— Лив… Лив, просыпайся… Лив! — последний раз имя прозвучало уж слишком громко, и Оливия с трудом разлепила глаза и застонала. Она лежала на спине, раскинув конечности в разные стороны, и, когда сознание вернулось, она вдруг резко села.

Она была в номере Люкс… Шикарном и потрясающем… Темно-красные стены с переплетающимися розами, золотой декор дверей и разной фурнитуры, темно-красное постельное белье с теми же желтыми вкраплениями, огромное окно во всю стену, зеркало, шкафчики, благоухающий аромат цветущих деревьев из открытого окна… Лив будто попала в сказку… Которая, впрочем, омрачилась тем, что она сидела на застеленной постели в измятой уличной одежде, а на ее голове творилось черт знает что.

Взлохматив свои белокурые волосы и сделав себя копией чучела из мультфильма, Лив потянулась и посмотрела на Джесси, стоявшую посреди ее комнаты в элегантном, светло-бежевом костюме, состоящим из аккуратного пиджака и юбки до колена, а на ее длинных стройных ножках красовались черные замшевые туфли на шпильке. Джесси разбирала вещи Лив, раскрыв ее чемодан и копошась в нем.

— Наконец-то ты проснулась! Ты в курсе, что спишь уже четырнадцать часов? Джонни решил, что ты умерла. — хохотнула Джесс, и в ее глазах снова мелькнуло влюбленно-ласковое выражение при упоминании о нем.

Лив зевнула и встала, подойдя к окну и раздвигая плотные золотистые портьеры. Солнце ворвалось в комнату, и девушка зажмурилась.

— Который час? И… что ты делаешь? — удивленно спросила она сестру, которая развешивала ее вещи в шкаф.

Джесси улыбнулась.

— Два часа дня, сестричка. Чтобы тебе было проще, скажу: ты прилетела вчера, а сегодня в восемь папа ждет тебя у себя… Он, между прочим, все время звонил и узнавал, как ты!

Джессика задумчиво повертела в руках симпатичную розовую сорочку и посмотрела на Лив. Лив безразлично пожала плечами и проговорила:

— Я встречусь с этим старым маразматиком, чтобы напомнить, что у него есть младшая дочь, послушаю его трескотню и выскажу все, что я хотела с ним сделать за эти шестнадцать лет, и кое-что я даже могу воплотить в жизнь, потому что…

Джесси замахала руками.

— Все, все, я поняла, Лив, ты его ненавидишь! — она рассмеялась и перевела взгляд на чемодан. — Это весь твой гардероб? Хм.

Оливия спокойно обвела взглядом свои вещи и подняла брови.

— А что с ним не так?

Джессика задумчиво посмотрела на сестру.

— Не хватает вечернего наряда. Ты же понимаешь, у отца всегда очень важные гости, так что…

— Плевала я на них с высокой колокольни! — раздраженно сказала Лив. — Как хочу, так и одеваюсь!

Джесси хотела что-то возразить, как ее наглым образом прервал стремительно ворвавшийся в спальню Джонни с коробками в руках. На нем была белая рубашка, расстегнутая на верхние пуговицы и с закатанными до локтей рукавами, черные потрясающие брюки и туфли. Он выглядел великолепно, и был невероятно красив… Лив не удержалась и еще раз взглянула на его идеальное мускулистое тело, темные волосы и милые ямочки на щеках. Глаза Джонни горели зеленым огнем игривого обаяния, мужества, силы, страсти и безудержного веселья. В комнате разом стало тесно, Лив ощутила, как его горячая энергетика охватывает ее со всех сторон, а сексуальный красавчик с замашками заправского бабника подлетел к Джесс и нежно поцеловал ее в щечку, по дороге громко вещая:

— Подъем, подъем, подъем! Оливка, выглядишь так, будто каталась в жару на американских горках! Прическа — отпад!

Лив схватила подушку и гневно запустила ею в смеющегося Джонни, вдруг осознав, что не может на него по-настоящему злиться.

— Джонни, катись туда, откуда пришел! — недовольно воскликнула Лив, а Джессика шутливо пригрозила жениху.

— Джонни! Что ты здесь забыл? У тебя же сделка с поставщиками, помнишь?

Джонни махнул на нее рукой и кинул на кровать две объемные коробки:

— Уже все сделано, Джесс! Они поддались на мое природное обаяние и…

— Ты еще не ходил… — тут же раскусила его Джесси, начиная злиться. — Джонни, отец убьет тебя, если узнает…

Джонни махнул рукой и, подбежав к Лив, вдруг схватил ее поперек туловища и, закинув на плечо, донес до кровати и усадил рядом с коробками. Стоит отметить, что Лив при этом кричала ему всевозможные изысканные обзывательства и била кулачками по спине.

— Джонни, павлин ты щипаный, еще раз меня схватишь, я сломаю тебя пополам, затем еще пополам и еще, и еще, пока ты не начнешь помещаться в этой коробке!.. — кричала Лив, пока Джонни с хохотом усаживал ее на кровать, и тут она переключилась на коробки и мгновенно остыла. — А, кстати, что здесь?

Джонни обаятельно улыбнулся и открыл обе коробки: в одной была гигантская, ароматная пицца, а в другой — шоколадный пудинг! Лив вытаращила глаза и совсем по-детски улыбнулась, глядя на еду.

— Я подумал, что за пару дней ты могла проголодаться, малышка Лив, и решил накормить тебя, поскольку когда человек сыт, он не хочет никого убить! — весело произнес он и подмигнул. — А ты совсем маленькая и такая легкая, боюсь, тебя в форточку сквозняком снесет, так что кушай, детка, поправляйся, а для повышения уровня доброты в твоей соблазнительной груди, — Джессика и Лив одинаково (ну, не совсем одинаково) возмущенно посмотрели на него, — я приготовил для тебя дождь из клубничных леденцов!

И Джонни стал вытаскивать из карманов такие любимые Оливией конфеты и подбрасывать их в воздух над Лив, осыпав ее всю желто-красными леденцами. Лив захохотала и, тут же набив конфетами рот, с трудом проговорила, глядя на сияющего огнем и обаянием Джонни:

— О, это так мило, Джонни! А теперь выметайся, мне нужно принять душ.

