Глава восьмая. Вероломное нападение. «Нереалия. Книга первая Битва за Смоленск (СИ)»

Я поднялся по ступенькам на крыльцо хорошо знакомой мне штабной избы Рексомана и толкнул дверь. В горнице за широким столом сидели сотник, Добрыня и Мамай. Перед ними стоял Персиваль, крепко держа за руку пленённого мною вчера щуплого бандита. Судя по всему, допрос был в самом разгаре. Рексоман кивнул мне и рукой показал на стул.

— Так откуда у вас столько оружия в лагере оказалось? Кто снабдил? — скучным голосом спросил Мамай.

— Клад нашли, — ехидно ответил пленник.

— Не гандарийцы вам случайно клад-то подбросили?

— Говорю, клад. Гы! — шкиперовец явно находчивостью не блистал.

— А хочешь, мы тебя в карцере до конца года оставим? — вкрадчивым голосом спросил Рексоман.

— Да мне плевать, — равнодушно сказал пленный. — Меня вытащат. Скоро всех вас обнулим. И князя вашего заодно.

— Как звать тебя? Это же, надеюсь, не тайна? — спросил Добрыня.

— Анархист две тыщи восемь.

— Ничего себе имечко, — ухмыльнулся Мамай. — А скажи-ка ты нам, мил человек, про кого ты все время нам толкуешь? Кто это мы? Мы придём, мы обнулим… Кто именно? Банду вашу мы разбили, базу ликвидировали. Как обнулять собираетесь?

— Ничего я вам не скажу. Нашли стукача, — презрительно сказал Анархист.

— Есть предложение, — Рексоман подался вперёд. — Мы тебя отпускаем на все четыре стороны. Топай домой. Или, на твой выбор, обнуляем в честной дуэли, и ты мгновенно возвращаешься к себе в родной город.

— А взамен что хотите? — насторожился пленный.

— А взамен ты нам говоришь одну-единственную вещь: кто поставил оружие.

Анархист задумался. Предложение немедленно вернуться домой выглядело более, чем заманчиво. Куда привлекательнее, чем неизвестно сколько сидеть в карцере, выпадая на это время полностью из игры. А играть он любил. Это я с уверенностью могу сказать — в виртуальных играх, в принципе, не встретишь людей, которые не любили бы играть. Другие здесь не задерживаются.

— Чем докажешь? — нахально спросил Анархист.

— Слово командира заставы и рыцаря, — Рексоман торжественно встал в полный рост. — Ты слышал когда-нибудь, чтобы смоленские рыцари своё слово нарушали?

Анархист снова задумался. Персиваль кашлянул, переступил с ноги на ногу и взял пленного за предплечье левой рукой.

— Затекла, — прокомментировал он, похлопывая правой рукой по бедру.

— Решай быстрее, Анархист, некогда мне тут с тобой лясы точить, — поторопил пленного Рексоман.

— Ладно! — сдался тот. — Скажу, но немного.

Мне почему-то сразу подумалось, что персом руководит совсем ребёнок, школьник. Когда долго играешь, начинаешь распознавать такие вот нюансы в речи.

— Говори! — потребовал сотник.

— Короче, я только слышал, что Шкипер в город ходил, в Смоленск ваш, — быстро сказал пленный. — Типа вызвали его или что-то в этом роде. А потом ночью гандарийцы подошли, а может, и ещё кто-то с ними, я не знаю — просто помогал им телеги с амуницией разгружать. Вот и все, потом меня в засаду послали, дальше я не в курсе. А только точно скажу: отожмут у вас скоро Смоленск. У нас только и разговоров, как трофеи делить будем.

Рексоман снова сел за стол и задумался.

— Отпускайте! — напомнил о себе пленник. — А лучше обнулите.

Персиваль вопросительно глянул на сотника.

— Дайте ему кинжал, — сказал тот. — Пусть с ним Алекс сразится, ему опыт нужно зарабатывать.

Я такого поворота не ожидал, но спорить не стал, опыт и вправду нужен.

— Выведи его пока, Персиваль. Подождите минуток пять, пусть мне Алекс доложится сначала, — приказал Рексоман.

— Понял! — ответил Персиваль и вывел пленного во двор.

Мамай шумно выдохнул, провёл рукой по лбу, будто вытирая пот.

— И где только Шкипер этих малолеток набирает? — с недоумением спросил он.

— Ну, во-первых, до сих пор мы у него малолеток не замечали, — задумчиво сказал Рексоман. — А во-вторых, если у него банда до двухсот с лишним человек выросла, то её вполне могли наши соседи людьми накачать так же, как и оружием.

