Интернет убивает душу. Особенно я убедился в этом за последний год, когда ограничил контакты с внешним миром лишь редкими визитами к Аэропортовым и таким же нечастым общением с Владом. Не считая, конечно, сорока часов еженедельно в одном помещении с коллегами. Пять дней подряд, с девяти до шести. Обычно по пятницам вечером они отмечали начало уик-энда в пивном пабе, что поблизости от работы, но если я и присоединялся к ним, то не чаще чем раз в месяц, да и то чтобы не выглядеть белой вороной.

Отдушиной для меня стал интернет. Вначале, еще тогда, когда связь была модемной, я ограничивался серфингом по разным сайтам, часть которых была из серии «только для взрослых». Но потом, заведя себе выделенную линию, я ухнул в виртуальность, как в омут: чаты, форумы, «Живой журнал», социальные сети.

Мир начал обрастать никами и логинами. Существа без плоти и крови вползли в мою жизнь, прикидываясь людьми. Нет, где-то там, за сотни, а может, и тысячи километров, они были нормальными homo sapiens, но я знал их лишь в виде то ли пришельцев, то ли мутантов из киберпространства, впрочем, как и они меня.

Четыре окна горят напротив. Свет в них зажигается примерно в семь, значит, люди пришли с работы. Вползли, как и я, в свои норы, у кого получше и поуютнее, у кого совсем никудышная, но все равно есть окно, пусть и замерзшее, как, например, мое.

Не знаю, за всеми ли из них сейчас включают компьютер. Я делаю это сразу, как вхожу домой. Лишь потом раздеваюсь, готовлю какой-нибудь ужин. А компьютер уже работает, щупальца выпущены в мир. Берешь тарелку с едой и садишься перед монитором, как раньше сидел перед телевизором. Леру бесила эта моя привычка, есть и пялиться на экран. Сейчас беситься некому. Ау, кто здесь? Где вы, мои женщины, где друзья-мужчины? Появляются, сбегаются, у каждого свои приоритеты в кибертусовке, я же странствующий ник, не задерживающийся нигде надолго, отхлебнул там, побыл чуток здесь, здравствуйте, здравствуйте, что у вас нового, хотя «вы» не уместно, мы общаемся только на «ты».

Иногда мне кажется, что и в сети есть те, общение для которых полно смысла, они используют его для определенных целей, ищут информацию, повышают свой IQ. Я же ищу утешения, бегу в сеть от хюзюна, пытаясь найти пусть и иллюзорную, но полнокровную жизнь.

Сетевой наркоман, виртуальный алкоголик, давно потерявший смысл в нормальном общении, без ников и логинов, где имена и души, которым нет места в моем призрачном мире, вдобавок полном теней.

Когда мы жили с Лерой, сеть только появилась. Леру она не заинтересовала, ее всегда больше привлекала реальная жизнь. Да и сейчас, когда в виртуальном пространстве слоняются толпы ищущих кто развлечения, кто информации, а кто и общения, ее следов там мне не удалось найти. Ведь любое пребывание в киберпространстве оставляет свой след, а искать я умею, это тоже одно из свойств сетевого наркомана: набрать имя, фамилию и посмотреть, куда заведет тебя поиск в этом незримом лесу.

Лера в нем не видна. Может, скрылась под очень уж хитрым псевдонимом, но, скорее всего, для нее это так и осталось игрушкой бывшего мужа, часами торчавшего когда-то при ней, при живой, в чуждом и холодном космосе бессмысленного коннекта.

Иногда у меня бывают странные озарения, мне кажется, что она скрывается сейчас за тем или иным ником, знакомые интонации чувствуются в случайно полученной фразе, наваждение, превращающееся в кошмар.

Поэтому я и говорю, что интернет убивает душу, по крайней мере мою.

Но сегодня я не буду заниматься поисками того, что нельзя найти.

Положив трубку, я включил компьютер и запустил почту. Спам, рассылка, извещение из интернет-магазина, что мой заказ отправлен, — что я заказывал? Уже не помню… А вот и письмо от Клавы. Точнее, с ее ящика. Они у них с Аэропортовым раздельные, так удобнее и доверительнее, как сказал мне один раз Веня. Слово это, «доверительнее», мне очень понравилось.

Я начал читать письмо и поначалу решил, что надо мной издеваются. Дочитал до конца. Помотал головой, решил поужинать и сходить в душ, а потом перечитать еще.