— Так я могу составить тебе…

— Джонни! — и Лив запустила в него конфеткой. Тот уверенно поймал ее и, сунув в рот, глянул на часы «Роликс» на руке, присвистнув:

— О, уже два! Я же должен быть на Манхеттене, надеюсь, они не пристрелят меня за опоздание!

— А я говорила! — начала было Джесси, но Джонни уже летел на крыльях ночи к выходу, на ходу поцеловав девушку в лоб:

— До вечера, Джесс! Ты сегодня такая красивая… — и он исчез за дверью.

Джессика по привычке закатила глаза, но бросила на дверь мечтательный взгляд, задумавшись. Лив с набитым ртом проговорила, подняв брови и глядя на сестру:

— А ты его любишь, Джесси. Хоть он и редкостный идиот и псих.

Джесс очнулась от своих мыслей и улыбнулась ей:

— Да… Я до ужаса люблю его… Иногда мне хочется его убить, потому что он заигрывает с другими девушками… Ну ладно. Оливия, в восемь тебя будет ждать отец. Оденься прилично! Если, конечно, не хочешь выслушивать проповеди полчаса. Я уезжаю в казино «Золотой фазан», там сегодня розыгрыш пресловутого «Порше Кайена», а раз я хозяйка, то и приз вручать мне. — Джессика вздохнула и откинула волосы за спину. — Не волнуйся, я постараюсь забрать тебя после встречи, и мы пойдем ужинать в одно неплохое местечко.

Лив пожала плечами и, все еще активно жуя, пробормотала:

— Не беспокойся, сестра, можешь назвать адрес, и я доберусь сама. Встретимся на месте.

— Нет! — жестко воскликнула Джесси, так что Лив удивленно на нее посмотрела. — Ты… это может быть… В общем, я приеду за тобой и точка. Только попробуй смыться! — она посмотрела на часы и резко нахмурилась. — Черт! Опаздываю. Увидимся вечером и не зли отца! Это добром не кончится. Ариведерчи!

Лив осталась одна. Она чувствовала внутреннее напряжение из-за встречи с отцом главным образом из-за того, что боялась слететь с катушек и наделать бед… Но и сохранять спокойствие в ее планы не входило.

Она решила оставить раздумья об отце и вспомнила лица Джесси и Джонни. Лив улыбнулась. Сестра оказалась такой, какой она ее и представляла: спокойная, теплая, добрая, живая и заботливая, красивая и милая… Лив была рада, что вновь обрела ее. Теперь у нее есть семья и можно не бояться одиночества. Жаль, что они не встретились раньше! А Джонни… Лив вспомнила его игривые зеленые глаза, обаятельную улыбку и нереально стремительную мужскую энергию и улыбнулась, слегка покраснев. Он заботится о ней, делает комплименты и… Лив не могла отрицать, что он чертовски красив и сексуален! Но она быстро остановила развитие каких-то новых ощущений внутри себя и вспомнила, что он женится на Джесс. И он ее друг детства!

Успокоившись, девушка с удовольствием предвкушая свое представление, стала собираться в гости к отцу.

Лив приняла душ, высушила свои длинные и густые светлые волосы, сделала красивый макияж (она научилась этому у Мэри, которая посещала курсы визажистов), подчеркнув свои большие бирюзовые глаза, алые губки и нежный румянец и, отбрасывая с лица волнистую прядку, задумалась над гардеробом.

— Нет, папуля… Ты увидишь меня такой, какая я есть, во всей красе! — язвительно и злорадно прошипела Лив и стала одеваться.

Ровно в половину восьмого Лив вышла из номера отеля. На ее маленькой, но невероятно красивой и стройной фигуре красовалась темно-синяя обтягивающая майка на широких лямках, подчеркнувшая упругую, аккуратную грудь, поверх была одета легкая полупрозрачная голубая туника с рукавом «летучая мышь» в три четверти, широким вырезом на шее, в котором то и дело оказывалось то одно, то другое плечо, и обтягивающая широкой эластичной тканью попу и верхнюю часть бедра. На стройных ножках Лив красовались черные, обтягивающие капри длиной ниже колена и синие туфли с открытым носом на высоченной шпильке, которая немного, но приближала девушку к росту нормальных людей.

Выход из отеля ей преградили двое уже знакомых нам охранников, один из которых, Бобби, снова не удержался и плотоядно оглядел Лив с ног до головы, а второй попытался глупо улыбнуться.

Увидев перед собой Бобби, Лив поморщилась и, встряхнув копной пышных, вьющихся локонов, бесцеремонно, слегка толкнула его в грудь, пытаясь пройти к выходу:

— Эй, верзила Бобби! Ты мне свет загораживаешь! Дай пройти. — жестко и повелительно потребовала она, глядя на возвышающуюся над ней фигуру в черном костюме.

— Э-э, мисс Мартинес… Я… Мы должны… Босс… — вдруг жутко смутившись, невнятно забормотал Бобби, а его напарник обреченно вздохнул и приятным, бархатистым тембром заявил:

— Мисс Мартинес, у нас приказ от вашего отца — доставить вас к нему лично. Прошу вас пройти в машину.

Лив подняла брови (в глубине души она сходила с ума, с ней никогда не обращались, как с какой-то королевой, и она не могла прийти в себя от этого), но внешне продемонстрировав скептицизм и недоверие, проговорила:

— О, красавчик! А я и не знала, что ты умеешь говорить! Потрясная новость! Жаль, что я не в курсе, где прячется мой папаша тире король мира, а то я бы продемонстрировала прекрасную способность ориентироваться в пространстве. А так — придется ехать с вами. Только скажи по секрету — твой дружок, — Лив заговорщически приложила ладонь ко рту и прошептала так, чтобы Бобби ее слышал, — он что, слабоумный? Жаль, а ведь он мне почти понравился… — с сарказмом протянула она и двинулась к выходу, триумфально улыбаясь. Она слышала, как Бобби тихо шепнул:

— Змея. Ее скоро кто-нибудь пристрелит.

