Глава первая. Сатурн

Я сидела на полу обзорной площадки, прижавшись носом к смотровому стеклу, и любовалась кольцами Сатурна в окружении чёрного космоса с разноцветными точками звёзд. Реки льда величественно неслись по своей вечной орбите вокруг планеты, потрясая воображение, гипнотизируя и вводя в лёгкий транс. Прозрачная стена позволяла забыть о хрупком мирке круизного космолёта «Сергей Есенин» и представить себя неотъемлемой частью космоса, свободно дрейфующей в невесомости навстречу фантастическому бесконечному потоку.

– Света! – раздался вдруг строгий голос отца. – Ну сколько можно тебя искать! Мама переживает!

Не услышала, как он подошёл. И непонятно, зачем меня искать. Где мне ещё быть, когда нет занятий? Я машинально подтянула край пледа, которым укрывалась, повыше, чтобы скрыть Сеню целиком. Я иногда брала его с собой на смотровую площадку – это было наше с ним любимое место на корабле, мы обожали подолгу сидеть тут, глядя на звёзды и медитируя в полной тишине. Сеня научился вести себя очень сдержанно, никогда не проецируя картинок, если поблизости был кто-то другой. Поэтому я могла украдкой проносить его сюда, пряча под складками пледа. Плед мне выдала мама, так как «там на твоей площадке очень холодно, можно замёрзнуть и простудиться». Очень кстати мама это сделала, подала прекрасную идею!

Так и не услышав моего ответа, отец подошёл ближе и опустился на пол рядом со мной.

– Ты не замёрзла? Там, между прочим, вечный холод, – забеспокоился он и потрогал рукой прозрачную перегородку.

Уж и не знаю, из какого материала она сделана, но на ощупь стена гладкая и тёплая.

– Не вечный, а абсолютный! – учительским тоном поправила я его.

– Ну, вечный или абсолютный – тебе-то что за дело?

– Надо правильно вещи называть, ты сам меня учил.

– Надо, конечно, – не стал спорить отец. – У тебя там алгебра на столе в каюте. Четверть заканчивается, ты помнишь?

– Пап, ну не будь занудой. Никуда она не денется, твоя алгебра.

– Не моя. Твоя. Я свою уже сдавал. И не раз.

– Посмотри вниз! – попросила я, переводя тему.

– Это, кстати, не факт, что низ, – ворчливо поправил отец. – Может, это верх.

– Всё равно! – отмахнулась я, хотя минуту назад требовала точности в определениях. – Ты хотел бы вот так?

– Как – так?

– Ну, представь, что ты кусок льда, – пояснила я. – Вращаешься вокруг Сатурна.

– Ну, допустим. И что?

– Что ты чувствуешь?

– Холодно. Грустно. Одиноко.

– Нет! Ну какое одиноко? – воскликнула я. – Смотри, сколько братьев рядом и сестёр, все рядышком. Целое кольцо из братьев.

– Ну, не знаю. Мне было бы неуютно.

– А если ты попал туда не по своей воле? – от волнения я вскочила, возбуждённо заходила взад и вперёд по площадке. – Ты – метеорит, летел себе, никого не трогал. И тут бац – и притяжение тебя потянуло к планете, как верёвкой.

– А я испугался, начал вырываться! – подыграл мне отец.

– Ещё как испугался! Тебя дома дети ждут, а ты тут попался, как… как…

– Как карась на крючок.

– Да! И всё! Ничего не помогает, тебя тянет, ты плачешь, вырваться не получается.

– И что мне делать?

– Ничего не делать! Ты даже сообщить не можешь детям о том, что здесь застрял!

– Ну это очень грустная история получается.

– Ну а как ты хотел! – я села на пол, прижалась к папиному плечу. – Не все же истории весёлые.

– Фантазёрка ты, – сделал вывод отец, потрепал мне волосы.

– А что, если там корабль? – спросила я.

– Чей корабль?

– Ну, застрял в поясе. Не может выбраться.

– Ты знаешь, какая у них защита? Да и не сунется туда ни один капитан, что ему, жить надоело?

– А если несчастный случай? Или экстренная ситуация?

– Так радио же есть. Позвали бы на помощь. Сигнал SOS никто не отменял.

– Метеорит вывел из строя, – не сдавалась я.

– Тогда спасательные шлюпки.

– Поломаны.

– Ну, тогда только сидеть и ждать, что кто-то случайно на тебя наткнётся.

– Вот! – торжествующе воскликнула я.

– Кто-то достаточно глупый, чтобы полезть прямо в пояс за приключениями.

– О каких приключениях это вы говорите? – раздался мелодичный мамин голос.

Она стояла у входа на смотровую площадку со слегка сердитым видом.

– Мама! – требовательно обратилась я к ней. – Папа не верит, что в кольцах может быть кораблекрушение!

– Не говори ерунды, вот ещё придумала! – она подошла ко мне поближе и обняла за плечи, а на папу бросила укоризненный взгляд.

– Наденька, только что нашёл её, честное слово! – сказал папа.

– Ага, знаю я вас, – не поверила мама. – Небось опять учёную дискуссию на полчаса устроили про чёрные дыры или антиматерию.

– Нет, я ему рассказывала, как притяжение корабль в пояс затянуло, а потом метеоритом радио вырубило! – вступилась за папу я.

– Что-то я после такого рассказа уже не уверена, можно ли брать тебя с собой на экскурсию к планете, – задумчиво сказала мама. – Страшновато как-то. Вдруг наш челнок в пояс затянет и связь вырубит.

– А при чём тут экскурсия? – спросила я. – Уже и пошутить нельзя?

– Экскурсию? Значит, капитан всё-таки решил их не отменять? – недоверчиво спросил отец. – А как же время? Мы ведь с опозданием идём.

Я деликатно промолчала. Зачем лишний раз напоминать, кто явился причиной нашей задержки? Причём оба раза.

– Не знаю, – пожала плечами мама. – Только что старпом в кают-компании объявил. Где-нибудь нагонят время.

– В крайнем случае пропустим конец четверти, ничего страшного, – невинным голосом успокоила их я.

Родители, не сговариваясь, вздохнули и посмотрели друг на друга.

– А я вас предупреждала, не надо было этот круиз затевать до каникул, – в который раз напомнила мама.

– Так нам же подарили билеты, забыла? – привычно парировал отец.

– Да уж, удружил дядя Витя!

– Дядя Витя самый классный! – вмешалась я. – Я его обожаю! Это мой самый лучший подарок за все дни рождения!

– И мой, – признался папа.

– А дарёному коню в зубы не смотрят! – блеснула я знаниями народных пословиц.

– Ох уж мне этот конь, – покачала головой мама. – Выяснить бы ещё, когда этот конь удосужится тебя в школу вернуть.

– А чем тебе наша корабельная школа в библиотеке не нравится?

– Много времени ты на учёбу тратишь? Вы все предметы проходите или занимаетесь по выборочной программе?

– Допустим, так что? Мы же путешествуем! Это лучше, чем ничего!

– Вот это меня и беспокоит, – снова вздохнула мама. – Ладно, пойдёмте в каюту. Надо переодеться для экскурсии и вовремя успеть к причалам на нижней палубе.

– Вы идите, а мне ещё на секундочку в библиотеку забежать нужно! – сказала я, поглаживая Сумунгуса под пледом.

К сожалению, на экскурсию я Сенечку взять не могу.

* * *

– Попрошу внимания! – сказал капитан, и царивший до этого момента многоголосый гул мгновенно стих.

Четыре десятка человек, собравшихся на нижней палубе и одетых в скафандры с поднятыми забралами, обратились в слух.

– Дорогие пассажиры! Не каждому в жизни выпадает счастье своими глазами увидеть кольца Сатурна вблизи. Вижу, как сильно вы ждёте этого момента, потому буду краток. Собственно, офицеры вас уже проинструктировали, – он кивнул на старпома и двух гардемаринов, стоящих рядком перед открытыми шлюзами в пассажирские челноки. – Вы знаете, как вести себя на борту челноков, знаете, как за долю секунды загерметизировать индивидуальные скафандры и включить радиомаячок. Без крайней необходимости просьба с мест не вставать, ремни безопасности не отстёгивать. Не забывайте про невесомость. Добавлю лишь, что челноки – посудины надёжные, можете расслабиться и посвятить время фото– и видеосъёмкам из иллюминаторов. По дороге вы услышите историю колец Сатурна.

– Мы знаем историю! – не выдержала я, и отец одёрнул меня за рукав скафандра.

– Не перебивай капитана! – шепнул он мне прямо на ухо.

– Это хорошо, что знаешь, девочка, – улыбнулся капитан. – Тогда послушаешь ещё разок, и если что – дополнишь. Договорились?

– Договорились! – кивнула я.

– Две экскурсии уже состоялись, ваша группа будет крайней, так что сразу после нашего возвращения в кают-компании состоится торжественный ужин в честь Сатурна и вас, отважных путешественников, – продолжил капитан. – Это я без всякой иронии говорю, знаете, не каждому смелости хватит на такую экскурсию. Большая часть пассажиров, во всяком случае, на это не решилась. И поэтому за ужином я лично награжу всех вас памятными значками «кольца Сатурна».

Присутствующие заулыбались, довольно поглядывая друг на друга и на капитана.

– Вопросы есть? – спросил он.

– Есть! – раздался знакомый сварливый голос. – Почему на сей раз нас отправляют на экскурсию одновременно в обоих челноках? Первые две экскурсии обходились одним! Разве инструкции это не запрещают?

– Инструкции написаны для того, чтобы их соблюдать, господин Свинке, – нахмурился капитан. – И мне приятна ваша осведомлённость. Однако, как вы знаете, мы потеряли много времени по дороге на Марс и на самом Марсе, и теперь нам нужно было либо отменить экскурсии к кольцам, либо найти способ хоть немного сэкономить время. Мною принято решение совместить третью и четвёртую группы по времени.

– Да, но отправляя оба челнока сразу, вы подвергаете риску оставшихся пассажиров! В случае срочной эвакуации мест на всех в оставшемся катере «Айседора» и спасательных капсулах не хватит.

Я вздохнула и посмотрела на часы. Этот разговор может затянуться. Свинке в этом плане мастер. С самого начала полёта и до сегодняшнего дня он спорил с капитаном и офицерами при любом удобном случае. Иногда по делу, но чаще из-за глупых суеверий. Дебаты частенько затягивались и превращались в длительные споры по космическим традициям и звёздному праву. Особенно он переживал из-за того, что мы не спустились на челноке к месту высадки первого человека на Луне и не взяли оттуда лунный камешек, как гласит древний обычай космонавтов. При нарушении данного обычая кораблю якобы будет грозить неизвестная опасность.

Обычай такой и вправду существовал, но только на заре освоения межзвёздного пространства, когда космонавты улетали к другим системам в надежде открыть новые пригодные к жизни планеты и успешно высадиться на них. С тех пор утекло много воды, межзвёздные перелёты стали делом обыденным и даже немного скучным. Солнечная система теперь и вовсе изъезжена вдоль и поперёк до такой степени, что существуют даже рейсовые маршруты, например, Москва – Марсоград или Нью-Йорк – Мунтаун. Да и наш круиз, Москва – Сатурн, в сущности, заурядная вещь – стартует ежемесячно.

В общем, капитан принял решение остановки и высадки не делать. Вроде бы спорить уже было не о чем, Луна давно осталась позади, но Свинке и не думал успокаиваться. Всю дорогу до Марса он при каждом удобном случае приставал к капитану и грозился написать жалобу в Москву, в головной офис «Роскосмофлота» с требованием включить посещение Луны в обязательную программу. В качестве причины он указывал неоправданный риск для жизни в связи с нарушением традиций космоплавания. Капитан и офицеры относились к Свинксу терпеливо и вежливо, хотя все видели, что он их уже порядком утомил.

Что же касается задержки в пути, о которой упомянул капитан, то здесь была большая доля моей вины. Сначала непредвиденная простуда Сени привела к тому, что он наводнил корабль проекциями мыслей её пассажиров. Разразился ужасный переполох, включилось экстренное торможение, на корабле даже чуть не ввели чрезвычайное положение. К счастью, мы вовремя успели переговорить с капитаном и убедить его это не делать. А то задержка была бы ещё больше. Не исключено, что корабль и вовсе вернули бы на Землю.

Потом ещё была задержка на Марсе – когда я в музее межпланетной войны хотела сфотографироваться внутри боевого робота, а он вдруг «ожил». К счастью, никто не пострадал, все отделались лёгким испугом. Но нам пришлось объясняться с дирекцией музея, заполнять разные протоколы и писать объяснительные записки. В общем, я чувствовала себя виноватой кругом, что, конечно, не повышало настроения. Потому я и проводила почти всё время на обзорной площадке одна или в компании с Сенечкой.

– Господин Свинке, – напряжённо произнёс капитан. – Вся полнота ответственности за происходящее на борту корабля лежит целиком на мне. Я не обязан объяснять свои решения. Пассажирам ничего не угрожает.

– Как же не угрожает, если простая арифметика…

– Господин Свинке! – прервал его капитан. – Если вы желаете что-то обсудить, то я предоставлю вам такую возможность со мной наедине после нашего возвращения. Кстати, вы вполне можете остаться на борту, если вас что-то беспокоит.

– Меня компетентность ваша беспокоит! – склочно ответил ему Свинке. – Нет уж, на корабле я не останусь. На челноке-то мне место гарантировано. Только, надеюсь, не на вашем. Полечу на другом.

– Как вам будет угодно, – холодно сказал капитан. – Желаю всем приятного полёта и замечательной экскурсии.

Затем он повернулся к офицерам:

– Заканчивайте формальности и начинайте посадку.

С этими словами капитан коротко кивнул пассажирам и скрылся в шлюзе правого челнока.

Помощник капитана тем временем начал зачитывать посадочные списки, направляя пассажиров то к правому, то к левому шлюзу. Пригибаясь и придерживая шлемы, люди проходили внутрь. Мои одноклассники один за другим прошли в левый шлюз, возле которого стоял Юра Звягинцев. Лишь Антон задержался у шлюза, оглядываясь на меня. А почему я не с ребятами распределена, а с родителями? Хотя, быть может, наши места тоже там, просто старпом до нашей фамилии ещё не дошёл.

– Я же сказал, что с капитаном не полечу! – раздался вдруг возмущённый голос господина Свинкса.

– Хорошо, – покорно согласился старпом. – Поднимайтесь на борт левого. А господин… госпожа Никитенко полетит с капитаном.

– Отлично! – довольно сказал Свинке.

– Логиновы! – тем временем объявил нашу фамилию старпом. – Правый шлюз, челнок «Хулиган»!

– Папа, а можно, я тоже полечу на левом челноке, с ребятами? – спросила я, с сожалением глядя на Юрия, вытянувшегося возле левого шлюза.

– Света, мы же не мороженое в магазине тут выбираем, как тебе не стыдно! Не задерживай вылет, – возмущённо сказала мама.

Нет, чтобы поддержать меня!

– А почему Свинксу можно челнок менять, а мне нельзя? – тоже повысила голос я.

Пассажиры заулыбались.

– Вы извините, что я вмешиваюсь, – вежливо заметила дама средних лет с яркими рыжими волосами. – Но нам было бы неплохо продолжить посадку, не будем же мы целую вечность стоять тут, на палубе.

– Девочка, твоя мама права, проходи скорее на своё место, – приказал старпом.

– Я полечу только с гардемарином Звягинцевым! – безапелляционным тоном заявила я.

– Я готова уступить девочке место, только давайте уже заканчивать. Симонян моя фамилия, – снова вступила в разговор рыжеволосая дама.

– Симонян, – пробормотал старпом, углубившись в данные планшета. – Да, по плану вы летите с гардемарином.

– Ура! – воскликнула я. – Спасибо вам!

Антон, по-прежнему ожидавший меня у шлюза, тоже просиял.

– Не за что, девочка, – улыбнулась женщина. – Я могу пройти на капитанский челнок?

– Да, прошу вас! – сделал приглашающий жест рукой старпом.

– Погодите, – вдруг твёрдо сказала мама. – Без нас дочь никуда не полетит.

– Это правда, – подтвердил отец. – Мы её одну не отпустим.

– Но мест на челноке Звягинцева больше нет! – твёрдо заявил старпом. – Пройдите на свои посадочные места, не задерживайте остальных.

– Мама, я пошла! Всё будет хорошо! – я решительно направилась к левому шлюзу.

– Стой! – мама побежала за мной, схватила за руку.

Стоявший у левого шлюза незнакомый полноватый мужчина не выдержал и раздражённо сказал маме:

– Невозможно наблюдать эту сцену. Развели тут детский сад. Это же космос, а не загородная прогулка!

– Света, я уступаю твоей маме место, – неожиданно выпалил Антон. Его щёки быстро покрывались румянцем. – Пусть вам будет хорошо!

– А ты? – недоверчиво спросила я, ещё не веря такому счастью.

– А я полечу с капитаном, – с некоторым отчаянием в голосе ответил Антон. Потом спохватился и не слишком убедительно добавил: – Я с самого начала с капитаном хотел лететь.

– Спасибо, ты настоящий друг! – с чувством сказала я.

Вообще-то некрасиво это с моей стороны. Наверняка ведь Антон со мной хотел лететь, а не с капитаном. А с другой стороны, действительно, ну что за детский сад – экскурсия каких-то пару часов длится, а потом у нас ещё занятия в библиотеке, увидимся с ним там.

– Проходите быстрее, занимайте места, – распорядился старпом. – Надеюсь, девочка, папу ты не потребуешь тоже взять с собой на челнок?

Старпом выразительно посмотрел на меня и на отца, так что ему ничего не оставалось, кроме как смириться.

– Лети с мамой, доченька, – грустно сказал он. – Какая разница. Я полечу с капитаном. Встретимся на «Есенине».

 

Глава вторая. Вперёд, к кольцам Сатурна!

– Необычный вид планеты Сатурн впервые подметил Галилео Галилей летом одна тысяча шестьсот десятого года, – звонким юношеским голосом вещал в микрофон Юра. – Представляете, как он удивился, когда увидел Сатурн не в виде одной звезды, а как целых три! В центре покрупнее, по бокам две звёздочки поменьше, и все на одной линии! Это у него такой телескоп был в то время. А в более слабые телескопы даже и этого не видно, просто вытянутая звёздочка, как олива. Галилей поэтично всё это описал, мол, престарелому Сатурну помогают совершать путь верные служители. Только вот через пару лет кольцо повернулось к Земле ребром, и «служители» исчезли из виду. То-то он удивился! «Сатурн съел своих детей», – записал он. В общем, окончательно во всём этом разобрались только спустя сорок лет. Астроном по имени Христиан Гюйгенс догадался, что Сатурн опоясан кольцом.

Я слушала рассказ гардемарина вполуха: за иллюминатором простирался бескрайний космос. Далеко позади ещё виднелся многократно уменьшенный, почти как детская игрушка, звездолёт. Как только мы вышли из зоны действия искусственного гравитационного поля корабля, по телу, наполняя суставы лёгкостью, разлилась уже знакомая нега. Почти не ощущавшийся прежде скафандр стал теперь твёрдым и жёстким. Впрочем, это было даже приятно, так как вызывало ощущение некой надёжности. Как и два ремня безопасности, крепко удерживающие меня в кресле.

На приличном расстоянии впереди от нас плыл капитанский челнок. Иногда мне казалось, что я могу различить овалы шлемов в иллюминаторах – но это была, скорее, моя фантазия.

– В общем, постепенно про кольца узнавали всё больше и больше, – продолжал свой рассказ гардемарин. – Про их количество, про состав, про так называемые щели между ними. Астроном Жак Кассини, возглавлявший Парижскую обсерваторию, первым подробно описал устройство колец. Но вопросов всегда оставалось больше, чем находилось ответов. Так прошли восемнадцатый и девятнадцатый века. А во второй половине двадцатого, точнее, в тысяча девятьсот семьдесят седьмом году, американцы запустили свои «Вояджеры», которые передали прекрасные детальные снимки колец с относительно близкого расстояния. Затем «Вояджеры» отправились к другим планетам, а позже покинули Солнечную систему. Это вызвало бурный интерес в научном мире, и в тысяча девятьсот девяносто седьмом году к Сатурну стартовал космический аппарат «Кассини» – вы уже знаете, в честь кого он назван.

Интересно, капитан так же захватывающе рассказывает? Или это именно нам с мамой повезло, а папа слушает какую-нибудь нудную стандартную лекцию? Мне вдруг стало очень обидно, что мы не летим все вместе. Всего лишь одного места для папы в нашем челноке не хватило!

– «Кассини» был на тот момент уникальным кораблём. Его разгоняли с помощью гравитационных полей трёх планет. Сначала он дважды пролетел рядом с Венерой, затем с дикой по тем временам скоростью в почти семьдесят тысяч километров в час пронёсся мимо Земли, чтобы в двухтысячном году достичь Юпитера, сфотографировать его, нарастить скорость и снова устремиться к основной цели своего путешествия – Сатурну. С две тысячи четвёртого года и по сей день «Кассини» вращается вокруг планеты, он стал её первым искусственным спутником. Кроме того, он принёс с собой космический зонд «Гюйгенс», который благополучно сел на Титан, крупнейший спутник Сатурна и единственный спутник в Солнечной системе, обладающий собственной атмосферой.

Я начала всматриваться в иллюминатор в попытках отыскать спутник Сатурна.

– Титан скоро покажется по правому борту, – сообщил гардемарин. – Его диаметр примерно в полтора раза больше, чем у Луны. Атмосфера преимущественно из азота, на поверхности – камни и лёд. Интересно, что Титан, как и Луна, имеет синхронное с планетой вращение и повернут к ней всегда одной и той же стороной.

Планета и кольца в иллюминаторе неуклонно росли, и уже нетрудно было представить, как скоро они заполнят весь горизонт от края до края. Чуть повыше колец я отчётливо видела небольшой бежевый шарик, напоминающий крупную виноградину. Такой маленький Титан…

– В фантастической литературе всегда была популярна идея заселения Титана, – в голосе гардемарина появилось мечтательное выражение. – Логика простая: атмосфера есть – значит, можно колонизировать, а состав воздуха со временем изменить и сделать пригодным для дыхания. К сожалению, это не так просто, как кажется, и совсем недёшево. Оказалось, что найти и заселить новые планеты земного типа экономически выгоднее, чем переделывать под себя загадочный спутник Сатурна. Кстати, загадочный он потому, что долгое время ничего не было известно о его поверхности – из-за слоя атмосферы астрономы её просто не видели. Ну а потом прибыл «Кассини», собрал много информации и сбросил на Титан зонд «Гюйгенс». В интернете большой популярностью пользуется запись ветра на Титане – поищите, не пожалеете.

Сатурн в иллюминаторе продолжал расти, постепенно заполняя всё доступное пространство, Титан тоже из виноградины превратился в теннисный мячик.

– Мы сейчас нырнём ниже, пройдём через кольца, – сказал гардемарин. – Так что рассмотрите Титан получше, ближе к нему мы подлетать уже не будем.

Челнок капитана справа впереди накренился, устремляясь прямо в кольца. Только кольца уже не были сплошными, какими они кажутся на фотографиях в школьных учебниках. Теперь ясно видны были пустоты между ними, разделяющие кольца на разные по толщине и цвету полосы. Зрелище было просто фантастическим, и я сразу представила, как там папа прилип носом к иллюминатору. Я достала галакамеру и решила снимать весь полёт сквозь кольца, чтобы ничего не пропустить. Красота нас окружала в буквальном смысле слова неземная.

Неуловимый манёвр – и вот мы тоже начали снижаться к кольцам, вслед за флагманским челноком. Мне стало немного не по себе – настолько стремительно сокращалось расстояние. Теперь кольца уже не представлялись сплошными – в какой-то неуловимый момент глаз начал различать отдельные каменные и ледяные глыбы, несущиеся нескончаемым потоком друг за другом, как машины по кольцевой дороге. Вечно несущиеся, испокон веков и до скончания времён. Не только мы сами, но даже наши самые далёкие прапрапращуры ещё не родились, а здесь всё уже выглядело точно так же, как и сейчас.

– Вы только задумайтесь, какой стариной тут пахнет, – словно прочитал мои мысли гардемарин. – Учёные считают, что планете и кольцам около четырёх миллиардов лет – примерно столько, сколько самой Солнечной системе.

Глыбы за иллюминатором постепенно превратились в горы и айсберги, стремительно проносящиеся мимо нас.

– Извините, что перебиваю, – громким напряжённым голосом произнёс Свинке, сидящий где-то впереди. – Но вы уверены, что наши манёвры и пролёт через кольца безопасны?

Мы с мамой переглянулись. Она улыбнулась и покачала головой.

– Пролёт через кольца входит в программу экскурсии, – невозмутимо ответил гардемарин. – Программу составляли на Земле.

– А почему тогда в иллюминаторе больше не виден челнок капитана?

– Во время манёвров каждый челнок идёт автономно.

– Господин Свинке, – не выдержала мама. – Может, вы перестанете отвлекать пилота? Вы же ему мешаете.

– Вечно я всем мешаю, – сварливо сказал Свинке, но всё же замолчал.

Мы порхали вокруг величественных гор с лёгкостью мотылька, или, как сказали бы романтичные японцы, как листик на ветру. Это было волшебно. Хотя и страшно одновременно. Казалось, конца этим глыбам и камням не будет.

– Да вы не беспокойтесь, господин Свинке, – совсем другим, уже не мечтательным, а серьёзным и сосредоточенным голосом сказал гардемарин. – Есть такое понятие – относительная скорость. Так вот, наша относительная скорость с этими камушками довольно невелика. Всё продумано.

– Но бывают же и случайности! Вы посмотрите вокруг! – нервно воскликнул Свинке.

– Вообще-то, мне тоже не по себе, – призналась мама.

– Мы уже почти прошли пояс насквозь, – сказал гардемарин. – Сейчас войдём в визуальный контакт с первым челноком и повернём в обратный путь.

Ледяные горы за окном и вправду становились всё реже и всё мельче, пока наконец впереди не оказалась лишь привычная чернота космоса, пронизанная разноцветными искрами звёзд, и – теперь уже вверху – мутновато-серой поверхностью Сатурна.

– Не понял, – вдруг отчётливо произнёс гардемарин.

– А где капитанский челнок? – вторя ему, нервно спросил Свинке.

За иллюминаторами, кроме космоса и планеты, ничего больше не было. В груди у меня похолодело.

Челнок наполнился громкими испуганными голосами. Кто-то предложил немедленно возвращаться на корабль, а кто-то, наоборот, вернуться в пояс и поискать капитанский челнок. Громче всех кричал Свинке, он-де предупреждал и что ничем иным это дилетантское путешествие закончиться и не могло.

Я осторожно привстала в кресле, чтобы увидеть лицо гардемарина. Он сидел в пилотском кресле перед широким сенсорным пультом, полном разноцветного сияния бесчисленных датчиков и областей управления. Лицо его было бледным, пальцы взволнованно барабанили по подлокотникам. Я оценила обстановку и аккуратно отстегнула ремни безопасности. С такими пассажирами гардемарину может скоро понадобиться помощь и поддержка. Я не могла допустить, чтобы папа остался где-то среди ледяных глыб, вечно вращающихся вокруг своего властелина-Сатурна.

– Внимание пассажирам, – взволнованным голосом произнёс пилот. – Просьба сохранять спокойствие и тишину. Нужно проверить связь.

В салоне челнока сразу стало тихо. Пальцы гардемарина порхали над сенсорной панелью. Вот появилась полупрозрачная сфера связи, а в ней – много красных точек, складывающихся в подобие колец, а вдалеке от них – одна зелёная искорка. Это, должно быть, наш круизный лайнер. Больше зелёных точек не наблюдалось. Получается, капитанского челнока нет в зоне досягаемости связи!

– «Константиново» вызывает «Есенин», – чётко сказал Юра.

Прошло несколько секунд, затем в скрытых динамиках корабля раздался шорох, и послышался голос старпома:

– «Есенин» на связи! Слушаю вас, «Константиново»!

– Докладываю. «Хулиган» не вышел к точке сбора. На радаре не прослеживается. Возможно, из-за многочисленных помех. Прошу разрешить вернуться и повторить маршрут «Хулигана». Приём.

Снова воцарилась тишина. Старпом думал, а Свинке тем временем не преминул высказаться:

– Пусть только попробует разрешить! Вместе под суд пойдёте!

– Возьмите себя в руки, господин Свинке! – сердито сказала мама. – И не мешайте пилоту разговаривать!

– «Есенин» вызывает «Константиново», – наконец раздалось в динамиках. – Отставить повторное прохождение! Приказываю возвращаться на базу. Как поняли?

– Но «Хулиган», возможно, терпит бедствие и нуждается в срочной помощи! – возразил Юра.

– Мы не можем рисковать жизнями пассажиров, – с болью в голосе ответил ему старпом. – Верни их на «Есенин». Как только люди будут в безопасности, мы сразу же отправим к кольцам спасателей из числа членов команды.

– Но мы потеряем драгоценное время!

– Мы уже его теряем, гардемарин! Немедленно исполнять приказ. Как поняли?

Гардемарин поник головой и даже не сразу ответил.

– Вас понял, – потухшим голосом сказал он. – Иду на базу.

Салон челнока взорвался аплодисментами и радостными криками. Я посмотрела на маму. Она побледнела, нервно покусывая нижнюю губу.

– Как вы можете радоваться? – воскликнула я. – Вы что, не понимаете? Там же люди! Там мой папа! Мы обязаны вернуться.

Ответом мне была напряжённая тишина. Даже не знаю, был ли на челноке ещё хоть кто-то, разделявший наше с мамой мнение.

– Прошу пассажиров пристегнуться и сохранять спокойствие! – внезапно окрепшим голосом сказал Юра. – Приготовиться к маневрированию.

Некоторое время он что-то рассчитывал на компьютере, а затем рванул вперёд, резко набирая скорость. Кольца над нами снова стали расти в размерах. Некоторое время мы летели чуть ниже вдоль колец, постепенно сближаясь с ними.

– Гардемарин, ты куда нас везёшь? – нервно спросил Свинке. – Разве нам не в другую сторону?

В это время гардемарин резко задрал нос челнока и нырнул между двумя ближайшими ледяными скалами вверх.

– Я поняла, – шепнула мне на ухо мама. – Он нагнал тот участок, где летел папа, и который ушёл вместе с кольцами вперёд за это время.

– Молодец, Юра! – радостно крикнула я.

В иллюминаторах по обе стороны салона проплывали глыбы камней и льда. Я ожидала, что снова поднимется крик, но люди молчали. Видно, струхнули основательно. Только мстительный Свинке не преминул пообещать вслух:

– Ты ответишь за нарушение приказа!

Признаться, мне тоже было страшно. Челнок лавировал между глыбами, Юра кидал нас то резко влево, то резко вправо. Иногда подныривал под один из айсбергов, и тогда сердце как будто проваливалось в желудок. Но, несмотря ни на что, я готова была даже в индивидуальном скафандре и в одиночку продолжать поиски капитанского челнока – ведь там был папа.

Сфера связи над пультом пилота показывала отсутствие радиосигнала – где бы ни был челнок капитана – он не подавал признаков жизни. Оставалось надеяться лишь на то, что мы его увидим. Я буквально прилипла к иллюминатору, ощупывая взглядом каждый выступ, каждую ложбинку на айсбергах, мимо которых мы пролетали. То же самое делали и остальные пассажиры. Но всё было тщетно – ледяных глыб так много, что найти среди них маленький челнок ещё сложнее, чем иголку в стоге сена.

Лавируя и маневрируя, мы пролетели через кольца насквозь, так никого и не найдя. Юра снова провёл какие-то расчёты на бортовом компьютере, скорректировал траекторию полёта и на сей раз челнок начал быстро удаляться от колец. Да, это была хорошая попытка. А теперь что ж, надо поскорее добраться до «Есенина» и дать возможность профессионалам заняться поисками пропавшего челнока. Всё будет хорошо, убеждала себя я. Всё будет хорошо.

 

Глава третья. Найти, во что б это ни стало

Когда наш челнок состыковался с «Есениным», и мы перешли через шлюз на корабль, первым, что я увидела, были три высоких фигуры в скафандрах повышенной защиты. Нам показывали их во время экскурсии по кораблю – они не только надёжнее обычных, но и позволяют быстро передвигаться в открытом космосе благодаря встроенным микродвигателям. Правда, они массивнее, и в них трудно проходить в шлюз. Забрала шлемов были пока открыты, так что я смогла узнать старшего помощника капитана Дмитрия Салова и двух гардемаринов. Чуть поодаль стоял одетый в обычную офицерскую форму Юрий Владимирович, инженер корабля. На душе сразу полегчало: спасательная команда уже готова к вылету, задержки в поисках папы не будет.

А потом я заметила, что глаза у старпома холодные и сердитые, а губы сжаты в тонкую ниточку. Он стоял, заложив руки за спину, сдержанно приветствуя возвращающихся пассажиров. И я вдруг испугалась за Юру: а вдруг его сейчас начнут ругать за то, что не сразу на «Есенин» вернулся, а ещё раз через кольца пролетел. В общем, я решила задержаться поблизости. Мама тоже остановилась и вопросительно посмотрела на меня. Ну как она не понимает! Вдруг гардемарину потребуется моя помощь! А пока он не вышел, я решила задать старшему помощнику вертящийся на языке вопрос:

– Скажите, только один челнок полетит папу искать?

