©Матвиенко А., 2013

©ООО «Издательство «Яуза», 2013

©ООО «Издательство «Эксмо», 2013

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

©Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес ()

 

 

Пролог

Взрыв был ужасен.

Чудовищная вспышка затмила солнце. От нее испарилось все живое в округе.

Сокрушающий воздушный кулак сдул окружающие дома как карточные домики. Развалины и уцелевшие чуть поодаль здания охватил пожар. По газонам и бетонным дорожкам прокатилась волна, словно по водной поверхности, вздыбив их неровными складками. Не осталось ни одного целого стекла в квартале. Громовой раскат прокатился над Тайной Москвой, достигнув дальних районов.

Насладившись содеянным, огненный шар отправился наверх, утягивая за собой частички обезображенной земной поверхности. Над университетским городком поднялся адский гриб, опустив вниз от шляпки белесую бахрому, обычную для поганок.

Несмотря на расстояние, князь всея Руси Ярослав Милославский ощутил мощный ментальный удар, пробившийся через защитные поля Серебряноборского дворца. Он тронул сенсор вызова.

– Мария, нападение?

– Нет, ваше высочество. Я почуяла сильный выброс к юго-востоку, далеко за пределами Серебряного Бора.

Ярослав прервал аудиенцию, выпроводив американцев. Диалог с ними важен, но обождет. Через считаные секунды посыпались доклады.

Взрыв произошел в корпусе фундаментальных физических исследований Московского Княжеского университета в Коломенском. Мощность не менее двухсот тонн тротилового эквивалента. В той или иной мере разрушено двенадцать зданий, многие охвачены пожаром. Радиации нет. Количество человеческих жертв не известно. Вероятнее всего, исчисляется сотнями. Слава Роду, учебные корпуса отстоят на безопасном удалении от эпицентра.

– Ваше высочество! – вмешалась Мария. – К вам трое посетителей.

– А не послала бы ты их…

– Простите, невозможно. Они материализовались из порталов во второй зоне. Требуют встречи, ваше высочество. Утверждают, что это связано со взрывом.

– Во второй?! Невозможно. Разве что Род туда проникнет!

– Подозреваю, они – древние.

Ярослав сдержал готовое вырваться проклятье и откинулся на спинку кресла. Одновременный визит этих существ ничего хорошего не сулит.

Он беседовал с делегацией из Американской республики в том самом малом зале, где впервые удостоился аудиенции Всеслава, даже не подозревая тогда, что князь – его родной дядя. Там же перевербованный заговорщиками маг спалил заживо воеводу Вяземского и покушался на князя, а Мария упокоила чародея-изменника. По старой традиции на стене висит карта Евразии, причем не электронная, а бумажная. Естественно, не та, что при старом правителе – границы Руси изменились, расширившись в Прибалтике, на Урале и в Причерноморье.

Этот зал и примыкающие к нему двенадцать комнат являются самым защищенным местом в столице. Мощной природной магией, называемой здесь ворожбой Рода, внутри первой зоны пользуются только сам князь, его жена Гюль Милославская, сестра Милослава и могущественная ворожея Мария, не древняя, но разменявшая третью сотню лет. Попасть сюда через портал возможно, но разве что изменив физические основы данного мира. Да и во вторую зону, охватывающую большую часть Главного корпуса, тоже не просто.

– Мария, убедись, что у них нет накопителей. Проводи в малый зал, сама также присутствуй. И прикажи сюда взвод автоматчиков.

– Ваше высочество, вы уверены, что древние не смогут отразить автоматные очереди?

– В первой зоне они не намного сильнее простых смертных.

Ворожея отключилась. Князь на всякий случай вызвал Гюль и приказал ей держаться возле Богуслава. Ситуация с древними обеспокоила больше, чем взрыв в Коломенском.

Снова раздался голос Марии.

– Ваше высочество, они не желают идти в первую зону. Просят вас выйти.

– Тогда отвечай, что мне недосуг с ними цацкаться. – Будь древний один, Ярослав предпочел бы не наглеть. Но повод, собравший крайних индивидуалистов втроем, настолько значителен, что так просто они не уйдут, тем более не захотят снова кучковаться вместе.

Князь не ошибся. Ворожея сообщила: через минуту встречайте.

Трое странных мужчин переступили порог зала. В охранников вперились со смесью недовольства и презрения – лишние уши и слишком примитивное оружие. Против кого? Против самых могущественных магов планеты!

Впрочем, сказанное верно в отношении лишь двух первых особей. Третий, круглолицый азиат, одетый в пыльный линялый халат и бесформенную шапку, кивнул Ярославу с улыбкой старого знакомого. Ворожея зря отнесла его к древним, он не намного ее старше.

– Здравствуй, Туарег. Вы, как я понимаю, общались со мной в качестве Безымянного. – Князь коротким кивком поприветствовал крупного мужчину неопределенного возраста в сером комбинезоне и с крайне неопрятной растительностью на голове – клочковатая короткая борода, лохматые волосы, спутанные кустистые брови. Третий субъект в серой хламиде и с белой шапочкой на голове, сиявший враждебной мощнейшей аурой, также не оставил сомнений в своей личности. – Приношу благодарность Безымянному магу за помощь армии Руси в отражении османской агрессии. Вас же, Ашур, я в наименьшей степени рад видеть.

– Сейчас не время на старые счеты, – отрезал арабский древний. – Эти тоже будут слушать наш разговор?

Он ткнул в сторону автоматчиков. По правде говоря, кроме гостей и князя одна Мария способна понять рассуждения о высоких материях, но Ашура взволновали почему-то именно статисты.

– Ты же маг. Отгороди нас пологом тишины. – Князь постарался придать своему голосу максимум доброты.

– К дьяволу. Ты сам знаешь, здесь я от всего отрезан, даже от природных сил. Не буду тратить запас.

– Печально. Тем не менее я вас слушаю.

Ярослав уселся в кресло и положил руки на столешницу. Высшие маги остались на ногах как просители.

Ашур обернулся к Безымянному, получив в ответ пожатие плечами и столь же неприязненный взгляд. Паузу нарушил самый молодой из троицы.

– Поверьте, ваше высочество, это действительно очень важно. Мы втроем независимо друг от друга приняли мощный ментальный приказ срочно прибыть во дворец и предупредить вас о крайне серьезной вещи.

Ого, подумал монарх. Здесь только одно существо, способное командовать высшими чародеями, как дрессированными слониками, – Род.

– Если сообщение от того, о ком я думаю, почему же он не отправил его напрямую?

– Да кем ты себя возомнил, букашка, чтобы обсуждать… – начал было Ашур, но Безымянный перебил коллегу достаточно решительно.

– Мы не знаем. И спрашивать его не будем. Нам поручено – мы передадим.

То есть Род, или Всеобщий, не захотел связаться со мной. Или не смог? Обдумывание этой проблемы Ярослав отложил до лучших или хотя бы более спокойных времен.

– Передавайте.

Древние снова переглянулись. Императив на доставку послания оказался гораздо сильнее, чем желание сохранить его в тайне от ушей охраны.

– Он требует, чтобы ты прекратил любые опыты с изучением микромира и структуры вещества. – Безымянный сурово и печально окатил князя непонятной тоской из глубоких темных глаз. – На этот раз обошлось взрывом. Дальше – хуже.

– Это, конечно, твоя территория, коллега, но я тоже могу проследить. – Ашур явно относился к склочным особям с манией оставить за собой последнее слово, чего бы оно ни стоило. – Учти, церемониться не стану.

Князь сжал зубы, но сдержаться не смог. Чувства вскипели, словно южная катастрофа произошла не прошлой весной, а вчера. Разбитый русский гидросамолет, потопленные корабли, сожженный дотла Севастополь, десятки тысяч убитых и подлый удар, из-за которого Ярослава вышвырнуло в верхний мир, где он чуть не пропустил коронацию Венцеслава, мерзкого отцеубийцы. Безымянный тоже хорош, но он старался сработать на благо княжества…

Здесь, в клетке первой зоны, у древнего практически нет энергии, только накопленная в ауре. Конечно, умение и тысячелетний опыт не идут в сравнение со скромными способностями монарха. Выйдет поединок кувалды и стилета.

Правитель пружинисто вскочил на ноги и вышел из-за стола.

– Скажи, Ашур. Ты приходишь в мой дом и начинаешь угрожать. Какого хрена?

– Забыл, с кем говоришь, ничтожество…

Азиат окутался легкой сиреневой дымкой. Эффективно, но расточительно. Понимая, что время играет на него, Ярослав неторопливо прошелся к ближайшему автоматчику и вежливо попросил у него штык-нож от АК-250. Ощутив дополнительные слои защиты от Марии, князь столь же неспешно двинулся к древнему.

– Помнишь Севастополь, старик? А горы трупов помнишь?

Безымянный и Туарег живо подались в сторону. Ашур вжался в стену, отпихнув автоматчиков. Те отступили на пару шагов и подняли стволы.

– Не стрелять! – остановил их Ярослав. С трудом контролируя злость, он подбросил штык на руке. Помимо воли почувствовал, что снова превратился в Артема Уланова, не мага приличного уровня, а прапорщика внутренних войск, видящего перед собой ненавистное чернявое лицо, принадлежащее врагу, который убил множество русских. И наверняка положит еще множество, если его не остановить сейчас же.

– Тебе же хуже, щенок!

Изощренное заклятие ввинтилось в слои охранных чар, проскакивая между молекулами, атомами и магонами. Оно ударило в сердце князя, остановив его.

От неожиданности Ярослав замер. Его поразила даже не собственная смерть, сколько факт, что он остался на ногах и не теряет сознания. Потом заметил ритмичное подрагивание пальцев Марии. Она дистанционно сжимала и разжимала желудочки княжьего сердца, гоняя кровоток!

Ладно, реанимация терпит, решил Ярослав, ступил вперед и с силой ударил араба в середину лба, присовокупив немного магии. Штык-нож с сухим треском пробил защиту и с глухим хрустом кость. Кончик выглянул из затылка, оцарапав дорогой гобелен.

Убедившись, что аура существа разорвана и необратимо разлетается по сторонам, Ярослав в полной тишине отправился к креслу. Сел в него, откинулся назад и расслабился.

– Мария, запускай сердце.

– Не могу. Водитель ритма разрушен.

– Почини, – буднично велел князь, словно речь шла о кофеварке. – Господа маги, надеюсь, обождут. Разговор не окончен.

Безымянный раздраженно дернул головой, Туарег развел ладони – куда ж мы денемся из первой зоны.

Ворожея провозилась около четверти часа, деактивируя остатки заклинания и восстанавливая сердечный ритм. Двое магов все это время торчали на месте, изображая мебель. В клетке Серебряного Бора оба поняли свою уязвимость, как и готовность хозяев дворца использовать ее с летальными последствиями.

– Спасибо, Мария. – Князь вернул нормальный цвет лица и даже попробовал улыбнуться. – Знаете, господа, что самое странное? Не было никакого света в конце туннеля. Чернота накатила – и все. Поневоле станешь атеистом. Присаживайтесь, прошу вас.

– Мы бы предпочли побыстрее…

– Удалиться? Нет возражений, господин Безымянный. Наша встреча назначена через восемьсот лет, извини, уже через семьсот девяносто девять, когда ты планируешь меня убить. До тех пор нас могут столкнуть разве что обязательства по защите Руси. Ну, ты их не игнорируешь. И на том спасибо.

Древний встал.

– Не хочешь воспользоваться ситуацией? Удобного случая может не представиться.

– А кого мне тогда звать, если к нам пожалует кто-то из древних?

– Ты молод, князь. Ставишь страну выше своих интересов. Думаешь, столетия долго тянутся? Только первые два. Пожалеешь.

Ярослав не пытался спорить. Как сказал Ходжа Насреддин, можно пообещать султану за двадцать лет научить верблюда говорить. К тому сроку помрет или султан, или верблюд. Здесь столетия.

– Мария, выпусти уважаемого Безымянного. – Князь проводил взглядом массивную сутулую спину и обернулся к Туарегу: – Не откажешь разделить со мной обед?

– Можно, – ответила загадочная личность, переходя на телепатический контакт. – Более того, по поводу продуктов просьба будет.

– Что, в минских супермаркетах еда испортилась?

– Не только. Пока она неплохая, хотя с каждым годом меньше натурального, больше с консервантами и пищевыми добавками. Не сравнить с началом двухтысячных. Дело в другом. Трудно наверх ходить.

– Что так? Плохо видишь?

– С этим проблем нет. Знаешь ли… – Туарег метнул косой взгляд к охране и наклонился. – Мне Всеобщий наказал посещать верхний мир только через московские переходы.

– Что-то он необычно общителен. Лейтенант! Взвод свободен, заодно падаль уберите. Мария, тебе тоже спасибо. Распорядись накрыть нам прямо здесь. Вернувшись с того света, как-то пожрать захотелось.

Уписывая курочку, пустынный маг снизошел до объяснений.

– Не поверишь, за три с лишним сотни лет он ни разу меня не дергал. Только отвечал иногда при правильной постановке вопроса. Ну, как с тобой тогда в Африке. Тут за год – дважды. Отругал, что я злоупотребляю походами вверх-вниз без антипода, перемещаемого навстречу.

– Надо же! – Ярослав плеснул легкого виноградного вина гостю и себе. – А с чего бы?

– Понятия не имею. Вопрос не только в минском гипермаркете. У меня наверху дела. Часто.

– То есть тебе нужен пропуск-вездеход, чтоб без очереди и бесплатно. Нарисую. Только скажи, когда меня через какой-то третий мир сюда перетащил, сам решил Минск наведать или подсказал кто?

Туарег изящно вытер губы платком. Если бы Ярослав не ужинал с ним в африканской пещере, был бы готов поклясться, что маг-чревоугодник питается только так – с салфеткой за воротником и искусно управляясь десятком серебряных столовых приборов.

– Не задумывался раньше. Теперь понимаю, меня будто что-то толкнуло. И вроде холодильник был не совсем пустой. Не уверен, что Всеобщий сам меня пихнул. Такой посыл могли и те двое парней создать, – пустынник кивнул в сторону двери, куда ушел Безымянный и вынесли Ашура. – Прости, вопрос остался без ответа.

– Ладно. Про вездеход в силе. В Москве жилье надо? У нас оно дорого, даже для магов.

– Нет, спасибо. В пределах этого мира я перемещаюсь без труда.

– Здорово. Я до сих пор – на какую сотню-другую метров. Наверху еще хуже, там метров тридцать рекорд.

Туарег не стал скрывать удивления.

– Наверху? Потрясающе. Там и у меня предел в сотню. Проще вниз скакнуть, перебраться на другой континент и снова наверх. Теперь, увы, это в прошлом.

– Значит, я многого не знаю. А что думаешь насчет взрыва в университете?

– Строго говоря – ничего. Не мое это дело. Но, похоже, дело тут с основами. Смекаешь? Строгости с перемещениями наверх, с изучением микромира. Что-то в самой природе мироздания замкнуло, раз долбануло так. Потому осторожнее.

Сквозь заслоны Марии в зал прорвалась Гюль.

– Душой чую – беда пронеслась. У тебя все нормально?

– Теперь – да. Туарег, это моя жена Гюль, первая леди. Дорогая, я, честное слово, не знаю, кто такой Туарег и даже как зовут его на самом деле, но он помогает. Значит – друг.

Княгиня присоединилась к трапезе, с поправкой на данное обстоятельство разговор больше не касался щекотливых тем. По окончании обеда Ярослав убедился, что СБ прошерстила окрестности университетского городка, и вызвался лично ехать в Коломенское. Жена буквально повисла на локте.

– Успокойся, опасность миновала.

Действительно, после коронации корешки заговора Вяземского – Венцеслава выполоты весьма тщательно. Даже с запасом. Полсотни изменников казнено, две с лишним отрабатывают пожизненное в уральских шахтах. Главное, более тысячи человек освобождены от вредоносных заклятий, блокировавших волю и заставлявших действовать в интересах бунтовщиков. Как главный показатель – ни одного покушения на Ярослава за полгода. Не то что в первые месяцы, которые страшно вспоминать.

Среди руин университетского городка князю на глаза попался сдвоенный темный силуэт на уцелевшей светлой стене. Две фигуры, выше и ниже, взялись за руки. Пепел от их тел унесла взрывная волна. Если они клялись друг другу вечно быть вместе, их клятва сбылась. Самым страшным образом.

– Я заверяю вас, ваше высочество! – ректор чуть на колени не падал. – В здании вообще магической энергетики не было, только самописцы. Это единицы, максимум – десятки килоджоулей. Поверьте мне, там нечему взрываться.

– Это объясните родственникам погибших, – холодно ответил Ярослав. – Мне скажите с точностью – что там происходило непосредственно перед взрывом.

– Крайне безобидные вещи, ваше высочество. Слово чести! В левом крыле собрали электронный микроскоп, на атомарном уровне проверяли эффект Нимница. В правом, полузаглубленном, месяц назад смонтировали ускоритель частиц. Не ЦЕРН, не коллайдер, простейший. Наверху подобные в шестидесятые годы двадцатого века строили. Даже не на полную мощность запускали, только пробные включения.

Внутри кольца охраны князь добрался наконец до эпицентра. Контуры фундамента практически невозможно угадать. В середине – воронка, идеальная оплавленная полусфера. Разогретая четыре часа назад до бешеной температуры, она полностью не остыла до сих пор.

– Профессор, где находились электронный микроскоп и ускоритель?

– Право, затрудняюсь… Мало что уцелело. Похоже, вот там и здесь.

– Иными словами, рвануло посередине меж установками?

– Да, ваше высочество. Получается – в пустом коридоре. Мистика!

В мире Тайной Москвы мистика должна подвергаться учету, измеряться в килоджоулях, а ее применение подлежит лицензированию и сертификации, подумал Ярослав. Тут не мистика – чертовщина какая-то.

– Что за эффект Нимница?

– Неужели вы не знаете? Простите, ваше высочество. Оптические микроскопы у нас нормально работают до десятикратного увеличения. Двадцатикратные мылят, дальше вообще ерунда. Такая особенность здешних оптических законов. Мы планировали узнать больше о молекулярной структуре, поставить эксперименты с элементарными частицами, давно проведенные наверху. Любой образец отсюда, поднятый через переход, имеет обычную молекулярную и атомарную внутренность. Отчего здесь их не разглядеть – загадка. Мы попробовали и получили…

– Взрыв. Значит, на любые эксперименты со структурой вещества – бессрочный мораторий. Отныне из казны на эти опыты ни рубля. Только на прикладное использование магии и немагических технологий. Ясно? Указ вечером подпишу.

– Нет, а как же… Ясно, ваше высочество. Простите.

Ярослав быстрым шагом миновал аллею с потрескавшимся от взрыва асфальтом и усеянную трупиками птиц. Упав в бронированный электромобиль, он пришел к фундаментальному естественнонаучному выводу: вещество в нижнем мире не состоит из молекул. А выяснить, из чего именно, не позволяет местное божество. Ни больше ни меньше.

Лимузин рванул к Серебряному Бору по опустевшим ради кортежа летним московским улицам. Попав в Тайную Москву в 2009 году, бывший прапорщик внутренних войск даже в шутку не воспринял бы, что его будут волновать проблемы структуры материи и взаимоотношений с высшими силами. Но постепенно Артем Уланов превратился в Ярослава Милославского, перед которым встали эти и многие другие вопросы. И уклониться от их решения он не в состоянии. Он все преодолеет или погибнет.

 

Глава первая

– Будьте любезны, пройдите сюда. Сделано, как заказывала госпожа Кривицкая.

Монастырский служка удалился, оставив княжича у стены скорби. Черная гранитная плита, строгая и безумно дорогая, как и все натуральное в 2034 году. Богуслав кончиками пальцев погладил буквы и цифры.

Ярослав Милославский 1974–2033 Гюль Милославская 2000—2033

Желтый лист прилип к антрацитовой поверхности. Как символично: осенний лист означает увядание, темный гранит – безысходность и смерть.

Издали донесся негромкий колокольный звон. Новодевичий монастырь, папа и мама всегда теперь будут слышать торжественные тягучие звуки.

– Ты так хотел?

Рядом затянулась сигариллой необычайной красоты женщина маленького роста и лет двадцати пяти на вид. Только ее необычайные связи и влияние позволили захоронить две урны в этом колумбарии.

– Спасибо, госпожа Вероника. Я вам очень обязан.

Они медленно двинулись к выходу с кладбища.

– Год. Быстро летит время. А ты уже не просто Славик, а Богуслав Ярославович Милославский, наследник престола Русского княжества.

– Не нужно. Я ненавижу свое полное претенциозное имя. А также высочайшее происхождение. Если бы не оно, родители жили спокойно и счастливо!

– Присядем? – Вероника поправила узкое пальто переливчато-дымного цвета и уселась на влажную скамью движением истинно богатого человека, которому наплевать, что испортится вещь ценой в годовой доход среднего врача. Она раздумала выходить из-за ограды монастыря. Ее молчаливые секьюрити сориентировались, перекрыв зоны доступа к ней и не приближаясь ближе чем на тридцать метров. – Ты не прав. Не обижайся.

– Почему, госпожа Вероника?

– Не называй меня так. Сразу ассоциации с садо-мазо и ролевыми играми.

– Хорошо. – Богуслав бездумно копировал обращение бодигардов Кривицкой, которые слово «госпожа» выговаривали с интонацией «королева», и дело не в одной только царской зарплате.

– Подумай сам. Твоя мама появилась на свет принцессой Крымского Татарстана, ее бы не выдали замуж за простого офицера. Тогда твое рождение не могло состояться. Смотри, – женщина вдруг сменила тему и указала на монахиню, бредущую по аллее, – видел ее раньше? Фантастическая сенситивность. Аура сияет чисто и мощно. Она принимала урны, с твоим отцом без слов, а на вторую глянула со странным выражением, спросила: кто там.

– В чем разница?

– Я тоже не сразу уловила. Гюль родилась в мире Тайной Москвы, как и ты. А Ярослав здесь. Монашка чувствует разницу, не понимаю как. Вы чужие наверху.

– А вы прижились?

– Представь, это невозможно. – Вероника щелчком отправила окурок в урну, чуть промахнулась, бычок на излете поменял траекторию; и тут магия. – Меня перевезли вниз в юном возрасте. Оказывается, из Рязани я, можно сказать – жуткая провинциалка, не москвичка.

Она встала.

– Едем ко мне. Расскажешь, что и как тогда произошло.

– Вы же в подробностях знаете.

– Хочу услышать от тебя. Имею право на малую долю внимания?

От монастырских ворот они направились к стоянке. Кортеж тронулся в том же порядке, как и следовал к Новодевичьему – глянцевый черный броневик впереди, лимузин госпожи и бус охраны. Богуслав откинулся на сиденье, удачно имитирующем натуральную кожу. По правде говоря, он не сильно удивился бы, что здесь в самом деле кожа. Животных давно не выращивают на убой, разве что подпольно для таких вот эксклюзивных авто.

Машина резко задрала нос, карабкаясь на верхний транспортный уровень. В давно перенаселенной столице скорость передвижения внутри города давно стала одним из самых дорогих благ, в которых Вероника и не думала себе отказывать. На верхней эстакаде лимузин и его сопровождающие мобили втянули колеса внутрь корпуса, разгоняясь на магнитной подвеске. Здесь не больше транспорта, чем на Садовом кольце в фильмах о Москве пятидесятых годов.

– Вероника…

– Извини. Я улажу кое-какие дела и буду в полном твоем распоряжении.

Он глянул на ее точеный профиль, тонкие пальцы, касающиеся прозрачной панели. Госпожа отдает приказы. Поменять правительство Британского союза, бомбить Сомали, продать Фобос, снять материковый лед Антарктики? Или поменять кран в джакузи. Богуслав не мог оторвать глаз, понимая, что это невежливо. Женщина манила и пугала одновременно. Ведь она чуть не стала его матерью… Правильнее сказать, мамой ребенка его отца.

Неужели она не скучает по временам, когда могла гулять с Ярославом-Артемом по московским улицам, вопить Still Loving You в Олимпийском и чувствовать себя просто девушкой, а не владелицей изрядной и очень хлопотной части этого мира? Не слишком деликатно лезть в чужую душу, но он выберет момент и обязательно спросит.

С капиталами и влиянием Кривицкой ей по карману оборудовать под спальные апартаменты, быть может, и Грановитую палату Московского Кремля. Увы, дама-олигарх предпочла утилитарные удобства и купила верхушку одного из небоскребов Чайна-Тауна, захватившего северо-запад и до гражданской войны пустившего отростки в другие районы; китайцы называли их очагами культуры, националистическая русская молодежь – метастазами.

