Глава первая. Лучший День рождения в моей жизни

Когда дядя Витя объявил, что дарит нам путёвку на круиз к Сатурну, я сначала не поверила своим ушам. Он очень хороший человек, но не очень внимательный. Тем более, что почти всё время проводит в далёких галактических командировках и редко бывает у нас в гостях. Год назад, на моё одиннадцатилетие, он подарил куклу с золотистыми волосами в классическом розовом платье. А потом долго сокрушался, как девочка, то есть я, умудрилась так быстро вырасти, что он даже и не заметил. Обещал подарить в следующий раз нечто более подобающее подростку. Однако я не слишком-то в это верила.

Год пролетел, мы снова собрались у нас дома отметить наши с папой дни рождения. В окно светило приветливое апрельское солнышко. Деревья, ещё на днях бывшие голыми, окутались нежнейшей светло-зелёной вуалью молодых листков. Мы с мамой хлопотали, накрывая на стол, пока папа с дядей Витей обсуждали важные профессиональные новости. И вдруг такое заявление! Москва – Сатурн! Я даже обиделась на дядю Витю и сказала, что этим не шутят. Космический полёт – мечта любого мальчишки и любой девчонки у нас в классе! В прошлом году Дениса Гурина родители брали с собой в командировку на Марс, так он до сих пор нос задирает.

Хотя на дворе две тысячи сто пятидесятый год и космическими полётами давно уже никого не удивишь, они до сих пор остаются недешёвым и потому труднодоступным удовольствием. Нужно иметь веские причины, чтобы лететь в космос. Например, для работы. Или в связи с научной деятельностью. В крайнем случае с группой в целях туристических. Ну или чтобы навестить близкого родственника, работающего, скажем, в Марсограде. Хорошо взрослым, они могут устроиться на работу в одну из транскосмических корпораций или заниматься наукой. Тогда их не только в космос посылают, но ещё и командировки оплачивают. А можно быть кинозвездой, оперной дивой, топ-моделью, футболистом, космогонщиком или журналистом – они тоже частенько покидают Землю. Космолингвистам, специалистам по инопланетным языкам, как мой папа и дядя Витя, тоже неплохо живётся. Особенно если они в профессорском звании. Тогда чаще посылают на разные конференции в другие звёздные системы. Вот только жаль, детей с собой брать не дают: неоправданные расходы. Вот так и получается, что твой папа постоянно по галактике летает, а ты в свои двенадцать лет в космопорте только для того и бывала, чтобы папу провожать или встречать. Живёшь сухопутной жизнью с мамой вдвоём. У неё профессия более обыденная: преподаёт в колледже методику дошкольного воспитания гуманоидных рас. Они так с папой и познакомились: она проводила показательное занятие в детском саду для гостей из Бета Центавры, а папа им переводил.

В общем, я не поверила дяде Вите, пока он не достал из кармана билеты и не помахал ими, как фокусник, у меня перед носом. Красивые билеты с голографическим изображением звездолёта, летящего среди звёзд. «Роскошный круизный лайнер «Сергей Есенин» доставит вас к величественному Сатурну, чтобы насладиться незабываемым зрелищем его великолепных колец! По дороге вы посетите героический Марс, отмечающий в этом году столетие с начала колонизации!» – прочитала я и захлопала в ладоши. Дядя Витя довольно улыбнулся и подмигнул отцу. А потом мы сели за стол и отведали вкусности, приготовленные мамой.

Всегда считала, что родилась не очень удачно – почти одновременно с папой, разница всего три дня. Ну и ещё сорок лет, конечно. У меня никогда не было собственного праздника: всегда отмечали в один день оба дня рождения. А теперь впервые была даже рада, иначе дядя Витя не подарил бы нам на двоих такой замечательный подарок!

– Прости меня, Надя, – сказал маме дядя Витя, разводя руками. – Мне в качестве специальной премии за научные публикации вручили лишь два билета. Было бы три – я бы подарил три!

– Что ты, Виктор, спасибо огромное! – поспешила поблагодарить мама. – Пусть Андрей со Светой слетают, она никогда ещё в космосе не была! И Марс, и Сатурн посмотрят!

– А может, давай ты Светке компанию составишь? – спросил папа. – Я-то и так часто в разъездах.

– А что, нельзя полететь втроём? – невинным голосом спросила я. – Можно же ещё один билет купить?

Родители молча переглянулись. Не знаю точно, сколько стоит билет к Сатурну, но в нашем семейном бюджете на ближайший год такая покупка точно не была запланирована. И на следующий тоже. Максимум, что мне до сих пор обещали, это семейный отдых в Сочи.

– Устами младенца глаголет истина! – со вздохом согласился отец. – Пусть эти билеты будут для вас, а я куплю себе ещё один. Спрошу в Союзе космолингвистов, наверняка можно скидку через них получить. Правда, в Сочи мы тогда в этом году не попадаем.

– Ура! – радостно сказала я. – Зато вместе полетим в космос! Настоящий отпуск всей семьёй!

– Да, но круиз приходится на май, а не на каникулы! – нахмурилась мама, рассматривая билеты. – У тебя будет учёба в школе в самом разгаре, а возвращение запланировано как раз перед концом четверти и года!

– Ничего страшного, я с собой планшет со всеми учебниками возьму! – невинным голосом сказала я. – Буду на корабле заниматься. Решим как-нибудь эту проблему!

Дядя Витя засмеялся, потом смех подхватили папа с мамой, а потом уже не сдержалась и я. Ох уж эти взрослые, насквозь видят бедного ребёнка. Как будто сами в детстве не мечтали школу прогулять! И всё же сегодня определённо лучший день рождения в моей жизни!

 

Глава вторая. Полёт над Москвой XXII века

Москва упоительно красива тёплым майским вечером. Особенно таким, как сегодня, когда на небе не видно ни единого облачка, и розовеющее солнце лениво спускается к горизонту. И особенно хороша в такой вечер Москва с высоты в пару сотен метров, когда летишь по воздуху над парками, рекой и широкими проспектами.

Я буквально прилипла к окну флаера, рассматривая сверху любимый город. Если бы не предстоящее трёхнедельное путешествие к Сатурну, мне было бы не так интересно. Подумаешь! Что я, над городом не летала? Сколько угодно. Но сегодня всё было иначе: я отправляюсь в космос, предстоит разлука с родными местами, и от этого в сердце рождается лёгкое щемящее чувство. Невозможно родиться в Москве и не скучать потом по ней, уезжая в долгое путешествие. В общем, я уговорила родителей выйти из дома пораньше, чтобы успеть сделать почётный круг над историческим центром столицы. Родители не стали возражать, так как отпуск для того и создан, чтобы делать всё не спеша и в своё удовольствие. Они и сами были не прочь вновь насладиться с детства знакомыми видами, тем более что погода благоприятствовала.

Бесшумный флаер-такси летел по заранее составленному папой маршруту. Едва достигнув третьего воздушного кольца, машина свернула с основной трассы и направилась к центру города. Сбросила скорость, чтобы пассажирам удобнее было созерцать окрестности. А посмотреть было на что.

Далеко внизу проплывали бульвары и скверы, крыши домов и верхушки деревьев. С Воробьёвых гор слепили глаза солнечные зайчики, отражаясь от высоченной золотой стелы Евразийского Единства. Величественно несла тысячелетние воды Москва-река. По синей водной глади, оставляя за собой длинный пенистый след, белоснежные старинные теплоходы катали москвичей и гостей столицы. Причудливыми формами вздымались ввысь бесчисленные небоскрёбы деловой части города. На их фоне высотное здание Московского государственного университета выглядело хоть и элегантным, но всего лишь младшим братом. Возле главного входа на Выставку достижений народного хозяйства вот уже почти два века устремляется в небо шлейф от ракеты на обелиске «Покорителям космоса». Должна признаться, это мой любимый памятник в Москве. Не знаю почему – наверное, потому что символизирует стремление человечества ввысь, к звёздам.

Наша небольшая обзорная экскурсия продолжалась. Над Кремлём летать запрещено, но мы издали полюбовались на красные зубчатые стены. Солнце отражалось от золотого купола Успенского собора, а куранты на Спасской башне как раз пробили семь часов.

Пришло время набирать высоту и скорость, чтобы не опоздать на челнок. Лететь предстоит ещё около часа, так что можно было вздремнуть. Родители не преминули этим воспользоваться. Я тоже решила отдохнуть. Силы ещё пригодятся в космопорте! Нашептав в умный браслет программу музыкальных композиций на время полёта и включив индивидуальную приватную сферу, я откинулась на спинку сиденья и прикрыла глаза. Меня вдруг посетила неожиданная мысль: первый космический полёт делит всю мою жизнь на «до» и «после». Почему бы тогда не подвести итог первым двенадцати годам? Кто я такая, чего уже добилась и чего ещё только хочу добиться в жизни? Эта мысль показалась мне очень взрослой и красивой, так что я поудобнее откинулась в кресле и под лёгкую приятную музыку предалась размышлениям.

Вообще-то, ничего сверхъестественного я собой не представляю. Не какая-нибудь там звезда или гений, ничего выдающегося в жизни не сделала. Пока не сделала. Но у меня большие планы! А пока рассказать особо нечего. Я ведь обыкновенная московская школьница из обычной семьи. Да, мой папа профессор, преподаёт в Московском государственном университете и занимается исследованием экзоязыков. Это значит, языков других планет. Но ничего необычного в этом не нахожу. Вот если бы он был капитаном дальнего космоса или чемпионом Солнечной системы по шахматам, то да, это было бы редкостью.

Я очень люблю родителей, только вижу их не так часто, как хотелось бы. Отец то в универе, то в командировках. Чтобы получить хороший контракт или успешно провести дипломатические переговоры, мало знать астролингву – простейший и самый распространённый язык в галактике. Астролингва – это искусственный язык, специально созданный на основе базовых понятий, общих для всех живых существ, чтобы представители разных звёздных систем могли друг друга хоть как-то понимать. Это язык межпланетных торговцев. Но если вы претендуете на настоящий контакт, то желательно знать язык именно той цивилизации, с которой хотите договариваться. Тогда к вам будут совсем иначе относиться. Причём переводить должна не машина, а живой переводчик – таков негласный закон межзвёздного этикета. В сфере крупного бизнеса и дипломатии, конечно. Папа говорит на двенадцати языках, причём это языки крупнейших и старейших цивилизаций. Его постоянно приглашают принять участие то в одних переговорах, то в других.

Иногда на неделю улетит, а иногда и на месяц. Дело не в том, что к звёздам долго лететь. Это к Сатурну на планетарных двигателях мы будем тянуться как черепахи. А при полёте в другие звёздные системы корабль уходит в антипрыжок и выныривает уже неподалёку от нужного места. Главное, иметь точные координаты и правильно курс рассчитать. Больше времени уходит на то, чтобы отойти от Земли на безопасное для прыжка расстояние и уже в системе назначения добраться до нужной планеты. Так что по срокам намного быстрее. Но зато по цене – на несколько порядков дороже.

Дело в том, что для антипривода требуется ужасно редкий гамма-терций, его синтезируют в результате очень сложной ядерной реакции в мизерных количествах. Слово «анти» добавляют к названию, потому что это как-то связано с антиматерией. У меня с этими технологиями чётко ассоциируются такие понятия, как искривление континуума и пространство-время. Никогда глубоко не вникала, это для тех, кто физикой интересуется. А у меня в школе другая специализация. Важно, что исходный материал для этого процесса нашли в Поясе астероидов за орбитой Марса лишь в середине прошлого века. Говорят, этот материал есть и у нас на Земле, правда, для этого нужно добраться до её ядра. А Пояс астероидов, как известно, – это остатки бывшей планеты, то есть среди обломков встречаются и такие, которые когда-то составляли её ядро. Правда, даже на таких астероидах нужного материала так мало, а усилий для добычи требуется так много, что это делает гамма-терций самым дорогим материалом в Солнечной системе. На заре звёздного космоплавания, когда человечество только-только открыло гамма-терций и опробовало антипрыжок, из-за этого материала в прошлом веке разгорелась Межпланетная война. Возможно, есть более простой и дешёвый способ уходить в антипрыжки, но наши братья по разуму пока не спешат им делиться. Хотя сами инопланетяне к нам очень активно летают, чем бы они там свои двигатели не заправляли. Так что пока межзвёздные путешествия так и остаются роскошью. Зато в своей Солнечной системе мы хозяева. Летаем сколько хотим. Здесь нам гамма-терций не нужен, хватает обычных водородных двигателей.

Ладно, что-то я увлеклась. С отцом и его командировками всё понятно, теперь о маме. Она много преподаёт, плюс классное руководство, плюс заочники, плюс инопланетные студенты по обмену. Она в своей профессии очень уважаемый человек, преподаватель наивысшей категории, автор собственной методики преподавания эстетотерапии. По этой методике обучают детей по всему Евразийскому союзу, а также в Южноамериканском союзе и на некоторых планетах Галактической лиги. Кстати, эстетотерапия – одна из немногих дисциплин, которыми интересуются инопланетяне. Не только гуманоидные триконийцы, шигаси, лурды и шушаны, но даже лабари, инконы и верийцы прилетают, хотя в остальном им до землян дела нет: слишком разная генетика и культура.

Ладно, чего это я всё про родителей, а сама-то чем могу похвастаться? Заканчиваю пятый класс, специализация – экзобиология, то есть та, которая за пределами Земли. Люблю животных, и растения люблю. Наша галактика просто райское место, животный и растительный мир настолько разнообразны, что можно всю жизнь перелетать с планеты на планету, постоянно совершая новые открытия. Это, кстати, ещё одна причина, по которой я выбрала эту специализацию. Люблю путешествовать! А ещё мне очень хочется внести собственный вклад в развитие человечества. Ведь некоторые растения из других звёздных систем обладают удивительными лечебными свойствами. Именно растения, а ещё яды и слюна некоторых животных и насекомых позволили человечеству наконец победить многие заболевания, ранее считавшиеся неизлечимыми. А ещё они продлили среднюю продолжительность жизни человека! Ну и для кулинаров инопланетные приправы стали просто настоящим праздником.

Учусь я хорошо, надеюсь через пару лет досрочно поступить в университет. На самом деле мне даже скучновато в школе – много лишнего преподают. То, что мне надо, я моментально схватываю, плюс сама постоянно читаю литературу по будущей специальности. Не понимаю, зачем в школе целых восемь лет учиться, столько времени терять?

Кстати, на непредвиденные каникулы в связи с предстоящим путешествием я надеялась напрасно. Оказывается, на круизном корабле предусмотрено всё, включая школьные занятия. В неполном объёме, конечно, но всё-таки. Придётся посещать, выбора нет, иначе меня просто не отпустили бы из школы в круиз. Надеюсь, учителя на космолёте не занудные, а то будет очень обидно терять время на ерунду, и это в первом космическом рейсе в жизни!

 

Глава третья. Ответственное задание

Космопорт Шереметьево-3 как всегда встретил нас суетой и многоголосьем. Вообще-то, кроме размеров он не так уж сильно отличается от аэропорта Шереметьево-2. Идея та же: терминалы, стойки регистрации, приём и выдача багажа, залы ожидания, бесчисленные магазинчики и бутики. Никаких исполинских космических кораблей, утыканных тарелками антенн и ощетинившихся пушками, как это любили показывать в старинных фантастических фильмах, здесь не увидишь. Даже взлётные полосы в космопорте напоминают аэродромные. Разве что пошире и подлиннее. Все космические полёты начинаются с того, что трудяги-челноки вывозят пассажиров, команду и грузы на орбиту. Потом стыкуются с кораблями, разгружаются. Возвращаются на Землю за новой партией груза или пассажиров. И так, пока корабль не загрузится полностью. Других способов попасть на орбиту пока нет, хотя в Казахстане силами всего Евразийского союза вот уже лет пять как строят космический лифт. Всё никак не доведут его до ума.

Мы с родителями прибыли в первый пассажирский терминал. Есть ещё и грузовые, они находятся несколько в стороне, к ним подходит монорельсовая дорога, по которой перевозятся товары. Страшно подумать, какое количество тонн доставляется отсюда на орбиту каждый день! И это при том, что географическая широта Москвы не самая удобная для разгона в космос. Через космопорт «Восточный», например, проходит в сто раз больше грузов. А всего на планете более двадцати космопортов, треть из них – в Евразии. Внутри Солнечной системы торговля очень оживлённая, города и поселения на планетах и астероидах не в состоянии сами производить весь спектр необходимых товаров и продуктов. Зависят по-прежнему от метрополии. Инопланетянам в другие звёздные системы мы тоже кое-что экспортируем: некоторые редкие минералы, а также сувениры, произведения искусства, специи. Животных для их зоопарков. А они нам в обмен присылают своих. Правда, товаров мы закупаем у них всё же больше. Те, которые нам продают. Я бы сказала, инопланетный ширпотреб. Вообще, когда был освоен антипрыжок, и мы познакомились с разумными расами галактики – товары и технологии к нам рекой хлынули. Не все, конечно. И, разумеется, не бесплатно. Печально сознавать, что Солнечная система для других цивилизаций – всего лишь новый рынок сбыта. Когда-то человечество боялось, что злые инопланетяне захотят уничтожить Землю – какая наивность! Гораздо выгоднее продавать здесь свои товары. И ещё арендовать у нас малые острова под туристические базы.

* * *

Я посмотрела на часы. Времени до отправления остаётся совсем немного. Но у меня ещё срочное дело в космопорте. И секретное. Успею! Главное, чтобы родители ничего не заподозрили.

– Мам, я отлучусь минут на пять, хорошо?

– Свет, у нас регистрация на рейс, между прочим, полным ходом идёт.

– Ну мне очень надо!

– А подождать до челнока с этим нельзя? – спросила мама.

– Нельзя! Я быстро! Я бы уже почти вернулась, пока мы спорим.

Отец нахмурился, посмотрел на часы и строго сказал:

– Пять минут у нас есть.

Потом он посмотрел на очередь к регистрации и добавил:

– Ладно, максимум десять минут. Мы пока очередь займём. Ищи нас сразу там! И не опаздывай, иначе мы с мамой улетим без тебя.

– Я быстро! – снова пообещала я и понеслась к справочной в центре зала.

Когда ребята из кружка экзобиологов узнали, что я лечу к Сатурну через Марс, то сразу почему-то решили, что это «огромное везение», «дар судьбы» и «неслучайное событие». Наш кружок дружит с таким же кружком на Марсе. Помогаем друг другу в экспериментах, обмениваемся научными материалами, а также объектами исследований: растениями и животными. Наука от нашего сотрудничества только выигрывает, потому что материал, собранный и проверенный сразу на двух планетах с разными физическими условиями, намного полнее отражает суть изучаемого предмета. По результатам проделанной работы мы публикуем статьи в научных журналах, зачастую выступая соавторами.

Вот уже пару месяцев мы работаем с Сумунгусом обыкновенным – предположительно разумным растением, привезённым из системы Альдебарана. У нас были запланированы эксперименты и на Земле, и на Марсе. Свою часть работы мы уже проделали, теперь дело за марсианами. Мы должны переправить к ним Сумунгуса, но это требует определённых разрешений и бюрократических согласований.

Вообще, у Сумунгуса уникальная история. Дядя Дениса Гурина – моего одноклассника и нашего научного руководителя – штурман на межзвёздном корабле. Алексей Викторович Демьянов. Зная о научных изысканиях племянника, он старается из каждого рейса привезти экзотическое растение или животное. Получается не всегда, но зато порой он доставляет экземпляры ранее на Земле неизвестные. Около трёх месяцев назад корабль Алексея Викторовича остановился на торговой станции в системе Альдебарана, созвездие Тельца, для пополнения запасов. Земной флот нечасто попадает в столь отдалённые края, так что он при первой же возможности отправился на местный рынок. Это такое место, где можно встретить что угодно, и где не принято спрашивать о происхождении товара. Конечно, это излюбленное место для контрабандистов и торговцев запрещённым к продаже товаром.

У одного из таких торговцев Алексей Викторович увидел внешне ничем не примечательный экспонат, больше всего похожий на необструганное полено. Но потом он заметил у полена маленькие глазки. Целых семь штук. И не просто глазки, а очень грустные глазки. Продавец как раз нахваливал полено потенциальному покупателю, невысокому коренастому инопланетянину с головой ящерицы.

Дядя Дениса заинтересовался и подошёл ближе, чтобы послушать рассказ, хотя и не слишком силён в астролингве. Торговец пояснил, что это украшение для любого жилища, так как полено умеет по желанию показывать любые ландшафты и визуализировать мысли. В доказательство он предложил и ящеру, и дяде подумать о чём-нибудь. При этом торговец поднёс к полену небольшой приборчик, выплюнувший яркий фиолетовый разряд. В воздухе замерцал и материализовался бассейн с красноватой водой в окружении причудливых тёмно-красных кустов. Ящер заверещал, похлопывая руками по бокам. А к удивлению дяди, перед ним вдруг возникла его жена, сидящая в красивом платье за столиком в кафе на берегу моря. Видение было столь реалистичным, что он протянул к ней руку – но она схватила лишь воздух.

Закончив на этом демонстрацию, продавец озвучил цену, равную годичному жалованью штурмана межзвёздного корабля. Ящер быстро потерял интерес к полену и пошёл к следующему торговцу. Дядя Дениса не мог позволить себе поступить так же. Он решил во что бы то ни стало приобрести инопланетное существо. Слишком грустные глаза были у полена, и слишком жестокое лицо у торговца, когда он жалил его молнией из машинки.

Поторговавшись, дядя немного сбил цену, но всё же ему пришлось отдать все наличные деньги, золотой перстень, запонки штурмана с небольшими алмазами и целый пакет разнообразных семян земных злаков, которые часто могли сойти на инопланетных рынках за деньги.

Торговец вручил дяде полено, чёрный приборчик, пакетик с минеральной смесью, которую надо добавлять к воде для правильного питания Сумунгуса и пульверизатор, чтобы опрыскивать его этой водой. Небольшой приборчик, бивший фиолетовой молнией, оказался примитивным электрошокером. Торговец элементарно истязал несчастное растение, понуждая выполнять прихоти клиентов. Естественно, дядя больше никогда приборчиком не пользовался, хотя и привёз его с собой для приобщения к будущим научным исследованиям.

По возвращении на орбиту Земли дядя оформил для Сумунгуса документы для таможни, как на инопланетное растение. Научное наименование «Сумунгус» придумал он сам вместе с другом, капитаном корабля Семёном Дроздовым. Таможенный экзобиолог тщательно осмотрел полено, но не нашёл к чему придраться и пропустил его на Землю. Так Сумунгус обыкновенный попал к нам в Москву.

К сожалению, Сумунгус, или Сеня, как мы сразу его назвали, больше ни разу не показывал свои способности. Он вообще замкнулся в себе, почти не реагировал на внешние раздражители. Большую часть времени проводил с закрытыми глазами. Мы считали это последствием перенесённого стресса, психологической травмы, которую нанёс существу жестокий торговец. А ведь ещё неизвестно, через что пришлось пройти Сене до того, как он попал к торговцу!

Тогда мы собрали всю доступную информацию о нём, какую могли предоставить наши земные приборы, от микроскопа до рентгеновского аппарата. Хотя некоторая аналогия с земными деревьями прослеживалась, всё же Сеня отличался от них. На клеточном уровне устройство было гораздо сложнее. Предназначение некоторых принципиально новых органелл мы вообще не смогли выяснить, так как сравнить было не с чем. Можно было лишь предположить, что этим объясняются необычные способности к оптическим иллюзиям. Чечевички у Сумунгуса тоже были развиты значительно сильнее, чем у земных деревьев. Денис выдвинул гипотезу, что они выполняют у Сени не только функцию газообмена, но и, до некоторой степени, светоуловителей. Другими словами, Сеня мог видеть окружающий мир, каким бы необычным для нас его зрение ни казалось. И это были его настоящие «глазки», в отличие от тех, которые были у всех на виду. Ни один из приборов семь Сениных глазок не увидел. Их просто не было. Оказывается, Сумунгус внушает их нам. По крайней мере, когда мы на него смотрим. С какой целью? Мы так и не нашли ответа на этот вопрос. Лично мне кажется, что Сеня хотел нам понравиться, а для этого решил выглядеть немного привычнее на наш, человеческий взгляд. Откровенно говоря, я не уверена, что дядя Дениса купил бы его тогда у торговца, не увидь он семь маленьких грустных глазок.

В остальном же Сеня походил именно на дерево, разве что очень изящное и находчивое. Например, срезы снизу и сверху он зарастил очень плотным прозрачным веществом, похожим на смолу. Это предотвращало потерю влаги. А впитывать её он умел «всем телом», то есть всей корой. Мы воспроизвели в лаборатории комбинацию минеральных веществ, которую рекомендовал торговец, добавляли её в виде порошка в чистую родниковую воду и обрызгивали Сеню. Эти ванны-обеды ему очень нравились.

Само собой, мы пробовали «расшевелить» Сумунгуса. Возили с собой по городу и музеям, катались по реке, давали слушать музыку и смотреть кино. Никакого эффекта. Тогда мы попробовали сменить декорации лаборатории на живую природу. Сначала слетали с Сумунгусом на море. Нам удалось немного разбудить в нём любопытство – он с интересом следил за ритмично накатывающимися на берег морскими волнами, прислушивался к прибою и крикам чаек. На контакт с нами по-прежнему не шёл. Тогда Денис предложил отнести его в лес, чтобы он побыл среди деревьев, которые, без сомнения, были ему дальними родственниками.