Офицер свысока посмотрел на меня.

– У тебя на «Хулигане» папа?

– Ну да! Вы что, забыли? Мы с мамой тоже должны были с капитаном лететь, но я поменялась, потому что хотела с Юрой. То есть с гардемарином Звягинцевым.

– Получилось, что вам с мамой повезло, – сделал вывод Старший помощник.

– Что значит, нам повезло? Хотите сказать, моему папе не повезло? Но вы же его найдёте, я надеюсь! Не верю, чтобы что-то серьёзное могло произойти!

– Будем надеяться. Но это космос, девочка. Кольца Сатурна – не самое безопасное место в Солнечной системе.

Наверное, у меня на лице слишком явственно отобразился испуг, потому что офицер быстро добавил:

– Не волнуйся, девочка, мы обязательно найдём капитанский челнок и всех пассажиров. Искать будем на двух судах – кроме челнока задействуем также катер «Айседору», хотя это и оголяет корабль полностью. Если вдруг пассажиров нужно будет эвакуировать, останутся только спасательные капсулы.

– Это грубейшее нарушение правил безопасности, вы не смеете так поступать! – взвизгнул Свинке, как и мы с мамой, задержавшийся в коридоре.

– Позвольте мне самому это решать, – холодно заметил старпом. – Нужно уметь расставлять приоритеты и идти на оправданный риск. Тем более что «Айседора» в любом случае при эвакуации погоды не сделает, по вместительности ей далеко до обоих челноков.

– А что всё-таки могло случиться с «Хулиганом»? – спросила я.

– Мы это выясним. Всё будет хорошо. На крайний случай все пассажиры были в автономных скафандрах с довольно большим ресурсом жизнеобеспечения.

– Скажите, вот вас с Юрой всего четверо, место есть, разрешите мне лететь на поиски вместе с вами! – попросила я.

– Ты что, Света! – всплеснула руками мама. – Я тебя никуда не пушу!

– Гардемарин Звягинцев нарушил приказ и никуда не полетит, – хмуро сказал старпом. – В поисковых работах будут вплоть до новых указаний задействованы три офицера во главе со мной. Старшим на корабле остаётся Юрий Владимирович, главный инженер.

– Но Юра не нарушал! – воскликнула я.

– Разберёмся. А пока проводи маму в каюту и позволь нам делать свою работу.

В этот момент последний пассажир покинул челнок, и в проёме шлюза показался Юра.

– Разрешите доложить! – гаркнул он, вытянувшись в струнку.

– Докладывайте, – мрачно разрешил старпом.

– Челнок «Константиново» согласно вашему приказу вернулся на базу. Пилот челнока гардемарин Звягинцев.

– Почему нарушили приказ и подвергли жизни пассажиров ненужной опасности? Почему снова полезли в гущу колец?

– Мы вернулись примерно тем же путём, каким и прибыли в точку сбора. Это был знакомый маршрут, ранее утверждённый капитаном для экскурсионной программы. У нас был шанс запеленговать его челнок. Риск был не больше, чем при первом пролёте.

Старпом помолчал несколько секунд.

– Что ж, по-человечески я могу вас понять. Но вы офицер, и должны понимать, чем грозит нарушение прямого приказа. По прибытии на Землю ваш поступок рассмотрит дисциплинарная комиссия Космической Академии. А пока – вы отстранены от полётов. Занимайтесь школой, позаботьтесь, чтобы дети были при деле. Выполнять.

– Есть выполнять! – Юра часто заморгал, но всё же по-уставному чётко козырнул. – Разрешите идти?

– Разрешаю.

Гардемарин печатным шагом направился в сторону кают-компании.

– Наконец-то получил по заслугам, – желчно прокомментировал Свинке. – Хотя можно было бы и на гауптвахту посадить дней на десять! Это с ним ещё мягко!

– Как вам не стыдно! – возмутилась я.

– На флоте должен быть порядок! – самодовольно заявил Свинке. – И традиции! А то распустились, понимаешь. Гардемарин берёт пример со своего капитана.

– Вы тоже пройдите в свою каюту, господин Свинке, – сказал старпом, поморщившись. – Благодарю вас за ценные комментарии, но попрошу не мешать команде.

* * *

Сквозь прозрачную стену обзорной площадки мне было отлично видно, как «Константиново» отстыковывается от корабля, отходит от него на некоторое расстояние. Затем делает плавный разворот, нацеливая нос на Сатурн и, наконец, включает маршевые двигатели, ускоряясь по направлению к кольцам.

Мы с Сеней сидели на нашем любимом месте, но сейчас это уже не приносило такого удовольствия и созерцательного настроения, как раньше. Все мысли были только о папе и других пассажирах, потерявшихся где-то там, среди холодных и равнодушных колец Сатурна. Сеня обучился конспирации: теперь в общественных местах, куда заходили другие пассажиры, он транслировал свои образы только мне и больше никому. А показывал он очень много, но на свой вкус, благо, насмотрелся в головах у других людей. То берег моря, то сосновую рощу, то деревенские картинки, которые он почему-то больше всего полюбил. А ещё он показывал мне отца – таким, каким увидел его в моей памяти.

Челнок быстро превратился в маленькую точку на фоне громадной планеты, а потом и вовсе исчез из виду. Это уже пятый вылет челнока за сутки. Он возвращался на корабль лишь для дозаправки, почти сразу же улетая обратно к кольцам. Катер сделал четыре вылета и пока остался на корабле. Дело в том, что на «Константиново» было два пилота, они могли сменять друг друга за пультом и иногда отдыхать, а пилот «Айседоры» такой возможности не имел, будучи на борту один. Так что старпом приказал гардемарину Минковичу хотя бы четыре часа поспать. Нет, чтобы дать возможность Юре пилотировать! Тогда катеру не пришлось бы простаивать, а шансов найти пропавший челнок было бы больше. Можно было сделать исключение, учитывая ситуацию. Так нет же, отстранён от полётов – и точка!

На некотором отдалении от нас висел массивный гражданский спасательный корабль «Гром». Его вызвал на подмогу старший помощник, когда спустя несколько часов после исчезновения челнок капитана так и не вышел на связь. «Гром» примчался всего за четыре часа – благодаря антиприводу. На планетарных он тащился бы так же долго, как и наш круизный корабль. А так он прямо от Земли ушёл в прыжок к ближайшей звезде, ввёл координаты Сатурна – и вернулся снова в Солнечную систему, но уже неподалёку от нас. Спасибо, хоть не пожалели гамма-терция для спасательной операции. На борту «Гром» нёс шесть спасательных катеров, которые так же, как и мы методично прочёсывали кольца Сатурна, а также, на всякий случай, его спутник Титан. Как нетрудно догадаться, катера назывались «Молниями» и отличались лишь порядковыми номерами. К сожалению, пока успехов у «Громовержца» не было.

Хоть бы у них получилось найти папу! Я опять в бессилии размазывала слёзы по щекам, запертая на корабле, не имея возможности самой принимать участие в поисках. Лишь вчера утром мы с отцом сидели вот тут же, обнявшись, и смотрели вместе на извечную реку льда, текущую по орбите планеты. Рассуждали ещё, как одиноко и холодно тому, кто застрял в кольцах Сатурна. Теперь мне кажется, что это я виновата в произошедшем, накликала своими глупыми фантазиями.

Вчера поздно вечером Старший помощник объявил по кораблю короткий сбор в кают-компании и рассказал, как проходят поиски. Выглядел он не просто очень уставшим, но к тому же осунувшимся и как будто постаревшим. Он рассказал, что наш оперативный штаб при помощи навигационного компьютера вычислил предполагаемую зону, в которой пропал капитанский челнок. Получился довольно большой куб пространства, наполненный десятками тысяч ледяных и каменных глыб всех форм и размеров. Ситуация осложняется тем, что этот куб постоянно удаляется от корабля, так как кольца не стоят на месте, а находятся в движении. Это означает, что расстояние до района поисков постоянно изменяется.

Непосредственно на месте спасательная команда на двух судах прочёсывает пространство, проводя не только визуальное наблюдение, но и поиск пропавшего челнока всеми доступными аппаратными средствами. К сожалению, работа радаров осложняется насыщенностью пространства непроницаемыми для них объектами. Несмотря на все усилия, следов челнока «Хулиган» пока так и не удалось обнаружить.

– Если предположить, что произошла авария, и пассажирам пришлось спасаться в открытом космосе, на какое время рассчитан индивидуальный запас кислорода в скафандрах? – спросил кто-то из мужчин.

– Двенадцать часов. При экономном расходовании, – сказал старпом, и у меня сердце ушло в пятки.

Это ведь совсем мало! И скоро время выйдет…

– Времени почти не осталось! – мама взволнованно вскочила с места. – Почему мы тут сидим и теряем драгоценные минуты?

– Мы ничего не теряем, – устало ответил старпом. – Челнок в данный момент заправляется топливом, проводится техническое обслуживание. Сразу после нашего собрания мы снова вылетаем к кольцам. А шесть спасательных «Молний» «Грома» пропахивают кольца безостановочно. К сожалению, пока без результата.

– А ваш катер «Айседора»?

– Трудится вместе со всеми. Сейчас снова находится в гуще колец. Мы делаем всё, что можем.

– А почему нам не вызвать ещё подмоги с Земли? – воскликнула мама. – Если бы поисками занималось в два раза больше кораблей, то шансов вовремя найти людей тоже было бы больше!

– Нам уже прислали «Гром» в качестве экстренной помощи, – со вздохом сказал офицер. – На большее рассчитывать пока не приходится. Сами знаете, сколько стоит гамма-терций. Мы, конечно, продолжаем обращаться с рапортами. Возможно, пришлют позже ещё одного спасателя. Но пока на Земле считают, что тех ресурсов, что уже задействованы в поисках, абсолютно достаточно для выполнения задачи.

– Но если двенадцать часов пройдут, и запас кислорода закончится – тогда уже никакой надежды? – тихо спросил кто-то из присутствующих.

– Ну почему же, – возразил старпом. – Мы же не знаем наверняка, что они оказались в открытом космосе. Быть может, они по-прежнему на челноке, который по какой-то причине обездвижен. И повреждён таким образом, что нет возможности выйти на связь. А может, мы просто их не слышим – если они, к примеру, упали на поверхность одной из гигантских каменных глыб с большим содержанием металлов. Взлететь не могут, подать сигнал – тоже не могут. В этом случае запаса жизнеобеспечения челнока хватит на пару недель. В любом случае, поиски не будут прекращены до тех пор, пока не найдётся челнок или хотя бы его следы.

– Я считаю, что экскурсии среди этих диких камней и кусков льда нужно было давно запретить! – встрял Свинке. – Это же безрассудство!

– Не беспокойтесь, господин Свинке, – вздохнул офицер. – Все экскурсии не только в кольца Сатурна, но и в пояс метеоритов по решению ООН временно приостановлены.

– Очень хорошо!

– В общем, я обещаю всем вам, что мы не успокоимся, пока не найдём наших людей, – заверил старпом. – Сделаем всё, что от нас зависит, и даже больше.

Старпом своё слово сдержал – ни он, ни его команда этой ночью не спали. Поиски не прекращались ни на минуту. Возможные маршруты движения так и не вышедшего на связь «Хулигана» проверялись один за другим. К сожалению, безуспешно. Я тоже этой ночью не могла позволить себе лечь в постель и спать – несмотря на протесты мамы, слонялась по кораблю, подолгу ждала у шлюзов возвращения очередной спасательной команды, чтобы из первых уст узнавать все новости. К сожалению, в центр управления пассажиров по-прежнему не пускали, так что другой возможности у меня не было. А остальное время я проводила на обзорной площадке, смотря на гипнотизирующие кольца Сатурна. Теперь круиз в эти места уже не представлялся мне ни сказочным, ни романтичным. Слишком опасно здесь для людей.

А ещё я пыталась придумать, что же упускают в своих расчётах старший помощник капитана и его навигационный Суперкомпьютер. Я же была в кольцах, видела всё своими глазами. Видела, как мы подлетали к ним. Видела, как капитанский челнок нырнул между двумя крупными айсбергами причудливой формы. Стоп! Я же всё сняла на видео!

Быстро сбегав в каюту за аппаратом, я вернулась на обзорную площадку и прокрутила отснятое видео к началу экскурсии. Вот салон челнока, Юра колдует над пультом управления. Мама довольно улыбается, пассажиры воодушевлённо смотрят в иллюминаторы. А вот хорошо виден папин челнок. Я приблизила изображение так, что в иллюминаторах челнока показались неясные контуры пассажиров. Один из этих контуров – папин. Только не разобрать, какой. А вот и ледяные глыбы, те самые. Очень характерная форма, любой навигационный компьютер запросто отличит их от тысячи подобных! Капитанский челнок как будто замер на секунду, клюнул носом вниз и быстро скрылся между двух ледяных гор. Вот что нам надо искать! Это ключ!

 

Глава четвёртая. Непродуманная авантюра

Юра сидел в библиотеке и задумчиво перелистывал томик Есенина.

– Я знаю, как найти папу! – крикнула я с порога.

Сидевший в зале Свинке опустил планшет и навострил уши. Я только что вернулась из трюма, куда отнесла Сумунгуса и, разгорячённая, не подумала вовремя о конспирации. Гардемарин захлопнул томик стихов, поставил его на книжную полку. Потом поманил меня пальцем к себе. Я подошла к его столу, и тогда он включил сферу приватности. Между нами и остальной библиотекой появилась размытая стена, как будто сверху шёл дождь, обтекая невидимый купол над нами. Сразу стало тихо, так что я отчётливо услышала своё учащённое дыхание.

– Чего кричишь, Света? – спросил Юра. – Сейчас полкорабля сбежится. Если хочешь что-то сказать – говори так, чтобы слышал только я. Или информация для всех?

– Я знаю, как найти «Хулигана», – выпалила я и рассказала ему о своём открытии.

Гардемарин задумался, его щёки начали розоветь.

– Почему не сказала старшему помощнику?

– Я только что догадалась!

– А почему всё же делишься информацией именно со мной?

– Как почему? Давай возьмём катер и спасём людей!

Гардемарин грустно улыбнулся.

– Что значит возьмём? Это невозможно. Я отстранён от полётов.

– Несправедливо отстранён! – воскликнула я. – Хочешь тут в библиотеке штаны протирать? А побороться не хочешь?

– Если я ещё и катер без приказа возьму, другими словами, угоню, то меня не только от полётов отстранят, но и пилотскую лицензию отберут. Извини, Света, заманчиво, но не могу, не имею права.

– Эх ты, смельчак! – обиженно сказала я. – Забыл, что победителей не судят?

– Судят, Света, ещё как судят.

– Если ты спасёшь капитана и пассажиров, тебя любой суд оправдает. Или вынесет условное наказание.

– Ты оптимистка! Если бы всё было так просто. Дождёмся возвращения старпома и немедленно расскажем ему обо всём! Или разбудим Мишку Минковича, он пилот катера, дадим вводную его бортовому компьютеру. Он изучит этот район в свой следующий рейс. Нам же главное, чтобы люди спасены были, а не полететь во что бы это ни стало самим.

– То есть ты лететь не хочешь?

– Ещё как хочу! Но пойми, Свет, мы не в детском саду, а на флоте! Всё очень серьёзно. Я не могу сделать то, о чём ты просишь.

Я вздохнула и задумалась. А почему бы и нет?

– Хорошо. С Мишей ты согласен лететь?

– Он меня не возьмёт.

– Ты не ответил.

– Конечно, согласен! – выпалил гардемарин.

– Тогда пошли! Прямо сейчас!

Я решительно провела рукой по сенсорам управления сферой приватности, и она немедленно растаяла. Прямо перед нами стоял господин Свинке, потирая руки от нетерпения.

– Ну что ж, дорогие, настало время заняться настоящим делом! – сказал он.

Только этого нам сейчас не хватало!

– Подслушивать некрасиво! – сказала я.

– Я слышал лишь то, что ты крикнула, зайдя в библиотеку, – заверил Свинке. – Остальное может вычислить любой ребёнок, умеющий играть в шахматы.

– И что же вы вычислили? – недоверчиво спросил Юра.

– Элементарно, Ватсон, – довольно улыбнулся Свинке. – Света – ребёнок сообразительный, хотя и импульсивный. Если она сказала, что придумала, как найти пропавший челнок, то к её словам стоит отнестись серьёзно. Но она не побежит к старшему помощнику, вместо этого она выберет непродуманную авантюру и предложит лучшему другу, который по совместительству пилот, угнать спасательную капсулу или даже катер.

Я слушала, затаив дыхание. Наверное, он всё-таки подслушивал!

– Вы не следователь случайно? – улыбнулся Юра.

– Нет, к сожалению. Был бы следователем, давно бы старпому посоветовал опросить всех пассажиров «Константиново» на предмет отснятых фото– и видеоматериалов. Что, всё точно угадал?

– Подумаешь! – сказала я.

– Однако гардемарин – не девочка-подросток, – с улыбкой продолжил Свинке. – Он не бросится сломя голову выполнять её идею, тем более, что и так уже наказан. Вывод очевиден!

– И какой же вывод? – недоверчиво спросила я.

– Вы попробуете подговорить своего товарища Мишу Минковича, чтобы взял вас в команду, а сам пилотировал катер. Тогда Юрий ничего формально не нарушит.

– Но я же отстранён от полётов! – грустно напомнил Юра. – От любых. Неважно, за пультом управления или нет.

– Вы не знаете космическое право, молодой человек! – возмутился Свинке. – И чему сегодня молодёжь в академиях учат? Гардемарин Минкович назначен пилотом катера. То есть формально – капитаном малого космического судна. Капитан исторически имеет право сам набирать команду, никого не спрашивая. И никто не имеет право оспорить его решения, пока он занимает эту должность. Это любая дисциплинарная комиссия признает. Так что он может зачислить тебя в помощники, и это будет законно.

– А меня? – напомнила я.

– Детей в команду не набирают, – отрезал Свинке. – Время юнг осталось в девятнадцатом веке с его парусным флотом. А вот знатоков космических традиций вроде меня вполне могут выбрать.

– Вас? – удивился Юра. – Вы же всего боитесь!

– Я некомпетентности боюсь. И нарушения традиций. А в остальном вы меня плохо знаете! – заявил Свинке и пригладил волосы. – Совершить подвиг в космосе – моя мечта детства!

– Момент, – перебила я его. – Вы кое о чём забыли.

– О чём же? – недовольно переспросил Свинке.

– Только я знаю, как найти пропавший челнок! И если меня не возьмут на катер, я вам ничего не скажу. Выдам всю информацию старпому, как только он вернётся в следующий раз на корабль. А может прямо сейчас побегу в центр управления, чтобы время не терять. Люди ждут помощи, а мы тут болтаем с вами!

– Браво, Света, – улыбнулся Юра и даже коротко зааплодировал. – С такой хваткой в жизни не пропадёшь.

– Вот уж не думал, что в таких обстоятельствах ты станешь торговаться и жульничать, – обиженно сказал Свинке.

– Это я жульничаю? – возмутилась я. – А вы как себя ведёте? Не стыдно вообще? В общем, как хотите, но я своё слово сказала. Хотите совершить подвиг – уговорите Мишу взять меня с собой на катер.

* * *

Салон катера разительно отличается от салона челнока. Если «Константиново» рядами пассажирских кресел и проходом между ними напоминает старинные самолёты, то «Айседора» скорее ассоциируется с быстроходным морским глиссером. Ну или настоящим катером, только увеличенным в размерах. Пассажирских мест очень мало, зато вокруг пульта управления – четыре кресла для членов экипажа. Думаю, сюда поместилось бы не больше четверти пассажиров челнока. Зато катер выигрывает в скорости и манёвренности. Это я сразу почувствовала, как только мы отстыковались от «Сергея Есенина». А ещё я впервые столь явственно почувствовала настоящие космические перегрузки. Видно, катер разрабатывался не для пассажиров. Или далеко не в первую очередь для пассажиров.

Когда мы заявились в каюту к Мише Минковичу, он как раз собирался в очередной рейс и был очень удивлён нашему появлению, да ещё в таком составе. Но ещё больше удивился, когда услышал нашу историю и узнал, чего мы от него хотим. Как я и ожидала, первая Мишина реакция на нашу просьбу оказалась резко негативной. То есть он готов был изучить указанный нами участок колец, но даже слышать не хотел о том, чтобы взять нас на катер.

Тогда в дело вступил Свинке. Знала, что он горазд речи произносить, но тут не только я, но и Юра заслушался. Этот соловей в красках описал, как мы найдём челнок и спасём людей. Заслужим уважение, Юру восстановят в правах на пилотирование, Мишу повысят, а мне присвоят почётное звание «Юный помощник космонавта» или «Юный спасатель». О том, что достанется ему, Свинке умолчал. Я подумала, что он как минимум рассчитывает на статью о своей персоне в ежемесячном журнале «Отечественная космонавтика».

Миша в качестве компромисса предложил Юрию лететь с ним, но категорически не хотел брать на борт гражданских. «Это не детская игра, а спасательная экспедиция в очень опасной обстановке, – уверял он. – Катер вообще не предназначен для увеселительных детских прогулок. Вы знаете, какие там перегрузки? А я не собираюсь отвлекаться на то, чтобы стараться везти вас помягче да понежнее». Свинксу, а затем и мне пришлось приложить немало усилий, чтобы гардемарин согласился взять на борт всю нашу компанию целиком. Мне пришлось пообещать, что я ни разу за весь полёт даже не пискну, не буду ни на что жаловаться и отвлекать пилота. Буду беспрекословно слушаться команд офицера и выполнять любую работу при эвакуации людей. В конце концов Миша не выдержал нашего напора и сдался. Сказал даже, что понимает меня. Если бы его отец в кольцах Сатурна исчез, он бы тоже себе места не находил.

Оставалось только решить вопрос с Сумунгусом. Я не хотела оставлять его одного в шкафчике, отправляясь в такое опасное путешествие. Конечно, я верила в самое лучшее, но на всякий случай надо было подстраховаться, чтобы душа была за Сеню спокойна. Я выбрала момент, когда мама была в каюте, и принесла сумку с Сумунгусом. Села напротив мамы на соседнюю койку, понаблюдала с минуту за тем, как она подшивает болтающуюся пуговицу на папином пиджаке. А потом достала из сумки Сеню и взяла его на руки.

Мама устало подняла на меня взгляд. Глаза её за эти дни покраснели. Она мне своих эмоций старалась не показывать, зная, что я от этого ещё больше расстроюсь, но я слышала ночью, как она всхлипывает. Не только у меня глаза всё это время на мокром месте.

– Как он у тебя снова оказался? – только и спросила мама.

– Он никуда и не уезжал, всё время был на корабле. Я его в трюме прятала, в шкафчике.

– Ты же дала слово!

– Слово дал папа, а я лишь обещала следить за тем, чтобы он не пугал пассажиров. Своё обещание я сдержала.

– Ты понимаешь, что будет, если его у тебя увидят?

– Никто не увидит. Главное, не носить его по кораблю.

– Можно подумать, ты его не носила! – с сомнением в голосе сказала мама.

– Носила, но тебе лучше не рисковать. Пусть будет в каюте, он за последнее время стал очень понятливым.

– А не боишься новых фантасмагорий?

– Не боюсь. Я же сказала, никаких проблем он больше не доставит.

– Как будто ты можешь что-то гарантировать, – вздохнула мама. – Ладно, пусть живёт с нами в каюте, как раньше. И всё же, Света, это безответственно.

– Да, мамочка, ты права! – радостно воскликнула я, целуя маму в щёку.

Мне было очень стыдно при мысли о том, что мне снова придётся обманывать. На сей раз – мою любимую мамочку. Но сказать ей о своих планах я просто не могла – она не только не одобрила бы их, но ещё и сказала бы старпому, и тогда наша операция заранее обречена на провал. А папу спасти будет некому. Так что придётся соврать. Хотя нет, правильнее будет – утаить правду. До поры до времени. Хотя и это звучит как-то неприятно… В общем, я решила быть с мамой откровенной. Перед тем, как уйти к шлюзам, я написала и оставила на столе записку. Объяснила в ней, что и почему делаю. Мама задремала, а когда она записку прочитает – мы будем уже далеко. Зато она не будет тревожиться. А ещё я попросила заботиться о Сене и подробно объяснила расписание и способ его кормления. А в конце попросила прощения и добавила, что очень люблю и её, и папу.

Миша выполнил обещание и скидки на пассажиров не делал. Или почти не делал. Ускорение взял такое, что меня вдавило в спинку противоперегрузочного кресла. Тяжёлые скафандры повышенной защиты, которые заставил одеть гардемарин, лишь усугубляли ситуацию. Как во сне я попыталась приподнять руку – на неё словно подвесили пару гантель. Ощущения не из приятных. Свинке тоже морщился в соседнем кресле, но не ворчал. Я думаю, просто потому, что рот было тоже трудно открывать. А вот Юра чувствовал себя довольно свободно, ассистируя Мише на пульте управления и время от времени перебрасываясь с ним не очень понятными для меня пилотскими комментариями.

Кольца приближались гораздо быстрее, чем во время экскурсии на челноке. Да и вид был более впечатляющим: через широкий лобовой экран открывалась прекрасная панорама на Сатурн. На какой-то момент мне стало страшно: что, если мы разгонимся, затормозить не успеем и упадем на планету? Точнее, утонем в её густой газовой атмосфере? Я отогнала это наваждение и представила у себя на руках Сумунгуса: вот бы он сейчас глазками моргал, с любопытством всё рассматривая. Тем временем кольца росли с пугающей быстротой. Ещё пару минут – и мы снова окажемся среди унылых айсбергов возрастом в миллионы лет.

Гардемарин слегка притормозил и поменял курс – теперь мы летели параллельно нескончаемой реке льда и камней, неспешно текущей под нами. Бортовой компьютер синим цветом моделировал трёхмерную проекцию участка колец, над которым мы пролетали, сравнивая её с «эталоном» оранжевого цвета, воссозданной по моим видеозаписям структуры колец, где в последний раз видели «Хулигана». Обе проекции пока отличались, не «накладываясь» друг на друга. Нам ещё предстояло немало пролететь над кольцами, чтобы настичь нужный участок.

– «Айседора» вызывает «Константиново», – чётко сказал Миша. – Приём.

В ответ слышался лишь шорох помех. Через некоторое время гардемарин повторил попытку.

– Не получится связаться, если между вами толстый слой металлосодержащих скал, – сказал очевидное Свинке.

– Есть порядок, – возразил Миша. – Мы обязаны хотя бы попытаться.

– Вот когда глупо и ненужно, они слепо соблюдают все правила. А когда действительно важно, они на традиции плюют.

– Господин Свинке, я вас на борт взял не для того, чтобы вы тут мозг выносили, – спокойно сказал Миша. – К тому же вы временно являетесь членом экипажа. Значит, должны подчиняться приказам старшего. Так вот, приказываю: открывать рот, только если хотите сказать что-то действительно важное для экспедиции.

Свинке обиделся и замолчал. Не привык к такому обращению. Что ж, назвался груздём – полезай в кузов. Во флоте с болтунами не церемонятся. Я мысленно зааплодировала гардемарину.

 

Глава пятая. Подозрительная находка

Казалось, мы вечно будем летать над кольцами, пока постепенно сами не станем их составной частью. Минуты текли медленно, сливаясь, растягиваясь и завязываясь узлами. Меня начало укачивать, а может, я просто устала. Глаза стали постепенно закрываться, было всё труднее держать их открытыми. Миша время от времени монотонно вызывал старпома на связь, но тот по-прежнему не отвечал. А потом я вдруг проснулась, осознавая, что отключилась на какое-то время. Гардемарины оживлённо переговаривались, Свинке, насупившись, молчал, скрестив руки на груди. В центре объёмной проекции, создаваемой бортовым компьютером, ярко мигал зелёным значительный участок. Совпадение!

– Будем начинать снижение, – сказал Миша.

– Может, подождём ещё немного? Мы же так и не доложили старпому, – сомневался Юра.

– Мы пытались. А теперь пора о людях подумать, может, у них каждая минута на счету!

– Ты командир, тебе решать.

– Света, Свинке, вы пристёгнуты?

– Да! – сказала я.

– Какая разница? Мы же в кресла будем вдавлены, как медузы, – ворчливо спросил Свинке. – И кстати, меня Эрик зовут.

– Приму к сведению, Эрик! Не хочу, чтобы в случае чего вы в лобовой экран врезались или к потолку взлетели. Пристегнитесь!

– Будет сделано.

– Вот так вот! А теперь приготовьтесь к настоящим перегрузкам! Света, если будет страшно, не кричи, пожалуйста!

С этими словами гардемарин бросил катер резко вниз, точно между двумя ледяными глыбами, между которыми лишь вчера пролетел челнок «Хулиган». Меня снова вжало в спинку кресла, и я не смогла бы крикнуть, даже если бы захотела. Я подумала даже, может, стоило остаться на «Есенине», уж больно страшно, и Миша совсем не делает скидки на присутствие в кабине нетренированных пассажиров. Правда, он нас в полёт не звал, наоборот, отговаривал. Так что сами виноваты. Впрочем, ещё через несколько секунд я уже и думать об этом забыла – так завораживало кружение между камнями и льдинами. Миша оказался просто асом! Он сворачивал, когда начинало казаться, что уж в этот-то камень мы точно врежемся. Или вот в эту льдину. Или в эту. Но каждый раз умелым манёвром гардемарин уворачивался и облетал препятствие. Единственное, чего я не понимала – как он на такой скорости собирается искать пропавший челнок? Рассмотреть ничего было нельзя, слишком быстро проносилось всё на экране. Несколько минут – и мы уже выскочили ниже колец. Миша притормозил и запорхал пальцами над пультом.

– Радары ничего не зарегистрировали, – сказал Юра.

– Вижу, – ответил Миша. – Жаль. По-быстрому не получилось. Что ж, теперь будем искать медленно. Сейчас я выведу на экраны изображения с обзорных камер. Каждый возьмёт на себя по одному направлению. Я включу прожектора, будем светиться во все стороны, как рождественская ёлка. Не спускайте глаз со своего экрана, рассматривайте каждую мелочь, если обнаружите что-то непонятное – скажите мне. Мы сначала приблизим это место, а потом, при необходимости обследуем. Итак, Света, тебе достаётся картинка с изображением по левому борту. Вам, Эрик, правый борт. Я буду смотреть вперёд, а Юра – на изображение с кормы катера.

На сей раз всё было очень медленно. Я бы даже сказала, мучительно медленно. Сила тяжести исчезла, мы снова вовсю «наслаждались» невесомостью. Если честно, она мне уже надоела. Не создана я для неё, неестественно это. Хотя и переношу нормально. Мы не спеша поднимались среди скал, чтобы было время осмотреться. Прожектора давали неестественно яркий, холодный свет. То, что попадало в его фокус, сверкало и слепило глаза. Зато всё остальное становилось ещё темнее. Я во все глаза глядела на свой экран, критично осматривая каждую тень, каждый выступ на бесконечных камнях и айсбергах. Но всё было тщетно – они надёжно хранили свои тайны. Свинке поначалу частенько вскрикивал, но каждый раз тревога оказывалась ложной, так что постепенно мы и вовсе перестали реагировать на его восклицания. Прошёл, наверное, час, пока мы, наконец, снова добрались до верхней кромки колец.

– Ничего здесь нет! – заявил Свинке.

– А вы думали, с первого раза вам на блюдечке челнок вынесут? – спросил Юра. – Надо дальше искать. Он должен быть где-то здесь. И скорее всего, на одной из скал.

– Уже не с первого раза, а со второго, – проворчал Свинке, но продолжать тему не стал.

Миша подумал, взвесил что-то и скомандовал:

– Бог троицу любит. Нырнём ещё разок. Пойдём немножечко другим курсом.

Мы снова нырнули между уже знакомых скал и опять замедлили ход. Спускались медленно и торжественно, каждый прилипнув к своему экрану. Тянулись минуты, ничего не происходило. В глазах у меня начало рябить от игры света и теней. Начали мерещиться какие-то пятнышки вдали. Я хорошенько протёрла глаза и взглянула на экран ещё раз. Большая часть пятнышек исчезла. Но два остались. Что-то в их форме меня насторожило. Отличались они от других увиденных мною камней, продолговатой формой слишком напоминали два семечка. Я приблизила их, но качество изображения не позволяло рассмотреть подробности.

– Юра, посмотри сюда! – попросила я.

Гардемарин отстегнул ремни безопасности и подплыл ко мне.

– Вот здесь! – показала я пятнышки на экране.

– Миша, притормози пока, – попросил Юра. – Тут что-то непонятное. Выведи изображение на главный экран и дай максимальное приближение!

Через несколько секунд мы уже вчетвером обсуждали, представляют ли эти пятнышки для нас интерес. Свинке доказывал, что мы теряем время, это обман зрения. Юра готов был познакомиться с «находками» поближе. Миша напряжённо думал. Наконец решено было «нацелиться» на них носом, где приборы чувствительнее, а прожектора более мощные. Можно будет рассмотреть объекты подробнее.