И как напарник ответил:

— Да ты втюрился в нее, тупица! Смотри, чтобы Эйден не прознал…

— Что ты несешь, Ларри… — начал активно спорить шепотом Бобби, но Лив резко остановилась и повернулась, глядя на чуть отставших охранников:

— Эй, слабоумный и милашка Ларри! — оба охранника вздрогнули и потупились. Поняли, что она их слышала. Опять. — Ну так что? Едем к папочке или нет?

Оба наперебой бросились открывать ей дверцу «Кадиллака». Всю дорогу до трехэтажного ночного клуба (и по совместительству публичного дома) под названием «Иль чьело стелато» («Звездное небо» — с итал.) Оливия ехала в раздраженном и угрюмом молчании. Ее злило буквально все: необходимость видеться с отцом и ворошить прошлое, которое она так хотела переступить и жить дальше; приставучая охрана; дорогой автомобиль и шикарные апартаменты, без которых девушка умела прекрасно жить и не нуждаться в этом тупом пафосе… Решив для себя окончательно разорвать какие-либо связи с отцом после этой встречи и начать собственную жизнь, Лив немного успокоила растущий внутри гнев.

Ночной клуб мерцал и переливался украшенной светящимися звездами вывеской. Громкая музыка, множество автомобилей, строгий фейс-контроль и длинная очередь желающих попасть внутрь. Клуб считался элитным и дорогим, и только вип-гости знали, что в комнатках на втором этаже можно было получить приват-танец с продолжением от танцовщиц заведения.

Бобби и Ларри встали по обе стороны от Лив и, озираясь по сторонам и держа руки на пистолетах под пиджаками, повели ее за угол, в неприметную черную дверь. Дверь, как оказалось, вела на кухню, где суетились и готовили повара в белых халатах и фартуках, а затем уши Лив чуть не завернулись от оглушительной танцевальной музыки. В зале яблоку было негде упасть, и Лив заметила, что и столики с уютными диванчиками, и танцпол, и бар были переполнены, темнота подсвечивалась разноцветными лучами, и в зале было накурено. Охранники провели Лив вдоль стены, стараясь прикрывать телами, и они снова вошли в незаметную серую дверь, за которой была лестница вниз.

Внизу была еще дверь, около которой дежурили двое похожих здоровяков, и Лив закатила глаза. Без разговоров они посторонились, с любопытством разглядывая девушку, и вот теперь Лив наконец-то попала в Святая Святых: убежище неуловимого мафиози Эйдена Мартинеса.

Помещение было просторным и удобно обставленным: посередине стоял ярко освещенный стол, заваленный бумагами, оружием и какими-то пакетиками с белым порошком, вдоль стен располагались черные, мягкие кожаные диваны, видимо, для посетителей, стеллажи с книгами и оружием и еще несколько дверей, одна из которых отворилась, и сердце Лив вздрогнуло: в комнату вошел ее отец в сопровождении худого высокого мужчины лет сорока, в черном пиджаке, клетчатой рубашке в синюю полоску и черных брюках и туфлях.

— Оливия. — громыхнул отец жестким, металлическим голосом, и девушка на секунду замерла, чувствуя, как воспоминания накатывают на нее разрушительной волной, заставляя дрогнуть ее пальцы… Она постаралась взять себя в руки и смело, с вызовом, посмотрела на папу.

Он изменился за эти шестнадцать лет. Черные волосы тронула седина, лицо покрывали хмурые морщинки, которые появляются только у слишком занятых серьезной работой людей, постарели его руки, но в остальном… Та же высокая и плотная подтянутая фигура, облаченная в дорогущий черный костюм, белую рубашку и темно-бордовый галстук, те же зеленые глаза, сияющие сталью и мощью, уверенностью и превосходством, силой и решимостью, тот же нос, чуть впалые, хорошо выбритые щеки и тонкие губы… От него исходил запах холода и влияния, но, увидев дочь, он подошел к ней и остановился напротив, внимательно ее разглядывая. Лив выдержала его взгляд с достоинством и триумфом и гневно улыбнулась, потихоньку отпуская тормоза:

— Привет, отец. Как поживаешь? А, впрочем, я и сама вижу: миленький публичный дом! Наверное один из лучших в городе? — Лив прошла и нагло уселась в его мягкое кожаное кресло за столом, заметив, что мужчина, вошедший с отцом, расширенными от ужаса глазами наблюдал за ней, как и оба охранника, Бобби и Ларри, послушно замершие у дверей. — А ты изменился. Определение «старый козел» теперь подходит тебе больше, чем раньше. И что твоему козлиному величеству от меня понадобилось через шестнадцать лет забвения?

Лицо отца окаменело, в его глазах заплясали бешеные круги (и Лив вдруг поняла, как она выглядит, когда слетает с катушек, видимо, получила эту черту по наследству), и он поджал губы. Затем вдруг нахмурился, ухмыльнулся и, присев на край стола, с горечью и болью, которых Лив никак не ожидала услышать, проговорил:

— Для начала, позволь мне обнять тебя, дочь… Я…

Лив чуть-чуть откатилась от него на колесиках, приделанных к ножкам стула, увеличив между ними расстояние, и гневно и жестко проговорила:

— Потише, папуля. Обнимать себя я не позволяю никому, даже своей бывшей соседке по комнате Нике, а с ней я прожила долгие шестнадцать лет и она мне стала гораздо ближе чем ты. Перейдем к делу.

Отец вздохнул и сложил руки на груди, жестко, но с оттенком вины и боли блеснув глазами.

— Ладно. Я понимаю, что ты злишься на меня и не можешь простить то, что с тобой произошло. Я не жду, что ты сразу поверишь мне, но я должен рассказать тебе правду… Или ее часть. Это поможет нам в дальнейшем избежать недоразумений…

— В дальнейшем?!? — перебила его Лив, возмущенно и раздраженно уставившись на него. — Отец, ты что, выпил мышьяк и закусил цианистым калием? Это наша первая и последняя встреча, после которой я начну устраивать свою жизнь без неожиданно обретенных родственников!

Эйден резко встал и ударил кулаком по столу. Лив увидела дикую злость в его глазах, ощущала сталь и мощь, исходившие от его крепкой фигуры, но… не боялась. Она никогда никому не позволит себя обидеть.

