Возвращаясь к России, надо отметить, что у нас нет основного лекарства от цезаризма. Страны, где люди наивно и сильно верят в Господа, будь то шиитский Иран или христианско-сектантская Америка, не склонны творить себе кумиров, тем более из такого бренного материала, как человеческая плоть. Нынешняя религиозность в России такова, что люди готовы поклоняться хоть полтергейсту, хоть инопланетянам, хоть Владимиру Путину. Религиозные взгляды последнего, видимо, позволяют ему принимать участие в языческом самообожествлении.

В XX веке у Владимира Путина было целых два предшественника, Сталин и Ленин, последовательно вознесенных антихристианской пропагандой на сверхчеловеческую ступень. После развенчания Сталина основанная им новая религия пришла к официальному единобожию Ленина. Эта форма язычества отчасти сохранилась и поныне, а отчасти раздробилась на множество сект, в том числе исповедующих культ Сталина.

Насаждение культа Путина противоречит взглядам как представителей традиционных религий: христианства и ислама, так и взглядам ленино(сталино)поклонников, а также вызывает неприязнь у численно жалкой прослойки россиян, обладающих неким уровнем образования и исторической памятью.

Не случайно основным объектом пропаганды путинизма оказалась молодежь, и эта пропаганда сопровождается массированной атакой на образование в стране.

И все же Россия после Путина, безусловно, будет вынуждена найти себе новую государственную модель нецезаристского образца. Значительную часть государственной власти будет необходимо передать представителям российского высшего класса.

У читателя могло сложиться впечатление, что авторы слишком зациклены на роли аристократии в истории и принижают средний класс. Это не так. С самого начала истории и даже в доисторический период степень принадлежности к высшему классу, к аристократии, определялась не набором каких-то уникальных личных качеств или материальных ресурсов или знаний, а исключительно способностью вести за собой или, грубо говоря, подчинять себе средний класс.

На самом деле возможности одного человека подчинять себе других людей, как мы уже говорили, весьма ограничены. Если перефразировать известную фразу, то получится: "Можно подчинить себе в немногом много людей или подчинить себе во многом немного людей". Даже когда фараон Хеопс был владыкой всего и всех в Египте, существовали люди, которые были аристократами: бригадирами, надсмотрщиками, руководителями. И средний класс — те, кто строил великую пирамиду. При этом строители подчинялись именно аристократам, а не фараону. И их власть над строителями была ближе, больше и страшнее, чем власть фараона. И ненавидели их сильнее, чем далекого и сакрального фараона.

Капралы в наполеоновской армии в гораздо большей степени распоряжались жизнями конкретных живых солдат, чем их великий полководец. Поэтому любой большой проект, осуществляемый человечеством, требовал подчинения верховной власти только представителей высшего класса, именно аристократии, для того чтобы вся структура не превратилась в лебедя, рака и щуку. Безусловно, подчинить представителей аристократии гораздо сложнее, чем представителей среднего класса.

Лидеры мало управляемы. Зачастую их покорность достигалась при помощи массовых репрессий и даже физического истребления, что в свою очередь приводило к появлению новых лидеров, потому что, как мы уже писали, разделение на лидеров, средний класс и аутсайдеров заложено в самой природе рода человеческого.

По мере усложнения человеческого общества появилась возможность предоставлять людям возможность быть лидером в одном и за это требовать у них подчинения в другом. Ну, например, глава семьи мог быть подчиненным на работе, руководитель фирмы — подчиняться политическому руководству. Разумеется, чтобы поддерживать разделение этих сфер, потребовались достаточно сложные законы. Со временем законодательная система была развита настолько, что удалось крайне усложнить структуру общества. Теперь обладатель военной власти в большинстве современных обществ не имеет никакой реальной власти над членами общества, за исключением непосредственно подчиненных ему лично военнослужащих.

В цивилизованных обществах это кажется вполне естественным, но ведь совсем недавно Мао Цзэдун, руководитель самой большой страны в мире, Китая, провозглашал обратный тезис: "Винтовка рождает власть" —кто силен, тот и прав. Вспомним нашу собственную "революционную законность", провозглашенную большевиками, которая позволила им благодаря военной силе влезать в дела любых людей.

Кажется, идеалом современного государства должен стать поиск золотой середины. Мы не должны лгать, что каждый член общества может получить свободу, хотя бы потому, что она ему не нужна, да и он не способен ее удержать.

Но незачем и централизовывать власть в одних руках. Подобного рода преобразования всегда проводились якобы в связи с наличием великой цели, требующей объединения усилий всех людей на чем-то одном. К сожалению или к счастью, исторический опыт показывает, что объединение целей огромного количества людей абсолютно неэффективно, а главное, совершенно бесцельно. Да, спустя многие тысячи лет туристы ездят посмотреть на пирамиду Хеопса, но какую пользу принесло ее строительство в те годы самим египтянам, включая даже их фараона?

