Поимка шпиона совсем не означала, что он немедленно сознается в своих преступлениях. Майор и не рассчитывал на это. Наоборот, он готовился к напряженной психологической борьбе. Теперь у него в голове сложился новый план, настолько увлекательный, что стоило попробовать.
Шпион уверенно вошел в комнату и насмешливо уставился на майора.
- Товарищ майор, по вашему приказанию… - начал докладывать сержант.
- Хорошо. Оставьте нас вдвоем. Сержант откозырял, сделал знак конвоирам и вышел вместе с ними.
- Садитесь, Петр Иванович, - любезно предложил майор, указывая на стул.
- Почему вы нас не отправляете?
- Скоро отправлю. Вызвал санитарную машину за ранеными. Ваш друг неважно себя чувствует. Садитесь, поговорим. Время у нас есть.
- А сколько сейчас времени?
- Без четверти пять, - сказал майор, взглянув на свои часы.
Однорукий сердито посмотрел на вещи, в беспорядке разбросанные кругом, и криво усмехнулся.
- Что вам дал обыск? Нашли что-нибудь?
- Я и не рассчитывал что-нибудь найти у такого Практика… Да вы присядьте.
Однорукий неохотно сел на предложенный ему стул.
- Хотите поесть? Я вас рано поднял, - наверно, и позавтракать не успели.
- Зачем вы привели меня сюда?
- Имею несколько вопросов.
- Я не буду отвечать здесь. Везите, куда следует, там и поговорим.
- Это само собой, но мне, знаете ли, очень хотелось познакомиться с вами скорей. Много о вас я слышал. Человек вы умный, сами понимаете, что карта ваша бита, так я рассчитываю на вашу полную откровенность.
- Нет. Отправляйте в тюрьму, а там будет видно.
- Чего вы так в тюрьму торопитесь? Успеете. Шпион посмотрел на него долгим холодным взглядом, видимо рассчитывая минуты.
«Что, если он скажет об адской машине?» - мелькнуло в голове майора.
- А у вас, я вижу, кошки на сердце скребут, - злорадно сказал он и усмехнулся.
- Почему кошки?
- Трусите. И пальцы дрожат… Да, спета ваша песенка, Петр Иванович.
Эти слова и тон, каким они были сказаны, больно хлестнули по самолюбию шпиона. Он откинулся на спинку стула и высокомерно взглянул на майора.
- Вы хотите от меня откровенности? Пожалуйста. Скажу откровенно, что вы глупы, как пробка. Майор расхохотался.
- Неужели я таким выгляжу? Раньше мне говорили другое… Но все-таки как же это случилось, что я вас поймал? Вы умны, а я глуп, и вдруг…
- Что ж, повезло вам.
- Ах, вот в чем дело!
- Да, но только ненадолго.
- Неужели рассчитываете убежать?
- Эх… убежать! - сказал шпион. Он сжал руку в кулак так, что захрустели суставы, и этим немного успокоил себя.
- Трусите, трусите, - со смехом сказал опять майор. - Я вашу натуру немного знаю. «Молодец против овец»… Слышали такую пословицу?
Не стоило больше дразнить его. Однорукий засунул руку в карман и слегка покачивался на стуле. Он не слушал майора. О чем он думал? Что за борьба происходила в его душе? Угадать было трудно.
Драгоценные минуты уходили бесполезно. Майор уже решил, что все потеряно, план его провалился, как вдруг инвалид вздрогнул и, подняв мутные глаза, хрипло спросил:
- Что вы хотите от меня?
- Система вашей работы - раз, ваши соучастники - два, ваши задания, кроме ракет, - три… Ну, и пока хватит.
- Сколько времени?
- Без восьми минут пять часов.
- Уже без восьми… - откашлявшись, горько заговорил шпион. - Самое неумолимое в жизни - это время. - Он неожиданно встал и запел: - «Что час, то короче к могиле наш путь…» Такая песня была в дни моей молодости, - пояснил он. - Теперь только я понял эти слова. Нет. Я не боюсь смерти… Я знал, куда иду и зачем иду. Обидно только то, что плоды будут пожинать другие. Не завтра - послезавтра Ленинград падет, и в этом есть и моя заслуга. Я ждал этой минуты давно. Я готовился к ней…
- Выпейте воды.
Однорукий вытер пену, выступившую у него на губах, выпил залпом предложенную воду и безумными глазами посмотрел на майора. Лицо его было бледно, и верхняя губа чуть подергивалась.
- Сколько времени?.. А впрочем, не надо… не говорите… Вы справедливо сказали, - моя карта бита… Да, бита, только не вами. У вас еще нос не дорос, чтобы меня обвести вокруг пальца. И сейчас вы это узнаете. Да, да… сейчас… скоро…
- Ближе к делу, - сухо заметил майор.
- Ближе к делу? Извольте… Я вам скажу. Все, все… Но предупреждаю, что вы не воспользуетесь этими показаниями. Не понимаете? Не верите мне? А я говорю правду, сущую правду. Этого вы ведь и хотели от меня? Так вот: в нашей игре мы оба проиграли. Итак, - система? Моя система - это круги. Я прибыл в Ленинград и окружаю себя людьми: Семен, эти немцы - хозяева дома…
- Воронов с племянником, - подсказал майор. - Ага… Вы уже пронюхали? Да, Воронов.
