Пролог

Тело профессора Кривицкого обнаружила полиция, выломавшая дверь в меблированной квартире на Родосвятской набережной Москвы-реки. Соседи пожаловались домовладельцу на запах, распространяющийся из открытого окна. В теплую майскую погоду, да с доступом свежего воздуха разложение происходит быстро.

Маг-эксперт восьмого округа капитан Высоцкий, вызванный на место муниципалами, прикрыл лицо от мух, ступил в прихожую и привычно бросил две стандартные формулы. Первое заклятье изгнало надоедливых инсектов, вылетевших из квартиры, как пчелиный рой. Второе, более мощное, на время убрало трупный смрад.

Капитан проверил магический фон. Ничего необычного. Судя по здоровенной луже крови и наличию изгвазданного в ней кухонного ножа, валяющегося неподалеку, смерть наступила от самых банальных причин. С ее момента прошло примерно пятьдесят два – пятьдесят четыре часа, о чем говорят рваные и совершенно неинформативные обрывки ауры.

Полицейский осторожно сделал шаг назад.

– Дежурный? Здесь Высоцкий, вызов на труп, Родосвятская. Криминал, без магии, вероятнее всего, ножевое. Я закончил.

В квартиру по одному зашли трассологи, судмедэксперт и прокурорский чиновник. В отличие от верхней Москвы, здесь отказались от понятых. Зачем эта никому не нужная формальность, если процесс следственного действия фиксируют видеокамеры?

– Проникающее ранение в брюшную полость, предположительная причина смерти – от потери крови, – диктовал судмедэксперт на заготовку протокола осмотра.

– Справа от тела пятно засохшей темно-бурой жидкости, похожей на кровь, – вторил товарищ прокурора.

– На пианино бюст композитора, похожего на Бетховена, – вспомнил трассолог старую шутку и добавил: – Это не нужно в протокол.

В отсутствие понятых можно позубоскалить. Потом, если убийство раскроют, адвокаты попробуют использовать фрагменты записи как доказательство легкомысленного отношения к первичному осмотру. Труп, трагедия, а эти, с позволения сказать, стражи порядка такое себе позволяют.

Далеким от криминалистики не понять, как у специалистов атрофируются эмоции. Если на каждом дежурстве протоколируешь висельников, утопленников, резаных, расчлененных и прочих неживых соотечественников, к увиденному относишься как к обычной работе. Стоит начать переживать – ох, человек умер! – через неделю нервная система сгорит. Некоторые глушат избыток чувствительности русским народным средством, наливая его в стакан, другие и так приспосабливаются. Привыкают, смиряются, затем, сдав санитарам очередного переселенца в мир иной, достают бутерброд и подкармливают собственный организм в свободные минуты до осмотра следующего покойника.

Это не касается лично знакомых с усопшим. Лишь вчера человек жил, разговаривал, смеялся. Пустая оболочка, обезображенная смертью, кажется использованной тарой. Главное – в движениях души, проявляющихся для окружающих в словах, поступках или даже в воздержании от них.

Вошедший в квартиру здоровяк принадлежал к числу знавших Кривицкого. Он отстранил полицейского, охранявшего дверь, вычислил глазами чиновника из прокуратуры и сунул удостоверение:

– Капитан Артем Уланов, военная контрразведка.

– Особый отдел?

– Нет, не СБ. Чисто армейская спецслужба.

«Сколько ж вас на нашу голову!» – вздохнул про себя младший советник юстиции.

– А почему у вас в удостоверении написано слушатель Академии?

– Временное поручение, входящее в курс обучения для повышения универсальности.

– Непонятно, но здорово. Что вам нужно?

– В сводке мелькнуло, что убитый имеет американское гражданство. Автоматически информация попала к нам и в СБ. Я немного знаком с умершим. Он – реэмигрант, специалист по немагической инженерии. Вижу, неизвестные изрядно перевернули его бумаги вверх дном.

– Да. Полицейские эксперты работают аккуратнее. Ненамного.

– У меня просьба и маленькое предупреждение. Я, с вашего разрешения, просмотрю бумаги покойного и его ноутбук, проверю остатки ауры.

– Не по правилам… – начал прокурорский, наткнулся на жесткий взгляд с легкой насмешкой и тут же исправился: – Неофициально разве что. Иначе нужен письменный запрос.

– Само собой. А предупреждение такое: дочь потерпевшего Вероника Кривицкая служит опером в СБ, как раз шестой западный отдел.

– Намекаете, от нас дело могут забрать?

– Более чем вероятно. Поэтому не наследите, чтобы контрразведка не писала про вас гадости, что осмотр плохой, улики затерты и т. д.

– Спасибо, капитан. А как мне объяснить им, что вы…

– Здесь ошиваюсь? Допросите меня как свидетеля. Наши конторы не обязаны дружить, но можно хотя бы уживаться, верно? А сейчас позвольте.

Артем присел у тела. Да, от биополя лишь мелкие лохмотья, которые окончательно развеются через сутки-двое. Ни собственная техномагия от армейских учителей, ни волшба Рода, которую преподают сестра и тетка, не в состоянии что-то извлечь. Хотя бы днем раньше!

Оставив в покое распухшие останки несостоявшегося тестя, он взял ноутбук. Вход в систему запаролен. Кого это может остановить?

Артем вставил флешку, одновременно активировав несложное заклятие.

– Прокурор! Пароль на входе в систему – четыре цифры 1313.

Тот кивнул. Знал и не сказал. Или поблагодарил? Не важно.

Файлов, возможно, представлявших интерес, оказалось всего-то пару гигов. В бумагах тоже не сильно много чего, не исключено – важное унес преступник. Тогда зачем оставил ноутбук, маленький «Хьюлет-Павильон»? Уланов подмахнул протокол допроса свидетеля, шагнул к выходу и столкнулся с бывшим шефом – полковником контрразведки Трофимом Семеновичем Демченко, которого абсолютно не желал видеть.

– Какие люди! Приватно, как друг семьи, али по армейским делам?

– И то, и другое, господин полковник.

– Не задержитесь? – Начальник отдела, в котором Артем прослужил без малого год, смотрел с показным благодушием. Так любили изображать Берию в старых фильмах. Или Демченко сознательно копировал пресловутый типаж.

– Простите, опаздываю. Что знал – сказал, в протоколе записано.

– А не для протокола?

– Увы, мне мало что известно. Веронику спросите.

– Тут тоже – увы. Она в Западной Европе. Оповещена, но раньше чем через трое суток не вернется никаким чудом.

– Тогда – удачи, господин полковник.

– И вам, капитан.

Несказанно взбодренный пожеланием Трофима Семеновича, офицер отправился домой. Привычно проверив окрестности квартиры на предмет засады мутантов и прочих недоброжелателей, коих у него всегда в достатке, он открыл дверь в квартиру, пикнул микроволновкой и вставил флешку в домашний компьютер. Печь разогрела ужин и стала тренькать каждую минуту, напоминая владельцу о выполненном задании. Но тот проигнорировал помощницу, увлеченно рассматривая файлы профессора. Любопытным оказалось не только их содержание, но и время создания. Получилось, что на протяжении года Михаил Кривицкий раз в месяц двое-трое суток проводил в верхнем мире, так как скачанные им данные выкопаны из Интернета. Уланов проверил: ссылки не работают в здешней сети. Любопытно, зачем и на какие средства покойник пересекал границу миров?

Личный код контрразведки открыл доступ к сведениям о пересечении границы, которые привели к новому открытию. Не позднее чем за два-три дня до походов наверх ученый возвращался из местного вояжа, чаще всего через русско-татарскую границу. То есть запахло контрабандой мелких грузов, не вычленяемых магическими сканерами порталов.

Рассуждаем дальше. Последний раз дед прибыл поездом Бахчисарай – Москва двенадцать дней назад. Вероника как раз сидела здесь, Кривицкий тоже заехал. Был оживлен, весел, но ничего не сказал по существу. Люди в возрасте иногда любят посекретничать. Собственно, тогда Артем в последний раз видел его живым.

После возвращения из Америки профессор никуда не устроился, жил какими-то разовыми контрактами. Что можно сваять на коленках? Хоть по улицам ездят паромобили, а на железных дорогах, где нет электричества, небо коптят паровозы, XXI век на дворе. Проектирование любых технических новшеств происходит в лабораториях и конструкторских бюро, на мощных компьютерах со сложными программами и огромными мониторами. Время энтузиастоводиночек безвозвратно ушло.

Быть может, дочь ему устроила специальный пропуск наверх под видом научной работы? До ее возвращения лучше не спрашивать. Мобильная связь даже в немагическом мире весьма прослушиваемое средство общения, здесь – подавно.

Как ни парадоксально, до одной интересной находки Кривицкий докопался. Он предложил построить самолет с паровым двигателем. Признаться, дочитав до этого места, Уланов хмыкнул и собрался было закрыть файл, но лишь исследовательский интерес в связи с убийством подвигнул смотреть дальше. Профессор оказался прав методологически. Нынешнее поколение инженеров отталкивается от последних достижений верхнего мира – парогазовых турбин ядерных реакторов и морских судов, то же самое в гидравлике, пневматике и других областях, где местные ограничения физических законов не действуют. Оказывается, имело смысл глянуть на опыт конца XIX – начала ХХ века, богатых на технические курьезы.

Например, при упоминании о паровых самолетах чаще всего на ум приходит первый в мире аэроплан Феликса дю Тампля, на котором он безуспешно пытался взлететь, начиная с 1875 года, и столь же нелепая конструкция русского адмирала Александра Можайского, повторившего неудачный французский опыт в 1883 году. Несмотря на то что паролеты с грехом пополам отрывались от земли – аппараты Клемента Адера и Хайрема Максима, первый реально летающий аппарат поднялся в воздух в 1903 году на двигателе внутреннего сгорания. Конец истории? Нет. Через три десятилетия братья Джордж и Уильям Бесслер установили паровой мотор в сто шестьдесят лошадиных сил на серийный самолет Travel Air 2000. Получился вполне приличный для тех лет небольшой почтовый перевозчик, пролетавший без дозаправки до шестисот километров. Кривицкий даже ролик переписал, где видно, как аэроплан поднимается в воздух в клубах пара.

Чертежей того двигателя нет, но вряд ли в нем есть что-то особенное, кроме пустотелых деталей из легких металлов. Эскизный проект ориганала Travel Air 2000 профессор также скачал, но это не столь важно – планер под двигатель с известными параметрами и воздушный винт рассчитает любой выпускник авиационно-технического института.

В условиях жестокого дефицита топлива интересную попытку сделали нацисты. Они установили паровую турбину мощностью 6000 лошадиных сил на дальний бомбардировщик «Мессершмитт264V1», парогенератор которой работал на смеси угольной пыли и бензина. Наци рассчитывали разбомбить такими самолетами Нью-Йорк, американцы огорчились и разбомбили прототип вместе с создателями.

После Второй мировой войны строить паровые лайнеры предлагалось лишь в шутку. Но что является техническим курьезом наверху, в мире без двигателей внутреннего сгорания может стать реальностью.

После похода к Манхэттену и получения тяжелых повреждений фрегатом «Рюрик» русский князь и его правительство осознали наконец, что нужен резкий рывок в немагических технологиях. На Кольском полуострове срочно строятся два подводных крейсера с гибридной паротурбинной установкой надводного хода по опыту британских субмарин Первой мировой войны, вспомогательными двигателями Стирлинга и электродвигателями подводного хода с обычными аккумуляторами без магического наращивания емкости. По замыслу конструкторов лодки должны оставаться в строю, даже если в них не окажется ни капли магии – воистину революционное решение.

Вот и второй мотив для убийства профессора. Раз ноутбук остался нетронутым, может, неугомонный дед еще на что-то набрел? Паровая авиация ударит по дирижаблестроению. Какое-то забытое наверху изобретение вполне могло разорить местных заводчиков. Как ни дико звучит, человека запросто могли ликвидировать из-за совершенно открытых данных, выложенных во всеобщий доступ.

На следующий день Артем настрочил рапорт о паролете Бесслеров и методологии поиска заброшенных изобретений. К приезду Вероники ни полиция, ни контрразведка ничего не нашли. Дело превратилось в «глухарь» и попало к дочери погибшего в дальнейшую разработку вопреки множеству правил.

Уланов пристроился чуть поодаль во время церемонии прощания. Вероника и трое родственников стояли в тесном проходе меж черными стенами, когда кладбищенский мастер поместил урну с прахом в квадратную нишу и привинтил крышку с именем, портретом и годами жизни. Кривицкая положила на крохотную полочку две белые гвоздики.

Артем незаметно догнал Веронику на выходе из колумбария.

– Слушай, я даже не увидела его перед кремацией.

– Поверь, оно к лучшему.

– Может быть. В полиции сама часто говорила людям подобные вещи. Помните его таким, каким он был при жизни. А как сама попала в такую историю… – С покрасневшего глаза скатилась слеза.

Дальше до самого ресторанчика, где Кривицкая заказала поминальный ужин, они ехали молча. Там тоже посидели тихо и скромно. Родня слабо помнила профессора до эмиграции и почти не общалась с ним, когда он снова поселился в Москве. Потом Артем проводил Веронику к ее дому и не стал подниматься. Они слишком редко встречались в последнее время, ночь или две в месяц. Служба, командировки и вообще…

– Спасибо, что пришел. Знаешь, Демченко повесил на меня дело об убийстве отца.

– С одной стороны, странно. С другой – ты, как никто, замотивирована на поиск преступника. А наблюдать за тобой и натянуть вожжи, когда личное отношение перерастет в необъективность, несложно. Добьешься успеха – тебя отстранят в самом конце и отдадут заслугу раскрытия другому.

– Плевать. Хуже другое – зацепок нет.

– Целых две.

– И ты молчал? – Вероника зажгла сигарету и нервно затянулась.

– Нет, рапорт написал. Результат сама видишь, точнее, его отсутствие.

– Говори!

– Нет, дорогая. След давно остыл, поэтому никто никуда не спешит. Завтра суббота, приходи, вместе подумаем. А сейчас побудь одна, успокойся. Поплачь.

Он целомудренно чмокнул ее в брови и удалился.

Вероника переступила порог квартиры Артема собранная, с сухими глазами, в строгом темном костюме. Весь вид провозгласил: работаем.

– Итак, что ты накопал?

– Сначала кофе. Знаешь ли, служба у меня не мед, не высыпаюсь. – Уланов принес кофейник, чашки, сахар, вазочку с чем-то сладким, включил компьютер. – Присаживайся и рассказывай.

– Что?

– Зачем он гонял в Крым и тут же что-то отвозил наверх. Последний раз заехал к нам, в переход не отправился и вскоре был найден мертвым.

Она отхлебнула.

– Мне ничего не рассказывал.

– Откуда столько денег на поездки? Ты ему спецпропуск не оформляла?

– Нет. Честно – не знаю.

– Надо проверить его вещи. Может, он оставил какую-то дрянь, что должен был везти наверх?

Вероника затянулась. После смерти отца она курила весьма часто. Артем, наоборот, пытался бросить. В принципе одно заклятие – и физиологической тяги нет. Но сигарету помнят пальцы и губы, против этого нет чар. Нужно самому.

– В его квартире искала полиция. Перечень найденного у меня. Я сама перерыла повторно. Ничего подозрительнее «Стиморола» не нашли.

– У тебя он ничего на хранение не оставлял?

– Нет. Месяца три у меня не был.

Артем пересек комнату из угла в угол.

– Варианты про тайный схрон не для него. Слушай, он же сюда заглядывал. Давай просканируем квартиру по отпечаткам его ауры.

Вероника затянулась последний раз и затушила бычок.

– Обожди. Ты для него чужой. Он если и прятал, то только в моем.

Большой ящик в комоде явил несколько коробок и пакетов. Трусики, прокладки, ночнушка, домашние босоножки, халат, косметическая мелочь. Когда они встречались чаще, это все нужно было. Артем из вежливости не лазил туда никогда. Электронных или магических устройств нет – и ладно. А то записали бы звуки эротической сцены, случившейся в отсутствие Вероники.

– Узнаешь? – спросила она.

– Впервые вижу.

Маленькая черная статуэтка какого-то языческого божка, не из русского пантеона. Магии ни капли. Едва уловимый отпечаток ауры профессора – он последний брал ее в руки. Такое точно не тормознут в переходе.

Женские пальцы тщательно ощупали странный предмет, повернули верхнюю часть. Внутри безделушки спрятана запаянная ампула с сине-зеленой коллоидной массой.

– Пиши протокол изъятия, дорогая. И в понедельник на экспертизу. Вторую версию рассказывать?

– Потом. Если честно, мысль, что отец возил неведомым заказчикам какое-то подозрительное вещество, получал хорошие деньги и погиб из-за этого, прошибает меня насквозь. Он же такой добрый, правильный был. Во что вляпался?

Она вздохнула, обернула ампулу полиэтиленом и спрятала в сумочку.

– Плохо мне. Обними меня, что ли.

Но на ночь не осталась. Когда вечером вышли из подъезда к такси, их окружило сразу четверо, без личной магии, но с амулетами. Двое – татарского типа, с ними два мутанта породы эсиров, что сразу насторожило Артема. После серии инцидентов в Тайной Москве разрешено находиться только эйши.

– Мы ничего вам не сделаем. Нам нужна лишь маленькая черная вещь, вы знаете какая.

Уланов даже не стал разыгрывать сцену: о чем вы, да мы вообще не в курсе. Он взял четверку в фокус заготовленного заклинания и задал единственный вопрос:

– А если не отдам и убью вас?

– Тогда за черной вещью придут другие. Много и сильные, – фаталистически ответил татарин, не пытаясь изображать крутого и непобедимого.

Очевидно, пешка, не знает, для чего ампула. Ну, хоть что-то. А с многими сильными потолкуем в другой раз.

Парализующее заклятие в сотни килоджоулей смяло амулетную защиту, как туалетную бумагу.

– Отпусти такси. Тебе придется ночевать у меня.

Пока Вероника расплачивалась с таксистом, Артем аккуратно прострелил лбы обоим мутантам, снес под ноль наложенные на крымчан заклинания, проверил одежду и зубы на предмет отравы, потом спеленал обоих и снял паралич.

– Не представляешь, гяур, против чего выступил.

– Наверно, мне объяснят потом.

К моменту, когда скрипнули шины сразу трех авто – эсбэшной и армейской контрразведки, – оба татарина скончались. Ни магии, ни следов насильственной смерти. Устали жить и умерли.

– Не удивляйся, дорогая. Вокруг меня всегда много трупов.

– Отвыкла. Дальше что?

– Как обычно. Будем жить, работать, расследовать и убивать. Рутина. Бонд, Артем Бонд.

Она осталась до понедельника, до ухода Артема на службу. Впервые за год они провели две ночи подряд. Снова вместе, или это только эпизод? В такт мыслям плавно полилась из колонок знаменитая рок-баллада «Металлики».

 

Глава первая

Снова плац Академии, 1 сентября, «желторотые» новобранцы от капитана до подполковника, опытные бобры, перешедшие на второй и третий год обучения, отдельной коробочкой – выпускники, будущая элита Русской княжеской армии. Без диплома Академии дальше пехотного замкомбрига не выслужишься, будь семи пядей во лбу и Клаузевицем по талантам.

Князя нет, куда-то убыл, на торжествах отдувается княжич. После той реплики, при воспоминаниях о которой Артем беспокойно ворочался не одну ночь, они ни разу не общались. Но рано или поздно что-то должно было произойти.

– Капитан Уланов, зайти к начальнику Академии.

Началось. Предчувствие не подвело.

– Господин майор-воевода, будьте любезны оставить нас одних ненадолго.

– Слушаюсь, ваша светлость!

Когда за немолодым генералом закрылась дверь, Болеслав сел в его кресло и пригласил выпускника присесть напротив.

– Ваша светлость, снаружи на раме магическое устройство наблюдательного типа. Подозреваю, пишет вибрации стеклопакета.

Принц нахмурился. Родственничек поломал ему заготовленное начало общения. По вызову примчался взбледнувший секьюрити, обнаружил гаджет лишь после того, как Артем сунул его носом в окно. По правде говоря, тонкая работа, немудрено пропустить. Но на штатском костюме офицера одна из невидимых звездочек вдруг зашаталась, словно примериваясь упасть. Да и с осанкой что-то случилось, когда он шел к двери.

– Теперь чисто, ваша светлость.

Воцарилась пауза. Двоюродные братья рассматривали друг друга в упор. Княжич – недоверчиво и изучающе, капитан – спокойно.

– Сами ничего не хотите у меня спросить?

– Только с вашего позволения. Как вы узнали?

– Это проще всего. – Болеслав чуть расслабился. Непрошеный Милославский не столь умен и крут, как того опасались. – Ваше преувеличенное внимание к княжеской семье, весьма успешные поиски родственников Ярославны, реплика Эрика о графе. Осталось сложить два плюс два и для проверки сравнить генокод в вашей медкарте с княжеским.

– Примерно так я и предполагал. Но после смерти брата не мог остановиться. Рискнул.

– Что ж, по-своему ваш риск оправдался. – По бугристому лицу наследника скользнула неприятная усмешка. – Что же вы не заявили о правах на графское достоинство?

На чело Артема легла грусть. Вот, собственно, причина, из-за которой он продолжал носить фамилию Улановых и всего-навсего капитанские погоны. В сообществе, к которому толкает происхождение, совершенно другие ценности и устои. Лезть как можно выше и быстрее, невзирая на потолок собственных умений, сохранять позиции, заранее отстреливая потенциальных противников.

– Зачем мне это? По закону о престолонаследии я автоматически становлюсь конкурентом вашего отца. Наверняка найдется масса желающих его свергнуть, используя мое происхождение в качестве предлога. Именно из-за этого погибла моя мать, которая лично не рвалась на трон.

– Ну, в отношении тетушки Ярославны бытовали разные мнения, – отмахнулся княжич. – А у вас есть простой выход. Официально отрекайтесь от прав на престол и добро пожаловать в семью.

– От отречения воздержусь.

– Даже так?

– Поверьте, за три года просчитано множество ситуаций. Например, если бы Эрик ликвидировал вас обоих, я оказался бы гораздо худшим князем, чем дядя или вы. Хотя бы потому, что никто меня не готовил на должность главы государства. Теперь представьте на миг, что с вашей никудышной охраной, – Артем кивнул на злополучное окно, – очередной террорист убивает правящую семью, включая вашего сына и младшего брата. Значит, мне пришлось бы заявить о престолонаследии, потому что из оставшихся Милославских никого более достойного нет.

– Не знаю, – заявил Болеслав, крутанув головой в крайне неудобном парадном кителе, напоминавшем маскарадный костюм. – Отец настоял вас не трогать. У меня другое мнение.

– Ликвидировать?

– Изолировать.

– Откровенно говоря, я опасался чего-то подобного. Однако, когда вы дали понять, что установили наше родство, и ничего не произошло, стало очевидно, что окончательного решения по мне нет.

– Верно, кузен. Но принять его можно в любой момент.

– Значит, это еще один повод не засвечивать графство. А амбиции у меня другие. Ваш сын Свентислав не имеет магических задатков, так?

– Капитан, ему год всего. И это мой не последний ребенок.

– Предлагаю не тешить себя иллюзиями и выслушать разумное предложение. Мне не трудно зачать девочку, вероятность передачи ей магического дара больше 90%. Если она выйдет замуж за вашего сына и родит мальчика, у него исправится генетический дефект Всеслава по магическому бессилию.

У княжича дернулась щека. Кем бы ни был сидящий перед ним человек, родственник ли, законный претендент на престол, члены правящей семьи не привыкли, чтобы о них разговаривали подобным тоном.

– Ваша светлость, получилось, что я задал тон нашему разговору. Простите, невежливо с моей стороны. К вашим услугам.

– А, вы все сказали. Отправляйтесь к месту службы. Если возникнут какие-то обстоятельства, связанные с нашим, ээ, родством, я вас извещу.

– Слушаюсь, ваша светлость. Разрешите последний вопрос, он касается безопасности семьи.

– Что еще?

Артем дотянулся до мыши, вошел в Руснет с компьютера начальника Академии и вывел на экран фото из вечерней газеты четырехлетней давности.

– Молодчик, проломивший мне череп, когда я уже отвел опасность от князя, весьма подозрителен.

– Знаю его. Особый отряд СБ, в личном подчинении отца. Шафарнянский Артур. И что?

– Помимо всего прочего, если мне придется заявить о графском достоинстве, не дело, что какая-то паскудная тварь безнаказанно пробила голову родному племяннику Всеслава.

– Ну, он тоже из весьма приличной семьи, – усмехнулся княжич. – Кстати, сегодня я его видел на внешнем периметре.

– Вас же армейцы стерегут.

– Что делать? Князь не доверяет моим гвардейцам, я – его эсбэшникам. Поэтому несут службу вперемешку, следят друг за другом и стучат.

Не двор, а кино про трех мушкетеров и гвардейцев кардинала, только вместо Людовика и Ришелье – отец и сын Милославские.

– Кузен, – Артем так впервые обратился к княжичу, – если лично вам он не дорог, распорядитесь вызвать урода сюда.

– Только прям здесь его не мочи, – зло оскалился военный министр. – Пущин! Шафарнянского ко мне, пулей.

– Спасибо.

– Да ладно. Назначение на Север?

– Так точно. Контрразведывательное прикрытие испытаний субмарин и самолетов.

– Смекаешь, почему?

– От Москвы подальше, наблюдать за мной проще, чем наверху или здесь, за границей.

– Не только. Так совпало, что технический рывок с тобой связан. Поход в Америку и развитие флота, идея парового самолета, пусть и не твоя лично, но… Короче, инициатива наказуема.

– Тогда помогите в другом вопросе.

– Не многовато для одного раза?

– Для пользы дела. В СБ у полковника Демченко остались два младших опера, Леопард, фамилии не знаю, и Живцова Алиса. Можно их ко мне перевести?

– Безопасниками я не командую. – Княжич что-то пометил в своем смарте. – Постараюсь.

– Разрешите? По вашему приказанию подполковник безопасности Шафарнянский прибыл! – Бодрое окончание фразы бугай скомкал, узнав Уланова.

Тот тоже не стал тянуть время:

– Я собираюсь тебя убить. Арена, время назначит дуэльный комитет.

Противник оценивающе осмотрел Артема.

– Есть три препятствия, капитан. Первое – личная охрана князя не может рубиться на дуэли без его разрешения. Второе – у вас магический уровень выше допустимого на дуэлях. И третье: кто ты вообще такой, выскочка, чтобы замахиваться на полковника Шафарнянского?

– Ваша светлость, – Артем апеллировал к родственнику с видом обиженного подданного, которого ущемили в его праве, – ману можно связать амулетом. В отсутствие князя вы решаете, выпускать ли на меня этого выродка и достоин ли я чести выпустить ему кишки. Либо мне отказаться от дуэли, публично объявив, что в бодигардах Всеслава служит такое ссыкло?

– Придется драться, полковник, – княжич изобразил невозмутимость. – Рукопашный бой с блокировкой магической энергии, до смерти. Замену выставлять нельзя.

– Да я сам его… Разрешите идти, ваша светлость?

– Свободны.

Дверь грохнулась с куда большей силой, чем того требовали правила приличия.

– Быстро вводи заяву на Арену, я подтвержу, а то наш герой побежит к бате жаловаться. Если вызов зарегистрировать, отец не станет вмешиваться.

Артем быстро пробежал пальцами по клавиатуре.

– Спасибо, господин воевода. И… Не знаю, как сказать. У меня никогда не было брата, об Эрике узнал правду после его смерти. Да и неоднозначный он был. Двоюродных братьев тоже… В общем, спасибо, Болеслав.

Министр поднялся из-за стола, подошел вплотную:

– Не стоит благодарности. Если что, звони мне напрямую, Ярослав.

Случилось так, что наследник первым набрал новопризнанного родственника.

– Учти, полковник серьезно отнесся к вызову. Отпуск взял, тренируется.

– Ну, запись моего поединка с мутантом и другие похождения на Арене есть в открытом доступе.

– Понял. Как служба?

– Есть странности. Сообщу письменным рапортом, когда разберусь.

Во время разговора странность стояла рядом, среди густого соснового леса, в десяти шагах от секретной военной базы. Редчайшее явление: г’торх не пытался убить Артема, а пробовал договориться.

Во время его увещеваний небольшой двухмоторный самолет, размерами и видом похожий на DC3 верхнего мира, завершил последний разворот и выпустил шасси, скрываясь за деревьями. Уланов, летавший дома и на реактивных, и на военно-транспортном турбовинтовом Ан26, не мог надивиться бесшумности паролета.

– Не я принимаю такие решения.

– Нам это известно, господин капитан. Мы надеемся, вы сможете правильно донести нашу инициативу до уполномоченных лиц.

– Сколько времени нужно?

– Я говорил уже – год.

– Это желаемое. А минимально необходимое? Ну, чтобы набрать контракты, от которых нельзя отказаться, продать акции завода.

Здоровущий мутант бойцовой породы, такого же роста, но в полтора раза шире Артема, напряженно засопел, потом схватился за мобильник. Г’торхи – ни разу не интеллектуалы, однако для бизнеса, где важны бойцовские качества, а маркетологов, аналитиков и прочую интеллигенцию не проблема нанять, самое то. К сожалению для стоящей рядом с офицером особи, два года назад их семья рискнула выкупить контрольный пакет акций дирижаблестроительной компании. Тогда в Америке началась добыча гелия благодаря контрабандно привезенным из верхнего мира частям охладительной установки. Их дела шли отлично, пока считалось, что цеппелины и магические устройства – единственные аппараты для полета в мире, где нет двигателей внутреннего сгорания и реактивных турбин. Понятно, что отсутствие аэродромной инфраструктуры не позволит авиации одним плевком перебить рынок воздушных перевозок. Дирижабли привычны, освоены, причальные мачты и запасы газового топлива для их машин есть практически везде. Но вброс рекламной информации, что самолеты начнут завоевывать небо, обвалит котировки акций. Поэтому бугай суетится не зря.

– Девя… хотя бы восемь месяцев. Если все акции кинуть на биржу, они также рухнут в цене.

– Полагаю, это возможно, хотя, как я говорил, не мне решать. И цифра, предложенная вами, несколько не соответствует. Вы, надеюсь, понимаете. Сейчас контрольный пакет «Эир Индастриз» весит полмиллиарда в пересчете на рубли. Если ролик с записью пробных стартов паролета выложить в Сеть, за сколько вы продадите свою долю?

– Миллионов за триста.

– Я думаю – не больше сотни. Так что с вас, уважаемый, требуется не банальная взятка, а взвешенное коммерческое предложение. Перезвоните мне завтра.

Оставив мутанта воевать с калькулятором и собственной жадностью, Артем вернулся на базу и набрал короткий рапорт. Он настаивал на принятии предложения и отсрочке на восемь месяцев начала демонстраций самолета. В конце концов, освоение серийного выпуска, подготовка взлетно-посадочных полос, переучивание прибывшего сверху летного состава на управление паролетом займут куда большее время. А чтобы недружественным г’торхам жизнь медом не казалась, что мешает выложить в сеть ролик про паровой вариант Travel Air 2000? Одновременно за их деньги строить первые аэродромы. Допустим, у мускулистых ребят не отобьются средства, вложенные в дирижабли, это, в конце концов, их горе.

Артем нажал Enter, отправляя донесение. Зацепили слова о том, что кому надо мутанты уже платили, чтобы информация о паролетах раньше времени не расплылась. Кривицкому? С его гибели полтора года прошло, и расследование тупо зависло из-за отсутствия санкции на жесткие действия в Крымском Татарстане. Высокая политика, мать ее.

По соседству опять хлопанье винтов. Безымянный пока аппарат, в документах просто «Модель 3бис», снова поднялся в воздух. Пусть здесь немного людей, но, чтобы скрыть полеты, испытания надо проводить над Карским морем. Тоже не дело, заклинанием левитации владеет не так много магов. Летчики не в их числе. Поэтому, господа синтетические личности, полную конфиденциальность обеспечить нельзя.

Проведав базу подводных лодок и устроив нагоняй местным особистам, Артем убыл в Москву. Дело с неправильным охранником князя нужно завершить.

В здоровенном цирке Арены, открытом для болельщиков в связи с запретом на магию в поединке, зрительские места стоили больших денег, однако дуэлянт умудрился затянуть туда обеих родственниц – кузину Милославу, сменившую монашескую униформу сестры Эрики на нейтральный неброский костюм, и тетку с Воробьевых гор. Условия боя – до смерти, но если полковник действительно победит, лучшую реанимационную бригаду не найти.

Маги Арены обрабатывали Артема минут сорок. Он чувствовал себя препарируемой лягушкой, отдавшись на волю рукам, копающимся у него в биополе. Раньше ему просто вешали амулет-блокиратор. В этот раз попросили снять маскировку ауры, после чего главный инспектор присвистнул, и за дело взялась целая бригада. Они не только разрушили набор чар, которые капитан носил постоянно, но поставили простое и действенное заклинание – при любом обращении к запасам маны поединщик получает шоковый удар. Теоретически, конечно, диким напряжением воли можно перетерпеть боль, не свалиться в беспамятство и своей магией разрушить чужую волшбу. Но времени на это нужно – вагон. Не менее двух с половиной секунд. Противник успеет разорвать тебя на мелкие нераспознаваемые кусочки. Да и сканеры моментом засекут нарушение правил боя, за которое предусмотрено наказание вплоть до смертной казни.

Оставшиеся полчаса Артем затратил на разминку, разогревая мышцы и прогоняя домашние заготовки, придуманные против бойца экстра-класса. Стиль рукопашного боя здесь сильно отличается от привычных наверху карате-кунфу. Нет ударов в прыжке, блокирования ногой кулачных ударов и прочих эффектных, но бесполезных в реальной схватке трюков. Отсутствие кимоно или самбистской борцовой куртки исключает использование приемов, связанных с захватом за пояс или одежду. Нет перчаток, поэтому удары пальцами в глаза, в горло и прочие уязвимые точки – сколько угодно. Никаких ограничений в смертельной схватке, хоть плюй в лицо и кусай зубами за причинное место. Правило одно – в круг войдут двое, покинуть его должен один. В крайнем случае победителя вынесут, но живого. Если оба пришли к инвалидности, не сумев замочить противника, – позор обоим.

Артем вышел на Арену. Круг тридцати метров в диаметре, вертикальная гладкая стенка трех метров высотой, чтобы выбитые зубы не долетали до зрителей, вторая дверь с противоположной стороны. Место, чтобы победить или умереть.

Он закрыл глаза. От наращиваемых за столько лет способностей осталось лишь магическое зрение. У Шафарнянского оно наверняка не хуже. Поэтому – отключаем.

По аналогии с компьютером боец вышел из операционной системы «техномагия» и запустил другую, о которой знает не больше трех сотен людей на Руси, а остальные, даже узнав бы, не поверили.

Магия Рода, более древняя, чем могучий Источник среди Тайной Москвы, забурлила вокруг ступней. Артем почувствовал, как из-под фундамента знания, чуть ли не из мантии или ядра планеты, к нему потянулись невидимые нити. Тетка уверена – объяснить научно этот тип волшбы нельзя. Сестра Эрика предполагает, что магоны Рода работают в частотном диапазоне, не подвластном существующим ныне приборам. Не важно. Главное, маги и сканеры Арены, а также свернувшееся на темени заклинание ничего не способны засечь. Статическая энергия не видна постороннему взору, укрытая за мощной аурой Уланова, похожей на солнечный круг в ясный день.

Комментатор начал очередное шоу, представляя первого поединщика. Потом минут пять ушло на презентацию княжеского бодигарда. Артем активировал Око Рода, аналог магического зрения, доступного всем местным магам и магоскопам. Щит Рода, источник здравия Рода и десяток подобных формул ворожбы, для которых не нужна банка накопителя в кармане или перекачанный маной собственный резервуар. Силовые линии пронизывают Арену, черпай – не хочу. Нужна мелочь – уникальные способности, известные лишь у некоторых потомков основателей рода Милославских и отдельных избранных.

Теперь главное. Артем провел короткую ревизию активированных ворожебных средств. Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы люди вокруг догадались о них. Поэтому – тотальный контроль и крайне дозированное применение. В противном случае Шафарнянскому проще умереть от инфаркта сразу на входе в Арену. Да и боевое применение у ворожбы крайне ограниченное. В бою они как использованные не по назначению кухонный нож и бензопила. Зато очень эффективная бензопила.

Вот и соперник. Магия тоже блокирована, но… он уже не человек. Точнее, не совсем человек. Тридцать лет упорной работы над телом и нервной системой при помощи самых мощных тайных чар сделали свое дело. Фантастическая сила, невероятная скорость реакции. В честном бою с ним и г’торху придется несладко. Но Артем не собирался баловаться благородством. Задача не спортивная, сугубо утилитарная, потому все средства хороши. Полковник уже разок отправил его в клиническую смерть. Просто ответная любезность, а как повезет с реанимацией – большой вопрос.

Бодигард начал с жесткого прямого удара ногой, добавив два прямых руками, и резко разорвал дистанцию. Артем принял их на пресс и предплечья. Враг знает манеру старого Уланова, до реконструкции мозгов. Пусть думает, что его уровень не изменился.

Неторопливое кружение. Вторым заходом полковник сделал обманное движение ногой, будто пробовал подсечку, тут же молниеносная тройка руками, удар коленом и выход на завершающий локтем в голову. Даже вычислив атаку Оком Рода по растекающимся в теле врага нервным импульсам и непроизвольным движениям, Артем едва устоял на ногах, убрав переносицу буквально в миллиметре от локтя, просвистевшего чуть ли не со сверхзвуковой скоростью.

Что там вопят трибуны? Не довольны, что не атакую? Извините, ребята, здесь не шоу, а борьба за жизнь. Не до театральных эффектов и показушных нападений.

Третий бросок Шафарнянского. Пара ударов ногами, сближение, связка руками и коленом, потом захват за запястье и бросок. В кости предплечья брызнула сила, укрепляя их до состояния легированной стали, иначе рука выше кисти хрустнула бы, как сухая ветка. Артем упал на спину, откатился, когда пятка полковника опустилась на то место, где миг назад была голова капитана.

Снова оба в стойке. Шафарнянский нападает чуть с меньшим темпом. Не устал, но понимает, что выдохнется быстрее, чем уходящий от быстрого боя соперник. Затем резкий выпад, нечеловеческая мельница ударов рук, ног, головы. Артем ушел с линии атаки, однако последний боковой, силой не менее тонны, влетел-таки в голову, и боец выпал из реальности.

Он обнаружил себя в стойке и недоуменно глядящего полковника напротив. Трибуны взревели. Кто управлял телом в секунду беспамятства, некий Автопилот Рода? Потом разберемся. Используя секундное замешательство врага, Артем сильно попал ему ребром стопы по колену. Так, нарушение подвижности – половина успеха, если только сверхъестественная регенерация княжеского бодигарда не залечит его вмиг. Поэтому, не мешкая, удар, обмен ударами и блоками, в момент максимального сближения короткий ментальный импульс в мозг, затем сокрушающий прямой в солнечное сплетение, усиленный энергией, струящейся из-под пола.

Он подхватил падающего полковника ладонями за щеки, буквально прижался к нему лицом. Со стороны, наверно, выглядело как поцелуй взасос. Высший пилотаж – это не убийство с помощью магии человека, лишенного ее в данный промежуток времени, а способность синхронно активировать сразу две ворожбы, Купол Рода и Упряжь Рода.

– Артур, кто приказал тебе убить меня четыре года назад?

Лишенное защит полуобморочное состояние княжеского телохранителя позволило бы взять его разум под контроль даже армейскому магу шестого уровня.

– Воевода Вяземский…

Ах, как интересно потолковать бы с тобой по душам. Увы, не в присутствии двух тысяч зрителей и двух десятков телекамер. Даже непрохождение звука при их коротком диалоге может показаться подозрительным. Артем резким движением свернул шею Шафарнянскому, затем рванул за голову вверх, гарантированно разрывая спинной мозг. Реанимация может курить и не торопиться.

Зал взорвался овацией. В тысячах спортивных баров Тайной Москвы, наверно, то же самое. Извечная радость черни, когда выходец из низов побеждает знатную шишку. Знали бы они про генофонд своего кумира…

Уланов позволил снять блокировку магии. Силой Рода он мог снести ее одним щелчком, но смущать людей нет смысла.

К раздевалке пробились журналисты, вопросы посыпались со всех сторон. Артем ответил на несколько безобидных реплик, потом вычленил фразу о предсмертных объятиях с полковником, сделал страшные глаза, кинул легкое пугающее заклятие и зловеще просипел:

– Я выпил его душу!

Репортеры, чуть не обделавшись, кинулись врассыпную.

Вымывшись и переодевшись, победитель проскользнул мимо поклонников и отправился к месту встречи с двумя болельщицами.

– Ярослав, зачем ты так рисковал? – шепнула Эрика. – Я едва тебя подхватила, когда ты пропустил боковой.

– Спасибо, сестра. Зато чистота победы не вызывает сомнений и пересудов.

– А о чем ты с ним так долго беседовал?

– Подкалываешь? Спросил – зачем он меня пытался тогда грохнуть. Говорит – Вяземский велел.

– Вот оно что. – Монахиня провела рукой по его непослушным стриженым волосам. – Значит, заговор не ограничивался моим бедным братом. Неужели он допустил, чтобы его использовали втемную?

– Не знаю. Я подозревал, что интрига гораздо сложнее. И совсем не уверен, что Вяземский – верхняя фигура в цепочке. Над ним начальник СБ и сам князь. Им так просто мозги не промыть и не свернуть шею.

– А хочется?

– Князю – нет. Как бы ни были сильны личные чувства, Руси абсолютно не нужны дворцовый переворот и гражданская война. Что же касается воевод, время покажет. Даже Демченко знает гораздо больше, чем мне сказал.

– Родственнички! Хватит секретничать, – вмешалась тетка. – Поехали ко мне, на Воробьевы горы, отметим. Нашему малышу завтра опять в Архангельск.

Не угадала. Наутро черный лимузин отвез Артема в Военное министерство, которое на Руси даже не пытаются стыдливо именовать «министерством обороны». Действительно, лучшая оборона – нападение.

Болеслав лучится довольством. Как же, в обществе, где Арена стала неотъемлемой частью культуры и признанным средством поддержания морали, его личный гвардеец кардинала заборол насмерть мушкетера короля.

– Спасибо за поздравления, кузен. Но не кажется ли вам, что ситуация с личной охраной у нас нездоровая? Невысокий профессионализм, подковерные игрища. – Артем даже не стал приводить последние слова умирающего соперника, и без того фактов выше крыши. – Может, мне лучше в Москве задержаться, присмотреть?

– Оставь. Отец не рискнет. Ты – слишком неоднозначная личность. Более того, смерть Шафарнянского подняла тучу дерьма даже больше, чем я предполагал.

«Пополнение рядов моих врагов. Уже не полк, а целая дивизия», – подумал Уланов. Достойные враги украшают мужчину. Но не делают жизнь комфортнее.

– Поэтому сначала в Крым. Настало время разобраться с хвостами по старому делу. Я о профессоре Кривицком, и наркотрафиком наверх. Потом, по мере спуска на воду больших подводных лодок, будешь готовить следующую американскую авантюру.

– О ней пока рано спрашивать?

– Нет, отчего же. В материалах, что разведка вывезла после нашего налета на Ленапе, выяснилось, что безухие вычислили-таки алгоритм сравнительно медленной цепной реакции, при котором большая часть тепла пойдет в полезную работу, а не на генерацию хаотических магонов. То есть урановый ядерный реактор может заработать и у нас, пусть с несколько меньшим КПД.

– Нужны ядерщики?

– Этого добра хватает и без рискованных экспедиций. Требуется топливо с обогащением не ниже 2,68%, как минимум сотня тонн. Что-то добудем сверху. Но мутанты уже тонн шестьдесят натаскали. Им уран явно ни к чему. – Княжич улыбнулся обычной бугристой кривой ухмылкой. – Наверху у истоков атома в СССР стояли НКВД-МГБ и Берия. Теперь наша очередь.

– Понятно. Что с моими двумя парнями, один из которых девушка?

– Трудно, но раз надо – значит, надо. Я решил вопрос. Забирай их и быстрее вали из Москвы.

– Спасибо, кузен.

– Да ладно, Ярослав. Будь осторожен.

– Ты – тем более. В вашем гадюшнике, по-моему, временами опаснее, чем на Арене.

– Бывает. Ты многого не знаешь. Со временем разберешься.

Княжич сдержал обещание. Леопард, оказавшийся в миру Олегом Викторовичем Грабко, с удивлением обнаружил себя армейским лейтенантом, хотя в СБ он носил погоны прапорщика.

– С тобой я хоть на край света, милый, – промурлыкала Алиса. – Но учти: с сослуживцами не сплю. Практически.

– Значит, иногда буду выводить тебя за штат. Так, герои. Получить командировочные. Оружие – лишь то, что спрячете от сканеров на таможне. Ладно, хищная кошка, на твою долю возьму что-нибудь сам. Командировочные снимите с карточек, половину сразу обменяйте на татарские динары, чтобы там не светиться в банкоматах и обменниках.

– Ни разу не была в Крыму. Говорят – курорт.

– Но не в конце октября. Разговорчики в строю!

 

Глава вторая

Насчет погоды командир маленького отряда угадал. С самой границы, отмеченной огромной стелой «Къырымтатар Юрт», зарядил дождь. Отоспавшись после стрессов последних дней, Артем запер купе, навесил защиту от всего, кроме метеоритного дождя, и приступил к обсуждению задания:

– Так, голуби мира. Оба служили в отделе Демченко. Выкладывайте, что установила СБ по наркотрафику из Татарстана в Российскую Федерацию.

Олег-Леопард отхлебнул традиционный вагонный чай из стакана с подстаканником.

– Вряд ли я много скажу. Меня выдернули из комнаты, где проходил увлекательный допрос с пристрастием, отобрали ксиву и отправили в армию до того, как я узнал про задание в Крыму. Поэтому чисто по памяти. Синтетический наркотик, получивший условное наименование «эйфорин», производится здесь с использованием магии, благодаря которой достигается выработка химических соединений, в принципе без нее невозможных. Более того, по отключении источника магонов «эйфорин» остается стабильным. Чрезвычайно ценится в РФ благодаря мощному стимулирующему действию и сказочному улучшению настроения. За три года его употребления не выявлено побочных явлений, кроме выработки зависимости. Короче, тащись, сколько влезет, и не останавливайся. Только плати.

– Я добавлю. Сама, конечно, не пробовала, но знатоки говорят – потрясная дурь. Стоит больших денег, от десяти тысяч евро за дозу. Когда изъяли ампулу у Кривицкого и поставили на переходах сканеры, специально отсекающие контейнеры с этим составом, в России случился правительственный кризис. От этой дряни и избавиться можно только магически. В общем, меня и нескольких оперов отправляли наверх прочищать мозги тамошним наркам. Я сама лично спасла одного из вице-премьеров и пару депутатов Госдумы. Несколько человек покончили с собой от абстинентного синдрома, они были очень не бедные мальчики.

– То есть вы понимаете политический аспект. Эйфорин не только приносит бабло. Если давать его строго дозированно и поддерживать дефицит, клиентура попадает в рабство от драгдилера. Ладно, теперь слушайте, что накопала армейская разведка. Препарат производят в Крыму в минимальных количествах. Изготовление действительно трудоемкое и дорогое. Проблема в том, что к нему каким-то боком причастна химическая фабрика «Кармалы» в Кефе, принадлежащая семье хана Салима-Гирея-XXVI. По официальным каналам запрашивали – те все отрицают. Всеслав с Салимом в дружеских отношениях, даже заходила речь о соединении двух государств. Препятствие основное в том, что у них Аллах, у нас Род. Поэтому наш князь во имя большой политики не стал бузить об эйфорине.

– Что же мы будем делать? – спросил Олег. – Если нельзя трогать собственность ба-альшого друга нашего владыки.

– Дай-ка я угадаю, мальчики. Не светить нашу национальную принадлежность, когда начнем отправлять души правоверных к Аллаху.

– И не только. Главное – разведка. Эйфорин поступает в Россию мимо наших переходов. Стало быть, татары иногда делают разовый портал. Примерно как мутанты в Столбцах. Татарское ханство занимает здесь территорию, которая наверху принадлежит Украине, а Восточно-Азовский каганат соответствует российской Кубани. Но почему-то наркотик они скармливают только россиянам, хотя в Киеве немало платежеспособных. Значит, политика важнее экономики. Итак, выясняем место производства и канал отправки наверх. Если очень захочется, разносим к чертям с воплями «пся крев» и «ешче Польска не згинела». Инвентарь у меня частично с собой, частью наберем в крымской резидентуре.

На самом деле Болеславу нужен повод к войне, раздумывал Артем. Такой, что отец не сможет сдержать, – жесткой, кровавой, с аннексией части земель ханства. Поэтому нужно не только добыть доказательства, но и шумнуть. Здорово получить бы свидетельство, что Гирей или его ближайшая родня в деле. Не уверен, что оно на пользу долгосрочным интересам страны, но пока просто выполняем приказ.

Большинство крупных городов полуострова совпадает с таковыми на карте верхнего мира, так как они и там, и там развились на фундаменте древних греческих поселений. Градообразующее предприятие «Кармалы» разместилось в стенах заброшенной крепости и со временем захватило несколько сот гектаров. Наверху в этом месте феодосийские пляжи и большой порт. Портовое хозяйство есть и в Кефе, а с пляжами не случилось – Черное море на десятки километров загажено химическими отходами.

Поэтому в городе нет отелей вблизи полосы прибоя, слишком мерзко пахнет. Двухэтажные домики из желтой глины преимущественно принадлежат рыбакам, уходящим далеко в открытое море, выбираясь из загрязнений. Вонь химикатов близ их жилищ перебивает аромат гниющей рыбы.

Приличная часть города гораздо выше, у предгорий. Сюда опергруппа Артема добралась порознь. Они разделились в Бахчисарае. Далее Алиса и Леопард изобразили парочку, а если не только изображали, то командир не ревновал. Он прибыл часами шестью позже, эдакий любитель осеннего туристического экстрима, обвешанный фотоаппаратами и с кучей вещей в багаже.

– Что нарыли, сладкие мои?

– Пока мало. Фабрика охраняется как военный объект. Татары-мужчины охотно идут на флирт, любят рассказывать, что они много там получают, но стоит бедной девушке задать хоть один вопрос про работу, тут же замыкаются.

– И много ты нафлиртовала?

– С двумя всего. Одному немного внушила, что он не… В общем, он не расскажет о встрече даже самому Сатане.

– Босс, тут внешней разведкой не обойтись. Предлагаю по-военному брать «языка», вытрясать сведения и кончать его.

Артем подошел к окну гостиничного номера, сунул объектив длиной в целый фут под штору и сделал серию снимков.

– Проблема – кого именно. Если один за одним заводчане начнут исчезать, поднимется шум раньше времени. У всех нормальных, мать их, заводов есть официальный сайт, отдел сбыта, руководство. Тут – отдел кадров. И точка.

– Босс, это как раз и нужно. Уж кадровики точно знают, кто есть ху на фабрике.

Фотографии объекта не дали ничего интересного. Цеха, на окнах шторы. Переплетения труб, ряды здоровенных бочек. Наименований видов продукции – свыше сотни. Наркотой занимается только один участок, если это вообще на территории самого «Кармалы». Другое дело, здесь должны быть люди, которые обязаны знать, что вообще творится с химией в Крыму.

Ноутбук обыскал местную сетку. Газет целых три. О градообразующем комбинате ни строчки. Нет ничего похожего на любимые наверху парадные статьи «Директор предприятия «Валенок индастриз» кандидат в Госдуму господин Пупкин раздает безногим детям бесплатную обувь».

– Боевой приказ, соучастники. Алиса шарится по магазинам как туристка, слушает разговоры. Леопард – по кальянным. Базовых знаний крымскотатарского, надеюсь, вам хватит? Потом жду от вас свежих идей.

Работали трое, но самым удачливым получился Олег. Он спер у обкальянившегося химика бумажник с кредитной картой и пропуском на фабрику – такой же формы, как и кредитка.

– Зашибись, лейтенант. А терминал?

– Разрешите обратиться, господин капитан? Прапорщик Живцова. Вы не это ищете?

– Наша девочка прокатилась на такси. Устройство подмыла до или после оплаты?

– Заплатила наличными, босс. Вы же сами предупреждали.

Артем подключил терминал к ноуту, вставил пропуск в щель.

– Интересно, конечно. Пропуск срабатывает только в контакте с биополем законного владельца. Следы его ауры под грубыми отпечатками Леопарда имеются. Так, моя аура принята за хозяйскую.

Дальше полилась цифирь, понятная только программеру предприятия.

– По идее, это индивидуальное описание труженика. – Артем рассмотрел фотографию татарина на кредитке. – Красавец. Личину нацеплю. Так, у нас шесть часов до начала первой смены. Леопард, когда твой друг проснется и хватится бумажника?

– К полудню, не раньше. Там принято платить вперед. Потом – нирвана. Очнулся, курнул, снова отрубился.

– Ну что же, отлично. Если завалюсь, прорвусь с боем.

Быть может, по этому пропуску можно попасть на завод и раньше. Но рискованно. Когда толпа с одной смены валит на выход навстречу такой же людской массе, проще не привлекать внимания. Максимально ссутулившись, чтобы скрыть слишком большой для местного жителя рост, Артем ввинтился в толпу поспевающих к шести утра. Более половины желающих поработать составили эсиры – самые распространенные мутанты в исламских странах. Алиса и Леопард засели в арендованном электромобиле в квартале от проходной.

Из скудных обрывков разговоров в очереди к турникетам открылась неприятная подробность. Проходных три, и если цех ближе к какой-то из других, возникнут вопросы.

– Я увольняюсь, – заявил рабочий соседу. – Прямо с утра пишу заяву. – Артем повторил про себя эту фразу. Насколько разборчиво удастся произнести вслух – вопрос.

– Да, зарплаты не хватает. Им проще платить эсирам гроши, – прозвучало в ответ, из чего диверсант понял, что социальная обстановка накаляется.

Первый рубеж он миновал спокойно. Камера чиркнула по лицу, сравнивая с оригиналом, когда Уланов ткнул карточкой в щель терминала. Стараясь не терять из виду узкую спину увольняющегося и сутулясь изо всех сил, протопал на внутреннюю территорию.

Здесь сплошные заборы и проходы с турникетами, вооруженная охрана с татарскими овчарками на поводке. Если бы не узкоплечий проводник, скорее всего, растерялся бы.

Миновав две внутренних проходных, они очутились у сравнительно приличного четырехэтажного здания. Пропуск разрешил войти без проблем. С другой стороны, замызганный работяга, которому принадлежала карточка, явно не частый гость в этом секторе, поэтому в невидимых лазутчику электронных мозгах началось его пристальное отслеживание. Шаг в сторону – примчится кавалерия.

Артем рассмотрел холл, изукрашеный фотографиями башлыклар – начальства. Самый крупный башлык, очевидно, директор. Увольняющийся мужчина тоже озирается. Ясно, и он не завсегдатай в коридорах заводской власти.

Так, это что за башлык в военной форме? Понятно, телюкесизлик. Безопасность, почти коллега. С ним и поговорим душа в душу.

Единственное место, куда мусульмане точно не поставят видеокамер, – туалет. Фу, как некультурно, но внешнюю дверь пришлось оставить открытой. Она не шелохнулась, когда Артем выходил обратно, невидимый ни для телекамер, ни для датчиков магии.

Теперь можно не спешить и оглядеться. Башлыки, как и все чиновники, придут не ранее девяти. Сейчас тут разве что мелкая сошка для принятия заявлений.

Артем принялся рассматривать силовые линии магической защиты. Если кратко – кошмар. Перекрыто все на свете. Хорошо, что не начал проникновение по воздуху. Пусть он невидим, но линии-то пересечет. Соответственно в недрах защитной системы объявится тревога: на охраняемую территорию проник особо хитрый объект.

Кроме электроники и магии, хватает самых банальных, но тем не менее вполне эффективных вещей. Окна административного корпуса забраны решетками с толстыми стальными прутьями. Их, конечно, можно пережечь, благо два накопителя с собой и магия Рода никуда не делась. Но татары ни за что не поверят, что решетка сама расплавилась. Выход на крышу и столь любимые сценаристами блокбастеров вентиляционные короба можно даже не проверять. Эксперты по телюкеси… короче, по безопасности точно не едят хлеб зря.

По уму, лучше всего покинуть «Кармалы», пока пропуск не заблокирован. Но на конце коридора показался человек, которому так хотелось сказать «салям, амиго». Артем решил рискнуть. Абдурефи Хавадже, ранняя птица, четким шагом проследовал к кабинету, чиркнул карточкой и приложил ладонь к дактосканеру. Он открыл дверь, после чего ощутил две вещи: толчок в спину и полное безразличие к происходящему.

Уланов аккуратно прикрыл дверь, заперев изнутри. Наверно, в мониторе выглядит так, будто дверь затворилась сама пружинным доводчиком. Мощные замки солидно щелкнули. Сломать можно, но не просто.

Безопасник неуверенно двинулся к шкафу, снял плащ, затем двинул к креслу. Артем втиснулся между ним и компьютером. Камера точно сюда не смотрит. Башлык не может допустить, что дежурные увидят документы на его мониторе.

Пока бей-эфенди Хавадже усаживался поудобнее, усилием воли пытаясь справиться с непонятной заторможенностью, его непрошеный визитер лихорадочно разбирался в электронной и магической начинке кабинета. Здесь чуть спокойнее. Один микрофон в стене, следящих заклятий и других видеокамер не наблюдается.

Сначала обеспечим тишину. Микрофон работает, но слышит звуки лишь в трех сантиметрах от мембраны. Потом можно брать под контроль эфенди. Нежно растворились в невидимом магическом пространстве заклинания защиты, и кора головного мозга предстала в обнаженном виде, будто во вскрытой черепной коробке.

Теперь запущена ворожба из арсенала Рода, безупречно сработавшая на Арене: подчиняйся! Мгновенно вспыхнули индикаторы на столе – тревога на объекте. Тело Хавадже грузно обвалилось в кресле. Помянув всуе матушку татарина и собственную безалаберность, Артем выдернул кабель питания из системного блока, сорвал крышку корпуса, провода с винчестера и выломал накопитель из кейса, не затрачивая секунды на его вывинчивание.

В столе сейф, провода от блокировки замка уходят куда-то далеко. Можно толкнуть сувальды замка по одному кинематическими заклятиями, но это минут десять. Кавалерия в пути! Быстрый обыск стола, одна флешка и несколько бумаг на татарском, которые на ходу не прочесть. Пока руки шарили по карманам и папке башлыка, в дверь мощно забарабанили. Время вышло.

Артем относительно аккуратно закрыл системный блок, вставил кабель. Обогнул тело в кресле, стал под камерой. А затем начал процесс, который с компьютерной точки зрения невозможен в принципе. Он активизировал в себе обе несовместимые операционные системы одновременно – техномагию и ворожбу Рода. В последней он слишком слаб, чтобы управлять тонким и капризным явлением левитации.

Дверь выломали минут через семь. Поверх упавшего полотна в комнату влетела граната, источавшая клубы дыма. Прозрачный пузырь наверняка в них виден, но ворвавшиеся в кабинет охранники в противогазах не сразу глянули наверх, где по потолку распластался невидимый спайдермен.

Обмякшее тело шефа татары вытащили в коридор, Артем выпорхнул следом, щелкнув по химикам отводом глаз. Метрах в семи от вынесенной дверной коробки выключил левитацию и воздушный кокон. Охранники не увидели вылет пузыря из проема, но схватились за магоскопы, тревожно замигавшие индикаторами. Уланов срочно сбросил остатки техномагии и тихонько двинулся к выходу.

Там – очередной облом. Двое настоящих сотрудников фабрики, человек и мутант, по очереди суют пропуска в сканер, дверь не открывается. Западня.

Артем оглянулся. Или ждать, пока дверь разблокируют, прочесав корпус и надеясь, что маскировка не подводит, или прорываться. Девятое чувство подсказывает – время терпеливого ожидания истекло еще до вторжения в кабинет.

Сосредоточиться. В двери электромагнит, толстенный ригель оттягивается соленоидом, а в стальную раму загоняется пружиной. Снова техномагия, средствами Рода бороться с техникой не с руки. Кинетическое заклинание преодолевает усилие пружины. Щелчок – дверь открыта.

Двое татар попытались выйти наружу, но оказались сметены десятком охранников. Артем дождался успокоения человеческого трафика и вышел во двор, отпустив дверь. По правде говоря, ему стало страшно. Все очень по-взрослому. Надежда на пробиться силой или вспорхнуть на левитации растаяла. Судя по предыдущим злоключениям, нарушителя ждет пулеметная очередь. Защита отразит несколько пуль, а дальше? Аккуратная урна рядом с Кривицким.

Он выбрал мертвую зону для видеокамер и вернул себя в мир видимых. Поразительно, пропуск, по которому он проник на фабрику, действовал. Второй кордон, главная проходная, где его остановил окрик дежурного: какого дьявола так рано уходишь со смены?

– Хаста олмакъ! – пожаловался на здоровье Артем и вывалился на улицу. Через квартал открыл дверцу машины, тяжело грохнувшись на заднее сиденье. – Дрыхните? А босса газами травят. Гони к вокзалу.

Уловив раздражение шефа, Алиса поняла: сорвалось.

– В башке шефа безопасности стояла сигналка, которую я проворонил. Сработала при моем вмешательстве.

– Не верю, что вернулись с пустыми руками, босс! – Леопард вырулил на трассу.

– Почти. В кармане хард с компа, в голове доска почета фабричного начальства. Слушайте сюда. Алиса прикрывает мой гостиничный номер, там слишком много интересных игрушек для полиции. Олег, разнюхай уровень паники после моего налета. Могут и город перекрыть.

– Ты в Бахчисарай?

– Точно, падаваны. Пусть наша резидентура ломает голову над содержимым винта. В Кефе дней десять никакие акции не пройдут, пока дерьмо не уляжется.

Машина понеслась к вокзалу. Улицы пусты. На фабрике смена заступила, в магазины, банки и конторы народ потянется позднее.

– Учитель Йода, объясни младшим джедаям. Нам выдали корки военной контрразведки, а не разведки. Но мы в чужой стране, крадем информацию и готовы пришить неосторожно попавшегося на пути аборигена. Как-то странно.