В одном комфорт нельзя переоценить – лимузин впорхнул на паркинг у лифта прямо со скоростной эстакады. В наше время только везение поможет добраться до нужного места от точки парковки менее чем за полчаса.

– Располагайся как дома. Хотя я сама здесь редко останавливаюсь, только когда в Москве бываю.

Вероника удалилась. Богуслав увидел через прозрачную перегородку бассейн, которым с удовольствием воспользовался. Потом пять минут провел в тонизирующей гидромассажной ванне и, пройдя через сканер, получил новый белый обтягивающий костюм точно по размеру.

Не то чтобы заботы, хлопоты и жуткая боль утраты остались позади и вне его. Это невозможно. Но княжич получил прилив сил. Проблемы не исчезли, и ничто не решилось само собой. Однако увеличился внутренний ресурс на преодоление препятствий. Надо бы завести подобное в Серебряном Бору. Если получится. Внизу какие-то проблемы с внедрением новых электронных технологий.

Богуслав отыскал уютный зальчик, отделенный прозрачной стеной от зимнего сада с тропической растительностью, запахи которой пробивались и будоражили. Надо же, об этом месте Вероника говорит как о редком и кратковременном пристанище. Что, интересно, у нее в Шанхае? Хотя и там она вряд ли задерживается. Мужа и детей нет, поэтому нет ни малейшей необходимости вить семейное гнездо. По возрасту княжич не созрел для семейной обременительности, но много раз слышал, что женщинам это более необходимо, чем мужчинам. Сколько Кривицкой на самом деле? Она примерно ровесница отца. То есть не меньше полусотни. Выглядеть молодой наверняка будет лет до ста пятидесяти, как и тетя Эрика-Милослава. Магия может многое.

– У тебя хороший вкус, раз выбрал для посиделок этот зал.

Вероника переоделась. Теперь на ней халат в восточном стиле. Туфли сменила на босоножки, тоже на длинной шпильке. Богуслав был наслышан, насколько трудно ходить в высокой обуви постоянно. Или магия помогает? А может, просто не дает ноге послаблений, чтобы всегда твердо стоять на каблуках, – мужчине женщин не понять. Между длинной полой халата и босоножками видна половинка лодыжки, чуть темнее кожи рук. Княжич почувствовал смущение. В шестнадцать его личный опыт ограничивался дворцовыми девушками под негласным, но пристальным надзором Марии и тети Эрики. Впервые он с нескрываемым интересом посмотрел на взрослую женщину. В три раза старше? Глупости, не имеет значения. Мысли упорно крутились у ее щиколоток. Интересно, что это – загар, перманентная пигментация или тончайшие чулки?

Хозяйка села, закинув ногу на ногу, отчего на секунду показалось колено. Богуслав нервно сглотнул, Вероника поправила халат. Она знала неотразимость этого оружия, но не хотела стрелять из него в беззащитного отпрыска Ярослава.

– Я… я понимаю, почему папа вас так любил.

Она отставила сигариллу, которую только что собиралась зажечь. Потом снова вставила в губы. Зажигалка дрогнула в пальцах.

– Почему ты это говоришь? Ему замечательно было с твоей мамой.

– Да. Но женился на ней по приказу Всеслава. Потом привязался, хорошо относился. Не изменял. Но когда я подрос и отец начал рассказывать мне многое… В общем, маму он полюбил, но вы были первой настоящей женщиной в его жизни, и это не забывается. – Княжич ощутил, что настало время задать вопрос, созревший у него во время поездки. – Вы тоже когда-то любили его, верно? И не можете не скучать по временам, когда могли просто и беззаботно гулять с ним по Москве, летать над Варшавой?

Вероника глубоко затянулась и затушила окурок едва початой сигариллы.

– И ненавидела тоже. Понимаешь, все взаимосвязано.

Она замолчала, явно погрузившись в не самые лучшие воспоминания.

– Продолжайте. Или вам не хочется?

– А с кем еще об этом говорить? С бодигардами, парикмахершей или президентом Китая? Знаешь, татарчонок, при другом стечении обстоятельств ты был бы моим сыном. У меня не осталось ни Артема-Ярослава, ни детей. Начнем с того, что он разрушил мою жизнь. Из-за него я оказалась снова в княжестве, попала в лапы контрразведки СБ. Потом он взорвал хранилище отравляющих веществ в районе Лодзи, погибли десятки тысяч! Сама получила абсолютно смертельную дозу, он меня спас, вывез в Москву и заставил поделиться с СБ сведениями, из-за которых потом погибли уже сотни тысяч…

– Агрессивных мутантов.

Вероника опустила ресницы.

– Не только. Не важно. Я лишилась всего. Родители умерли, остался он один. Постоянно исчезал – служба. Я тоже работала на СБ, ездила. Виделись мы редко. По крайней мере гораздо реже, чем хотелось бы. Отношения строили как бы свободные – каждый вправе встречаться на стороне. Но я не хотела! У него была интрижка с боевым магом, ее звали Алиса. Он и не скрывал.

– Не знаю о такой.

– Не удивительно. – Женщина глянула с легкой усмешкой. Как бы ни был доверителен в разговорах отец с сыном, вряд ли он расскажет обо всех любовницах. Тем более эпизодических. – Она погибла в Турецкой войне под Севастополем. Там вряд ли что-то серьезное, из области секс по дружбе. Но меня к легкому варианту не влекло. Пробовала на стороне, да. Не развеселило. Хотелось именно Ярослава. Выпить хочешь?

С легким шуршанием сервопривода открылся бар. В бокалы полилось что-то темное, густое. Богуслав принял свой с подноса, подумав – какие деньги вкладываются в домашнюю механизацию, чтобы наслаждаться благами, не отрывая пятую точку от дивана. Потом не меньшие в спортзалы для компенсации гиподинамии. Напиток оказался приятным, но крепким, не меньше тридцати-сорока градусов. Сколько именно и что это такое, он не спросил, так как хозяйка вернулась к исповеди.

– Потом он женился. Да, по приказу, в политических целях и с династическим расчетом. Но это – детали. В начале нашего знакомства Артем любил говорить: к черту детали. Главное – он женился не на мне! И не потому что стал большой шишкой, племянником правителя. Его несло в каком-то ему одному понятном направлении. Он считал, что исполняет некий долг. Перед кем? В какой кредит он успел залезть? Утверждал, что нашел смысл жизни. Отказался встречаться со мной даже украдкой, говорил, что от супружеской измены Род отнимает магические силы. Абсурд, но вроде не соврал.

– Может, и правда нашел?

– Ты бы видел его после Эстонии. Жалкий, оборванный, исхудавший. Одежда, снятая с бомжа… Фу! Потом он выкарабкался, начал править и продолжил убивать. Несколько лет до смерти я его не видела и не слышала.

Богуслав вздрогнул. Смерть… Только что они говорили об отце в прошедшем времени, но как о живом – чувства и поступки мертвых обычно мало интересуют продолжающих топтать бренную землю. Вероника почувствовала нюанс, подсела вплотную и промокнула салфеткой предательски увлажнившийся угол века. Ее собственные декоративно-огромные глаза остались сухими.

– Прости.

– Ничего. Начинаю привыкать… жить с этим.

– Еще раз прости. Так вот. Ты знаешь, здесь я занимаюсь многим. Довольно часто интересы моих партнеров входили в противоречие с делами Ярослава. Мне предлагали не раз воздействовать на него, вплоть до устранения. Я отказывалась, принимала меры, чтобы не доходило до крайности.

– Но ведь вы его ненавидели? «И наверняка совершали какие-то действия ему во вред». – Богуслав не питал иллюзий – невысказанное она тоже услышала.

– Я говорила уже – все взаимосвязано. Но блюла некий кодекс, не переходя границу в действиях против твоего отца.

– И убили его не вы.

– Что ты! Там силы, мне не подвластные. Кстати, жду рассказ.

Богуслав попытался отстраниться от обволакивающего аромата ее волос. Но попросить пересесть подальше – неловко. Он кое-как взял себя в руки.

– Последний год отец вел себя необычно. Максимально перевел государственные дела на помощников, правительство. Возвысил сестру и ее мужа, Олега Грабко. Сам медитировал, надолго исчезал. Стал каким-то рассеянным. Часто повторял «все не так, как кажется». Оттого его уход не сильно ударил по управлению государством. Он сумел наладить машину, поставил нужных людей.

– Словно чувствовал неизбежность ухода?

– Да. По крайней мере, считал ее вероятной.

– Не знала. А потом?

– В сентябре мы уехали в Бахчисарай. Там слабее защиты, чем в Серебряном Бору, но все же. Убийца материализовался в покоях, когда мы с отцом занимались вдвоем.

– Магией?

– Естественно. Возник даже не человек, одни очертания, как вихрь. Энергетический вихрь, никаких устойчивых образований. Словом – призрак. Тем не менее существо заговорило обычным голосом.

Богуслав затих, глядя широко открытыми и невидящими глазами в стекло зимнего сада. Вероника пришла на помощь.

– Я добыла запись. Там вы с Ярославом разговариваете с пустым местом и слышите ответы.

– Не удивительно. – Княжич вернулся к реальности. – Там было нечто до такой степени необъяснимое, выходящее за пределы всего… А отец воспринял его спокойно, будто ждал.

– Мне тоже так показалось. Именно потому расспрашиваю о твоих ощущениях.

– Князь заявил: если ты убьешь меня, то полностью потеряешь контроль. Существо ответило, что отец не оставил ему выбора. Потом началась магическая схватка, и пришелец обрушил поток чистой энергии. Папа не контратаковал, только сопротивлялся, выставив защиту, таявшую на глазах. Он спокойно обернулся ко мне и сказал последние слова: беги к маме и защити ее, обо мне не волнуйся. Я не послушался, влил запас в его щит. Может, какую секунду дал ему, не больше.

Богуслав судорожно вздохнул. Каждый следующий звук давался с все большим трудом.

– Я побежал к выходу. В коридоре столкнулся с Марией, нашей сильнейшей ворожеей. Она почувствовала неладное и неслась к отцу. Из-за двери услышал, как исходит на крик Радислав. Мама откинулась на софу, аура разорвана в клочья. Какое-то летальное заклятие… Она была слабым магом, не умела защищаться. Вернулся, по глазам Марии понял, что та бессильна. Не представляешь, на отцовском теле вообще не осталось энергетики! Как ураганом снесло… Крохи, будто на давно использованном полотенце. И остатки смертельных чар, как и у мамы. На нас обрушилась безумная мощь, которой мы не смогли противостоять. Так страшно чувствовать бессилие!

Салфетка не помогла. Княжич не устыдился этой слезы. Наверно, даже не заметил ее.

– Говорят, тебя почти сутки не могли оторвать от Ярослава, а одного из безопасников чуть не убил.

– Да… Был не в себе. Когда истощился окончательно, меня коконом скрутили Мария с Эрикой и уволокли. Я даже кремацию пропустил.

Вероника прижала пальцы к виску.

– Все же – кто это был? Точно не древний. Сам Род? Клятвопреступников, нарушивших присягу, он без затей сжигает или разрывает на куски. Значит, в нижнем мире существует могущественная субстанция, о которой практически никто ничего не знает. Смертельно опасная, а сведения о ней явно послужили одной из причин двойного убийства. Теперь скажи – почему ты больше цеплялся за отца, татарчонок? И почему за помощью в перезахоронении наверху обратился именно ко мне?

Он вздохнул.

– На первый вопрос сам не знаю ответа. Маму безумно жалко. А без него стало… как совсем ничего не стало. Прости за косноязычие, не могу иначе сказать. К вам же обратился из-за его завещания.

– Вот как? Завещание было?

– Ну да. Адресованное многим. Что он моему брату оставил и другим – не читал. А так завещал захоронить урны на Новодевичьем, где-то здесь его мама Ярослава Милославская, под другой фамилией. И к вам обратиться. Написал, что вы – особенная. И у вас были особенные отношения.

– Вот когда вспомнил… Что же он мне ничего не презентовал?

– Не совсем. Вот цифровой код от банковского хранилища.

Богуслав даже не стал объяснять, почему не передал его раньше. Недосуг оказалось.

Вероника задумалась надолго.

– Выходит, он ждал э-э… того события, не боялся его и направил тебя ко мне.

– Да.

– Ты – наполовину часть его. Но вторая половина от женщины, ради которой он меня бросил. Логически я не должна тебя принять.

Безусые еще губы тронула грустная усмешка.

– Папа говорил, что женщины не бывают логичными.

– Все же, зачем он это сделал? Сам был вынужден уйти и прислал тебя взамен? Через столько лет! Мужчины еще менее подвержены логике. – Она опорожнила до конца свой бокал и отставила в сторону. – Плевать!

Она придвинулась ближе, взяла его руку в свои ладони.

– Сын Артема-Ярослава, совсем мальчик. Абсолютно один, несмотря на княжеское окружение. Что же ты хочешь сам?

Богуслав сглотнул тягучую слюну от крепкого напитка, который неожиданно дал в голову.

– Не быть одному…

– Тогда иди ко мне!

В дальнейшее он с трудом мог поверить. Невероятно изящная рука нежно провела по его подбородку и щеке. Едва контролируя себя, он вцепился в ее ладонь и начал целовать, словно лакая воду после дня иссушающей жары.

– Тише! Дай губы…

Вероника охватила его затылок, чуть клюнула своими губами, будто дразня, потом прижалась и пустила в ход язык.

Богуслав чуть не потерял чувств от восторга. Он каким-то краем сознания уловил, что Вероника стала на колени, охватив его бедра своими и не переставая целовать, легко обнимая ладонями за лицо. Руки юноши зажили отдельно, скользнув под разрез халата, нащупав там упругое и упоительное. Поясок соскочил, халатик распахнулся, показывая кружева над двумя полушариями рая. Женщина выгнулась, губы Богуслава соскользнули и уткнулись в ароматную ложбинку. Он пытался делать то, чему наставляли его придворные учительницы, ухватился за ауру женщины, пытаясь почувствовать, что ей самой приятно, но не преуспел. Она, опытная и сильная, сама повела его в чарующую бездну, из которой нет выхода и искать его не хочется.

Княжич встал, легко удерживая на руках почти невесомое женское тело, мягко уложил на диван, избавляя от остатков одежды, растягивая удовольствие и сгорая от непреодолимого желания одновременно. Его белый костюмчик тоже улетел в сторону. Уверовав, что и она дошла до точки кипения, когда дальнейшее промедление только вредит, Богуслав вошел в святая святых, в сокровенное, желанное, непреодолимо манящее, погрузившись во влажную пещеру лишь частью себя, но словно нырнув душой и телом без остатка…

Слишком быстро! Но нестрогая партнерша позволила исправиться.

Потом охранник привез содержимое банковской ячейки. Редчайший коллекционный диск Скорпов, первая запись Still Loving You, на виниле!

Богуслав ровно дышал, обалдевший, отходя от стресса. Невыразимая тоска, не отпускавшая после кладбища, сменилась минутами счастья. Затем снова вернулась действительность.

Странно, посмертный подарок отца любовнице никак не задел память мамы. Скорее сын чувствовал легкую ревность, очутившись в той же постели. Удастся ли ему когда-нибудь сравняться с Ярославом?

Вероника не дала расцвести иллюзиям. Провожая, сказала без обиняков – ты половинка своего отца, но не он. Впрочем, заходи иногда, если будет одиноко.

На эстакаде в ожидании лифта, ведущего на нижние уровни, откуда дорога к переходам в Тайную Москву, Богуслав запахнулся от налетевшего осеннего ветра. Крошечный коммутатор в ушной раковине, заменивший массивные мобильные телефоны времен отцовской молодости, тихонько завибрировал. Он принял вызов.

– Понравилось? Не доверяй ей полностью. Она играла и за, и против.

– Ты-ы?! Как? Откуда?

– Сложно объяснить. Потом.

– Ты вернулся!

– Сделаем вид, что нет.

– А мама?

– С ней сложнее. Нужно решить некоторые проблемы. Будь осмотрителен и помни – не все так, как кажется.

– Папа!.. Алло…

Гаджет связи не смог определить источник входящего звонка.

 

Глава вторая

Милослава Милославская, десятки лет носившая в миру имя Эрики, получила публичное признание графского статуса только после гибели князя Ярослава. Согласно весьма пространному княжескому завещанию, Эрика-Милослава и ее муж, неродовитый и несенситивный генерал-лейтенант Олег Викторович Грабко, назначены регентами при наследном княжиче Богуславе, а также резервном наследнике Радиславе. Для вступления в регентство им пришлось повторно поклясться в лояльности у столпа Рода.

Нечаянный любовничек Вероники не мог бы сказать, что Милославе и Олегу удалось заменить ему родителей. Да, пытались, не навязывая. Он доверял обоим, слушался их советов, выходил из повиновения в пределах разумного, но не более. Исповедуясь в московском Чайна-Тауне, он сказал, что одинок, и не солгал.

Более чем странный разговор, мелькнувшая дикая надежда, что отец если не жив, то продолжает некое посмертное существование благодаря магии, на миг расколол самый внутренний слой льда, окружающий сердце. Но потом, в бесконечных переходах на нижние этажи, где вдобавок приходилось следить в оба и беспокоиться о безопасности, у парня зародились сомнения. Да, голос изумительно похож, как манера и содержание речи. Но гаджет не дает прикоснуться к биополю собеседника, без него идентификация не стоит и выеденного яйца. Так что сочтем сие гнусной шуткой и помимо воли сохраним крохотную щепотку надежды. Отец учил не доверять никому и никогда. Теперь Богуслав не поверил отцовскому голосу.

В Серебряном Бору он попросил аудиенции у обоих регентов, что не сложно – супруги редко расставались.

– Господа! – церемонно начал княжич, заметно удивив обоих. Эрика-Милослава впилась внутренним взором в ауру племянника, Олег заглянул в глаза. – Мне исполнилось шестнадцать, я имею право на принятие некоторых самостоятельных решений, не дожидаясь совершеннолетия.

– Куда ты клонишь? Что-то узнал или надумал наверху?

– Скорее надумал, Олег Викторович. Господа, я намерен публично отказаться от престолонаследования в пользу Радислава.

Регенты переглянулись.

– Ну вот, сбывшийся кошмар Ладислава. Спасибо, племянничек.

– Тетя, при чем тут он? Я младшему передаю. Считаю, он больше для трона подходит. Жестче, решительнее, физически лучше развит. Ему пятнадцать, по виду не скажешь, что Радислав меня моложе.

Ворожея вздохнула.

– Закон о престолонаследии ты знаешь назубок. Других детей у Ярослава, к сожалению, нет и больше не будет. Значит, после Радислава наследует мой сын – ближайший из боковой ветки и сенситивный.

– Но вы же не собираетесь смещать моего брата ради кузена?

– Мы – нет, Роду клялись, – грустно ответил Олег. – А только мой сын станет заложником интриг и разных людей, которые начнут пихать его на трон, окружая кучей условий, сдержек и противовесов, напоминая: будь благодарен, что мы привели тебя во власть, смотри у нас, не балуй.

– Верно. Отец рассказывал мне это относительно Радислава. Резервный наследник – он же потенциально самый опасный враг.

– Мальчик мой, я по ауре вижу, что твой отказ отнюдь не из признания гениальных задатков Радислава. Что ты хочешь на самом деле?

Богуслав замялся, переступил с ноги на ногу. В плане прикрытия ауры он может облапошить боевого мага со стандартным набором армейских умений, но не более чем. До тетки ему как до Луны.

– Свободы. Я сознаю, в каком направлении хочу двигаться. Княжья корона помешает.

– Милослава, сила собственного заскока у парня перевешивает его честолюбие.

Ворожея качнула головой.

– С амбициями у него издавна слабо. Но чувствую перемены после возвращения сверху. Ты встречался с Кривицкой, что она наговорила?

– Больше спрашивала. – Приятная тень воспоминания, куда завели те вопросы, невольно шевельнулась, однако Эрика не смогла разобрать подробности. – Мысли об убийстве родителей привели меня к выводу, что есть вещи важнее княжения: разобраться во всем.

– Скверно, парень. Боюсь, мой старый боевой товарищ погиб именно от желания знать слишком многое. Тебе грозит та же опасность.

– Нет, Олег Викторович. Он что-то еще и предпринимал, потому что в момент нападения прекрасно понял, откуда взялось то чудовище. Но вы правы, риск есть. И ему нельзя подвергать правящую персону.

– Это твое решение. У меня же есть одна просьба, надеюсь, муж поддержит. Не отрекайся от престола, а измени порядок наследования. То есть сначала Радислав, потом ты, и уж только тогда в случае чего мой сын.

– Согласен. А от вас, уважаемые регенты, прошу полный объем информации. Дневники и прочие рабочие записи родителей, доступ к базам СБ и военной разведки.

– Что ты собрался искать?

– Сам точно не знаю, но мысли есть. Найду нечто важное – не скрою. Теперь позвольте откланяться.

В дверях он обернулся.

– Единственное, о чем жалею. Не смогу издать указ об отмене обязательного присвоения нам имен, имеющих в корне «Слава». Надоело! Или повторы, или дикие клички вроде «Иглослав», на человеческое имя не тянет. А еще нас часто путают. Придумаю себе какой-то псевдоним. Олег, ты кем в молодости был?

– Леопардом, – чуть смущенно откликнулся вояка.

– Чем я хуже? Прощайте.

Отрекающийся претендент на престол сбежал в свои покои, планируя предстоящий вечер. Милослава обернулась к мужу.

– Как регенты мы утвердим его выбор перед Родом. А твое мнение о мальчишках?

– Радислав боец, Богуслав – мыслитель. Однажды повзрослеет, и ему тоже палец в рот не клади. Как у них с пределом сенситивности?

– Огромный. Уровни зависят только от упражнений. Я поставила бы на старшего, памятуя путь Ярослава. Он как на трон взошел, практически перестал прогрессировать – занятость. И Радислав замедлится на службе, а старший продолжит тренировки. Может, и родителей обгонит. – Она секунду помедлила. – Все будет хорошо. Брат оставил нам очень здоровое наследство, и человеческое, и государственное.

Богуслав решил не терять время и погрузился в архивы отца, которых за полтора с лишним десятка лет набралось достаточно. Буквально за день понял – вряд ли найдет что-то путное в государственных документах. Что Ярослав лично сочинял, где согласовывал, а какие подмахивал практически не глядя – не разберешь. И, соответственно, не выделишь информацию, проливающую свет на гибель и странный звонок.

Были еще личные записи, заметки и даже листики, по-старинному исчерканные ручкой и маркером. Княжич перебрал их и глубоко задумался. Явно самое важное отец хранил в черепной коробке. Из заметок и документов последнего года перед убийством очевидно, что Ярослав увлекся двумя вещами, прямого отношения к государственным делам не имеющим. Сын, естественно, слышал про них – столько разговоров было на эти темы. Князь вознамерился соорудить магическими средствами космический аппарат для доставки экспедиции на Луну и основания там поселения. Кроме того, он вцепился в отрывочные источники сведений о магии Китая и Дальнего Востока, сетуя, что контакты с теми странами редки и непостоянны. Он считал, что Род и Аллах – не единственные боги в мире, и у восточных народов они могут быть свои, ничуть не менее могущественные.

Богуслав разочаровался. Во-первых, многобожие произрастает из области бреда. Бог, Род, Аллах, Всеобщий – имена уникального, единственного божества. Верю, что нет Бога кроме Аллаха, а Мухаммед… Во-вторых, нет ни малейшего сомнения, что куда более опытные эксперты СБ перелопатили куда больший пласт информации. Факт совпадения потери связи с лунным кораблем и гибели княжеской четы они отметили, но никак объяснить не смогли. За отсутствием вменяемых версий сочли случайностью, как и несколько других, с виду никак не связанных обстоятельств.

Он вышел на балкон, где часто бывал с отцом. Москва-река описала петлю, не спрямленная как наверху и полноводная. Холодный ветер обрывает последние листья, часть их кружится, уносясь к реке. Она впадает в Оку, та – в Волгу, которая скатывается до Каспия. Вряд ли осенние листики, символы грусти и увядания, заплывут столь далеко. Стараниями Ярослава и его предшественников реки где только возможно перегорожены плотинами ГЭС. В мире, где ядерная энергетика буксует, порох не хочет нормально взрываться, а двигатели внутреннего сгорания работают только с малой компрессией и низким КПД, гидроэлектричество – второй вид энергии после магии, а по количеству использованных киловатт-часов намного ее превосходящий.

