Весть о ночной катастрофе под Стамбулом достигла Газы гораздо быстрее Артема и не утратила актуальности к его прибытию. Главный еврейский центр нижнего мира бурлил.
Ситуация в Палестине сложилась крайне любопытно. Если сравнивать с Израилем, то здешние Газа и Иерусалим напоминают верхние города на уровне развития рубежа XIX и XX веков, несмотря на электричество, водопровод, мобильную связь, Wi-Fi, электромобили и причальные вышки для дирижаблей.
Зная верхнюю историю, османы и арабы противятся увеличению еврейского населения в Иерусалиме. Султаны, шейхи и беи не раз просмотрели ужасную кинохронику 1967 года, в которой танки ЦАХАЛ занимают Восточный Иерусалим и Западный берег реки Иордан. Возможность возникновения здесь еврейского государства и еврейской армии они считают кошмаром, который нельзя допустить.
Еврейская диаспора расселилась также совершенно иначе. Около четырех миллионов иудеев проживает в Русском княжестве, где государственная политика к иноверцам совершенно наплевательская: верите в своего ложного Бога – и на здоровье, Роду он не вредит. На Руси потомков Авраама не обзывают христопродавцами хотя бы потому, что основная масса населения весьма смутно представляет историю Иисуса и его корыстного ученика. Вторая по размеру группа обосновалась в Американской республике, терпимой даже к мутантам. На фоне секуров и индейцев евреи смотрятся вполне даже ничего. И понятно, они живут в Пруссии, Франкии, Полонии, Римской Федерации, а также в некоторых мусульманских странах.
Город Газа, место для любителей острых ощущений в верхнем мире, славится национальным спортом: запустить ракеты в еврейский город и успеть смыться до ответного удара израильской авиации, уничтожающей «на всякий случай» какого-нибудь араба. Или десяток арабов, или сотню. Нижний аналог, наоборот, остается преимущественно иудейским городом, в котором несколько десятков османских чиновников и их стража чувствуют себя как нацисты в белорусском лесу среди партизан. Удобная бухта, отличная рыбная ловля, выгодное географическое положение близ важнейших торговых путей позволяют местным дельцам процветать на клочке суши, где арабы в верхнем мире могут существовать лишь на израильскую и международную гуманитарную помощь.
Мусульманские паломники на Святую землю, включая сутулого Саддыка, опасливо прижались друг к другу. В них не летят ни пули, ни камни, но ненависть сквозит буквально из тротуарных плит. Прямо в порту мулла помог им договориться с караванщиком. Поэтому уже буквально через пару часов вереница изношенных грузовиков, плюясь паром и густым черным дымом, потянулась на северо-восток, оставляя за спиной байхаусы, синагоги и испуганно прилепившуюся на краю города мечеть.
Солнце припекло куда жарче, чем в Стамбуле. Артем свернулся на плотно связанных тюках, рискуя на каждой колдобине сверзиться вниз, под колеса следующего автоверблюда. Впереди каравана тащится древний паровой БТР с пневматическим пулеметом, грозная защита от шаливших здесь диких племен.
Лжепаломник предался воспоминаниям, как он ухмылялся при виде колдобин на улицах Манхэттена и тележных колес, застревавших на ухабах. Пространство меж Газой и Иерусалимом выглядит не как полтораста, а одну или две тысячи лет назад. В местах, где можно докопаться до воды, приткнулись арабские поселения человек на пятьсот-семьсот. Никто из них не бывает наверху. Поэтому вряд ли кто поверит, что кибуцы в окрестностях Иерусалима способны превратить эту диковатую и пустынную местность в плодородные поля.
В магическом диапазоне практически пусто, если не считать аур людей и всякой мелочи с заклятиями, перевозимой тем же караваном. Артем включил ворожбу. Сила Рода подпитала его утомленное некомфортной поездкой тело, но на скачущем скопище мешков заниматься серьезным делом не с руки. Поэтому он отложил главное до Иерусалима.
