слуге со стороны Его величества, продвижения по службе и, наконец, от немалого вознаграждения, назначенного за твою голову, которая, как ты знаешь сам, стоит очень недешево, отказываться я не намерен.

За спиной графа стоял человек в темной рясе, видимо тот самый колдун, о котором упоминали отошедшие ко сну охранники. А как же ещё Конан мог объяснить свой нелепый провал, попавшись в засаду, словно неосторожная дичь в сети охотника? Варвар мог поклясться, чем угодно, будь то борода Крома, глаз Эрлика или топор Имира, что приближаясь к залу, он не заметил ничего подозрительного и доказательством тому служили его чуткие инстинкты, которые также были немы, не предупредив об опасности.

— Будь ты проклят чернокнижник и тот, кто предал меня! — волна гнева обожгла разум Конана, но лицо его оставалось по-прежнему безмятежным.

На Гертариса, ухмыляющегося и выставляющего варвара на потеху своим подручным, смотрели два тлеющих гневом голубых огонька. А тот продолжал развлекать присутствующих своим красноречием, не узрев опасности, затаившейся в молчаливом северянине. Конан понял, что сейчас его жизни опасность не угрожает, ведь тщеславный лорд не пропустит удовольствия, лично, повязанного цепями, бросить его к ногам своего владыки.

Исходя из этого соображения, варвар решился на отчаянный поступок. Свободная, не держащая меч, рука незаметно нащупала дротик и в следующий миг, распрямившись тугой пружиной, метнула опасную иглу в лицо обидчику. Последнее что Конан слышал, было истошным воплем Гертариса, лорд тщетно пытался закрыть руками, брызжущую кровью глазницу. В такие моменты Конан не ошибался и ненавистному лорду теперь, хочет он того или нет, а все равно придется смириться с потерей одного глаза.

Тяжелый удар в спину заставил варвара отойти от мира сего. Жаль только, что дротик не отравлен и слишком мал, чтобы достать мозг, мелькнуло в затухающем сознании варвара. Он был огорчен, что не смог убить врага и в тоже время рад, что смог хотя бы нанести ему ущерб.

Потом били, долго и остервенело, но варвару было уже все равно…

Полыхнувшее искрой на фоне черной бездны небытия сознание, рывком вернуло Конана к реальности. Застилавшая глаза черная пелена, сменилась белой, а через несколько мгновений окрасилась в кроваво-красный цвет. Варвар с трудом разлепил отекшие, слипшиеся от крови веки. Каждое движение, пусть даже самое малое, отзывалось нестерпимой болью, складывалось впечатление, что на изувеченном побоями теле не осталось ни одного живого места. Конан, превозмогая острую боль, ощупал руки, ноги, ребра. Хвала Крому! Все кости были целы, хотя казалось это невероятным. Лишь немалым усилием воли он заставил себя присесть и опереться спиной о стену тюремной камеры, в которой, без сомнений, он и находился.

— Месьёр Вальер! Скорее! Поспешите сюда. Кажется, варвар из третьей камеры, наконец, пришел в себя. — позвал кого-то человек, который всё это время наблюдал за Конаном сквозь толстые прутья металлической решетки.

На зов соглядатая, в сопровождении двух стражников, к камере приблизился невысокий полноватый человечек, прячущий лицо за широким капюшоном. Кого-то до боли знакомого напомнил варвару этот толстяк.

— Перри! Мерзавец! — узнал он человечка, чьё лицо по-прежнему оставалось скрытым под капюшоном. — Я всегда знал, что ты мать родную продать готов за деньги и пустые обещания этих лживых ублюдков. — кровью сплюнул варвар, с нескрываемой ненавистью и презрением смотря в глаза предателю, который, наконец, соизволил откинуть капюшон.

— От чего ж пустые? — возразил Перри. — Теперь я служащий при тайной канцелярии самого короля Илдиза Великого.

