Не думаю, что мрак его души чрезмерен. Рисуя грозный цех, где сера и смола, Он краски не сгущал, а был натуре верен: Ведь преисподняя и впрямь не весела! Но, сам спускаясь в ад, он брал с собой, как веер, Как нежный лёд ко лбу – прохладу ремесла… А нам? И жар, и смрад, и – чтоб над нами реял Весь ужас ночи! Но… поклясться бы могла, Что это наш заказ, хоть мы не признаёмся! А разве свой кошмар мы рассказать не рвёмся? Как?! Разве ускользнуть позволим мы ему?! Э, нет! Как протокол мы разбираем сказку. И страшным снам даём такую же огласку, Как преступлениям, свершённым наяву.