Эта книга дописывается в самом начале 2018 года. Этот год имеет все шансы официально стать Годом Солженицына – именно с такой просьбой планирует обратиться в ЮНЕСКО наше Министерство иностранных дел. «В случае принятия ЮНЕСКО положительного решения, 11 декабря 1918 года – день рождения Александра Солженицына – будет включен в список памятных дат ЮНЕСКО, имеющих особое значение для всего человечества», – сообщил журналистам на пресс-конференции вице-премьер – руководитель аппарата правительства РФ Сергей Приходько.

Можно сколько угодно негодовать по поводу очередной благоглупости нашего правительства и обвинять его в воспевании предателей и врагов нашей страны. Можно выходить на одиночные пикеты, замазывать краской мемориальные доски и публично сжигать перед зданием МИДа «Архипелаг Гулаг». Но можно поступить иначе – и самим признать 2018 год Годом Солженицына, но в ином смысле – а именно как важную веху на пути освобождения страны от оков солженицынской лжи.

Солженицын был, от этого никуда не деться. И как ни парадоксально это прозвучит, мы должны быть ему за это благодарны. Просто за то, что он был – а если бы его не было, то его следовало придумать, причем придумать именно такого, какой он есть, насквозь лживого и продажного мерзавца, разрекламированного на весь мир.

Не нами подмечено, что история развивается по законам драмы. Эти законы были открыты еще Аристотелем. Драма – трехчастна, в ней есть завязка, кульминация и развязка. Причем, в развязке должна произойти перипетия, то есть «перемена участи»: положительный персонаж может оказаться главным негодяем, а отрицательный – героем. То есть, в любом сюжете должно присутствовать внутреннее движение, обусловленное теми или иными противоречиями.

Так и в истории. Всякое великое дело должно быть не просто воспринято и понято в своей позитивности – оно должно пройти горнило испытаний, оно должно пройти через свое отрицание, а потом через отрицание отрицания. Это соответствует знаменитой схеме Гегеля, согласно которой развитие идеи проходит три стадии: тезис – антитезис – синтез, или положение – отрицание – отрицание отрицания. При этом последний акт – отрицание отрицания – самый важный.

Другой немецкий философ, во многом противоположный Гегелю – Фридрих Ницше, также говорил о необходимости «утверждения утверждения», то есть удвоения любого действия воли, его повторения, если оно хочет быть настоящим.

Историю послевоенной России тоже можно рассматривать как трехчастную драму.

Когда мы победили фашистов в 1945 году, это был первый акт драмы, это говоря словами Гегеля, был тезис. И мы, конечно, стали петь песни об этой победе, снимать фильмы, писать книги… Но это все напоминает действия человека, который помог детскому дому и всем об этом рассказывает целый год. Это очень нравится ему самому, но это не работает на внешнюю публику, и это не работает на будущие поколения. Скажите, как должны реагировать европейцы на наши фильмы о войне и наши книги о солдатах-героях, если европейцы – это мелкие трусы, которые испугались Гитлера? Да каждый такой фильм – это удар по их самолюбию, поэтому они старались игнорировать наши саги и былины, в лучшем случае.

Теперь возьмем молодое поколение в нашей стране, которое не воевало. Им рассказывают, какие молодцы были их отцы и деды. А читается: «не то, что вы», «не то, что нынешнее племя, богатыри – не вы!»…

Был такой феномен, получивший название «дети победителей». Эти дети героев вырастали «забитыми по шляпку» своими харизматичными отцами, они были одержимы «эдиповым комплексом», тайно ненавидели жестких и властных отцов и хотели только одного – чтобы надоевшая ненавистная отцовская пропаганда уже когда-нибудь кончилась: «Ой, опять фильм про войну… Давайте лучше посмотрим про ковбоев…».

Именно эти «закомплексованные европейцы» и эти «сынки победителей» и стали первыми жадными и благодарными читателями солженицынских книг. Это была сладкая месть отцам-победителям в СССР. А в Европе это была месть русским, которые единственные не легли под Гитлера, и теперь кичатся этим.