Дорога, которая в Израиле заняла бы от четырех до десяти часов, в зависимости от пробок, здесь растянулась на полтора суток. Убедившись, что никто в караване не может засечь волшбу, разведчик раз в тридцать-сорок минут кидал легкое заклятие, отпугивающее насекомых. На большее чар не хватало. Толпы паразитов с арабским упорством атакуют вновь. Остальные паломники лениво давили мелких гадов или стоически терпели. Некоторые отпугивали кровососущую нечисть запахом немытых тел, так что неизвестно, кому хуже – кусаемым, паразитам или же соседям скунсов. Замечательная компания для русского графа. Лев Толстой обзавидовался бы.
В чисто средневековом стиле Иерусалим снабжен высокой крепостной стеной, явно сооруженной до изобретения магострельной артиллерии. Ее периметр больше, чем у Старого города в столице Израиля. Внутри крепости расположены относительно приличные строения, на добрый километр во все стороны от стен размазаны бесконечные лачуги, источающие незабываемые ароматы нечистот. Аромат, что и в Стамбуле, только солнце припекает больше и стимулирует душистые испарения.
Натужно преодолев последний подъем на изрядно испещренной холмами местности, грузовик вкатился вслед за бронетранспортером в широкие Яффские ворота, никак не напоминающие ни ослиный проезд, ни пролом в стене для британского генерала, которые красуются на этом месте вверху. Подоспело время намаза. Машины замерли прямо посреди дороги. Да и кому ехать-то: все молятся. Артем скатился с котомкой и молитвенным ковриком на неровные плиты мостовой, помнившие, быть может, римскую оккупацию и Алию Капитолину.
Отбив нужное количество поклонов и выразив вслух радость по поводу того, что теперь непременно вознесет молитву Аллаху в мечети Аль-Акса, странник отправился на поиск дома Хасонов. Средней руки особняк, свидетельствующий о крепком, но не выдающемся благосостоянии семьи, обнаружился, как и сообщалось в материалах СБ, на виа Долороса, пути скорби. Приблизительно здесь вели Иисуса на распятие, поэтому из окон дома можно нередко увидеть христианских паломников, несущих крест и распевающих псалмы.
Но Артема интересовали не религиозные реконструкции библейских событий. На стук в дверь открылось маленькое окошечко.
– Мир вашему дому, и да продлит Аллах ваши годы. Могу ли я увидеть достойного Аюба Хасона?
Паломник показался не опасным для аборигенов. Дверь открыл крепкий юноша лет семнадцати, по местным меркам молодой муж, вероятно, старший сын хозяина. Чернявое чадо поменьше унеслось внутрь с криками: «К папе странник пришел!»
Артем повторил приветственный спич, вставив кодовую фразу.
– Всегда рады вестям от наших родственников из Газы, – ответил Аюб отзывной частью пароля и пригласил в глубь микроскопического внутреннего дворика, то есть три шага вглубь от двери во входной стене. Там предложил стоявшие на столике фрукты и прохладной воды в тонком стакане, явно не местной работы. Гость аккуратно взял стакан правой рукой, изобразил видимость глотка и поставил на место.
Собеседники обменялись несколькими незначащими фразами, потом хозяин извинился и вышел, прихватив часть посуды со стола, включая стакан, хотя убирать и мыть посуду на Востоке не считается мужским делом. Артем развалился на подушках в тени, пощипывая виноградины.
Что-то ему не нравится. В ауре Аюба тревога и неуверенность. Понятно, что рискованная работа резидента русской СБ опасна именно в редкие посещения агентами Иерусалима. И это не Париж, где можно назначить встречу в каком-то из парков. Здесь сутолока восточного города, ряды перенаселенных лачуг за его пределами и пустынные холмы. Даже норы и пещеры, коих за тысячелетия вырыто и обжито великое множество, не пустуют. Разве что в XXI веке у прокаженных и нищих добавились мобильные телефоны. Поэтому приход опасного гостя в дом – наиболее естественный путь для контакта.