— Конечно могли, — поддержал его Добрыня. — Гребут людей, где могут, и пачками к нам засылают. Вопрос, с какой целью.

— Вопрос, чего они добиться хотят, — сказал Мамай. — И кто это Шкипера в Смоленск вызвал? Вроде как, на службе у князя не состоит. Что происходит вообще? Одно дело — беспредельничать помаленьку, это часть игры, понять можно. Другое дело — если они тут армию у нас под носом собирают.

— А может, я как раз тогда и встретил Шкипера у ратуши, когда его вызывали? — спросил я.

— У ратуши, говоришь? — переспросил Рексоман. — Думаете, случайность?

— Не верю я наместнику ни на грамм, — сказал Мамай. — Это он замутить что-то решил.

— А Шкипер у него на побегушках? — скептически спросил сотник. — Не по понятиям это, не станет он унижаться.

— Это смотря сколько ему советник пообещал, — заметил Добрыня. — Шкипер деньги любит.

— Ага, и власть, — добавил Мамай. — Отожмём, мол, город, и будешь в нём править. Ради такого он бы наместнику сапоги лизал.

— А что значит «отожмём»? — не понял я. — Вот и Анархист то же самое сказал.

— Это когда город больше недели осаждают, — пояснил Добрыня. — Если противнику не удаётся ратушу и её контрольный пункт с боем захватить, то есть ещё вариант победы через осаду города. У защитников есть семь дней, чтобы снять её или откупиться.

— А если не получается?

— Если не получается, то княжество официально переходит в собственность нападающей стороны. Ратуша закрывается. Дружина распускается. То есть противник расширяет свою территорию за наш счёт, получает дополнительные ресурсы, накопленные ценности и так далее.

— Так ведь создание княжества денег стоило! Они что, пропадут?

— Половину первоначально вложенной суммы пайщикам по правилам возвращает победитель, — грустно сказал Мамай. — Часто он ещё и доплатит, чтобы ты сдался поскорее. А вот кто потраченное время вернёт? Это же месяцы, а то и годы реальной жизни! Люди душу вкладывают, строят, служат — и всё насмарку.

— Всем желающим предложат остаться, сменить подданство, — усмехнулся Добрыня. — Соблазн большой, многие останутся. Если у тебя дом свой или там мастерская, торговля, аптека — тогда выгоднее остаться на месте. И играть дальше.

— По мне так лучше вообще с игрой покончить, чем на своей земле чужому князю кланяться! — сказал Мамай и сжал кулаки.

— Ладно, над этим всем ещё поразмыслить надо, — сотник почесал затылок. — Двести человек город не отожмут, пусть даже вооружённые до зубов. Чую, тут другое. Хитрость какая-то. Давай, Алекс, доложись пока, тебя Персиваль ждёт.

Я прочистил горло:

— Ну, докладывать особо нечего. Прошли болото, окопались на опушке леса. Шкипер вышел прямо на нас, с ним ещё человек сорок. Потрепали их, как могли, потом меня обнулили.

— Молодец, Алекс, ты ведь прав оказался, — сказал сотник. — если бы раньше додумались, куда Шкипер прорываться станет, может, взяли бы его. Или хотя бы обнулили.

— Для этого кто-то из рыцарей должен был с Алексом идти, — заметил Мамай. — А нам и без того дел хватило.

— Да, битва жаркая была, — мечтательно произнёс Добрыня.

— Семён вам, наверное, уже передал приказ воеводы? — спросил я.

— Да, уже доложил, — Рексоман встал, подошёл к окну, где стояла кадка с водой, зачерпнул ковшиком. — Пить хочешь?

— Нет, спасибо, — отказался я.

— А я люблю, хорошая водица — колодезная, студёная! — Рексоман с наслаждением сделал несколько глотков. — В общем, у нас тут как раз на эту тему малый совет был. С завтрашнего дня усиливаем патрулирование дорог. А ещё предпримем небольшой разведывательный рейд к самой границе. И немного дальше. Поступаешь в распоряжение Мамая. Дальше он сам расскажет. Его идея была.

— В общем, наведаемся в одну деревеньку, — сообщил Мамай. — Без лишнего шума. Понаблюдаем. Задача — отследить перемещение сил противника. Или их скопление.

— Ну, правильная, в общем-то, мысль, — поддержал я. — Разведка должна быть обязательно. Только почему наше звено? Вроде как на разведке не специализировались. Потом, мы ещё только срабатываемся.

