Не думаю, что мрак его души чрезмерен.
Рисуя грозный цех, где сера и смола,
Он краски не сгущал, а был натуре верен:
Ведь преисподняя и впрямь не весела!
Но, сам спускаясь в ад, он брал с собой, как веер,
Как нежный лёд ко лбу – прохладу ремесла…
А нам? И жар, и смрад, и – чтоб над нами реял
Весь ужас ночи! Но… поклясться бы могла,
Что это наш заказ, хоть мы не признаёмся!
А разве свой кошмар мы рассказать не рвёмся?
Как?! Разве ускользнуть позволим мы ему?!
Э, нет! Как протокол мы разбираем сказку.
И страшным снам даём такую же огласку,
Как преступлениям, свершённым наяву.