На то, чтобы снять отпечатки пальцев, отсканировать и проверить их через безобидный турецкий сайт, нужно не более пяти минут. Добавим пять на глюки с сетью. Хасон отсутствовал четырнадцать с половиной.
– Все в порядке. Прошу в дом.
Артем оглядел внутреннее помещение. Есть пара непонятных артефактов, но прослушки, похоже, не наблюдается.
– Я установил купол тишины. Можем говорить спокойно.
– Да, господин, – резидент обернулся к окну, где небо подернулось вечерней вуалью. – Время магриба.
– Я не мусульманин и не изображаю намаз в отсутствие посторонних глаз.
– Наша семья тоже не поклоняется Аллаху. Мы – друзы.
Удобно. И среди мусульман хорошо, все-таки родственный арабский народ. И нет религиозного запрета на службу неверным.
– За вашим домом наблюдения нет. За мной – тоже. Но я предпочту, поговорив с вами, удалиться в ночлежку и кормить клопов. Так безопаснее.
– Тогда пройдете по виа Долороса в сторону Храмовой горы. Там три приюта для исламских странников, один со времен крестоносцев стоит.
– Ну, они точно его строили не для мусульман. Давайте к делу. Ничего странного не происходило в последний год?
– Нет. – Друз почесал толстый короткостриженый затылок. – Сейчас хором судачат о взрыве у Стамбула.
– Прошу подробнее. Что говорят в мусульманской, армянской, еврейской общинах?
– Арабы считают, что османы своими грехами вызвали гнев Аллаха, который падет на головы всех. Армяне и евреи пытаются в каждом скверном событии для турок рассмотреть знак свыше. Первые хотят отобрать у мусульман Армянское нагорье, вторые – Храмовую гору.
– Мечтать не вредно. Кстати, чувствую у вас целую банку магоэнергии.
В лице и ауре Аюба нарисовалось явное нежелание с ней расставаться. Что интересно, сам он не маг, для заряжания артефактов должен кого-то просить.
– Не волнуйтесь, не заберу и даже подпитываться не буду. В ней какая-то странность.
Поколебавшись, хозяин вышел и принес накопитель. Артем повертел его в руках. С виду как обычно, с московскими клеймами, датой заполнения. Но магия, удерживающая злой вихрь элементарных частиц, непривычная. Оттого раскрывать канал, подпитывая себя или артефакты, куда менее удобно.
– Сколько она стоит?
Хасон назвал сумму в динарах. В пересчете на рубли получилась цена раза в три меньше, чем должна стоить ввезенная из Руси банка, даже если пренебречь импортной пошлиной. Хотя и баснословная по сравнению с внутренними прайсами Русского княжества.
– Где можно такую купить?
– В еврейском квартале. Лавочка Иегуды Бен-Давида на улице Пейсах. Кстати, он карточки не принимает. Только наличные.
Артем задал несколько вопросов общего плана, удивляясь нарастающему напряжению в выражении лица и ауре друза. Поэтому счел за лучшее свернуть звукоизоляцию и попрощаться.
– Зачем вы так рано? Разделите с нами трапезу.
– Спасибо, побегу. – Артем подхватил сумку и быстро спустился во дворик.
Здесь чувство тревоги, тихонько тренькавшее на заднем плане сознания с момента въезда в Яффские ворота, заголосило набатом. И подозрительно долго старший сын возился с замком. Швырнув в них отводом глаз, шпион нырнул под чахлое деревце и уже там включил невидимость.
Через минуту в наружную дверь забарабанили, снаружи залаяла собака. Не скрывая магии, Артем отправил ей короткое заклятие. Для пса потерять нюх, даже на время, примерно как орлу ослепнуть. Четвероногий друг полиции жалобно заскулил.
– Где он? – рявкнул ворвавшийся в дом толстый офицер.