- А еще?
- Записывайте, гражданин следователь. Фрост из Электротока, Шварцер из Петрорайгужа, - начал он торопливо перечислять фамилии предателей, давая им хлесткие циничные характеристики, указывая адреса и приметы,
- Записывайте. Это мой круг. Эти люди общаются со мной и больше никого не знают. Друг с другом они почти не знакомы. Кроме меня, есть в Ленинграде другие круги, в центре их - другие люди, но я о них ничего не знаю.
- Кто же руководит вами?
- Его здесь нет. Он за линией фронта и приедет сюда вместе с германской армией.
- Каким путем вас снабжают?
- Самолетом.
- Где сбрасывают груз?
- На Всеволожской, на совхозном поле.
- Есть определенный день?
- Мы вызываем самолет по радио.
- Где находится приемник?
- У Семена на чердаке. Там же спрятаны боеприпасы. Пишите скорей… Что вы еще хотите знать? Что я задушил свою собственную дочь… Что я пытал ваших людей…
- Об этом - в другой раз. Кроме ракет «зеленые цепочки», какие у вас еще были задания?
- Откуда вы знаете о «зеленых цепочках»?
- Отвечайте.
- Да, были… Литейный мост мы взорвем в день штурма и отрежем отход… Мы собираем военные сведения и по радио передаем в штаб разведки. Составляем списки… Вам хочется иметь шифр? Да? Он у Шварцера, о котором я говорил, спрятан в несгораемом шкафу вместе с советскими документами. Мы уже начинаем путать свое с вашим… Скоро все будет наше.
- Почему вы убили вашего сообщника у Сиверской?
- Это вам тоже известно?.. Извольте, скажу. Ненадежен. Завербован был глупо и только под давлением страха согласился работать на нас. Я боялся, что в Ленинграде он передумает, зайдет к вам и продаст.
- Кто тот человек в военной форме, которому вы передали чемоданы на Сытном рынке?
- Э-э!.. Да вы действительно знаете меня. Старший сын этого немца.
- Все, что вы сказали, правда?
- Да. Сегодня я первый раз в жизни говорю правду, и то только потому, что перед лицом смерти не лгут.
- Вы сильно облегчили мне работу…
- Не радуйтесь… Все это вам ни к чему. Остались уже секунды… Устал… Скажите, - сколько времени?
Майор посмотрел на осунувшееся лицо врага и сказал, отчеканивая каждое слово:
- Сейчас ровно пять минут шестого.
- Что? Чушь… У вас часы спешат.
- Сейчас проверю по другим, - невозмутимо сказал майор и, вынув из кармана другие часы, протянул их однорукому. - Убедитесь. На этих тоже пять минут шестого.
Шпион посмотрел на часы, потом на следователя, снова на часы и снова на следователя. На лице появилась болезненная улыбка.
- Это мои часы?
- Да. Я нашел их в картошке.
- Вы - сам сатана!.. Да, моя карта бита… Он долго сидел, опустив голову на грудь, и тяжело дышал. Затем медленно поднялся и, покачнувшись, ухватился рукой за спинку стула.
- Если бы вы знали, что пережил я… - с трудом произнес он. - Нет… нельзя умирать несколько раз… Я еще жив!
С этими словами он взмахнул стулом и что было силы бросил его в следователя. Удар пришелся в стену. Майор, понимая состояние врага, был готов к любой неожиданности.
- Замятин! - крикнул он, отскочив в сторону. Однорукий, оскалив зубы, приготовился к прыжку.
- Стреляю! - резко предупредил майор, вскинув пистолет.
- Стреляй!.. Я покойник! - закричал шпион и кинулся на майора.
В это время в комнату вбежали Замятин и двое красноармейцев Они с трудом повалили его на пол. Однорукий бился в каком-то бешеном остервенении, выкрикивая непонятные слова.
- Держите его крепче. Это припадок, - сказал майор, пряча пистолет в кобуру.
Несколько минут однорукий продолжал корчиться, затем, обессиленный, затих, весь как-то обмяк и только изредка вздрагивал. Ему расстегнули ворот, дали воды.
- Оставьте его теперь, - приказал майор, когда шпион начал ровно дышать. - Он уснет.
Сон продолжался недолго. Открыв глаза, шпион с недоумением посмотрел вокруг себя и встал как ни в чем не бывало.
- Кажется, у меня был припадок. Плохо… Я считал, что вылечился до конца. Последний припадок у меня был, если не ошибаюсь, в тысяча девятьсот двадцать девятом году.
- Где вы лечились? - спросил обычным тоном майор.
- За границей. Вылечил меня известный германский профессор, и, между прочим, еврей.
- Вам нужно опять к нему обратиться.
- Слушаюсь. В первый же день, как только попаду на тот свет, разыщу непременно. Пускай лечит.
Майор нахмурился и, пристально посмотрев на шпиона, спросил:
- Вы в состоянии идти?
- Да. Куда угодно.
- Товарищ Замятин, перенесите чемоданы в машину, а мы уведем арестованного.