Книги Солженицына и вообще вся «холодная война» – это не что иное, как второй акт всемирной драмы, или, говоря гегелевским языком, это «этап отрицания». И это отрицание доходит до самой страшной кульминации: антигерой фактически побеждает героя, тот лежит поверженный, а антигерой-злодей наслаждается тем, что делает наложницами жен и дочерей героя, грабит его имущество, оскверняет его святыни…

Развал СССР – это и есть такое унижение. Кто не придет в отчаяние от того, что стало с нашей страной, победившей зло полвека назад и спасшей мир? При этом антигерой, взять того же Солженицына как его воплощение – это просто глумливый предатель-дезертир-стукач, вся добродетельная маска которого шита белыми нитками, и достаточно внимательного взгляда, чтобы увидеть его сущность.

Антигерой и антисила – Америка, которая называла нас «империей зла», сама ведь и оказалась таковой «империей зла», как только ей дали волю. Она понаставила везде военных баз, поработила Европу, она меняет власть в суверенных государствах, она бомбит мирных жителей, она убивает собственных граждан ради того, чтобы сделать всемирное шоу с разрушением небоскребов-близнецов, чтобы только получить карт-бланш на установление нового мирового порядка. Это ведь то же самое, что и поджог фашистами собственного рейхстага для того, чтобы был повод начать преследовать коммунистов в Германии. Новый американский фашизм в новом обличии устанавливается на планете…

Но вот, что важно понять: это все только второй акт, только кульминация, проиграна не холодная война – проиграна битва, и впереди еще третий акт!

Впереди еще «отрицание отрицания», впереди еще «утверждение утверждения»! Мы должны выиграть войну у мирового фашизма еще раз, мы должны выиграть ее в головах у всего человечества!

И это должно произойти через разоблачение антигероев и негодяев, тем более что эти негодяи только и созданы для того, чтобы их разоблачали.

Если бы Солженицын был настоящим героем-фронтовиком, настоящим «невинно пострадавшим от репрессий», действительно прошедшим через страшную каторгу, как Достоевский, если бы вся его дальнейшая жизнь была полна метаний, исканий, страданий, а не самопрезентаций и клеветнических выступлений, сопровождающихся овациями и гонорарами, то воевать с таким святым было бы невозможно. Собственно, это бы и означало, что наше дело и было неправое, раз такие люди выступили против него. Но раз выступали законченные мерзавцы, типа Солженицына, значит «дело было правое», и значит, в основе, в фундаменте лежит добрый камень, без дыр и трещин.

Когда пиарщики пишут сценарии и сами планируют «нападки на себя», они специально подбирают на роль негодяев людей с явным или скрытым пороком, каких-нибудь судимых, скандалистов, извращенцев, именно для того, чтобы потом показать, что все разоблачения из уст такого субъекта ничего не стоят.

Тут ничего придумывать не надо: Солженицын – идеальный скандалист и прохвост. И он тем больше подходит для этой роли, чем лучше он маскировался, и чем более высоко он забрался на поприще общественного признания. Чем выше залез – тем больнее падать. Перипетия в отношении к нему, а, следовательно, и в отношении «дела всей его жизни» должна быть максимально крутой: пик признания должен смениться пиком падения в крутую и бездонную пропасть.

Вообще, если бы руководство СССР не было помешано на науке и технике, а больше внимания уделяло гуманитарному знанию, то оно бы само придумало этого Солженицына, вело бы его по всем дорогам судьбы и, в конце концов, привело бы к великому и окончательному разоблачению.

Для чего?

Во-первых, для того, чтобы победить в «холодной войне», ведь будь Солженицын разоблачен уже в начале 1980-х, то никакой перестройки бы не было, и все история бы пошла иначе. Естественно, здесь имеется в виду весь комплекс спецопераций холодной войны.

Во-вторых, это надо было для того, чтобы показать драму в трех актах, а не в одном акте. Это надо для того, чтоб не повторить судьбу несчастных троянцев, которые выиграли войну с греками, потом бездарно бросили свою победу, и о ней никто не узнал за три тысячи лет.

Но если нечто появилось само собой и работает «втемную», то это получается более настоящим. Лучшего негодяя, чем тот «естественный Солженицын», который есть – не придумаешь. Если бы он еще и был педофилом, это был бы дурной тон и перебор. Мы должны быть благодарны ему за то, что он сделал сам всей своей судьбой, за свой счет (имеется в виду не денежный счет, а экзистенциальный) огромный подарок России – он сыграл большую роль во втором акте пьесы, может быть, без него был бы и невозможен этот акт. Он сделал так, что Россия была в повестке дня в течение второй половины XX века. Да, пусть с отрицательной стороны, но, как известно, отрицательные упоминания тоже важны.