– Не могу знать, эфенди, – запричитал друз. – Только что был здесь, Илхан подтвердит. Магией спрятался.
– Обыскать! Все перевернуть и найти!
– Он околдовал Джина, эфенди, – пожаловался кинолог. – Собака потеряла нюх.
– При обнаружении шайтана стрелять!
Артем наблюдал суету, сидя на наружной стене, как кот на заборе. Отсюда ему хорошо видна причина задержки. Толстый офицер решил приехать на захват непременно на служебном электромобиле, кое-как протискиваясь через забитую виа Долороса и совсем узкие боковые улочки Старого города. Пешком пересечь его можно раза в три быстрее. Но не солидно.
Через час дом превратился в декорации для съемок эпизода «гестапо искало радиостанцию русской радистки». Аюб и Илхан валяются во дворе, отведав палок. В углу голосит женщина в окружении трех мелких разнокалиберных наследников, вносящих свою лепту в акустическую палитру вечера.
Не без некоторого злорадства созерцая расплату за предательство, Артем обдумал изменение планов. В паломнические ночлежки после такого шухера идти нельзя. Гостиничный сервис здесь не слишком развит. Можно, конечно, вернуться в окружающие Иерусалим пустоши. Медитировать и обращаться к Роду-Всеобщему там, наверное, здорово. По крайней мере, у Иисуса получалось. Но спать, опасаясь мелких гадов, инсектов и змеиного укуса, не очень хорошо. Не проблема, конечно, окружиться защитами, но… Есть вариант проще – место в Святом городе, где ни одна собака не будет его искать, по крайней мере в ближайшее время.
Он спрыгнул со стены, не прибегая к магии, тщательно запер дверь за османской стражей. Семья Хасонов умолкла, потеряв аудиторию. Аюб с трудом поднялся, Илхан остался лежать. Артем подошел к нему и опустился на корточки.
– Ничего страшного. Легкое сотрясение мозга, ушибы. Даже переломов нет. Сейчас исправим. Тащи банку, уважаемый, свою энергию на это тратить не буду.
Друз с ужасом глянул на материализовавшегося из воздуха визитера и без возражений заковылял наверх. Над лежащим телом протянулись ладони. Естественно, техномагию лекарь применять не стал, не желая привлекать внимание османов. Теплые языки силы земли вошли в тело и с ладоней стекли в ауру Илхана. Он глубоко вздохнул, перевернулся на спину и засопел.
– Внутренние ушибы залечены. Наружные фингалы пусть зарастают сами, нечего рекламировать мое вмешательство. Сейчас он спит, проснется практически здоровым, – закончил эпикриз непрошеный лекарь. – Только, Аюб, разбудить его смогу только я или маг более высокого уровня.
Друз хлопнулся на колени. Артем сунул накопитель в котомку как гонорар и штраф в одном флаконе. Давно остались в прошлом времена, когда магазин к «калашу» с магическими патронами ему удавалось скрыть с трудом.
Выслушав нехитрую историю предательства и поглотив обильный ужин из остатков не уничтоженных при обыске продуктов, он прихватил тюфяк и отправился на плоскую теплую крышу. В это время в Палестине не бывает дождей.
Насекомые тихонько умерли от короткого выброса силы. Растянувшись на соломе, кое-как прикрытой грубой тканью, Артем плюнул на служебные надобности и с удовольствием уснул, искренне надеясь, что друз не повторит ошибку и охранные заклятия не заставят подскакивать среди ночи. Впервые за неделю его ложе не качается на волнах и не трясется в кузове грузовика.
Сначала разбудило яркое солнце. Он отвернулся. Пока светило не поднимется на высоту копья и правоверные не начнут громко славить Аллаха, можно поваляться. Хоть бы копье было длинным, как у македонской фаланги. Затем, откуда ни возьмись, прилетел весьма болезненный удар в глаз. Артем подскочил, отогнал наглую птицу размером с голубя, потер веко и окончательно проснулся.