— Оливия! — громыхнул он. — Ты можешь ненавидеть меня, не верить мне и обзываться… хотя с последним я попробую побороться, но ты член семьи! Ты дочь крестного отца и по законам семьи обязана делать то, что я скажу! Это не подлежит обсуждению! Ты и сама это знаешь, это не я придумал!

Оливия прищурилась, злясь все больше и больше.

— К чему эти твои пафосные речи? Рассказывай и я пойду ужинать.

Эйден посмотрел на тощего, высокого мужчину и жестко, приказным тоном, проговорил:

— Брайан, стул. — он повернулся к Бобби и Ларри и резко приказал:

— Пошли вон. Я позову.

Охранники испуганно испарились, а Брайан поставил перед Эйденом удобный на вид, дорогой кожаный стул, принесенный из соседней комнаты, и, чуть отойдя назад, спокойно произнес:

— Вот, мистер Мартинес. Организовать ужин? Выпивку?

— Нет, не нужно, Брайан. Она слишком упертая, чтобы остаться на ужин. — недовольно проговорил Эйден и внимательно посмотрел на Лив сильным, проницательным взглядом. Лив слегка подняла брови и кивнула. Эйден продолжил:

— Я думаю, ты хочешь узнать, почему мне пришлось отправить тебя, а твою сестру оставить рядом с собой… Это непростая история, Лив, и очень, очень нелегкое решение, самое сложное из тех, что я принимал в жизни…

— Подожди-ка. — остановила его Лив и посмотрела на Брайана. — А этот попугай так и будет здесь стоять? Может сбегать ему за поп корном?

Отец раздраженно закатил глаза и, теряя терпение, проговорил:

— Это мой консильери, Брайан Клаусон, и он останется, это не обсуждается! Позволишь продолжить?

— Валяй.

— Мне пришлось отправить тебя на Сицилию, Лив… — заговорил он с большой долей боли и горечи в голосе, опустив глаза и вспоминая события тех давних лет… — Когда вы с Джессикой были маленькие, у меня был один заклятый враг, его звали Рико Карелли по прозвищу «Аркан». Он был боссом чикагской мафии и вечно лез на мою территорию… но у него была причина. — Эйден вздохнул. — Ты прекрасно знаешь, что у каждого Дона должен быть наследник… потомок-мальчик, который возьмет в свои руки весь бизнес после смерти отца. Мне нужен был сын… А твоя мама… В силу своих особенностей, она могла рожать только девочек…

Эйден замолчал, угрюмо глядя перед собой сияющими зелеными глазами. Лив чувствовала, как к горлу подкатывает тошнота… Злость сменялась шоком и невероятным стрессом, который захватывал мандражом ее конечности, и она нервно затрясла коленом, стуча каблуком по полу.

— Что дальше? — срывающимся голосом спросила она.

— Дальше… — Эйден на мгновение завис, глядя в одну точку и как-то еще больше постарев. — Дальше моя жена договорилась со своей лучшей подругой, Алисой Фелбс, чтобы та родила от меня сына и отдала его в нашу семью… Это был огромный секрет, никто не должен был знать об этом. Алиса забеременела. Ультразвуковое исследование все время показывало мальчика, и мы ждали его с нетерпением… Но родилась девочка. Ты.

Отец выдохнул и, подойдя к бару, достал себе бутылку виски и, плеснув в бокал щедрую порцию, залпом выпил. Лив чувствовала, как у нее кружится голова… Она не могла поверить в то, о чем он говорит… Хотели мальчика? Договорилась с подругой? Отец намеренно изменил матери с ее лучшей подругой? Как такое вообще возможно? Они с мамой так похожи…

Лив чувствовала, как бессилие и гнев заполняют все внутри нее, ей хотелось разнести всю комнату в щепки, хотелось кричать, придушить кого-нибудь, если уж на то пошло… Она не хотела верить в это, но видела, что отец не врет, видела по его глазам… Преодолевая дрожь и отчаянно сдерживая котел гнева внутри себя, Лив прошипела сквозь зубы:

— Это что, шутка такая? Ты хочешь сказать, что мама — мне не мама? Ты вообще нормальный?!?

Эйден снова вздохнул и сел напротив дочери.

— Лив. Твоя мама всегда будет твоей мамой. Несмотря на то, что она тебя не рожала. Она всегда любила тебя, как родную, и не вспоминала о том, что ты не ее… В общем, через пару месяцев после того, как ты родилась, Алиса вышла замуж за Рико Карелли.

Лив кивнула. Она уже догадывалась о том, что он скажет дальше.

— Мы хранили секрет долгие шесть лет, но кое-кто из моего окружения узнал и проболтался Рико. Рико был в ярости. Он знал, что все это произошло по договоренности твоей мамы и Алисы, и решил отомстить. В ночь, когда я водил Джессику в цирк на вечернее представление, он пришел к нам домой с одной целью — убить ее и тебя. Она заперла тебя в шкафу, но ты выбежала в гостиную в тот момент, когда он выстрелил ей в голову… — отец сильно сник, и его голос сорвался. — Он наставил на тебя пистолет, но в этот момент подъехала моя машина, и он увидел, как мы с Джесс идем к дому… Дальше я погнался за ним, но он сумел уйти от меня и моих людей. Я подключил все свое влияние, чтобы найти этого подонка и убить самым мучительным способом за то, что он посмел посягнуть на мою семью.

— А тот, кто сдал секрет? — шепотом спросила Лив.

— О, с ним тоже по-особому разобрались. — мстительно произнес отец. — Как и со всей его семьей.

Лив выдохнула и встала. Ее трясло от гнева, непонимания и какого-то зачарованного страдания. Сердце как будто пронзили тысячи кинжалов, она хотела сделать что-нибудь, что угодно, лишь бы выплеснуть пар… Она ненавидела весь свет за правду, за ложь, за то, что ей пришлось пережить…

Отец посмотрел на нее.

— Теперь ты понимаешь, почему я отослал тебя? Пока Рико был жив, ты находилась в серьезной опасности! Нужно было спрятать тебя, чтобы он не нашел…

— На шестнадцать лет? — злобно спросила Лив.