В лесу Сеня немного оживился. Мнимые глазки вращались в разные стороны, пытаясь одновременно рассматривать деревья и уследить за пролетающей мошкарой. Мы попросили показать, как выглядит лес на его родной планете, но так ничего и не добились. Выяснили лишь, что в лесу Сумунгус чувствует себя комфортнее, чем в городе – хотя в этом и так никто не сомневался. После этого случая Денис предложил приостановить дальнейшие эксперименты на Земле и передать Сеню друзьям с Марса. «Пусть теперь они попытают счастья, – сказал Денис. – А мы сделали всё, что могли. Мне больше ничего толкового не приходит в голову. Добровольно Сеня ничего показывать не хочет, не уподобляться же нам торговцу с Альдебарана! В конце концов, пусть Сеня живёт как знает. Если эксперименты и на Марсе ничего не дадут – определим его в ботанический сад, пусть живёт в своё удовольствие. Нуждаться он ни в чём не будет».

Оставалось придумать, как переправить Сеню на Марс. Не хотелось заниматься бюрократической волокитой с оформлением бумаг и документов, поэтому мы ждали удобную оказию.

И вот теперь подвернулся такой удобный случай. Короче, ребята назначили курьером меня. «Вот повезло! – радостно сказал Денис, когда узнал о моём путешествии. – Очень кстати ты в круиз отправляешься!» Я не была уверена, что мне повезло, потому что родители такому багажу явно не обрадуются. Мама вообще всегда слишком сильно нервничает, да и отец меня может не понять. В общем, я решила взять Сеню в самый последний момент, когда что-то менять будет уже поздно. Тогда родители просто не смогут оставить Сумунгуса в космопорту или вернуть домой.

Друзья ждали меня возле стойки информации. Кроме Дениса пришли Вера Савочкина и Роберт Джонсон. В руках Роберт держал крупный пакет, в котором просматривались округлые бока Сени.

– Привет, Свет, – обрадованно сказал мне Денис. – Опаздываешь!

– Привет, ребята, – сказала я. – Мы кружок сделали над историческим центром. Захотелось.

– Ностальгия? – спросил Роберт. – Понимаю. Держи Сеню, аккуратно.

Он передал мне пакет, я обняла его обеими руками и прижала к груди.

– Там в пакете копия таможенной декларации, где Алексей Викторович указывал, что Сумунгус – это растение. Я подумал, пусть будет, на всякий случай.

– А это подарки для ребят, мы тут собрали, – сказала Вера, передавая мне ещё один не менее увесистый пакет. – Деревянные кружки, тарелочка с росписью гжель, оренбургский пуховой платок и большая банка малинового варенья, бабушка сделала. Там ещё поменьше баночка с вареньем есть – это для тебя и твоих родителей, можете прямо в полёте полакомиться!

– Слушай, у меня перевес будет! – заволновалась я, пытаясь поудобнее перехватить оба пакета.

– Не переживай, прорвёшься, всё будет пучком! – успокоил Денис. – Проведёшь заодно эксперимент с Сеней на орбите, на переносимость невесомости. Ребята встретят тебя прямо в космопорте. Будут ждать с табличкой в руках, с твоим именем. Не ошибёшься. Главное, не забудь Сумунгуса на корабле, когда в Марсоград полетите.

– Ну как я могу забыть! – возмутилась я.

– Классного тебе путешествия! – пожелала Вера. – Сделай фильм про кольца Сатурна, покажешь нам потом!

– Сделаю обязательно, – пообещала я. – Ребят, вы пока не уезжайте. Вдруг меня родители с Сеней заметут, вы его заберёте.

– Никаких «заберёте»! – строго сказал Денис. – Мы специально уедем прямо сейчас, чтобы ты подсознательно не рассчитывала на такой вариант. Тогда всё получится.

Я вздохнула, смиряясь с неизбежным. Если что, буду выкручиваться до последнего, но за Сеню я теперь несу всю полноту ответственности.

 

Глава четвёртая. Сумунгус обыкновенный

Я прибежала, запыхавшись, как раз вовремя. Наша очередь почти подошла, я едва успела отмахнуться от маминого вопроса о происхождении пакета («не обращай внимания, печенек в дорогу купила») и упаковать Сумунгуса в рюкзак, где заранее предусмотрительно оставила для него достаточно места. В чемодан я класть Сеню побоялась, потому что не знала, будет ли в багажном отделении челнока воздух и отопление. А рюкзак я возьму с собой в салон. Как только окажусь в кресле – достану Сумунгуса, буду держать на руках. Пакет с подарками я кое-как утрамбовала в чемодан, который и без того был достаточно объёмным.

Пройдя к стойке регистрации, папа достал наши карточки-паспорта и билеты на круиз.

– Если можно, места в челноке у окна, – попросил он сотрудницу космопорта, симпатичную девушку в красивом форменном костюме.

– Всем или только вам? – с улыбкой переспросила она.

– Хотя бы одно место! – громко сказала я. – Но лучше три!

Девушка перелистнула в воздухе окна информации.

– Осталось как раз одно место у иллюминатора! К сожалению, остальные уже заняты.

– Прекрасно, спасибо вам огромное! – поблагодарила мама.

– Мы будем меняться, по очереди смотреть, – неуверенно предложила я.

– Не будем, доченька, это твоё место! – сказала мама и погладила меня по голове.

Я недовольно отстранилась. Вечно она со своими нежностями на людях пристаёт!

– Поставьте багаж, включая ручную кладь, на участок пола, ограниченный оранжевой линией, – попросила девушка.

Папа послушно сложил наши чемоданы и сумки. Я нехотя поставила туда же рюкзак. Оранжевая линия превратилась в красную.

– У вас перевес, три килограмма! – сообщила девушка. – Разрешено лишь по пятнадцать килограммов багажа плюс пять килограммов ручной клади на пассажира.

– Вот как? – удивился отец. – Мы были уверены, что перевеса не будет!

– Это какая-то ошибка! – сказала я, внутренне холодея.

Боюсь, я оставила место для Сени, но не подумала про его вес. А весит он прилично.

– А разве космическому кораблю не всё равно, сколько килограммов мы с собой берём? Там же невесомость? – удивилась мама.

– Речь идёт о челноке, который доставит вас на орбиту, – объяснила девушка. – Ему точно не всё равно!

За нами начала скапливаться небольшая очередь. Я взглянула на стоявшего за нами высокого, причудливо одетого мужчину в поисках поддержки.

– Бюрократы! – неодобрительно сказал он.

– А можем мы доплатить за перевес? – спросил отец.

– К сожалению, такая услуга предусмотрена только для пассажиров, летящих первым классом.

– Но это же несправедливо! – возмутился отец. – Каких-то три килограмма, и вы из-за этого сыр-бор устраиваете!

– В багажный отсек должен уйти строго определённый вес, – возразила девушка, её щеки медленно становились пунцовыми.

– Ну не всё ли вам равно! – уже громче возмутился мужчина за нами. – Не будьте такими педантами! Вот у девочки билет такой же, как у меня, а весит она значительно меньше. Пусть возьмёт эти три килограмма с собой! Вы же очередь задерживаете!

– У меня чёткие инструкции, – возразила девушка.

– Света, сколько конфет ты прикупила? Мы же взвешивали дома, перевеса не было! – мама явно начинала нервничать, в таком состоянии с ней трудно спорить. – Не будем всех задерживать, просто достань из рюкзака этот новый пакет и оставь милой девушке. Пусть скушает в обеденный перерыв.

Я застыла на месте. В голове слышался лишь лёгкий гул, ноги стали ватными. Слова мамы доносились как бы издалека.

– Света, ты меня слышишь? – спросила она.

– Светик, правда, обойдёмся мы без конфет, – примирительно сказал папа. – На корабле наверняка будет достаточно сладостей. Оставь пакет здесь.

Ну всё. Если теперь и папа заговорил про пакет, то моя песенка спета. Не суждено Сумунгусу попасть на Марс. По крайней мере, со мной, растяпой. Что мне стоило предусмотреть всё заранее!

– Ну сколько можно возиться! Пропустите меня вперёд! – попросил мужчина, стоявший за мной.

– К сожалению, надо подождать, – остановила его девушка.

– Это возмутительно!

– Мне очень жаль.

– Вам будет ещё больше жаль, если я накатаю жалобу!

– Не надо жалобу, – громко сказала я.

Меня вдруг осенила идея. Я бросилась не к рюкзаку, а к чемодану. Быстро открыла замки и вытащила тяжёлые походные ботинки. Отбежала за границу весов – линия по-прежнему была красная. Тогда я вернулась и нехотя вынула из чемодана увесистый томик энциклопедии экзоживотных с картинками. Сама не знаю, зачем взяла его с собой, ведь всё есть в планшете.

Теперь весы дали «зелёный свет».

– Света, ты же в ботинках по Марсу собиралась ходить! – всплеснула руками мама.

– Ничего, похожу в кроссовках, – успокоила её я, поворачиваясь к девушке. – Так даже удобнее! Вы же пришлёте ботинки и книжку к нам домой?

– Разумеется, пришлём, не забудьте оставить адрес, – подтвердила девушка. – Вы можете забрать ручную кладь.

Папа забрал сумки, а я с облегчением закинула рюкзак с Сеней за спину. Кажется, пронесло!

Участок пола, на котором стояли чемоданы, тем временем, ушёл вниз, и вскоре вернулся, уже без багажа.

– Вот ваши посадочные талоны, – сказала девушка за стойкой, протягивая отцу три небольших бумажных диска.

Наконец-то! Я чуть не вприпрыжку побежала вперёд, радуясь, что неприятная процедура взвешивания багажа осталась позади. Однако радость была недолгой. При входе в зал вылета служащие космопорта снова проверяли документы и ставили ручную кладь на движущуюся ленту, проходящую через металлические рамки. Не знаю, что эти рамки проверяют, но сердце снова тревожно забилось. Ну, юные экзобиологи! Почему именно мне выпала задача контрабандой везти Сумунгуса на Марс? Зачем мне вообще такие волнения, я же в отпуск лечу!

– Поставь рюкзак на ленту, доченька, – распорядился отец, первым доверяя ленте свою и мамину сумки.

Я послушалась и на негнущихся ногах пошла рядом с лентой. Рюкзак молча проехал до служащего космопорта, уткнувшегося в синевато мерцающий интерфейс.

– Чей это рюкзак? – спросил он.

– Мой, – призналась я.

– У вас там органика. Достаньте, пожалуйста.

– У неё там только разные мелочи и конфеты, – вступилась за меня мама.

– Достаньте, – повторил служащий.

– Да что это за семья такая! – возмущённо сказал нетерпеливый мужчина за нами, уже знакомый по очереди на взвешивание багажа.

Я умоляюще взглянула на отца, но он лишь пожал плечами. Тогда я вздохнула и вытащила из рюкзака Сумунгуса обыкновенного с Альдебарана. Почувствовав свет, Сеня, открыл семь маленьких глазок и испуганно заморгал. Как мне хотелось в этот момент, чтобы никто, кроме меня, этих глазок не заметил!

– Они хотели пронести на корабль монстра! – истерично крикнул мужчина за спиной, так что Сумунгус испуганно прикрыл глаза.

– Так, – сориентировался служащий, – пройдёмте со мной для выяснения.

– Не бойся, Сеня, никто тебя не тронет! – тихонько сказала я. – Ты под моей защитой!

– Света, ты зачем с собой живое бревно к Сатурну тащишь? – всплеснула руками мама.

– Не к Сатурну, а к Марсу. И не бревно, а Сумунгуса обыкновенного. Мне его ребятам из кружка экзобиологов передать нужно. От нашего кружка!

Я оглянулась и заметила ребят, которые, оказывается, всё же никуда не ушли и издалека наблюдали за мной. Денис делал какие-то непонятные знаки руками. Как будто это могло сейчас хоть как-то помочь. Спасибо вам, удружили. Теперь никого из нас на Марс не пустят. Ни меня, ни родителей.

* * *

Пожилой круглолицый сотрудник космопорта с длинными усами снял фуражку и вытер платочком лоб.

– Вы нас извините за эти разбирательства, но жалобы и сигналы со стороны пассажиров должны быть обязательно и оперативно рассмотрены! – твёрдо произнёс он.

– Мы всё понимаем! – заверил отец и посмотрел на часы.

Времени до отправления челнока оставалось всё меньше. Как только служащий космопорта увидел Сумунгуса, он сразу проводил нас в кабинет начальника смены. Я так и не выпустила Сеню из рук, поглаживала его по тёплой коже. На ощупь она была точно, как кора у сосны в лесу. Он был довольно увесистым, килограммов пять, не меньше. Мне нужно было срочно придумать, как успокоить пограничника и не расстаться с Сеней.

– По правилам грузо-пассажирских перевозок от четырнадцатого апреля две тысячи сто двадцать восьмого года вы не можете перевозить домашнее животное на космическом корабле без билета, паспорта и книги прививок.

– Это не домашнее животное! – воскликнула я.

– Девочка, пожалуйста, разреши мне поговорить с твоими родителями, не перебивай! – попросил мужчина.

– Я бы предложил вам всё же выслушать мою дочь, – вежливо возразил отец. – Она юный экзобиолог и знает, о чём говорит.

Я с благодарностью взглянула на него и увидела, как он одними губами неслышно добавил: «Надеюсь».

– Дело в том, – начала я, доставая из пакета предусмотрительно положенную туда Денисом Гуриным копию въездной таможенной декларации, единственного Сениного документа, – что Сумунгусы обыкновенные являются растениями. Вот документы на ввоз, посмотрите, там всё указано! Получается, с юридической точки зрения Сумунгус приравнивается к банану или кактусу. Мне же не возбраняется взять в круиз любимый кактус?

Мама явно хотела что-то сказать, но сочла за лучшее промолчать.

– Девочка, как тебя зовут? – обратился ко мне начальник смены, лишь мельком заглянув в протянутый мной листок.

– Света, а вас? – с вызовом спросила я.

– Меня Владислав Викторович. Так вот, Света, с юридической точки зрения я имею право задержать и Сумунгуса, и вас до полного выяснения обстоятельств. Рекомендую связаться с родственниками или друзьями, которые вас провожают, чтобы отдать животное им. Ваш челнок скоро отправляется.

– Но Сумунгус не представляет никакой опасности для пассажиров, раз он растение, – возразил отец.

– У него даже ног нет, и рук! – поддержала я. – Он не убежит и никого не тронет!

– Глаза у него есть?

– Есть, – признала я, понимая, что сейчас лучше не распространяться о Сениных способностях к мистификации.

– А если есть глаза, то может быть и рот, зубы или там жало. Что, если он мне пассажиров покусает? Кто за это будет отвечать?

– Нет у него рта! – засмеялась я. – Я его только водичкой с минеральной смесью опрыскиваю два раза в день, вот и вся еда!

– Никогда не слышал о растениях с глазами, – веско сказал Владислав Викторович. – Не лишним было бы его на независимую экспертизу отправить. Они выяснят, растение это или зверь.

– Послушайте, я вам, как педагог скажу, – не выдержала мама. – Вы напрасно играете словами. Перед вами растение, пусть и немного необычное, правила не нарушены, разрешите нам пройти на посадку!

– Мы жаловаться будем! – пригрозила я, подумав, что именно так сказал бы в этой ситуации мужчина, стоявший за мной в очереди.

Начальник смены грустно улыбнулся и покачал головой. Я вдруг поняла, что сказала лишнее. Он не ищет способа нас или Сумунгуса задержать. Скорее, он пытается найти возможность нас пропустить, но пока не находит серьёзных аргументов.

– Вы не беспокойтесь, он действительно безвредный и совсем не агрессивный! – примирительно сказала я. – Гарантирую, пассажиры будут в полной безопасности! В челноке я буду держать его на руках, как маленького ребёнка, а на корабле он будет всегда заперт в нашей каюте.

– Давайте я вам расписку напишу, что несу всю полноту ответственности за Сумунгуса! – предложил отец.

– А вы к ней копию таможенной декларации прикрепите! – поддержала мама.

Владислав Викторович вздохнул, его пальцы запорхали над сенсорной клавиатурой. Где-то под столом зашуршал принтер.

– Вот, распишитесь, – начальник смены протянул отцу две бумажки. – Обойдёмся без экспертизы. Только отнеситесь к данному вопросу со всей серьёзностью! Вы принимаете на себя юридические обязательства. Одна копия вам, другая – мне.

– Обещаю вам, – горячо заверил отец, ставя свою подпись.

– Это разрешение на провоз Сумунгуса. Поспешите на посадку!

– Спасибо вам, Владислав Викторович! – поблагодарила я.

– Береги свой кактус, – улыбнулся мне пограничник.

Сеня вдруг благодарно прикрыл на пару секунд глазки и снова их открыл.

Вот тебе на! Он что, нашу речь научился понимать? Или чувствует эмоциональный фон? Ох, непрост этот Сумунгус!

 

Глава пятая. Челнок «Константиново»

К челноку от здания космопорта нас доставил просторный флаеробус. Сам челнок выглядел впечатляюще: огромная мощная машина, белый лебедь с широко раскинутыми крыльями и массивными соплами двигателей в хвосте. Когда-то наши прапрадеды создали челнок «Буран» – с тех пор концепция «космических извозчиков» не сильно изменилась. Конечно, сегодняшние челноки стали просторнее, комфортабельнее. Взлетают и выходят на орбиту без помощи ракетоносителей или других самолётов. Двигатели стали мощнее, а состав топлива изменился. Но внешне прадед и правнук по-прежнему походили друг на друга. Что поделать, для полёта в атмосфере нужны крылья и важна аэродинамика, а это определяет внешний облик.

Наш челнок был приписан не к космопорту, а к самому кораблю. На его борту вместо стандартного порядкового номера стояла эмблема компании «Роскосмофлот», а ниже гордо красовалось имя: «Константиново». Надо будет узнать, что означает это название. Мы поднялись по трапу на борт. У входа нас приветствовал улыбчивый молодой человек в мундире пилота. Голубые глаза, русые волосы, слегка курносый нос. Даже строгая традиционная фуражка пилота не делала его лицо серьёзнее. Я недовольно взглянула на него: неужели выход на орбиту и стыковку доверили вчерашнему школьнику? Юноша улыбнулся мне и подмигнул, словно подбадривая. Тоже мне, весельчак. Надеюсь, ты всё же не первый пилот, а лишь помощник.

– Пап, неужели неопытным школьникам доверяют управление челноками? – не выдержав, спросила я, когда мы шли по салону, высматривая номера наших мест.

– Ты про нашего пилота? Он вовсе не школьник, а старший гардемарин. Видела нашивки у него на рукавах? Почему ты решила, что он неопытный?

– Они с двенадцати лет обучаются в Космической академии, – добавила мама. – Если ему доверено управлять челноком самостоятельно, то он уже окончил курс обучения и сейчас проходит стажировку на космическом корабле.

– В чине младшего офицера, кстати, – дополнил отец. – И ничего тут удивительного нет – я частенько на челноках именно гардемаринов встречаю.

– Так они сами за штурвалом или всё же помогают старшему? – продолжала допытываться я.

– Думаю, сами. А почему ты спрашиваешь?

– Не знаю, какой-то он… Неубедительный. А речь идёт о выводе челнока в космос и стыковке! Всё нормально в твоих полётах было, никаких непредвиденных ситуаций?

– Ну, как видишь, нормально, раз я здесь, – улыбнулся отец. – Вот наши места, проходи к иллюминатору.

Я взглянула на наши кресла и обмерла: сразу за нами, в следующем ряду сидел тот самый вредный мужчина, который поднял шум во время регистрации на рейс. Он тоже меня узнал и от неожиданности закашлялся.

Родители быстро переглянулись.

– Давай, доченька, проходи быстрее, – попросила мама.

Я постаралась закрыть Сеню от недоброго взгляда мужчины и шмыгнула в кресло. Не хватало ещё, чтобы тут скандал разразился. У бедного Сумунгуса ещё первый стресс не прошёл. Родители тоже быстро уселись на свои места рядом.

– Почему это животное пустили на челнок? – нервно спросил сосед, наконец, обретя дар речи.

Отец обернулся, холодно посмотрел на мужчину и уточнил:

– Вы кого сейчас имеете в виду?

Я вжалась в кресло, стараясь казаться как можно более незаметной. Ну вот только выяснения отношений нам сейчас и не хватало! Хорошо начинается первое космическое путешествие, нечего сказать!

– Инопланетное чудовище ваше, кого же ещё! – заявил мужчина.

– Да будет вам известно, что перед вами растение, Сумунгус обыкновенный. Потрудитесь успокоиться и перестать пугать мою дочь и остальных пассажиров.

– Какое это растение! Он на меня глазами на регистрации пялился! Оно живое! – не унимался сосед.

– Как цветы, деревья, кусты и вообще вся флора планеты. У нас есть официальное разрешение от службы безопасности космопорта. Ещё вопросы?

К счастью, возразить соседу больше было нечего. Так что я смогла перевести дыхание, ободряюще погладить Сеню и взглянуть в иллюминатор. В него было отлично видно, как отъезжает от челнока трап.

Место мне досталось такое хорошее, что даже неловко стало перед родителями: им ведь почти ничего не видно. Тем временем гардемарин прошёл к пульту управления, уселся в кресло пилота. Никакой перегородки, отделявшей пилотскую кабину от салона, как в древних самолётах, не было и в помине. Второе кресло, справа от гардемарина, оставалось пустым. Отец прав, других пилотов на челноке нет. Однако ещё через несколько мгновений я обо всём забыла, так как гардемарин переключил несколько сенсоров на пульте, и его голос загремел из невидимых динамиков:

– Уважаемые пассажиры, вас приветствует пилот челнока «Константиново» старший гардемарин Юрий Звягинцев. Добро пожаловать на борт! Просьба пристегнуть ремни безопасности на всё время полёта. Прошу вас также воздержаться от приёма пищи и воды. Это связано с тем, что первая часть полёта включает в себя неопасную для организма, но ощутимую перегрузку, а вторая будет проходить в состоянии невесомости. Ваши кресла снабжены индивидуальными сферами безопасности, компенсирующими почти все негативные ощущения от изменения силы тяжести. И всё же заранее приношу извинения за некоторые неудобства. Расчётное время полёта до стыковки с круизным космолётом «Сергей Есенин» составляет один час восемь минут. А сейчас вашему вниманию предлагается информационный галафильм, который расскажет обо всех деталях полёта и о поведении в случае аварийной ситуации. Смотрите внимательно!

Скучный галафильм я, конечно, смотреть не стала. Пусть родители смотрят, если им заняться больше нечем. Меня полностью поглотили виды, открывающиеся за иллюминатором. Наш челнок начал двигаться, едва пол и стены слегка завибрировали, а где-то за спиной тяжело загудели двигатели. Мы прокатились по лётному полю до начала взлётной полосы и застыли, ожидая разрешения на взлёт. Вскоре оно было получено, и вибрация превратилась в крупную дрожь. Нас ощутимо вдавило в спинки кресел, а машина, стремительно набирая ход, понеслась вперёд.

Прошло всего несколько мгновений, а мы уже не только оторвались от земли, но и набрали приличную высоту. Выше, чем летают флаеры. Выше, чем я вообще когда-либо поднималась. Мы уверенно продолжали подниматься, карабкаясь к стратосфере. Небо за иллюминатором сначала было светло-голубым, ослепительное солнце рассыпало блики по салону челнока. Потом небо стало постепенно темнеть. Чем выше мы поднимались, тем больше изгибался горизонт. Из первоначально прямой линии он стал дугой, а потом стал закругляться ещё быстрее. Наконец над горизонтом появилась тёмно-синяя оболочка атмосферы, в то время как над нами была уже чернота безвоздушного пространства. Земля внизу всё больше начинала напоминать глобус: реки, поля и города становились всё миниатюрнее, пока не превратились лишь в размытые пятна.

Ремни безопасности больно врезались в плечи. Я попыталась поправить их, но папа строго одёрнул:

– Осторожно, Светик, мы переходим к невесомости.

Его голос доносился слегка приглушённо – наверное, из-за индивидуальных сфер безопасности. Я взглянула на Сеню – он восторженно уставился в иллюминатор. Невесомость он, похоже, даже не заметил. Вот тебе и Сумунгус! Я, конечно, крепко прижимала его к себе, жалея, что у него нет никакой ярко выраженной реакции на невесомость. Эксперимент прошёл впустую! Даже у меня реакция была: вначале показалось, что желудок к горлу двигаться начал. Потом, правда, прошло. Да и от волнения это было, скорее всего, а не от невесомости. Никуда, конечно, мой желудок не путешествовал. А вот конфетки настоятельно требовал.

– Мама, у тебя нет чего-нибудь сладенького с собой? – спросила я.

– Нельзя, Свет, – вместо мамы ответил отец. – Ты же слышала, что пилот сказал.

– Ох уж мне этот пилот! – хмыкнула я. – Какого-то там мальчишку слушаться!

В этот момент в салоне как раз раздался его голос:

– Уважаемые пассажиры! Вы наверняка заметили наступление невесомости! Ещё раз убедительно прошу не отстёгивать ремни безопасности! Наш полёт проходит нормально, мы совершили уже половину витка вокруг планеты. Ещё через половину витка подойдём к «Сергею Есенину», после чего немедленно приступим к стыковке. Невесомость прекратится, как только челнок окажется в зоне действия автономного гравитационного поля «Сергея Есенина». На борту вас уже ожидает персонал, который проведёт первую экскурсию по кораблю. Ваш багаж доставят прямо в каюты.

– А когда мы попадём в каюты? – сварливо спросил мужчина за моей спиной. – Нужна мне тысячу лет ваша экскурсия. Что я, кораблей не видел?