Артем глянул в затылок Алисе. Нельзя спать с подчиненными. С Леопардом он больше навоевал, однако тот дистанцию выказывет, даже когда говорит фамильярно.

– Вас избаловала СБ. У них штат огромный. Внешняя разведка и контрразведка, внутренняя разведка и контрразведка, техническая разведка и так далее. У армейской спецслужбы людей раз в десять меньше. Поэтому нет такой специализации. Враг везде, и мы везде.

В Бахчисарае Уланов включил мобильник с местной сим-картой и набрал номер для экстренных вызовов.

– Приезжай ко мне, дорогой, – промурлыкал сексуальный голос. – Улица Зафер, дом 16, апартаменты 109.

– Уже лечу, моя роза Востока.

Такси миновало деловой центр с пяти– и шестиэтажными кубиками из стекла и бетона, свернув в район дорогих наемных квартир. Отсюда из предгорий отличный вид на средневековый квартал и дворец Гиреев, где тот самый «фонтан любви, фонтан живой», здорово отличающийся от прообраза в верхнем мире. Если по телефону сказали «улица Зафер», смотрим следующую на север, то есть бульвар Салех. Дом нужен шестой, девятая квартира. Артем вышел в начале бульвара, прошагал мимо нужного строения, свернул в проулок. Только уверившись в отсутствии наблюдения, сменил личину и позвонил в домофон.

Апартаменты, безликие, как гостиничный номер. Здесь люди не живут, а несут службу.

– Лейтенант Грабко арестован. Иностранец, крупного роста, рано утром покинул гостиницу, его телефон пеленговался около шести в квартале от главной проходной завода, – сообщил резидент армейской разведки, работавший под дипломатическим прикрытием. – Живцова отбилась, ожидает в вашем номере в Кефе.

– Твою ж в задний фасад, – матюгнулся Артем. – Не ожидал, что они начнут хватать подряд нетатар. Возвращаюсь.

– Не смейте штурмовать участок. Тогда русские уши вылезут наружу. Прямых доказательств нет, консул с адвокатами уже в Кефе.

– А если они плюнут на формальности?

– Херово. Осталось надеяться, что в вашей добыче компромат не хуже того, что скачают из головы агента Леопарда. В любом случае ваше задание не выполнено. Сами понимаете, криминально украденный хард – не то доказательство, что князь может сунуть под нос хану.

– Зашибись. Извините, господин полковник. Но как получить сведения в белых перчатках? Официально никак – там охрана и запрет на проникновение любых посторонних. Неофициально – не годится из-за наших средств добычи информации.

– Я рассчитывал, что на месте вы придумаете выход. Чуда не случилось. Ваше видение последующих действий?

Артем приблизился к карте Крымского ханства.

– Приезжаю в Кефе. Обеспечиваю дистанционную магическую защиту Леопарду. Жду расшифровки файлов с этого харда. Далее несколько вариантов. Выкрадываю любого из руководства завода и потрошу его мозги. Или еду к временному порталу в Восточное Приазовье. В крайнем случае возвращаюсь в столицу, перехожу в Москву и оттуда в Краснодарский край, перехватываю контрабанду на выходе из портала.

Резидент кивнул.

– Абдурефи Хавадже скончался. Учтите, вы – кровник для татар.

– Не уверен. В похожей ситуации у моей квартиры в Москве два их агента покончили с собой от глубокого постгипнотического внушения. Похоже, они относят это к профессиональному риску. Г’торхи, считающие меня кровником, нет-нет да устраивают покушения. Крымчане молчат. Но за предостережение спасибо.

– Удачи, Уланов. Работу с хардом я проведу максимально быстро местными силами и копию данных переправлю в Центр, у них больше средств. Сможете удаленно посмотреть их по обычной схеме.

В Кефе он вернулся заполночь. В пустой привокзальной закусочной, поедая баранину с острыми специями, через Wi-Fi вошел в сеть под ником Муаллим и через торрент скачал богато иллюстрированный сборник стихов османских поэтов.

В гостиничном номере Алиса бросилась ему на шею.

– Тихо! Камеры видели, что к тебе вошла пожилая ханум.

– Прости, не могу сдержаться. Мне было по-настоящему страшно. Арест Олега видела издали, но они были так бесцеремонны, что, казалось, всех иностранцев гребут.

– Не преувеличивай. – Артем упал в кресло и включил планшет. – Здесь десятки иностранных контор, представители компаний, которые работают с «Кармалы». Бли-иин!

Он не ответил на вопросительный взгляд напарницы, смекнувшей, что сейчас лучше не лезть. Мгновения неподвижности сменились бурной активностью. Быстрое переодевание, в карманы куртки полетели мелкие шпионские приспособления, пистолет, накопители, аптечка.

– Арендная машина еще у тебя?

– Да.

– Смотри, – Артем вывел карту Кефе. – Выбросишь меня в квартале от полицейского участка, вернешься в отель, упакуешь вещи и жди в этом проулке. В машине есть средства противоугонного слежения? Выключи.

Из номера вышли молодая дама и пожилая татарская женщина.

– Отчего такая спешка? – спросила Алиса, объезжая кучи мусора по кратчайшему пути к полиции.

– Леопарда обещали выпустить. Но завтра с утра. Догоняешь? Ночь они будут потрошить его. Вплоть до сработки самоликвидации. То есть консулу утром выдадут труп. В лучшем случае – недобитого кретина, у которого выгорит большая часть мозга. Приехали, высаживай.

Татарка на глазах превратилась в мужчину-эсира. Алиса с любопытством глянула на ауру. Человеческое женское биополе съежилось и посерело, соответствуя примитивному образу мыслей и чувств мутанта-раба. Убогое подобие человека подхватило тележку с мусором и бодро покатило ее в сторону штаб-квартиры местных стражей порядка.

По правде говоря, Артему тачка не нужна. Он может подобраться скрытно или замаскироваться под кого угодно. Но потом вывозить Леопарда. Пусть он катит тачку под видом эсира или его самого останется лишь погрузить на нее в образе кучи мусора. Варианты не помешают.

Уланов подобрался в темноте к ряду полицейских машин, электромобилей и массивного парового автобуса, бросил тележку и ввинтился между его колес. При полном напряжении сил не гоже отвлекаться на собственную невидимость. Пощупал котел, оказавшийся холодным. То есть на прогрев уйдет не меньше получаса.

На противоположной стороне стоянки, ближе к входу, другая машина, роскошная, с мигалками на крыше. Около нее переговариваются двое. Доносится запах сладковатого дыма, явно с легкой дурью.

Он прислушался, напрягая скудные знания местного языка. Вроде столичные, недовольны задержкой до утра. Значит, ценный арестант пока что тут. Действуем.

Снова две операционные системы. Пацифистская по своей природе ворожба Рода противится калечащим и летальным заклинаниям. Ей лучше только нащупать объект атаки, не беспокоя магическую охрану полиции. И маскировать себя как источник заклятий приходится техномагией. Блин, как сложно. Сестра Эрика и тетка такого не одобрили бы, они ратуют за природную энергетику в чистом виде и ненавидят смешение.

Артем расслабился на булыжнике. Тонкий зонд магического зрения, подпитываемый идущим из-под земли теплом, скользнул к двери. Тут лучевой барьер. Быть невидимым – сколько угодно, но линию между источником и приемником он непременно пересечет. Выходит, незамеченным войти нереально, только в какой-то личине.

В магическом диапазоне нарисовалась обычная картинка. Стены видны едва-едва, их изредка касались люди. Сияют ауры, накопители магонов и заклятия. Остальной мир как чуть различимый фон.

Уланов вызвал в памяти образ биополя Леопарда. Копы в дежурке и задержанные в обезьяннике ничем не напоминают коллегу. Четверо перекусывают неподалеку. Больше на первом этаже никого нет.

Он мысленно поднял голову, не шелохнувшись под машиной. Смотрим второй этаж. Кабинеты пусты, остается подвал. Стоп! Странное белесое пятно, укрывающее техномагию и прочее интересное, что внутри пятна прячется. То есть кому-то очень захотелось спрятать кабинет от чужого магического взора. Уровень заклинания достоин восхищения, не менее второго по классификации русских школ. Но ворожбе Рода он нипочем, силы Земли не пересекаются и не взаимодействуют с чарами татарского умельца.

Невидимый щуп вырос из-под земли, пронизал фундамент, перекрытия и вышел в нужной комнате. Аура Олега обнаружилась тут же, полыхнув цветами боли и страданий. Попались, голуби сизокрылые.

Артем полностью убрал сканирующий луч, зацепившись за ауру подчиненного. Леопард на последнем издыхании. Два, максимум три часа, если дознаватели устанут. Потом – полное выключение защиты и самоубийство, которое парень не в состоянии остановить. Дознаватели работают грубо, не то что Вероника, расколовшая агента в Нью-Амстердамской полиции. В их биополе неприкрытая агрессия, готовность убить подследственного для получения сведений. Третий коп излучает равнодушие. Охранник или помощник.

Поняв разделение ролей, Артем распределил и воздействие. Индифферентному полицаю уготован парализующий удар, с магами необходимо обойтись круто. Ровно в такой же ситуации капитан не побрезговал оглушить начальника безопасности фабрики, прекрасно сознавая риск для его жизни, или убил бы его потом, чтобы эксперты не узнали об объеме утечки информации. По большому счету, мозголомы – коллеги. Он расправляется с ними не по справедливости, а потому что сильнее, имеет возможность единственного удара, после которого враги не должны встать. Умрут или выживут – вопрос десятый.

Положив палец на магический спусковой крючок, он вдруг подумал, что Леопард, связанный с полицейскими кучей силовых линий, тоже пострадает. Нападение отложилось минут на двадцать, по истечении которых изумленные специалисты вдруг заметили, как вокруг головы поверженного врага засветилась мощнейшая сфера, обрезавшая их заклинания как ножом. Потом каждый из них получил по сгустку энергии, полностью занявший делом защитные системы. В довесок маги проглотили невероятную дозу стимулятора. Адреналин хлынул в кровь, пульс улетел до двухсот с лишним ударов, за ним взорвалось артериальное давление. Охранник с ужасом увидел, как столичные специалисты повалились на пол, отхаркивая кровь, которая лилась не только из губ, но и ушей, носа, глаз. Потом комната подернулась туманом, и он присоединился к их компании.

Леопард ощутил невыносимый ожог. Расплавленный замок наручников каплями стек на штаны. Сбросив раскаленные браслеты, он вскочил, ощущая восхитительный прилив сил. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять – помощь пришла.

Пока агент хромал по коридору и спускался по лестнице, Артем приготовил встречу. Понятно, что опасного террориста дежурные не выпустят наружу. Поэтому в холл решительно вошел и приблизился к окну толстый важный коп со знаками различия, соответствующими полковнику.

Дежурные офицеры вскочили по стойке «смирно». Новоприбывший полицай-башлык ткнул пальцем в Леопарда, рявкнул «тутып алмакъ», в смысле – забираю, и увел задержанного с собой. Почему-то ни чудовищный акцент, ни странное поведение полковника не насторожили наряд. Копы поверили его словам так, будто они исходили из уст самого хана. Водитель и охранник около столичного лимузина грохнулись наземь от двух ударов без капли магии.

– Ты в порядке?

– Голова кружится и ожоги от браслетов. Спасибо, босс!

– Бегом!

Предчувствие орет об опасности. На тихий отход с тачкой в руках тупо нет времени. Накачивая подчиненного стимулирующими заклятиями, Артем поволок его к машине. Едва успели нырнуть в проулок, мимо промчались электромобили с включенными проблесковыми огнями. Тревога!

Распечатав очередную банку накопителя, Уланов грубо размалевал прокатное авто под полицейское, швырнул Леопарда поперек заднего сиденья и рявкнул Алисе: «Гони к Керичи!» Нападение на полицейский участок – еще большее ЧП, чем авантюра на заводе.

– Босс, как вам разрешили эту акцию? – подал голос постепенно приходящий в себя Олег. – Думал – кранты.

– Запретили. Не вякай под руку. Энергию из накопителя перевожу в свет полицейской мигалки.

– Ух ты! Самый дорогой проблесковый фонарь в мире. – Алиса вырулила на трассу с указателем «Керич богъазы» и вдавила педаль в пол. – Хреново, что завтра ты от истощения не сможешь комара сшибить, как после боя на «Рюрике».

– Да. Последние сакли скроются, сразу завязываю. Слушайте боевой приказ, бригада. В ближайшем придорожном магъаза закупаем продуктов под завязку, километров за пятьдесят до города мы сойдем. Алиса, въезжаешь в Керич, бросаешь машину в приметном месте под знаком «остановка запрещена» и с помехой проезду.

– Девушки умеют это лучше мужчин.

– Не перебивай. Сама возвращайся в Бахчисарай и сдавайся резиденту.

– А вы?

– Как-нибудь управимся. Не задавай лишних вопросов.

Габаритные огни растворились вдали. Оставшиеся вдвоем бойцы навьючили рюкзаки, подхватили сумки и зашагали в ночь. Впереди прокладывал дорогу Артем, заблаговременно обувший берцы, за ним чавкал по грязи в осенних туфлях Леопард. Он не жаловался. В теплом и сухом полицейском участке ему было ничуть не уютнее.

Командир оглядел ложбину меж двумя холмами, сверился с картой, недобрым словом помянул отсутствие GPS.

– Палатка одноместная, спальник тоже один. Поэтому дежурим и дрыхнем по очереди.

– Да, босс. Разрешите уточнить наши планы.

Артем вытащил из рюкзака палатку.

– Вариантов два. Я знаю имена, фамилии и внешний вид директората фабрики. На харде их адреса. Можно отловить и распотрошить любого из них.

– Сдается мне, их сейчас охраняют почище Всеслава.

– Конечно. Поэтому в Кефе пока лезть не стоит. Есть координаты портала, он и вправду выходит в Краснодарский край России. Понятно, там тоже охрану усилят. Но не как на заводе, там – вообще крепость. Смотри. Машина, явно связанная с нами, бросается неподалеку от моста через пролив. Татары наверняка будут щупать транспорт, переправляющийся на тот берег. Поэтому от ретирады Алисы в Бахчисарай мы отвели глаза. Допустим, мы отступились. Как лучше всего свалить из страны? Второй вероятный маршрут – через перешеек Ор-Капы на материк. Или по Черному морю до Новороссийска.

– Кроме воздуха, другие пути не логичны.

– Поэтому мы и поступим вопреки логике. Отлеживаемся тут дня три, потом двигаем к Азакскому морю. Оно внутреннее для Татарстана, нам там нечего делать, верно? Находим лодку, переправляемся на восточный берег и громим портал, добывая доказательства контрабаса наркотиков.

– Если бы я не был с вами в Польше, босс, сказал бы – утопия. Кстати, еще раз спасибо. Вы пошли на прямое нарушение приказа ради меня.

– Плевать. Леопард, я должен был вас обоих сразу отозвать из города. Мой косяк, мне и исправлять. Но для одной операции проколов много. Постараемся не портачить дальше.

 

Глава третья

Полученные из харда координаты временного портала пришлись аккурат на центр военной базы «Ири Аскер». Артем второй час рассматривал ее в бинокль и магией, пытаясь просчитать пути наиболее безопасного вторжения и отхода.

– Что будем делать, босс? Штурмовать не с руки, нас мало, да и вроде как дружественная армия.

– Только просачиваться. Пока не придумал способ.

Количество периметров, контрольно-пропускных пунктов и сетей сигнализации натыкано больше, чем на фабрике в Кефе. Но площадь намного обширнее, не столь плотно перекрыто воздушное пространство.

– Пробую днем: больше шума, чаще открываются двери. Боюсь не угадать со временем отправки. Тогда там – просто ангар с большой площадкой тщательно вымеренной геометрии. Это не выкатишь хану как доказательство его шалостей.

– Можно оставить камеру, босс.

– Решу на месте. Инвентарь имеется для разных вариантов.

Артем раскрыл один из баулов и начал тщательно отбирать сувениры. Камеры – пять штук, взрывчатка магическая для этого мира и обычный гексоген, оружие, ампулы, накопитель энергии и разные разности. Разгрузка превратилась в витрину магазина для террористов.

– Ждать здесь сутки. Не появлюсь – свяжись с резидентурой. Никаких самостоятельных подвигов, ты в розыске.

Леопард проверил маскхалат, запасы питания к амулетам с мимикрирующими заклинаниями и приготовился к долгому ожиданию. Его начальник бездействию предаться не вправе. Эх, Эрика бы в пару, тогда можно пройти через базу насквозь, как два Терминатора. Увы, Олег – хороший парень, но сенситивности Род не дал.

Заклинание полета не самое сложное, но к его применению приходится готовиться несколько минут. Артем сел по-турецки, сосредоточился. Сначала отключается вестибулярный аппарат. При исчезновении гравитации мозг должен верить глазам, а не датчику верха-низа. Потом защита. Ни случайная птица, ни капли дождя не должны нарушить хрупкое равновесие левитации. Далее – заготовки нескольких кинетических заклинаний для управления движением. И, наконец, мощная экранировка, чтобы магоскопы и военные чародеи не засекли подозрительный источник энергии и волшбы. Поехали!

На высоте трех десятков метров над землей воздух расцвечен линиями. Перед внутренним взором они выглядят как разноцветные полосы. Их частотный спектр намного выше видимого, но мозг воспринимает их именно так – оно привычнее и понятнее.

К сожалению, линии сигнализации и защиты не имеют четко обозначенных краев, плавно растворяясь в прозрачном воздухе. Так что, коснувшись едва видимого марева, можно вызвать сработку чего-то весьма неприятного.

Выбрав участок, где до самой земли цветного свечения не наблюдается, пилот повел летательный аппарат «Артем1» на посадку.

Длинное одноэтажное здание из желтого кирпича, похожее на склад, больше всего походит на место, где можно баловаться с межмировыми порталами. Рядом – казармы, плац, чуть дальше гаражи и открытая стоянка боевой техники, весьма беспокойные места.

Диверсант снял с себя лишние заклятия и сосредоточился. Зрение Рода – прекрасная вещь, но расстояние и на него действует. Отдельных особей можно рассмотреть с умеренной дистанции, пока не овладел навыками сестры и тетушки.

Внутри большого здания двое, обычные люди. Артем переключился на обычное магическое зрение. Следы магии есть. Кажется, в самой середине помещения болтаются какие-то лохмотья пространственных заклинаний. Точнее не разобрать, это предел, с такого расстояния не получится узнать что-либо дополнительно. И воздействовать на аборигенов нечем, можно их убить или парализовать. Но не поднимется ли от этого паника, как на химзаводе?

Дверь охраняется обычным электрическим замком, хорошо видимым внутренним зрением. Не сложнее открытого в заводоуправлении, соленоид даже меньше. Значит, и пружина слабее. На двери датчики – контактный нормально замкнутый на открытие и инфракрасный пространственный, который отключен.

С датчиками такая беда – можно оборвать провод и тихо ждать возню техников, которые обнаружат повреждение и начнут его лечить. А можно и тоньше. Поглотив микросекундный всплеск энергии, контакты сварились. Теперь открывай не открывай, на некий центральный компьютер сигнал об отворении двери не уйдет.

Затем щелкнул соленоид, сброс невидимости, на место которой пришел морок в форме «пияде аскерлер-бей», что-то вроде полковника сухопутных войск. Высокий военный, секунду назад пополнивший офицерский корпус армии ханства, шагнул через порог и хмуро выслушал уставной рапорт подофицера. Рядом выгнул спину сержант.

– Не вакъыт авуштырув? – грозно рявкнул бей, за несколько дней пребывания в Крымском Татарстане немного подтянувший произношение и башлыкский командный тон.

Унтер заблеял: не могу знать, когда отправка, ваше высокогрозное превосходительство.

Полковник с недовольной миной прошагал вперед. От мозгов обоих вояк ни единого канала никуда не уходит. То есть колоти их по голове хоть прикладом, хоть магией – никому дела нет. Понятно, в армии за сержантами и унтерами не следят столь пристально, но после акции на заводе здесь должны быть какие-то меры безопасности. Он спросил, где груз, приготовленный к передаче. Сержант торопливо показал несколько коробочек. Артем бесцеремонно открыл одну из них. Так и есть, в каждой десяток ампул с синеватой густой массой.

Татарский военный, получивший в лоб заклятие отвода глаз, с нескрываемым интересом уставился на противоположную стену. Десяток стеклянных сосудов перебрались в разгрузку, на их место отправились такие же, внешне абсолютно неотличимые. Их начинка безвредна в мире Тайной Москвы, наверху иные законы природы.

Опасность! Интуитивное предвидение грядущих неприятностей появилось у Артема с третьего месяца занятий на Воробьевых горах, совершенно не репетированное чувство тревоги как бесплатный бонус к владению ворожбой Рода. А вот и подтверждение. Сюда движется не менее сорока аур с явно выраженной агрессивной окраской.

Сейчас окружат, крикнут, как в мультфильме из детства: «Выходи, Леопольд, подлый трус!» Сколько можно прятаться в здании, даже если пустить двух татарских воинов на провиант? К счастью, армия – штука прямолинейная по своей сути. Пехотинцы распахнули дверь, заблокировали ее и ворвались внутрь. Навстречу штурмовой группе прибежал напуганный сержант и, указывая на внутренности склада, заорал:

– Анда бей! Гъам!

Если Артем правильно перевел с русского на местный, сие должно означать, что там с превосходительством стряслась прискорбная неприятность. Лейтенант посмотрел на него странным взглядом, прихватил пятерых бойцов и решительно ломанулся к порталу. Через минуту они вытащили бессознательное тело с погонами полковника. В спешке никто не обратил внимания, что вышло на одного автоматчика больше, чем забежало внутрь. Этот лишний прилип к стене, отгородился отворотом, потом стал невидимым.

– Тридцать девять минут, босс! – восхищенно воскликнул Леопард.

– И в запасе минут десять, не больше. Они уверены, что меня схватили. Но потом морок рассеется, и вместо тушки вражеского аскерлер-бея опознают своего сержанта с большим фингалом на торце. Рвем когти.

Татары не очень любят подвозить попутчиков. Но почему-то двух голосующих путешественников подобрал первый же автомобиль. Водитель был столь любезен, что с радостью согласился отвезти двух эфенди до границы княжества, не взяв ни динара. Что же поделаешь, если парни такие душевные?

Пограничный город Таган Бойнуз встретил их дымом заводов и шумом паровозов. Артем привычно совместил карты этого мира и верхнего. Красавец Таганрог тоже промышленно-портовый город, но выглядит не в пример привлекательнее. Крымские татары понимают в эстетике дворцов и мечетей, тут у них не отнять. Все остальные здания напоминают сакли. Высокие – аналогично, получаются шестиэтажные сакли.

На этом хороший период кончился. Как в старой шутке: жизнь – как зебра, белая полоса чередуется с черной, потом белая, опять черная и окончательная дырка под хвостом.

Уже на погранпереходе, когда гордая тряпка с символами ханства осталась позади, Артем испытал приступ необъяснимой тревоги, отчего-то вспомнил о Веронике. Он вставил русскую сим-карту:

– В настоящее время связь с данным номером…

Влез на неприметный блог, скачал файлик и включил дешифрование. Это их личный, абсолютно никому не известный канал связи, именуемый Still Loving You в честь начала их романа.

«Прости, что вынуждена сообщить страшную новость. Я была наверху. Твоего отца похитили и убили. Тело найдено полицией совершенно случайно на окраине Битцевского лесопарка и пока не опознано. Полагаю, уроды не знают о его обнаружении, будут тебя шантажировать. Сожалею, сама недавно прошла через такое же. Держись и отомсти им за нас обоих».

Говорят, мужчинам не зазорно плакать? Артем совершенно сухими глазами посмотрел на приаттаченное фото. Лицо отца совершенно спокойное, словно спящее, если бы не синюшность и страшный пролом над ухом.

Шестьдесят девять лет. Каждый визит наверх – небольшая накачка магией. Старик бы лет до девяноста протянул. Кто отнял у него двадцать один год жизни, тоже не жилец.

Офицер судорожно втянул и выпустил воздух несколько раз. Главное – не спешить. Никто не должен знать, что Вероника его предупредила. Сама рискует чрезвычайно, ее контора вполне может быть замешана. Теперь – ждать. Твари сами проявят свое лицо.

И все же он прокололся. Предъявил пограничнику истинный идентификатор.

– Капитан Уланов? Пройдемте со мной.

Артем покорно покинул автобус, метнув короткий взгляд Леопарду. Тот ответил едва заметным кивком: понял, куда надо сообщу.

В помещении погранотряда на него наставили сразу четыре ствола, откуда-то примчался маг седьмого армейского уровня.

– Парни, я долго служил в Корпусе пограничной стражи. Вашему магу со мной не справиться. Лучше объясните, в чем дело?

Начальник поста сунул распечатанную на принтере ориентировку, пришедшую полчаса назад. В ней – санкция на задержание и доставку в Москву этого самого Уланова, совершившего преступления во вред княжеству за его пределами. Подпись – начальник Особого отдела Службы безопасности Руси.

– Нет проблем, сам в Москву собирался. Если по пути будете охранять меня от карманников – даже лучше, оно в моих интересах. Поехали, что ли, или время терять, особистов ждать?

Начальник перебросился взглядом с замом.

– Извините, капитан, мы вас обыскать должны.

– Валяйте. Кстати, как бывшим коллегам дарю совет. Везите меня в Москву сами. Не то особисты себе запишут честь от моей поимки.

Пограничники замялись:

– Не положено.

– Ну, дело ваше. Тогда единственная просьба: немедленно рапортуйте в штаб Корпуса о моем задержании.

– Тоже не положено, сначала в губернский погранкомитет, там по инстанции.

Артем ухмыльнулся:

– В чрезвычайных случаях имеете право непосредственно. Да-да, это очень чрезвычайный случай.

Погранцы почему-то сразу поверили.

– Пишите протокол личного досмотра. Пистолет «вальтер», запасной магазин, банка накопителя магоэнергии с половинным запасом, кредитная карточка на имя Уланова, на имя Мехмед-оглы, набор амулетов, их трогайте с осторожностью…

Из личных вещей остался лишь смартфон. Артем отпросился в туалет, впервые в жизни набрал личный номер княжича:

– …Связь с данным номером…

Начальник отдела отозвался сразу.

– Господин подполковник, – зачастил задержанный. – Признаю вольное трактование приказа о запрете штурма полицейского участка. Однако смерть нашего агента от предустановленной программы самоуничтожения послужила бы точно таким же доказательством его причастности к спецслужбам, как и освобождение.

– Разберемся.

– Так точно. В Москву меня привезут в наручниках. – Артем кратко рассказал историю задержания.

– Для меня это новость. По-моему, особисты переступили черту. Что-нибудь еще, капитан?

– Лейтенант Грабко следует в автобусе до Москвы через Киев под видом татарина Мехмеда Тулиева, личины хватит на неделю. У него запись из склада на военной базе «Ири Аскер» вместе с образцами эйфорина, предназначенного к переправке в Россию. Вместо изъятых ампул оставлена имитация с жидкой взрывчаткой, эквивалент трехсот граммов тротила. Учитывая активность СБ, предлагаю перехватить автобус как можно раньше и изъять вещдоки.

– Понятно. Это гораздо лучшие доказательства, чем результаты вашего разбоя в Кефе. Уланов, приказываю вам не сопротивляться пограничным офицерам и следовать в Москву. Предоставьте нам разобраться с вашим вопросом.

Артем занес смартфон с сим-картой над унитазом, подумал и не стал его выбрасывать. Плевать, при задержании он всегда успеет спалить его направленным импульсом. Где там таксисты в погонах?

Тем временем на границу примчался контрразведчик из СБ. Пограничники выделили целый автобус, который обычно возил смену. За полчаса, пока разогревался котел, задержанный успел поцапаться с эсбэшником.

Молодой лейтенант в пограничном захолустье почувствовал себя разве что не представителем Бога на земле. Он разорался, что задержанный без наручников, без смирительных амулетов, не допрошен по всей форме. Погранцы, пробившие информацию об Уланове, включая бои на Арене и службу в Корпусе, были настроены если не дружески, то не враждебно.

– Слышь, убогий, – остановил поток гнева Артем. – Твой коллега, целый полковник, четыре года назад тоже перестарался при моем задержании. Я четыре года ловил момент, пока не смог вызвать его на дуэль. Господа, покажите фотки недоумку.

Лейтенант глянул на монитор и сбавил обороты.

– Это не все. Я убыл из СБ переводом в армию с сохранением звания «старший лейтенант» и оставлен в кадровом резерве. И звездочек меня никто не лишал. Как стоишь перед старшим по званию, сука?! Молчать! Я не разрешал говорить. Последнее. Как капитан армейской контрразведки, не отстраненный своим начальством от должности, имею право арестовать тебя прямо сейчас, при сопротивлении застрелить. За что? Разберемся потом. – Артем рассмотрел скукоженное рыльце князька поселкового масштаба и понял, что успешно перехамил хама. Занятие не почетное, гордиться нечем. Но необходимое. Заодно вылетел в атмосферу неконтролируемый негатив. Стало проще держать себя в узде. Какую-то минуту назад он готов был остановить сердце эсбэшному придурку, хотя тот наверняка не причастен к убийству отца. – Поехали! В отличие от вас, мне некогда здесь прохлаждаться.

Они обогнали международный автобус с гордой фирменной надписью «Халкъара ташыйыджы» на борту часа через три после выезда. Леопард спокойно спит, привалившись татарской личиной к стеклу. Его боссу даже завидно стало. Сам, черт побери, виноват. В загашнике пяток паспортов, на себя мог нацепить любой морок с нужным слепком ауры. Надо же – расслабился, типа, домой приехал.

«Пока участвую в смертельных играх, из-за которых погибли отец и мать, для меня нет дома, нет безопасного места в обоих мирах, – зло подумал Артем. – Да, ввязался, заложил под собственную задницу кучу опасных мин. Но уже не отступлюсь, пока не погибну. Отец принял риск на себя давным-давно, женившись на опальной принцессе. Но и убившие их тоже рискуют. А пока что нужно болтать с пограничниками, шутить и не показывать виду, как кошки скребут на душе. Спи спокойно, папа…»

Эсбэшник забился в дальний угол салона и встрепенулся лишь раз, когда Артема набрала Алиса, тоже вернувшаяся в страну. Он вздумал было качнуть права, но махнул рукой.

Их остановили под утро в живописном месте среди сосен, километрах в четырехстах от Москвы. Встрепенувшийся Уланов вытащил смартфон и отправил заранее заготовленную эсэмэску: «Меня пересаживают в машину СБ».

В салон вошли четверо с автоматами наперевес, старший требовательно протянул руку за аппаратом. Артем покорно отдал «Нокию», двинувшись к выходу. Начальник конвоя вскрикнул и выругался: внутренности смарта расплавились прямо у него в кармане. С этой секунды обращение с задержанным превратилось в подчеркнуто грубое. Его тычками запихнули на заднее сиденье лимузина, защелкнули наручники и нацепили на голову непрозрачный тканый мешок. Одно хорошо – легковой электромобиль гораздо быстрее автобуса привезет в Москву и к развязке этой истории.

Несмотря на грозный антураж, Уланов осознавал, что его жизни непосредственно ничто не угрожает. Иначе его попробовали бы убить сразу. От такой толпы он отбился бы, уложив конвоиров, автоматически став врагом государства. Доказывать самооборону в таких случаях сложно, а часто и некому, потому что всем плевать на твои объяснения. Нельзя ликвидировать опергруппу СБ, выполняющую задание, и точка.

Артем ради интереса просчитал действия для своего освобождения. Накопители отобраны, осталась своя мана и мощная, но мирная ворожба Рода. Обездвижить попутчиков и остановить лимузин не проблема. Наручники он уже давно расцепил, чтобы не резали запястья. Экипаж второго электромобиля вмешается, откроет огонь, их не урезонить без автомата. Действия оперов, мать твою, правомерны. Человека задержали по закону, применяют оружие для предотвращения побега из-под стражи. Значит – терпеть.

Незаметно для себя капитан заснул и даже засопел. Охранники обалдели от хладнокровия клиента, но будить не стали. Спящий он наименее опасен.

Сон прервали звуки сирены. По улицам Москвы машина помчалась с мигалкой, не теряя времени на светофорах. Артем мог попробовать сориентироваться, но не хотел раньше времени применять магию. Один из сопровождавших сенситивен. Не надо, чтобы докладывал о подозрительной активности пассажира. Мелькающие источники магонов не позволили определить, где они проезжали.

Наконец, лимузин проследовал под чем-то сводчатым, отразившим звуки шин и электромоторов. Приехали. Задержанного достаточно ощутимо ткнули под ребра – вылезай.

– Отлить.

– Что?

– Поссать, если по-русски не понимаете.

– Сейчас доставим тебя к… мм, начальнику, у него просись.

– В жопу твоего начальника. Отлить!

– Смотри, без фокусов.

Опер втолкнул Артема в пахнущую гигиеническим мылом кабинку, предупредительно стянув колпак. Оставшись наедине с собой и потребностями организма, Уланов быстро огляделся в окружающем мире. Нет, это не закуток вроде Западного отдела контрразведки полковника Демченко. Какое-то большое административное здание. Похоже – Полежаевка, аналог верхней Лубянки. Аур много, но никого знакомого. Ладно, ребята, рассказывайте сами.

Снова мешок на голову, и Артема повели по внутренним коридорам. Судя по извилистости пути, не по парадной лестнице, а боковым нычкам. Он ловил внутренним зрением отсветы коридоров, электрические проводы в стенах, отпечатки аур сотрудников, на всякий случай запоминая маршрут отхода. Если придется пробиваться, не спрашивая мнения аборигенов, трупов будет много. Очень. Жаль, среди них есть условно «хорошие парни», он сам служил в СБ после неудавшегося покушения на князя и по формальному признаку относил эсбэшную разведку и контрразведку к «своим», которых очень не хочется убивать.

В большой комнате Артем услышал знакомый властный голос:

– Снимите тряпку и наручники. Здравствуйте, граф.

– Здравствуйте, воевода.

Не стоило питать иллюзий. Встреча с Вяземским, заместителем главы СБ Руси и убийцей Ярославны, случившаяся в конце лета три года назад, не могла быть последней. Уланов тогда бестрепетно застрелил племянника воеводы, списав убийство на необходимую оборону, а для прессы заявили о происках г’торхов. Таким образом скрыли неприглядную роль молодого Горлохватского, подписавшегося на заказное убийство Артема, и не позволили пасть тени на безупречную репутацию Вяземского. Ситуация разрешилась при посредничестве того же вездесущего Демченко. Странно, что генерал так долго выжидал. Явно подгадывал к наступлению определенных обстоятельств.

– Присаживайтесь. Рекомендую сохранять спокойствие.

– Ну, вы-то себе его обеспечили, – Артем сел у длинного стола для совещаний и кивнул на автоматчиков и боевого мага.

– Не только этим. Сейчас посмотрите видеоролик и поймете, что нам следует серьезно взвесить и обсудить последующие действия.

Трудно сохранить беспристрастность, когда тебе показывают сцену похищения родного отца. Особенно если знаешь, чем дело кончилось. На всякий случай память цепко запечатлела лица двух исполнителей. Понятно, что главный виновник смерти обоих родителей сидит напротив под огромным портретом князя Всеслава и выглядит полным хозяином положения.

Артем начал закипать. Надутый вельможа обиделся за своего безмозглого племяша и считает его убийцу своим кровником, на кавказский манер? Так ведь и вы – кровники очень опасного человека. Не страшно?

Можно ликвидировать его прямо сейчас. Ворожба Рода не знает формул, специально рассчитанных на убийство, но повысить артериальное давление до инсульта, отключить надпочечники или вызвать дефибрилляцию – нет проблем. Обездвижить охрану и добить воеводу голыми руками. Рано! На глазах зреет заговор, который нужно размотать до конца и только тогда заняться кровниками. Не всеми сразу, ибо получится геноцид.

– Жизнь отца как залог моей сговорчивости?

– Вы догадливы.

– Мне нужны доказательства, что он жив и в безопасности.

Вяземский изобразил легкий гнев:

– Не забывайте, кто здесь ставит условия.

Понятно, о смерти отца знает или даже сам приказал его кончить немедля, если только она – не результат тупого усердия исполнителей. Но не в курсе, что трагическая новость дошла до сына убитого.

– Ладно. Для начала выслушаю вас.

– Разумно, молодой человек. Итак, у вас выбор: принять мои условия, выжить самому и сохранить отца. Либо погибнуть вам обоим, причем я так или иначе добьюсь своей цели, но более долгим путем.

– Теоретически допустим, я на время с вами, генерал. Что дальше?

– Станете князем Руси.

– Простите, должность занята, а в числе прямых наследников я не числюсь.

– Важно другое, граф. – Взгляд воеводы потеплел. – Вы не отвергаете мою идею с порога. Да, в большой политике нет места белым перчаткам. Всеслав и Болеслав их никогда не надевали. Но они – плохие правители. Страна отстала, не использовала огромный потенциал, который ей дает Источник Рода. Нынешние потуги по немагическим энергиям – жалкая и запоздалая попытка. В результате мы лишь бледное подобие Российской Федерации, не говоря о Российской или Советской империях. Согласны?

– Воздержусь от комментария. Скажите другое. Рост имперского величия предусматривает войну и захваты соседних стран. Вы собрались утопить Тайную Москву в крови?

– Не надо читать мне мораль. Война и прогресс неразлучны. Да и не всегда захват соседних государств проходит путем военной агрессии.

– Урал?

– Не только. Хан Гирей готов присоединиться к Руси при условии брака одной из его дочерей с наследниками престола. С вами, граф.

– Тут неувязка, – покачал головой Артем. – Я только что подгадил потенциальному тестю по поводу контрабанды наркотиков.

– Глупости, – отмахнулся воевода. – На самом деле это моя идея. Потому что следующая цель – контроль над Президентом России. Наркотики и магия сделают свое дело. Гирей – расчетливый человек.

– То есть производство эйфорина и его отправка в Российскую Федерацию есть государственная политика Крымского Татарстана с целью устранения нынешнего князя и выдачи дочери замуж за следующего?

– Ну, он не в курсе некоторых подробностей. В целом – да.

«Если выпутаюсь из этой истории – ханству шиздец», – решил про себя Артем.

– Тогда сообщите о деталях: что будет с дядей и кузенами.

Взгляд воеводы стал оценивающим. Клиент созрел или нет?

– О Болеславе позаботятся другие. Князя вам предстоит убить своими руками.

Вот и пройдена точка невозврата. После такого живых свидетелей не оставляют.

– Есть младший, Свентислав. Он уже совершеннолетний, – ответил Артем, словно предложение ликвидировать главу государство настолько буднично, что можно не обсуждать.

– А вот тут, граф, давайте расстанемся с иллюзией, что я хлопочу исключительно о вашей карьере, – Вяземский подался вперед. – Принц останется как противовес, чтобы вы были в курсе: слишком строптивого князя всегда можно сменить.

Артем молча ждал продолжения.

– За тридцать пять лет безупречной службы я вырос с начальника департамента только до заместителя начальника СБ. Всего на одну ступень, уму непостижимо! Полгода назад Всеслав назначил главой службы воеводу Милана Бреговича, он даже не чистокровный русский. Ни опыта, ни знаний.

– Вы хотите стать начальником СБ и контролировать нового князя.

– Именно.

– Почему только сейчас?

– Наконец звезды сошлись как нужно. Болеслав наверху. Всеслав обеспокоен татарскими событиями, я приведу к нему вас как очевидца, обвиняя армейские спецслужбы в двойной игре.

– Когда?

– Немедленно. Ваш шеф доложил по инстанции, лейтенант-воевода Соколов в отсутствие княжича рвется к Всеславу напрямую. Если он доложит дело в том свете, как его видит армейская контрразведка, наша задача усложнится. Принято давать время на раздумья, у нас его нет. Вы со мной или на кладбище, прихватив отца?

– Выбора действительно нет.

Снова гонка с мигалками по утренней Москве. Вяземский продолжал инструктаж:

– Без глупостей. Охрана князя из оперов СБ, везде мои доверенные люди. В его кабинете убиваешь всех, кроме нас с тобой. Если будут Соколов или Брегович – их тоже.

– Голыми руками против троих?

– Не стройте из себя целку, будущий князь. О ваших боях на Арене даже дети знают. И уровень магии дай Род каждому. Хотите сохранить жизнь отцу и себе – уж постарайтесь.

Артем обдумал последнюю реплику и вдруг спросил:

– Господин воевода, вы, похоже, все поставили на карту сегодняшнего дня?

– А что остается? – С вельможной морды впервые за утро сползла отработанная маска. – Мне семьдесят два. Или движение вверх, или пенсия. Я главного не сделал – не повернул страну в нужном направлении. Не получил власть, которая мне нужна. Я многое могу свершить, горы свернуть, понял?! Поэтому получу нужные рычаги власти или сдохнем оба.

Он отдышался.

– Пятьдесят лет назад я убил собственного отца, за ним – брата. Взамен получил состояние и положение семьи. Целиком! Полвека прошло. Неужели та жертва была зря? И вы, граф, не стройте из себя правильного. Я вас изучил. Вы – такой же игрок, готовый пожертвовать ферзем ради партии. Не натворите ошибок, и мы с вами перевернем оба мира, наш и верхний.

Артем откинулся на подушку сиденья.

– Почему вы доверили наш разговор охранникам и магу в своем кабинете?

– Я не сумасшедший. Они были отгорожены пологом тишины. Так, коллега, время разговоров кончилось. Не дай Род вам облажаться.

Лимузин с эскортом затормозил у служебного крыльца. Серебряный Бор, официальная резиденция князя Всея Руси Всеслава и русского правительства.

 

Глава четвертая

Даже когда идешь по коридорам власти в сопровождении генерала СБ, на каждом шагу проверки, досмотры. Нет сомнения, что в штате дворца есть ворожеи Рода. Поэтому и вторым видом магической энергетики лучше не пользоваться.

С заднего хода нет лепнины, позолоты, скульптур и картин местных и верхних художников. Прямые галереи, простые деревянные панели и очень много защитной магии. Попав сюда впервые после исторической битвы на Арене с г’торхом, Артем видел эту многослойную паутину, но внимания не обращал. Надо – значит, надо.

У рабочего кабинета князя – последний пост, громилы охранники и два собрата по чародейской профессии, один техномаг высокого уровня и женщина с суровым, совершенно монашеским лицом. Заметив явные признаки ворожбы, Уланов на долю секунды показал ей отблеск своей ауры, также отмеченной силой Рода, и послал импульс тревоги. Остается надеяться, что короткая демонстрация осталась незамеченной другим магом. Монахиня из северных монастырей по природе своей не может участвовать в заговорах с ликвидацией князя. В отношении техномага никаких гарантий давать нельзя.

Воеводу и Артема впустили в кабинет. В глубине стол, на огромной стене карта Евразии, у которой Всеслав, Соколов, Брегович и министр иностранных дел что-то оживленно обсуждают. Никакого сценария двое заговорщиков не разработали, кроме единственного – войти и убивать. Разговоры, приветствия и прочая шелуха ни к чему.

Они сделали два десятка шагов. Понимая, что можно уже не скрываться, Артем потянул из земли ее силу… и ощутил глубокое чувство облома. Пространство дворца экранировано. Он даже не предполагал, как можно физический объем исключить из природы. По крайней мере, несанкционированный доступ запрещен. Ладно, остается собственная энергия, которой за пределами Руси и ее сателлитов обходятся почти все чародеи.

Начальник СБ и армейской контрразведки удивленно глянули на Уланова. Они только что обсуждали осложнения с ханством в свете добытых им данных. Но неожиданное появление виновника торжества, да в сопровождении воеводы из СБ вызвало недоумение. Пока Брегович произносил: «Что это значит?», Артем обернулся к Вяземскому. Тот кивнул – начинай.

Поворотный жизненный момент. Плюнуть на благоглупости, уничтожить всех, включая престарелого карьериста, и самому занять трон. Даже факт, что Всеслав позволил одному из его ближайших сподвижников привести к нему в кабинет убийцу, говорит о непростительной слабости власти.

Уланов, а правильнее сказать – Ярослав Милославский, до этой секунды простой капитан, смерил князя, двух воевод и министра, словно расставляя их как мишени на очередность поражения. Потом парализующим заклятием сковал Вяземского и отрывисто крикнул:

– Он приказал ликвидировать вас. Болеслав в опасности!

С треском вылетела дверь. Первым ворвался маг. Увидев внутренним зрением, что с его рук вот-вот сорвется нечто страшное, Артем жизненные силы до капли влил в защиту вокруг князя, бросаясь на пол под ноги скованному воеводе, сам беспомощный, как младенец.

Тело воеводы разорвало на куски, словно в него влетел фугас. От двери донесся грохот. Угасающим взором и сознанием несостоявшийся правитель Руси успел засечь, как вокруг мага образовалась сфера Рода. За долю секунды до этого предатель швырнул фаербол, оставшийся внутри сферы и испепеливший самого заклинателя. У открытой двери с поднятыми руками застыла монашка. На этом изображение и звук пропали.

Ее же лицо оказалось первым, что он увидел сквозь серый туман, постепенно приходя в себя.

– Лежи! Взрослый мужик, а что дитя неразумное. Разве можно себя так иссушать?

– Спа… Кх-е… Спасибо, сестра.

Рот, словно чужой, даже говорить трудно.

– Как он?

– Жить будет, ваше высочество.

– Благодарю вас, сестра.

– Служу Руси, князь. Только вы ему спасибо скажите. Он чуть себя не убил, вас защищая.

Только церковники могут так говорить с монархами.

Всеслав наклонился над Артемом. Мундир и волосы в красных пятнах – ошметках от Вяземского. «Интересно, – подумал лежащий, – как я сам выгляжу?»

– Капитан, что с Болеславом и вашим отцом?

– Не знаю точно. Воевода говорил, что я должен убить вас, а с княжичем разберутся другие. Папа у его команды.

Вокруг носятся люди, раздавая какие-то приказы. Соколов и Брегович упорно изображают взятие ситуации под контроль.

– Он говорил, во дворце всюду его люди.

Начальник СБ выпалил новую серию приказов, армеец заспорил, требуя пригнать сюда спецназ разведуправления.

Князь, наплевав на правила величественного поведения, опустился на одно колено и тихо спросил:

– Почему ты так поступил?

– Пожертвовал отцом ради дяди и двоюродного брата? Ккхе… Простите, мне трудно говорить. Не верю, что папу отпустят. Вы с Болеславом – мои единственные близкие люди, да сестра Эрика. Убить вас и жить с Вяземским – не для меня.

– Сиди во дворце, пока не восстановишься, – предложил князь.

– Простите, ваше высочество. Я до поры останусь Улановым. Буду весьма обязан, если меня отвезут на квартиру и приставят лейтенанта с прапорщиком из моей команды.

Всеслав встал.

– Хорошо. Выздоравливайте и возвращайтесь на службу.

– Ваше высочество! Распорядитесь прямо сейчас скачать из моей памяти диалог с Вяземским. Чтобы не оставалось недомолвок.

Потом дюжие руки подхватили его и поставили на ноги. Артем тут же потерял сознание. Пришел в себя только в бусе, рядом монашка из дворца, Алиса с «калашом» на коленях и отсутствующим взглядом мага, непрерывно сканирующего окрестности.

К вечеру прибавился Леопард.

– Ребята, знайте – на меня открыта охота. Слишком много карт я спутал непростым людям. Поэтому дайте мне сутки, потом валите на другие задания. Думаю, прямо сейчас мной никто заниматься не будет, прячут хвосты и заметают следы. Потом рядом с вашим шефом станет слишком опасно.

Оба бодигарда бурно завозмущались. Под их напором босс согласился отложить вопрос на завтра.

В свободное от несения караула время Алиса прошла в спальню и закрыла защелку, потом без церемоний скинула майку и бюстгальтер, наставив на Артема острые соски, как готовые к старту ракеты.

– Перестань.

– Не смущайтесь, капитан. Я поставила полог тишины, а то Олег обзавидуется.

Она расстегнула джинсы и выскользнула из них одним плавным движением, оставшись в трусиках и тонких черных колготках.

– О, судя по шевелению простыни, у кого-то проснулся интерес.

Она залезла на кровать, сев верхом на бедра Артема, рука шаловливо провела по приподнявшемуся бугорку.

– Восстановлению сил интим очень даже способствует. Считаем это лечебной процедурой, а меня медсестрой.

Не выпуская мужскую плоть из пальцев, она изогнулась, мазнув кончиками сосков его по губам, опять чуть отстранилась, дразня. Потом села выше и начала тереться промежностью по напряженному мужскому естеству. В этот момент пациент больше всего возненавидел тонкие слои ткани, разделявшие его и самое сладкое место на теле Алисы. Он крепко сжал ее туго обтянутые нейлоном ягодицы, погладил бедра, потом занялся делом – вытащил простыню и приспустил плавки. Потом прорвал на колготках дыру, с рычанием нырнув в заповедную глубь предназначенной к тому частью организма. Куда делось бессилие, свалившее его четырьмя часами ранее? Он обхватил ее таз, крепко удерживая, чтобы не сбросить во время мощных ударов.

Полог тишины уничтожает распространение звуков по воздуху. Но когда водопад рычания и стонов пробивает к соседям через потолочное перекрытие, до прихожей тоже что-то доносится. Олег прислушался и усмехнулся. Вместо женщины у него сейчас лишь «калаш», но так будет не всегда.

Нежданный отпуск испортил Всеслав, который через полтора суток прислал свой лимузин, бронированный как БМП.

Князь сидел в совсем маленькой комнате вроде личного кабинета не для приемов, не больше метров двенадцати, и потихоньку надирался в одиночестве.

– Будешь?

– Простите, дядя. Только вчера на ноги встал.

– Тогда слушай. Болеслав вошел в переход с верхней стороны и исчез.

– Как только с нашей туда кто-то…

– Да! В обе стороны прошли уже десятки людей. Пропали Болеслав и бомж, отправленный навстречу.

– Епть! Маги, наверно, головы поломали, но не могут понять?

– Точно! – Князь снова налил. – Причем сыну передали твое предупреждение, переход берегли с двух сторон.

– Татары.

– Почему ты так думаешь?

– Ныне они самые частые пользователи разовых порталов, о пространственной магии знают больше всех. Гирей входил в сговор с Вяземским. После смерти воеводы отдельные части заговора продолжают работать без главного заказчика.

Всеслав сжал кулаки.

– Это война. Участие хана в заговоре против меня не дает мне другого выхода.

Артем налил себе виски на палец.

– Хочу надеяться, что брата пока можно выручить. За него.

Князь тоже опрокинул в себя жгучие капли.

– Ты по-прежнему предпочитаешь скрываться?

– Потому и было опасно объявлять о родстве с вами. Сразу появляются желающие разыграть мою карту.

– Кстати, мне доложили, что твой отец значится в Московской полиции без вести пропавшим. Нет тела – есть надежда.

– Говорят, вы презирали его и Ярославну за мезальянс.

– Было дело, – не стал отпираться Всеслав. – И с ее изгнанием Вяземский перестарался. То ли мне усердие демонстрировал, то ли злился, что она его под юбку не пустила, сейчас уже не установишь.

«Как и то, какие именно команды ты давал воеводе», – подумал Артем. Доверять сильным мира сего невозможно в принципе.

– С остальными наследниками все в порядке?

– Под охраной. Хотя сложно понять, кому из охранников можно верить.

– Разве их маги не проверяют?

Князь грустно посмотрел на племянника:

– А кто проверит магов? Именно поэтому, неожиданный родственник, так ценятся магические способности у властителей. Не ради того, чтобы на поле боя фаерболы метать.

Артем против прежнего намерения налил снова.

– Меня волнует Свентислав. Воевода, а может быть, и хан включали его в свои уравнения. Поговорите с ним.

– Мой младший к власти не стремится, в этом я точно уверен, – отрезал Всеслав. – Сейчас его силком придется тащить и учить тому, на что был натаскан Болеслав.

Произнеся вслух имя старшего сына, правитель вдруг взорвался и грохнул ладонью по столу:

– О чем я говорю! О порядке, престолонаследии. Эти мрази убили его! Я спалю татар к бениной матери!

Артем выждал пару секунд.

– Я только что потерял из-за них отца. Но мы вынуждены думать о стране, а не только убивать врагов. Хотя это тоже необходимо.

– Ты далеко пойдешь. Даже удивительно, что у сестры получился такой сын от… необычного для нас мужчины. – Князь встал и протянул руку для пожатия, намекая на конец аудиенции. – Хорошо, что ты со мной.

На следующие сутки стартовала идеологическая артподготовка перед Крымской войной. Князь объявил, что в качестве мести за убийство сына он поставил целью уничтожение рода Гиреев. Как водится, на защиту хана бросился Османский султан, пытаясь придать грядущему конфликту религиозный характер – правоверные терпят гонения от русских язычников.

Сверху поступили сведения о взрыве на базе контрабандистов в Краснодарском крае. Формально у князя появился повод претендовать на контроль над любыми пространствами, совпадающими с Российской Федерацией и ее партнерами по СНГ для недопущения установки временных порталов внутри верхнего русского государства. Но на деле – нереально. Здесь, на территории бывшего СССР, двадцать стран. Захватить их силой – что объявить себя против всего мира. Поэтому для начала выбран кусок поменьше с армией послабее.

Эскалация конфликта бурлила по нарастающей. Русь закрыла границы с Крымским ханством, депортировала его подданных. Затем последовало эмбарго на поставку магии и любых других товаров крымчакам, эмбарго на закупку рыбы и прочих благ у татарских предприятий.

В Новороссийск, раньше имевший несколько корветов береговой обороны и единственную субмарину, отправились по железной дороге торпедные катера, тральщики, минные заградители и две разобранные крупные подводные лодки. По ним можно предсказать начало войны. Как только Новороссийский судоремонтный завод соберет их и спустит на воду, можно воевать в свое удовольствие.

Русь начала мобилизацию резервистов и выдвижение сухопутных частей к татарским границам. Соответственно, под ружье становились татары, а турки перебросили в Черное море боевые пароходы и десантные суда, угрожая вторжением на южное побережье Руси.

Телевизор взахлеб рассказывал о дипломатических усилиях локализовать конфликт. Посланники князя убалтывали президента Кавказской Федерации не пропускать османцев через свою территорию, а европейцев не снабжать врага оружием. Естественно, всех пугали санкциями за нарушение соглашений и недопущение магического реэкспорта. Понятно, что на телеэкран попадала мизерная доля информации, там преобладали радостно скалящиеся высокие договаривающиеся стороны, жмущие друг другу конечности перед камерами. Настоящая политика вершилась в тиши, часто в результате тайных сделок между переговорщиками, не принадлежащими к высшему эшелону власти.

По логике вещей, Артему полагалось в эти тревожные недели быть неотлучно с князем, почувствовавшим к нему доверие, раскручивать остатки заговора, выявлять предателей, просвечивая их насквозь всевидящим магическим оком. Ничего подобного. Всеслав приблизил младшего сына, тщательно спрятал внука, оставшегося от Болеслава, а племянника вернул в армейскую спецслужбу, в которой деление на разведку и контрразведку более чем условно.

В оставшиеся дни до войны, когда большинство боевых магов выводится в действующую армию, Артем отправился в противоположную сторону, инспектировать состояние дел в Архангельске. Это самое состояние он нашел удручающим.

Особый отдел СБ, занимающийся, по идее, надзором за госбезопасностью в армии, настолько поджал уши после чистки верхов, что о нормальной работе говорить не приходится. Кроме того, аресты и увольнения в столице создали цепочку кадровых перемещений. Губернские офицеры мечтали о переводе в Москву, местные – хотя бы в губернское управление. Три армейских контрразведчика на регион могли осуществить отдельные операции, приглядывать за ключевыми точками, но никак не перекрыть обширную территорию.

Прикинув, что управление контрразведки подчинялось усопшему Вяземскому и недавно назначенному начальнику СБ Бреговичу, донос не сильно нагадит, Артем реалистично описал в рапорте глубину проблемы и, помимо непосредственного начальства, отправил копию дяде. Результат не заставил себя ждать, только он оказался совсем не таким, как представлялось.

– Господин капитан, вас просят зайти в особый отдел СБ.

Артем прервал моральное уничтожение заместителя начальника штаба Северного округа и проследовал за вестовым в западное крыло. Последние дни особисты настолько его боятся, что выключают телефоны, запираются по кабинетам и пьют, стараясь не звенеть стаканами. Когда московский инспектор срисовал их пьяноватые ауры через дверь и передал по команде описание времяпровождения личного состава в служебное время, Алиса засекла разговор с обсуждением, не лучше ли устроить столичной выскочке несчастный случай. Поэтому ныне на вражескую территорию он проникает только в сопровождении обоих своих охранников, держащих оружие на боевом взводе.

– Вот, Трофим Семенович, знакомьтесь, наш главный обидчик.

– Здравствуйте, полковник.

– Майор-воевода, дорогой капитан. Растем.

Начальник особистов посмотрел на жмущих друг другу руки мужчин в штатском диковатыми глазами. Он никак не ожидал, что новый начальник управления контрразведки и заместитель главы СБ Руси будет сердечно ручкаться с армейским извергом.

– Поздравляю. Надо понимать, новое звание проистекает из новой должности?

– Проницательный. Сразу видно – моя школа. Что удивляетесь, майор? Господин Уланов почти год служил под моим началом. Если он указал на недостатки, значит – святая правда. Не оправдываться нужно, а исправлять. Или я вас поправлю.

Артем подарил майору взгляд сытого и потому временно не опасного хищника, попросив свалить из кабинета. Тот проглотил обидное предложение и ретировался. Капитан удобно устроился в кресле, отклонил угощение сигаретой и взял быка за рога:

– Я так понимаю, ликвидация Вяземского и реляция о его мрачном наследстве вознесла вас на следующую ступень служебной лестницы, замом самого Бреговича.

Демченко радостно подтвердил.

– То есть я, как никто, заслужил проставку с вашей стороны.

– Чтобы генерал наливал капитану? Ну и наглеца я воспитал.

– Ладно, мне нужна не халявная выпивка, а некоторая информация. Когда вы узнали, кто я такой?

Демченко даже огорчился немного:

– Это же элементарно. Сравнил твою ДНК из личного дела, как только прочел рапорт об акции в Столбцах и предсмертных словах Эрика. Удивляюсь, что ты сам не сообразил это сделать раньше меня.

– Второе. Скажите, воевода, вы гораздо больше осведомлены о произошедших вокруг меня событиях, о двух покушениях на князя. Почему вы не предотвратили ни одно из них?

– Обижаешь. А благодаря чьему вмешательству ты оказался внедрен в команду Ахмедова? Думаешь, Вяземский просто так поставил на острие атаки человека, который не предаст князя?

– О, какие успешные интриги! Гибель Болеслава и моего отца – мелкий сопутствующий ущерб.

– И что я, по-твоему, должен был сделать? – разозлился Демченко. – Думаешь, полковник СБ – большая шишка, если нужно свалить личного друга княжеской семьи? Он – муж троюродной сестры князя. Меня бы с говном смешали и в унитаз спустили. Князь врубается, только когда его в самом деле начинают убивать.

«Мда, примерно как я, когда узнал на Арене про причастность Вяземского к первому покушению, – вздохнул про себя Артем. – Кто бы меня послушал? Разве что Болеслав, он сам воеводу терпеть не мог. Списали бы на предсмертный бред умирающего телохранителя».

– Вы зачем-то хотели меня видеть. Понятно, соскучились. Но, верно, какая-то конкретная причина есть.

– А как же! Скажу торжественно – просьба. Уймись. Дай мне спокойно разгрести навоз после предшественника.

– Дам. В вашем шестом отделе подобного бардака не наблюдалось.

– Вот и славно. В Москву скоро?

В переводе на русский язык – когда свалишь на хрен и перестанешь путаться под ногами.

– Точно не могу сказать, жду приказа со дня на день. Работайте спокойно, господин воевода.

Разрешив себе расслабиться, Артем посвятил остаток командировки научникам и порадовался, что ретранслированная им идея покойного Кривицкого просмотреть забытые идеи рубежа XIX и XX веков приносит новые плоды. Перед тем как электроискровое зажигание паров бензина и компрессионное в дизелях окончательно победили, существовал другой способ воспламенения топливной смеси, которое использовал в своих моторах изобретатель четырехтактного цикла Август Отто. Вспышка топлива происходит от открытого пламени, подаваемого через трубку. То есть возможно рассчитать работоспособный в условиях нижнего мира мотор с низкой компрессией, в котором топливо горит сравнительно медленно, не выбрасывая избыток энергии в магический диапазон.

Военные инженеры продемонстрировали прототип. Массивное восьмицилиндровое сооружение на стенде величаво крутило маховик.

– По сравнению с верхним миром масса ограничений. С литра рабочего объема снимаем не более двадцати лошадиных сил мощности при двухстах оборотах в минуту. Но КПД уже заметно выше, чем у лучших паровых поршневых машин.

– А требовательность к топливу? – Артем вздрогнул от неизгладимых впечатлений, как его «Лада-Калина» чихала и кашляла от засора карбюратора после дешевых АЗС.

– Исключительно низкая, – гордо отрапортовал создатель. – Отлично крутится на низкосортном дизтопливе. А малая компрессия и небольшое число оборотов обеспечат значительный ресурс.

Окинув взглядом массивный агрегат, капитан уразумел, что для тепловозов и кораблей такой двигатель – самое то. Возможно, для тяжелой строительной техники и танков тоже сгодится. Автомобилям, особенно легковым, не повезло.

Авиаторы начали сборку предсерийного двухмоторного моноплана. По их планам на обкатку модели понадобится полгода, не более. К сожалению, ДВС в авиацию не попадет. Даже с весом котла, конденсатора и топки паровая машина обладает куда меньшей удельной массой на единицу мощности.

Попутным дирижаблем Артем перенесся на остров Белый, где маг Григорий, его бывший учитель, с целой командой чародеев и инженеров доводил до ума космические аппараты, выводимые на орбиту тем же заклятием, с помощью которого капитан левитировал на татарскую военную базу.

Все замечательно. Наука и техника прямо-таки рвутся вперед. Если бы не одно большое «но»: ничто из этих новинок не успеет к войне в Крыму.

Поэтому будем сражаться по старинке. У кого больше магии – тот и на коне.

 

Глава пятая

– Транспорт, господин капитан.