— Ты и сейчас в опасности, дурочка! Его семья пытается мстить до сих пор, и они не успокоятся, пока не совершат свою вендетту! Поэтому я воюю с ними, чтобы уничтожить последнего Карелли и снять угрозу! Лив, я бы никогда не бросил тебя…

Лив махнула рукой и проговорила:

— Я верю тебе, отец. Но это не отменяет моей ненависти к тебе. Я не виновата, что родилась девчонкой, но поверь, я покруче любого парня могу отметелить того, кто мне угрожает. Так что, милый папуля, мне не нужна твоя протекция и твои черти из табакерки. — она махнула рукой на дверь, за которой топтались Бобби и Ларри. — Теперь я могу идти? Мне нужно разбить какой-нибудь симпатичный комплект посуды.

Она отправилась к двери, и Брайан угрюмо проговорил:

— Я вас предупреждал, босс. У нее было восемь психотерапевтов…

— Я знаю, Брайан, но мы это исправим. — угрюмо проговорил отец, догоняя Лив и преграждая ей путь.

— Отвали от двери, сморчок. — грубо и жестко, но спокойно сказала Лив.

— Не хами мне, дочь! Что за манеры?! Мы еще не закончили. — не менее жестко проговорил он, излучая силу и влияние.

Лив раздраженно закатила глаза и сложила руки на груди. Внутри нее все пульсировало огнем, а голова разрывалась.

— Ах да. Ты еще не озвучил, что же тебе все-таки от меня нужно. — она вернулась и села на один из диванов.

Отец закурил и уверенно опустился рядом в жесткой, развязной позе.

— Оливия. Ты — моя дочь. Так как у меня нет наследника, я должен передать свой бизнес Джессике и тебе.

— Что??? — захохотала Лив. — Да мне даром не нужен твой идиотский бизнес! Угрожать людям, открывать публичные дома, казнить ублюдков и подчинять себе город вместе с его верхушкой??? Что может быть дебильнее этого? Ни за что на свете.

— Лив…

— Никогда. Лучше змею проглотить. Или дай ей проглотить себя.

— Оливия!

— Нет, нет и еще раз…

— Босс, вы уверены, что нужно это делать? — спокойно спросил Брайан, слушая перепалку отца с дочерью. — У вас есть Джессика, она легко потянет на себе все дела, а эта девочка еще слишком мала и у нее вряд ли хватит сил и знаний…

Лив гневно посмотрела на Брайана.

— Послушай ты, вермишель высохшая, замолкни, если не хочешь, чтобы ножка вон того стула торчала в твоем животе, понял?

Отец снова нахмурился и грозно проговорил:

— Лив, хватит! Мой советник имеет право высказывать свое мнение! Прекрати свои угрозы и обзывательства, дочь! Прекрати немедленно!

Лив ухмыльнулась и пожала плечами.

— Я подумаю, папаша. Подумаю, должна ли слушаться тебя или нет… Хм… — она язвительно изобразила задумчивое лицо, а Эйден стал терять терпение.

— В любом случае, Оливия, ты не имеешь права меня ослушаться. А значит, возьмешь себе часть бизнеса и будешь делать то, что я тебе говорю.

Лив хотела было резко возразить, как в этот момент дверь открылась, и в комнату мягко и грациозно вошла Джессика. Улыбнувшись, она подошла к отцу и чмокнула его в щеку:

— Привет, пап! Привет, Оливка! Привет, Брайан, отличный костюм! — сказала она ему, мило подмигнув. Брайан улыбнулся и кивнул в знак благодарности. — Ну как продвигается беседа? Ты рассказал ей? — взволнованно спросила она, посмотрев на Лив, которая угрюмо смотрела в пол, сложив руки на груди и закинув ногу на ногу.

Отец вздохнул.

— Как видишь. Она злится.

— Я не злюсь. — прошипела Лив. — Я в зверском бешенстве!

Джессика грустно поджала губки.

— Я помогу тебе пережить это, Лив, обещаю.

— Как прошел розыгрыш в казино? — жестко спросил отец.

Джессика вмиг посерьезнела.

— Нормально. Выиграл Билли Глоус, как и планировали. Теперь его очередь обеспечить нам доступ к информации министерства финансов. И кстати, я говорила с торговцами антиквариатом… Похоже, что у них не настоящие вещи, а подделки низкого качества… Терри уже внес предоплату, но, конечно, возвращать они ничего не собираются…

Эйден нахмурился и посмотрел на Брайана.

— Брайан, займись. Пошли людей к ним домой и пусть возвращают деньги. Если нет… сам знаешь, жестокая расправа не повредит моей репутации.

Лив поморщилась, услышав, как бездушно и холодно отец говорит об убийстве людей, как легко, но жестко и повелительно, дает указание уничтожить их… И Джессика выглядит так спокойно…

Брайан кивнул.

— Сейчас сделаю, мистер Мартинес. — и он исчез за дверью.

Джессика посмотрела на Лив и улыбнулась.

— Ну что, идем, сестричка? Я обещала тебе ужин.

Лив с нетерпением подскочила.

— Наконец-то! Идем скорее! Прощай, папуля, рада была повидать тебя в последний раз и, наконец, узнать правдивую историю своего плена! Ариведер…

— Лив, завтра вечером будет важная сходка. Придут очень влиятельные мафиози, с которыми я веду сотрудничество. — он встал и выдохнул дым сигареты. — Ты и Джессика должны быть без разговоров.

Лив выдохнула.

— Отец, не прикидывайся тупым! Я ни за что в жизни не ступлю больше своей ногой в твои «изысканные апартаменты», даже если мне отрубят голову и принесут…

— Лив! — громыхнул отец. — Я предупреждаю, ты обязана быть! Так я приказал! А если ослушаешься — мои люди притащат тебя и в цепях и тебе это вряд ли понравится! Так что прекрати спорить! Джессика, завтра в семь. Жду вас на полчаса раньше, переговорить. — обратился он уже к старшей дочери, и та весело кивнула:

— Хорошо, без проблем, пап.

— Тогда до завтра. — махнул рукой отец. — И оденьтесь прилично, Лив, это тебя касается! — крикнул он им вслед.

— Я тебя не слышу, отец! Прием-прием! — зло воскликнула Лив, не оборачиваясь.