Итак. Можно пихнуть в бок регентов, дабы расконсервировать лунную программу, назначить над ней главного и проследить – в какой момент космический корабль погибнет от лап существа, сотканного из энергетического вихря. Гуманный эксперимент, особенно если учитывать, что экипаж лунного модуля тоже наверняка не уцелел.

Менее авантюрный вариант – восточные магические искусства. До Ярослава их практически игнорировали, так же как и американские, основанные только на слабой подпитке от человеческого мозга. Неспособных зачерпнуть из могучего Источника Рода чародеи Руси традиционно презирали, кроме малоизвестной школы, в которой вершин достигли ворожея Мария и тетя Эрика. Супер, сказал себе Богуслав. Допустим, на Востоке я найду новых адептов сильной магии, не зависящих от Кремлевского Источника. И что дальше? Кто-то из них, самый здоровенный, рванет на себе кимоно и выкрикнет: давай, княжич, выходи на честный смертный бой, это я порешил твоих родителей, а сейчас тебя грохну… Комикс.

И все равно Восток. Как ни сложно понять обрывочные записи, соотнеся их с репликами отца на последнем году жизни, он как-то связал экономический рост КНР в верхнем мире с китайской магией в нижнем. По крайней мере, предполагал наличие такой закономерности. Вероника, далеко не последняя фигура наверху, живет в Чайна-Тауне, явно сотрудничает с китайцами. Впрочем, ныне все, занимающиеся серьезными делами, завязаны с ними.

Богуслав вытерпел обряд передачи права престолонаследования перед тверским идолом Рода. Монастырский послушник подтвердил, что Род принял передачу обязательств. Радислав, отхвативший перспективу стать главой самого мощного государства планеты, на обратном пути спросил:

– Ну, бывший будущий князь, объясни – зачем на самом деле наша рокировка.

– До конца не понимаю, но чувствую – надо. Я обязан разобраться. Без этого невозможно нормальное правление ни у меня, ни у тебя.

– Высокие слова. Почти поэзия. А может, брат, кишка тонка? В главы государств люди стремятся изо всех сил, обдирают бока, убивают соперников. Тебе до такой степени пофиг?

Богуслав задумчиво глянул на проносящиеся за окном голые деревья.

– Наоборот. Мне этого мало. Ты в восемнадцать лет достигнешь пика карьеры и полвека потом будешь за него держаться. Я большего хочу, и примеры есть. Помнишь рассказы о древних? Да и то создание, что пришло к отцу. Оно намного могущественнее князя Руси.

– О! Так ты честолюбивее меня. Древнего папа завалил прямо в кабинете обычным штык-ножом. А когда попробовал приблизиться к уровню вихревого существа, сам погиб. Так что, дорогой братец, князь внутри вилки: слабее энергетического убийцы, но сильнее древнего. И там ему лучше всего оставаться.

Старший брат улыбнулся про себя. Неужели Радислав всерьез думает, что коронация его вознесет до уровня тысячелетнего мага? Да и отец одолел Ашура, лишь играя на своем поле и с ассистентами.

Дома Богуслав занялся перекройкой собственной личности, где справиться не смог – обратился к Эрике за консультацией. Чернявое лицо с по-восточному тонкими чертами чуть посветлело, округлилось, изменился цвет глаз. Аура потекла и застыла. Доказать, что он – бывший претендент на трон, княжич сможет, хоть и с трудом, но без доброй воли его не опознает ни маг, ни прибор. Отпечаток сетчатки и оттиски пальцев соответствуют обычному московскому парню шестнадцати лет, проведенному по городской учетной системе как Дмитрий Федоров, ученик-маг шестого уровня. Удостоверение личности, кредитная карта… Княжич исчез. Появившийся словно из небытия молодой человек рассмотрел в зеркале отражение, привыкая. Поблагодарил Эрику и Марию, бросил последний взгляд на комнату, где оставил барахло, связывающее с жизнью во дворце и княжеской семье. И ушел, прихватив лишь небольшой рюкзачок. Отныне – просто Дмитрий. Никакой не Богуслав Милославский.

– Отслеживаешь? – спросила Эрика-Милослава.

– Конечно, – удивилась вопросу Мария. – Но если он вправду собрался так далеко, быстро на помощь не успеем. Парень действительно один. Да поможет ему Род.

Центральный московский буддистский монастырь, воспринятый столицей как и другие невраждебные религиозные заведения без противления, но и без поддержки, ошеломил тишиной. За порогом – приличных размеров зал, сообщающийся с улицей и не отделенный дверями. Несмотря на легкий мороз, на полу в молитвенных позах застыла добрая сотня босых людей в одинаковых оранжевых хламидах. Дмитрий глянул на их ауры. Забавная картина. Практически все сенситивны не выше пятого уровня, в молитвенном порыве ауры сплелись, устремляясь куда-то… В накопитель за кулисами! Вот одно из объяснений тайн Востока. Некие личности откачивают энергетику у адептов. Не дам, жадно подумал Дмитрий и оглянулся в поисках помощи.

– Пройдемте со мной, молодой человек, – одними губами, практически беззвучно произнес старик в таком же оранжевом костюмчике – рубаха и штаны на голое тело, ноги босые.

В боковом пределе он продолжил:

– Вижу уровень шестой с задатками для развития. Хотите влиться в нашу общину и постигнуть истину в молитве, восходя до нирваны?

– Да… но не здесь. Я наслышан, что в монастырях Востока соитие душ наставника и учащегося полнее, быстрее путь к совершенству.

– Вот как? В готовы к дальней дороге, неофит?

– Да.

– Нужно говорить: да, учитель. Что же, это решаемо. У вас будет попутчик, он тоже изъявил желание, но задержался. Возможно, ждал чего-то.

Или кого-то. Тетка и Мария решили навязать бодигарда? С них станется.

Мужчина неопределенного возраста в гражданской, а не в форменной оранжевой одежде, скользнул по юному спутнику цепким взглядом. Не телохранитель, понял Дмитрий. Староват, а сенситивность… Тут ждал сюрприз. Аура слегка прикрыта, но под маскировкой явно не простые навыки оперативников СБ или контрразведки. И вообще странный. Парень не смог определить точно, что не так. Жизненный опыт слишком мал и пасует.

– Этот? – спросил мужчина. – Хлипкий. Ну да ладно. Так веселее. Поехали.

Вместо предполагаемой пешей прогулки – они же паломники все-таки – попутчик вызвал такси с гаджета-транса, швырнул в багажник рюкзак и хлопнулся на заднее сиденье. Дмитрий не без робости пристроился рядом.

– Борис Борода.

– А… а Борода – прозвище?

– Фамилия по паспорту. Еще вопросы?

– Нет. Я – Дима Федоров. – Он не успел привыкнуть к новому имени и выговаривал его чуть неуверенно, что не укрылось от внимания Бориса.

Юго-восточное железнодорожное направление столицы, увенчанное в городской черте Каракорумским вокзалом, обычно казалось Дмитрию воротами в странный сказочный и при этом до ужаса бедный край. Борода расплатился с таксистом, отмахнувшись от попытки молодого человека сунуть свою карточку, и купил два билета в двухместное купе, также рассчитавшись сам. Как только поезд тронулся, зашвырнул рюкзак под полку и заявил:

– В вагонах такого класса точно есть душ. Неделю не мылся.

Дмитрий представил, что будет, если сосед по купе снимет заклятие сдерживания вони.

– Религия не позволяет?

– Нет. Боялся тебя пропустить.

– Значит, вам все удалось, – поддержал шутку парень и завалился на койку. – Обед заказывать?

– Через час.

Отмытый и чисто выбритый паломник стал неуловимо похож… на кого? Дмитрий сморщил лоб, пытаясь поймать мелькнувшую и упорхнувшую ассоциацию. Строгий мужик, скорее глубоко за шестьдесят, просто омоложенный магически, среднего роста, крепкий, но подвижный. Волосы темные и плотно прижатые к черепу, будто их маслом намазали. Но вряд ли. Что-то во внешности мага говорило о пренебрежении к внешним деталям. К черту детали, вспомнилась старая поговорка отца, навеявшая грусть.

– Огораживаемся.

Борис безо всякой нужды щелкнул пальцами, вызывая заклинание. Он изолировал купе от подслушивания и подглядывания обычными, электронными и магическими средствами. Осталось только завидовать – по защищенности кусок вагона сравнялся с залами Серебряноборского дворца. При этом заклинание не привязалось к земле, двигаясь со скоростью состава. И такой человек едет совершенствоваться в Китай? Разве что учить других.

– Ну, здравствуй, Богуслав.

Княжич пружиной выпрямился и сел напротив. Что за новости? И что тому известно еще?

– Ну-ну. Сейчас небось драться полезешь? Не трудись, не выйдет.

– Кто вы и что вам нужно?

Борис покровительственно улыбнулся.

– Проще ответить на вторую половину. Сопровождать, обучать и защищать тебя.

– Благодарю, не нуждаюсь. Особенно без сведений о вашей личности.

Маг продолжал улыбаться, но не оскорбительно. Скорее с легкой грустью и сочувствием.

– Ну что за молодежь. Нам столько лет требуется, чтобы научиться азам, а им сразу подавай. Иначе нос воротят.

– И все же?

– Ершистый, весь в отца. Не смотри на меня зверем, я хорошо его знал. Да что говорить, и сейчас знаю.

– Продолжайте. – Богуслав-Дмитрий тщательно сдержал эмоции.

– Какой молодец! Не стал раскрываться, что Ярослав звонил тебе, когда ты ездил к нему на могилу… Прости за каламбур.

– Откуда мне знать – от кого звонок? Может, вы сами его подстроили. А уж голос и интонации подделать проще простого.

– И снова правильно! Никому не верить – отцовская школа. Делаем так. Ты же чувствуешь, что в твоей голове нет никакого зондажа? Подумай над вопросом, на который только он может дать ответ. Или несколько.

– Хорошо…

– Только говорить будешь быстро. Считай, что роуминг дорогой.

Борис достал трансформер, разложил его, несколько раз замысловато ткнул в панель. Затем снова свернул в трубу и протянул попутчику.

Он взял с недоверием. Вокруг купе плотный кокон, ни магон, ни электрон не проскочат.

– Да? – раздался знакомый голос.

– Папа! Тест-вопрос. Ты говорил маме – мой цветок Востока, а я…

– Бутончик. Богуслав, что за игры?

– Верно! Как я называл в детстве шариковые ручки?

– Не помню… А-а, «писайя».

– Точно. А когда я обмочился большой совсем, лет в восемь, вспомни, как обидел меня!

– Сказал – Русью будет править ссыкун. Да, ты долго дулся. Прости.

– Па-па!! Это все-таки ты?! Как? Почему ты то сверху, то снизу, но тебя нет… – Из Богуслава буквально поперло, но Ярослав его остановил.

– Борис расскажет. Нет ни верха, ни низа, это один мир. Пока.

Связь оборвалась. На экранчике полное отсутствие какой-либо сети. Мистика в мире магии.

Борис заметил прозрачную слезу, которую Богуслав не удержал в уголке глаза.

– Успокойся. Конечно, жестоко было заставлять тебя считать, что отец погиб. Так надо.

– А мама?

– Не известно. Нам пока не удалось… Об этом позже.

– Какого черта? О чем вы вообще? И кто вы на самом деле?

– Как много вопросов! Яр предупреждал. Начну с последнего. Я – Род.

Богуславу захотелось срочно бросить в Бориса чем-нибудь тяжелым. Или легким но быстрым, калибра 7,62. Тут душа наизнанку, а он шуточки шутить.

– Я правда Род, только давно не божество, идолы которому стоят по всей стране. Не веришь? – Борода снова щелкнул пальцами, вернув купе в обычное пространство, пронизанное электромагнитными и магическими полями. – Ведь знаешь, что происходит, если на территории Руси нарушить клятву. Слушай. Торжественно клянусь Родом, что я и есть Род. Глупо звучит… Видишь, не испепелило. Кстати, час минул, должны обед принести. Ты не голоден?

 

Глава третья

Действительно, вежливая проводница постучалась и с подноса на столик сдвинула две порции. Борис как ни в чем не бывало отделил свою и принялся неторопливо поглощать, не обращая ни малейшего внимания на попутчика, который ожидал эпохального откровения о мироустройстве и прочих сногсшибательных сведений. И не дождался. Причем не только после обеда, но и до прибытия в Каракорум.

Развенчанный бог выспался после того обеда, потом сказался занятым и долго медитировал. Затем ужин, сон до утра, завтрак…

– А ты что время зря теряешь? Отец многому тебя научил. Сосредотачивайся, ощущай силу планеты. Ну, что тетя называла ворожбой, так сказать, моего имени. Маг большей частью сам учится. Ему разве что подсказывать следует.

– Так подскажите.

– Не время, Дмитрий. Работай. И не мешай.

Все. До выхода на перрон больше ничего не удалось выжать.

Вместо пересадки на поезд, отправляющийся на левый берег Волги и дальше в степные государства, Борис увлек княжича на базар. Там без затей и особой причины завязал ссору с продавцом охотничьего и прочего холодного оружия, обвинив его, что тот мошенник и пытался всучить дешевку под видом элитного ножа.

В узком проходе между рядами лавок, не шире двух метров, вокруг московских пришельцев начала скапливаться небольшая толпа чернявых азиатских крепышей. Дмитрий, кое-как понимавший местный язык по дальней аналогии с крымско-татарским, уловил, что их собираются избивать. Если и не до смерти, то весьма ощутимо.

Накалив обстановку, Борис спрятался за спину Дмитрия, прокричав:

– Эта мусульманская помесь свиньи и собаки хотела обмануть вас, хозяин!

Решив, что с так называемым богом он разберется потом, княжич начал бой.

Когда на тебя нападают сразу несколько, важно сократить одновременный доступ к телу. Он выбрал место с подпорой навеса позади себя, но не вплотную, иначе попытаются сунуть веревку и притянуть к столбу, лишая подвижности или удушая. Слева-сзади Борис. Ненадежный союзник, но сначала монголы пусть его завалят. И только прямо и справа – противники, пара всего, за ними еще шесть или семь, жаждущих развлечений.

Правый туземец схватил за плечо и получил резкий тычок в болевой подмышечный узел. Затем уход вниз с одновременным рубящим ударом стопы в голень и тройной связкой ударов руками по второму сопернику в корпус и пах. После этого Дмитрий был вынужден прыгнуть на прилавок, так как обоих азиатов на него просто толкнули, а он не мог позволить задавить себя массой.

Завопил хозяин торговой точки, увидев разбросанные чеканные посудины, и умолк после удара пяткой в лоб. Оскорбленный оружейник тоже прыгнул к обидчику, довершая разгром медных мисок. Кто-то из его друзей обошел отбивающегося Бориса и пробрался в тыл. Богуслав всадил прямой в живот ногой этому партизану, принял на блок удары торговца и кувыркнулся в проход между прилавками. На земле избавился от рюкзака, здорово нарушающего привычное боевое равновесие, и ударил по ногам противника, которого лягнул две секунды назад. Затем снес продавца оружия, перепрыгнул через прилавок, где быстрой атакой сбоку и с выходом в тыл отключил энтузиастов, пытавшихся достать Бороду.

– Ты совсем с ума сошел, ваша божественность? – Дмитрий выдернул рюкзак из-под лавки. – Какого хрена их провоцировал? Уносим ноги!

Они срочно покинули разгромленный кусочек торжища под крики и проклятия обиженных хозяев. Лишь когда отдалились на приличное расстояние, не преследуемые ни торгашами, ни полицией, смогли перевести дух.

– Ну? Отвечай! Что это было?

– Проверка, – абсолютно невозмутимо заявил Борис. – Ты хочешь узнать многое. Но я должен убедиться, что носитель тайн способен защищаться. Объясни, почему ты не применил ни ворожбу, ни магию?

– Нужды в этом нет. И потом, одно дело – заурядный мордобой. К схватке с применением магии отношение иное.

– Думаешь, кто-то поверит, что ты, щегол, завалил семь крепких мужчин без магии?

– Это же не профессиональные воины. И так чтобы совсем без магии – не обошлось. Мое тело шестнадцать лет совершенствовалось под ее воздействием, даже генотип изменен. Уходим от темы, – одернул себя Дмитрий. – Колись, рассказывай про следующую неприятность. Теперь ради проверки мне понадобится уложить роту спецназа? Без меня, дражайший. Наши дороги разошлись. Я не хочу знаний, ради которых сложу голову.

– Вот оно, нынешнее поколение. – Борис аж руками всплеснул. – Где отвага, самопожертвование? Ладно, выпусти пар. Кое-что расскажу и без суровых битв. Пошли, угощу обедом.

«Куда в тебя столько лезет?» – раздраженно подумал Дмитрий и не без колебаний последовал за ним в духан.

Внутри – обыкновенный восточный кич, виденный княжичем лишь по картинкам в Сети. Ранее в Западной Монголии бывать не приходилось. Борис развалился на низком диванчике, устланном коврами, заказал плов и овощи.

– После обеда поспать, потом медитировать?

– Подход правильный, молодой человек. Но раз я обещал кое-что рассказать, так тому и быть. Любезнейший! – Борис окликнул духанщика. – Будьте добры, принесите европейские приборы.

Появились ложки и вилки, хотя большинство посетителей здесь привыкло есть руками.

– Немного изолируемся от зала. – Чревоугодник как обычно щелкнул пальцами. – Приятного аппетита. Спрашивай.

Плов оказался восхитительным.

– Вопросов слишком много. О природе этого мира и что означает фраза отца «нет ни верха, ни низа», кто убил родителей, почему вы уже, простите, не бог. Если когда-то были им. Поэтому предпочту ваш связный рассказ.

– Потрясающе. За миской риса с бараниной ты собрался узнать секреты, на овладение которыми у мудрецов ушли столетия.

Дмитрий пожал плечами. Не хочешь – не говори. Из чего логически следовало: какого черта тогда вообще около меня отираешься?

– Проще рассказать о себе. Нас было несколько, по разным причинам я остался один. Примерно лет двести назад наш мир, как бы выразиться понятнее, начал выходить из повиновения, не желая жить по установленным мною законам и сопротивляясь командам. Большей частью бунт завершился в 2020 году. Если знаешь, тогда произошел взрыв в Москве, в научном центре. Местная вселенная не терпит, чтобы ее изучали под микроскопом. А я, подбивший князя на опыты с микромиром, оказался низвергнутым. По силе воздействия на реальность эквивалентен посредственному магу, некоторые вещи – маскировка, левитация, поглощение и подавление звуков и иных колебаний – могу как никто другой. А так сохранилась бытовая волшба, плюс несколько боевых заклятий. Как воин ты, по идее, гораздо сильнее меня. Оттого и хотел проверить.

– Не вздумайте снова. Так вы – вроде древнего?

– Физически намного старше. Древним всего-то тысячу двести лет или чуть больше, но они не лимитированы в применении сил. У меня есть общее с ними ограничение – запрет на выход в верхний мир.

– Вернемся к заявлению отца про единство мира.

– Оно относительно. Подробности об этом для тебя преждевременны. Тем более тут происходят процессы, мне самому не до конца понятные. Поэтому не хочу вводить в заблуждение.

– Много пустых слов. Не хотите – не говорите.

Борис хрюкнул и погрузил в себя очередную порцию плова. Уж молодежь пошла. Никакого уважения к собеседнику, который минимум в сто раз старше.

– Проще объяснить про убийц. Их можно именовать по-разному. Ярослав считает, что на него обиделась интеллектуальная субстанция, ответственная в нашем мире за управление Австралией, Океанией и Антарктидой.

– Вау, как красиво звучит! Субстанция, слово-то какое. Главное – содержательно. Тоже великий бог типа вас?

– Нет, юноша. Мы их создали, они вышли из повиновения. Твой отец не признавал умных терминов вроде «элемент глобальной интеллектуальной системы управления, ответственный за регион». Он пронумеровал их и звал коротко – глобы. В Серебряном Бору его посетил посланец глоба-8.

– И он же уничтожил маму?

Экс-божество, похоже, впервые за время знакомства чуть смутилось.

– Не совсем. Правильнее сказать… ее убил Ярослав. Они были очень сильно связаны. Когда аура князя оказалась пробитой, она заодно порвала энергетику Гюль.

– То есть ее все равно убил глоб. Объясни, как его найти и уничтожить. И к черту детали.

Борис заржал, некультурно исторгнув несколько рисинок на стол.

– Слушай, ребенок Ярослава, я почти две тысячи лет живу, а такого не видал. Если упадешь и нос расшибешь, будем мстить гравитации? Обгоришь на солнце – уничтожим солнечный свет? Глобы являются такой же основой этого мира, как сила тяжести. Вру. Они ее и формируют.

Дмитрий тоскливо глянул на сотрапезника.

– Вы несете какую-то хрень. Отец начал борьбу против базовых законов природы, и они прислали к нему киллера… Себя послушайте, дядя. Ваша психика не выдержала ваших лет. Я засомневался уже на этапе бунта «интеллектуальных систем» против создателей, теперь уверился. Когда-нибудь узнаю, как из моей памяти выколупали воспоминания об отце для получения его аудиофантома. Создать видимость умершего человека легче, чем воевать с тяготением, электромагнетизмом и лунным светом. За обед спасибо и прощайте.

Он двинулся по проспекту Кабулхана в сторону центра, тщательно контролируя внутренним зрением пространство за затылком. Как говорят летчики в фильмах, заднюю полусферу. Пародия на Рода выметнулась из духана через минуту и вприпрыжку понеслась следом, очень солидно для столь древнего существа.

Дмитрий резко свернул в очередное торговое заведение, помесь универмага и базарчика. В толпе людей и нагромождении биополей накинул морок, слегка изменив внешность, и отвод глаз. Для полноты комплекта нацепил тут же купленную восточную шляпу и максимально пригасил всполохи энергетики, выдающие магические способности.

Самозванец проскочил метрах в пяти, озираясь по сторонам, и углубился в торговые ряды. Его бывший партнер с трудом удержался, чтобы не спровоцировать новую драку, на этот раз кинув кормильца без помощи – пусть сам отдувается. Нет, будем выше этого, решил он и ретировался.

Современная часть города выглядит вполне по-европейски, если не считать болезненную приверженность архитекторов к домам круглого сечения и конусовидным крышам, поэтому четырех-пятиэтажные здания смотрятся юртами-переростками со множеством перемычек между нижними уровнями. Зато разбегавшиеся в стороны от проспекта переулки сохраняют приличия на расстоянии не более сотни метров. Дальше – халупы, грязища, гужевые повозки с лошадьми, волами и даже ишаками.

В паре кварталов от Восточного вокзала Дмитрий почувствовал позади знакомую ауру. Говоря на том же летчицком сленге, сотрапезник «сел на хвост». Ну что же, не хочешь по-хорошему, будет иначе, решил преследуемый и свернул на третий за пару часов восточный базар, из-за близости вокзала самый шумный и бестолковый.

Протискиваясь между рядами, он заметил нишу между магазинчиками шириной около метра, упирающуюся в глухую бетонную стену. Повесил рюкзак на выбивающийся наружу арматурный штырь. Отпечаток ауры владельца сияет на нем ночным светофором. Жаль, что воняет здесь торговцами, поленившимися идти в цивильный туалет и облегчившимися на стену под арматуриной. Ну да ладно, вещи потом можно избавить от запаха. Зато Борису приятнее.

Дмитрий пристроился к ларьку напротив, заодно присматривая, чтобы очередной любитель отлить на стенку не спер рюкзак. Там прикрылся как мог и дождался хитромудрого старца, завернувшего в проход.

Борис легко парировал низкоуровневые заклятия, продемонстрировав непонятную защиту. Они проходили через него, не взаимодействуя с телом и аурой. В ответ Борода метнул столь же легкий парализующий импульс, без вреда растекшийся по охранным редутам нападавшего.

Ладно, решил Дмитрий. Магический поединок – не мордобой, где можно десять минут махаться. Здесь исход решают секунды, к тому же люди вокруг начали проявлять нездоровый интерес.

Кинетическое заклятие сорвало кусок бетона на голову оппонента, отвлекая часть его внимания. Потом в грудь ударил поток чистой энергии, незамысловатый как кувалда.

Бориса приложило о стену со звуком шлепка мокрой тряпкой. Защита, подозрительно напоминающая амулетную, разлетелась вдребезги. Со снятием морока, весьма искусного, на загаженной мостовой обнаружился обыкновенный ну́ли, мутант породы, распространенной в Средней Азии и на Дальнем Востоке. Только аура странная, не землисто-мутная, как у большинства примитивных рабочих синтов, а со странными цветными всполохами неплохого мага, чередующимися с провалами увечий.