Единственный на корабле, не являющийся профессиональным моряком, Артем носил серый комбинезон без знаков различия, но команда непременно называла его по званию, подчеркивая его чуждость военно-морскому флоту.

В голосе командира субмарины – плохо скрытая ирония. Сугубо сухопутная личность отдает под водой приказания ему, капитан-лейтенанту Крылову?

– Разрешите?

Артем прижался лицом к теплой резине перископа. Оптика показывает судно водоизмещением куда больше тысячи тонн, определять его величину на глаз сложно без практики. Насколько можно рассмотреть, палуба плотно забита людьми. Страшно представить, что творится в трюмах сухогруза.

– Пропускаем.

– При всем уважении, господин капитан. Это уже седьмой борт за истекшие сутки. Мы собираемся топить врага или рассматривать его издалека?

– Русские вооруженные силы не воюют с нонкомбатантами, капитан. Ждем военных кораблей или груженые суда из Османской империи.

Крылов беззвучно ругнулся в адрес штабных сухопутных крыс.

– При появлении новых судов прошу сообщить мне. Я в своей каюте.

Громким словом «каюта» именуется узкая койка вдоль прохода, отделенная от него тряпкой, микроскопический шкаф, столик размером с почтовую открытку и рундук под лежбищем. Пароэлектрическая подводная лодка, находящаяся в строю второй десяток лет, была скопирована с немецких субмарин Второй мировой войны, только дизеля заменены на паровой двигатель, исчез кормовой торпедный аппарат, зенитные пулеметы, дальность надводного хода сократилась втрое. От нацистской предшественницы унаследована и редкостная теснота в отсеках.

Несмотря на архаичность, лодка остается весьма грозным оружием. Мало кто может позволить себе вооружить подводный корабль восемью торпедами с магической боеголовкой, по эффективности равной сотне килограммов тринитротолуола.

Масштабных войн на планете давно нет, лишь локальные конфликты и пограничные стычки. С момента штурма Ленапе стратеги всех стран упорно комбинируют магические средства с антимагическим медленным сгоранием взрывчатки. Княжеская армия, усвоившая принцип, что новое – это хорошо забытое старое рубежа прежних веков, приняла на вооружение шрапнельные снаряды. Достаточно установить трубку, чтобы шрапнель подорвалась хотя бы за полсотни метров до вражеской позиции, никакие антимагические ухищрения не страшны, а защитные заклинания быстро выдыхаются, растрачиваясь на круглые пульки. То есть интенсивный обстрел такими боеприпасами загоняет в окопы или вжимает в землю практически любое количество пехоты, позволяя подогнать электрогенераторы и, наведя магией ионизированные токопроводы, начать выжигать противника рукотворными молниями. Кто не погибает – утрачивает способность к сопротивлению после электрошока.

На море иначе. Флоты разных стран, не имеющие бюджета на приобретение большого числа артиллерийских снарядов с магической начинкой, стреляют на небольшое расстояние зажигательными зарядами. С переходом на исключительно металлические корпуса в моду вновь вошли тараны и абордажные рукопашные схватки с минимальным использованием ручного магострельного оружия.

Подводные лодки за пределами Руси превратились в оружие борьбы с невооруженными транспортами, расстреливая их из пневматических орудий. Бороться с надводным кораблем, норовившим ударить форштевнем в рубку, пока команда экстренно убирает дымовую трубу и заглушает топку перед погружением, практически невозможно. И наоборот, чем-то достать субмарину, идущую под перископом на электромоторах и способную в любой момент нырнуть на глубину в десятки метров, также нечем. Засыпать квадратные мили водного пространства глубинными бомбами с магической взрывчаткой не может позволить себе ни один флот, даже Русский княжеский. Таким образом, подводные и надводные боевые корабли оказались как бы в разных плоскостях военных операций, исключая царские по расточительности торпедные атаки.

Пока Артем предавался размышлениям о тактике и стратегии войн в эпоху магических технологий, его снова вызвали в центральный пост.

– Надеюсь, это – достойная цель?

– Похоже, господин капитан-лейтенант.

Лодка наполнилась приглушенными шумами подготовки к бою. В отличие от надводного корабля, где офицерский и боцманский мат сотрясает переборки не хуже артиллерийской канонады, под водой даже орут шепотом, передвигаются в мягких тапках и жестоко наказывают уронившего гаечный ключ на палубу. Корабль архаичный, зато акустическая электроника у всех вполне соответствует уровню XXI века.

Капитан оттер Артема от перископа. Судя по дымам, от османских берегов следует конвой в Инкерман. Первым коптит фрегат под татарским флагом, за ним вереница кораблей. Акустик докладывает о шумах винтов судов разных классов.

– Господин капитан, у вас приоритет в выборе целей. Кого позволите утопить?

– Головной уничтожайте без раздумий. Там – по обстоятельствам. Ни в коем случае не отправлять на дно османские борта, даже если они полны подкреплений для татар.

– Политика, епть, – просипел капитан сквозь зубы. – Я могу подкараулить флагман, сейчас выхожу на его курс. После пуска торпеды ныряю на сорок – сорок пять метров, потому что там наверняка есть малые эскадренные корабли, которые попытаются нас таранить. Как я могу высунуть перископ и рассмотреть флаг, если каждую секунду рискую получить таран в рубку?

– Потому я с вами. Лучше не потопить ни одного, чем спровоцировать османов. По поводу транспортов объясняю в десятый и последний раз. В ханстве более шести миллионов жителей, после оккупации они будут настроены однозначно враждебно. В связи с этим издан приказ: позволить максимальному числу из них покинуть страну. Если вы, господин капитан-лейтенант, расстреляете хоть одно судно с беженцами и тем самым заставите остальных бояться морского пути, весь офицерский состав корабля отдается под трибунал.

– Идите вы… отдохните! – проскрипел командир и взял в руки «каштан»: – Первый и второй торпедный аппараты, товсь!

На малом и практически беззвучном ходу, очень редко поднимая перископ и ориентируясь больше на доклады акустика, черная подводная тень заняла позицию в миле прямо по курсу фрегата. Хорошо, что здесь не в чести противолодочный зигзаг.

Когда торпеды унеслись вперед, лодка нырнула влево. Даже на двух кабельтовых пострадать от разрыва собственных боеголовок нереально, но… береженого бог бережет. Две стальные электрические сигары сейчас несутся навстречу обреченному кораблю со скоростью двадцать четыре узла. Магическая взрывчатка прикрыта, даже опытный маг засечет ее не ближе чем в сотне метров. Торпеды идут низко, целясь под киль. Электроника отслеживает шумы винтов, стремится захватить магнитное поле объекта. Компьютерная система наведения, импортированная из ФРГ, стоит на порядок дешевле, чем головная часть, даже при низкой себестоимости магии на Руси.

Сейчас акустик расслышит винты торпеды, забеспокоится маг. Поздно!

Артем зацепился внутренним оком за магический заряд, проводил его до корабля. Когда первой торпеде оставалось меньше кабельтова, капитан схватил командира за китель и заорал, наплевав на правила подводной тишины:

– Срочно на глубину, полный ход! С фрегата сейчас как ввалит!!

На этот раз обошлось без ироничных взглядов и магического внушения. Вера в интуицию чародеев велика, особенно если они предвещают неприятности.

– Самый полный! Срочное погружение на сто метров!

Гул электромоторов превратился в высокий вой, палуба покачнулась, сильно наклонившись вперед, зашумела вода, хлынувшая в уравнительные цистерны. Заскрипел прочный корпус, принимая нешуточное давление. В неярком свете подводники тревожно вглядывались в сведенное судорогой лицо мага, крепко зажмурившего глаза.

Он словно отсутствовал в центральном посту. Все, что ему удалось, – заставить отвернуть первую торпеду, тем выиграв секунд десять. На перехват управления второй просто не хватает времени. Как недостает его у лодки, чтобы уйти из зоны поражения, диаметр которой и представить трудно. Осталось включить в себе внутренний таймер с обратным отсчетом времени катастрофы.

Четыре… три… две… одна… Торпеда разносит днище фрегата. Секундная пауза, неужели пронесло? Нет.

Детонация невероятного сгустка энергии, на много порядков превосходящая силу торпедного взрыва, слепящей вспышкой Хиросимы затапливает магический диапазон. Даже экипаж что-то почувствовал, чародея скрутило в узел и бросило на рубчатый настил. Сознание не покинуло его, включив отсчет распространения ударной волны в воде.

Тысячетонный корабль встряхнуло так, словно это была пластиковая игрушка, которую злой ребенок с размаху кинул об асфальт. У Артема перед глазами вспыхнула тысяча солнц, потом зверский удар головой о что-то твердое погрузил его в беспамятство.

Первая мысль, родившаяся под сводом его черепной коробки, изрядно пострадавшей от попытки снести маховик задрайки, пропиталась неуместной иронией: слишком часто последнее время валяюсь без сознания. Остальные оказались менее радостные. Если бы не личное защитное поле и сверхускоренная регенерация повреждений, он был бы мертв.

Ощущение холода. Он до пояса мокрый. Значит, поступает забортная соленая вода – если она попадет в аккумуляторную яму, всем жопа, пусть кто еще остался в живых. Хлором вроде не пахнет… Блин, он же дышит ртом! Нос сломан и забит кровью.

Краткая самодиагностика. Вдобавок сломана рука, треснуты ребра, не счесть гематом и повреждений внутренних органов. Магия в порядке, четыре резервных накопителя в целости.

Артем аккуратно открыл глаза. Темнота изредка прорезается искрами коротящей электропроводки. Для начала – маленький светящийся шарик.

– Есть кто живой?

В ответ только шипение воздуха, капли воды, треск электричества. Угасающие ауры раненых, которых не спасти и в стационарном госпитале. Славно повоевали.

Здоровой рукой Артем сдвинул с себя массивное тело боцмана. Лодка, похоже, лежит на дне. По крайней мере, сохраняет небольшой крен и дифферент, не меняя положения.

Он достал из инструментального ящика гаечный ключ, примотал к нему сломанное предплечье, помогая себе зубами. Потом пробрался в нос, перешагивая через тела моряков. Здесь можно спокойно обдумать, что делать дальше.

Субмарина имеет механизмы аварийного всплытия. Нужно продуть балластные цистерны, она обязана подняться на поверхность. Если, конечно, повреждения не фатальны. Одно «но» – на борту нет ни одного человека, в этом деле понимающего, а разобраться в гирляндах вентилей, кнопках и переключателях пультов тупо не хватит времени, пока вода полностью не затопит отсеки.

По той же причине он не может покинуть лодку через торпедный аппарат, как показывают в фильмах про подводников. Осталось открыть люк.

Он попробовал пустить магический щуп наверх. Пустота, слабые ауры безмозглых рыб ощущаются высоко над корпусом. То есть глубина более сотни метров. Эх, почему он не знает магии переходов? И то, по уму, нужно юстировать две плоскости в параллельных мирах. Выскочить в другое место можно, но… По законам компенсации он должен отправить сюда другое разумное существо. Мало того, что это не совсем гуманно, надо еще захватить правильные координаты, где точно есть человек. Токийское метро? Нет, шанс на спасение столь варварским способом настолько мал, что даже вероятность подъема лодки спасателями выше.

Остается простой и древний вариант спасения. На большой глубине практически бесполезный.

Артем вернулся в центральный пост, по грудь увязнув в ледяной воде с плавающими в ней трупами. Нащупав лестницу, поднялся к рубочному люку, помогая магией – с одной рукой карабкаться не слишком легко. Открутил задрайку, запоздало вспомнив, что никаким чудом не сможет прямо тут уравнять давление с забортным.

Снова вниз, в воду и к трупам, затем в носовую часть. Там, где смог добраться к борту, прикрепил аккумулятор магической энергии. Он, конечно, имеет предохранители против мгновенного освобождения заряда, эквивалентного паре килограммов ТНТ, но если подойти творчески – все возможно.

По проторенному пути в рубку Артем ощутил, что задыхается. Хлор? Испарения серной кислоты из электролита? Некогда выяснять.

Теперь главное. Готовится воздушный пузырь наподобие того, что был при уничтожении химического склада в Америке, только гораздо более прочный. Когда он окажется вне лодки, начнется страшное соревнование между слабым давлением внутри пузыря, магической силой его стенок и более чем десятью забортными атмосферами. Ставка в игре – жизнь.

Вдобавок в магическом объеме сохранится всего несколько литров загаженного воздуха, а путь на поверхность – не одна секунда. Но и ждать больше нельзя.

Документы, смартфон, «страйк» – долой. Неизвестно, кто наверху. Активация пузыря. Команда на подрыв накопителя.

Артем не сумел компенсировать ударную волну, пронесшуюся по отсекам. По ушам ощутимо хлопнуло. Он уцепился за надежду, что мощное, но плавное давление пузырь удержит.

Минута, другая. Внизу бурлит вода. Запоздало подумал, что мог детонировать торпеду в носовом аппарате, быстрее бы затопило… Если бы его самого не вырубило этим взрывом.

Он держал давление из последних сил, чувствуя, как оно безжалостно плющит тонкий пузырь. Когда люк удалось открыть и в рубку хлынула вода, а навстречу ей вырвался оставшийся воздух, дышать стало совершенно невозможно.

Артем не знал, как долго продолжался подъем. По уму, с такой глубины нужно выходить больше суток, вдыхая специальные смеси. Он практически терял сознание от кислородного голодания, потому что сердце гоняло кровь, которую легкие практически не меняли на более свежую. Оставшиеся три банки накопителя расходовались с чудовищной быстротой, и все же магия оказалась не в силах сдержать чудовищный напор.

Он вылетел на поверхность пустой, как выжатый лимон. Азот вскипел в крови, разрывая мелкие капилляры. Тело пронизала чудовищная, ни с чем не сравнимая боль. Исчерпанные накопители отвалились и пошли ко дну. Последним усилием он вцепился в какой-то плавающий предмет и в который раз потерял сознание.

Оно вернулось скачком.

Сильный свет, пробивающийся через веки, слишком яркий для солнечного в конце ноября.

Артем рефлекторно осмотрел свой организм. Кошмар. В той или иной степени повреждены все внутренние органы. Магии – ноль. Утешает лишь то, что жив. В отличие от экипажа подлодки.

Открыл глаза. Приветливое черноглазое лицо, нижняя половина прикрыта полупрозрачным платком.

– Мерхаба! Адиниз не?

С трудом ворочающееся мозги восприняли это как приветствие и вопрос о себе. Турчанка? Или татарка. Точно не полевой госпиталь Русской княжеской армии.

– Не розуме. I don’t understand you. Пшепрашам, поведз польски. Or in English.

Пока не осмотрелся, он рефлекторно включил легенду простоватого Яноша из Варшавы, под которой около пяти лет назад жил в Нью-Амстердаме.

Девушка, замотанная платком, переключилась на английский, на котором говорила чисто, но немного комично, словно учила его исключительно по учебникам и никогда не общалась с живым носителем языка. Она заняла металлический стул в крохотной комнате, в которой большую часть площади съела койка, принявшая останки капитана, и как-то втиснулись столик и несколько шкафчиков явно медицинского назначения. Судя по легкому покачиванию, комнату правильнее назвать каютой.

Со слов чернявой красотки Артем понял, что его в бессознательном состоянии, цепляющегося за кусок деревянного настила палубы, подняли на борт моряки яхты «Гюль», принадлежащей самому хану Крымского Татарстана и названной в честь старшей дочери монарха. Просто восторг души. Вопрос лишь в том, когда небесному покровителю надоест вытягивать незадачливого бывшего прапорщика из отчаянных ситуаций и подбрасывать спасательный круг.

– Можете называть меня Роуз, если вам так привычнее.

– Гюль, роза Востока, вам больше идет.

Обалдеть! Она смутилась и покраснела от самого нехитрого комплимента. Неужели до сих пор общалась только с евнухами?

– Простите меня, прекрасная дева. Мне сложно говорить. Не окажете любезность рассказать, что произошло за последнее время?

На него обрушился информационный водопад. Женщины иногда психуют от недостатка секса, но от дефицита общения могут просто сойти с ума.

Княжеская армия неторопливо и неумолимо продвигается в глубь территории ханства, сохранив прежний размеренный темп – примерно по тридцать километров в сутки в направлении Крыма со стороны материка, на севере Татарстана занимает побережье Азакского моря, которому быть теперь Азовским. При этом важнейшие порты – Инкерман и Кефе – не блокируются. То есть поток беженцев в Анатолию и на Балканы через Бессарабию не оскудевает.

Сутки назад на пути к Инкерману взорвался флагманский фрегат «Афат». Взрыв оказался настолько мощным, что получило повреждения и начало тонуть следовавшее за ним турецкое судно с добровольцами на священный газават, войну с неверными. Тут прелестная рассказчица закусила губку. Лежащий под простыней мужчина – презренный гяур, с которыми и престало бороться всеми силами. Но в нем есть что-то… не передать словами. Если спасти его душу обращением в ислам, то…

Греховные мысли прервала пожилая къадын, замотанная черным платком, в резких тонах обозвавшая распутством нахождение принцессы в комнате с мужчиной. Гюль покорно вскочила, в двери оглянулась, взмахнув неправдоподобными ресницами.

Затем заявился врач, осмотрел неверного пациента, обнаружил прогресс в его состоянии и вколол какую-то общеукрепляющую смесь. И только после этого Артема оставили в покое.

Он начал с магии. Чувствительность при нем. Истощение почти как во дворце князя в момент гибели Вяземского, крайне вредное для энергетики. Плюс надорвался при перекачке магонов из накопителей в пузырь. То есть минимум трое суток – полный ноль, по крайней мере в техномагии.

Тело нуждается в капитальном ремонте. Мельчайшие разрывы сосудов повредили сердце, мозг, легкие, практически весь ливер. О сексуальной потенции забыть – в мещеристых телах и мошонке будто граната разорвалась. Так что юные прелести восточной красотки не волнуют кровь.

Очень хочется спать. Нельзя. Состояние вроде стабильное, но очень тяжелое. В шкафчиках корабельного эскулапа вряд ли есть реанимационный комплекс с дефибриллятором. Имеем шансы уснуть навсегда.

Помогай, сестра Эрика. Медленные, тягучие и незыблемо надежные канаты изначальной силы выросли прямо из волн, пронизали трюм и пробрались в медотсек. Эта первобытная мощь не любит разрушать, сжигать, плющить. Она дает рост, мужество, стойкость, защиту от стороннего нападения. И, конечно, врачевание.

Осторожно направляя языки стихийной ворожбы, Артем провел ими от пальцев ног до макушки и обратно. Тело вспыхнуло болью от тысяч мельчайших игл, которая быстро прошла, сменившись неуемным зудом.

Потом наступило облегчение. Пропали очаги бесчисленных мелких воспалительных процессов от разложения крови во внутренних гематомах. Прояснилось сознание, сердце начало стучать размереннее. Артем провалился в здоровый сон.

– …Вы слышите меня, пан Янош?

– Так! – он приподнялся на койке.

– Лежите-лежите, вам нельзя вставать. Вы проспали больше суток!

Легко сказать – не вставать, когда мочевой пузырь думает совершенно иначе.

– Где мы?

– В Мраморном море.

– Не заходили в Золотой Рог? Там бы высадили меня, и конец заботам.

– Что вы! Вас нельзя трогать из-за внутренних повреждений.

– Да, наверное. Извините, можно позвать врача?

Доктор мигом сориентировался и снабдил уткой. Мало какому предмету в жизни Артем был настолько рад. Снова призвав ворожбу, он продолжил лечение – максимум сутки, и сможет встать. Пора выяснить, куда держит курс «Гюль». Отоспаться, конечно же, здорово, и девушка ничего такая навещает. Но дома война, служба. Да и его бесследное исчезновение не пройдет для князя незамеченным и повлечет определенные решения. Правильные ли?

Врач немного прояснил расклад на яхте. Есть капитан судна, и шорох на всех наводит старая Эчки, та самая коза, что давеча вытащила девушку из каюты. При этом Гюль здесь старшая из ханской семьи и, выходит, самая главная. Можно, конечно, апеллировать к Гирею, но он далеко, и ему точно не до склок на кораблике.

Принцесса появилась часа через три.

– Вы уже смогли сесть!

– Признаюсь, пока трудно. Стыдно мужчине быть немощным в присутствии девушки.

– Глупости! Тем не менее я рада, что вы на пути выздоровления.

«А уж как я рад!» – подумал Артем.

– Расскажите о себе. Вы, верно, много где были, видели много стран?

– Да. Полония, Франкия, Америка, Русь, Пруссия.

– О Аллах! Дай мне увидеть хотя бы половину этого. Почему вы улыбаетесь?

– Поверьте, всюду примерно одно и то же. Грязь, стяжательство, насилие, борьба за существование. И в верхнем мире, только выглядит иначе.

– Вы были наверху?! – Огромные черные глаза расширились до размеров яблока, и Артем понял, что легко выбраться отсюда ему не удастся.

– Там побывали сотни тысяч.

– Я не в их числе. И никогда не буду.

– Судьба принцессы накладывает определенные ограничения?

– Конечно. Меня готовят к браку с человеком, которого я не знаю. Главное – династическая польза.

– С каким?

– Откуда мне знать? Полгода назад отец приказал мне и младшей сестре готовиться к замужеству с русским принцем. Вступить в брак с неверным! Простите, я постоянно забываю… Представляете, мне уже шестнадцать, а я еще не замужем.

– А сестре?

– Четырнадцать. Ей тоже пора.

– Но если отец решит выдать вас за гяура, вы покоритесь?

– Как же иначе. Буду рожать детей и страдать всю жизнь. Или сестра, на кого из нас падет выбор.

– А вы знаете, что на Руси и в европейских странах до восемнадцати вообще нельзя заключать браки?

– Слышала. Не верится. Плохо это. Тогда жена быстрее старится, и муж начинает брать молоденьких наложниц.

Артем с улыбкой посмотрел на шестнадцатилетнюю стареющую. Да, когда-нибудь и это чудо превратится в каргу наподобие Эчки, но до этого невообразимо много времени.

– Ваше высочество, но ведь ханской семье по средствам любые омолаживающие заклятья.

– Да. Лет до тридцати в нас поддерживают очарование юности. Но проходит несколько родов, муж имеет право познавать наложниц, пока жена не имеет возможности согреть ему постель. Затем наступает время, когда нет нужды в таком согреве. Зачем переводить магию зря? Тем более после этой войны у папы вряд ли хорошо будет с деньгами.

– Тогда зачем вообще он полез в конфликт с русским князем, в этот нелепый государственный переворот, участвовал в убийстве княжича Болеслава, хотел выдать кого-то из вас замуж за другого наследника?

Гюль посмотрела подозрительно:

– Откуда вам известны такие подробности?

– Помилуйте, об этом писали польские газеты. Русские опубликовали мельчайшие детали заговора, включая его финансирование через отправку крымских наркотиков в верхний мир. Князь получил доказательства, что ваш отец – активный участник заговора с целью ликвидации его самого и старшего сына. Теперь он не просто воюет против Татарстана как государства, а против Гиреев, на уничтожение фамилии в качестве мести за наследника.

– Я никогда не интересовалась политикой. Это – удел мужчин.

– Ваше замужество разве не является политикой?

Гюль поправила платок движением, каким европейские девушки обычно поправляют локон.

– Пожалуй. Не буду решать и отвечать за отца. Если ошибся, он ответит. Женщины не участвуют в войнах.

Почему-то сразу вспомнилась Алиса, расстреливающая мутантов. Сейчас она тоже приписана к субмарине. Лишь бы не вляпалась, как ее мудрый босс. Прекрасный пол – ничуть не худшие воины. Просто среди мужчин весьма часто попадаются особи, способные только убивать других. У дам слишком много разных талантов, чтобы растрачивать их на войну.

Рассматривая несостоявшуюся невесту, Артем положил на место очередной элемент пазла. Замуж одну или обеих сразу? Второе вероятнее, Вяземский давно знал о втором сыне отвергнувшей его Ярославны. Значит, младший княжич тоже заочно приговорен. Да, хан и воевода всерьез решили обвить московский трон брачными сетями. Воевода – понятно, последний шанс и так далее. Но куда спешил Гирей? Ему сорок, лишь пять лет у власти. Выходит, стремился захватить северного соседа, со временем навязать ислам.

– Вы на меня так смотрите…

– Виноват. Придворным манерам не обучен. Скажу лишь, что ваш особый мирок не менее интересен, чем мои наблюдения о разных странах. Такой девушки, как вы, я точно не встречал. Расскажите о себе, если это возможно.

«Зачем я это делаю? – вопрошал себя Артем, слушая милое щебетание о смешных секретах Бахчисарайского дворца. – Она – сущий ребенок. Мне скоро покидать яхту, только наберусь сил в относительной безопасности».

– Простите, кажется идет ваша страшная миссис Эчки. Вам лучше покинуть лазарет.

– Но откуда вы знаете?

– От нее расходятся флюиды зла.

– Она добрая, только с виду сердитая, – кинула Гюль уже в дверях. – Хотя я тоже часто чувствую ее приближение раньше, чем услышу.

Нет. Очень злая. Привязана к хану, потому что стала четверть века назад его первой женщиной. Вероятно, тогда она и сама была ничего. Но две дочери и два сына у Гирея не от нее. Не факт, конечно, просто догадка, хоть и весьма правдоподобная.

Женщина сдерживает злость, копит ее. Когда взорвется этот комок гнева? Иногда магическая проницательность вредит, и очень сильно.

Яхта миновала Эгейское море, заправилась в Греции углем, водой и провизией. Следующая остановка только на Пиренеях.

Артем начал вставать и даже делать физические упражнения, к неописуемому удивлению судового врача. Когда пациент впервые попал в палату, он должен был или умереть, или выздоравливать долгие месяцы, скорее всего оставшись инвалидом.

Младшая сестра принцессы тоже оказалась вполне ничего, яркий, но не распустившийся бутон. Братья – обычные дети восьми и десяти лет, очень шумные, явно не знавшие слово «нельзя» в Бахчисарае.

Теоретически они – враги. Вряд ли хан отдал приказ на захват и ликвидацию отца Артема. Но он действовал в связке с воеводой, который осуществил самую мерзкую часть плана. Князь объявил войну на истребление рода Гиреев, хотя, скорее всего, то был идеологический трюк. Вяземских только из Москвы выгнали, ни один волос не упал с головы родственников бунтовщика.

Начала возвращаться магия. Не дожидаясь накопления полного потенциала, на что ушла бы добрая неделя, Артем украл энергию из патронов в пистолете капитана, снова запустив в себе привычный комплекс заклятий – защитных, лечебных, маскировочных. Странно, при такой важности пассажиров на борту нет ни одного чародея. Верно, все нужны на передовой.

Зимнее Средиземное море штормило, жестко проветривая палубу «Гюль» соленым ветром с брызгами и кристалликами льда. Гостю принцессы выдали форму матроса с яхты, основательно перешив под его рост. Однажды он прохаживался вдоль лееров у кормы, когда закутанная в шубку девушка снова вырвалась из-под сурового надсмотра Эчки.

– Хотите, покажу вам один фокус? Отойдите метра на четыре, посмотрите в море, а потом мне на голову, но не поворачивайте глаза. Рассеянным боковым зрением. – Для облегчения задачи Артем снял часть маскировки с биополя, гораздо более яркого, нежели у большинства людей.

– Да, вижу.

– Не концентрируйтесь. Охватите взглядом палубу, но не поворачивайте глаза.

– Странно. У вас словно уши светятся.

Артем улыбнулся. Первый шаг, непреодолимый для абсолютного большинства для живущих в обоих мирах, пройден. И все из-за обмолвки, что девочка чувствует надсмотрщицу.

– Запомните ощущение и отдохните. Снова смотрите на меня, но не отрывайте глаз. Нет, не сосредотачивайтесь на мне. Просто в мою сторону. Уши светятся?

– Д-да!

– Поздравляю.

– Я – волшебница?!

– Нет, конечно. Но способности есть. Жаль, что они не выявлены раньше. Вам проще было бы их развивать.

– У нас не ценят женщин с магией, только мужчин. Вы не выдадите меня?

– Ни за что.

– Спасибо! Предрассудки, конечно, но кому нужна жена, что сможет прочитать мысли мужа. А вы – сильный маг?

– Что вы! От чувствительности к магии до мастерства – огромный путь.

– Как его пройти?

– Мне проще. Вам – трудно. И при этом никто вокруг вас не должен догадаться. Для начала пробуйте рассматривать ауры окружающих. Сравните – у капитана яркая, светлая, у ваших братьев и сестры по-детски чистая. У тети Эчки – коричневая, подлая и злая.

– Опять вы на нее наговариваете.

– А вы сами убедитесь. Наконец, в сети выложены необходимые сведения для самообучения.

– Разве вы не поняли? Я в клетке. Даже к сайтам у меня ограниченный доступ, только религиозно-культурного содержания.

– А единственный путь – в другую клетку, семейную.

Внезапно он понял, что наступила секунда, когда сословные и прочие барьеры между принцессой и польским бродягой если и не испарились, то стали не важны. Как когда-то учила Алиса: смотри на ауру и делай то, что женщине приятно.

Он взял ее за руку. Даже не коснулся тела, только через перчатку, и поразился буре эмоций. Большинство взрослых не так бурно переживают оргазм, как эта девочка невинное пожатие пальцев.

– Идите в салон, ваше высочество. Вы простудитесь на ветру.

Сказка кончилась.

 

Глава шестая

– Министерство иностранных дел Полонии удостоверило вашу личность, пан Янош Збых, – заявил капитан. – Но есть неприятная странность. Они не подтвердили регистрации в пограничной службе вашего пересечения польско-татарской границы. В Бахчисарае я не могу получить данных из-за военных действий.

– Это очень, очень подозрительно, – проскрипела по-татарски старая карга, которой на самом-то деле не более шестидесяти. Жизнь на износ не омолаживает.

– Вы можете объясниться? – строго спросила Гюль.

– Возможна ошибка пограничных властей, – пожал плечами Артем.

– Ему нельзя доверять! – повысила голос Эчки.

– В таком случае прошу отпустить меня на берег в любом европейском порту.

– У нас на правом траверзе остров Сицилия. Но Римская Федерация плохо относится к мусульманам. Мы не можем пристать там. Поэтому – османские Пиренеи, там пусть разбираются местные власти, – предложил капитан.

– Не возражаю, – ответил Артем, хотя чего-чего, а возражений у него было выше крыши.

Он отправился в каюту, потом вышел на палубу. Сицилия видна на горизонте темной полоской. Быстро вечереет. Если ссаживаться, то прямо сейчас.

– Ян!

– Да?

– У меня странное ощущение, что вы скоро покинете нас.

– Развивайте дар, принцесса. Он вас не обманет.

– Но как… Среди моря?

– Сицилия близко. Спастись прошлый раз, когда вы меня подобрали, было куда труднее.

– Кто вы?

Он подошел и поцеловал ее в лоб.

– Твой друг. Дай бог, свидимся. Прощай.

Миг, и на палубе нет никого. Гюль пробежалась до кормы, глянула за борт, свесившись через леер. Такого не может быть!

Из салона выскреблась мрачная Эчки. Принцесса глянула на нее и увидела над головой зарево цвета дерьма. По прибытии в Сонгай к папиному брату от ведьмы надо избавиться в первую очередь.

Артем отлетел за корму, сбросив невидимость, поглощавшую ресурс больше, чем сам полет. Антигравитация более чем экономична, бороться выпало с ветром, упорно дующим в неправильную сторону. Более чем скромные силенки, не подпитываемые накопителем, через полчаса опасно исчерпались. Как только перспектива купания в декабрьской студеной воде стала более чем вероятной, ветер соизволил ослабнуть.

В небольшом домике на берегу моря его без слов и без оплаты приняла рыбацкая семья. Просто по-человечески, без магического принуждения. Даже позволили включить компьютер и войти в Skype. Путь домой обошелся без приключений, растянувшись, правда, дней на десять.

Как только Артем переступил порог квартиры и сунул в телефон восстановленную сим-карту, скачивая из облаков упавшие на его номер сообщения за время отсутствия, раздался рингтон Вероники.

– Что с тобой случилось 1 декабря?

– Вопервых, здравствуй. Вовторых, я тоже рад тебя слышать. Втретьих, утонул и чудом выбрался с глубины в полтораста метров. Скука, короче. У тебя как дела?

– Полгода не вылезала из верхнего мира. Ты же знаешь Демченко. Он, кстати, вырос.

– В курсе. Спасибо за предупреждение.

– Какое? Я тебе говорю – полгода пробыла наверху, три недели как вернулась.

Твою ж в туда ж. Кто отправил весть об убийстве? Значит, в уравнении с похищением отца, шантажом и попыткой государственного переворота появилось новое неизвестное. Или хорошо известное вроде того же Демченко, но играющее гораздо более весомую роль, чем казалось. Кто-то подстроил, что убиты Болеслав и Вяземский. Вариант одновременной гибели Всеслава и старшего княжича при сохранении на коне воеводы не устраивал закулисного кукловода.

– …Але! Ты меня слышишь?

– Да, конечно. Тут такое, по телефону не расскажешь. Сможешь – приезжай.

Она примчалась часа через три, прекрасная, как картинка, в новой шубке из чего-то дорогого натурального, в ароматах духов, явно ввезенных сверху, с парой снежинок на ресницах. От Вероники пахнуло чем-то потрясающе знакомым, единственным постоянным положительным в этом стремительно меняющемся мире, где стабильны только неприятности. Он расстегнул меховую броню, обнял за талию, впился губами в ее помаду и почувствовал, что поврежденные от кессонной болезни кусочки организма откликнулись как полагается.

Вероника игриво потерлась бедрами о восстановленную часть тела, потом отодвинулась.

– Да ну тебя. Сразу в койку потащишь. А поговорить? Может, у меня за полгода жених появился.

– Даже если у тебя сменится сотня мужчин, изменять будешь лишь мне одному, потому что я в твоей жизни – главный.

Она смеялась, отбивалась, пыталась поймать свое платье, которое отправилось в угол вслед за шубой и сапогами. Не помогло, как ни сопротивляйся.

Потом традиционная сигарета в постели.

– А я не соврала про жениха.

– Сверху?

– Да. Не сенситивный.

Значит, изощренный секс, когда партнер видит ауру дамы и находит самые желанные движения, не доступен. То есть Still Loving You у нее иногда будет повторяться с Артемом.

– А я с принцессой познакомился.

– И как?

– Ребенок. Потому никак.

– Значит, мы по-прежнему друг другу иногда нужны. Рассказывай о предупреждении.

Он коротко пересказал историю заговора, умолчав лишь о своем праве на престол. Рано или поздно об этом станет известно. Честнее ей сказать заранее. Какого жениха проворонила, разменявшись на верхнего!

– Надо проверить. Если сплошное вранье, быть может, они его не убивали, а картинка – фотошоп?

– Похищение было правдой. Я просил добыть сведения наверху, он числится в без вести пропавших. А добраться до исполнителей пока не удается.

– Знаешь, если бы не наши авантюры, отцы бы жили себе спокойно, небо коптили. Мой бы никогда не тронулся из Америки.

– Никто не знает, что было бы если бы. За твоего мы отомстили, половину Татарстана сожгли, вторая половинка догорает. За своего только начал выплачивать, спустив Вяземского в сортир. Очередь моих дебиторов сокращается по мере роста их кладбища.

Наутро они разбежались по местам службы, не оговаривая время следующей встречи. Может, через неделю. Или через полгода.

Всеслав вызвал Артема в привычной манере – через пять минут у подъезда вас ждет машина. Тот сложил бумаги и флешки в сейф, поправил форму, новую взамен оставшейся в подлодке, и побежал по лестнице. И снова мелькание предновогодних заснеженных улиц.

– Ты меня напугал.

– Неужели я так ценен для вас, дядя?

– Не так много родственников, спасающих мне жизнь раз в четыре года. Поэтому пока сиди в Москве. Татарву додавим и так.

– Простите, что напоминаю о Болеславе, он поручил мне в свое время готовиться к миссии в Американскую республику, конфисковать обогащенное ядерное топливо.

– Позже, успеется. – Князь отправился к излюбленной карте.

Артем скосил глаза. Там, где недавно чернело пятно от сгоревшего заживо воеводы, блестит ровный паркет, искусственно состаренный в тон остальному полу.

– Смотри сюда. Мы захватили Ор-Капы, то есть Перекоп по-нашему, Керич и восточную часть Крыма до Кефе. Не дожимаем лишь из-за беженцев. Где реки выносят пресную воду, море замерзло. Кефе и Инкерман пока действуют. – Всеслав повернулся к собеседнику: – Хан Гирей заскулил. Просит мира. Готов войти государством в состав Руси, лишь бы оставили в живых его самого и семью да сохранили какую мелкую автономию для Крыма.

Артем глянул на тысячу раз изученные очертания полуострова.

– Я бы соглашался. Урода удавим через полгода, с ним и автономию ликвидируем.

– О как ты заговорил! Мы удавим, мы ликвидируем!

– Дядя, вы же не именины сестры Эрики со мной обсуждаете.

– Правильно. Хотя целых полгода…

– О том, что у Вяземского в истории с мамой рыло в пуху, я много лет знал. Месть не всегда возможна сразу.

– Уговорил. Но есть загвоздка: Гирей поставил непременное условие.

– Я не ослышался? Он еще и условия выдвигает?

– Как говорят наверху, наглость – второе счастье. У него этого счастья полный Бахчисарай. В общем, хан настаивает на твоей и Венцеслава женитьбе на его дочках.

– Охренеть! Простите, ваше высочество. И что кузен?

– Никуда не денется. Наследник должен жертвовать супружеским ложем на благо княжества. Но Гирей знает про сына Ярославны. Он наивно полагает, что на тестя ты руку не подымешь.

– Иначе никак?

– Нет. Он сдаст Крым, смоется в Африку. Конечно, и там его достать не проблема, но в Крыму русские окажутся оккупантами.

Сюрприз для Гюль. Для меня тем более. Артем с тоской глянул на остроугольное пятно Тавриды, ради которого предстоит испортить паспорт.

– Не бери близко к сердцу. Твоя задача сделать ребенка и дождаться упразднения крымской автономии. Потом разводись или заводи гарем по татарским законам. Тем более тебе четвертый десяток пошел. В любом случае остепениться пора.

– Понятно. Опеку над завоеванной территорией собираетесь мне поручить.

– Не Венцеславу же.

– Полагаю, запрет на репатриацию беженцев последует сразу?

– Естественно.

– Тогда не вижу препятствий.

– Отлично.

– Только, дядя, и у меня условие есть. Простите, дерзко выразился. Просьба. Мне нужны парни из оперативных сил СБ, один из них пытался убить меня три с половиной года назад, кличка Чех. Остальные – бойцы из опергруппы, бравшие моего отца.

– Зачем?

– Допрошу. Откровенно признаюсь – не обещаю, что они переживут допрос.

– Жестко стелешь, племянник. Ну да тебе виднее. Фамилии?

– У вас компьютер с неограниченным доступом. Можно?

В списке оказалось аж семнадцать человек во главе с полковником СБ.

– Простите, дядя, он как раз самое значимое лицо после Вяземского. Точно знал подлость и незаконность операции. Плевать, что переведен на техническую работу. Без его ведома похищение на убийство никто бы не поменял.

Всеслав рассмотрел преданную морду служаки, выведенную на монитор.

– Хрен с ним. Тебе их в наручниках, в допросный подвал?

– Так точно.

– Официально нельзя. Значит, нужно организовать спецоперацию. И подвал будет эсбэшный. Нельзя, чтобы в армии про это узнали.

– Спасибо. Когда готовиться к свадьбе?

– Как только лед перекроет пути беженцам или татары кончатся. Скоро.

Так называемую спецоперацию Артем впоследствии не любил вспоминать. Гордиться нечем, но и стыдиться не стоит. Вырезал гнойник из срамного места спецслужб.

Семнадцать смертников доставили в тесный подвал коттеджа, где когда-то командовал Демченко. Капитан много раз ночевал в этом доме, но мрачную камеру шесть на восемь метров, в которой висели прикованные к стенам мужчины, увидел впервые.

Его узнал лишь Чех. Остальные вспомнили фотографии человека, о котором Вяземский предупреждал, что он может помешать операции.

Артем не стал мучить их заклятиями и пытками.

– Господа, я убью вас в течение ближайшего часа. От вас зависит, насколько позорна и неприятна будет ваша смерть. Я – племянник князя граф Ярослав Милославский. Ваши жизни подарены мне.

Разряд чистой энергии снес голову Чеху.

– Это пример совершенно немучительной, гуманной гибели. Прошу посмотреть на фотографию моего отца, которого вы выкрали из верхней Москвы. Я только спрашиваю и магически проверяю вашу правдивость. За правильный ответ вы умираете в конце списка и без мучений. Первый вопрос к вам, господин полковник. Кто, когда и зачем приказал вам организовать похищение?

Подробности последующих действий и диалогов лучше опустить.

Через пятьдесят минут на стене остались два опера. Один выполнял чисто водительские функции и вообще мало что знал о человеке, которого предстояло задержать. Второй стоял на прикрытии и даже не видел жертву.

– Простите, парни. Ваша вина лишь в том, что, почуяв хреновый запашок вашего задания, вы не убежали с ужасом, а довели грязное дело до конца. Отпустить вас не могу. Максимум – выполнить несложное желание.

Один попросил передать сентиментальное послание девчонке, второй закурил. Артем кремировал тела, спалив заодно и бумажку с телефоном, по которому обещал позвонить. Из подвала не может уйти никакая информация.

Итак, отец погиб по глупости того самого полковника, Вяземский действительно не хотел убивать без крайней необходимости. Кто мог предупредить о смерти с секретного аккаунта Вероники, осталось невыясненным. По крайней мере, люди, превратившиеся в семнадцать кучек пепла, ссыпанных в пакет, об этом не знали ни сном ни духом.

Артем вернулся наверх, стянул противогаз, кинул пакет в мусорный контейнер, туда же отправился комбинезон, пропитанный запахом горелой плоти. Князь выполнил условие, теперь остается только жениться.

Гюль вернулась в Бахчисарай в апреле. Город ее ужаснул. На место сбежавших подданных русские вселили татар из оккупированных областей ханства за пределами Крыма. На главной площади вознесся огромный черный идол Рода, в полукилометре от него спешно возводится католический храм.

Варварство захватчиков угнетает. Будущий муж видится таким же бешеным варваром. Вообще говоря, их двое гяуров, сын князя и так называемый племянник. Но никто никогда не слышал про детей сестры Всеслава. Значит – бастард. Какая-то из двух сестер, высокородная и невинная дочь самого хана Гирея взойдет на ложе к прижитому со служанкой ублюдку… Аллах запрещает накладывать на себя руки, да и отца нельзя подвести, иначе это гораздо лучше бесчестия.

Дворец наводнили мрачноватые русские военные. Спецназ разведки или контрразведки, кто их разберет. Понятно, что в побежденной и оккупированной стране им из-за каждого угла мерещится моджахед с магической взрывчаткой. Даже у комнат принцесс, куда войти могут лишь самые доверенные люди, стоит по автоматчику, который этих доверенных отфильтровывает.

Решительный стук в дверь. Придворные так не заходят.

– Здравствуйте, Гюль.

Она чуть не уронила кувшин с водой, которой поливала любимые цветы.

– Ян? Откуда ты? На тебе русская форма!

– Из Москвы.

– Ничего не понимаю.

Офицер выгнал прислуживающую рабыню-мутантку и приказал часовому никого не пускать.

– Прости, у меня мало времени. На яхте не мог сказать тебе правды. В общем, я – один из женихов, который племянник. Со мной сын князя. Выбирай. Я старший, поэтому, по логике вещей, ты – моя. Но если предпочтешь его, пойму. Тогда переиграем.

– А он…

– Магических способностей ноль. Двадцать один год. Немного странный. Замкнутый. Я его плохо знаю.

Вот это выбор! Бастард, зато хоть немного знакомый и доброжелательный, либо законный наследник.

– У нас не принято, чтобы выбирали женщины.

– Брось. Не будем рассуждать, хорошо это или плохо, но теперь Бахчисарай на территории княжества, и здесь действуют законы Руси. По ним у женщины даже избирательные права есть. По крайней мере возможность выбора мужа – точно.

– Ты незаконнорожденный?

– Кто тебе эту глупость сказал? Ярослав Милославский, сын сестры князя. Свидетельство о рождении показать или Родом поклясться?

Услышав имя страшного русского Бога, принцесса отрицательно покрутила головой.

– Я главное не сказал. Мы мало знакомы, и о больших чувствах говорить неправильно, но… В общем, твоя сестра – очень милая девушка. А в жены хочу взять именно тебя.

Гюль опустила голову.

– Вам проще. Не пришлась по душе – заведешь другую. Или купишь себе эйши.

– Какая ты темная! В смысле, ни черта не знаешь о жизни. У мужчин на Руси одна жена, чаще всего до конца. Поэтому ошибемся – страдать будем вместе. Время на раздумье кончилось. Да, нет?

– Наверно… да…

– Не слышу.

– Да!

Он привлек ее.

– До свадьбы нельзя целоваться! Даже видеть меня нельзя!

– Мы на Руси, девочка. Ладно, побежал. Ты не пожалеешь о выборе.

Она растерянно посмотрела вслед. У ханской принцессы право выбора оказалось впервые, наверно, за сотни лет. Но не у сестры. Той достается наследник престола по остаточному принципу.

Буквально через пять минут набежали служанки готовить невест к первому выходу. Естественно, куча одежд, лица закрыты до глаз. В качестве центрального эпизода церемонии заготовлена длинная речь хана на тему близкой истории двух народов, их слияния, единения, чему символом счастливое будущее четырех любящих сердец во славу Аллаха. Вдохновенно зачитывая спич, сверженный монарх словно забыл, что один из «братских» народов только что основательно истребил другого.

На неком этапе Венцеслав перебил переводчика, буркнув: «В Русском княжестве торжественные речи нужно произносить по-русски». Артем косо глянул на него с надеждой, что хотя бы Пророка не будет хулить. Иначе в чем смысл лицедейства? Проще было бы ограничиться силовой оккупацией и истреблением населения, чего князь попытался избежать хотя бы частично.

Мобилизовав скудные познания татарского, старший жених пригласил всех присутствующих на церемонию в Твери, чем несколько сгладил бестактность хана и княжича. Затем по протоколу началась торжественная кормежка почетных и не очень гостей. Артем с любопытством подглядывал, как шербет, пахлаву и прочие восточные сладости будут поглощать девушки с наглухо замотанным органом для приема пищи. Не дождался. Они чинно уселись, не притрагиваясь к еде и изображая декоративную мебель, причем зачехленную, дабы не поцарапалась.

В коридоре дворца вечером мелькнула знакомая черная фигура с какашной аурой. Артем даже не стал узнавать, почему принцесса не смогла или не захотела от нее избавиться. Он подозвал лейтенанта из отряда сопровождения:

– Задержите эту женщину. Ее зовут Эчки, по-татарски «коза». Не знаю, это имя или прозвище.

– Есть, господин капитан. В чем вы ее обвиняете?

– Первого декабря она убыла из порта Инкерман на яхте «Гюль». Соответственно, нарушает княжий указ о запрете на репатриацию беженцев. Как вы понимаете, это только повод. Ее депортация крайне важна. Заступничество кого-либо, включая хана, игнорировать. Мне доложить об исполнении. Быстро!

В начале июня состоялась, наконец, церемония бракосочетания. Поскольку женихи не приняли ислам, женитьба произошла по русскому обряду, который мусульманами считается языческим. Перед свадьбой Артем разогнал татарских тетушек, окруживших невесту.

– Нужно поговорить.

– Да, мой господин, – ответила принцесса на русском языке с сильным акцентом.

– Чтобы не было непонимания, последний раз общаемся по-английски. Тебе объяснили, что за процедура предстоит?

– Какое-то примитивное торжество, пляски вокруг идолища, нужно намазать его своей кровью.

– Объяснение исходило от этих куриц. Зашибись! Слушай и усваивай. Слукавить или насмеяться во время обряда у столба Рода смертельно опасно. Ты приносишь клятву самой природе, ее изначальной сущности. Как только смешаются наши ДНК и отпечатки аур попадут на поверхность столба, клятва принята и утверждена. Никаких глупостей типа вашей мусульманской хитрости – обещание, данное гяуру, не считается грехом перед Аллахом. Так вот, запомни. Ты будешь присягать самой Вселенной, по сравнению с которой боги – лишь муравьи. Допустишь малейшее неуважение – тебя сметет. Был случай, брачующихся спалило, как молнией, один пепел остался.

– Ужас! А потом?

– Вдали от идолов не так строго. Люди грешат, изменяют супругам. Наказанием служит неудача, иногда болезни. Брак можно расторгнуть, только объяснив Роду, что он неудачен и совершенно распался. Если люди нарушают брачный договор без серьезной причины и просят о разводе, послушник монастыря качает головой и сообщает об отказе.

– Вы во все это верите?

– Слушай, красавица, я из верхнего мира, где не признавал ни Бога, ни черта. Здесь боги и их магия – объективная реальность, которой начхать, во что ты веришь. Поэтому соберись и серьезно подумай, правда ли хочешь выйти за меня замуж. Кстати, знаешь, почему у принявших клятву Роду исключены гаремы и многоженство? Если женатый поведет к идолу еще одну женщину, она замуж не выйдет, а первая станет вдовой. А заключили бы брак по вашему обряду, я мог бы развлекаться с кем угодно.

– Ладно, ладно. Но почему кровь?

– Ну, отпечаток ауры и ДНК есть в любой жидкости. Ты предлагаешь обоссать смертельно опасного истукана в две струи? Тогда без меня. Молод я для кремации заживо.

– Во имя Аллаха, во что ты втравил нас, отец!

Артем нежно провел ладонью по платку.

– Не переживай. Просто будь искренней. На вопрос о любви честно ответь – не люблю, но постараюсь. Ни в коем случае не ври! И сестре объясни. Пропадет почем зря.

Дальнейшее ей запомнилось как некое беспредельно мрачное лицедейство. На площади, мощенной настолько грубым булыжником, что тяжко идти, окруженной темными зданиями со слепыми оконцами, вокруг огромного черного столба водили хоровод с песнопениями. Потом жених взял ее за руку и повел к столбу, близ которого стоял мужчина в темной монашеской одежде – черный костюм и брюки, черная шапка на голове.

– Обещаешь ли ты, муж Ярослав Милославский, любить жену свою Гюль Милославскую, быть ей верным до кончины?

– Не скажу о любви, ибо мало знаком с сей достойной девушкой, однако же хороша она и из достойной семьи, с которой хочу породниться. Постараюсь быть верным и добрым мужем, охранять ее от бед и печалей.

Опешившая от подобной прямоты, высказанной вдобавок на старомодный лад, принцесса промямлила, что Ян… ой, Ярослав – хороший человек, папа сказал за него выйти замуж, и она обязательно станет хорошей женой, после чего зажмурила глаза, ожидая испепеления. Сестрица Ляле и княжич Свентислав вообще ограничились упоминанием ханской и княжеской воли. Потом свадебный кортеж отправился в Москву.

– Мне почему-то трудно привыкнуть к тому, что ты – Ярослав.

– Нет проблем. Лучше называй меня Артем. Так привычнее.

Гюль посмотрела на него с ужасом. Сколько сюрпризов в этом странном, жестком и до странности грустном человеке.

К тому же впереди ждет супружеское ложе, обязанность усладить своего господина, не испытывая ничего, кроме боли. Да и о способах утоления его страсти она осведомлена не очень. Дамы, которых муж обозвал курицами, объяснили, что нужно лечь на спину, согнуть колени и раздвинуть ноги, дальше… сама узнаешь. Возбуждающие песни и пляски, развратные движения телом не подходят приличной девице.

– Ярослав… то есть Артем. Почему так далеко? В центре Москвы есть такой же.

– Источник Рода? Он глух к мольбам и клятвам. Только заряжает энергией наши накопители. Молиться ему – что дорожному указателю.

Сколько абсурда в этой стране! Аллаха и его Пророка нельзя изображать на картинах и в скульптуре. Русские вырезают своего Бога в виде мрачного лика на верхушках столбов, но не всем истуканам можно поклоняться.

– Ты не знаешь очень многих вещей о нашем мире, подчас самых элементарных. Тебя одну на улицу опасно выпустить.

– Зачем на улицу? Разве мы не во дворце будем жить?

– Вообще-то у меня прекрасная квартирка в Марьиной Роще. Не смейся, я за нее пять лет ипотеку вносил. Потом как графу, не имеющему поместья, мне полагается особняк на Воробьевых горах. Пригляд за останками ханства тоже на мне. Значит, во время наездов в Крым обязаны жить в Бахчисарае. Да, чуть не забыл! И в верхней Москве у меня есть жилье, однушка в Солнцево. Ты опять хохочешь, не понимаешь, как круто иметь в столице Российской Федерации жилплощадь и регистрацию.

Страхи вышли напрасными. Никакой однокомнатной конуры. Сдвоенный кортеж подкатил к крыльцу жилого крыла княжеской резиденции Серебряный Бор. Молодожены ступили в отведенные им покои. Самое примечательное там – кровать. На ней можно забрать честь не у одной, а одновременно у десятка восточных гурий. Мусульмане верят, что настоящие герои будут за день дефлорировать от семидесяти двух до сотни девственниц, потому что Аллах наделит их невероятной мужской силой, причем на следующее утро райские девы снова обретут невинность. И по новой… В исламе гораздо более веселая картина райского блаженства, нежели аскетический духовный парадиз христиан, где главное счастье проистекает от близости к Богу, и лишенная сказаний о посмертии Вера, обещающая растворение души в природе.

Артем украдкой подсматривал за молодой женой, которая скользнула в опочивальню со страхом и интересом. Прекрасный восточный цветок, с совершенно дикими представлениями о мире, взаимоотношениях мужчин и женщин, над ней столько предстоит трудиться! Воистину княжеская забота – переделать принцессу из ханского дворца под менталитет и вкусы прапорщика Внутренних войск МВД Российской Федерации, коим он остался в глубине души. Даром что поумнел.

Коран и хадисы, подробно расписывающие гурий как недостижимый образец женской привлекательности, служат эталоном для мусульманок, пытающихся сравниться с девами хотя бы внешне. Как там, в первоисточниках? Их кожа белая, словно яичная скорлупа, платья зеленого цвета, украшения желтого цвета, сосуды для их благовоний из жемчуга, расчески из золота. Они как рубины и кораллы, девы хорошие, прекрасные, черноокие и большеглазые, опускающие взгляд. С ними прежде не имел близости ни человек, ни джинн. Они будут лежать, прислонившись, на зеленых подушках и расшитых коврах, подобные сокрытым жемчужинам.

Вот и первый прокол. Гюль не нашла ни расшитого ковра, ни зеленых подушек. Постельное белье отвратительно белое, ему предстоит впитать девственную кровь. Она вздохнула – работаем с тем, что есть – и покорно вскарабкалась на кровать.

Артем лишь раз имел близость с девственницей. И то не факт. Может, она просто обманула его, неопытного.

Что так важно для мусульманина? Упругое сопротивление девственной плевы или сознание первенства, что до него не отметился «ни человек, ни джинн»? Если второе – то просто тешится мужское эго. Кроме того, способность гурий восстанавливать девственность ежесуточно говорит о том, что в раю наличие природной пломбы на влагалище превращается в фикцию. Мусульмане, даже самые религиозные, не лишены здравого смысла и понимают это. Выходит, для восточного менталитета значимо именно завоевательное отношение к половому акту – прыгнуть на податливо лежащее хрупкое тело и резко вогнать в него свой конец, сокрушая препятствия. Пусть женщина стонет. От боли или удовольствия – вопрос технический. К черту детали.

Артем присел на край ложа. «Может быть, я просто чего-то не понимаю?» – подумал он. Исламская культура старше русской. Чтобы ее прочувствовать, нужно много лет быть мусульманином или вообще родиться в исламской семье. Их некоторые обычаи кажутся нам дикостью, они аналогично считают дикарями нас.

Гюль замерла. Осторожно приоткрыла огромный хитрый глаз. Чему-то учить ее бесполезно до близости, она просто не признает в нем доминантного самца до первого секса. Но есть вещи, через которые не переступить. Они четыре часа провели в лимузинах и час на церемонии на открытом воздухе в начале жаркого лета. Душ не просто зовет, настоятельно взывает.

– Иди ко мне.

Легкий испуг. Второе отступление от сценария. Не навалился сверху, кряхтя от вожделения.

Он приподнял ее и начал неторопливо разматывать тонкие натуральные шелка. Понятно, что сейчас мусульманки носят капрон, нейлон и прочую химию, но в брачный день нужно чтить традиции. Оставив на ней только золотые украшения, взял за руку и потянул за собой.

За дверью обнаружилась душевая с ванной, больше похожей на маленький бассейн. Артем в несколько движений сорвал с себя парадную форму, проверил пальцем температуру и первым влез в воду. Гюль, не совсем понимавшая смысл этого извращения, полезла следом, стараясь не замочить прическу. Конечно, она блюла гигиену, но…

– Помнишь, когда мы расставались на яхте, что я сказал тебе?

– Что ты – мой друг. Будем просто дружить и мыться вместе?

– О нет! Ты слишком привлекательна, чтобы я мог сдержаться. Да и зачем, тебе уже исполнилось семнадцать.

– У нас вступают в брак в четырнадцать.

За болтовней Артем тихонько охватил ее ноги своими. В теплой воде шок от первых откровенных объятий не так силен.

– Еврейки после обряда бат-мицва выходят замуж и рожают в двенадцать. Но ты на Руси, дорогая. Привыкай к нашим порядкам.

Он поймал под водой ее руку. В ауре девушки легкий страх неизведанного и жуткое любопытство, ни капли сексуального возбуждения. Прижал нежные пальцы к своему гусару. Он немедленно, как истинный офицер, поприветствовал даму вставанием.

Пока хватит разврата. Артем поднялся, взял мыльную губку, вытащил Гюль из воды, тщательно вымыл, невзначай касаясь потаенных мест, и бросил ей махровую простыню. Быстро привел в порядок себя.

– Теперь мы готовы. Русская традиция – ласки после бани. Как-нибудь я тебя веничком отстегаю.

Абсурдный смысл последней фразы невеста списала на трудности перевода. Но скоро стало не до разговоров и размышлений. Укрыв ее простыней и нырнув под нее сам, Артем отбросил сдержанность. Но вместо могучего удара в промежность он полез туда… Пальцами? Или даже языком? Она не поняла. Постепенно из низа живота начали распространяться теплые волны, перешедшие в упоительную судорогу. Гюль даже не сразу ощутила, что муж не рядом, а в ней. Короткая и несильная боль, легкое жжение, тут же перекрытое новой восхитительной волной…

– Ну ты и кричишь!

Она лежала на его мускулистой груди, утонув коготками в мягкой редкой шерсти.

– Разве? Я не заметила.

– Тебе хорошо? – спросил он, целуя в брови и прекрасно зная ответ.

– Ох! Не ожидала.

– Женщины крайне редко кончают в первый же раз.

– Я – особенная?

– Конечно. Но и мне пришлось постараться. Мы оба – маги. Это открывает невероятные возможности.

– Наращивать мужскую силу?

– Пока хватает природной. Дело в другом. Мы можем видеть ауру друг друга, без слов понимать, что приятно другому, и доставлять максимальное наслаждение. Тогда не будет смысла в супружеских изменах. Дома все равно лучше.

– А я смогу благодаря магии остаться вечно молодой?

– Вечно – нет. Но стареть будешь гораздо медленнее, чем другие.

– Тогда начнем учиться прямо завтра. Ты отдохнул?

– В смысле, имею ли силы на сотню райских гурий или хотя бы на тебя одну? А ты сама попробуй. Возьми меня… правильно. Смотри на мою ауру. Глаза закрой, она и так видна. Теперь двигай пальчиками. Больно! Аккуратнее, следи сама. Хорошо. Хорошо! Ах как хорошо…

 

Глава седьмая

Из медового месяца Артема выдернуло лично его высочество.

– Как успехи?

– Спасибо, дядя. Ожидается наследник мужского пола.

– Умеешь определять на первых неделях?

– Это проще, чем мудрить с собственной Yхромосомой.

– Хорошо. Значит, длительная командировка не скажется на появлении потомства.

Артем привычно повернул голову в сторону карты Евразии.

– Придется глобус ставить. Возвращаемся к старой проблеме – обогащенному урану. Как ты знаешь, первая энергетическая установка на импортном топливе заработала. Хуже, чем наверху, но приемлемо. Обкатают.

– Курс на Америку?

– Нет. СБ считает, что секуры перевезли запасы в Центральную Африку.

– Информация проверенная?

– Они так утверждают. След оборвался в пустынях северо-запада.

Вот в чем дело! Император Сонгая – родной брат хана Гирея. То есть практически родственник. Можно нанести визит вежливости, имея в свите пехотную бригаду.

– Почему Венцеслава не хотите отправить? Та же степень родства с тамошним правителем, опыта наберется.

– Кишка тонка, – зло бросил князь.

Они что, повздорили? Артему младший кузен нравится куда меньше солдафона Болеслава. Но таких резких слов в его адрес никак не ожидал. Интересно, как же Всеслав оставит власть наследнику, которого считает слабым? Хотя трон чаще передает смерть, нежели воля предшественника.

– Итак. Телеграфная связь с Сонгаем есть. Дипломатических отношений нет. После аннексии Крыма к нам особой любви не испытывают. Внезапная смерть Гирея тоже не облегчает задачу.

– Придется с ней повременить, дядя.

Князь нахмурился. Глава государства должен быть мстительным и жестоким, иначе его тут же схарчат менее гуманные претенденты. Процветание хана, в прошлом году публично обвиненного в причастности к убийству Болеслава, и так вызывает кривотолки.

– Насколько?

– Экспедиция продлится месяца три. Ну и, понятно, я должен быть далек от тестя, когда он представится.

– Не тяни. Одно только содержание Бахчисарайского двора с его тремя женами и выводком наложниц обходится в копеечку. Я распоряжусь передать тебе наработки СБ. Состав сил и прочее определи сам.

– Ваше высочество, не забывайте – я простой капитан, хоть и выпускник Академии. Операцией в целом должен командовать воевода или, по крайней мере, полковник.

– Звание клянчишь? Выше майора дать не могу, не хочу развращать армию примером слишком быстрого продвижения родственника. Полковника в формальные командующие отряда выбирай сам, но помни – он должен слушаться тебя пуще, чем Гюль. О подготовке операции докладывай ежедневно. Свободен.