Город понемногу наполняется шумами. Утреннее время – самое благодатное перед полуднем, когда солнце начнет припекать, хоть до самых знойных июля и августа далеко. Крыши соседних домов пусты. Такой способ ночевки здесь не в почете.
Спустившись вниз и соизволив откушать завтрак, за которым «сахибу» прислуживала вся семья, он наскоро обдумал план действий. Первонаперво к евреям. Сегодня пятница, после полудня мимо лавчонок будут сновать раввины с воплями «шолом шаббад» и колотить палками по ставням. Пейсатые бизнесмены закроются до субботнего заката. Поэтому выяснять про контрафактный накопитель нужно немедля.
Есть трудность. Аюб, благословляемый палками, подробно описал внешность шпиона гяуров. Значит, снова менять облик, решил Артем. Под местного жителя закосить невозможно – арабский язык далек от совершенства. Значит, снова турок или татарин. Но совершенно другой. О, или грек. Их колония здесь имеется по соседству с храмом Воскресения Господня, хоть и небольшая. Не нужно хлопаться в пыль для намаза. Греческий здесь мало кому известен, зато простителен иноземный акцент в арабском. Гм… А если на реального грека нарвусь? Тогда – я американский грек, который на родной греческой мове знает полсотни слов.
На этом он прервал размышления, перетряхнул гардероб хозяев, аккуратно сложенный за ночь, воткнул подушку под балахон, имитируя пузо, и скрытно перебрался через забор. Первый визит последовал в местный банк. Артем снова придал себе черты Саддыка и снял с карточки наличные, улыбнувшись в камеру банкомата. Потом походкой тучного человека отправился к еврейскому кварталу, кинув мелкую монетку-лиру босоногому чернявому мальчугану непонятной нации. Тот привел его к магазину магических товаров. Убедившись, что на вывеске нет имени Иегуды Бен-Давида, рекомендованного друзом и потому, вероятно, находящегося под надзором, русский нелегал решительно направил брюхо внутрь лавки.
– I’m from America! – радостно заявил он немолодому грустному торговцу за прилавком и улыбнулся на тридцать два зуба. Точно так граждане США, выпятив вперед вместилище для гамбургеров и диетической колы, представляются в верхнем мире, искренне ожидая, что их тотчас начнут любить за происхождение из этой прекрасной страны.
– Шолом, – откликнулся продавец и обернулся к подсобке: – Хаим, тут какой-то поц из Америки. Обслужи его, а не рассиживайся как шлимазл.
Местная разновидность иврита впитала куда больше идиша и арабского, нежели государственный язык Израиля. Поэтому с пятого на десятое Артем с трудом понимал. Заспанный подросток в черном лапсердаке, с которого свисали две веревочки непонятного назначения, продефилировал к прилавку и спросил на отвратительном английском:
– Что купить мистер есть желать?
В этот момент крайне забавно выглядел старый еврей, который аж воспрянул от радости, что его талантливый мами выучил заморский язык и применяет в бизнесе.
Покупатель изволил пожелать energy repository. Слово выдалось трудное, поэтому Артем показал пальцами форму банки.
– Он накопитель магической энергии хочет, па!
Продавец расцвел. Надо же, перед самым закрытием на шабад Бог послал такого платежеспособного клиента. Тем более в его ауре ни капли магии. На столе появилась банка, идентичная изъятой у Аюба, и прозвучала цена, за которую в Иерусалиме можно купить небольшой дом.
– Is it a real Russian repository? – спросил клиент, с недоверием рассматривая товар.
– Риал-риал, – торопливо закивал Хаим. – Настоящая Раша.
Энергии в нем не меньше, чем в настоящем. Тут обмана нет. Но заклинание ее сохранения абсолютно не заводское, кустарное и от этого чрезвычайно «тугое». То есть тянуть из банки энергию удастся лишь с трудом и с потерями. Либо взорвать ее.
