Обстрел района прекратился, но канонада, похожая на раскаты грома, все нарастала.

- Сильно стреляют, - заметил гость.

- Артиллерийская дуэль, - пояснил Миша. - Во как! Теперь фашистам туго Наши им дают перцу,

Приехавший взял узелок в другую руку, искоса взглянул на юношу и, как ему показалось, улыбнулся.

«Не понравился перец-то», - подумал Миша.

На улице было пустынно. Изредка встречались одинокие пешеходы, да кое-где под воротами стояли дежурные МПВО, прислушиваясь к артиллерийской перестрелке.

«Ученый! - думал Миша, стараясь не забегать вперед. - Сразу видно, что липа».

- Коля, а домой вы возвращаетесь поздно? - неожиданно спросил гость.

Миша насторожился. «С какой целью он задает такой вопрос и что ему ответить? Запутать или сказать правду?»

- А это по-разному… Иногда задерживают, а когда и пораньше прихожу.

- Разве у вас нет расписания?

- Расписание-то есть, но бывают практические занятия.

- А почему вы выбрали такую специальность… морскую? - снова спросил гость. - Отец у вас ученый, химик, а вы кем будете? Штурманом?

- Я буду механиком, - твердо сказал Миша. - Тем более… Вы любите технику?

- Да.

- Ну, а как к этому относится Сергей Дмитриевич?

- А ему что… - пробормотал Миша. - Я же не маленький.

- Ну все-таки. С мнением отца следует считаться, - продолжал гость назидательно. - Он старше, - а значит, и опытнее. Выбор профессии в наше время имеет громадное значение… Много молодых людей калечат себе жизнь из-за этого… Да и не только себе. Способностей, скажем, для научной работы нет, а лезет в аспирантуру… Ему бы токарем работать…

- По хлебу, - подсказал Миша.

- Как это по хлебу? - спросил гость.

- Есть у нас такая поговорка, - пояснил Миша. - Токарь по хлебу… Ну, значит, лодырь. Только и делает, что жует.

- А-а! Да, да… Странно, что до сих пор у нас сохранилось стремление «искать профессию полегче и повыгодней». Так называемое «теплое местечко».

Миша слушал с удивлением. С одной стороны, он знал, то это враг, и к каждому его слову относился с недоверием, а с другой стороны, понимал, что Мальцев высказывает дельные мысли, и в душе не мог не соглашаться с ним.

- Есть у меня один знакомый, - продолжал между тем гость. - Здоровый был парнишка, сильный, но туповатый. Зовут его Вася. Ему бы молотобойцем работать или бревна таскать, а он пошел в науку. Почему? Да потому, что так родные за него решили. Профессия эта почетная, выгодная и вроде как нетрудная. А надо сказать, что Вася был не только глуповат, но и ленив. Тянули его за уши из класса в класс все: и мать, и старший брат, и знакомые… Вытянули. А потом в институт. В те годы в институт легко было поступать. Студентов не хватало… Женили его на умной и дельной женщине. Она за него потом и диссертацию написала. И вот появился ученый, на горе себе и всем окружающим. Делать он ничего, конечно, не делает, да и не может делать, но мнения о себе высокого. И никак ему теперь не доказать, что в науке он болтается зря, что ему надо менять профессию, пока еще не поздно…

Рассказ Мальцева совершенно не трогал Мишу. Сам он в науку не собирался, профессию выбрал по душе и был уверен, что из него выйдет хороший механик. Непонятно только было, зачем Мальцев говорит об этом.

- Григорий Петрович, а где он сейчас? - спросил Миша и, видя, что тот не понял вопроса, прибавил: - Вася-то где сейчас? На фронте, наверно?

- К сожалению, нет. Живет в Ленинграде, - ответил гость, останавливаясь у входа в баню. - Как будто пришли. Здесь?

- Здесь. А обратно вы дорогу найдете, Григорий Петрович? - спросил Миша.

- Да уж как-нибудь… А вы, значит, в училище?

- Да.

- Ну, ну… В такое героическое время учиться под обстрелами… Потом гордиться будете.