Дмитрий убедился, что ну́ли дышит и со временем придет в себя, подхватил рюкзак и сбежал, не дожидаясь переполоха. На другом конце рынка, изображая покупателя и сбрасывая с одежды руки лавочников, призывающих купить некую дребедень, он начал перебирать, по какому маячку мутант снова вышел на след.

Транс-гаджет. Батарейку и симку достать. Магии на нем точно нет. Амулеты, их много, но магией слежения можно зацепиться только за один. Кругляш в виде брелка отправился в кучу объедков и тряпок, заменившую здесь мусорку.

Если зацепка на слежение начата из дома, надо избавляться от всех вещей. Досконально проверить каждый миллиметр не хватит ни времени, ни умений.

Через двадцать минут Дмитрий вышел с базарчика, с ног до головы переодетый в местные куртку и джинсы, которым не суждено выдержать и первой стирки, короткие сапожки и утепленную кепку. Рюкзак превратился в холщовую сумку с ремнем через плечо, внутри которой уместились необходимые мелочи и мусульманский молитвенный коврик. Поверх ауры Дмитрия, маскировавшей подлинный облик Богуслава, лег новый ложный слой, а в чертах лица проступило нечто азиатское.

Маячок он обнаружил в гаджете, тут же уронив его в канаву. Взамен купил простейшую звонилку, не вставляя в нее сим-чип. Уверившись, что спрятался на пределе возможностей, беглец отправился не на вокзал, а в речной порт. Вряд ли кто ожидает столь длинного крюка – до Каспия, там на восточное побережье моря, по соляным дорогам до Чингиз-сарая, где можно снова сесть на поезд.

В маленькой каюте, которую пришлось разделить с тремя персами жуликоватого неопрятного вида, Дмитрий растянулся на койке и принялся раскладывать по полкам события последнего времени.

Итак, некто собирается дать ему толчок к активным действиям, организуя мистификацию со звонком «отца» в верхнюю Москву. Навязывает в сопровождающие престранного мутанта Бориса, не озаботившись сколько-нибудь складной легендой. Есть предположение, что неизвестные рассчитывали на рекламный ход, обкатанный при обдуривании толпы – чем абсурднее, тем правдоподобнее. Не на того нарвались.

«Маячок» мог быть наложен дома и нести благую функцию страховки, чтобы тетя Эрика знала, когда и куда высылать кавалерию на помощь. Но «запах» магии, как учил определять отец, явно не напоминает никого из близких знакомых с даром чародейства или ворожбы. Мог и Борис расстараться, воспользовавшись своими странными способностями, или амулет применил.

Непонятно главное. Каких действий хотят или, наоборот, опасаются незримые кукловоды? Далее, Восток – это многие миллионы квадратных километров. Куда именно ехать – не ясно. Хочется, конечно, нащупать некий клубок, в котором связаны интересы Верхнего и Нижнего Китая, а также Вероники. А лучше – распутать его. Но не стоит забывать, что на сцену вышел всего-навсего юноша, слишком малая величина, чтобы многого достичь или заметно угрожать чужим благам. Поэтому действуем по старому сценарию: сначала восточная мудрость в монастыре. Дальше при наличии задницы неприятности на нее сами найдутся, а пока следует выспаться до утра.

Неприятности настигли гораздо раньше.

Сначала сработала амулетная защита. На одних рефлексах, спросонья включившихся раньше, чем сознание, Дмитрий резко крутанулся и перехватил руку с ножом, приподнимающуюся для замаха. Для верности сломал лучевые кости у запястья. Бандит сдавленно вскрикнул.

Лежа на верхней полке, княжич заметил, что противоположная пуста. Боком прыгнул туда, заметив возню внизу. Вовремя. В полутьме, чуть рассеиваемой неверным светом из иллюминатора, он рассмотрел клинок, пробивший прежнюю лежанку снизу насквозь.

Не желая более меряться прытью с тремя врагами в замкнутом пространстве четырехместной каюты, Дмитрий швырнул вниз парализующее заклятие, спрыгнул и связал попутчиков обрывками простыни, не смущаясь, что у одного из них в руке появился лишний сустав. Этого же героя, подвывающего от боли, он начал допрашивать.

– Кто вы такие и почему пытались меня убить?

Перс попытался изобразить непонимание крымско-татарского, потом вздумал угрожать неким «Саид-ага», который встретит в порту и учинит крутые разборки. Скривившись в брезгливости от того, что он сейчас совершит, Дмитрий сунул в рот убийце-неудачнику его собственную шапку и с силой крутанул сломанную руку. Шапка погасила вопль.

– Не хочу без нужды расходовать магию. Но если не расскажешь мне быстро, поставлю полог тишины и примусь за твои маленькие причиндалы. Это больнее, чем рука.

– Нет! Не-ет!! Не надо. Я скажу… Гарик увидел, что у тебя есть банка накопителя. Ну, и мы решили…

– Не врешь. Саида-агу выдумал?

– Да, господин.

Слабое заклятие развеялось. Мальчики лежали, обездвиженные лишь путами. Три пары глаз поблескивали в темноте крайне недружелюбно. Дмитрий достал банку из сумки.

– Значит, ради этого хотели меня порешить. Замечательные люди. Понимаете, что я в полном праве забрать ваши жизни без ущерба для моей кармы? Вижу – знаете. Но я не такой. Поэтому не двигаться, и для вас дело закончится хорошо. Сравнительно.

В накопителе энергия магии находится, образно говоря, под высоким давлением. Часть ее израсходована в поединке с Борисом. Больше одной банки из княжества беспошлинно не вывезти. Накопители промышленно заряжаются у Источника Рода в центре столицы. Есть иной способ, жутко медленный, расточительный и нерациональный. Молодой маг знал его лишь теоретически. Но можно попробовать, троих неудачников ему не жаль.

Криворукого скрутило от жесточайшей головной боли, будто в затылок врезался раскаленный арбалетный болт. Тело судорожно выгнулось дугой, потом обмякло.

– Восемьдесят процентов улетучилось в пространство, но заряд чуть вырос. Следующий по списку, проходите на прием к фрезеровщику-проктологу!

Конвульсии охватили второго джентльмена удачи. Жизненная сила, магия души пенным невидимым облаком прыснула из черепной коробки, в небольшом количестве пробиваясь внутрь банки.

– Спасибо, дружище. Третий на очереди.

Когда последнее туловище бессильно растеклось по лежаку, Дмитрий развязал их.

– Трудно жить будет лишь первую неделю, господа налетчики. Слабость, болезни, фатальное невезение в мелочах, раны плохо заживают. Да-да, переломы тоже. Потом постепенно восстановитесь.

Он бесцеремонно обыскал их. Банда – подданные Тегеранского султаната. Наличных денег минимум, зато в ассортименте ножи, складная пневматическая винтовка, кастеты и удавки. Лишний инвентарь отправился за иллюминатор.

– Спокойной ночи, попутчики.

– Сволочь… Дитя шайтана… – донесся шепот снизу.

– Обиделись, что не прикончил вас? Оно недолго в любой момент.

Больше реплик не последовало.

Дмитрий внезапно сформулировал себе, почему отправился в путь таким странным образом, лишившись княжеской власти и без каких-либо помощников из спецслужб. Это – его личное дело. Ресурсы государства можно использовать только при угрозе государственным интересам. Тут же смесь любопытства и желания отомстить, а также иррациональная призрачная надежда, что Борис и фантом не во всем солгали, и родителей каким-то непостижимым образом получится вернуть. Если удастся найти что-то действительно стоящее, тогда стоит звать Эрику и Грабко, пусть регенты присылают танки.

Копнув глубже, путешественник обнаружил в глубине души важный сокровенный мотив, о котором до поры не хотел задумываться. До сего дня княжича опекали, даже, можно сказать, пасли. Он взращен с единственной целью – занять престол Ярослава. Никто и никогда не подумал спросить, желает ли наследник такой чести, считает ли себя соответствующим претендентом. Мнением человека, которому прочили самую важную должность нижнего мира, не сочли нужным поинтересоваться.

В качестве образца для подражания избран князь, ныне покойный. Но Богуслав знал, что отец далек от идеала, пусть и достоин всемерного уважения.

Отказавшись от трона, уехав из Тайной Москвы и сбросив опеку как регентов, так и непонятного Бориса вкупе с отцовским фантомом, княжич начал наконец свою жизнь. Он, шестнадцатилетний мальчишка, сбежавший из дому в поисках себя и ответов на вопросы – как и зачем жить дальше, обречен ломать дрова и набивать шишки. Но это – его ошибки, и достижения тоже его, а не мудрое руководство отцовым наследием, где молодого монарха будут постоянно сравнивать с предком. И не в пользу нового князя: усопший канонизирован, безгрешен и свят по определению. Баста! Мы пойдем другим путем, как говаривал некий смешной персонаж из верхнего мира.

 

Глава четвертая

Зимнее Каспийское море встретило качкой, отчего жертвы энергетического вампиризма повалились на пол и под койки. А ведь мог поступить с ними гораздо хуже, подумал Дмитрий. Теперь всюду будут мерещиться двойники Бороды, имитации умерших родственников и прочие создания, которых надо остерегаться, в крайнем случае – убивать. В реальности по пути гораздо чаще должны попадаться уроды, схожие с персидскими грабителями.

Откровенно говоря, за короткие шестнадцать лет жизни княжич никого не лишил жизни. Он знал, что в процессе воспитания наследника престола такое непременно случается как необходимый элемент профессиональной подготовки. Умертвив своими руками закоренелого преступника, будущий князь лишается некоторой части иллюзий о святости и ценности любого человеческого и даже человекоподобного существа. Но отречение состоялось раньше, чем предусмотрен мрачный ритуал.

Вспомнив мутанта нули, Дмитрий криво усмехнулся. Надо же – бог! Во имя Бориса, его сына и святага Борисова духа, аминь! Правду сказать, на пароходе он оказался бы даже полезен, присматривая за попутчиками вроде нижних, с выпитой энергетикой. Но и от него можно ждать нож в спину как от незнакомого и имеющего непонятный интерес существа.

К исходу суток судно класса «река-море» по району плавания и потрясающе низкого разряда по комфортности пересекло наискось Каспий и отшвартовалось в бухте Узбой порта Кызыл-Су, к востоку от которого простирается Великий Кыргызский каганат. В каюту заглянул стюард, не поморщившись от привычного рвотного запаха.

– Обгадились, шакальи дети? А ну убирать!

– Уважаемый, сколько длится стоянка?

– Десять часов. А что?

– Если они не управятся с уборкой?

– Назад поплывут, в Каракорум. – Стюард почесал толстое брюхо. – Бабло у них есть?

– На билеты точно хватит.

– И славно. Потому что в загаженную каюту я пассажиров не пущу.

Будто до нас пахло розами, усмехнулся про себя Дмитрий. Но так даже лучше. Меньше вопросов про их усталый вид и ломаные конечности.

Из очереди на таможне он рассмотрел угрюмые рыла местных стражей границы. Если Западная Монголия – дружественный сателлит и, в общем-то, протекторат Руси, следующий кандидат на присоединение, здесь начинается внешний мир, к княжеству и выходцам из него весьма не расположенный. Князя и его подданных не любят за монополию на главный Источник и переходы, слишком высокий уровень жизни от спекуляций магической энергией, сильную армию, постоянно громящую соседей и не гнушающуюся экспедициями в другое полушарие, если русские сочтут нужным. Да мало ли за что не любят, главное – сильно.

– Русь? – рявкнул пограничник.

– Да, уважаемый капитан-ага.

Язык той же тюркской группы, что и западно-монгольский, но с татарским еще меньше общего.

– Что ты там квакаешь… К нам зачем?

– Для изучения культурных ценностей, уважаемый.

– Шпион, шакалья морда, и не скрывается. Место назначения?

– Амуль, уважаемый, потом Бухара.

Включился таможенник. Если погранец смахивал на гориллу, второй напоминал лощеного орангутана.

– Что декларируете?

– Один накопитель, частично израсходованный, башлык-ага.

– Ну да, на Руси такого добра завались. Импортная пошлина две тысячи динар или конфискация.

Дмитрий включил самую обаятельную из отработанных улыбок. На коронацию ее готовил.

– В соответствии с соглашением между княжеством и каганатом от позапрошлого года ввоз одной банки беспошлинный.

– Ах, так еще и умный. Посмотрим, как сейчас запоешь.

Туристу весьма не понравился стиль, в котором приматы поволокли его в конторку. Если начинать убивать двуногих человекообразных, не ожидая русского ритуала посвящения в киллеры, сейчас самое время. Но место не то. На таможне наверняка не раз сталкивались с агрессивными магами невысоких уровней.

Начальник чего-то там, то ли пограничного, то ли таможенного, а может – полицейского установления, был интеллигентом и рядом с подручными выглядел солидно. Примерно на уровень шимпанзе.

– Две тысячи динар – большая сумма, примерно триста ваших рублей, – начал он без предисловий. – Учитывая обстоятельства, я готов закрыть глаза, скажем, за сотню.

– Требую русского консула.

– Вот как. Не хочешь по-хорошему. У тебя магический уровень шестой-седьмой, и даже с банкой наперевес много не навоюешь.

– Но этого вполне достаточно, чтобы скинуть консулу запись нашей беседы и вымогательство взятки.

– Пфи! – усмехнулся высший примат. – Кто поверит колдовским штучкам гяура-язычника? Ладно, я добрый. За выходом из пограничной зоны тебя встретят люди и предложат справедливую цену за накопитель. Советую не разочаровывать их. Пропустите русского господина!

Дмитрий Федоров получил в паспорт штамп о пересечении границы Великого Кыргызстана восьмого числа месяца Азар года тысяча четыреста тринадцатого солнечной хижры. Каганат в числе нескольких стран, не признающих европейский календарь.

Выйдя из дверей поста и увидев неприятную группу молодых людей в подбитых кожей халатах, он юркнул в сторону, между обменником валют и туалетом. Вышел оттуда лет на двадцать старше, местной внешности. Кожаные на него никак не отреагировали.

Дмитрий пересек площадь, виляя между паромобилями, автобусами, верблюдами и воловьими упряжками. Когда счел себя в безопасности в полусотне метров от стоянки такси-электромобилей, он поскользнулся на верблюжьих катышках, плотно устилавших мостовую, и схватился за борт грузовика. Тем самым обратил на себя внимание пары пацанов, весьма схожих с дежурившими у погранпоста.

Личина давно слетела из экономии энергии. Оказывается – зря.

– Гляди, Исмаил. Молодой гяур, как Рахмет-ага передал. Эй, пацанчик из Руси, зачем так далеко ушел, э? Стой, говорю, э!

Второй достал звонилку. Понимая, что вызов подкрепления усугубит положение, Дмитрий рванул к гопникам, рискуя снова оступиться на верблюжьих подарках. Выбитая труба кувыркнулась вниз, ребро ладони врезалось в кадык говорливому. Молчун опустил взгляд на осколки телефона.

– Ты нехорошо поступил, да.

– Извини.

– Тебя Мустафа извинять будет. Никто не пережил его извинялок. – Бандит поднял на удивление не злые и какие-то очень грустные глаза. – Зачем Исмаила убил?

– Да жив он. – Дмитрий пихнул ногой хрипящего грабителя и проморгал наскок подельника.

Парень дрался как бывалый уличный боец. Прямой удар ногой в корпус, обычно используемый лишь для отвлечения внимания перед атакой руками, почти удался. Дмитрий с трудом ушел вбок, ударом ноги разорвал дистанцию, атаковал сам, завершив комбинацию пяткой в почку. С разворота попал ребром ладони в основание носа и контрольно ткнул пальцами в шею.

Гопник растянулся на мостовой. Княжич быстро обыскал хрипуна, изъял телефон и быстро потрусил к стоянке такси. Труба шлепнулась в выгребную яму. Потирая ушибленные ребра, Дмитрий сел в машину. Водитель, не спрашивая, резко рванул вперед по улице.

– Главное – убраться с границы, – ответил он на невысказанный вопрос. – Молокососы не особо страшны. Но над ними серьезные люди.

– Мустафа?

– Он тоже. Но не только. Вас куда?

– На вокзал.

– Дело ваше, эфенди. Однако таможенник, который вас срисовал и позвонил кожаным халатам, знает ваше имя, а скан паспорта в компьютере. На вокзале точно обнаружат.

– Вот же хрень… Никому ничего плохого не делал, а тут сразу…

– Вы – нет. А княжеская семья много чего. Мы считаем, что из-за Милославских живем хуже русских. Поэтому пацаны отрываются на каждом из княжества, а пограничники их наводят. Ладно, – водитель усмехнулся. – Я знаю, что вы не из княжеской семьи. Те в высоких дворцах и в наши помойки не лазят.

– И куда же мне деться?

– А этого я вам не скажу. Меня через полчаса вычислят. Уж простите, тем ребятам врать не хочу. Поэтому высажу в центре, и да поможет вам Аллах. Хоть вы и гяур.

– Мама мусульманка. Поэтому ходил и в мечеть, и к Роду. Она говорила, что Род – тот же Аллах, только русскими буквами.

– Сложно у вас.

Успокоив боль в боку, пассажир с сожалением произнес:

– Начальник поста предлагал пропустить всего за сотню! Я, дурак, сэкономить решил.

Таксист рассмеялся.

– Вай, какой и правда молодой да глупый! Если приехал из Руси, легко с сотней расстался, люди Мустафы вас бы просто отпустили, э? Шел бы уверенный, что расплатился за въезд, и попал тепленький в лапы шайтана. Приехали.

Дмитрий заметил, что из трех видов купюр – русских рублей, монгольских тугриков и местных динар – таксист моментально потянулся к княжеским ассигнациям. Популярность иностранной валюты по сравнению с местной говорит о многом.

В верхнем мире территория, соответствующая местному каганату, охватывает несколько среднеазиатских государств, кусок России и Китая, причем Кыргызстан – самая мелкая республика из них. Трудно сказать, каков Самарканд, столица местной Кыргызии, но портовый Кызыл-Су похож на откровенную клоаку.

Дмитрий опасливо оглянулся. Таксист отвез его от порта на жалкий километр. Прямая улица вдоль одноэтажных частных домиков, засаженная невысокими кривыми деревьями, соединила порт с грязной и тесной площадью.

Достаточная фора, чтобы продолжить бегство, но куда драпать? Есть железная дорога через Кара-Кумы на юго-восток, вдоль нее, видимо, обычная грунтовая. Самолеты и дирижабли здесь не летают, а будь в Кызыл-Су аэропорт, кожаных мальчиков около него не избежать.

Звонилка, приобретенная в Каракоруме, проста как грабли. Даже карты городов и навигатора нет. Беглец купил обычную бумажную карту и торопливо покинул центральную площадь.

Через пару кварталов одно-двухэтажные дома превратились в откровенные халупы. Солнце склонилось к вечеру. Показался караван-сарай со скопищем верблюдов и весьма поношенных паровых грузовиков. Двигатели внутреннего сгорания не по карману Великому Каганату.

Не экономя более на маскировке, Дмитрий кинул на себя личину и вошел внутрь. Никаких ковров, голые глинобитные стены. Деревянные только столешницы и сиденья, остальное – как материал стен. Только пол сохранил остатки мозаики, старой и затертой, над которой повис запах горелого жира, никак не свидетельствовавшего о процветании заведения.

– Шурпа? Плов? Шашлык?

– Шашлык, – повторил посетитель, тщательно подстраиваясь под местный выговор.

Он опустил карту под стол и расстелил на коленях. Местные вряд ли изучают ее в духанах и караван-сараях.

Итак, наземные маршруты проложены по копетдагским предгорьям, южнее безжизненных пустынных земель. До Тенжена около восьмисот километров, далее дороги забирают к северу, к Амударье и городу Амуль.

Одна-единственная початая банка накопителя явно не стоит усилий целой преступной группировки. Другое дело – бандитская честь. Невидимый Мустафа не захочет выглядеть неудачником перед Рахметом-ага и прочими пограничными обезьянами.

Служка принес миску с водой, шашлык, лепешки и зелень. Однако они не успели исчезнуть в посетителе, как в облупленное и продуваемое декабрьским ветром помещение ввалилась пестрая компания – трое уголовного вида пацанов и двое полицейских.

Несложное заклинание усилило слух в направлении входа.

– Один мужчина, без компании. Вот он.

– На вид – лет сорок.

– Он же маг. Хоть теткой мог прикинуться.

– Осторожно, пацаны. Подходим с двух сторон, окружаем. Драться умеет и наверняка боевые заклятия знает.

В лучах садящегося солнца тени удлинились. Дмитрий заметил, как двое из-за соседнего столика бросили трапезу и полезли за коврами. Конечно, время Аср!

Он сунул пальцы в воду, обтер, умыл лицо. К моменту приближения группы захвата опустил колени на коврик, заботливо купленный в Каракоруме.

– Аллах акбар!

Бандитско-полицейское сообщество притормозило и ретировалось. Не может гяур Дмитрий Федоров соблюдать намазы.

Он попросил прощения у Аллаха за то, что священную молитву Аср вознес, избегая погони. Мама, посвятившая в тайны ислама, категорически запретила саляты в Москве. Обращение к исламской силе в центре владений Рода не останется незамеченным. И если рядовые мусульмане, коих в столице десятки тысяч, могли отправлять исламские ритуалы, когда им заблагорассудится, наследному княжичу не престало демонстрировать веру в чужого для русских Бога. Единство Рода и Аллаха Гюль считала ерундой, хотя и признавала наличие языческого божества, тем нарушая главную заповедь ислама – верю, что нет Бога кроме Аллаха.

Правила общения с Родом представлялись Дмитрию-Богуславу некой инструкцией по обращению с могущественным сакральным агрегатом, причем не менее двух третей объема занимала техника безопасности. Страшилки о том, что ждет клятвопреступников или упомянувших имя Рода всуе, можно было бы отнести к рекламе культа, но многочисленные телерепортажи о событиях вследствие небрежного отношения к Богу не давали оснований сомневаться. Род не всегда помогал, но наказывал без промаха.

Аллах впрямую ни разу не покарал княжича, а сейчас замечательно выручил. Конечно, захватить непокорного пришельца той пятерке вряд ли бы удалось. Но какой смысл развязывать войну, особенно с представителями официальной власти? Не хватает только объявлений «разыскивается» в эфире и в глобальной сети. К желающим отловить пропажу добавится команда из псевдоотца и его божественного величества Бориса, которая, как хотелось надеяться, не знает о маневре до Кызыл-Су.

После священного салята Аср молитвы следуют одна за одной – предзакатная, послезакатная. Дмитрий прогулялся между столиками, подслушивая разговоры, выбрался на улицу. Машин, отправляющихся на юго-восток, масса, да ни одной подходящей. Снова увидев криминально-полицейскую пятерку, он понял, что убраться отсюда следует как можно скорей и на выжидание удачных попуток времени не отпущено.

Чем больше караван, тем больше шансов спрятаться. В глаза бросились два автобуса и два грузовика, оба дальнего хода, с тендерами воды и угля на прицепе. К караванщикам прилипли какие-то оборванцы, явно упрашивающие взять с собой. Мрачный киргиз, похожий на водителя, наорал на них, замахнулся гаечным ключом, отгоняя. Дмитрий подслушал разговор и, удостоверившись, что загонщики не близко, сбросил маскировку.

– Салам алейкум, уважаемые.

– Алейкум ассалам, – водитель глянул недоверчиво, но не враждебно.

– К Тенжену путь держите? Примете странника?

– За деньги не берем. Что делать умеешь?

– Не много, эфенди. Перекачать воду из тендера в бак да уголь перебросить – справлюсь.

– Для этого много ума не надо. Сам кто таков?

– Странник я, из бахчисарайских татар. Садык Сулейменов. В Бухару направляюсь, в медресе.

– Мы не туда. Свернем по пути.

– Общий путь с хорошими людьми послан Аллахом. – Дмитрий поклонился, включил обаяние и чуточку магии, вызвавшей веру в его слова.

– Касым, – представился первый водитель.

– Жусуп, – буркнул второй.

Без лишних церемоний и требования клятв верности киргиз сунул лопату.

– Накидай угля к топкам обоих грузовиков. После заката отправимся.

Позднее время выхода караванов восходит к давним традициям: путешествовали не под палящим солнцем. Но сейчас декабрь, да и в машинах вентиляторы есть. Кондиционеры – вряд ли. Все равно – традиция.

Километров через пять они минули последний пост, два полицейских и один гражданский. Дмитрий сказал себе, что не может столько сил быть брошено на поиск его персоны, однако отвод глаз включил, молясь, что на посту нет амулетов, фиксирующих магию. Аллах не оставил своей милостью.