Я не выдержала и повернула к нему голову. Ремни мешали, так что я смогла увидеть соседа лишь краем глаза.

– Послушайте, почему вы постоянно всем недовольны? Путешествие начинается, разве это не здорово?

Отец посмотрел на меня неодобрительно, но вмешиваться не стал. Правильно сделал! Я сама налажу с этим буркалой отношения.

– Как тебя зовут, девочка? – вместо ответа спросил сосед.

– Света! А вас?

– Моя фамилия Свинке. Эрик Свинке. Так вот, девочка, ты уже несколько раз нарушала мой покой. Почему бы тебе не продолжить рассматривать виды планеты в иллюминаторе и не оставить пожилого человека в покое?

– Пожилого? – невольно удивилась я, изо всех сил пытаясь рассмотреть его получше. – Не наговаривайте на себя! Характер у вас не самый лучший, откровенно скажу. Но на пожилого вы совсем не похожи!

Господин Свинке впервые с интересом на меня посмотрел и неожиданно признался:

– Нервничаю немного. Мне пилот не нравится. Мальчишка. Ему в машинки играть, а не челнок на орбиту выводить.

– Вот тут я с вами согласна! – важно сказала я и довольно откинулась в кресле. А что, с этим Свинксом вполне можно общий язык найти. Просто уметь надо.

 

Глава шестая. Прибытие

Надо признать, гардемарин состыковал челнок с круизным лайнером с первого раза и довольно мягко. Как ни старалась, я не смогла даже угадать точный момент соприкосновения двух кораблей. Впрочем, я не знала наверняка: быть может, стыковку за него выполнил бортовой компьютер. Так или иначе, а первая часть пути была преодолена, и пассажиры гуськом потянулись на выход, к стыковочному шлюзу. Возле него стоял довольный Юрий Звягинцев, который снова мне подмигнул. А может, мне показалось. Я прижала Сеню покрепче к груди и с независимым видом прошла в шлюз, не удостоив гардемарина даже взглядом. Вот ещё! Ни за что не буду потакать самолюбию всяких там самовлюблённых мальчишек.

Внутреннее убранство корабля меня приятно удивило. Бежевые тона, приятное ненавязчивое освещение. Негромкая классическая музыка, доносящаяся из невидимых динамиков. Красивые картины в рамочках, висящие на стенах через каждые десять метров. Оригинальные светильники между ними. Всё было сделано со вкусом, создавая уют и даже некоторую изысканность. Обстановка сразу настраивала на отпускной лад и создавала приподнятое настроение.

На небольшой площадке сразу за шлюзом, как и обещалось, нас встречала команда. Стройные, молодые, подтянутые, улыбающиеся представители «Роскосмофлота» мгновенно располагали к себе. Мужчины были одеты в элегантные синие мундиры космофлотчиков с золотыми галунами на рукавах, женщины – в белые блузки, синие пиджачки и юбочки, красные беретики и шарфики. Высокий темноволосый офицер, представившийся старшим помощником капитана Дмитрием Саловым, сверил наши фамилии со списком в планшете и выдал путевые карточки. Отец с бывалым видом приложил палец к идентификатору на тыльной стороне своей карточки, и над ней тут же вспыхнула трёхмерная модель корабля со всеми ярусами, лестницами, лифтами и коридорами. Яркой зелёной точкой светилось то место, где находилась наша каюта.

– Добро пожаловать на борт «Сергея Есенина»! – поприветствовала нас симпатичная стюардесса. – Обзорная экскурсия стартует ровно через час от кают-компании. Воспользуйтесь путевыми карточками! Ваш багаж вскоре доставят в каюту. Если у вас появятся какие-нибудь вопросы, обращайтесь к любому встреченному сотруднику или воспользуйтесь внутренней связью с дежурным стюардом – мы всегда к вашим услугам!

– А что будет в обзорной экскурсии? – не удержалась от вопроса я.

– Вы увидите служебные отсеки корабля, посетите ресторан и обзорную площадку, спортивный центр и библиотеку. Вы также узнаете историю корабля и историю великого русского поэта Сергея Есенина.

– Есенина мы недавно проходили в школе! – сообщила я. – А ещё что-нибудь нам расскажут? Хотелось бы узнать что-то совершенно новое, желательно про космос!

Отец слегка улыбнулся и посмотрел на меня укоризненно. Впрочем, стюардесса и не думала смущаться.

– Тогда тебе, девочка, наверняка будет интересно посетить центр управления – такая возможность представится только один раз, пока корабль ещё не стартовал. Во время полёта вход в него гражданским лицам строжайше воспрещён.

– Вот это уже интереснее! – согласилась я. – Правда, Сеня?

Мне показалось, или Сумунгус действительно подмигнул крайним правым глазиком?

Каюта оказалась неожиданно маленькой. Даже меньше детской комнаты в нашей квартире. Я ожидала чего-то большего. У левой стены стояла двухъярусная кровать, а у правой – обычная, несколько больших размеров. Кроме этого в каюте был маленький столик, утопленный в стену шкаф и три небольших мягких стула-кресла. В углу синел интерфейс информационного экрана. Мама недоумённо посмотрела на отца, но он лишь пожал плечами и прокомментировал:

– А что? Прекрасная каюта. Это же космический корабль, а не мягкий вагон монорельса. Тут никаких излишеств, всё чисто функционально.

– Чур, я сверху! – безапелляционно заявила я и сразу поставила сумку на верхнюю койку.

– А нам как быть? – растерянно спросила мама.

– Занимай лучшую кровать, а мы со Светкой на двухъярусной устроимся! – предложил отец.

Мама с сомнением посмотрела на двухъярусную кровать, потом на папу, и решила:

– Нет уж. У тебя ноги не поместятся. Так что на большой кровати спать будешь ты!

Отец пожал плечами, но спорить не стал. Правильно, с таким ростом ему нужно пространство.

Пока я укладывала Сеню в постель и накрывала одеялом, родители выкладывали на тумбочки разные мелочи из сумок, продолжая обсуждение «каютной» темы.

– Если корабль собран в космосе, на планеты не садится – что мешает сделать каюты побольше? – недоуменно спросила мама.

Отец вздохнул.

– Надя, не забывай – мы в эконом-классе. Есть ещё первый класс и каюты «люкс». Я однажды заходил в «люкс» к одному профессору с Альфы-Центавры.

– И что? – спросила мама и повернулась ко мне. – Света, куда ты Сумунгуса укладываешь?

– Как куда? К себе!

– Немедленно убери его из постели! На стол поставь, или лучше на стул. Это всё-таки живое существо, инопланетное, с неизвестными микробами. Я тебе не позволю его в постель к себе укладывать!

– Ну мам! – протянула я, насупившись.

– Никаких мам! Немедленно! – мама снова повернулась к отцу. – Так что там твой профессор с Альфы-Центавры?

– Что-что. Я его там не сразу нашёл.

– Он что, прятался? – не удержалась от вопроса я.

– Нет, просто читал в кресле в дальней комнате люкса. Это просторные трёхкомнатные апартаменты. Там одна ванная комната больше нашей каюты.

Мама промолчала, а я подумала, что жизнь устроена несправедливо. С другой стороны, в этом есть что-то удивительно приятное – путешествовать с родителями в маленькой уютной каютке. А в трёх комнатах мы бы просто потерялись. Да и по отношению к большинству пассажиров было бы неудобно.

– А у нас где ванная комната? – спросила я, размышляя, не принять ли по-быстрому душ.

– Если ты помыться решила, то тебе кое-что нужно знать, – негромко сказал отец. – Вода нормирована, ты включаешь душевую своей карточкой. Водичка льётся минут пять, напор небольшой. Потом душ предупреждает об окончании сеанса и вскоре выключается. Следующий сеанс только на следующий день.

– А раньше ты предупредить не мог? – испуганно спросила мама. – Может, я бы в Москве лучше осталась, дома бы вас подождала.

– Мама, ты не понимаешь, это же приключение! – укоризненно сказала я, принимая правила игры на корабле.

– Думаю, что смогла бы обойтись без такого приключения, – пробормотала мама.

– Так а где тут у нас душ спрятан? – переспросила папу я.

– Нигде он тут у нас не спрятан. Все удобства, а также душевые кабинки для эконом-класса обычно находятся в конце коридора.

Мама вздохнула, но ничего вслух больше не сказала.

 

Глава седьмая. Экскурсия по кораблю

Хотя я и обещала таможеннику «не светить» Сумунгуса на борту, я просто не могла лишить его удовольствия попутешествовать по кораблю. К тому же новые необычные впечатления могут расшевелить Сеню. Здорово было бы прибыть на Марс и сказать ребятам, что я им привезла не просто замкнувшееся в себе растение, а общительное живое существо. В общем, я положила его, как ребёнка, на руки и отправилась с родителями в точку сбора пассажиров.

Ресторан, или кают-компания, как его назвал папа, представлял собой обширное помещение со столами, стульями и диванчиками вдоль стен. В неё во время обеда могло за один раз поместиться человек сто, не меньше. А ещё сюда можно было забежать в любое время, чтобы выпить чашечку кофе или стакан лимонада и скушать что-нибудь сладенькое. Для этой цели возле одной из стен стоял целый ряд автоматов. Когда мы с родителями зашли в кают-компанию, в ней как раз формировалась следующая группа для обзорной экскурсии. Я заметила несколько знакомых по челноку лиц, среди них и господина Свинкса. Он слегка кивнул мне головой, я ответила ему тем же. Потом он заметил Сеню и нахмурил брови. Хмурьте, хмурьте, господин Свинке, привыкайте. Сеня такое же живое существо как и вы, имеет те же права.

Как нам объяснила стюардесса, нас делили на группы специально, чтобы не ходить большой толпой по кораблю. Пока мы с Сумунгусом рассматривали автоматы для горячих и холодных напитков, в кают-компанию вошли два офицера. В одном из них я узнала Юру Звягинцева. Он тоже меня заметил и приветливо помахал рукой. Пришлось кивнуть ему в ответ. Вот ведь привязался! Очень нужны мне его приветствия.

– Алексей Владимирович, группа готова, – сообщила старшему офицеру стюардесса. – Это крайняя. Вы сами её поведёте?

– Разрешите мне? – попросил гардемарин.

– Отдохнул бы ещё, – с сомнением сказал старший по званию офицер. – Часа не прошло, как прибыл.

– Я не устал, для меня в радость будет «Есенина» показать.

– Ну хорошо, давай тогда. У меня дел достаточно. И спасибо, что выручил!

После более чем скромной по размеру каюты я ожидала, что весь корабль будет такой же тесный. Однако вскоре поняла, что это не так. Даже закралась мысль, что каюты вполне осознанно сделали небольшими, чтобы сэкономить место для более важных помещений, где можно проводить всё свободное время, причём очень интересно и с пользой. А в каюты пассажиры должны приходить лишь к ночи, просто чтобы поспать.

В компактном, но вполне функциональном спортивном зале можно было поиграть в командные игры вроде волейбола или баскетбола, а также позаниматься на тренажёрах или с гантелями. Далее шёл небольшой бассейн и сауна. Там мне пришла в голову мысль, не испробовать ли, как Сеня переносит воду и пар – таких экспериментов мы пока не делали. Я занесла его в сауну, где было жарко, душно и очень влажно, и поставила там на полок. Сама хотела было сразу выйти, потому что пот моментально потёк по лбу и по спине, но потом решила, что это будет нечестно по отношению к Сене. В общем, я честно высидела с ним в парилке минут пять, пока не решила, что на первый раз будет достаточно. Хорошо, что кроме нас там никого в этот момент не было. Когда я вынесла Сеню снова в коридор, кора его была горячей и покрыта влагой. То ли пот, то ли конденсат. К тому же он, казалось, подрагивал. Похоже, не понравилась ему сауна. Впрочем, на сей раз и мне она как-то не пошла, чувствовала себя неуютно. После парилки коридор показался очень холодным. К тому же откуда-то неприятно дуло. Скорее всего, из решёток на потолке – от системы кондиционирования. Сеня вздрогнул, потом ещё и ещё раз. Я даже слегка напугалась. Не стоило, пожалуй, импровизировать с сауной. Мы бросились догонять экскурсию. Они уже дошли до следующей остановки, в служебном помещении, одну из стен которого полностью занимал слегка выпуклый бок огромного резервуара с водой.

– Вода на корабле – один из самых ценных ресурсов, – рассказывал гардемарин. – Мы не можем расходовать её в любых количествах и не можем просто избавляться от использованной воды. Сложная система очистки позволяет нам использовать жидкость вновь и вновь. Исключение составляет лишь питьевая вода на камбузе. Вы всегда будете получать свежую воду из отдельного резервуара на завтрак, на обед и на ужин. В питьевых автоматах вода тоже не рециркулированная. Так что пейте смело, без всякой задней мысли.

– А почему тогда в душе вода всего пять минут льётся? – не удержалась от вопроса я. – Какая разница, если она всё равно потом очищается?

– Хороший вопрос, девочка, – обернулся ко мне Юрий.

– Меня Светой вообще-то зовут, – насупилась я.

– Приму к сведению. Вода очищается, но коэффициент очистки не равен ста процентам. Чем больше циклов, тем дальше вода от своего первоначального состояния. Да, мы время от времени частично обновляем её, но процесс этот не бесконечен. Как и сами запасы воды на корабле. Нам ведь приходится поднимать её на орбиту на грузовых челноках – можете себе представить, как это повышает её стоимость. Приходится экономить.

– А что, в космосе недостаточно льда? – спросила мама. – Можно растапливать его.

– Не всякий лёд подходит, – ответил вместо гардемарина господин Свинке. – Иногда процесс его очистки такой сложный и дорогостоящий, что даже доставка воды с Земли выгоднее.

– Спасибо за помощь, вы совершенно правы, – подтвердил гардемарин.

– Начинаю понимать, почему билеты на круиз такие дорогие, – сказала мама.

Следующей остановкой в нашей экскурсии была просторная библиотека. В ней можно не только читать, но и отдыхать, играть с друзьями в настольные игры, смотреть фильмы и передачи, проводить лекции и просто слушать музыку. Включай сферу приватности – и никому не будешь мешать, хоть песни пой. Тебя не увидят и не услышат. Многочисленные кресла, терминалы, диванчики, столы и столики разной высоты словно приглашали ими воспользоваться. Яркое, но не режущее глаз освещение создавало идеальные условия для чтения. А в дальнем углу библиотеки красовался настоящий старинный деревянный шкаф с книгами на полках за прозрачным пластиком. Я не удержалась и подбежала к нему. Одну полку полностью занимало старинное собрание сочинений Есенина в пяти томах, торжественно обращённых обложками к посетителям. «Государственное издательство художественной литературы, тысяча девятьсот шестьдесят первый год», – прочитала я. Другие полки заполняли томики Есенина на самых разных языках мира. Были книги также по его биографии, воспоминания современников и даже альбомы с фотографиями.

– Это наша главная гордость, – сообщил гардемарин, когда вся группа собралась возле шкафа. – Это не просто антикварная ценность – это уникальная коллекция. Более полная только в музее Сергея Есенина в Константиново. Это село в Рязанской области, где поэт родился.

– Так вот почему челнок называется «Константиново»! – сказала я.

– Да, именно поэтому, – подтвердил Юрий и озорно улыбнулся. – А второй челнок называется «Хулиган». Догадаешься, почему?

– Нам говорили в школе, что Есенин умел побалагурить, – неуверенно сказала я.

– Да, это правда. А ещё у него есть цикл стихотворений под названием «Любовь хулигана».

– А почему сам круизный лайнер назван его именем? – поинтересовался отец.

– В честь двухсотпятидесятилетия со дня рождения поэта. Корабль вышел из верфи в две тысячи сто сорок пятом году.

– А можно будет настоящую книжку взять из шкафа почитать? – спросила я.

– Конечно можно! Для того здесь и стоят. Хотите взять книгу прямо сейчас? – хитро улыбнувшись, спросил гардемарин.

– Конечно, хочу! – не найдя подвоха, ответила я.

– А прочитаете нам тогда что-нибудь из Есенина вслух? Вы же, вроде бы, недавно в школе учили?

– Ну вот, начинается, – возмутилась я. – Это нечестно!

– Прочитай, Света, – попросила мама. – Если помнишь, конечно. Мы все послушаем!

Другие пассажиры согласно закивали, и я задумалась. Конечно, своё любимое стихотворение я заучила наизусть. Но когда начинаешь волноваться, обязательно что-нибудь вылетит из головы. А тут ещё Сеня на руках смотрит так внимательно. Отвлекает.

– Если вдруг что-то забудешь – мы все вместе поможем, – разгадал мои сомнения гардемарин. – Не стесняйся!

– Я и не стесняюсь! – возразила я и с выражением продекламировала:

Когда я закончила, разгорячившись, чувствуя, как к щекам прилила кровь, а волосы растрепались – в библиотеке долго ещё царило потрясённое молчание. Я быстро обернулась на маму – на её щеках блестели две тоненькие мокрые дорожки. Тогда я перевела взгляд на гардемарина, но и у него глаза были на мокром месте.

– Спасибо тебе, девочка, – тихо сказал господин Свинке, и библиотека вдруг взорвалась аплодисментами.

 

Глава восьмая. Космические традиции

После библиотеки мы продолжили экскурсию. Сеня время от времени подрагивал, заставляя меня волноваться всё больше. Не припоминаю, чтобы на Земле с ним хоть раз такое случалось. Мама заметила моё беспокойство и предложила занести Сумунгуса в каюту и дать ему отдохнуть. Я отказалась, потому что другой возможности так подробно познакомиться с кораблём у нас не будет. И правильно сделала.

Когда мы впервые оказались на обзорной площадке, я сразу поняла, что буду проводить тут много времени. Уже ради этого стоило отправиться в космическое путешествие. Это была просторная комната в носу корабля, в которой стены, пол и потолок сделаны из прозрачного экзопластика. По словам гардемарина, эти хрупкие на вид стены способны выдержать прямое попадание небольшого метеорита. Впрочем, защитные системы корабля не дадут этому произойти. Юрий прочитал нам небольшую лекцию о том, насколько умная система защищает нас в таких случаях, как рано распознаёт потенциальную опасность и либо слегка меняет курс, либо пользуется одним из орудий, имеющимся в арсенале. Автоматические пушки могут расщепить встречный астероид на миллионы мелких обломков, которые будут неопасны для нашего защитного поля. Пассажиры заметят лишь лёгкую вибрацию.

Обзорная площадка завораживала, хотелось прервать экскурсию, чтобы остаться здесь и смотреть, думать, мечтать. За прозрачной стеной, толщиной всего каких-то несколько сантиметров, простирался безграничный космос. Было немного страшно ступать по прозрачному полу, так же как и видеть под ногами голубоватый земной шар с плывущими по его поверхности массивами облаков. Далеко слева нестерпимо ярко сияло Солнце, несмотря на то, что стена услужливо «затемнила» этот участок, чтобы не ослепить туристов.

Юрий посмотрел на наручные часы.

– Нам пора в центр управления. Или, как его ещё по традиции называют, на капитанский мостик. Если опоздаем, нас просто не пустят – скоро отправление.

– Так что же вы молчите? – возмутился Свинке. – Столько времени в библиотеке и на площадке здесь потеряли! Ведите немедленно на мостик!

– Прошу прощения, как вас зовут? – поинтересовался гардемарин.

– Свинке моя фамилия. Эрик Свинке.

– Не надо так волноваться, господин Свинке! Мы не могли сразу на мостик отправиться – до нас туда и другие группы должны были попасть. Прошу вас, следуйте за мной.

Ещё через несколько минут мы уже стояли перед закрытой дверью в центр управления. Юрий приложил ладонь на пластинку замка, дождался, пока компьютер его опознал и доложил:

– Старший гардемарин Юрий Звягинцев прибыл с группой пассажиров для посещения капитанского мостика.

– Надо подождать, пока дежурный офицер ответит, – сказал он, повернувшись к нам.

– Серьёзная дверь, – уважительно заметил Свинке, похлопав по матовому металлу ладонью.

– Эту дверь почти невозможно взломать, – с горделивыми нотками в голосе сообщил гардемарин. – Её даже стандартный космический лазерный резак не берёт. Особый сплав.

– Кстати, как правильно говорить, дверь «закрыта» или «задраена»? – спросила я, вспомнив одну из прочитанных приключенческих книжек о море.

– Вообще-то, на гражданских судах мы не придерживаемся жёстко классической военно-космической терминологии, – пояснил гардемарин. – Поэтому можете говорить и так, и так – в общем, как вам больше нравится.

– Проходите на мостик, – сказал тем временем невидимый динамик, и дверь с неожиданной лёгкостью втянулась в стену.

Гардемарин наспех проинструктировал нашу группу:

– Прошу не шуметь, внимательно слушать, не приставать с расспросами к офицерам. По первому же требованию вместе со мной немедленно покинуть мостик. Всё понятно?

– Понятно! – ответила я за всех, и мы гуськом благоговейно потянулись в самое сокровенное помещение на любом космическом корабле.

Капитанский мостик чем-то напоминал обзорную площадку в том плане, что стены, потолок и часть пола тоже были из прозрачного экзопластика. Разница заключалась в размерах: центр управления занимал гораздо большее пространство. Кроме того, здесь располагались многочисленные пульты управления. Перед ними стояли или сидели в креслах несколько офицеров. Что-то проверяли, вызывая перед собой то одно объёмное изображение, то другое. Иногда это были понятные мне предметы, как, например, внешние антенны корабля. Но порой появлялось лишь изображение отдельного узла какого-то оборудования, тут уж я при всём желании не могла бы сказать, что к чему. В центре помещения в удобном кресле на возвышении сидел капитан, перед ним неспешно поворачивалась слегка мерцающая объёмная модель Солнечной системы. Я представила, как сама сижу в его кресле и важно отдаю приказы помощникам. Глянула на Сеню – глаза закрыты, замечтался, что ли? А кора очень тёплая, едва не горячая. Ничего, Сеня, потерпи, экскурсия почти закончилась, скоро вернёмся в тёплую уютную каюту. Хотя бы не заболел. Понятия не имею, как лечить Сумунгусов. Думаю, в Солнечной системе никто этого не знает.

Тем временем капитан поднялся со своего места и не спеша подошёл к нам. Он был среднего роста, темноволосый и голубоглазый, с небольшой аккуратной бородкой, благородно посеребрённой сединой.

– Старший гардемарин Юрий Звягинцев прибыл…

– Вольно, гардемарин, – чётким командным голосом сказал офицер. – Здравствуйте, уважаемые дамы и господа. Меня зовут Виталий Сергеевич Лановой, я капитан круизного лайнера «Сергей Есенин».

– Это большая честь для нас, капитан, – вежливо сказал отец.

– Рад приветствовать вас на нашем замечательном корабле! Обещаю, лично я и наша команда сделаем всё от нас зависящее, чтобы ваше пребывание на борту лайнера было максимально приятным, комфортным и познавательным!

– Хотелось бы на это надеяться, – проворчал Свинке.

Капитан его, к счастью, не расслышал.

– А теперь прошу меня простить, у нас предполётная проверка всех узлов и систем. Скоро мы с вами отправимся к Марсу, нашей первой и единственной остановке по дороге к Сатурну.

– Не понял, почему первой? – громко удивился Свинке. – А возле Луны разве остановка не считается?

– Не понял вас! – удивился капитан. – У вас какой-то вопрос по нашему маршруту?

Свинке довольно бесцеремонно оттолкнул отца в сторону и пробился поближе к капитану.

– Мы что, не спустимся в кратер Первопроходцев?

– К сожалению, нет, господин…

– Свинке.

– Господин Свинке. Мы не останавливаемся у Луны. Наш корабль направляется прямо к Марсу. Нам нужно немного выиграть время, чтобы все желающие успели посетить музей Межпланетной войны в Марсограде и не торопясь погулять по городу. И чтобы при этом не отстать от графика.

– Но Луна указана в вашей рекламной брошюре!

– Луна там указана со звёздочкой, а сноска гласит, что данный пункт программы необязателен, окончательное решение о его посещении или непосещении принимает капитан корабля в интересах пассажиров.

– Господин Свинке, – попытался вмешаться Юрий. – Вы отвлекаете капитана корабля!

– Нет, извините! – возмутился Свинке. – Я только что случайно узнал, что кратер Первопроходцев мы посещать не будем. А вы знаете, что это давняя традиция космонавтов?

– Это традиция космонавтов дальних экспедиций, надолго улетающих в другие звёздные системы, – поправил его капитан. – А мы Солнечную систему покидать не собираемся, наш круиз всего лишь до Сатурна и обратно.

– Что вы мне ерунду рассказываете! Это общая традиция!

– Вам не кажется невежливым оспаривать слова капитана? – спросил отец.

– А если я знаю традиции лучше, чем он? – взвился Свинке. – Нарушать традиции – значит, подвергать нас всех опасности! Это такая примета, понимаете? Мы обязаны спустить челнок в кратер Первопроходцев и взять с собой оттуда камешек!

– Если речь о лунном камушке, – вмешался капитан, – то я вам могу такой подарить, у меня в каюте их целая коллекция.

– Не нужны мне старые камни! Надо новый поднять! Я никуда не полечу, если мы нарушим традиции!

– Кажется, вам ещё не поздно вернуться на Землю, – заметила молчавшая до сих пор представительная рыжеволосая женщина. – Раз уж вас так это волнует.

– А вас вообще никто не спрашивает!

Капитан взглянул на часы и холодно сказал:

– Потрудитесь взять себя в руки, господин Свинке. Здесь присутствуют дети. А теперь прошу меня простить, я должен вернуться к своим обязанностям. Всего хорошего. Приятного путешествия!

