Когда Васька вошел в кабинет майора, он был уже вымыт, перевязан, ссадины смазаны йодом и одежда вычищена.
- Садись. (Васька сел на кончик кресла.) Курить хочешь?
- Нет. Я некурящий.
- Неужели? Я помню, на крыше ты не отказывался.
- На крыше… Это когда было…
- Да уж не так давно. Неделя еще не прошла. Майор внимательно смотрел на мальчика, его улыбка не была насмешливой. Робость как рукой сняло. Васька почувствовал, как и тогда на крыше, что перед ним внимательный и приятный собеседник, с которым интересно говорить о мальчишеских делах и перед кем не надо строить взрослого.
- Нет, верно, я теперь не курю. Совсем бросил.
- Не куришь, потому что нет…
- Как нет? Пожалуйста. Даже вас могу угостить. - Васька вытащил из кармана помятую коробку «Зефира».
Майор и Бураков расхохотались.
- Рассказывай, Вася, как ты ракетчика поймал, - сказал майор закуривая.
Васька замялся, не зная, с чего начать.
- Ты сегодня на новом месте дежурил? - спросил майор.
- Да. Первый раз. Мишка мне велел на этот переулок пойти и в оба смотреть.
Мальчик подробно рассказал о том, как он дежурил в переулке, как его чуть не загнали в бомбоубежище, как он заметил высокого парня. Дойдя до драки, Васька оживился, встал с кресла и с горящими глазами продемонстрировал за себя и за ракетчика весь ход борьбы. - Ты ничего не напутал? Сам видел огонек в окне и его лицо? - спросил майор, когда Васька кончил рассказ и, тяжело дыша, сел в кресло.
- Я же как раз напротив него стоял, на другой стороне улицы.
- Пустил он зеленые ракеты?
- Точно.
- А не красные? У тебя дальтонизма нет?
- А это что такое?
- Это какой цвет? - вместо ответа спросил майор, показывая книжку. - Обложка какого цвета?
- Зеленого, - ответил с недоумением Васька.
- А эта? - майор вытащил из кармана пропуск.
- Эта красная. Я же не слепой. - Васька даже обиделся, думая, что майор шутит. Мальчик не знал, что есть люди, которые путают цвета и могут на картинке раскрасить капусту красной краской.
Майор помолчал. Васька оглянулся на Буракова, но тот сидел серьезный и не улыбался.
- Теперь ты скажи мне вот что. С какой стати ты ударил его?
- Когда? Когда мы его к себе привели?.. А за что он меня бил? - загорячился мальчик.
- Подожди… Я говорю о первом случае. Когда ты с ним встретился. Кто тебе разрешил его задержать и драться? Подожди, сначала выслушай до конца, - строго сказал майор. - Если бы ты неделю тому назад увидел ракетчика и между вами произошло то, что произошло сегодня, я бы тебя похвалил. Вчера же ты прекрасно знал, что нужно было делать. Тебе объяснили, что за ракетчиком нужно следить: постараться узнать, где он живет, выяснить, куда ходит, с кем встречается. Он не один, их целая банда. Все они теперь будут настороже, и сейчас их трудно будет поймать. Пользы ты сделал на рубль, а вреда на десять. Как ты думаешь, его сообщники сейчас знают, что он у нас?
- Откуда? Никто нас не видел.
- Вас-то никто не видел, но он-то исчез. Его, наверное, ждут…
Васька сидел пришибленный. У него и раньше, когда они ехали на машине, кошки скребли на душе. Конечно, он поступил неправильно, опрометчиво, забыл, что говорил им Бураков и о чем предупреждал Мишка.
- Это еще не всё, - продолжал майор. - Как ты думаешь, мог он тебя финкой пырнуть во время драки и убежать?
- Какой финкой?
- Вот этой финкой, - сказал майор, показывая маленький кинжал явно заграничного происхождения.
- У него разве была финка?
- Как видишь, была. И я просто не понимаю, почему он не пустил ее в ход. Вероятно, растерялся или понадеялся на свои силы. Счастье твое, что так обошлось, а то не сидели бы мы с тобой здесь.
- Если бы он меня финкой ударил, я бы все равно его не выпустил, - сказал Васька с дрожью в голосе.
- В этом я не сомневаюсь. Мы знаем, что ты парень храбрый, но дело ты испортил.
Майор опять замолчал. Васька сидел, опустив голову, и тяжело дышал, готовый заплакать.
- Ну ладно. Победителя не судят. Пусть это послужит тебе хорошим уроком для дальнейшего. Расскажи и другим ребятам. Они ведь, наверное, ждут, что ты с орденом вернешься. Подумай, дружок. Мы не в «казаков и разбойников» играем, а с опасным и сильным врагом боремся.
Майор посмотрел на часы и встал.
- Я должен идти. Переночуешь ты здесь. Проводите его, товарищ Бураков. Папироски свои забери. Если ты действительно решил бросить курить, - молодец. Буду больше уважать. Спокойной ночи, Вася.
Мальчик взглянул на майора и опять увидел на его лице знакомую доброжелательную улыбку. Разговор был окончен.
Майор вышел вслед за ними, спустился этажом ниже в коридор, где находились комнаты следствия.
В глубине одной из комнат стоял письменный стол, за ним два стула. Третий стул стоял одиноко посреди комнаты, и на него падал свет от лампы, направленный абажуром. Письменный стол оставался в тени. Здесь не было ни одной вещи, на которой мог бы остановиться взгляд.
