Я истинного, иссиня-седого

Не испытала моря. Не пришлось.

Мне только самый край его подола

Концами пальцев тронуть довелось.

Но с маяком холодновато-грустным

Я как прямой преемственник морей

Беседую. Да, да, я говорю с ним

От имени спасенных кораблей!

Спасибо, друг, что бурными ночами

Стоишь один, с испариной на лбу,

И, как локтями, крепкими лучами

Растаскиваешь темень, как толпу.

За то, что в час, когда приносит море

К твоим ногам случайные дары

То рыбку в блеске мокрой мишуры,

То водоросли с длинной бахромою,

То рыжий от воды матросский нож,

То целый город раковин порожних,

Волнисто-нежных, точно крем пирожных,

То панцирь краба, — ты их не берешь.

Напрасно кто-то, с мыслью воровскою

Петляющий по берегу в ночи,

Хотел бы твой огонь, как рот рукою,

Зажать и крикнуть: «Хватит! Замолчи!»

Ты говоришь. Огнем. Настолько внятно,

Что в мокрой тьме, в прерывистой дали,

Увидят. И услышат. И превратно

Тебя не истолкуют корабли.

Строфы века. Антология русской поэзии. Сост. Е.Евтушенко. Минск-Москва, «Полифакт», 1995.