– Я никуда не полечу! Это слишком опасно! Верните меня в космопорт!

– Мы не можем терять время из-за суеверий отдельных пассажиров, – сухо сообщил капитан. – Вы вернётесь на Землю согласно купленному билету, через три недели. Гардемарин Звягинцев, прошу продолжить экскурсию.

– Вы не имеете права! – взвизгнул Свинке. – Я буду жаловаться!

– Как вам будет угодно. Гардемарин Минкович, а вас прошу проводить господина Свинкса в кают-компанию. Возможно, он не очень хорошо перенёс невесомость, а затем переход к нормальной силе тяжести. Предложите ему стакан воды.

С одного из кресел поднялся высокий, атлетически сложенный молодой офицер с непослушными тёмными вихрами на голове, в три шага пересёк капитанский мостик и крепко взял господина Свинкса за предплечье.

– Пройдёмте со мной, – сказал офицер, дежурно улыбнувшись.

– Вы не посмеете!

– Приказ капитана на корабле – закон, – поучительно сказал гардемарин и увлёк Свинкса за собой к выходу.

Вслед за ними потянулись остальные пассажиры, в лёгкой растерянности от произошедшей у них на глазах перепалке.

 

Глава девятая. Урок истории на борту круизного лайнера

Первая ночь на корабле прошла беспокойно. Мне было тесно в кровати на втором ярусе. Потолок нависал надо мной так низко, будто пытался раздавить. Родители время от времени всхрапывали, не давая заснуть. В довершение ко всему Сеня беспокоил меня всё больше и больше. Я несколько раз спускалась потрогать его кору: она была явно теплее обычного. А может, мне так только казалось. В любом случае, утром я встала разбитой, голова побаливала, а шея с непривычки затекла. Однако после завтрака всё стало на свои места: голова прояснилась, появилось даже желание побегать по кораблю, проверить, запомнила ли расположение со вчерашнего дня. Правда, времени на это уже не оставалось – пора было собираться на занятия в школу, то есть в библиотеку. Погуляем с Сеней по кораблю после обеда. А пока пусть отдохнёт в каюте, на уроках ему делать точно нечего. Да и не хотелось начинать объяснять любопытствующим, откуда он взялся и куда направляется.

Когда я пришла в библиотеку, Юра уже поджидал учеников за уютным столиком возле дальней стены. Перед собой он выстроил двумя рядами ещё пять столиков. Подготовился уже. Я даже не удивилась, что именно он оказался нашим учителем. Надеюсь хотя бы, что не единственным. Я выбрала дальний от него столик, по диагонали. Вслед за мной подошли и остальные ученики. Класс будет небольшим, пять столов – пять человек. Три девочки и два мальчика. Кроме нас в библиотеке почти никого не было – если не считать уединившегося в сфере приватности в противоположном конце зала молодого человека и удобно устроившегося в кресле с толстым фолиантом Есенина в руках Свинкса. Он сферу приватности не включал – наверняка хочет послушать одним ухом наши занятия. Ладно, пусть себе слушает, получает удовольствие.

Первое, что объявил нам Юра, это то, что занятия будут самыми настоящими, а вовсе не «для галочки». Я глубоко вздохнула, смиряясь с неизбежным. Придётся много времени проводить среди этих столиков, кресел и книг. И это в отпуске!

Для начала мы познакомились, каждый немного рассказал о себе. В классе, кроме меня, было ещё четыре человека. Тринадцатилетняя Катя с каштановыми волосами, подстриженными под «каре», приехала из Магнитогорска. Двенадцатилетняя Кристина со смешными светлыми кудряшками оказалась родом из Беларуси, как и мой отец. Он, правда, переехал в Москву сразу после школы. Спортивного сложения Борис, мой ровесник, был коренным петербуржцем. Ну и Антон, ровесник Кати – ярко-рыжий, с очень светлой кожей, покрытой веснушками, уроженец Мариуполя. Юрий тоже немного рассказал о себе – ему, оказывается, уже стукнуло семнадцать, а родился и вырос он под Москвой, в городе Королёв, в семье капитана дальнего космоса. С двенадцати лет в Московской космической академии имени Юрия Гагарина. «Понятно, по чьим стопам он пошёл, – подумала я. – Если бы мой папа был космонавтом, я тоже, пожалуй, была бы сейчас в этой академии».

А потом Юра рассказал, какая учебная программа нас ждёт на время путешествия. В неё войдут, в основном, те предметы, которые имеют отношение к космосу вообще и к Солнечной системе в частности. То есть физика, астрономия, математика и история. Плюс мы можем ещё что-то добавлять по желанию, если будет оставаться время. Насчёт первых трёх предметов у нас вопросов не возникло, а вот история в этот список попала для меня несколько неожиданно. Я не выдержала и спросила:

– А почему история, а не, к примеру, русская литература? Мы можем творчество Есенина углублённо изучить.

– Хорошая идея, Света. Обязательно посвятим одно из занятий Есенину. Но история тоже важна. Неужели тебе неинтересно, как человечество стало таким, каким ты его знаешь сегодня?

– Лично я, в принципе, и так себе это неплохо представляю, – ответила вместо меня Катя.

– А что ты знаешь о Межпланетной войне? Или, как её ещё называют, Войне корпораций? – спросил гардемарин.

Я заметила, как Свинке отложил книгу в сторонку и навострил уши. Наверное, он не только космическими традициями увлекается, но и вообще историей.

– То же, что и каждый школьник, – Катя пожала плечами. – Корпорации делили Солнечную систему. Частные армии, частные военно-космические силы. Наёмники.

– А подробнее? Вы знаете, что у нас на Марсе запланировано?

– В музей нас хотят отвезти, – без особого энтузиазма в голосе ответил Борис.

– Вы в курсе, какие бои шли за Марсоград?

– Вообще-то, Марсоград нас не сильно касается, – заявил Антон. – Он давным-давно уже независимый. Ещё до начала войны им стал. Между прочим, они всё что им надо от Земли взяли, а потом просто кинули нас.

– А когда было иначе? Это нормальный исторический процесс, – возразил гардемарин. – В истории Земли всегда так было, начиная с эпохи Великих географических открытий. Сначала появляется колония. Из метрополии приезжают поселенцы, на кораблях завозится всё необходимое: от продуктов до стройматериалов. Колония растёт, снабжение продолжается. Но появляется уже и что-то своё. Постепенно местных продуктов становится всё больше, импорт становится всё более специализированным. Происходит так называемое импортозамещение. Колония крепнет, становится на ноги, делается самодостаточной. В конце концов, она объявляет независимость. Так было всегда. И Земля прекрасно понимала, что это снова произойдёт. Это был лишь вопрос времени.

– Ну и я о том же, – кивнул Антон.

– Но дело в том, что так и было нужно! Земля не могла вечно держать колонии у себя на шее. Не забывайте, на первых порах мы ничего не получали с колоний, это была игра в одни ворота. Скорее, мы содержали их ради самой идеи экспансии человечества в космос, чтобы расширить наше общее жизненное пространство как популяции. Мало ли что могло случиться с Землёй! А так у человечества появилась возможность самосохраниться даже в случае непредвиденной глобальной катастрофы. То есть материальная выгода не стояла во главе угла, тем более, что ничего ценного на тот момент на Марсе не нашли. А так колонисты начали содержать себя сами – расцвёл внутренний рынок, началось исследование ближнего космоса. Ближнего для Марса. И в конце концов на астероидах нашли редкие металлы и гамма-терций.

– Да, и создались предпосылки для Межпланетной войны! – вставила я. – Когда государства-основатели предоставили марсиан самим себе, на их место сразу же хлынул крупный бизнес, устроив свои порядки и жёсткую конкуренцию.

– Человек человеку волк, – процитировал латинскую пословицу Борис. – Так можно охарактеризовать эти порядки.

– Да, получилась своеобразная новая версия американской эпохи «Дикого запада», – согласился гардемарин. – Пока Марсианская Федерация не окрепла как государство, не обеспечила безопасность и защиту гражданам.

– Только вместо пистолетов Кольта использовались лазерные пушки на космических кораблях. А когда всплыл гамма-терций, схлестнулись уже целые флотилии.

– Это потому, что Марсианский регион неожиданно оказался вторым Клондайком. Помните историю с «золотой лихорадкой» на Аляске? Россия продала её Америке, считая далёкой и нерентабельной провинцией. А потом выяснилось, что золото там чуть ли не под ногами лежало.

Я невольно заслушалась. Умеет же Юра рассказывать! Ему не в гардемарины, а в телеведущие надо было идти.

– Конечно, очень грустно осознавать, что в двадцать первом веке снова возобладали законы дикого времени, только масштаб, как правильно сказал Боря, оказался побольше. Но существуют объективные законы развития человеческого общества, которые так и не изменились за много тысяч лет. Когда земные государства, бывшие доноры Марса, спохватились и поняли, что пора вмешаться, в Солнечной системе уже вовсю полыхала Война корпораций. Причём Земных корпораций, которые абсолютно спокойно штамповали боевые корабли на земной орбите. Потом они, снабжённые экипажем из наёмников, вливались в космические флотилии и присоединялись к военным действиям.

– Вы уже почти всю историю Межпланетной войны рассказали, – заметила Катя. – У нас сегодня все занятия этому посвящены?

– А тебе скучно, что ли? – улыбнулся гардемарин. – Если хочешь, можешь продолжить вместо меня. Так даже лучше.

– Запросто. Но интересно ли это остальным? Мы же проходили историю войны в школе.

– Мы так подробно ещё не проходили, – призналась Кристина. – У нас история двадцать первого только в следующем году по программе.

– Рассказывай, Катя! – улыбнулся гардемарин. – Мы скоро музей войны посетим, так что информацию не вредно освежить в памяти даже тем, кто уже это проходил.

– Как война началась, уже сказали. Это было в две тысячи девяностом году. Два года бои шли между Корпорациями. Марсоград переходил из рук в руки. Официального правительства не было. Хаос, разруха, тысячи жертв. В девяносто втором году в Мюнхене состоялась международная конференция. Были представлены все крупнейшие политические объединения: Евразийский союз, Европейский, Северо-Американский, Южно-Американский и Африканский. Решили вмешаться в войну. На первом этапе договорились о санкциях: запретили земным корпорациям вести боевые действия, производить корабли с использованием земной инфраструктуры.

– И что, разве это помогло? – спросила Кристина.

– Это снизило напряжённость, – продолжила Катя. – Следующие четыре года прошли относительно спокойно. В Марсограде была провозглашена так называемая «Конфедерация». Корпорации поделили сферы влияния и придали своим владениям видимость демократического государства. Кому-то достался Марс, кому-то – сектора в Поясе астероидов. Даже Сатурн включили в Конфедерацию, хотя там не было ни одного поселения. Скорее, хотели обеспечить себе задел на будущее. Земные корпорации за это время нашли способ обойти санкции: отпочковали «дочерние фирмы», чтобы больше не светиться напрямую в войне, штаб-квартиры новых фирм перенесли на Марс. Потом накачали «дочек» финансами, передали им уже существующие флоты, а производство и обслуживание кораблей перенесли на орбиту Марса. В итоге за четыре года новые марсианские Корпорации набрали силу, и всё продолжилось с ещё большим размахом. Поток наёмников с Земли тоже нарастал. На Марсе, тем временем, было поднято восстание горожан, которые провозгласили Федеративную Республику Марс и попытались выбросить конфедератов с планеты. К сожалению, восстание было подавлено. Тогда в две тысячи девяносто шестом году в Пекине прошла вторая конференция в том же составе, что и первая, но при участии представителей пока несуществующей Марсианской Федеративной Республики. Там было принято решение вступить в войну с целью поддержки марсиан и свержения власти Конфедерации.

– И сколько времени ушло на свержение? – спросил Антон.

– После этого боевые действия разной степени интенсивности шли ещё семь лет. Нагрузка на экономики союзов получилась колоссальная, дедушка много рассказывал мне о голодных девяностых. Постепенно дело пошло, и объединённый земной флот теснил конфедератов всё дальше. В две тысячи сто первом году Марсоград был освобождён, управление передали, наконец, народу Марса. Конфедерация отступила в Пояс астероидов, перенеся туда производство и обслуживание кораблей. Там в две тысячи сто втором году произошло крупнейшее сражение между объединёнными флотами Земли и конфедератами. В общем, к две тысячи сто третьему году война была официально завершена, хотя мелкие стычки продолжались ещё некоторое время.

– Вы извините, что я вмешиваюсь, – не выдержал Свинке. – Но была ещё и третья конференция!

Юра улыбнулся и сделал приглашающий жест:

– Присоединяйтесь, господин Свинке. Просветите молодёжь.

– Просто была ещё одна конференция. Она прошла в Марсограде сразу после окончания войны. Там была выработана схема, которая существует и по сей день: народ Марса обрёл независимость, его безопасность гарантировали земные правительства. Пояс астероидов официально передали под юрисдикцию молодой Марсианской Федеративной Республики, она продаёт лицензии на аренду и право разработки всем желающим. В том числе и сегодняшним наследникам старых земных корпораций. За порядком в этом регионе присматривает марсианская космическая полиция. Земле приходится недёшево платить Марсу за гамма-терций, но зато в Солнечной системе воцарился мир.

– Спасибо, господин Свинке! Я бы лучше и не смог рассказать! – похвалил гардемарин. – Вы, случайно, не историк?

– Случайно, нет. Но история – увлечение всей моей жизни!

Юрий уважительно склонил голову.

– А пираты? – спросила я, вдруг вспомнив детские галафильмы.

– А что пираты? – не понял Свинке.

– Они же долго ещё на старателей и торговые суда нападали!

– Да, это так, – подтвердил Юра. – Пояс астероидов огромен, спрятаться там есть где. Некоторые из уцелевших наёмников не приняли капитуляции Конфедерации и ушли в подполье, затаились на астероидах. Щипали понемногу пролетающие корабли. Космическая полиция их долго ещё вылавливала. Но это уже не война была, а так, отголоски, так сказать, тяжёлое военное наследие.

– Ага, как выскочит вдруг такое наследие, не успеем ноги унести! – скептически сказал Антон. – Есть у нас оружие, если что?

– Никто не выскочит, Антон, можешь отдыхать спокойно, наслаждаться полётом, – успокоил его Юра. – Не забывай, что со времени окончания войны прошло почти полвека! Переловили давно всех пиратов.

– И давно поймали последнего? – спросила Кристина.

– Ещё до твоего рождения. И до моего.

– Хотите сказать, преступности в Поясе астероидов не осталось? – усомнилась Катя.

– Преступность осталась, с ней борются, но это не военные действия и даже не борьба с пиратами. Это, можно сказать, «бытовуха», обычный криминал.

– Насчёт оружия всё же хотелось бы поподробнее узнать! – напомнил Антон. – Сможем защититься, если что?

– У нас же против астероидов пушки есть, при случае можно их использовать, – напомнила я.

Юрий протестующе поднял ладонь.

– Я тебе гарантирую, Антон: никаких пиратов, бандитов, наёмников и прочих бармалеев мы не встретим. На дворе двадцать второй век!

– Жаль, – неожиданно признался Антон. – Было бы классное приключение.

 

Глава десятая. Откровения Сени

Мы пообедали всем классом во главе с Юрой, потом уроки продолжились. Математика, физика. Я уже начала думать, стоило ли отправляться в космическое путешествие, чтобы часами решать уравнения. К счастью, после физики Юра объявил урок физкультуры. Мы сбегали в свои каюты, чтобы переодеться в спортивную форму. Я на бегу потрогала кору Сени – она была горячей. Глазки были закрыты. Я решила, что самое лучшее, что сейчас можно сделать – это дать ему отлежаться в тишине и покое. Благо, что в каюте никого не было. Кроме того, не было никаких сквозняков, а температура воздуха была на мой взгляд даже выше, чем хотелось бы. А вечером я возьму Сеню на смотровую площадку, может, созерцание звёзд пойдёт ему на пользу.

В общем, я убежала в спортзал, где мы с ребятами до ужина играли сначала в баскетбол, а потом в волейбол. Постепенно к нам присоединились и взрослые, так что сложились полноценные команды, как положено. Моё недовольство школьными занятиями постепенно рассеялось. Как ни крути, всё же лучше посещать занятия на космическом корабле, чем в надоевшей школе.

После ужина я предупредила родителей, где меня можно будет найти. Забежала в каюту за Сеней, покормила его. А потом мы вместе удобно устроились на прозрачном полу обзорной площадки, усевшись на предусмотрительно захваченный с собой плед.

Земля была уже почти не видна, превратилась из голубого с белым шарика всего лишь в крупную синюю точку. Мы приближались к Марсу. Я довольно долго искала его на фоне более ярких звёзд, пока не нашла крохотную тусклую красную звёздочку. Скоро я буду ходить по её поверхности!

Я поставила Сеню рядом с собой и мы долго в тишине смотрели на далёкие звёзды. Приглушённое освещение настраивало на лирический лад, на площадке кроме нас никого не было, и я стала рассказывать о своей жизни, о том, как проводила раньше каникулы. Где бывала, что видела. Не знаю, насколько внимательно Сеня слушал мой рассказ, но время от времени начинал моргать глазками в разной последовательности. Его кора по-прежнему оставалась горячей и, как мне показалось, влажной. Как же обидно ощущать себя полностью беспомощной, когда хочется помочь, но не знаешь как! Нет универсального лекарства для всех существ в галактике. То, что является лекарством для одного вида, может стать ядом для другого. Это я, как экзобиолог, отлично понимала. Так что даже не пыталась скормить Сене человеческие лекарства, хотя ничего не стоило подмешать их в воду с минералами, которой я кормила Сумунгуса. Я лишь промокнула платочком кору и взяла его на руки, слегка покачивая, как младенца. Незаметно для себя даже стала напевать колыбельную, которую мне в детстве пела бабушка.

А потом Сеня вздрогнул и зажмурил глаза. А уже через секунду снова их открыл – только зрачки задрал кверху, будто потолок рассматривал. У меня в голове вдруг возник чёткий образ тропического леса. Деревья с толстыми стволами, свисающие до земли лианы, высокие кусты с острыми листьями и огромные цветы с разноцветными бутонами. Всё было бы более-менее естественным и понятным, если бы не синий цвет деревьев. И не оранжевое небо, проглядывающее вверху сквозь их крону.

Я прислонилась к стене, испуганно уставившись на Сумунгуса. Он начал мелко вибрировать в руках, а видение высоких синих деревьев вдруг вышло за пределы моего сознания. Обзорная площадка превратилась в предлесье, а деревья и кусты не только стали объёмными и абсолютно реальными – они вышли даже за пределы площадки! Во всяком случае, прозрачная стена-перегородка пропала, теперь со всех сторон меня окружали деревья. Могучие внизу, с далеко выдающимися корнями, далее стволы становились тоньше, вздымаясь высоко вверх. Редкие лучи небольшого красного солнца пробивались вниз сквозь кроны деревьев, окрашивая лес в футуристические тона. Ещё два жёлтых солнца поменьше словно пытались догнать первое, делая картинку абсолютно фантастической. Ветви исполинских деревьев слегка покачивались, подчиняясь дуновению ветра. В этом лесу была своя труднопостижимая гармония.

Я восторженно оглядывалась по сторонам, жалея, что не прихватила с собой аппаратуру, способную записать первую на моей памяти масштабную Сенину иллюзию. Созерцание величественного леса при полном отсутствии звуков завораживало.

Внезапно с неба, раздвигая и ломая стволы, опустился тяжёлый неуклюжий космический корабль. Из него вывалились рослые, крепко сбитые инопланетяне, отдалённо напоминающие людей, с устрашающего вида приспособлениями в руках.

С отвратительными гримасами на лицах, они начали валить деревья, вырезая из них и складывая отдельно участки примерно в полметра высотой. Теперь понятно, как получаются «полена». Во все стороны летели щепки и опилки. Потом один из великанов приблизился, страшная одноглазая рожа уставилась прямо на меня. «На Сеню, – поправила я себя, чувствуя, как мурашки бегут по спине. – Это его воспоминания». Инопланетянин зарычал, а потом провёл скрежещущим инструментом чуть повыше головы. Острая боль пронзила моё тело, как будто я сама на миг стала Сеней. Потом инопланетянин примерился и повёл инструмент куда-то ниже моего поля зрения, туда, где могли бы быть мои ноги. В глазах всё начало меркнуть, видение леса растворялось в воздухе. Я медленно сползла на пол. Голова раскалывалась. Глаза Сумунгуса были плотно закрыты, он перестал дрожать. «Потерял сознание!» – догадалась я.

Я подхватила Сеню на руки и вынесла его с обзорной площадки.

Я долго не могла прийти в себя от увиденного. Сенины воспоминания были такими яркими – я как будто побывала в этом странном лесу. Сидя в каюте в кресле и держа Сеню на руках, я рассказала его историю родителям. Мама, расчувствовавшись, протирала платочком уголки глаз, а отец посерьёзнел и стукнул кулаком по кровати.

– Я составлю письмо и разошлю копии в Министерство иностранных дел, Академию наук и Международную Ассоциацию космонавтов. Кто-то должен помочь Сумунгусу! Нужно выяснить, где находится его родная планета, а потом организовать туда экспедицию!

– Правильно, папа! – поддержала я, внутренне замирая от такой возможности. – Я буду участвовать в такой экспедиции!

– Нет, тебя вряд ли возьмут, – отмахнулся отец. – Пусть этим занимаются профессионалы.

– К тому же, это очень опасно! – встряла мама.

– Да! – подтвердил отец. – Надо всё разведать, выяснить, кто терроризирует планету Сумунгусов. А потом обеспечить её защиту! Найти преступников и отдать их в галактический трибунал!

– Папа, в галактике нет единого трибунала, – тихо напомнила я. – Как нет и единого свода законов.

– Это так, но есть очень могущественные цивилизации, с которыми никто не захочет ссориться. Можем обратиться к ним. Здесь же явно идёт речь об обычных браконьерах-контрабандистах, пользующихся своей безнаказанностью. Придумали себе прибыльный бизнес за счёт Сумунгусов. Сбывают их потом через таких торговцев как тот, с Альдебарана. А потом их истязают и заставляют развлекать гостей иллюзиями. Я подниму все свои связи. Нельзя оставлять такое варварство безнаказанным – у меня даже подходящего слова нет, чтобы это назвать.

– Геноцид это называется, – грустно сказала мама.

– И работорговля! – добавила я.

– Мы так это не оставим, обещаю вам! – горячо заверил отец. – Пойду, пройдусь по кораблю, адреналин надо сжечь, – сказал он. – Заодно наведаюсь в библиотеку, поищу в базе данных, были ли уже подобные случаи в истории космонавтики.

– Лучше Свинкса спросить, – сказала я.

– Этого скандалиста?

– Он ещё и ходячая энциклопедия по истории космоса.

– Тогда спрошу и его тоже. Нам любая помощь будет полезна! – согласился отец.

Ночью я долго не могла уснуть – всё думала, думала. О том, как много в галактике несправедливости. Почему сильные всегда стремятся обидеть слабых? Почему наглые и беспринципные стремятся жить за счёт других, унижая и эксплуатируя? Когда-то маленькой я считала, что в мире все такие добрые, как мои родители. Школа тоже не разуверила меня в этом – у нас замечательные ребята и учителя. А вот чем больше я узнавала о человеческой истории, да и об истории других звёздных миров – становилось понятно, сколько горя и страданий выпадает на долю более слабых. Вот Сенина раса – ведь никому не мешает! Живут себе в лесу, растут потихоньку. Постепенно их цивилизация развила уникальные телепатические способности. И надо же, кто-то их нашёл. А они, доверчивые, открылись, показав врождённые таланты. Само собой, чей-то изворотливый ум понял, что на них можно заработать. А сколько живых существ при этом придётся загубить, скольким поломать судьбы – их не волнует.

Вот обязательно полечу в экспедицию, сделаю всё, чтобы она состоялась! Если надо, жизнь этому посвящу!

Наконец, я оставила Сеню в кресле, накрыв его пледом, а сама улеглась в постель и мгновенно заснула. Вот только снилась мне какая-то ерунда: синие деревья вперемешку с инопланетянами, потом наш земной лес и ребята из кружка экзобиологов. Испуганное лицо Свинкса, когда он впервые увидел Сумунгуса. Добродушный Владислав Викторович из службы безопасности аэропорта. Всё смешалось, в голове крутился сплошной калейдоскоп лиц и красок. А потом я проснулась.

В каюте было темно, а из коридора доносились испуганные женские крики. Свесив ноги со своей верхней полки, я нащупала рукой выключатель, зажгла освещение и осмотрелась. Отца в его постели не было, Сумунгус лежал в кресле, там, где я его оставила. Мама сидела на нижней койке, испуганно натянув одеяло до подбородка и тревожно глядя на меня.

– Только не вздумай выходить из каюты! – строго сказала она, хотя её голос немного дрожал.

– А что там такое? – спросила я.

– Не знаю. Кричит кто-то.

Из коридора донёсся топот ботинок. А потом строгий мужской голос заговорил успокаивающе, испуганный женский голос замолчал. Затем донеслись новые крики, на сей раз тише, как будто вдалеке. А в коридоре поблизости раздались возбуждённые спорящие голоса.

– Посмотрю, где папа – и сразу назад! – сказала я, соскакивая с кровати на пол.

– Нет, Света, не ходи! Папа сейчас придёт! – вскрикнула мать.

– Я быстро, только одним глазком! – я быстро просунула ноги в мягкие ночные тапочки и потянулась к ручке двери.

– Света!

– Мам, ну я ведь уже большая, забыла?