Касым затянул тоскливую песню. Радио нет, дорога однообразна до чертиков. Передний грузовик поднимает тонны пыли, через завесу проступают во тьме красные огни на задке его прицепа. Не мудрено уснуть, песня помогает бороться. А также разговор.

– Куда направляетесь, эфенди?

– Нам по пути до Кызыл-Арвата, три с половиной сотни километров. Потом поворачиваем направо, в горы. Там есть живописное ущелье Ай-дере, слышал о таком?

– Не приходилось.

– В ущелье селение Ганлы-Кала. Семья Саакян купила в нем поместье.

– То есть богатые люди в первом автобусе и есть Саакяны?

– Да, молодой человек.

В общем-то Дмитрию было глубоко все равно, что погнало это семейство со сравнительно обжитого Кавказа в пустынные горы Копетдага. Просто дорожный разговор, чтобы не уснул водитель.

– Беглецы они, – продолжил тот. – При османах Армянское нагорье приняло веру Пророка. Неверные христиане удержались только в Кавказской федерации. А как только Османская империя проиграла войну русским гяурам, кавказы захватили часть нагорья. Правоверные начали разбегаться. Кто-то на юг, но там палестинские евреи, что разрушили святые храмы Пророка в Иерусалиме. Эти вот решили к нам, на восток. Сюда неверные точно не доберутся, будь они прокляты.

Несмотря на отсутствие интереса к теме разговора, молодой попутчик обратил внимание на нестыковки.

– Касым, а когда вам маршрут сказали?

– Да перед выездом. До того совсем иное говорили – через сотню километров свернем налево, в пустыню.

Дмитрий потер лоб, за которым заворочались неприятные мысли.

– Касым, вы давно их знаете?

– Нет, молодой человек. Привезли с Жусупом грузы в порт, там нас и наняли.

– Вы всегда парой ездите?

– Бывает. Вдвоем легче. И помощника берем, вроде тебя. Только мой Саакяну не понравился, посмотрел сердито. Выгнал.

– Получается, вы меня без его ведома взяли.

– А он мне не начальник. Деньги плати – машина вези. Потом давай до свиданья.

Дмитрий печально глянул на темную, обветренную физиономию Касыма, почти до глаз заросшую короткой густой порослью.

– Врут они. Смена маршрута перед самым выездом, изгнание помощника. Значит, скрываются они и кого-то боятся. Видел я их, Касым. Это – городские люди. Поехали бы в Бухару или Самарканд. Только большой страх сможет загнать их в ущелье.

– Что ты хочешь сказать, Садык?

– Если на них нападут, и нам достанется.

– От шайтан! На первой же погрузке угля предупрежу Жусупа.

Примитивная силовая установка местных машин, требующая переброски угля из тендера в угольный бункер над измельчителем у топки, требует частых привалов. Через три часа, одолев жалкую сотню километров, они затормозили на пустынной дороге. Дмитрий накинул грязную попону, хоть как-то защищающую от угольной пыли, и взялся за лопату.

Он кидал антрацитовые куски, едва различая бункер в свете крохотной лампочки. Поэтому, когда на него упал луч фонарика, ослепило что фотовспышкой. Княжич-углекоп прикрыл глаза локтем и услышал злобный окрик на тюркском наречии с армянским акцентом:

– Ты еще кто такой?

Он опустил лопату.

– Садык Сулейменов. А вы кто?

– Здесь я задаю вопросы! – За ярким пятном фонарика щелкнул взводимый курок. – Опусти руку и покажи лицо.

Сейчас я тебе любое предъявлю, хоть козью морду, подумал Дмитрий и опустил правую руку на черенок лопаты, щурясь и морщась. В магическом мире важна только аура, ее тоже можно подделать и скрыть. Но неизмеримо труднее, чем лицо.

Аура армянина, не отягощенная магической энергетикой, тревожно колыхнулась. Ствол он не опускал, готовый выстрелить в любую секунду. Дмитрий зажмурился и внутренним зрением зафиксировал фигуру противника – обе руки вытянуты вперед, в левой фонарик, в правой что-то вроде револьвера.

– Как ты к нам попал? Следишь? Отвечай, сын шайтана, не то пристрелю как собаку.

Понимая, что перепуганный армян может пальнуть случайно, Дмитрий резко ударил лопатой снизу по рукам, уходя вниз. Грохнул выстрел, фонарик кувыркнулся в воздухе и погас. Ощутив, что пуля прошла над головой в нежелательной близости, и оттого не на шутку разозлившись, княжич спрыгнул с задка грузовика, упал на песок и под брюхом машины перекатился на другую сторону. Там он услышал приглушенные ругательства стрелка и приближающиеся голоса со стороны головы колонны.

Невидимый в темноте, но мерцающий патронами в магическом диапазоне револьвер валяется тут же. Дмитрий схватил его, ударами ног в промежность и в голову свалил мужчину на песок. Револьверный ствол влетел ему в рот, попутно выбив передние зубы.

– А теперь я задаю вопросы. Кто ты вообще такой, выродок, что наставляешь на меня оружие? Отвечай!

Он вытащил револьвер изо рта его владельца и прижал того рукой за горло к песку.

– Забирай… Все забирай. В автобусе деньги, золото. Только Ангин не трогай, да?

– Какая на хрен ангина? Кто тут болеет? – спросил Дмитрий, оценивая, что до приближающейся группы людей остается метров пятнадцать, и время на принятие решения – бежать или остаться – истекает.

– Э, Ангин – имя моей сестры…

– На кой ляд она мне сдалась?

На них упал луч фонаря. Дмитрий рывком вздернул на ноги беззубую жертву, сжимая горло удушающим приемом, прикрылся телом пленника и приставил револьвер ему к голове. На ощупь армян показался субтильным.

– Эй, люди! Есть кто-нибудь взрослый?

– Что здесь происходит?

Голос властный, солидный. Оружие тоже имеется, но не покинуло кобуры.

– Отец! – вякнул пленник и замолчал с передавленной гортанью.

– Это ничтожество обозвало меня сыном шакала, обещало пристрелить как собаку и промахнулось. Перестаньте в глаза светить.

– Садык? – раздался из темноты голос Касима. – Это хозяйский сын. Отпусти его ради Аллаха.

– Зачем? А кто ответит за «сына шакала»? Простуду какую-то приплел.

Дмитрий тем не менее разжал захват и толкнул недотепу вперед, не удержавшись от сильного пинка в задницу. Еще одна возможность удрать, пока недоросля ощупывают, прихватить вещи в кабине и скрыться в пустыне. Холодно, однако, пронизывающий морозный ветер несет ледяной песок. Лопатой махать – одно дело, а гуляя по Каракумам, и окочуриться недолго.

– Папа… Он сказал, что не знает Ангин. Выбил мне зубы, – благодаря последнему обстоятельству молодой армян забавно шепелявил.

– Погоди. – Саакян-старший отстранил отпрыска и сделал пару шагов вперед, осветив свое лицо. – Кто вы и что делаете в нашем караване?

– Попутчик. Касым взял меня подвезти в уплату за кидание угля. Пока не свернете с дороги на Тенжен. Там сойду.

Немолодой армянин разозлился и набросился на водителя. Дмитрию это надоело.

– Касым, у меня есть деньги. Вываливай их барахло на дорогу и отвези меня к ближайшей станции. Чужестранцы не могут командовать здесь как хозяева.

Конфликт достиг пика. К главе семьи подошли другие люди, десятка полтора. Среди скопища аур Дмитрий заметил одного сенситивного. Армяне быстро обсудили ситуацию, потом главный принял решение.

– Парень! Как тебя… Садык. Ты должен кому-нибудь сообщить о нашем маршруте?

– Нет. А надо?

– Он не врет, – вмешался домашний колдун. – И сам владеет какой-то магией.

– Вот как. Ты – маг?

– Невысокого уровня. Еду учиться.

– Хорошо. Езжай с нами. Но на повороте тебя отпустить не могу. Вдруг случайно кому-то проговоришься. Потратишь лишние сутки, потом вернешься на дорогу с Касымом.

Это еще посмотрим, решил про себя Дмитрий, но перечить не стал. Тут приблизился юноша с шепелявым выговором.

– Револьвер отдай, да? Он денег стоит.

– С чего бы это? Я его в честном бою добыл. Ты с оружием, я с лопатой. Или нечестно?

Обескураженный армянин отвернулся.

– Эй, к нему масленка и ершик должны быть. После выстрела чистить надо.

– Обойдешься, – обиженно буркнул беззубый и двинул в ночь.

 

Глава пятая

– А ты силен, как я погляжу. Голыми руками одолел человека с револьвером. Но зря не вернул. Тебе в медресе ствол не нужен, а нам с заказчиком ни к чему отношения обострять.

Перед выездом Касым выдал масло, и Дмитрий тщательно надраил револьвер, используя отвертку вместо шомпола.

– Отдал бы. Но мне не понравились слова, что меня потом отпустит. Какая к шайтану секретность! Выедем, потом вы, Жусуп, я, водители с автобусов – все можем проболтаться, куда армян завезли. Нервные они, параноики. Запрут нас на месяц или два. Может, и правда сообщить куда? Здесь есть мобильная связь?

– Совсем сдурел. В пустыне? Как от порта отъехали – баста. В Бухаре, Самарканде, Хиве работает. Тут мы что на Луне.

Как раз на Луне связь неплохая. Но вряд ли темный кыргызский водитель знает про верхний мир и тамошнюю лунную программу.

До Кызыл-Арвата добрались к обеду, останавливаясь трижды. Ни разу – вблизи железнодорожной станции. Насыпь и стальное полотно виднелись справа, за ними начинались невысокие горы – предшественники пиков Копетдага.

Когда показался Кызыл-Арват, скопище лачуг у полустанка и железнодорожный переезд, Дмитрий прихватил рюкзак, сунул в него револьвер и взялся за ручку дверцы.

– Саакян меня на деньги накажет.

– Не бойся. Трусят они сильно. Форсу много, а твердости нет. Прощай и будь благословен.

Он дождался, когда грузовик сбросил ход километров до десяти в час перед поворотом, открыл дверцу, желая спрыгнуть на ходу… И тут же захлопнул обратно, пригнув голову. На обочине остановилась похожая на касымовскую машина, водителя которой тормошили полицейские, а в кузов полез парень в толстом халате с кожаными нашивками. Может, здесь много таких. Но Дмитрий узнал драчуна, с которым сцепился в порту. По каким бы делам тот здесь ни оказался, но одинокий путник, выскочивший на ходу, так или иначе привлечет внимание.

– Передумал. Еду с вами.

Армянский конвой не остановили и не досмотрели.

Дорога полезла в горы. На изрядном расстоянии от Кызыл-Арвата водители потребовали большой привал и отправились спать, чтобы в горах не отрубиться за рулем. Дмитрий время от времени дремал по пути, поэтому, набросав обязательное количество угля, решил прогуляться к приветливому стойбищу хозяев.

Судя по легкомысленным женским одеяниям, армяне исповедовали свободные нравы. Платок, вуалька на нижней половине лица – и все. По словам мамы, в дни ее молодости приличные татарские девушки перед выходом на улицу заматывались плотной материей до глаз, на которые цепляли солнцезащитные очки даже зимой. Тайная Москва показалась ей вызывающе бесстыдной.

Одна из армянок поднялась и направилась к Дмитрию под прицелом дюжины настороженных глаз.

– Вы – тот самый, что избил Мартика?

Впервые за поездку Дмитрий устыдился своего внешнего вида. Дешевая одежда с базара в Каракоруме, уже потертая, присыпанная угольным крошевом, никак не добавляет мужчине блеска. Пусть часть женских вооружений – волосы, фигура, шея – тщательно укрыты, девушка смогла произвести впечатление, особенно угольно-черные глаза. У татарок они тоже яркие, но не такие. Нос, длинноватый по славянским канонам, не портит лицо, как и едва заметный темный пушок над верхней губой.

– Ушлепок с револьвером? Он не представился. Вы, как я догадываюсь, Ангина.

– Зря зубоскалите. Ангин – древнее армянское имя. Означает «бесценная».

– Красиво. Что же по-вашему значит Мартик?

– Боец. – Девушка не выдержала и прыснула.

– Очень подходит. Кстати, позовите его сюда. Пожалуйста.

Армянка удивилась. С горскими красавицами обычно стремятся побыть наедине, а братья зорко следят и мешают. Этот же непонятный юноша…

– Мартик!

– Чего?

Дмитрий при свете дня разглядел следы ночного знакомства. Как только «боец» приблизился, он протянул к нему руку.

– Ой! Больно! Ох, шайтан!

– Зато губа быстро заживет, в течение суток. Могу регенерацию зубов запустить. Но это долго.

– Нинч! Не надо. Отец потом мага-лекаря приведет.

– Как хочешь. – Дмитрий обернулся к Ангин. – Так это за вами по ночам охотятся?

По лицу барышни пробежала тень. Пропало очарование солнечного дня, короткого зимнего тепла и живописных гор, радующих глаз после пустынного подножия.

– Да. И опасность угрожает не только мне.

– Значит, всем, кто с вами рядом, – тоже? Мне, водителям, вашим слугам. Тогда уж не томите. Рассказывайте. Не люблю сюрпризы.

Мартик поплелся к родичам, расположившимся на походной мебели. Дмитрий вновь остался с девушкой наедине, если не считать скопища горцев в нескольких метрах. Но в их аурах не видно агрессии, только готовность к отпору.

– Мне не все известно. Подробности знает отец. Но в общем… Наша семья жила много поколений на юге Араратской долины. Я родилась в восемнадцатом, а на следующий год Русь напала на Османскую империю.

– Наоборот.

– Не важно. Если вам интересно, слушайте. Наши проиграли, потеряли армию, флот, европейские земли, Палестину. Кавказская федерация, христианские союзники Руси, захватили большую часть Армянского нагорья. Представляете, Эривань и Эчмиадзин в руках неверных. Там ни одной мечети не осталось! А ведь были главными центрами ислама на Кавказе. Нам не повезло особенно. Наш город Арташат, к югу от Эривани, стал пограничным. Там не имеют власти ни христиане, ни турки. Главой провинции себя объявил Мирза Ашраф из Нахиджевана, сущий бандит. Его алчный взгляд упал на отцовские владения около Арташата. Он поставил условие – отписать ему их, оставив небольшой кусок, чтобы сводить концы с концами, и отправить меня к нему в гарем как символ победы и завоевания.

– Сурово у вас. Гарем большой?

– Нет. Там долго не живут. Наша семья бежала.

– Так в чем проблема? Мирза захватил ваши владения без остатка, раз иной власти нет. Охотится за вывезенным золотом?

– Не только. Непокорность моя и отца – вызов его влиянию. Раз мы не послушались, другие могут взроптать. Потому он ищет нас невзирая на ценность приза.

Потрясающе. Сутки назад подобное было уже из-за несчастной банки накопителя и воровской чести приграничных бандюков. Какой Восток одинаковый и предсказуемый.

– Вы толпой переправились через Каспий, заказали четыре больших машины и детским трюком со сменой маршрута намереваетесь укрыться?

– Хотя бы так. Дом, куда мы едем, превращен в настоящую крепость.

– Куда вы запрете меня и водителей, чтоб не проболтались.

Ее неправдоподобно огромные глаза еще расширились.

– Если ты зна… в смысле, если так думаешь, почему сейчас не сбежишь?

– Холодно бегать-то. Хотя с вами может статься слишком горячо. Отца позови.

При свете дня Аргам Саакян показался старше, чем во время ночного конфликта.

– Что ты хочешь?

– Мне Ангин кое-что рассказала. Я ваш фактически пленник и никак сочувствовать не должен. – Дмитрий сделал паузу и выразительно глянул в сторону Мартика. – Но, так и быть, предупрежу. Есть на побережье криминальный авторитет Мустафа, он держит Кызыл-Су и окрестности.

– Откуда ты знаешь?

– Имел счастье повздорить с его ублюдками. Так вот, одного из них я видел на повороте у Кызыл-Арвата. Он с полицейскими щупал остановленный грузовик. А ваши не тронул, только взглядом проводил. Сложите два плюс два. Если Мирза заподозрил бегство семьи через Каспий, нет ничего проще, чем связаться с местными пацанами и попросить отследить.

– Ты точно уверен?

– Нет. Но с высокой вероятностью полагаю, что Мирза знает – караван едет по Копетдагу.

Настороженность и враждебность в ауре Аграма потеснились растерянностью.

– Где проще принять бой – в дороге или в вашем убежище? – спросил Дмитрий.

– Там. Но водители спят, а потом не менее четырех часов пути!

Угля едва хватит возвратиться к станции. Или рубить редкие здесь сосны на дрова. Скорее всего, армяне не задумываются об этом, врут, думают только о безопасности собственных задниц. Брехливое шакалье!

– Готовьтесь. Если ваш друг могущественен и богат, ставлю на дирижабль. Хотя и по дороге могут нагнать. Приятно было познакомиться, Ангин.

Вернувшись к машине Касыма, Дмитрий развернул молитвенный коврик, но намаз не начал. Отец уверял, что силы Всеобщего есть везде. Дома, обращаясь к нему, проще было вызывать Рода. Здесь иная территория.

Пользоваться мощью изначального сложно. Она нетороплива, тягуча. Только опытные мастера ворожбы, такие как Мария и сестра Эрика, могут мгновенно использовать эту стихию. К тому же по определению здесь невозможны боевые заклятия, особенно летальные. Ворожба хороша для защиты, врачевания, познания. Нападать можно, но будто используя хозяйственные инструменты не по назначению.

Каждый чувствует силы Всеобщего по-своему. Дмитрию они кажутся теплыми зелеными лентами, вырастающими откуда-то снизу и оплетающими его комфортным коконом. Уходит усталость, включая недосып последних ночей, магическая энергия ауры, чуть растраченная на врачевание «бойца», тут же восстанавливается полностью.

Отец добился высокого уровня за семь-восемь лет. Сын тренируется с шести, однако за десять лет не добился ничего подобного. Учителя говорили – ничего страшного, дар должен созреть. Но сейчас придется пользоваться тем, что есть.

Чувствуя надежность кокона, он попробовал усилить контакт.

«Аллах акбар!»

Ленты запульсировали. Вызывая образ Бога, как о нем рассказывала мама, Дмитрий почувствовал, как вошел в некий резонанс с этой пульсацией. Казалось, сама аура колышется в такт. Не имя опыта контролировать процесс, он не стал нырять глубже. Осторожно задал первый вопрос.

«За мной следит Мустафа?»

Нет ответа, но нет отторжения или возмущения. Видно, мыслеобраз бандита не точен.

– За мной следят люди Мустафы? – ворожей вызвал в памяти внешность кожаных халатов.

Сработало. Перед внутренним взором раскрылась карта запада Кыргызстана от Кызыл-Су до Кызыл-Арвата с мелкими красными точками, самая восточная – у того поворота. Значит, удалившись от последнего наблюдателя на восток, Дмитрий стряхнет хвост. Но из-за армянских штучек он едет на юг, куда ему абсолютно не нужно. В течение четырех суток он получил целый букет врагов: Бориса, Мустафу, попутчиков-армян и охотящуюся за ними банду Мирзы Ашрафа, члены которой вряд ли пощадят случайных свидетелей.

– Они следят за Саакянами?

Размытое изображение – три нефтяных грузовика миновали тот же переезд и направились в горы; красная точка вспыхнула на задке машины Касыма.

Не выходя из контакта с лентами, Дмитрий вознес благодарность Аллаху, потом с сожалением разорвал связь.

На задней панели прицепа обнаружилась крохотная стрелка, похожая на заряд для пневматического ружья. От нее слабо тянуло магией. Не знал бы что искать – не заметил бы.

Безо всякого желания он снова потащился к армянам. Подойдя к магу, протянул маячок.

– Вах! – встрепенулся тот. – Где ты его взял?

– Торчал у заднего борта нашего грузовика.

– Может, он сам его подкинул, – прошепелявил Мартик, губа у которого основательно уменьшилась в размере.

– Нет, парень не врет.

– Что это? – вмешался Аграм.

– Магическая метка. Обнаружить трудно, но связана с амулетом. В общем, позволяет нас отслеживать.

Армяне, и без того беспокойные, всполошились не на шутку. Дмитрий минуту послушал их ропот, потом дернул Аграма.

– В ближайшей сотне километров дорога делает несколько ответвлений. В том числе где ущелье Ай-дере, Сумбарская долина и поселок Ганлы-Кала, если верить карте. Можно выбросить метку, тогда преследователи не будут знать, куда мы свернули. Но не поручусь, что она – единственная.

– Понятно. Срочно будите водителей! Пока давление еще поднимут, – раскомандовался глава семьи.

– Надеюсь, у вас есть оружие посильнее револьвера и какой-то план боя. – Дмитрий давно обратил внимание, как светится магической энергией укладка во втором автобусе.

– Есть, но… Спасибо, маг-джан.

Во как уважительно заговорил.

– Похоже, у Мартика появился новый револьвер. Есть в загашнике автомат или что-то другое, мощное? Я для бандитов – неучтенный фактор.

Аграм обернулся к своему чародею, ходячему детектору лжи. Тот пожал плечами.

– Мой человек подтвердил, что ты не лжешь. Но не могу тебе дать оружие. Сам пойми. Горы, бандиты, да. Я тебя знаю первый день.

– И за это время я вышиб зубы вашему сыну. Ладно, хоть револьверных патронов подкиньте. – По глазам главы семейства Дмитрий понял, что и в этой простейшей просьбе будет отказано. – Вам же хуже. Тогда хоть наблюдателя посадите в задний грузовик.

– Ты говорил про нападение с воздуха.

– От него вообще не вижу защиты. Все, время дорого. Иду разводить пары в машине Касыма.

Он пересчитал армян. Кроме Аграма, Мартика и мага восемь взрослых мужчин и четыре женщины, одна совсем старая. Обычно в исламских семьях слабый пол не обучен обращению с оружием, но кто их знает. В сумме от одиннадцати до четырнадцати стрелков.

У преследователей два бортовых тентованных грузовика и топливозаправщик. То есть до сорока бандитов – кавказов и местных. Дмитрий вернулся к паровому ветерану, пошуровал угли в топке, проверил воду и предался не слишком радужным подсчетам пути и времени.

От переезда порядка ста километров. Начинает темнеть. Паровые машины тронутся не ранее чем через полчаса, ползут по горам не быстрее двадцати километров в час.

Люди Мирзы объявятся тут часа через два и, если не будут останавливаться, догонят колонну за час-полтора. Там – короткий ночной бой с предсказуемым финалом. Значит, не позже чем за три часа нужно принять решение, как поступить самому.

Мудрее всего утащить у Касыма кошму и укрыться в горах, потом как-то выбираться на север. Вообще, декабрь в горах – не самое уютное время. С поворота на переезде встретилась только одна машина да пара повозок. Так что риск просто замерзнуть тоже присутствует.

С кряхтением и проклятиями зашевелился водитель, ничуть не поверивший в сказку о том, что маг предчувствует ураган и требует срочно ехать в Ганлы-Кала. Куда больше его подвигнул на действия посул о дополнительной оплате. Не через полчаса, но минут через сорок-пятьдесят машины тронулись.

Дмитрию почему-то вспомнилась Ангин. Очарование молодости, романтика… Наверно, она еще ждет принца, который вырвет ее из кровавых лап злодея. Но Дмитрий – не долгожданный герой на белом коне, хоть, конечно, принц. Ради чего он здесь, едет навстречу очень опасному приключению с незнакомыми и недружелюбными людьми? Собственная цель – узнать истины Востока, которые помогут разобраться с собственными проблемами – неопределенна, а теперь очевидно, что он выбрал негодный план. Что мешало ехать самому в Самарканд по железной дороге, не связываясь в Москве ни с какими буддистами, навязавшими Бороду, и уже там пробовать затеряться? Если это вообще необходимо. Цепь собственных поступков в ретроспективе выглядела последовательностью глупостей и ошибок.

Вдруг Ангин на него рассчитывает? Ресницами похлопала, готово – охмурила мужика. Может, полгода назад и были у нее шансы. После октябрьской бурной ночи с Вероникой, роскошной и опытной куртизанкой, неограненный кавказский алмаз не может побудить его влюбиться без памяти, а тем более бросаться сломя голову на банду профессиональных головорезов.