— Вот и сработаетесь, — не терпящим возражений голосом сказал Рексоман. — Заодно и поспециализируетесь.

— В восемь утра выходим, предупреди там своих, — добавил Мамай.

— Предупрежу, — без особого энтузиазма сказал я.

— Ты бы потренировался сегодня в фехтовании, Алекс, — попросил Добрыня. — Завтра может пригодиться.

— В любой момент может пригодиться, — поправил его Мамай.

— Понял, — согласился я, вставая. — Пойду тренироваться.

Персиваль сидел на ступеньке крыльца, Анархист нервно прохаживался взад и вперёд здесь же неподалёку.

— Закончили? — спросил Персиваль. — Что так долго?

— Да так, слово за слово, — неопределённо сказал я, спускаясь во двор и щурясь на ярком солнце.

— Ясно. Здесь драться будешь, или отойдём куда?

— Меня ребята ждут, пойдём-ка лучше к нашей избе, — попросил я.

— Ну, как скажешь, — великодушно согласился Персиваль. — Эй, беспредельщик!

— Анархист, — хмуро поправил пленный.

— Давай, шевели копытами. Скоро домой отправишься.

Бойцы встретили нас настороженно. Кроме Феди, Макарыча и Бруно возле стеночки теперь сидели Петя и богатырь-Мельник.

— Новенький, что ли? — спросил Федя, глядя на пленного.

— Размечтался, — огрызнулся Анархист.

— Ишь ты, какой, — усмехнулся Макарыч. — Шкиперовец?

— Вот, обнулить надо красавца, — пробасил Персиваль. — Рексоман вашему звеньевому поручил пофехтовать, чтоб опыта набирался.

— Даже так? — оживились бойцы. — Это интересно!

— Дайте ему кто-нибудь кинжал, — приказал Персиваль.

Петя протянул кинжал Анархисту, я положил алую свёрнутую накидку на ступеньку и достал свой кинжал.

— А он сам себя сейчас не обнулит случайно? — спросил я.

— Это было бы позорно, и он это знает, — спокойно ответил мне Персиваль. — Давайте, начнём уже. Дуэль до первого серьёзного укола, лёгкие царапины не считаются. Пропустил укол — обнулился. Настройте там свои интерфейсы.

— А что, это ещё и регулировать можно? Размер критического повреждения? — спросил я.

— В настоящем бою — нет, а в учебном — конечно, можно, — объяснил Персиваль. — Нам на тренировках кровь не нужна, да и цель у нас спортивная, а не бои без правил до обнуления устраивать.

— Ясно. Как это настроить?

— Просто приказываешь своему интерфейсу, при условии, что оба соперника согласны. Это нужно сказать вслух.

— Я согласен, — сказал я.

— Согласен. Давай, нападай уже! — пригласил Анархист и принял боевую стойку, немного покачиваясь из стороны в сторону.

Я тоже слегка пригнул колени, выставил вперёд руки. В правой у меня был кинжал, левая служила для равновесия.

— Не напрягайся так, — посоветовал Макарыч. — Пружинь.

Пружинь, легко сказать. Ладно, пора вспомнить навыки из «Рыцарей Средневековья». Правда, там я в последнее время в тяжёлых доспехах, с мечом и щитом воевал, соответственно, навыки немного другие, но ничего, справлюсь. Я сделал обманное движение и резко выбросил руку с кинжалом вперёд. Анархист в последний момент уклонился, подался в сторону и контратаковал.

Бойцы довольно загудели, подбадривая нас. Краем глаза я заметил, как с разных сторон к нам подходят ещё зрители. Тоже мне, нашли развлечение. Это же не бесплатный цирк.

Анархист внезапно сделал выпад, и мне пришлось сделать шаг назад. Он продолжал наступать, размахивая рукой с кинжалом, перемежая настоящие и ложные выпады. При этом его ноги постоянно были в движении, он как бы пританцовывал на месте, делая то полшага влево, то возвращаясь назад, то полшага вправо, то снова назад. А он не так-то прост, этот Анархист. Мне в лесу тогда просто повезло.

— Алекс, энергичнее, прощупывай его оборону, ищи слабые места, — посоветовал Персиваль.

Я собрался и внезапно упал боком на землю, перекатился шкиперовцу за спину и хотел уже ткнуть его кинжалом снизу, но он невероятно быстро развернулся и успел прежде чиркнуть меня кинжалом по предплечью. Кибер-остео послушно выдал мне в нервные центры порцию положенной боли, хотя, конечно, лишь отдалённо напоминающей по интенсивности настоящую. Тем не менее, приятного в этом было мало.