Я смотрела, как мои находки смещаются по экранам, постепенно выходя в центр. Вот Миша пытается приблизить, но видна лишь тёмная поверхность каменной скалы. Вот, наконец, лучи прожекторов выхватили яркую искорку. Компьютер слегка затемнил экран, чтобы мы не ослепли. Тем временем Миша снова приблизил изображение – и даже я по форме узнала наш космический челнок.

– Это «Хулиган»! – ахнул Свинке.

– Слава Богу! – сказал Юра.

– Давайте скорее туда! – крикнула я.

Миша ничего не сказал. Он молча включил сферу связи. Со всех сторон вокруг нас вспыхивали красные огоньки помех. Такая желанная зелёная точка «Хулигана» на ней так и не появилась.

– «Айседора» вызывает «Хулигана»! – громко сказал пилот. – Виталий Сергеевич, слышите нас?

В ответ доносилось лишь молчание и шорох помех.

– Миша, приблизь вторую точку, которая левее, – попросил Юра.

В круг света медленно вползла вторая искорка. По мере приближения изображения на экранах начали вырисовываться незнакомые, хищные очертания космического корабля! На обшивке местами виднелись чёрные подпалины то ли от ракет, то ли от лазера.

– Что это? – не поняла я.

– Ещё один, – пробормотал Свинке.

– Миша, ты записываешь картинку? – воскликнул Юра.

– Конечно!

– Отлично. Ну что, подойдём ближе?

– Да. Начинаю манёвр сближения, – руки гардемарина запорхали над пультом управления.

Изображение на экранах стало медленно расти.

– А что это может быть за корабль? – взволнованно спросила я. – Инопланетяне?

– Корабль земной, – ответил Юра. – Не могу пока модель назвать, надо вблизи посмотреть. Но земной корабль по ряду примет всегда от инопланетного отличить можно.

– А что он здесь делает? Тоже аварию потерпел?

– Ага, – ехидно сказал Свинке. – Не смогли разминуться, места вокруг Сатурна не хватило.

– Помолчите, Свинке, – сказал Миша. – Я включу на всякий случай защитные щиты, мало ли что. Бережёного Бог бережёт.

– Приборы не фиксируют автономные аварийные маячки скафандров, – тем временем сообщил Юра. – Если бы пассажиры были в открытом космосе, маячки работали бы.

– Значит, пассажиры на корабле, – согласился Миша. – На одном из этих кораблей. Скоро узнаем, на каком. Странно только, что в эфире полная тишина, никто не пытается выйти на связь.

– Может, нам лучше вернуться за подмогой? – нервно спросил Свинке. – Не нравится мне этот второй корабль.

– Мы сейчас проведём первичную разведку. Если что – вернёмся. Но я пока исхожу из того, что на «Хулигане» произошла авария. Например, разгерметизация, или ещё что-то в этом роде. Пассажирам пришлось перейти на второй корабль, чтобы спастись. А значит, им нужна наша помощь!

– Ага, а то, что в аварии может быть замешан второй корабль, только мне в голову пришло? – возмутился Свинке. – А вдруг это пираты? Как бы и нам помощь не понадобилась!

– Отставить панику, – оборвал его Миша. – Ну какие ещё пираты в Солнечной системе в наше время? Не говорите ерунды. Мы сблизимся и обследуем судно, это наш долг. Если пассажиры спаслись, то им наверняка нужна срочная помощь! Кстати, это не вы недавно собирались совершить какой-нибудь подвиг?

– Подвиг и безрассудство – разные вещи, – обиженно ответил Свинке.

 

Глава шестая. Эхо войны

Чем ближе мы подлетали к «Хулигану», тем грустнее становилась картина. Челнок «лежал» в небольшом кратере-выемке скалы, невдалеке от второго корабля. Сначала мы заметили тёмное пятно на его поверхности, а потом отчётливо увидели вмятины по левому борту. Кроме того, белоснежное покрытие обшивки челнока вокруг вмятин было покрыто то ли сажей, то ли грязью. Хотя откуда в космосе взяться грязи.

– Это не похоже на след от столкновения с камнем или льдиной, – сказал Юра.

– Было бы похоже, если бы не было копоти на борту, – поправил его Миша. – Не знаю, были ли у них включены защитные экраны.

– Такие следы оставляет скорее ракета, чем камни, – высказал гипотезу Свинке. – Или взрыв мины.

– Какой может быть взрыв мины в двадцать втором веке! – возмутилась я. – Это только в исторических фильмах всякие там мины и снаряды!

– Трудно это представить, – согласился Миша, слегка корректируя курс катера. – Но действительно похоже.

– А приблизь-ка ещё раз второй корабль, давайте получше его рассмотрим! – попросил Юра.

Теперь стали видны некоторые подробности: тёмный продолговатый корпус, вынесенные по сторонам двигатели, трубы разной толщины, лежащие прямо на обшивке. А ещё – натыканные тут и там тарелочки параболических антенн.

– Старинная конструкция, – сказал Миша. – Устаревшие технологии. Я точно уже видел такие корабли. Сейчас пробьём по базе.

– Можете не пробивать, – тихо сказал Свинке. – Я знаю, что это за корабль.

Все повернулись к нему.

– Это боевой катер времён Планетарной войны.

Словно соглашаясь с ним, бортовой компьютер вывел перед экранами вращающуюся проекцию новенького корабля такого же типа и информацию к нему: «Тяжёлый боевой катер класса У-24. Разработка земной корпорации «Сатор». До две тысячи девяносто второго года собирался на орбите Земли, затем в марсианских верфях. Всего выпущено сто сорок два корабля этого класса. Снят с производства в две тысячи сто первом году. Вооружён двумя лазерными пушками. Способен нести на борту до сорока мин и до двадцати ракет с термоядерными зарядами. Экипаж – двенадцать человек. Рассчитан на транспортировку взвода космической пехоты. Предназначен для диверсионных операций в тылу врага. Применялся также для выполнения сторожевых и спасательных задач. Состоял на вооружении Космического Флота Конфедерации. В настоящее время единственный уцелевший БК У-24 «Пиранья» находится в музее космических кораблей на Марсе».

– Эхо войны, – потрясённо сказал Миша.

– Ну что ж, как минимум, музейный экспонат с Марса теперь не единственный, – сказал Юра.

– Но что он здесь делает спустя почти полвека после окончания войны? – спросил Свинке.

– Вопрос риторический. Побываем на нём – узнаем.

– Нет, я на это не согласен! Это слишком опасно! Вы слышали, сколько у него ракет на борту? С термоядерными боеголовками, между прочим! Если рванёт – не только нас, но и половину колец снесёт!

– Маловероятно, что рванёт, – успокоил Миша. – Он свой боекомплект, небось, давно отстрелял. А если что-то и осталось, то некому привести его в действие – не думаю, что запаса сухих пайков хватило бы команде почти на полвека.

– Я знаю, что произошло! – заявила я. – Он участвовал в космическом сражении и был подбит. Защищаясь из последних сил, отступил к Сатурну. А здесь состыковался с одной из скал, спрятался. Перед этим вызвал подмогу. Но она так и не пришла, потому что Конфедерация проиграла битву. И вообще проиграла войну. И команда осталась на своём боевом корабле, пока не закончились последние запасы провизии. Навечно осталась…

– Эпично звучит! – согласился Свинке. – Тогда что с «Хулиганом» могло случиться?

– Боевой катер выставил мины, чтобы обезопасить себя на случай преследования. Только непонятно, как он не боялся, что дружеский корабль на них подорвётся.

– Это как раз понятно, – ответил Юра. – Мины программируются, умеют распознавать сигналы «свой-чужой». «Хулиган» не смог ответить на запрос мины нужным паролем, вот она его и подорвала. К счастью, с тех пор технологии слегка ушли вперёд, и челнок уцелел.

– А мы не подорвёмся сейчас на минах так же, как «Хулиган»? – с тревогой в голосе спросил Свинке.

– Во-первых, защитные поля включены, – ответил Миша. – Нам мины не страшны. Во-вторых, думаю, если бы мины здесь были, они уже сдетонировали бы. Скорее всего, у конфедератов всего-то одна или две мины и оставались, остальные израсходовали при побеге с поля боя. Так что спокойно подойдём ближе и высадим десант на скалу. Юра, готовься к выходу в открытый космос. Там должен быть шлюз, через который капитан с пассажирами попали на боевой катер. Если всё будет хорошо, то сразу эвакуируем всех на «Айседору». Пора возвращаться домой.

– А я что, тут должна остаться? – возмутилась я.

– Отставить разговоры, – сказал Миша так строго, что у меня сразу пропало желание спорить. – Вы будете встречать пассажиров здесь, на борту «Айседоры». Позаботьтесь о съестном и горячем чае.

– А если с вами на этом боевом динозавре непредвиденное случится? – сварливо спросил Свинке. – Если вам срочно понадобится помощь?

– Ну какая ещё помощь?

– Не знаю, шлюз, к примеру, только снаружи открываться будет. Вы зайдёте внутрь – а обратно без нас выбраться не сможете.

– Ну тогда разрешаю вам выйти в открытый космос и помочь нам. Но не раньше! – приказал Миша. – И не забудьте запустить тестирующую систему скафандров, она поможет вам герметично их закрыть.

– Ура! – обрадовалась я. – Мы всё сделаем, как надо, не сомневайтесь!

Юра взглянул на меня укоризненно, а потом провёл рукой над одним из сенсоров. Из приборной панели выдвинулся ящик, в нём были аккуратно уложены четыре пистолета. Один он взял себе, ещё один протянул Мише.

– На всякий случай. По инструкции положено.

Миша кивнул, прикрепил пистолет к поясу скафандра и снова начал колдовать над пультом управления.

Юра снова закрыл оружейный ящик.

– А мне пистолет? – обиженно спросил Свинке.

– Оружие выдаётся только офицерам. Вы офицер?

– Нет.

– Тогда не имеем права, – подытожил Юра.

– А если защищаться нужно будет? Кому тогда будет важно, офицер я или нет? – не сдавался Свинке.

Юра молча покачал головой. Свинке тяжело вздохнул и что-то тихонько пробормотал себе под нос. Я расслышала лишь одно слово: «Бюрократы».

– Я программирую автопилот катера. Если с нами что-то случится – вы всегда сможете просто включить его, вот этим сенсором, – показал нам Миша, отвлекая от темы пистолетов. – Постарайтесь больше ничего не нажимать. Катер сам доставит вас обратно тем же путём, которым прибыли сюда. Доложите старшему помощнику обо всём, что мы увидели и узнали.

– А что может случиться с вами в скафандрах повышенной защиты на заброшенном древнем боевом катере? – сердито спросил Свинке.

– Это простая предосторожность. Информация в любом случае должна быть доставлена на борт «Сергея Есенина». При любом раскладе.

– Мы будем вас подстраховывать! – твёрдо сказал Свинке. – Можете на нас положиться. Буду ждать в полной готовности. Что я, зря тяжёлый скафандр надевал?

– И я буду ждать в полной готовности, – поспешила добавить я.

– Хорошо, ждите, – разрешил Миша. – Только без необходимости – за пределы корабля ни ногой!

«Айседора» аккуратно опустилась в кратер на поверхности скалы и замерла примерно на равном расстоянии от обоих кораблей. Миша включил два прожектора, направив один на «Хулиган», а второй на боевой катер. На Земле благодаря наличию атмосферы мы увидели бы лучи света от прожекторов, здесь же самих лучей видно не было. Однако корабли подсветились, так как отражали свет, который затем улавливали обзорные камеры «Айседоры». У ребят будут надёжные ориентиры. На скале, где мы оказались, царила почти кромешная темнота. Неяркий свет от Сатурна сюда не пробивался, и лишь изредка безвоздушное пространство слегка подкрашивалось светлым цветом от одной из отразивших свет планеты ледяных глыб. Гардемарины проверили системы скафандров, подняли большие пальцы рук, показывая нам, что всё в порядке, и отправились к шлюзу. Я с тоской провожала их, жалея, что не могу пойти вместе с ними.

На экранах было отлично видно, как гардемарины выплыли в открытый космос, потом лёгкими корректирующими выхлопами мини-двигателей на локтевых суставах помогли себе опуститься на поверхность скалы. Хотя она, в отличие от более крупных небесных тел, и неспособна была притянуть их – всё же чисто психологически хочется идти по твёрдой поверхности, коль уж она под ногами. Голоса ребят звучали в кабине так же чётко и громко, как если бы они её не покидали.

– Миша, аккуратнее работай двигателями, у тебя правый немного мощнее.

– Я знаю. Надо будет потом откалибровать.

– Ну что, начнём с «Хулигана»? Потратим лишних минут десять, зато точно будем знать, что произошло на челноке.

– Мы и так будем это знать, когда заглянем на катер.

– А вдруг капитан с пассажирами никуда и не уходили?

– Ты в это правда веришь? А боевой катер тут совершенно случайно оказался?

– Если ты против, то не будем проверять.

– Почему, я не против. Давай, потеря времени небольшая.

Гардемарины немного изменили направление движения, чтобы первым делом осмотреть «Хулигана». А я подумала о том, что нам сейчас очень пригодился бы Сеня. Со своими способностями он запросто «прочесал» бы окружающее пространство на предмет наличия мыслительной деятельности. Кроме нашей. А это означало бы, что пассажиры тут, что с ними всё в порядке. Может быть, он даже смог бы показать нам то, что видели они. Или прямо сейчас видят. Но какой толк в пустых мечтаниях. Сени с нами нет, и всё придётся выяснять самим, по старинке.

Свинке тем временем решил изучить вблизи боевой катер и вывел его на главный экран. Мне почему-то вспомнились кадры из древнего фильма, где громадный кит выбросился на берег, как немой укор людям, уничтожающим природу. К счастью, природу даже полвека назад уже хорошо умели охранять, а вот людей на тот момент ещё не научились. Боевой ветеран, испещрённый осколками, камнями и лазерными пушками, лежал на боку, не подавая признаков жизни.

Быстро освоившись с управлением, Свинке ловко менял ракурс камеры, то приближая, то удаляя отдельные фрагменты. А ведь хороший вышел бы космонавт из него! Если бы не вредный характер, конечно.

– А почему вы не пошли во флот служить, если так космос любите? – спросила я его.

– Не сложилось, – помолчав, ответил Свинке. – Тесты по здоровью в Космическую академию не прошёл.

– Так пошли бы стюардом или поваром. Всё же летали бы в космос. Не всем же быть пилотами!

– Много ты понимаешь, девочка. Стюардом… Ходить рядом со своей мечтой и не иметь возможности её осуществить? Каждый день мучиться?

– А дома на Земле сидеть, что же, приятнее?

– Дома я, по крайней мере, не вижу каждый день пилотов в лётной форме перед глазами…

Мы помолчали. И чего я к человеку с расспросами лезу? Видно было, как Свинке расстроился, прикусил нижнюю губу. Мне стало неловко, что затронула такую болезненную тему и я решила её сменить.

– А как корабль конфедератов забрался так далеко?

– Ты же сама сказала, спасались они. Бежали. Да так быстро и далеко, что забрались аж в кольца Сатурна.

– А вдруг они ещё там? Седые старики, почти всю жизнь прожившие и состарившиеся на этом катере?

– Не говори глупостей! Какие ещё старики! Запас питания на борту рассчитан на пару недель, максимум месяц. Это же не крейсер и не круизный лайнер. Это катер, приписанный к большому кораблю. Он выходил на задания и возвращался, как правило, в тот же день.

– А к какому кораблю он приписан? – не унималась я.

– Тебе не всё равно? – неприязненно спросил Свинке.

Гардемарины на экранах проделали уже больше половины пути до челнока. Сердце учащённо стучало. Я представила, что там, на старинном корабле конфедератов, сейчас думает обо мне отец. Я интуитивно даже не сомневалась, что его не будет на «Хулигане». А вдруг на боевом катере мало кислорода? И совсем нечего кушать! Нет, нужно отвлечься от таких мыслей. Очень скоро всё выяснится.

– Ну, Эрик, милый, ну пожалуйста! Я волнуюсь очень, давайте хоть немножечко отвлечёмся и заодно что-то полезное сделаем! Ну разве трудно проверить?

– Ладно, глянем, что за корабль, – сказал Свинке и начал осторожно приближать изображение боевого катера, пока на борту не появилась отчётливая надпись: «В24-16-AKD». А чуть ниже название: «Неуловимый».

– Запиши номер! – попросил он. – В базе должен быть.

Тем временем в невидимых колонках зашуршало, затем раздался голос Миши:

– «Айседора», это первый, приём! Проверка связи. Чем заняты?

– Первый, это «Айседора», связь устойчивая, – громко ответил Свинке. – Мы тут решили посмотреть, к какому кораблю был приписан этот катер.

– Ну что ж, смотрите, – одобрил Миша. – Я вам информационный доступ к компьютеру оставил. А вот приказы вы ему не смогли бы отдать, извините, простые меры предосторожности. Чтобы вы случайно не повредили чего.

– Поняли вас, первый, – хмуро сказал Свинке. – Не волнуйтесь, не собираемся мы ничего вам ломать.

– Доложите, как найдёте информацию.

– Есть, конец связи.

Пальцы Свинкса запорхали над сенсорной клавиатурой. Я тем временем наблюдала на соседнем экране, как гардемарины подлетают, или подплывают к цели. В эфире слышны были их переговоры:

– А знаешь, Юрик, сколько я часов на «Хулигане» налетал?

– Догадываюсь. Я и сам там частенько за пультом управления сидел.

– Я иногда думаю, что у каждого корабля, как и у человека, заранее составлена судьба. Вот суждено ему было попасть сюда, на скалу, в этот кратер.

– Ага, и открыть для нас потерявшийся боевой катер времён войны.

– Да. Если бы не опасность для пассажиров, то вообще всё замечательно было бы.

Свинке вдруг присвистнул от удивления и откинулся в кресле.

– Не может быть! – ошеломлённо сказал он. – «Айседора» вызывает первого.

– Слушаю вас, «Айседора», – уставшим голосом сказал Миша. – Что случилось?

– Катер приписан к линкору «Конфедерация»! – выкрикнул Свинке.

– Это потрясающая новость, – сердито сказал Миша. – Только зачем кричать? Что тут такого? Какая разница, к какому кораблю он приписан. Просто зафиксируем для более полного отчёта.

– Это, между прочим, флагманский корабль флота конфедератов! – не унимался Свинке.

– Ой, мамочки! – испугалась я. – Это который новым оружием уничтожен был?

– Он самый!

– А что тогда его катер здесь делает?

– Погодите, – раздался голос Юры. – Катер спасательный. Линкор уничтожен. Так может…

– Тишина в эфире! – приказал Миша. – Урок истории потом продолжите! Давайте займёмся насущными проблемами. Мы уже у цели.

Свинке быстро перевёл фокус камер на центральном экране с боевого катера на «Хулигана». Корпус челнока возвышался прямо над гардемаринами.

– Поднимаемся, – скомандовал Миша.

Ребята взмыли вверх, поравнялись с иллюминаторами и заглянули внутрь.

– Что видите? – не выдержала я.

– Да ничего особого. Салон разгерметизирован. Внутри беспорядок.

– Ой, мамочки! – испугалась я.

– Чего пугаешься? – удивился Юра. – Всё в порядке, я с самого начала так и думал. Разгерметизация не несёт мгновенной угрозы жизни пассажиров, так как скафандры автоматически включают защиту, герметично закрываются. Всё так и было, сам факт того, что челнок стоит в кратере доказывает, что капитан управлял им и после разгерметизации.

– А если они сначала сели в кратере, а только потом что-то взорвалось? – спросил Свинке. – Например, напали на них?

– С какой стати им садиться в кратере? Что они там забыли? – непонимающе спросил Миша.

В этот момент кратер осветился ярким светом, больно ударившим по глазам. Одновременно с этим я услышала властный мужской голос:

– Резонный вопрос. Действительно, зачем им было ни с того ни с сего садиться в кратере? Если, конечно, их не заставили.

 

Глава седьмая. Этого не может быть

Я смотрела на экраны и не могла поверить в происходящее. В считанные мгновения всё кардинальным образом изменилось. Свет заливал кратер, шёл, казалось, со всех сторон. Гардемаринов на экране окружили несколько фигур в скафандрах с угрожающего вида ружьями в руках. Откуда они взялись, я не успела заметить. В довершение ко всему из-за спины донёсся выразительный металлический стук. Я оглянулась – похоже, звук шёл из шлюза в конце салона.

– Что происходит? – крикнул Свинке.

– Света, Свинке, жмите автопилот и улетайте немедленно! – приказал Миша. – Он всё сделает сам!

– Как мило, что вы сами сообщаете нам свои имена, – продолжил властный мужской голос. – Насчёт настроенного автопилота тоже весьма ценная информация. Приятная экономия времени на допросы.

– Кто говорит? – враждебно спросил Свинке.

– Ах да, вы же меня не видите. Сейчас исправим.

Прямо перед нами вспыхнуло изображение мужчины в военном мундире и фуражке, из-под которой выглядывали аккуратно причёсанные тёмные волосы. На мундире были погоны с пятью крупными серебряными звёздами. У мужчины было слегка вытянутое лицо с волевым подбородком, орлиным носом и густыми бровями, придающими ему свирепый вид. Тонкие губы были презрительно сжаты, а проницательные глаза стального цвета подозрительно буравили нас.

– Улетайте, это приказ! – снова раздался голос Миши.

– Приятно видеть, что наши технологии по-прежнему совместимы, – спокойно сообщил военный. – Вы меня видите, я вас вижу – наши компьютеры всё ещё понимают друг друга. А насчёт улетать – не советую. Взорвётесь. К вашему корпусу теперь прикреплены мины, реагирующие на вибрацию. Включите двигатели – засыплете обломками весь кратер. Да, а вашим молодым офицерам я рекомендую немедленно опустить оружие, как бы не поранили кого. Предупреждаю, моим людям отдан приказ стрелять на поражение.

– Наши люди у вас? – спросил Юра.

– Зачем скрывать? У нас. Их здоровье и жизни зависят в том числе и от вашего хорошего поведения.

– Представьтесь! – потребовал Свинке.

– Что ж, охотно. Адмирал Рэндоу, командующий Космическим Флотом Конфедерации, к вашим услугам.

Вот тебе на! Свинке присвистнул и слегка съехал в своём кресле. Что-то я не поняла, как этот молодой мужчина может быть адмиралом Рэндоу? Может, это его сын или внук? Я запуталась.

– А теперь представьтесь вы, – приказал адмирал. – У вас в Уставе сохранился пункт о поведении военнопленного?

– Вот уж не думал, что эта статья Устава когда-нибудь понадобится, – тихо сказал Миша. И уже громким, чётким голосом добавил: – Гардемарин Михаил Минкович, командир катера «Айседора».

– Корабль приписки?

– «Сергей Есенин».

Я обратила внимание, что Миша не стал уточнять тип нашего корабля. Если бы сказал, что это круизный лайнер, получилось бы, что бояться нас нечего. А так, быть может, получится сделать вид, что за нас есть кому заступиться. Впрочем, адмирал оказался более чем информированным.

– Как я и думал, вы с того же корабля. Опрометчиво действовали, гардемарин. Лезли внаглую, без поддержки и страховки. Демаскировали себя издали. Сели как у деревни в чисто поле, в центр кратера, как на тарелочке. За такие поступки я бы любого офицера моего флота разжаловал и гальюны драить отправил. Впрочем, теперь для вас все закончится, включая военную карьеру. Вы являетесь военнопленными Космического Флота Конфедерации. Сдайте оружие и проследуйте за моими десантниками. А вас, на катере, убедительно прошу надеть скафандры и по-хорошему покинуть транспортное средство.

– Мы хотим знать, все ли пассажиры «Хулигана» живы и здоровы, – потребовал Миша. – Разрешите поговорить с капитаном!

– Капитан ваш неважно себя чувствует в последнее время, – усмехнулся адмирал, и глаза его мстительно сверкнули. – А остальные чувствуют себя неплохо. Пока. Впрочем, скоро вы сможете сами всё проверить. Сдать оружие!

Гардемарины нехотя протянули оружие десантникам. Те спрятали пистолеты в карманы и грубовато подтолкнули ребят в сторону боевого катера.

– А вам особое приглашение нужно? А, господин Свинке? И как там тебя, Света? Выходите немедленно. Или я начну выбрасывать из шлюза заложников, по одному каждые пять минут. Естественно, без скафандров. Думайте сами.

На губах адмирала играла противная презрительная улыбка, а глаза сохраняли ледяной холод. Такой на всё способен. Я умоляюще взглянула на Свинкса. Сквозь стекло шлема был хорошо видно, как он побледнел. Волосы растрепались, по лбу и щекам катились капли пота. Нервно облизнув губы, Свинке кивнул.

– Хорошо, мы выходим, – сказал он. – Не надо никого трогать.

Мне всегда хотелось выйти в скафандре в открытый космос, но я и представить не могла, при каких обстоятельствах исполнится моя мечта. Несколько молчаливых десантников в чёрных, поглощающих свет скафандрах, отконвоировали нас со Свинксом к боевому катеру. Там нас уже ждали гардемарины. Лицо Миши за забралом шлема выглядело растерянным, Юра же смотрел серьёзно и собранно. Нас втолкнули в открытый шлюз и закрыли люк. Раздалось шипение, камера быстро наполнялась воздухом.

– Интересно, где они кислорода набрали на полсотни лет? – задал риторический вопрос Свинке. Его голос в динамиках шлема звучал непривычно громко. – С собой они точно не могли взять такие запасы. Это абсолютно исключено.

– Регенерация, очистка и так далее, – задумчиво сказал Миша.

– А вас ничего кроме кислорода не интересует? – спросил Юра. – Например, откуда на катере космические десантники и адмирал, которые полвека назад канули в лету.

– Это как бы главный вопрос, – обиделся Свинке. – Но ввиду его полной непонятности я его пока отложил на потом. А вот с кислородом вопрос явно попроще.

– Надеюсь, мы всё скоро узнаем, – сказал Миша. – И про десантников, и про адмирала, и про кислород заодно. А также про то, чем они всё это время питались. И настоящие ли это вообще конфедераты.

– А на «Хулигане», кстати, они не могли взять кислород и еду? – неуверенно предположила я.

– Это само собой, – согласился Юра. – Но это не объясняет, как они выкручивались предыдущие полсотни лет.

– А может, сейчас нападём на них неожиданно? – озвучила внезапно пришедшую в голову идею я.

– Ага, как бы не так, – язвительно сказал Свинке. – Мы их голыми руками уложим. Подумаешь, десантники с автоматами. Свихнувшиеся, судя по всему.

– А почему свихнувшиеся? – неожиданно спокойным голосом возразил Юра. – Как раз вполне себе адекватные. Для военных. Рекомендую вести себя хорошо. Никакого сопротивления. Никакого умничанья и хамства. Пристрелят на раз. Если вы думаете, что эти вояки способны на жалость, то сильно заблуждаетесь.

– Да как они вообще здесь очутились? Если настоящие, конечно? – не выдержала я.

– Выясним. А пока надо выиграть время и изучить обстановку.

– А нас будут искать? – спросил Свинке.

– Искать-то будут, – ответил Миша. – А вот найдут ли, а ещё когда найдут – большой вопрос. Если помните, мы записок с координатами не оставляли.

Красный индикатор на внутренней двери шлюза сменился зелёным, и шипение прекратилось.

– Приготовьтесь! – предупредил Юра за мгновение до того, как двери открылись, и в глаза ударил яркий свет.

Перед дверями шлюза нас ждали три здоровых амбала в беретах и военной форме с нашивками на рукавах. По сравнению с ними гардемарины казались худощавыми школьниками. В руках десантники держали вполне убедительные автоматы. Самый высокий и свирепый среди них к тому же в левой руке держал фонарик и слепил нам глаза.

– Снять скафандры! – приказал он и, почувствовав наше замешательство, добавил: – Живо!

Мы нехотя подчинились, помогая друг другу вылезать из упругого материала космических костюмов.

– Живее, живее! – подгонял нас «капрал», как я решила про себя его называть.

Я про таких в юношеской повести о старинной армии читала, они солдат-новобранцев мучают, оправдывая это «воспитанием характера». Наконец мы остались лишь в лёгких комбинезонах, и я сразу почувствовала, что на боевом катере очень даже прохладно.

«Капрал» снова посветил нам в лица фонариком и скомандовал:

– Обыскать.

Его сопровождающие подошли к нам вплотную, быстро и уверенно ощупали нас.

– Чисто! – доложил один из них.

Хорошенько всмотревшись в наши лица ещё раз, «капрал», наконец, выключил фонарик.

– За мной, – скомандовал он, резко повернулся и зашагал прочь.

Остальные расступились, пропуская нас вперёд.

Перед нами был небольшой служебный коридор, обе стены и потолок которого были забраны металлическими панелями, за которыми вполне могли располагаться инструменты, припасы и различные технические узлы. Через каждые пару метров в потолок были вмонтированы тусклые лампы, придававшие всему мрачный угрюмый вид. Юра расправил плечи и смело пошёл вперёд, подавая нам пример. Мы гуськом последовали за ним. Через несколько метров слева и справа в коридоре показались ответвления. Куда они вели, я не знала. Мы продолжали идти прямо, причём двое десантников топали за нами, наставив в спины автоматы, как будто мы такие страшные и опасные. Хотя это, наверное, у них рефлекс такой. У военных психология особая, это в старинных фильмах очень хорошо показано.

Ещё через несколько метров в коридоре снова показалась развилка.

– Прямо! – скомандовал наш немногословный конвоир.

– И куда вы нас ведёте? – спросил Свинке.

По его голосу было понятно, что он не слишком надеется на ответ. Впрочем, ответ он получил, вполне в военном стиле:

– Куда надо.

– А, ну тогда всё в порядке, – грустно пошутил ссутулившийся и явно поникший духом Свинке.

Я решила его поддержать и слегка приобняла одной рукой. Он посмотрел мне в глаза благодарно и не стал отстраняться.

Вскоре коридор закончился массивной дверью с круглым колесом, приделанным к ней. Нам приказали остановиться. Капрал с усилием крутанул колесо, громко щёлкнули замки. Тогда он открыл дверь, из-за которой в коридор пробивался довольно яркий свет и пролез внутрь. Судя по всему, докладывал о нашем прибытии. Ещё через пару секунд дверь отворилась шире, и конвоир кивком головы «пригласил» нас пройти внутрь.

Мы оказались в центре управления кораблём. Почему-то сразу всплыло в памяти название «боевая рубка», – кажется, так это на военных кораблях называется. Помещение было довольно небольшим, намного меньшим, чем центр управления на «Есенине». На передних экранах хорошо виден был наш катер. На его обшивке сейчас копошилось несколько фигур в скафандрах. Небось, и внутри уже орудовали десантники. Продовольствие ищут. И не только. Глупо всё получилось. Теперь у сумасшедшего адмирала целых три корабля, причём третий мы им преподнесли практически на тарелочке.

 

Глава восьмая. Допрос

Стены боевой рубки отдавали металлическим блеском. Массивный пульт управления совсем не походил на сегодняшние сенсорные – на нём виднелись бесконечные кнопки и тумблеры. Перед пультом стояли в ряд пять больших кресел, повёрнутые к нам спинками. Они были настолько большими, что я сразу даже не поняла, сидят ли в них сейчас пилоты.

Впрочем, один из них вскоре резко повернулся, и в нём оказался тот самый военный в кителе и фуражке, с которым мы говорили по видеосвязи. Следом за ним повернулось ещё одно кресло. В нём сидел молодой офицер с четырьмя маленькими звёздочками на погонах. Фуражки на нём не было, коротко стриженные каштановые волосы торчали смешным ёжиком. Он с интересом осмотрел нас умными, внимательными глазами.

– К стене, – приказал конвоир, дулом автомата показывая, куда именно нам нужно встать.

Сам он отошёл к крайнему креслу и стал там, как изваяние, не сводя с нас глаз и оружия. Неподалёку расположился и капрал, подозрительно буравя нас глазами.

– Приветствую на борту «Неуловимого», – сказал адмирал. – Прошу прощения за стеснённые условия, это, к сожалению, далеко от того, чем я мог похвастаться на флагманском линкоре. Но придётся довольствоваться этим.

– Вы действительно тот, за кого себя выдаёте? – спросил Свинке.

– А у меня есть причины вам врать? Я ведь мог и Юлием Цезарем назваться, какая вам разница, кто взял вас в плен. Для вас это ровным счётом ничего не меняет.

– Тогда как вы объясните своё появление в двадцать втором веке?

– С чего вы взяли, что я буду вам что-то объяснять? Вы, наверное, не совсем осознали своё положение. Я вам объясню. Вы пленники. Прав у вас нет. Ни задавать вопросы, ни вообще говорить, пока я или кто-то из моих людей вам не зададут прямой вопрос. Даже то, что вы вообще дышите и живёте – это просто подарок или аванс от меня за ваше хорошее поведение. Это понятно?

– Да вы просто монстр! – сказала я и заметила, как вздрогнул от моих слов Свинке. А Юра посмотрел на меня неодобрительно.

– Ещё одна неучтивость, и мой солдат выстрелит в одного из вас. Капрал, стреляйте, для начала, по ногам. Их головы мне, возможно, ещё пригодятся. Хотя я могу и передумать. Ты поняла, девочка?