Голые сероватые конусы гор, чередующиеся с безжизненными провалами, оживляемые лишь чахлой кустарниковой растительностью, уступили место скалам. Стемнело окончательно. Неровная дорога, прыгающая в тусклом свете фар, то ныряла вниз, то снова карабкалась наверх. Касым постоянно крутил вентиль подачи пара, стравливал излишки на спуске, затем запускал грохочущий элеватор, забрасывающий уголь из бункера в измельчитель и оттуда в огонь, опять поднимая давление в котле. Дмитрий посматривал в мутноватое правое зеркало. Вероятно, он первым заметил отблески фар, показавшихся сзади и отделенных пока двумя или тремя небольшими горками.

– В километре сзади люди, которые охотятся на наших армян. Догоняют.

– Зачем такое говоришь?

– Знаю наверняка. – Дмитрий вытащил из сумки банку накопителя и револьвер. – Похоже, мы крепко влипли. Зря меня не послушался на трассе, когда предлагал скинуть их шмотье и двигать на восток.

Касым тревожно глянул в левое зеркало.

– Да, догоняют. Не менее чем две машины. Но ты не лезь и не бойся, водителей здесь не трогают. Авторитетные люди такое правило ввели. Ты – мой помощник, уголь бросать.

– Не уверен. Там кавказцы. Им начхать на местные правила. Слушай меня, брат. Как только приблизятся, чуть притормози, прими вправо и пропусти их. Когда я выскочу и побегу вперед, выруби фары.

– Что ты задумал?

– Решу по обстоятельствам. Саакяны мне до звезды. Нам бы самим выпутаться. Аллах меня не оставит.

Начался плавный спуск. Скоро впереди левый поворот в ущелье. Глядя на приближающиеся огни, Дмитрий почувствовал, как все похолодело внутри. Только сейчас он задумался, что при стычке с людьми Мирзы и Мустафы непременно придется кого-нибудь убить. Ночь, горы. Здесь никаких «руки вверх» и «бросить оружие». Только стрелять, и только на поражение… По живым людям…

До Ганлы-Кала километров двадцать-тридцать. Можно сбежать в горы, укрыться, потом пешком дойти до поселка. А в это время бандиты будут резать армян. Чужих и довольно неприятных людей. Разве что кроме Ангин, но тут надо думать головой, а не гормонами. Как поступил бы князь Ярослав? В княжеском статусе никуда бы не полез – он вождь государства. А простым офицером? Изо всех многочисленных рассказов о его бурной молодости Дмитрий не вспомнил ни одной подобной ситуации. Отец просто не встревал в них, хватало ума. Забирался на чужие военные базы, взрывал их, убивал людей и мутантов, каждый раз имея конкретную цель для блага своей страны. Но в местечковые разборки между уголовниками и условно мирными людьми не вмешивался. То есть просто не оказался бы на сиденье паровоза впереди бандгруппы. Но у каждого своя правда.

Когда фары головного грузовика осветили сзади машину Касыма, Дмитрий открыл дверь и вылез на подножку, где скорчился, каждую секунду рискуя сорваться. Экипаж Касыма замедлился. Водитель перекрыл подачу пара, поршни чмокали в пустых цилиндрах, притормаживая на спуске.

Грузовик просигналил и начал обгон. Дмитрий попытался сосредоточиться и посчитать, сколько аур в нем. В такой тряске не получилось. Несколько, больше десяти.

Касым прижался к обочине и начал тормозить. Его обогнали второй грузовик и топливозаправщик. Зажглись тормозные огни на прицепе-тендере Жусупа. Дмитрий постучал по стеклу, призывая к остановке, и спрыгнул. Паровая машина замерла, фары погасли, погрузив дорогу во мрак.

 

Глава шестая

Он бежал неспешной рысью, на ходу накинув на себя заклятья. Маг шестого-пятого уровня его не обнаружит, если только не будет всматриваться пристально. Хуже, когда придется начать стрелять. Первый же выстрел сведет маскировку к нулю.

Впрочем, стрельба впереди разразилась безо всяких попыток что-либо скрыть. Насколько возможно разобрать в отблесках фар и автоматных вспышках, армяне развернули второй автобус, загородив дорогу, чуть отъехали и открыли огонь оттуда, используя первую машину и камни как укрытие. В нижнем мире не бывает очередей на полрожка – только очень экономно.

Столь же прижимисто отвечали преследователи. Дмитрий внутренним взглядом увидел, как шестеро из них пригнулись и крадучись отправились вперед, укрываясь за валунами справа от дороги, не менее трех скатилось в канаву слева. Даже если маг увидит их ауры загодя – не с первой, так со второй попытки бандиты зайдут сбоку. На этом армянская оборона закончится.

Самая простая помощь временным союзникам – осветить поле боя. Дмитрий прикинул расстояние. От ставшего поперек автобуса до беглецов метров полтораста, с этой стороны, метрах в двадцати, замерла автоцистерна, в которой точно должны быть остатки моторного топлива, а между ним и стенками полно испарений.

Начинающий маг сосредоточился. Проще всего запустить туда фаербол. Но, во-первых, нет гарантии, что машина вспыхнет. Во-вторых, он откроется.

Попробовать соорудить огненный шар прямо внутри… С трех попыток не вышло. Сконцентрировать энергию в полусотне метров от себя, достаточную для возгорания, не получается – мало подобной практики.

Одиночные выстрелы у дальнего рубежа вдруг сменились яростным треском. Похоже, фланговый проход удался. Затем стрельба поутихла, но не прекратилась. Значит, кто-то из армян еще жив.

Дмитрий насколько мог всмотрелся в ауры нападавших. Двадцать семь… Нет, двадцать девять, сенситивных нет. Очередная группа двинула на обочину. Не факт, что армяне выстоят и на этот раз.

Он выключил маскировочные заклятия. Отец умел работать, как он это называл, с двумя операционными системами сразу. Сын, не освоивший высший пилотаж, вместо обычной магии вновь позвал теплые полосы.

Такая же лента вылезла из-под колес машины, проникла через днище ближе к заливной горловине, и ее конец начал быстро разогреваться…

В верхнем мире пары нефтепродуктов рванули бы как бомба, разнеся заправщик на тысячи частей. Здесь же лениво полыхнуло, выбив верхний люк. Одновременно невидимая волна магического жара хлестнула из бака, накрывая округу метров на двадцать пять. Излишек тепла и давления в силу непостижимых здесь законов термодинамики выплеснулся энтропийными магонами.

Боевики заголосили. Потом к возмущению добавились проклятия – ни один ствол больше не стрелял, патроны выдохлись. Дмитрий проскочил к ним поближе, прячась за сцепкой Жусупа и их собственными машинами. Девятнадцать аур, кроме излучений мозга – больше никакой магии. Выходит, подрыв цистерны уничтожил все их боеприпасы и амулеты. Что у вас еще? Пневматика, ножи?

Он вслушался в перебранку. Джентльмены удачи разделились на бойцов Мустафы и Мирзы, примерно поровну, так как часть кавказцев ушла вперед. Естественно, винили друг друга.

Нужно подлить масла в огонь, слишком мирно ругаются. Княжич забрался под днище грузовика, чтобы никто не помешал сосредоточенности, в самую густую тень, не освещаемую языками пламени от горящей цистерны.

Самый крупный из портовых громил на секунду затих, потом вскинулся и с утробным рыком ринулся на кавказцев, размахивая ножом. Его встретили по достоинству, а дискуссия переросла в драку. Бандит из Кызыл-Су оказался не единственным, захватившим нож. Дмитрий обогнул их побоище и скрылся в тени камней за правой обочиной.

Пространство за головным автобусом взорвалось частой автоматной стрельбой, на этот раз быстро стихшей. Снова накинув маскировочное заклятье, в том числе глушащее шаги, маг бросился вперед бегом.

У автобуса больше не стреляли. Оттуда доносилась перебранка на тюркском языке, в которую врывался визгливый женский голос.

– Только троньте Мартика! Я немедленно прострелю себе голову! Мирза вас убьет!

Дмитрий осторожно протиснулся мимо пыльного бампера. Ага, ситуация патовая и много раз виденная в детективных фильмах. Ангин приставила ствол к голове и грозится застрелить себя. Боевики обязаны доставить девушку к боссу. По сценарию он сам ее прикончит после фарса женитьбы и первой брачной ночи.

Армяне валяются вповалку. Вокруг больше десятка автоматчиков с обрывками ауры вокруг головы – победа бандитам далась нелегко. Из числа нападавших четверо на ногах, один явно раненый.

– Послушайте, Ангин-джан. Мы не можем вас отпустить. Клянусь бородой Пророка, если вы отдадите револьвер и поедете к господину Ашрафу, вашего брата и отца я доставлю в больницу.

– Нет! Я ни за что не стану его женой или наложницей.

– Тогда мы убьем вас и всех ваших родственников. Босс будет недоволен. Но он дал такую инструкцию.

«Соглашайся! Выиграешь время». Но армянка не услышала беззвучного посыла.

– Исключено!

Дмитрию ни разу не было так страшно, как в этот момент. Он тысячи раз дрался на спаррингах, не любил их, но научился побеждать. Ломал конечности партнерам, сам получал и заживлял травмы. Но никогда, никогда не пытался у кого-либо отнять жизнь.

На револьвер легло отдельное заклинание. Чары разорвутся в клочья, но звук первого выстрела волшба скроет. Потом бандиты непременно развернутся, в руках у них «калаши»… Часть энергии банки ушла в защиту. Две, максимум три пули она выдержит. Не больше. Тогда кусок ночной дороги и горка едва различимых трупов останутся последним пейзажем, виденным в этой жизни.

Пуля впилась красноречивому в ухо. Не издав ни звука, он повалился вперед на подогнувшихся ногах. Ангин ойкнула.

– Из пневмата стреляли! – гаркнул один из уцелевших.

Дмитрий спрятался за автобус, с огромным трудом сдерживая рвотный позыв.

– Арсен, проверь слева, Махмуд – справа!

Похоже, этот боевик принял командование.

– В горах мой старший брат. Он снайпер! – гордо заявила Ангин, непонятно для чего поддевая кавказца. Очевидно же, что на прощание тот обязательно выстрелит в нее, если не сможет доставить к боссу.

Справа и слева зашуршали камни. Горцы кинулись искать снайпера. Оставшийся командовать сменил позицию. Дмитрий нервно усмехнулся про себя – так метко со значительного расстояния может стрелять только профессионал с ночной оптикой. И, конечно, не из пневматического оружия. Прятаться у автобуса от него бессмысленно.

– Теперь я начну отстреливать пальцы у твоего Мартика. Пусть урод, что скрывается на склоне, бросает оружие и выходит. Ну!

– Баграм! Нас убьют, если ты не выйдешь, – довольно натурально воскликнула Ангин, позволив Дмитрию незаметно высунуться из-за автобуса. Ауры обоих – раненого и целого – он пеленговал отчетливо. Второй выстрел грохнул на полную мощь, эхом отразившись от склона, отдохнувшего от автоматной перестрелки. Чуя близость патронов, Дмитрий всадил по контрольному в обе цели, отметив про себя, что необычайно легко оборвал две жизни. Неужели за каких-то две минуты начал привыкать? Но, если честно, немного мутило.

– Помогите собрать патроны, детки. А то днем ваш отец пожадничал.

– Садык, ты? – прошептал Мартик.

– Твоя зубная фея. Не расслабляйтесь. Два шакала рядом, и у бензовоза сколько-то осталось.

Не дождавшись помощи, Дмитрий оперативно ограбил трупы, обеспечив два полных магазина к «калашу». Надо же, АК-103. Их давно не делают.

– Сколько вас осталось?

– Я и Мартик. Возможно, отец жив. Мама и тетя спрятались дальше.

– Хватай брата и дуй к маме. Сидите тихо как мыши. Магов у них нет, по аурам не вычислят.

– Хорошо, – раздалось из полумрака. – Ты куда?

– А я – маг. Погашу их ауры и вернусь. Так что не стреляй в каждую приходящую тень.

Переступив некий внутренний барьер, княжич почувствовал, насколько силы неравны в поединке магически одаренного человека и обычного. Он снова накладывал заклятие глушения, незаметно подбирался к жертве и тщательно целился, ориентируясь на биополевой силуэт, отчетливо различимый внутренним зрением. Беззвучный выстрел, чпоканье пули, входящей в плоть, и очередная душа унеслась к Аллаху.

Близ сгоревшего топливозаправщика на дороге сидела дюжина живых драчунов, все в той или иной степени раненые, порезанные. Дмитрий с грустью увидел, что от небрежного обращения с магией банка наполовину опустела. Нехорошо. Портовых гопников и кавказских боевиков по очереди вывернуло дугой, потом тела бесчувственно брякнулись на землю в состоянии комы.

– Жусуп! Вылезай.

До смерти перепуганный старый киргиз выполз из канавы.

– Можешь поменять рыдван на новую машину. А пока собирай коллег, расчищайте дорогу. Ехать надо.

Оба водителя дружно отказались от обновки. Мало того что не объяснить, откуда у них такие дорогие авто, вдобавок и топлива к ним не сыскать. Разве что в Бухаре и Самарканде. То ли дело паровик – уголь или дрова всегда найдутся.

Продырявленные автобусы окутаны паром из поврежденных котлов, оба их хозяина погибли. Жусуп оттащил на буксире перегородивший дорогу бус.

– Угля у нас мало. Перебрасывайте из автобусов к себе.

Немолодые водители без слов взялись за лопаты. Дмитрия, повесившего «калаш» за спину и раздающего приказы, они послушались, как великого бея.

Княжич забрался в бандитский грузовик. Не так архаично, как в паровом, но все же. В мире Тайной Москвы не заводится ни искровой, ни компрессионный двигатель. Для запуска поджигаются запальные трубки. Пламя из них попадает в цилиндры и заставляет мотор работать, хоть при низкой степени сжатия и отвратительном КПД.

Грузовик не успел остыть и легко запустился. Включив фары и объехав автобусы с включенными фарами, Дмитрий остановил машину.

– Ангин! Мартик!

Из-за камней показались фигуры.

– Садык! Помоги. Папа ранен.

Выжил также старший брат Мартика, раненный в руку, и все женщины. Итого семь из пятнадцати, кто-то может умереть от ран. Однако и это – дар Аллаха. Они выстояли против толпы бандитов.

Дмитрий помог загрузить Аграма в кабину.

– Остальные – в кузов. Женщины тоже. Если нужны какие вещи из автобусов, берите быстро. Отправляемся.

Вперед поехал Касым, лучше других ориентирующийся в этих местах.

– Садык, – прохрипел Саакян. – Я, наверно, умру.

В таких случаях полагается говорить: «Ну что вы, держитесь. Доставим вас к врачу, он помажет зеленкой оторванную ногу, и все заживет до свадьбы». Но обстоятельства не располагали ко лжи.

– Знаю. У вас пулевое ранение в живот.

– Через час мы будем на месте. Я могу просить вас позаботиться о моей семье? Это воля умирающего.

– Простите, нет. Я спас вас один раз, но ситуация не изменилась. Не знаю, кто первый найдет вашу семью, Мустафа или Мирза. Ваше село в горах – не крепость, а западня.

Армянин закашлялся, схватился за живот.

– Что же делать?

– Бежать. Всегда бежать. Прятаться. Пока они не потеряют след и не отстанут.

– Садык-джан, помогите хотя бы Ангин. Она так молода!

– За ней идет главная охота.

Саакян что-то попытался сказать, но быстро затих. Дмитрий протянул руку к его шее и не нащупал пульса.

Ехать за рулем в обществе покойника не очень-то приятно. Мелькнула мысль открыть дверцу и выкинуть тело на обочину. В конце концов, чем он лучше других, оставшихся на дороге у простреленного автобуса?

Касым свернул влево. Даже в свете фар заметно, что ландшафт изменился. По обе стороны дороги появились густые заросли, настоящий лес, призрачный и какой-то неживой в электрических лучах. Ветки хлестали по кабине, словно наказывая машину за вторжение без спроса. Еще через час показались глинобитные заборы, низкие крыши за ними. Несмотря на темное предутреннее время, на караван обрушился собачий брех, особенно усилившийся, когда первый паровик уткнулся в ворота.

Дмитрий выскочил, сразу съежившись от холода. Изо рта повалил пар.

– Касым, мы на месте?

– На схеме так нарисовано.

Пока водитель стучался, пытаясь разбудить кого-нибудь в доме, Дмитрий вернулся к заднему борту.

– Возможно – приехали. Вынужден огорчить. Аграм умер по дороге.

Он ожидал причитаний, охов. Армянки вылезли молча. Путевые потери столь тяжелы и неподъемны, что новая лишь придавила их плечи.

Впереди раздались голоса и скрип открываемых ворот. В окнах загорелись огни.

Машины заползли во двор. Дмитрий заглушил мотор, прихватил автомат и выпрыгнул из кабины.

Как оказалось, в доме жили четверо, двое мужчин и двое женщин, слуги или дальние родственники – не ясно. Вели они себя куда менее сдержанно, громко радовались прибытию и столь же шумно выражали скорбь о погибших. Скользнув по их аурам, княжич остановился так резко, что Жусуп врезался в его спину.

В темноте зрительные образы не яркие. Мозг сенситивно одаренного человека совмещает их с картиной, видимой внутренним оком. Оттого биополевая составляющая кажется светлее, чем телесная.

– Баграм! – Дмитрий отыскал взглядом старшего брата Ангин. Точнее, старшего из оставшихся в живых. – Ты отныне самый главный в семье. Кто тот мужчина?

– Дядя Ерджаник, кузен отца. А что?

Автомат сместился с плеча на грудь.

– Он испуган и не рад, что вы смогли сюда добраться. Я сейчас выпотрошу из него правду. Мне нужен член семьи на время допроса.

– Садык-джан, может, сначала в дом зайдем? У меня рана кровоточит. Отдохнем с дороги.

– Если среди вас предатель, дом – это западня.

Баграм тяжело вздохнул. Он действительно потерял много крови и едва держался на ногах, но покорно поплелся следом.

Улучив момент, Дмитрий достаточно грубо пихнул Ерджаника в проем между машинами.

– Слушай сюда. Я – маг. Не смей врать. Ты предал Аграма?

Немолодой мужчина в традиционной кавказской одежде отступил на шаг.

– Баграм, кто это? Зачем такое говорит?

– Не буду тратить энергию. Просто начну отстреливать пальцы по одному. – Княжич невольно скопировал интонацию кавказца, угрожавшего Мартику. С кем поведешься…

Лязгнул затвор, досылая патрон в патронник.

– Какая чушь, молодой человек!

– Врешь!

Ствол опустился к земле. В узком пространстве между машин выстрел хлопнул оглушающее. Армянин заорал и свалился, обхватив простреленную ногу.

– Куда теперь – в руку? В колено?

– Слушай, не надо, а? – Баграм положил руку на плечо, Дмитрий нервно ее сбросил. Сзади донеслись обеспокоенные голоса.

Он ударил Ерджаника по голове, ничуть не смущаясь почтенным возрастом. Потом разорился-таки на заклинание.

– Почему ты предал Аграма?

– Заплатили… – Армянин всхлипнул. – Угрожали, что убьют.

– Кто?

– Люди Мурзы Ашрафа.

– Когда они узнают, что мы прорвались в Ганлы-Кала?

– Уже. У меня амулет.

– Кто еще здесь служит Мурзе?

– Никто… Никто даже не знает!

Дмитрий обернулся.

– Баграм, этот человек навел убийц твоего отца. У тебя есть вопросы?

– Дай я сам его…

– Стой. Что зря добру пропадать.

Старик упал на спину, выпитый досуха. «Нежный подход», использованный на пароходе в отношении мелких мерзавцев, больше не в чести. Дмитрий забрал жизненную силу подчистую.

– Баграм, твоя очередь.

Хлопнул одиночный выстрел. Во дворе мелькнуло испуганное лицо Ангин. Дмитрий успокоил ее как мог и попросил всех вместе собраться в доме, включая водителей.

– Я окажу помощь раненым, потом нужно срочно уезжать.

Всади он очередь в люстру или в кого-то из присутствующих, эффект был бы меньше.

– Предатель Ерджаник магическим амулетом подал сигнал о нашем прибытии. Не позже чем утром из Кызыл-Су сюда двинутся новые боевики. Единственный способ не встретиться с ними – возвращаться к железной дороге и бежать. Кто со мной, прошу быть готовым через полчаса.

Повисла пауза. Двухэтажный дом, фактически вилла за высоким забором, казался надежной пристанью, приглашавшей остаться хотя бы на несколько дней. И водители, и армянские пассажиры выглядели измученными. Не говоря о потрясении и перестрелке, где их жизни висели на волоске.

Неожиданную идею подал Касым.

– Вместе вы как есть попадетесь, э! Мурза ищет Ангин. Здесь километрах в сорока к югу знаю монастырь. Женщины, там вам будет безопасно.

– Но не мне. Он – бандит, у него нет ограничений. Прикажет похитить невесту Аллаха. – Ангин на секунду умолкла, потом решилась. – Садык-джан, через полчаса я буду готова.

– Милая, я не отпущу тебя с незнакомым молодым человеком!

– Мама, Мартику ты доверяешь? Садык, возьмешь Мартика?

– Да. Но сначала вылечу, иначе помрет в пути. Идем.

Дмитрий умышленно оставил их одних. Пусть решают.

Мартик побледнел, увидев приготовления.

– И это магическое лечение?

– Ищи другого мага. Я не могу удалить пулю заклятием. Тебя вырубить или потерпишь?

– Потерплю.

– Ну-ну…

Опыт врачевания у Дмитрия был практически нулевой, кроме залечивания мелких спортивных травм. А уж операционный – тем более. Стараясь не поддаваться страху, он промыл лезвие и простреленное плечо без выходного пулевого отверстия, затем развалил мышцу одним ударом штык-ножа.

– Шайтан!

– Терпеть.

Пуля упала на пол. Дмитрий вставил нитку в обычную швейную иголку и зашил разрез. Крови вылилось столько, что, казалось, здесь срубили головы десятку кур.

– Все?

– Ты че! Это самое легкое. Теперь надо удалить куски ткани из второй дырки.

Тампон на шомполе проник в сквозную рану. Мартик заорал.

– А вот теперь все. Заткну пробоины и чуть-чуть помагичу.

– Лезешь ко мне в башку?

– Матрица медицинского заклинания Русской княжеской армии. Примитивно, но эффективно. Замри.

Через десять минут пациента охватил озноб.

– Так надо?

– Конечно. Регенерация ускорилась, раны заживляются. Потом заболит челюсть. Извини, зубы тоже вырастут. Уходим.

В соседней комнате Дмитрий попросил всех заткнуться и соорудил такое же заклинание на Баграме. Вышла Ангин, волоча огромный баул.

– И один чемодан. Я собралась. Мартик, что тебе взять?

– Расстрою вас. Для бегства дозволителен один рюкзак или сумка на плече.

– Но там мои самые необходимые вещи!

– Комплект одежды на себе, белье, гигиена. Золото, деньги. Кроме них везем оружие, перед Кызыл-Арватом выбросим и его. Пять минут.

Вдова Ерджаника, волком глядящая на Дмитрия, хотя курок спустил не он, категорически отказалась куда-либо ехать. Вторая ранее поселившаяся пара – тоже.

– Садык-джан, кто людей на дороге похоронит?

Ну да, правоверные мусульмане. Погребение до ближайшего захода солнца.

– Извини, Баграм. Придется тебе. Договаривайся с водителями свезти женщин в монастырь, и на обратном пути хотя бы забросаешь тела камнями. Мы не можем задержаться ни на минуту.

– Ладно. Куда их повезешь, Садык?

– Обратно в порт и удирать из страны. Они вряд ли ожидают от нас такой наглости – ехать в сторону Кызыл-Су. Ты – куда знаешь. За одним гоняться не должны.

– Вот и распалась семья, – горько вздохнула вдова Аграма. – Дети, вы знаете адреса и телефоны наших родственников в Эривани. Обязательно дайте о себе знать, как устроитесь!

Во дворе Дмитрий вытащил труп из-под машины, чтобы не размазать его колесами. Ангин вздрогнула, увидев тело. Уже в кабине, сжавшись на переднем сиденье между братом и водителем, промолвила:

– Садык, ты спрашивал об армянских именах. Ерджаник означает «счастливый».

Она нервно рассмеялась, потом разразилась рыданиями. Мартик обнял ее здоровой левой рукой.

Ганлы-Кала остался позади. Ангин чуть успокоилась и спросила, зачем Садыку нужна возня с беглецами.

– Не хотел говорить. Последние слова твоего отца – позаботиться о тебе.

– И ты обещал?

– Нет. Но забочусь же.