Неудачное сравнение. Восточная женщина хорошо слушается, если с ней постоянно обращаться как с собственностью. Сравнительно мягкий подход Артема она рефлекторно приняла за слабость. Он, конечно, мог показать ей расправу над семнадцатью эсбэшниками накануне свадьбы, эта сцена вызвала бы шок у любого нормального человека. Потом предупредить – не надо меня расстраивать, я очень нервный в плохом настроении. Однако тот ролик не совсем подходит для беременной женщины.

Намеки на скорую и длительную командировку вызвали слезы и упреки.

– Надо было выбирать Венцеслава. Он безвылазно сидит в Москве.

Гюль тут же заткнулась. Сестрица Ляле, будущая княжна Руси, совершенно не выглядит счастливой. Муж как женщиной ею не интересуется. Зашел в спальню в первый день, и на этом все. Для зарождения наследника у нее взяли яйцеклетку, выносит вообще кто-то другой, может, даже эйши.

Венцеслав – крайне странная личность. Некрупного роста, Артему чуть выше плеча. Хрупкий, картинно изящный. Ауру не разглядеть, даже эмоции, если они вообще есть. Молчит, как будто постоянно о чем-то думает. Часто ходит наверх, но не более чем на пять-шесть часов.

Сестру остается только пожалеть. Свекровь, жена Всеслава, ее также не жалует. Инородка, мусульманка. Брак чисто династический, и его значение скоро сойдет на нет, лишь только сотрутся последние воспоминания о когда-то имевшем место суверенитете Крымского Татарского ханства.

Артем, получивший, наконец, два просвета на погон и майорские звезды, понимал нездоровость атмосферы в Серебряном Бору лучше многих.

– Можно, без тебя я поеду к маме, в Бахчисарай?

– Исключено. Останешься в Новгороде Великом, под присмотром сестры Эрики. Мама может приезжать туда сколько ей вздумается. Заодно подлечится.

Собственно говоря, можно уже не приезжать, а прилетать. Крупнейшие города Руси – Москву, Тверь, Рязань, Ярославль, Новгород Великий, Новгород Нижний, Казань, Минск, Киев, Псков, Смоленск, Бахчисарай – связали первые авиалинии, мигом вытеснив «цеппелины» в нишу грузовых и особо дальних перевозок. Русская авиация начала свое развитие как сугубо гражданская. Мобилизовать самолеты для военно-транспортных нужд – не проблема.

Под руководством сестры и тетушки Гюль решает для себя жизненно важную проблему: как мусульманке выжить среди язычников. Бог един, имя ему – Аллах. Но могущество Рода не вызывает сомнений. Кто же он? Аватар Аллаха для славян? Почему же тогда ему не молятся пять раз в сутки, не соблюдают пост? Вопросов куда больше, чем ответов.

О какой-то религиозности можно говорить только применительно к сестре Эрике и ее коллегам. Остальные относятся к местному Богу как… к стиральной машине, согласно инструкции. Хочешь то-то и то-то, нажми правильные кнопки, куда не надо – не лезь, убьет.

И главное, муж собирается уехать надолго. Понятно – служба. Но могучий неверный, жесткий, упрямый и недоверчивый вдруг стал в мире язычников единственной опорой. Когда он рассказывает и объясняет, все становится сразу понятно. Никогда не ругается, не грубит. В постели… Она вообще не предполагала, что так может быть. Мужчина должен входить к жене ради наследников. Удовольствие ему доставляют искусные развратные наложницы. А он заботится о ней, чтобы каждое свидание превращалось в праздник. И неутомимо учит давать и получать радость от секса, мягко подталкивая делать такое… девушка из порядочной семьи не может рассказать об этом вслух. Только беременность заставила смирить фантазию, да неизбежно приближавшееся время какой-то новой миссии отдаляло его, муж даже в постели уносится мыслями куда-то за границу. В поход, готовился к новым убийствам и победам? Женщине не пристало спрашивать об этом. Она должна терпеливо ждать, радоваться успехам. Или скорбеть в случае утраты. На все воля Аллаха.

Карт-бланш на формирование ударной армейской группы для операции в Африке Артем использовал, привлекая людей, которых знал раньше.

– Командир 12й общевойсковой пехотной бригады подполковник Андрейченко по вашему приказанию прибыл! – Узнав вызвавшего офицера, пехотинец смешался: – Лейтенант СБ Казаков?

Более чем скромное упоминание в СМИ о свадьбе некого княжьего родича на фоне громких фанфар о женитьбе наследника престола сыграло свою роль. Большинство военных, далеких от высших штабных коридоров, не заметили постепенного возвышения боевого мага.

– Да. Теперь майор армейской разведки и контрразведки Артем Уланов. Давно не виделись.

Он встал и протянул руку комбригу. Потом пригласил его сесть ближе к столу. Крохотный кабинет в Военном министерстве так и задуман. Одновременно с его владельцем в нем могут находиться два, в тесноте максимум три человека. Майор терпеть не мог многолюдных совещаний.

– Растете?

– С вашей подачи.

Во время зачистки в Варшаве Артем собственноручно пристрелил командира первого батальона за воинствующую некомпетентность, приравненную к переходу на сторону врага. Ротный Андрейченко занял вакантное место, за успехи в американской бойне вознесся до заместителя командира бригады. Тот отправился на повышение после штурма Керичи, дальнейшее вполне логично.

– Тогда новый шанс отличиться или сложить голову. На песочке загорать любите? В начале сентября отправляемся в Северо-Западную Африку. Вы – командир бригады, но слушаетесь каждого моего чиха. Это понятно? Хорошо. На усиление возьму батальон из разведывательно-диверсионного корпуса. Свяжитесь с его командиром и рассчитайте, сколько нужно транспорта, оружия, боеприпасов, сухпаев, накопителей магоэнергии и прочего инвентаря. Предполагаемый срок операции – три месяца, возможна задержка. На месте разживемся лишь углем и водой для грузовиков, какой-то пищей. Остальное с собой и на себе. Один «цеппелин» для разведки.

– Спасибо за доверие, господин майор.

Доклад правителю Руси о подготовке операции вышел не слишком радужным.

– Основная трудность в переброске войск на подобное расстояние заключается в том, что Османская империя, разозленная присоединением Крыма, без войны не пропустит транспорты через Босфор и Дарданеллы. Получается вояж из Балтики с перегрузкой в свейском или прусском порту либо, по старой памяти, из Мурманска. Но на Баренцевом море мы не найдем такой массы судов, тем более нужно везти технику. Следовательно, пару месяцев займет концентрация тоннажа у Кольского полуострова. Поэтому предлагаю разбить план на этапы. Я с небольшим отрядом, не более взвода, перебрасываюсь в район устья Сенегала на «цеппелине». Четыре БТР можно отправить в Римскую Федерацию и оттуда морем в Западную Африку. Вроде как сэмплы для будущего экспорта оружия.

– Хорошо. От меня что-то нужно?

– Непременно, дядя. С этого момента, когда вчерне определены сроки, силы и задачи, нужно начинать общаться с султаном-императором. Хоть мы замирились с его до сих пор живым братом, теплыми наши отношения не назвать. Строго говоря, их нет вообще. А внешнеполитические решения принимаете вы. Ну, потом еще Дума утверждает. – Артем улыбнулся: – Если согласная.

– Установление более тесных контактов с империей санкционирую. Могу рескрипт на этот счет издать. Нам и правда нужен противовес османам. До Западной Африки мы точно не доберемся с захватническими планами.

Как знать, усомнился племянник. После того как Мали, Марокко и прочие северо-западные колонии верхней Франции объявили независимость, Советский Союз усиленно там насаждал ленинизм, пытаясь подмять смуглых ребят, обратив в коммунистическую веру. Много позже те ребята покинули свои очень независимые страны и дружно наводнили Францию, забравшись под крыло бывшим колонизаторам. Государства хотят независимости от европейцев, а их граждане сами норовят осесть в метрополии. Парадокс.

Перед отправкой в путь Артем собрал командиров подразделений, которым предстоит выдвигаться отдельно от него.

– Господа, официальная наша цель – маневры, учения, укрепление военно-дружественных связей с новым союзником. На самом же деле план операции может быть утвержден лишь на месте. Поэтому бригада должна быть готовой ко всему. Андрейченко!

– Я!

– Если в Африке не хватит одной пуговицы или гвоздя, ответите лично.

– Так точно!

Кажется, все предусмотрено. Но и на самотек отпускать боязно. Кроме того, он впервые командует таким количеством людей – три тысячи, не считая экипажей транспортов и кораблей сопровождения. Артем невольно вспомнил свою первую аттестацию в армии княжества, подписанную наставником Игнатом: «После курса боевой и идеологической подготовки годен к службе в Русской княжеской армии без перспективы занятия ответственных постов». Эта бумажка до сих пор в личном деле. Как-нибудь нужно поинтересоваться судьбой первого учителя магии.

На следующий день негодный к ответственной работе командир сошел с трапа в аэропорту Бахчисарая. Тесть изобразил бурную радость от встречи прямо на летном поле, смутив остальных пассажиров лайнера. Зять настоял на инспекционной поездке в Севастополь, бывший Инкерман, и Балаклаву. При отвратительных отношениях с османами Руси требуются мощные военно-морские базы на Черном море. Поэтому заодно и стройки проверить.

Балаклавская бухта особенно понравилась: глубокая чаша меж невысоких Крымских гор, которые расступились на юге, соединив ее с Черным морем. До поры она не пользовалась особой популярностью – доступ к берегам не так легок, как к многочисленным заливчикам Севастополя. Но там мелко, крупные корабли швартуются у бочек, загружаются и разгружаются лихтерами. Потому популярен был порт Феодосии, бывшей Кефе, с удобной морской гаванью.

Майор отошел по галечнику вбок от стройки, вызвав вопросительные взгляды ханской охраны и неодобрительный – тестя. Скинул футболку и джинсы, влез в воду и размашисто поплыл кролем. В полутораста метрах от берега резко нырнул под воду. Памятуя прошлогоднее приключение с субмариной, Артем разыскал несложное заклятие, сжимавшее воздух до сжиженного состояния. Пользоваться подготовленным запасом можно без накопителя, только собственной энергией. Он опустился метров на семь, открыл глаза, попробовал вдохнуть из магического резервуара. Неожиданно страх, перенесенный на затопленной подлодке, хлынул из темных закоулков души. Полтораста метров смертельно опасной водной толщи над головой, тысячетонный пресс давления, адская боль в теле от вскипающего азота снова вернулись, подчиняя разум панике.

Артем вынырнул с пониманием, что радостей дайвинга он в этой жизни не испытает. Перенесенный стресс поселил иррациональный страх перед погружением. И на борт подводной лодки ему не хочется.

Дирижабль «Князь Дмитрий» из состава ВВС Руси вылетел на рассвете в Рим. Длиннющая сигара, на треть наполненная горючим газом, лениво потащилась к Мелито-ди-Порто-Сальво на южной оконечности Апеннинского полуострова, где предстояло отконтролировать погрузку БТР и разведывательно-диверсионного взвода, откуда маленький отряд двинет к устью реки Сенегал.

В пути хан Гирей, за неимением другой аудитории, достал своим красноречием. Артем в бог знает какой раз услышал о славной истории рода, имевшего самые тесные связи с османскими и персидскими правящими домами, а также индийскими Великими Моголами. Хан убежден, что зять должен быть невероятно счастлив и горд, что связался с таким выдающимся семейством. Не колупаясь в мозгах собеседника, а лишь ощущая отголоски его эмоций, маг четко усвоил главную невысказанную вслух мысль: грязный гяур обязан понимать, какая честь ему оказана.

– Лучше скажите, любезный, что взорвалось на «Афате»?

Гирей словно влетел в невидимую стену.

– Я рассказывал. Османская помощь. Заряды, накопители энергии.

– Лжете.

– Как вы смеете, зять…

– Вопервых, я маг и умею отличать ложь от правды. Вовторых, мощность взрыва в эквиваленте больше пятидесяти тонн ТНТ. Невозможно, чтобы дискретные боеголовки и банки с магонами детонировали столь синхронно.

– Мне нечего добавить, – хан поджал губы.

– Плохо. При заключении мира и соглашения о браках с вашими дочками я лично проследил за включением пункта о полной открытости касательно военной информации Татарстана. Мы выполнили все, вы продолжаете скрывать важную тайну.

Гирей не ответил. Он замолчал, и на фоне его постоянной болтливости тишина зазвучала особенно весомо.

– Тогда я вам расскажу. Начну издалека. Одна из гипотез возникновения Источника Рода религиозная: поклонение Роду и духам предков славян вызвало природную аномалию. То – события примерно восьмого века, когда ислам лишь набирал силу и был явлением локальным. Сейчас верующих в Аллаха более двухсот миллионов, основная масса из них верит истово. Я не могу исключить, что подобное событие произошло в арабском мире. Колоссальное количество накопленной энергии, будь она куплена у Руси, разорило бы экономику половины планеты. Значит, «Афат» вез иные запасы. Мы не наблюдаем конкуренции на рынке магической энергетики. Получается, кто-то владеет источником и заряжает от него колоссальные боеголовки. Одну из них я случайно подорвал.

– Вы уничтожили фрегат?!

– В этом нет большой тайны. Весь экипаж атаковавшей его субмарины награжден, остальные, к сожалению, посмертно.

Не надо быть физиономистом или магом, чтобы перевести мимику хана в словесную форму: я выдал дочь замуж за человека, который лично разрушил единственный шанс победить в той войне. Заметив отсветы невеселых мыслей на татарском лице, зять решил смягчить разговор:

– Война окончена, дорогой тесть. Вы не проиграли, а влились в большую семью Милославских, чья история восходит к Рюрикам и императору Константину Византийскому. – Артем не удержался и отплатил той же монетой. – Безопасность Руси в целом и Крыма в частности зависит от знания, где и как накапливается энергия для других боеголовок.

– Не знаю.

– О, ближе к правде. Но что-то вы точно знаете.

– Я должен султану Османской империи миллиард динар за нее.

Артем улыбнулся:

– Ныне татарские динары имеют лишь коллекционную ценность. Дайте ему тысячу рублей, и пусть он успокоится.

– Турецких динар, – горестно вздохнул хан.

– Двести миллионов рублей?! Обалдеть. Но, тестюшка, вы брали кредит от имени Татарстана, который больше не суверенное государство. Русь его присоединила как трофей и потому отказалась признать ваши долги. Поэтому султан может запить свое горе холодной водой и расслабиться.

– Нет. Я поклялся на Коране. Это теперь мой личный долг перед лицом Аллаха. Доходов у меня нет, кроме содержания на уровне губернатора.

А также оплаты расходов Бахчисарайского двора. За сколько-то лет скопил бы, родственничек, на выплату хотя бы части долга. Артем достал смарт и набрал донесение в разведуправление. Проклятая сдержанность по отношению к побежденным, оттого контрразведке не позволили распотрошить хану мозги. Проблема второго источника куда важнее, чем обогащенный уран. Ох уж этот Ближний Восток! Там храм Гроба Господня, остатки Второго Иерусалимского храма, Аль-Акса и Куббат ас-Сахра, теснящиеся на маленьком пятачке. Если только молитвы адептов враждующих религий не уравновешивают друг друга, есть шанс, что там тоже обнаружится мощный источник магии и постоянные переходы в верхний мир.

Гирей погоревал около часа, расстроенный напоминанием о долге, потом опять завел нудятину про семью. Артему даже немного жаль его стало. Породистый, но практически бездомный пес, в активе которого только дипломы и медали с выставок да длинная родословная, летопись вязок породистых кобелей и сук, тоже блиставших на собачьих тусовках. Потом пришла менее лирическая мысль. Тесть ради кредитора выполнит любое его повеление. То есть в губернаторском кресле проблемного региона Руси сидит вражеский агент влияния. Смарт принял новое донесение, а его автор позавидовал Олегу-Леопарду, втиснутому в пенал другой каюты и не обязанному общаться с высокородным треплом.

Последний конфликт произошел за полсуток до прибытия в Бамако. Мысли хана крутились внутри клетки, образованной несколькими стенками – былое величие, нынешнее угнетенное состояние, невозможность высказать присутствующему варвару до конца, насколько он груб, жалок в неверии в Аллаха и не достоин принцессы.

– Любезный тесть, позволю себе напомнить, что никто не просил выдавать за нас замуж ханских дочерей. Я вообще не планировал жениться. Именно вы настояли на браке как на непременном условии мира, мы соизволили пойти вам навстречу. И это к лучшему. Четверо ваших детей – отличные заложники на случай, если вам вздумается действовать на пользу не Руси, а вашего кредитора. Про великую честь лучше молчите. Думаете, я не догадываюсь, что вы мечтаете увидеть своего внука, наполовину татарина и на сто процентов мусульманина на Московском престоле? Естественно, женатого на крымчанке или османке. Отличный способ завоевать княжество, проиграв в войне с ним.

Хан чуть желчью не подавился.

– Уж извините, но расстрою вас прям сейчас. Гюль проявила магические способности, обучается русской ворожбе. Такие женщины не воспитывают детей в традициях иностранной религии. У Ляле взяли яйцеклетку, зигота внедрена суррогатной матери. Венцеслав непреклонен – ребенка должны вырастить и воспитать в монастыре.

– То есть и мои нерожденные внуки – заложники?!

– Все мы заложники обстоятельств. Хотите добра детям, внукам, женам, себе самому – служите Руси. Она благодарна к преданным и безжалостна к предающим. Хотя иногда прицел сбивается.

В таком прекрасном расположении духа и полные взаимной любви родственники спустились с причальной мачты в столице империи Сонгай, включившей в себя земли Мали, Мавритании, Сенегала и других небольших государств Северо-Западной Африки, если смотреть на карту верхнего мира.

Старший брат тестя, султан Девлет-Гирей Махмуд IV искренне огорчился, не увидев племянницу. Он питал надежду, что уговорит бастарда принять ислам, затем освятит их брак, ибо перед Аллахом Гюль и ее так называемый муж, соединенные у языческого идола, сожительствуют во грехе прелюбодеяния, оттого им закрыта дорога в Рай.

По пути во дворец от причальной вышки Артем во все глаза смотрел на впервые увиденную им столицу большой исламской страны. Хотя она на тысячи километров западнее княжества, выглядит как настоящий восточный город в представлении большинства: мечети, сады, дворцы и особняки, затем тянущиеся на многие километры одно-двухэтажные халупы, бесчисленные базары и базарчики, за ними снова приличные кварталы. Широкие улицы заполнены автомобилями, трамваями, арбами, конными экипажами, верблюдами и велосипедами. Узкие простенки меж домов бедноты забиты вообще черт знает чем. Лучше всего выглядит набережная реки Нигер. Где берег не забран в камень, на отмель втянуты тысячи лодок.

Сезон дождей кончился месяц назад, но на город уже плотно села пыль. Кажется, опусти стекло или открой дверь, как тонкий слой взвеси тотчас покроет лицо и одежду. Начищенные берцы антрацитового цвета посерели за двадцать шагов от мачты до авто.

Остаток дня завершился в чисто ритуальных церемониях: напитки, мясо, фрукты, кальян, танцовщицы, любую из которых можно ангажировать на ночь. Артем воздержался от балерин, тесть – нет.

Наутро маг проснулся достаточно рано и в прекрасном расположении духа. Не припекает, в султанском саду сохраняется свежесть под широкими листьями экзотических растений. Он пробежался, радуясь свободе передвижений после вынужденного затворничества в дирижабле. Здесь нет пыли, воздух приятно увлажнен фонтанами. За задними постройками увидел тренировку дворцовой охраны и знаками испросил позволения сразиться с бойцами.

Несмотря на то что изо всех поединков Артем вышел победителем, своеобразная школа местной борьбы без оружия открыла ему пару подлых приемов, не спортивных, а прикладных, когда нужно не побеждать в честном красивом бою, но выполнять работу по защите объекта от злоумышленника. За этим занятием его и застал султан, извещенный о крайне необычной манере гяура отдыхать во дворце.

Извинившись, русский посланец сбегал в душ, вытерся простыней и вышел, еще разгоряченный от пробежки и спарринга.

– Моей племяннице в мужья достался воин. – Слуга перевел на английский реплику владыки.

– Война – достойное мужское занятие, – дипломатично ответил Артем. – Именно об этом князь уполномочил меня побеседовать с вашим величеством.

– О какой войне друг с другом или помощи второй стороне можно говорить на таком расстоянии между странами?

– Транспорт сокращает расстояния не только в верхнем мире, но и у нас. Княжеская армия имеет опыт успешной десантной операции в Новом Свете.

– Наслышаны. Но там была разовая акция, а не полномасштабная война.

– В больших сражениях необходимость возникает не часто. Но к ним нужно быть готовым, иначе конкуренты не дремлют.

Султан, полноватый восточный дядька с густой черной бородой и выпирающим над кушаком животиком, неторопливо шагал по аллее рядом с Артемом, который по сравнению с ним казался античным богом.

– Русь не имеет территориальных претензий на столь далекие от нее земли, однако мы следим за происходящим здесь. Османы всегда считали Крымский Татарстан своим марионеточным государством, Сонгай враждебным. Мало того, что ваш брат неосторожным участием в заговоре погубил независимость ханства, но и вы, потомок личного друга султана Блистательной Порты, начали проводить независимую политику, как и свергнутая династия, с которой османы воевали больше ста лет. Таким образом, в Стамбуле находятся недруги обоих наших государств. – Артем сделал очередную паузу, давая переводчику возможность отработать свою хлебную лепешку. – Не скажу, что враги. Открытая вражда, переходящая в войну, нам не нужна, как, полагаю, и вам. Предложение княжества – стать сильнее, чтобы у той стороны не возникло желания напасть – сейчас наиболее своевременное.

– Звучит разумно. Что вы предлагаете?

– Техническую помощь. Через десять дней сюда прибудут образцы немагической боевой техники с двигателями внутреннего сгорания.

– Невозможно, – султан даже приостановился. – Такие моторы работают только наверху.

– Не буду ни в чем вас убеждать. Просто обождем демонстрации. Секрет в особом режиме сгорания, и он за несколько лет станет всеобщим достоянием. Важно быть первыми, не так ли? Потом придумаем другие новшества. Про авиацию вы, надеюсь, слышали.

– Да. Но не верится.

– В Бахчисарай из Москвы я прилетел на самолете. На большие расстояния, увы, пока только дирижабль.

– Замечательно! Что вы хотите взамен?

– Примерно полгода назад группа мутантов из Северной Америки доставила вверх по реке Сенегал контейнеры с обогащенным ураном. Их следы обрываются в направлении нагорья Ахаггар.

– Там Алжир, территория дея Али, населенная туарегами. Чем я могу помочь?

– Пропустить нас в том направлении и обратно. Уран провезен сверху контрабандой, мы вправе его конфисковать.

– У дея сильная армия.

– Поверьте, ваше величество, я найду, чем их удивить, если дело дойдет до прямого столкновения.

– Потом вы уедете, оставив мне конфликт.

– Вопервых, я имею право подписать от имени Руси договор о взаимопомощи, вовторых, проявить силу, после чего дей не захочет обижать нашего союзника.

– Допустим. Это все?

– Не только. Есть один деликатный вопрос. Очень хорошо, что тесть развлекается с рабыней и не слушает наш разговор. – Артем кратко поведал о втором источнике и боеголовках. – Получается, у нашего общего недруга может быть оружие неприятной мощности.

– До меня доходили сведения, – задумчиво ответил султан. – Однако из-за напряженных отношений со Стамбулом я не могу спросить у них напрямую.

– Конечно. Однако вы и ваши офицеры – мусульмане. Им гораздо легче тайно проникнуть на Ближний Восток.

– И потом уничтожить чудо ислама вашими руками?

– Не нужно! Но подумайте, если там действительно возникло это явление, ведь не молитвами одних османов, а всего арабского и прочего мусульманского мира. Пользуется только Порта, моего недальновидного тестя посадили в долговую яму. Кстати, не советую его посвящать в самые тонкие детали. Информация тут же попадет к Блистательным.

Некоторое время они молча мерили шагами сад.

– Новый источник не может быть слишком мощным, чтобы обвалить мировые цены на накопители. Интерес Руси в том, чтобы множество компаний черпало из него, дабы османы не могли концентрировать бездну мегаджоулей в боеголовки.

– Для нас слишком непривычное дело – соглашение с неверными.

– Тогда давайте глядеть с другой стороны. Я не предложил ничего оскорбительного для мусульман, порочащего Аллаха и Пророка. Мы далеко, не насаждаем иную культуру и религию. Вы также лишены возможности вмешаться в наши дела. Пусть каждый внутри себя остается при своем мнении в вопросе веры, ничто не мешает заключить взаимовыгодную сделку.

– Мы планируем каскады плотин для ГЭС на обеих реках. Поможете с генераторным оборудованием?

– По самой низкой цене, которую сможем себе позволить, – поклонился Артем. – Жду технические условия на генераторы, лично прослежу за выполнением заказа.

Проснувшийся к обеду Салим-Гирей с удивлением узнал, что зять прихватил большой армейский грузовик, проводника и двух лейтенантов, прибывших на дирижабле, с которыми отправился на охоту ближе к алжирской границе. А он-то рассчитывал на деятельное участие в переговорах…

 

Глава восьмая

Пустыни Северной Африки негостеприимны в любое время года. Песчаные барханы меняются каменистыми пустошами, невысокими горами. Оазисы крайне редки и известны наперечет. В суровой местности хорошо себя чувствуют лишь аборигены пустынь – туареги.

Увидев их впервые, Олег заметил:

– Когда мы были наверху, босс, встречали «Фольксвагены-Туареги», помните?

– Ты имеешь в виду, что паркетные внедорожники совсем не похожи на верблюжьих наездников? Плевать на логику, слово покупателям нравится – и баста.

Всадники на горбатых скакунах не быстры, не изящны и не блестят. Зато они невероятно выносливы и привычны к длинным походам по бездорожью. Верблюды работают с молодости до старости, когда большинство их автомобильных ровесников попало под пресс на свалках черного металлолома.

Доставивший их на границу армейский грузовик был гораздо ближе к настоящему туарегу. Артем спрыгнул на песок.

Как таковой границы нет в обычном понимании. Ни пограничных столбов, ни следовой полосы, ни магической или электронной сигнализации. Но водитель, по совместительству проводник, уверенно махал рукой на северо-восток, лопоча «Алжира-Алжира».

– Олег, за старшего. Обязательно подстрелите дичь для поддержания легенды. Не позднее чем через сутки быть в этой точке. Я ставлю маяк, у тебя есть магоскоп. Ждать двадцать четыре часа. Если не вернусь – уезжайте в Бамако, выберусь сам.

– Так точно. Удачи, босс!

Артем проверил снаряжение. Оружия минимум, привычный «вальтер» в кобуре, необходимый для изображения немагических убийств за границей Руси, накопители, вода, немного еды, надувной спальник размером с ладонь в сложенном состоянии.

Он удалился пешком километра на три. Ни единого живого существа, кроме случайной ящерки. Ветер заметает следы от высоких ботинок. Облака пыли, поднятые грузовиком, растаяли, охотники отправились к звериным тропам на пути к водопою.

Один. Далеко за морем могучее княжество, сильнее большинства здешних империй, на правление которым у него некоторые права. Товарищи, которые могут поддержать, даже рискуя жизнью, тоже не здесь. Целая бригада с кучей приданной техники и спецназовским усилением плывет вокруг Британских островов, не заходя в Ла-Манш в целях скрытности. А он все равно один и может рассчитывать только на свои силы.

Нет связи. Спутниковая совсем бы не помешала, вот только постоянных спутников на орбите этой планеты нет, кроме Луны.

В Москве то же самое. Да, есть сестра и тетка, гораздо более способные в ворожбе. Но они – женщины, обе невоинственные и незлые. Уж тем более не примчатся в Сахару на помощь.

Болеслав, с которым только-только начал зарождаться контакт, погиб. Его младший брат в лучшем случае демонстрирует отчуждение, в худшем – не поймешь что. Князь выказывает доверие и остерегается одновременно.

Женщины. Вероника не предавала ни разу, не считая обмана, на который пошла в самом начале знакомства. Но он женился не на ней. Любые разговоры после этого, что между ними что-то останется, несмотря ни на что, – пустой треп. Тем более у нее наклевывался жених. Или типа жениха? Не важно.

Эпизоды с Алисой приятны, но не обязывающи в силу редкости и наличия других партнеров. После свадьбы Артем ее видел лишь мельком и не затребовал в Африку. Во избежание.

Друзей нет, сослуживцы. Ах да! Дома осталась жена, навязанная обстоятельствами. Им неплохо вместе, и будущего ребенка он даже намерен любить. Но она мусульманка, впитавшая презрение к неверным с молоком матери. Много лет должно пройти, пока она отделается от подсознательного убеждения, что муж – недочеловек.

Одиночество присуще героям и правителям. Неужели он в глубине души примеривает княжескую корону?

Стряхнув наваждение, претендент на престол последний раз осмотрелся и начал готовиться к полету. Он собрался преодолеть более ста километров. Абсолютный рекорд для него. Над Карским морем летают чуть ли не на сотню километров вверх, за пределы атмосферы, но там ребята каждый день тренируются. Его же магический уровень за годы в Академии не слишком вырос, гораздо больше его подтянули по теории и практике управления различными видами войск. Зато появилась ворожба Рода, пусть далекая от совершенства, но недоступная для соперников.

Через два часа неспешного полета над пустыней, однообразного, как созерцание потолка в больничной палате, Артем заметил, что рельеф начал заметно подниматься. Нагорье Ахаггар встретило его аскетической величественностью. Но и только. Кроме редких групп верблюжьих байкеров, ничего интересного. Датчик радиации тоже молчит.

На вершине горы Тахат, на трехкилометровой высоте, он сделал привал. Продолговатая вершина окружена невысокими конусами меньших гор, неправильной формы скалами и хаотическими выступами вулканических пород. В свете заходящего солнца красиво… но бесполезно. Каких-либо следов пребывания мутантов или хранения радиоактивных веществ нет. Или эсбэшная разведка ошиблась, что часто бывало, или безухие отправились дальше.

Артем слегка перекусил, надул и постелил на камни спальник, уселся на него, поджав ноги. Летать сегодня нельзя. Магическая энергия, расходуемая на преодоление сопротивления воздуха и прокачиваемая через ауру, слишком велика. Если дополнительно опустошить один накопитель, появятся неплохие шансы лишиться способностей дня на три, как при всплытии из глубин Черного моря.

Зато как здорово здесь медитировать! Кроме привезенного с собой скарба, который отложен в сторону и аккуратно прикрыт заклятием, чтобы не мешал, вокруг на километры нет ничего. Ни электромагнитных помех, ни биополя крупных птиц и млекопитающих, не говоря о человеческих следах. Словно из загаженного смогом города выбрался в девственную тайгу.

Техномагия покорно выключилась, кроме дежурных и всегда готовых мелких заклятий. Как, интересно, пройдет обращение к Роду вдали от Источника, тверских святынь и десятков миллионов русских, возносящих ему молитвы? Оказалось – бесподобно! Лучше, чем на море. Струи подземной энергии особенно чистые и сильные. Куда-то моментально ушла усталость, даже техномагическая. Мгновенно зажила ссадина, полученная утром на спарринге. Обычное заклинание провозилось бы над ней до следующего рассвета. А какая ясность мыслей! К сожалению, по поводу выполняемого задания даже включенный на двести процентов мозг ничего не может выдумать нового, имевшаяся информация обработана полностью, а новой нет.

Второй этап. Эрика предупреждала, что с этим спешить не стоит хотя бы лет пять. Однако она вряд ли бывала в местах, где единение с подземным космосом столь велико и прекрасно. Артем окончательно слился мыслью с энергетическими потоками и задал вопрос. В переводе на компьютерные аналогии он до этого момента отправлял Роду только весьма ограниченные биты информации, чтобы поддержать коннект в канале. Сейчас в невидимый сервер планеты ушел маленький файл.

Очень сложно разговаривать с изначальной сущностью бытия, не имея понятного обоим общего языка. Поэтому в файле не формулировки, а мыслеобразы. Изотоп урана – нечто нестабильное, противоречащее исходной идее природного равновесия. Кроме того, подобная концентрация ядерного топлива в одном месте естественным образом невозможна. Артем мысленно прочертил маршрут ядерной аномалии от устья Сенегала до Сахары и поставил знак вопроса: а дальше?

На виртуальной карте Сахары путь изотопов стал удлиняться. Хотелось выть от восторга: ворожебное зрение транслировало пустыню в сотнях километров от горы! Затем уперлось в ясно распознаваемую точку на востоке, наполненную злом радиоактивного топлива. Синтетические существа, издевательство человека над собственным генофондом, копошатся там во множестве.

Выключение дальнего зрения произошло не щелчком. Обнаженный нерв, чувствующий происходящее необычайно далеко, начал ссыхаться и стягиваться, возвращаясь к Тахат. В паре километров к северо-востоку от места медитации мелькнуло нечто необычное. Артем сконцентрировался в том направлении, но так и не разобрал природу аномалии.

Придя в обычное состояние, он проанализировал увиденное. Хорошо, что лежбище мутантов обнаружено. Плохо, что до него столь далеко. Их приютил оазис с финиковыми пальмами на юго-восточной окраине пустыни Эдейен-Мурзук. Восемьсот километров отсюда! Плюс от Бамако. Так как не везде пройти по прямой, имеем необходимость марш-броска по пустыне на полторы тысячи километров в одну сторону, бой, затем столько же обратно. Маршрут цепляет алжирскую территорию и дальше пролегает по Ливии, в этом мире входящей в Османскую империю, хоть и с известной автономией триполитанского бея.

Как всегда, не хватает информации. Что-то известно офицерам Девлета-Гирея, какие-то данные пришлет разведуправление из Москвы. Понятно, что до появления главных сил бригады нужно навестить безухих лично.

Солнце садится. Неверному не нужно отбивать поклонами вечерние намазы, но и спать рано. С азартом исследователя Артем засунул в карман спальник, навьючил разгрузку и зашагал в сторону непонятного объекта.

Два километра по прямой меж скалами превратились в пять. Несколько раз возникало желание взлететь, внутренний голос сказал – не надо. Через два часа, в кромешной тьме, рассеиваемой крошечным фаерболом, майор вскарабкался к входу в пещеру. Нечто необычное, но не враждебное затаилось внутри.

В глубине пещеры мелькнули наскальные рисунки. Сколько им, тысячи, десятки тысяч лет? Отпечаток ауры их создателя растворился задолго до того, как славяне построили первое селение.

– Заходи, путник-ворожей.

Голос раздался внутри черепной коробки, точь-вточь как в результате заклинания, которое на него когда-то наложил Эрик перед нападением на Всеслава. Артем мысленно тиснул большую красную кнопку.

– Мир вам. Меня хорошо слышно?

– Можешь не нажимать клавишу. Я уловлю любые мысли, ко мне направленные. Проходи.

В глубине тоннеля мелькнул обычный, не магический огонек. По мере приближения он превратился в обыкновенный костер, на котором очень худой, замотанный в тряпки старик жарит на металлической решетке вкусно пахнущее мясо.

– Присоединишься? Тут хватит на двоих.

Артем не стал задавать вопрос, откуда среди Сахары дрова и свинина. Вытащил и постелил верный спальный мешок, сел, с благодарностью принял деревянную плошку, на которой аппетитно дымил кусок вырезки рядом с куском лепешки и горкой зелени.

– Спасибо.

Проглотив неожиданное угощение, гость потянулся за фляжкой. Хозяин опередил и кинул ему полулитровую пластиковую бутылку газировки.

– Такие запасы посреди пустыни…

– Ты прав. Нужно пополнить. Помоги принести, потом поговорим.

Пещерный обитатель отправился в глубь темного прохода. Артем двинулся за ним и… обнаружил себя на парковке около гипермаркета. Здесь тоже ночь, но магазин работает.

Полусонный охранник неодобрительно рассмотрел посетителей, одного слишком бедно одетого, второго чересчур милитаристски, но смолчал. На бейджике крепкого парня написано «Ахова». Майор вспомнил Столбцы и догадался, в какой они стране.

Старик взял тележку, быстро набросал в нее мясные полуфабрикаты, овощи, зелень, напитки. Смеясь, прихватил со стенда с книжками «Гарри Поттера» на русском языке, а также пару свежих газет из стопки. Наверняка имея возможность свалить через портал вместе с тележкой, незнакомец вытащил кредитную карту, дал ее продавщице, дождался подтверждения платежа и расписался в чеке.

Влажный осенний воздух, слегка испорченный бензиновым выхлопом запоздалых машин, показался холодным после Сахары. Чародей потянул Артема за собой обратно в пустыню и показал, по каким полкам в пещере разложить продукты.

– В магазине вы говорили по-русски.

– Продавщицы плохо понимают белорусский язык. А, ты о голосовом общении? Нет проблем, но мне кажется – телепатия быстрее и экономичнее. Мороженое будешь? Не хочешь, зато изнемогаешь от вопросов. Валяй.

Артем уселся и привалился спиной к теплым от костра камням. Десятиминутная прогулка в верхний мир казалась сном или вымыслом, если бы сидящий перед ним человек не ел пломбир, небрежно швырнув обертку на угли.

– Как вас зовут?

– Истинное имя ничего не даст. Но раз мы в Сахаре, называй меня Туарег. Нет, не автомобильчик, имеются в виду местные жители.

– Я – Артем. Или Ярослав.

– Вот видишь. Истинное второе имя, привычнее уху первое, а я просто говорю «путник-ворожей», и ты сразу соображаешь, кого зову. Кстати, давай на «ты».

– Хорошо. Я здесь не случайно?

– Понятия не имею. Ощутив, что ты поблизости и сумел правильно поставить вопрос Всеобщему, я открылся. Ты засек и решил проведать – на здоровье. Не притопал бы, ничего особо не изменилось.

– Всеобщий – это Бог, которого мы зовем Родом?

– Про относительность названий смотри выше. А если о понятии, то синоним Всеобщего – Вселенная. Только с Сириусом ты говорить не можешь, далековато. Я бы определил Всеобщего как проявление мироздания в нашем клочке пространства.

– То есть Род – это ограниченное понимание славян связи с Всеобщим.

– Как-то так.

– Сколько лет ты учился общению со Всеобщим для свободы перемещений в верхний мир?

– До первой удачной попытки – около ста пятидесяти. Отвечаю сразу на следующий вопрос: под Новый год мне исполнится триста семьдесят восемь. И еще на следующий: да, до изобретения гипермаркетов и кредитных карт было труднее, приходилось добывать и таскать местную валюту, толкаться по базарам.

– Сто пятьдесят…

– Для тебя дольше. Нужно уйти от мира и разговаривать только с Всеобщим.

– И читать про Гарри Поттера?

– Ну, посмеяться над представлениями обывателей о магии не грех. Потом почитать про обещания оппозиции перед выборами – свергнуть «последнего диктатора Европы», продать инвесторам ледовые стадионы и поднять за три дня жизненный уровень избирателей до британского. Смешнее «Поттерианы».

– Да, войны и политика отнимают много времени. Но, Туарег, я думал, у меня хорошие учителя.

– Не знаком с ними и, откровенно, не горю желанием. Ворожбе невозможно обучить по сути своей. Только азам – расслаблению, медитации, концентрации на главном. Ты это давно знаешь и умеешь. А дальше сам, только сам. Наше искусство сугубо индивидуальное. Учитель может раскрыть, как он добивается результата. Практически наверняка его опыт тебе бесполезен, даже вреден. Поэтому иногда бери отпуск, сиди в пустыне или на горе, черпай великое знание. Ну, пока не начал бродить в гипермаркеты, еду тоже не забывай. Я как лет двести назад увлекся, исхудал до предела, шмыг в Россию, а там французы сожрали последнюю крошку. Так и не поправился.

Артем не смог понять, в какие моменты ворожей говорит серьезно, а когда дурачится. Он рассказал про исчезновение Болеслава и спросил про магию переходов.

– Видишь ли, московские порталы есть проявление природной силы. Они могучие и корявые, как утесы. Ворожбу, благодаря которой мы сгоняли в Минск, я лет сорок полировал. Поэтому – никаких бомжей взамен, странных ощущений в организме. Возмущение структуры пространственно-временного континуума на несколько порядков меньше. Кто-то из весьма сильных, по вашим меркам, ворожеев сумел, грубо говоря, отколоть камень от того утеса. Потому ваш принц и оступился. Техномагам это не сдюжить в принципе.

– Он, может быть, жив, зависнув в неком пространственном мешке?

– Нет. Его субъективное время равно нашему. То есть давно умер от обезвоживания и голода. Если сильно повезло – задохнулся, менее мучительная смерть. Так что ищи злоумышленника среди своих, заинтересованных. Не думаю, что он открывает ауру на всеобщее обозрение.

Артем быстро перебрал обитателей Серебряного Бора и вхожих. Тогда не менее половины под подозрением.

– Сколько источников, подобных московскому, на планете?

– Штук шесть основных и куча мелких. Большинство в недоступных местах.

– Покажешь на карте?

– Сам, сам. Учись говорить с Всеобщим. Это не самый большой секрет.

– А хоть от чего зависит их появление? В самом деле от религий?

– Наоборот. Вероучения возникают от активных зон. Назови хоть одну мировую религию, что возникла в Америке. Только слабые, локальные.

– Значит, Саудовская Аравия и Израиль. Индия, быть может.

– Верной дорогой идете, товарищи. Кстати, с Ульяновым лично знаком. Интересная и премерзейшая личность. Его заветы тихо померли, а анекдоты бессмертны. Такой парадокс истории. А теперь, дорогой гость, позволю предположить, что ты усвоил главное. Любой ответ на любой вопрос ты можешь задать Всеобщему. Важно правильно задать. Доходчиво, ясно, однозначно. И главное, каждый вопрос должен содержать девяносто процентов ответа. Поэтому на коренные вопросы мироздания «Что есть Бог?», «Что есть Вселенная?», «В чем смысл бытия?» ты не получишь ответ в ближайшие двести-триста лет, потому что не овладел промежуточным знанием. Я, кстати, тоже. Но дальше продвинулся.

У Артема возникло ощущение, что за этот вечер и начало ночи он получил больше информации, чем за все время пребывания на нижней планете.

– Спать, дорогой коллега. Бренное тело живет по своим часам. Нельзя идти против его природы, оно – крошечный фрагмент Всеобщего.

– А продлить время его существования на века – разве не против?

– Как видишь, нет.

Туарег плеснул белорусской газировки на угли, погрузив пещеру во мрак. Судя по звукам, удобно расположил собственный фрагмент Вселенной поудобнее.

Наутро он исчез, как и ход в супермаркет. Ни осталось ни продуктов, ни следов костра. Только наскальная живопись и обрывок упаковки пломбира в шоколадной глазури.

Когда Артем влез в кабину грузовика, Олег подивился его крайней замкнутости и неразговорчивости.

– Есть следы безухих, босс?

– Да. В Ливии.

Больше ни слова за сутки с лишним до столицы. После информационного стресса в пещере пришлось заново приспосабливаться, как жить в этом мире, в котором все не так, как кажется, могучие ворожеи могут беспрепятственно ходить, где им вздумается, а также безнаказанно шутить с межмировыми порталами.

 

Глава девятая

В Бамако, как ни странно, единственным человеком, с которым оказалось возможным посоветоваться по проблеме ядерной программы секуров, был султан.

– Не могу понять, ваше величество, отчего мутанты предприняли столь сложный маршрут. От Триполи, ближайшего османского порта, к их нынешней базе в разы ближе, чем от устья Сенегала.

Девлет-Гирей, удобно развалясь на подушках в беседке садового дворца, отправил в рот какую-то ягоду. Как они, интересно, не толстеют до шаровидных форм, удивлялся Артем. Едят хорошо, постоянно что-то кидают в рот, пьют сладкие жидкости, живут на коврах и подушках. Ну да, интимные развлечения каждый день. Хотя почти наверняка секс-рабыни вынуждены играть трудозатратную роль.

– Причин много может быть. Например, столковались с местным беем, тот поставил условие: не пользоваться ливийскими и алжирскими портами, чтобы информация не ушла в Стамбул. Либо османские власти не хотели прохода судна с радиоактивными грузами по Средиземному морю, чтобы от вас скрыть перевозку. Отследить груз в порту куда легче, чем караван в пустыне.

Не уверен, усомнился Артем. Шестьдесят тонн топлива с тарой весят раза в два больше. Значит, не верблюды, а здоровая вереница тяжелых грузовиков. У Руси не было интереса к этому региону, а то бы наверняка заметили. Что интересно, безухие проплыли сколько могли вверх по Сенегалу, в Бамако завернули лишь машины за припасами, основное стадо колесных или копытных помощников осталось ожидать в пустыне. Естественно, подкинули деньжат местным властям, такой транзит не бывает бесплатным.

– Вам интересна ядерная программа?

– Нет. Мои рабочие и рабы эсиры быстрее и дешевле построят плотины для ГЭС. Конкуренция мне не нужна. Поэтому забирайте уран и уезжайте. – Султан неторопливо разжевал очередную ягоду и добавил: – Османы не отправят подкреплений быстро. Это основной камень преткновения между местными правителями из янычар и Стамбулом. Деи постоянно жалуются, что не могут вовремя получить помощь, поэтому подчиняться империи и платить налоги не слишком желают. Нападайте быстро и возвращайтесь тем же путем. Османы заявят протест, но ничего за ним не последует.

– Спасибо, ваше величество.

К сожалению, район Ливийской пустыни далеко за пределами летных возможностей. До прихода главных сил нужна разведка, а для ее организации – плацдарм не далее сотни километров от ядерной базы. Стало быть, ждем БТРы. Их прогон по пустыне сопряжен с риском. Караваны снуют, дирижабли летают. Даже убрав русскую символику, можем сильно переполошить мутантов и их непонятных покровителей.

Потратив кучу времени на раздумья, околачивание груш и нудные переговоры с Москвой, Артем дождался первой партии техники. От тяжелых машин с двигателями внутреннего сгорания султан пришел в восторг. А также получил доказательства, что гяур начал сдерживать обещания.

Салим-Гирей пробовал всюду совать нос. Пришлось жертвовать лишним дальним прогоном дирижабля и возвращать его в Крым. Мол, нельзя так надолго забрасывать основную работу… папа.

Десятиколесный бронированный внедорожник отличается от верхних прототипов дополнительным мостом сзади и удлиненным корпусом. Двигатель, способный работать в Тайной Москве, напоминающий скорее корабельный, нежели автомобильный, втрое крупнее и вдвое тяжелее, чем хотелось бы. Но и с ним дальность пробега при той же массе топлива возросла раза в три по сравнению с паровиком. Несмотря на дефицит техники и трудность ее доставки, русский командир подарил армии султана один экземпляр и вручил контракт на поставку партии таких же машин.

Зеленый камуфляж средней полосы срочно перекрасили на пустынный. Прикинув, что до высадки бригады и ее перехода к Бамако недели четыре, Артем дал команду отправляться.

Два БТРа без башенного вооружения, два грузовика с топливом, продуктами и запчастями, в качестве экипажей – Артем, два других офицера и восемнадцать солдат. В таком составе конвой на рассвете отправились в вояж, который Олег назвал «Ралли Париж – Дакар». Здесь никто ни за кем не гоняется. Они запланировали уложиться до расчетной точки за шесть суток.

Маршрут пролег южнее горы Тахат, между нагорьем Ахаггар и плато Аир. Когда вздыбленные скалы в районе прошлой ночевки показались слева по маршруту, Артем не выдержал, отпустил караван и, дождавшись их отъезда, активировал левитацию. В пещере оказалось пусто и пыльно, словно в нее никто не заходил лет двести. Он опустился на колени, осмотрелся магическим зрением и оком Рода. Место ну ничем не примечательно. Отправил зов Всеобщему, но в этот раз, видно, неправильно сформулировал вопрос. Подземные силовые линии поддержали, согрели морально и больше ничем не помогли. С таким же успехом можно медитировать в саду султанского дворца.

Майор приземлился на песок в паре километров впереди машин и поднял руку при их приближении, хотя мог, конечно, опуститься на крышу прямо на ходу. И так вид командира, словно автостопом путешествующего по Ливийской пустыне, шокировал команду. Кроме разве что Олега, который привык.

Начался песок. Большие колеса энергично перемалывали его, тяжело поднимаясь на барханы и неуклюже сползая вниз, где песчаные горы невозможно объехать. Скорость упала, вырос расход топлива. Хоть и зима на носу, днем солнце так разогревает броню, что на ней можно пожарить яичницу. Ночами холодно. Машины разорвали дистанцию до сотни метров, чтобы в промежутке хоть чуть-чуть оседала песчаная взвесь, позволяя видеть через пыльное переднее стекло.

Несколько раз вдали мелькали наездники на одной верблюжьей силе. Кто это, кому они могли сообщить об увиденных автомобилях – неизвестно. Алжир давно позади. Сети GSM нет, эфир чист. Есть, конечно, и магические средства передачи информации, но Артем их следов тоже не замечал. Кроме перевозимого с собой магического инвентаря, пустыня стерильна.

Ближе к нагорью Тибести появилась растительность. Она ублажила взор после чередования песков и пустошей, но напрягала в другом. Пальмы и кустарники означают наличие воды, значит, и людей.

Оставив центр нагорья справа, машины начали постепенный спуск к оазисам. В восьмидесяти пяти километрах от точки, которую майор получил из контакта со Всеобщим, показалась подходящая россыпь скал. Он приказал загнать транспорт между валунами, укрыть корпуса маскировочной сетью, периметр оградил заклинанием, энергетику которого завел на накопитель. Теперь любой житель пустыни, пожелавший укрыться среди камней от дневного солнца, почувствует инстинктивное желание искать приют в другом месте, а если окажется упрям, сработает сигнализация.

– Олег, за старшего. Не забудь правильно проинструктировать часовых. А то как в России: «Стой, стрелять буду» – и сразу предупредительный в живот. Не светиться, не высовываться, не бродить по окрестностям.

– Подводная лодка.

– Типа того. Ждать меня месяц. Что морда вытянулась? Приказ. Хотя надеюсь обернуться быстрее. Если не вернусь вообще, гнать сюда бригаду, брать штурмом оазис и искать место захоронения вашего командира.

– Есть, босс. За свой маскарад уверены?

– Через месяц скажу. Давай.

Плохо, что во вражеский лагерь не возьмешь много инвентаря. Накопитель один, если взять парочку – возникнут вопросы о чрезмерном богатстве. «Вальтер», мелочь для подтверждения образа. Недорогой мобильный телефон с бахчисарайской сим-картой. В любом случае главный инструмент – голова. Он вроде как при себе.

За небольшой расщелиной Артем укрылся невидимостью и взлетел, минут через сорок полета увидел оазис, точнее, целый городок, возникший на его месте. Тысяч на пятнадцать-двадцать населения, не меньше.

Обычно среди оазиса есть озерцо, способное обеспечить водой несколько семей или остановившийся на отдых караван. Но никак не больше. Над домами две вышки из пальмовых стволов, вон и третья. На них бочки. Получается, пробурили скважины до водоносного слоя, устраиваясь всерьез и надолго.

Вокруг поселка ограждение, скорее символического, чем военного типа. Это не Русь, где в таких диких местах первонаперво частокол налаживали. Жилища самые разные – деревянные, их мало, щитовые, несколько каменных. И, конечно, куча шатров. Застроено не более половины огороженной территории, на остальной площади копошатся.

Артем продолжил облет.

Для караванов отдельные поилки, вне периметра. То есть чтобы никто непрошеный не проникал внутрь. И, конечно, патрули. Вряд ли у ребят много патронов, но карабины М16 самые настоящие. Уяснив, что со стороны больше ничего не рассмотрит, он закончил полет к северу от ограды, сбросил невидимость и неторопливо двинулся пешком к воротам.

Часовой опешил. Метрах в двухстах от него материализовался высокий человек, словно из воздуха возник, приблизился, вежливо произнес «салам алейкум». Он стал метрах в двух, голова и лицо замотаны платком, серый халат с поясом, серые же штаны заправлены в армейские берцы, которые даже сильно запылиться не успели. Небольшая холщовая сумка на плече, и все. Без машины, без верблюда!

– Секур! – дружелюбно произнес странник и показал на ухо.

Сам он явно не мутант, открытая часть лица человеческая. Значит, требует детей шайтана, которых бей отправил сюда охранять. Часовой вызвал начальника караула, который поразился не меньше и попробовал расспросить путника, кто он такой и что здесь забыл.

Тот знал по-арабски всего несколько слов. Пробовал говорить по-английски, но тут начкар сплоховал. После десяти минут препирательств к посту привели наконец мутанта.

– Hello. Я – представитель группы из оккупированного Крымского Татарстана. Нашел вас с помощью магии. Хочу предложить вам союз в борьбе с русскими убийцами.

Расчет Артема не отличался избытком фантазии. Безухие синты чрезвычайно доверяют своей способности различать правду и ложь. Они действительно искусны, но против соперника его уровня бессильны. Быстро отыскался секуровский «башлык», который приказал гостя впустить, приютить, накормить, напоить и выслушать.

Рассказ о страданиях репрессированного народа лег в тему. Враг моего врага – мой друг, хотя бы на время. В ответном спиче безухий лидер рассказал о зверском уничтожении Ленапе. Уланов мог бы уточнить самые интересные подробности как непосредственный участник того рейда в Северную Америку, но скромно промолчал.

Потом гостевой шатер навестил эфенди, глава османской охраны оазиса, с которым облегчило диалог успешное изображение Артемом татарина и правоверного. Они вовремя прервались на намаз, майор воспользовался опытом общения с дражайшим тестем, который никогда не пропускал ритуалы. Через непродолжительное время вырисовался расклад. Он оказался весьма выигрышным.

Местный бей мечтает о суверенитете, как у алжирского дея, поэтому предоставил помощь и территорию секурам для микроскопической промышленной революции внутри Сахары. Как при отсутствии нормальных средств доставки грузов, дефиците воды и продовольствия это можно сделать на практике, Артем толком не понял. Видимо, у безухих есть свои соображения.

Ядерный проект отложен в долгий ящик, на его реализацию нет средств и сил. Электроэнергия здесь получается примитивным способом, ветрогенераторами и солнечными батареями. Кроме урана, есть немного оружейного плутония.

После Ленапе американские секуры разделились. Они ненавидели русских по-прежнему, однако взгляды на дальнейшие действия разнились. Значительная часть мутантов приняла осторожную политику: развиваться, расти численно, стать чуть ли не доминантной расой на планете и вот тогда…

Экстремисты оказались париями среди соплеменников. В оазисе собрались именно такие. Но и здесь на энергичные призывы Артема покарать гяуров откликнулись далеко не все. Они с таким трудом переселились в пустыню из Америки, с огромными лишениями обустраиваются здесь. Конечно, со временем они порвут Русь в клочья, но не в сей момент.

Предводитель безухого народа д’Омионт больше всего опечалился, что тайна их нахождения выползла наружу. Глухой и малонаселенный угол Северной Африки, никому, по большому счету, не нужный, выбран именно с целью конспирации.

– Какую магию для нашего обнаружения использовал многоуважаемый?

– Не могу сказать, – с обезоруживающей простотой ответил Артем. – Не важно. Я узнал, другие тоже могут узнать, хоть и не от меня.

На ночь эфенди предложил девочку-эсирку. Здесь такая форма вежливости считается обычной, что салфетка в Европе. Почему-то вспомнился старый советский фильм. Руссо туристо, облика морале.

Следующий день высоких переговоров кончился, по существу, ничем. Дорогой друг секурского народа Мухаммад заверил, что балаклавские рыбаки провезут на территорию Крыма и, стало быть, княжества любые поражающие вещества, оружие, магические предметы и т. д. Ну а желающих лично отправить гяуров к демонам среди татар найдется выше крыши. К великому сожалению, для новых крымских карбонариев д’Омионту откликнуться на их мужественный призыв оказалось просто нечем.

Эфенди предупредил, что через двое суток ожидается бей, которому передали про необычного гостя. Артем-Мухаммад рассыпался в сожалениях, что обязательно, с радостью, при всем уважении, но только в другой раз.

Следующий собеседник не знал, радоваться или огорчаться столь быстрому завершению саммита.

– И это месяц?

– Не рад, Олег Викторович? Оклад копится, командировочные капают. Личный состав не имеет возможности нажраться и набузить в кабаке по причине отсутствия общепита. Увы, синекура кончилась. Снимайте маскировку – и домой. В смысле, в Бамако.

На обратном пути они попали в бурю. За считаные минуты горизонт потемнел, вой ветра перекрыл рев моторов. Вокруг – ни единой скалы или холмика, дающих хоть какую-то защиту. За неимением лучшего и не желая забивать песком воздушные фильтры, Артем приказал поставить четыре машины бампер в бампер, почти до касания, укрыть стекла, людям сидеть внутри и ждать.

Ураган не стихал несколько часов. Камни барабанили с такой силой, что, казалось, не только стекло, но и броню побьют. Мелкая песчаная взвесь заползла в железные кузова грузовиков и в бронекорпуса БТР, забив намертво вентиляционные щели. Когда несколько стихло, кислород для дыхания практически кончился.

Удостоверившись по рации, что все живы-здоровы, командир приказал попробовать выбраться. Верхний люк ни один не открылся. Как на дне Черного моря давила вода, так и здесь на крышки навалился песок.

– Пробовать покинуть машины через нижние эвакуационные люки.

Они только на БТР, на случай повреждения в бою и надобности выбраться под днище, прикрываясь машиной от вражеских пуль. Артем на брюхе сполз в полуметровую щель меж корпусом и наметенным под броню песком позади второго моста. Темно. Осмотрелся магически – полнейшая пустота. Горы песка не несут ни капли отпечатков магии, присутствия человека или другого высокоорганизованного существа. Совершенное отсутствие органики, кроме микроорганизмов.

Он вернулся к люку, прихватил малую саперную лопату. Вроде как с правого борта слышен монотонный шум. Не доверяя рядовому составу ответственную операцию, майор освоил профессию крота.

Было ужасно. Как только он выбрался из-под навеса корпуса, его усилия тут же нивелировал ссыпающийся сверху песок. По рации передали – во второй машине то же самое.

Твою ма-ать! Маг высокой категории, родной племянник главы могущественного государства и вообще классный парень не может выбраться из банальной кучи грязи. Он ввинтился обратно в отсек БТРа, закрыл люк и схватил банку с накопителем. Снаружи бабахнуло так, что перегруженный песком броневик покачнулся. Незадраенный люк с грохотом открылся внутрь, сидящих обдало раскаленным песком. Температура подскочила до уровня сауны. Артем не стал слушать благодарности экипажа, соорудил изолирующее заклятие и свалился прямо в расплавленный песок.

Когда он выбрался наружу, форма спереди покрылась стеклянистой коростой. Отдышавшись, полез назад вытаскивать остальных.

Со стороны их парковка выглядит феерически. Ураган за считаные часы намел бархан, почти полностью скрывший машины. Ветер продолжает свистеть, но уже не сбивает с ног и не сечет камнями лицо.

– Да, босс, я слышал, что машины в пустыне заметало, но так…

– С детства не любил играться в песочнице. Всем отойти!

Второй взрыв своротил часть наносов на верхней броне, позволив добраться до двух лопат, притороченных снаружи. Сейчас нехитрый землеройный инструмент на вес золота. Около двух часов ушло на прокапывание ко второму БТР, где смогли, наконец, вдохнуть воздух через открытую бойницу борта.

Последующие сутки слились в нескончаемую череду авралов с лопатами наперевес для освобождения машин. Работа сдвинулась, когда первый бронетранспортер завелся и, пробуксовывая десятью колесами, кое-как вырвался из плена. Второй вытаскивали, зацепив тросом, затем извлекли грузовики соединенной тягой двух бронемашин. Когда движение возобновилось, Артем подумал, сможет ли он когда-нибудь достигнуть былинной мощи, способной сдуть бархан. А также насколько усложнится задача, если в подобную бурю попадет бригада.

Ее выгрузка состоялась без происшествий. Новейшие десантные корабли, построенные с учетом высадки в Нормандии и прочих операций верхнего мира, позволили технике выбраться на топкий берег. Куда хуже обстояли дела с тяжелыми генераторами на гусеничном ходу. Их всего пара, стандартное магическое оружие массового уничтожения, но в пути по пустыне они здорово замедлят общий ход колонны. Но без них, коли дело дойдет до применения силы, возрастут собственные потери.

Султан изволил лично посетить русский военный лагерь, раскинувшийся на левом берегу реки Нигер чуть выше Бамако. Скопление достаточно современной техники произвело на него впечатление. Трудно сказать, как гяуры собираются воевать с Османской армией, но, например, потрепать алжирского дея они наверняка смогут даже этими силами. А имея возможность перебрасывать войска по железной дороге на юг Апеннинского полуострова по договоренности с премьером Римской Федерации способны покорить Северную и Северо-Западную Африку. Вряд ли им это нужно.

Артем много времени провел в лагере, оставшееся – медитировал. В результате общения с высшим разумом смог извлечь лишь гарантию, что в ближайший месяц подобной бури бояться не следует.

Бригадная колонна достигла оазиса, затратив втрое больше времени, нежели разведка. Небыстрый ход сдвоенных гусеничных платформ с генераторами, неизбежные поломки, в результате которых останавливались на ремонт, здорово задержали в пути. Две технички с самыми безнадежными машинами на прицепе потащились назад к Бамако. Наконец головные БТР достигли ограды, когда Олегу и Артему начало казаться, что проклятая пустыня не имеет конца.

– У ограды караван, босс. Что с ними делать?

Возле отведенных для путников поилок лежит на песке три десятка верблюдов, по соседству запаркованы паровые внедорожники.

– Первый батальон! Перекрыть периметр со стороны караванщиков, никого не выпускать. Остальным батальонам – окружить оазис.

Разглядывая мельтешение арабов и секуров в бинокль, Артем попытался представить замешательство последних. Пересечь океан и пустыню, чтобы их новое убежище окружила явно враждебная армия? Когда Андрейченко доложил, что мышь не проскочит, майор взял БТР и поехал к тем же воротам, куда вошел пешком полтора месяца назад.

– Мне нужны д’Омионт и эфенди Саид Басмаджи!

Теперь уже не легкая болтовня с постовым, а громовой рык, так что стекла задрожали. Постового, кстати, след простыл. Приглашение не вызвало отклика. Прождав минут десять для приличия, Артем приказал магам начинать.