Вообще-то, за Аэропортовыми я никогда не замечал склонности ни к мистике, ни к эзотерике, ни к иным подобным вещам. Они, что называется, люди абсолютно реальные. У Клавы свой туристический бизнес, Веня работает в большой корпорации то ли консультантом, то ли советником по чему-то финансовому. И отчего я еще так люблю бывать у них, так это по самой простой причине: мне нравится погружаться в атмосферу прагматичной семейной обыденности, с разговорами о том, что надо бы поменять машину, а еще не подумать ли о домике за городом, да и вообще пора бы завести детей.

Ну, насчет последнего пока проблематично. Как-то раз Веня признался мне, что у них с Клавой это не получается, но потом вдруг резко оборвал тему и правильно сделал: не мое это, собственно, дело.

Хотя я не исключаю, что они решат и эту проблему, или, как сказал бы мой начальник, задачу. Слово «проблема» у нас на работе табуировано, считается, что их просто не существует, ведь если это существительное не произносить, то и мир будет сказочно лишен этих самых проблем.

А то, что было написано в письме, было переполнено самой настоящей мистикой, я ел пельмени, принимал душ, вытирался и все перебирал в себе прочитанные слова и никак не мог понять, всерьез это или в шутку.

Вот это письмо.

«Привет.

Как ты знаешь, люди проживают не одну жизнь. По одним источникам, число данных нам жизней не больше девяти, по другим — двенадцати. Только не воспринимай все это как бред сумасшедшей женщины, ты ведь знаешь, что я особа прагматичная и не стала бы тебе писать просто всякую чушь.

Аэропортов вчера, почему-то на меня обидевшись, ушел в интернет, где и маялся всякой фигней полвечера, пока я не настучала ему по кумполу. Но он набрел на один интересный сайт, изучение которого нас примирило и даже имело последствия, о которых тебе лучше не знать, смайл. Сайт этот посвящен тому, сколько жизней прожил человек и кем он был в прошлой жизни. Понятное дело, что сначала Аэропортов просчитал себя, делается это просто, надо лишь ввести день и месяц рождения, а потом тыкать курсором мышки куда велено. Узнав, что сам он живет всего третью жизнь, а в прошлой был танцовщиком в каком-то то ли инкском, то ли ацтекском храме, супруг разразился гомерическим хохотом и начал просчитывать меня. После чего хохот обломался: выяснилось, что в прошлой жизни я была мужчиной, более того, бушменом, да еще и охотником на львов. Меня это порадовало, скрывать не буду, Аэропортов, конечно, не лев, но охота на него в свое время принесла мне массу удовольствия.

А потом мы почему-то решили узнать про тебя.

Наверное, по той причине, что все происходящее с тобой в последнее время имеет какой-то неведомый тебе самому смысл. Видишь ли, как было написано на том самом сайте, бывают, но очень редко, такие случаи, когда следы прошлой жизни не исчезают и человек оказывается как бы между двух миров. Он не вышел полностью из мира своего прошлого рождения и не вошел в мир нового…»

Я решил налить себе чая и перекурить. В отличие от тех же Аэропортовых, жизнь моя полна и мистики, и эзотерики: тени и призраки — от них ведь мне не сбежать. Но все эти перерождения есть не что иное, как сказки для убогих, в этом я убежден, хотя дальнейший текст письма подействовал на меня, как укол в самое сердце.

«Мы помним день и месяц твоего рождения, поэтому быстренько ввели их в нужные графы. И что оказалось? Ты живешь всего вторую жизнь, это не странно, хотя твое постоянное пребывание в депрессивном состоянии несколько противоречит этому, ощущение, что ты сейчас чуть ли не в последней своей, двенадцатой реинкарнации, у буддистов, конечно, их число бесконечно, но мы ведь не буддисты…»

Аэропортовы точно не буддисты, да и я тоже.

«Так что ключ к пониманию твоего состояния надо искать в ином, и может, тебе стоит об этом крепко подумать. Дело в месте твоего рождения и в том, кем ты был».

Я был белым медведем в Арктике. Или пингвином в Антарктиде. Или…

«А был ты турком. Не удивляйся. Ты был турком и жил в первой половине шестнадцатого века на западном побережье Османской империи. Более того, ты занимался географическими исследованиями на побережье и описывал острова, понятно, что сейчас ты смеешься, но хотя бы не ржешь так, как это делал Аэропортов, прочитав про то, что был храмовым танцовщиком, хорошо еще, что не танцовщицей…»

Я не смеялся. Мне было обидно. На самом деле, у тех же Аэропортовых в прошлой жизни было что-то приличное, что не стыдно вспомнить. Один — танцовщик в храме, другая так вообще бушмен, может, даже вождь племени, бесстрашный охотник на львов. А я — турок.

Географ. Исследователь островов и побережья.