Наши остолопы, стоявшие у руля страны, проспали второй акт, Солженицын работал за них. Проблемы «мирового коммунизма» определяли всю мировую политику в течение послевоенного периода времени, весь мир также внимательно следил и за перестройкой и за нашими бурными девяностыми. Мы стали неинтересны только после 11 сентября 2001 года, когда стала меняться мировая повестка дня, в которой нам уже не было места.

Теперь нам вместе предстоит поставить следующий акт драмы, еще раз поставить себя в повестку дня, рассказав всему миру, как все было на самом деле и как нас оклеветали, а заодно и напомнить о себе и своих великих заслугах. Это должен быть большой государственный проект, это третий акт той же самой Мировой войны, и мы не имеем права не участвовать в нем, как не могли отказаться наши деды. Они победили, и мы также обязаны победить, если хотим быть достойными их подвига. Может история и не знает сослагательного наклонения, но она знает повелительное! Вот наша историческая задача.

Это как если бы во время выборов, мы помогли бы людям, потом подали бы на себя в суд от имени бомжа, а потом выиграли этот суд. Только в отличие от такого спектакля речь идет о всемирно-исторической драме, и мы должны выиграть исторический суд. Но нелепо будет, если мы бы остановились на полпути, дали нашему же «историческому бомжу» выиграть против нас суд и снять нас с исторической дистанции. Сейчас прошел этот второй акт, но кульминация слишком затянулась, она не может длиться долго, зрители просто перестают смотреть. Мы упускаем время, хотя оно еще не до конца упущено. Сейчас Европой, например, правят люди, которые знают, кто такой был Солженицын. Все, кто старше 40 лет, знают это. А если учесть, что Европа в принципе это сборище стариков, то мы еще можем работать с половиной населения. В России публике, которая знает Солженицына, больше 30 лет. Со всеми ними можно работать. Но через десять лет будет поздно, особенно насчет Европы и остального мира. Может получиться так, что мы будем объяснять что-то про войну, про сталинские репрессии, про Солженицына, про холодную войну, а нам в ответ будут говорить: «о чем вы это?». Может получиться так, что мы будем иметь дело с людьми, которые не видели второго акта пьесы. Очень плохо, если люди посмотрели только первый акт, но еще хуже – если люди посмотрели только два акта. И хуже всего, если они вообще не видели ни одного.

Самое страшное сейчас это наша историческая демобилизация. Мы, вместо того, чтобы понять, что нам дан уникальный исторический шанс ввести перипетию в мировую историю, сидим под впечатлением собственного поражения. Мы ведем себя не как главный герой, которому надо подняться и победить, а как зритель, который видит упавшего героя и думает, что фильм уже кончился и никакого хэппи-энда не предусмотрено. Пораженчество господствует повсюду: «Мы проиграли холодную войну», «Нам теперь ни за что не вернуть Украину», «Нам надо представить себя как самый пострадавший от тоталитаризма народ»…

На самом деле, нет ни одного поражения, которое нельзя было бы превратить в преимущество и сделать основой успеха.

И первым делом для напоминания всему миру о нашей великой победе, надо… Нет, не эксгумировать тело Солженицына и отправить его с земли Донского монастыря в Америку, которой он служил всей своей жизнью. Надо сначала провести соответствующую подготовку.

Дело в том, что шокирующее пиар-событие, информационный повод, который является выстрелом стартового пистолета для всех СМИ – писать о той или иной теме, подобно зажженной спичке, которая подносится к бочке с порохом. Но прежде, чем зажигать спичку, нужно подготовить бочку сухого пороха.

А именно, нужно создать в мире ядро специалистов-экспертов по Солженицыну, его биографии, по истинным цифрам сталинских репрессий, по нашему вкладу в период войны. Это должны быть люди, которые на наши гранты напишут десятки солидных книг по этой теме. И только потом, когда случится стартовое событие – это ядро взорвется, то есть получит повод рассказать, все что они знают, а также трибуну и интерес зрителей.