И прежде, чем мама успела возразить или броситься за мной вдогонку, я выскользнула за дверь и плотно прикрыла её за собой.

То, что я увидела потом, мне точно никогда не забыть. Я словно очутилась в сказке, в детективе, фильме о природе и остросюжетном кино одновременно. В коридоре тут и там стояли перепуганные, озадаченные, ошеломленные пассажиры, а между ними важно расхаживал огромный золотистого цвета с чёрными полосками тигр. Возле стен выросли деревья всех климатических зон вперемешку – от пальм до елей. По их ветвям прыгали обезьяны, гоняясь за разноцветными птицами. Я протянула руку к тигру – женщина, стоящая в проёме двери в свою каюту напротив, в ужасе вскрикнула. Но рука прошла сквозь морду с выступающими клыками и горящими, слегка прищуренными глазами. Я посмотрела вверх – вместо потолка надо мной было предзакатное небо с перистыми облаками. Я медленно пошла по коридору, и за поворотом мне открылся потрясающий вид на горы с заснеженными вершинами в лучах заходящего солнца. Тогда я побежала дальше и вскоре вдали увидела море с ленивым прибоем. На пляже стояли люди, громко обсуждая происходящее, стараясь перекричать шум прибоя.

– Что здесь происходит? – спросила я одного из них, невысокого мужчину в помятых брюках и такой же майке.

– Без понятия, – честно ответил он.

– Девочка, вернись в свою каюту! – добавил его собеседник. – Нечего тут разгуливать в одной пижаме!

Я кивнула и пошла назад. Я догадываюсь, что всё это значит. И даже кто во всём этом виноват. Виноват поневоле.

 

Глава одиннадцатая. Разбор полётов

Капитан круизного лайнера Виталий Сергеевич, нахмурившись, сидел в командирском кресле в центре управления. Рядом стоял отец, скрестив руки на груди и глубоко задумавшись. Я стояла перед капитаном, держа на руках Сеню. Не знаю, было ли ему теперь лучше, но кора уже не была такой горячей, как прежде. Правда, глаза он по-прежнему не открывал.

Когда я вернулась ночью в каюту и бросилась к Сумунгусу, он явно был не в себе: дрожал мелкой дрожью, издавая лёгкий гул. Когда-нибудь мы с ребятами узнаем, что именно происходило с ним в этот момент. Но сила его ментальных способностей поражала. Как можно одновременно читать мысли десятков людей и проецировать их в окружающее пространство, делая видимым для всех сразу! При этом все образы были абсолютно реалистичными, двигались, жили своей жизнью. Я точно знала, что нужно это срочно прекратить, пока чего не случилось. И поэтому сделала единственное, что смогла придумать: побежала с Сеней на руках в ванную комнату и подставила его под кран с текущей водой. Вскоре это подействовало. Он перестал дрожать. Не знаю, почему, но мне показалось, что он расслабился.

После этого я отправилась с Сеней в библиотеку и нашла там отца. Он по-прежнему рылся в информационном терминале, пытаясь отыскать информацию о Сумунгусах. Рядом с ним сидел Свинке, помогая в поисках. К сожалению, оба так ничего полезного и не нашли, кроме разных слухов и баек о проецирующих деревьях без малейших намёков на планету их происхождения. «Отрицательный результат – тоже результат», – сказал отец.

Им также не удалось найти свидетельств того, чтобы земляне хоть когда-либо вмешивались в межзвёздные отношения, защищая одну цивилизацию от другой. До сих пор Земля вела очень осторожную внешнюю политику, благоразумно стараясь ни во что не вмешиваться, чтобы не нажить себе врагов. Которые обладают, к тому же, неизвестными, возможно, многократно превосходящими земные, технологиями. Свинке очень скептически выразился относительно идеи куда-то вмешаться. Мол, не доросли мы ещё, у самих проблем навалом, не говоря уже о том, что всю Солнечную систему можем подставить под удар.

Чтобы не углубляться в эту опасную тему, я рассказала о последних событиях. Оказывается, в библиотеке никаких оптических иллюзий не было, папа со Свинксом всё пропустили.

– А я предупреждал, – неприязненно напомнил Свинке. – Нечего было брать на борт этого монстра. А что, если он и почище этого кренделя выкидывать умеет? Что, если он людей с ума сводит?

– Ну что вы такое говорите, – обиделась я за Сеню. – Он жертва и сирота, вы что, не поняли, какая у него судьба? А сейчас он болеет и не может до конца контролировать свои способности.

– Именно это и пугает, – признался Свинке. – Надо немедленно доложить обо всём капитану.

– Пойдём прямо сейчас! – решительно сказал отец, хлопнув ладонями по коленям. – Мы не имеем права скрывать от него такую важную информацию.

– А он не причинит Сене вреда? – испугалась я.

– Девочка, это твой Сеня может причинить вред нам всем! За борт его, и все дела, – в сердцах сказал Свинке, но потом увидел, как я расстроилась и добавил:

– Или в карцер, под наблюдение.

– За что его в карцер? – возразил отец. – Что он такого сделал?

– Вам капитан всё объяснит популярно. Надеюсь, он примет верное решение.

Однако пробиться к капитану оказалось не так-то просто. Во-первых, коридоры были заполнены напуганными людьми. Красные блики от включённых и сигнализирующих об опасности проблесковых маячков под потолком бежали наперегонки по их лицам. Хорошо хоть, не было сирены. Но обстановка и так была накалённой. Во-вторых, весь наличный персонал корабля, казалось, высыпал в коридоры, чтобы успокаивать пассажиров и отправлять их обратно по каютам. Папе огромных трудов стоило каждый раз убеждать нового члена команды в том, что мы не просто в панике куда-то бежим, а целенаправленно идём к капитану с ценной информацией. Ну и напоследок оказалось, что пространство перед центром управления охраняется двумя вооружёнными гардемаринами. Одним из них, конечно, был Юра, а вторым – Миша Минкович, который вывел Свинска из Центра Управления, когда тот поспорил с капитаном. Свинке хорошо помнил тот случай и смотрел на Мишу неприязненно.

Юра устало взглянул на нас с папой, едва заметно улыбнулся мне и покачал головой:

– Сюда нельзя. Возвращайтесь в каюту.

– А что такого страшного случилось? – не выдержала я. – Что вы так перепугались и забегали? Подумаешь, немного трёхмерных пейзажей и портретов, наоборот, радоваться надо, это же искусство!

Отец со Свинксом укоризненно посмотрели на меня.

– Мне кажется, пассажиры восприняли это немного иначе, – повторил Юрий. – Вы слышали, как они кричали? И мы не от испуга действуем – просто вступила в силу одна из инструкций для непредвиденных ситуаций.

– Ладно, это мы с Сеней создали вашу непредвиденную ситуацию, – призналась я. – Но я ничего не знала, мы не специально!

– Света, нам сейчас не до шуток!

– К сожалению, она не шутит, – подтвердил Свинке, показывая на Сеню. – Это всё её монстр инопланетный, его надо срочно изолировать.

– Нам действительно надо поговорить с капитаном, – со вздохом сказал отец. – Именно в связи с тем, что произошло на борту.

Юра внимательно посмотрел на него и нажал сенсор коммуникатора на стене. Вскоре в нём показалось лицо капитана:

– Слушаю тебя, Звягинцев.

– К вам делегация пассажиров, товарищ капитан. Утверждают, что знают причину внештатной ситуации. Звучит убедительно.

Капитан раздумывал лишь пару секунд.

– Что ж, веди их к нам, будем разбираться. Проходите на мостик.

Вообще-то, я и не надеялась оказаться на капитанском мостике во второй раз. Но нет худа без добра – благодаря Сене я снова оказалась в самом сердце корабля. Атмосфера тут царила напряжённая. Несмотря на позднее время, в центре управления заняты были все места по служебному расписанию, офицеры были погружены в работу.

Капитан развернулся вместе с креслом, чтобы иметь возможность беседовать с нами лицом к лицу. Молча рассматривал нас некоторое время. Лёгкая тень пробежала по его липу, когда он узнал Свинкса.

– Приветствую вас в этот поздний час, – сказал он, наконец. – Давайте опустим лишние формальности и сразу перейдём к делу. У вас есть для меня аргументы, которые позволили бы не вводить на корабле чрезвычайное положение?

– У нас они есть, – заверила я, поглаживая кору Сени. – Дело в том, что мы ничего не знаем о том, как лечить Сумунгусов.

Капитан сделал глубокий вдох и повернулся к отцу.

– Будьте добры, изложите вашу информацию.

– Так я же и говорю! – обиделась я, но отец положил мне руку на плечо и сказал:

– Не надо, Света. Я сам.

После чего коротко обрисовал случившееся, а затем добавил предысторию Сумунгуса. Лицо капитана оставалось бесстрастным. Я никак не могла понять, не сердится ли он на Сеню.

– Я так понимаю, у нас нет гарантии, что ваш Сумунгус не выкинет на борту ещё какой-нибудь номер.

– Гарантии нет, – нехотя признал отец. – Но опыт подсказывает другое. За всё время наблюдения Сумунгус ни разу не проявил ни малейшей агрессивности, и сегодняшнее поведение объясняется исключительно временным заболеванием. Потерял контроль.

– Я не имею права рисковать жизнью и здоровьем пассажиров, – твёрдо сказал капитан. – Ваше растение не до конца изучено, значит, риски просчитать невозможно. Я буду разбираться, кто вообще пропустил его на круизный корабль.

– Заприте его в карцер! – посоветовал Свинке.

– Боюсь, нам придётся это сделать, – медленно сказал капитан.

– Если на то пошло, – вспылила я, серьёзно испугавшись за Сеню, – проецирующему телепату не важно, где находиться – в карцере или нет, риск один и тот же.

– А если стенки металлические? – спросил Свинке.

– Это же не радиопередатчик! – заметил отец. – А живое существо. Не думаю, что металл будет экранировать мысли.

– Что ты предлагаешь, девочка? – спросил капитан, глядя мне в глаза. – Ты ведь понимаешь, какая на нас лежит ответственность? И на тебе в том числе, ведь ты пронесла на борт угрозу.

– Понимаю. И потому предлагаю оставить его мне. Не буду с ним расставаться ни на минуту. При первом же признаке опасности сразу суну его под кран с текущей водой, это уже один раз помогло. А на Марсе я передам его в руки ребят из кружка экзобиологов.

– Вы же не послушаете её? – быстро спросил Свинке.

Капитан думал, положив руки на подлокотники кресла и медленно поворачиваясь вместе с креслом то влево, то вправо.

– Насколько мне известно, галлюцинации и трёхмерные проекции видели лишь в одной конкретной части корабля. Это значит, что действие вашего Сумунгуса локальное, а не глобальное.

– Может, он просто не успел набрать силу проецирования! – встрял Свинке.

– Это значит, – продолжил капитан, не обращая внимания на Свинкса, – что если вас поселить как можно дальше от остальных пассажиров, то даже в случае повторения приступа у Сумунгуса его проецирование не успеет затронуть сколько-нибудь значимого пространства корабля. А ты его оперативно окатишь водой.

– Я возражаю! – крикнул Свинке.

– Послезавтра мы прибудем на Марс и избавимся от этой проблемы, – закончил капитан. – Старший помощник!

Уже знакомый нам высокий темноволосый офицер встал с кресла и подошёл к нам.

– Переоборудовать для семьи… Как ваша фамилия?

– Логиновы.

– Переоборудовать для семьи Логиновых одно из служебных помещений возле трюма. Как можно дальше от пассажирских кают. Временно. Проследить, чтобы Сумунгус был передан на Марсе клубу экзобиологов. Ни под каким видом не разрешать ему вернуться на корабль.

– Есть! Разрешите выполнять?

– Выполняйте! – капитан снова повернулся ко мне: – И помни, девочка: не спускать с него глаз ни днём, ни ночью!

– Обещаю! – воскликнула я и даже подпрыгнула от радости.

Улыбка тронула строгое лицо капитана, но он быстро прогнал её и сухо добавил:

– Всего доброго и благодарю за содействие.

– А вы поможете нам найти родную планету Сени? – самоуверенно спросила я. – У вас же в компьютере все карты известной части галактики! Мы хотим организовать экспедицию по спасению его народа!

Старпом скептически усмехнулся, а капитан спросил:

– А что про неё известно?

– Немного, – признал отец. – Судя по рассказам Светы, Сумунгус продемонстрировал ей планету с обширными синими лесами под оранжевыми небесами.

– В галактике сотни тысяч планет! – фыркнул Свинке.

– А ещё там в небе сразу три солнца, – внезапно вспомнила я, представив Сенину проекцию на обзорной площадке.

– Ты уверена в этом? – переспросил капитан. – Может, это были луны?

– Абсолютно уверена! – горячо заверила я. – Все три были очень яркие. Одна красная звезда и две жёлтых.

– Если речь и вправду идёт о системе тройной звезды, то поиск по галактике сужается до нескольких сотен вариантов, – сообщил капитан. – А учитывая наличие в системе планеты, то и вовсе до нескольких десятков. Мой навигатор подготовит для вас список. Но дальше вам придётся анализировать самим – розыском вашей планеты команда моего корабля заниматься не станет.

– Благодарим вас, капитан, – вежливо сказал отец.

– Время зря потеряете, – сварливо пообещал Свинке. – Иголку искать в стоге сена. Не будет никакой экспедиции – на такую ерунду никто ни копейки не выделит. У нас своих проблем на Земле хватает.

– Хорошо, что не все на Земле такие, как вы, – сказала я Свинксу и обиженно пошла к выходу из центра управления.

Мне было стыдно. Дело в том, что я вовсе не была уверена в том, что видела именно три солнца, а не три луны. Но я должна была дать Сене хотя бы маленький шанс! А вдруг я угадала?

 

Глава двенадцатая. Загадочный Сумунгус

Вообще я даже рада, что всё именно так получилось. Помещение, в которое нас с родителями и Сумунгусом переселили, хотя и не было изначально предназначено для пассажиров, но оказалось просторным и лежало в стороне от жилых отсеков. У нас была практически единоличная душевая неподалёку. По распоряжению капитана, мне приносили еду прямо в каюту. Но самое главное, меня официально освободили от занятий, чтобы я смогла постоянно быть с Сеней. Я предложила было носить его с собой на занятия в библиотеку, но Юра сказал, что приказ капитана не обсуждается. В принципе, я и не спорила. Прогулять уроки, да ещё с официальным разрешением – мечта любого школьника. А что по программе нужно – я сама почитаю. Это будет намного быстрее и интереснее. Гардемарин принёс коллекцию учебных галафильмов, которые я должна посмотреть, и сообщил, что в библиотеку на занятия я вернусь уже после Марса. А до тех пор мне вообще не рекомендуется покидать каюту. Сделали из меня пленницу какую-то! И всё же это лучше, чем если бы они заперли Сеню одного и не в каюте, а где-нибудь в карцере или в багажном отсеке.

А ещё Юра передал от капитана обещанный список из тридцати четырёх известных систем тройных солнц нашей галактики, имеющих планеты. В списке были названия и номера звёзд, космические координаты, краткое изложение того, что о системах известно. Информации было немного: самые общие астрономические данные, вроде размера и массы, угла наклона орбит планет, возраста и типа звёзд. Насчёт наличия жизни на планетах никаких сведений не было. Как известно, инопланетяне не очень-то спешат делиться с нами накопленной в их базах данных информацией, так что довольствуемся крохами. Собираем сведения для наших энциклопедий по крупицам.

Тщательно изучив весь список, я пришла к выводу, что планет, где условия хотя бы отдалённо напоминают земные, всего четыре. Сюда можно добавить ещё некоторое количество планет, где наличие жизни полностью нельзя было исключить, хотя она по разным причинам вряд ли будет похожа на земную. Получалось, что экспедиции нужно обследовать не всю галактику, а всего лишь с десяток мест. Это ерунда. Хотя, конечно, понадобится уйма дорогого топлива. И может оказаться, что систем с тройными светилами в нашей галактике значительно больше, чем нам пока известно. Если, конечно, Сеня вообще из нашей галактики. Ну да ладно, нет смысла заранее впадать в уныние. Что-нибудь придумаем, мир не без добрых людей.

А пока я решила провести эксперимент: вдруг Сеня узнает свою планету? Он, конечно, мог никогда не видеть её со стороны. Поэтому я поступила хитрее: завела координаты систем в симулятор космического пространства, а затем погасила в комнате свет и включила трёхмерный проектор. По каюте поплыли слегка размытые рукава галактической спирали. Потом изображение неуловимо изменилось. Теперь звёздное небо было таким, каким его можно увидеть из первой по счёту указанной мною точки. Смотрел же Сеня в детстве на небо! Значит, рисунок созвездий просто обязан показаться ему знакомым, если место угадано правильно.

Сумунгус, которому уже явно было лучше – по крайней мере, кора была на ощупь самой обычной температуры – с интересом вращал глазками, но никаких особых знаков подать не пытался. Тогда я делала небольшой перерыв, смотрела учебные фильмы или читала книжки. Потом снова включала новую звёздную систему. И опять всё повторялось. Похоже, Сеня не узнавал созвездия. Терпение медленно заканчивалось, как и сами звёздные системы. Что-то я упускаю. Или реакцию Сумунгуса неправильно истолковываю. Постепенно мы прошлись по всем вариантам, и впору было впасть в отчаяние. Однако я решила, что, в любом случае, этой проблемой ещё будет время заняться в будущем, и прекратила попытки. Просто продолжила школьные занятия. Время от времени у Сени появлялось игривое настроение, и он начинал проецировать что-нибудь мне на стол или в пространство между кроватями. Разные кустики, веточки, цветочки. Я терпеливо ждала, пока он перейдёт к чему-то более интересному. Ему нужно раскрепоститься, не бояться демонстрировать свои способности. И Сумунгус как будто меня понял: начал показывать животных из Московского зоопарка, где мы были вместе с ребятами. В конце концов он спроецировал в центр комнаты мою точную копию, только одетую так, как я одевалась в Москве – лёгкое короткое платьице. Именно в этот момент в комнату зашла Катя, в руках у неё был поднос с едой.

– Привет, Светка! Меня Юра отправил обед тебе занести. Ой, а что это такое? Галафильм смотришь?

– Нет, Катя, это мой Сумунгус так в проецировании упражняется! – честно сказала я.

– А? О! Ага, – только и смогла выдавить из себя Катя, – теперь я понимаю, из-за кого ночью переполох поднялся!

– А сама ты его проекций тогда не видела?

– Нет, у нас в дальнем крыле каюта. Мы ничего не заметили.

– Ну вот, теперь всё своими глазами увидела. Знакомься, его Сеней зовут.

– Очень приятно! – улыбнулась Катя. – А дотронуться можно до него?

– Не знаю, попробуй.

Она протянула руку, но Сеня испуганно зажмурил глазки, а между ним и Катей вдруг появилась голова тигра. Хищник сердито оскалился и захлопнул пасть, клацнув зубами. Катя в страхе отпрянула.

– Ничего себе! Он всегда такой злой?

– Он вообще не злой. Просто запугали его в детстве, теперь никому не доверяет.

– А тебе?

– Не знаю. Мне немножко больше, но тоже ещё явно не до конца.

– И ты правда его на Марсе оставишь?

– Правда.

– Жаль! Интересно было бы поближе с твоим Сеней познакомиться. Ладно, я побежала в библиотеку, переменка заканчивается! Увидимся!

– Счастливо, – грустно сказала я, не понимая, почему вдруг у меня ухудшилось настроение.

– Вот такие мы с тобой затворники, Сеня, – вздохнула я и принялась за обед.

До выхода на орбиту Марса оставалось меньше суток.

К вечеру настроение окончательно испортилось. Завтра корабль подойдёт к Марсу. Мы сядем в челноки и полетим вниз, в город. А там уже будут ждать ребята. И мне придётся отдать Сумунсгуса! Я не была к этому готова морально.

– Ну что ты, доченька, – пыталась утешить меня мама. – Не переживай! Сене будет там хорошо. А на корабле всё равно ведь нельзя его оставить! Да и невзлюбил он корабль, не место это для разумного растения. Ему простор нужен, свежий воздух, тишина.

– Ага! – перебила её я. – Свежесинтезированный воздух, простор пространства под куполами и постоянный шум перенаселённого городка!

– Свет, но ты же сказала, Сумунгуса потом снова вернут на Землю? Проведут намеченные эксперименты – и отправят домой. Мы, может, ещё с Сатурна не успеем к тому времени вернуться, а он тебя уже будет ждать.

– Не знаю, на душе кошки скребут, – призналась я. – Что-то я недоделала. Проглядела.

– Ты всё сделала, что смогла! – возразил отец. – Сеня с Земли улетал замкнутым бирюком, а сейчас он ого какой резвый стал! Это огромный прогресс!

Папа кивнул на пространство в каюте возле входной двери. В этот момент Сеня как раз проецировал туда морской прибой и заход солнца, который он видел в Сочи.

– Да, но он по-прежнему не идёт на контакт!

– А это, по-твоему, не контакт? – удивлённо спросила мама.

– Это большой шаг вперёд, да. Но пока не диалог. Он всё ещё меня не понимает!

– Почему ты так думаешь? – не поверил отец. – Просто он реагирует по-своему, мы понятия не имеем о его мыслительных процессах. Да и не надо ждать, что он твою речь поймёт. Вы что, у него уши нашли или другие органы слуха?

– Не нашли.

– Он телепат. Причём оперирует образами. И только образами. Вот подумай о чём-нибудь! Например, представь Сеню и рядом себя. И пошли этот мысленный образ в его сторону.

– Издеваешься? Я сейчас разревусь.

– Я серьёзно! Просто попробуй! Я бы сам попробовал, но он к тебе уже привык, может, настроился на твою волну давно.

Я представила себя, держащую Сеню на руках. Потом представила, что мы стоим на полянке в окружении других деревьев и кустов. И послала этот мыслеобраз, как мячик, Сене. Ничего не произошло. Ерунда это всё. Заберут у меня Сумунгуса, и больше я его не увижу.

И вдруг проекция перед дверью неуловимо изменилась. Тот же пляж, тот же ленивый шелест волн. Садящееся в воду красноватое солнце. Но на берегу вдруг оказалась я – с Сеней в руках.

– Получилось! – закричала я. – Сеня понимает!

Моя копия побежала по песку, потом запрыгала на месте, разбрызгивая пену прибоя.

– А теперь попроси его показать звёздное небо! – посоветовал отец. – Представь звёзды, но не очень подробно. Просто наметь тут и там точечки. А остальное предоставь ему.

Я пожала плечами и представила, что к уже существующей картине добавляются звёздочки. Не слишком много. А солнце уже село за горизонт, небо темнеет всё быстрее. Потом вспомнила, что у Сени на планете небо другого цвета, и добавила оранжевой краски. А потом махнула рукой на осторожность и мысленно перенесла нас в синий лес. И море возле двери постепенно поблекло, растаяло. Стены нашей каюты стали медленно превращаться в стволы деревьев. Краем глаза заметила, как побледнел отец, и испуганно прикрыла рот рукой мама. Сеня поддерживает контакт и продолжает реагировать на мои мыслеобразы. Вопрос, покажет ли свои звёзды? Точнее, вспомнит ли, какими они были в его детстве на планете? Чтобы подстегнуть его, я представила, что одно из деревьев из синего превращается в розовое. Сначала так и произошло, а потом розовый цвет начал бледнеть, а сквозь него проступил снова привычный синий. Сеня вольно или невольно сопротивлялся моей фантазии, охраняя существующий только в его памяти родной мир в неприкосновенности.

Прекрасно, теперь можно пробовать и со звёздами. Я представила одинокие белые точки, разбросанные по небу вдалеке друг от друга. Точки почти сразу перенеслись на транслируемую Сеней проекцию. Я затаила дыхание, боясь нарушить это таинство и изо всех сил желая, чтобы Сумунгус переставил мои звёзды. Несколько бесконечно долгих секунд ничего не происходило. А потом звёздочки поползли по небу, вставая совсем на другие места. Рядом с ними стали появляться новые. Сначала медленно, словно нехотя. Потом всё быстрее. Я быстро взглянула на отца – он держал над головой шарик галакамеры. Отлично! Если всё получится, карта для экспедиции будет у нас в кармане. Тем временем перемещение звёзд на небе прекратилось, они застыли на месте. И было их на порядок больше, чем я представила изначально. Конечно, ни одного знакомого для меня созвездия, но я на это и не рассчитывала, Сенина планета могла быть где угодно, в любой части галактики. Оттуда всё будет смотреться иначе. Остаётся лишь скормить новые данные навигационному компьютеру в центре управления. Он вычислит точное местонахождение родной планеты Сумунгусов обыкновенных.

Я в восторге посмотрела на Сеню – его глазки были плотно прикрыты – и от избытка чувств поцеловала шершавую кору. Случайно или нет, но именно в этот момент в небе над лесом Сениного мира появилась крупная луна. Или одно из солнц. В этом нам ещё предстоит разобраться.

 

Глава тринадцатая. Наша с Сеней тайна

Этой ночью мне не спалось. Завтра «Сергей Есенин» выйдет на орбиту Марса, и челноки доставят нас в космопорт Марсограда. Там меня будут ждать ребята, чтобы забрать Сеню. Я лежала в темноте каюты, слышала, как посапывает мама и слегка похрапывает отец. Пыталась представить, как же я завтра отдам им Сумунгуса. Это не укладывалось у меня в голове. Особенно теперь, когда мы с Сеней нашли общий язык и наладили настоящее общение. Все теперь только начинается, как же я могу разлучить нас? Да ещё своими руками. Я обязательно добьюсь, чтобы мы с Сумунгусом понимали друг друга с полуслова. А ещё я найду тех, кто поможет нам организовать экспедицию к его родной планете. Нам расставаться никак нельзя.