И всего лишь в шестнадцатом веке, это с одна тысяча пятисотого по одна тысяча шестисотый год. Если в первой половине, то примерно до одна тысяча пятьсот пятидесятого. Мертвое для меня время, с которым ничего не ассоциируется. Я даже плохо помню, что в нашей-то истории было тогда, а тут Османская империя.

«Но ты не смейся, можешь сам сходить на сайт, вот тебе ссылка… Вдруг обнаружишь что-нибудь еще. А лучше приходи к нам в выходные, я буду готовить курицу в фольге, а вы с Аэропортовым сможете ее съесть.

Клава».

Я щелкнул на ссылку.

Сайт так и назывался: «Кем ты был в прошлой жизни».

Аэропортовы правильно описали всю последовательность действий. Я вновь турок, вновь живу в первой половине шестнадцатого века и опять занимаюсь какими-то исследованиями на западном побережье Османской империи. Ничего нового, за исключением одного: я даже улыбаться не начал, а стал вдруг думать о том, что все это может означать.

Если бы не процитированная Клавой фраза о том, что бывают такие уникумы, которые застревают между перерождениями, то я бы отнесся ко всему этому бреду, как Веня, начал бы если и не ржать, то смеяться, а потом забыл как о чем-то совершенно незначительном.

Но в этой фразе была правда. По крайней мере, в отношении меня. Недаром вся моя жизнь сложилась таким образом, что я никогда и нигде не чувствую себя дома. У меня его просто нет. И даже вся история с призраком матери — что это, как не подтверждение вышесказанному.

У бездомных нет дома. Они мотаются в пространстве и во времени, чужаки, иные, пытаются найти себя, но не могут, и какая разница, сколько им лет, десять, двадцать, тридцать, сорок…

Недаром Лера иногда называла меня пришельцем. Как-то раз на Новый год я даже решил устроить ей сюрприз, купил в магазине розыгрышей костюм зеленого человечка и напялил на себя, да так и вышел к гостям в двенадцать часов, под бой курантов.

Гости смеялись, у Леры в глазах были слезы.

Это был наш последний Новый год вместе.

Вскоре она ушла, костюм до сих пор валяется где-то в кладовке вместе со старыми кроссовками, удочкой без лески и курткой, в которой я выводил гулять своего пса.

Можно найти его сейчас, отряхнуть от пыли, надеть и ходить в таком виде по квартире, развлекая незримых духов, которыми она полна. Только за последние годы я раздался вширь, вряд ли смогу напялить его не порвав. И потом, если надеть голову, то будет сложно сидеть за компьютером, помню, что там были очень неудобные прорези для глаз, мало что видно, плохой обзор, так, чтобы повеселить подвыпившую компанию, но духи не пьют, им и так весело.

Малоазиатское побережье Османской империи…

Побережье и острова.

У бездомных нет дома…

Голова кружится, мне хочется лечь. Включить телевизор, позвонить кому-нибудь. Набрать номер того же Влада или Аэропортовых. Или, скажем, выловить из закоулков памяти давно покрывшийся пылью номер П. Интересно, что поделывала она последние два года? С того момента, как мы расстались? Вопрос риторический, жила и живет, все мы живем, только вот кто и какой жизнью…

Нормальные люди в Турцию не ездят. Так считается у нас на работе. Европа, Америка, Юго-Восточная Азия. Есть такое слово «престижно». Иногда говорят иначе: «пафосно». Пафосные люди едут в пафосные места, а в Турции отдыхают лохи и гопники. При мне так совсем недавно говорила секретарша начальника, болтая с кем-то по телефону. Мол, что ты, дорогая, какая Турция, я была на Бали, там все так круто, причем с несколькими «у», вот так: кр-у-у-уто!

Я терпеть не могу эту девицу, хотя ничего плохого она мне не сделала, как и я ей. И мне все равно, спит она с начальником или нет. Но она меня раздражает. Какой-то идиотской самоуверенностью и постоянной боевой раскраской, будто она тоже заблудилась между двумя мирами и никак не может забыть, что в прошлом своем перерождении была индейским воином из племени навахо, а может, могикан. Тем самым, последним из них, роман о котором я читал в совсем уж далеком детстве. Ночью, под одеялом, подсвечивая себе дешевым китайским фонариком.

Мне надо бы опять сесть к компьютеру и загрузить карту. Найти западное побережье Турции и посмотреть, что я там мог исследовать почти пятьсот лет назад. Вдруг что-то кольнет в сердце и я пойму то, что скрыто за дилетантскими вычислениями, по которым один был храмовым танцовщиком, другая охотником на львов, а третий…