Далее – и это самое важное! Начинать надо не с России. А именно с заграницы. Если мы сейчас у себя начнем ставить памятники Сталину, без предварительной обработки массового сознания в мире, то мы рискуем опять противопоставить себя всему миру: дескать, Россия опять вернулась на путь тоталитаризма и проч. Сначала им надо разъяснить (а это огромная кампания на весь мир, сделанная руками, прежде всего, мировых же ученых и публицистов), что Солженицын – это плод холодной войны, что все они были пятьдесят лет лохами, верящими в сказки и проч.

А вот после этого уже можно взрывать детонатор у нас, который бы спровоцировал общемировую дискуссию. Что может послужить в качестве такого знакового события и информационного повода?

Первым делом надо вернуть на карту великий город – Сталинград. Как только это будет сделано – это даст огромную волну публикаций по всему миру: что, зачем, кто? Им придется самим напоминать своим читателям и зрителям о той войне и той победе. И это будет хорошим информационным поводом для нас – написать правду.

Привычная, кочующая из книги в книгу формулировка – «битва под Сталинградом стала началом коренного перелома во Второй мировой войне» – на удивление точно отражает подлинное историческое значение этого события: характер войны после Сталинграда действительно радикально изменился. И не только потому, что с началом контрнаступления советских войск в ходе битвы на Волге 19 ноября 1942-го и блистательным завершением этой операции, увенчавшимся капитуляцией сотен тысяч нацистов во главе с их фельдмаршалом, наша армия перехватила у немцев стратегическую инициативу. И в трагические дни начала войны, и во время обороны Москвы и Питера советские люди проявляли массовый героизм и беспримерное мужество. Но с наибольшей силой героизм проявился именно в Сталинграде: «За Волгой для нас земли нет!».

Если у вас есть знакомые подростки, наши (про американских мы вообще молчим) – спросите их: что они знают про Сталинград? В лучшем случае, вы услышите невразумительное мычание. Они лучше знают Роки, Рэмбо и Брюса Уиллиса, чем героев Сталинграда – Павлова, Зайцева, полководцев Чуйкова и Еременко. А ведь прошло всего 75 лет. Не века, не тысячелетия! Это меньше, чем жизнь одного человека!

В этом году исполняется 75 лет со дня великой победы под Сталинградом, а где напоминания, где торжества? Где воспитание молодого поколения? Продолжается хрущевщина…

Аргументы противников восстановления исторической справедливости, что, это, дескать, оскорбит память жертв политических репрессий, не выдерживают никакой критики. Во-первых, лишение имени города-героя оскорбляет память павших в той битве, а их неизмеримо больше (цифры «пострадавших от репрессий», как мы помним, завышались в десять раз во времена Хрущёва и в «перестройку»).

Во-вторых, в городах демократической Европы, где к Сталину понятно с какими чувствами относятся, многие площади и улицы носят имя Сталинграда, и тамошним либералам и в голову не приходит менять таблички.

В-третьих, едва ли не одним из первых решений демократов после 1991 года в России было возвращение северной столице ее исторического имени. И все это приветствовали. Так отчего же такая избирательность? Что, Петр Первый был воплощением гуманизма? И можно ли забыть, что Северная Пальмира стоит на костях десятков тысяч крепостных?

Реабилитация имени Сталина постепенно и неспешно, но уже идет. На фото – «Сталинский центр» в г. Пензе

Понятно, что такое переименование – дело правительства, но массы могут высказывать свое мнение. Кроме того, это не единственная акция.

Нужно мобилизоваться и не ждать, когда государство и правительство сделает что-то за тебя. Сейчас наверняка многие из тех, кто читает эти строки, думают: «Эх, обидно, что так получилось в истории, нас оболгали, оклеветали перед всем миром, ну что же наши власти сидят и ничего не делают, надо всем объяснять, рассказывать…»

