Бухта острова Гукера была удобнее и надёжнее прошлогодней. Седов назвал её Тихой. Уйти дальше на север не удалось, потому что кончилось топливо.

Печку теперь топили всего три раза в день по полчаса. Собирались вокруг, грелись, сушили мокрую обувь и одежду. Разобрали на дрова кубрик, принялись за палубу.

Стены кают обросли льдом. Этой зимой уже никто не раздевался на ночь. Одежда износилась. Художник обрабатывал тюленьи шкуры. Матросы шили сапоги из нерпичьей кожи.

Появились больные. У них пухли ноги, кровоточили дёсны, шатались зубы. Болел и начальник. Это цинга — хорошо знакомая на Севере болезнь. Появляется она от недостатка витаминов, когда не едят свежих овощей, мяса, не пьют свежего молока.

Седов всегда отличался завидным здоровьем. Он тяжело работал, недосыпал, сколько раз проваливался под лёд и, не имея сухой одежды, добирался до судна. И никакая хворь, никакая простуда его не брала. Теперь он пожелтел, похудел, возвращался с небольшой прогулки, задыхаясь и пошатываясь. Друзья с беспокойством следили за здоровьем Седова. Но стоило кому-нибудь заикнуться, что на полюс ему нельзя, он сердился.

— До весны пройдёт.

Было одно спасение от болезни — свежее мясо. Но белые медведи почти не попадались. Когда же удавалось застрелить медведя, мясо, как лекарство, получали только больные. А болела уже большая часть экипажа.