— Не суетись, звеньевой, — крикнул Федя. — Ногами работай! Что застыл на месте?

— Сейчас обнулю вашего звеньевого, — довольно оскалился Анархист, — придётся кого-то поопытнее против меня выставлять.

— Если ты по прошлой игре что-то помнишь — тут может не сработать, — сказал Персиваль. — И мышцы тут ещё не натренированы, скорость, ловкость, сила и так далее низкие — у тебя же уровень маленький.

Ну, замечательно. Теперь ещё и мой прошлый опыт здесь не считается. Ну уж нет. Мышцы, может, ещё не накачал, но в голове-то память и навыки остаются! Я подпустил Анархиста поближе, делая вид, что отступаю под его натиском. На каждый его удар я ставил блок, но не контратаковал. Выждав удобный момент, когда он так увлёкся атакой, что расслабился и потерял бдительность в обороне, я с силой пнул его в коленную чашечку, а когда он взвыл и невольно развернулся, аккуратно кольнул его в мягкое место. Зрители захохотали, а Анархист успел злобно оскалиться, сверкнув на меня глазами, прежде чем его силуэт начал терять плотность и, наконец, растворился в воздухе.

— Молодец, звеньевой! — похвалил Макарыч. — Смекалка — это половина дела!

— Молоток! Круто! — радовались за меня зрители.

— Ну, может, не совсем чисто. Но, в общем, думаю, хорошим станешь рыцарем. Со временем, — пробасил Персиваль.

В этот вечер фехтования у меня было больше, чем достаточно. Каждый хотел со мной сразиться, чему-нибудь научить. Когда Персиваль, похлопав меня лапищей по плечу, ушёл — бойцы сочли, что наступил подходящий момент открыть школу по работе с кинжалом. Оказывается, это целое искусство. Меня учили различным стойкам — левосторонним, правосторонним, фронтальным, причём с разными вариациями. Показывали, как правильно держать дистанцию с противником. Рисовали на земле линии для разных шагов и движений. Снова и снова показывали виды ударов, с выпадами и без. Спорили между собой, как правильно называется тот или иной приём. В общем, к концу второго часа занятий у меня уже голова шла кругом от всех этих премудростей, но зато я понял, что раз освоив это искусство, можно всю жизнь совершенствоваться и это не только в игре пригодится, но и в реальном мире жизнь может спасти. Не знаю, сколько очков на мой виртуальный счёт боевого опыта прибавили сегодняшние занятия, но чувствовал я себя уже намного увереннее. Мне даже показалось, что движения стали легче и точнее. Федя сказал, это нормально, именно так рост по уровням в боевых навыках и отражается. Это как же я летать буду, когда доберусь до рыцарского уровня? Мне стало дико интересно. Что ж, есть, куда стремиться.

Наконец, ветерок принёс дым от костра, и мы вспомнили про обещанный в честь вчерашней победы праздник. Кольчугу, шлем и плащ я оставил в избе, остальные тоже побросали на пол всё, что потяжелее. Не воевать идём — отдыхать.

В центре двора, подальше от деревянных стен, был сложен костёр, вокруг него на брёвнах сидели дружинники, громко обсуждая вчерашний бой. Тут же, неподалёку, стояли несколько мангалов, на которых уже подрумянивались аппетитные кусочки мяса и рыбы. Запах стоял такой, что у меня не только в виртуале, но и в реале, должно быть, заурчало в желудке. Довершал праздничную картину солидный пивной бочонок, рядом с которым стояла небольшая очередь бойцов с кружками.

— Вот это я понимаю! — радостно сказал Макарыч. — Мужики, займите место на брёвнах. Я за пивом!

— Займите место на всё звено! — сказал я. — Остальные же тоже подойдут!

— Будет сделано, командир! — отсалютовал довольный Бруно. — Пива захватите на меня, лады?

Мы взяли из расставленных прямо на земле ящиков по кружке и стали в очередь за пивом.

— Интересно, откуда всё это? — спросил я.

— Ну, пиво из столицы сегодня привезли, с обозом, — сказал Федя. — Мясо, думаю, тоже. По такому поводу.

— Хотя тут не очень далеко ферма есть, — вставил Петя. — Мы им помогаем, они нам.

— В смысле, помогаем? — не понял я.

— Как рабочая сила — если дрова нужны, или построить чего. Ещё когда урожай снимать. Ну и защита мы для них, это само собой.

— А они нам продукты, — объяснил Макарыч. — По себестоимости. А иногда и просто так, типа шефская помощь.

