Осенью 1942 года ленинградцы могли уже считать, что страшный голод никогда больше не повторится. Рационное питание в столовых вернуло силы и восстановило здоровье. Аскорбиновая кислота, витамин С во всех видах, свежие овощи вылечили от цинги. И все-таки в эти дни ещё можно было встретить истощённых людей.
Такого человека встретил Миша, продолжая наблюдать за домом. Миша сидел на брёвнах, когда высокий тощий человек медленно подошёл и устало опустился на бревно.
- Последняя станция. Месяца через два и её надо проходить без остановки, - требовательно сам себе сказал человек и осторожно поставил около себя сумочку с бидончиком и с какими-то аккуратно завязанными пакетиками.
Худая шея, острые скулы, провалившиеся щеки человека напомнили Мише минувшую голодную зиму.
- Дядя, а вы не знаете точно, сколько сейчас времени? - спросил Миша, продолжая наблюдать за воротами, в которых скрылся мужчина в сером пальто.
Человек недружелюбно посмотрел на Мишу.
- Точно не знаю. Часов нет. А зачем тебе точное время?
Миша промолчал. Человек жёстким тоном добавил:
- Болтаться без дела в твоём возрасте сейчас стыдно.
- Я работаю, дяденька. Я просто жду здесь одного человека…
- А дома кто есть?
- Нет. Один теперь остался. На корабле работаю. Там и живу.
Человек задумался. Потом уже мягко сказал:
- Сколько сейчас таких, без отца и матери. Душа болит, глядя на вас. Смотри не отбивайся от людей, от работы… Пропадёшь…
- Вы, дядя, плохо обо мне не думайте. Я не пропаду. Сам работаю и о сестрёнке забочусь! - гордо сказал Миша.
Человек осторожно достал из сумочки пакетик и развернул. Там оказался хлебный паёк, аккуратно порезанный на тонкие ломтики.
- Хочешь кусочек?
- Нет, дяденька, нет. Я скоро ужинать буду, - торопливо ответил Миша, - Меня кормят хорошо. Я на котловом питании.
- На котловом - это хорошо, - согласился человек и снова бережно завернул пакет.
- Дядя, а вы здешний? - спросил Миша. - Какой там завод?
- Там «Электросила».
- А она работает?
- А как же.
- А на другой стороне, у моста?.. Большой такой дом.
- Это райсовет.
Теперь Миша ориентировался в незнакомом районе и мог легко найти или описать местоположение дома, за которым наблюдал.
- Дядя, а в ту сторону далеко можно ходить?
- У моста пограничный пост. Нужен пропуск.
- Там уже фронт?
- Фронт за Мясокомбинатом. Ну, парень, мне надо двигаться. Теперь уже до дома, без остановки. Миша остался один. Темнело. Необходимо было сообщить майору, где он находится, и Миша отправился искать телефон.
Около здания районного Совета всех пассажиров из трамвая высаживали. Имеющие право ехать дальше подходили к железнодорожному мосту, предъявляли пропуска и потом садились в тот же самый трамвай, подъезжавший к воротам, и отправлялись дальше.
Около пограничной будки собралась группа людей. Все они были в замасленной прозодежде и, видимо, ехали на работу. Командир-пограничник проверял пропуска и, возвращая их владельцам, делал знак рукой красноармейцу, стоявшему у калитки. Эта калитка зеленого цвета, как и весь хрупкий палисадник, загораживающий дорогу, вероятно, была взята от какого-то дома. К палисаднику с обеих сторон примыкали проволочные заграждения.
Около пограничника стояла старуха.
- Пропусти, товарищ, - просила она.
- Нечего тебе там делать, бабка. Там фронт.
- У меня дочка там работает.
- Да где она работает? В трампарке, что ли?
- Нет. В антелерии. Пограничник улыбнулся.
- Там, бабка, артиллерии много. Где ты её найдёшь?
- Найду, голубчик. Пропусти, пожалуйста.
- Нельзя, бабка. Пропуск надо. А что она в артиллерии делает?
- В санитарном лазарете работает. Две недели дома не была. Не подранили ли её фашисты проклятые?.. Сердце болит.
- Не могу я пропустить. Ты сначала узнай, в какой части она работает, и пропуск хлопочи.
