Финская сказка
В стародавние времена жили-были старик со старухой и два их сына. Старший, Тойво, парень был добрый и работящий, правда, очень угрюмый. Не смеялся, песен не пел, только трубку курил, дым колечками пускал.
Что ни делает – рыбачит ли, лес рубит, лыжи справляет, – всё молча, всё насупившись. Оттого и получил он прозвище Хмурый Тойво.
Младший, Матти, был совсем другой: работал с песней, говорил с прибауткой. А уж как он на гуслях-кантеле играл! Едва струны тронет, плясовую зарядит – и каждый вмиг пускался в пляс, будто и не по своей воле. За это его стали звать Весёлый Матти.
Как-то раз отправился Тойво в лес по дрова на санях. Трубку в зубы вставил, взялся за топор – и только щепки полетели. Далеко по лесу разносилось эхо его стука.
Поблизости же, под сосной, медведь свою берлогу устроил. Шум его разбудил, заворчал он недовольно:
– Эй, кто там громыхает? Кто меня, медведя, беспокоит?
Выбрался медведь из берлоги, огляделся по сторонам и видит: молодой крестьянин дерево рубит, только щепки во все стороны летят. Ох и рассвирепел медведь!
– Ты что это в моём лесу хозяйничаешь, топором стучишь, выспаться мне не даёшь? Да ещё дым вонючий пускаешь! Убирайся прочь, пока жив!
Встал тут медведь на дыбы и треснул Тойво своей тяжёлой лапой, так что куртка на нём разошлась.
Тойво перепугался до смерти, топор бросил, упал в снег, забарахтался в нём, потом в сани прыгнул. Лошадь медведя почуяла, прянула и понесла сани по бездорожью, все пни пересчитала, пока вынесла Тойво из леса.
Так и явился Тойво домой – без дров, без топора, в рваной куртке, сам едва дышит. Да что тут поделаешь!
А без дров всё равно не обойтись – печку топить надо, не то вся семья замёрзнет.
Тогда Весёлый Матти решил отправиться в лес вместо брата. Взял он другой топор и свои гусли-кантеле, сел в сани и двинулся вперёд с песней.
Едет он, по сторонам смотрит и вдруг видит дерево надрубленное, а рядом топор на снегу. «Ага, – смекнул Матти, – тут мой брат Тойво медведя и повстречал!»
Слез Весёлый Матти с саней, взялся за топор, только размахнулся, да другая мысль ему в голову пришла: «Надо сначала на кантеле поиграть, песню спеть, глядишь, и работа спориться будет!» Таков он был, Весёлый Матти!
Присел он на пенёк да заиграл на гуслях, эхо его песни по всему лесу разнеслось. Снова медведь ото сна пробудился и ворчит:
– Кто это шум поднял? Кто мне спать не даёт?
Вот он выбрался из берлоги, смотрит: молодой крестьянин на кантеле играет, песню напевает, сам румяный, глаза весёлые, брови домиком, шапка на затылке.
Собрался было медведь на Матти напасть, лапой его огреть, да не выходит у него ничего: ноги сами в пляс пустились, будто поневоле!
Стал медведь плясать, реветь и ухать: «Ух, ух, ух, ух!»
Кончилась песня, опустил Матти руки. Медведь отдышался и сказал:
– Слушай, парень, не научишь ли и меня на кантеле играть?
– Да запросто, – отвечает Весёлый Матти. – Прямо сейчас и научу.
Дал он свои гусли медведю, а у того лапы толстые, неловкие – не играет, а бьёт по струнам, не выходит у него мелодия!
– Нет, – сказал Матти, – так дело не пойдёт! Больно у тебя лапы толстые, надо их потоньше сделать.
– Сделай-ка пожалуйста! – попросил медведь: очень уж ему хотелось на кантеле научиться играть.
– Ладно, как скажешь, – ответил Весёлый Матти.
Нашел Матти широкую ель, топором её надрубил, в щель клин вставил.
– Давай-ка, медведь, сунь лапы в щель и держи, покуда не велю вынимать.
Тот послушался, а Матти взял да и вышиб клин из щели топором. Медведю лапы-то и прищемило. Он как заревел – деревья затряслись, а Матти только смеётся:
– Терпи, уж коль взялся, пока лапы тоньше не станут!
– Всё, не желаю больше учиться! – зарычал медведь. – Отвяжись со своим кантеле, выпусти меня на свободу!
– А станешь ещё людей пугать? Из лесу их гнать?
– Нет, нет, не стану! – поклялся медведь. – Вызволи меня скорее!
Тогда Матти загнал клин обратно в щель, медведь свои лапы вытащил и припустил к берлоге.
– Гляди у меня, – сказал ему Матти, – не забудь, что обещал! А то я тебе быстро напомню!
После этого Матти нарубил сосновых дров полные сани и отправился домой. По дороге снова на кантеле взялся играть да песни петь.
Таков он был, Весёлый Матти!
С той поры медведь на людей уже не набрасывался. Если слышал голоса человеческие или стук топора, сразу думал: «А вдруг это Матти?» И носа не казал из своей берлоги.