Электрическая атака на поселок куда проще, чем против войск. Постройки никуда не денутся, не побегут в атаку навстречу с криком «ура».

Со стороны электроудар смотрится кошмарно, та же гроза, только молнии бьют не из облаков, а параллельно земле. Перед этим взвывают огромные генераторы мощностью в десятки мегаватт. Над ними растет шаровидное облако заряда. Потом маги одним резким синхронным броском прокладывают ионизированные дорожки к вражеской линии и замыкают цепь. Уши лучше закрыть. Грохочущий электроразряд ломаной линией перечеркнул часть поселка, где стояли щитосборные дома секуров. Они вспыхнули, как солома.

Артем пробовал рассмотреть в бинокль, выпрыгивает ли кто-то из домов или все поражены электроударом. Не разобрать. Придется повторить. Ну что стоило выйти на переговоры? Могли ведь по-хорошему уладить.

Второй разряд снес соседнюю улицу. Рухнула, как подрубленная, башня одной из водокачек. За оградой началось движение. Размахивая условно белой тряпкой, выбежал офицер. Майор приказал остановить избиение и доставить парламентера.

Тот натурально хлопнулся на колени.

– Где Саид Басмаджи?

Осман разобрал имя предводителя и яростно замахал руками, показывая, что тот далеко. То есть по недоразумению ребята начали палить. А что, никто не догадался сразу выйти? Артем пустил в дело переводчика, завербованного в Бамако.

Когда турок услышал, что мусульмане могут уходить, взяв оружие, уцелевшие паромобили и верблюдов, сперва ушам не поверил.

– Приведите д’Омионта или кого угодно из старших мутантов. Сами валите. – Артем повернулся к Андрейченко: – Караван пусть тоже катится на все четыре стороны. У вас сорок минут.

Приведенный безухий отказался говорить. А может, просто оглушен электрошоком.

– У вас есть женщины и дети. Я не хочу убивать их. Всем выйти из поселка без оружия. Мы обыщем оазис. Возьмем нужное нам и уйдем. Ну?

Пародия на человека неожиданно обрела голос.

– Рано или поздно мы доберемся до вас и вырвем сердца, – прохрипел мутант.

– Ваше право мечтать об этом.

Артем посмотрел на своих подчиненных. Конечно, можно три-четыре раза шарахнуть по площадям, потом пустить боевые группы на зачистку. При этом десяток-другой наших солдат получит пулевые ранения, возможно, погибнет. Кому это надо?

– Все сжечь.

Генераторы выли и плевались разрядами полтора часа. С противоположного от генераторов края группа мутантов бросилась на прорыв и полегла под автоматными очередями. Потом опустилась тишина. От построек и финиковых пальм остались угли.

Слабый ветер доносит запах паленого. В нем четко выделяется привкус горелого мяса как на кухне незадачливого повара.

– Час ждать, пусть выгорит. Разбить оазис на сектора и квадраты, прочесать. В каждой группе дозиметр. Ищем обогащенное урановое топливо и оружейный плутоний. Обо всем необычном докладывать. Разделите людей, часть остается в оцеплении. Исполнять! Да, напомните людям: живой секур, оставленный за спиной, смертельно опасен.

Пока роты и взводы получали задания, а над остатками строений успокаивалось пламя, Артем сел на песок у большого теплого колеса, сунул в зубы жесткий стебель какого-то пустынного растения и сосредоточился. Силы земли везде. Они привычно проникли в тело теплыми лентами, но ничего не захотели делать. Казалось, они упрекали ворожея за только что сотворенную бойню. Вы еще мораль мне почитайте, рассердился он. Когда безухие рассыпали бы плутоний, никакая сила Всеобщего не помогла бы его дезактивировать. А также химия и бактериологические контейнеры – раз однажды мутанты притащили их, значит, готовы и впредь.

Потом затрещали короткие очереди. Бойцы трепетно прислушались к приказу живых за спиной не оставлять.

Прибежал вестовой от Андрейченко:

– Господин майор! С первого батальона вас просят пройти в поселок.

– Что там?

– Не могу знать. Передали, вам самому нужно увидеть.

Твою ж мать! Театральные эффекты, блин. Нет чтобы нормально доложить. Ни хрена там приятного быть не может. Пометив в памяти наложить взыскание на комбата-один, Артем прихватил «калаш» и зашагал за посыльным от батальонного.

Зрелище стоило прогулки. В центре оазиса на небольшой площади, окруженной домами, ныне превращенными в пепелища, лежат десятки детских тел. Две-три тысячи, может, больше. Судя по позам, они стали цепочками, крепко сжав руки соседям. Такие длинные органические токопроводы, в концы которых ударили сотни киловольт. Подгоревшие и скрючившиеся пальцы не расцепились, дети и в смерти продолжают держаться друг за друга.

Артем представил воспитателей их школ или детских садов, которые узнали про набирающие напряжение генераторы и вывели подопечных на площадь. Возьмитесь за руки, мои милые, больно не будет. Все будет хорошо.

Запах горелого мяса пропитал одежду. Потрясающе. Бойцы бригады, если не отстираются, так и домой приедут, благоухая жареной человечиной. Пусть секуры не совсем люди, мясо такое же и пахнет аналогично.

Рядом нарисовался Олег, начисто лишенный магии и телепатии, но безошибочно распознавший настроение шефа.

– Представьте на секунду, босс. Если безухие захватят нашу столицу, у них в руках окажутся переходы наверх, в город, в котором вы родились. И у чудесных парней, способных на такое, – Леопард махнул рукой на детские ряды, – оружейный плутоний на пяток боеголовок. Поэтому погрустим и поймем, что другого выхода нет. Вообще нет.

– Не трынди. Без тебя знаю. Нашли уран?

– Да. Но не факт, что полностью. Городок не такой маленький, и он разрушен.

– Отходим к машинам. – На сегодня Артему больше не хотелось сюрпризов. Он пообещал заехать в нос любому, кто построит доклад на фразе «вам это лучше самому…». Потом вернулся к БТР и отдал приказ:

– Искать до заката. Ночью оцепление не снимать. Продолжать обыски завтра. Следующим вечером отправляемся.

Позже нельзя. К середине ночи удирающие остатки гарнизона достигнут места, где могут связаться с беем. Реакция того не известна. Ему скорее всего доложат, что захватчиков десять-пятнадцать тысяч. Начальники сбежавшего войска обычно красноречивы в описании победителя. Вряд ли бей отправит погоню или попробует отрезать пути отступления. Но чем черт не шутит в стране Аллаха. Да и международный скандал проще замять, если свалить быстрее.

С утра Артем лично начал обходить каждое пепелище, отыскав десятка три выживших секуров, несмотря на пожар и электроразряд. В северной части с удивлением обнаружил под завалами нескольких рабовэсиров с разной степенью тяжести повреждений, приказал безнадежных добить из жалости, остальных забрать с собой. Османы бежали, прихватывая самое важное имущество, невольники в категорию важного не попали.

Нежаркое пока дневное солнце разогрело руины. К вечеру, когда готовились к отъезду, из них потянуло запахом тления. Правы мусульмане, требуя, чтобы в их климате человека предавали земле не позже заката дня смерти.

На первом же привале Артем приказал выстроить личный состав, произнес прочувствованную речь, что солдаты и офицеры выполнили крайне неприятную работу, спасая тем самым бессчетное количество жизней соотечественников. В бригаде погиб лишь один человек, придавленный рухнувшей балкой, некоторые получили ранения.

Вроде как психотерапия получилась удачной. А собственная совесть, придавленная видом мертвых детей, пульсирует гангренозной язвой.

Защита ребенка, даже чужого, внедрена в подсознание каждого нормального человека как результат естественного отбора. Чем больше забота о детях, тем больше шансов выживания у племени или рода. Секуры – не люди, совершенно чуждые и враждебные существа. К скрещиванию с человеческими особями не способны. А подсознание не хочет понимать. Поэтому девочка-мутантка с братьями в подвале центра евгеники в Ленапе и цепочки детских трупов в оазисе не дают покоя.

Для наглядности два вида магии внутри себя Артем назвал двумя операционными системами, хотя аналогия весьма дальняя. Совесть – это утилита, которую нельзя отключить. Вроде как в BIOS зашита. Ее реакция на нелюдей похожа на компьютерный глюк. Не сила Всеобщего отказывается работать, а происходит ложное срабатывание совести, обманутой сходством человечьих детей и синтов.

Или совесть права?

 

Глава десятая

Бригада плыла вокруг Европы, когда Артем, наскоро доложившись Всеславу в Москве, рванул в Великий Новгород. Гюль пришла в восторг, что муж как можно быстрее примчался навестить жену, которая на сносях, и он не стал ее разочаровывать. На самом деле ему срочно понадобилось поговорить с сестрой.

Сняв с себя запись похода в супермаркет и последовавшего за ним разговора, Уланов прокрутил ее на ноутбуке, рассказал про способ обнаружения поселка секуров, прогноз погоды и неудачи в общении со Всеобщим.

Эрика выслушала молча. Потом выдала предельно откровенный комментарий:

– Я не знаю, что это.

– Не затем я летел в Новгород, сестра, чтобы услышать «не знаю». Думаем вместе.

Маленькая однокомнатная квартира, считающаяся монашеской кельей, сверкает чистотой и предельным аскетизмом. Бывая тут, Артем воспринимал лаконизм обстановки как отражение внутреннего мира сестры. И понять не мог, почему она добровольно лишила себя множества жизненных благ. Представление о послушниках монастырей верхнего мира, глубоко погруженных в христианскую религию, никак не вяжется с местными монахинями. Эрика водит электромобиль и сравнительно много ездит, постоянно занимается с детьми, совершенно не насаждая религиозный образ жизни, высказывает суждения как совершенно мирской человек. На вопрос, почему она замкнулась в монашестве, отвечает, что с юности глубоко впитала магию Рода и другого пути у нее нет. Артем не то чтобы не поверил ей. Просто иногда казалось, что имеется другая, глубинная причина, о которой сестра умалчивает. Сознательно или настолько загнала мысль о ней в самые глубокие закоулки души, что сама поверила.

При этом Эрика не забывает следить за внешностью, не пользуясь косметикой и одеваясь исключительно строго. За пять лет знакомства она не только не стала старше, но, пожалуй, скинула несколько лет. Сейчас смотрится ровесницей Артема или даже чуть моложе. Магия Рода омолаживает, вопросов нет, только этим нужно заниматься целенаправленно.

– Ничего определенно сказать не могу, поэтому одни предположения.

– Хотя бы так.

– Первая мысль, что тебя посетил Род собственной персоной. То есть не все божество, а какая-та его часть, аватар. Но она мне самой не нравится. Слишком человечный тот человек. Манера вести себя, рассказ о его возрасте.

– То есть это действительно наш собрат по магии Рода, продвинувшийся гораздо дальше?

– Похоже на то. Возраст… Двести – двести тридцать лет предел жизни, о котором я слышала. Бессмертие или чрезмерное долголетие противоестественно, поэтому с какого-то момента сила природы начинает работать против тебя. Великие ворожеи, выглядевшие в двести не старше, чем я сейчас, вдруг старились за год и уходили за порог.

Или кто-то лет семьсот назад завещал им, что вот он – предел. Всеобщий охотно отзывается, когда вектор сознательного и бессознательного совпадает. Ум кричит: хочу дополнительно двести лет, а где-то внутри убежденность, что предел достигнут. Тогда можно красить оградку. Во всяком случае, Артем совершенно точно почувствовал, что бодрый Туарег далек от финиша.

– Плохо, что ты, общаясь с чем-то великим, концентрируешь себя на утилитарных мелочах.

– Ага, альтернативные источники и переходы наверх – мелочи?

– С чем сравнивать. Для твоего Туарега, например, это полная ерунда. Судя по его походу в супермаркет, он может гораздо больше, чем наши техномаги, вместе взятые.

Сестра налила чай, настоянный на травах. Понятно, что не магический, волшебные зелья здесь не в чести.

– Спасибо, вкусно. Последний раз я куда глубже копал. Пробовал разобраться в смысле происходящего вокруг меня.

– Да ну?

– Представь себе. Я свалился в Тайную Москву полным валенком. Мечтал о нормальном контракте, толковом командире и чтоб не стреляли в спину. Больше ничего не волновало. Потом пошло-поехало. Престолонаследие, заговоры. Сейчас особенно напрягает, что из года в год мне слишком часто приходится решать, кому жить, а кому нет. Оно абстрактно понятно: уничтожить тысячу сомнительных персонажей, особенно мутантов, чтобы остались жить многие тысячи и миллионы людей, есть дело благое и похвальное. Но гора трупов, один черт, ложится грехом на душу, как говорят наверху. Ничего не могу с этим сделать. Блин, почему я? Никогда к такому не стремился, даже когда мозгов прибавилось.

Сестра поджала губы:

– Я не в восторге от твоих убийств. Но если бы они тебя не трогали, было бы стократ хуже.

– Ну да, дискомфорт. Как-то неловко получилось, что приказал спалить городок со всеми жителями. Ты понимаешь, что вероятность занятия мной престола гораздо выше нуля? Всеслав с внешней магической поддержкой протянет лет сто – сто двадцать в лучшем случае. То есть лет на семьдесят я его должен пережить. Его младший и, похоже, последний сын выказывает полнейшее безразличие к государственным делам. Если не убьют ни князя, ни меня, кому становиться следующим правителем?

– Подрастет внук, сын Болеслава.

– Без капли магии.

Эрика подперла щеку ладонью и смерила Артема долгим взглядом:

– Ты готовишь себя морально к тому, что когда-нибудь…

– Да! Но не потому, что хочу, а потому, что придется! И это скверно. Лучшие правители в истории – те, кто рвался к власти любой ценой, кто играл людьми, как в шахматы. Думаешь, Рузвельт сильно сокрушался о соотечественниках, которым предстояло сдохнуть в Нормандии? Я молчу про Сталина, там вообще клинический случай безразличия ради «светлого будущего», и к черту детали. Даже если «деталями» являются миллионы погибших. В жопу все, это не для меня. Одно дело, когда ты просто солдат, за тебя принимают решение. Говорят, что чечены враги, и стреляешь. Не на тебе ответственность и риск ошибки.

Артем встал, прижался лбом к оконному стеклу.

– Если бы брату удался замысел ликвидировать князя и княжича, я бы сейчас являлся номинальным правителем, он – реальным. Так стократ легче, чем самому. Пойми, я жалею, что он погиб, но нисколько не расстроен, что его замысел провалился. Тем более рядом отирался Вяземский, разыгрывающий свою партию, нет ни малейшей уверенности, что Эрик смог бы легко его сбросить с коня. Даже моими руками. Плюс непонятная третья сила, убившая Болеслава. Веришь ли, я год не был наверху, не считая минского супермаркета. Просто боюсь! Выйти на Арену против сильного – не так страшно, там вижу и оцениваю опасность. А тут полная неопределенность, словно взбираюсь на ладонь великану, он раздумывает – прихлопнуть муравья или пусть ползает.

– Наверху многое изменилось. В России паника, закончился последний эйфорин.

– И как бедные нарки?

– Ужасно. Последние дозы стоили до десяти миллионов долларов. Поэтому слово «бедные» несколько не подходит. Те, кто не мог их достать или просто не в состоянии платить столько, кончали с собой или сходили с ума. Их медицина не в состоянии снять абстинентный синдром.

– Я слышал, отсюда отправляли магов, чтобы освободить от зависимости.

– Да. Но, вопервых, как минимум пятеро вновь подсели. Кайф потрясающий, голова не болит, а миллион за дозу – не проблема. Вовторых, там охрана. Техномаг может заморочить голову нескольким, но обвести толпу вокруг пальца плюс навороченная электроника – не реально.

Артем потер виски. Он, без сомнения, и наверху способен на многое. Но рисковать жизнью ради министров или олигархов, если между этими словами есть разница, он не готов.

– Пусть сами расхлебываются. Надоело. Здесь проблем выше крыши. Как ты думаешь, аномалии типа Источника Рода могут быть в Палестине или в Аравии?

– Не гневи. Слово «аномалия» неправильное. Источник в сердцевине нашего мироздания.

– Хорошо. Формулирую иначе. Такие сердцевинки, мать их, могут быть у османов?

– Твой Туарег сказал – да.

– Я его услышал. Теперь хочу, чтобы вы с теткой узнали, что сможете. Понимаешь, насколько это важно? Впервые на южной границе княжества большое, мощное и абсолютно враждебное государство, нет больше татарского буфера. С ними наверняка скоро придется воевать. Тут малой кровью, как с крымчаками, не выйдет. Только от нас зависит, сколько ее выльется.

– Постараюсь.

– Да уж, будьте любезны. Вы пока намного сильнее меня. Хотя…

– Можешь похвастаться?

– Я обратил внимание на несколько вещей. Вопервых, чем чаще обращаюсь к природе, тем лучше работает техномагия. Да, меня тоже удивило. Если нужно кинетикой поднять килограмм на метр, ровно столько энергии и тратится. Не любишь технику, тебе не понять. Новички выливают в пространство не менее половины, я смог поднять КПД почти до девяноста процентов. Теперь практически сто!

– Традиционные методы годны только для маскировки главного умения, ты мое мнение знаешь. А вовторых?

– Усилилось моральное давление. Раньше я постоянно встречался с двумя женщинами, иногда другие эпизоды проскакивали. Единственный раз в Африке я не отверг предложенную мне рабыню, там это просто как виноградину съесть, магия Рода или, там, Всеобщего отрубилась напрочь. Пойми, я особо не терзался угрызениями совести. Рабыня там что резиновая женщина, я и сам значения не придал. Тут бабах, получи и распишись. Лишь ближе к дому начало отпускать. Выходит, больше ни с кем, кроме Гюль, не могу.

– О как! А вдруг секс вообще вреден?

– Нет, после встреч с женой ничего похожего.

Артем слегка смутился. Эрика давно дала понять, что блюдет монашеское безбрачие. Правда, непонятно зачем.

– Во всяком случае, братец граф, учить тебя больше нечему. Твой Туарег прав. Дальше сам, методом проб и ошибок. Род тебе лучший подсказчик, нежели мы.

Перед отъездом он еще раз навестил супругу.

– Знаешь, я научилась различать его ауру внутри своей.

– Потерпи. Скоро они разделятся.

– Я тоже этого жду. Уезжаешь?

– Да. Служба. Ребенок окрепнет, перевезу тебя обратно в Крым.

– А сам сможешь там быть?

– Кроме командировок. Скучай!

В Москве вызов к князю последовал незамедлительно. В кабинете неизменный теперь Венцеслав, который, глядя на отца, учится править страной… Или делает вид. Он теперь номинальный Военный министр. Реально его обязанности выполняет Соколов, первый зам и начальник штаба. Самое милитаризованное в мире государство получило главу военного ведомства, не имеющего воинского звания.

Кроме воеводы, также вызваны Министр иностранных дел и глава СБ. Никто не получил заранее уведомления, но и так ясно: речь пойдет об отношениях с Турцией.

– Артур Замалетдинович, – обратился Всеслав к главному дипломату страны. – Ознакомьте присутствующих с последними новостями.

– Нота султана Блистательной Порты касается рейда в Ливийский оазис. Нас обвиняют во вторжении, убийстве подданных, уничтожении имущества, нарушении торговых путей, так как караваны долгое время не смогут там останавливаться. Требуют компенсации в размере трехсот миллионов рублей и расторжения договора о взаимопомощи с султаном Мали. А также выдачи командира и офицеров, командовавших рейдом.

– Иначе – война? – уточнил Соколов.

– Прямо не написано. Употребили обтекаемую формулировку «считаем себя вправе принять любые адекватные меры».

– Полагаю, деньги уже перечислены, – съязвил Артем. Никто не улыбнулся. – Ответную ноту, что они покрывали агрессивно настроенную по отношению к человечеству мутантную расу, хранили радиоактивные материалы, скрывают от исламского мира источник магической энергии, отправили?

– Это мы и хотим обсудить, – отрезал князь, спокойно сидящий за столом словно на производственном совещании, на котором обсуждается ребрендинг продукции, а не начало тяжелой и затяжной войны. – Насколько жестко вести себя.

– Разрешите, ваше высочество? – поднялся Соколов. – Наступательной войны с нами османы не выдержат. Даже если у них есть десятки боеголовок с большим количеством накопленной энергии, дающие бризантный эффект, равный пятидесяти тоннам ТНТ, нет никаких данных о средствах их доставки в глубь нашей территории. Общая сухопутная граница отсутствует, соседи не дадут согласия на проход войск.

– Вот тут бы я не был категоричен, – возразил Ибрагимов. – И Кавказская Федерация, и Трансильвания не слишком сильны. Османы, закусив удила, могут двинуть армию через их территорию, наплевав на согласие местных правителей. Будут сопротивляться, турки просто сметут их армии без особых потерь и объявят оккупацию. Другой, не менее неприятный, вариант: султан объявит войну Мали. Мы обязаны вмешаться.

– Конвой с бригадой Андрейченко миновал Бискайский залив. Я уверен, они парни решительные, трижды видел их в деле. Можно развернуть их обратно.

– Доверяю твоему мнению, племянник. Но не держать же их в Бамако вечно.

– Ваше высочество, господа, – Артем обвел взглядом присутствующих. – Второй источник энергии, если только это правда, очень важная карта. Козырной король. Предлагаю отправить в Стамбул ответную ноту с умеренным наездом. Рассмотрим претензии, если вы ответите на наши, а для этого дела будьте любезны на переговоры.

– Выиграем время, не более того. – Всеслав ждал более радикального решения. – А потом?

– Я должен побывать в Мекке и Медине, они рядом, и в Иерусалиме. Дайте мне месяц. Артур Замалетдинович может начать прощупывать крупнейших исламских правителей – Индийских Моголов, персидского шаха, алжирского и марокканского деев, западно-монгольского хана, хорезмского султана. Ввести им в голову, что исламский Источник должен всем принадлежать, а им пользуются только османы и только в военных целях.

– Эффект от такого демарша сойдет на нет, если быстро не добыть доказательства его существования. Ты сам уверен?

– В факте существования – да, ваше высочество. В местонахождении – нет.

– Какие силы вам понадобятся для разведрейда?

– Вынужден отказаться от поддержки, господин воевода. Только сам.

Одиночный рейд по тылам злейшего врага – огромный риск. Князь глянул на него оценивающе, силовики и мидовец – выжидающе. Только лицо Венцеслава не выражает ничего.

– В армии есть более сильные маги, чем ты. В том числе происходящие из мест, где преобладает ислам, со знанием турецкого и арабского языков.

– Вынужден отказаться, ваше высочество. Статистически вероятность раскрытия группы из двух человек выше, чем у одиночки. Один я смогу убить тысячу врагов, вдвоем – две или три тысячи. Что это изменит? Из самого сердца исламского мира мы никак не выберемся с боем. Кроме того, без крайней нужды я постараюсь вообще никого не убивать, не провоцировать османов. Прошу срочно отправить меня спецрейсом в Стамбул.

– Ярослав, у СБ есть резидент в Иерусалиме и много информации по Ближнему Востоку. Вы не желаете ознакомиться?

– Спасибо, воевода. Тогда – прямо сейчас. Ваше высочество, могу я считать, что вы утвердили миссию на Ближний Восток?

– Да поможет тебе Род. Действуй.

По иронии судьбы, курьером, доставившим эсбэшные материалы, оказалась Вероника.

– Надо же, полтора года здесь не была, а в твоей квартире ничего не изменилось.

– Потому что здесь практически никто и не бывает. С Гюль жил в Серебряном Бору, хотя больше по свету мотался. Даже г’торхи перестали наведываться.

– Скучаешь?

– По ним – нет. По тебе… вспоминаю.

– И?

– Нет. Сложно объяснить. Мне сейчас нельзя. Да и ты вроде не одна?

– Как бы не одна. Есть такое неопределенное и всеохватывающее слово – отношения. Женщины любят понимать их как гражданский брак, парни – как нечто сравнительно постоянное, но избавляющее от необходимости делать предложение. Да я и сама не рвусь.

Артем оторвался от сбора вещей и присел к столу.

– Ладно, проехали. По крайней мере, пока. Что ты принесла?

Она извлекла из сумочки прозрачный пластиковый прямоугольник.

– На свадьбу ты меня не пригласил. Поэтому запоздалый подарок.

Он взял его в руки. Пластик неожиданно приобрел цвет.

– Похоже на обычный смартфон.

– С тех пор как ты не ходишь наверх, там многое поменялось. В том числе изобрели кучу приятных мелочей. Растяни его в любом направлении.

Артем повиновался. Гаджет будто потек в руках и превратился в тонкий лист шириной сантиметров тридцать, снова став прозрачным.

– Трансформер, народ для краткости называет его «транс». В сложенном виде обычная звонилка, а так раскладывается в планшет. Может растянуться еще больше, образовав физическую клавиатуру. Только надо придерживать или опереть экранную часть на что-нибудь, слишком легкий.

– Круто. Спасибо! Не сломать бы.

– Невозможно. Выдерживает падение с третьего этажа, опускание в воду. Только больше двухсот градусов нельзя греть, расплавится.

Артем ткнул пальцем в планшет. Он утратил прозрачность, явив меню.

– Одного не понимаю. Зачем делать такую устойчивую штуку, не выгодно же.

– О, не волнуйся. Производитель о себе подумал. Ровно через два года игрушка начнет пиликать, что ее пора утилизировать экологическим способом, через неделю отключается навсегда. Просто спускаешь в унитаз, транс сам растворится, а ты несешься, как лось, в ближайший магазин покупать следующее чудо того же производителя со специальной скидкой.

Несколько манипуляций вывели меню, которое принято называть интуитивно понятным.

– Пробовала управлять телефоном магией? Если пальцем лень тыкать.

Вероника ответила недоверчивым взглядом.

– Формировать кинетическое заклинание для каждого клика?

– Зачем? Разберись с системой команд и напрямую в процессор.

– Господи, куда же ты продвинулся, если говоришь об этом с такой легкостью.

– Работаю над собой. Материалы по османам и Ближнему Востоку в нем?

– Да. Не забудь включить дактосканер. Совсекретно как бы.

Артем усмехнулся. Потом сделал пару быстрых манипуляций и протянул гаджет Веронике:

– Включи.

– Запросто. Так, секунду. Вот те раз, не выходит. Как ты это сделал?

– Если ты не перехватила заклятие, которым я его блокировал, не получится ничего.

Она снова взяла в руки устройство.

– Я не чувствую в нем никаких действующих чар, только следы.

– Правильно. В трансе разомкнуто несколько электрических цепей. Гляди, какое чудо, завелся! Главный принцип с техникой – магия может производить изменение, но состояние должно сохраняться уже без чар. Прости, научить не могу. С определенного момента лучше до нового доходить самому, потому что индивидуально.

– Сколько мы не виделись? Год? Ты изменился.

– Ты тоже. Стала еще красивее. Выглядишь не больше чем на двадцать пять.

– Работаю над собой, – передразнила Вероника. – Комплимент принимать как предложение остаться?

Артем отложил транс и присел на кровать, на которой между ними произошло столько интересного.

– Давай начистоту и прямым текстом. Пусть мы не давали друг другу никаких обязательств, а моя женитьба на татарской принцессе – чистой воды политика и брак по расчету, факт остается фактом. Я женился не на тебе, ребенка от меня ждет другая женщина. Между нами было слишком многое, чтобы это хоть в какой-то мере не могло тебя не задевать. Раньше мы встречались, не встречались, снова соединялись, это могло кончиться свадьбой или разрывом, чем угодно. Сейчас я женат. Следовательно, не будет никакого потом. Если приглашу тебя остаться, то, получается, просто оттрахаю. Как эйши или арабскую рабыню.

– Странно. – Она села рядом, но в целомудренном полуметре. – А почему тебя заставили на ней жениться?

– Ты до сих пор не знаешь?

– Знаешь ли, я постоянно наверху и не в курсе многого. Поэтому только догадки. Например, для унижения султана выдать его дочь за простого офицера.

– То есть не знаешь. Это династический брак.

– В смысле?

– Я – сын Ярославны Милославской, родной племянник князя Всеслава и следующий по очередности претендент на корону после Венцеслава.

Вероника прикрыла рот ладонью от удивления.

– Значит, я рылом не вышла для графа.

– Повторяю, брак династический, для облегчения присоединения татар к Руси. Гюль – мусульманка, с детства приучена презирать неверных. Дальше рассказывать?

– Так неожиданно. Но она не может быть тебе по-настоящему близкой.

– Старается. Сейчас живет у моей сестры. Не удивляйся. Родственников у меня вдруг стало много.

– Тебе сложно?

– Даже не представляешь насколько. Часто тоскую по времени, когда был простым, как грабли, мог водить тебя на «Скорпов» и не задумываться о завтрашнем дне, кроме оплаты за ипотеку. Главное – теперь я совершенно один. Сестра – монахиня, замечательный и по-своему несчастный человек. Далеко не во всем меня может понять. Остальные лишь временные попутчики, сослуживцы. В трудных ситуациях я гораздо чаще спасаю их, чем они помогают мне. Миссию, для которой ты мне принесла материалы, я вынужден исполнять в одиночку. Самое страшное, не могу на это забить, уйти в отставку или просто в отпуск. А еще не могу объяснить толком, почему продолжаю делать вещи, которые считаю правильными, но мне абсолютно не нравящиеся. Мне не хочется так жить, но иначе невозможно! – Последнюю фразу он буквально выкрикнул.

Вероника присела ближе, прошуршав короткой юбкой по покрывалу, придвинула колени к его ногам, положила пальцы с идеальным маникюром на толстое мужское запястье.

– Ты запутался.

Артем вскочил.

– Да! Нет. Прошу тебя, уходи. И так уже едва сдерживаюсь. – Вздутие на брюках подтвердило его слова. – Не обижайся, прости и уходи.

– Прощай. Быть может, пожалеешь, что упустил шанс не быть одному.

– Уже жалею. Прощай.

Когда обиженный стук каблуков утих за дверью, в голову пришла простая мысль: ведь она только что попыталась через постель вернуть старого любовника, тем более женившегося. Для женщин это крайне не характерно. Скорее для мужчин, им свойственно забывать плохое и помнить наиболее приятное. Например, койку. Значит, она приходила неспроста. Возможно, ей самой трудно и одиноко. А он вывалил кучу своих проблем, даже не спросил толком о ее делах. Рука дернулась к телефону и остановилась. Поздно.

Он долго не мог успокоиться. Вдобавок не проходило половое возбуждение. Принял прохладный душ, побоксировал с тенью. Мало помогло. И тогда, упав на спину, обратился к Всеобщему.

Мощные струи тепла, от которых не бывает жарко, влились в тело, как никогда. Стало настолько здорово, будто после оргазма, хотя нынешнее чувство совершенно не было сексуальным. Более того, дискомфорт от половой неудовлетворенности бесследно растворился. Либидо никуда не исчезло. Просто оно сейчас не востребовано и не мешает.

Приведя себя в порядок, Артем попробовал осторожно наладить диалог. Представил карту, затем магический источник силы и начал примерять образ источника к разным местностям, как кусочек пазла. Палестина ответила интенсивной желтой пульсацией. Он попытался увеличить масштаб и уточнить место, но Ближний Восток заволокло облаками.

Значит – Иерусалим. Или где-то неподалеку. Саудовская Аравия под большим вопросом. Пользуясь ясным контактом, ворожей перевел мысленный взор на Стамбул, первую точку маршрута. Там тоже запульсировало, но каким-то бордовым цветом. Километров десять к юго-западу от Золотого Рога. Что там может быть? Проигнорировать подсказку нельзя. Уж больно из авторитетного источника сообщение.

Не добившись больше никакой информационной поддержки, Артем отпустил потоки природной силы и с наслаждением расслабился на покрывале. Ощущение слияния с природной мощью оказалось самым большим за все время. Казалось, великое нечто наградило его. За то, что воздержался от секса? Он слышал краем уха, что в восточных учениях приветствуется сублимация полового влечения как увеличивающая внутренние силы. Неужели Роду или Всеобщему есть хоть малейшее дело до того, кто с кем и как часто трахается? Глупости. Тем не менее он получил недвусмысленное подтверждение, что высший разум благоволит к моногамной гармонии. То есть пока Гюль не придет в форму после родов…

Блин, не так надо ставить вопрос. Выработать в себе правило, которому следовать. Точно старое кино про СССР, моральный кодекс строителя коммунизма. Парадокс, но без него развивать способности к ворожбе невозможно.

Бодрость в теле отменная, будто совершил марш-бросок по сосновому лесу, переплыл озеро, поел и соснул минуток на шестьсот. Артем прыжком из положения лежа вскочил на ноги, подхватил и запустил Вероникин транс, проглатывая эсбэшные разведданные. Поразительно, новый глава СБ – нормальный человек. Чтобы раньше они поделились сведениями с армейскими конкурентами? Да ни в жисть.

В оставшиеся до самолета часы разведчик подтянул турецкий язык и принялся за арабский. Изумительная легкость в изучении иностранных наречий появилась после Сахары. Сегодня он был настолько на коне, что к утру разговорный минимум усвоил.

 

Глава одиннадцатая

В Москве конец зимы, а в Стамбуле теплынь, градусов четырнадцать. Постоянного аэропорта нет, только вышки для дирижаблей. Для каждой посадки и взлета выделяют людей, обозначающих полосу, чтобы какой-нибудь турецкий джигит на ишаке не начал гарцевать перед самым носом машины.

Двое из русской дипломатической миссии, оставшихся в османской столице, встретили Артема у трапа. От посольских и консульских служб не уехало человек восемь. Остальные и семьи сотрудников накануне погрузились на пароход. Нормальная эскалация дипломатического прессинга накануне возможной войны. Турки, скорее всего, сделают то же самое.

Встречающие – разведчики под дипломатическим прикрытием. Спецслужбы последними сходят с тонущего посольского корабля, до последней минуты собирая информацию о враждебной стране и подсыпая им гадости в чай.

В паспорт дипкурьера шлепнулась печать. За время короткой процедуры в самолет набились покидающие Стамбул русские подданные. Крылатая машина, заправленная водой и мазутом, развернулась на взлет. Провожая ее взглядом, Артем вдруг подумал, что нормальный по верхним меркам, самолет не смог бы взлететь в такой пыли и грязище. Мелкие камни наверняка засосало бы нагнетателем, и турбине кранты. А для сгорания в топке паровой машины по барабану. Интересно, смогут ли здесь применить паровые турбины? Тогда мощность двигателей возрастет до тысяч лошадиных сил.

– Канцелярия османского МИДа открыта. Будете передавать документы сейчас или вам поручено дождаться до завтра?

– Сейчас. Завтра я сяду на первый же пароход до Трансильвании.

Надеясь, что через тонированные стекла автомобиля не проникнет ни одно подсматривающее устройство, Артем достал транс, развернул его в планшет и набрал надпись: «До завтра поставить печать о въезде в империю». Резидент развернул паспорт. Республика Полония, житель Варшавы Вацлав Махульский, пограничный штамп о выезде вчерашним числом. Фотография похожа на лицо дипкурьера весьма отдаленно. Дипломат кивнул.

Временный поверенный помчался в МИД, а московский гость уединился с разведчиками в глубинной комнате дипмиссии, самой защищенной на предмет прослушивания. Убедившись, что отсюда не протечет, Артем кратко рассказал о неподтвержденных сведениях относительно объекта неподалеку от Стамбула.

– Господа, завтра днем я отмечусь отбывающим на пароходе и незаметно вернусь в город уже в качестве пана Махульского. Мне нужно затесаться в число паломников на Святую Землю. До этого кто-то из вас, хорошо знающий местные дела, должен сопроводить меня в загородную прогулку.

– Полагаю, это выпадет сделать мне, – заявил помощник военного атташе Сергей Павлович Дворжецкий. – Я дольше всех в Стамбуле, практически без акцента владею турецким.

– Вижу у вас ауру мага. Доложите подробнее.

– Шестой уровень. Отводом глаз и легким мороком себя и вас обеспечу.

– Благодарю. Я как-нибудь сам. Теперь прошу выделить мне какую-нибудь комнату до завтра.

Поздно вечером, когда правоверные отмолили последние намазы, Артем выбрался побродить по городу. Как много лет назад в Нью-Амстердаме, он решил осмотреть магический фон. Из здания русской дипмиссии, перегруженной артефактами и накопителями энергии, фонящими круглые сутки, много не увидишь.

Во время учебы в Академии удалось устроить себе отдых в Анталии, с экскурсией в турецкую столицу. Интересно сравнить. Местный Стамбул во много раз меньше, чем верхний. Мост через Босфор присутствует, но лишь как дорога в азиатскую часть империи, а не в восточные кварталы города. Ая Софья (Святая София) здесь по-прежнему действующий исламский храм, а мечети Султанахмет или Голубой тут не построено, на ее месте гораздо более скромное сооружение. Зато акведук Валента сохранился лучше, и по его свинцовым трубам до сих пор течет «питьевая», отравленная тяжелым металлом, вода.

Верхний город остался в памяти как место контрастов средневековой помпезной застройки эпохи расцвета Оттоманской империи, современных кварталов вполне европейского типа и убогой азиатчины. Внизу современные дома отсутствуют напрочь. Как, вероятно, и средний класс. Островки приличных кварталов с роскошными особняками и дворцами почтенного возраста тонут в море бедноты. Чем-то напоминает Бамако, только ишаки вместо верблюдов, нет негроидных лиц, изобилия пальм. Песка и пыли гораздо меньше, пустыня далеко. Зато грязь присутствует в любом вообразимом виде: в основном бытовой мусор и пищевые отходы, выбрасываемые на улицу прямо возле жилищ. Про запах и мух лучше не рассказывать, а ведь это далеко не самая жаркая пора года. Когда солнце прогревает бывший Константинополь до сорока градусов в тени и более, дышать тут сможет только очень привычный местный житель.

Отпустив таксиста, наотрез отказавшегося ехать дальше в окраинные кварталы, Артем нырнул в нишу между домами и коротким импульсом успокоил брехнувшего пса. Наверху за вояж по Турции он заплатил около пятидесяти тысяч. Сейчас бесплатная турпутевка. Считай – халява. Но и шанс нарваться на неприятности выше на несколько порядков.

Ночная тишина, прерываемая только шорохами, шумом ветра и далекими голосами, соседствовала с тишиной магической. Работающих заклятий мало, они очень недорогие и примитивные. Скорее всего, народное чародейство за счет собственных сил. Средств на покупку русских накопителей магической энергии здесь мало у кого наберется. Сколько народу в Стамбуле? Миллиона три, не больше. Наверху население многочисленней раз в шесть.

Артем отмахал пешком пару километров до окраины. Начались поля. Отойдя на километр подальше от зарева человеческих и животных аур, он сел на землю и сосредоточился. Пульсирующий бордовый комок здесь чувствуется без глубокой медитации и вызова карты. До него около десятка километров. Что же там за империя зла, если ворожба Всеобщего буквально кричит об опасности?

Оставив эту проблему на завтра, майор попробовал закинуть взор на Ближний Восток, ставший действительно ближе. Так и есть, искомая аномалия пульсирует в Иерусалиме или окрестностях. Что там может быть из памятных мест, кроме древнего города? Вифлием, нижнее течение реки Иордан, где проповедовал Иоанн Креститель. Самые известные места – Храмовая гора, Гроб Господень и Голгофа – в Ершалаиме, который в этом мире не делится на старый и современный. Там все основные постройки внутри османской крепостной стены. Значит, разберемся на месте.

На следующий день Артем чинно поднялся на борт парохода, следовавшего в устье Дуная. Одновременно заметил, что портовые пограничники буквально увешаны амулетами. Отвод глаз и морок могут не подействовать. Хотя что-то противилось применению высокой магии, он перебрался на нос, запустил стандартный набор левитация – невидимость и перелетел обратно на сушу.

На берегу поднялась небольшая паника. Чей-то магоскоп засек-таки всплеск энергии. Но простого польского парня без капли сенситивности в ауре, зашедшего в порт, чтобы поинтересоваться транспортом до Газы, это абсолютно не касается.

Встретивший его Дворжецкий долго всматривался в лицо.

– Я вам не нравлюсь?

– Предпочитаю женщин. Вообще-то я о другом. На вашем лице удивительно совершенный морок под фото в паспорте, при этом не чувствую заклинания. Как это?

– Откровенно говоря, сложно, Сергей Павлович. Изменение формы лицевых костей противоречит генотипу. Поэтому любые лечебные чары начнут приводить мой анфас к исходному. Зато мой труп останется выглядеть ровно так же, – в отличие от тела Эрика, с грустью вспомнил Артем последние секунды с умирающим братом. Он перешел на турецкий: – Не соблаговолит ли дорогой эфенди нанять повозку для путешествия к полям для высокий раздумий и поэтических наблюдений?

Военные базы не располагают к лирическим мыслям. Закрытая территория с ведущим к ней указателем «Silahll Kuvvetleri. Kara Harp» относится именно к таким объектам.

– «Silahll Kuvvetleri» – вооруженные силы, «Kara Harp» похоже на название объекта, – прокомментировал дипломат. – К сожалению, мне это ни о чем не говорит. Ждем ночи?

– Нет, эфенди Сергей. По моему опыту пролазить, куда не звали, лучше в дневное время. Отойдите, я осмотрюсь.

Вместо того чтобы встать на цыпочки или вытащить бинокль, москвич лег на пыльную землю. Дворжецкий издалека глянул на него, не увидев ни малейшего всплеска волшбы, потом сам перевел магический взор на Кара Харп.

Потрясающее изобилие защитных и сигнальных заклятий его по-настоящему повергло в ужас. Небо в магическом диапазоне переливается, как радуга, с расточительностью, не присущей даже Руси. Ни один маг, даже обвешанный морем заклинаний, не проникнет туда незаметно. А уж остаться в живых, попав под прицел свернувшихся перед броском магических кобр, вообще за гранью фантастики. Ни один самый мощный чародей планеты не сможет пронести на себе накопителей в количестве, достаточном, чтобы превозмочь стационарные емкости и излучатели. Можно возвращаться.

– В открытом бою такой объект придется засыпать диким количеством медленно горящего пластида. Только сложно представить, что османцы будут покорно ждать, пока гяуры нейтрализуют их магию. Нужно писать донесение в Генштаб.

Артем встал, отряхнулся.

– Писать можно все. А как вы укажете назначение базы? Поэтому как хотите, а я пошел внутрь.

– Вы с ума сошли! Там живого места нет от защит и сигнализаций.

– Вы правы. Ситуация сложная, но рабочая. Тут где-то есть рельсы и автодорога. Мне нужен попутный транспорт. Вас, эфенди, я попрошу обождать часов шесть-восемь. Если на базе произойдет какой-то шум, добавьте к донесению.

– Вас схватят.

– Ну, депортируют в Полонию. Удачи!

Несмотря на внешнюю браваду, Артем прекрасно понимал, что задача на порядок сложнее, чем проникновение на химзавод в Кефе или на татарскую военную базу, откуда в Россию гнали наркоту. Здесь, вопервых, накрепко перекрыто воздушное пространство, человекоаэроплан туда не залетит не поджаренным. Вовторых, идеально укрепленный периметр. Краденого пропуска нет.

Пока он пробирался к железной дороге, со стороны объекта дважды гулко бухнуло. Вот так, войны нет, а они пуляют дефицитные боеприпасы в белый свет как в копеечку, упрекая русских в расточительстве. Прикинув, что в крайне насыщенном магическом пространстве близ базы его вряд ли засекут, привычно взмыл и полетел вдоль железнодорожных рельс.

Поезд показался лишь к концу дня. Дворжецкий наверняка свалил. Зато на открытых платформах закреплены грузовики. Артем ввинтился между линиями охранной магической сигнализации, занял почетное место между карданом и днищем кузова. Потом начал наращивать невидимость не только в оптическом, но и в магическом диапазоне. Обычно последним исчезает запах.

Если схватят, с базы не выбраться. Здесь без иллюзий. Придется включать дурака и изображать польского туриста, мол, заблудился, извините, я только посмотрел. Чтобы отвлечь себя и успокоить нервы, повторил этот идиотский текст по-польски: «Естем турыста! Згуби е вэм ще. Пшепрашам, тылко ще розглендам!» Почему-то не вдохновило. Наоборот, представилось, как турки медленно прижаривают пятки, превращая варшавянина в «смажоны курчак», то бишь жареную курицу.

Состав притормозил на железнодорожной проходной. Артем настолько уплотнил защиту, что едва видел ауры часовых.

Собачий лай. Мимо платформ провели овчарок. Затем самый бдительный потыкал в пространство между колесами штыком. Когда платформа втянулась внутрь и загрохотала на стрелках, лазутчик ощутил, как с его лба на ржавый настил упала капля пота. Точь-вточь как в голливудских боевиках. С той лишь разницей, что тамошние актеры и каскадеры рискуют не более чем испорченным дублем.

Состав замер под навесом. Засуетились водители, кинулись прогревать паровые котлы. Прелестно, решил Артем. Макушка как раз прижата к топке, причинное место лежит на кардане. Если он начнет вращаться и наматывать на себя ткань штанов, а вместе с ней и… В общем, ни один мужчина того не стерпит.

Осторожно опустил невидимую ногу на гофрированную ржавчину. Она жалостливо заскрипела. Блин, сейчас нет времени и сил запускать антигравитацию. Будем надеяться, что за шумом механизмов никто не расслышит возню.

Грохот металла оповестил, что его укрытием занялись вплотную. Грузовик взмыл в воздух, повиснув на стропах. На платформу вскочили двое солдат, уцепившихся за кузов и начавших его разворачивать, чтобы стал под правильным углом. Пару шагов в сторону, и один из них наступил бы на что-то мягкое и сердитое.

Убедившись, что ничего не подозревавшие бойцы увлеченно занимаются машинами, польский турист сполз к рельсам. Стараясь не наступать на камни и прочие предметы, могущие произвести шум, он проскользнул вдоль состава, увидел небольшую каморку с лопатами и прочими солдатскими радостями из серии «рыть яму от забора до обеда», где затаился на время.

Скинув наиболее мощные маскировочные чары, Артем немного расслабился. Система безопасности наиболее бдительна в отношении внешнего проникновения. Внутри столько магии, включая массу заряженных артефактов, накопителей, электронно-магических устройств и прочей гибридной техники, что вызывать группу захвата на каждый всплеск энергии здесь вряд ли кто будет. Поэтому тихонечко, никого не обижая и не тревожа, он начал осматриваться, а потом выпустил тоненький лучик.

Первое открытие ошеломило, пусть он даже к нему морально себя готовил. Всего в каком-то километре-полтора хранятся боеголовки, подобные утопившей его субмарину. Их десятки!

Снова бухнуло. Что удивительно, никакого магического всплеска. Вздохнув, Артем покинул сравнительно безопасное убежище.

Полигон отделен от грузового терминала трехметровым забором из колючей проволоки и магической сигналкой, заменявшей здесь шину высокого напряжения. Пардон! Провод с несколькими киловольтами на нем тоже присутствует.

Туристы любят бинокли. Надо же интересное розглендать. Увиденное за сеткой не просто любопытно – оно шокирует.

Рядком выстроилась батарея из трех гаубиц, калибра 122 или 152 мм, с этого расстояния не разобрать. Их необычность заключается в невероятно толстом казеннике, объяснение которому покоится метрах в тридцати. По команде офицера пара заряжающих хватает из автомобильного прицепа бочонок емкостью литров пятьдесят или чуть больше, из которого вверх торчит черный огурец длиной с руку. Судя по бодрым движениям канониров, бочка не слишком тяжела. Ее вводят в казенную часть гаубицы, после выстрела пустая и дымящаяся оболочка откатывается назад.

– Твою мать… – прошипел сквозь зубы Артем, рискуя привлечь внимание. Не часто прозрачный воздух у секретного полигона матерится по-русски.

Нужно выбираться. Добытая им информация дороже урана, экспроприированного у безухих. Но уйти по-английски, не попрощавшись, неправильно.

Он снова переполз в гараж для лопат и метелок. Сосредоточился. Потом от его ауры отделился тоненький лучик, словно ложноножка от амебы. По проторенному час назад пути невидимый диверсант нащупал боеголовку.

Сжатые в защитном поле магоны – достаточно неустойчивая вещь. Чтобы добиться не плавного истекания энергии, а детонации, нужно защиту сломать. Прелесть заготовленных бомб в том, что они заранее рассчитаны именно на такое освобождение стихии. Конечно, там несколько предохранителей, но они берегут от внешнего воздействия. Лучик нащупал детонатор.

«Крепко держишь? Жди!» Разговор сам с собой есть признак шизофрении или последнее средство, чтобы не сорваться от крайнего напряжения.

Сознание совершенно отстраненно зарегистрировало внешние события. Стрельба стихла, стемнело. Вояки потянулись к мечети, окруженной четырьмя ракетоподобными минаретами.

Артем воздохнул и с некоторым усилием отпочковал от лучика отросток, скользнувший вдоль стеллажей, потом другой. Баста, сказал он себе, больше не могу. Остальные бомбы если и не сдетонируют, то наверняка повредятся.

О необходимости поспешать напомнили и звуки снаружи. Перегруженное сознание, которое, как компьютер с одноядерным процессором, тормозило, выполняя десяток задач сразу, вычленило лай собак и команды: «всем сюда» и «окружить склад». Как и многие другие в армии, они остались невыполненными навсегда. Каждая нитка, связывающая диверсанта с бомбами, получила энергетический импульс в сотни килоджоулей.

Артема ослепило через зажмуренные глаза и неплотно затворенную дверь. Магический удар, не чувствительный для большинства людей, паровым молотом опустился на мозги, превращая их в кашу. Затем встряхнуло почище, чем на подлодке, швырнув на лопатное богатство, накрыло выбитой дверью, вообще-то открывавшейся наружу, сверху обильно посыпались кирпичи и куски кровли. Уши, приняв нечеловеческий гром, в последнюю секунду чуть ослабленный защитой, словно взорвались изнутри.

Поразительно, на этот раз не потерял сознания. Бедная голова привыкла переносить нокаутирующие удары. Когда звон внутри ее утих до терпимого уровня и позволил ощутить окружающее, Артем понял, что находится в каком-то темном малом объеме, заполненном пылью или дымом. С трудом выбравшись из-под завала строительного мусора, турист хлопнулся на четвереньки и пополз к свету.

Из разломанного дверного проема открылась апокалипсическая картина. Подсвеченный пламенем пожаров, в полутора-двух километрах поднялся к небу и растекался по нему пылевой гриб. Выходит, сдетонировали многие боеголовки, десятки смертоносных цилиндров. То есть суммарная мощность взрыва больше килотонны. Поэтому и пейзаж, как в кино о ядерной войне.

С трудом оторвав глаза от своего произведения, Артем осторожно высунул голову и осмотрелся. Отряд по его поимке натурально размазало и поджарило. Если бы не стена и магическая защита… Черт! Нет никакой защиты. Ураган магонов сорвал с него заклинания начисто, лазутчик ныне гол, будто только вышел из материнского чрева.

Осмотрелся внутренним взором. У подножия гриба, словно кратер вулкана. Вокруг – идеальная чистота. Ни людских, ни животных аур, никаких заклятий. Небо чистое.

Вот и конец приключению. Артем приготовился включить невидимость и левитацию, воспарив над военной базой и проблемами ее контингента… Тщетно. Запас внутренней энергии – ноль. Батарея накопителей девственно пуста. Следовательно, аура сияет первозданным светом, потому что для ее маскировки тоже нужна энергия. Вдобавок ни черта не слышно. Вообще.

Магия Рода, выручай. Она не оставила в беде, но пришла как-то необычно. Видимо, квазиядерный взрыв как-то повлиял на пространство и саму землю. Первым делом теплые струи занялись врачеванием. Масса ушибов, сломанный в бессчетный раз нос, вырванные барабанные перепонки. Черты лица пана Вацлава поплыли, утрачивая сходство с паспортными.

Вернулся контроль над аурой. Можно погасить ее сияние. Человек, у которого над головой в биополе сияет прожектор мага третьего или второго уровня, а энергии для пользования чарами ни капли, представляет из себя жалкое существо.

Издали нарисовались ауры множества приближающихся людей. Понимая, что не спрячется, Артем насрывал тряпок с обгорелых трупов, кое-как намотав их на себя, перемазал лицо кровью, копотью и каким-то дерьмом, собственный почти целый походный костюмчик зашвырнул в горящий сарай. Туда же хлопнулись пустые накопители и польский паспорт вместе с неиспользованной легендой. Потом переполз на боковую сторону склада, где якобы остался шанс на выживание при взрыве, и привалился к стене.

– Смотрите, здесь живой! Эфенди лейтенант, живого нашли!

– Жив? Говорить может?

– Не могу знать. Он без сознания.

Армейская логика. Как может разговаривать человек в отключке?

Откуда-то взялись носилки. Артем отметил, что его несут примерно в направлении железнодорожной проходной.

У лазарета творится сущий кошмар. Не менее полусотни солдат, обожженных, получивших удар воздушной волны, сидят, лежат, стонут или уже покоятся недвижно. Медчасть явно не справляется с наплывом пациентов. По крайней мере, вряд ли кто пока вспомнит о сработке сигналки, из-за которой наряд отправился к лопатному хранилищу.

«Хотели, чтобы Москва так выглядела? Пшепрашем, паньство. Не случилось».

На площадку шагнул старший офицер-бей. Какой-то мелкий чин залопотал, докладывая о размерах бедствия. А в кобуре бея обнаружилось настоящее богатство – заряженный пистолет с восемью патронами. В магическом диапазоне они начали тускнеть один за одним.

Напившийся как кровосос на гипертонике, переполненный энергией Артем встал и сделал вид, что ищет туалет. Сержант с обгорелой щекой показал направление. Из-за отхожего места в ночное небо вылетел мутноватый силуэт, едва прикрытый легким мороком. Оказавшись за оградой, обладатель силуэта, чертыхаясь из-за нарушения правил конспирации, набрал номер Дворжецкого:

– Извините, что разбудил, эфенди. Я как раз в том месте, где мы недавно расстались. О, не туда попал? Извините опять.

Сергей Павлович примчался на машине с дипномерами.

– Вы с ума сошли! Здесь собирается вся полиция Стамбула, армия поднята по тревоге, а вы меня сюда вызываете! Что здесь произошло?

– Зато теперь есть о чем доложить в Москву. И говорите громче, у меня слух не вполне восстановился.

– Так это вы взорвали базу?!

– Простите, так получилось. Мы, русские люди, как увидим что сложное, сразу поломать норовим. Записывайте. Там хранилось от трех до пяти десятков боеголовок, каждая мощностью от пятидесяти тонн. Больше не хранится. Далее, там испытываются артиллерийские системы. Унитарный выстрел имеет объем примерно шестьдесят-семьдесят литров. Предполагаю, там сравнительно медленно горящая смесь. Они используют тот же принцип, что и мы в двигателях внутреннего сгорания с малой компрессией. Понимаете смысл? Можно сжечь килограмм пороха в литровой гильзе, тогда почти вся энергия уйдет впустую, в хаотические магоны. А можно перемешать с наполнителем и взорвать в бочке. В итоге они получают достаточное давление в орудийном стволе. Не нужно ни капризного магического заряда, ни громоздких и маломощных пневматических систем. Пометили себе?

Дворжецкий, одной рукой удерживая руль, второй лихорадочно набрал текст на смарте.

– Похоже, вляпались.

– Я ныряю на пол. Дайте банку накопителя.

– Ловите. Только взрывов на сегодня хватит.

Электромобиль затормозил, повинуясь жезлу полицейского. Тонированное стекло сползло вниз на ладонь, через щель водитель показал дипломатический паспорт.

– По какому праву вы смеете останавливать автомобиль с дипломатическими номерами?

– А что вы делаете здесь, господин атташе, в зоне террористического акта?

– Вот как это называется! Княжество обеспокоено, что при крайне напряженных межгосударственных отношениях ваше правительство производит испытания особо разрушительного оружия. Я выезжал на место и доложу временному поверенному. Ваши незаконные действия, сержант, могут еще на шаг приблизить империю к войне с Русью.

– Вы не разрешите осмотреть салон и багажник?

– Категорически протестую! – Дворжецкий продемонстрировал смарт. – Запись нашего разговора онлайн уходит в дипмиссию и Москву.

– Проезжайте, – махнул палкой коп.

– Молодец! – донеслось с пола.

– Привычка. Так или иначе, дело дрянь, что меня срисовали близ места теракта. Завтра лучше покинуть Стамбул.

– Снабдите меня одеждой и хоть какими-то документами. Потом делайте что хотите.

По пути к русской резиденции они раза три были останавливаемы патрулями. Увидев дипномер, их пропустили без звука.

Когда опустились механические ворота гаража и Артем поставил ногу на клочок суверенной княжеской земли среди османской столицы, он позвал напарника в приключении:

– Сергей!

– Да?

– С твоей помощью я уничтожил десятки страшных бомб, которые скорее всего упали бы на наши города. Погибли бы тысячи, десятки тысяч соотечественников. Теперь османцы задумаются, начинать ли войну вообще. Я при этом не погиб, не засветил русский след. Без тебя было бы намного труднее. Спасибо.

– Служу Руси, господин… мм… Полагается называть воинское звание. Какое оно у вас, эфенди дипкурьер?

– Маленькое, как раз письма развозить, – Артем подмигнул озорным оком на чумазом лице. – Зато должность неплохая.

Остаток ночи не принес сюрпризов. Дворжецкий вручил возмутителю спокойствия турецкий паспорт на имя Саддыка Хамида, татарского беженца из Бахчисарая.

– Документы нормальные?

– Для отъезда да. А тут – не очень. Хамид скоро вспомнит, что у него пропал паспорт, да и родных у него много. Вас сразу расколют. Поэтому – первым же пароходом на юг и давай, до свиданья. За утро большего не мог сделать.

– Пойдет, спасибо.

– Кроме того, есть три новости, две хороших и одна плохая.

– Не томите, вываливайте все.

– Нас похвалили за операцию. Вам просили передать, что у вас родился сын. Поздравляю. И, простите, скоропостижно скончался тесть.

– От третьей новости я не умру. Спасибо за поздравления. Дайте мне четверть часа на сборы и формирование нового лица. Потом вывезите из дипмиссии и выбросите в проулке ближе к порту.

Через двадцать минут электромобиль выехал из ворот.

– Не перестаю вам удивляться, гм… Саддык. После такого риска и потрясающего успеха вы не домой возвращаетесь, а двигаете на юг. Там, судя по всему, тоже не загорать собрались. Не устали от такой жизни?

– Есть дурацкая поговорка: если не я, то кто же. Какая-то сволочь ее про меня написала. Кручусь.

– Удачи!

Машина дипломата развернулась и уехала обратно к бульвару. Из проулка вышел типичный татарин в серо-желтых холщовых штанах, черных пыльных сапогах, шапке и несвежем халате. Выше среднего роста, хоть и сутулый, он неторопливо зашагал к Золотому Рогу, улавливая по пути обрывки разговоров о страшном ночном взрыве.

 

Глава двенадцатая

Весть о ночной катастрофе под Стамбулом достигла Газы гораздо быстрее Артема и не утратила актуальности к его прибытию. Главный еврейский центр нижнего мира бурлил.

Ситуация в Палестине сложилась крайне любопытно. Если сравнивать с Израилем, то здешние Газа и Иерусалим напоминают верхние города на уровне развития рубежа XIX и XX веков, несмотря на электричество, водопровод, мобильную связь, Wi-Fi, электромобили и причальные вышки для дирижаблей.

Зная верхнюю историю, османы и арабы противятся увеличению еврейского населения в Иерусалиме. Султаны, шейхи и беи не раз просмотрели ужасную кинохронику 1967 года, в которой танки ЦАХАЛ занимают Восточный Иерусалим и Западный берег реки Иордан. Возможность возникновения здесь еврейского государства и еврейской армии они считают кошмаром, который нельзя допустить.

Еврейская диаспора расселилась также совершенно иначе. Около четырех миллионов иудеев проживает в Русском княжестве, где государственная политика к иноверцам совершенно наплевательская: верите в своего ложного Бога – и на здоровье, Роду он не вредит. На Руси потомков Авраама не обзывают христопродавцами хотя бы потому, что основная масса населения весьма смутно представляет историю Иисуса и его корыстного ученика. Вторая по размеру группа обосновалась в Американской республике, терпимой даже к мутантам. На фоне секуров и индейцев евреи смотрятся вполне даже ничего. И понятно, они живут в Пруссии, Франкии, Полонии, Римской Федерации, а также в некоторых мусульманских странах.

Город Газа, место для любителей острых ощущений в верхнем мире, славится национальным спортом: запустить ракеты в еврейский город и успеть смыться до ответного удара израильской авиации, уничтожающей «на всякий случай» какого-нибудь араба. Или десяток арабов, или сотню. Нижний аналог, наоборот, остается преимущественно иудейским городом, в котором несколько десятков османских чиновников и их стража чувствуют себя как нацисты в белорусском лесу среди партизан. Удобная бухта, отличная рыбная ловля, выгодное географическое положение близ важнейших торговых путей позволяют местным дельцам процветать на клочке суши, где арабы в верхнем мире могут существовать лишь на израильскую и международную гуманитарную помощь.

Мусульманские паломники на Святую землю, включая сутулого Саддыка, опасливо прижались друг к другу. В них не летят ни пули, ни камни, но ненависть сквозит буквально из тротуарных плит. Прямо в порту мулла помог им договориться с караванщиком. Поэтому уже буквально через пару часов вереница изношенных грузовиков, плюясь паром и густым черным дымом, потянулась на северо-восток, оставляя за спиной байхаусы, синагоги и испуганно прилепившуюся на краю города мечеть.

Солнце припекло куда жарче, чем в Стамбуле. Артем свернулся на плотно связанных тюках, рискуя на каждой колдобине сверзиться вниз, под колеса следующего автоверблюда. Впереди каравана тащится древний паровой БТР с пневматическим пулеметом, грозная защита от шаливших здесь диких племен.

Лжепаломник предался воспоминаниям, как он ухмылялся при виде колдобин на улицах Манхэттена и тележных колес, застревавших на ухабах. Пространство меж Газой и Иерусалимом выглядит не как полтораста, а одну или две тысячи лет назад. В местах, где можно докопаться до воды, приткнулись арабские поселения человек на пятьсот-семьсот. Никто из них не бывает наверху. Поэтому вряд ли кто поверит, что кибуцы в окрестностях Иерусалима способны превратить эту диковатую и пустынную местность в плодородные поля.