С другой стороны, оставить Сеню на корабле тоже нельзя. Мы обещали капитану. И завтра кто-нибудь из команды обязательно проконтролирует в космопорту, что передача «нарушителя спокойствия» из рук в руки состоялась. Да и ребята не поймут, если я приду на встречу без Сумунгуса. Тут так просто глупенькой прикинуться не получится. И сказать, что на корабле забыла – тоже не поможет. С капитана станется выслать Сумунгуса с орбиты спецрейсом, даже если он будет единственным пассажиром. Нет, здесь нужно придумать что-то совершенно другое. Что-то такое, о чём никто не догадается.

Я ворочалась с боку на бок и напряжённо думала. Мне нужно было связать воедино все звенья цепи, продумать так подробно, чтобы никакая неожиданность не помешала исполнению плана. Допустим, я спрячу Сумунгуса на корабле. Все будут думать, что он остался на Марсе. Но где мне его держать? Допустим, в одном из маленьких закутков с разными хозяйственными причиндалами в трюме. Но если его найдут? Случайно наткнутся? Нет, надо что-нибудь понадёжнее. Я могу, конечно, спрятать Сеню в своём шкафу, замок у него надёжный, и открыть его можно только моей личной карточкой пассажира. Даже родители не смогут туда заглянуть, не то что горничная.

Но там довольно тесно и темно. А что, если ему станет страшно? И он опять начнёт заполнять корабль кошмарными созданиями из воображения пассажиров? В принципе, в трюме тоже есть шкафчики, любой пассажир может ими воспользоваться, положив туда, скажем, пустой чемодан на хранение, чтобы не занимал место в каюте. Я закрою шкафчик своей карточкой, и Сеня будет в полной безопасности. А насчёт темноты и тесноты – мне его просто нужно будет спросить. Что он сам выберет: остаться с чужими людьми на незнакомой планете, или провести остаток пути в персональной, пусть и довольно тесной каюте-шкафу?

А вот что я ребятам скажу? И как смогу убедить команду «Сергея Есенина» в том, что Сумунгуса отдала? Хотя я могу взять спортивную сумку, положить в неё вещей, чтобы примерно напоминала форму Сумунгуса. Скажу, спрятала его в сумку, чтобы он не испугался толпы в космопорту. А то мало ли что, как начнёт страхи разные проецировать, неизвестно, какие могут быть последствия! Тут мне гардемарины охотно поверят. Не станут же они в сумке копаться, проверять. А ребятам надо письмо написать. Или видео записать, где я всё объясняю. Иначе они шум поднимут и тогда прощай секретность.

Я больше не могла лежать в постели. Аккуратно спустилась вниз, внимательно прислушиваясь к дыханию родителей и стараясь двигаться как можно тише. В темноте натянула любимый кремовый комбинезон, всунула ноги в сандалии. А потом повесила через плечо сумку со спортивной формой. Положила на неё Сеню, непонимающе заморгавшего спросонья. Он умеет создавать эффект фосфоресцирования в темноте, хотя и недостаточно сильно, чтобы напугать. Предоставив Сумунгусу покопаться у меня в голове и самому понять причины такого ночного поведения, я взяла галакамеру и осторожно выскользнула из каюты, тихонько прикрыв за собой дверь.

Корабль спал, точнее, казался спящим. Конечно, деление суток на ночь и день было на корабле весьма условным – когда солнце далеко, всё воспринимается иначе. Тем не менее для поддержания привычного биологического ритма человека, на «Есенине» ночью считался промежуток с полуночи до шести утра. В это время повсюду приглушался свет, в коридорах светили лампы лишь через каждые десять метров, да и те лишь в четверть обычной яркости. Кроме этого, накладывался запрет на музыку в коридорах и каютах, пение, игры и прочие развлечения, отвлекающие пассажиров ото сна.

Взрослые при желании могли пойти в ресторан, там всю ночь работал бар. А вот детям в это время ничего не оставалось, кроме как пойти в каюту спать или сидеть в библиотеке, читая книгу или просматривая очередной фильм. А ещё можно было сидеть на обзорной площадке. Правда, родители мне запретили шляться ночью по кораблю. И я их честно слушалась. До сегодняшнего дня. Точнее ночи. И у меня на то есть очень веская причина. Эта причина вдруг ощутимо дрогнула в сумке, заставляя меня ускорить шаг.

Мне было бы очень непросто объяснить, что я делаю среди ночи одна в коридоре и почему направляюсь с сумкой к служебным отсекам, поэтому я была очень рада, когда нам с Сеней удалось добраться до цели незамеченными. Прежде чем подойти к ряду незапертых шкафчиков, я юркнула в одну из маленьких каморок-кают, где хранились разные инструменты и утварь для ресторана. Поставив Сеню на большую, почти с меня ростом, стопку скатертей, я достала и установила на полку галакамеру, а сама стала рядом с Сумунгусом таким образом, чтобы мы оба попадали в объектив.

Сеня смотрел на меня внимательно всеми глазками, почти не мигая. Если я правильно научилась распознавать его настроения и эмоции, то в данном случае он сгорал от любопытства и очень хотел знать, что происходит.

– А всё очень просто, – сказала я. – Сейчас вопрос решается, остаться тебе на Марсе или полететь дальше с нами.

Чтобы проиллюстрировать мысль, я представила Сеню в обстановке космопорта, вокруг люди, я ухожу – а он постепенно уменьшается в размерах и теряется из виду за спинами спешащих куда-то пассажиров. А потом нас вместе в каюте корабля на «Есенине». Сеня заволновался, замигал глазками и спроецировал рядом с нами образ нашей каюты и своего любимого кресла.

– Ну вот и я так же подумала, – кивнула я. – Но для того, чтобы это сделать, тебе нужно будет переселиться сюда, в шкафчик. Придётся прятаться, понимаешь? Тебе ведь запретили находиться на борту корабля. Если капитан или кто-то из команды узнает правду – тебя запрут в герметичной каюте и при первой возможности передадут в руки таможни. Мы очень нескоро увидимся. Так что придётся потерпеть. Здесь не так удобно, но я буду постоянно тебя навещать, кормить, разговаривать. Покажу тебе тайком кольца Сатурна со смотровой площадки. А потом, когда вернёмся на Землю, я посвящу всё свободное время организации экспедиции на твою родную планету.

Я постепенно привыкала при разговоре с Сеней параллельно создавать образы, картинки в голове, иллюстрирующие слова. Скоро разовью в себе навыки настоящего художника-мультипликатора или режиссёра кино. Сумунгус помолчал, считывая образы, закрыл глазки, задумался. А потом послал мне образ, в котором он лежит у меня на руках, а я прижимаю его к груди.

– Я поняла, Сеня. Тогда давай запишем обращение к ребятам с Марса. Я им должна завтра тебя отдать – но не сделаю этого. А чтобы ребята не обиделись или не встревожились, не начали искать тебя – мы запишем видеообращение. Тогда они поймут, в чём дело, и поддержат нас. Я надеюсь. Выбора, в любом случае, нет. Ты готов?

Сеня моргнул. Тогда я улыбнулась в объектив, оправила одежду, провела рукой по волосам и включила галакамеру.

– Здравствуйте, ребята, – начала я и вдруг почувствовала, как запершило в горле. Пришлось откашляться. – Сейчас где-то три часа ночи, а может, правильнее сказать, четвёртый час утра. Я решила записать вам это письмо, потому что мне очень нужна ваша помощь и ваше понимание. Сумунгус рядом со мной, вы можете его видеть. Мы записываем это послание вместе.

Я перевела дух и продолжила.

– Во-первых, я прошу у вас прощения за те неприятные мгновения, которые вы пережили, когда открыли переданную мною сумку и не нашли в ней Сумунгуса. Представляю, как вы испугались, стали выяснять, не могли ли потерять его по дороге. А потом, когда пришли к выводу, что это было невозможно – представляю, что вы подумали обо мне. Я не спорю, признаю вину и прошу прощения. Я не могла поступить иначе, и вот почему.

В это мгновение прямо передо мной в воздухе соткалось трёхмерное изображение нашего капитана Ланового, вальяжно сидящего в кресле в командном центре и распекающего нас с папой. Молодец, Сеня, хорошо подыгрываешь мне. Надеюсь, всё это прекрасно будет видно и ребятам.

– Дело в том, что капитан приказал помощникам выдворить Сеню с корабля. Для безопасности пассажиров и полёта. Несколько дней назад Сеня простудился, у него поднялась температура. И пока ему было плохо, он неосознанно включил способности на полную катушку. Считывал мыслеобразы у всех, кто попал в радиус действия его ментальных способностей. Радиус оказался довольно большим. А учитывая, что была ночь, люди спали и видели сны – мыслеобразы оказались не совсем, как бы это сказать, повседневными. По коридорам корабля пошли тигры, где-то полетели птицы, люди увидели своих друзей и родных, которых на корабле не могло быть. Кто-то увидел море в лучах закатного солнца, кто-то дом своего детства. В общем, один из тех, кто не спал, увидел всё это и закричал, остальные проснулись и были шокированы и напуганы. Чуть не началась паника.

Пока я говорила, Сеня, как заправский оператор галавидения, менял образы, иллюстрируя мои слова. А что, мы с ним становимся хорошей командой. Может, забросить школу, создать нечто вроде аттракциона и ездить с гастролями? В конце концов, должен же кто-то дарить людям радость! Только надо выбирать, какие образы показывать, чтобы никого не напугать. Но это дело техники и сценария. Эти мысли пронеслись у меня в голове за пару секунд, пока я переводила дыхание перед тем, как продолжить рассказ.

– В общем, капитан красоту не оценил. Сказал, что в следующий раз Сеня может зацепить ещё больше людей, вызвать панику, а это угрожает безопасности корабля. И вообще, что он не изучен и неизвестно на что ещё способен. Я действительно ещё не знаю, на что ты, Сеня, способен. Верю в твои таланты и думаю, ты нас всех ещё не раз удивишь. Правда, капитан прав насчёт пассажиров, которые по неопытности, не будучи экзобиологами, могут перепугаться и натворить дел. Одним словом, я пообещала, что оставлю Сеню на Марсе.

Мне вдруг послышался лёгкий шум из коридора. Неужели сюда идут? Я прислушалась, но звук не повторился. Надо спешить: чем дольше я тут торчу, тем выше вероятность, что нас увидят.

– За то время, что прошло с момента нашего разговора с капитаном, мы с Сеней прошли довольно большой путь. Научились хорошо понимать друг друга, это настоящий контакт. И мы продолжаем совершенствоваться. Да вы и сами видите, как Сеня помогает мне даже сейчас, при записи этого сообщения. Кроме того, мы почти разгадали тайну происхождения Сени: мне удалось вызвать у него воспоминания детства, в том числе звёздного неба, по ним мы сможем вычислить местонахождение его звезды. Так что найти его планету – дело техники. И денег. В общем, ради Сени, ради того, чтобы помочь ему вернуться домой – я должна оставить его на корабле, чтобы по возвращении в Москву без потери времени организовать экспедицию. К тому же, это и в интересах науки – мы продолжим развивать наш контакт, чтобы человечество нашло общий язык и взаимопонимание с биологическим видом Сумунгусов. Ты согласен, Сеня?

В качестве ответа между мной и объективом камеры вырос тот самый лес синих деревьев, который и был Сениным домом. Лучшей иллюстрации Сениной мечты и не придумать.

– Я верю, что вы всё поймёте, ребята, – сказала я. – Не выдавайте нас и пожелайте удачи! Я обязательно буду держать вас в курсе, как продвигается организация экспедиции!

 

Глава четырнадцатая. Примарсение

Марс с орбиты выглядел вовсе не красным. Не знаю, почему все приписывают ему такой цвет. С обзорной площадки планета внизу казалась скорее бежевой. Ну да, с лёгким бордовым оттенком. Но это вовсе не красный шар, как часто изображают на картинках. Интересно, каким он виделся с орбиты во время войны? Наверное, абсолютно безжизненным. А сейчас на поверхности планеты то тут, то там сверкали россыпи огней. Тридцать миллионов жителей, плюс туристы и торговцы. Оживлённый космический трафик. И это несмотря на то, что атмосферу Марса так и не удалось довести до ума и сделать пригодной для человека. Количество углекислого газа превышает земное в четырнадцать раз! Для того чтобы решить эту проблему, нужны кардинальные изменения на планете. Конечно, состав понемножечку меняют, но этот процесс будет тянуться десятилетия, если не столетия. Так что поселения, как и в начале колонизации, прячутся под системой герметичных куполов. Самым большим был, конечно, Марсоград – он выглядел как клубок ярко сверкающих лампочек, забытых ребёнком возле рождественской ёлки.

Меня и родителей, конечно же, отправили к Марсу первым рейсом на уже знакомом челноке «Константиново». Капитан просто мечтал избавиться от проблемы под названием «Сумунгус обыкновенный» как можно скорее.

Я страшно волновалась, когда заходила на борт челнока с увесистой спортивной сумкой через плечо. Вчера, записав послание, я оставила Сеню в шкафчике, устроив ему удобную постельку из моей спортивной формы. Надеюсь, ему не будет страшно одному в темноте. Пусть бы он заснул и благополучно проспал всё время, пока я не вернусь с Марса и не навешу его. Мнемошарик с записью лежал у меня в кармане, сумка была набита тёплой пуховой курткой, неизвестно зачем взятой для меня мамой, и скомканными для объёма журналами.

Пилотом на сей раз был не Юрий, а Миша Минкович. Я боялась, что он попросит показать Сумунгуса. Мне тогда пришлось бы лепетать, что я не хочу пугать пассажиров. Или что так надёжнее, меньше вероятность, что Сеня опять начнёт проецировать пугающие образы. В общем, пришлось бы врать и выкручиваться. А если бы он стал настаивать, то пришлось бы с позором уйти с челнока и предстать пред очами капитана. Поэтому я старалась вести себя как можно тише и ни в коем случае не привлекать к себе внимания. К счастью, гардемарину было не до меня. Сидя перед пультом управления, Миша проверял системы челнока.

Кстати, Свинке снова оказался с нами на борту. Везёт же мне на него! Впрочем, на сей раз он сидел от нас далеко, и уже через несколько минут я напрочь забыла о его присутствии. Родители снова пустили меня к иллюминатору, и я сразу прильнула к нему, изо всех сил мечтая стать невидимкой. Я так мечтала о спуске на Марс, а теперь даже он меня не радовал. Сердце было не на месте, я дрожала и никак не могла взять себя в руки. Папа поглядывал на меня вопросительно, а мама – обеспокоенно. Скорее всего, они списали моё волнение на предстоящее расставание с Сеней.

Наш челнок стартует первым, следом вылетит «Хулиган», мы «примарсимся» с разницей в десять минут. Потом оба челнока вернутся за новой партией пассажиров. А мы, тем временем, начнём экскурсию по городу. Общая встреча назначена через два часа в центре Марсограда – на площади Освободителей. Музей Межпланетной войны расположен именно там.

После уже привычной короткой лекции по технике безопасности «Константиново» отстыковался от «Сергея Есенина» и плавно двинулся прочь от корабля. Через полминуты мы вышли из поля действия искусственной гравитации корабля, и в салоне наступила невесомость. Я почувствовала себя бывалой космонавткой, привычно поправив лямки страховочных ремней на плечах.

– Света, у меня к тебе просьба, – мягко сказала мама.

– Какая?

– Я конечно вижу, как ты расстроена. Но вы же расстаётесь ненадолго! Пару месяцев – и Сеня вернётся на Землю.

– Не переживай, мама, – сказала я, не отворачиваясь от иллюминатора. Не хочется, чтобы мама поняла по моему лицу, какая я обманщица. – Я всё понимаю.

– Тогда на Марсе не отходи далеко от нас с папой, пожалуйста. Будь хорошей девочкой, веди себя прилично. Это не Москва, мы тут ничего не знаем, затеряешься в пять секунд. Что мы тогда делать будем?

– Мама, во-первых, сколько раз повторять, я уже давно не ребёнок! А во-вторых, ну какое там под куполом затеряешься? Да если бы я даже захотела, не смогла бы! Вычислят в два счёта!

– Свет, не надо с мамой спорить, – попросил отец. – Видишь, она волнуется.

– Ладно, – насупившись, ответила я. – Постараюсь далеко не уходить, чтобы вы наслаждались видами Марса и ни о чём не тревожились. Но как цыплёнок за вами тоже ходить не буду, не надейтесь! И потом, мне же Сеню передать надо! Туда я пойду одна! – сказала я и спохватилась. Надо было сказать: «Туда мы пойдём с Сеней вдвоём». К счастью, родители ничего не заметили.

– Тебя же ребята в космопорту встречают! С этим проблем не должно быть, – сказал отец. – Мы тебя проводим и постоим неподалёку, на всякий случай. А потом, уже в городе, старайся не отходить далеко.

Я лишь вздохнула и нехотя кивнула. А что мне ещё оставалось? Родители иначе не отстанут. В принципе, если с ребятами и передачей сумки проблем не возникнет, то я постараюсь всё же взять себя в руки, перестать переживать и полупить удовольствие от долгожданной экскурсии по Марсу. В конце концов, я там буду в первый раз и не знаю, когда ещё туда попаду!

Поверхность Марса за иллюминатором стремительно приближалась. Невесомости не было уже и в помине, хотя перегрузок, даже кратковременных, как это было на Земле, здесь не наблюдалось. Гардемарин под небольшим углом ввёл челнок в атмосферу, начиная снижение по широкой дуге. Под нами проплывали огни небольших поселений, их купола порой слегка поблёскивали, отражая свет далёкого Солнца. Оно было значительно меньше, чем мы привыкли видеть на Земле. Этакая тусклая белая лампочка, прикрученная к бежевым небесам. Зато в небе висело целых две «луны» – Фобос и Деймос. «Марсу в такой компании не скучно», – почему-то подумалось мне. Вскоре прямо впереди показались многочисленные купола Марсограда. Под самым большим из них виднелись знаменитые пирамиды Странников. До сих пор так и не удалось выяснить, кто и когда их построил. Предполагалось, что это была древняя могучая цивилизация инопланетян, которые некоторое время провели на Марсе, затем посетили Землю, всюду оставляя за собой пирамиды. А потом исчезли, навсегда покинув пределы нашей Солнечной системы. По крайней мере, кроме пирамид, до сих пор так и не удалось больше найти ни одного свидетельства их существования.

Купола поменьше жались к большому куполу, создавая сверху видимость некой беспорядочности. Я сразу вспомнила, как скапливаются и накладываются друг на друга мыльные пузыри на воде, когда принимаешь ванну. Мы продолжали снижаться, и мыльные пузыри постепенно превращались в исполинские купола, накрывающие столицу Марса. Я старалась запомнить все подробности. Знала, что потом Сеня обязательно будет смотреть мою память как галавидео, переживая то же волнение, что и я. Если наше взаимопонимание будет и дальше расти такими темпами, то он сможет мои воспоминания не только считывать, но и по обоюдному желанию показывать друзьям. А ещё мне было очень радостно от мысли, что я не оставляю его на Марсе, а вскоре снова увижу на борту «Есенина». Я вообще не понимала, как это раньше собиралась оставить его в Марсограде. Неужели непонятно было, что с живым существом так нельзя? Ведь привязываешься к нему, становишься его другом. А потом вот так – оставить его другим людям? Ну уж нет!

Впереди под нами показались линейки взлётно-посадочных полос. Дожидаясь очереди на посадку, мы сделали круг почёта над космопортом, пролетев над ближайшими куполами города. Сквозь них, далеко внизу, виднелись вполне привычные улицы и дома, очень много деревьев и вообще зелени. А неплохо тут Марсиане устроились! Очень даже уютненько. Ещё через пару минут шасси челнока коснулось покрытия полосы. По старинной традиции салон взорвался аплодисментами, так, что, как мне показалось, Миша даже немного покраснел. Как и в обычном аэропорту, затормозив движение, мы сначала долго катились по разным дорожкам, пока не подъехали вплотную к зданию космопорта. Навстречу нам выдвинулся рукав герметического коридора, плотно обняв шлюз челнока. Гардемарин поколдовал над приборной доской ещё некоторое время, а потом торжественно объявил:

– Можно проходить к шлюзу!

Пассажиры зашевелились, начали выходить в проход между рядами кресел. Я ещё разок взглянула в иллюминатор: судя по освещению, на Марсе сейчас вечерние сумерки. Хотя вполне может быть, что так здесь выглядит день. По тёмно-серому покрытию космопорта ветерок перегонял ручейки рыже-бурой пыли. Цепочка далёких холмов скрывала горизонт. Ни деревьев, ни другой растительности. Даже колючек нет, которые я под Ашхабадом в пустыне видела, когда мы туда с классом на экскурсию летали.

– Ну что, пошли исследовать планету! – сказала я родителям и нетерпеливо встала с места.

– Ты чего торопишься, Свет, – укоризненно спросил отец, показывая глазами на уже заполненный пассажирами проход. – Надо подождать немного.

Я вздохнула. И откуда у взрослых берётся столько терпения?

 

Глава пятнадцатая. Марсоград

В приёмной зале космопорта мы задержались лишь на четверть часа – формальностей почти не было. Получили багаж, затем прошли паспортный контроль. Пограничники мельком заглядывали в наши карточки, сканировали биометрические данные и пропускали дальше. Отец рассказал, что когда-то для полёта на Марс нужна была виза, которую заказывали в посольстве. И стоила она недёшево. Это правило было введено в разгар Межпланетной войны, чтобы упорядочить потоки граждан и усложнить жизнь наёмникам. Правда, наёмники находили и другие способы попасть на Марс, так что правила больше мешали, чем помогали. Ну а после войны Марсианская республика отменила визы для землян, потому что земные правительства отменили визы для марсиан.

А потом мы вышли в общий зал космопорта. Он представлял собой сильно уменьшенную копию московского. Людей тоже было значительно меньше, но вокзал есть вокзал – в воздухе царила атмосфера странствий. Кого-то провожали, кого-то встречали.

Я тоже осмотрелась по сторонам и почти сразу заметила небольшую группку подростков. Один из них держал в руке табличку «Света Логинова, Москва, Земля». Отец тоже заметил их, подмигнул мне и первым направился к ребятам. Он ещё при выходе из челнока мягко забрал у меня большую сумку, где лежали подарки для ребят. А теперь, чтобы помочь мне, решил передать её ребятам лично. Это совсем не входило в мои планы. Как-то не хочется объясняться с ребятами в папином присутствии. А он ещё может и пристать, чтобы я Сеню из сумки достала. Но делать было нечего, и я обречённо поплелась за ним следом. Потом подумала, что должна держать марку юного экзобиолога с Земли, негоже мне выставлять эмоции напоказ. Так что я мысленно встряхнулась и заулыбалась, здороваясь с ребятами. Отец с гордостью смотрел на меня, наверное, думая о том, как быстро растут дети.

– Как прошёл полёт? Как себя вёл Сумунгус? Какие новые наблюдения? – едва представившись, засыпал меня вопросами старший в группе, черноволосый коренастый Чжи Шен.

– Полёт прошёл не без приключений, – с готовностью включился в разговор отец. – Мы многое узнали о Сумунгусе. Но самое главное – он показал свои способности, его проекции потрясают воображение. Расскажи, Света!

Я вздохнула, и кратко пересказала самое интересное из того, что с нами произошло за эти дни. А также о том, что удалось узнать о бедственном положении на родине Сумунгуса.

– В общем, его планету и народ нужно спасать! – закончила я. – Ещё не знаю как, но нужно объединить силы Земли и Марса, чтобы отправить туда экспедицию.

– А куда именно отправлять, уже известно? – спросил Джи Шен, как будто всё остальное никакой особой проблемы не представляло.

– У нас кое-что есть на эту тему, – улыбнулся отец.

– Да, Сеня показал вчера своё звёздное небо. По крайней мере, мы надеемся, что это именно его, – подтвердила я. – Мы передали эту информацию в рубку управления кораблём. Будем надеяться, что астронавигационный компьютер сможет выдать нам координаты родной планеты Сумунгусов.

Всё это время спортивная сумка ощутимо оттягивала мне плечо, не давая забыть о предстоящем щекотливом моменте передачи мнимого Сени ребятам. Время шло, а самое главное я так и не сделала. Решившись, я протянула сумку Чжи Шену.

– Вы знаете, после всего, что произошло на борту, я решила не травмировать Сенину психику, не доставать его посреди космопорта на глазах у тысячи людей. Вдруг он испугается и покажет что-нибудь такое, что все потом пожалеют. Достанете его попозже.

– Света, да ничего с ним не станет, – с улыбкой сказал отец. – Покажи его ребятам!

– Папа, прошу тебя, не надо настаивать. Я тебя как экзобиолог прошу.

– Ладно-ладно, не буду спорить с экспертом! – рассмеялся отец. – Мы тебя с мамой вместе подождём, давай поскорее. Группа скоро отправится. Желаю вам великих научных открытий и свершений, молодые люди!

С этими словами отец направился к маме, а я поняла, что у меня всего несколько минут, в течение которых я могу оставаться наедине с ребятами. Потом либо папа вернётся, либо наша группа станет выходить из здания космопорта. И ещё я поняла, что не могу да и не имею права врать своим коллегам. Это ниже достоинства учёного, и тем более недопустимо для друзей. Пусть даже мы и виделись раньше только по межпланетной связи.

– Ребята, я вам сейчас скажу что-то очень важное. Только вы, пожалуйста, не показывайте вида, не реагируйте слишком бурно. Дело в том, что я не привезла вам Сумунгуса.