На улице их ждал неизменный «Кадиллак» и Бобби с Ларри за рулем. Когда машина отъехала, Лив, чувствуя внутри, что сейчас лопнет от разрывающих ее ядерных эмоций, спросила:

— Куда едем?

Джессика мягко и немного игриво улыбнулась:

— В бар «Аквамарин». Это недалеко от нашего отеля… Отличное местечко!

— Никогда не была в баре, но что такое «выпивка» я в курсе. — зло, с усмешкой в голосе проговорила Лив, глядя в окно.

— Ты злишься? — по-детски осторожно спросила Джесс.

— Еще как.

— Я думаю, мы сможем поднять тебе настроение. — таинственно улыбнулась Джессика. Лив хмуро посмотрела на нее.

— Кто это: «мы»?

Но сестра хитро промолчала.

Бар «Аквамарин» действительно был в двух кварталах от отеля «Пантеон» (Что за названия? У отца совсем нет фантазии…) и сиял лазурно-голубой вывеской в одном из четырехэтажных серых строений недалеко от Бруклинского моста.

Судя по шуму, слышному даже с улицы, и потрясающей рок-музыке, внутри было многолюдно и совсем не скучно. Пробравшись среди бесконечного моря машин на единственное свободное место прямо у входа (как пояснила Джесс, это их личное вип-место, и тот, кто посмеет его занять, скорее всего будет сброшен с крыши) и Лив с Джесси направились внутрь, равно как и Бобби с Ларри.

— А эти двое носорогов везде будут за нами ходить? — недовольно спросила Лив, даже не потрудившись понизить голос, чтобы мужчины ее не слышали.

Джессика улыбнулась.

— О, да! Они — твоя личная охрана. Если потеряют тебя из виду — отец их четвертует.

— Отлично. — язвительно проговорила Лив.

Они вошли внутрь бара. Помещение было узким и вытянутым, вдоль одной стены располагались столики с мягкими, удобными диванчиками, которые сейчас были все заняты, в конце зала стояли автоматы с музыкой, небольшая сцена и группка рок-музыкантов, играющих вживую и поющих, с точки зрения Лив, очень классно, а с правой стороны тянулась барная стойка.

Ларри и Бобби отстали, сразу заняв один невзрачный, но свободный столик, а Джесс просияла и, расталкивая народ, потащила Лив прямо к барной стойке.

— Оливка! Шикарно выглядишь! Ты в таком прикиде гоняла на встречу к отцу? Представляю его лицо! — услышала Лив знакомый веселый, наполненный жизненным огнем, голос и, присаживаясь на высокий стул за стойку, увидела и стремительно подлетевшего к ним его обладателя Джонни в потрясающей, обтягивающей его великолепное мускулистое тело, аквамариновой футболке, джинсах (только уже не рваных, но очень модных) и синих «найковских» кедах. На нем был фирменный фартук заведения, черный, повязанный на поясе, а в руках он держал бокал, протирая его тряпкой. Лив ощутила, как ее напряжение немного уходит, чувствуя его мужскую уверенную, но легкую и стремительную, как порыв ветра, энергетику, обволакивающую ее со всех сторон, создавая обаятельный и горячий круг вокруг нее, и слегка ухмыльнулась. Джонни подлетел к девушкам, горячо и нежно поцеловав Джессику в губы, отчего Лив почему-то стеснительно отвела глаза (хотя на самом-то деле понятно, почему) и перевел сияющий игривый взгляд ярко-зеленых веселых глаз на Лив, буквально пронзив ее насквозь своей откровенностью и страстью. Он, не стесняясь, огненно осмотрел ее с ног до головы, задержав обаятельные и чертовски сексуальные глаза на ее растрепанных длинных волосах, локонами падающих ей на спину и грудь, на груди и, особо, на ножках, получив в результате неодобрительный хлопок со стороны Джессики по руке.

— Джонни? Ты что, бармен? Это заведение твоего отца? — спросила Лив, немного шокировано оглядываясь вокруг.

Джонни горячо рассмеялся.

— Нет, это просто бар. Он находится на нейтральной территории, сюда приходят люди из всех мафиозных кланов… ну и просто люди тоже. А я — лучший бармен в городе! — нагло подмигнув, заявил он, просто сияя своей мужественной развязностью и брутальной красотой.

Джессика хмыкнула.

— Хватит болтать, лучший бармен, моей сестре нужно поесть. Она потеряла много нервных клеток.

Джонни понимающе кивнул и, облокотившись о стойку и сияя тревогой, все равно весело спросил:

— Как прошла встреча? Эйден жив?

Лив испепелила его взглядом и снова ощутила, как в ней все закипает от гнева, при воспоминании об отце и том, что он ей рассказал. Ответила Джессика:

— Жив, и, как ни странно, Оливия тоже, хотя она легко обозвала крестного отца самой могущественной группировки в Нью-Йорке старым козлом, ненормальным и сморчком, его бизнес — идиотским и дебильным, а бедный Брайан удостоился звания попугая и сушеной вермишели.

Джонни дьявольски горячо и притягательно расхохотался и игриво посмотрел на Лив с ноткой гордости во взгляде:

— Вот это моя подруга детства! Узнаю девчонку, которая отметелила меня в пять лет за то, что я закопал ее куклу в песочнице! Малышка Лив, я горжусь тобой! Извините… — и Джонни весело умчался готовить заказы толпящихся у стойки посетителей (в основном, девушек).

Лив и Джессика наблюдали, как он флиртует и игриво оглядывает всех женщин у стойки, как галантно обхаживает их и готовит им напитки, как делает комплименты и игриво шепчет что-то им на левое ушко… Джессика при этом старалась скрыть свою ужасную ревность, царапающую ее душу при виде его страстно горящих глаз, смотрящих и оценивающих не ее, а Лив снова задумалась об отце, его словах и об ужине, на который она не собиралась идти завтра…

— А как ты узнала? Ну то, что я наговорила отцу… Ты что, подслушивала под дверью? — как в тумане слыша свой голос, проговорила Лив.

Джессика с горечью ухмыльнулась.

— Нет, конечно! Брайан — мой друг, он тайком слал мне смс-ки, пока вы говорили… Я так хохотала!