В это время с трамвайной остановки подошла новая группа людей, и бабка отошла в сторону, терпеливо ожидая, когда пограничник освободится.
Миша свернул к большому, недавно построенному дому.
Здание районного Совета, как и все ленинградские дома в те дни, снаружи казалось необитаемым, но, войдя внутрь, мальчик увидел в коридоре людей. В первой комнате, куда он вошёл, за столом сидела девушка в ватнике, а перед ней стоял телефон.
- Разрешите позвонить. Мне надо по очень важному делу, - вежливо обратился к ней Миша.
Девушка подозрительно посмотрела на него и неприветливо сказала:
- По этому телефону звонить нельзя, это дежурный Иди в соседнюю комнату.
В соседней комнате никого не оказалось. Миша закрыл за собой дверь, снял трубку и набрал номер Они условились с майором, что если придётся звонить, то нужно называть его «дядя Ваня», но, когда он услышал знакомый голос, растерялся, не решаясь обращаться так запросто.
- Алло! Это вы? Алло! Алло!
- Ну, слушаю. Кого нужно?
- Это Михаил Алексеев говорит.
- Понял, племянничек нашёлся. Где ты находишься?
- Я из райсовета звоню.
- Какого района?
- Не знаю. Знаю, что на тройке приехал. Тут фронт близко. Пограничники пропуска проверяют. Завод «Электросила» недалеко.
- Московский райсовет. Дальше. - Вам Васька звонил? - Звонил. Где тот человек, за которым ты уехал?
- Спрятался от обстрела в один дом и пропал. Или не выходит, что ли.
- Дом ты запомнил?
- Запомнил. Там никто не живёт. Я все время смотрел. А сейчас темно стало.
- Ну, молодец. Сделаем так: жди около райсовета, я скоро приеду.
- Есть! - обрадовался Миша и повесил трубку. Поблагодарив девушку за разрешение позвонить, он вышел на улицу. Уже смеркалось, и на небе появились первые звезды. Миша прошёл к трамвайной остановке, но, сообразив, что Иван Васильевич может приехать на машине, вернулся назад и сел на крыльцо. Когда шум трамвая затихал и поблизости не пробегали автомобили, Миша слышал выстрелы винтовок и пулемётные очереди с передовой линии.
С дороги свернула гружёная ручная тележка, которую с трудом толкали две женщины.
- Иди, Маруся, я покараулю, - сказала одна. Вторая ушла внутрь дома и скоро вернулась в сопровождении трех женщин и мужчины.
- Ну, доехали благополучно? Тут в ящике у вас что? - спросил мужчина.
- Тут макароны, Семён Петрович.
- Давайте разгружать. По накладной все получили?
- Почти все.
Из разговора Миша понял, что женщины привезли продукты для райсоветовской столовой. В эти дни не хватало транспорта, и работники столовой своими силами, на тележках, возили все необходимые продукты.
Очень хотелось есть, и Миша пожалел, что постеснялся сказать об этом майору. По опыту он знал, что скоро это мучительное чувство притупится и лучше всего не думать про еду. Полубессонная ночь тоже давала себя знать, и, несмотря на свежий воздух, глаза слипались.
- Тележку, Таня, поставьте около кухни. Завтра утром на хлебозавод машина пойдёт, - сказал мужской голос.
Было что-то знакомое во всей фигуре этого человека. Где-то Миша видел его. Мальчик лениво встал и без всякой цели подошёл к двери, куда уносили привезённые продукты. У двери, держа её ногой, стояла девушка.
- Тебе чего надо? - спросила она Мишу.
- Ничего, - буркнул он в ответ и, заложив руки в карманы, молча стал наблюдать за проходящими.
Мужчина шёл последним и задержался в дверях.
- Пошлите ко мне раздатчицу, - сказал он девушке.
За дверью слабо горела синяя лампочка, но и этого света оказалось достаточно, чтобы разглядеть мужчину. Миша остолбенел, - в двух шагах от него стоял тот, за кем он приехал сюда из Старой Деревни и кого так упорно ждал около недостроенного дома.
Когда все ушли внутрь помещения, Миша направился следом за ними, но остановился у дверей. «Нет! - подумал он. - Зачем? Теперь я знаю, что он тут работает и, значит, никуда не уйдёт», Не в силах сдержать своего волнения, Миша сошёл вниз и стал ходить взад и вперёд перед подъездом здания районного Совета, с нетерпением поглядывая в сторону трамваев и проходящих машин.