– То есть как не привезла? – не понял Чжи Шен. – А это тогда что?

Он похлопал рукой по спортивной сумке, висящей у него на плече. Ребята держались хорошо, не стали поднимать шум, лишь переглядывались удивлённо. Молодцы, я бы на их месте так спокойно не смогла бы себя вести. А может, они пока просто не поверили.

– Сумка для видимости, – объяснила я. – Капитан «Есенина» приказал пилоту проследить за тем, чтобы Сеня покинул корабль и был передан вам. Пришлось разыграть небольшой спектакль.

– Но почему? Что случилось такого, что пришлось менять планы?

– Во-первых, мы с Сеней установили настоящий контакт. Он рассказал о своей планете. Точнее, показал. Его народ оккупирован и живёт в рабстве. Пришельцы вырубают леса и продают в качестве домашней утвари по всей галактике.

Ребята ошеломлённо молчали.

– Я уже сказала, что Сеня показал звёздное небо своей планеты. Мы скоро выясним, где она находится. А потом я буду добиваться разрешения на экспедицию и миссию спасения. Мы не можем с ним расстаться в такой момент, не можем разорвать наш контакт.

– Это называется эмпатической связью, – пробормотал Чжи Шен себе под нос.

Я достала из кармана и вложила в руку Чжи Шену записанный ночью мнемошарик.

– Мы вам тут с Сеней всё подробно на мнемошарик записали, просмотрите его внимательно, а мне нужно бежать. Хорошо? Не сердитесь на меня, ребята. Подыграйте мне, ладно?

– Что нам нужно делать? – спросил Чжи Шен.

– Ничего. Просто довериться мне. Не поднимать паники, не показывать виду. Спокойно сейчас выходите из космопорта. Если вас кто-то в ближайшие пару недель спросит насчёт Сумунгуса – говорите, что он у вас.

– Даже если это будут наши друзья с Земли?

– Даже если с Земли. Просто никто не должен пока знать, что Сумунгус остался на корабле, иначе у нас будут большие проблемы. И вряд ли после этого нам помогут с организацией экспедиции.

– Хорошо, обещаю тебе. Ты не волнуйся, мы не подведём.

– Спасибо вам, ребята, – сказала я, чувствуя, как щёки начинают пылать.

– Мы постараемся, всё сделаем, как надо. Только ты держи нас, пожалуйста, в курсе! – пообещала рыжеволосая девушка, стоящая по правую руку от Чжи Шена.

– Обещаю! – горячо сказала я. – Может, поспрашиваете здесь, на Марсе. Возможно, кто-то захочет принять посильное участие в организации нашей экспедиции. Было бы очень красиво – совместная экспедиция Земли и Марса.

– Насчёт экспедиции обещать ничего не могу, – сказал Чжи Шен. – Мы, конечно, обратимся в Академию наук, может, даже в научной комиссии парламента вопрос озвучим. Но Марсианская Республика вряд ли имеет ресурсы для далёкой экспедиции. А вот если Земля такое хорошее дело начнёт, то мы с удовольствием присоединимся. Я бы и сам полетел. Да и каждый из нас, правда, ребята?

Его спутники согласно закивали. Кто-то осторожно тронул меня за плечо. Я обернулась: это был Миша.

– Нам пора, Света, – сказал он. – Группа полностью в сборе, люди нервничают.

– Мы уже закончили, – сказала я, радуясь, что успела обо всём договориться. – Всего вам доброго, ребята! Не забудьте просмотреть мнемошарик!

– До встречи! До свидания! Удачного полёта к Сатурну! – пожелали они.

Я пожала ребятам руки и быстрым шагом пошла за Мишей по направлению к группке пассажиров «Есенина», собравшейся неподалёку от выхода из здания космопорта. Родители тоже уже ждали здесь. Я не выдержала, обернулась. Ребята всё ещё стояли там, где мы их оставили, что-то энергично обсуждая. Сумку Чжи Шен повесил на плечо, бережно придерживая рукой. У меня как камень с души упал, когда я им во всем призналась. Не представляю, как я могла бы спокойно ходить по Марсу, если бы у меня сердце было не на месте и все мысли только о том, как поступят ребята, когда не найдут в сумке Сеню. И спасибо им, что они с таким пониманием отнеслись к моему поведению и сбивчивым объяснениям. Теперь я могу расслабиться и действительно насладиться прогулкой по Марсограду, о которой я с детства мечтала. Мы идём к настоящим пирамидам Странников, самым загадочным древним памятникам Солнечной системы!

* * *

Флаеров на Марсе не было. Во-первых, сила тяжести всего сорок процентов от земной. Во-вторых – купола, – слишком опасно. Насчёт силы тяжести я и сама прекрасно чувствовала – лёгкость в суставах непередаваемая. Я как будто превратилась в одну сплошную пружину – так хотелось передвигаться прыжками – на Земле никогда так далеко прыгнуть не удастся. Правда, гардемарин строго запретил «хулиганить», а родители напомнили о моём обещании вести себя «прилично».

От космопорта мы доехали до Старого города на электробусе, а дальше пошли пешком. Нам всё было интересно, хотелось побольше узнать о марсианском быте и составить впечатление о местных жителях. В архитектуре и в одеждах горожан видна была экономность и практичность. Здесь не было широких московских проспектов и бесконечного разнообразия красок. За модой на Марсе тоже никто особо не гнался, отдавая предпочтение крепкой и непачковитой одежде. Хоть мы и были под куполом, но буро-рыжий песок всё равно преследовал нас повсюду. Город же не на бетонной подушке строили, а прямо на обычном марсианском грунте. Дома тоже были из бурого марсианского камня, напоминая потемневшие от времени земные кирпичные дома девятнадцатого или двадцатого века. Я такие в Гамбурге видела. И в Лондоне. В остальном Марсоград походил на обычный провинциальный городок, без небоскрёбов и даже без монорельса. За одним-единственным исключением: в самом центре города возвышались загадочные пирамиды Странников, верхушки которых видны из любой точки Марсограда. Именно к ним мы и направлялись.

Деловито сновали по улицам слишком узкие и хрупкие на вид автомобили. Они не сжигали бесценный кислород под куполом и не загрязняли воздух выхлопными газами, так как любые транспортные средства, кроме электрических, были на Марсе запрещены. Владельцы автомобилей подключали на ночь автомобили прямо в розетки, чтобы подзарядить аккумуляторы. Электроэнергия была в Марсограде самым дешёвым и доступным ресурсом благодаря термоядерной электростанции. А насчёт хрупкой внешности автомобилей – всё объяснялось силой тяжести. Не было необходимости делать транспортные средства излишне тяжёлыми и громоздкими.

На одном из перекрёстков наша группа остановилась, чтобы выпить по стакану газированной воды с сиропом из автомата, установленного здесь для всех желающих. Очень удобно и вкусно. Причём совершенно бесплатно. Я и в Москве от такого бы не отказалась. Воспользовавшись небольшой заминкой из-за очереди, я решила порасспрашивать Мишу о Марсе.

– Сколько длится марсианский день? – спросила я гардемарина.

– Я знаю, что сутки здесь почти равны земным суткам, – пожал плечами он. – На полчаса больше примерно. Зато год почти в два раза длиннее.

– Ого! – удивилась я.

– Экскурсовод в музее лучше расскажет, – смутился Миша. – Я к экскурсии специально не готовился, цифры в памяти не освежал.

– Марсианский год длится шестьсот шестьдесят восемь дней, – поучительно сказал Свинке. Интересно, чему вас только учат в вашей космической академии.

– Ну если вы такой эрудированный, – обратилась я к нему, – подскажите, почему центр Марсограда называется «Старым городом»?

– Так он и есть старый, девочка, – усмехнулся Свинке. – Люди же не на голом месте начали строить. Здесь когда-то было поселение.

– Чьё поселение?

– Коренных марсиан. А может, пришельцев, пресловутых «Странников». А может, даже и землян, только не нашей, а предыдущей цивилизации.

– Ничего себе! А нам об этом расскажут подробнее в музее?

– Света, ну что ты ко всем пристаёшь! – одёрнула меня мама. – Будем в музее – спросишь у экскурсовода.

– А что вы ею командуете? – сварливо заступился за меня Свинке. – Она не ребёнок уже! Может делать, что считает нужным! У человека вопрос возник – почему не задать?

– Ну, знаете, – только и сказала мама, стремительно краснея.

– Господин Свинке, а вы не подскажете, откуда на Марсе воду берут? – встрял в разговор отец, стараясь сменить неприятную тему.

– Так это любому школьнику известно! – опешил Свинке. – Ещё в двадцатом веке открыли воду на Марсе. Её с ледников доставляют. Трубы проложили прямо в каналах. Тех самых, по которым она когда-то сама текла.

– Вот это да! – вдруг сказал кто-то впереди.

Я сразу прекратила слушать разговор взрослых и понеслась вперёд. Дома перед нами как будто расступились, ровная дорога закончилась аккуратным кольцом. Дальше простирался обычный бурый марсианский грунт. А ввысь резко поднимался склон первой из трёх пирамид Странников.

Не знаю, сильно ли они отличались от египетских пирамид по высоте, но по внешнему виду выглядели как родные сёстры. Разве что местные были буро-рыжего цвета.

– А нас внутрь пустят? – спросила я.

– Как же, пустят, держи карман шире, – ответил Свинке. – Простых туристов в таких важных местах никогда не ждут. А то вдруг украдём что-то или наступим не туда, и пирамида рухнет.

– Вы что, издеваетесь? Тысячелетиями стояли и вдруг рухнут? – возмутилась я.

– Теперь ты сама понимаешь всю абсурдность подобных запретов, девочка, – поучительно сказал Свинке.

– Запрет, конечно, обидный, но не абсурдный, – возразил Миша. – Во-первых, там по-прежнему работают учёные, туристы им мешали бы. Во-вторых, кто его знает, может, это священное место для Странников, а толпы туристов его оскорбили бы.

– А ковыряющиеся учёные не оскорбляют? – парировала я.

– Не знаю, не берусь судить, – сдался гардемарин.

Потом он подал знак всем подойти поближе и громко объявил:

– В общем так. Послушайте все. У нас полчаса. Думаю, этого больше, чем достаточно, чтобы подойти и сфотографироваться с каждой из пирамид. Ещё и останется на то, чтобы сувениры приобрести. Встречаемся вот на этом самом месте и дальше идём сразу в Музей Межпланетной войны. Вопросы?

– Вопросов нет. Есть совет, – подал голос Свинке. – Не переплачивайте за сувениры, торгуйтесь. Сбивайте цену раза в два – здесь это в обычае. Никто не обидится, наоборот, зауважают.

– Спасибо за ценный совет, господин Свинке, – улыбнулся Миша. – Прошу никого не опаздывать!

Полчаса пролетели незаметно. Родители не отпускали меня от себя ни на шаг, пришлось везде таскаться за ними. Лишь один раз удалось незаметно ускользнуть, когда отец фотографировал маму на фоне второй пирамиды, носившей имя «Восточная». По небольшой приставной лесенке я забралась в коридор, ведущий вглубь пирамиды. Вот бы сюда с Сеней наведаться! Может, он показал бы проекции мыслей самих странников! Впрочем, развить эту мысль я не успела: дорогу перегородила сплошная стена, явно сложенная не очень давно. В стене была крепкая стальная дверь. Запертая, к сожалению. Пришлось вернуться обратно, как раз вовремя: родители уже успели нафотографироваться и заметили моё отсутствие.

Как и рекомендовал Свинке, папа долго торговался с продавцом сувениров, пока не стал счастливым обладателем целого набора пирамидок из обычного марсианского камня.

– Коллегам в университете буду дарить, – смущённо сказал он.

– Да ладно, пусть будут пирамидки, – махнула рукой я. – Может, когда-нибудь мы найдём этих Странников и пригласим их вернуться.

– Пойдёмте к точке сбора, – заволновалась мама. – Как бы не опоздать! Не хватало нам ещё на чужой планете заблудиться.

– Ну что ты за всё волнуешься! – возмутилась я. – Как можно потеряться под колпаком на планете, где говорят на трёх основных языках Земли!

Следующим пунктом нашей обзорной экскурсии по городу была площадь Освободителей. В центре площади, на возвышении, гордо красовался настоящий боевой корабль времён Межпланетной войны. Дула и жерла пушек разных калибров торчали в разные стороны. Окрашенный в чёрный цвет космической бездны, чтобы быть максимально незаметным в безвоздушном пространстве, корабль казался выброшенным на берег китом, задыхающимся в чужой для него обстановке. На борту красовалась эмблема Корпорации «Сатор» и название корабля: «Invincible», то есть «Непобедимый».

– Это личный боевой корабль адмирала Александра Каменского! – довольно поделился с нами гардемарин. – Будущего первого президента Марсианской Федеративной Республики. Он на нём летал ещё тогда, когда был не адмиралом, а всего лишь партизаном, бывшим шахтёром с дальних астероидов. Великий человек и великий космонавт.

– У него, кстати, мама из Ростова! – сказала мама.

– А папа из Кракова, – добавил господин Свинке.

Я выразительно посмотрела на обоих и непонимающе спросила:

– Какая разница, если он марсианин?

 

Глава шестнадцатая. Музей Межпланетной войны

Пока мы оглядывали корабль и фотографировались на его фоне, со стороны площади Трёх Пирамид подошла вторая группа во главе с Юрой Звягинцевым, прибывшая с «Хулиганом». Они примарсились следом за нами с разницей в четверть часа. Заметив меня, Юра приветливо улыбнулся. Я улыбнулась ему в ответ и помахала рукой.

– Ну что, пошли в музей? – спросил он. – Не будешь экскурсовода бесконечными вопросами мучать?

– А больше никого не будем ждать?

– Нет, челноки теперь только через час прилетят, потом пока ещё группы до площади доберутся – потеряем слишком много времени.

– Ну тогда я готова! – согласилась я. – Пошли! Вопросы задавать буду, для того экскурсоводы и существуют!

– Кто бы сомневался! – усмехнулся Юра и движением руки пригласил группу следовать за ним. – Всё хорошо с Сеней? Забрали его ребята?

Я вздохнула.

– Забрали…

– Ты не переживай. Его же через пару месяцев вернут на Землю. А пока можно подумать над экспедицией, куда обратиться, кто мог бы помочь.

– Отец уже думает, собрался письма рассылать в разные инстанции. И ребята обещали здесь в Марсианскую академию наук обратиться.

– Ну вот видишь, будем стучаться во все двери, может, нам тогда и помогут! – с энтузиазмом сказал Юра. – Я тоже могу к своему начальству обратиться, попробовать разузнать!

– Да уж, пусть бы хоть кто-нибудь нам помог, – снова вздохнула я.

Организация экспедиции уже не казалась мне такой лёгкой затеей, как вначале. Но бороться будем однозначно!

Мы направились к высокому зданию на противоположной стороне площади, на котором крупными буквами на трёх языках – английском, русском и китайском – было написано: «Музей Межпланетной войны». Юра возглавил группу, а Миша пристроился в хвосте, чтобы всех видеть и не дать никому отстать или потеряться.

В музее оказалось на удивление многолюдно. Я почему-то была уверена, что это только в московских музеях всегда столпотворение. Оказывается, на Марсе тоже. Судя по внешнему виду, среди посетителей преобладают две категории: взрослые туристы с Земли и группы марсианских школьников. В принципе, и то и другое понятно. Рейсы на Марсоград – неотъемлемая часть туристического бизнеса. Земные космопорты работают на полную катушку. Экскурсии в Марсоград стартуют не только в Москве, но и в Нью-Йорке, Париже, Мюнхене, Лондоне, Пекине, Токио, Дели, Рио-Де-Жанейро и многих других городах. Желающих больше, чем достаточно. И это несмотря на довольно высокую цену круизов. Плюс торговцы, дальнобойщики, учёные, артисты, музыканты. А музеев на Марсе не так уж и много.

Про детей тоже понятно: молодое поколение надо воспитывать, вкладывать в голову правильные ценности. Этот урок после двух мировых, двух «холодных» и одной межпланетной войны хорошо усвоили.

Первый этаж музея посвящён довоенному периоду. Очень качественные трёхмерные изображения, лишь немного уступающие по реалистичности Сениным, мгновенно превращали большой зал в подобие марсианской поверхности. Уже знакомые бурунчики ветра перетаскивали с места на место рыжий песок. Перед нашими глазами предстала угрюмая, мрачная картина, едва подсвечиваемая скудными лучами далёкого солнца. Но вот вдали начинают один за другим садиться корабли колонистов. Сопровождающая нас экскурсовод комментировала происходящее на русском языке, как мы и заказывали:

– Когда первые колонисты в две тысячи пятидесятом году подлетали к Марсу, они знали, что это был билет в один конец. Отбор шёл только среди добровольцев. Их тестировали, проверяли физическую форму и выносливость. Устойчивость к стрессам. Подбирали таким образом, чтобы в колонии оказались представители самых разных профессий. Больше всего востребованы были инженеры, строители, врачи, биологи, ботаники, психологи, животноводы и специалисты по сельскому хозяйству. Нужны были переводчики – колонисты представляли разные народы. Были военные и полицейские. Даже юрист для решения правовых и дисциплинарных вопросов. Старались предусмотреть всё, вплоть до разнообразия генетического материала – колония должна была расти, всё делалось с дальним прицелом. В принципе, это оказалось очень востребованным и правильным.

Обстановка вокруг нас стала быстро меняться: поселенцы разбирали корабли, превращая модули в жилые дома, строя первый купол. Отдельно на некотором отдалении тяжёлыми строительными машинами глубоко в грунт была вкопана первая термоядерная электростанция.

– Эта реконструкция сделана на основе рельефа кратера Виктория, где построено первое поселение под названием Нью-Хэвэн. Это в двухстах километрах отсюда к югу. Но потом в разные уголки планеты были направлены исследовательские экспедиции. Это не так уж и трудно, учитывая, что Марс значительно меньше Земли: его средний радиус составляет лишь пятьдесят три процента от земного. Это как если рядом с мячиком для большого тенниса положить шарик для пинг-понга. И экспедиции дали довольно быстрый результат: уже через несколько месяцев был открыт Марсоград.

Перед нами возникли невысокие на вид пирамидки, построенные из того же тёмного марсианского камня, какой мы видели на улицах города. Вездеходы, остановившиеся рядом, были не намного ниже этих таинственных строений.

– Пирамиды Странников открыла группа геологоразведчика Галины Шрамко. Она и дала старинному городу имя Марсоград. То, что вы видите – лишь верхушка айсберга. Пирамиды настолько древние, что почти полностью «вросли» в грунт. Поэтому с Земли их раньше никто не заметил. Развернулись работы по раскопкам древнего поселения, в итоге удалось восстановить очертания Старого города.

На наших глазах пирамиды становились всё выше, техники и куполов временных жилищ вокруг них всё больше, пока, наконец, величественные строения не показались во всём своём величии.

– Вторая очередь поселенцев с Земли высадилась уже целенаправленно поблизости от пирамид. Вокруг старого города стало быстро расти новое поселение. Куполов становилось всё больше, пока в две тысячи восьмидесятом не возвели основной купол, накрывающий Старый город вместе с пирамидами и прилегающие к нему районы. К тому времени технологии уже позволяли это сделать. А потом каждые десять-пятнадцать лет купол обновляли и модернизировали, используя всё более передовые разработки. Мы вообще лидеры в Солнечной системе в этой области.

– Мы – марсиане? – спросила я.

– Конечно, девочка. Именно так, – с лёгким оттенком гордости в голосе подтвердила девушка-экскурсовод. – А как ещё нам себя называть? Я родилась на Марсе, выросла здесь, на Земле была лишь один раз на экскурсии.

Я посмотрела на неё внимательнее – в глаза бросались высокий рост девушки при исключительно хрупком строении. На ней был простой рабочий комбинезон. Её талия, стянутая розовым пояском, казалась неестественно тонкой.

– Это от силы тяжести, да? – спросила я.

– Что – это?

– Ваша стройность.

– Какая наблюдательная! Да, девочка, именно так. Нам не нужна такая массивная костная система, как на Земле – поэтому организм адаптировался именно таким образом.

– А если вы к нам в гости полетите?

– Тогда мне нужно будет вести себя очень осторожно: смотреть под ноги, избегать травм и повышенных нагрузок. И у нас есть специальные костюмы, помогающие мышцам и снимающие часть нагрузки с костной системы. Я уже была на Земле, мне всё безумно понравилось, но жить там я бы не смогла: без экзокостюма я у вас еле ноги передвигаю.

– Света, не отвлекай экскурсовода! – попросила мама.

– Ну что вы, она меня совсем не отвлекает, – заверила девушка. – К тому же, ответы на вопросы – важная часть экскурсии. Не стесняйся Света, спрашивай обо всём, что интересно. И будем знакомы – меня зовут Полина Шрамко.

– Вы случайно не родственница первооткрывательницы пирамид? – спросил Свинке.

– Да, – улыбнулась девушка. – Это моя прабабушка.

– А ваша прабабушка из какого города родом? – спросила я.

– Они с прадедушкой прилетели из Могилёва, это Беларусь. А её прабабушка всю жизнь отработала там в первой городской школе, была учителем и директором. Мне кажется, мне передались её педагогические качества. По крайней мере, я обожаю общаться с детьми.

– А у меня папа из Беларуси!

– Родом, – пробормотал отец.

– Это здорово! – улыбнулась экскурсовод. – Ну что же, продолжим экскурсию.

Пейзаж вокруг нас быстро менялся, вокруг пирамид рос город, постепенно отвоёвывая у Марса всё больше территории.

– Как вы видите, город рос и развивался. Пирамиды обеспечивали приток туристов, строились гостиницы, появилось множество туристических фирм.

– А что там оказалось внутри? И кто пирамиды построил? – спросила я.

– Вопрос так и остаётся открытым. То же самое можно сказать и про земные пирамиды. Слишком похожи эти сооружения, у них явно есть общие секреты. Что же касается находок – внутри ничего особого до сих пор не нашли. Системы ходов, как и в пирамидах на Земле. Упираются ходы в тупики. Там, где стены пробовали бурить – ничего не нашли. Камень, и всё. Ни один прибор, ни один метод так и не помог. Если в них и есть тайники, то для нас они пока недоступны. Пирамиды на Марсе по-прежнему хранят тайну своего возникновения. Лично я думаю, они хранят тайны Странников.

– А может, Странники просто не хотели, чтобы их секреты попали в чужие руки? – задумчиво спросила я.

– Всё может быть.

– Но зачем-то же они их оставили! – воскликнул стоявший поблизости Антон.

– Там всё же наверняка есть какой-то секрет, не может быть, чтобы в таких огромных пирамидах ничего не было спрятано, – поддержала его я. – И секрет этот ждёт своего часа. Или своего первооткрывателя.

– А ты прилетай к нам, Света, – задорно предложила Полина. – Продолжи исследования! А то местные учёные как-то выдохлись, переключились на другие темы. На Марсе ведь и других загадок достаточно.

– Может быть, и прилечу, – предположила я, заработав гневный взгляд от мамы. – Только сначала мне нужно в другой экспедиции принять участие.

– Это в какой же, если не секрет?

– Человечество должно спасти планету Сумунгусов, разумных растений-телепатов, которые умеют визуализировать наши мысли.

– Это очень интересная и достойная миссия! – похвалила Полина.

– Осталось только организовать эту экспедицию, – вздохнула я.

– От души желаю тебе, чтобы всё получилось! Это благородное дело! Ну что ж, нам пора переходить в следующий павильон. Первый мирный период жизни Марса закончился, наступил две тысячи девяностый год.

 

Глава семнадцатая. Боевые роботы

В следующем павильоне, когда мы заходили в него, было совсем темно. И потом вдруг вспышка за вспышкой света становилось всё больше. Мы смотрели издалека на купола Марсограда, над которыми полыхали вспышки фейерверка. Гроздья огня расцветали в атмосфере Марса причудливыми пальмовыми листьями, а потом падали, рассыпая искры и скатываясь вниз по куполам.

– Многие сначала думают, что это салют в честь какого-то торжества, – грустно сказала Полина. – А на самом деле это первая бомбёжка Марсограда в две тысячи девяностом году. У нас, конечно, была некоторая защита, но батарей противовоздушной обороны было до смешного мало. Они были рассчитаны на защиту от небольших метеоритов, время от времени входивших в атмосферу и грозивших разрушить один из куполов. К счастью, эта бомбёжка была скорее акцией устрашения – боеголовок в них не было. Те ракеты, что всё-таки пробились сквозь нашу оборону, не смогли, да и не должны были пробить ударостойкие купола. Но и такой демонстрации намерений оказалось достаточно. Мы поняли, как уязвим город перед внешней агрессией. Враг добился того, что хотел: мэр города Энтони Смоук уже через двое суток подписал акт капитуляции.

* * *

Полина ещё долго рассказывала и показывала, как шла Межпланетная война. Многое из этого мне уже было знакомо из рассказа Юры на уроке истории. Ну и потом, это мальчишкам детали военных операций интересны, и сколько у кого было бомб и кораблей. Я заскучала и ждала, когда покажут не голографические, а настоящие экспонаты. Должны же в музее и такие быть! Интуиция меня не подвела. Закончив рассказ и показ во втором павильоне, экскурсовод повела нас во двор музея, где на свежем воздухе хранились настоящие боевые артефакты, сохранившиеся со времён войны.

Двор музея оказался неожиданно просторным, как половина футбольного поля. Просторным, но далеко не пустующим: вдоль стен нестройными рядами выстроились боевые роботы самых разных моделей.