– Не делай глупостей, Света, – попросил меня Миша.

– Вот-вот, не делай глупостей, – подхватил адмирал. – Итак, вы здесь для того, чтобы ответить на мои вопросы. И на вопросы капитана Максэливана.

Молодой офицер слегка склонил голову.

– Отвечайте кратко, чётко, информативно, – продолжил адмирал. – Вилять и врать смысла нет – результат будет тем же, что и при проявлении неучтивости. То есть предупредительный выстрел по конечностям. Это понятно?

– Понятно, – за всех ответил Миша.

Адмирал удовлетворённо потёр руки.

– Тогда слушайте первый вопрос. Совсем простой. Цель вашего полёта. Отвечать по одному. Ты начинаешь.

С этими словами Рэндоу указал на Мишу. Он вздохнул и сказал:

– Розыск пропавшего челнока с пассажирами.

– Это я знаю. Я про цель полёта вашего основного корабля.

– Туристический круиз.

– Какое вооружение несёт на борту ваш корабль?

– Да нет никакого вооружения, – начал было Миша, но потом посмотрел на Юру и запнулся.

– Подумай хорошенько, – повысил голос адмирал. – Ты тут пытаешься сказать, что у вас мирное пассажирское судно, и в кольцах Сатурна оказались совершенно случайно и без всякого вооружения? Теперь ты отвечай! – Рэндоу указал на Юру.

– Что ж, мы действительно мирное судно. Но вооружение у нас есть, – признал гардемарин. – От метеоритов и на всякие непредвиденные случаи. Не советую лезть к нашему кораблю – от вас даже мокрого места не останется.

Я даже не подумала, что адмирал может напасть на «Сергея Есенина»! Но Юра прав, это же очевидно! Этот вояка обязательно попытается захватить большой корабль, взамен своего взорванного. Правда, что он с ним будет делать? Всё равно он далеко не уйдёт, сейчас не те времена. Его разыщут и заберут корабль, а самого, вместе с командой, будут судить как пиратов. Тем временем адмирал явно начинал терять терпение:

– Я не просил давать советы, просто отвечайте на вопросы. Какова военно-политическая обстановка в Солнечной системе? Кто контролирует Марс и Пояс астероидов?

– Их контролирует Марсианская Федеративная Республика.

– Какие территории остались за Конфедерацией?

– Да у вас, батенька, информационный голод, – усмехнулся Юра. – Теперь я убедился, что вы действительно тот, за кого себя выдаёте. Правда, всё равно непонятно, что вы делаете в двадцать втором веке. Может, откроете секрет? Мы же всё равно пленники, и всё для нас, по вашим словам, кончено. Так чего тогда скрывать?

– Даю ещё одну возможность ответить на поставленный вопрос, – с угрозой в голосе сказал адмирал.

Капрал у стены снова поднял опущенную было руку с пистолетом.

– Хорошо, – не стал спорить Юра. – За Конфедерацией не осталось никаких территорий. И самой Конфедерации тоже не осталось. Была когда-то, да вся вышла. И уже очень давно. Каким бы образом вы сюда не попали – всё равно вы солдаты давно окончившейся войны. В вашем случае – проигранной войны. Того, за что вы воевали, уже давно не существует. Предлагаю вам прекратить силовой захват заложников и установить контакт с основной цивилизацией. Не пора ли вам выйти на пенсию?

Рэндоу вздохнул и кивнул стоявшему у стены солдату.

– Научи-ка его учтивости. Без огнестрела. Не будем ему пока шкуру сильно портить.

Громила кивнул, подошёл к Юре, едва уловимым движением ударил его прикладом автомата в живот. Юра согнулся пополам и закашлялся.

– Продолжаем, – приказал адмирал и показал рукой на Свинкса: – Теперь твоя очередь. Сколько на корабле осталось бойцов?

Свинке испуганно переводил взгляд с адмирала на капрала и обратно.

– Я жду, – с нажимом сказал Рэндоу.

– Человек пять офицеров и ещё обслуживающий персонал, повара, стюарды, я не считал! – поспешно сказал Свинке и покраснел.

– Предатель! – не выдержала я.

– Подожди, девочка, – издевательским тоном сказал адмирал. – И до тебя очередь дойдёт. А впрочем, капрал, возьми-ка её на мушку, нам нужно теперь кое-что действительно важное узнать.

Капрал ухмыльнулся, подождал, пока его боец снова станет у стены и направит на нас автомат. Потом сделал несколько быстрых шагов и схватил меня за шею, слегка сжав руку, так что стало трудно дышать. К тому же от него страшно несло потом, так что меня начало мутить. Капрал, тем временем, выхватил пистолет и приставил к моему виску.

– Оставьте её! – крикнул Юра, но капрал мгновенно развернул пистолет, направив его гардемарину в грудь.

– Спокойно, спокойно, – сказал адмирал. – Ничего с ней не случится, если ты ответишь на наш главный вопрос. Или твой друг. Прошу вас, капитан Максэливан.

Сквозь медленно спускавшуюся на глаза пелену я увидела, как молодой офицер неодобрительно покачал головой. Неужели среди них порядочные люди есть, а я уже было решила, что все тут садисты.

– Назовите мне коды доступа к навигационному компьютеру вашего корабля, – попросил офицер, взяв с пульта управления маленький блокнотик и ручку. – И побыстрее. Вы же видите, девочке уже нехорошо.

Я скосила глаза на ребят – Миша смотрел на капрала и его пистолет, в то время как Юра медленно распрямился и тихонько сделал шаг в мою сторону.

– Сделай ещё шаг, чтобы я смог тебя пристрелить, салага, – почти с удовольствием произнёс капрал.

– Не надо, Юра, – тихо сказал Миша. – Может, мы и дадим хороший бой, но Светку спасти не успеем. Ты же видишь, они отморозки, готовые на всё. Я скажу вам коды. Отпустите девочку. И проводите нас к остальным пленникам, мы хотим их увидеть.

– Вы их увидите, – с ухмылкой пообещал адмирал. – Времени у вас будет достаточно, чтобы наговориться. Даже более чем. Коды!

– Записывайте, – со вздохом сказал Миша. – Это коды от катера, на котором мы прибыли. Кодов от головного корабля у меня нет, уж простите. По уровню доступа не положено.

– Что ж, разумная мера предосторожности, – кивнул адмирал. – Я младшим офицерам тоже не доверил бы. Расскажи заодно, сколько на корабле шлюзов, где находится центр управления, где арсенал и так далее. Хорошо, что вы девчонку с собой взяли – пригодилась!

Капрал осклабился и чуть ослабил хватку вокруг моей шеи. Да, недолго же мы продержались…

Тем временем адмирал, добившись того, чего хотел, казалось, потерял к нам всякий интерес. Отвернувшись, он делал быстрые пометки в блокноте. До меня доносилось шуршание грифеля старинного карандаша. Сейчас такими уже никто не пользуется…

И лишь когда Миша закончил, а капитан Максэливан приказал увести пленных, адмирал быстро повернулся к нам снова.

– Одну секунду, – сказал он, и я замерла на полушаге. – Господин Свинке, так ведь вас зовут, правильно?

Рэндоу смотрел на Эрика в упор, слегка прищурившись и как будто оценивая.

– Предположим, – неприязненно ответил он.

– Скажите, а Самуэль Свинке вам случайно не родственник?

Я вдруг заметила, как Свинке стремительно бледнеет. Для адмирала это тоже не прошло незамеченным.

– Я не сразу понял, хотя вы похожи на него, – добавил Рэндоу. – Просто уж никак не ожидал подобной встречи.

– Что вам известно о моём отце? – глухим, абсолютно незнакомым голосом спросил Свинке.

– Я так и подумал. Полковник Свинке был хорошим офицером, вы можете им гордиться. Он был ведущим аналитиком в штабе сил Конфедерации, руководил целым отделом. До конца исполнял свой долг. Я видел его пару недель назад, говорил, Кхм. Нда. По нашему внутреннему времени. К сожалению, штаб был уничтожен вместе с линкором «Конфедерация». Не думаю, что он выжил.

– Отец пропал без вести полвека назад, – пробормотал Свинке. На внезапно побледневшей коже его лица стали проступать красные пятна. – Мы не знали, что он служил на «Конфедерации».

– Это естественно, вы и не должны были знать. Его должность подразумевала абсолютную секретность. И я рад, что его семья смогла благополучно эвакуироваться с Марса на Землю и, как теперь вижу, неплохо там прижилась. Я лично подписывал распоряжение об эвакуации семей высшего офицерского состава, когда стало ясно, что Марс нам не удержать. С вашей матерью, как и с отцом, я тоже знаком. Видел её на официальных приёмах. Красивая женщина.

Мы стояли, затаив дыхание. Даже капитан Максэливан выглядел потрясённым до глубины души. Я переводила взгляд с адмирала на Свинкса. Так вот оно что… Теперь понятно, почему Свинке полетел на Марс. И его эрудированность во всём, что касается космоса и военно-космических сил тоже. А ещё он оказался сыном высокопоставленного конфедерата…

– Что ж, – задумчиво сказал адмирал. – Я буду рад что-то сделать для его сына. Если хотите, можете присоединиться к нашей команде.

Теперь все взгляды были устремлены на Свинкса. В голове у меня пронеслись все наши с ним споры и ссоры. Характер у него скверный, это точно. Но неужели он нас предаст? Было бы очень, очень грустно.

– Я признателен вам за такое заманчивое предложение, – медленно сказал Свинке. – С одной стороны, я счастлив, что теперь мозаика судьбы моего отца для меня, наконец, сложилась. Я расскажу об этом матери, и для неё это тоже будет большим утешением. Но с другой стороны, Земля стала для меня новым домом, а эти люди – мои друзья. Поэтому я разделю их судьбу, какой бы она ни была. Но если это возможно, прошу освободить всех нас.

– Очень жаль, – сокрушённо сказал адмирал. – Я пытался. Впрочем, любой иной поступок был бы недостоин сына вашего отца. Я не могу выполнить вашу просьбу. Могу я быть ещё чем-то полезен?

– Разместите нас там же, где вы держите капитана и остальных пассажиров. И пусть с нами обращаются достойно.

– Что ж, этот минимум я могу сделать для сына Саму эля. Хотя мы с вами и по разные стороны баррикад теперь. Я вас больше не задерживаю. Приятно было познакомиться.

Капрал посмотрел на адмирала вопросительно, и Рэндоу слегка взмахнул рукой:

– Увести к остальным.

 

Глава девятая. Вместе мы что-нибудь придумаем

Капрал вывел нас из боевой рубки и повёл в «камеру». Его молчаливые спутники, ожидавшие или караулившие нас за дверями рубки, снова шагали сзади с оружием наизготовку.

Миша шёл впереди, ни с кем не заговаривая. Переживал, что пришлось стать доносчиком. Хотя я виновата больше, чем он: если бы не пистолет у моего виска, он, возможно, ничего не сказал бы.

Свинке молча шёл за мной, глядя себе под ноги. Интересно, а он скрывал на Земле факты своей биографии? При нас он ни разу не упомянул о том, что родился в семье высокопоставленного офицера. Тем более конфедерата. С другой стороны, у него сейчас была возможность предать нас, но он этого не сделал. Напрасно я, пожалуй, думаю о нём с подозрением. Я обернулась, заглянула ему в глаза и улыбнулась. Свинке на мгновение ответил мне благодарной улыбкой, а потом уголки его губ снова опустились, придавая ему обычный, немного угрюмый вид.

– Вы часто на Марс летаете? – мягко спросила я.

– На каждый юбилей отца, – негромко ответил он.

Я нащупала его руку и крепко её сжала. Морщины на лице Свинкса разгладились, он снова улыбнулся и бодрее зашагал вперёд.

Юра чуть замедлил шаг и, поравнявшись с нами, тихо сказал:

– Простите меня, Эрик, если иногда бывал резок с вами. И спасибо за то, что вы сказали и сделали.

Свинке молча, с достоинством, кивнул.

Удивительно, как на таком небольшом с виду боевом катере помещается целый лабиринт коридоров и шлюзов. Наверное, чтобы удобнее было оборонять катер в случае попытки взять его на абордаж. Мы свернули в боковые ответвления уже несколько раз, я бы ни за что не нашла сама дорогу назад, в рубку. Наконец ещё через несколько метров в коридоре снова показалась развилка.

– Направо! – скомандовал наш немногословный конвоир.

Мы послушались его и увидели, что шагов через пять коридор упирается в закрытую дверь с уже знакомой системой запирания в виде колеса, перед которой стоял ещё один амбал, отличавшийся от наших провожатых лишь меньшим количеством нашивок.

– Открывай!

Десантник двумя руками с силой крутанул замок. Потом потянул колесо на себя и дверь начала медленно, со скрипом, открываться. Первым, кого я увидела за ней, был очень встревоженный отец. Он стоял сразу за входом, а из-за его спины выглядывали другие пассажиры. Я успела заметить сияющее лицо Антона.

– Папа! – крикнула я и бросилась в его объятия, протиснувшись мимо солдата.

– Светочка! – прошептал он, нежно гладя меня по спине. – Как ты здесь оказалась?

Я взглянула ему в глаза и испугалась: под ними были круглые тёмные синяки. Лицо выглядело осунувшимся, а отросшая щетина, щедро усыпанная сединой, делала папу значительно старше, чем он был на самом деле.

– А ну отойти от люка! – скомандовал капрал. – А вы заходите живо! Особое приглашение нужно?

Отец увлёк меня вглубь помещения, чтобы не загораживать вход и дать зайти гардемаринам и Свинксу. Мы оказались в довольно большой каюте, наверное, когда-то служившей складом. Теперь полки были отвинчены от стен, о чём красноречиво свидетельствовали выцветшие полосы и отверстия от винтов. И всё же помещение было слишком маленьким, если учесть количество народа, набившегося в него. Здесь были, похоже, все без исключения пассажиры «Хулигана».

Антон воспользовался секундной заминкой, протиснулся ближе ко мне и погладил по рукаву:

– Здравствуй, Света! Жаль, что ты тоже к ним угодила, но как же я рад тебя видеть!

– И я тебя рада видеть! – улыбнулась я в ответ. – Прости, Антошка, это ведь из-за меня ты тут оказался!

– Ну что ты! Я рад, что заменил твою маму – иначе тут была бы она. А мне всё же легче, я мужчина!

Я улыбнулась, но не успела ответить.

– Все здесь? – вдруг громко спросил Юра. – Товарищ капитан, Виталий Сергеевич!

Я даже не успела заметить, в какой момент Юра взял на себя командование. Это прошло незаметно и вполне естественно: у него была настоящая харизма командира и предводителя. Миша молчал, чувствуя себя не в своей тарелке после допроса у адмирала.

– Все здесь, – так же громко ответил ему отец. Потом подождал, пока десантники закроют за нами дверь, и добавил: – Виталий Сергеевич здесь, в углу, возле стены…

Я посмотрела туда, куда указывал отец. Люди расступились, чтобы освободить проход. В углу на импровизированной подстилке из каких-то тряпок лежал капитан. Глаза его были закрыты, а лицо сплошь в синяках и кровоподтёках. Порванная рубашка на нём тоже была в крови и грязи.

– Что с ним? – вскрикнула я и побежала к нему.

Но Юра опередил меня на пару шагов и придержал рукой:

– Погоди, Света.

Он присел на колени возле капитана, молча рассматривая его.

– Звери! – сквозь зубы сказала я.

– Кто мне доложит, что тут произошло? – строго спросил Юра.

– Я доложу, – устало сказал отец, подходя к нам и кладя руку мне на плечо. – Временно взял руководство на себя, но с удовольствием возвращаю его в руки офицера.

– Как давно взяли?

– Со вчерашнего дня. С тех самых пор, как они капитана увели на допрос, а вернули назад вот в таком виде, уже без сознания.

Юра осторожно взял руку капитана, слегка сжал пальцами запястье, одновременно глядя на часы. Подождал.

– Пульс слабый, но устойчивый. Медикаменты есть какие-нибудь?

– Никаких нет, – развёл руками отец. – Мы просили, требовали. Нам сказали, кто будет возникать, получит такой же диагноз, как и капитан. Мы решили не лезть на рожон.

– Жаль, что скафандры отобрали, – сказал Миша. – В них медицинские анализаторы и экспресс-аптечка.

– В том-то и дело, что отобрали, – подтвердил отец.

– Так, доложите по порядку обо всём, что случилось с момента отправления с борта «Есенина», – решительно приказал Юра. – Только сначала общее состояние пассажиров и самые срочные проблемы.

– Общее состояние и самые срочные проблемы взаимосвязаны, – вздохнул отец. – Мы тут уже сутки, нас ни разу толком не кормили. Кто помоложе – держатся, а вот пожилым людям это очень тяжело. Жалобы на сердце, давление, живот. Один раз принесли бидон с водой, явно недобросовестно рециркулированной – судя по вкусу, цвету и запаху. Бросили пакет чёрствых, как камень, сухарей. Это на двадцать два человека. Спать приходится сидя, прислонившись к стене – радикулиты, плюс простуды от того, что стены и пол холодные. В общем, медицинские проблемы растут. Условия антисанитарные – удобства представляют собой небольшой закуток. Воды там нет. Но и это не самая большая проблема.

– А какая же самая? – потрясённо спросил Юра.

– Чувствуете, какой тяжёлый воздух?

Я потянула ноздрями воздух – да, запах неприятный. К тому же в воздухе чувствовалась большая влажность, у меня уже на лбу выступили капли пота. Прямо как в тропических широтах, где мы однажды были с классом на занятиях биологией. Только не жарко. Но в целом жить можно.

– Чувствую, – подтвердил гардемарин.

– Вначале он был лучше, – сказал отец. – Мне кажется, на катере проблемы с кислородом и очисткой воздуха от углекислого газа. Честно говоря, если тенденция сохранится, то у нас от силы день, не больше.

Миша наклонился к уху отца и тихонько сказал, мне удалось расслышать:

– Не надо такое при всех говорить. Паника начнётся.

– Мы не дети, – сказала одна из пассажирок, рыжеволосая дама.

Та самая, которая уступила мне своё место на челноке. Я виновато посмотрела на неё.

– Если вы там пошептаться решили, то смысла в этом нет, – продолжила женщина. – Мы сами всё понимаем. Не волнуйтесь, вопить и рвать на себе волосы не собираемся. Хотя если вы придумаете план, как нам спастись, то будем весьма признательны. Вы мне прямо скажите: вы прилетели нас спасти? У вас есть план? Будет группа захвата или что-то в этом роде?

Глаза с читающейся в них надеждой пассажиров были устремлены на гардемаринов.

– Госпожа Симонян, мы и не собирались шептаться, – негромко возразил отец.

– Мы прибыли с разведывательной миссией, – признался Юра. – И сами угодили в ловушку.

– Наши координаты известны спасателям?

– К сожалению, мы не успели передать эти сведения.

– Вы хотите сказать, что вы просто угодили в ловушку вслед за нами и тоже стали пленниками? То есть ситуация не улучшилась ни на грамм?

– На орбите Сатурна, кроме нас, находится спасательный корабль «Гром» с шестью разведывательными катерами, – успокоил Юра. – Работа идёт полным ходом, нас найдут. Да и мы не будем сидеть сложа руки, вместе обязательно что-нибудь придумаем! – пообещал Юра. – А теперь введите меня в курс дела. Про самые срочные проблемы я понял, расскажите теперь подробнее обо всём по порядку.

Отец вздохнул, присел на одну из валявшихся на полу тряпок, прислонился спиной к стене.

– Присаживайтесь тоже, – сказал он. – Устанете стоять. Рассказ будет долгим.

 

Глава десятая. Что случилось с «Хулиганом»

Пассажиры потихоньку усаживались на пол, с интересом обращая к папе лица. Они рады были отвлечься от тоскливого ожидания неизвестно чего хотя бы на несколько минут. Ближе всех сидели гардемарины и Свинке. Я воспользовалась своим правом дочери, устроилась поудобнее, боком прижавшись к папе. Он обнял меня, согревая горячими ладонями.

– Мама знает, что ты здесь? – тихонько спросил он.

– Я ей не сказала, – так же тихонько призналась я. – А то бы она меня никогда не отпустила. Но я оставила записку!

Я вдруг живо представила себе, как мама просыпается, начинает меня искать. Спрашивает у Сени, который, естественно, молчит. Может быть, он покажет ей сцену моего ухода, а может, и нет. Тогда она идёт в библиотеку, потом на обзорную площадку, в общем, по всем моим любимым местам на корабле. Начинает тревожиться всё больше и больше. Возвращается в каюту проверить, не вернулась ли я, и лишь тогда обнаруживает записку. Читает, медленно оседая на кровать. И расстраивается. Мне вдруг стало мучительно стыдно.

Отец внимательно посмотрел на меня, покачал головой и тяжело вздохнул. Помолчал немного. Гардемарины терпеливо ждали, пока он соберётся с мыслями. Я вглядывалась в лица пассажиров и видела, как изменились и осунулись они за это время. Видела чёрные круги под глазами и нездоровую бледность кожи. Мне вдруг стало стыдно за свой плотный завтрак, съеденный перед вылетом с «Есенина». А ещё за несколько пакетиков воды, выпитых между делом уже на «Айседоре» в процессе поиска челнока. Я пошарила в карманах и нашла завалявшуюся ещё с Марса печеньку, завёрнутую в маленькую салфетку. Протянула отцу, он улыбнулся и отрицательно покачал головой. Тогда я поискала глазами среди пассажиров и отдала печеньку пожилой женщине с аккуратно расчёсанными седыми волосами. Она с благодарностью приняла её, разломала пополам, поделившись с соседом, и быстро скушала. Я опустила взгляд и уставилась в пол. Никогда больше не буду жаловаться маме, что еда невкусная.

– В первый момент мы не поняли, что произошло, – начал рассказ отец. – Мы летели сквозь кольца, лавируя между льдинами, как вдруг челнок содрогнулся, будто столкнувшись с невидимой преградой и начал кувыркаться.

По лицам слушателей было ясно, что им не очень приятно вспоминать этот момент.

– Откровенно говоря, – продолжил папа, – многим просто стало плохо, начало мутить. Хорошо, что пристёгнуты были. Капитан играл на сенсорах приборной панели, как пианист, исполняющий Шостаковича. Кручение постепенно прекратилось, но к тому моменту у нас уже загерметизировались скафандры, а всё, что было в салоне не привязано, унеслось куда-то в хвост челнока.

– Значит, всё-таки мина и разгерметизация салона! – взволнованно сказал Миша.

– Мина? – удивился отец. – Мы считаем, что это была торпеда. В любом случае, конечно, это было нападение. Но это мы только потом поняли. А в тот момент лично я был уверен, что врезались в одну из каменюк. Их в кольцах предостаточно. Виталий Сергеевич начал нас по связи успокаивать. Сказал, произошло чрезвычайное происшествие, но угрозы для жизни нет, он восстанавливает контроль над челноком. Я ещё подумал, хорошо, что с нами капитан полетел в качестве пилота, а не гардемарин – всё-таки опыт в такой ситуации играет огромную роль.

Заметив, как вытянулись лица у ребят, отец добавил:

– Извините, не в обиду вам сказано, но вы же понимаете, о чём я.

– Понимаем, – кивнул Юра. – Продолжайте.

– Ну так вот, пока мы приходили в себя после кручения, капитан нас успокаивал и объяснял, какие дальше будут наши действия. Сказал, что экскурсия прерывается, что он должен запустить программу диагностики всех систем челнока. А затем мы либо сами вернёмся на «Есенина», либо за нами прилетит второй челнок. Паники не было, просто досадное чувство, что, мол, не повезло, но бывает. От всего не застрахуешься. Прошло довольно много времени, но закончить проверки систем мы так и не успели – связь неожиданно ожила.

– Знакомо, – пробормотала я.

Отец посмотрел на меня, но удержался пока от расспросов и продолжил:

– Нам приказали следовать на радиомаяк и посадить челнок в этот самый кратер. В противном случае обещали уничтожить залпом торпед.

– А вам не показались такие приказы с угрозами бредом сумасшедших? – спросил Свинке.

– Показались, – кивнул отец. – Капитан ответил им в том духе, что они могут свои требования записать на бумажке и повесить возле кроватей, чтобы перечитывать перед сном. А мы летим своим курсом. К сожалению, после этого нам показали возможности их лазерной пушки. Просто дали пару залпов поблизости от челнока – нас в салоне ослепило, настолько ярко было. Сразу отпало желание спорить. А ещё через полчаса «Хулиган» уже лежал в кратере. Кстати, он всё ещё там? Вы его видели?

– Видели, и даже заглядывали внутрь через иллюминаторы, – ответил Миша. – К сожалению, подробнее ознакомиться нам не дали. Сильно челнок повреждён? Что дала проверка систем?

– Капитан сказал, что защитные щиты полетели, – пожал плечами отец. – И что-то с балансировкой двигателей, я не очень понял.

– Мощность упала, – пояснил один из слушателей. – Так он сказал.

– Короче, защититься мы не могли, и быстро улететь тоже, – грустно подытожил отец. – Так что пришлось подчиниться.

– А сигнал SOS вы послать не могли? – спросил Юра.

– Так посылали же! – горячо возразил отец. – Никто не отозвался! Все эти дни мы ждали и уже потихоньку начали сомневаться, что вообще кто-то нас найдёт.

– Может, глушили как-то? – неуверенно предположил Миша.

– С них станется, – задумчиво согласился Юра. – У них военные технологии на тот момент были доведены до совершенства. У нас сейчас многое из этого уже давным-давно не используется за ненадобностью.

– А потом они приказали покинуть челнок, – со вздохом сказал папа. – И нам пришлось подчиниться. Выбора, как вы понимаете, не было. Можете себе представить, как страшно было покидать корабль. По ту сторону шлюза нас уже ждали громилы адмирала Рэндоу.

– Вы уже знали тогда, с кем имеете дело? – спросил Юра.

– В тот момент – нет. Мы в первое время думали, что нарвались на недобитых пиратов из Пояса астероидов. Хотя это и звучало несколько фантастически – пираты характерны для двадцать первого века, но не для двадцать второго. Впрочем, всё очень быстро выяснилось. Когда нас подводили к военному катеру, мы прочитали на борту надпись о его принадлежности к линкору «Конфедерация». У нас ещё свежи в памяти рассказы экскурсовода из музея Межпланетной войны в Марсограде, так что версия про пиратов отпала сама собой. Потому что на этой посудине они врядли смогли бы полвека пиратствовать незамеченными.

– Вы выяснили, откуда они взялись и где все эти годы пропадали? – нетерпеливо спросил Свинке.

– Вообще-то, как вы понимаете, никто тут на наши вопросы отвечать не собирался и открытых лекций не устраивал, – заметил отец. – Но мы подслушали разговоры охранников. Мы с самого начала решили, что как только дверь задраят, мы будем по очереди слушать, о чём они за ней разговаривают. На всякий случай.

– И что, действительно было слышно? – не поверил Миша.

– Мы старались вести себя как можно тише, чтобы нашему «дежурному» было лучше слышно. Он прикладывал ухо к переборке. В общем, мы знаем, откуда взялись военные.

– Ну скажи, пап, не тяни, – попросила я.

– Когда менялась очередная вахта, один охранник сказал другому, что у него от анабиоза до сих пор в голове туман и что он пальцы ног плохо чувствует.

– Анабиоз? – задумчиво переспросил Юра. – На боевом катере? В стандартном катере такое врядли предусматривалось.

– Не врядли, а совершенно точно не предусматривалось, – заверил Свинке.

– Сказал то, что мы услышали, – развёл руками отец.

– А если это не простой катер, а скажем, катер личной гвардии адмирала? – спросил Свинке. – Может же он быть оборудован не так, как остальные? По специальному заказу?

– Может, конечно, – согласился Миша.

– Мог же Рэндоу предусмотреть для себя запасной ход? Так сказать, страховку на случай проигрыша войны? Если бы я был адмиралом, я бы всегда имел план для отступления.

– Вы меня порой удивляете, – признался Юра. – Из вас получился бы хороший аналитик!

– Это папины гены, – довольно улыбнулся Свинке. – Но мы сейчас не об этом!

– И что, он всю команду в анабиозные ванны уложил? – недоверчиво спросил Миша. – Сколько же ему понадобилось ванн?

– А сколько, по-вашему, их тут? Может, не так и много. И потом, откуда мы знаем, какой вариант анабиоза они использовали. Технологии у нас и у конфедератов часто были разные. «Сатор» не спешил делиться своими разработками с правительствами на Земле.

Внезапно от двери раздалось громкое предупреждение:

– Тихо! Сюда идут!

А ещё через мгновение с той стороны двери заскрежетал механизм замка и дверь медленно отворилась.

На пороге стоял капитан Максэливан. За его спиной маячил охранник. Юра встал с палубы и направился к двери. Отец немедленно последовал за ним. А потом уже Миша и пассажиры. Лицо у конфедерата было грустное, и я сразу поняла, что новость он сообщит не самую хорошую.

– Теперь вы приняли командование вашей группой? – спросил он Юру.

Гардемарин кивнул.

– Выйдите в коридор, я хочу вам кое-что сообщить.

– Я ценю вашу деликатность, – вежливо сказал гардемарин. – Но у меня от людей тайн нет.

– Хорошо, это не принципиально, – кивнул Максэливан. – Я здесь по собственной инициативе, с адмиралом Рэндоу не согласовывал.

Капитан коротко оглянулся: за его спиной верзила-десантник настороженно таращил глаза, переминаясь с ноги на ногу.

– Считаю, вы имеете право знать. В самое ближайшее время команда «Неуловимого», вместе с личной гвардией адмирала составит группу захвата и перейдёт на катер. Мы отправимся к вашему кораблю и захватим его.

– Я бы не спешил с такими заявлениями, – пробормотал папа.

– Захватим, не сомневайтесь, – жёстко повторил капитан Максэливан. – Работать будет элитный спецназ.

– Что я говорил? – воскликнул Свинке.

– Я, как капитан «Неуловимого» и первый пилот, само собой, отправлюсь вместе с группой захвата, чтобы принять на себя управление вашим кораблём, – продолжил капитан. – Хорошая новость: вас больше не будут допрашивать. Плохая новость: вам придётся теперь вместо нас куковать на этой каменюке. Захватив корабль, мы вернёмся, чтобы забрать кое-какое снаряжение и личные вещи. А затем покинем судно уже окончательно. Наш боевой катер останется в вашем полном распоряжении. Только улететь вы никуда не сможете: к сожалению, он был слишком сильно повреждён в решающей битве. Мы и так сюда еле дотянули, но больше этот корабль никогда не взлетит.

За моей спиной кто-то ахнул.

– Так мы что тут, навсегда? – спросил Антон.

– Надеюсь, что нет, – заверил капитан. – Мы обязательно оставим где-нибудь информацию с вашими координатами. Но до тех пор вы должны будете сами продержаться.

– А вы нас не можете прямо сейчас отпустить? Показали бы, где у вас что тут на корабле! – предложила я. – Как мы тут жить будем, если ничего не знаем?

– Вас выпустят только тогда, когда мы захватим корабль и вернёмся за вещами, оставленными здесь. Тогда мы вам покажем, что тут где лежит, и как работают системы жизнеобеспечения.

– А если вы не вернётесь? – с нотками истерики в голосе спросил Свинке. – Если вас взорвут или если вы врежетесь в одну из скал?

– Тогда вам не повезло, – усмехнулся капитан. – Эта каюта будет последним, что вы увидите. Но вы не волнуйтесь, этого не случится. Ждите нас завтра, самое позднее, послезавтра. До тех пор ваша каюта останется запертой – нам не хочется по возвращению терять время на отвоёвывание у вас своего корабля. Пожелайте нам удачи – это в ваших интересах.

– Разрешите вопрос? – негромко сказал Юра.

– Разрешаю.

– Вы упомянули решающую битву. А как давно вы в ней участвовали?

Капитан внимательно смотрел в глаза Юры. Вероятно, хотел понять, насколько глубоки сделанные нами выводы о том, как сюда попал «Неуловимый».

– Десять дней назад, – сказал капитан, и по каюте пронесся изумлённый гул.

Это был как привет из прошлого от наших прабабушек и прадедушек.

– Как вам удалось погрузить в анабиоз целый отряд? – спросил Миша.

– Не думаю, что должен обсуждать с вами новейшие технологии Конфедерации, – высокомерно ответил капитан.

– Какой Конфедерации?! – не выдержала я. – Вы что, до сих пор не поняли? Нет её больше, полвека уже как разгромлена и уничтожена! На дворе середина двадцать второго века!

Капитан вздохнул и помолчал несколько секунд.

– Мы давали присягу Конфедерации. И её с нас пока никто не снимал. А посему – мы её солдаты. Даже если мы последние.

– Молодой человек, вы же понимаете, что со своим адмиралом только нарвётесь на неприятности! – произнёс отец. – Вы уже нарушили закон: нападение на мирный челнок с туристами, захват и удержание заложников. Но вам и этого мало! Вы совершаете военное преступление и обязательно предстанете перед судом!

– Давайте прекратим эту дискуссию, – приказал капитан, стряхивая с мундира пылинку. – Я офицер. Этим всё сказано.

