Лида не хотела брать с меня ни копейки — точнее, ни евроцента.

— Игорь, достаточно и того, что вы оплатили мой проезд и комнату! — заявила она.

— А работа? Вы же переводили!

Девушка лишь махнула рукой.

— Да какая там работа… Больше прогулка. Знаете, я живу здесь уже восемь лет, а на Самотраки была только один раз, еще школьницей. С вами — второй.

Но я почти насильно сунул ей в ладонь бумажку в двадцать евро. Мы договорились, что если мне опять понадобится ее помощь, я обращусь к ней.

На следующий день я отправился в интернет-кафе, но по пути решил, что для очистки совести надо сначала наведаться на леофорос Демократиас: чем черт не шутит, вдруг София уже вернулась из Германии?

Увы, на звонок опять никто не ответил. А может, девушка вообще решила остаться там на пээмже?

В кафе я отправил Инне подробное сообщение о своем разговоре с Теодориду и Спиросом, после чего никак не мог отделаться от чувства, что этим письмом как бы желаю заверить ее в том, что деньги тратятся не понапрасну.

Но, положа руку на сердце, я понимал, что долгожданного прорыва в расследовании так и не достиг. Более того, нынешняя ситуация начинала напоминать тупиковую, потому что я понятия не имел, что предпринять дальше. Все-таки обратиться в полицию? Не имеет особого смысла: в лучшем случае они покажут мне заявление Теодориду. написанное от имени Спироса. И с тем и с другим я уже поговорил, и вряд ли бумага содержит какие-то дополнительные детали, ускользнувшие во время моих бесед с ними.

Выйдя из кафе, я побрел наугад по одной из улиц, в очередной раз тасуя всевозможные версии, как колоду карт. Предположим, что пациент скорее мертв, чем жив. Если он действительно утонул — был ли это несчастный случай или кто-то помог ему? Убивать его имело смысл, только если он обнаружил сокровища — с целью завладения последними. А если Дмитрий жив — могли ли его похитить из-за клада, как заложника? Но в этом случае ему наверняка дали бы связаться со своей помощницей, Софией? Или их похитили вместе и держат, пока они не станут податливей? Не слишком ли долго? Или он все-таки слинял с деньгами, инсценировав несчастный случай?

Вообще-то все эти роившиеся в моей голове предположения напоминали мне обрывки сюжетов просмотренных когда-то американских боевиков. Но ведь и то, что рассказала во время нашей первой встречи Инна, недалеко ушло от «Острова сокровищ» Стивенсона?

Погруженный в свои мысли, я все дальше уходил от центра города и остановился лишь тогда, когда оказался в каком-то переулке, оканчивавшемся метров через двадцать тупиком.

Весьма символично: здесь тоже тупик…

Я остановился в нерешительности.

Куда это меня занесло? Я машинально поискал на обшарпанной стене одного из домов табличку, хотя, по большому счету, за время пребывания в Александруполисе в моей памяти отложилось не более трех-четырех названий улиц.

Ветер трепал обрывок выцветшего предвыборного плаката с фотографиями кандидатов. Я мельком взглянул на него — и обнаружил на одном из снимков знакомое лицо…