«Как он ушёл незаметно из дома? - думал мальчик. - Хорош был бы я, если бы ждал его там».
Время шло медленно, но наконец пришла машина, и из неё вышел майор. Миша сразу узнал его по походке я бросился навстречу.
- Иван Васильевич!
- А почему не дядя Ваня? Привыкай. Замёрз?
- Послушайте, что я скажу вам, - взволнованно перебил мальчик. - Он тут. В столовой. Директором работает.
- Вот как… Идём за мной.
Они вернулись к автомобилю, и майор открыл дверцу.
- Бураков, пересядьте, - коротко приказал он.
Бураков, приехавший вместе с начальником, уступил место Мише, пересев к шофёру. Майор сел рядом с мальчиком и захлопнул дверцу.
- Рассказывай все по порядку, - сказал майор.
Миша обстоятельно доложил обо всем, вплоть до того, как неожиданно увидел мужчину в сером пальто при свете синей лампы.
- Так, - задумчиво произнёс майор, когда мальчик кончил рассказ. - Молодец. А ты не ошибся? В темноте можно было его принять за другого…
- Он… честное слово, он, - горячо сказал Миша.
- Сейчас мы проверим. Ты, наверно, хочешь есть? Вот тебе закуска, - с этими словами майор передал мальчику пакетик.
- Спасибо. Честно сказать, здорово проголодался.
Пока Миша развёртывал пакет с бутербродами, майор закурил и неторопливо вышел из машины.
- Подожди-ка, дружок, - остановил он Мишу. - Потерпи ещё немного. Я тебя обедом накормлю.
- Да нет… Спасибо, Иван Васильевич. Мне и так хорошо, без обеда.
- Потерпи, потерпи.
Майор захлопнул дверцу и ушёл в райсовет. Горько вздохнув, Миша стал завёртывать еду.
- Есть очень хочется, Миша? - спросил Бураков.
- Понятно, хочется.
- Ну, так ты съешь пару бутербродов, а потом ещё и пообедаешь. Не лопнешь ведь?
- Он не велел.
- Он досыта наедаться не велел, а то обедать не захочешь.
- Нет, уж лучше я потерплю.
- Как хочешь. Обстреливали тут сегодня здорово?
- Здорово. Земля качалась.
- Номер дома, значит, ты не запомнил?
- А номера там и нет. Новый дом.
- Надо было соседние дома посмотреть. Майор вернулся скоро и, открыв дверцу, жестом пригласил Мишу следовать за собой.
- Ну, идём обедать. Я вызову заведующего, а ты смотри внимательно, - сказал он, поднимаясь по ступенькам подъезда.
Теперь Миша понял план майора и с бьющимся сердцем шёл за ним по коридору. Ему почему-то казалось, что он не узнает «того».
Они пришли в столовую. Большинство столов были составлены один на другой, стулья сдвинуты в конец зала. Видимо, предполагалось мытьё полов. За буфетом, при свете опущенной до стойки лампочки, сидела женщина, наклеивая талоны на листы, вырванные из какой-то книжки. Кроме неё, в глубине зала за одним из столов неподвижно сидел человек в странной позе.
Майор подошёл к стойке.
- Вызовите, пожалуйста, заведующего, - сказал он.
Буфетчица подняла голову, прищурившись, посмотрела на позднего посетителя и сердито спросила:
- Зачем вам его?
- Нужно.
- Ни днём ни ночью покоя нет, - проворчала она, но, открыв находившуюся за стойкой дверь, крикнула: - Семён Петрович! Вас требуют.
Пока майор разговаривал с буфетчицей, Миша разглядывал сидевшего в глубине зала человека. Навалившись грудью на стол, он крепко спал. Шапка его была сдвинута набок, голова лежала на руках, а ноги широко расставлены. «Неужели пьяный?» - подумал мальчик. Он заметил, что майор тоже мельком взглянул на спящего и отвернулся.
Минут через пять вышел мужчина, черты лица которого мальчик запомнил на всю жизнь.
- Что вам надо? - спросил мужчина.
- Мне заведующий нужен.
- Заведующего нет. Я замещаю.
- А это все равно, - сказал майор, протягивая листок бумаги. - Вот вам записка от начальника штаба.