– Где ваша офицерская честь? – укоризненно спросил седой мужчина из числа пассажиров.

– Моя честь со мной, – ответил ему Максэливан. – Я пришёл узнать, чем могу облегчить ваше положение? Выпустить вас не имею права.

– Медикаменты, – быстро сказал Юра. – У нас раненый.

– Ваш раненый был слишком упрям. Когда меня позвали, он уже потерял сознание. А мог бы сразу назвать коды, как видите, они всё равно нам достались.

– Вам достались всего лишь коды от нашего катера, но не от «Есенина», – упрямо заметил Миша.

– Вы тоже хотите пообщаться с нашим капралом Джонсоном и рассказать ему ещё что-нибудь? – удивлённо спросил Максэливан. – Как бы вам не повторить участь вашего капитана. Хотя, признаться, я его уважаю. Он настоящий офицер.

– Кодов «Есенина» никто из нас всё равно не знает, – напомнил Миша. – Мы не были допущены к управлению кораблём. Их знают только капитан и его первый помощник.

– Хорошо, вернёмся к нашим баранам. Итак, медикаменты. Вы их получите. Что-то ещё?

– Еда, – сказал Юра. – Питьё. В достаточном количестве.

– В достаточном количестве этого на катере нет в принципе, – усмехнулся капитан. – Хорошо, вы получите, что просите. Это всё, что лично я могу для вас сделать. Прощайте.

– Подождите, капитан, – попросил его Свинке. – Так что с нами будет?

Максэливан грустно посмотрел на него. Повисла напряжённая пауза.

– Я не умею предсказывать будущее, – сказал, наконец, он. – Надеюсь, с вами всё будет хорошо. Мы не воюем с гражданскими.

С этими словами капитан резко повернулся и исчез за поворотом коридора.

– Назад, – лениво приказал охранник, поправив кобуру на поясе.

Мы сделали несколько шагов назад, и он задраил за нами дверь.

– Надо спасаться, пока не поздно, – умоляюще сказал Свинке, глядя на гардемаринов.

– Вижу пока лишь два варианта, – ответил Юра. – И оба весьма рискованные.

– Звягинцев, – вдруг раздалось из глубины каюты. – Юра! Это ты?

Я оглянулась на звук – капитан Лановой лежал с открытыми глазами, но всё ещё был слишком слаб, чтобы подняться. Бросившись к нему, я схватила с пола какие-то тряпки, скатала их рулончиком и положила капитану под голову. Рядом со мной опустился на колени Юра.

– Я здесь, Виталий Сергеевич. Как вы?

– Я в порядке. Доложи обстановку и начни с того, как вы тут очутились.

 

Глава одиннадцатая. План спасения

Пока Юра докладывал капитану, дверь снова заскрежетала и отворилась. Уже знакомый амбал-десантник бросил на пол несколько увесистых картонных коробок и ящичек с красным крестом на боку. Потом, кряхтя, затащил большой чан с водой и бросил в неё жестяную кружку.

– Расходуйте экономно, – с усмешкой посоветовал он и снова затворил дверь. – Следующая кормёжка будет не скоро.

Отец подошёл к чану с водой и лично стал выдавать воду людям, аккуратно зачерпывая кружкой лишь самую малость, на несколько глотков. Миша тем временем раскрыл аптечку и изучал её содержимое.

– Не совсем понятно, – сказал он. – Это аптечка конфедератов. Музейная ценность. А вот названия медикаментов незнакомые.

– Ну что тут непонятного! – возмутился Свинке, заглядывая ему через плечо. – Вы что, классических болеутоляющих и антибиотиков в академии не проходили? Дайте-ка мне!

Свинке взял аптечку и подошёл к капитану, присел рядом по-турецки.

– Разрешите, я вам помогу, – попросил он.

– Валяй, – Лановой покосился на Свинкса и продолжил разговор с Юрой:

– Так ты говоришь, они сейчас на «Есенин» полетят? Уфф!

Свинке намочил стерильную тряпочку из аптечки водой и аккуратно промывал раны капитану, обрабатывая их затем пахучим коричневым антисептиком. А я принесла Виталию Сергеевичу кружку с водой. Капитан с благодарностью сделал несколько жадных глотков, потом вернул кружку и попросил:

– Сначала все пассажиры пусть напьются, я успею ещё. Какие есть мысли, Юра? Меня, к сожалению, с самого начала вывели из строя, я уже ничем не мог нам помочь. Спасибо, что живой. Ты сейчас лучше меня в обстановке ориентируешься.

Я вернула папе кружку и снова присела рядом с капитаном. Надо обязательно придумать какой-то план, не можем же мы тут и вправду остаться неизвестно на сколько! Там мама на корабле, небось, места себе не находит от переживаний! Про Сумунгуса молчу. Я ему сказала, что скоро вернусь, и вот на тебе. Застряла в этой ловушке.

– Как я уже сказал, конфедераты сейчас улетят к «Есенину», постараются захватить его, а потом вернутся сюда, чтобы забрать дежурных, какое-то оборудование и личные вещи, – начал Юра. – После этого нас выпустят из каюты, но оставят пленниками кратера. Корабль взлететь не может. Мы будем просто ждать в надежде, что нас найдут раньше, чем начнутся проблемы с пищей, водой и воздухом.

– Эти проблемы у нас уже начались, – проворчал Свинке, не сводя глаз с мужчины, достающего из коробки банку армейской тушёнки.

– Кстати, воздух у нас за это время тоже лучше не стал, – добавил отец.

– Всё правильно, – согласился Юра. – Поэтому вне зависимости от того, захватят конфедераты «Есенина» или нет – а я уверен, что им это не удастся – они вернутся сюда. Мы просто обязаны их встретить не запертыми в каюте, а уже свободными и с оружием в руках. Примем бой и захватим челнок, на котором они прилетят. Потом взлетим и вернёмся на «Есенина». Если он будет захвачен, или если его не будет на месте – возьмём курс на Пояс астероидов. По дороге в любом случае подадим сигнал SOS. Тогда нас точно спасут.

– Идея понятная, – сказал Миша. – Как действовать будем?

– Варианты вижу следующие, – сказал Юра. – Первый – силовой. Мы заманиваем десантника к нам, оглушаем его и выходим из каюты. Второй – дипломатический. Вызываем к нам старшего по команде и уговариваем его перейти на нашу сторону. Это будет очень разумно, учитывая его тёмное прошлое и совсем непонятное будущее. На самом деле, им всем следует сложить оружие, расстаться со своей идеей фикс о том, что они солдаты, и стать просто гражданами. Могу себе представить, что их затаскают по шоу на галавидении и университетам для выступлений. Ещё и книги напишут с воспоминаниями.

– Я думаю, сначала они перед судом предстанут, – сказал Свинке. – Если вы помните, все солдаты Конфедерации прошли через это, прежде чем часть из них реабилитировали. А вдруг на них военные преступления?

– На адмирале по-любому есть, – заметил Миша.

– Давайте про суды потом. В том, что ты говоришь о наших перспективах, Юра, есть одна неточность, – сказал капитан, и мне показалось, что его губы слегка растянулись в улыбке.

– Какая?

– Ты сказал, нам нужно захватить «Неуловимый» и дожидаться возвращения конфедератов.

– Правильно. Нам понадобится их челнок, чтобы улететь.

– У нас есть челнок.

– Не совсем понимаю, о чём вы.

– Ты забыл про «Хулигана», – теперь капитан улыбался уже открыто, с некоторой гордостью. – Рано сбрасываешь его со счетов.

– Но он же повреждён! Что-то с двигателями, и защитными щитами.

– Верно, повреждён. Но не настолько, чтобы на нём нельзя было больше летать. Двигателей два, причём первый абсолютно исправен, а второй повреждён лишь частично.

– Тогда почему вы не улетели сразу?

– Не хотел, чтобы челнок уничтожили. Щиты действительно повреждены. Первый встречный камень может нарушить герметичность корпуса. Но лететь на нём можно. В экстренном случае. Таком, как у нас. Будете на всякий случай в герметичных скафандрах весь путь.

– То есть если бы у адмирала были коды доступа к компьютеру «Хулигана», то они уже давно улетели бы? – непонимающе спросил Свинке.

– Они как раз и хотели у меня узнать эти коды, – слабо улыбнулся капитан. – Эти и ещё для «Есенина». Но я сказал, что с возрастом память стала уже не той. Ответ им не понравился.

Мы помолчали. Не вовремя и не совсем корректно Свинке сейчас со своими расспросами к капитану пристал. А ведь Виталий Сергеевич – настоящий герой! Я про таких раньше только в книжках читала.

– В общем, решайте задачу, как нам выбраться из каюты, – подытожил Лановой. – Надо это сделать до того, как «Есенина» захватят. Мы полетим к нему и попытаемся ударить спецназу адмирала в тыл. Я уверен, что Дмитрий Константинович с офицерами забаррикадируются в центре управления. А вот зная адмирала и его садистские наклонности, могу предположить, что он будет шантажировать старпома заложниками. Причём с него станется привести свои угрозы в исполнение. Старпому ничего не останется делать, кроме как открыть центр управления и сдаться, чтобы спасти людей. У нас очень мало времени. Ребята, устройте засаду и ждите. Нам нужно быть уверенными, что адмирал с группой захвата улетели. Как только это произойдёт – зовите охранника. Пассажиров предварительно попрошу лечь на палубу. По нам могут открыть огонь.

Сказав это, капитан, похоже, истратил последние накопленные силы, потому что глаза его устало закрылись, и уже через пару секунд рука безвольно легла на пол. Я аккуратно положила её ему на грудь и отошла в сторонку. Антон тоже поднялся с палубы и отошёл от капитана вместе со мной. Он как будто повзрослел за эти дни, стал более серьёзным, всё время хмурил брови. Заметив мой взгляд, Антон выпрямил спину и подмигнул мне, подбадривая.

Гардемарины, не теряя времени, отобрали из числа пассажиров несколько крепких мужчин, включая моего папу, и разместились у входной двери. Потом приказали соблюдать полную тишину – теперь надо было ждать, пока конфедераты улетят – но ни секундой дольше.

Шло время, мы сидели на палубе, напряжённо вслушиваясь. Я прикрыла глаза, чтобы ни на что не отвлекаться и, как говорится в книгах, «вся обратилась в слух». Никогда ещё я не изучала так внимательно всё, что издаёт звуки на корабле. По крайней мере, на боевом катере конфедератов. Вот слышны за переборкой тяжёлые шаги рослого десантника – он, наверное, ходит взад-вперёд. А вот начал подпрыгивать. А теперь раздались негромкие глухие удары в стену переборки – что он там делает? Боксирует? Перестал. Опять стало тихо.

Вот шуршит воздухозаборник. Где-то под потолком проходит его труба, по которой подаётся смесь для дыхания. А ещё одна труба вытягивает воздух, отправляя его на переработку. Специальные фильтры очистят его от углекислого газа и отправят дальше по цепочке, где в него снова добавят кислород и отправят по каютам и коридорам. Вот такой круговорот воздуха на корабле. Может, я слишком впечатлительная и наслушалась Свинкса, но мне начинает казаться, что дышать и вправду становится всё труднее.

А вот где-то в недрах корабля тихонько гудит переработчик жидкостей. В него поступают все жидкие отходы на корабле, кроме технических, вроде масел и смазочных веществ. Жидкости расщепляются на составные части, чистая вода выпаривается, очищается и снова поступает к использованию. Конечно, когда корабль долго не имеет возможности обновить припасы, чистота воздуха и воды становится со временем всё более условной. Но даёт возможность жить. Человеческий организм очень выносливый.

Я аккуратно зачерпнула кружкой немного воды и поднесла к губам. Не хочется сейчас думать, из чего эта жидкость состоит. Точнее, чем она была раньше, прежде чем прошла цикл очистки. Я сделала несколько глотков и поставила кружку рядом с уже наполовину опустевшим чаном. Внезапно пол подо мной задрожал мелкой противной дрожью. При этом никаких новых звуков я не услышала – в остальном всё было, как обычно. Я взглянула на Антона – его глаза расширились, он был напряжён, как пружина, готовый в любую секунду вскочить на ноги.

– Чувствуете? – спросил Юра. – Это могут быть двигатели «Айседоры».

– А могут и не быть, – прокомментировал вредный Свинке. – Может, это повар кухонный комбайн включил.

– Тихо! – приказал Юра, выражением лица давая понять, что не намерен препираться со Свинксом.

Вибрация усилилась.

– Возможно, второй двигатель заработал, – сказал Миша. – Сейчас оторвутся от скалы. Тогда мы перестанем чувствовать эту дрожь.

Через несколько секунд вибрация и вправду прекратилась так же внезапно, как и началась.

– А почему мы не слышали ничего? Никаких звуков? – спросил Антон.

– Звуковые волны через вакуум не распространяются, – быстро пояснил Юра и резко скомандовал: – Внимание! Засаде приготовиться! Остальным – лечь на пол!

Я выполнила его приказ, как и все остальные. Пол был грязным, со следами ржавчины. От него противно пахло железом. Такие материалы давно уже не используют в современных кораблях.

Когда Юра убедился, что все готовы, он подошёл к двери и несколько раз с силой постучал в неё.

– Эй, там! А ну открой! – крикнул он так громко, что у меня заложило уши.

Ничего не произошло. Подождав немного, Юра несколько раз с силой пнул дверь и снова потребовал открыть. Но и это не возымело действия. Тогда он взял кружку, вылил остатки воды обратно в чан и начал стучать ею в дверь, издавая резкие металлические звуки. В голове у меня зазвенело, я зажала уши руками. Многие пассажиры последовали моему примеру. Почему охранник не открывает?

– Хватит, Звягинцев, – раздался вдруг негромкий голос капитана. – У нас барабанные перепонки скоро лопнут.

– Ничего не понимаю, – растерянно сказал Юра.

– Что тут понимать, – с сарказмом сказал Свинке, поднимаясь с пола и отряхиваясь от пыли. – Кинули нас. Заперли и улетели. Нет на корабле никого, иначе обязательно кто-нибудь уже на такой грохот прилетел бы.

– Кинули или нет, а дверь нам не откроют, это уже ясно, – сказал капитан. – Возможно, они оставили несколько часовых, те сидят в командном центре. Зачем им напрягаться и по кораблю бегать?

– Этот тип, который воду принёс, сказал: «Расходуйте экономно»! – вспомнила я. – И ухмыльнулся ещё так противно.

– Ну вот, значит, он знал уже, что теперь мы не просто пленники, но ещё и забытые пленники, – устало сказал капитан.

– Так что, мы так и будем тут сидеть? – не понял Свинке. – Дышать всё труднее.

– Можете прилечь! – не выдержала я. – Что вы постоянно лезете со своими вопросами! Всем недовольны! Вы бы лучше предложили что-то дельное!

– Постыдись, девочка, – укоризненно сказал Свинке.

– Света, не надо так говорить со старшими, – попросил отец.

– Спокойно, давайте все будем держать себя в руках. – Лановой помолчал, облизал пересохшие губы и продолжил: – Варианта у нас два. Первый: ждать их возвращения. Когда они вернутся, провести уже намеченную операцию «Засада».

– Но если их будет много и нас просто перестреляют всех? – спросил Свинке.

– Вариант второй – обследовать в каюте каждый сантиметр, проверить, нет ли люков, вынимаемых панелей, чего угодно. Нам нужно попробовать выбраться отсюда самим.

– Что-то я здесь не замечал люков, – желчно сказал Свинке.

– Я вас очень прошу, помолчите. Могу ещё третий вариант предложить – просто плыть по течению, ничего не делать вовсе. Оставить всё на авось.

Третий вариант мы, разумеется, сразу отмели. Это вариант точно не для нас. После этого все занялись обследованием каюты. Простукивали пол, стены и потолок. Отодрали всё, что на стенах крепилось, и изучили отверстия. Заглянули во все щели. Но кроме кабелей под потолком, уложенных в специальный канал, идущий через переборки, а также вентиляционных решёток мы больше ничего, соединяющего нашу каюту с другими помещениями или узлами корабля, не нашли. Хотя был ещё гигиенический отсек, но это нам помочь не могло, так как ничего общего с сантехникой или канализацией не имело.

Когда доложили о наших находках капитану, он попросил снять решётки и изучить диаметр труб или канала для вентиляции. Без нормальных рабочих инструментов это оказалось очень нелегко сделать. Юра приспособил свой значок члена команды «Есенина» вместо отвёртки, предварительно довольно долго стачивая его края о металлическую решётку. В конце концов она была снята, и мужчины разочарованно осмотрели открывшийся ход. Разочарованно, потому что никто из них туда и близко не сможет залезть. Откровенно говоря, он вообще не был предназначен для того, чтобы туда кто-то залазил. Не было такой задачи у конструкторов боевого катера. Да и кто из них мог подумать, что на борту окажется когда-нибудь такая маленькая, хрупкая девочка, как я.

– Думаю, я смогу туда поместиться, – задумчиво сказала я, задрав голову вверх. – Юра, можешь подсадить?

– Об этом не может быть и речи, Света! – твёрдо сказал папа. – Я тебя не пушу.

– Ну что ты как маленький, пап, – укоризненно сказала я. – У нас безвыходное положение, а ты опять со своими запретами.

Отец посмотрел на Юру, ища в нём поддержки. Юра промолчал и глянул на капитана. Лановой внимательно смотрел на нас.

– Мне не больше вашего хочется подвергать девочку опасности, – сказал он. – Но Света права – у нас действительно безвыходное положение.

– Почему безвыходное? – удивился Антон. – Я тоже могу туда пролезть. Это мужское дело.

– Ну уж нет! – твёрдо сказала я. – Во-первых, я гораздо тоньше, меньше шансов застрять. А во-вторых, я значительно легче – как считаете, это ведь имеет значение? Вдруг эта труба под Антоном проломится?

На несколько мгновений наступила тишина.

– Вы же не хотите сказать, что Свете нужно стать разведчицей и диверсанткой, и кроме неё это некому сделать? – с надеждой спросил отец.

– Боюсь, именно это я и вынужден сказать, – негромко сказал капитан.

– Не расстраивайся, Антон, – сказала я, положив руку на плечо друга. – У тебя ещё будет возможность совершить подвиг.

– И не одна, – добавил Юра.

 

Глава двенадцатая. Лазутчица

Сначала мне показалось, что я застряла. Гардемарины подняли меня к потолку, я аккуратно залезла в трубу, мне даже удалось продвинуться метра на полтора вперёд. А потом я оказалась зажата со всех сторон, без возможности даже пошевелиться. Я не могла ползти ни вперёд, ни назад. Пот выступил на лбу, и сердце ускоренно застучало в приступе лёгкой паники. К сожалению, мы заранее договорились, что я не буду пытаться звать кого-то, будучи в трубе, так как меня запросто могут услышать наши тюремщики. А что они в таком случае сделают – непонятно. Но и из автоматов вполне могут пальнуть, с этих солдафонов станется. Так что я постаралась взять себя в руки, сделала несколько глубоких вдохов и выдохов. Мышцы рук и ног противно дрожали, и я начала бояться, как бы их на нервной почве не свело судорогой. Я стала осторожно напрягать и расслаблять их, одну за другой, как когда-то учили на физкультуре. А когда почувствовала, что они снова стали слушаться – начала снова сокращать их, на ногах и на руках, только очень медленно, и одновременно стараться продвинуться хоть на миллиметр вперёд. В какой-то момент я стала напоминать себе тугой жгут мышц, стала меньше в объёме.

Это помогло: я смогла снова слегка оттолкнуться ногами, помочь себе руками и продвинуться по трубе чуть дальше. К сожалению, труба шла не сразу к коридору, а в соседнюю каюту. Наверное, она напоминает обод колеса, по которому я сейчас ползу. Но где-то же должны быть и спицы, ведущие к центру! Надо ли говорить, что изнутри труба выглядела и пахла отвратительно – наросшая на стенках пыль и грязь производила самое отталкивающее впечатление. Я изо всех сил старалась не чихнуть, так как это было бы слышно, должно быть, по всему кораблю. Кроме того, раз чихнув, я бы уже, должно быть, не смогла остановиться.

Через много часов, как мне показалось, я доползла до нового слухового окна – точнее, до новой воздухозаборной решётки. Немножко расчистив её руками от грязи, я посмотрела в каюту, бывшую сейчас прямо подо мной. В ней было темно, лишь время от времени мелькал тусклый маячок противопожарной системы. Я смогла различить в его неровном свете лишь какие-то ящики, что стояли друг на друге почти до самого потолка. Склад, всё понятно. Интересно, что в ящиках – наверняка что-то взрывоопасное! К сожалению, мне нужно было ползти дальше.

Ещё через пару часов, как мне опять же показалось, я доползла до следующей воздухозаборной решётки над следующей неосвещённой каютой и тут, наконец, увидела развилку. Тёмное ответвление такой же ширины, как и радиальная труба, уходило куда-то к центру катера. Огромных трудов стоило мне развернуться в этой тесноте и дальше ползти уже в нужном направлении.

Следующее «слуховое» окно встретилось лишь через несколько метров и вело в коридор. Я очень долго возилась с решёткой, прежде чем мне удалось подцепить её за край и вытащить в трубу. Теперь подо мною было ещё почти два метра открытого пространства. И задача не расшибиться при падении, не подвернуть ногу и не издать шума. Я проползла по трубе ещё немного, чтобы мои ноги оказались аккурат над окошком. Потом начала аккуратно спускать их вниз, одновременно подтягивая тело назад. Вскоре я уже по пояс свешивалась над палубой, держась за края слухового окна и надеясь, что никому не придёт в голову идея именно в этот момент воспользоваться коридором. Края были довольно острые и больно впивались в кожу, но я всё никак не могла решиться отпустить их и прыгнуть.

Наконец, я резко разжала пальцы и полетела вниз. Пол ударил по ступням значительно сильнее, чем я рассчитывала. Я не удержалась на ногах и упала на бок, тихонько вскрикнув от боли. Так всегда бывает – ушибёшься, сначала кажется, больно, потом вроде сразу легче. Но через несколько секунд вдруг накрывает ещё сильнее. Так и в этот раз – не успела я подняться с пола, как резкая боль пронзила лодыжку. Только этого не хватало! Я осторожно встала, прислонилась к стене коридора, стараясь не опираться на ушибленную ногу. Прислушалась: вроде бы все пока тихо. Теперь надо сориентироваться, только повнимательнее. Когда я ползла по трубе, то думала, что сначала сама тихонько и незаметно обследую корабль. Выясню, кто, где, в каком количестве. А уж потом выпушу своих.

Но теперь, учитывая, что мне придётся не идти, а хромать, а в случае обнаружения у меня нет никаких шансов убежать – я поменяла планы. Пойду сразу к своим и открою дверь – всё остальное придётся предоставить друзьям. Я посмотрела вверх, туда, откуда только что спрыгнула. Проследила взглядом направление трубы, вспомнила, где и как делала поворот – и аккуратно сделала первый шаг направо по коридору. Придётся не спешить – если нечаянно в спешке наступлю на лодыжку и вскрикну – проблем не оберёшься.

Так, постепенно продвигаясь в нужную сторону и постоянно прислушиваясь, я подошла к повороту в коридоре, за которым ожидала увидеть дверь в нашу каюту. Внезапно в коридоре послышались далёкие шаги. Я вздрогнула, невольно отступила назад и в панике начала прикидывать, в какую сторону правильнее убегать. Долго не могла понять, из какого именно коридора раздаётся звук шагов – того, что за мной, или того, который за углом. Однако вскоре я смогла различить два голоса и однозначно убедилась, что они доносятся из-за угла. Сердце словно решило выпрыгнуть из груди. Я невольно отступила на несколько метров назад, но потом остановилась. Если я убегу, то не услышу, о чём говорят охранники. А это может быть очень важно. С другой стороны, если они делают обход корабля, а не просто идут проверить дверь в каюту пленников, то они свернут за угол и наткнутся на меня. Тогда я подведу всех наших, а на это у меня просто нет права. В общем, я решила соблюдать максимальную осторожность, но всё же постараться подслушать разговоры военных.

Я доковыляла до следующего поворота коридора и остановилась на углу. Теперь надо прислушиваться – в зависимости от того, куда пойдут охранники, я либо сверну за угол, либо останусь в этом коридоре.

– А если адмирал нас кинул? – донёсся до меня хрипловатый голос.

– И чё теперь? По-любому выбора нет, какая тебе разница? – спросил его второй голос, более звонкий.

– Я тут не хочу всю жизнь проторчать, – ворчливо сказал первый голос.

– Не бойся, долго ждать не придётся, – усмехнулся второй. – Жратвы надолго не хватит. Кислород тоже не бесконечен. Если адмирал за нами не вернётся, то и говорить не о чем.

Шаги приближались, и я на всякий случай свернула в боковой коридор, чтобы военные меня не увидели.

– Проверим, как там пленные? – спросил хриплый голос.

– Накой? – спросил второй. – Что им сделается? Давай по-быстрому круг сделаем и на мостик. Отыграться у тебя хочу.

– У дяди Джимми никто ещё в карты не отыгрывался, пацан, – хохотнул второй голос.

Шаги снова приближались, и мне пришлось отступить вглубь рукава и снова приготовиться свернуть за новый угол.

– Слушай, а может бросим в их каюту гранату, и дело с концом? – неожиданно предложил хриплый голос, и я внутренне содрогнулась от ужаса.

– Накой?

– Ну как, они же кислород впустую расходуют. Так нам больше останется.

– Дурак ты, Стас! Нам адмирал приказал за пленниками присматривать, мол, понадобиться ещё могут.

– Ему хорошо рассуждать! А если он реально не вернётся?

– Ну, тогда успеем ещё решить, что с ними делать. Гранату никогда не поздно кинуть.

– Лучше раньше!

– Закрыли тему. Думай лучше, как отыграться.

– Может, на них сыграем?

– Накой они мне? Играли на виски, что нам типа в утешение оставили – на него и дальше будем. Две трети бутылки уже мои.

Теперь голоса удалялись. Охранники прошли по тому самому коридору, куда я спрыгнула из воздуховода. К счастью, головы они не задирали – иначе увидели бы дырку и поняли, что кто-то выбрался из клетки. Ну что ж, я узнала достаточно. Теперь подожду, пока они уберутся подальше, и выпушу своих.

Я подождала минут пять, пока шаги и голоса не стихли окончательно, и осторожно начала пробираться к нашей каюте. Нога ныла, но уже не так, как вначале.

 

Глава тринадцатая. Первый бой

Снова стало абсолютно тихо, можно было вообще засомневаться, что на катере есть хоть кто-то кроме меня. Подождав ещё с минуту и стараясь унять учащённое сердцебиение, я осторожно заглянула за угол и, никого не увидев, решительно подошла к двери каюты. Изучила внимательно механическое устройство для её открытия – нечто похожее на баранку старинных автомобилей, только побольше диаметром. Попыталась крутануть её – древний механизм даже не шелохнулся. Мне пришлось налечь всем своим весом, чтобы колесо начало хоть немного двигаться. Пройдя несколько сантиметров, оно вдруг резко провернулось до упора так, что я больно ударила правую руку о дверь. С замиранием сердца я потянула колесо на себя, ничего не произошло. Тогда я налегла изо всех сил, выдвинув дверь из стены на полсантиметра. Что же у них тут все такое тугое! Хотя, конечно, на девчонок вроде меня такие механизмы не рассчитаны. А тем амбалам такую дверь открыть – раз плюнуть.

Тут дверь резко пошла на меня – я еле успела отпрыгнуть. Это гардемарины изнутри поднажали, чтобы мне помочь. С лёгким скрежетом дверь сдалась и прислонилась к стене – путь из темницы на волю был для моих друзей свободен. Папа выбежал из каюты вслед за Юрой с Мишей и обнял меня.

– Ты умница! Справилась! Я так волновался! Всё в порядке?

– Конечно! Так, чуть ногу ушибла, но это ерунда.

– Покажи ногу, где болит? – встревоженно попросил Антон, буквально вынырнувший из-за Мишиной спины.

– Не надо, забудь. Поважнее есть вещи! – я освободилась из объятий отца и потянула Мишу за рукав. – Я двух военных слышала, они обход делали.

– Давно? – заволновался Миша, посматривая в конец коридора.

Там был «перекрёсток», и Юра убежал к нему на разведку несколько секунд назад. Сейчас он внимательно просматривал коридоры слева и справа от нас.

– Только что прошли. Говорили между собой, что адмирал их мог тут навсегда бросить. Один спросил, не швырнуть ли им в нашу каюту гранату, так как еды и воздуха на всех надолго не хватит.

– И что?

– Второй сказал, адмирал приказал сохранить нас живыми. Вдруг понадобимся.

– Это хорошо, – сказал Миша. – Хоть за это спасибо.

Тем временем Юра вернулся к двери в каюту, вокруг него собрались мужчины из числа пассажиров.

– Значит, ещё раз напоминаю: никакой самодеятельности, – строго сказал Юра. – Идёте за нами, вперёд не лезете. По дороге постарайтесь найти себе подходящее оружие – всё, что может послужить дубинкой. Мы не знаем, какое сопротивление встретим, но готовиться будем к худшему. В драке никаких размышлений и сантиментов – бейте наверняка, старайтесь оглушить противника. Не ждите, пока он сделает это с вами. Готовы?

Мужчины закивали.

– Тогда часовые остаются здесь, смотрите в оба, остальные – за мной! Соблюдать полную тишину!

Юра крадущимися шагами пошёл прямо по коридору, мужчины гуськом потянулись за ним. Я сделала было шаг вслед за ними, но отец немедленно положил руку мне на плечо:

– Светка, даже не вздумай!

Я сбросила с плеча его руку и сказала:

– А ты что, не идёшь со всеми?

– Я часовой, буду охранять оставшихся женщин и детей.

– Пап, ты не обижайся, но я так не могу! – твёрдо сказала я. – Мне необходимо быть там! Но обещаю быть осторожной!

– Света, я не удивлён, что ты не слушаешься. Но ты понимаешь, что там стрелять будут? Что я маме скажу? Иди в каюту и жди там. В крайнем случае, оставайся тут со мной. По крайней мере, смогу тебя видеть и защитить.

Я быстро прижалась к отцу и отпрянула.

– Прости, пап! Я не могу иначе!

С этими словами я бросилась догонять удаляющуюся процессию наших бойцов.

Не знаю, как ориентировался в лабиринте коридоров Юра, но я быстро сбилась со счёту поворотов и уже не представляла, куда мы движемся. Я даже испугалась, что мы сейчас вернёмся обратно к каюте. Однако я напрасно недооценивала гардемаринов. Наверное, они считали и запоминали повороты по дороге из командного центра в каюту, потому что в какой-то момент Юра замер и поднял вверх раскрытую ладонь. Наша процессия остановилась. Гардемарин осторожно выглянул за угол и поднял вверх три пальца. Я подумала, что он увидел трёх охранников, но ошиблась. Мужчины подались назад, рядом с Юрой остались лишь Миша, Свинке и ещё один крепкий парень. Ещё через несколько секунд они исчезли за углом. Некоторое время ничего не происходило, а потом до нас донеслись крики и звуки борьбы. Мужчины побежали на эти звуки, я старалась не отставать.

Когда я заглянула в рубку управления, один десантник лежал на полу, держась за голову. Над ним с грозным видом стояли Миша и Свинке. Второй десантник стоял возле стены в боевой стойке, перенося вес с одной ноги на другую. В руке у него блестел устрашающей величины нож. Юра стоял в паре метрах от него, тоже приняв боевую стойку. Только в руке у него вместо ножа была короткая палка. Уж и не знаю, где он её подобрал. В любом случае против десантного боевого ножа она ничего не могла сделать.

Десантник сделал выпад – Юра отпрянул. Ещё выпад – Юра отступил на шаг. Мужчины замерли позади него, не зная, что предпринять. Откровенно говоря, растерялись они, я это по лицам видела. Ну ясное дело, какие из них военные. Только Миша деловито присел на корточки возле поверженного десантника и принялся ощупывать его карманы. Военный трепыхнулся, схватил Мишу за руку, но тут же получил резкий удар в шею и больше попыток сопротивляться не делал.

Тем временем второй военный бросился на Юру, ударив ножом снизу, на высоте его пояса. Гардемарин заблокировал удар рукой с палкой, нож застрял в ней на мгновение, и десантник ударил Юру ногой, одновременно вырвав из капкана своё оружие. Юра попятился назад, озираясь в поисках более серьёзного оружия. Десантник хотел воспользоваться секундным замешательством, но его остановил холодный голос Миши:

– Стоять! Бросай оружие!

Теперь на военного был направлен пистолет. Юра оглянулся назад, увидел это и приободрился, хотя и остался в боевой стойке. А вот десантник криво ухмыльнулся и неожиданно сказал:

– Правильно я говорил, надо было вас сразу в расход пустить. Одной гранаты хватило бы.

– Разговорчики! – крикнул Миша. – Оружие на пол!

Военный цинично сплюнул, покрутил в руке нож, как бы раздумывая, и вдруг неуловимо быстрым жестом швырнул его в Мишу. У меня на лбу испарина выступила, и ноги внезапно перестали держать, так что я мягко осела на палубу. Успела увидеть, как Миша в последнее мгновение каким-то чудом увернулся – нож всего лишь оцарапал ему щёку. А потом мне вдруг стало нехорошо. Навалились усталость и переживания. И хотя цель мы достигли – силы просто оставили меня, я в изнеможении закрыла глаза.