— Ах вот куда тебя волной занесло. — недобро усмехнулся Конан и внезапно зашелся, подступившим к пересохшему горлу, приступом кашля.

— Я ведь тебя предупреждал, киммериец, не стой у меня на дороге. — улыбнулся Перри. — Ну, да ты не печалься. Скоро и Короля и всю его шайку постигнет та же участь, что уже постигла тебя, варвар. Могу утешить напоследок, ты будешь не единственным, чья голова украсит шест у городских ворот.

— Гори ты огнем преисподней, отродье Нергала! — прохрипел Конан в спину удаляющемуся предателю.

— Оставь свои угрозы демонам с «Серых равнин». Очень скоро они тебе пригодятся. — бросил Перри на прощанье и рассмеялся, видимо, найдя свою шутку уместной и остроумной.

Под покровом ночи он вышел из здания тюрьмы, в сопровождении приставленной к его важной персоне охраны. Чьи-то иступленные ненавистью глаза, скрытые во мраке ближайшего к тюремному двору переулка, внимательно следили за его последней в этой жизни прогулкой. Перри даже не догадывался, что брошенным ему во след проклятьям киммерийца, так скоро суждено было сбыться — не далее, как нынешней ночью.

Беззаботный Перри, насвистывая себе под нос какой-то незаурядный трактирный мотив, свернул в раковой переулок, где в тени одного из домов скрывалась сама смерть. Он и пискнуть не успел, как дважды сверкнула стальная дуга и обезглавленные тела, сопровождавших его охранников, упали у ног могучего незнакомца в рясе монаха-отшельника, лицо которого скрывал низко надвинутый капюшон. Его рука сжимала окровавленный меч работы западного кузнеца. Великан сорвал капюшон и, трясущемуся от страха Перри, открылось жесткое мускулистое лицо коротко остриженного воина. Перри никогда раньше не видел этого человека. Сильная рука схватила беднягу за горло и рывком оторвала от земли, словно мешок набитый птичьим пухом.

— Как ты посмел, жалкий червяк, вмешаться в ход предначертанных событий, и помешать исполнению высоких планов. — раздался громовой с металлическим оттенком голос незнакомца.

Воин с силой швырнул Перри о стену ближайшего дома так, что у перепуганного до смерти маленького человечка кровь пошла ртом. Перри беспомощно сидел, не смея даже шелохнуться, щенячьим взглядом вымаливая прошение за неведомые ему пред мрачным незнакомцем прегрешения. В глазах воина вспыхнул белый огонь и начал стремительно разрастаться. Перри почувствовал сильный жар, внезапно охвативший все его тело. Одежда задымилась, а открытые участки кожи покрылись волдырями и начали обугливаться. Бедолага закричал, захлебываясь собственной кровью, закипевшей в жилах под действием убийственно высокой температуры. Наконец, нестерпимо яркий свет достиг своего апогея, полностью поглотив лицо воина. Перри вспыхнул подобно факелу, а из груди незнакомца, воздавшего руки и устремившего пылающий огнем взор к небу, вырвался чудовищной силы крик, который потряс весь спящий город. Тело Перри, а вместе с ним и близлежащие постройки мгновенно превратились в пепел и унесены были внезапно налетевшим порывом ветра. Крыши соседних домов, охваченные жадным всепожирающим огнем, частично обрушились, а стены избороздили страшные глубокие морщины. Тёмный воин, обессилив, припал на одно колено, часто и прерывисто дыша, видимо, содеянное стоило ему немалых сил.

И не было человека в Султанапуре, кто бы ни слышал, а услышавший, не содрогнулся от этого ужасного крика.

Лишь легкая улыбка скользнула на мрачном лице Гарта, неподвижно сидящего в одной из комнат старого заброшенного храма. Один противник, наконец, себя обнаружил, обнажив свои непостижимые для смертного способности. Осталось выявить остальных.

Гарт не спал, сон, как таковой, был ему не нужен. В сущности, ночь и создана для того, чтобы было время подумать о вечном…