В чем был смысл в объединении для проведения кровопролитных захватнических войн? И какая цель для подобного объединения может существовать сейчас?

Олимпиада в Сочи? Война с Грузией?

Таким образом, повторим: свобода нужна лишь тем, кто может ею воспользоваться для своего блага, блага своей семьи и общества. Поэтому слоган нашей монархической партии: "Свободу высшему классу!"

Как это будет и каких изменений потребует в законодательстве?

Во-первых, необходимо безусловное разрушение вертикали власти, созданной для обслуживания цезаристского режима. Этот демонтаж должен охватить не только исполнительную власть, но и ее костяк —правоохранительные органы. Региональная полиция должна будет формироваться в регионах, а муниципальная —в муниципалитетах. Федеральные структуры должны быть сокращены до небольшого федерального бюро расследований.

Демонтаж должен коснуться системы судов. Функции высших судов должны быть резко уменьшены. Окончательные решения по большинству дел должны приниматься в регионах судами, формируемыми там же —в регионах.

Функции парламентов и их численный состав, наоборот, должны быть расширены на всех уровнях и во всех регионах. Исполнительная власть же должна быть максимально разделена не только по вертикали, но и по горизонтали. Например, совершенно непонятно почему здравоохранение и образование (две огромные отрасли) подконтрольны депутатам через посредников —мэров, губернаторов, председателей федерального правительства, а не напрямую —в лице своих руководителей.

Мы понимаем, как страшно звучат слова "разделение" и "ослабление" российской государственной власти. Но ведь это только слова. Сформулируйте это иначе: разделение и ослабление бюрократического засилья. И кто будет против? Но переход реальной власти к высшему классу России, безусловно, способному ее удержать и использовать на благо всей страны, невозможен без идеологического обоснования и преодоления старых коммунистических предрассудков.

Путин рано или поздно, по той или иной причине, станет перевернутой историей страницей. Но Россия, мы надеемся, останется. А это значит, что перед Россией будут стоять те же самые проблемы, что и сегодня, поскольку трудно предположить, что хоть одна из них будет решена при нынешнем правлении. Таким образом, основными проблемами России останутся неверие и цинизм большей части населения. Они даже усилятся после ухода Путина в соответствии с известной формулой: "Оказался наш отец не отцом, а сукою". Останется анонимный безответственный высший класс, притворяющийся в России средним классом и реализующий свое честолюбие и амбиции покупкой зарубежных вилл и яхт. Никто не обустроит огромные бесхозные пространства, непрестижные города и регионы.

Природа не терпит пустоты, и чтобы ниша, образовавшаяся в результате разрушения культа личности Путина после его ухода, не была заполнена всякими глупостями, мы должны предложить что-то умное.

Надо признать, что все попытки измыслить новую национальную идею, предпринимавшиеся в 1990-е окружением Ельцина, оказались неудачными, именно поэтому они и рискнули пойти на реинкарнацию Сталина в лице господина Путина.

Мы тоже вряд ли сможем изобрести что-то новое.

Да это и неправильно. Россия не юная страна без традиций, скроенная иностранцами произвольным образом для удобства колониального управления! У нас тысячелетняя история. Глупо опираться на наследие скифов и гипербореев и отказываться от собственного блестящего прошлого.

Мы считаем, что существует единственно возможный вариант стабильного обустройства России на длительный период: возрождение Российской империи и возвращение российского престола российской императорской семье.

Безусловно, мы не должны во всем копировать старую империю в XXI веке. Например, государство должно быть светским и жить в мире со всеми конфессиями и народами России. Разумеется, нужно признать, что свои права есть не только у православных и мусульман, но и у Свидетелей Иеговы, баптистов, атеистов и прочих, количество которых в наше глобальное время будет только расти. Удивительным образом глобализация вместо унификации предлагает нам растущее разнообразие. Например, в России уже давно есть не только доморощенные кришнаиты, но и растущее число самых настоящих индуистов. До сих пор все попытки построить индуистский храм в Москве встречали не менее ожесточенный отпор, чем гей-парад.

Не надо быть пророком, чтобы предположить, что в будущем индуистские храмы в Москве, разумеется, будут построены. И будут существовать, пока будут посещаться и финансироваться собственной паствой.

Мы уже говорили о том, что дискриминация в царской России католической, мусульманской, иудейской и староверской аристократии стала основным фактором, приведшим к крушению старой империи.

Это как раз тот случай, когда России стоит поучиться на собственных кровавых ошибках.

А то, что было хорошим, необходимо перенимать, даже если это кажется несовременным и противоречит декларируемой политике других европейских государств. Так, нужно признать, что исключительная роль дворянства в царской России диктовалась не только историческими пережитками, но и огромными аграрными просторами. Дворянство было привязано к своим поместьям. Оно поддерживало необходимый порядок в сельской местности.