– Света, ты в порядке? Попей водички! – раздался знакомый сварливый голос.

Я нехотя открыла глаза: прямо передо мной маячила зелёная армейская фляга, я такие в кино видела. Приняв её из рук Свинкса и сделав несколько жадных глотков, я осмотрелась. Обстановка на командном центре за ту минуту, что я сидела с закрытыми глазами, успела значительно измениться. Оба десантника со связанными руками сидели у стены и злобно вращали глазами. Гардемарины стояли перед ними, как будто решая, как поступить с военными. Теперь пистолет был не только у Миши, но и у Юры.

– Сколько на борту бойцов, кроме вас? – строго спросил Юра.

– Пойди, пересчитай, – с ухмылкой ответил тот десантник, который метнул нож в Мишу.

– Да нет на корабле больше никого, – уверенно сказал Свинке. – Зачем больше-то оставлять, если пленники задраены в каюте, а катер всё равно не на ходу? Оставили двух самых бестолковых и улетели.

– Развяжи мне руки, толковый, – слегка прищурив глаза, сказал ему десантник. – Посмотрим, из какого ты теста.

– Значит так, – сказал Юра, не сводя глаз с военных. – Мы пока не можем исключать, что на корабле есть ещё военные. Надо прочесать все коридоры, заглянуть в каждую каюту. Проверить трюм и служебные отсеки. Но сначала поменяемся местами – наших новых друзей задраим в каюте, а сами перебираемся в командный центр. Мы со Свинксом отконвоируем пленных. Миша, ты остаёшься с пистолетом и остальными здесь. Изучи пульт, записи. Постарайся узнать как можно больше. Ещё неплохо было бы припасы найти – люди у нас голодные.

– Что, без жратвы нас запрёте? И без воды? – поинтересовался десантник с перевязанной головой.

– Покажете, где храните припасы – и мы дадим вам с собой сухой паёк на несколько дней. И воду. Обещаю, – сказал Юра.

– Ладно, покажем, – подумав, ответил первый десантник.

– А если скажете, сколько вас тут всего, и где хранятся наши скафандры, то едой и питьём снабдим на две недели вперёд.

– Да скажи ему, какая разница? – второй военный толкнул первого в бок. – Хоть пожрём нормально. Старый хрыч всё равно не вернётся.

– Какие гарантии, что не кинете? – спросил первый, буравя глазами лицо Юры. – Я не только про еду говорю. Я хочу, чтобы вы нас забрали с корабля, когда появится возможность. Нам здесь подыхать неохота. Предлагаем сделку.

– Вам слова офицера недостаточно? – удивился Миша. Десантники вместо ответа заржали. Невысоко же в их среде ценят слово офицера. Это о многом говорит.

– Что-нибудь ценное нам оставь, – сказал военный, отсмеявшись. – Или кого-нибудь. Девчонку эту, например. За ней вы точно вернётесь.

Я испуганно взглянула на Юру.

– Очень остроумно, – спокойно сказал он. – Могу тебе своё удостоверение пилота оставить, будь спокоен, я за ним вернусь.

– С чего вдруг?

– Его не восстанавливают при потере.

Десантник переводил взгляд с Юры на Мишу и обратно, напряжённо размышляя.

– Ладно, оставляйте оба свои документы. Только сразу говорю: в оружейную у нас ключа нет, а каюта со всех сторон бронированная. Так что оружие не просите. Теперь слушайте сюда, скажу, где остальное лежит…

Прошло полчаса, прежде чем завершилось «великое переселение народов». Пленников заперли в душной каюте, где ещё совсем недавно держали нас. Пассажиры же перебрались в центр управления и теперь с сияющими лицами сидели кто в креслах, кто прямо на палубе. Капитана Ланового перенесли на руках, соблюдая все возможные меры предосторожности. К сожалению, времени на поиск носилок не было. Теперь он торжественно восседал в бывшем кресле адмирала и раздавал указания. Я страшно расстроилась, когда он назначил людей в команду «Хулигана», не включив меня в их состав. Моё возражение капитан отмёл и дал понять, что не собирается со мной это обсуждать. У меня от обиды глаза увлажнились и захотелось убежать, куда глаза глядят. Но это чисто детская, инфантильная реакция. Я не такая. Так что, украдкой вытерев слёзы, я уселась на пол, продолжая слушать разговоры взрослых.

– Военный совет объявляю открытым, – сказал капитан и улыбнулся. – Не думал, что когда-нибудь скажу эти слова. Всё-таки я гражданский пилот и живу не в двадцать первом веке, а в мирном двадцать втором. К сожалению, я не смогу лично возглавить операцию. Я даже без скафандра сам не могу передвигаться, так что помощь от меня небольшая. Поэтому у нас не будет возможности обсудить всё на борту «Хулигана» и придётся сделать это здесь до вашего отправления.

Капитан вздохнул и помолчал немного, собираясь с силами.

– Однако времени у нас очень мало, – продолжил он, – потому перейду сразу к делу. Нам нужно решить несколько вопросов. Первый и главный: как мы можем помешать плану адмирала, как помочь нашим на «Есенине»? Юра, Миша – начнём с вас. Есть соображения?

– Надо исходить из того, что конфедераты уже проникли на корабль, – задумчиво сказал Юра. – Я вам говорил, там ещё спасательный «Гром» рядом, но чем он поможет? Они же не будут запрашивать разрешение на стыковку. Прикинутся нами, связь выключат. Никто в наше время военных хитростей не ждёт – их примут на борт.

– Боюсь, этот сценарий очень вероятен, – нахмурился Лановой.

– Вот. Когда проникнут внутрь – естественно, в два счёта захватят все палубы. А пассажиров, конечно, постараются согнать в общее помещение, так легче контролировать. В кают-компанию или в спортзал.

– Я тоже так думаю, – кивнул капитан.

– Центр управления забаррикадируется. Бойцы будут прочёсывать корабль в поисках укрывшихся. Кроме того, они захотят установить контроль над машинным отделением, и это им почти наверняка удастся: не думаю, что его успеют задраить.

– Ты забываешь про отсек управления противометеоритными пушками, – добавил Миша.

– Да, и его тоже. В общем, основные узлы корабля, кроме рубки управления, будут в руках конфедератов. В этих условиях мы не можем стыковаться ни с одним из центральных шлюзов.

– И нецентральных тоже, – сказал капитан. – Они расставят везде своих людей. И если мы сунемся – они поднимут тревогу. Через полминуты весь их отряд будет блокировать все коридоры вокруг шлюзов. Нам нужно проникнуть на корабль там, где нас не ждут. Там, где им вообще в голову прийти не может.

– Мы зайдём с «чёрного хода», – сказал Юра негромко. – Там они нас не ждут. Им вообще не должно быть известно о наличии аварийного люка в корме корабля. Он служит исключительно для технических целей. Но ведёт внутрь через небольшую шлюзовую камеру, в которой за один раз помещается не больше двух человек. Мне приходилось им пользоваться около года назад, когда я сенсоры на обшивке проверял.

– Там же нельзя стыковаться! – удивился Миша.

– А вам и не надо, – успокоил капитан. – Подойдёте поближе, уравняете курсы и относительную скорость. Зависнете рядом и сделаете небольшую прогулку по открытому космосу. Потом по очереди воспользуетесь шлюзами и проникнете внутрь.

– А если там тоже будут гвардейцы кардинала, то есть спецназовцы адмирала? – спросил Свинке.

– Этот риск полностью исключить нельзя. В таком случае те двое, что пойдут первыми, передадут остальным сигнал тревоги. Или наоборот, сообщат, что всё чисто.

– Хорошо, а что мы будем делать после того, как окажемся на корабле? – спросил отец.

– Вам нужно будет связаться с командным центром и координировать свои действия с ними, – сказал капитан.

– Мы не сможем воевать с отрядом спецназа, – заявил Свинке. – Можно сколько угодно координировать, толку-то.

– Идеально было бы разделить десантников на маленькие группы, отлавливать их на корабле и выводить из строя, – сказал Юра.

– Или заманить их всех куда-нибудь и там закрыть, – добавил Миша.

– Чем их заманишь? – спросил Свинке, удивлённо глядя на ребят. – Кто-то хочет поработать приманкой? Я, например, не хочу. Я не настолько герой. У них автоматы, и они их охотно пускают в дело.

– Кстати, насчёт оружия, – вставил капитан. – С этим, как вы знаете, проблема. Два пистолета у нас есть, для Юры и Миши. Остальным нам дать особо нечего, придётся добывать в бою. Разве что на «Хулигане» в пульте хранятся положенные по Уставу гражданского флота пистолеты и станнеры. Пистолетами могут пользоваться только офицеры, это не обсуждается. Станнеров – три штуки. Ваши командиры решат, кто из вас их получит. Станнерами вы далеко выстрелить не сможете, дальность поражения – до пяти метров. Зато гарантированно никого жизни не лишите – станнеры действуют на центральную нервную систему, парализуют человека на некоторое время. Конечно, всё зависит от расстояния. Если вы противника только слегка заденете, – может, он ещё после этого в вас выстрелить сможет. И не из станнера, а из армейского пистолета или автомата. Так что вперёд не лезьте, не пытайтесь геройствовать. Основная работа будет на плечах гардемаринов, вы просто будете помогать им.

– А почему вы нас сразу исключили в плане огнестрельного оружия? Не доверяете? – возмутился Свинке.

– Вы всё-таки гражданские лица, кто из вас вообще раньше оружие в руках держал? Во-первых, вы можете повредить оборудование на корабле, вплоть до разгерметизации корпуса. Во-вторых – друг друга или самих себя ранить.

Я пропустила несколько реплик мимо ушей. Задумалась над словами Миши. Как же отвлечь бойцов адмирала? Мне вдруг пришла в голову шальная мысль. Я повертела её в мозгу так и этак и решила, что терять нечего – всё равно меня отказались с собой брать. Надо попробовать. Хотя всплывёт неприятная правда… Была не была. Я вскочила на ноги, чтобы казаться выше и старше.

– Я знаю, как отвлечь военных! – выпалила я и с удовольствием увидела, как все лица повернулись ко мне.

– Девочка, у нас нет времени на детские шутки, – строго сказал капитан.

– Света, не мешай, у нас очень мало времени, – укоризненно сказал отец.

– Мой Сумунгус может наслать на военных такие видения, что их можно будет брать голыми руками, – сказала я и снова уселась на палубу.

Надо было видеть лица взрослых в этот момент. Первым опомнился Юра:

– Света, ты хочешь сказать, что…

– Да! – перебила его я. – Я хочу сказать и хочу помочь. Сумунгус сейчас на «Сергее Есенине». У нас прекрасный контакт с Сеней, я могу попросить его показать военным что угодно. Главное, чтобы я сама хорошо представляла себе, что надо показать.

– А почему это главное? – с подозрением в голосе спросил отец.

– Потому что я полечу с вами, конечно же, – ответила я и пожала плечами. – Больше ни у кого с Сумунгусом контакта пока нет.

 

Глава четырнадцатая. Идём к «Сергею Есенину»

Ещё через час мы уже оторвались от поверхности астероида на «Хулигане» и начали аккуратно лавировать среди ледяных скал. Им было абсолютно всё равно, что всего несколько часов назад все мы были пленниками с неясными перспективами на будущее. Они вращались здесь так давно, что такие мелочи им были просто неинтересны.

Как капитан и говорил, челнок был повреждён не так сильно, как показалось не только пассажирам, но и адмиралу конфедератов. Повредились некоторые внутренние технические системы, вроде освещения. Разгерметизировался салон. Внешних силовых полей, то есть защитных щитов, мы тоже лишились. Это значит, что риск стал значительно выше – любая залётная каменюка могла пробить корпус. В общем, мы сидели внутри в скафандрах и летели «с ветерком». Кроме того, один из двигателей и вправду отказался набирать больше двадцати процентов от обычной мощности. Но и этого вполне хватит, чтобы добраться до «Сергея Есенина». И ещё, как объяснил Юра, челнок не очень хорошо слушался руля, манёвр поворота приходилось выполнять излишне грациозно и мысленно рассчитывать непривычную траекторию. Однако ко всему можно приспособиться, было бы желание. А его у нас было сколько угодно!

Военные не обманули, сэкономили нам кучу времени на поисках наших же отобранных скафандров. И потом, я вообще не понимаю, как бы мы их нашли, поскольку они были за закрытой дверью одной из кают. Это нам пришлось бы по очереди двери во все каюты ломать, пока мы наткнулись бы на нужную. Так что Юрина дипломатичность нам очень помогла. Мы честно снабдили десантников едой и водой, перед тем, как запереть их в той же каюте, где держали нас.

В «Миссии освобождения», как её назвал Юра, принимали участие все, кто штурмовал боевую рубку. К нам также присоединились отец и Антон. Все остальные остались ждать спасения там, внизу, в кратере никому не известной скалы. Папа был очень недоволен, что я полетела вместе со всеми. Он считал, что я подвергаю себя слишком большой опасности. Если бы не приказ капитана, он ни за что не разрешил бы мне этого. А я старалась вести себя как можно независимее. Это дома я Светка, а здесь – член экипажа и самостоятельная личность. Тем более что от того, как мы с Сеней сработаем, зависит успех всей миссии. А возможно, и жизнь пассажиров на «Есенине». Да и на боевом катере конфедератов, по большому счёту, тоже. Если мы не победим и не сможем вернуться за нашими людьми – они не протянут долго с ограниченными запасами воздуха и воды. Так что шутки в сторону, папа, мы в одной команде, и в ней нет никаких возрастов.

– Миша, приготовься разослать сообщения. Закодированным текстом на «Есенин» и на «Гром». Продублируй также на Землю и на Марс. Чтобы наверняка приняли, – распорядился Юра. – С указанием координат боевого катера и кратким докладом.

– Как будто кто-то поспешит нам на помощь, – скептически прокомментировал Свинке.

– Мы обязаны сообщить о случившемся, – пояснил Юра. – И ещё мы обязаны дать координаты скалы, где на катере ждут помощи наши друзья. Вдруг с нами что-нибудь случится? Гарантии, что мы сами сможем их спасти, нам никто не давал. А так их будущему ничего не будет угрожать – пусть с некоторым опозданием, но их спасут непременно. А мы будем спокойно делать дальше своё дело.

– Попытаться связаться с рубкой «Есенина»? – спросил Миша.

– Не надо. Просто пошли шифровки. Их конфедераты точно не прочитают. А обычная связь между нами и рубкой может быть прослушана адмиралом с «Айседоры». Не забывай, что всё, что приписано к «Есенину», вещает на одной волне. Мы же не на войне, чтобы предосторожности придумывать. А старший помощник и так обо всём самом важном из шифровки узнает.

После этого некоторое время гардемарины молчали и трудились каждый над своей задачей: Юра управлял челноком, приближающимся к границе опасной зоны колец, а Миша работал со связью, набирая и отправляя сообщения на Землю. Внезапно мне в голову пришла сумасшедшая идея.

– Юра, а можно мне отправить сообщение и в корпорацию «Сатор» тоже? – спросила я.

– Это ещё зачем?

– Как зачем? Армию конфедератов они содержали?

– В основном они, – подтвердил Свинке. – Флот им строили, оружие и деньги давали. А взамен монополию на разработки гамма-терция в Поясе астероидов хотели. Ставки были высокие.

– Ну, допустим, и что? – нетерпеливо спросил Юра. – Миша, ты работай, не отвлекайся.

– Я не отвлекаюсь, – отрапортовал Миша. – Заканчиваю уже.

– Юра, как ты не понимаешь? – теряя терпение, спросила я. – Ведь «Сатор» построил боевой катер, на котором сейчас остались пассажиры и капитан!

– Правильно, Света! – с энтузиазмом в голосе поддержал Антон. – Кажется, я понял!

– Света, объясни так, чтобы было коротко и ясно. У нас нет лишнего времени, – попросил Юра.

– Объясняю, – хмуро сказала я. – Эти люди – наёмники «Сатора». Корпорация им платила. То есть они должны ей подчиняться. Так пусть работодатель их отзовёт, и вообще, пусть он сам ими занимается. Это его люди!

– Более того, они официально были сотрудниками, – добавил Свинке. – «Сатор» создал под вооружённые силы дочернюю частную военную компанию, и все солдаты были к ней приписаны. Когда война закончилась, они на эту дочку пытались всё свалить, а сами остаться чистенькими. Правда, им это не удалось, и все сотрудники этой компании были признаны подчинёнными компании «Сатор».

– Думаешь, им это интересно? В этой компании за полвека всё изменилось. Она уже давно непохожа на ту, которой была раньше.

– Ещё как интересно! Сейчас всё успокоилось, их репутация за эти десятилетия очистилась. А если подробности о поведении их бывших сотрудников снова всплывут и станут главной новостью дня, это такое с их репутацией сделает, что их акции наполовину подешевеют! Особенно учитывая, что их бывшие сотрудники уже в наше время заложников берут. В их интересах побыстрее решить этот вопрос и как можно тише. Так что примчатся как миленькие.

– Я тоже думаю, что они клюнут, – сказал Свинке. – Тем более что это не бывшие сотрудники, а настоящие, то есть действующие.

– Это как? – не понял Миша.

– Я так понимаю, контракт с ними никто не разрывал? – спросил Свинке. – Стало быть, они сотрудники. Кстати, могут и зарплату потребовать за все годы. С процентами причём. Чисто теоретически. Хотя думаю, что и практически тоже.

– Так они миллионерами станут! – присвистнул Миша. – Если «Сатор» о них узнает, они там на уши встанут и постараются не доводить до судебных разбирательств.

– Света, убедила, составьте вместе с Мишей сообщение, – решил Юра. – Он отправит его в штаб-квартиру «Сатора». Занимайтесь этим, а я пока послушаю эфир. Возможно, старпом сам для нас сообщение приготовил. Передавать пока ничего не буду, уверен, что нас услышит не только рубка но и адмирал.

Пока мы с Мишей, папой и Свинксом составляли гневное сообщение в «Сатор», Юра пытался связаться с центром управления «Сергея Есенина». Вначале ему никто не отвечал. Потом в эфире раздались сильные помехи, треск, шипение. У меня мурашки пошли по спине от этих резких звуков в динамиках шлема. Наконец, когда наше сообщение в «Сатор» было уже готово и отправлено, шлем наполнили мужские голоса.

– «Есенин», повторите вашу информацию, – говорил первый. – Вас не понял. Что доложили спасшиеся на «Айседоре»?

– «Гром», на связи старший помощник Салов. Наш корабль захвачен. «Айседора» оказалась троянским конём. Настоящий экипаж «Айседоры» пропал.

Я взглянула на Юру – он с досадой хлопнул кулаком по спинке кресла. Да, мы отстаём от конфедератов часа на два, но мы и не сомневались, что конфедераты ко времени нашего прибытия захватят корабль.

– Кем захвачен? Что за бред? – сердито переспросил первый голос.

– Мной захвачен, – объяснил сухой презрительный голос, который мне меньше всего хотелось услышать. – Адмирал Рэндоу, Космический Флот Конфедерации.

– Вы что там, на «Есенине», белены объелись? – крикнул первый голос. – Говорит капитан «Грома» Руслан Толкачёв. Доложите по форме!

– Не кипятись, Толкачёв, – устало сказал адмирал. – Тебе не послышалось, и тут все в своём уме. Ладно, старпом, доложи по форме, раз капитан требует.

Я посмотрела на друзей – все слушали перепалку в эфире, затаив дыхание.

– Не нуждаюсь в ваших разрешениях! – сказал старший помощник. – Вы нарушили закон и предстанете перед судом. Я предлагаю вам немедленно покинуть «Сергея Есенина». Тогда мы будем считать это недоразумением и не станем обращаться по инстанции.

– Не ожидал от потомков такой беззубости, – проговорил адмирал. – Вопят, как щенки, и никаких действий. Скучно. Ладно, слушайте меня, оба. Мы захватили ваш корабль и заложников. У нас есть требования. Если вы будете хорошо себя вести, мы отпустим заложников и даже экипаж. Мы не преступники, мы военные.

– Военные преступники, – пробормотал Свинке.

К счастью, его услышали только мы – Юра пока не включал передатчик, мы просто слушали.

– Старпом, откуда говорит этот Рэндоу, и где находитесь вы сами? – спросил Толкачёв.

– Бой был очень коротким – нападения мы не ждали, – признался Салов. – Мы собрались возле шлюза встретить ребят с «Айседоры», они не отвечали по связи. Мы были уверены, что у них повреждения. Когда вместо наших людей с «Айседоры» посыпали десантники, мы начали отступать. Они прорвались к центру управления, ранили двух офицеров. Мы с младшим гардемарином успели задраить дверь, им сюда не попасть. Пассажиры оказались в руках нападавших.

– Вот такая вот трусость, – прокомментировал адмирал. – Они отдали нам пассажиров на растерзание, а сами заперлись в рубке и пьют коньяк.

– Мы ещё поговорим с вами один на один! – зловеще пообещал старший помощник.

– Да хоть сейчас поговорим, выходи. Ты меня найдёшь возле шлюза «Айседоры», я говорю с её борта.

После нескольких секунд молчания снова заговорил капитан «Грома»:

– Почему вы называете себя адмиралом? Вы имеете отношение к военно-космическому флоту? Земному или Федеративной Республики Марс?

– Помолчи, щенок! – вдруг взорвался адмирал. – Для меня не существует никакой вашей Республики Марс! Есть Конфедерация! Мы боролись за неё и умирали не для того, чтобы всякие сопляки о нас теперь ноги вытирали! Ты слышал фамилию Рэндоу?

– Военный предводитель конфедератов, погибший в битве за Пояс астероидов в конце войны, – сухо ответил Толкачёв.

– Как видишь, не погибший. Ты сейчас с ним говоришь.

Я снова посмотрела на Юру – он продолжал управлять полётом «Хулигана». Мы вышли из колец Сатурна и теперь начали свой путь к «Есенину». Свинке тоже посмотрел на Юру и спросил:

– Будем менять план, командир?

– Пока нет. Будет видно, – уклончиво ответил Юра. – Пока действуем, как наметили.

Тем временем капитан «Грома», похоже, переварил информацию о том, что древний погибший адмирал жив и захватил круизный лайнер у него под носом. По крайней мере, теперь его вопрос прозвучал очень по-деловому:

– Каковы ваши требования?

– Вот так бы и сразу, – удовлетворённо ответил адмирал. – Поговорим, как деловые люди. Нам нужен запас гамма-терция, коды управления и освобождённая рубка. Тогда вы получите пассажиров и экипаж целыми и невредимыми. Почти невредимыми. А мы уберёмся отсюда куда подальше.

– Какие предлагаете гарантии?

– А какие тут могут быть гарантии? Давайте буду понемногу отпускать заложников. Вы мне – я вам, вы мне – я опять вам. Мы не звери, и нам всего лишь нужен корабль и хороший запас гамма-терция.

– Зачем вам гамма-терций на планетарном корабле? – резко спросил старпом. – Вы на нём дальше Плутона всё равно не улетите.

– Зачем врать, старпом, – с издёвкой в голосе сказал адмирал. – У меня твой старший механик. Стоило поставить пару пассажиров к стенке и навести на них автомат, как он всё нам рассказал. На вашем корабле есть антипривод, просто он не используется из-за дороговизны топлива. Мы даже знаем, сколько топлива в граммах ему нужно на минимальный прыжок. Так что нам нужен только гамма-терций – и мы избавим вас от нашего присутствия.

– Нам нужно проконсультироваться с Землёй, – сказал, наконец, капитан «Грома».

– Даю два часа на консультации. Хорошо, учитывая задержку сигналов – два с половиной. И ещё столько же на доставку. Через пять часов топливо должно быть у меня на борту. Нам нужно десять килограмм.

– Вы с ума сошли! – воскликнул Толкачёв. – Этого же хватит, чтобы целый флот переместить в центр галактики и обратно! Такого запаса нет ни на одном корабле!

– Вы меня поняли, – сухо сказал адмирал. – Время пошло. И кстати, не пытайтесь играть со мной в «кошки-мышки». Никаких штурмов и вообще, чтобы никто не приближался к «Есенину» ближе, чем на пять километров без моего личного разрешения. Пусть ваш челнок немедленно изменит курс.

– О каком челноке речь? – спросил Толкачёв и вдруг воскликнул: – Это же «Хулиган»! Нашёлся!

Юра дотронулся перчаткой до защитного стекла шлема и покачал головой. Вот мы и раскрыты.

– Ну что, плакал наш план? – с отчаянием в голосе спросил Свинке.

– Это мы ещё посмотрим! – мрачно пообещал Юра.

– «Хулиган», ответьте «Грому». Кто у вас на борту?

– Виталий Сергеевич, это вы? – с надеждой спросил старпом.

Юра вздохнул и нажал на сенсор включения передатчика.

– Дмитрий Константинович, «Хулиган» на связи! Гардемарин Звягинцев!

– Звягинцев? – непонимающе повторил старпом. – Юра, это ты?

– Так точно! – подтвердил Юра. – Мы на челноке «Хулиган», движемся в вашу сторону!

– Отставить! – перебил его старпом, и голос его слегка дрогнул. – «Сергей Есенин» захвачен.

– Мы знаем, – успокоил его Юра, барабаня пальцами по подлокотнику кресла.

– Ну что ж, снова здравствуй, гардемарин, – прозвучал в эфире ехидный голос адмирала. – А ты способный малый. Не буду спрашивать, как ты выбрался из карцера, прорвался мимо моих людей и угнал вышедший из строя челнок. Просто прими мой комплимент. При других обстоятельствах я бы зачислил тебя в свою команду.

– В команду бандитов и пиратов? – переспросил гардемарин.

– Ты ошибаешься, мальчик. Мы солдаты. У нас есть цель, и мы её добиваемся. Максимально эффективными способами. Только и всего.

– Юра, – настойчиво сказал старпом. – Объясни нам с капитаном Толкачёвым, что происходит, и откуда взялся этот сумасшедший адмирал. Кто он такой вообще?

– Он не сумасшедший, – вздохнув, ответил Юра. – Он именно тот, за кого себя выдаёт. Вы помните решающую битву в Поясе астероидов, где Конфедерация была разбита? Сейчас, наверное, не нужно вдаваться во все подробности, но если вкратце – адмирал Рэндоу с командой верных лично ему спецназовцев спасся с терпящего крушение линкора «Конфедерация» на боевом катере и сумел добраться до колец Сатурна. Потом анабиоз на полвека, пока их каким-то образом не разбудил случайно оказавшийся рядом «Хулиган». Возможно, сработала заблаговременно оставленная мина. Или автономная система защиты выпустила торпеду. Когда она взорвалась, компьютер инициировал выход команды из сна. Неясно только, как все так быстро в себя пришли.

– Браво, гардемарин, – с усмешкой прокомментировал адмирал. – Ты растёшь в моих глазах. Неплохой анализ. Только всех сразу и не нужно будить. Первыми из анабиоза выводятся офицеры. Они анализируют обстановку и оперативно принимают тактические решения. При необходимости запускают поэтапное пробуждение экипажа. Сначала штурмовая группа. Потом остальные. Всё продумано и отработано научениях. Кстати, капитан Толкачёв, время пошло. Это я могу позволить себе поболтать пять минут с талантливым молодым человеком. А вы давайте, связывайтесь, с кем там хотели. Через два с половиной часа жду от вас отчет, а через пять часов начну отправлять вам пассажиров «Есенина» по одному, через шлюз, вплавь. Без скафандров, конечно.

– Конец связи, – недовольно сказал Толкачёв, и в эфире послышался негромкий щелчок.

– Вот так-то лучше, – удовлетворённо сказал адмирал. – Простите, отвлекусь на минуту, выслушаю доклады своих офицеров.

В эфире на несколько мгновений наступила тишина.

– Научная фантастика какая-то! – нарушил тишину старпом. – Если бы мне кто-нибудь раньше такое начал рассказывать – на гауптвахту бы загремел. Капитан не с вами? Что с ним произошло?

– Капитан очень слаб после допросов, он остался на боевом катере конфедератов с остальными пассажирами. Там же находятся два военнопленных, которых мы захватили.

– Как вообще «Хулиган» оказался на этой скале? Почему Лановой его просто не увёл назад, к «Есенину»? Судя по тому, что вы сейчас на нём летите, повреждения не были фатальными.

– Они принудили Виталия Сергеевича к посадке на свою скалу под угрозой торпедирования. Захватили пассажиров. Капитана избили, хотели коды к «Хулигану» и «Есенину» узнать. Обломались.

– Почему не расскажешь, как вы тайком угнали «Айседору» и отправились на поиски сами? Притом, что ты отстранён от полётов.

– Дмитрий Константинович, – вмешался в разговор Миша. – «Айседору» пилотировал я. Никто ничего не угонял.

– Ладно, с этим мы потом разберёмся. Вы мне скажите, Света с вами? Тут её мама чуть весь капитанский мостик не разнесла.

– Я здесь, – грустно сказала я. – Передайте ей, пожалуйста, что со мной и с папой всё в порядке!

– Я бы с радостью, но передать не могу: заперты мы на мостике и отрезаны от корабля. Когда я увидел, что «Айседора» возвращается, то представить не мог, чем все это может обернуться. Это моя вина: нельзя было позволять катеру стыковаться. Но мне и в голову не могло прийти, что неизвестно откуда тут эти динозавры появятся!

– Не очень-то вежливо, – вмешался голос адмирала. – Попросил бы отзываться о нас с должным уважением. Мы вам в прадеды годимся.

– Позвольте пассажирам покинуть корабль! – потребовал старпом.

– Позволю, когда получу гамма-терций, центр управления и коды от компьютера. Кстати, если вы готовы сообщить коды и покинуть рубку прямо сейчас, я готов отпустить вас и, скажем, десять пассажиров. Можете выбрать сами, к примеру, из числа детей и женщин.

– Перебьётесь!

– Не надо грубить. Моё терпение не безгранично. Мы могли бы и взрезать дверь центра управления.

– Попробуйте, если получится.

– Но зачем? Не позже, чем через пять… Нет, через четыре часа сорок пять минут вы и так мне всё передадите. Подождём распоряжений вашего начальства. Они поймут, что жизни пассажиров… Мне подсказывают: жизни ста двадцати трёх пассажиров не стоят какой-то ржавой посудины.

– Кто бы вы ни были! – чётко сказал Салов. – Вы нарушаете международную конвенцию. Пассажирские суда даже во времена Межпланетной войны считались неприкосновенными.

– Не учите меня, что и чем считалось во время Межпланетной войны, – сухо ответил адмирал. – Это для вас она была в прошлом веке. Для меня она была реальностью ещё две недели назад. И пассажирские суда, как и любые другие, я мог в любой момент экспроприировать именем Конфедерации.

– Вот почему вас так любили люди, – съязвил Юра.

– Значит так, мальчик. Только учитывая твою доблесть и то, что добрался сюда сквозь кольца на пробитой развалюхе. Специально для тебя, а также для членов твоей команды, у меня эксклюзивное предложение. Позволяю вам стыковку с кораблём. После этого мы проводим вас в кают-компанию к остальным пассажирам. Предупреждаю, вас встретят мои люди. Они проследят, чтобы всё прошло мирно.

– Чем вы гарантируете нашу безопасность? – с вызовом спросил Юра.

– Словом чести офицера. Ведите себя хорошо, и никаких неожиданностей не произойдёт. А если окажете сопротивление – поступим с вами по закону военного времени.

– У нас не военное время! – заметил Юра.

– Это я буду решать. Если сдадитесь, обещаю, что не причиним вам вреда. У вас там девчонка на борту? Я так понял, её мама тут? Надо бы, кстати, её найти. Ну так вот, не мучайте ребёнка, привезите к маме. Выбор за вами. Конец связи.

 

Глава пятнадцатая. Контакт

Наступила тишина, которую лишь изредка нарушали негромкие шорохи, доносящиеся из динамиков.

– Возвращайся к Сатурну, Юра, – вдруг сказал динамик голосом старпома.

Я вздрогнула от неожиданности. Мне почему-то казалось, что связь с капитанским мостиком тоже закончена.

– Отставить стыковку. Они будут ждать.

– Я знаю, – спокойно сказал Юра. – Но мы должны быть с пассажирами.

– Ты что, и вправду веришь адмиральскому слову? Он же преступник!

– Нам придётся ему поверить, – немного помолчав, сказал Юра. – В конце концов, он же хочет получить гамма-терций. Значит, на данном этапе ему выгодно вести себя предсказуемо.

Теперь замолчал старпом. Через некоторое время мы услышали его голос с прорезавшимися металлическими нотками.

– Мы достаточно сделали ошибок. Ещё одной я не допущу. Гардемарин Звягинцев, я официально приказываю вам изменить курс и не приближаться к «Сергею Есенину».

Мы молча ждали, что скажет Юра. Я боялась даже дышать, только слышала, как гулко в замкнутом мирке скафандра стучит сердце.

– Дмитрий Константинович, что-то со связью, помехи, – неожиданно сказал Юра. – Не расслышал вас!

– Я повторяю! – начал было старпом, но гардемарин не дал ему закончить.