— Хорошая помощь! — сказал я.

— А то! — согласился Петя.

Мы набрали полные кружки пива, не забыли и про Бруно. Он занял для звена целых два бревна. Мы сдвинули кружки, пригубили вкусное прохладное пиво и отправились за мясом. Едва успели вернуться и рассесться, нетерпеливо кусая отлично прожаренные ломтики, как кто-то, к моему удивлению, заиграл на гитаре. Никогда не встречал такого, ни в «Рыцарях Средневековья», ни в других играх. Я привстал, чтобы получше разглядеть гитариста, — он чем-то похож был на Бруно — тоже длинные волосы, худощавая фигура. Интересно, где он тут гитару достал? Надо будет спросить при случае. Я и сам играю, точнее, аккомпанирую. Русский рок, в основном.

— Как гитариста зовут? — спросил я.

— Славой зовут, — подсказал всезнающий Макарыч. — Давида звено.

Постепенно к нам на брёвнышки подтянулось практически всё звено. Рядом со мной, слева и справа, сидели Макарыч, Федя, Бруно с Петей, Мельник и Саид. На соседнем бревне сидели Вакс с Жекой и ещё три дружинника, имена которых я так до сих пор и не узнал. Я так обрадовался их появлению, что решил даже не поднимать тему с их бегством с поляны во время последнего боя. Будем считать, это было не бегство, а отступление. Последней пришла Агнешка — потеснила Петю, села рядом с Бруно, завела какую-то оживлённую беседу, уж не знаю, о чём. Солнце скрылось за верхушками деревьев, но никто не уходил — так хорошо было тёплым летним вечером сидеть возле костра среди друзей и слушать гитару. Слава пел о любви. О боях, о смысле жизни, о цене, точнее, бесценности дружбы. Ему подпевали, но гитару никто не просил, как это частенько бывает в подобных ситуациях в реале. Наверное, искусство игры надо было предварительно тренировать, как и любое другое в Нереалии. Я спросил об этом Макарыча, он кивнул и пояснил, что Слава, вообще-то, менестрель, а боец — это его вторая профессия. Поэтому он всего лишь рядовой боец, хотя менестрель уже какого-то там заоблачного уровня. В это я легко мог поверить, слыша его игру.

Но вот он заиграл что-то испанское, со специфическим боем по струнам и характерным ритмом фламенко. Рядом с костром немедленно появилась, словно из ниоткуда, Чарген. На ней было красивое белое платье, очень эффектное на её смуглой коже. Длинные волосы закрывали плечи и свободно спадали до пояса. Она начала медленно двигаться в такт музыке, изящно вздымая руки и щелкая пальцами, вместо кастаньет. Блики от костра прыгали по её лицу, создавая затейливую игру света и тени, завораживая и гипнотизируя вместе с её движениями. Думаю, не было в этот момент ни одного мужчины, чей взгляд не был бы восторженно прикован к ней. Девушки, судя по Агнешке, тоже смотрели внимательно, с выражением лёгкой зависти и ревности на лице. В какой-то момент мне показалось, что Чарген смотрит только на меня, и что отблески огня, как искорки, прыгают в её глазах. А может, это были первые появляющиеся на небе звёзды.

Улыбка вдруг сошла с её губ, и я не сразу понял, что это выросло у неё на плече. Она вскрикнула, схватилась за плечо рукой, и только сейчас я осознал, что воздух наполнился странным свистом. Звук шёл одновременно со всех сторон, как в кинотеатре, и вызывал безотчётный страх. Как в замедленной съёмке опускались с небес горящие стрелы, вонзаясь в землю, брёвна и людей. Прямо передо мной выцветало лицо изумлённого незнакомого бойца, стрела попала ему в шею.

— Воздух!! — запоздало закричал кто-то. — В укрытие!!

Бойцы срывались с мест, опрокидывая соседей. Того и гляди, затопчут. Но, главное — воздухом дело явно не ограничится. А мы без амуниции! Я вскочил на ноги:

— Резерв! За мной!! — и понёсся, не оглядываясь, по направлению к нашей избе.

Застава пылала. Не знаю уж, кто и как продумывал оборону, но ничего, похоже, не сработало: кто-то сумел застать нас врасплох и, к тому же, поджечь деревянные стены. Я оглянулся: за мной грузно бежал Мельник, а за ним тесной кучкой и все остальные. Может, кого-то не было, считать было некогда. Навстречу спешили дружинники с вёдрами, полными воды, а вдогонку нам летел медный звон забившегося в отчаяньи, как раненая птица, церковного колокола.