Как только Мальцев скрылся за дверью, Миша крупно зашагал назад. До начала занятий осталось времени немного, но он должен был вернуться и позвонить Ивану Васильевичу. У него важные сведения. В Ленинграде живет и работает какой-то ученый-дурак Вася. Старый знакомый Мальцева. «Ученый-дурак». Как-то не вязались эти понятия. До сих пор Миша думал иначе. Правда, ему никогда не приходилось иметь дело с настоящими учеными, и об этом он предупредил Ивана Васильевича, когда узнал, что должен изображать профессорского сына. Иван Васильевич разъяснил, что ученые ничем не отличаются от самых обыкновенных людей, что в Ленинграде они встречаются часто и, конечно,

Миша видел их много раз в трамваях, на улице, не подозревая, что это какой-нибудь профессор или доктор наук. Миша не сразу согласился. Он вспомнил об одной встрече. Весной он с Васькой Кожухом ходил покупать рассаду для огорода в Ботанический институт и там встретил, как ему сказали, кандидата наук. «Вот профессор так профессор! За десять километров видно! - рассказывал он Ивану Васильевичу. - Волосы нестриженые, думает медленно, а ходит важно, как гусь. Увидел нас с Васькой, подошел и по плечу похлопал. «Что, - говорит, - молодые люди, за капустой пришли?» - «Да, - говорю, - за рассадой». - «А как, - говорит, - капуста по-латыни называется?» А мы что… Мы же не знаем…»

Мишин рассказ развеселил Ивана Васильевича, но он уверил, что это был не ученый, а какой-нибудь завхоз, который и выдавал себя за кандидата наук. Настоящие ученые не важничают. Чем больше ученый, чем он умнее, тем проще.

Рассказ Мальцева о глупом Василии окончательно сбил Мишу с толку, и он потерял всякое представление об ученых. Какие же они бывают на самом деле? Но только не такие, как Мальцев. В этом сразу можно угадать шпиона.

Одним духом взбежал Миша по лестнице и позвонил. Дверь открыла Лена.

- А мы знали, что ты вернешься, - с улыбкой сказала она.

- Мы? - удивился Миша, но сейчас же сообразил и кивнул на противоположную дверь. Лена также молча ответила утвердительным кивком.

Бураков сидел в кухне и внимательно разглядывал привезенные продукты.

- Ну что? - спросил Миша.

- Ничего особенного. Продукты наши. Подозрительного ничего не обнаружил.

- Ивану Васильевичу звонили?

- Звонил.

- Ну?

- Что «ну»? Ну, приехал немного раньше. Мы же не знали точно, когда он приедет. Теперь надо держать ушки на макушке…

- И не называть меня Леной, - с лукавой улыбкой прибавила девочка.

- А меня Мишей.

- Нет уж… Извините, пожалуйста, Коля. Я тебя называла Мишей раньше, когда его не было, а ты меня назвал при нем.

- При нем? Не ври, пожалуйста. - Конечно, при нем. Он же был здесь. Где-то внизу на лестнице стоял.

- А он слышал?

- Я не сказала, что он слышал.

- Не будем спорить, друзья, - вмешался Бураков. - Если были ошибки, надо их учесть и не повторять… А теперь так… Вернется он из бани и, как я полагаю, завалится спать. Ну и пускай себе отсыпается. А мы, как ни в чем не бывало, будем жить да поживать, да поглядывать. Задача у нас простенькая… Не теряйтесь, не смущайтесь…

- Товарищ Бураков. По дороге мы разговаривали, и он…

- А почему ты не в училище? Почему ты здесь, Миша? - спросил Бураков и. спохватившись, закрыл рот рукой.

Но было уже поздно. Слово вылетело, и вернуть его назад было невозможно.

- Ага-а! Попался! - торжествующе крикнул Миша, а Лена захлопала в ладоши.

- Виноват, виноват… Грубую ошибку допустил. Проговорился, - с деланным смущением признался Бураков, - Видите, какая сила - привычка. Голову мне надо оторвать за такую ошибку. Счастье, что нас никто не слышит… А теперь будем считать, что все мы виноваты, и не будем больше попрекать друг друга. Теперь надо сделать выводы. А выводы такие: следить за собой, за каждым словом, за каждым шагом. Всякие словечки непотребные, вроде «пошамать», «утекать», - долой, изъять из обращения.

- А разве мы говорим «пошамать»? Я даже не знаю, что это такое. Коля, ты говорил? - спросила Лена.

- Нет.

- Это я для примера. Не забывайте, что вы профессорские дети, - сказал Бураков и, перейдя к своим костылям, прислоненным к шкафу, со вздохом взялся за них. - Вы думаете, это легко - ходить на четырех ногах?.. Надоело и никак не привыкнуть… Пошли, Коля. Ты, наверно, опоздал в училище. Дело делом, а про ученье не забывай.