Дальше она заказала им по вкуснейшему жареному бифштексу, но Лив было так жарко внутри, что еда никак не хотела проглатываться, хоть и была невероятно вкусной.

Джесси пыталась поднять ей настроение, хотела было поговорить о маме, но Лив только покачала головой — она не могла говорить, звук ее имени как будто застрял внутри огромного пузыря гнева, который она пыталась удержать от бешенного и бесконтрольного взрыва.

Джонни был все время занят, но изредка поглядывал на Лив, о чем-то думая и слегка улыбаясь. Когда, наконец, все поклонницы были удовлетворены и оставили его в покое, он быстро подлетел к девушкам и весело проговорил:

— Кажется, кому-то нужна помощь эксперта по человеческим чувствам?

Джессика с сарказмом хмыкнула.

— Вообще-то она не хочет говорить о том, что сегодня произошло и что она узнала о маме… эксперт.

Джонни, не обратив внимания на сарказм, обаятельно улыбнулся и подмигнул:

— Я знаю, милая. И мы не будем ничего обсуждать. Так-так, малышка Лив, что-то ты совсем плохо кушаешь, думаю, надо тебе помочь… идем!

Он вдруг схватил ее за руку своей сильной ладонью, и Лив сначала смутилась от того, что ни один мужчина к ней никогда не прикасался до этого, но, быстро опомнившись, в тот момент, когда она уже слетела со стула и неслась вдоль стойки, подгоняемая огненным вихрем обаяния Джонни, попыталась сопротивляться с криками:

— Джонни, черт бы тебя побрал, придурок, куда ты меня тащишь? Пусти меня немедленно, или ты — труп!! Живо, Джонни!

Но юноша не обращал внимания на ее верещания, а только втащил ее в проход между стеной и барной стойкой и повел вдоль полок с многочисленным алкоголем к просторной белой двери, за которой находилась… всего лишь кухня.

Среди пара, шума жарки и кипения кастрюль суетились мужчины и женщины в белых униформах поваров, готовя разнообразную еду и закуски. Лив с удивлением уставилась на них, забыв даже о своем сопротивлении Джонни, и позволила ему подвести себя к невысокой, но довольно широкой фигуре в темно-синей униформе, с круглым большим лицом и улыбающимися глазами. Мужчина обернулся и с интересом посмотрел на Лив, оценивая ее восторженным взглядом.

— Какая прекрасная леди! Как небесное облачко, такая светлая и милая… — начал было он, но Лив нахмурилась:

— Милая, говоришь? А если я тебе пальчики откушу… — начала было она закипать, но Джонни быстро прервал ее:

— Эндрю, дружище, она злюка, как ты любишь, но, к сожалению, не для тебя. Я пришел попросить тебя об одном одолжении… Кстати, Оливка, это наш лучший повар Эндрю, он настоящий шеф! Эндрю, это Оливия, моя подруга детства. — представил их друг другу Джонни и триумфально улыбнулся, показывая свои очаровательные ямочки.

Лив прищурилась, испепелив Эндрю сокрушительно злобным взглядом, но тот только ярче засиял, снова уставившись на ее миниатюрную (особенно на его фоне), стройную и нежную фигурку.

— Конечно, Джонни, дружище, я ничего не скажу о ней твоей невесте. — уверенно махнул рукой Эндрю, и Джонни сначала вытаращил глаза, затем нахмурился, глядя на него, в то время, как Лив шокировано и гневно пихнула его в плечо.

— Да я совсем о другом одолжении! — сказал он спокойно и подмигнул. — Моя невеста знает об этой девочке… — и он наклонился к ошалелому повару и стал быстро-быстро что-то объяснять ему на ухо, активно подкрепляя свои слова жестами. Повар сначала хмурился, затем улыбнулся и кивнул, весело проговорив:

— Без проблем, братишка! Все, что ты пожелаешь! А девочка хороша… — тоскливо и немного пошло протянул он, снова окинув взглядом Лив.

Оливия нахмурилась.

— Даже не мечтай, толстозадый!

Эндрю поцеловал кончики пальцев.

— Пока, моя конфеточка!

Джонни захохотал и потянул Лив за руку дальше, пока она не успела ничего ответить.

— Я его убью! — кипела Лив. — И о чем он говорил? О чем он говорил, Джонни??? Ты изменяешь моей сестре??? Джонни, отвечай, или…

Джонни подвел ее за руку к еще одной двери и резко и сильно развернул к себе, сияя мужеством и наглым обаянием. Игриво глядя на Лив, он с нажимом проговорил:

— Стой, стой, остановись. Оливка! Он просто шутил! Никому я не изменяю. Сейчас речь не об этом. — он проницательно заглянул ей в глаза, и Лив утонула в его, сияющем уверенностью, взгляде зеленых глаз, и замерла. — Ты все еще не хочешь есть? — вдруг неожиданно спросил он.

Лив нахмурилась и прислушалась к себе. Внутри нее все ходило ходуном, внутренности жгло, но она даже думать не могла о еде… После того, что она узнала…

— Фу, конечно, нет! — поморщилась она.

Джонни улыбнулся.

— За этой дверью комната, в которой стоит промышленная посудомоечная машина. Зайди туда и разбей столько тарелок, сколько захочешь, идет?

Лив опешила.

— То есть… как? Это же собственность бара…

— Когда тебя это волновало? — воскликнул он. — В общем, зайди туда и сделай это, а потом возвращайся к Джесс и больше никаких вопросов, малышка Лив! — теряя терпение, проговорил он, резко открыв дверь и втолкнув туда девушку, запер ее за ней.