Проведя рукой по сенсорам, Юра выключил связь. Наступившая внезапно тишина оглушала.

– Нарушение приказа, – прокомментировал Свинке. – Второй раз за неделю. Вас погонят драной метлой из флота.

– Может, не стоило спорить со старшим офицером? – неуверенно спросил отец.

– Не погонят. И я не спорил – вы же слышали, связь испортилась, – спокойно сказал гардемарин. Его лицо за стеклом шлема было непривычно бледным, но глаза сверкали упрямой решимостью. – Не расслышал приказ. Если кто-то из вас расслышал, может, перескажете мне его вслух? Чтобы я не имел возможности избежать его выполнения.

Лица мужчин застыли. Каждый думал о своём, оценивал риск предстоящего мероприятия, который, собственно, никто из нас не мог до конца просчитать. Свинке явно хотел что-то сказать, но потом махнул рукой и промолчал.

– Ну что же вы? Кто из вас слышал приказ?

– Я не слышал, – сварливо сказал Свинке. – Помехи всё заглушили.

– Никто не слышал, – подтвердил отец, обведя взглядом остальных.

– Отлично! Тогда продолжаем нашу миссию, – объявил Юра. – Мы немного меняем планы. Сейчас наш челнок у пассажиров «Есенина» – единственная надежда. Всем остальным кораблям адмирал запретил приближаться.

– И что теперь? Мы же не собираемся идти в лобовую атаку? – осведомился Свинке.

– Нет, конечно. Они ждут, что мы пристыкуемся. Мы так и поступим.

– А наши разговоры сейчас не слышно? – испугалась я.

– Не волнуйся, Света. Дальняя связь отключена, а у передатчиков наших скафандров слишком малый радиус действия. К тому же всё надёжно экранируется корпусом челнока. Мы можем разговаривать совершенно свободно.

– Так как будем действовать? – спросил Миша.

– Слушайте внимательно. Нам придётся разделиться на две неравные группы. Первая, большая, останется в челноке и будет стыковаться с кораблём через один из свободных шлюзов. Один сейчас занимает «Айседора», другой – «Константиново», остаются ещё два.

– Так нас же просто перебьют, как только мы переступим порог шлюза! – возмутился Свинке. – Старпом прав, адмиралу доверять нельзя.

– Не перебьют, если Света сделает то, что обещала. Когда Сумунгус устроит на корабле представление, мы под шумок прорвёмся через шлюзы дальше, в сторону кают-компании. Наша цель – отбить её у конфедератов и там забаррикадироваться.

– Цель благородная, но вы же не хотите доверить наши жизни инопланетному монстру? – возмутился Свинке. – Мы же ничего о нём не знаем! А если у него не получится? Если он всё только осложнит?

– Как вам не стыдно! – заступилась я за Сеню. – Он наш друг! И сделает всё, что сможет!

– Ты можешь отвечать за его действия? Кто нам даст гарантии? – не унимался Свинке.

– Гарантий вообще в военном деле нет. Но я считаю, это оправданный риск. Да и нет у нас, честно говоря, других вариантов, – сказал Юра. – На Сумунгусе и Свете действительно огромная ответственность. Адмирал сам сказал, что пассажиров держат в кают-компании. Если мы окажемся там, то лишим конфедератов их главного козыря – заложников!

– Хорошо, но силы неравны! – заметил Свинке. – Даже если произойдёт чудо, и мы окажемся в кают-компании, что помешает им прожечь двери и перебить нас?

– Не что, а кто. Вторая группа в составе двух человек проникнет, как и планировалось, через аварийный люк и захватит отсек распределения энергии в трюме. Боевая задача: вырубить энергию. Без неё никакой резак работать не будет. Да и кают-компанию штурмовать станет сложнее. Нам, главное, продержаться до подхода подкрепления. А оно прибудет до того, как выйдет назначенное адмиралом время. Я уверен, что сюда скоро прибудет один из полицейских или военных кораблей. Группу возглавит Миша. Кто пойдёт с ним? Добровольцы?

Сразу несколько человек, включая папу, подняли руки.

– Вы пойдёте, – указал Юра на одного из мужчин-пассажиров. – Миша, подожди, пока мы состыкуемся, тогда начинай. Мы отвлечём их внимание на себя, думаю, вас никто ждать не будет с «чёрного хода». Как подойдём поближе – выходите в открытый космос. Не спешите. Делайте всё наверняка. Когда вырубите на корабле свет – сразу отступайте, не геройствуйте! Адмирал попытается отбить отсек распределения энергии обратно. Не пытайтесь его оборонять – всё равно вы не сможете тягаться со взводом спецназа. Ты всё понял?

– Так точно, – сказал Миша и улыбнулся.

– Удачи вам! Теперь Света – немедленно займись Сумунгусом. К нашей стыковке он должен быть готов начать представление. Что касается самого спектакля, не знаю, что вы с ним придумаете, но это обязано быть что-то очень зрелищное. Лучше всего, чтобы это было ещё и угрожающим. От успеха спектакля будут зависеть наши жизни. Только предупреди нас самих заранее, чего нам там ждать. Начинай, вам тоже удачи!

Никогда ещё до этого не смотрела я на Юру с таким восхищением. Ему очень шла роль командира, и он теперь стал окончательно на него похож – чёткие, ясные указания. Мгновенное принятие решений! Эти мысли пронеслись у меня в голове за несколько секунд, а потом я закрыла глаза и попыталась унять слишком быстрое сердцебиение. Для этого сделала несколько медленных вдохов и выдохов. Немного подействовало. Теперь надо попытаться установить контакт с Сеней. От мысли, что это не удастся, у меня холодный пот выступил на лбу. Главное, сохранять спокойствие. Ещё вдох, ещё выдох.

Я не знала, как вообще с ним нужно устанавливать контакт, мы это никогда не репетировали. Но я просто представила Сеню так реалистично, как только смогла. Сначала внешний вид, потом какая у него шершавая кожа на ощупь, потом его смешное перемигивание глазками. Вспоминала, как мы вместе проводили время на обзорной площадке, глядя на звёзды.

Долгое время ничего не происходило. Я изредка приоткрывала глаза, чтобы посмотреть на главный экран. Корабль на экране постепенно увеличивался в размерах, а Сумунгус всё так же молчал. Может, нам нужно стенка к стенке подойти, то есть корпус к корпусу, только тогда Сеня меня услышит? Но он же должен, должен внимательно слушать пространство и искать меня. Я не могу установить контакт, это он должен услышать и установить контакт со мной! Если, конечно, у него в данный момент нет какой-то более срочной проблемы. Мне не хотелось даже думать о возможных вариантах таких проблем. Если маму заставят пойти вместе со всеми пассажирами, то она не захочет расставаться, не оставит Сеню одного, возьмёт с собой. В этом я не сомневалась.

Ответа от Сумунгуса всё не было, и я стала вспоминать помещения корабля, коридоры и библиотеку, спортивный зал и кают-компанию. Во время трапез там собиралось очень много народу. Я живо представила себе это большое помещение, заполненное людьми. Они сидят за столами, а те, кому мест не хватило, стоят между рядами, возле стен, сидят прямо на полу. Я решила вспомнить, какие в кают-компании подавали блюда, но вдруг заметила, что на столах нет ни тарелок, ни чашек, нет вообще никакой посуды. Это не мои воспоминания! Этот образ мне внушили, это Сенечка!

Перед моим мысленным взором промелькнули испуганные, побледневшие лица, я как будто сама прошла между рядами пассажиров и встала возле одной из стен. Наверное, мама держит Сеню на руках. Теперь я смотрела её глазами на происходящее в кают-компании. Десантники с оружием наперевес заняли позиции по обе стороны от входной двери. В кают-компанию время от времени входили новые пассажиры, оглядывались испуганно, проходили вглубь комнаты.

Я не удержалась, вскрикнула от радости и открыла глаза. Вся наша команда вопросительно смотрела на меня.

– Есть контакт! – выпалила я. – Они с мамой в кают-компании, всех туда сгоняют!

– Как я и думал, – кивнул Юра и вернулся к управлению. – Продолжай, Света, не отвлекайся!

Тогда я снова закрыла глаза и начала прокручивать перед мысленным взором свои воспоминания, как старинную киноплёнку. Надо укрепить контакт с Сеней и заодно ввести его в курс дела. Как мы летели в кольца на спасение папы, как нашли скалу с кораблями, как оказались внутри боевого катера. Я вспоминала всё: и приятное, и неприятное. Мне почему-то казалось, что на неприятных «кадрах» воспоминаний Сене становилось там, далеко от меня, немного больно, и я спешила поскорее «прокрутить» дальше.

Мне показалось, что на это ушло совсем немного времени, но когда я снова приоткрыла глаза, мы уже медленно сближались с «Есениным». Его огромный бок занимал все до единого экрана внешнего обзора. Миши и его напарника уже не было в кабине, наверное, они готовились к выходу в открытый космос в шлюзовой камере. Юра сосредоточенно управлял челноком, нацеливая его на стыковочный узел. Он бросил на меня быстрый вопросительный взгляд. Я улыбнулась подбадривающе. Мы справимся. Похоже, пора потихонечку начинать. Ещё немного – и мы состыкуемся. А там нас уже два десятка бойцов поджидает с адмиралом во главе. И ещё с капитаном Максэливаном. Как-то не верится, что он тоже готов людей за борт выбрасывать. Хотя я могла и ошибиться. Кто этих военных знает, прошедших межпланетную войну.

Что же придумать? Какие образы попросить его вызвать? Всяких там ужастиков я сама боюсь, даже представлять их не хочу. Да это и не единственное, чем можно напугать. Чего вообще может испугаться взрослый мужчина, да так, чтобы у него нервы сдали, и он побежал без оглядки? И чтобы Сене этот образ был известен? Когда правильно сформулирован вопрос, сразу находится и ответ. Мы же вместе были в зоопарке! Даже и придумывать ничего не нужно, я лишь немного напомню Сене то, что он и сам видел. А потом это всё надо размножить и слегка увеличить в размерах.

Я начала вспоминать, кого мы видели в зоопарке, а потом мысленно «заселять» ими коридоры «Сергея Есенина». Тяжеловато было с непривычки держать в голове всю эту картинку, тем более в движении, но я старалась, как могла. Вот пошли тигры. Нет, надо их чуть увеличить, вот так. Давайте, киски, разбредайтесь по кораблю. Теперь львы. Пошли, дорогие, гулять, гулять. Крокодилы – ползите, зелёненькие мои, ползите. В пастях клыков побольше, и пусть они торчат в разные стороны. Прекрасно. Сеня, ты понял, что нам нужно? Прошу, помоги! Подыграй нам! Пусть всё, что я представляю, возникает в виде убедительных трёхмерных проекций! Я увлеклась и забыла о своих сомнениях и неверии в успех. Буду просто представлять.

 

Глава шестнадцатая. Штурм

Не знаю точно, сколько прошло времени. Я успела перебрать в памяти почти всех животных, которых мы с Сеней видели в Московском зоопарке.

Настойчивый голос Юры вернул меня в реальный мир:

– Света, мы стыкуемся. У вас всё готово? Прикрытие будет? Я хотел сказать, представление.

Папа, Свинке, Антон и все остальные смотрели на меня с отчаянной надеждой в глазах.

– Я представляла наш зоопарк, – сказала я. – Старалась, как могла. Только немного увеличивала зверей в размере, чтобы казались страшнее. Если всё получится – не пугайтесь.

– Что значит – если? – нервно спросил Свинке. – Так получится или нет?

– Спокойно, – остановил его гардемарин. – Ну что толку опять приставать к человеку. Сказала же – сделала, что могла. Сейчас сами всё узнаем. На всякий случай, будем готовы ко всему. Оружие к бою! Шлемы не снимать, они вам жизнь могут спасти. Конечно, в них не слишком удобно бегать, но тут уж придётся потерпеть. Какая-никакая, а всё же защита от пуль.

Юра помолчал немного, словно обдумывая, не забыл ли что-то важное.

– Ну что, с Богом! Встаём и проходим к шлюзу. Первым выхожу я. Не забывайте пригибаться и ни в коем случае не отставайте от меня. Света, твоя персональная задача – держать контакт с Сумунгусом, чтобы он не подумал, что его помощь больше не нужна, и не прекратил представление раньше времени. Когда пойдём к кают-компании – держись в центре, мы тебя со всех сторон будем прикрывать. Антон, будь с ней рядом, помогай. Света, ты всё поняла?

Я кивнула. Что же тут непонятного? Юра прав насчёт Сумунгуса – контакт лучше не прерывать. Только как я буду поддерживать его на бегу? Понятия не имею. Я встала и подошла к шлюзу вместе с остальными. Пока люк ещё не открылся – прислонилась к стене и снова ушла в свои мысли, надеясь, что Сеня по-прежнему слышит их. Пора выпускать зверинец на волю. Гардемарин не спешил открывать люк шлюза – вместо этого он как будто прислушивался. Я тоже переключила динамики шлема на внешние микрофоны и услышала шум по ту сторону шлюза. Резкие возгласы и частые выстрелы. Кажется, нам лучше пока побыть на челноке.

Прошла ещё минута, шум за обшивкой утих, и Юра набрал код разблокировки шлюза на сенсорной панели. Первое, что я увидела в открытый проём, когда створки люка разошлись в стороны – был рыжий с чёрными вертикальными полосками бок тигра – он спокойно прошёл мимо, даже не взглянув в нашу сторону. Юра и Свинке, стоящие ближе всех к хищнику, непроизвольно отшатнулись назад, ибо тигр был ростом со взрослого мужчину. Сеня всё сделал в лучшем виде!

Юра оправился от испуга первым. Поднял пистолет в согнутой правой руке почти на уровень лица, левой рукой подпирая правый локоть и короткими шажками приблизился к проёму шлюза, аккуратно выглянул наружу и тут же вернулся назад.

– Звери мешают, заслоняют видимость. Но видел пару теней у стен, нас встречают. Спектакль скоро раскусят и начнут по нам палить.

– Что будем делать? – спросил Свинке.

– Свинке, Логинов – включите парализующие станнеры на полную мощность, станьте по обе стороны шлюза и полейте хорошенько коридор веерным методом! Только друг в друга не попадите.

– Там же только пять метров радиус действия! – напомнил отец.

– Работайте! – оборвал спор Юра. – Дальность у них больше, просто мощность падает.

Свинке и папа подчинились, высунулись из шлюза и поводили станнерами по дуге. Юра выглянул, чтобы изучить результаты их работы.

– Чисто! – с некоторым даже удивлением сказал он и переступил порог шлюза, оказавшись на палубе корабля. – Двоих вижу, лежат у дальней стены.

Свинке немедленно последовал его примеру и вышел на палубу. И тут до меня донеслись несколько приглушённых хлопков.

– Пригнитесь! – приказал Юра. – И шевелитесь, быстрее за мной!

Один за другим мы выбегали из шлюза, пригибаясь и прижимаясь к стене отсека. Впереди, полуприсев, выискивал цели Юра. Пару раз он даже пальнул из пистолета, только я не поняла, куда – противника я пока не заметила. А по палубе бродила самая диковинная коллекция зверей, которую я когда-либо видела. Сеня, судя по всему, вошёл во вкус, и в дополнение к животным, которых представляла я, показывал ещё и всех зверей, которых он когда-либо сам увидел в мыслях инопланетян. А повидал он, похоже, немало. Я узнала лишь арктурианских лизунов, тяжело переваливающихся по палубе на своих шести лапах и знаменитых центаврианских летающих макроконов с ярко-алыми перьями. Выглядело всё абсолютно натурально. Изображения не были прозрачными, как в прошлый раз, когда Сеня проецировал во сне. Значит, когда он это делает осознанно, результат оказывается намного более впечатляющим. Зоопарк на прогулке прекрасно скрывал нас от любопытных глаз, впрочем, мы тоже из-за кишащих кругом птиц и зверей практически не имели обзора и не видели, что творится в коридорах.

Рядом со мной что-то просвистело, ударило в переборку, отлетело. Я отпрянула, словно обжёгшись. Мне показалось, что даже волосы на голове у меня зашевелились от страха. Уверенный голос Юры встряхнул меня.

– Свинке, держитесь последним в группе, будете замыкающим. Всё время посматривайте назад – если кого-нибудь увидите – стреляйте не раздумывая!

– Ага, настреляешь тут вашим игрушечным пистолетиком! – проворчал Свинке.

– Не останавливаться, живее вперёд! – скомандовал Юра и побежал дальше.

Наша маленькая группа помчалась за ним. Я чувствовала себя, как в кошмарном сне, когда на полном ходу врезалась в животных и проскакивала сквозь них. Внезапно послышались приглушённые хлопки. Мужчина, бежавший впереди меня, вдруг смешно подпрыгнул, поджав ногу.

– Что с вами? – крикнула я.

– Как пчела ужалила, – пожаловался он.

– Я их задержу, вперёд, вперёд! – крикнул Юра, останавливаясь.

Мы пронеслись мимо него, и я оглянулась: позади нас Юра, присев на колено и положив дуло пистолета на левое предплечье, стрелял в невидимых мне противников. Как раз в этот момент в переборку за ним врезалась целая очередь из пуль, вздымая столбики краски. И вдруг я с ужасом увидела, что стекло в Юрином шлеме за одно мгновение покрылось трещинами, хотя и не разлетелось вдребезги.

– Юра! – крикнула я и бросилась к нему.

– Не останавливайся, Света! – скомандовал бежавший за мной отец, поймав меня в объятья и мягко подтолкнув снова вперёд.

– Отпусти! – я начала вырываться. – Юру ранили!

– Всё в порядке, – голос Юры звучал глуше, чем обычно. – Я цел. Вперёд!

Снова бег, я уже запыхалась, стекло шлема начало запотевать, а вытереть изнутри я его, разумеется, не могла. Юра обогнал нас и снова первым бежал впереди. Само собой, ни о каком контакте с Сеней в такой обстановке говорить не приходилось. Но зверей вокруг не становилось меньше – мы пробегали мимо, точнее, сквозь львов, бегемотов, страусов, пони и даже грозных аллигаторов. Не считая незнакомых мне инопланетных чудищ. До кают-компании оставался всего один поворот коридора и каких-то десяток метров, и я уже поверила было, что мы достигнем цели, так и не встретив организованного сопротивления. Но я поторопилась: едва Юра выглянул за поворот, как засвистели пули, застревая в экзопластике противоположной стены коридора. Гардемарин тут же вернулся назад и прижался к стене, тяжело дыша.

– Что там впереди? – спросил отец.

– Стреляют из раскрытой двери кают-компании! Никому не высовываться.

– Света, сделай что-нибудь! – попросил отец. – Мы не можем тут долго оставаться! Сейчас первый шок от неожиданного зверинца на корабле пройдёт, и сюда прибудет отделение спецназа!

Как будто я волшебница. Что я могу сделать, если конфедераты так быстро разобрались в том, что это всё иллюзия и начали палить во всё, что движется. Я и так уже сделала больше, чем сама надеялась. Что же теперь ещё? Я сделала несколько глубоких вдохов и выдохов, чтобы взять себя в руки и унять лёгкую панику. Сеня, пожалуйста, ты всё видишь, всё понимаешь. Придумай что-нибудь!

Я вдруг увидела дверь кают-компании изнутри, так, как её видела сейчас мама. По обе створки двери, прислонившись к стене, стояли военные с автоматами наготове. Один из них осторожно выглядывал в коридор, поводя дулом автомата слева направо, как будто выискивая цель. В темноте проёма не был виден угол, за которым мы сейчас скрывались. Зато в нём материализовался огромный белый медведь и лениво пошёл на военных. Конфедерат спокойно выпустил в него несколько коротких очередей и опустил дуло. Ясно, теперь их уже на мякине не проведёшь.

– Сеня показал им огромного медведя, они в него пальнули пару раз и успокоились! – крикнула я. – Мы теперь их уже ничем не удивим.

Мне кажется, или палуба слегка вибрирует?

– Всё, времени больше нет, – сказал Юра. – Чувствуете топот? Скоро кавалерия будет здесь. Прикройте меня! Оружие к бою! По моей команде – все бежим в кают-компанию. Но не раньше! Всем понятно?

– Погоди, я с тобой! – крикнул Свинке, в несколько прыжков догнавший гардемарина и остановившись перед самым поворотом.

Мне вдруг пришла в голову неожиданная мысль. Даже не знаю, моя ли, или это снова Сеня постарался.

– Стойте, не высовывайтесь пока! Дайте нам с Сеней пять секунд! Есть идея!

Я даже не стала дожидаться ответа, просто закрыла глаза и начала представлять адмирала Рэндоу во всех подробностях. Сначала фигуру, потом его китель с погонами, фуражку. Оставалось вспомнить черты лица, но тут я как раз достаточного опыта не имела. Запомнила лишь орлиный нос, густые брови и холодные глаза стального цвета. В общем, старалась, как могла. Когда я открыла глаза, адмирал стоял рядом со мной, слегка покачиваясь. Я с ужасом поняла, что он босиком и начала вспоминать, какая на нём тогда была обувь. Так и не вспомнив, представила ботинки. Через некоторое время они действительно появились на его ногах. Вот так-то лучше. Какой же адмирал без обуви!

Все смотрели на адмирала, на лицах за стёклами шлемов застыло немое восхищение. Только лица Юры не было видно из-за сетки мелких трещин. Как он только сам что-то видит? Будто услышав меня, Юра поднял руку к шее и отстегнул шлем.

Я опять прикрыла глаза, а когда снова открыла – адмирал крепко держал за предплечье мою точную копию. Ну, не совсем точную – мне кажется, я в жизни не такая высокая и стройная. Правда, я почему-то была без скафандра, но это не так важно. Собственно, Сеня меня в скафандре никогда не видел, так что это неудивительно. Надеюсь, для конфедератов, охраняющих кают-компанию, эти образы хотя бы издали покажутся убедительными.

Оставалась мелочь. Представить амбала-капрала, приставлявшего мне пистолет к виску на катере конфедератов. И того бугая, что сторожил дверь нашей тюремной каюты. И ещё ту парочку, что я видела на катере. Вот теперь в порядке. Можно двигаться.

Адмирал грубовато подтолкнул мою копию вперёд и шагнул за угол. За ним, сомкнув плечи сплошной стеной, пошли его «телохранители».

Юра и Свинке выглядывали из-за угла, выжидая реакцию конфедератов. Если они раскусят спектакль и откроют огонь, то пули прекрасно пройдут сквозь иллюзию. Точнее не если, а когда они её раскусят. Я видела, как Юра в нерешительности поднял пистолет. За те доли секунды форы, что ему даст липовый адмирал, гардемарин успеет выйти на удобную позицию прицельного огня и поразить конфедератов. Но Юра не был профессиональным военным, для которых стрельба в живые мишени – это рефлекс. Не так-то легко, должно быть, преодолеть в первый раз этот внутренний барьер. Я тоже не смогла бы вот так хладнокровно выйти и расстрелять несколько человек, пусть даже наших противников.

– Не стрелять! – донёсся до меня чей-то властный голос. – Опустить оружие! Смирно!

Прекрасно! Обман удался, пару секунд у нас точно есть. Адмирал с моей копией проделали уже половину пути до кают-компании. Только, похоже, ему полагалось что-то сказать своим подчинённым. «Вольно» или «отставить», ему лучше знать. А поскольку Сенино наваждение говорить не умело, то через несколько секунд со стороны кают-компании донеслось короткое ругательство, и кто-то в сердцах крикнул, клацая затвором автомата:

– Да это же липа, как и весь этот цирк!

И в этот затянувшийся момент Юриной нерешительности Свинке вдруг резко сказал что-то неразборчивое, оттолкнул гардемарина в сторону и бросился к кают-компании. Юра рванул за ним, отставая лишь на шаг. Я не удержалась и тоже прыгнула за угол, чтобы своими глазами всё увидеть.

Свинке, не останавливаясь, нырнул на палубу, как делает вратарь футбольной команды, пытаясь словить низко летящий мяч. И уже в падении, пролетев адмирала и его телохранителей насквозь, Свинке начал стрелять – я поняла это по звуку падающих тел возле двери кают-компании. В ответ прозвучало лишь несколько выстрелов, а потом всё стихло. Видение адмирала с десантниками начало растворяться в воздухе, и я увидела, что на полу лежат не только несколько военных, но и Свинке. Я бросилась к нему, не обращая внимания на окрик отца.

– Эрик, ответьте! – я склонилась над ним.

– Что с ним, Света? – крикнул папа.

Несколько пугающих секунд в ответ мне доносилась лишь тишина. Юра стоял в дверном проёме кают-компании, держа пистолет в поднятой руке и не поворачивая к нам головы. Похоже, он держал на мушке кого-то внутри каюты.

– Бросить оружие! – приказал он. – Сопротивление бесполезно!

Конфедераты могли появиться в любую минуту, а Свинке всё ещё не отвечал мне. Наконец в динамиках шлема раздался лёгкий шорох.

– Жив я, жив, – слабым голосом ответил он. – Оглушило меня. И руку не чувствую.

Я взглянула на его правую руку и с ужасом увидела, как по ней медленно расплывается красное пятно.

– Он ранен! – крикнула я.

– Тащите его внутрь! – приказал Юра. – И военных тоже! Быстро! Все внутрь, задраить дверь! Нам ещё оборону держать надо.

Мужчины подхватили Свинкса подмышки, за ноги и быстро понесли в кают-компанию. Аккуратно прислонили его к стене сразу за дверью. Вернулись за обездвиженными конфедератами, не слишком церемонясь, затащили внутрь и их тоже.

 

Глава семнадцатая. Готовимся к обороне

Я забежала в кают-компанию и встала на колени возле Свинкса. Сквозь стекло шлема были видны его глаза: обычно колючие, а сейчас жалостливые. И щеки казались неестественно белыми.

– Сними ему шлем, и скафандр тоже снимай! – скомандовал Юра.

Сначала он убедился, что створки дверей плотно закрыты, и только этого шагнул ко мне и склонился над раненым.

– Вы как? – спросил он Эрика.

Свинке слабо улыбнулся. Я торопливо сняла ему шлем, начала отстёгивать зажимы скафандра.

– Пропустите меня к раненому! – требовательно сказал высокий женский голос. – Я врач! Кто-нибудь, принесите сюда аптечку!

Подбежавшая красивая женщина мягко отстранила меня от Свинкса, начала аккуратно высвобождать его плечо от космического костюма. Я поняла, что профессионалу лучше не мешать, и просто ободряюще улыбнулась Эрику.

– Вы настоящий герой! – сказала я. – Горжусь вами! И вы достойны своего отца-офицера!

Свинке улыбнулся, закрыл и снова открыл веки.

– Вас сейчас доктор перевяжет, всё будет хорошо! – пообещала я и вдруг вспомнила, что до сих пор не увидела маму и Сумунгуса. В пылу боя самое главное вылетело из головы!

Я вскочила и обвела взглядом кают-компанию, удивляясь, как сильно здесь всё изменилось со времени моего последнего посещения. Составленные горой столы, сваленные у стены кухонные принадлежности и скатерти, перевёрнутые стулья. Несколько мужчин вяжут руки временно обездвиженным спецназовцам. В ближайшем углу, под дулами направленных на них станнеров, стоят четверо конфедератов. Оружия при них нет: они демонстрируют пустые ладони. В одном из военных я узнала капитана Максэливана, того самого, что по-человечески отнёсся к нам тогда, на боевом катере. Хотя мы были бесправными пленниками. Капитан тоже взглянул на меня и нашёл в себе силы на какое-то мгновение приветливо улыбнуться. Правда, потом сразу стёр улыбку с губ и вопросительно посмотрел на Юру.

А потом я перевела взгляд на пассажиров, ещё пару минут назад бывших заложниками – перепуганных, с загнанными взглядами, жмущихся возле дальней стены друг к другу.

– Света! – крикнула мама, пробиваясь ко мне через толпу пассажиров.

Я побежала ей навстречу.

– Мамочка! – шептала я, обнимая её и Сеню, которого она прижимала к груди.

– Доченька, как же я за тебя волновалась!

Я посмотрела на её уставшее лицо, на припухшие круги под глазами, на сбившуюся причёску, и сердце у меня дрогнуло от жалости.

– Прости меня! – попросила я сквозь слёзы. – Я виновата!..

– Всё хорошо, доченька, – успокоила меня мама. – Теперь всё будет хорошо. Вот твой Сумунгусик!

Мама горделиво продемонстрировала его мне на вытянутых руках.

– Не расстаёмся с ним! Он тут такого натворил от страха и переживаний! Перепугал всех, я сама от неожиданности так кричала!

Я бережно приняла у неё Сумунгуса, прижала к груди и поцеловала, чувствуя знакомую шершавость его тёплой кожи. Глазки Сенечки были широко раскрыты. Голова закружилась от чувства лёгкой эйфории. Наверное, мне передались его эмоции.

– Ты даже не представляешь, что ты для нас сделал, Сенечка, – шепнула я ему. – Мы тебе очень-очень обязаны!

– Прости нас, дорогая, – сказал, подходя к маме, отец. – Прости, что так долго.

Он обнял маму, и они стояли некоторое время, обнявшись, и что-то тихо шепча друг другу.

В это время за моей спиной раздался резкий неприятный звук, и я обернулась. Звук доносился из коридора. Похоже, адмирал и его люди пробуют, насколько крепка дверь в кают-компанию. Вовремя мы успели, ещё минута – и нас застали бы врасплох.

Юра сделал пару быстрых шагов к нашим пленникам.

– Связать им руки, – приказал он.

– Не надо, – громко сказал капитан Максэливан. – Мы вам не враги.

– Хотите сказать, это не вы в нас стреляли, да так, что мы из-за угла выглянуть не могли? – с усмешкой спросил Юра.

– Не мы, – подтвердил капитан. – Мы отказались стрелять и вообще воевать с гражданскими.

– Хотите сказать, что вас спросили, вы отказались, и адмирал сказал, мол, хорошо, не хотите, как хотите? Думаете, я в эти сказки поверю?

– Адмирал хотел нас запереть в одной из кают. Но потом решил, что лучше использовать провинившихся в качестве стюардов. Провинившихся лишь в том, что не захотели марать честь космофлотчиков, направляя оружие на женщин и детей. Тем более что в нашем прямом качестве пилотов мы ему пока не были нужны – ваш старший помощник успел запереться в рубке.

– И что же вы в качестве стюардов делали? – всё ещё недоверчиво спросил Юра.

– Всё, что требовалось. Разносили пайки и воду. Помогали тем, кому становилось нехорошо.

– Правду они говорят? – спросил гардемарин.

– Да, – подтвердила мама, и стоявшие ближе других пассажиры согласно закивали. – Этих четверых с оружием в руках не видела.

– А не зазорно было вам работу стюардов выполнять? – спросил Юра.

– Я понимаю, вы хотите понять, адекватны ли мы, можно ли нам доверять, – спокойно сказал капитан. – Я и мои коллеги никогда не служили в спецназе. Мы изначально составляли лётный состав боевого катера «Неуловимый». Это что касается нашего отличия от остальных. Теперь, что касается вашего вопроса: нам не было зазорно. Честь мундира не запрещает нам помогать пассажирам. По большому счёту, космофлот должен служить обществу, а не наоборот.

Из коридора снова донёсся стук, скорее даже скрежет.

– Хорошо, – решил Юра. – Положусь на ваше слово офицера. Продолжайте помогать пассажирам. А для того, чтобы помочь им – помогите нам. Всю мебель и вообще всё, что есть в кают-компании, надо собрать в баррикаду. Очень скоро нам придётся защищать всех здесь присутствующих от ваших друзей.

– Не думаю, что это хорошая идея, – возразил капитан Максэливан. – Если начнётся стрельба, гражданские могут пострадать.

– Вы что нам, сдаться предлагаете?

– Возможно, на определённых условиях.

– Не заставляйте меня изменить своё решение относительно вас, – резко сказал Юра. – Просто помогайте пассажирам, большего не прошу.

Очень быстро гора столов, стульев и шкафов с посудой превратилась в некое подобие баррикады между дверьми и пассажирами. Но Юра на этом не успокоился и приказал укрепить фланги баррикады автоматами с напитками. Тем временем скрежет в коридоре усиливался, а потом внезапно затих. Зато дверь в одном месте начала менять цвет: появилась яркая красная точка, которая начала постепенно расти.

– Дверь плавят! – с досадой сказал отец.

– Ну что ж, пришло время драться, – негромко сказал Юра.

– Помогите мне перенести раненого вглубь комнаты! – попросила врач. – Прежде, чем тут стрельба начнётся.

– Не надо, – слабым голосом сказал Свинке. – Я сам.

Я взглянула на него и едва узнала: настолько бледным он сейчас был. Скафандр с него уже сняли, свитер и рубашку тоже. Плечо было крепко перевязано белоснежными бинтами, сквозь которые уже начинал проступать алый цвет.

– Не слушайте его. Помогите, он сейчас неадекватно оценивает свои силы.

– Это вы неадекватно оцениваете мои силы! – вспылил Свинке, и мне сразу стало спокойнее от этой привычной интонации. – Дайте мне мой станнер! И верните свитер.

Юра посмотрел на него с сомнением, а потом кивнул доктору.

– У нас на счету каждый боец. Помогите ему вернуться в строй.

– А я запрещаю! Я врач!