Тогда не было бесхозных брошенных земель и запустевших деревень. Через дворянские хозяйства на селе распространялись как производственные новшества (новые агротехнические приемы и сельскохозяйственные культуры), так и культура и образование. Необходимо учитывать, что внедрение чего-то нового в человеческом обществе вообще идет только через подражание нижестоящих вышестоящим. В последнее время это доказали и волны увлечения теннисом и горными лыжами.

Надо признать, что созданные после революции крупные хозяйства, колхозы и совхозы, а также насаждаемые последние двадцать лет фермерские хозяйства оказались менее эффективными, чем дворянские поместья. Фермерские хозяйства слишком маленькие и нестабильные. Колхозы и совхозы, выйдя из-под партийного контроля, разграблены временщиками.

Можно, конечно, подождать еще лет пятьдесят, пока на селе самостоятельно сформируется слой крупных земельных собственников. Но не факт, что это будут представители коренных национальностей, потому что упадок сельской экономики, уже давно дошедшей до разрухи, ставит под вопрос вообще выживание сельских жителей как социальной группы.

Фактически сегодня задача формирования земельной аристократии — наиважнейшая для сохранения российского села.

Только вот не надо про крепостное право! Просто селу нужны лидеры, вожди и хозяева. Набирать команду исполнителей им придется в жесткой конкурентной борьбе с частными предпринимателями городов и с государственной службой. Но пока некому конкурировать и некому предлагать наемным работникам приемлемые зарплаты. Село первыми покидают не исполнители, а организаторы, будущие аристократы, несостоявшийся высший класс.

Немногим лучше, чем в деревне, обстоят дела в небольших городах и даже в целых регионах. Постоянный отъезд талантливой молодежи, поглощение и вытеснение местного бизнеса крупными сетями превратили депрессивные города и веси в бездонные дотационные дыры в бюджете, а любые попытки экономии бюджетных денег приводят здесь к дальнейшей деградации коммунальной сферы социального хозяйства и в конечном итоге к еще большему снижению качества населения. Беда в том, что и здесь нет своей местной аристократии. Только она может взять на себя заботу о сохранении этих бесхозных и бесхозяйных ныне поселений. Увы, ушло то время, когда в любом уездном городке можно было встретить отпрысков старых и славных российских семейств и родов, а за любым леском располагалась помещичья усадьба, хозяева которой на протяжении иногда десятков поколений обустраивали свои земли, подавая пример местным крестьянам.

Нынешняя новая аристократия уже сформировалась в крупных городах, потому что именно в городах сосредоточены и государственные должности, и крупный и средний бизнес. А вот в городках, поселках и селах единственный способ выбиться в люди —уехать оттуда. Остаются худшие, неспособные, и именно поэтому заброшены поля, горят опустевшие дома, и запустение охватывает все новые и новые территории.

Именно поэтому мы считаем малые города, поселки и села зоной, где недостаточно обычных механизмов рыночной экономики. Если мы не хотим потерять Россию, государство будет вынуждено приложить усилия к формированию здесь новой местной аристократии. Для этого должны быть восстановлены такие механизмы, как земельные пожалования и предоставления адресных привилегий тем, кто займется возрождением этих бескрайних просторов России, занимающих большую часть площади страны. Ну и, конечно, Россия останется страной регионов. Сегодня любая попытка брендинга единой России, то есть России как единого целого, невольно превращается в брендинг Москвы. Постоянно происходит односторонняя миграция населения.

Те, что талантливее, сильнее, работоспособнее, едут из деревень в поселки, из поселков в города, а из городов в Москву. В Москву переселяются уже целые регионы. Особенно нищие кавказцы, столь любимые москвичами. Понятно, что закрепить население, отобрав у людей паспорта либо иными принудительными способами, в XXI веке неправильно, да и невозможно.

Значит, и здесь нужны какие-то привилегии. Экономически дать их практически невозможно, потому что сегодняшняя концентрация капитала современных отраслей экономики и качество жизни делают любую территорию России неконкурентоспособной по сравнению с Москвой. Как показывает опыт, этот разрыв постоянно растет. Таким образом, основная задача —заманить на территории, на периферию, представителей именно высшего класса, поскольку только они способны добиться там изменений к лучшему. И надо чем-то удержать их там.

Как показывает опыт, при этом совершенно бесполезно посылать некие десанты из центра на территории, поскольку каждый участник такого десанта рассматривает его как временный и не планирует связать будущее свое и своей семьи с территорией, где он высажен. Не так давно Свердловская область уже стала свидетелем подобного московского десанта команды назначенного губернатора Мишарина, когда в течение чуть больше двух лет толпы чужаков прискакали, ободрали все, что только можно ободрать и бесшумно растворились в неизвестном направлении.