– А по-моему, ни хера не риал! – Артем перескочил на арабский: – Вот настоящая русская работа.
На стол шлепнулась банка, полученная у Дворжецкого в дипмиссии, правда, изрядно использованная.
– Теперь объясни, старый козел, почему попытался меня обмануть. И где берешь подделки?
Хозяин попробовал запустить защитную магию и с ужасом обнаружил, что его скромные магические способности блокированы начисто. Подумал обернуться к Хаиму, но сложно вертеть головой, когда крупный твердый кулак больно сжал бороду и подтянул к столу. Да и смысла нет. Боковым зрением торговец увидел, что сын замер, широко раскрыв глаза. Из раскрытого рта потекла струйка слюны.
– Не слышу ответа!
Незнакомец приблизился нос к носу практически вплотную, не брезгуя сильнейшим запахом переваренного чеснока, который щедро украсил тяжелое испуганное дыхание лавочника. Сминая ментальные защиты, в душу полез мерзкий, всепроникающий ужас. Понимая, что работает всего-навсего легкое заклятие баншьи, торговец не смог сдержаться и пустил предательскую теплую струю по ногам. Артем учуял, что в запаховом букете появилась свежая составляющая, и слегка отпустил бороду.
– Ну?
– Бог меня карает. Простите, уважаемый господин, не ту банку взял. Накажу заблудшую руку, чтобы не искушала другую.
– Скорее я оторву твою заблудшую голову. Где взял подделку?
– Не помню. Столько поставщиков… Больно!
– Ладно. Фамилия оптовика меня не сильно волнует. Лучше скажи, откуда энергия для зарядки?
– Не зна…
– Врешь! – Новый рывок за бороду и вопль баншьи в мозг. Торговец раскололся:
– Шмулик говорил, боевой снаряд у османов купил… Ай, больно!.. Таки позаимствовал. Оттуда в банки перекачивает. Но плохо запирает, ви таки знаете Шмулика, он негодный маг. Не знаете Шмулика? Ой вей! Тогда работайте со мной, старый Рабинович не обманет.
Из потока вранья Артем выделил, что относительно краденого снаряда торгаш не солгал. По крайней мере, версию «заимствованного» боеприпаса ему самому скормил вышеупомянутый поставщик. Но учитывая размах торговли, османская бомба должна быть сказочной мощности. Или просто сказкой, а в окрестностях Иерусалима работает источник. Маг спросил Рабиновича про него.
– Нет, клянусь бородой Авраама!
Покупатель сделал страшные глаза и тихо сказал с интонацией, отработанной в гопной юности на улицах Москвы:
– А если найду?
Торговец не ответил. Мочой завоняло сильнее.
– Последний вопрос, адон нихбад, – Артем издевательски назвал подследственного уважаемым господином. – Какую мне предложишь компенсацию за попытку обмануть и развести на большие деньги?
Предложения не последовало. Отдать хоть одну лиру жалко, не давать – страшно. Пусть сам страшный гость озвучит.
– Пятьдесят новых шекелей Израиля одной купюрой. В воскресенье зайду. Никуда не уходи.
Театральный щелчок пальцами, абсолютно ненужный в практической магии, и мами обрел подвижность. Хотя даже если он «Семь сорок» станцует, где взять израильские деньги за двое суток?
– До встречи.
Шутник вышел на улицу. Раввин в черном стукнул палкой по ставням магазинчика Рабиновича. Пора закрываться на еженедельный праздник священной субботы.
Можно, конечно, и Шмулику устроить легкий шмон. Но лучше самому собрать доказательства.
Развеселенный сценой в лавке, Артем спустился вдоль крепостной стены, оставив слева знаменитую Храмовую гору, и вышел через ворота в сторону Кедронской долины. Масличная гора – одно из немногих мест, где не натыканы бедняцкие лачуги. На Елеонской горе находится одно из старейших в мире кладбищ, а уж сколько легенд связано с этим местечком, не счесть. Поэтому ни римляне, ни крестоносцы, ни мусульмане не посмели снести могильные плиты и заложить какое-нибудь строительство.