В магическом диапазоне практически пусто, если не считать аур людей и всякой мелочи с заклятиями, перевозимой тем же караваном. Артем включил ворожбу. Сила Рода подпитала его утомленное некомфортной поездкой тело, но на скачущем скопище мешков заниматься серьезным делом не с руки. Поэтому он отложил главное до Иерусалима.

Дорога, которая в Израиле заняла бы от четырех до десяти часов, в зависимости от пробок, здесь растянулась на полтора суток. Убедившись, что никто в караване не может засечь волшбу, разведчик раз в тридцать-сорок минут кидал легкое заклятие, отпугивающее насекомых. На большее чар не хватало. Толпы паразитов с арабским упорством атакуют вновь. Остальные паломники лениво давили мелких гадов или стоически терпели. Некоторые отпугивали кровососущую нечисть запахом немытых тел, так что неизвестно, кому хуже – кусаемым, паразитам или же соседям скунсов. Замечательная компания для русского графа. Лев Толстой обзавидовался бы.

В чисто средневековом стиле Иерусалим снабжен высокой крепостной стеной, явно сооруженной до изобретения магострельной артиллерии. Ее периметр больше, чем у Старого города в столице Израиля. Внутри крепости расположены относительно приличные строения, на добрый километр во все стороны от стен размазаны бесконечные лачуги, источающие незабываемые ароматы нечистот. Аромат, что и в Стамбуле, только солнце припекает больше и стимулирует душистые испарения.

Натужно преодолев последний подъем на изрядно испещренной холмами местности, грузовик вкатился вслед за бронетранспортером в широкие Яффские ворота, никак не напоминающие ни ослиный проезд, ни пролом в стене для британского генерала, которые красуются на этом месте вверху. Подоспело время намаза. Машины замерли прямо посреди дороги. Да и кому ехать-то: все молятся. Артем скатился с котомкой и молитвенным ковриком на неровные плиты мостовой, помнившие, быть может, римскую оккупацию и Алию Капитолину.

Отбив нужное количество поклонов и выразив вслух радость по поводу того, что теперь непременно вознесет молитву Аллаху в мечети Аль-Акса, странник отправился на поиск дома Хасонов. Средней руки особняк, свидетельствующий о крепком, но не выдающемся благосостоянии семьи, обнаружился, как и сообщалось в материалах СБ, на виа Долороса, пути скорби. Приблизительно здесь вели Иисуса на распятие, поэтому из окон дома можно нередко увидеть христианских паломников, несущих крест и распевающих псалмы.

Но Артема интересовали не религиозные реконструкции библейских событий. На стук в дверь открылось маленькое окошечко.

– Мир вашему дому, и да продлит Аллах ваши годы. Могу ли я увидеть достойного Аюба Хасона?

Паломник показался не опасным для аборигенов. Дверь открыл крепкий юноша лет семнадцати, по местным меркам молодой муж, вероятно, старший сын хозяина. Чернявое чадо поменьше унеслось внутрь с криками: «К папе странник пришел!»

Артем повторил приветственный спич, вставив кодовую фразу.

– Всегда рады вестям от наших родственников из Газы, – ответил Аюб отзывной частью пароля и пригласил в глубь микроскопического внутреннего дворика, то есть три шага вглубь от двери во входной стене. Там предложил стоявшие на столике фрукты и прохладной воды в тонком стакане, явно не местной работы. Гость аккуратно взял стакан правой рукой, изобразил видимость глотка и поставил на место.

Собеседники обменялись несколькими незначащими фразами, потом хозяин извинился и вышел, прихватив часть посуды со стола, включая стакан, хотя убирать и мыть посуду на Востоке не считается мужским делом. Артем развалился на подушках в тени, пощипывая виноградины.

Что-то ему не нравится. В ауре Аюба тревога и неуверенность. Понятно, что рискованная работа резидента русской СБ опасна именно в редкие посещения агентами Иерусалима. И это не Париж, где можно назначить встречу в каком-то из парков. Здесь сутолока восточного города, ряды перенаселенных лачуг за его пределами и пустынные холмы. Даже норы и пещеры, коих за тысячелетия вырыто и обжито великое множество, не пустуют. Разве что в XXI веке у прокаженных и нищих добавились мобильные телефоны. Поэтому приход опасного гостя в дом – наиболее естественный путь для контакта.

На то, чтобы снять отпечатки пальцев, отсканировать и проверить их через безобидный турецкий сайт, нужно не более пяти минут. Добавим пять на глюки с сетью. Хасон отсутствовал четырнадцать с половиной.

– Все в порядке. Прошу в дом.

Артем оглядел внутреннее помещение. Есть пара непонятных артефактов, но прослушки, похоже, не наблюдается.

– Я установил купол тишины. Можем говорить спокойно.

– Да, господин, – резидент обернулся к окну, где небо подернулось вечерней вуалью. – Время магриба.

– Я не мусульманин и не изображаю намаз в отсутствие посторонних глаз.

– Наша семья тоже не поклоняется Аллаху. Мы – друзы.

Удобно. И среди мусульман хорошо, все-таки родственный арабский народ. И нет религиозного запрета на службу неверным.

– За вашим домом наблюдения нет. За мной – тоже. Но я предпочту, поговорив с вами, удалиться в ночлежку и кормить клопов. Так безопаснее.

– Тогда пройдете по виа Долороса в сторону Храмовой горы. Там три приюта для исламских странников, один со времен крестоносцев стоит.

– Ну, они точно его строили не для мусульман. Давайте к делу. Ничего странного не происходило в последний год?

– Нет. – Друз почесал толстый короткостриженый затылок. – Сейчас хором судачат о взрыве у Стамбула.

– Прошу подробнее. Что говорят в мусульманской, армянской, еврейской общинах?

– Арабы считают, что османы своими грехами вызвали гнев Аллаха, который падет на головы всех. Армяне и евреи пытаются в каждом скверном событии для турок рассмотреть знак свыше. Первые хотят отобрать у мусульман Армянское нагорье, вторые – Храмовую гору.

– Мечтать не вредно. Кстати, чувствую у вас целую банку магоэнергии.

В лице и ауре Аюба нарисовалось явное нежелание с ней расставаться. Что интересно, сам он не маг, для заряжания артефактов должен кого-то просить.

– Не волнуйтесь, не заберу и даже подпитываться не буду. В ней какая-то странность.

Поколебавшись, хозяин вышел и принес накопитель. Артем повертел его в руках. С виду как обычно, с московскими клеймами, датой заполнения. Но магия, удерживающая злой вихрь элементарных частиц, непривычная. Оттого раскрывать канал, подпитывая себя или артефакты, куда менее удобно.

– Сколько она стоит?

Хасон назвал сумму в динарах. В пересчете на рубли получилась цена раза в три меньше, чем должна стоить ввезенная из Руси банка, даже если пренебречь импортной пошлиной. Хотя и баснословная по сравнению с внутренними прайсами Русского княжества.

– Где можно такую купить?

– В еврейском квартале. Лавочка Иегуды Бен-Давида на улице Пейсах. Кстати, он карточки не принимает. Только наличные.

Артем задал несколько вопросов общего плана, удивляясь нарастающему напряжению в выражении лица и ауре друза. Поэтому счел за лучшее свернуть звукоизоляцию и попрощаться.

– Зачем вы так рано? Разделите с нами трапезу.

– Спасибо, побегу. – Артем подхватил сумку и быстро спустился во дворик.

Здесь чувство тревоги, тихонько тренькавшее на заднем плане сознания с момента въезда в Яффские ворота, заголосило набатом. И подозрительно долго старший сын возился с замком. Швырнув в них отводом глаз, шпион нырнул под чахлое деревце и уже там включил невидимость.

Через минуту в наружную дверь забарабанили, снаружи залаяла собака. Не скрывая магии, Артем отправил ей короткое заклятие. Для пса потерять нюх, даже на время, примерно как орлу ослепнуть. Четвероногий друг полиции жалобно заскулил.

– Где он? – рявкнул ворвавшийся в дом толстый офицер.

– Не могу знать, эфенди, – запричитал друз. – Только что был здесь, Илхан подтвердит. Магией спрятался.

– Обыскать! Все перевернуть и найти!

– Он околдовал Джина, эфенди, – пожаловался кинолог. – Собака потеряла нюх.

– При обнаружении шайтана стрелять!

Артем наблюдал суету, сидя на наружной стене, как кот на заборе. Отсюда ему хорошо видна причина задержки. Толстый офицер решил приехать на захват непременно на служебном электромобиле, кое-как протискиваясь через забитую виа Долороса и совсем узкие боковые улочки Старого города. Пешком пересечь его можно раза в три быстрее. Но не солидно.

Через час дом превратился в декорации для съемок эпизода «гестапо искало радиостанцию русской радистки». Аюб и Илхан валяются во дворе, отведав палок. В углу голосит женщина в окружении трех мелких разнокалиберных наследников, вносящих свою лепту в акустическую палитру вечера.

Не без некоторого злорадства созерцая расплату за предательство, Артем обдумал изменение планов. В паломнические ночлежки после такого шухера идти нельзя. Гостиничный сервис здесь не слишком развит. Можно, конечно, вернуться в окружающие Иерусалим пустоши. Медитировать и обращаться к Роду-Всеобщему там, наверное, здорово. По крайней мере, у Иисуса получалось. Но спать, опасаясь мелких гадов, инсектов и змеиного укуса, не очень хорошо. Не проблема, конечно, окружиться защитами, но… Есть вариант проще – место в Святом городе, где ни одна собака не будет его искать, по крайней мере в ближайшее время.

Он спрыгнул со стены, не прибегая к магии, тщательно запер дверь за османской стражей. Семья Хасонов умолкла, потеряв аудиторию. Аюб с трудом поднялся, Илхан остался лежать. Артем подошел к нему и опустился на корточки.

– Ничего страшного. Легкое сотрясение мозга, ушибы. Даже переломов нет. Сейчас исправим. Тащи банку, уважаемый, свою энергию на это тратить не буду.

Друз с ужасом глянул на материализовавшегося из воздуха визитера и без возражений заковылял наверх. Над лежащим телом протянулись ладони. Естественно, техномагию лекарь применять не стал, не желая привлекать внимание османов. Теплые языки силы земли вошли в тело и с ладоней стекли в ауру Илхана. Он глубоко вздохнул, перевернулся на спину и засопел.

– Внутренние ушибы залечены. Наружные фингалы пусть зарастают сами, нечего рекламировать мое вмешательство. Сейчас он спит, проснется практически здоровым, – закончил эпикриз непрошеный лекарь. – Только, Аюб, разбудить его смогу только я или маг более высокого уровня.

Друз хлопнулся на колени. Артем сунул накопитель в котомку как гонорар и штраф в одном флаконе. Давно остались в прошлом времена, когда магазин к «калашу» с магическими патронами ему удавалось скрыть с трудом.

Выслушав нехитрую историю предательства и поглотив обильный ужин из остатков не уничтоженных при обыске продуктов, он прихватил тюфяк и отправился на плоскую теплую крышу. В это время в Палестине не бывает дождей.

Насекомые тихонько умерли от короткого выброса силы. Растянувшись на соломе, кое-как прикрытой грубой тканью, Артем плюнул на служебные надобности и с удовольствием уснул, искренне надеясь, что друз не повторит ошибку и охранные заклятия не заставят подскакивать среди ночи. Впервые за неделю его ложе не качается на волнах и не трясется в кузове грузовика.

Сначала разбудило яркое солнце. Он отвернулся. Пока светило не поднимется на высоту копья и правоверные не начнут громко славить Аллаха, можно поваляться. Хоть бы копье было длинным, как у македонской фаланги. Затем, откуда ни возьмись, прилетел весьма болезненный удар в глаз. Артем подскочил, отогнал наглую птицу размером с голубя, потер веко и окончательно проснулся.

Город понемногу наполняется шумами. Утреннее время – самое благодатное перед полуднем, когда солнце начнет припекать, хоть до самых знойных июля и августа далеко. Крыши соседних домов пусты. Такой способ ночевки здесь не в почете.

Спустившись вниз и соизволив откушать завтрак, за которым «сахибу» прислуживала вся семья, он наскоро обдумал план действий. Первонаперво к евреям. Сегодня пятница, после полудня мимо лавчонок будут сновать раввины с воплями «шолом шаббад» и колотить палками по ставням. Пейсатые бизнесмены закроются до субботнего заката. Поэтому выяснять про контрафактный накопитель нужно немедля.

Есть трудность. Аюб, благословляемый палками, подробно описал внешность шпиона гяуров. Значит, снова менять облик, решил Артем. Под местного жителя закосить невозможно – арабский язык далек от совершенства. Значит, снова турок или татарин. Но совершенно другой. О, или грек. Их колония здесь имеется по соседству с храмом Воскресения Господня, хоть и небольшая. Не нужно хлопаться в пыль для намаза. Греческий здесь мало кому известен, зато простителен иноземный акцент в арабском. Гм… А если на реального грека нарвусь? Тогда – я американский грек, который на родной греческой мове знает полсотни слов.

На этом он прервал размышления, перетряхнул гардероб хозяев, аккуратно сложенный за ночь, воткнул подушку под балахон, имитируя пузо, и скрытно перебрался через забор. Первый визит последовал в местный банк. Артем снова придал себе черты Саддыка и снял с карточки наличные, улыбнувшись в камеру банкомата. Потом походкой тучного человека отправился к еврейскому кварталу, кинув мелкую монетку-лиру босоногому чернявому мальчугану непонятной нации. Тот привел его к магазину магических товаров. Убедившись, что на вывеске нет имени Иегуды Бен-Давида, рекомендованного друзом и потому, вероятно, находящегося под надзором, русский нелегал решительно направил брюхо внутрь лавки.

– I’m from America! – радостно заявил он немолодому грустному торговцу за прилавком и улыбнулся на тридцать два зуба. Точно так граждане США, выпятив вперед вместилище для гамбургеров и диетической колы, представляются в верхнем мире, искренне ожидая, что их тотчас начнут любить за происхождение из этой прекрасной страны.

– Шолом, – откликнулся продавец и обернулся к подсобке: – Хаим, тут какой-то поц из Америки. Обслужи его, а не рассиживайся как шлимазл.

Местная разновидность иврита впитала куда больше идиша и арабского, нежели государственный язык Израиля. Поэтому с пятого на десятое Артем с трудом понимал. Заспанный подросток в черном лапсердаке, с которого свисали две веревочки непонятного назначения, продефилировал к прилавку и спросил на отвратительном английском:

– Что купить мистер есть желать?

В этот момент крайне забавно выглядел старый еврей, который аж воспрянул от радости, что его талантливый мами выучил заморский язык и применяет в бизнесе.

Покупатель изволил пожелать energy repository. Слово выдалось трудное, поэтому Артем показал пальцами форму банки.

– Он накопитель магической энергии хочет, па!

Продавец расцвел. Надо же, перед самым закрытием на шабад Бог послал такого платежеспособного клиента. Тем более в его ауре ни капли магии. На столе появилась банка, идентичная изъятой у Аюба, и прозвучала цена, за которую в Иерусалиме можно купить небольшой дом.

– Is it a real Russian repository? – спросил клиент, с недоверием рассматривая товар.

– Риал-риал, – торопливо закивал Хаим. – Настоящая Раша.

Энергии в нем не меньше, чем в настоящем. Тут обмана нет. Но заклинание ее сохранения абсолютно не заводское, кустарное и от этого чрезвычайно «тугое». То есть тянуть из банки энергию удастся лишь с трудом и с потерями. Либо взорвать ее.

– А по-моему, ни хера не риал! – Артем перескочил на арабский: – Вот настоящая русская работа.

На стол шлепнулась банка, полученная у Дворжецкого в дипмиссии, правда, изрядно использованная.

– Теперь объясни, старый козел, почему попытался меня обмануть. И где берешь подделки?

Хозяин попробовал запустить защитную магию и с ужасом обнаружил, что его скромные магические способности блокированы начисто. Подумал обернуться к Хаиму, но сложно вертеть головой, когда крупный твердый кулак больно сжал бороду и подтянул к столу. Да и смысла нет. Боковым зрением торговец увидел, что сын замер, широко раскрыв глаза. Из раскрытого рта потекла струйка слюны.

– Не слышу ответа!

Незнакомец приблизился нос к носу практически вплотную, не брезгуя сильнейшим запахом переваренного чеснока, который щедро украсил тяжелое испуганное дыхание лавочника. Сминая ментальные защиты, в душу полез мерзкий, всепроникающий ужас. Понимая, что работает всего-навсего легкое заклятие баншьи, торговец не смог сдержаться и пустил предательскую теплую струю по ногам. Артем учуял, что в запаховом букете появилась свежая составляющая, и слегка отпустил бороду.

– Ну?

– Бог меня карает. Простите, уважаемый господин, не ту банку взял. Накажу заблудшую руку, чтобы не искушала другую.

– Скорее я оторву твою заблудшую голову. Где взял подделку?

– Не помню. Столько поставщиков… Больно!

– Ладно. Фамилия оптовика меня не сильно волнует. Лучше скажи, откуда энергия для зарядки?

– Не зна…

– Врешь! – Новый рывок за бороду и вопль баншьи в мозг. Торговец раскололся:

– Шмулик говорил, боевой снаряд у османов купил… Ай, больно!.. Таки позаимствовал. Оттуда в банки перекачивает. Но плохо запирает, ви таки знаете Шмулика, он негодный маг. Не знаете Шмулика? Ой вей! Тогда работайте со мной, старый Рабинович не обманет.

Из потока вранья Артем выделил, что относительно краденого снаряда торгаш не солгал. По крайней мере, версию «заимствованного» боеприпаса ему самому скормил вышеупомянутый поставщик. Но учитывая размах торговли, османская бомба должна быть сказочной мощности. Или просто сказкой, а в окрестностях Иерусалима работает источник. Маг спросил Рабиновича про него.

– Нет, клянусь бородой Авраама!

Покупатель сделал страшные глаза и тихо сказал с интонацией, отработанной в гопной юности на улицах Москвы:

– А если найду?

Торговец не ответил. Мочой завоняло сильнее.

– Последний вопрос, адон нихбад, – Артем издевательски назвал подследственного уважаемым господином. – Какую мне предложишь компенсацию за попытку обмануть и развести на большие деньги?

Предложения не последовало. Отдать хоть одну лиру жалко, не давать – страшно. Пусть сам страшный гость озвучит.

– Пятьдесят новых шекелей Израиля одной купюрой. В воскресенье зайду. Никуда не уходи.

Театральный щелчок пальцами, абсолютно ненужный в практической магии, и мами обрел подвижность. Хотя даже если он «Семь сорок» станцует, где взять израильские деньги за двое суток?

– До встречи.

Шутник вышел на улицу. Раввин в черном стукнул палкой по ставням магазинчика Рабиновича. Пора закрываться на еженедельный праздник священной субботы.

Можно, конечно, и Шмулику устроить легкий шмон. Но лучше самому собрать доказательства.

Развеселенный сценой в лавке, Артем спустился вдоль крепостной стены, оставив слева знаменитую Храмовую гору, и вышел через ворота в сторону Кедронской долины. Масличная гора – одно из немногих мест, где не натыканы бедняцкие лачуги. На Елеонской горе находится одно из старейших в мире кладбищ, а уж сколько легенд связано с этим местечком, не счесть. Поэтому ни римляне, ни крестоносцы, ни мусульмане не посмели снести могильные плиты и заложить какое-нибудь строительство.

Он ввинтился в пространство меж двумя тесно стоящими камнями, став практически не видим безо всякой магии. Отдохнул, проглотил лепешку, запив водой из фляги, отметив про себя, что за такие сверхаскетические условия миссии командировочные должны быть побольше.

Неожиданно торкнуло чувство острого беспокойства. Артем просканировал окрестности – вблизи никаких аур, ни враждебных, ни нейтральных. Пристальное наблюдение за этим местом тоже не ощущается. А захороненные здесь библейские герои потеряли остатки биополевой активности тысячи лет назад.

Источник дискомфорта не здесь. С кем-то случилась беда? Он плюнул на предосторожности, вставил стамбульскую симку в смартфон и вошел в сеть. Глобальной системы вроде Интернета здесь нет. Пришлось вручную прописывать путь от турецкого сервера на варшавский и с него на русский. Вроде удалось, хотя до спуска в мир Тайной Москвы Артем клавишу Enter каждый раз искал несколько секунд. Вероника оказалась в чате.

«Привет. У тебя все ок?»

«Нет. Мама умерла в Америке».

«Оо. Соболезную и прочее. Почувствовал отсюда».

«Ты далеко?»

«В Азии».

«Жаль. Мне очень плохо. И одиноко. Впрочем, у тебя своя жизнь».

«Но я по-прежнему с тобой связан».

«Да ты чо! Геройствуешь себе в удовольствие. Когда взорвалась стамбульская база, я на биде мылась, извини за пикантную подробность. Меня снесло и головой о ванную приложило».

«Ну прости. Целая килотонна. Твой подарок расплавился».

«Говорят – две килотонны».

«Больше не буду. Доберусь в Москву, навещу тебя. Дней через десять-пятнадцать, если успею».

«Меня может не быть. Попросилась на постоянный перевод в верхнюю Москву. Там хотя бы институтские друзья. Как и ты, я без цели в жизни. Но у тебя жена и сын. Будь счастлив».

«Не совсем так. Мне кажется, в Иерусалиме я сообразил, ради чего живу».

«Неужели? Может, и мне оформить паломничество на Святую землю?»

«Запросто. Только учти, ваш резидент провален и работает на османов».

«Передам начальству. Расскажи про смысл жизни».

«Здешнюю Русь можно сделать страной моей мечты. Меньше подлости, воровства, коррупции, заглядывания в рот сильным мира сего. Мировой регулятор прогресса благодаря Источнику и переходам. Культ силы и мужества. Главное, совсем немного осталось».

«Но ты же утверждаешь, что не хочешь на трон».

«Правильно. Для этого каждый должен работать на своем месте. Принято говорить: я не князь и не президент, от меня ни хрена не зависит. Поэтому диван, пиво, футбол. Не забыть обсудить в семье и с друзьями, какие все козлы и уроды, начальство только крадет, потому олигархи в шоколаде, остальные в заднице. Я так не могу. У меня есть дело, я его делаю».

Артем увидел нелитературность в последней фразе, исправил и отправил. Лет пять назад он предпочел бы марш-бросок с полной выкладкой необходимости написать грамотно хотя бы один абзац.

«Может быть, ты действительно обрел в этом смысл жизни. А мне мало работы. Нужен мужчина, как ты. В этом мире мужиков сравниваю с тобой и отбраковываю. Там тебя не будет. Прощай».

Он выключил чат. Можно, конечно, отправить мессагу Гюль. Но она пусть привыкает, что муж в командировке – как на Альфа-Центавре. Общение по возвращении.

Удостоверившись, что интенсивный обмен пакетами не привлек ненужного внимания, Артем выключил электронику. Затем глубоко вздохнул и начал ворожить. Чего-чего, а древней магической энергии между Храмовой и Масличной горами должно быть много.

 

Глава тринадцатая

Евреи толком не знают, где именно древняя Храмовая гора и тем более гора Сион. На Масличной горе не растет ни единой маслины. Очень даже вероятно, что Голгофа тоже «где-то здесь». Плюс-минус энное количество километров.

Артем в растерянности наблюдал картину, которую ему выдала ворожба с помощью Всевышнего. Храмовой горы как складки местности практически не существует. Там на небольшой возвышенности сохранилось непонятное древнее сооружение. Храм Ирода поверх Давидова или какая-то циклопическая постройка римлян. Безумное количество подземных или, точнее, подкаменных туннелей и проходов. Фонит во всех магических диапазонах. Сверху, где Аль-Акса и Кубат-ас-Сахра, сияет мощнейшая аура намоленного места.

Кстати, оба храма гораздо крупнее, чем наверху, соединены в огромный исламский комплекс двухэтажной галереей, а не декоративной колоннадой. Крестоносцы, узнав про кремлевскую аномалию, однажды решили, что лучше сначала покорить московитов, прибрать к рукам Источник Рода, придумав ему благозвучное христианское название, и с его магией в мечах накостылять проклятым муслимам по самые помидоры. Не получилось одолеть ни тех, ни других.

Усиленная ворожбой Рода чувствительность указала совсем другое направление, откуда долетел легкий дискомфорт. Странно, что дикая энергия магонов, при желании завязываемых в пучок правильным заклятием, доносится словно издалека. Источник Рода с двадцати километров ощущается четче. Артем открыл глаза и выглянул из-за камней, привязывая картинку к внутреннему восприятию.

Направление на вероятный природный артефакт задевает по касательной крепостную стену, под которой видны непонятные норы, и уходит в глубь кварталов бедноты. Как ни печально, искомое место вполне может оказаться далеко. Засечь его можно единственным способом: проследив директрису с другой точки наблюдения.

Отряхнув пыль и стараясь не терять пеленг на магоны, Артем выбрался из зарослей кладбищенских плит, забрал влево и двинулся меж хижинами, словно плывя среди волн нищеты, безнадежности и антисанитарии. Однако буквально через сотню метров он почувствовал, что направление смещается. Стараясь не обращать внимания на отвратительные кучи нечистот и мусора, человекоподобных существ, покрытых язвами, и запах такой концентрации, что местный воздух можно применять для разгона демонстрантов, маг сосредоточился и понял, что из клоповника вектор все равно уходит под стену. Он стряхнул подползшего калеку, пытавшего вцепиться в штанину богатому греку, и резвым шагом рванул из трущоб.

Итак, норы. Лазы чуть больше метра в песчаниковом грунте. Незаметно проникнуть? Любой встречный поднимет вой, нащупав в узости невидимого человека.

Артем неторопливо побрел туда, не скрываясь абсолютно. Хотя объяснить, какого дьявола обеспеченный американец лезет в непонятную дыру, куда его не звали, абсолютно невозможно. С другой стороны, граждане США забираются без спросу в любые дыры на верхней планете и искренне удивляются, что им не рады.

За коротким коридором, который потребовал удаления бутафорского животика, оказался небольшой зал, слабо освещенный дневным светом. Дух источника несколько усилился, а на первый план вылезли «запахи» защитных заклятий. Они призваны вгонять случайного путника в приступ клаустрофобии, навевать панику и безумное желание скорее вернуться наружу. Нет сомнения, что у местных бомжей существует легенда-страшилка касательно сего места.

Среди отпугивающих чар Артем нащупал нехитрую сигналку, минул ее и углубился дальше. Коридор постепенно спускается вниз. Дневной свет пропал. Не желая распугивать обитателей, посетитель включил ночное зрение, окрасившее ход в серо-зеленые тона. А когда позади остался второй барьер отпугивания и оповещения, накатилось чувство дежавю. Увиденное напомнило фильмы о наркобаронах, заставляющих фасовать дурь и наркотики. Сидящие под толщей камня еврейские юноши передают по цепочке заготовки накопителей к черному монолиту, напоминающему московский столп у Источника Рода, только неизмеримо меньшей мощности. Там колдует очень степенный мужчина, вручную накладывая заклятия сохранения. Плотность магической энергии в банках определяется на глазок.

Артему захотелось расхохотаться. Зарядка накопителей в этом мире – тонкое и высокотехнологичное дело. Фасовочная точка фирмы «Шмулик и К°» смотрится как кувалда и зубило на участке выращивания кристаллов для микропроцессоров корпорации Intel.

Главарь сграбастал очередную заготовку с русскими надписями, прислонил ее к черной матовой поверхности, беззвучно что-то прошептал губами, потом наложил заклятие сохранения. Затем пораженно вытаращил глаза, увидев в святая святых контрафактного производства незнакомого и неприветливого грека.

– Полагаю, вы и есть тот самый мистер Шмулик, которого мне рекомендовал мистер Рабинович? – спросил по-арабски пришелец, окончательно выводя мастера из равновесия. – Осторожнее с заготовкой, уважаемый. Не запрете энергию, здесь случится Содом с Гоморрой и станет очень неуютно.

Еврей швырнул банку прочь. Живой конвейер, занимающийся русскими наклейками, остановился, а его черноглазые работники с ужасом уставились на Артема.

– Н-нет… Шмулик отдыхает. Я – Иосиф. Таки кто вы? Как попали сюда?

– Зовите меня Саддык. Притопал ногами. Ваши смешные защиты для меня – чепуха. Искренне удивляюсь, как арабы и турки до сих пор не вычислили ваш маленький бизнес у них под носом. Не волнуйтесь и не горячитесь, им я ничего не скажу.

– Что вам нужно? – Иосиф начал приготовления, не понравившиеся пришельцу.

– Только не надо составлять заклятье. Со мной не справитесь, зато пострадают эти смелые юноши, – Артем указал на трясущихся тинейджеров. – Я бы по-общался с вашим главным.

– Я передам…

– Не сомневаюсь. Встречусь с ним завтра после заката. Найдете меня в доме друза Хасона на виа Долороса. Кстати, не могу не возмутиться. Шабад уже несколько часов как начался, а вы работаете. Разве можно?

– Бог не велит останавливать это дело, – прохныкал начальник смены. Его помощники кивнули.

– И не останавливайте. Прощайте.

Артем двинул к выходу. В ближайшем к свету коридорчике обернулся и наслал недолгий паралич на увязавшегося за ним юнца. Проникновение к источнику и путь назад прошли невероятно быстро, легко и бескровно. Всегда бы так.

С некоторым сожалением убедившись, что за домом друза наблюдение сохраняется, маг наложил невидимость и просочился внутрь. Семья столпилась у ложа Илхана на втором этаже.

– Мир вашему дому!

Несмотря на кажущуюся приветливость фразы присутствующие вздрогнули. Не часто в твоем доме прямо из воздуха возникает чародей из далекой страны.

– Как он? Не шалил? – Артем щелкнул пальцами. – Хватит разлеживаться. Подъем!

Хасон-младший открыл глаза, диковато обвел ими родных и приезжего.

– Полагаю, внутри ничего не болит. Синяки на физиономии пройдут в обычном порядке. Так, Илхан?

– Д… да, господин! Да продлит Бог ваши годы.

– Вот и славно, – заключил тот. – Аюб, скажи жене накрывать ужин. Сам расскажешь потом, кто днем приходил, меня спрашивал.

Друзы засуетились. Под яркими тропическими звездами на столе появились блюда с простой и экологически чистой пищей. Хозяин пугливо понизил голос, рассказывая, как дважды в день заявлялись стражники да по телефону звонили раз пять, но он им ничего не сказал.

Вспоминая вчерашний опыт, Артем на ночь залез на крышу. Со стороны кажется, что он совершенно беззащитен от нападения сверху. Мягко говоря, не совсем так. Да и стены – не слишком надежное укрытие, если за тебя берутся по-взрослому.

Он сел на пятки, расслабился, затем сосредоточился. Обозрел картинку Иерусалима с птичьего полета, какой она представляется в видении магии Всеобщего. Затем незримой птицей отправил себя на восток, к неясной мути Аравийского полуострова.

До приезда в Иерусалим Артем ни разу в этом мире не находился столь близко к Мекке и Медине. На таком малом расстоянии невозможно не разглядеть важные подробности. Однако его виртуальный вояж был прерван жестко и решительно.

«Ты кто?» – спросила железобетонная плита, перекрывшая путь.

«Зови меня Саддык», – не раздумывая путешественник назвал свой турецкий псевдиним.

«Зачем тебе Мекка и Медина?»

«Нужно знание. Кто ты?»

«Зови меня Ашур».

Артем ощутил, что это имя такое же вымышленное.

«Чувствую – интерес твой недобр».

«Не могу сказать. Получу знание, определю свое отношение».

«Большинство людей довольствуются верой и не гонятся за знанием. Только некоторые из вас – так называемых чародеев – постоянно прутся куда ни попадя».

Ого. Собеседник не отождествляет себя с человеческими магами, обладая недюжинной силой. Кто или что он?

«Такая у нас карма. Позволишь продолжить?»

«Какое тебе знание нужно?»

«Исламский источник магонов».

«Чтобы разрушить?»

«Ты сам знаешь, он неразрушим. Предотвратить использование во вред, для убийств».

«Его хозяева сами решат, как распорядиться энергией».

«Ты их слуга?»

«Чушь! Надо мной не может быть хозяина».

«Тогда почему их защищаешь?»

«Ради равновесия. Русские гяуры имеют источник, должно быть противодействие. Поэтому – не смей. Чувствуешь мою силу? Отступись или будешь уничтожен. Прощай».

Уф-ф. Вывалившись в реальность, Артем вытер испарину. Попробовал собрать мысли и привести их в порядок. Получается, Мекку и Медину охраняет нечто, производящее впечатление эдакого джинна в пустыне. Обзывая славян гяурами, субъект связывает себя с мусульманами. Главное известно. Исламский источник действительно существует и расположен именно в том районе. Он уязвим, иначе не было бы надобности отгонять лазутчика угрозами. То есть двигать в пески Аравии нужно, чтобы решить вопрос о «правильном» назначении аномалии… Но не сейчас.

Следующий день до заката маг провел в откровенном ничегонеделании. Отдыхал, отсыпался впрок, медитировал, осторожно прикасаясь к запредельной силе Всеобщего. Пытался вызвать через нее Туарега – безуспешно. Занимался физическими упражнениями, наблюдая с крыши, как иерусалимская полиция трясет Аюба, требуя информацию о шпионе.

Еврейский гонец прибыл только часа через полтора после заката, когда Артем уже начал подумывать о новом визите к Рабиновичу. Полицейский соглядатай влетел через секунд десять после прочтения записки и получил в лоб легкое заклятие с внушением «не суетись, все спокойно и радует глаз».

Не собираясь более напрягать изменчивого помощника, Артем попрощался с друзами и двинулся по адресу в извилистые проулки еврейского квартала. Там заметил ловушку из дюжины заготовленных заклинаний, усмехнулся и швырнул через забор маленький горящий пакет. Удостоверившись, что заготовленную магию скрутило в узел, а затем разметало, простым кинетическим приемом отжал засов, открыл дверцу в воротах, вошел во двор и вежливо поздоровался с перепуганными евреями:

– Шолом! – исчерпав на этом более чем краткий запас иврита-идиша, Артем продолжил по-арабски. – Говорят, у вас готовят прекрасную рыбу-фиш. Не откажусь от кошерного ужина, пока будем обсуждать дела наши скорбные.

Усадившие его за стол евреи выглядели так, словно пригласили шахида, перемотанного гексогеном. Однако постепенно диалог начал налаживаться.

– Я вас уверяю, дорогой гость. Торговля накопителями с русскими клеймами здесь носит исключительно местный характер. Даю вам честное благородное слово, мы никаким образом не подрываем ваш авторитет на международном рынке.

Полноватый седой мужчина, вопреки обычаям не носивший пейсов, однако обряженный в традиционный черный костюм и с кипой на голове, был представлен как глава местной торговой гильдии. А раз бизнес для еврея – «наше все», то Ицхак Либерман является предводителем еврейского анклава в Иерусалиме.

Артем увидел, что касательно статуса собеседника его не обманули. В остальном – местным делягам наплевать на интересы защиты русской торговой марки.

– Так не пойдет, уважаемый, – возразил он, выплевывая рыбьи кости. – Случайно или намеренно накопители попадут за пределы внутренних областей Палестины. Станут очевидными факты: кто-то подделывает русский продукт и этот же кто-то имеет доступ к независимому источнику энергии. Вычислить, откуда растут уши, не сложно. А у вас, мой дорогой друг и коллега, здесь нет танков ЦАХАЛ для объяснения туркам и арабам, что они не правы.

Выражение «дорогой друг» на арабском языке по отношению к еврею звучит несколько двусмысленно, особенно произнесенное на конспиративной встрече среди оккупированных мусульманами земель. Но Артему не до тонкостей. Тот самый случай – к черту детали. Он продолжил.

– Когда османы отберут источник под крепостной стеной, мне станет вас жалко, не более. Зато Османская империя приобретет возможность добывать магическую энергию для производства боеприпасов, которые могут полететь не только в иудеев, но и в нас, русских.

– Мы слышали, возле Стамбула взорвались заряды, которые не могли быть произведены исключительно на закупленном в княжестве магическом сырье, – осторожно вставил один из присутствующих, мрачный худой человек, совершенно не похожий на торговца.

– Допускаю. Если у турок есть источник, это скверно. Но совершенно не служит оправданием дарить им второй.

– Что вы предлагаете? – снизошел до конкретики Либерман.

– Обсудить следующий вариант. Вы пользуетесь нашими упаковками на правах франшизы, Русь дает вам секрет корректной упаковки.

– Сколько?

– Вопрос правильный, Ицхак. Но я не знаю на него ответа. Наши экономисты подсчитают и свяжутся с вами. Пока важно другое – готовность идти навстречу и договариваться. Мне же надо обратно в Газу и домой. Или в Яффо. Из какого порта быстрее достичь Европы?

– Очень просил бы вас избрать путь через Газу, – снова подал голос худой иудей, имени которого Артем не расслышал. – С вами хочет встретиться Абрам Голдман.

Остальные собеседники поскучнели. Гость понял, что случайно коснулся внутриеврейских конфликтов.

– Можно, – неохотно согласился Либерман. – Ни к чему хорошему это не приведет. Завтра в Газу отправляется караван, там три машины наших.

Перед выездом Артем не отказал себе в удовольствии навестить Рабиновича. Тот даже не пробовал изображать радость и забормотал:

– Двадцать шекелей равны двум долларам, примерно два рубля Русского княжества, получается шесть турецких динар, – под иронично-вопросительным взглядом визитера скукожился и добавил: – Если быть точным, шесть динар и две монетки по десять лир.

Повисла пауза.

– Двадцать шекелей равны четырем евро, то есть примерно четыре рубля или двадцать с небольшим динар. Мелкие лиры можете оставить себе, – смилостивился кредитор.

– Ой вей! Чистое разорение!

– Сумму надо увеличить. Вы пытались обмануть меня на каждом валютном обмене.

– Надо же как-то делать бизнес бедному еврею!

– Бизнес и мошенничество – не совсем одно и то же. Двадцать динар! Быстро!

Рабинович оторвал от себя и положил на прилавок мятую купюру. Близко так, словно рассчитывая закрыть ее ладошкой если что.

– Последнее. Зови Хаима.

Лавочник подозрительно зыркнул, но позвал. Из подсобки вывалился заспанный мами. Артем подхватил купюру и вручил со словами:

– Бери, юноша. У тебя невозможно плохой английский. Купи учебник и зубри.

Лишь в портовом городе русский агент узнал причину недовольства торговцев. Голдман возглавил движение сопротивления, ставящее целью захват местной Палестины евреями и создание национального еврейского государства в нижнем мире. При всем желании увидеть шестиконечную звезду над Храмовой горой торгаши понимают, что на пути к независимости долгие кровопролитные войны, тем более здесь Османская империя весьма далека от заката.

– Мы ловим каждый знак надежды, – заявил Голдман посланцу Руси.

Поджарый, смуглый, напоминающий Моше Даяна повязкой на левом глазу, еврей с силой сжимал кулаки, сидя на веранде дорогого дома, выходящего балконом на залив. Его собеседник вел себя гораздо спокойнее, ожидая пароход до Афин.

– Поймите, наступил XXI век, а на Святой земле до сих пор арабская Палестина, – горячился еврей. – Мы ожидали, что ваша война с татарами перейдет в масштабную схватку с Портой. Тогда восстали бы еврейские диаспоры, а также армянские и многие другие на оккупированных османами территориях.

– Дорогой Абрам, – Артем отхлебнул прохладный апельсиновый сок. – Вы только что предложили сценарий, при котором Русь несет огромные потери и затраты, выдерживая основную тяжесть войны с империей. Результатами воспользуются другие.

– Мы не останемся в стороне! Более того, нет сомнений, что десятки тысяч бойцов, подготовленных в Армии обороны Израиля, с радостью приедут в наш мир для очистки Святой земли от мусульман.

– Охотно верю. И даже допускаю, что развитое еврейское государство на этих пустынных землях есть прогресс и процветание… Если бы не одно огромное «но». Ваших соотечественников на Руси довольно много, порядка трех миллионов, верно? Пусть они устроились неплохо, но часть из них непременно эмигрирует на «историческую родину». Зачем княжеству отток квалифицированной и предприимчивой части населения? А на захваченных османских землях мы получим неграмотных дехкан, ненавидящих неверных. Что касается израильской военной помощи – забудьте. Неразглашение в верхнем мире сведений о нас и, как следствие, невмешательство тамошних государств в наши дела составляют основу всех соглашений о монополии княжества на переходы. Кроме того, есть чисто технический момент. Для принятия десяти тысяч израильтян нам нужно столько же выпихнуть в метрополитен верхней Москвы… кого? Индейцев сиу? Поверьте, им и так хватает бомжей и гастарбайтеров.

Голдман посмурнел лицом.

– Искренне жаль. Мы так надеялись, что стамбульский взрыв положит начало переменам. Османы лишились там какого-то важного оружия, верно?

– Именно поэтому начало войны с княжеством отложилось на неопределенный срок. Враг несколько ослаб и утратил решимость, Русь не имеет причины нападать. Вы наверняка поддерживаете связь с московской диаспорой евреев. Неужели они не могут помочь вам оценить ситуацию?

Лидер иудейских партизан развел руками.

– Им слишком хорошо у вас. Любое событие в мире они стремятся использовать на благо своего бизнеса. Стена Плача? Им гораздо проще махнуть в переход, сесть на первый рейс до аэропорта Бен-Гурион и комфортно помолиться у Храмовой горы под охраной израильских патрулей. Они любят забыть, что тот Израиль построен на крови многих поколений.

– Согласен. Если в Тайной Москве соорудить Аушвиц, начать жечь евреев на кострах в Европе и Америке, они слетятся в Палестину и порвут осман с арабами голыми руками. Только, дорогой Абрам, наше правительство не станет строить концлагеря. Нерентабельно.

– Еще раз позвольте высказать наше сожаление. В любом случае враг моего врага – мой друг.

– Согласен. Я сообщу князю, что в случае чего он может рассчитывать на вашу помощь в тылу общего врага.

Скрепив рукопожатием договоренность ни о чем, Артем отправился в порт. У Голдмана, по крайней мере, есть высокая цель в жизни, трудная и весьма опасная в ее достижении. А у него? Насколько соответствует истине зыбко сформулированное кредо, которое он сообщил Веронике в последней переписке?

Вечером того же дня паротурбинный сухогруз под греческим флагом принял на борт одинокого пассажира без багажа. Глядя на сероватые волны Средиземного моря, тот продолжил упорно обдумывать происшедшее с ним за последние недели и месяцы.

С каждым годом пребывания в нижнем мире растет чувство одиночества. Давно, в бытность военнослужащего ВВ МВД РФ, он был равным среди таких же простых парней, которых объединяли тяготы, безденежье, ненависть к врагу, презрение к продажным командирам. То же самое поначалу и здесь: погранотряд, потом спецоперации в больших и малых группах, кроме досадного перерыва, когда на жизнь пришлось зарабатывать на Арене. Вероника была не только изысканной любовницей, но и другом. Прямой и надежный Олег-Леопард прикрывал спину, и его аура говорила: он не отвалит в безопасный угол, даже если станет очень жарко.

Особенно жизнь изменилось с официальным признанием высокого происхождения. Граф Ярослав Милославский, постепенно вытесняющий Артема Уланова, не может быть другом простому киллеру Олегу. И жениться пристало на принцессе, а не на обычной оперативнице СБ.

Формально появилась новая семья. Тетка настолько старше и себе на уме, что с ней возможны отношения только по типу наставник – ученик. Он далек до ее уровня ворожбы Рода, но дальше может развиваться лишь сам. Осталось посылать ей открытки на Новый год и день рождения. Сестра Эрика, зачем-то зарывшаяся в монашество, с трудом понимает единоутробного братца. Князь поддерживает дистанцию. Болеслав, самый понятный член клана, начал сближаться и нелепо погиб. Венцеслав… Проще дружить с истуканом Рода, чем с ним.

Гюль, восточная фея, отдана замуж без желания, но и без особого сопротивления. С детства приучена у мысли, что ее рано или поздно кому-нибудь вручат, как дорогой гаджет в подарочной упаковке. Разочарование лишь в том, что ее пользователь – неверный. Вроде бы у них налаживалось какое-то взаимопонимание, прерванное двумя командировками – в Африку и на Ближний Восток. Тем не менее, он вынужден при ней постоянно контролировать себя, играть роль сурового мужа и даже чуть-чуть деспота. Восточная женщина будет терпеть, подчиняться. Любить? Вряд ли. И уж отношения с родственниками жены никак не могут быть сердечными. Один только тесть, с ликвидацией которого зять согласился без колебаний, чего стоил.

Итак, подводим черту, решил про себя Артем. Жизнь из нормальной окончательно превратилась в запутанный клубок интриг, где ведешь продуманную линию по отношению ко всем. Или даже против всех. Для чего? Ради некого высшего блага для народа Русского княжества, в котором не рожден да и живешь не слишком долго. Или служишь марионеткой в невидимой искусной руке, настолько умелой, что сам не замечаешь управляющих нитей.

Переключившись с личных переживаний на службу, которую пока никто не отменил, он собрал воедино впечатления от увиденного в Иерусалиме и Газе. Руси так или иначе придется разбираться с османским соседом и влиять на ближневосточные конфликты. Здесь Блистательная Порта зажилась, так как не было Первой мировой войны. Да и русско-турецкие побоища не оставили особого следа в истории. К счастью для местных правоверных, здесь их не били ни Суворов, ни Лорис-Меликов. Сжимание турецких владений до зоны компактного проживания их основной нации на Анатолийском полуострове – естественная логика развития событий. Наверху турок сплющили британцы, основные пожинатели плодов мировой бойни. Здесь Альбион не так силен. Значит, неблагодарным делом укрощения османцев осталось заниматься русским.

Затем Палестина. Полного параллелизма истории не будет. Государство Израиль и некое провозглашенное недоделанное арабское государство возникли на территории, подмандатной Великобритании. Говоря по-русски, оккупированной и эксплуатируемой англичанами после Мировой войны. Евреи намалевали звезды Давида на дареных «мессершмиттах» и отстояли независимость, пока мировое сообщество громко им сочувствовало, не сильно стремясь помочь чем-то дельным. В большей степени поддержали американцы, после чего еврейское правительство показало Советской России выразительный средний палец.

В нижнем мире нет США. А у арабских стран нет такого влияния за счет добычи и экспорта нефти. То есть ослаблены оба фактора – за и против шестиконечной звезды над Иерусалимом. Получается, очень многое зависит от Руси.

Одно очевидно. Если евреи здесь захватят Храмовую гору, на ней тотчас появятся бульдозеры, сносящие любые постройки, не относящееся к храму Ирода. В сухом остатке человечество получает новый, очень нехороший повод для напряженности.

Но пока – в Москву, центр хитросплетений, где затаился невидимый враг, уничтоживший Болеслава и готовящий лишь ему известный следующий ход.

 

Глава четырнадцатая

Гюль поразительно изменилась. Рождение ребенка превратило полураскрытый бутон девичьей красоты в полностью распустившийся. Артем сграбастал ее в объятия, ощутив едва контролируемый взрыв вожделения и нежности. С трудом совладав с собой и отодвинув жену, чтобы не начать раздевать в вестибюле Серебряного Бора прямо на глазах придворных, спросил:

– Где Богуслав?

По колебаниям ауры понял, что задал правильный вопрос. Как бы ей ни хотелось проявить себя на ложе любви, мужчина должен сначала оценить, что она исполнила главный супружеский долг, подарив ему первенца.

Наследник очередной ветви графов Милославских тихонько спал. Артем присел на корточки. Он не мог поверить, что на четвертом десятке лет стал наконец отцом. Теперь не имеет права бездумно сменить страну проживания или даже планету, сломя голову рисковать в безумных авантюрах.

– Красивый?

– Как и ты, дорогая. А большим и мужественным, как папа, ему только предстоит стать.

Повинуясь неистребимой привычке к магии, прощупал ауру младенца, проверил сеть заклятий, опутавших комнату, кое-что добавил. Гюль тут же насторожилась.

– Что ты нахимичил?

– Если кто-то войдет сюда с дурными мыслями, ему нестерпимо захочется покинуть покой.

– Я вижу новые чары, но пока не могу в них разобраться.

– Немудрено. Не все сразу. Способность к такому уровню магии есть разве что у двух-трех сотен человек на Руси.

Он поднялся, сунул руку в карман.

– В Афинах купил тебе кольцо. Оно не только изящное. Видишь, среди бриллиантов черный камень. В нем есть что-то неземное, метеоритное вроде бы. Магию держит превосходно, – он аккуратно надел украшение на тонкий палец Гюль. – Хотя, конечно, не сравнить с твоим подарком.

Он кивнул на Богуслава.

– Спасибо… Что ты туда заложил? Энергетика просто пышет.

– Потом. Можем, наконец, уединиться?

По пути в опочивальню Гюль нахмурилась, потом сдержанно спросила:

– Когда мой отец умер, ты… далеко был?

– Да. Спрашивай прямо – насколько я причастен к его смерти.

Она ничего не сказала. Восточная женщина не должна прессовать мужа вопросами.

– Я знал, что он сохранил враждебность Всеславу и продолжал работать на Порту. Поэтому не удивлен. Но я его не убивал и не отдавал приказ о ликвидации. Родом клясться или сама посмотришь? Снимаю глушение ауры.

Гюль охнула.

– Убери сейчас же! От твоего свечения можно костер разжигать, – она остановилась и взяла его за руку. – Даже если ты… Я все равно осталась бы с тобой. Раз мы муж и жена… Но…

– Не тяни. Договаривай. Трудно жить с мужчиной, отправившим к Аллаху твоих родителей?

– Да.

Она бросилась ему на шею. Недосказанное произнесено. Самого страшного не случилось. А потом была спальня. Артем мог похвастаться дружкам по батальону внутренних войск, как он случайно встреченную в баре девушку привел к себе домой, так ее, потом вот так, затем рачком. Рассказать же про Гюль, с которой… Словом, это останется между ними.

Люди – рабы стереотипов. Татарка до свадьбы считала, что секс с мужем – работа, а не удовольствие. Большинство мужчин уверены, что постельные утехи в семье быстро становятся пресными. Тогда острые ощущения приходят лишь на стороне. Остается порадоваться за счастливые пары, для которых встреча на супружеском ложе превращается в романтическое свидание, полет души и тела, нет никаких ограничений для буйства фантазии и взрывов эмоций.

Только одно маленькое «но». Магия устраняет телесные повреждения, включая травмы родовых путей, следуя генотипу. То есть девственная плева регенерирует. Поэтому немножко повторилась первая брачная ночь.

Наутро, чувствуя, что по ней прокатился танк, но с какими-то очень приятными гусеницами, Гюль снова спросила про магию кольца.

– Там – кусочек моей ауры. Он связан с твоей и тихонько от нее подпитается, когда истощит заложенный мной заряд. Носи не снимая, когда меня нет рядом. Надеюсь, со временем научусь чувствовать твои эмоции.

Она еще раз рассмотрела камни.

– Ты часто не со мной.

– Знаю. Иногда я слишком далеко, чтобы быстро прийти на помощь.

– Служба?

– Да. У принцесс не должно быть мужей, напоминающих диванную подушку.

Об этом напомнил и Всеслав:

– Наш Генштаб считает, что уровень опасности со стороны Порты временно снижен. Уничтожение части их мощных вооружений заставляет пересмотреть тактику и стратегию в возможной войне с нами. Это займет время, полагаем – от нескольких месяцев до года. Поэтому займемся другими насущными проблемами. Вам г'торхи больше не досаждают, Ярослав?

– Нет, ваше высочество, – ответил Артем.

– Придется досадить им. Свейское правительство устало прикрывать их выходки. За какие-то два года южное побережье Чухонского залива превратилось в зону влияния мутантов. В некое государство в государстве. Г'торхи перестали платить налоги Стокгольму, вооружились сверх всякой меры. Подробности есть в сводках разведуправления. Я санкционирую подготовку к военной операции против прибалтийского анклава мутантов.

– С последующей аннексией территории и получении порта на Балтике в Ревельской бухте, – скорее утвердительно, чем вопросительно, произнес племянник князя, разглядывая знакомые очертания береговой линии залива, в верхнем мире именуемого Финским. – Свеи не обрадуются.

– Смирятся. Они и так утратили контроль над южным побережьем. Крайне опасаются, что г'торхи начнуть качать права и в скандинавской части их владений. Мутанты размножаются куда быстрее.

Присутствующий при разговоре Венцеслав даже ухом не вел. Казалось, наследника престола ничто обсуждаемое здесь не касается.

– Ваше высочество, автоматически станет вопрос о литовско-латвийском анклаве свеев. Он получается изолирован от основной их территории, имея сухопутные границы с нами, Полонией и Пруссией.

– Рано или поздно они потеряют Южную Прибалтику целиком, – предсказал Всеслав. – Пока г'торхская пехота и конница составляли основу их ударных сил, свеи были сильны. Сейчас их будут постепенно вытеснять на Скандинавский полуостров.

Хорошее слово «вытеснять». На самом деле грядут новые войны, устраняющие недоделки прежних политиков, не осмелившихся по примеру Петра прорубить окно в Европу. Или хотя бы лючок.

– Моя роль?

– Получаешь командование над корпусом разведывательно-диверсионных операций. Задачу корпусу поставит Генштаб. И, естественно, будешь нашими глазами и ушами.

– Почту за честь, дядя. Но эта должность генерал-майорская.

– А займет ее подполковник. Не делай удивленных глаз. Догадывался же, что за Стамбул и Иерусалим я чем-то награжу. Можешь проставляться.

– Служу Руси, ваше высочество!

– Принимай дела. Теперь ты входишь в руководство разведки и в коллегию Генштаба. То есть ныне причастен к планированию стратегических операций. Как рейдер-одиночка, племянник, ты свое отработал. Чем недоволен?

– Одному проще было. Хотя ежу понятно, так не могло продолжаться до бесконечности. Кузен, составьте компанию. Постреляем в г’торхов на пару, а?

Венцеслав отрицательно качнул головой.

Значит, в другой раз.

Артем отправился в Военное министерство опробовать седалищем кресло, причитающееся воеводе-майору, а не подполковнику. Почетно-представительские обязанности наместника в Крыму, куда он собирался прихватить Гюль, Богуслава и Эрику, из Палестины виделись некой синекурой, длинным отпуском при формальном нахождении на службе. Облом. Правда, полномасштабная война с мутантами начнется не завтра. Сколько-то месяцев уйдет на подготовку. По крайней мере, ночевать он будет с семьей.

И это предположение сбылось не до конца. Пришлось объехать учебно-тренировочные лагери в местах постоянной дислокации бригады и отдельных батальонов корпуса РДО, знакомиться с подчиненными, вникать, что можно сделать для увеличения эффективности частей спецназа перед грядущей войной.

Вернувшись в Москву, Артем посетил Светославну, рассказав про Туарега и Ашура. Ее больше заинтересовал второй персонаж.

– Ашур означает «счастливый». Имя очень древнее, было распространено у ассирийцев. У мусульман встречается также. Похоже, племянник, ты нарвался на кого-то из Древних.

– Вряд ли он назвал себя истинным именем.

– Ты не ощутил магии истинного, потому что у Древних может быть несколько имен.

– И все истинные? Дичь.

– Нет, парадокс. У каждого совокупность уникальных имен. Хотя уникальный – это и есть единственный в своем роде.

– Вы меня запутали окончательно.

– Могу лишь предположить – у этих существ каждое имя означает некую ипостась. А сводного, нареченного для всех его проявлений, не существует. Представь, твои руки и ноги имеют отдельные имена, а совокупного – Артем или Ярослав – нету.

– То бишь Ашур разговаривал со мной одной левой и то напряг. А уперся бы ручками-ножками, меня было бы проще закрасить, чем отколупать от асфальта.

– Ты сообразительный.

– Значит, пока сам не стану Древним, к Мекке и Медине не лезу. Ура, тыщу лет можно отдыхать. Лучше объясните, Светославна, как освоить межпространственное перемещение? В Академии мне внушали, что его секрет утрачен.

Женщина, с которой Артема связывали весьма странные родственные отношения – она сестра покойного первого мужа матери, налила очередную чашку традиционного чая.

– Не совсем. Этого секрета никто и не знал из нашей официальной магической науки.

– А как же магия переходов?

– Кто-то из древних сумел выбраться в верхний мир без их помощи, вывел правило соответствия, по которому мыслящие существа могут перемещаться только парами, один туда, другой сюда. Он не раскрыл никаких секретов, только помог наладить процесс. Затем исчез. С тех пор минуло свыше тысячи лет. Раньше переходы были в углублениях, сейчас ушли еще ниже за счет осадочных пород.

Артем потер лоб.

– Странно. Но ведь заклятия временного перехода не сложны. Достаточно двух магов уровня четвертого и их согласованные действия на обоих планетах, чтобы отладить юстировку.

– Верно. Это банальная техномагия. Энергии расходуется много, эффект короткий. То же характерно для большинства ваших заклинаний. А переходы представляют из себя стационарно действующую стихийную ворожбу Рода.

– Кто же тогда смог убить Болеслава?

– Кто-то очень сильный и владеющий природной магией. Не выпускник монастырей. Они не станут применять ворожбу такой силы и точности для убийства.

– Прям круг поисков сузился. – Артем рассеянно глянул, как прислуга убирает чашки. – Не верю, что быстро его найду. Лучше скажите, нет ли какой зацепки, позволяющей узнать магию Древнего? Хоть намек!

– Не просто намек, он оставил прямое указание. Нужно четко разглядеть место для перемещения и потянуться к нему.

– Дорогая Светославна, если я прямо сейчас представлю памятник на могиле Хрущева в верхней Москве, мысленно охвачу его за края и подтянусь, меня перенесет?

Молодящаяся женщина улыбнулась:

– Не представить, а увидеть через пространства.

– Но я и на нашем шарике вижу не более чем на три-четыре тысячи километров.

– Учись. Тебе тысячи лет хватит?

– Надеюсь.

Она с легкой усмешкой посмотрела на Артема:

– Мы можем жить долго. Но почти никто из обладающих мощным даром не умирает спокойно в постели.

– Хорошо. А владельцы башен за Северным полярным кругом?

– Среди них, может, и есть пара воистину Древних, не уверена. Можешь попытаться. Боюсь, ворожбу никто из них не знает, она – редкий наследственный дар. Да и техномагия проще: приборы, алгоритмы, верификация результатов.

– Спасибо. Пойду я.

– Не забывай заглядывать. И помни совет: у Туарега не сила больше, а зрение лучше. Тренируй дальнозоркость, как бы это смешно ни звучало с точки зрения окулиста.

Светославна проводила Артема до двери.

– Береги Гюль. Она хорошая девочка, но ей тяжело среди нас, немусульман.

– Обязательно.

На Москву опустилась летняя жара. В Генштабе стало горячо от планирования похода против г’торхов. В окрестности Пскова потянулись первые моторизованные части, вроде как на учения. В Балтийское море отправились надводные корабли и субмарины. Компьютеры перебирали различные варианты охвата основных военных группировок противника, рисовались карты, по ним двигались микроскопические макеты, означавшие выдвижение русских соединений, безжалостно втыкались булавки с флажками, символизируя виртуальный захват очередного населенного пункта и укрепленной высоты.

Артем, наблюдая взрыв штабного креатива, ощутил некую неправильность. Он всеми фибрами души чувствовал, что отлично известные численность врага, количество и качество его вооружений не отражают реального соотношения сил.

Достаточно вспомнить недавнее прошлое верхнего мира – 1941 год. Авиация СССР в разы превосходит германскую по численности и практически не уступает качественно. Зато из-за отвратительной организации, нехватки расходных материалов русские летают на боевые задания один-два раза в неделю. Немцы – ежедневно, истребители и пикировщики умудрялись по несколько раз на день.

И танков у СССР гораздо больше. Вот только через пятьдесят-сто километров пробега значительная их часть останавливается навсегда из-за поломок и без запчастей.

У вермахта «ордунг унд дисциплинен», у наших – паника. Здешние мутанты чем-то напоминают гитлеровскую элиту – СС. Они воины с рождения, с юности готовятся к войне, как казаки. Мы же призовем резервистов.

Чисто физически мутанты сильнее. Если дойдет до близкого контакта и тем более до рукопашной, пиши пропало. Вдобавок реакция, способность долго оставаться в строю с ранениями, высокая регенеративная функция.

Артем воспользовался родственным положением и напросился на встречу с Всеславом, предложив собственный расчет задействованных сил и потерь в грядущей акции.

– Князь, обратите внимание на разработки мутантных стратегов, – он выложил ворох добытой за год развединформации. – Они надеялись, что княжеская армия, увязнув в боях с османами, оставит против них пограничные части, шесть общевойсковых бригад, две новых бронетанковых плюс артиллерия и вспомогательные войска. Имея примерно ту же численность, противник предполагал за две недели выйти на линию Псков – Новгород – Волхов, затем отобрать у свеев устье Невы и южный берег Ладоги. Впоследствии провозгласить независимое государство Гторхланд.

– Утопия. Свеи и пруссы разнесли бы их в клочья.

– Согласен, ваше высочество. Я прошу обратить внимание на соотношение сил нашей бригады и аналогичного соединения противника. Они считают, что равное по численности подразделение их армии разбивает наше при уровне потерь, допускающем победу в следующем таком же боевом столкновении.

– Пропаганда.

– Боюсь, что нет. Я, как никто другой, знаю эту породу, больше десятка отправил на тот свет, поэтому мной движет не трусость, а элементарный расчет. Во встречном бою нам потребуется не менее тройного превосходства в огневых, защитных и магических средствах. При выкуривании из мест подготовленной обороны – только полное разрушение укрепленных пунктов. Наконец, блокирование портов и уничтожение судов, на которых могут находиться самки с потомством, заставит их драться до последнего.

Князь взял в руки листы с кратким описанием хода военных действий по расчетам Генштаба и Артема. При всем уважении к племяннику, имеющему незаурядный боевой опыт и окончившему с отличием Академию, с одной стороны – его полуинтуитивные прикидки, с другой – плод месячной работы большого профессионального коллектива.

– Я рассмотрю ваши соображения, подполковник, – официально начал Всеслав. – Однако, если принять их за основу, полное боевое развертывание затребованных вами сил не может состояться ранее весны следующего года и сопряжено с существенным оголением наших границ по другим направлениям. Наша задача – начать наступательные операции не позднее 20 сентября и управиться до распутицы.