Точно так же бесперспективно передавать территории для развития любым крупным межрегиональным корпорациям, которые закономерно видят в территориях просто площадку для получения доходов и так же не торопятся переселять туда своих акционеров и топ-менеджеров.

Политика — искусство возможного, а возможностей у нас не так много. Попытки создать экономический рай в регионах за счет щедрых трансфертов из центра весьма сомнительны, даже если это касается только крохотной Чечни. Значит, остаются только политические шаги. Нам необходимо отказаться не только от губернаторов —назначенцев центра, но и от несменяемых выборных губернаторов ельцинской эпохи. Глупо менять культ Путина на 80 культов мини-Путиных. И назначенный и несменяемый губернатор всегда будет заинтересован в зачистке поля потенциальных конкурентов.

Единственный способ этого избежать — ограничение полномочий выборного губернатора одним сроком без всяких там "подряд — не подряд".

По сути, каждый регион должен превратиться в аристократическую республику в составе России. Нам нужна именно местная элита, в какой-то степени подконтрольная как местному населению, так и центру, но в то же время имеющая некие гарантии стабильности для себя и для своих семей.

Таким образом, для того, чтобы заняться увеличением привлекательности территорий, из которых состоит Россия, нам придется разделить бренд России в целом и бренд конкретной территории. Разделиться, чтобы остаться едиными!

В значительной части современного мира подобное разделение достигается благодаря конституционной монархии. Таким образом, идеи единства страны связываются не с конкретной политической партией или, не дай бог, с фигурой конкретного политического деятеля. Желательно, чтобы вопрос единства страны вообще перестал быть предметом политических спекуляций. Это признают даже сепаратисты. Например, Михаил Кулехов, координатор "Областнической альтернативы Сибири", заявляет: "Не случайно уже с весны 1917 года, сразу же после падения монархии, начался процесс обособления Финляндии, Украины и Сибири. С формально-юридической точки зрения это имело вполне законные основания: ведь единственной легитимной основой вхождения этих (как и многих других) территорий, стран и земель в состав Российского государства была личность императора Всероссийского, по совместительству являвшегося и великим князем Финляндским, царем Польским, Казанским, Херсонеса Таврического, Астраханским и Сибирским… С упразднением монархии не осталось никаких формально-юридических оснований для того, чтобы Сибирь продолжала числить себя  в составе Российского государства, и автономизация, а впоследствии и Декларация независимости Сибири (4/17 июля 1918 года) были совершенно логичными".

Наилучшим носителем идеи единства страны действительно является правящая династия.

Во-первых, династия гораздо долговечнее, чем любой отдельный политик или монарх.

Во-вторых, династия избавлена от участия в политической борьбе и от политической конкуренции.

В-третьих, содержание династии оказывается гораздо дешевле, нежели содержание народных вождей, вышедших из грязи в князи и пытающихся это компенсировать безудержной роскошью за государственный счет. Последнее соображение было блестяще проиллюстрировано на встрече тогдашнего премьер-министра России Путина со шведским королем. Путин приехал на кавалькаде дорогих бронированных машин в окружении огромной охраны, а король Швеции прибыл сам за рулем самого маленького автомобиля марки Volvo С40. Кстати, угадайте, кто как всегда опоздал?

Безусловно, возрождение империи и реальная федерализация усилят позиции России и на международной арене. Возможно, будет поднят вопрос и о способах воссоединения с бывшими соотечественниками, например в форме династической унии. Британская королева, кроме Соединенного королевства, является монархом еще в 15 независимых государствах. Чем не "15 сестер" —бывших союзных республик СССР?

Главной силой, заинтересованной в восстановлении монархии в России, безусловно, является высший класс. Существует стремление представителей высшего класса к самореализации, легализации, к достоинству и гордости за свои успехи, ну и, разумеется, к стабильности, то есть к возможности передать детям не только какие-то деньги, но и бизнес, и по возможности свое положение в обществе. Это стремление неосуществимо при нынешнем политическом режиме. Неуверенные в себе не легитимные правители с давних времен решали свои проблемы, уничтожая своих потенциальных соперников.

Сегодня в России нет ни одного легитимного чиновника, поскольку все они в той или иной форме получили власть от не легитимного Путина. Отчасти именно в этом причина той войны, которая ведется в России всеми против всех. Поэтому сегодняшняя система, когда ни деньги, ни авторитет, ни высокий пост не могут гарантировать безопасность и возможность спокойно работать, должна быть ликвидирована. И она будет ликвидирована высшим классом России.

Но что придет на смену путинской системе? Новый брежневский застой с последующим распадом страны или современная политико-экономическая модель, которая наконец сделает Россию конкурентоспособной в мире XXI века?

Этот вопрос стоит перед современным высшим классом России не как некая абстракция, а как вопрос жизни или смерти.