Во-первых, во власти в большинстве случаев еще находятся те, кто искренне верит в гений Солженицына, в миллионы убитых Сталиным и проч. Они сами еще нуждаются в просвещении, они, скорее, объекты, а не субъекты просвещения. Есть правда и те, кто все знает, но со всем смирился. Такие придумали себе иезуитскую логику: «Все равно весь мир не переубедить в том, что Сталин плохой, поэтому единственное, что мы можем делать – это говорить, да, вы все пострадали от Сталина, но больше всего пострадали мы же сами, поэтому не наказывайте и не обвиняйте нас, мы жертвы». Во как! И ведь ждут, когда их простят и пожалеют на Западе. А странный Запад вместо жалости говорит: «Так вам и надо за то, что вы нас обижали». А странный Запад, который в ножки нам должен кланяться за спасение и за то, что мы миллионы своих жизней отдали за их жизни и свободу, все продолжает выступать как прокурор… Никакая логика самоуничижения не приведет к тому, что нас вдруг простят и зауважают, наоборот, только больше будет претензий и презрения. В этих рассуждениях есть зерно истины: да, только мы имеем право судить себя и свою историю, ваше же западное дело лишь благоговейно внимать стране героев. Гордость за героизм дедов, а не комплекс неполноценности надо воспитывать в нашем подрастающем поколении и в нашей будущей власти, а не ждать, когда сама власть что-то там сама из себя поймет.

И вообще, никогда не надо кивать на власть. Толстой, когда спустя больше полвека после войны 1812 года писал «Войну и мир», великую эпопею о нашей победе – не кивал на власть и не ждал, когда его попросят написать эту книгу, а потом продвигать ее на Запад. Он писал. А ведь были пораженцы, которые говорили ему и то, что это уже не актуально и не интересно, что это дело старое и забытое. А получилось так, что весь мир с интересом прочитал про эту забытую войну и не просто прочитал, а восхитился еще раз мудростью русских полководцев, мужеством наших солдат, человечностью наших людей. И он ответил на «загадку Наполеона»: как могла лапотная Россия победить высшее порождение Европы, которым вся Европа восхищалась и которому покорилась? Толстой показал, что Россия была выше Европы, а не ниже, как в пылу самолюбования думали европейцы.

Кто мешает кому-то сейчас читающему эти строки, стать новым Толстым, который воспоет войну 1941-1945 и последующую историю? Кто мешает снять документальный фильм с интервью настоящих ученых о репрессиях? Кто мешает поднять кипы перестроечных газет с цифрами о миллионах убитых Сталиным и показать, как осуществлялась промывка мозгов 300 миллионам наших граждан?

Кто мешает сделать сайты в интернете на русском и иностранных языках с цифрами и фактами? Кто мешает написать истинную биографию Солженицына, не такую путаную и многословную, как у Бушина или Островского, а для массового читателя, и издать ее на всех языках мира?

Говорят, нужны деньги и время. А кто из наших дедов говорил в 1941 году, чтобы ему дали деньги, и тогда он пойдет воевать? Люди шли в добровольцы, в партизаны, каждый жертвовал и своим временем, и своими силами, и часто своей жизнью, и только поэтому и стала возможна победа.

Да, не все могут быть Толстыми, не все могут снимать документальные фильмы, и не все могут даже делать сайты. Но всем по силам писать блоги, где просто выдавать эту и подобную ей информацию, каждый может распространять эту и подобные ей книги. Причем, не откладывая на завтра, а просто взять и сделать это сейчас, сейчас на этом месте в эту самую секунду ты можешь совершить свой маленький подвиг в этой большой мировой войне: просто дать кому-то ссылку, просто посоветовать прочитать, просто подарить кому-то эту книгу.

Совокупностью таких маленьких действий и большими действиями отдельных личностей только и можно сделать историческое событие. Никаким другим, более легким способом, это не сделать.

Потому что даже такой моральный отщепенец как Солженицын, разрушая и клевеща, что зачастую легче, чем созидать и защищать, – и то, даже он вынужден был совершать своеобразный жизненный подвиг, посвящая всю свою жизнь этому делу.

Величие человека определяется не его личными качествами, величие определяется тем делом, в котором он участвует. Если человек участвует в великом историческом деле, неважно, на какой стороне и в какой роли, то оно, это дело, сделает его великим. Участвовать в великом деле просто, это может каждый – надо просто отдаваться этому делу, а не ждать когда тебя позовут, когда тебе заплатят, не задавать вопрос «а что я с этого буду иметь?» и «зачем мне это?». Великое – это всегда жертва собой, своей жизнью, своим временем, своими силами, жертва без всякой надежды на какую-то «прибыль» и вознаграждение, Великое потому и великое, потому что возврат от инвестиций приходит очень не скоро, а в далеком будущем и не самому инвестору.