– Слушаюсь. Уровень подготовки корпуса РДО соответствует военным кондициям. Прошу месячный отпуск.

– С чего бы? – вскинулся князь. Страна бурлит, пришивая последние пуговицы к мундирам, а его правая рука собралась отдохнуть.

– Хочу совершить вояж по башням магов. На этапе подготовки от меня пользы нет, просто выполню приказ о месте сосредоточения корпуса. Даст Род, найду что-то особенное, полезное в грядущей войне. Время позволяет.

– Разумно. Командование корпусом сдай заместителю. Быть на месте не позднее начала сентября.

– Так точно. Разрешите идти?

– Разрешаю.

Мысленно извинившись перед женой, Артем прямо из приемной князя заказал место на самолете на север, а оттуда на дирижабле, курсирующем меж магическими лабораториями. Здравствуйте, солнечный остров Белый, гостеприимное междуречье Юмбейяхи и Хардяхи, ласковый ветерок Карского моря. Даже среди лета глаза бы мои вас не видели.

Впрочем, любоваться болотистыми пейзажами тундры не обязательно. Подполковник поставил себе целью посетить две башни, внутри которых микроклимат не зависит от Заполярья. Он уведомил их хозяев о своем визите. Один отозвался сразу же, второй проигнорировал сообщение. Артем начал с первого.

Григорий начисто отбросил величавость и степенность, положенные авторитетным хозяевам острова Белого. Он обнял Артема, отступил на шаг и, попросив снять маскировку ауры, оценил прогресс бывшего ученика.

– Совсем неплохо. Я знал, что ты незаурядный экземпляр. Но что так… Лет через двадцать и меня перегонишь.

– Иногда у меня получается опережать прогнозы, учитель. Сила немереная, а вот ювелирность в придумывании чар, как вашей левитации, например, мне недоступна.

– Тонко льстишь, умело. Небось в Серебряном Бору научился придворным манерам? Слухи ходят, что ты себя объявил племянником Всеслава.

– Слухи обычно врут, Григорий. А ДНК – нет. Моя матушка нечаянно родилась его родной сестрой.

– Прям роман, мелодрама про соединившихся родственников.

В мелодрамах не бывает столько смертей, вздохнул про себя Артем.

– Давай, гость, отведай чаю на местных травах. Тундра скудна на угощения, но кое-что мои несмышленыши насобирали.

После неторопливой процедуры чаепития, во время которой бывшие коллеги по учебной группе Павел, Семен и Марат, продолжавшие трудный путь к вершинам искусства, с завистью и уважением смотрели на московского пришельца, наставник пригласил его в свой кабинет.

– Если кратко, мне пришлось столкнуться с проблемами, о которых в бытность обучения у вас и не думал. – Артем развернул трансформер в ноутбук. – Вот первый из встреченных мной непонятных персонажей, он назвал себя Туарегом. Ворожеи из Москвы и Твери в один голос называют его Древним.

Григорий просмотрел переведенные в видеоформат воспоминания о встрече в пустыне.

– Не похоже. Не то чтобы Древний в принципе не мог лазить в супермаркеты. Им, строго говоря, закон не писан. Просто не типично как-то. Твой пустынный дружок похож на умельца средней руки, не сильнее тебя, который преуспел именно в пространственной магии. Вряд ли ему больше трехсот-четырехсот лет, он мог сказать правду. Ну и да, умеет обращаться с древними силами. Насколько – не могу судить. Я не в этом специализируюсь. Что касается межмировых перемещений, ты абсолютно прав. Здесь главное – зрение. Не верю, что переход энергоемок.

– Тонкость пока не мой конек. Лучше расскажи про Древних. И кто из них есть на Белом.

– Только один. Имени не называет. Засвечивается, насколько я знаю, крайне редко. Какую пользу может приносить Руси, клянусь Родом, – не знаю. С другой стороны, одна башня в тундре – невесть какая растрата. А, про Древних. Так называют чародеев, которые родились задолго до освоения Источника Рода. Наверно, их правильнее именовать ворожеями, у них больше общего с монахами из тверских монастырей. С десяток на планету точно есть. Разница в силе и умении между мной и ими куда больше, чем между нами, когда ты впервые переступил порог этой башни.

Артем рассказал про ненавистника гяуров.

– А этот похож. Древние в песках послужили прообразами для сказок о джинах. Думаю, после бифуркации они остались здесь. На твоей родине им просто делать нечего. Не суйся к нему один. Какие бы ты не имел способности, в силе с ним сравняешься лет через пятьсот. Если доживешь.

– Спасибо, наставник. Будешь в Москве, заходи… если и я в это время там буду. Скажи напоследок, как застать Древнего с острова Белого?

– Понятия не имею. Но полагаю, он как-то откликнется на чужака в его башне. В плане территории мы, отшельники, весьма ревнивы и не любим незваных визитеров. Надеюсь, он тебя не убьет.

С этим оптимистическим напутствием Артем распрощался с Григорием и снова полез в дирижабль.

 

Глава пятнадцатая

В башне Безымянного пахнет нежилым. Не только слабый налет пыли из-за выдохшегося заклятия очищения воздуха. Очевидно, никто не касался вещей, мебели, стен многие годы. Отпечатки ауры успели раствориться. Лишь снизу, где, по идее, расположены жилые комнаты, что-то донеслось… Нет, показалось.

– И кто это ко мне без спросу пожаловал?

Под призраком не прогнулся диван, на который он сел. Да и ноги не достают до пола, а обивка просвечивает сквозь фигуру в бесформенной хламиде. Очевидно, обладатель башни не озаботился о правдоподобии иллюзии. Зато минимизация энергии, расходуемой на поддержание изображения, заслуживает всяческих похвал. В магическом диапазоне башня остается столь же пустой, как и минуту назад.

– Граф Ярослав Милославский, маг и командующий корпусом РДО.

– Польщен, – хохотнул призрак. – И в какой же ипостаси вы собрались со мной говорить?

– Во всех, – в твердой, но не агрессивной тональности ответил Артем. – Как граф и член правящей семьи я разговариваю с вами как с подданным княжества. В военном отношении напоминаю о договоренности восьмидесятилетней давности о возможности вашего привлечения во время боевых действий. А основной вопрос у меня к вам как к магу.

– Откровенно говоря, послал бы тебя к черту, – хамское привидение перешло на «ты» без приглашения. – И как подданный я вам ничего не должен. Татар вы молотили по своей прихоти и на мутантов в поход собрались, хотя они на вас не нападали. Агрессивным планам я помогать не обязан, хотя конечно могу, да, могу.

– Буду весьма обязан и о начале военных операций сообщу дополнительно.

– Маленькая ремарка, дорогой юный и нахальный субъект. Если на той стороне окажется другой древний, ни он, ни я воевать не будем. Понятно почему? Жалко планету.

– То есть для нейтрализации Древнего в наступающей на Русь армии достаточно продемонстрировать ваше участие?

– Молодой, но понятливый. Потому Русь на меня рассчитывает, а князья охотно выполняют мелкие просьбы. А по ерунде, вроде как прищучить г’торхов, прошу не беспокоить зря. За них Древние точно не вступятся. Вопрос исчерпан? Всего доброго.

– Погодите. Мне нужен совет по межмировому перемещению.

– Нет ничего проще. Тренируй зрение лет триста, и у тебя получится.

– Нет времени. Хотя бы методику расскажите.

– Ладно, – неожиданно легко согласился Безымянный. – Мне до лампочки твои графство и заносчивость. Но по ауре ты скоро достигнешь уровня первого-второго, а там и во внеразрядные выскочишь. Лет через тысячу я с удовольствием вызову тебя на поединок как примерно равного и с удовольствием убью, да, убью.

– Если вас не опередят.

– Именно поэтому уделю немного времени. Кстати, не обольщайся. Этой шкуркой управляет не более пяти процентов моего интеллекта, – голограмма показала себе на грудь. – Напрягаться больше – много чести.

Манера разговора Древнего, включая повторы слов, безумно раздражала. Артем решил терпеть.

– Тебе говорили, что для телепортации нужно увидеть объект, к которому перемещаешься, и подтянуться к нему, как руками на перекладине.

– Да.

– Начали. Сходи в соседнюю комнату, выбери стул посимпатичнее. Потом вернись, высмотри его и перемещайся. Только в стене не застрянь, опять тогда башню чинить.

Артем не стал выяснять причины повреждения стены, зафиксировал взглядом стул, возвратился. Затем закрыл глаза, представил его, протянул руки… Они ухватились за пустоту.

– Плохо. Надо не представлять и не рассматривать в магическом диапазоне послесвечение от прикосновений человека или заклинаний, а видеть. Как? Зрячий слепому не объяснит, как видеть солнце.

– А как же я видел из Стамбула объекты на Ближнем Востоке?

– Ты, верно, карту рассмотрел. Кто-то ее до тебя составил. Сумел дотянуться до чужих знаний, молодец, молодец. К дальнозрению это никакого отношения не имеет. Смотри на стул перед собой. Обернись к нему спиной. Закрой глаза, смотри. Смотри! Ну?

– Пока никак.

– Вундеркинд хренов. Ладно. Гляди на стул. Он в двух метрах от тебя. Не смещая глазных яблок опусти веки. Теперь берись за него. Да не маши лапами! Руки у тебя мысленные, магические. Взялся? Вперед!

Спинка стула ударила в низ живота. Не шелохнувшись, Артем преодолел два шага.

– Начало положено, двоечник. Можем подняться наверх и слетать на Луну. Боишься? Правильно.

– Что дальше?

– Тренируйся. Ставь предметы на расстоянии прямой видимости. Дотяни до сотни метров. Потом за преградой, это сложнее.

– Спасибо, Безымянный. А как в верхний мир попасть?

– Точно так же. Он гораздо ближе, чем стул в соседней комнате. Не веришь. Блин, юнцы лет до четырехсот тупые и упертые одновременно. Тебя чему в школе учили? Есть длина, ширина, высота, короче, обычное пространствовремя. Добавь новое геометрическое измерение. Глубина, что ли. Простым смертным бездарям ее увидеть не суждено. А ты смотри, смотри. Лучше не здесь. Вывалишься на такой же остров Белый в Российской Федерации, на нем один радар и пяток ракетных установок. Ни разу неуютно. Поэтому нужно не только увидеть верхний мир, но и взглядом скользнуть по нему в место, куда нужно попасть.

– Благодарю вас.

– Не обляпайся. На первый раз хватит. Он же и последний. Будешь стараться, сможешь достойно умереть от моей руки не через тысячу, а лет через восемьсот. Вали из башни и прощай.

Артем поднялся к причальной мачте. Ветер, холод, хоть и август месяц на дворе. Не рассчитывая дождаться дирижабля, он сотворил воздушный пузырь, вызвал усвоенное тут же пять лет назад заклинание полета и поплыл к Григорию. Тот стопроцентно не будет против потерпеть воспитанника какое-то время до попутного борта.

Таким образом, вояж на остров Белый получился раза в три короче, чем планировалось. Не к сентябрю, а уже в середине августа Гюль смогла обнять мужа.

– Ты теперь, надеюсь, надолго.

– Конечно, дорогая. Тут лишь небольшая война наклевывается. Но это не серьезно. Ну, месяц-два.

– Не хотела тебе рассказывать. С Ляле совсем плохо.

– Венцеслав?

– Да.

– Попробую уговорить князя отправить ее на время в Бахчисарай. Большего не могу. Сама понимаешь, чужая семья.

Данные жене обещания удалось сдержать лишь наполовину. Невестка отправилась к теще, а война не уложилась в два месяца.

Корпус разведывательно-диверсионных операций околачивался в тылу как стратегический резерв. Действительно, глупо бросать спецназ в лобовые атаки на укрепленные позиции. Но Артема это никак не устраивало. Читая сводки о нешуточных потерях, он рвался на передовую. Тем более уж кому-кому, а г’торхам он мог многое предъявить.

Официально война началась под видом военной помощи дружественной свейской державе, уставшей от неповиновения колонии мутантов на территории Эстляндии. Фактически Всеслав отдал команду на геноцид. Армия устраняла собственные недоработки пятилетней давности, когда проводила рейд по базам контрабандистов. Да, на некоторое время поток нелегальных накопителей магоэнергии через границу южнее Псковского и севернее Чудского озер сократился. Но нельзя оставлять за спиной сильного, разозленного и недобитого врага. Разведка донесла, что у мутантов имеется план взаимодействия с Портой, обрекавший Русь на войну с двумя фронтами. Соответственно, накоплена тяжелая техника свейского, османского и франкского производств, огромное количество боеприпасов. Местность, изобилующая моренными озерами, болотами и лесами, легко приспосабливается под нужды обороны.

Артема не оставляло чувство дежавю. Прибалтийская Чечня. Наши наступают с колоссально превосходящими силами, враг обороняется по «зеленке». Почему-то потери среди княжеской армии получаются в разы больше, сколько бы ни приписывалось противнику убитых.

Благодаря зенитным средствам, рассчитанным на дирижабли, но отлично работающим по самолетам, немногочисленная пока боевая русская авиация лежит в обломкам по речкам да перелескам. Расход бронетехники превысил самые пессимистичные прогнозы, хотя не менее половины Эстляндии остается под контролем противника.

Приказ топить любые корабли, выходящие из Ревеля и других портов, как и ожидалось, привел к небывалой стойкости мутантов, и без того славившихся потрясающим боевым духом. Самое страшное происходит, когда отдельные отряды проламываются к русским позициям сквозь град пуль. В рукопашной г’торхи просто разрывают наших пехотинцев на куски, часто тут же умирая от пулевых ранений, полученных перед отчаянным броском.

Легкомысленные планы завершить операцию до распутицы Генштаб старается не вспоминать. Землю сковал мороз, распутица закончилась. Всеслав лично прибыл на командный пункт Южного фронта. Заслушав доклады командиров бригад и дивизий, он выгнал всех и вызвал Артема.

– Только не надо брюзжать «я же говорил», – вместо приветствия бросил князь.

– Здравия желаю, ваше высочество. Что изменится от того, скажу ли я эти слова или промолчу?

– У меня не будет желания запустить в тебя чем-то тяжелым. Есть дельные мысли?

– Конечно. Но они вам не понравятся.

– Огорчи.

– Нужен рейд по тылам. Как минимум взорвать склады с остатками боеприпасов и накопителей. Чтобы у врага осталось только носимое на себе количество.

– В чем подвох?

– Я возглавлю отряд.

Всеслав выругался.

– Какого же хрена, племянник, я тяну тебя вверх по служебной лестнице, сыплю звезды на погоны, дал генеральскую должность. Ты понимаешь, что твои мозги гораздо важнее для страны, чем убойные магические способности?

Артем выдержал паузу, позволив выкипеть разуму возмущенному князя, и твердо возразил:

– Вы не позволили мозгам принести пользу, не послушавшись совета. В результате концентрация наших войск на главных направлениях атаки недопустимо низка. Г’торхи истребляют наши разрозненные бригады. Мне ничего не остается, как лезть в пекло самому.

– Делай что хочешь. Убьют – не обижайся, что я тебя не предупреждал. – Всеслав чуть успокоился. – В стратегическом масштабе есть соображения?

– Да. Но они…

– …мне не понравятся. Если мне объяснят, как закончить эту войну до Нового года, я готов выслушать любой бред.

– Невозможно. Даже в порядке бреда.

– Твою мать! Над нами начинают смеяться. Объявили себя самой мощной армией Европы и не можем сладить с кучкой мутантов.

– Вы только что озвучили главную причину наших неудач.

– Говори-говори, умник.

Всеслав наконец присел. Шикарная вилла, когда-то принадлежавшая одному из местных авторитетов, чудом уцелела, когда здесь прокатилась линия фронта. Сгорели подсобные строения, чуть повреждено западное крыло. В остальном – словно мутанты специально оставили господский дом в целости до времени, как вернутся сюда.

Артем также занял кресло, большое, рассчитанное на полуторацентнеровые туши.

– Слишком легко дались победы. Секуры в Америке и Африке да татары в Крыму не смогли организовать сопротивления. Генштаб ориентировался на карательную экспедицию пятилетней давности, когда у г’торхов не было армии, только разрозненные бандитские отряды. Отсюда преувеличенное представление о своей силе, недооценка врага.

– Начальник Генштаба потерял одну звезду с плеч и изгнан в отставку. От этого не легче. Делать-то что?

– Вопервых, немедленно прекратить наступление. У нас просто недостает войск для завершения операции.

– Надолго?

– Месяца на полтора-два.

Всеслав схватился за голову.

– Мобилизовать не менее двухсот тысяч резервистов. Это вовторых. Затем попросить помощи у наших типа союзников – кавказцев, поляков. Пусть хотя бы по паре бригад пришлют, отправим их в первых рядах на убой. Заставить свеев постоянно проходить ледоколами вдоль побережья. Чухонский залив ежегодно замерзает, Балтийское море – когда как. Уроды могут получить помощь по льду.

– Про резервистов мне и воеводы постоянно талдычат. Только это слабо обученное пушечное мясо. Двести тысяч в снег положим, хорошо если двадцать тысяч мутантов сдохнет.

– Ваше высочество, у них всего-то тысяч семьдесят под ружьем осталось. Ну, вооружат самок и щенков – сотня. Я предлагаю расформировать корпус РДО и создать на его основе две пехотные армии.

– Как?!

– В двух бригадах отлично обученные бойцы. На каждого затрачено больше средств, чем на десяток в обычных частях. То есть сержанты и офицеры будут профессиональными военными.

– Но как соединение спецназа он прекратит свое существование.

– Да, дядя. В таком виде он и раньше казался мне излишеством. Достаточно особого отдельного батальона.

Князь хлопнул ладонью по столу:

– Ты парадоксальный тип, племянник. В армии принято тянуть под себя батальоны, полки и бригады. Чем больше людей под началом, тем выше должность. Ты элитный корпус хочешь ужать в батальон.

– Так точно. Иначе мы продолжим терять людей и не возьмем Ревель никогда.

– Убирайся с глаз моих. Бегай по тылам, а про корпус я потом решу. Может, другого кого на него назначу, более бережливого.

– Воля ваша. А где наш Военный министр?

Как всегда при упоминании о младшем, ныне единственном сыне у князя дополнительно испортилось настроение. Он махнул рукой, вали, мол, и не трави душу. Артем отдал честь и отпечатал поворот кругом.

В рейд по вражеским тылам подполковник отобрал шестерых, все маги не ниже пятого-шестого уровня, спецы по маскировке. Выстроил, осмотрел.

– Не буду скрывать, наша миссия опасна. Мы должны проникнуть во вражеский тыл на глубину не менее восьмидесяти-ста километров и, наведя шороху, своим ходом выбраться назад, отбиваясь от облавы и погони. «Зеленки» нет, укрытием могут быть лишь хвойные леса, которых по маршруту движения мало. Нейтрального свейского населения, выступающего против мутантов, практически нет. Основная масса сбежала на юг Прибалтики, оставшиеся вывезены в Ревель и находятся там на положении заложников. Объекты атаки – склады боеприпасов и центр управления сопротивлением на южном направлении, хорошо защищенные военными и магическими средствами.

Лица выразили сосредоточенную решимость. Ни на одном не написано: на фиг мне оно нужно. Артем произнес ключевую фразу:

– Со мной пойдут исключительно добровольцы. Отказавшиеся не будут ущемлены при дальнейшем прохождении службы. Желающие рискнуть головой два шага вперед марш!

Четко грукнули шесть пар армейских ботинок. По правде говоря, другого не ожидалось.

Глухой зимней ночью семь человек в белых маскхалатах вылезли из грузовика на берегу озера с непроизносимым названием на свейском языке. И в верхнем мире оно так зовется, что язык сломаешь, – Выртсъярв.

– Становись!

Артем заставил свою команду несколько раз попрыгать. Конечно, будут магические средства защиты, но лишние брякающие звуки ни к чему. Вроде без замечаний. Подполковник отпустил грузовик, приглушенные огни которого скоро растаяли во тьме.

– Слушать мою команду. Двигаемся на лыжах. Первый прокладывает лыжню, затем лейтенант Криворотко, я и за мной остальные бойцы. Последний уничтожает лыжню и следы палок. Лейтенант, обеспечить смену первому и последнему лыжнику. Следить за маскировкой, в том числе моей. Я концентрируюсь на сканировании с целью обнаружения противника и его сигнальных заклятий. Карты изучили? Направляемся к точке один, обязаны успеть к ней до рассвета. Вопросы? Исполнять!

Армия специфична тем, что приходится повторять очевидные вещи. Понятно, что лыжный комплект у каждого спецназовца не за тем, чтобы им в бадминтон играть. Но – порядок есть порядок.

Тронулись. Ведущий, надев на лицо прибор ночного видения, который фонил меньше, чем аналогичное заклятие, устремился на северо-северо-запад. Артем быстро втянулся в темп, хотя он старше других в отряде – лейтенанту двадцать шесть, унтерам от двадцати двух до тридцати. Под равномерные шаги и взмахи палок подполковник попытался сделать то, чему раньше учился в состоянии покоя и даже медитации. Сначала обычный магический диапазон, тщательно отстраиваясь от спутников, потом ворожебное око. И, наконец, попытка осмотреть район, как бы подглядывая в чужую карту, на которой обозначены зоны сосредоточения противника и точки концентрации магии. Последние, вероятно, и есть склады боеприпасов или накопителей. Центр управления г’торхов дальше. Вряд ли к нему пробраться после шухера на одном из складов.

В ночном лесу ничто не напоминает о войне, кроме семерки до зубов вооруженных спецназовцев. Тишина, ни ветерка, ни зверушки. Только скрип снега под ногами.

У мутантов нет сил удерживать линию фронта. Соответственно, у русских нет резервов ударить в прореху между вражескими соединениями, потому что остается опасность флангового удара с окружением наступающих. Зато просачиваться в глубь территории противника – милое дело, чем и воспользовалась группа разведуправления.

Марш-бросок на сорок километров привел к утру на хутор, обозначенный на карте как первая точка остановки, в пяти километрах от городка Феллин.

– Никакой активности не чувствую, – вполголоса промолвил Артем. – Криворотко, отправить одного человека на разведку.

Большой дом с кучей хозяйственных пристроек заброшен минимум месяц назад. Эсты или свеи, занимавшиеся разведением скота, удрали, мутантам здесь ничего не приглянулось.

Пусто. Тем не менее от хутора веет непонятной отдаленной опасностью. Но и других вариантов не густо. Артем приказал зарыться в сеновале, сохранять тепло и греться с минимальным использованием магии. Часовой забрался на крышу, откуда ловчее и за окрестностями смотреть, и пытаться уловить магические следы. Какие-либо признаки пришествия резведотряда спрятал ветер, который задул отпечатки лыж и засыпал ворота в сарай.

Часы ожидания – не самые приятные. С другой стороны, пока о диверсантах не прознали враги, можно расслабиться и отдохнуть. Утомившись попытками что-либо разглядеть за пределами зоны прямой видимости, смежил веки и командир группы.

Через три часа его разбудил внезапный внутренний толчок. Тревога!

Не меняя положения тела, он огляделся и ощутил неприятный холодок. Так влипать не приходилось со времен Чечни. Хутор окружают цепи г’торхов, практически невидимые из-за маскирующих заклятий, превосходящих увиденное им при противостоянии с бандой барона ор’Стейна пять с половиной лет назад. Задействованные силы и неторопливое, методичное движение врагов говорят о том, что им точно известно, кто попался в ловушку. На семь обычных спецназовцев отправили бы два десятка штурмовиков на зачистку. Иначе говоря, кто-то из своих слил информацию. Кому из предателей вырвать за это гланды через анус, он решит по возвращении. Если выживет.

– Уходим! Лыжи бросить!

Группа перебежками двинулась к ближайшей лесной поросли. Артем занял предпоследнее место, помогая маскировать следы. Удается плохо. Ноги проваливаются по щиколотку в неглубокий сухой снег. В свете пасмурного дня даже не самому неискушенному наблюдателю видно, что по перелеску плывет чуть заметное марево, за которым гладкая до этого пороша превращается в слегка взрыхленную. Как бы ни напрягал силы командир группы, поддерживая маскировочные заклятия, менее опытные бойцы впереди наверняка фонят. Их обнаружение – вопрос времени.

На севере обозначилась наибольшая плотность аур и концентрации магии. Следовательно, там автомашины, на которых приехали г’торхи. Угнать вездеход, у которого разведены пары, – единственный способ вырваться. Можно рвануть на восток, к озеру, где пока не сомкнулось окружение. Но не в случае, когда на хвосте самые сильные, быстрые и выносливые из мутантов, когда-либо выведенных людьми. С ними можно совладать только обманом и наиболее непредсказуемыми действиями. Поэтому Артем рванул навстречу главным силам.

За пятьсот метров до врага группу спецназа догнали звуки взрывов. Вероятно, кто-то из загонщиков вышел к хутору и начал разносить его по бревнам. Больших вам творческих успехов, зло подумал подполковник, скомандовал лечь и затаиться. Бойцы попадали, стараясь забиться в кусты и между деревьями, замаскироваться снегом, убрать следы ног.

С началом взрывов и беспорядочной стрельбы у дома г’торхи скинули маскировку, не растрачивая на нее энергию. Закатившийся под елку Артем услышал тяжелое дыхание, вырывавшееся из мощных глоток, увидел внутренним зрением оружие, сияющее магическими зарядами, а затем в поле видимости попали ноги, топавшие к предполагаемому схрону русских.

Пронесло? Вроде бы… Словно сглазил. Во второй цепи нашелся маг уровня не менее четвертого. Его слабо скрытая аура плывет через сосны, как шаровая молния. Теперь будущее зависит от его внимательности.

Мутант вдруг остановился, замер. Затем вскинул М16 и засадил в древесный ствол осколочным из подствольника метрах в пятнадцати от головного бойца русской группы. Взвизгнули осколки, сбивая кору с деревьев и срезая хвою. Но самое страшное – на миг проснулись защитные заклятия, отводя зазубренный металл от человеческих тел.

– Они там! – проорал мутант по-шведски и выпустил полрожка по укрытиям.

Артем матюгнулся, влепил в сторону мага гранатой с гексогеном, сметая магическую защиту, и снял его очередью. Затем кувырком ушел в сторону, через полсекунды его пустое лежбище вспороли пули.

С этого мига негустой лес превратился в филиал ада. Остатки маскирующих чар затрудняют мутантам прицеливание, но г’торхов много, слишком много. Беспорядочные потоки свинца раз за разом находят цели. О том, чтобы организованно прорваться, прикрывая друг друга, поздно мечтать. Последние русские кинулись вперед, стреляя на бегу, кувырком уходя за укрытие сосен. Там, снова сменив магазин, из последних сил, многие уже раненные, высадили очередную тридцатку патронов, не экономя припасов.

Артем отшвырнул пустой «калаш». Поднырнув под струю трассирующих пуль, медведем ввалился в густые кусты, наткнувшись там на человеческое тело со знакомой аурой.

– Кривошеенко! Цел?

– Ранен… Трудно идти.

– Впереди ложбина. Укроемся, переждем.

Подхватив лейтенанта, он кубарем скатился в небольшой овраг, где укрыл их обоих компактным и плотным заклятием. Перебрал оставшиеся активы. Полмагазина в «калаше» Кривошеенко – ни о чем, выстрелы к подствольникам кончились. Банки накопителей изрядно опустошены собственной магией и разрывами вражеских гранат с медленной взрывчаткой. Оценка сложившейся ситуации – полная задница.

Артем чуть подлатал офицера заклинанием. Не жилец, если через полчаса не окажется в госпитале с более умелыми магами-эскулапами. Который раз подтверждается, что в спецоперации чародей высокого уровня должен действовать один или в команде сравнительно равных. Здесь, в Эстляндии, окруженный шестью бойцами экстра-класса, но не обладавшими его магической мощью, подполковник превратился в няньку и не справился с задачей: его ясельная группа умирает на глазах.

Позади затихли последние автоматные очереди. Смолкли «калаши», лишь М16 хлопают одиночными контрольными выстрелами.

Понимая, что больше не может помочь никому, Артем активировал заклятие левитации и медленно взмыл меж деревьев. Короткая очередь разорвала антигравитационный пузырь в клочья. Свалившись обратно на склон оврага метров с восьми, маг с трудом смягчил падение кинетикой. Запасной выход не работает. Кто-то в состоянии засечь его в полете. Оценка положения поменялась на окончательную безнадегу.

По стволам деревьев защелкали одиночные пули. Не плотно и не прицельно. Прозрачный намек – не высовывайся.

Он снова сполз на дно оврага. Аура лейтенанта треснула и начала понемногу расплываться, расползаясь в бесформенных обрывках. Артем много раз видел смерть, но так и не смог к ней привыкнуть. И смириться.

Г’торхи обступили овраг, не приближаясь ближе чем на сто пятьдесят – двести метров. Опасаются или чего-то ждут.

– Подполковник Милославский! Я – барон Виллард ор’Стейн. Мы знаем, что вы здесь. Выходите с поднятыми руками, без оружия и накопителей. Мы гарантируем медицинскую помощь вашим раненым.

Отсутствие лжи, что командиру группы что-либо гарантируется, кроме пули в лоб, достойно уважения.

Артем нащупал биополе ближайшего мутанта, тщательно прицелился и метнул короткий импульс. Здоровяк охнул, схватившись за сердце. Медицинские амулеты и защитные заклятья продлили ему жизнь на несколько секунд, потом выдохлись.

Подполковник с сожалением чуть увеличил расход магоэнергии. Загонщики начали валиться как подкошенные. Через минуту барон ор’Стейн заметил, что северо-восточная зона около оврага не охраняется никем, а численность его отряда уменьшилась примерно на тридцать голов. Тем временем единственный оставшийся его противник отшвырнул пустые накопители, вытащил энергию из оставшихся боеприпасов. Бесполезное оружие и снаряжение образовало небольшую кучку на дне ложбины. Максимум в защиту, даже лишенная подпитки от магических аккумуляторов она продержится несколько секунд.

– Прекратить огонь! – рявкнул барон, увидев голову и высоко поднятые руки человека в грязном белом маскхалате, выбирающегося из впадины. Тише добавил: – Слабак! Кишка тонка умереть достойно. Братья, его обязательно брать живым.

Стрельба стихла окончательно. Артем посмотрел на север. Около сотни метров пустого пространства, потом редкая группа деревьев. За ней вроде никого. Конечно, и там нет особой защиты, но здесь, в кольце понесших потери и безмерно распаленных злобой зверолюдей, нельзя больше находиться ни секунды.

Личный рекорд телепортации за месяцы после возвращения из башни Безымянного вырос до тридцати метров. Больше внутреннее око не видит до четкости, при которой можно зацепиться за объект. Артем пристально глянул на сосны, запечатлел в памяти, потом закрыл глаза и потянулся к ним… Давайте же! Не подведи, заорал он на внутреннее «я», если сейчас погибнем, больше никогда и ни на что не будем смотреть. Словно из мглы, проступили стволы деревьев, какой-то белый столб…

Отчаянным усилием маг бросил вперед все свое естество, душу, ауру, тело, вложив в прыжок к белой балке остатки энергии. Отличавшийся отменной реакцией г’торх нажал на спуск, игнорируя приказ барона. Граната из подствольника ударила в спину, смяв и разорвав защитное поле, продавливая его осколками, вспарывающими комбинезон.

Силой взрыва Артема приложило головой о бетон. Он не успел поразиться, как маломощный заряд из подствольного гранатомета зашвырнул его на добрую сотню метров. Голову пронзила боль, из глаз посыпались искры. Не удержав равновесия, подполковник грохнулся к основанию столба.

Когда цветной хоровод успокоился, поразила навалившаяся тишина. Мутанты потеряли его и не стреляют? Пошатываясь на непослушных ногах, он встал и, преодолевая головокружение от легкой контузии, открыл глаза. На мир глянул лишь правый, левый залило кровью из рассеченного лба.

Дорожный указатель, прочность которого намного выше, чем у черепной коробки офицера, равнодушно сообщил: Viljandi 4 km. Как по волшебству, мимо него пролегло отличное шоссе, не обозначенное ни на одной тактической карте.

Артем шагнул к дороге. Спина и пятая точка немедленно сообщили, что в них застряли два осколка. Остатков энергии в ауре явно недостаточно для врачевания, он потянулся к ворожбе. Природная сила, разлитая вокруг невидимой вязкой массой, никуда не делась. Но привлечь ее оказалось непривычно трудно, будто канистру сгущенки нужно высосать через коктейльную трубочку.

Тормознул автомобиль с надписью Politsei. Маленький «Форд», наполнивший зимний лес запахом горелой соляры, внес больше ясности, чем словесное объяснение ситуации. В нижнем мире не бывает легковых дизельных авто.

 

Глава шестнадцатая

– Невероятно, – заключил коп в полицейском участке города Вильянди. – Я могу поверить, что вас похитили в духе лихих девяностых и бросили без бумажника близ нашего города. Но как перевезли через границу?

– Полагаю, в багажнике, сэр. – Благодаря свободному владению английским языком Артем вызвал если не симпатию, то хотя бы отсутствие брезгливости со стороны эстонских полицейских, подобравших раненого русского бомжа. – Я катался на лыжах, меня окликнули люди из джипа, вероятно, заблудившиеся на заснеженной сельской дороге. Кто-то напал сзади, мне натянули шапочку на глаза, скрутили руки, бросили на что-то твердое. Мы ехали много часов, в спину впивались острые предметы. Я слышал, как машина останавливалась, голоса на русском и иностранном, вероятно, эстонском языке. Потом до меня донеслись звуки ссоры, один русский орал на другого: «Кого ты мне привез?» В итоге я оказался близ того места, где меня нашли ваши сотрудники.

– Лица запомнили?

– Только одного, господин лейтенант. – Последовало детальное описание Венцеслава. – Он меня позвал на российской стороне. Других я не видел. Могу я связаться с российским консульством в Таллине?

– Конечно. А почему на вас форма армейского образца, но без знаков различия?

– В молодости я служил во внутренних войсках, сэр. В лесу и вообще на природе военное снаряжение для меня самое удобное.

Несмотря на крайне подозрительный вид задержанного (или пострадавшего), эстонская полиция не смогла предъявить российскому гражданину Артему Уланову обвинение в незаконном пересечении границы или иных противоправных действиях на территории республики. По фотографии и отпечаткам пальцев консульство признало в нем своего, замучило формальностями, но в конце концов выдало временный документ для возвращения на Родину и даже оплатило плацкарт до Москвы.

Когда он поздно вечером переступил порог своей солнцевской однушки, то не ел больше двух суток. Откопав из-за плинтуса заначку, сгонял в ближайший магазин за продуктами, распугивая прохожих страшноватым внешним видом: здоровый детина под два метра в исключительно грязном, когда-то белом комбинезоне-маскхалате, щетина аля моджахед, едва подживший рубец на лбу.

До этого в поезде, валяясь на голом тюфяке без постели, Артем прикинул дальнейшую линию поведения. Самое очевидное – пройти в метро и спуститься в Тайную Москву. Понятно, что документов подполковника княжеской армии с собой нет, они остались в расположении корпуса РДО. Но доказать свою принадлежность к нижнему миру не проблема. Плохо другое. Проверка будет проводиться со стороны СБ и повлечет некоторую огласку, что субъект, по всем данным пребывающий в княжестве или окрестностях, оказался в России, куда вне московских переходов можно попасть лишь через временные порталы, которыми тешатся преимущественно враги.

Нет ни малейшего желания светить умение пересекать границу между мирами самому. Да и навыком вряд ли это можно назвать. В Эстляндии получилось практически случайно, в результате экстремального напряжения под страхом близкой смерти. В Вильянди, пока полицейские не откатали отпечатков пальцев, попробовал увидеть что-то в нижнем мире или хотя бы московское Солнцево. Получилось индейское жилище фигвам.

Более того, перенапряжение магических сил, когда прикрывал диверсионную группу, защищался от пуль и осколков, а потом пачками убивал здоровенных детинушек, останавливая им сердца, заставило забыть о магии на несколько дней. Он не выдохся до такой степени, как во время второго американского похода, но в трудной атмосфере верхнего мира оказался практически бессилен. Можно поэкспериментировать и с природными силами, но тупо времени нет. Внизу его наверняка объявили погибшим. Гюль с ума сойдет… Да и не только в ней дело. Племянник князя стал важной составляющей придворных раскладов, без его участия что-то серьезно сдвинется. Поэтому до возвращения в Москву Артем вообще не трогал магию, отключил из экономии стандартные заклинания и оставил лишь врачевание, залатывающее дырки сзади и на лице.

Он решил не откладывать возвращение и в то же время не торопиться. Для начала аккуратно утолил голод полуфабрикатами и приступил к уборке жилища, заметно заросшего паутиной и пылью за два года отсутствия. Попутно уточнил планы на завтра. Подать документы на восстановление паспорта РФ. Оставшийся внизу типа как украден, его придется выбросить. Есть также загранпаспорт. Но россиянин, не озаботившийся восстановить главный документ, выглядит подозрительно. Потом навестить дружка по внутренним войскам, денег подкинуть на оплату коммунальных счетов. Шутки шутками, а пригодилась квартирка.

И, наконец, съездить в Серебряный Бор. Если удастся доглядеться до дворца в Тайной Москве, вопрос перемещения вниз решен.

Приняв душ, он примерил штаны и безразмерную куртку, купленные в секонд-хэнде, расположенном в том же ночнике, где затарился едой. Хватит пугать горожан черно-белым маскхалатом. Пока любовался в зеркале результатами шопинга, у входной двери запиликал звонок. Не домофон у подъезда, а именно внутренний.

Артем в недоумении – кто это может быть в три часа ночи – осторожно приблизился к двери сбоку, опасаясь чего угодно, от магии до выстрелов через дверь. Рассмотрел на площадке ауру единственного визитера и открыл.

– Привет. Извини, что без звонка. Мобильник твой не отвечает, домашний отключен.

Вероника, похоже, сорвалась с какого-то пафосного сборища. Под шубкой надето вызывающе роскошное и крайне неудобное зимой платье с разрезом практически до пояса и голой спиной. Вздумай она навестить бывшего любовника с эротическим или деловым визитом, вряд ли бы выбрала такое.

– Извини, что встречаю без шампанского. Не поверишь, не ждал.

– Верю. Меня ты никогда не обманывал. Только мои надежды.

– Полагается задать вопрос: как ты узнала?

Не спрашивая разрешения, она достала из микроскопической сумочки длинную бежевую сигариллу и щелкнула зажигалкой.

– Двое с половиной суток назад меня встряхнуло. Не так, как после твоего хулиганства в Стамбуле, но не заметить трудно. Значит, мой ненаглядный резвится в этом мире и уже нашел приключение на свои булки. Дальше – проще. Запросила переходы, там ты последние полгода не светился. Значит, сумел обмануть сканеры ауры или воспользовался временным порталом. Последний вариант наиболее интересен.

– Временным – нет. Продолжай.

– Получила эсэмэску, что тебя засекла камера, установленная в подъезде. Пришлось расстроить моих новых друзей и домчаться сюда. Из коттеджного поселка под Смоленском до Солнцево – за неполных четыре часа. Достойно?

– Шумахер отдыхает. Польщен вниманием. В чем причина такой гонки по гололеду?

Вероника затушила сигариллу.

– Сначала позволь залечить мужественный рубец на не менее мужественной морде.

Она подошла и поднесла ладонь к многострадальному лбу Артема.

– Здесь трудно магичить. Да и у тебя, судя по всему, в запасе практически голый энтузиазм. Любой хулиган может обидеть.

Он с удовольствием вытерпел легкое жжение у лобной кости. Вероника, учившаяся чарам в Нью-Амстердаме, привыкла обходиться энергетическими крохами. Здесь умение экономить более чем уместно. В капризном поле верхнего мира ни один ее магон зря не пропал.

– Спасибо. Так что случилось? – Сняв пластиковые чехлы с двух старых кресел, хозяин более чем скромной квартирки пригласил даму присесть. В бриллиантах и вечернем платье от кутюр она резко контрастировала своим видом с убогостью обстановки.

– Все и ничего. – Гостья вытащила новую палочку здоровья, устраиваясь в кресле. – Только здесь и сейчас я поняла, что такое жизнь на полную катушку. И какие преимущества верхний мир дает магу, пусть и с очень скромными способностями.

– Ну, просвети.

Артем осторожно притронулся к рубцу и сел в кресло напротив.

– Один старый и очень мудрый человек, живший здесь со времен Советов, сказал мне интересную вещь. Беда Советского Союза заключалась не в том, что он грозил миру ядерными ракетами. Путем эксплуатации основной массы населения первые секретари обкомов КПСС, это как губернаторы областей, достигали жизненного уровня инженеров в западных странах.

– И в чем мораль басни? Сравниваешь княжество с СССР?

– Да. С русской монополией на основной ресурс и переходы оно превратило жителей планеты в советских инженеров. Всеслав живет куда скромнее, чем здешние олигархи средней руки.

– Понятно. Через десять месяцев – октябрь. Предлагаешь устроить в Тайной Москве Октябрьскую революцию?

Вероника закинула ногу на ногу. Разрез тут же обнажил бедро.

– Не собираюсь. Да, от всеобщего доступа к Источнику Рода прибавится динамики. Однако тот мир отстал навсегда. Жить и стремиться к чему-либо можно здесь.

– Как именно? Просвети.

– Парадокс в том, что люди с элементарными магическими данными стремятся вниз, мечтают повелевать большими энергиями и летать на метле. Я, середнячка на родине, здесь – один из сильнейших магов. Мне подвластны управление людьми, игра на бирже, проникновение в самые охраняемые места, перемена внешности и отпечатков пальцев. Я многолика и неуловима. Против таких, как мы с тобой, в верхнем мире нет защиты.

– Чего же ты достигла?

– За год заработала больше миллиарда долларов. Имею две виллы на островах, в Эгейском и Карибском морях, небольшой самолет, яхту. Понимаешь, за год! При этом, будешь смеяться, вполне справляюсь с обязанностями резидента СБ, они не обременительны. Магии хватает на поддержание тела в нынешней форме. В ближайшие пятьдесят лет мне всегда будет двадцать пять. А случись что серьезное, никогда не поздно спуститься вниз и подлечиться.

– Да уж. Выглядишь куда лучше меня.

– Это не комплимент. С разбитым торцом, похудевший, в щетине, в страшных джинсах и посреди этой убогой квартирки ты действительно смотришься хреново.

– Ты права.

– Само собой. Короче, предложение такое. Сейчас едем ко мне, хотя бы побреешься и отмоешься. Потом дуй вниз, сворачивай дела, оставляй службу и возвращайся в Москву. Это же твоя настоящая родина, в конце концов. Тебе тридцать пять в следующем году, а ютишься в казенных меблирашках в чужом дворце.

Артем подпер кулаком подбородок.

– Складно глаголешь. Не забывай, у меня там семья. Жене и так трудно среди неверных. Здесь ей будет совсем невмоготу.

Вероника затушила вторую сигариллу.

– Ты по-прежнему серьезно относишься к браку, который тебе навязан по должности?

– Там ребенок. Это по-любому серьезно. Кстати, у тебя как? Сложилось?

Она отмахнулась:

– Ничего постоянного. Для удовольствия или производственной необходимости. Женщину сильно меняет самостоятельность. В молодости и у меня были девичьи мечты о сильном надежном мужике, за которым как за каменной стеной. Ты мне казался именно таким. А сейчас я независимая, вечно молодая, богатая, переполненная возможностями, сижу напротив побитого жизнью самца средних лет, женатого на нелюбимой женщине, героически тянущего службу, от которой у него одни неприятности. Как говорят здесь, бюджетника.

– Что же тебе нужно от… бюджетника?

– Строго говоря – ничего. Не поверишь, на мне висит моральный долг. Ты тогда вытянул меня из Варшавы полумертвую, жизнь спас, придал направление, благодаря которому я тут. Фактически дал мне шанс. И я тебе даю такой же.

– Ну, знаешь ли, я могу перемещаться наверх без твоей помощи.

– Естественно. Героически выполняя очередное задание. Но только я могу объяснить тебе, что дважды два четыре, а не восемнадцать, как тебе кажется всю жизнь, включая момент, когда ты безмозглым солдафоном впервые свалился в Тайную Москву и на радостях потрахался с эйши.

Самое поразительное, что Вероника права, понял Артем, спрятав лицо в ладонях. Не существует логического объяснения дурацкому факту, что он постоянно рискует ради блага княжества, не имея честолюбивых замыслов, а не живет в свое удовольствие.

Ощутив его колебания, женщина усилила напор:

– Можешь жену сюда перевезти. Кстати, тут мусульмане на каждом шагу, куча мечетей. Я не ревнивая. Да и у нас с тобой постельный этап отношений позади. Или… как карта ляжет. Для ее и твоего блага. Ну?

– Спасибо. Но – нет. По крайней мере, не сейчас.

Она встала, демонстрируя понимание, что дальнейший разговор бесполезен.

– Не обижайся, Вероника. Помимо прочего, внизу остались дела, которые нельзя не завершить. Они меня достанут даже здесь.

– Дела или люди, пытающиеся тебя убить?

– И то, и другое. Прости.

В свете редких уличных фонарей стремительная капля «Бугатти-Авантаж» модельного ряда 2018 года пронеслась мимо ржавых «логанов» и «Шевроле-Нива», выруливая на проспект. Артем наблюдал с двенадцатого этажа, прижавшись лицом к стеклопакету.

Still Loving You? Нет, молодая женщина, в которую он был влюблен в прошлой жизни, исчезла без следа. Новая оболочка – красивой дорогой стервы – наилучшим образом соответствует нынешней сущности, которая в зародыше имелась и раньше. Москва помогла ей развить эти черты характера.

С другой стороны… Вероника приехала на Русь агентом американской разведки. Легко согласилась на работу с нашей СБ. Покинув Тайную Москву, снова служила американцам в Полонии, практически играя против княжества. Перешла на службу в СБ окончательно лишь под страхом смерти, наглотавшись боевых отравляющих веществ. Сейчас, формально сохраняя верность, работает сама на себя. Сколько еще рокировок ей предстоит?

Аура Вероники сообщила, что сказанное – в основном правда. Вот только нюансы настораживают. Вопервых, в мотивации вытащить Артема наверх присутствуют и другие моменты, не только благодарность и дружеское участие. Ей это выгодно, почему именно – непонятно. Вовторых, она несколько подлечила уязвленное женское самолюбие. Вся из себя такая напротив бывшего любовника, переживающего не лучшие дни. Как программа максимум – отвезти к себе домой и трахнуть разок-другой, продемонстрировав женскую власть над мужскими инстинктами, а потом выгнать. Не удалось, но и программа минимум ее вполне устроила. Вероника показала, что она на коне, а граф, подполковник и племянник князя – обычный лузер, подневольная скотинка.

И, наконец, самое главное. Никогда прежде она столь тщательно не пыталась скрыть ауру, расходуя на маскировку дефицитную здесь энергию. Если бы не обострившееся после упражнений с пространственной магией зрение, Артем вряд ли бы разглядел синие сполохи неискренности, которые он отнес к проблеме мотивации. Кто-то пытается воздействовать на него через женщину? Надо было в лоб спросить, поздно спохватился.

Пытаясь отогнать непотребные мысли, навеваемые ароматом сигарилл и тончайших духов, в результате которых дешевые джинсы едва не лопнули по молнии на ширинке, он завалился на диван, не вытаскивая постельное белье, и скоро уснул.

Позднее зимнее утро, серый рассвет. Под окнами копошатся какие-то люди, которым не нужно на работу к девяти. Артему нет до них ни малейшего дела, как и им до него. Они друг для друга – пустое место.

В этом мире его практически никто не помнит. Старый друг молча примет пачку тысячерублевок, раз в месяц оплатит счета по Интернету. Он старый, но уже вряд ли друг. Дружба осталась в юности, сейчас только воспоминания.

Через тонкую бетонную стенку заиграл бессмертный хит покойного Фреди Меркюри:

А может, просто запоздалое начало кризиса среднего возраста.

Очередь перед паспортным окошком двигалась медленно. Зато монументальная дама, приняв заполненные бланки, не выразила удивления, что почти десять лет податель заявления нигде не работает, не учится, на бирже труда не состоит. В России огромное число таких безработных катается на приличных машинах и живет в неплохих домах. Не пойман – не вор.

Разговор с другом детства не склеился. Тот выполнял заказы on-line, не выходя из дома, рассказывать не о чем. Артем много чего мог поведать, но нельзя. Поэтому он быстро откланялся, нырнул в метро, с трудом сдерживая искушение нырнуть в незаметную большинству москвичей дверь одного из переходов, и сел в поезд до Строгино.

Когда впереди показались шикарные виллы, настроенные прямо посреди городского парка, закончился короткий зимний день, превратившийся в мутные сумерки мегаполиса. Пасмурное небо засыпало город снегом, уравнивая в этом панельные двенадцатиэтажки, дорогущие бизнес-центры, олигархов, бомжей и одинокую высокую фигуру странника, заблудившегося между мирами.

– Куда? – рявкнул охранник на пропускном пункте в квартал богатых жителей столицы.

– Я там живу, – добродушно ответил Артем, впервые применив активную магию с момента материализации в Эстонии.

– Простите, сэр! Не запомнил вашей фамилии, простите еще раз.

– Уинстон Черчилль.

– Извините, сэр Черчилль. Прошу вас.

Внутри бывшего лесопарка ориентироваться непросто. Слишком многое изменилось. Усвоив, что смотреть вдаль сложнее, чем на находящийся близко в соответствующей точке пространства параллельного мира материальный объект, Артем решил пробиваться взглядом в хорошо известные окрестности или внутренние помещения княжеского дворца. Впрочем, местные дворцы как минимум не уступают ему по размерам и роскоши.

Скованная льдом Москва-река имеет примерно ту же форму русла, что и в нижней столице. Единственно, здесь основное течение спрямлено Хорошевским каналом, и петля вокруг Серебряного Бора превратилась в старицу. Внизу спрямления нет. Фасад дворца Всеслава выходит как раз в сторону старого фарватера.

Тут тоже примостилось нескромное сооружение. Надо же, во времена юности большая часть острова была занята бесплатными пляжами, а не такими резиденциями.

Артем встал возле заснеженного щита «Купаться запрещено» и опустил веки, мысленно воспроизведя изображение здания, в котором он жил последние месяцы, не считая командировок. Здесь парадное крыльцо… аллея… укрытый на зиму фонтан… Перед внутренним взором проносились какие-то обрывки видений, то ли действительно картинки княжеского дворца, то ли детали местного пейзажа, отмеченные биополевыми метками от касания человеческих рук. Ни один из объектов не прорисовался достаточно четко, чтобы ухватиться для перемещения в пространстве.

Промучавшись добрый час и замерзнув, Артем начал подумывать о возвращении в Солнцево, дабы повторить попытки на следующий день, когда его сознание на пределе восприятия засекло странную искорку, явно не принадлежащую к миру нуворишей Российской Федерации. Искорка двинулась в сторону, пропала, мелькнула чуть дальше.

При большом желании и везении могу что-то рассмотреть в параллельной Вселенной, если объект находится в месте, соответствующем моему положению здесь, подумал Артем. Или на расстоянии тридцать-сорок метров в пределах одного пространства. Как Туарег перемещался наверх и в сторону на многие тысячи километров да на прицепе тягал за собой спутника, совершенно непонятно.

Выбора нет, нужно проникать на территорию местного тадж-махала, ближе к источнику мерцания. Количество электронной сигнализации на заборе и над ним такое, что маг даже не стал разбираться. Взял пеленг на белую статую метрах в пятнадцати за оградой, зафиксировал ее внутренним видением и оказался рядом с ней, обманув охранные системы за десятки миллионов долларов.

Впрочем, обнаружился рубеж защиты, которому плевать на электронику. Утаптывая лапами белоснежный снег, к нарушителю кинулись два огромных пса. Не лают, чтобы не потревожить покой хозяев. Молча завалят и загрызут. Либо собьют с ног и дождутся кинолога-секьюрити.

С тяжелым чувством Артем бросил в них по заклятию, аналогичному тем, что выкосили г’торхов в Эстляндии. Две оскаленные морды ткнулись в порошу. Бессловесных тварей в такой ситуации куда более жаль, чем людей и мутантов на войне. Пока собак не хватились, нужно искать искру… Вот она, довольно высоко над головой. Не задумываясь о том, куда приведет непонятный ориентир, маг устремился к ней всем своим существом. Возле утоптанной площадки, к которой не вела ни одна цепочка человечьих следов, остались два собачьих трупа. «Чертовщина какая-то под Новый год», – изумился охранник, закинул автомат за спину и вытащил рацию.

Что-то непонятное ощутила Вероника. Не ментальный удар, когда связанный навечно с ней человек влипал в идиотскую историю, а странную пустоту. Она отогнала наваждение и потянула коктейль через соломинку.

 

Глава семнадцатая

– Ты меня испугал! Чуть Богуслава не уронила.

– Прости, не постучался.

Артем возник из ниоткуда, роняя снег на роскошный ковер, и по-прежнему держался за пульсирующее в его руках кольцо жены с черным камнем и бриллиантами. Затем быстро чмокнул жену ледяными губами, сына в головку через чепчик и помчался приводить себя в порядок. Через четверть часа в сравнительно приличном виде он уже несся через коридоры к апартаментам Всеслава, вгоняя в панику охрану дворца, не зафиксировавшую момент появления княжьего племянника на вверенной территории.

– Слава Роду, с тобой все в порядке?

– Так точно, ваше высочество. С делами не так хорошо. На первом же привале нас ожидало и окружило более тысячи мутантов. Я отбивался, пока не погиб последний из моих людей, тогда сбежал с помощью магии. Задание провалено, отряд уничтожен. Потери врага – не менее пятидесяти, один из них был магом не ниже четвертого уровня. Кто-то слил информацию врагу, караулили именно меня.

– Ты ранен?

– Царапина.

Князь подошел и взял Артема за плечи.

– Хорошо, что выжил. Позавчера г’торхи заявили, что ты в плену, продемонстрировали твой табельный «страйк». В Эстляндию помчался Венцеслав, утром на него совершено покушение.

– Жить будет?

– Да. Пулевые ранения в живот, дней за десять не останется и следа. Скоро его привезут в Москву.

Князь отпустил племянника и вернулся к столу.

– Утром я приказал остановить всеобщую мобилизацию. Ради тебя.

– Спасибо!

– Есть второе дурное известие. Османы усилили дипломатический нажим. Требуют Крым.

– Начали мобилизацию и боевое развертывание против нашей южной группировки?

– Нет. Но готовы в любой момент.

У Артема возникло ощущение, что во время ответственного матча он вышел по нужде и наших крепко нагнули в его отсутствие. Нет ни секунды времени на раскачку, срочно в бой.

– Князь, предлагаю срочно возобновить массовый призыв. В мирное время у Порты недостаточно сил на севере, чтобы продавить силы пограничного корпуса. Не забываем, у османов не боевые мутанты, а обычные люди. За месяц успеем перебросить к Эстляндии резервы, потом за две недели рассечем их группировку и начнем зачистку территории. Высвобождающиеся войска отправим на юг. Корпус РДО расформирован?

– Только одна бригада. – Князь швырнул ручку на стол. – Я не могу оставить армию без спецназа.

– После войны в Эстляндии сведем уцелевших бойцов в два батальона или полк. Будет вам спецназ. С вашего разрешения я немедленно отбываю в расположение командования Южного фронта.

– В качестве кого, подполковник?

– Хотя бы офицера разведуправления. Срочно необходимо узнать, откуда протекло о моем рейде. Вы, надеюсь, никому не говорили?

– Нет, естественно. Венцеславу, но мы оба не знали деталей.

Артем промолчал. Не говорить же суверену: я не подозреваю вас в предательстве.

– Выяснишь все. И… – Князь на миг остановился, пристально глядя на офицера. – Назначаю тебя исполняющим обязанности начальника Генштаба сухопутных войск. Не смотри так. Да, теперь ты – подполковник, стоящий над воеводами. Лишнюю звезду не брошу, раз предыдущее задание завалил. С тебя видео последнего боя, рапорт о способе возвращения в Москву. Самолет и документы будут готовы в течение часа.

– Есть! – Артем развернулся на каблуках и рысью бросился к выходу.

Быть может, Всеслав так упорно думал в этот час о кадровых назначениях, что на генерал-полковничью должность сунул его, так удачно подвернувшегося под руку?

В коридоре на посту у княжьих апартаментов мелькнула монахиня-ворожея, которая так удачно вписалась в действие во время покушения Вяземского. А заодно уничтожила его пособника-мага, обрубив все концы. Скоро все попадут под подозрение.

В своих покоях он обнял Гюль.

– Знаешь, родная, сегодня особенно не хочется тебя покидать.

– Правда?

Артем отстранился.

– Смотри, снимаю защиту. Аккуратно гляди, у меня довольно яркая аура.

– Мягко сказано.

– Теперь сама убедись. Лгу?

– Н-нет.

– Вот и славно. Всегда меня жди. Не верь идиотским слухам, если кто-то тебе расскажет, что я убит, в плену или пропал без вести. И никогда не снимай это кольцо. Даже если оно рвет колготки.

– Да, порвало…

– Переживем. Береги сына, развивай магию. Я скоро. Война идет к концу. Как Ляле?

– Вроде ничего. Должна вернуться в Москву, по протоколу находиться около больного мужа. Говорят, у нее родилась дочь с помощью суррогатной матери.

– И Ляле не видела своего ребенка?

– Нет. Не удивлюсь, если Венцеслав тоже. Ему наплевать.

– Хорошо, что у нас не так. Князь дал мне большую штабную должность, на которой полагается протирать штаны в министерстве.

– Так почему ты улетаешь?

– Война… Прощай и жди.

Двухмоторный самолет с прогретыми котлами ждал единственного пассажира и тут же взлетел, приняв его на борт. Впереди ночь, которая некоторым в южном командовании покажется очень длинной, гарантированно. Артем снял с мозга запись последнего боя у хутора близ Феллина. Поразился, что с момента, когда ушлый г’торх с магическими талантами пальнул в русский отряд из подствольного гранатомета, и до побега в верхний мир прошло каких-то восемнадцать с половиной минут. Сообщение о способе бегства обрезал до одной фразы: сумел избежать пленения с помощью спонтанно сработавших чар, которые в отсутствие стресса воспроизвести не могу. Конверт с рапортом и видеозаписью вручил пилоту с приказанием немедленно по возвращении в Москву отправить в княжескую канцелярию.

На полевом аэродроме близ южной оконечности озера Выртсъярв самолет встретила целая делегация, в основном бодигарды княжича. Артем подошел к носилкам.

– Держишься?

– Да.

– Князь взвалил на меня Генштаб. Выздоравливай. Я теперь вроде как твой первый зам.

– Командуй.

Носилки скрылись в люке. Наверно, это был самый длинный диалог двух двоюродных братьев.

Ввалившись в усадьбу, где он мирно беседовал с Всеславом каких-то дней пять назад, Артем махнул перед оперативным дежурным княжеским указом и приказал немедленно собрать воевод, руководителей групп контрразведки и особого отдела СБ. Отдельно вызвать и держать в боковых покоях начштаба корпуса РДО и офицеров, осведомленных о рейде во вражеский тыл.

– Разрешите обратить ваше внимание. Двадцать три тридцать семь, господин подполковник, – осторожно заметил дежурный майор. – Часть воевод в отдыхающем состоянии.

– Ваша задача собрать их за полчаса. Кто не явится в любом, хоть в самом расслабленном виде, того приказываю считать дезертиром в условиях боевых действий и взять под арест. Время «Ч» – ноль часов семь минут. Исполнять!

К чести русской армии, в состоянии глубокого отдохновения денщиками были доставлены лишь двое. Артем резко сдунул с них алкогольный дурман. Заклятие отрезвления можно накладывать нежно, но не обязательно. Комбриг из разведывательно-десантного корпуса, владеющий магией, привел себя в чувство сам, хотя в таком состоянии магичить опаснее, чем по пьянке палить из пушки.

– Представляюсь. Граф Ярослав Милославский, подполковник, со вчерашних суток исполняющий обязанности начальника штаба сухопутных сил. В отсутствие княжича Венцеслава – командующий сухопутными силами.

Не успевшим опомниться воеводам, внутренне возмутившимся, что неведомо откуда вынырнувший выскочка благодаря родству с правителем обогнал по службе заслуженных ветеранов, Артем выдал свое видение дел:

– Командование боевыми операциями организовано бездарно. Вы продолжаете кидаться на врага, имея слишком малый перевес в направлении наступления, теряете людей от фланговых контратак. На месяц уходим в оборону, ждем резервы. Верстаем план прорыва на Ревель и рассечения сил врага. Оставшуюся бригаду спецназа и имеющие наиболее успешный опыт пехотные части развертываем за счет призывников в армию и дивизии. Из Москвы сюда направляется необходимое количество офицеров, главный штаб операции будет находиться здесь.

В каминный зал особняка, где новый командующий выписывал разнос генералитету, вальяжно приплыли особисты, наплевав на дэдлайн в 00.07. Их косяк возглавлял воевода-майор, глянувший на подполковничьи погоны сидевшего во главе стола Артема с демонстративным пренебрежением.

– Доброй ночи, подполковник. Чем обязаны?

Восемнадцать пар глаз уставились на графа. Тот случай, что не княжьими грамотами надо размахивать, а самому показать – кто в стае главный.

– Дежурный! Мне срочно связь с заместителем начальника СБ воеводой Демченко и четырех автоматчиков из комендантской роты. – Граф повернулся к вошедшим: – Сейчас вы узнаете про обязанности, а права вам зачитают.

Майор подбежал с трубой закрытой линии связи.

– Трофим Семеныч! Прости, что среди ночи. Да, Артем, теперь уже Ярослав. Да, неугомонный характер сохранился. Ты же в курсе, что со вчерашнего вечера я – второе лицо в стране по военной линии? Да, ты всегда обо всем в курсе, помню. Тут неприятность небольшая. Ваш особистский воевода, фамилия его… да хер с ним, какая разница. Короче, много себе позволяет. Да, высылаю его бандеролью. Спасибо! До встречи. – Артем повернулся к сержанту, за плечами которого сгрудились еще трое с автоматами: – Взять этого субъекта под стражу за неподчинение приказу в боевых условиях, оружие, документы и амулеты изъять. При попытке сопротивления приказываю стрелять на поражение. Майор! Отправить его в Москву в наручниках в распоряжение воеводы-лейтенанта Демченко.