Выводной постучал в дверь и, получив разрешение, вошел с вызовом.
- Давайте его сюда, - сказал майор, расписавшись на бумажке.
Войдя в комнату и попав в полосу света, арестованный остановился. Губы его были упрямо сжаты, глаза беспокойно бегали по сторонам, руки заметно дрожали, и, чтобы не выдать своего состояния, он часто сжимал пальцы в кулаки и тотчас разжимал их.
- Садитесь. Стул перед вами,
Арестованный вздрогнул и прищурил глаза, стараясь разглядеть говорившего. За столом было темно. Шагнув к столу, он неловко сел.
Майор не торопился с вопросами.
Чувствуя на себе внимательный взгляд, арестованный не знал, куда деть свои длинные руки, постоянно менял их положение, пока не спрятал в карманы.
- Ваша фамилия? - сухо спросил майор.
- Я же вам говорил… Каплунов,
- Имя и отчество?
- Валерий Георгиевич.
- Год рождения?
- Тысяча девятьсот двадцать второй.
- Адрес… Где вы проживали? При этом вопросе у парня брови сошлись, и это не ускользнуло от внимания майора.
- Я же говорил…
- Не помню.
- Улица Воскова, один, квартира девять.
- С кем вы проживали?
- Один.
- Где ваши родители?
- Их нет. Они давно умерли.
- Подробней, пожалуйста. Когда умерли?
- Отца я вообще не знаю, а мать умерла, когда мне было пять лет.
- Значит, вы сирота. Кто же вас вырастил?
- Я жил у тетки в Луге, у нее на иждивении.
- Когда вы приехали в Ленинград?
- В прошлом году. Я поступил учиться и переехал.
- Получили комнату? Адрес?
- Я же…
- Отвечайте на вопросы, - резко сказал майор.
- Улица Воскова, один, квартира девять.
- Каким путем вы получили комнату?
- Снял. Я долго ходил, искал, а потом нашел у старухи Горловой. У ней с дочкой было две комнаты, - одну она мне уступила.
В это время раздался телефонный звонок. Майор снял трубку.
- Товарищ майор, это Бураков говорит. Я выяснил. На улице Воскова, в доме один, вообще никто не живет. Там школа. Каплунов Валерий Георгиевич в городе не значится.
- Так.
Майор повесил трубку и снова обратился к арестованному.
- За комнату вы ей заплатили или она пустила вас так, за прекрасные глаза?
- Я заплатил ей тысячу рублей при въезде да еще потом…
- Деньги заработали?
- Я получил от родственников.
- Каких родственников?
- У меня же есть родственники. Я вам говорил.
- Не помню. Повторите.
- У меня есть тетка… Она живет в Луге.
- Вы сказали: родственники… Во множественном числе.
- Нет, больше никого нет. Я правду говорю, товарищ…
- Вы мне не товарищ, - холодно сказал майор.
- Извините, - смутился арестованный. - Как же вас называть?
- Называйте: гражданин следователь.
- Я вам правду говорю, гражданин следователь,
- Правда лучше всего. Значит, на улице Воскова, в доме девять, вы нашли комнату в квартире один.
- Наоборот, - поправил парень. - В доме один, квартира девять.
- По странной случайности, в этом доме помещается школа, и никаких квартир в нем нет, - отчеканил майор.
Глаза у парня стали круглыми и уставились в одну точку,
- Начнем сначала? - спросил майор через несколько минут. - Как ваша настоящая фамилия?
- Каплунов, - еле слышно ответил арестованный.
- Имя и отчество?
- Валерий Георгиевич.
- Год рождения?
- Тысяча девятьсот двадцать второй.
- Адрес?
Парень молчал, опустив голову на грудь. Плечи у него задергались, внутри что-то заклокотало, и он разразился рыданиями.
Майор, откинувшись на спинку стула, ждал,
- Теперь легче стало? - спросил он, когда арестованный несколько успокоился.
- Скажите, гражданин следователь, меня расстреляют? - со страхом спросил он.
- Не знаю. Все будет зависеть от вас. Чистосердечное раскаяние и правда могут облегчить вашу участь. Будете говорить правду? - Буду.
- Куда вы пускали ракеты?
- На Петропавловскую крепость.
- Рассказывайте все. Когда вы приехали в Ленинград, где жили без прописки, кто вам дал ракеты…
- Я все скажу… я все скажу… Теперь мне все равно. Я совсем не хотел пускать ракеты, но меня дядя заставил. Он ждал немцев и хотел им помочь, - начал говорить арестованный, всхлипывая и утирая рукавом слезы.
По мере того как он рассказывал, выяснилась картина предательства. Отец его - в прошлом торговец - был выслан за вредительство. Сам он жил у тетки. Кроме того, в Ленинграде находился дядя - Воронов Сергей Харитонович, проживающий на улице Воскова, в доме 13, квартира 7. Дядя последнее время работал в какой-то артели. В конце июня, когда началась война, дядя письмом вызвал племянника в Ленинград, и тот жил у него без прописки. Все разговоры о войне сводились к тому, что немцы обязательно победят и установят свой порядок. Дядя усиленно готовился к тому, чтобы сразу открыть большую торговлю. Среди знакомых, навещавших Воронова в последние дни, парень видел однорукого человека с золотыми зубами.