К месту побоища выкатились под первыми лучами утреннего солнца. Вряд ли здесь кто-то был.

– Мартик, собери револьверные патроны. От АК-103 скоро избавимся. Я дозаправлю грузовик.

Он остановил машину около такого же грузовика и перелил часть топлива ведром. Мартик, нагребший оружия и боеприпасов, не рвался помочь. Когда тронулись, спросил о цистерне.

– Зачем ее поджег? Нас слепило, трудно целиться.

– В бою я натворил массу глупостей. Эта – не главная. Когда приблизился к автобусу, мог парализовать людей Мурзы магией. Вместо этого затеял ковбойские игры, вами рисковал и сам погибнуть мог. Опыта не хватает.

– Неужели? Я думала, ты – профессиональный воин.

– Смеешься? Мне шестнадцать, как и тебе. У автобуса убил впервые в жизни, чуть не обгадился. До сих пор мутит. Умею кое-что, но у меня не наработаны рефлексы применять боевую магию. За рулем сидел только с инструктором, скажите спасибо, если не сорвусь в кювет. Считайте, что нам повезло.

– Но не папе. И братьям. – Ангин задала трудный для нее вопрос. – Зачем ты только что выстрелил в троих лежащих у бензовоза?

– Они выжили после магической атаки. За ночь начали приходить в себя. Могли рассказать что-то ненужное. Ладно, мелюзга. Слушайте. Я соврал при вдове Ерджаника. Ее могут пытать сегодня днем или завтра. На самом деле сверну не налево к порту, а вправо. Наша задача добраться до русского консульства в Бухаре. А лучше до посольства в Самарканде. Оттуда летает самолет в Москву. – Обернувшись к пассажирам, он ответил на невысказанный вопрос: – Только на Руси могу обеспечить безопасность, хоть и не обещал вашему отцу. В крайнем случае переправлю наверх. Там живите как хотите.

Повисло молчание. Его осторожно прервала Ангин.

– Садык-джан, кто ты на самом деле?

– По документам Дмитрий Федоров, подданный Русского княжества. Дальнейших догадок не нужно. Не поймете. Или доверяйте, или высаживайтесь.

 

Глава седьмая

Километров через тридцать Дмитрий почувствовал, что никакими силами не может удержаться от скатывания в сон. Увидев правый поворот, свернул, отмахал километр и прижал машину к склону холма.

– Мартик, автомат держать можешь?

– С трудом.

– Я тридцать минут отдыхаю. Иначе съеду с дороги в обрыв. Кстати, Ангин, ты водить умеешь?

– Только легковую, электрическую.

– Ясно. Подменить меня некому. Тогда сплю. Через полчаса растолкайте.

Он отключился как в омут нырнул. Очнулся от тряски за плечо. К удивлению попутчиков, не завел мотор, а вылез, бросил молитвенный коврик на землю. Брат и сестра изумились. Их спутник из языческой страны со славянским именем помолился Аллаху, потом застыл недвижно. Вернувшись за руль, выглядел на удивление бодро, будто ночь провел в постели.

– Есть надежда выскочить на трассу незамеченными. – Дмитрий запустил двигатель и вывел машину на дорогу к переезду. – Аллах не оставит в беде. Свернем направо, до следующей станции топлива хватит. Надеюсь, есть прямой поезд до Самарканда.

Переезд миновали без задержек. Даже полицейский пост не стриг купоны с водителей. На главной трассе машин прибавилось. Водители с откровенным любопытством разглядывали экзотический для этих мест грузовик с внутренним сгоранием, тащившийся не быстрее паровика. Дмитрию по неопытности казалось, что каждая встречная несется в лоб. Потом он пристроился к прицепу-тендеру и катил за ним не быстрее тридцати километров в час, глотая пыль и угольный дым, которые оседали на лобовом стекле, щедро увлажненном паром с той же машины, а щетки размазывали этот чудный коктейль.

Мотор заглох километрах в двух от полустанка Бехерден.

– Высаживаемся. Сверток с автоматами выбросим чуть поодаль. – Дмитрий с иронией глянул на девушку, мечтавшую увезти сумку и чемодан. – Раненый! Давай рюкзак.

Мартик упрямо мотнул головой и зашагал вперед.

Ехать выпало с пересадкой. Остановившийся в этой дыре поезд оказался местным. Ангин замотала лицо до глаз и спряталась за очками.

В прямом вагоне до Самарканда они выкупили целое купе. Точнее, покупал билеты и прочее Дмитрий, немного освоивший местный диалект от Касыма. Армяне говорили как явные иностранцы, на смеси тюркского и староармянского.

– Ну, попутчики, – обрадовал он их, когда прошла ночь и страх преследования несколько развеялся. – Спокойная полоса скоро закончится. Скорее всего – как переедем Амуль, то есть к ночи. Меня вряд ли хватятся. Смею надеяться, Мустафа забыл про мои шалости в порту. А вас ищут.

– Что ты предлагаешь? – тут же спросила Ангин.

– Почему именно я должен предлагать? А сами? Я тоже никогда не был в Средней Азии. Не жил в исламской стране. Готовился к абсолютно иным занятиям, сюда попал в известной мере случайно.

– Может быть. Но владеешь ситуацией куда лучше брата, которому восемнадцать.

Они попробовали сцепиться по многолетней привычке.

– Бросьте! В Москве подеретесь. Сейчас у нас только один вариант – радикально менять внешность.

– Это обязательно? – Ангин свела и без того почти сросшиеся брови. Не удивительно, своей наружностью она дорожила как самым главным капиталом.

– Абреки Мустафы наверняка нашли брошенный грузовик у Бехердена. Не надо быть великим сыщиком, чтобы догадаться о том, что часть семьи Саакянов удирает на восток. В эту сторону два пути – через Термез или Бухару. Если ваши друзья сами туда не успели, запросто могли связаться с нужными людьми. Думаем, как обмануть комитет по встрече. – Дмитрий с иронией во взгляде добавил риторический вопрос: – Или есть другие предложения?

Состав замедлил ход.

– Станция Мерв. Стоянка поезда сорок минут, – донесся из-за двери голос проводника.

Мысли Ангин с чисто женской последовательностью перескочили на другое.

– Надеюсь, до Москвы мы доберемся. А дальше?

– Как минимум останетесь живы. Тебя я поручу тетке Ляле, она правоверная мусульманка. Что касается Мартика, попрошу кое-кого. Подучится, может поступить на военную службу. Понятно, что обоим имеет смысл принять русское подданство. Но вы большие уже. Денег вам отец оставил достаточно. С отправкой в Москву моя опека закончится.

– Спасибо! – Узкая девичья рука легла сверху на пальцы Дмитрия, против воли его взволновав. Мартик нахмурился – по исламским обычаям сестра ведет себя неприлично. – Отец доверил нас тебе, ты исполняешь его посмертную волю. Аллах все видит, он непременно воздаст. Скажи, а твои родители – мусульмане?

– Мама. Но они умерли.

Это сообщение шокировало их. Причем отнюдь не ранняя смерть родителей.

– Твоя мать вышла замуж за неверного? Твой отец – не мусульманин?

Ангин даже слегка отодвинулась на полке. Но начались события, отодвинувшие религиозную проблему на второй план.

– Свежие новости! – раздался звонкий голос разносчика газет. – Кровавое преступление возле ущелья Ай-дере! Десятки убитых! Полиция разыскивает тройку опасных преступников!

Дмитрий накинул на плечи зимнюю куртку, натянул капюшон на самый нос и под такими маскировочными чарами высунулся из купе, обменяв монету на газету. Кричащий заголовок и три фотографии с паспортов, предъявленных на пограничном переходе в порту, заняли половину первой полосы.

Он выглянул в окно. Проводник о чем-то оживленно болтает с полицейским. Вряд ли об опасных пассажирах. Но береженого Аллах бережет.

– Пять минут на сборы. Смываемся!

Собственно, эти пять минут потребовались Ангин, мужчины управились куда быстрее.

– Нас ищут троих. Разделяемся. Мартик, отстанешь метров на пятьдесят, но не упускай нас из виду. Долго магичить нет времени, бросаю на вас примитивный отвод глаз. Четверть часа он продержится. Двигаем в вокзальный туалет, избавляемся от документов. Сейчас безопаснее без них, нежели с фамилиями, которые в розыске на весь Кыргызстан. Без крайней нужды ни слова – армянским акцентом выдаете себя с головой. Вперед!

Беглые разыскиваемые убийцы встретились за железнодорожной станцией. Вокзалом назвать ее нельзя даже по местным понятиям. Площадь за ней окружена россыпью одноэтажных белых домов с плоскими крышами и без окон на фасаде, чуть дальше – мечеть, за ней пара сооружений повыше с шатровыми кровлями. Ни единого булыжника, куда ни кинь взгляд – сероватый песок, носимый неприветливым зимним ветром. Впрочем, гораздо теплее, чем в Копетдаге. На площади дымит невероятно обшарпанный автобус и один паровой грузовик. Кроме них – волы, арбы и неизменные здесь верблюды.

– Идем. Нельзя торчать у всех на виду. Мартик – сзади.

– Что ты задумал?

– Место дикое. Пока местные услышат о трех головорезах, нужно укрыться и продумать план действий.

В полукилометре от станции они увидели домик, отличающийся от соседних только вывеской «Сайдамат хожи ота».

– Какой-то местный общепит. Зайдем.

Дмитрий обернулся к фланировавшему сзади Мартику и указал на дверь. Открыл ее и окунулся в ароматы восточной кухни. К счастью, в зале имелись отдельные кабинеты, устланные коврами и отделенные шторами. На обслуживающего паренька ушло некоторое количество энергии, чтобы он не запомнил лица посетителей.

– Здесь можем провести без подозрений часа два, максимум два с половиной. Какие есть предложения?

– Надоело бегать, – заявил Мартик. – В конце концов, не может быть вся местная полиция куплена одним портовым авторитетом. Можно найти водителей, они люди незаинтересованные, дадут правильные показания. Полицейские маги их проверят.

– Они могут и тебя проверить. – Сестра передразнила его интонацию. – Кому это надо? Мы заказаны, заказ исполняется. В любом случае нас ждет арест и много недель в камере, где мы полностью беззащитны. Дмитрий может хоть к русскому консулу стучаться. А мы? Беглецы из спорной территории. Даже османы за нас не вступятся.

– Отличный плов. Если бы меня постоянно не пытались убить, сказал бы, что на Востоке здорово. – Княжич вытер жирные пальцы. – Почитаем. Давно не случалось быть героем передовиц.

Под вопросительным взглядом армян «а раньше приходилось?» он развернул газету.

– О, тетушка постаралась, которая вдова Ерджаника. Гляди, Ангин, как подробно описана твоя одежда: накидка в стиле Оролча, желто-коричневый кушак, мягкие полусапожки, имитирующие шевиот, платок черный или коричневый. Я с тобой которые сутки, а смог бы указать только цвет одежды и что ноги – не босые.

– Она огорчена за мужа…

– Дело совсем в другом. Услышь меня. Перед тобой – не профессиональный боец и не разведчик, каким был мой отец. Он бы в первую очередь подумал о том, что за спиной и в тылу врага нельзя оставлять свидетелей.

– Он бы убил женщин?!

– Не обязательно. Скорее всего, отправил бы их в монастырь вместе с твоей мамой. Хотя, раз играют такие силы, монастырь – не слишком надежное убежище. Другого нет. Поэтому, господа соучастники в мокром деле, отныне мы на войне и не имеем права сдаться в плен.

– Стрелять в полицию? – недоверчиво промычал Мартик.

– Крайне нежелательно. Но при отсутствии другого выхода – да. Ладно, душегубы, смотрим, куда нас занесло. Итак, где-то рядом протекает река Мургаб с запрудой и электростанцией, что делает эту дыру пригодной для жилья. – Дмитрий рассмотрел последнюю полосу газеты, особо испещренную рекламой. – Ого, я не прав. Здесь какая-то древняя столица. Даже туристов возят. Цитадель Эрк-Кала, территория раннесредневековой селитьбы Гяур-Кала с руинами нескольких буддийских и христианских монастырей, городище Султан-Кала, мечети, медресе, мавзолеи.

– Предлагаешь экскурсию? – Мартик, раздосадованный тем, что его предложение отвергнуто даже без обсуждения, начал откровенно злиться.

– Нет, изучаю обстановку. Раз туристы, значит, должна быть какая-то минимальная инфраструктура. То бишь гостиницы. Сейчас истерия по розыску трех ассасинов взыграет по нарастающей, потом чуть успокоится, если наш след сочтут утерянным. Значит – новые документы, измененная внешность. Ангин превратится в мальчика. На время, конечно.

– Буду зваться Аперик. – Она попыталась пошутить перед переменой пола. – Это имя означает «братик».

– Какие документы добуду, так и будешь зваться. – Дмитрий поднялся. – Возвращаюсь на вокзал. Если через два часа не вернусь, считайте – со мной беда. Не пытайтесь выручать. Выбирайтесь сами.

– Как?!

– Не говорите мне, иначе выдам полиции при магическом допросе. Не скучайте!

Он обернулся за полтора часа. Ангин вскочила, схватила его за руки.

– Ты вернулся!

– Похоже, здесь витали сомнения. Оставим их на вашей совести. Документы не ахти, я подмыл их у большого семейства, направляющегося в Кызыл-Су. Надеюсь, пару дней они их не хватятся.

Ангин и Мартик раскрыли паспорта с красными обложками и золотыми полумесяцами.

– Они – граждане Западной Монголии? Их же задержат в порту!

– Барышня, вы истину глаголете. Но их неприятности рядом с нашими – мелочь. В общем, здесь какие-то особо целебные соли, семья Ахмад-оглы набиралась здоровья. Поживем недельку в другой гостинице. Ангин превратится в пожилую Ханум Ахмад. В мальчика пока рано, иначе придется посещать мужской туалет. У нее младший сын – неслух Шамиль. Во всем слушайся мамочку, понял? Иначе старший брат, это я – Сайфуддин, больно тебя накажет. Зато иностранный говор объясним. Вряд ли здесь монгольский акцент тюркского отличат от армянского. Мартик, плечо поджило?

– На мне всегда все быстро заживает.

– Ой ли, две пулевые дырки и огнестрельный перелом? Месяц отдай и не греши. Магия прихватила ранки, не более. До полного выздоровления дней десять. Я это к чему. Не могу менять твое лицо. Лечебная магия приводит организм к генетическому исходнику. Поэтому – легкий морок, дальше будешь сидеть и набираться сил в гостиничном номере. Ангин здорова, достаточно сильно состарить кожу лица.

– Нет! Ни за что! Лучше в тюрьму.

Дмитрий усмехнулся.

– Или в объятия к Мурзе Ашрафу. Учтите, я не мастер накладывать тонкие чары, подпитываемые вашей энергией. Поэтому накину легкий морок, он без меня долго не продержится.

Номера нашлись в гостинице «Баламургаб», расположенной на левом берегу Мургаба, на достаточном удалении от санатория, где лечились Ахмады. Ханум получила отдельный номер, «братья» – другой. В том номере мать этих братьев впервые увидела в зеркале свою личину, и Дмитрий почувствовал, что в мире есть места опаснее, нежели перед стволами бандитских автоматов.

– Ложись, младшенький. Посмотрю твои раны. Неделю будешь отлеживаться. В Самарканде ты понадобишься здоровым и, возможно, быстро бегающим. А я с Ханум иду на базар менять одежду. Мы слишком подробно описаны.

– Я с вами.

– Нет. На тебя я и так подберу. Ты чуть выше ростом, поуже в плечах. Ангин сама пусть покупает.

На рынке «сынок» чуть не схлопотал между глаз, когда упрекнул пожилую женщину в отсутствии вкуса.

– Вы слишком молодежные вещи смотрите, мама. Не забывайте, вам пятьдесят шесть.

– Я не надену на себя вдовий халат! – зло прошептала Ангин.

– Тогда сразу подбирай арестантский. И белые тапки на похороны. Я за тебя не буду воевать против армии, полиции и бандитов Кыргызстана.

Последняя фраза почему-то очень расстроила Ханум. Потом она взяла себя в руки, брезгливо примерила наряд пожилой бабы, слегка секонд-хенд, и согласилась. Покупка трех комплектов мужских вещей заняла втрое меньше времени.

На обратном пути он попытался ее успокоить.

– В Москве оденешься иначе. По-молодежному.

– Как проститутка?

– Это уж на твой выбор. Большинство у нас предпочитает моду верхнего мира. В том числе мусульманки.

– Ни за что.

– Твое дело. Я обязался вывезти вас отсюда. Дальше как хочешь.

– Смотрю – ты не рад, что с нами связался. Торопишься избавиться.

– Хлопот вы мне создали, не спорю. Но теперь вы – моя команда. А своих не бросают в беде. Это ясно?

– Яснее не бывает. Особенно когда я такая – столетняя старуха.

Дмитрий захохотал.

– Вот ты о чем. Ну, не скрою, молодая ты приятнее на вид. И твой отец завещал спасти именно дочь, о Мартике и Баграме даже не вспомнил.

– Он любил меня…

– Не сомневаюсь. Если ты намекаешь, что между нами возможны какие-то чувства и отношения, то запомни одну очень простую вещь – мы на войне и в тылу врага. Здесь только одно чувство, называется желанием выжить. Остальные вредны. Я говорил тебе об этом и повторю еще несколько раз, пока ты не сядешь в наш самолет.

Несмотря на погони, перестрелку, смерть отца, суровая реальность не вытеснила и не разрушила до конца мир девичьих иллюзий, строившийся годами. Поэтому она не удержалась от самого личного вопроса.

– В Москве у тебя есть девушка?

– Нет. Впрочем, есть женщина. – Дмитрий вспомнил Веронику, отчего чувствительная часть тела невольно шевельнулась. – Но это другое.

В гостинице он заставил соучастников перемерять купленное, включая мужскую маскировку для Ангин.

– К сожалению, уважаемая Ханум, мальчиком тебе не быть. Семенящая походка с легким покачиванием бедрами удивительно подходит педерасту, а в столице исламской страны таких забивают камнями. Поэтому не получается трансвестит-шоу. Остаешься бабушкой.

– Хоть в гостинице сними морок!

– Ляськи-масяськи!

– Что?!

– Любимое выражение отца, когда чародействовал. Понятия не имею, что оно значит. Итак, сидеть по номерам, не ходить даже друг к другу. Я в мечеть. Помощь Аллаха нам нужна как никогда.

Днем улицы Мерва пусты, несмотря на отсутствие жары. Без малого триста солнечных дней в году при минимуме осадков создают определенный жизненный ритм. А в храме много людей.

Он отмолил намаз, вкладывая в слова небывалую искренность. Действительно, только по воле Аллаха на его юные плечи легло такое испытание, и он с ним справляется, пусть против маленькой команды ополчится весь каганат.

Среди молящихся мусульман Дмитрий почувствовал невероятный энергетический резонанс. Сотни людей поклонялись Аллаху, покорялись Аллаху и любили Аллаха, всецело доверяя заповедям Пророка. Теплые ленты выскользнули из земли без малейшего усилия. Чувство признательности к Богу, ощущение единения с ним оказалось настолько сильным, что по лицу потекли слезы.

«Спаси и защити меня. Моих спутников тоже».

«Будьте осторожны, и в Мерве вам ничего не грозит».

При отчетливо прозвучавших в голове словах ответа молитвенный восторг перешел в настоящий экстаз.

«Почему же в Москве я не мог быть столь единым с тобой, о Аллах?»

«Потому что там Род».

Открытую душу словно крапивой стегануло.

«Но я верую, что Бог един, и Бог – это ты, Аллах».

«Правильно».

«Род – это ты?»

«И да, и нет».

«Ты – творец сущего?»

«Конечно. И управитель существующего. Род – другой я».

Экстаз давно пропал, но связь с высшей силой не прервалась.

«Тогда кто убил моего отца?»

Нет ответа. Вопрос сформулирован некорректно? Можно уточнить. Однако вырвалось другое.

«Но Ярослав все равно мог говорить со мной?»

«Конечно. Вы навсегда остаетесь во мне».

Захотелось взвыть в голос. Бог ответил на самые животрепещущие вопросы бытия, волновавшие последние годы, но картина стала еще запутаннее…

«Смирись, Богуслав, сын усопшей безгрешной Гюль. Ты не готов к вопросам, поэтому не можешь воспринять ответы. Набирайся мудрости и приходи».

Он открыл глаза и обнаружил, что под сводами мечети практически никого не осталось, а возле него стоит очень немолодой мужчина в длинной коричневой хламиде. Слезы и религиозный порыв Дмитрия не укрылись от его внимания.

– Я верую, что Аллах услышал мою молитву.

 

Глава восьмая

Ни глобальной сети, ни мобильного покрытия. Впрочем, в верхнем мире, где на соответствующей территории раскинулся Туркменистан, немногим лучше. Доступ в Интернет был запрещен великим Туркменбаши Сапармуратом Ниязовым. Впоследствии развивался слабо, пытаясь догнать уровень Верхней Вольты. Но внизу нет золоченых бюстов Ниязова и металлических под платину Гурбангулы Бердымухамедова. С тревогой думая о перспективе дальнейшего пути в Самарканд, Дмитрий признался себе, что, имея выход в Интернет, сдался бы и запросил помощи посольства. А звонить по обычной линии – гарантировать прибытие местной полиции куда быстрее, чем спецназа княжеской СБ.

За неимением другого занятия он часами разговаривал с армянами, что само по себе чертовски утомительно. О чем бы ни заходила речь, они как заведенные скатывались к единственной теме – о величии армянской нации и определяющей роли армян в мировой истории. Оба не много знали о верхних делах, зато выучили наизусть биографии всех тамошних знаменитостей, включая академика Амбарцумяна, певицы Шеридан Саркисянц и фокусника Амаяка Акопяна. Дмитрий, ежедневно посещавший мечеть, раздобыл некогда священную для верхних туркменов книгу «Рухнама». В этой книге Великий Туркменбаши обосновал, что библейский Ной был туркменом, а этой нации принадлежат главные открытия человечества, начиная с колеса. Ангин и Мартик взвыли от возмущения. Действительно, кем мог быть Ной, кроме как армянином, раз пристал к горе Арарат? И, понятное дело, от каменного топора до электрической хлеборезки армяне изобрели все мало-мальски значимое. Княжич пообещал достать в Москве самоописание корейской истории, где колесо изобрели… догадайтесь кто.

– Можно подумать, русские себе подобного не приписывают, – надулась Ангин.

– Отчего же. Мы изобрели самый большой в мире незвонящий колокол, огромную нестреляющую пушку и нелетающий паровой самолет. Столько великих «упс!» и «ой! блин!» не знает ни одна страна в двух мирах.

Ангин оказалась чуть более интересным собеседником, нежели брат. Как девушку ее волновали книги, особенно романтические, чувства и прочие тонкие материи, сильно ограниченные для доступа в малом городке на границе двух сфер влияния. Тем более она жила в весьма традиционной исламской семье. Дмитрий, сын гяура, весьма образованный по сравнению с известными ей людьми, ее интересовал крайне, местами шокировал, а иногда очаровывал. Порой она забывала о правилах светской беседы, признающих только одну актуальную тему – об армянском величии, – и жадно слушала.

Мартик злился, что их спаситель столько времени проводит в комнате сестры, юной, незамужней, нецелованной. Но поделать ничего не мог.

Он бы сердился еще больше, узнав, что бесстыдница рискнула снять платок при Дмитрии, рассыпав по плечам ливень густых волос глубокого темного цвета, недостижимого ни для какой химии. Увидев это впервые, парень обалдел. Потом, придя в себя, сказал только:

– Хорошо, что тебя не придется стричь под мальчика.

– Тебе-то что? В мечеть ходишь чаще, чем ко мне в гости.

– Ты прекрасна. Но с Аллахом не можешь тягаться.

Они засиделись в Мерве не на неделю, а на десять дней. Новости об их поисках с ежедневными заверениями полицейских чинов «мы их практически уже поймали» сместились с первой полосы на вторую, а потом на третью. Наверняка и размах поисковых операций стих. Российское посольство заявило, что не располагает ни информацией о месте нахождения Федорова, ни доказательствами его вины.

Дмитрий занялся внешностью Ангин.

– Предупреждаю сразу. Ты станешь похожа на старую каргу Ханум, но только для немага. Любой сенситивный специалист, присмотревшись к тебе, обнаружит свежую энергетику молодой девицы в теле старухи. Я изменил и свою внешность, но мое биополе соответствует возрасту.

– А если все-таки мальчиком?