Мужчина прочитал записку, равнодушно передал её буфетчице и ткнул пальцем в сторону стола.
- Садитесь за дежурный стол. Сейчас накормим. Только кухня уже не работает, разогревать не на чем.
- Неважно.
Ждать пришлось долго, пока принесли в тарелках суп. Обед полагался без хлеба, но Миша приберёг все бутерброды и теперь поделился ими с «дядей Ваней». При электрическом свете он разглядел, как был одет майор. Короткая ватная куртка, тёмные брюки, засунутые в простые сапоги, защитного цвета фуражка. Мише было очень приятно сидеть с ним за одним столом и хлебать холодный, невкусный суп. Он ждал вопроса. Когда буфетчица, собрав листочки, вышла из зала, майор тихо спросил:
- Тот?
- Он самый, - так же тихо ответил мальчик. Суп свой Миша съел в два раза быстрее Ивана Васильевича. Оглянувшись на спящего, он, к своему удивлению, увидел широко открытые глаза, пристально уставившиеся на него.
Мише стало не по себе, и он отвёл глаза в сторону.
- Дядя Ваня… а тот смотрит, - прошептал он.
- Пускай смотрит. Пьяный, наверно.
Вернулась буфетчица, забрала ножницы и баночку о горчицей, служившей для приклеивания талонов, и снова ушла.
В это время человек, притворявшийся спящим, «проснулся», зевнул и нетвёрдой походкой направился к столу, за которым сидел майор с мальчиком.
Это был новый сюрприз, от которого Миша чуть не свалился со стула. В пьяном он узнал человека, который принёс утром в Старую Деревню пакет с картошкой и показывал ребятам немецкие часы.
- Я извиняюсь, товарищ… - заплетающимся языком обратился он к майору. - Сколько сейчас времени?
- Без четверти, - сказал майор, посмотрев на часы.
- Извиняюсь… Я, понимаете ли, уснул тут…
- Пить надо меньше, - сухо бросил Иван Васильевич.
- Я понимаю… извиняюсь. Работа такая… Я, понимаете ли, тут в районе шофёром работаю… я завтра… ну, в общем, немного выпил по случаю… Извиняюсь…
С этими словами шофёр подошёл к столу, ухватился рукой за спинку стула, на котором сидел Иван Васильевич, покачнулся и ловким движением передал ему какую-то бумажку. Миши он, видимо, не стеснялся, потому что после передачи письма щёлкнул его по носу.
- Извиняюсь, это что, ваш сынок будет?
- Племянник, - сухо ответил майор.
- Очень приятно. Симпатичный у вас племянник… Извиняюсь. Надо спать. Утром мне за хлебом ехать.
Шофёр зевнул и медленно поплёлся обратно. Сев на старое место, он долго возился, что-то бормотал, но наконец успокоился и как будто опять заснул.
Мише ещё утром понравился этот коренастый, крепкий человек, а сейчас он просто был в восторге от него. Ни один артист, по его мнению, не сыграл бы так правдиво роль пьяницы.
Пшённую кашу с крошечными кусочками мяса принёс сам Семён Петрович. Поставив её перед обедающими, он облокотился о стойку буфета и обратился к майору:
- Вы из МПВО, товарищ?
- Да.
- С дежурства?
- Да.
- Нового ничего не слышно? Сталинград ещё держится?
- Кажется, да. Вам здесь, в райсовете, больше известно.
- Ничего нам тут не известно. Бьют немцы из Пушкина в нас - это вот нам известно. Скоро ли это все кончится?
- Скоро ли, не знаю, а кончится обязательно.
- Затягивается война. Наши не сдадутся.
- Да. Привычки такой нет, чтобы сдаваться, - сказал майор, поднимаясь из-за стола. - Простите, я тороплюсь. Поговорим в другой раз. Сколько платить?
Рассчитавшись, они вышли на улицу и сели в машину. Всю дорогу майор молчал и курил. Мише хотелось задать ему несколько вопросов, но он крепко запомнил замечание Николая Васильевича, что никогда ко взрослым не следует обращаться с праздно-любопытными вопросами и не заговаривать первому, пока не спросят.
По пути Мишу завезли на судно.
- Иди спать, Миша. Завтра я заеду к Николаю Васильевичу и увидимся, - сказал на прощанье майор.