Он ввинтился в пространство меж двумя тесно стоящими камнями, став практически не видим безо всякой магии. Отдохнул, проглотил лепешку, запив водой из фляги, отметив про себя, что за такие сверхаскетические условия миссии командировочные должны быть побольше.
Неожиданно торкнуло чувство острого беспокойства. Артем просканировал окрестности – вблизи никаких аур, ни враждебных, ни нейтральных. Пристальное наблюдение за этим местом тоже не ощущается. А захороненные здесь библейские герои потеряли остатки биополевой активности тысячи лет назад.
Источник дискомфорта не здесь. С кем-то случилась беда? Он плюнул на предосторожности, вставил стамбульскую симку в смартфон и вошел в сеть. Глобальной системы вроде Интернета здесь нет. Пришлось вручную прописывать путь от турецкого сервера на варшавский и с него на русский. Вроде удалось, хотя до спуска в мир Тайной Москвы Артем клавишу Enter каждый раз искал несколько секунд. Вероника оказалась в чате.
«Привет. У тебя все ок?»
«Нет. Мама умерла в Америке».
«Оо. Соболезную и прочее. Почувствовал отсюда».
«Ты далеко?»
«В Азии».
«Жаль. Мне очень плохо. И одиноко. Впрочем, у тебя своя жизнь».
«Но я по-прежнему с тобой связан».
«Да ты чо! Геройствуешь себе в удовольствие. Когда взорвалась стамбульская база, я на биде мылась, извини за пикантную подробность. Меня снесло и головой о ванную приложило».
«Ну прости. Целая килотонна. Твой подарок расплавился».
«Говорят – две килотонны».
«Больше не буду. Доберусь в Москву, навещу тебя. Дней через десять-пятнадцать, если успею».
«Меня может не быть. Попросилась на постоянный перевод в верхнюю Москву. Там хотя бы институтские друзья. Как и ты, я без цели в жизни. Но у тебя жена и сын. Будь счастлив».
«Не совсем так. Мне кажется, в Иерусалиме я сообразил, ради чего живу».
«Неужели? Может, и мне оформить паломничество на Святую землю?»
«Запросто. Только учти, ваш резидент провален и работает на османов».
«Передам начальству. Расскажи про смысл жизни».
«Здешнюю Русь можно сделать страной моей мечты. Меньше подлости, воровства, коррупции, заглядывания в рот сильным мира сего. Мировой регулятор прогресса благодаря Источнику и переходам. Культ силы и мужества. Главное, совсем немного осталось».
«Но ты же утверждаешь, что не хочешь на трон».
«Правильно. Для этого каждый должен работать на своем месте. Принято говорить: я не князь и не президент, от меня ни хрена не зависит. Поэтому диван, пиво, футбол. Не забыть обсудить в семье и с друзьями, какие все козлы и уроды, начальство только крадет, потому олигархи в шоколаде, остальные в заднице. Я так не могу. У меня есть дело, я его делаю».
Артем увидел нелитературность в последней фразе, исправил и отправил. Лет пять назад он предпочел бы марш-бросок с полной выкладкой необходимости написать грамотно хотя бы один абзац.
«Может быть, ты действительно обрел в этом смысл жизни. А мне мало работы. Нужен мужчина, как ты. В этом мире мужиков сравниваю с тобой и отбраковываю. Там тебя не будет. Прощай».
Он выключил чат. Можно, конечно, отправить мессагу Гюль. Но она пусть привыкает, что муж в командировке – как на Альфа-Центавре. Общение по возвращении.
Удостоверившись, что интенсивный обмен пакетами не привлек ненужного внимания, Артем выключил электронику. Затем глубоко вздохнул и начал ворожить. Чего-чего, а древней магической энергии между Храмовой и Масличной горами должно быть много.