Теперь следующий шаг – властный свирепый взгляд в морду генералитету. Опустили глазки? Кто бы сомневался. Стая признала вожака.

– Полковник! – Такой же визуальный выстрел в оставшегося за главного эсбешника. – Доложите о результатах расследования покушения на княжича.

Тот вытянулся по стойке «смирно», памятуя об участи шефа.

– Господин подполковник! Унтер-офицер Клебанов из второй роты первого батальона пятой пехотной бригады вчера в девять часов восемнадцать минут во время несения караульной службы по охране штаба Южного фронта выпустил очередь из автомата в господина Военного министра Венцеслава Милославского, причинив ему два проникающих пулевых ранения в брюшную полость. Нападавший убит охранниками.

– Посмертное состояние ауры Клебанова?

– Аура носила следы сильного магического воздействия.

– Немедленно подготовьте останки к повторному осмотру. Я лично займусь. Охранники, допустившие обстрел VIP-персоны, задержаны?

– Никак нет. Министр запретил.

Во как! То есть сам воспрепятствовал расследованию.

– Мне материалы дела на стол. Контрразведка, есть данные, относящиеся к провалу задания и гибели моей группы?

– Никак нет, господин подполковник.

– Совещание закончено. Группе СБ зайти ко мне через десять минут. Контрразведка – за мной!

Артем быстрым шагом, почти бегом кинулся в крыло, где ожидали собраться по корпусу РДО, ныне практически прекратившему существование.

– Здравия жела…

– Отставить. Колитесь, мерзавцы, кто сдал, что группа в тыл к мутантам идет?

– Виноват, господин подполковник. Мы по поводу происшедшего рапорты написали. Им отдали, – начштаба корпуса головой указал на контрразведчика.

– Ты предал меня?!

– Никак нет!

Артем внимательно осмотрел ауру. Не врет. Магическая защита есть, но слабая. За такой не скроешься.

– Как начштаба ты и за секретность отвечаешь! Откуда протекло?

– Не могу знать, – глухо ответил полковник. – Все проверили, водителя, бойцов из подразделений, откуда вы набрали группу, помещения на предмет подслушки. Не от нас это.

Второй офицер тоже не врал. Граф обернулся к контрразведчику:

– Проверить повторно. Привлечь магов не ниже пятого уровня. Задать снова те же вопросы, проверить те же места. Ясно? При малейшей зацепке подключать меня. Доложить завтра к двадцати двум. Исполнять!

В кабинете командующего Артем расстелил подробнейшую схему места происшествия. Дурь какая-то. Унтер с тридцати шагов выпустил от пояса три пули, две попали в августейшее пузо, одна застряла в штукатурке. Не зацепил охрану, то есть неплохой стрелок. Почему же не метил в грудь или голову?

Труп Клебанова выглядел абсолютно неаппетитно даже для людоеда. Крупнокалиберные пули бодигардов разворотили ему черепушку. Соответственно, аура, привязанная главным образом к мозгу, разорвана в клочья, а ее остатки выглядят так, будто смерть наступила неделю назад. Да, есть следы чужеродной магии. Явно ментальной.

Артем «принюхался». Он именно так называл это действие, хотя для него не существует ни органа чувств, ни подходящего слова в русском языке. Что-то знакомое… Точно! Маг из приемной Всеслава, убивший воеводу Вяземского и собиравшийся метнуть фаербол в кого-то из оставшихся, пока ворожея не заключила его в защитную сферу, внутри которой он сгорел заживо от собственного заклятия. Может, и не вспомнил бы, но как раз сегодня видел эту женщину. Странное совпадение.

Ведь столько времени прошло. Значит, заклинание действовало с тех пор, подпитываясь после смерти наложившего чары преступника. Но он никак не мог знать, что однажды унтер окажется вблизи от принца. Значит, черт побери, таких людей много. Всю армию перетряхивать? И зачем так было разбивать голову Клебанову? Хотя у телохранителей бывает – немереная активность после прохлопанного покушения.

– Дежурный! Сообщить в штаб Восточного фронта о сборе воевод в 04.00.

– Прикажите подать автомобиль, господин подполковник?

– На машине не успею.

А на левитации да в пузыре невидимости уложился с запасом в десять минут, увидев мутные физиономии местных полководцев, стекающихся в бывшее здание школы.

– Оперативный дежурный! Срочно установите мне связь с воеводой-полковником Соколовым.

Начальника СБ Руси сумели растолкать и доставить к аппарату секретной связи только через полчаса, когда Артем уже успел выстроить и застращать восточный военный истеблишмент.

– Прошу простить, что поднял среди ночи. Дело важное и не терпит отлагательства.

Воевода молча выслушал все, что нарушитель его ночного сна выяснил и обдумал за последние часы.

– Каков ваш окончательный вывод, подполковник?

– Его пока нет, картина фрагментарная. Есть неоспоримые обстоятельства. Заговор против Всеслава и его родных, задуманный Вяземским, продолжает существовать и после смерти воеводы, пока на свободе вовлеченные им исполнители. Покушение на Венцеслава – рискованная и хорошо разыгранная провокация, целью которой ставилось не убийство княжича, а какие-то иные цели. Полагаю, они достигнуты. Ему и мне по-прежнему угрожают не разоблаченные тогда заговорщики. И последнее, – эти слова Артему дались с трудом. – Проверьте лояльность вашей резидентуры в верхней Москве.

А дальше началась рутина. Убедившись, что русская армия отказалась от наступательных операций, г’торхи обнаглели и сами начали организовывать вылазки вроде той, что задумывал в декабре русский командир. Как ни охраняй линию фронта, мутанты минировали дороги, обстреливали колонны машин.

Сжимая в кулак нетерпение и усмиряя беснующегося в Москве князя, Артем в беспрецедентно короткие сроки прямо у вырытых в мерзлой земле окопов первой и второй линий развернул поступающие из тыла части, переформировал их, чтобы на взвод или хотя бы на сотню молодняка попался хорошо обученный боец, желательно понюхавший пороху. Лейтенанты из прошедших бои частей заняли майорские должности.

В начале февраля князь вызвал его в Москву.

– Османы начали концентрацию техники и личного состава на северном берегу Анатолийского полуострова, – без предисловий начал правитель. – Сюда же сгоняются сухогрузы и другие суда, способные перевозить десант. Предполагаемая дата начала войны – первое апреля. Будет не до смеха.

– Решение о начале боевых действий может быть отменено за минуту до пересечения нашей государственной границы. Сейчас стратеги Порты убеждены, что мы застряли в Эстляндии.

– Так и есть, племянник.

– Не позднее двадцатого февраля наносим удар на Ревель. Не позднее пятнадцатого марта начинаем отводить части в тыл для переброски на юг.

– Думаешь, их это удержит?

Артем кинул косой взгляд на Венцеслава, как всегда безучастно присутствующего при обсуждении государственных дел.

– Генштаб считает, что война с османами сейчас наиболее выгодна для нас, даже с учетом эстляндских потерь. Мы наполовину перевели экономику страны на военное положение, производство техники, вооружений и боеприпасов выходит на уровень, намного превышающий потребности нынешнего конфликта. Наконец, пришло время напрячь наших союзничков, отказавших в помощи с г’торхами, мотивируя, что те на нас не нападали. Сейчас чистой воды иностранная агрессия. Пусть евреи, армяне и прочие активные парни, заседающие в тылу у османов, вставят им шило в зад. А по условиям будущего мирного договора застолбим льготы и неприкосновенность для этих нацменьшинств.

– Какой же ты авантюрист!

– Нет. Сейчас ситуация просчитана. Струсят – мы спокойно осваиваем Прибалтику и зализываем раны от войны с мутантами. Полезут – надолго утратят желание драться с нами.

Князь устало покачал головой.

– Итак, не позже двадцатого февраля взять Ревель, и не любой ценой, а сохранить армию для боев на юге.

– Не подведу, дядя.

В самолете, который понес Артема назад в южный штаб, подполковник думал о том, что Всеслав, опытный в принципе политик, не участвовал в заварушке, где армии приходилось по-настоящему плохо. Оттого и трусливые метания, вплоть до мира с мутантами.

Минуло десятое февраля, дата назначенного наступления, о которой вещалось настолько широко, что не могло не утечь к врагу. От захваченных пленных стало известно о просачивании информации по поводу двадцатого. А реальное время – шесть утра пятнадцатого – командиры соединений и частей узнали лишь накануне.

Вышибая мутантов из одного укрепленного пункта за другим, не беря пленных и не пытаясь сохранить жизнь г’торхам-нонкомбатантам, русские удивлялись, насколько снизилась воля к сопротивлению у врага. Основные запасы продуктов закончились на окруженной территории в середине января. Крупные самцы, весьма привередливые к количеству пищи, слабели, худели, болели. Если бы не турецкая угроза, через месяц их не проблема задавить голыми руками.

Мутанты сопротивлялись изо всех сил. Только этих сил осталось мало. Второго марта начался штурм Ревеля, поддержанный флотом со стороны моря. Пятого марта командование Южного фронта доложило о взятии под контроль западного побережья Эстляндии. Одиннадцатого марта Артем убедился, что операция перешла в фазу зачистки островов Балтийского моря и болотистых местностей внутри материковой части, где умирали с голоду последние партизанские отряды неприятеля. А составы с высвободившимися частями двинулись на юг Малороссии, к Крыму, на Кубань, где для них выделены зоны переформирования и развертывания по направлению к вероятному османскому фронту.

Артем позволил себе остаться в Москве на целых двое суток.

– Опять уезжаешь, – шепнула ему Гюль, прижимаясь ночью всем телом.

– В этот раз намереваюсь взять тебя с собой.

– На фронт?

– Ну не в окопы же. Моя чуйка подсказывает, что Серебряный Бор – теперь небезопасное место. Завтра пробую уговорить тетку Светославну и сестру Эрику ехать с нами и стеречь вас в Бахчисарае. Эсбэшной охране, сама понимаешь, доверия минимум. Они раз десять в год отчитываются о предотвращенных покушениях, при этом обязательно происходит какая-то гадость. Вроде ранения Венцеслава.

– С тобой хоть в окопы.

– Богуславу туда рано. Вырастет – навоюется.

Темные глаза татарки блеснули ужасом в полумраке. Логически она понимает, что сын столь беспокойного родителя не может стать ботаником. Но представить, что ее очаровательное дитя будет ползать с автоматом под пулями, среди разрывов магозарядов и вспышек рукотворных молний, матери слишком тяжело.

– Не надо!

– Хорошо. Пусть будет дипломатом. Это такие парни, ошибки которых потом исправляют военные. Как раз новая турецкая война – следствие подобной ошибки. Русь должна была иметь на южном рубеже нейтральное или дружественное государство, наподобие Крымского Татарстана твоего отца. Наши идиоты прошляпили, что Гирей переметнулся к османам, пришлось воевать.

– Неправда! Папа до самой войны хорошо относился к княжеству.

– Правда. Будешь смотреть мне в ауру или так поверишь?

Гюль чуть отодвинулась и сжалась в комок. Потом заявила:

– Ты – племянник князя. Почему не сказал ему не разрушать нашу страну?

Спор с женщиной о политике в постели – наиглупейшее занятие. Артем, как мог, попытался исправить ситуацию.

– Вопервых, в то время я был обыкновенным офицером разведки и боевым магом. То есть ничего не решал и никто ко мне особо не прислушивался. Вовторых, не был знаком с тобой, не знал, что татарки хорошенькие. Втретьих, наш брак – основная причина, по которой близкие к князю люди не ликвидировали Гирея сразу же, дали время проявить лояльность к Руси. Увы, он остался верен османам. Я смог сберечь только маленький кусочек ханства – тебя. Иногда помогаю Ляле, но и там мои возможности более чем ограничены.

– Прости. Иногда я говорю не то что надо.

Вау, только восточная женщина может так быстро признать неправоту. Он обнял ее.

– Иди ко мне. В Бахчисарае постараюсь быть с тобой чаще, но никогда не известно, что готовит нам судьба. Поэтому давай пользоваться каждой ночью.

– Сейчас. Постой. Я хочу тебе сказать. Знаешь, когда выходила за тебя замуж, не предполагала, что оно будет… так. Просто выполнила долг и отцовскую волю. А теперь… Иногда требую от тебя слишком многого… Потому что много с тобой связываю. Я… я люблю тебя.

И это не в порыве страсти, не в прелюдии к сексу, не от радости в связи с особым приятным событием. Гюль лежала на подушках в полуметре, с трудом выдавливая непривычные для себя слова, а ее напитанная легкой магией аура переливалась, как северное сияние. Артем посмотрел туда и задохнулся. Столько любви, тепла и нежности он не видел никогда. И ни капли фальши.

 

Глава восемнадцатая

– Смотри в перископ. Зафиксируй положение судового корпуса в сознании. Теперь отстранись и закрой глаза. Держишь? Отлично. Теперь проверяй, что внутри. Снаряды, ящики с накопителями, один сверхмощный заряд. Нет? Только одиночные банки. Правильно.

– Господин полковник! Никогда не думала, что смогу удержать и распотрошить объект с расстояния два километра.

– Немного тренировки, и увеличите дистанцию до трех километров, а потом начнете улавливать корабли раньше, чем они станут видны в перископ.

В служебной обстановке они предпочли называть друг друга по званию. Да и в неслужебной тоже. Что было – то было. В одну реку дважды не войти. Но, увидев фамилию Алисы в числе боевых магов, которых предстоит натаскивать для службы на трех вновь вводимых в строй дизельных субмаринах, Артем почему-то обрадовался. Потом опечалился. Невозможно забыть ужас своего состояния в затопленной субмарине. Он совершенно не в восторге, что женщина, когда-то бывшая близким другом, и не только, имеет шанс оказаться в похожей ситуации. Но и на поле боя среди генераторов молний тоже не очень хорошо. Короче, пусть Род решает, сколько нам жить, где и когда умирать.

Заканчивается март. В течение трех-четырех суток прояснится, началась ли погрузка десанта в турецкие корабли. Двенадцать черноморских подлодок должны максимально затруднить им высадку на русский берег.

Русская дипломатия, о которой Артем отзывался столь нелестно, бомбит Стамбул угрозами, что выход конвоев с войсками на борту в северную часть Черного моря приравнивается к объявлению войны. Турки огрызаются. Аналитики Генштаба считают, что у османов появился неизвестный ранее козырь в рукаве.

Апрель начался в тревожном ожидании, но без войны. Затем разведка переслала в Бахчисарайский штаб крайне неприятные фотографии.

– Что это?

– Полагаем, противолодочное вооружение, господин полковник.

Артем, привыкший уже к новому званию, увеличил фото на мониторе.

– Бочонки, которые османы используют в качестве гильз для артиллерийских снарядов, примерно на пятьдесят литров. Эти человеку по пояс, литров двести. Глубинные бомбы?

– Очевидно, господин полковник. Они формируют шесть отрядов. В каждом два сухогруза, наполненных такими бочками, и два-три фрегата с приличным артиллерийским и торпедным вооружением. С таким сопровождением пойдет по два десятка транспортов. Плюс два отряда в составе крейсера и фрегатов, с ними тоже охотник за подлодками, более скоростной. Это – для противодействия нашему надводному флоту. Десять боевых кораблей в бухте Золотой Рог – резерв флота. Там же кучкуются транспорты. На первом этапе войны врагом ставится задача подавить наш флот и захватить плацдармы. Потом перевезут остальную армию вторжения. Итого порядка четырехсот тысяч в составе наземных сил.

– Всего-то? Подполковник, уточните данные. Заставьте авиацию летать чаще. У нас развернуто на юге практически столько же. Османы не могут не понимать, что неизбежно понесут потери в море и при высадке. Что за туз у них припрятан?

– Не могу знать, господин полковник. Каких-либо необычных средств войны или магических средств у них не обнаружено.

– Давно общались с армянскими и еврейскими представителями?

– Вчера в 20.00. И те, и другие уверяют, что готовы к восстанию.

– Но?

– Но я им не верю. Они возьмутся за оружие, только когда увидят наши бесспорные успехи.

Хороши союзнички. Впрочем, другие бывают редко.

Артем вышел на террасу. Бывший ханский дворец превратился в военный лагерь. Небо постоянно барражирует хотя бы один самолет. Город и штаб взяли под защиту полсотни зенитных орудий. У османов есть дирижабли, неплохо показавшие себя в Мировой войне в верхнем мире. При наличии боеголовок в пятьдесят тонн ТНТ даже один успешный налет может дорого обойтись. Поэтому зенитки везде – вокруг Севастополя и Балаклавы, Феодосии, Керчи, Новороссийска.

Европейские «друзья», скажем мягко, не поспешили на помощь. Полония ограничилась бригадой добровольцев из религиозных фанатиков, желающих крови мусульман, наложивших лапу на земли вокруг Гроба Господня. Как и любые неадекватные люди, они принесли больше неудобств, чем пользы. Пруссия выделила около трех тысяч единиц боевой и транспортной техники. Свеи объективно заняты наведением порядка внутри своей страны, в результате чего значительная часть мутантов собралась в Новый Свет. Кавказская Ффедерация приступила к мобилизации, официально заявив о запрете на движение любых войск по своей территории. То есть объявила вооруженный нейтралитет, объективно полезный русским.

Понимая, что война на носу, Артем однажды приказал себе больше не переживать. Если у врага есть в загашнике неприятный сюрприз, о нем станет известно в первые дни сражений. Не стоит гробить нервную систему заранее, даже если здоровье подкреплено магией. Посвящая положенное количество времени организационным вопросам, он не менее двух часов в день медитировал, а вечера обязательно посвящал семье.

В один из таких апрельских вечеров, возвращаясь со службы, в жилых покоях дворца наткнулся на Олега-Леопарда, которому доверил командование бодигардами, охраняющими Милославских, а заодно и татарскую тещу с ее сузившимся до четырех человек окружением.

– Босс, вас можно на минуту?

– Конечно. Что стряслось?

– Ничего. Хотел вас спросить о сестре Эрике. Она тоже из княжеской семьи?

– Да.

– Имеет магическую силу?

– Как и вся наша ветвь. К чему ты клонишь?

– Не знаю, как и сказать. Она – необыкновенная женщина.

– Ты с дуба рухнул? Она лет на пятнадцать тебя старше. Ну да, ворожея, может выглядеть намного моложе. Ты же совсем другим сортом баб пробавлялся.

Олег ступал рядом с начальником по коридору, совершенно не по-уставному склонив голову.

– Вы слово правильное нашли – пробавлялся. А это… иначе. Только как мне подойти к ней – к графине и магу?

– Элементарно. Строевым шагом. Пошлет на хрен – поворот кру-угом и шагом марш в обратном направлении. Но совсем не обязательно.

– Вы думаете?

– С женщинами, капитан Грабко, никогда ни в чем нельзя быть уверенным. Моя мать, имевшая на престол не меньше прав, чем Всеслав, вышла замуж по любви за самого простого человека, ни разу не мага, моего отца. И вполне была счастлива с ним, пока не умерла. Кстати, ты третьего дня на Эрику пялился, я уж думал – на нее муха села. А у сестры аура колыхнулась. Не скажу, что она от тебя тает, но шанс, отличный от нуля, есть. Я старый солдат, донна Роза, и не знаю слов любви…

– Что-о?

– Забываю, что ты не видел классики кинематографа верхнего мира. Короче. Подозреваю, что в юности у нее крупно с кем-то не срослось. Оттого она записалась в монастырь. Но послушание у нее весьма не строгое. Блуд считается вне закона, а по-серьезному – сам Род велел. Если не передумаешь.

Артем притормозил перед собственной дверью, ответив на приветствие часового.

– Она будет также выглядеть и через пятьдесят лет, провожая в последний путь тебя, сгнившего от старости. Ворожеи до ста пятидесяти доживают без проблем, а тебе не светит.

Олег вздохнул:

– Значит, у меня до глубокой старости будет вечно молодая жена. Если будет.

Отдохнуть в эту ночь не пришлось. Вестовой разбудил донесением из разведуправления. Османы под покровом ночи затеяли погрузку личного состава десанта на транспортные суда сразу в трех портах. Война!

Первое распоряжение, которое отдал командующий Южным округом и Черноморским флотом, он же по-прежнему исполняющий обязанности начальника штаба сухопутных сил, весьма отличалось от того, что ожидали подчиненные.

– Немедленно связаться с башней на Белом острове. Маг с именем Безымянный. Сообщить ему, что в течение суток ожидается начало военных действий против Руси со стороны Османской империи, за команду которой играет древний маг Ашур. Отставить улыбку! Повторить текст. Так. Передать немедленно, сверхсрочно, спецрейсом, мать его. Выполнять бегом!

Артем обвел спешно собранных воевод мрачным взором.

– Объявить полную боевую готовность. Отпуска и увольнения отменить, всем быть в частях и на железе. Флоту готовиться к выходу в море. Без приказа огонь не открывать, пока война не объявлена. Расчетам ПВО нести дежурство по боевому расписанию. Начать мобилизацию сил ополчения. Вопросы?

– Ввести в городах комендантский час?

– Рано. Лучше взять на учет подданных Порты, быть готовыми к их задержанию и интернированию. Намекните прямым текстом оставшимся сотрудникам их консульства в Бахчисарае: господа шпионы, пора и честь знать. Официально объявить о развертывании на базе командования Южного округа штаба Южного фронта. Все свободны. Начальник разведки, останьтесь.

Артем мрачно посмотрел на приблизившегося полковника.

– Начинать первыми не имеем права. Но у османов что-то может рвануть при погрузке и выходе из порта, верно? Быстро мне разведданные, на борту которого из их корыт наибольшие магические заряды. И немагические тоже.

Через четыре часа командующий забрался на борт гидросамолета в Балаклаве. Там его догнало сообщение о том, что два турецких конвоя вышли из портов. Артем схватил трубку спутниковой связи, недоступной пока никому, кроме русских.

– Ваше высочество, османы отплыли в нашем направлении. До территориальных вод княжества им около десяти часов хода.

– Не торопись. Мы наседаем на их МИД, надеюсь, что Порта объявит войну. По европейским телевизионным каналам поднялся шум.

– Понимаю. Скажите, дядя, я могу начать топить их не за семь, а хотя бы за двадцать миль до побережья?

– Нет. В данном случае потеря военной инициативы не так важна, как международные издержки, если нас обвинят в агрессии.

– Ясно. Жду приказаний.

Осознавая резоны Всеслава и при этом отдавая себе отчет, что промедление обойдется во многие тысячи жизней русских подданных, Артем приказал сухопутным частям занять оборону, штабу постоянно отслеживать появление сведений об объявлении войны. После этого велел взлетать.

Через пару часов показался конвой, взявший курс на западную оконечность Крымского полуострова – мыс Кара-Мрун, с высокой вероятностью имея цель пробраться к Ор-Капы, или Перекопу, отрезая крымскую группировку от материка. Впереди броненосный крейсер «Эль-Бейшехир», краса и гордость османского флота, фрегаты, противолодочные посудины и… помоги, Род, целых сорок транспортов.

Артем протиснулся к пилоту:

– Мне нужно приблизиться к крейсеру не далее чем на полтора километра.

– Для этого необходимо снижаться до тысячи метров и идти полукругом над ним. Как долго удерживать дистанцию?

– Не менее двух минут. Поэтому снижайся до пятисот.

Вероятно, летчик мог сказать, что в любую секунду османы готовы объявить о начале боевых действий. Находиться рядом с их крейсером и фрегатами – не самое разумное решение. Однако слухи о крутом характере полковника давно проникли в ВВС. Самолет заложил вираж и пошел на снижение вдоль кильватерного строя транспортов, приближаясь к голове. В вышине кружил разведчик аэрофотосъемки.

Артем сосредоточился. Это не окрестности Стамбула, где он пустил тонкий магический лучик в неподвижный объект, затаившись в сарае, и не прошлая татарская война, когда помогла летящая в корабль торпеда. Первый контакт появился километра за два, пропал. В следующей попытке удалось зацепиться за палубу, так надраенную поколениями матросов, что, кажется, на нее молились. По палубе магический щуп пробрался к носовой орудийной башне, нырнул под нее… Бинго! Теперь взрыватели магических снарядов главного калибра, не менее трех в разных местах укладки. Неожиданно полковник ощутил знакомое присутствие чего-то мощного, но отступать поздно. По лучу скользнули килоджоули энергии для детонации боеголовок.

Гидросамолет тряхнуло.

– Уходим! – крикнул Артем, открывая глаза и болезненно поводя головой от близкого выброса энергии. Конечно, не так, как с татарским кораблем и тем более стамбульским арсеналом, но все же.

«Эль-Бейшехир» переломился между первой и второй третями корпуса. Если бы каждая армия имела хотя бы десяток боевых магов такого же уровня, да, они не боялись вылетать навстречу опасности, военное кораблестроение утратило бы смысл. Гидроплан повернул к Крыму, оставляя пылающий крейсер позади.

– Я тебя предупреждал, букашка. Не лезь.

– Ты говорил не соваться в Мекку и Медину. Твои подопечные сами к нам прутся.

– Не пытайся оправдываться. Здесь я решаю, что и кому позволено.

В беззвучном голосе Ашура, слышном лишь в магическом диапазоне, лилась такая бесконечная сила и уверенность, что спорить с ним не возникло желания.

– Как мне исправить ошибку, Великий Древний? – потянул время Артем. Не получилось.

Воздушный удар приложил хрупкий самолет с такой силой, что, казалось, тысячетонный молот грохнул по наковальне. Защита кое-как смягчила ударную перегрузку. Оглушенный маг почувствовал, что несется к воде среди обломков. Удар в ее поверхность на такой скорости – как о бетон.

В полете активировать левитацию не приходилось ни разу. Жить захочешь – и не такое освоишь. Сразу накатила тошнота от потери ориентации. Артем старательно оттолкнулся кинетикой от волн и отключил, наконец, вестибулярный аппарат, приводя чувства в порядок. Он летел над Черным морем в двухстах километрах от Крымского полуострова, чувствуя себя под взглядом Ашура абсолютно голым и беззащитным, что таракан с оторванными лапами на линолеуме, а над головой занесен неумолимая тапка.

Видно, у тапковладельца появились более важные дела. Присутствие Древнего ослабло, потом сошло на нет. Контролируя краем сознания полет, полковник живо представил последнюю башню на острове Белом, говорящий призрак в ней и потянулся туда сознанием. Естественно, проникнуть магическим зрением на такое расстояние выше его умений, но контакт с Безымянным возник моментально.

– Какого … ты меня дергаешь по пустякам? – нервно спросил отечественный Древний, если перевести его эмоциональную мыслеформу на русский цензурный язык.

Не вступая в полемику, Артем скинул сведения об ударе Ашура.

– А, старая азиатская макака… Давно его не видел. Ну, это не серьезно. Будет кто покруче – зови.

– Более чем серьезно! От тебя же не требуется воевать с ним. Только обозначить присутствие.

– Тьфу тебя и мать твою… Знал бы, мелкий, от чего отвлекаешь. Ладно, появится тот урод, окликни.

То есть уничтожение гидросамолета с летчиками за появление Ашура не засчитывается. Нужно ждать его в Бахчисарае или в Серебряном Бору?

Появление командующего в Балаклаве, но без самолета, произвело примерно такое же впечатление, как если бы Колумб достиг Америки вплавь без корабля.

– Экипаж погиб. Пилотов представить к награде посмертно, – швырнул Артем своей свите и схватил спутниковый телефон. Первый аппарат погиб в самолете. Князь откликнулся сразу.

– Да, они объявили войну. Буквально пять секунд назад.

– Передать флоту – топить османов согласно плану, – скомандовал полковник и снова схватился за правительственную связь: – Их вызов не связан с гибелью «Эль-Бейшехира»?

– Нет. А что с ним?

– Я случайно пролетал рядом, он случайно взорвался. Как бы сам.

– Твою ж… – воскликнул Всеслав на том конце беспроводной линии. – Тебя поставили войсками командовать, а не лезть в пекло. Уцелел?

– Практически. Самолет потерял. Пришлось своим ходом.

– Еще одна такая выходка, и будешь у меня командовать дворцовым оркестром, а не фронтом! Понял?

Часто меня сегодня матерят, подумал Артем. Наверно, это хорошая примета.

Он перелетел в Бахчисарай и некоторое время по штабным донесениям наблюдал за развитием ситуации. Если не считать появления Ашура, на которого вроде как имеется противодействие, если Безымянный не блефует или не выпендрится в решающий момент, пока особых тузов из рукава никто не достал. Да, враг многочисленен, это ожидалось. Население Порты не в пример больше нашего. Но сейчас их флот попадет в огневой контакт, от половины до трети десантных судов погибнет, не доходя до точки высадки. Когда выжившие транспорты останутся без прикрытия, веское слово скажут бомбардировщики. В общем, турецкий замысел пока не понятен.

Поэтому в течение суток война развивалась предсказуемо и, следовательно, скучно с точки зрения стратегического планирования. Конвой, который лишился флагмана, был атакован у Тарханкута. К Перекопу прорвалось всего восемнадцать транспортов, десант погиб в течение восьми часов с начала попыток высадиться. Османам удалось захватить лишь один плацдарм у Новороссийска. Артем приказал беречь силы и выжигать противника методично, с наименьшими нашими потерями.

Османы лишились практически всего боевого надводного флота, находившегося в Черном море. У нас не вернулось в базу пять подлодок, два фрегата и корвет. Командующий запретил себе узнавать, на какой лодке была Алиса – потерянной или вернувшейся. К сожалению, наши надводные корабли получили повреждения и большей частью отправились в ремонт.

К исходу четвертых суток войны, когда на юг потянулись эшелоны с мобилизованными призывниками для тотальной войны с агрессором, Артем получил информацию о выдвижении нового конвоя, больше предыдущих, для формирования которого подтянули резерв из Босфора. Поразительно, турки шли к Севастополю, а не Новороссийску, где погибали последние защитники плацдарма. Одновременно Стамбул затребовал у Тифлиса разрешение на пропуск войск через Кавказ и, не получив согласия, объявил войну Федерации.

Как обычно, настораживает непонятное. Неудача первых дней войны должна отрезвить вражеское командование. Нет, они снова лезут в ту же мышеловку. Кавказская Федерация – не самая сильная в военном отношении держава, но обороняться на горных перевалах они умеют прекрасно. Как по команде, вспыхнули восстания в Западной Армении, вот-вот полыхнет в Палестине. Командующие средиземноморскими провинциями беи что-то заголосили о своей независимости от империи. По логике, турки должны не наступать, а искать мира и улаживать внутренние конфликты.

Новый конвой с эскортом вонзился в русский флот, как нож в масло. Корабли, сунувшиеся на прямой огневой контакт с ним, погибли. Севастополь превратился в руины, как наверху во Вторую мировую.

Артем прибыл к передовым линиям, когда османы заняли город или то, что от него осталось. Затем начали движение к Бахчисараю. Раненый полковник, заляпанный грязью от близких разрывов, повернул к командующему полубезумное лицо:

– Мы все здесь умрем, граф, но остановить их не можем. Наши маги убиты. Снаряды их не берут. Тротиловые боеголовки не разрушают их защитные поля. Скажите, что делать, командир?

Неуклюжие паровые танки развернулись для следующего рывка. Полное убожество по сравнению с русской техникой, но…

– Ты снова здесь, букашка. Выплыл и по-хорошему не понимаешь.

– Безымянный!!! – завопил про себя Артем, не пытаясь объясняться с арабским чародеем.

– …в жопу, – ответил владелец башни на острове Белом. – А, старый знакомый. Не сдох от дряхлости?

Военные, окружившие Артема, с тревогой смотрели на него, не понимая, почему командующий закрыл глаза и прислушивается к чему-то лишь ему слышимому.

– Тебя переживу.

– Если полезешь на Русь, вряд ли. Мне плевать, но клятва перед Родом – сам понимаешь, не хрен собачий.

Впервые в голосе Ашура промелькнула тень неуверенности.

– Давай договоримся. Крым – не русская земля. Сцепимся – он выгорит до Перекопа.

– Ну да. Мне вообще-то насрать на Крым. Потом ты будешь защищаться, сгорит Анатолия, Ближний Восток, твои обожаемые Мекка и Медина. Ну, дальше мне лень тебя гонять.

Артем совершенно некстати вспомнил своих иерусалимских знакомых. Два могущественных существа только что договорились списать их в малоценные побочные потери. Вместе с городами и храмами.

– Ладно, – меж тем прогнулся Ашур. – Если ты откажешься от борьбы со мной, клянусь перед Аллахом, что не буду вмешиваться в войну османов и русских.

– Неувязочка! – Огромный невидимый палец указал на севастопольский десант: – Эти из-за тебя здесь. Придется прибрать.

– Согласен. Но и ваш Саддык-Артем-Ярослав в общую картину не вписывается.

– Он не Древний, – хохотнул Безымянный. – Что тебе какой-то людской чародей.

– Присмотрись. Не человек уже. Да, понимаю, ты дал слово защищать русских. Не убью его. Так, приструню, чтобы не мешался под ногами.

– Заметано!

Что значит «не мешался»? Артем получил ответ буквально в следующую секунду, оказавшись как был – в походном камуфляже, разгрузке, с накопителями и «страйком» в кобуре – среди оживленной улицы, чуть не попав под автомобиль.

– Капитан-лейтенант Черненко, военная комендатура Севастополя! – отдал честь симпатичный военный в форме Российского военно-морского флота. – Господин полковник, позвольте ваши документы. Заодно потрудитесь объяснить, что вы делаете с оружием и в полевой форме в украинском городе?

 

Глава девятнадцатая

Приверженность Всеслава и покойного Болеслава к копированию армейской униформы Российской Федерации, кроме опереточных парадных мундиров высшего командного состава, сыграла с пришельцем из нижнего мира злую шутку. Он посмотрел на комендантский патруль, считавший себя вправе прижать странноватого офицера. Можно, конечно, долбануть их гипнотизирующим заклятием и превратить на время в покорных поклонников. Или поступить иначе.

– У меня нет документов, господа. Прошу отвезти меня в комендатуру, там разберемся.

Вызвав некоторую оторопь у капитан-лейтенанта, привыкшего к попыткам остановленных для проверки армейцев как можно скорее избавиться от патруля, Артем уселся в «уаз» и покатил по улицам города, с содроганием представляя, что останется от нижнего аналога после того, как Древние «приберут».

Контроль над сознанием патрульных пришлось включить по прибытии. В итоге он переоделся в гражданскую одежду из ненужных офицерам поношенных вещей, сунул «страйк» и накопители в спортивную сумку, разжился пачкой из шестнадцати местных девятимиллиметровых патронов, подходящих к его пистолету, а также тысячей гривен. На большую сумму не хотелось обижать россиян. К вечеру неприметная запыленная маршрутка повезла его меж невысоких гор к Бахчисараю.

Более чем скромный дворец местных ханов, правивших Крымом до того, как на Тавриду упало жадное око российских правителей, в подметки не годится резиденции покойного тестя. Но находится там же. Экскурсии в музей по причине позднего времени завершены, это не суть важно. Артем мысленно наложил образ здания на местность и прогулялся вдоль ограды. Удобная точка у жилых покоев нижнего дворца выпала на неаппетитный проулок, откуда пришлось шугануть пару подозрительных личностей.

Расслабиться, потом сосредоточиться. Нужная реальность совсем рядом, до нее какие-то миллиметры… глубины. Она гораздо ближе, чем соседний кипарис. И там есть путеводная искорка – кольцо Гюль.

Ноль. Не просто отсутствие нужного результата, а вообще ничего. Нет смутных образов, за которые трудно, но теоретически можно зацепиться, как возле виллы в Серебряном Бору. Словно непрозрачная мембрана.

– У вас есть мобильный телефон?

– Конечно, звоните, куда вам нужно! – вахтенный у входа в музей с удовольствием протянул смартфон.

Наверно, это и есть та власть над людьми, о которой с восторгом говорила Вероника. Ну, отобрал бы у кого-то не трубу, а миллиард долларов. И что? Драйв от управления войсками в пределах фронта, планирование развития целого государства на десятилетия вперед дают куда больше эмоций, чем магическое мошенничество. Артем не рвался к власти, но, хлебнув ее, понимал, отчего другие борются за нее до смерти.

– Граф Ярослав Милославский, он же Артем Уланов, командующий Южным фронтом и Черноморским флотом. Заброшен магией в верхний мир. Прошу передать в штаб фронта, что в течение суток не смогу управлять боевыми операциями.

– Принято. Ваш идентификационный код, господин Милославский? – спросил резидент разведки в верхней Москве.

– На сегодня… – Пока диктовалась сложная и обновляемая ежедневно комбинация цифр и букв, Артем глянул на вахтера. У того изумление пробилось даже через магию гипноза. – Передайте Гюль Милославской приказ ожидать меня в Москве и ни при каких обстоятельствах не приближаться к переходам.

Смарт вернулся владельцу.

– Ролевым играм все возрасты покорны, – улыбнулся звонивший и снова зашагал к маршруткам. Интересно, когда ближайший рейс из Симферополя в Москву? Здесь на антигравитации не полетаешь.

Он успел на утренний самолет. Сложенный флаер с рекламой «Аэросвита» заменил и паспорт, и билет. Пограничник шлепнул штамп убытия из незалежной Украины прямо на глянцевую улыбку стюардессы. Таможенники и секьюрити уважительно пропустили человека с пистолетом. «Что-то я слишком вхожу во вкус», – подумал Артем.

Такси привезло в Серебряный Бор прямо из аэропорта, не взяв ни рубля. Доброта воздастся. Приблизившись к ограде знакомого особняка, он понял, что здесь стена такая же. Не важно, успела ли Гюль домой. Через непрозрачную преграду он не увидит ничего.

Прибегать к последнему средству не очень хотелось… А что, в принципе, теряется? Общественность уведомлена о забросе наверх, минуя переходы, Древние обещали не убивать. Если только не вмешается какая-то третья сила. Нет, так много желающих уничтожить одного человека не бывает, если ты не Гитлер.

Артем быстрым шагом спустился в метро, купил жетон за одну гривну, не имеющую хождения в России, и поехал в центр. В переходе подозвал дежурного офицера, представился, краем глаза окинув стайку ароматных бомжей. Услышав об отсутствии документов, офицер предложил коснуться сканера ауры.

– Странно. Прибор подтвердил вашу личность, но база не засекла ваш выход наверх.

– Вы же сотрудник СБ. Знаете, что существуют разные способы. Только они редко используются.

Тот кивнул и пропустил к порталу. Знакомое чувство всасывания… и Артем завис. Словно десять лет назад ввалился в «дикий» переход в заброшенном подвале. Вязкое нечто.

Сердце сковал холод, не сравнимый с ужасом, когда он валялся в затопленной субмарине. Похоже, это конец. Мучительный, страшный, от жажды и голода. Магические способности могут помочь оттянуть финал на сутки или двое.

Или, наоборот, приказать сердцу остановиться?

В межпространстве и безвременье распавшаяся аура не уплывет к Роду. Это – полный финиш, окончательный и бесповоротный.

Стоило послушать Веронику, раз действия Древних невольно совпали с ее советом жить в верхней Москве, вызвав сюда Гюль и сына? Поздно.

Наверно, также погибал княжич Болеслав. Мучился, перебирая упущенные жизненные возможности. Но у него не было ни капли магии. А что тут работает?

Артем осторожно попробовал простейшие заклятия, потом ворожбу. Оказывается, здесь у него перед покойным кузеном никаких преимуществ.

Последнее – зрение. Что мы видим? Впереди – ничего. Та же незримая стена. Сзади? Какой-то барьер. Подтянуться к нему…

– Слава Роду, – выдохнул офицер. – Целую минуту из портала никого. Я уж было думал…

«Что на моем дежурстве погиб племянник князя», – мысленно закончил за него фразу Артем, для которого бомжовый аромат переходного тамбура оказался милее всех «шанелей» на свете. Проблема возвращения в Тайную Москву не решена. Зато жив. Жив!! Самая длинная минута в биографии и далеко не самая приятная.

– Повторно не будете пробовать, господин граф?

– Нет уж. Сообщите, прошу вас, по линии СБ об инциденте. Поставьте в известность воевод Соколова и Демченко. До свиданья.

– Честь имею, – козырнул страж перехода и кинулся строчить рапорт.

Артем вернулся в метрополитен. «Охренеть» – самое то слово. Он не утратил способности видеть сквозь межпространственное нечто, раз смог высмотреть переходный тамбур на верхней стороне. Получается, что проход вниз запрещен лично ему под страхом смерти. Тащить Гюль наверх? Кто-то очень сильно этого добивается. Значит, нужно искать путь вниз. Любой ценой.

Он поехал в Солнцево. Аккуратно обесточил видеокамеру в подъезде. Веронике и ее непонятным друзьям незачем знать, что хозяин квартиры зачастил сюда. Там вытащил старый компьютер с процессором Intel i7, ни на что уже не годный, кроме интернет-серфинга.

Простая логика. До бифуркации в этом мире тоже действовала магия. После она усилилась в нижнем и ослабла здесь. Вопервых, не может быть, чтобы древние знания хоть в каком-то объеме не сохранились. Вовторых, нельзя поверить, что магия не развивалась и здесь. Понятно, что отворот-приворот да снятие порчи в 99,99% случаев шарлатанство, а остальные в лучшем варианте необученные дарования уровень на седьмой по стандартам княжества. Но есть кто-то настоящий, пусть энергетически не очень сильный, но умелый? Вероника считает себя чуть ли не сильнейшей, не считая нижних гастролеров. Но она использует преимущество – развитие в Тайной Москве и Нью-Амстердаме.

Внизу о магии знают гораздо больше. Но о межпространственной – почти ничего. Все доступное собрано Артемом до нынешнего этапа мытарств.

Итак, что Yandex и Google знают о магических перемещениях в параллельные простраства? Высыпались миллионы ссылок, от которых распухла голова: от проверенных рецептов телепортации до платных туров по другим мирам.

Артем закопался в Интернете. Вариантов, где имелся хотя бы крохотный намек на следы древних или современных тайных знаний, было исчезающее мало. И они на поверку оказались пшиком.

Вероника больше не приезжала, но звонила. Ждала, когда он сдастся и начнет играть по ее правилам.

Сестра Эрика и тетя Светославна навестили, повздыхали от убогости солнцевской квартиры, которая превратилась в натуральный хлев. Подкинули деньжат, избавив от необходимости зарабатывать на жизнь способами, которые Артем презирал.

Гюль писала не реже чем раз в неделю. Богуслав начал ходить, пролепетал первое слово, не видя отца.

Летом и без его чуткого руководства княжеская армия добилась успеха. Лишенные поддержки Ашура османцы сдали европейскую часть. Армяне и грузины очистили Армянское нагорье. Восстали провинции, от Блистательной Порты за каких-то полгода остался маленький пятачок – западная половинка Анатолии, на чем и закончилась война.

Евреи захватили Иерусалим и снесли исламские соборы на Храмовой горе, из-за чего арабо-иудейское противостояние в этом мире перешло в такую фазу, что мусульмано-израильские конфликты верхнего мира на его фоне кажутся нежной дружбой. То есть началась война до последнего араба или до последнего еврея, одинаково не нужная обоим народам.

Артем начал ездить. Много времени провел в Тибете, Монголии и Бурятии. Установил для себя, что там ранее жили люди, знавшие тайны переходов. Но теперь их нет, секреты утрачены. Увещевания, что переход в Шамбалу открыт лишь «для особо достойных» или «одухотворенных», хороши в этическом плане, но к проникновению вниз не имеют отношения. Примерно тот же результат дала поездка по Индии и общение с йогами. Масса загадочных слов и нулевой результат.

Из Тайной Москвы пришло печальное известие: убит Всеслав. Своим завещанием он передал престол племяннику графу Ярославу Милославскому, известному также как Артем Уланов. Венцеслав проявил неожиданную прыть и склонил Государственную думу вынести решение о короновании его, так как Ярослав не может вернуться на Русь и править ею. Депутаты, предлагавшие именовать княжича регентом до возвращения Артема или совершеннолетия Богуслава, подверглись давлению и сняли свои инициативы. Коронация назначена на осень, а до этого в обществе начались брожения. Новый кандидат в князи не понятен и не слишком популярен, в этом едины и народ, и истеблишмент. Да и обстоятельства гибели Всеслава расследованы крайне поверхностно. Ликвидирован исполнитель из ближайшего окружения, носивший следы магического вмешательства в психику.

Не дожидаясь вступления в должность, Венцеслав принялся перетряхивать отцовские кадры. В отставку отправились Брегович, Соколов, Демченко, на их месте появились не ближайшие по старшинству кандидатуры, а совершенно неизвестные люди, только вчера носившие полковничьи погоны. За две недели сменился армейский генералитет.

Неожиданно смягчилась внешняя политика. Уменьшились экспортные пошлины на магическую энергию. Самые враждебные к Руси племена мутантов – г’торхи и секуры – перестали быть вне закона. А во внутренней политике началось закручивание гаек. Пессимисты поговаривали – то ли будет после коронации.

И тогда Артем вспомнил о последнем шансе – о Туареге. Для этого приехал в Минск, разыскал тот самый круглосуточный супермаркет и провел у него непрерывно двадцать три дня, оправляясь в кустиках, умываясь из бутылки с газировкой и провоняв грязным бельем не хуже бомжа.

– Привет! – радостно окликнул его пустынный маг. – Неужели меня ждешь? Фу, сколько дней душ не принимал?

– Тебя. Потому и не отлучался в баньку.

– Тронут, не скрою. А что так?

Артем кратко поведал историю своих злоключений.

– Ну давай попробуем… Продукты потом куплю.

Туарег взял его за руку и шагнул вперед, растворившись в воздухе. Его незадачливый спутник чуть не взвыл от досады.

– Странно. Что-то не пускает тебя одного. Слушай, не существует силы, разве что божественной, чтобы отделить мир со всех сторон. – Любитель белорусских полуфабрикатов как ни в чем не бывало стоял рядом и крутил на пальце небольшую хозяйственную сумку. – Ты с других направлений пробовал?

– Даже не слышал о других направлениях.

– Ну да. Я разве не рассказывал? Миров множество, эти два весьма близки. Но такое положение совсем не означает, что в Тайную Москву можно попасть лишь отсюда. Достаточно иметь хорошее зрение и четко видеть ориентир. Так, у них через четверть часа санитарная пересменка… Ладно, успею. Пошли.

Реальность, в которую они попали, не имела ничего общего с увиденным когда-либо. При всем желании Артем не смог бы ее описать, потому что ни в одном земном языке нет адекватных понятий.

– Не нравится? Тебе здесь не жить. Представь в нижнем мире место или объект, куда тебе нужно попасть. Я помогу.

Тут без вариантов. Изящное колечко с черным камнем и бриллиантами. Хочется надеяться, что Гюль не уронила его в канализацию.

– Хороший вкус. Пошли. Опа-на, получилось! В следующий раз сумеешь сам. Нет, сейчас никаких расспросов, там пересменка начнется. Бывай.

Артем оглянулся. О, вновь освященный Софийский собор, много людей, похоже, начинается коронация. Парадно-торжественный княжич, у его локтя согласно протоколу висит бледная Ляле. Окружающие обернулись на запах, изумленно увидев бородатого крупного мужика. Как хорошо, когда вокруг полно магии. Незаметное движение мысли, и аромат бомжатника исчез, а штормовка над рваными джинсами превратилась в костюм. И ни капли своей энергии, только у здоровяка охранника один патрон в табельном больше не выстрелит.

Первой его заметила Гюль. И ей было абсолютно плевать на внешний вид и запах. Бесконечно знакомая аура самого любимого мужчины на земле…

– Артем!

– Здравствуй, любимая. У нас будет много времени, – нежно отстранив ее, он решительно отправился к амвону. – Что, кузен, убил отца и задумал примерить мою корону?

Венцеслава перекосило. Куда делась его обычная безмятежность?

– Схватить! Казнить самозванца!

В защитном поле утонуло два десятка пуль. Шедший с нехорошей улыбкой мужчина легко ставил любые заклятия, изголодавшись за полгода по энергетическому изобилию. Стрелки повалились на пол, сраженные парализующими чарами.

– Убитый тобой отец понимал, что на престоле должен быть маг. Окруженный наемниками и обвешанный амулетами ты жалок.

Десятки телекамер и микрофонов отслеживали каждое слово, каждый жест претендентов на трон. Артем приблизился, неумолимый, как статуя командора.

– Признайся, заигрывания с мутантами ради моего убийства – тоже твоих рук дело?

– Умри, ублюдок! – Венцеслав вскинул руку с каким-то амулетом и в упор всадил разряд с мощнейшей энергетической составляющей.

За миллисекунды, пока изящная кисть кузена поднималась на уровень глаз, Артем успел просчитать, что от данного удара рекомендуется уклониться. Но тогда стоящие сзади обратятся в золу. И Гюль – тоже. Бросив всю внутреннюю энергию, а также зачерпнутую из резервуаров, куда только мог дотянуться, маг отразил ослепительный поток взрывающих воздух магонов в купол собора, откуда тут же посыпались мелкие осколки и сажа.

Двоюродные братья стали в пяти метрах друг от друга, один перебирал амулеты, второй опустошал магические боеприпасы охраны. Семейную идиллию разорвала длинная очередь. Ляле выпустила в супруга полный магазин из «страйка», невероятным образом укрытого в складках пышного платья. Защита поглотила первые пять.

Артем подхватил падающее тело, белый костюм на котором украсился красными пятнами. Разорванная аура начала стремительно разлетаться. Если Венцеславу теперь и нужен врач, то разве что патологоанатом. Чтобы швы после вскрытия лежали красиво.

– Что ты натворила, девочка? Эта сволочь могла столько рассказать!

Ляле отшвырнула пистолет, ни на йоту не вслушавшись в упрек.

– Я его ненавижу! Не убила бы его, застрелила бы себя.

Олег обернулся к толпе. Вероятнее всего, здесь гвардия Венцеслава. То есть враги. Возле жены увидел Эрику и Леопарда.

– Капитан Грабко! Уведите вдову, обеспечьте ей защиту.

– Слушаюсь, князь!

Сестра увязалась за своим спутником, подмигнув на ходу. Отлично, в схватке она стоит раз в десять больше своего кавалера. Тетя Светославна вплотную подступила к Гюль.

– Мда, хорошо, что напомнил. – Артем обернулся к патриарху, забившемуся в угол и машинально стискивающему корону Всеслава: – Ты, иди сюда Быстро! Предельно глупо, господа, что монарх Руси, исповедующий религию Рода, венчается на княжение в христианском православном храме. Мой покойный кузен что-то намудрил. Ладно, мне ничто не мешает повторить церемонию в Твери.

Услышав про язычество, патриарх побелел и прижал реликвию к затянутой в парчу груди.

– Колхоз – дело добровольное, – произнес Артем мало кому известную здесь фразу. – В смысле, не хочешь меня короновать, я настаивать не буду.

Он вырвал корону, надел, повернулся к камерам и зачитал текст тронной присяги, подчеркнув, что клянется перед народом, а не парламентом.

– Нынешний состав Государственной думы грубо нарушил правила престолонаследия и завещание князя Всеслава. Я расцениваю это как попытку государственного переворота и распускаю парламент. Сроки новых выборов сообщу в течение месяца. Депутаты с этой секунды лишены неприкосновенности. Службе Безопасности поручаю арестовать зачинщиков. Кстати, там протеже этого? – Армейский ботинок пнул тушку несостоявшегося правителя. – Нет проблем. Все назначения генералитета и на прочие государственные посты после смерти Всеслава объявляю недействительными. Незаконно уволенных прошу занять свои кабинеты.

Новый князь всея Руси Ярослав Милославский медленно обвел глазами присутствующих. За небольшим исключением, огромный собор вместил всех, от кого действительно зависело положение дел в стране. Не только чинуш и силовиков, но банкиров, промышленников, дипломатов, деятелей СМИ, публичных думских клоунов и даже порядочных людей.

Кто-то отвел глаза. Некоторые смотрели с радостью, явно не желавшие прихода Венцеслава. Добрая четверть – с собачьей преданностью. Человек двадцать – с тяжелым взглядом матерых хищников, признавших нового лидера. Открытого противостояния нет. Зато под ковром дерьма немерено, расчищать и расчищать. Но потом.

– Праздника не будет. Представление окончено. Всем спасибо. – Олег заметил Тихомирова, дослужившегося до воеводы-майора на турецкой войне. – Ко мне, генерал!

– Слушаюсь, ваше высочество!

– У вас есть под рукой хотя бы батальон нормальных ребят?

– Дивизия в составе двух бригад, ваше высочество.

– Тогда вызывайте два батальона. Изолировать охрану Венцеслава, с его холуями будет долгий разговор. Прикрыть меня и мою семью. А я быстро попробую что-нибудь считать с ауры покойника, пока свежий.

Артем, который решил в дальнейшем называться Ярославом – положение обязывает, – наклонился над простреленным телом и замер минуты на три. Потом отшатнулся с матюгами.

Тем временем свидетели очередного поворота в руководстве страны покинули зал, их место заполнили пехотинцы в полной боевой выкладке. Некоторые лица знакомые… Двенадцатая бригада!

– За вас мы кого хочешь на куски порвем! – крикнул здоровенный майор. – Помним Ленапе, Сахару и капитана Казакова!

За плечом ревниво нарисовался капитан Грабко. Сегодня количество желающих охранять нового князя просто зашкаливает.

– Гюль! Ты где?

Она вынырнула из гущи камуфлированных солдат. Ярослав подошел и обнял.

– Извини, что слегка занялся работой. Пришлось, знаешь ли, страну возглавить.

– Теперь ты ей будешь принадлежать больше, чем мне.

Он стиснул ее сильнее. Вероятно, так и будет.

– Где сын?

– В Твери, в монастыре. Там, мне кажется, безопаснее.

– Отлично! Срочно седлаем самолет и немедленно летим туда. Заодно повторю клятву рядом с изваянием Рода.

– Теперь ты политик.

– А ты – первая леди.

Гюль отстранилась.

– Вспомни, два с половиной года назад ты предложил мне выбор: стать твоей женой или наследного принца, будущей первой леди. Я выбрала тебя. И теперь мне нужен ты, а не титул.

Ярослав грустно улыбнулся:

– А сейчас выбора нет. Будешь крутиться перед телекамерами, принимать жен королей и президентов, которые приедут поздравлять меня в Серебряный Бор. Работа такая. Ближайший твой выход на сцену – держать меня за локоть, когда начну говорить перед Родом.

Ярослав хотел добавить: как только что Ляле с Венцеславом. Но не стал. Плохая аналогия.

 

Эпилог

Трофим Семенович Демченко под княжеским взглядом почувствовал себя крайне неловко. Понятно, что удовольствия от высочайшей аудиенции ожидать не стоило, несмотря на рескрипт о восстановлении опального воеводы на службе. И прожженный эсбэшник понимал, что его бывший подчиненный изменился. Но чтобы настолько…

– О чем задумался, Трофим Семеныч?

– Да так, ваше высочество, ни о чем особенном.

– Хватит врать-то. Кстати, воевода, ничем серьезным не болеешь? Сейчас я отключу заклятия, облепившие твой седой котелок, как черви покойника. Медицинское, прости, тоже.

Тот схватился за сердце:

– Кардиостимулятор у меня.

– Да ну! Тебе ж всего-то около шестидесяти, проще сердечко подлатать. Ну-ка, подойди ближе. Да не ссы…

Неизвестно, чего больше испугался воевода – ковыряний в его ауре или казарменной грубости, которую князь сохранил в неизменном виде с внутренних войск. Неожиданно полегчало.

– Ага, дружище. Сидел на длинном поводке. Как только вздумаешь рыпнуться – сразу плюха под ребра прилетала. Сейчас на тебе не осталось вообще никаких чар. И как?

– Отлично!

– Значит, у тебя отменное здоровье, раз столько лет выносил издевательства. Не переживай, я на тебя свои чары положу. Не такие вредные, но тоже поводок.

– Да, ваше высочество.

– Не буду давить волю магией. Просто задаю вопросы и по ауре отслеживаю искренность. Этот детектор лжи никто никогда не смог обмануть. Ты знал о заговоре Венцеслава?

– Частично.

– В каком объеме?

– СБ получала сведения, что наследник исподволь вербует людей на ключевых постах.

– Князю сказали?

– Соколов сообщал неоднократно.

– И что Всеслав?

– Даже радовался. Говорил – наконец-то убогий политикой заинтересовался.

– Даже так! А настоять, противодействовать вы не пробовали?

– Поводок мешал, ваше высочество. Максимум, что я мог, – не вредить стране. А чуть против Венцеслава замышлять, сразу под ребрами прихватывало. Да и не мог я до конца поверить, что он решится отца убрать.

Артем увидел метание огней в ауре.

– Опа, соврал. Не верил, но подозревать начал.

– Только в мае! И что делать? Всеслав за сына горой, Соколов в том же положении, что и я. Вы – у черта на рогах.

– И ты решил поберечь здоровье.

– А что оставалось?

– Потом тебе припомнили метания. До поры до времени не ликвидировали, но от службы отстранили.

Демченко развел руками: мол, что я мог сделать?

– За десять минут до твоего появления мне доложили о смерти Соколова. Самоубийство, мать его ети. Поэтому, друг мой ситный, помогавший мне, пусть и не по своей воле, быстро рассказывай, как на духу.

– Чтобы не было причин ликвидировать и меня, – понимающе кивнул воевода. – Слушайте.

Из часового фонтана грязи о делишках и спецоперациях СБ, а также килобайтов информации из высших коридоров власти, не предназначенной для ушей оперов, но попавшей в них, так как тех ушей очень много, Ярослав сделал определенные выводы. Как всегда, вопросов больше, чем ответов. Первое. Опять из-за кулис выглядывают кукловоды с непонятными намерениями. Воцарение на Руси выходца из верхнего мира – это сбой в их планах или блестящее завершение многоходовой операции? Или промежуточный финиш, за которым последуют новые непредсказуемые ходы. Второе. Если Соколов имел подобную информацию, не совсем понятно, за что именно его грохнули и насколько в опасности Демченко. Бывает, что человек является носителем знания, которому совершенно не придает значения, а для другого разглашение смерти подобно. Тогда одним прекрасным утром тот носитель просыпается без головы и в полном недоумении – за что его убрали.

Некоторые кусочки пазла, извлеченные из расползающейся ауры покойного княжича, начали складываться в общую картину. Венцеслав с детства был любовником Вяземского. Из-за педерастии оставался холоден к Ляле и другим женщинам, хотя его бойфренд пребывал в браке, оставил кучу детей и периодически имел любовниц. Цепочка заговоров, в которые был вовлечен старший сын Ярославны Эрик, а также Венцеслав, Вяземский и десятки других известных и доныне не установленных лиц, была замечательна тем, что каждый имел собственный план, не стыковавшийся с замыслами других. Поэтому, вероятнее всего, занятие престола нынешним князем, может статься, не результат единого замысла, а итог массы несогласованных действий. В этом еще долго разбираться.

– Трофим, кто убил Венцеслава?

– Физически – Ляле.

– Я тебя снова в отставку отправлю, информатор хренов. За двадцать минут до начала церемонии неустановленная женщина татарской национальности дала ей пистолет «страйк», идентифицированный как утраченный погибшим офицером на поле боя еще в татарскую войну. Следишь за мыслью? В особо охраняемый периметр, куда не имеет права попасть муха-диссидент, пронесли заряженное оружие, патрон в стволе, переводчик на автоматический огонь.

Демченко почесал лоб, на котором от плотного общения с начальством проступил пот.

– Они сделали ставку на измученную и потому психически неуравновешенную женщину. Не надежно, если не сказать – глупо. Она и пристрелила-то его потому, что все глаза и камеры смотрели на вас с кузеном. Иначе охранник перехватил бы руку до выстрела.

– Мелко смотришь. За пятнадцать минут до опускания короны на его беспутную голову ко мне в верхнем мире подошел могучий маг, который без труда открыл дорогу в Софийский собор. Я скорее себе руку отрежу, чем поверю в простое совпадение по времени. Какое там «перехватил руку»! После моего «здрасьте» бодигарды валялись в отключке. Ну а против своего двоюродного братца бедный Венцеслав был что муравей против танка, со всеми магическими игрушками. Ляле его и пристрелила, оказав мне услугу и подложив подляну одновременно. Я не смог его допросить, зато избавлен от необходимости казнить.

– Сложно. Но эффективно.

Артем устало посмотрел на безопасника. Увы, его ум не так изощрен, как в старые времена, когда тот был всего-навсего начальником отдела и командовал лейтенантом Улановым-Казаковым. Неужели годы столь быстро берут свое?

– Ты не учел одной очень важной детали. Некто организовал коронацию в православном храме, а не возле истукана Рода. Это похлеще, чем моя эвакуация сверху. В Твери мы бы так не разгулялись с магией. Словно кто-то заранее подстроил нашу неравную дуэль.

– Здесь вы не правы, ваше высочество, – бесцеремонно возразил Демченко. – Если бы наш голубой юноша зачитал присягу возле Рода, его испепелило бы мигом. А у алтаря он мог врать как угодно.

Уел. Иногда жизненный опыт тоже значит немало.

– Логично. Последний вопрос – о верхней московской резидентуре СБ. Кому подчиняется и какие задачи выполняет Вероника Кривицкая?

– На него проще всего ответить: не знаю. Мадам полковник формально была в ведении Соколова, но и он ею не руководил. Что там за силы и в какими играми они заняты, мне не известно.

– А предположения?

– По-моему, их интересы наверху. Ваша подружка связалась со слишком амбициозными людьми. Тайная Москва для них – жалкая провинция.

Или не людьми, подумал Ярослав. У него не шел из головы разговор меж Безымянным и Ашуром, подслушанный у развалин Севастополя. Как они сказали? Не Древний, но не человек уже. А кто?! И главное – в кого или во что он превратится дальше.

Последние годы довелось играть странную роль, находясь в полушаге от престола. За это время его множество раз пытались убить. На троне он автоматически становится крайне неудобным фигурантом для десятков влиятельных вельмож, спутавшим карты многочисленным, в том числе непонятным и могущественным группировкам. Максимум день-два они могут позволить себе пребывать в растерянности. Потом на Ярослава, Гюль и Богуслава начнется настоящая охота. Отступиться? Занять примиренческую позицию и искать компромиссы? Не дождетесь.

Если весь мир против меня, решил новый князь, тем хуже миру.