– А я командир. Сожалею, но у нас нет времени спорить. Помогите ему.

С этими словами Юра подошёл к коммуникатору на стене возле двери. Пробежался пальцами по сенсорам. В воздухе возникла пока пустая сфера галасвязи.

А ещё через несколько секунд в ней возникло лицо старпома Салова. Он был в ярости!

– Звягинцев, что ты творишь?! Доложи немедленно, что происходит! Что ты делаешь на «Есенине»? Я что приказал?

– Дмитрий Константинович, докладываю! Приказ не получил, помехи связи. Принял решение стыковаться и пробиваться к пассажирам с целью лишить адмирала возможности нас шантажировать!

– Откуда весь этот зоопарк взялся? У меня дэжавю случилось, как тогда, на подлёте к Марсу, когда Сумунгус учудил.

– Так точно, это его работа. Света специально с ним контакт установила, чтобы он сумятицу внёс и позволил нам пробиться к цели.

– Сумунгус всё ещё на борту?!

– Дмитрий Константинович, важно то, что в настоящий момент кают-компания находится под нашим полным контролем, люди в безопасности.

– Поговорим о Сумунгусе после. А в какой безопасности могут быть пассажиры, когда я с камер наблюдения вижу, что они лазерный резак подогнали! Ещё десять-пятнадцать минут, и сделают дырку. Потом пять минут на остывание – и они ворвутся к вам! Ты подумал, что будешь делать?

– Мы будем драться, – твёрдо сказал Юра. – У нас есть, чем их встретить.

– Тоже мне, герой нашёлся! Ты же ставишь под угрозу жизни пассажиров! Идёт переговорный процесс!

– Простите, Дмитрия Константинович. Но разве это не вы сказали полчаса назад, что адмиралу доверять нельзя?

Старпом замолчал. Видно было, как он вздохнул.

– Ладно. Помощь уже идёт, капитан Толкачёв послал сообщение по рангу «красный» – сам знаешь, он зарезервирован для боевых действий, нападения террористов и захвата заложников. Спецназ прибудет либо с Земли, либо с Марса – намного раньше, чем истечёт данное адмиралом время.

– Именно из этого я и исходил, принимая решение.

– Но вы не продержитесь это время! – воскликнул старпом. – Даже если мы с гардемарином Ветринцевым выскочим из рубки и ударим конфедератам в тыл – просто поляжем все, задачу не выполним.

– Дмитрий Константинович! Не надо покидать рубку. Просто доверьтесь нам. Мы продержимся до прибытия спецназа!

– Обещай мне одну вещь, Юра, – настойчиво сказал старпом. – Если увидишь, что шансов слишком мало – не будешь рисковать жизнями пассажиров. Прекратишь сопротивление. Если надо будет сдаться – значит, выкинешь белый флаг. Специально не приказываю, а прошу. Чтобы у тебя вдруг помехи в связи не случились. Обещай мне!

– Я обещаю вам, Дмитрий Константинович, – твёрдо сказал Юра.

– Я пока узнаю у капитана «Грома», нет ли новостей с Земли. Кстати, он уже начал эвакуацию людей с вашего астероида. Первые два катера отправились по указанным вами координатам.

– Отличная новость! – обрадовался Юра. – Расскажу остальным! Это поднимет людям настроение.

– Давай. И помни обещание! Конец связи.

Юра отключил коммуникатор и обернулся. Щёки у него пылали. Но глаза светились упрямой решимостью.

– Ты ведь не собираешься сразу поднять белый флаг? – негромко спросил Свинке. За это время врач успела аккуратно натянуть на него свитер.

– Нам бы только ночь простоять, да день продержаться, – с улыбкой ответил Юра. – Не волнуйтесь, Эрик. Мы ещё повоюем.

– Тогда командуйте! – просто сказал отец.

– Пассажирам просьба отойти к дальней стене каюты! – громко сказал Юра. – Мужчин прошу пройти вперёд, к баррикаде. Предлагаю бить их станнерами. Постараемся избежать жертв, огнестрельное оружие будет только у меня и у капитана Максэливана.

– Увольте меня, – возразил капитан. – Я отказался стрелять, будучи за конфедератов, не стану стрелять и на другой стороне.

– А если стрелять будут в вас? – осведомился Юра.

– Я не возьму в руки оружие.

– Хорошо, тогда отходите назад. Не мешайте, по крайней мере.

Мужчины заняли огневые позиции за баррикадой, гражданские отошли назад, а я осталась неподалёку от Юры, прижимая к груди Сумунгуса. Мы с ним постараемся своё оружие применить – оптические иллюзии. Сейчас все средства хороши, чтобы конфедератов задержать. Алая точка на дверях давно уже превратилась в кружок размером с блюдце и проделала путь примерно в метр. И сейчас этот кружок продолжал понемножку двигаться – военным нужно прожечь дыру, в которую пролезет взрослый мужчина. Я молча, как и все в кают-компании, следила за продвижением этого алого пятнышка, мысленно подсчитывая, сколько времени пройдёт, прежде чем конфедераты прожгут дверь и ворвутся внутрь. К сожалению, двери кают-компании не были такими прочными, как в командном центре. Врядли инженеры предполагали, что ресторан кто-то будет брать штурмом.

Внезапно с лёгким щелчком каюта погрузилась в темноту. Алый кружок на двери остановился, а потом начал понемножечку темнеть. Среди пассажиров раздалось несколько испуганных возгласов.

– У Миши получилось! – восхищённо воскликнул Юра, и добавил, уже громче, чтобы все слышали: – Энергию вырубили гардемарин Минкович с помощником, по нашему плану мы должны были прорваться в кают-компанию, а они – в отсек распределения энергии. Теперь на какое-то время мы в безопасности: их резак без энергии не сможет работать. Ура!

– Ура! – подхватила я, а вслед за мной и вся наша небольшая «группа захвата».

Только бы ребята поскорее оттуда ушли, задраив отсек. Сейчас адмирал на них всю свою армию нашлёт. А нам остаётся только ждать.

 

Глава восемнадцатая. Всё пошло не так

Кают-компания выглядела сказочно, почти мистически, освещённая лишь редкими синими аварийными огоньками. Вот уже около часа рядом с нашим убежищем царила относительная тишина. Лишь иногда слышны были отрывистые команды по ту сторону дверей да топот тяжёлых ботинок по палубе. Никто не пытался, да и не мог, по всей видимости, резать дальше проход в кают-компанию. Отключение энергии лишило корабль не только света, но и вентиляции. За час воздух ощутимо изменился, стал тяжёлым, застоявшимся. Температура тоже поднялась – мне было жарко.

Мы сидели прямо на палубе на сваленных в беспорядке скатертях, прислонившись спинами к стене. Могла ли я подумать, отправляясь в круиз, что буду вот так сидеть в полумраке кают-компании, в каких-то нескольких тысячах километров от Сатурна. Слева от меня устало вздыхает мама, справа – отец. На руках уютно устроился Сеня, похоже, задремавший от перенапряжения и потери сил. Кора была влажной – его организм пытается избавиться от избытков тепла.

– Почему ты мне ничего не сказала? – непонимающе спросил отец, показывая на Сеню. – Оставила его, прятала ото всех. Не доверяешь мне?

Я замялась, не решаясь сказать правду. Наконец выдавила из себя:

– Боялась, что ты… перестал бы меня уважать. Я же обещала отдать Сумунгуса ребятам с Марса.

– Глупенькая, – с улыбкой сказал отец. – Тебе нужно было попробовать. При наличии убедительных аргументов, я бы всегда тебя понял, как учёный учёного.

Я всхлипнула:

– И только?

– Ну конечно же, я в любом случае на твоей стороне, потому что я твой отец! Даже если бы ты была и не права. В конце концов, каждый человек имеет право на свои ошибки. Главное, не повторять их дважды.

– А ты считаешь, что моих аргументов на тот момент хватило бы, чтобы ты понял и поддержал меня, как учёный?

– Аргументов хватало. Другое дело, я дал слово капитану, что Сумунгуса оставят на Марсе. Так что не знаю, как бы я поступил. Слово нарушать нехорошо.

– Вот видишь! – торжествующе сказала я. – Значит, правильно я тебе ничего не сказала!

– Получается, да, – засмеялся отец.

– А что бы мы без Сумунгуса делали? – риторически спросила мама.

– Да, сдаюсь, – засмеялся отец. – Ты правильно проинтуичила, Светик. Честно говоря, своему чутью надо доверять, так что я очень даже тобой доволен. Хотя мне и предстоит ещё неприятный разговор про Сеню со старшим помощником.

В этот момент с лёгким щелчком кают-компанию залил яркий свет, больно ударивший по глазам.

Отец вскочил на ноги, сделал несколько шагов в сторону баррикады. Я тоже встала и первым делом посмотрела на дверь. Словно прочитав мой беззвучный вопрос, на двери снова наметилась яркая точка. Ещё несколько секунд – и она опять поползла по окружности намеченной конфедератами дыры в двери.

– Внимание! – громко сказал Юра. – Занять позиции!

– Миша дал нам всем целый час, – задумчиво сказал Свинке.

Он не стоял, а сидел возле баррикады на стуле, берёг силы, пока была возможность.

– Надеюсь, они послушались приказа и просто задраили дверь отсека, а сами укрылись в другом месте. А может, они ещё и вывели из строя распределительный щит, потому конфедераты так долго копались.

– Узнаем, – пожал плечами Свинке.

Алое пятнышко проделало своё путешествие до конца, и теперь на двери точно вырисовался высокий прямоугольник.

– Пассажирам отойти назад и лечь на палубу! – приказал Юра, поднимая пистолет. – Бойцы, приготовиться!

Стоять и смотреть, ничего не делая, было выше моих сил. Я знаю, чем помочь. Нужно забить пространство между нами и ними видениями. Тогда они просто не увидят, куда стрелять. Я отошла подальше, села на палубу, прислонившись спиной к стене, и погладила Сеню.

– Ну что, дорогой? Нужно ещё раз помочь нашим ребятам.

Дверь издала страшный грохот и скрежет, когда с той стороны стали толкать вырезанный кусок обшивки. Мне даже пришлось заткнуть пальцами уши и крепко зажмурить глаза, иначе я просто не смогла бы сосредоточиться на главной задаче: контакте с Сеней. И всё равно глухой стук выпавшей в кают-компанию секции двери был мне отчётливо слышен, как и вибрация палубы от падения тяжёлого куска металла. Сейчас начнётся стрельба… Сенечка, покажи им всё, что ты помнишь, всё, что видел за последнее время.

В открывшемся проёме показался конфедерат, и почти одновременно между дверью и баррикадой начал сплетаться из воздуха и приобретать плотность настоящий контрабандистский рынок. Лотки с товаром, разномастные торговцы, диковинные покупатели. Однако миражу не суждено было обрести плотность: один из конфедератов взмахнул рукой, и над баррикадой, под самый потолок вспорхнул зловещий матовый шарик.

– Глаза! – закричал Юра так громко, что даже сквозь заткнутые уши я смогла услышать его голос.

Рефлексивно зажмурилась и наклонила голову к полу. И в этот момент надо мной раздался раскат грома, и вспыхнула сверхновая. Нестерпимо яркий свет больно ударил по сетчатке, несмотря на все мои предосторожности. Тепловая волна прокатилась по каюте, так что у меня мгновенно выступил пот на лбу. Я судорожно облизнула губы – они были солёными. В ушах звенело, и стоял лёгкий монотонный гул, я отняла от них руки и протёрла глаза. Перед ними плавали крупные белые пятна. Что это было? Осторожно открыв веки, я осмотрелась по сторонам. Со всех сторон доносились стоны, люди лежали на полу, зажав голову руками. Некоторые протирали глаза, кто-то массажировал ладонями уши. Из защитников остались на ногах только двое: Юра и мой папа. Остальные сидели на полу и, подобно другим пассажирам, пытались привести себя в норму. Свинке так и остался на стуле, уронив голову на колени.

Сенечка лежал у меня на коленях, сквозь поры в коре все его тельце покрылось маленькими росинками. Он дрожал мелкой, неровной дрожью. Я взглянула поверх баррикады: видение рынка контрабандистов исчезло.

В кают-компанию сквозь дырку в двери пробирались конфедераты. Не теряя времени, они подбегали к нашим защитникам, пользуясь их временной беспомощностью, укладывали на палубу лицом вниз, заламывая при этом руки за спину и быстро связывая длинными пластмассовыми полосками. Сопротивляться пытался лишь Юра, но силы были неравными: трое десантников скрутили его очень быстро. Не так я представляла себе штурм кают-компании. Мы не смогли продержаться и минуты, хотя собирались долго её оборонять. Надо признать, конфедераты действовали эффективно: очень быстро, слаженно и без потерь.

В ушах немного звенело, перед глазами ещё плавали светлые точки, но в целом я, по сравнению с другими, очень легко отделалась. Аккуратно встала на ноги, прижимая Сенечку к груди. Он всё ещё дрожал, а кора всё так же была влажной. Не знаю, был ли он в сознании. Хотя я за время нашего знакомства чисто с научной точки зрения так почти ничего о его сознании не узнала. Сумунгус, по большому счёту, оставался для меня такой же загадкой, как и в начале нашего знакомства. Одно я могла сказать точно: я научилась чувствовать, когда ему хорошо и когда плохо. Сейчас ему было очень, очень плохо.

И виноват в этом адмирал, который как раз важно забирался в кают-компанию через дырку в дверях. Подобострастный адъютант или просто боец бросил на нижний край дыры скатерть, чтобы его высокое начальство ни в коем случае не порезалось и не обожглось. Адмирал встал посреди кают-компании, победно оглядываясь и благосклонно выслушивая доклад офицера. Заметив меня, слегка кивнул головой. С довольно-таки самодовольным лицом. Тщеславный вояка!

– Разыщите мне их предводителя, молодой такой гардемарин, – приказал адмирал.

Юру разыскали, поставили на ноги, подвели ближе к Рэндоу.

– Ну что, мальчик, убедился, что со мной бесполезно тягаться?

Гардемарин молчал. Лицо его выражало презрение.

– Ты, конечно, доставил кое-какие хлопоты. И с твоим рейдом на кают-компанию, и особенно с выводом из строя распределительного щита в энергетическом отсеке. Нашим специалистам пришлось повозиться, чтобы восстановить распределение энергии. Диверсантов твоих мы схватили, их сейчас допрашивают. А вот кто тебе помогал сразу после стыковки с кораблём, я бы хотел сейчас выяснить. Кто напустил по кораблю всех этих ползающих, бегающих и летающих тварей? Точнее, их проекции. Кто нам чуть мозги набекрень не свернул?

Юра помолчал несколько секунд, а потом спокойно сказал:

– Использование боевых свето-звуковых гранат запрещено послевоенной марсианской конвенцией по итогам расследования военных преступлений Межпланетной войны!

– Прошу прощения, – ухмыльнулся Рэндоу. – Я, знаете ли, отсутствовал лет пятьдесят, никто не ставил меня в известность о вашей конвенции. Там, наверное, ещё много чего интересного, но оставим ознакомление с ней на потом. Повторяю вопрос: кто помогал показывать нам весь этот цирк?

Юра молчал.

– Капрал, простимулируй его, мне нужен ответ.

Стоявший за спиной адмирала капрал, тот самый, что приставлял мне пистолет к виску, сделал несколько шагов вперёд и резким движением ударил Юру в живот. Гардемарин согнулся, судорожно глотая ртом воздух. Тогда капрал ударил его кулаком по лицу. От силы удара Юра упал на палубу, так и не издав ни звука. Капрал сделал ещё шаг, и занёс было ногу для удара, но адмирал его остановил:

– Погоди, не надо. Тут же дети. А они такие нежные создания. Правда, девочка?

С этими словами адмирал навёл на меня холодный, враждебный взгляд. Его губы, растянутые в саркастической улыбке, в сочетании с этими жёсткими, не выражающими эмоций глазами, пробуждали внутри меня безотчётный страх. И всё же я постаралась унять лёгкую дрожь в коленях, вместо этого прислушиваясь к другим ощущениям: во мне закипала настоящая ярость при виде того, как адмирал поступает с людьми. Тем более дорогими мне людьми.

– Оставьте Юру в покое! – сказала я как можно более грозно.

Адмирал заулыбался ещё шире.

– А то что? Ты напустишь на меня армию плюшевых мишек? Или поцарапаешь острыми коготками? А может, хочешь огреть адмирала Рэндоу сухим поленом по голове?

Сеня дрогнул у меня в руках.

– Вы преступник, и вас очень скоро накажут! Лучше бы вы лежали и дальше в своём анабиозе, таких как вы нельзя в свет к нормальным людям выпускать.

Лицо адмирала внезапно перекосила гримаса ненависти.

– Насчёт наказания ты зря заговорила, девочка. Сначала я хотел тебя просто увести, чтобы ты не видела, как большие дяди разговаривают. А теперь думаю, что тебя и вправду надо наказать. В воспитательных целях.

С этими словами адмирал повернул правую руку ладонью вверх, и капрал услужливо вложил в неё пистолет.

– Отставить, капрал. Не буду я в ребёнка стрелять. Дай нож.

Капрал выхватил из ножен на поясе устрашающих размеров нож и вложил в руку адмирала вместо пистолета. Рэндоу хищно улыбнулся и не спеша пошёл ко мне. Я вдруг почувствовала, что колени отказываются держать меня и, вскрикнув, прислонилась спиной к баррикаде.

Однако ещё через мгновение между мной и приближающимся адмиралом вдруг возникла красивая темноволосая женщина в алом бальном платье. В руках она держала собранный веер. Она быстро оглянулась по сторонам – и профиль её показался мне смутно знакомым. А потом она протянула руки к адмиралу, сделала пару шагов в его сторону.

– Это же Синди Шэйк! – услышала я восхищённый шёпот капрала.

Даже я слышала эту фамилию – одна из самых ярких звёзд кино конца прошлого века. Трагически погибла в самом начале войны, когда её космическая яхта, возвращалась из марсианских гастролей, случайно попала под обстрел земных военно-космических сил. Я смотрела несколько фильмов с её участием, очень талантливая актриса. Откуда Сеня взял её образ? Он её точно никогда не видел. Ответ пришёл сам собой: достаточно было взглянуть на адмирала. Я не видела лица Синди, зато хорошо видела, какое впечатление она произвела на Рэндоу.

Он отступил на несколько шагов, лицо его побледнело, а на щеках появился нездоровый румянец. Вместе с этим он как-то весь подтянулся, выпрямился, стал стройнее и, казалось, моложе. На какое-то мгновение мне показалось, что передо мной вообще другой человек – интеллигентный, культурный, галантный. Рука Рэндоу разжалась, и десантный нож выпал из неё, глухо звякнув о палубу.

– Адмирал, вы в порядке? – тревожно спросил капрал, нехотя отрывая взгляд от актрисы.

Но Рэндоу не слышал его. Они с Синди шагнули навстречу друг другу, их протянутые руки на мгновение встретились. А потом руки адмирала прошли сквозь бесплотный образ Синди, ухватив лишь воздух.

– Нет! – закричал Рэндоу. – Нет! Нет! Нет!

Он размахивал руками, то показываясь из проекции актрисы, то снова скрываясь в ней, как в облаке дыма. Его глаза воспалённо блестели, резко выделяясь на бледном лице. Наконец он взял себя в руки и оглянулся по сторонам, словно вспоминая, где он и чем занят. Потом его взгляд остановился на мне и, наконец, на слегка подрагивающем Сумунгусе.

– Я знаю, кто здесь развлекается, – негромко сказал Рэндоу, но от его слов у меня мурашки побежали по спине.

Он резко шагнул ко мне и двумя руками схватил Сеню. Я ещё сильнее прижала его к груди, но адмирал резко рванул на себя так, что я не удержала равновесие и полетела головой вперёд на палубу, больно ударив локоть. Обернувшись, я увидела, как адмирал крутит Сеню в руках, рассматривая со всех сторон.

В коридоре тем временем раздался какой-то шум, топот. В дыру в двери пролез конфедерат, подбежал к адмиралу с докладом. Я не расслышала слов, так как он говорил прямо ему на ухо.

– Возьми всех людей! – раздражённо приказал адмирал. – Открывайте огонь на поражение! Хватит с ними цацкаться! Пора дать им понять, с кем имеют дело.

– Так точно, мой адмирал! – крикнул конфедерат и снова исчез в коридоре.

– Капрал, организуйте на всякий случай оборону кают-компании, – приказал адмирал. – Похоже, у нас незваные гости.

– Слушаюсь! – крикнул капрал, и щека его непроизвольно дёрнулась в нервном тике. – Слушай мою команду! Каждому взять по одному гражданскому и поставить перед собой! Отойти за баррикаду! Оружие к бою!

Конфедераты забегали, выполняя его команды. Адмирал, тем временем, казалось, полностью ушёл в свои мысли, продолжая рассматривать Сумунгуса.

– С виду обычное полено, а на самом деле – чудовище! – сказал он.

– Оставьте Сеню в покое! – крикнула я. – Он никому не причинил вреда!

– Как сентиментально, – сказал адмирал со зловещей улыбкой. – Он причинил армии Конфедерации достаточно вреда, чтобы за это ответить. Ну что ж, сейчас посмотрим, как горит эта деревяшка.

С этими словами Рэндоу поставил Сеню на стул и достал из кармана маленький металлический предмет. С лёгким щелчком из предмета вырвался язычок пламени. Адмирал медленно поднёс руку к коре Сумунгуса.

– Нет!!! – закричала я, бросившись к адмиралу и стараясь сбить его с ног.

Язычок пламени, уже лизнувший было Сенину кору, вырвался из руки адмирала и отлетел в сторону. Я упала на Сумунгуса, закрывая его своим телом.

– Отпусти его, – крикнул адмирал.

Я обернулась к Рэндоу, гневно глядя ему прямо в глаза:

– Нет!

Шум в коридоре нарастал, раздались автоматные очереди.

– Господин адмирал! – капрал подбежал к нам. – В коридорах бои. В целях безопасности – отойдёмте за баррикаду!

– Времени нет, – сказал Рэндоу, глядя на меня холодными глазами и вытягивая из кобуры пистолет. – Отойди от этого куска дерева!

– А то что? – в сердцах крикнула я, чувствуя, как страх внезапно оставил меня, отступил и отпустил. – Хотите стрелять? Стреляйте!

– Света! – крикнули одновременно отец с мамой. Я не видела их, только услышала, как отец вскрикнул, наверное, получив удар от конфедерата.

– Даю три секунды, – зловеще сказал Рэндоу. – Или он, или ты.

– Ну стреляйте же! – крикнула я, поворачиваясь к Рэндоу и поднимаясь на ноги, плотно прижимая Сеню к груди.

Выстрелы раздавались уже совсем близко, несколько шальных пуль залетели в дырку в двери и вошли в потолок. Пассажиры испуганно закричали.

– Хорошо, я давал тебе шанс, – согласился адмирал, поднимая пистолет и наводя его на меня.

Внезапно со стороны двери донёсся громкий требовательный окрик:

– Бросить оружие! Так и знал: ни на что ты, кроме как с детьми сражаться, негоден!

Адмирал резко крутанулся на каблуках и навёл пистолет на дверь. В этот момент в проёме мелькнула чья-то фигура, одетая в блестящий скафандр повышенной защиты. Ещё через несколько секунд она уже была в кают-компании.

– Огонь! – скомандовал адмирал и первым выстрелил в неё.

И ещё раз, и ещё, адмирал продолжал стрелять, пока магазин пистолета не опустел. Его бойцы открыли по фигуре огонь из автоматов, но они не причиняли пришельцу никакого видимого вреда, разве что заставили невольно сделать несколько шагов назад и упереться спиной в переборку. Наконец, стрельба прекратилась, и фигура снова сделала шаг вперёд.

– Не тратьте зря силы, – произнёс пришелец, и я поняла, что голос доносится из скрытых динамиков в основании шлема. – Эту защиту вам не пробить. Вы с такими технологиями ещё не знакомы. Бросайте оружие.

 

Глава девятнадцатая. Два адмирала

За первой фигурой в зияющей дыре стали появляться другие, быстро разбегаясь в стороны от двери и беря конфедератов на прицел. На рукавах скафандров виднелись флаги Марсианской Федеративной Республики. Бойцы Рэндоу застыли, ожидая приказа командира. Пассажиры, чувствуя, что злоключения заканчиваются, несмело заулыбались, начали вставать с палубы.

Адмирал коротко глянул по сторонам, прищурился, улыбнулся презрительно. Подумал несколько секунд и бросил пистолет на палубу.

– Ладно, парни, бросьте оружие! – приказал он.

Я почему-то сразу подумала, что это последний приказ, который он отдаёт своим людям. По крайней мере, в звании адмирала. Вот такой вот венец карьеры. Эта же мысль, похоже, пришла в голову и нашему освободителю в серебристом скафандре. Подождав, пока последний конфедерат бросит на палубу своё оружие, он снял шлем скафандра, и я узнала известного всей Солнечной системе Александра Каменского, адмирала Космического флота повстанцев, первого Президента Марсианской республики!

– Ты?! – поразился Рэндоу.

– Я, Вилли, кто же ещё. Рад, что узнал. Хотя я довольно сильно изменился.

Я быстро прикинула в уме: если адмиралу Рэндоу на вид около пятидесяти, и за пятьдесят лет он не изменился ни на грамм, то для адмирала Каменского эти годы не прошли даром. Помню, он был очень молодым командующим флота, но всё равно ему было за тридцать. Значит, сегодня ему за восемьдесят. Надо признать, что он выглядит очень даже молодцом в свои годы!

– Вот так встреча! Ну что, ты все эти годы наслаждался покоем и тем фактом, что я исчез и оставил тебя в покое?

– Честно говоря, Вилли, – устало сказал Каменский, – я был уверен, что ты исчез навсегда. Иногда жалел, что мне не представилась возможность поговорить с тобой по душам перед той битвой. Но всегда считал, что судьба распорядилась так, как лучше.

Рэндоу снова задумался, а я потихоньку взяла Сенечку в охапку и отбежала подальше, к маме, прислонившись к ней спиной. Она немедленно приобняла меня. Спецназовцы с Марса тоже не теряли времени, сопроводили конфедератов в дальний пустой угол кают-компании и усадили там на пол. Связывать им руки не стали, зато сами стали по периметру с оружием наперевес. Ещё пара военных освобождали руки наших связанных защитников, помогая им подняться.

– Ну что же, как видишь, я всё ещё жив, – наконец, сказал адмирал. – Хотел убраться из Солнечной системы куда подальше и начать новую жизнь. Только, похоже, не судьба. Давай, говори, что ты там мне хотел сказать.

– Ответь мне на самый главный вопрос, Вилли, – попросил Каменский, пряча оружие в кобуру. – Почему ты не капитулировал? Почему пошёл на генеральное сражение, зная, что силы неравны, что погубишь напрасно своих и моих людей?

– Ты врёшь, Алекс! – воскликнул Рэндоу. – У меня было превосходство в количестве и классах кораблей! Это ты должен был запросить мирные переговоры. Мы разделили бы сферы влияния, Конфедерация сохранила бы суверенитет хотя бы над Поясом астероидов! Но нет, тебе и твоим покровителям с Земли не нужен был мир, вы не любите делиться ни деньгами, ни властью! И оставлять тысячи профессиональных кадровых военных Конфедерации в живых тоже не хотели! Это вы – военные преступники!

– Это ложь!

– Это правда! Ты забыл, как тебе удалось победить? Забыл о своём тайном оружии, нарушающем все существовавшие конвенции и правила ведения войны? Это ты одним выстрелом уничтожил наш флагман и всех, кто на нём находился!

Адмиралы долго сверлили друг друга взглядами, затем Каменский усмехнулся и отступил на шаг.

– Как видно, не всех, – сказал он. – Тебе и твоим приближённым удалось спастись. Вам даже удалось избежать судебного процесса над военными преступниками в Марсограде. Впрочем, он не имеет срока давности. И вы будете привлечены к ответственности за всё, что содеяли.

– А ты, тебя никто не судил? Тебе вообще как по ночам спится, совесть не мучает? Чем ты отличаешься от меня, жалкий мятежник? Кроме того, что я являюсь командующим Космического флота легитимного правительства Конфедерации, а ты – простой выскочка, предатель Родины, марионетка с ниточками, тянущимися на самый верх нескольких земных правительств?

– Земные правительства лишь выступили гарантами свободы и независимости Марсианской Федеративной Республики. По-твоему, когда Марс был с потрохами продан частным корпорациям, это было правильнее?

– Это ложь и лицемерие. Корпорации только инвестировали в экономику Марса. А наш флот защищал население от алчных землян.

– Это он для защиты запугивал людей возможными бомбардировками? Для их благополучия устраивал сражения боевых роботов? Хватит, Рэндоу. Я вижу, что наш разговор бесполезен. У тебя будет время подумать над всем этим перед судом. И заодно своими глазами увидеть цветущий благополучный Марсоград.

– И как много времени ты мне дашь на экскурсии, прежде чем избавиться от меня окончательно? Якобы по решению суда? Ты, кстати, не император теперь случайно?

– Я не имею влияния на суд. Я не император, я лишь был первым президентом Республики. Но и это было давно.

– Дезертир, предатель, президент. Прекрасная карьера, – презрительно сказал Рэндоу. – Ты и другие мятежники просто боролись за ресурсы, за гамма-терций. Для этого разрушили наше государство.

– Государство мы создали заново, на более справедливой основе. А месторождения гамма-терция принадлежат теперь не корпорациям, а народу Марсианской республики. За счёт него растёт благосостояние каждого гражданина, а не только кучки магнатов. Ты даже не представляешь, как всё изменилось. За пятьдесят лет мы освоили почти всю галактику, наши корабли можно встретить в самых отдалённых звёздных системах! Мы наладили партнёрские, торговые, культурные, научные связи с десятками других цивилизаций!

Я заслушалась разговором двух адмиралов, но в этот момент дверь в кают-компанию открылась, что было даже немного непривычно видеть. Последний час все пользовались лишь прожжёной дырой в двери. В кают-компанию вошли старший помощник Салов, капитан Лановой и ещё трое незнакомых мужчин, один из которых носил военную форму и капитанские галуны на рукавах. Юра немедленно вытянулся по стойке «смирно». Каменский обернулся и приветливо кивнул головой вошедшим.

– Ну вот и представитель власти прибыл, – сказал он. – И бизнеса.

– Президент Федеративной Республики Марс Джонатан Чинолли, – представился стройный темноволосый мужчина.

– Андреас Саттингер, генеральный директор корпорации «Сатор», – представился его спутник – пожилой, но очень энергичный и подтянутый блондин.

– Кавалерия прибыла, – усмехнулся Рэндоу. – Приветствую капитана Ланового. Как ваше самочувствие? А офицеры, это, должно быть, ваш старший помощник и капитан Толкачёв?

– Так точно, – кивнул старпом.

– Вы спросили о моём самочувствии, – холодно сказал капитан Лановой. – Мне уже значительно лучше, несмотря на все ваши старания.

– Не мои! – резко ответил Рэндоу.

– Вашего капрала, какая разница, – пожал плечами Лановой.

– Всё, что не убивает, делает нас крепче, – усмехнулся адмирал. – Вам теперь за это медаль дадут.

Лановой подчёркнуто промолчал.

– Адмирал Уильям Рэндоу! – торжественно сказал президент Чинолли. – Именем Марсианской Федеративной Республики вы и ваши люди арестованы на основании решений Марсоградского процесса две тысячи сто третьего года. Вам гарантировано право на защиту в суде. Вы можете сами назвать своих доверенных юристов.

– Мои доверенные юристы либо уничтожены этим предателем, – адмирал кивнул на Каменского, – либо уже давно вымерли, идиот.

– В таком случае, закон гарантирует вам защиту за счёт государственных средств. Это не будет стоить вам ни цента. Мы понимаем, что вы ограничены в средствах.

– Кстати, о наших средствах, – сказал адмирал, повернувшись к генеральному директору «Сатора». – Мы же у вас на службе! Вы нам жалованье начисляли все эти годы? Надеюсь, никаких финансовых кризисов не было, которые бы съели наши денежки?

– Я здесь как раз за этим, – Саттингер сделал шаг вперёд. – Вам действительно начислен оклад за пятьдесят два года службы. Назовите фамилии ваших людей, на их счета тоже поступят соответствующие суммы. Но мы расторгаем наши с вами контракты в одностороннем порядке. Расторжение вступит в силу через шесть месяцев с момента официального уведомления, то есть с этого дня.

– Полгода мы ещё будем получать зарплаты? – уточнил адмирал.

– К сожалению для нас, да, – подтвердил Саттингер.

– Отлично! Ребята, вы слышали, мы все богачи? – спросил адмирал.

Я оглянулась, и увидела улыбки на лицах конфедератов.

– Рано радуетесь, – заверил Чинолли. – Ваши средства будут заморожены по специальному указу президента Марсианской Республики, то есть меня. Я подписал его по дороге сюда. Когда суд вынесет вердикт, мы используем эти средства на погашение штрафов и выплаты компенсаций жертвам военных преступлений и их потомкам.

Улыбка сползла с лица адмирала Рэндоу.

– Так вам и надо, – сказала я.

Адмирал едва не испепелил меня взглядом, но ничего не сказал.