Мой караван шагал через пустыню, Мой караван шагал через пустыню, Первый верблюд о чём-то с грустью думал, И остальные вторили ему. И головами так они качали, Словно о чём-то знали, но молчали, Словно о чём-то знали, но не знали: Как рассказать,              когда,                   зачем,                        кому… Змеи шуршали Среди Песка и зноя… Что это там? Что это там Такое? Белый корабль, Снастей переплетенье, Яркий флажок, кильватер голубой… Из-под руки смотрю туда, моргая: Это она! Опять – Фата-моргана! Это её цветные сновиденья, Это её театр передвижной! Путь мой далёк. На всём лежит истома. Я загрустил: не шлют письма́ из дома… «Плюй ты на всё! Учись, брат, у верблюда!» – Скажет товарищ, хлопнув по плечу. Я же в сердцах пошлю его к верблюду, Я же – в сердцах – пошлю его к верблюду: И у тебя учиться, мол, не буду, И у верблюда – тоже не хочу. Друг отошёл и, чтобы скрыть обиду, Книгу достал, потрёпанную с виду, С грязным обрезом, в пёстром переплёте, – Книгу о том, что горе не беда… …Право, уйду! Наймусь К фата-моргане: Стану шутом в волшебном балагане, И никогда меня вы не найдёте: Ведь от колёс волшебных нет следа. Но караван всё шел через пустыню, Но караван шагал через пустыню, Шёл караван и шёл через пустыню, Шёл потому, что горе – не беда.