Лив удивленно обернулась. Перед ней работал посудомоечный конвейер, дышащий паром, по которому кружились многочисленные тарелки, стаканы, бокалы и другая столовая посуда. Лив ощущала, что ей срочно нужно выплеснуть пар из своего котла гнева, иначе она может натворить бед, обидеть сестру или Джонни, или просто впасть в депрессию… Шестнадцать лет одиночества… Лив схватила тарелку и швырнула ее в стену со всей силы. Та с громким звоном разбилась на мелкие осколки. Куча проблем… Неумение нормально общаться… Боязнь сблизиться хоть с кем-нибудь… Вранье отца… Мама не рожала ее… Охота на маму и на нее… И все из-за одержимого желания получить наследника сына… В итоге — множество поломанных судеб, в том числе и ее…

Тарелка, тарелка, тарелка…

Лив бросала и бросала, пока слезы не брызнули из ее глаз. Никто не видел никогда, как она плачет, и она никому не продемонстрирует свою слабость. Никогда. Но сейчас, разбив груду посуды и проплакав, Лив вытерла размазавшийся по щекам макияж и улыбнулась. Гнев ушел, и она ощутила, что начинает принимать правду и сможет жить дальше. Резко почувствовав голод, Лив удивленно уставилась на дверь. Джонни. Он ведь знал, что именно ей нужно! Но как? Они знакомы всего пару дней… Или всю жизнь… Лив тепло ухмыльнулась, ощутив прилив симпатии и благодарности. К ней еще никто не был таким чутким… Но тут же взяв себя в руки и вспомнив, что не собирается ни к кому привязываться, Лив вышла за дверь.

Джессика сидела за стойкой, попивая какой-то коктейль и болтая ножкой в такт музыке. Джонни обслуживал посетителей, все так же озорно улыбаясь и притягательно подмигивая. Лив плюхнулась на стул рядом с Джессикой и увидела свой стейк. Схватив нож и вилку, она набросилась на него, запихивая в рот огромные куски и с трудом прожевывая. Джессика чуть не захлебнулась выпивкой, ошарашено глядя на нее:

— Лииив??? Где ты была?? Тебя там что, перезагрузили???

Лив подняла брови и спокойно посмотрела на сестру, проговорив с набитым ртом:

— Я в порядке, Джесс. Ничего не ела с самого утра!

Джесс вытаращила глаза и подозрительно посмотрела на подлетевшего Джонни, который просиял, увидев, как Лив уплетает мясо с гарниром.

— Джонни?!? — потребовала объяснений Джесси.

Джонни только обаятельно подмигнул ей и посмотрел на Лив:

— Вкусно, Оливка?

— Бесподобно! — снова старательно жуя, пробормотала Лив. Джонни весело расхохотался.

— Это еще не все, малышка Лив.

В этот момент дверь кухни отлетела, и в зал вплыл Эндрю, светясь улыбкой и держа в руках тарелку, накрытую специальной крышкой. Он внимательно вгляделся в толпу у бара со словами:

— Так, ну и где тут моя конфеточка? Где мое сахарное облачко?.. — увидев Лив, которая предчувствовала, что он ищет ее, и грозно прожигала его взглядом, он засиял восторженной улыбкой и двинулся к ней. — Вот ты где! — тут он заметил рядом Джессику и его лицо стало серьезным и немного напуганным. — О, мисс Мартинес! Добрый вечер! Понравился стейк? А вы знакомы с этой милой конфеточкой? — промурлыкал он, поклонившись Джессике.

Джонни, наблюдавший за этой картиной, еле сдерживал распирающий его хохот, а Лив угрожающе начала:

— Эй, пончик, я тебе не конфеточка! Е se ancora una volta, così mi ha chiamato, ho saldare te nella tua pentola! — («А если еще раз меня так назовешь, я сварю тебя в твоей кастрюле!» — с итал.)

Эндрю ошарашено, но восхищенно, уставился на нее.

— Ох, какая ты горячая! А что она сказала? — спросил повар у хохочущего Джонни. Тот хитро прищурился.

— Нууу… Что ей понравился стейк.

Лив бросила на него злой взгляд, но промолчала, а Джессика улыбнулась.

— Да, моя сестричка умеет придумывать изысканные методы расправы! Она тебе понравилась, Эндрю?

Повар вытаращил глаза и отступил на шаг назад, испуганно и шокировано глядя на Лив:

— С-с-сестра? В смысле она… она…

— Да. — кивнула Джессика и хихикнула.

Лив нахмурилась. Эндрю затрясся и поклонился ей:

— П-простите, мисс Мартинес, я не знал, я прошу, не сердитесь на меня… Я вот для вас приготовил… ваш друг сказал, что вам это понравится…

Он поставил перед ней тарелку и ловким движением снял крышку. Глазам Лив предстал потрясающей высоты невероятный шоколадный пудинг, на котором кремом было написано: «Моей дорогой конфеточке от Эндрю». Эндрю испуганно сглотнул, посмотрев на надпись и заметив, как Лив со скепсисом читает ее, и попятился. Джессика и Джонни хохотали навесь бар, даже на улице наверняка было слышно.

Лив ухмыльнулась и взяла ложку.

— Ну, пончик, тебе повезло! Это мне действительно нравится, так что сегодня я не буду жарить твою задницу на одной из тех великолепных плит в твоей кухне.

Эндрю сглотнул.

— Простите, мисс Мартинес, умоляю, я не знал, что это вы, я бы никогда не назвал вас…

Лив хмыкнула, жуя сказочно вкусный десерт.

— Конфеткой? Ладно, проехали. Пока, пончик! — и она помахала ему, намекая, чтобы он проваливал.

Джонни и Джессика не переставали хохотать.

— Да хватит уже! — ругнулась на них Лив и запустила в Джонни кусочком пудинга с ложки. Тот ловко увернулся и, подбежав к Лив с другой стороны, огненно и очень игриво оглядел ее очаровательными и невероятно сексуальными глазами, горячо шепнув:

— Il tuo italiano è semplicemente meravigliosa, tu dici molto… сексуально. — добавил он по-английски и Джессика, услышав это, опустила глаза и помрачнела («Твой итальянский просто потрясающий, ты говоришь очень сексуально» — с итал.)

— Отвали, Джонни. — отмахнулась от него Лив, но внутри нее вдруг закипела кровь, а сердце пропустило один удар. Это обаятельный идиот знает, как зацепить женские гормоны! Слегка покраснев, она добавила спокойным тоном:

— Пудинг изумительный!

Остаток вечера они болтали, Лив все больше узнавала о сестре и ее жизни в мафиозном мире Нью-Йорка, а Джонни очаровывал их своим мужским обаянием и игривым огнем.