– Как я уже сказала, сухопутные боевые действия на Марсе велись в основном при помощи боевых роботов. На самом деле это не совсем роботы: это скорее ходячие танки, подразумевающие наличие человека-танкиста внутри. Основной период использования роботов пришёлся на вторую половину войны, две тысячи девяносто шестой – две тысячи сто третий. В это время молодая Марсианская Республика при помощи друзей с Земли боролась за свободу и независимость с преступной Конфедерацией.

– Если бы не боевые роботы, от марсианских городов и поселений ничего бы не осталось, – блеснул эрудицией Свинке. – Малейшее повреждение купола означает потерю герметичности. Если бы начались настоящие бомбардировки, то никто бы не выжил.

– Спасибо, – улыбнулась Полина. – Да, сражения действительно шли вдалеке от крупных поселений. Об этом удалось договориться даже на фоне войны. Дело в том, что обе стороны были заинтересованы в сохранении городов: борьба шла за контроль над торговым узлом, а не за его уничтожение. Как я уже говорила, первая бомбёжка в начале войны стала и последней. Она была, в сущности, простым блефом. Зачем конфедератам был бы нужен безлюдный Марс с полностью разрушенной инфраструктурой?

– А просто так. Например, по логике «если не нам, то никому», – желчно сказал Свинке.

– Такой вариант наше военное командование тоже не исключало. Поэтому была разработана и в кратчайшие строки внедрена система герметичных силовых полей. В случае разгерметизации одного из куполов система изолировала бы его от остальных, тем самым спасая большинство населения. Система так никогда и не была проверена в реальных условиях. К счастью.

– Скажите, а это настоящие роботы или макеты? – нетерпеливо спросила я. Не хватало ещё, чтобы Свинке пустился сейчас в спор с Полиной. Тогда пропала экскурсия.

– Самые что ни на есть настоящие!

– А сфотографироваться с ними можно?

– Конечно, можно! Только не трогайте руками, это всё же музейные экспонаты.

Я не стала дальше слушать рассказ Полины, вместо этого оглянувшись по сторонам. Рядом со мной стоял Антон, который весь день старался идти рядом, не отставая ни на шаг. При каждом удобном случае он проявлял галантность, пропуская вперёд у дверей. В принципе, я ничего против не имела, если мальчик хочет быть рыцарем, то это можно только приветствовать. Но тогда пусть остаётся рыцарем во всём. Я крепко взяла Антона за рукав куртки и оттащила его за спины туристов.

– Пошли, сфоткаемся! Ну сколько можно слушать, развесив уши? Скучно же!

Антон не заставил себя долго уговаривать, заулыбался и махнул рукой:

– Пошли!

Мы быстро шли вдоль ряда с боевыми машинами прошлого. Я придирчиво их осматривала: не хотелось фотографироваться возле первой же попавшейся. Наконец, остановилась возле самого высокого и довольно хорошо сохранившегося робота. Массивные ноги, казалось, не стояли на земле, а росли из неё, как стволы мощных деревьев. Бронезащитный колпак приглашающе приподнят, открывая вид на пустующую паутину кокона танкиста. Кисти, предплечья, локти и плечи робота ощетинились пушками разных калибров. Я осмотрела всё это стальное хозяйство, протянула Антону фотоаппарат и направилась к торчавшим сбоку ноги скобам лесенки.

– Приготовься быстро сфотографировать! – коротко бросила я Антону, берясь руками за верхнюю скобу и ставя ногу на нижнюю.

– Света, ты куда?! – испугался мой напарник.

Я не стала тратить время на ответ, быстро карабкаясь вверх. Ещё несколько секунд – и вот я уже ставлю ногу внутрь кокона. Какой смысл фотографироваться внизу возле железного изваяния? С таким же успехом можно в любом парке аттракционов на Земле сфотографироваться. Или вообще фотомонтаж сделать. Стоило лететь за этим на Марс? А вот внутри настоящего боевого робота – это совсем другое!

Пока я устраивалась в коконе поудобнее, Антон делал большие глаза и от нетерпения пританцовывал на месте. Ничего, дружище, не нервничай, всё будет хорошо. Никто ничего не заметит. Полина слишком занята рассказом, а туристы слушают, как будто их удав гипнотизирует. А мы быстренько сделаем пару фоток – и вниз. Я махнула Антону рукой и вдела её в рукавину управления. Улыбнулась до ушей и захлопала ресницами, чтобы посимпатичнее получиться. Снизу пару раз сверкнула вспышка фотоаппарата, а потом бронеколпак робота с грохотом захлопнулся. От неожиданности я даже в первый момент не успела испугаться. А вот когда сервомоторы робота загудели, а сам он вдруг зашевелился и накренился, я струхнула по-настоящему. Не знаю, слышен ли был мой визг снаружи, но у меня от него уши заложило будь здоров.

Пока я приходила в себя, в воздухе перед глазами появилось слегка мерцающее меню управления. По бокам ползли какие-то столбики с цифрами, внизу различные значки должны были сообщить мне какую-то важную информацию о состоянии робота. Если бы я ещё это умела понимать! А вот то, что было понятно и без объяснений – это кружочек целеуказателя, который метался по двору, выхватывая и увеличивая потенциальные цели: то боевые кабины роботов, то лица туристов. Вот показалось испуганное лицо мамы, потом сразу потрясённое – Полины. А вот и Свинке, загнанно озирающийся по сторонам в поисках укрытия. Как бы мне не натворить тут делов!

Я непроизвольно дёрнулась в своём коконе, пытаясь выбраться, и робот вдруг оторвал правую ногу от земли и занёс её в воздух, повторяя мои движения. Так, аккуратно ставим ногу снова на землю и стараемся унять учащённое дыхание. Сейчас главное не паниковать. Мне захотелось протереть выступивший на лбу пот. Я машинально потянулась рукой к голове, а сервомоторы со скрипом повели исполинской рукой робота. Мне оставалось лишь в испуге зажмурить глаза, когда в стену музея с грохотом врезался кулак робота, выбив кучу каменных крошек.

Когда я снова открыла глаза, картинка во дворе неуловимо изменилась. Наша группа быстро рассеивалась, люди прятались у стен, за спинами боевых роботов. В центре площадки осталась лишь Полина, что-то кричащая в наручный браслет. Наверное, подмогу вызывает. А потом целеуказатель выхватил движущуюся цель. Она быстро приближалась. Я почти не удивилась, узнав Юру. Было бы даже странно, если бы в такой ситуации он остался стоять в стороне. Что-то крича на ходу, он бежал к моему роботу по странной траектории: два прыжка вперёд, два вправо, снова два прыжка вперёд – и два влево. Неужели он думает, что я буду по нему стрелять? Вот дурак!

Где-то в глубине робота что-то заурчало и заскрипело. Я ничего не делала! Он сам! Может, он реагирует на Юру? Расценил как угрозу? Внезапно кокон мелко затрясся, а на грунте площадки пронеслись две дорожки выстрелов. Гардемарин продолжал бежать. Я в ужасе закрыла глаза руками. Естественно, робот тут же повторил моё движение и сам себе заехал стальными кулачищами по бронеколпаку. Что-то треснуло, раздался ужасный скрежет. Сверху посыпалась пыль и ещё какой-то мелкий хлам.

– Света! Све-е-ета! – вдруг донеслось до меня.

Показалось? Я замерла и прислушалась.

– Света, замри!

Это Юрин голос! Я осторожно открыла глаза.

– Замри, не двигайся!

Я послушалась, чувствуя, как руки быстро устают и начинают противно покалывать. Всё же нужно их опустить – просто я сделала это очень медленно, со всей возможной осторожностью.

– Света, я тебя вытащу! Не трогай ничего и не двигайся!

– Юра, ты где?

Я напряжённо вглядывалась в окошко информации, но гардемарина нигде не было.

– Я на роботе, ты бронеколпак повредила, тут появилась щель! Постараюсь расширить!

Снова воцарилась тишина. Я тоскливо осмотрела опустевший двор. Целеуказатель послушно выхватывал лица моих спутников, когда они высовывались из укрытий. Интересно, что мне теперь сделают? Отправят домой досрочно? Тогда мне так и не удастся побывать у колец Сатурна. Эх, обидно. Надо же мне было придумать эту идею с фотографированием!

– Миша, тащи вон тот прут! – снова услышала я.

Ещё через некоторое время раздался металлический скрип.

– Налегли! Раз, два! Ещё! Раз, два!

Внезапно целеуказатель подкрасился красным. Во дворе появился кто-то новый. И этот кто-то был одет в настоящий скафандр повышенной защиты, какие в кино надевали наёмники, когда брали корабли противника «на абордаж». Передвигался он тоже, как в кино: вдоль стен, мелкими перебежками, прижимаясь к роботам и прячась за их огромными ногами. В руках у пришельца сверкало нечто похожее на ружьё.

«Объект вооружён», – подтвердила замигавшая на экране надпись, а блестящая штуковина завертелась в окошке информации в трёхмерном виде, сопровождаемая подробной информацией. «Карингтон-24, скорострельная лазерная винтовка, впервые принята на вооружение вооружёнными силами Соединённых Штатов Америки в две тысячи восемьдесят шестом». В центре экрана красным мигала надпись: «Поразить цель?» Пока я соображала, надпись сменилась новой: «В случае ранения достаточно подтвердить команду вслух». И снова: «Поразить цель?»

– Нет! – закричала я. – Ничего не надо! Выпусти меня!

«Параграф четырнадцать подпункт третий. Выход оператора из строя в условиях боя и угрозы для жизни. В случае контузии, ранения, и других причин, по которым оператор не может продолжать выполнение обязанностей, управление переходит к автономному боевому блоку компьютера».

А потом раздались выстрелы, экран показал яркие вспышки, огненные цветы расцвели на броне робота, возле которого мгновение назад прятался пришелец в скафандре. Вот только его там уже не было. Вместо этого в глаза ударил яркий свет, а потом экран опустел. Нет, сам экран не исчез, просто изображение двора на нём исчезло. И наступила тишина. Через пару секунд на экране появилась и замигала надпись: «Повреждение внешних датчиков».

– Света? Ты в порядке? – донёсся до меня приглушённый голос Юры.

– Да! – крикнула я, только не услышала своего голоса. – Да! – снова прошептала я, понимая, что внезапно охрипла.

– Сейчас мы вскроем эту консервную банку! – пообещал Юра.

Раздалось громкое шипение, и на стене появилась яркая точка, которая становилась ярче с каждой секундой. Потом точка стала постепенно превращаться в линию…

 

Глава восемнадцатая. До свидания, Марс!

Как неприятно чувствовать себя преступницей. А ещё страшно: ведь я могла ранить кого-то из туристов!

Я сидела в центре площадки с роботами, вокруг столпились люди. Прямо передо мной маячило очень строгое лицо отца. Рядом было бледное лицо мамы и очень серьёзное, встревоженное лицо экскурсовода Полины. За её спиной, как изваяние, стоял в боевом комбинезоне, уперев руки в бока, давешний спасатель. Рядом с ним заботливо смотрел на меня Юра.

Ноги и руки у меня по-прежнему дрожали, а из глаз непроизвольно катились слёзы.

– Ты цела? – спросил отец. – Нигде не болит?

Я отрицательно помотала головой, чувствуя, что если попытаюсь заговорить, то начну реветь в голос.

– Зачем ты забралась в боевого робота?

– Хулиганка! – сказал Свинке, появившись в поле зрения. – Ты же нас всех укокошить могла!

– Это я ей предложил сфотографироваться, – неожиданно сказал Антон, выйдя из-за моей спины.

Вот ведь настоящий рыцарь! Значит, не перевелись они ещё на Земле!

– А о чём ты думал, мальчик? – продолжал наседать Свинке. – Это же боевая машина! Да ещё с боекомплектом!

– Я думал, это просто экспонат, что он недействующий!

– Кстати, насчёт этого я хотел бы задать вопрос сотрудникам музея, – отец повернулся к Полине. – Как такое могло случиться? Откуда в роботе боевые патроны?

– Света не должна была не только залезать внутрь, но даже притрагиваться к экспонатам! – твёрдо сказала правнучка первооткрывательницы пирамид. – А патроны в роботе холостые. Возможно, по недосмотру остались. Вы же знаете, мы весь год широко отмечаем столетие колонизации. Вспоминаем вехи нашего развития, становления, эпизоды войны. В прошлом месяце у нас была реконструкция битвы под Марсоградом. Было очень много гостей, мы для них показали фрагмент боя.

– Так я никого не ранила? – всхлипнула я.

– Нет, конечно, – успокоила Полина. – И не могла! Но это не отменяет ответственности за нарушение правил музея!

– А почему у вас роботы не огорожены силовым полем? – вдруг заступился за меня Юрий. – Или хотя бы оградкой, или даже протянутой предупреждающей лентой? Почему купол кабины приглашающе распахнут? Вы же с детьми имеете дело, неужели не понятно?

– До сих пор не было ни одного инцидента! – смущённо сказала Полина. – И потом, боевые кабины обычно закрыты. Это по недосмотру! Мы выясним и разберёмся!

– Ну вот и разберитесь, прежде чем претензии к несовершеннолетним предъявлять! – неожиданно жёстко закончил Юра.

– Этим несовершеннолетним показать бы, где раки зимуют, – неожиданно густым басом сказал боец в боевом костюме, снимая защитный шлем. – Чтобы впредь неповадно было лезть, куда ни попадя.

– Со Светой мы воспитательную работу проведём, – с лёгкой угрозой в голосе сказала мама.

– Перед уходом из музея зайдите, пожалуйста, в администрацию, – распорядился боец. – Нам нужно будет заполнить несколько протоколов.

– Боюсь, у нас нет на это времени, – встрял Юра. – Мы должны возвращаться на орбиту, у нас плотный график.

– Ничем не могу помочь. Таков порядок.

Папа укоризненно покачал головой, а Свинке неприязненно посмотрел на меня.

Я вздохнула. Нет, ну как же тяжело быть подростком! Постоянно остаёшься во всём крайней и виноватой.

Покинув, наконец, музейный двор со всеми его боевыми роботами и неприятными воспоминаниями, мы прошли в следующий, заключительный зал экспозиции. Сначала мы увидели лишь огромное пустое помещение с выкрашенными в тёмно-синий цвет стенами и потолком. Но потом освещение погасло, а в пространстве перед нами вспыхнуло далёкое Солнце и вид на Марс с его орбиты. Планета медленно вращалась, уменьшаясь в размерах.

– Сейчас вы увидите реконструкцию генерального сражения в Поясе астероидов. В ней приняло участие до пяти сотен боевых кораблей. Ни до, ни после таких сражений в Солнечной системе не велось.

– Тьфу, тьфу, тьфу, – громко сказал суеверный Свинке.

Полина помолчала несколько секунд, слышно было, как она вздохнула. Потом продолжила:

– На стороне Конфедерации сражалось около двухсот кораблей, Марсианская Республика вместе с Землёй выставили около трёх сотен. Однако успех сражения не был предрешён, так как на стороне противника было больше кораблей тяжёлого класса, так называемых линкоров и крейсеров. У нас же было больше эсминцев и штурмовиков.

По ходу рассказа экскурсовода воздух зала наполнился проекциями астероидов и боевых кораблей. В конце зала группировался флот противника, в центре боевого построения которого находились несколько исполинских кораблей. Их окружали корабли поменьше. По флангам размещались корабли среднего размера.

Ближе к нам выстраивались в боевые порядки корабли союзников, формируя ударные группы по паре десятков судов разных видов. Между отдельными группами сновали юркие штурмовики. Когда и у противника, и у нас боевые порядки были построены и замерли в неподвижности, флоты вдруг пришли в движение и начали сближаться. Открытое пространство с разрозненными астероидами между ними прорезали лучи мощных лазерных пушек. Астероиды, ненароком попавшиеся на пути этих луней, разбухали и взрывались в яркой вспышке, превращаясь в космическую пыль и мелкие осколки. Штурмовики бросились вперёд, напоминая стаю рассерженных ос. Навстречу им со стороны противника неслись истребители.

– Эсминец «Непобедимый» земной Корпорации Сатор, захваченный у конфедератов в космопорте Марсограда, стал флагманским кораблём союзнического флота под командованием адмирала Каменского, – сообщила Полина. – На проекции он обозначен зелёным цветом. Флагман вражеского флота обозначен красным, это линкор «Конфедерация» под командованием адмирала Рэндоу.

Затаив дыхание, я следила за тем, как в ярких вспышках исчезают лёгкие штурмовики союзников, сбитые истребителями противника или лучами с их крейсеров и линкоров. И всё же постепенно тающее облако мельтешащих мелких кораблей медленно, но неуклонно продвигалось в сторону вражеского флота. Сказывался численный перевес союзников в штурмовиках. Пространство зала наполнялось мелкими искорками от разлетающихся обломков кораблей и осколков астероидов. Эскадры тяжёлых кораблей, между тем, тоже медленно сближались. При этом боковые группы флота противника явно задумали глубокий фланговый охват флота союзников. Постепенно ускоряясь, они достигли боковых стен зала и продолжали приближаться, грозя выйти в тыл флота адмирала Каменского.

Однако их манёвр не остался незамеченным – навстречу им направились большие группы кораблей, прикрывавших фланги союзников. Через некоторое время между ними завязалась ожесточённая перестрелка. Пространство наполнилось разноцветными ниточками лазеров, его рассекали быстрые искры ракет и освещали всполохи взрывающихся кораблей. Всё это происходило в полной тишине, как и в настоящем космосе, где безвоздушное пространство не проводит звуковые волны.

Зато наша Полина могла спокойно комментировать происходящее, даже не повышая голоса.

– Вначале сражение развивалось по нашему плану, вполне благоприятно. Но потом Рэндоу создал серьёзную угрозу флангам. Ситуация осложнялась тем, что в его распоряжении было больше тяжёлых кораблей, нам трудно оказалось остановить их продвижение.

Корабли конфедератов и правда начали теснить флот союзников. Исполинские линкоры – ядро вражеского флота – приближалось к нам, наводя ужас хищными очертаниями кораблей и волнами даже через проекцию передающейся мощи. Наши боевые порядки постепенно сжимались, придвигаясь друг к другу. Если бы всё не происходило так медленно, можно было бы вполне представить себе полное окружение нашего флота противником.

– К счастью, у адмирала Каменского была в запасе парочка сюрпризов.

В разгар битвы, когда флот противника широкой дугой охватил наши построения, явно намереваясь замкнуть круг, в дальнем конце зала показалась яркая группа кораблей. Они быстро приближались, паля из всех орудий в спину врага. Флагман конфедератов начал разворачиваться, чтобы дать отпор неожиданному нападению сзади. Тем временем зелёная точка «Непобедимого» выдвинулась вперёд, навстречу противнику и выплюнула из себя столб зеленоватого пламени. Оно начало лизать линкор адмирала Рэндоу, деформируя корпус, сминая переборки.

– Вы видите первое полевое испытание субмезонной пушки. В строжайшей тайне первый опытный экземпляр был доставлен с Земли в доки нашего космопорта и вскоре установлен на борту флагманского эсминца. Мы не были полностью уверены в том, что оружие сработает, но пошли на риск. Результат превзошёл любые ожидания.

– Субмезонная пушка запрещена галактической конвенцией! – поделился познаниями Свинке. – Как оружие, не дающее шансов на спасение.

– Мы тогда этого ещё не знали, – заметила Полина.

– Ой ли? – с сомнением в голосе переспросил Свинке.

– Победителей не судят, – безапелляционно заявил Юрий.

– Ну да, естественно. Именно так вас в Академии и учат, – проворчал Свинке.

Раненый линкор, тем временем, сражался из последних сил, стараясь выпустить как можно больше ракет и расстрелять весь арсенал. Но схватка стала неравной: корабль медленно, но верно превращался просто в безобразный и бесформенный ком железа. Пространство вокруг него к этому времени было, как туманом, заполнено осколками погибших кораблей, кусками обшивки, камнями взорвавшихся астероидов. В этой каше становилось всё труднее различать подробности, но я всё же успела заметить, как несколько маленьких искорок отделились от корабля, спешно покидая поле боя, но были настигнуты штурмовиками союзников и уничтожены. А ещё через несколько мгновений флагман противника внезапно разбух, по его поверхности прокатилась волна, а потом он взорвался, поразив при этом осколками несколько ближайших к нему кораблей – как своих, так и противника.

С потерей флагмана боевой порядок флота врага распался. Всё свелось к дуэлям отдельных кораблей. Тем не менее никто не собирался сдаваться – пространство по-прежнему было заполнено лучами лазеров, ракетами и разноцветными вспышками взрывов.

– В этой стадии сражения исход битвы уже был предрешён, – довольно сказала Полина. – Это был конец когда-то непобедимого флота Конфедерации. Адмирал Рэндоу погиб, а вместе с ним погибла и надежда конфедератов на реванш. А через некоторое время военное поражение привело и к полной политической капитуляции. Армия союзников очистила Пояс астероидов от остатков флота конфедератов, а имя адмирала Каменского золотыми буквами вписано в историю Марсианской Федеративной Республики.

– «Непобедимый» кажется таким маленьким там, на площади, – сказала Кристина.

– Да, эсминцы – не самые большие корабли. Но и эсминец может нести на борту оружие победы, как вы только что имели возможность убедиться.

– А вам не кажется, что это всё-таки не по правилам? Ведь они не могли защититься от такого оружия! – громко сказала я, не в силах сдерживать кипящие эмоции. – Они даже спастись не успели!

– Света, это война, – устало ответила Полина. – Ты не понимаешь, какие страдания она принесла в наши поселения. Мы защищали свои дома, и это был наш единственный, возможно, последний шанс.

– Шанс на что? – не унималась я. – На контроль над рудниками астероидов? На финансовые потоки от продажи гамма-терция? Вашим домам, по-моему, ничто не угрожало, вы же сами сказали, что боевые действия велись на Марсе очень аккуратно, вдали от городских куполов!

– Браво, девочка, – похвалил меня Свинке. – Никогда не верь сразу всему, что тебе говорят сильные мира сего. Включи мозг и обдумай их слова критически, взвесь интересы сторон, подумай, какая правда скрывается за красивыми словами и патриотическими лозунгами. И кому всё это выгодно.

– Вы меня простите, но мне трудно объяснить сегодняшним туристам, в каких лишениях и постоянном страхе жил мой народ во времена анархии, – сухо сказала Полина. – Всё решалось силой. Власть захватывала то одна корпорация, то другая. Их менеджеры играли роль правителей Марса. На улицах стреляли, правительственные здания постоянно переходили из рук в руки. Рано или поздно кто-то уничтожил бы Марсоград. А сегодня мы в безопасности, Марс процветает, это центр торговли и культуры.

– Ну так и сказали бы, война нужна была для установления прочной власти одной из группировок, – желчно заметил Свинке. – Той, которая согласилась платить «налог признательности» земным правительствам.

– Наш налог признательности – добровольная плата жителям Земли за помощь и безграничную поддержку народу Марса. И платим мы его исключительно гамма-терцием.

– Естественно.

– Вас, как землянина, это не устраивает?

– Лично я не стал от этого богаче, – заметил Свинке. – И билеты на межзвёздные полёты почему-то не дешевеют. Мне интересно, куда и кому конкретно оседают ваши налоги. Я лишь знаю, что на Земле ещё хватает мест, где люди голодают.

– Прошу прощения, – вмешался в спор Юрий. – Но нам уже пора возвращаться на корабль. У нас жёсткий график, чтобы все желающие успели посетить город.

– Да, мы увлеклись, – согласилась Полина.

Свет в зале снова зажёгся, а видение космических флотов растворилось в воздухе. Посещение музея завершилось, оставив после себя смутное чувство тревоги. Слишком настоящим всё казалось, и слишком недавно всё происходило. А что, если война снова вспыхнет в Солнечной системе? С таким оружием, которое в прошлом наизобретали, последствия для человечества могут быть просто ужасные.

С тяжёлым сердцем я возвращалась на корабль. Да и другие пассажиры притихли, в челноке не выступал даже неутомимый Свинке. Видно, и его увиденное в музее заставило задуматься. А может, непредвиденная задержка всех утомила. В администрации мы провели почти час. Даже не представляла, что пустячная шалость может вызвать такой бюрократический переполох.

Вернувшись в каюту, я быстро переоделась и сказала родителям, что иду в душ, а потом забегу к ребятам-одноклассникам в библиотеку. Вместо этого я, конечно же, отправилась к Сене. Открыв дверцу шкафчика, где он меня дожидался, я увидела его таким несчастным, одиноким на скомканных тряпках моего спортивного костюма. Он испуганно мигал глазками на неожиданно яркий свет, ворвавшийся в темноту его убежища. Я схватила его и прижала к груди.

– Сумунгусик мой ненаглядный, Сенечка, дорогой, прости, прости меня! – шептала я, целуя его шершавую кожу-кору. – Я больше не буду тебя так надолго оставлять одного! Ты знаешь, я столько интересного увидела! И обо всём договорилась с ребятами. Сейчас расскажу по порядку.

Сеня прикрыл глазки и на некоторое время оставил их закрытыми. Я даже подумала, что он обиделся. Но потом он снова открыл их, и в воздухе перед нами возникло изображение боевого робота. Того самого, где я попала в ловушку.

– Сеня, когда ты успел всё считать с моей памяти? – изумлённо спросила я.

Вместо ответа передо мной возникло видение грандиозного космического боя, увиденного мной в имитационном зале. Ряды кораблей двигались, пространство пронзали лазерные лучи. А вот и козырный удар по флагману флота конфедератов! Ну что ж, по крайней мере, мне ничего не нужно Сене рассказывать.