– Мужская и женская ауры отличаются. Теперь о главном. Перед расставанием я задействую стандартное армейское заклинание, которое сейчас заживляет раны Мартика. Оно вернет тебе обычный вид за неделю-две. А сейчас начинаю тебя уродовать. Потерпишь?

– Если необходимо.

– Тогда сожми пальцы и зубы.

Ангин едва удержалась, чтобы не заорать. Кожу лица ошпарило. Кости черепа сдвинулись, причиняя чудовищную боль. Она кинулась к зеркалу и увидела привычный морок, которым Дмитрий ее обезображивал перед выходом в город. Но достаточно было тронуть себя за щеку… А теперь и на ощупь дряблая кожа, длинный крючковатый нос, желтые неровные зубы, на губе отвратительные волосатые бородавки.

– Ты вправе меня ненавидеть. Сейчас изувечу Мартика. Собирай вещи.

Через час она открыла дверь и ахнула – Дмитрий привел незнакомого юношу.

На вокзале княжич купил ему билет в отдельный вагон, а себе и «маме» оплатил купе спального класса. Ангин в силу стереотипов воспитания ожидала ночных событий, которые пугали ее… и волновали. Поэтому не могла сказать, что больше испытала – облегчение или разочарование, услышав, что старые женщины ее спутника не привлекают.

– Не комплексуй. Ты упругая, и классные волосы при тебе. Я держу тебя рядом, потому что иначе не могу контролировать маскировку ауры. Была бы ты хоть каплю сенситивна… Твоя тетка знает, что я имею способности, потому и расколол ее мужа-предателя. Поэтому на вокзалах крупных городов непременно дежурят маги-полицейские. Не исключаю, что на долгой стоянке в Бухаре они могут и вагоны обходить.

– А Мартик?

– Его может выдать страх. Двоих сразу я не прикрою. Извини – жабры коротки, поэтому риск неизбежен.

Предосторожности сработали. Они беспрепятственно миновали кордоны, сели в такси и поехали в выбранную наугад дешевую гостиницу, длинный двухэтажный сарай. «Мама» и «сын» сдали паспорта на рецепции, «старший сын» провел их в номер.

– А почему мы вместе не можем в консульство?

– Потому что на подходе к нему ловят именно троих. Ханум и Шамиль, из номера ни шагу. Поднимайте трубку гостиничного аппарата и слушайте что скажут. Откликайтесь только на мой голос. Мобильные телефоны ни в коем случае не включать. Я побежал.

Расстались они ненадолго. У стойки рецепции появился полицейский и человек в штатском. Дмитрий придержал шаг, включив дальний слух.

– Да, Ханум Ахмад, эфенди. Двенадцатый номер. С ней сын.

Изобразив, что забыл какую-то мелочь, княжич повернулся кругом и вернулся к лестнице. Там метнулся бегом.

– Сюда идут полицейские. Спокойно, они скорее всего проверяют предъявление утерянных документов. У одного магические способности, он в штатском. Ангин – в ванную. Мартик, откроешь и впустишь. Я за шторой. Револьвер держи за поясом сзади. Если что – я работаю первым номером, страхуй.

Минутная фора кончилась. В дверь постучали.

– Салам алейкум. Полиция, проверка документов. Откройте.

Мартик впустил их. Грузный упитанный полицай притащил с собой паспорта и начал листать, мусоля страницы толстыми пальцами. Маг в штатском, худощавый и низкорослый в европейском пальто, начал озираться. Явно маскировка «протекла»: он почувствовал присутствие третьего, пытаясь определить его местонахождение. Дмитрий решил действовать на опережение.

Коп в штатском резко развернулся к шторе, из-за которой шагнул человек с револьвером в руке. Жирный грохнулся на пол, подрубленный заклинанием, как вековой дуб. Далее Мартик увидел что-то вроде сероватого огня, сорвавшегося с руки штатского. Не рассчитывая на одну только магию, этот полицейский дернул за рукоятку револьвера. Дмитрий согнулся и метнул что-то невидимое в противника, который тоже зашатался. Не надеясь на магическую мощь «братца», армянин выхватил револьвер и выстрелил в голову чародею, готовясь повторить, если того укроют защитные заклинания.

– Спасибо! – Дмитрий с трудом разогнулся. Его волосы украсились бордовыми брызгами, вылетевшими из пробитого полицейского черепа. – Бежим!

Они спустились по запасной лестнице в задний дворик, потом понеслись по единственной известной улице – в сторону железнодорожного вокзала. Неизвестно, услышал ли дежурный на рецепции выстрел. В любом случае каждую секунду можно ждать воя полицейских сирен, окриков, а то и пули вдогонку.

По улице Самарканда между рядом белых двухэтажных домов и канавой, по которой шуршал поток мутной воды, рысью мчалась чрезвычайно странная троица – пожилая восточная женщина в сопровождении двух подростков. И это в городе, где жара девять месяцев в году, оттого местные жители – люди и нули – привыкли двигаться исключительно степенно.

Увидев проулок между домами, Дмитрий затащил туда обоих Саакянов.

– Теперь спокойно перебираемся на параллельную улицу. Ханум, ты растрепана, соберись. Стараемся поймать такси. Оттуда я в консульство, а вы будете кататься вокруг центра города до посинения.

Через сотню метров ему пришел в голову еще более экзотический вариант.

– Смотрите, медресе! Ханум, веди туда своего отпрыска. Нет сладу с ним. Только религиозное воспитание может уберечь от греха. Револьвер выброси, ковбой.

Мартик швырнул оружие в канаву, неожиданно перегнулся и метнул туда же содержимое желудка. Дмитрий вспомнил ощущения после первого своего убийства и догадался, что в горах молодой армян никого не застрелил.

– Опоздали. Грех он уже принял. Ангин, из медресе ни шагу!

Через час он ввалился в приемную консульства и рявкнул охраннику:

– Я – княжич Богуслав Милославский под личиной. Мне нужна защита, помощь мага и срочный контакт с регентами. Шевелись!

Он не говорил по-русски, расставшись с Бородой. Меньше трех недель прошло, половина времени – отсидка в Мерве. А приключений больше, чем за всю предшествующую жизнь…

– Заместитель генерального консула Сергей Мезенцев. Чем могу служить?

Чувствуя, как начинают отказывать ноги, Дмитрий привалился к стене.

– Во-первых, сейчас сниму защиты, удостоверьте личность и правдивость слов. Во-вторых, на мне летальное заклятие, если не остановите, умру через час. Моего уровня не хватает. В-третьих…

– Достаточно. Если вас не спасти, ваша светлость, остальные пункты не имеют никакого значения.

– Перед этим нужно непременно выручить двух людей. – Княжич закашлялся. Показалась кровь.

– Диктуйте адрес, а я приступаю к лечению.

Ханум-Ангин пробилась к телу через скандал. С ужасом глянула на вице-консула, пожавшего плечами – мол, сделал все, что в моих силах – и хлопнулась на колени, прижавшись старческим лицом к похолодевшим рукам Садыка-Дмитрия…

Ее оторвали охранники и увели. Поэтому дальнейшего она не видела и не слышала.

– Ну, ты и сволочь, племянник, – сорвалась обычно сдержанная на язык Милослава. – Хорошо, что Мария сразу нашлась, поддержала на таком расстоянии. Три тысячи километров! К вам следует спецрейс. Жду в Москве и надеру задницу ремнем.

– Спасибо, тетя. Марии и Ляле привет. Но, извини, задержусь.

– Какого черта? Тебя с того света выдернули!

– Именно оттого я обязан помолиться в мечети. Не бухти. Это действительно крайне важно. Дома объясню.

К прибытию спецрейса особняк посольства стал похож на осажденную крепость. Убийство полицейского – не шутка. Тем более нашлись силы, придавшие событию максимальный резонанс.

Вопреки правилам полетов здоровенный военно-транспортный самолет на высоте двух тысяч метров сделал два круга над жилыми кварталами. С опущенной десантной аппарели над посольством ссыпались десятки парашютистов, вооруженных до зубов, и бочки на грузовой парашютной подвеске.

Саакяны, снабженные третьим вариантом внешности за какие-то пару недель, с легким ужасом и недоумением следили за событиями, о которых получали лишь самые отрывочные сведения. Их разместили в комнате, выходящей во внутренний дворик. Охранник свирепо рявкнул: сидеть и не выходить. Когда из открытого окна донеслись хлопки одиночных выстрелов, могущих означать все что угодно, от провокации до начала штурма, в комнату забрел незнакомый парень славянского типа с небольшими восточными примесями – темными татарскими глазами и острыми скулами.

– Рассиживаетесь? А из-за нас война начинается.

Мартик выронил журнал, Ангин бросилась к вошедшему на шею.

– Мне опять испортили лицо! Ты исправишь? – Потом вдруг сильно ударила по плечам. – Почему мне не сказали, что ты выжил?

– Отвечаю на вопросы в порядке поступления. Раз – сейчас лучше, чем карга на шестом десятке. Два – в Москве обязательно. Три – только сейчас подтвердили, что, наверно, не сдохну. Еще вопросы или хватит?

Мартик с чувством пожал руку.

– Чем тебя так приложил тот урод?

– Летальное заклятие в амулете, причем с отложенным действием. Отрубает на несколько секунд, потом выбор – откинуть копыта или сдаться полиции. А я как последний лох обрадовался, что у него уровень низкий, и решил уложить нежно. Надо было гасить его на поражение тремя-четырьмя выстрелами. Из меня боевой маг, как из сопли канат. Если бы не ты – мне шиздец.

– Я, кажется, понял это русское слово. Без тебя нам сто раз шиздец.

– Лизнули друг друга, теперь слушайте суровую правду. Посольство затребовало проезд автомобиля с дипломатическими номерами до трапа. Там десантная аппарель, машина заезжает, крышка поднялась, и дозаправка на Южном Урале, за пределами каганата. Местные уперлись: выдайте преступников, которых укрываете. Посольство на осадном положении, выйти обычным образом невозможно.

– А необычным?

– Нежелательно, девушка-джан. Или вам снова охота бегать по Самарканду с липовыми документами, сияя как прожектор аурой страха?

Дмитрий прошелся к окну и прислушался к хлопкам.

– Дивизия быстрого реагирования переброшена в Южно-Уральский округ на границу с Кыргызстаном. Каспийская и Волжская бригады, расквартированные в дружественной Западной Монголии, в течение двенадцати часов готовы высадиться в районе Кара-Богаз-Гол или в нежно любимом порту Кызыл-Су. Объявлен срок мобилизации резерва Русской княжеской армии. Короче, если через сутки правительство каганата не гарантирует охрану посольства и безопасность дипломатических машин, Русь начнет полномасштабную войну и расхреначит Кыргызию к чертям.

– О Аллах! Что мы наделали! – вздохнул Мартик.

– Когда гяуры войдут в Самарканд, на пепелище посольства найдут наши трупы. – Ангин проявила большую практичность.

– Снова мимо. Во-первых, любое покушение на наших подданных, и тем более дипломатов, за рубежом карается настолько жестко, что правители неосторожных стран горько об этом сожалеют. Если остается кому сожалеть. Во-вторых, каган Ибрагим Семнадцатый – не полный кретин и вряд ли желает увидеть здесь русские танки. В-третьих, и при самом худшем развитии событий, то есть штурме посольства, возможны варианты.

– Не верю, – решительно заявила девушка, на сей раз в личине русской дамы с зелеными глазами и русой косой. – Как бы ни шли дела, не верю, что из-за троих молодых людей такой переполох. Дмитрий, кто ты? Только не отвечай в обычном духе, типа в Москве скажу.

– Там сама узнаешь. Но и вы гораздо важнее, чем я думал. Об этом тоже в Москве.

Через сутки Великий каган лично гарантировал безопасность проезда дипломатического транспорта через Самарканд и военное оцепление дороги до аэропорта. Через четыре часа кортеж из шести машин выехал в аэропорт, одна из них закатилась внутрь его чрева. Через час двадцать минут после взлета сработало мощнейшее взрывное заклинание. Обломки машины упали в Аральское море, гораздо более полноводное в нижнем мире.

Через минуту после поступления в Серебряный Бор известия об авиакатастрофе Русь объявила войну Кыргызстану. Квартал вокруг русского посольства, защищаемый десантированными боевыми магами не ниже второго уровня, выгорел до голых стен. В пламени погибла дивизия личной гвардии кагана и проживавшие там жители Самарканда. Белые стены посольства чуть-чуть закоптились.

На третьи сутки войны над столицей завис дирижабль, невидимый из-за массы маскировочных заклинаний.

– Вот ты какой, твое сиятельство. Это натуральное лицо?

– Конечно. Мне вкатили столько килоджоулей на врачевание от убойного заклятия, что кости на морде за минуту развернулись.

– Больно?

– Наверно. Мне так было плохо, что почти не чувствовал. Извините, что не поблагодарил вас, полковник.

– Служба. И не только. При некотором совпадении обстоятельств могла бы стать твоей матерью. Но, увы, с Гюль не выдержала конкуренции. Поэтому не обижайся на некоторую фамильярность.

Богуслав начал судорожно перебирать в памяти сведения о добрачных похождениях отца. Не факт, что он обо всех рассказал, там даже мутантки пробегали… Но боевой маг вроде бы одна.

– В молодости меня звали Алиса. Не смотри, я почти ровесница Ярославу. Ну, чуть освежилась магией. Согласен, у него хороший вкус на женщин?

– Обалденный. Но вы же числились погибшей с Севастополя?

– Числиться – не значит помереть. А если серьезно, то действительно была на волоске. Когда он вернулся сверху и получил корону, распорядился дать мне другое имя и пинком под зад выгнать из Москвы. Ничего плохого не могу сказать о твоей маме, но ревнивая же она была…

– Она умерла.

– Знаю. И не буду говорить – извини. Стараниями твоего папаши мы на войне. Вечной войне. И тут никак без потерь. Привыкай, вот как они. – Алиса кивнула на Саакянов, ни слова не понявших из русского диалога, но шокированных панибратским разговором их друга с высокопоставленной русской военной, которая без напряжения, одной только силой магии перетаскала их по одному в висящий над Самаркандом дирижабль. – Не знаю, стоит ли сейчас говорить, Баграм погиб. Их мать, бабушку и невестку удалось защитить, они скоро тоже будут в Москве. Твой Мартик – старший мужчина клана. И этот клан должен расти и служить княжеству.

– Понятно. О высокой политике меня Милослава нагрузит. А о брате скажу им.

Богуслав перешел на тюркский.

– Ваша мама и двое родственниц с ней под нашей защитой и в безопасности. Есть и скверная новость. Мартик – теперь ты старший.

– Это значит…

– Да. Баграм. Мне очень жаль.

Свежеиспеченный глава клана вскинул глаза. Он не ожидал увидеть брата живым. Сами выбрались чудом. Но печальное известие ударило наотмашь.

Ангин как всегда отреагировала первой.

– Дмитрий, кто ты? Я устала спрашивать.

– Сейчас. Запущу заклятия, что восстановят вашу генетическую внешность. С таким армянским прононсом ты – карикатура на русскую. Алиса, отретушируй парня.

– Сегодня не больно, – заключила Ангин, касаясь щек.

– Я включил мягкий режим, растянув на несколько суток. И с волосами разберись. Крашены в русый цвет, корни за два дня тоже русые. Придется второй раз красить, пока не восстановятся.

Она кокетливым жестом отбросила их назад.

– Вопрос понял. Русыми тоже нравятся. Ответ на первый вопрос – перед вам Богуслав Ярославович Милославский, княжич и второй наследник в очереди на московский престол собственной персоной. Если привыкли, можете называть Димой или Садыком, только не на официальных мероприятиях. – Он досадливо повернулся к Алисе, которая по правилам поведения в присутствии августейших особ вытянулась по стойке «смирно», щелкнула каблуками и отдала честь, не скрывая легкой иронии. – Пока вы перевариваете информацию и теряетесь в догадках, как одна из важнейших фигур на планете сподобилась бросать уголь в грузовике, перевозившем ваше тряпье, учтите еще кое-что. Слово «гяур» вполне понятно для русских. Мы вообще-то лояльные, но иногда тоже раздражаемся. «Неверный» вы так произносите, что и американский индеец поймет – речь идет о чем-то мерзком. Мой отец гяур, вы в курсе, и мне нечего стыдиться родства с ним. А вам всю жизнь жить, хоть иногда общаясь с иноверцами. Последнее на сегодня. Я обещал предоставить вас самим себе по прилету, обеспечив некоторые возможности. Не получится. Ваш отец, попросив позаботиться о детях, умолчал кое о чем весьма важном. Не играйся он на пороге смерти в глупую секретность, воздушный десант русской армии свалился бы в Сумбарскую долину, стоило мне добраться до ближайшего телефона. Хоть на станции Кызыл-Арват. Тогда Баграм остался бы с нами и не началась война с каганатом. Поэтому, Мартик, на Саакянах долг. И отрабатывать его тебе. – Переведя дух после непривычно долгого монолога, он закончил: – Ангин, ты можешь действовать по своему усмотрению. Буду обязан, если останешься с нами.

В Москве у Богуслава состоялись два долгих разговора с регентами.

Подтянутый, энергичный, но чуть поседевший генерал Олег Грабко, верховный главнокомандующий вооруженными силами княжества, пользовался исключительным доверием прежнего властителя. Глядя на регента, княжич почему-то вспомнил помпезные одеяния воевод во времена Всеслава. Бывший спецназовец в тех тряпках выглядел бы безумным павлином.

– Навоевался, парень?

– Больше не хочу.

– Радислав тебе обзавидовался. Сейчас он протирает штаны при штабе северной ударной группировки, которая выйдет к Амударье. По донесениям, где нужно и не нужно рвется на передний край. Засыпает нас и Думу петициями воевать до победного конца, присоединить к России весь каганат. Порой мне кажется, что ты старше его лет на десять.

– Повзрослеет. Я за три недели, побывав на краю гибели и отвечая за двух людей, сам изменился. Он тоже поймет, что главное – не война, убийства и слава, а ответственность. Лучше расскажи подробнее про стратегические планы на Кыргызстан и Юго-Западную Армению.

Олег положил руки на интерфейс. Старая бумажная карта, висевшая в кабинете Всеслава, Ярослава и периодически обновлявшаяся с изменением границ, уступила место нанопанели.

– Твой отец прессовал руководство Кавказской Федерации и Западно-Монгольской республики на включение их в состав Русского княжества с превращением его в империю. За год-полтора до гибели остыл к этому делу. Оба государства – наши сателлиты, практически протектораты, но процесс застопорился. Ты авантюристическими глупостями в Средней Азии невольно создал ситуацию, благодаря которой мы можем окружить и кавказов, и монголов.

– Поэтому ты не хочешь двигать за Амударью?

– Генштаб и комитеты Думы сочли – смысла пока нет. Пустыню Каракумы забирают магические институты. Опасные эксперименты вроде космической программы проще там ставить, нежели в Карском море. Главное – намного дешевле. Если присоединять центр каганата, где Бухара и Самарканд, получаем многомиллионный прирост населения, в большинстве своем состоящего из исламских фанатиков. История верхнего мира говорит, что получим точку напряженности и всплеск терроризма. Плюс головная боль, как толпу враждебных Руси мусульман накормить-одеть по стандартам княжества.

– Соглашусь. Насмотрелся, какая там беднота. А Юго-Западная Армения и Ноев артефакт?

Грабко увеличил масштаб карты и выделил участок к западу от озера Севан.

– Твои друзья Саакяны были некоронованными царями пограничной территории. Ничего не скажу про молодых, но старший, который Аграм, слыл настоящим бандитом. При этом авторитетным от черноморского побережья до Нахиджевана. Его уважали и боялись. Мирза жестокий и беспредельный, местные его боятся, но не уважают. Ни турки, ни персы туда не лезут. Улавливаешь диспозицию? Мартик как наследник клана обращается к нам, мы через Черное море и Федерацию вводим войска, походя истребляем нахиджеванские банды, а в составе княжества появляется новая губерния. Естественно, на какое-то время Саакян провозглашается губернатором. Что же касается артефакта, он пробыл там сотни, если не тысячи лет. Как только Арарат войдет в состав Руси, Милослава собирается лично им заняться. Магическая сторона вопроса не про нашу честь. – Несенситивный генерал скромно улыбнулся. В мире, где правят маги, отсутствие дара здорово сдерживает возможности.

– Мне другое непонятно. Западный и южный берег Каспия принадлежит Баканскому ханству. Это вроде как персидский протекторат. Пока Западная Монголия имеет выход к морю и границу с ханством, о каком-то ее окружении говорить нельзя. Только об охвате.

– Правильно! Но в той политической каше, варящейся на юге Кавказа, нет четких границ. Нахиджеван формально входит в состав ханства, так же как и Арцах. Тамошние армяне, напади мы на них в лоб, поднимутся на защиту исламских единоверцев. Поэтому без геноцида Южный Кавказ не усмирить. А если движение по присоединению возглавит, пусть и формально, Мартик Саакян под зеленым знаменем Пророка, армяне-мусульмане вспомнят, что основная масса окружающих горцев не относится к величайшей кавказской расе, восходящей к временам империи Урарту. К тому же они – весьма конфликтный народ, благодаря чему мы окажемся втянутыми в войну с Баканским ханством. Персии как-нибудь объясним, что лучше не вмешиваться. С захватом Баканского государства и Кавказская федерация, и монголы – в нашем окружении, Каспий станет внутренним русским озером, Апшерон – нашим бензобаком. И это частично руками великих армянских воинов, которые с удовольствием пустят тюркскую кровь в Бака.

Богуслав непроизвольно улыбнулся. Уж об этом он наслушался – на три жизни хватит. Олег Викторович вряд ли сам сообразил, как армянский ультранационализм поставить на службу интересам Руси. В Тайной Москве достаточно светлых голов. Особенно женских.

– В этом есть одна трудность. Мартик понимает, чем обязан нам и тебе. Но его поминутно заносит. Как же, сын великого народа и глава древнейшего рода. По-моему, ты – единственный, кого он слушается. Во-первых, мусульманин, что, кстати, для нас – шокирующий сюрприз. Во-вторых, спас его. В-третьих, показал ему, кто в стае вожак, выбив зубы.

– Они начали отрастать. Я к тому, что он со временем об этом забудет. С ним нужно работать постоянно. – Богуслав потер лоб, непроизвольно копируя отцовский жест. – Я приведу его к присяге на верность Руси именем Аллаха. Если поклянется Пророком перед лицом Бога, никуда не денется.

– Клятва Рода надежнее.

– Он не будет ее приносить. И не нужно. В крайнем случае навесим на Мартика чары подчинения, превратив в телеуправляемого робота. Но этого не скроешь, оппоненты раскусят.

– А сестра? – Олег сменил тон на заговорщический. – Держится отчужденно, но я видел, как она на тебя глянула, пребывая в уверенности, что ты смотришь в другую сторону.

– Рано созревшая и довольно темная девочка с отвратительной физической подготовкой. Хотя, не спорю, в ней что-то есть. Не ухмыляйся, чертово твое превосходительство! В брак с ней вступать не собираюсь даже ради укрепления русского присутствия на Кавказе.

– Насильно никто тебя не женит. Однако надолго не отлучайся. Сейчас твоя работа – уздечка для Мартика.

Ну, спасибо, регент. Может, еще носки армяну погладить? Даром что уголь для него бросал.

Милославе племянник подробно описал, что произошло в мечети.

– Ты же знаешь, из посольства подземный ход выводит в подвал соседского дома. Чем я рисковал? А такого накала объединенных в молитвенном экстазе энергетик я вряд ли бы где нашел.

– Не одобряю. Но, раз обошлось, рассказывай. – Монашеское прошлое Милославы в ипостаси сестры Эрики часто давало о себе знать избыточной строгостью в общении. – Никак не могу привыкнуть. Гюль тебе привила ислам и сама сохранила, а мы ни сном ни духом… Говори!

– Тебе как неверной не понять. Исключительность Аллаха – краеугольный камень мусульманства. Это меня шокировало стократ более, чем прямой диалог с Богом.

Богуслав уронил голову и охватил ее руками, витая мыслями далеко от любимого зимнего сада Милославы в Серебряном Бору.

– Отец рассказывал, как задавал вопросы Всеобщему и умудрялся получать ответ. Потом вроде бы нашел к нему какой-то ключ… не знаю, что это. И погиб. Я отдаю отчет, что со мной беседовала какая-то микроскопическая часть божества. Не может же творец и вседержитель забросить галактические дела и погрузиться в диалог с невежественным шестнадцатилеткой. Но когда я понял, что он не отрицает некоторой самостоятельности Рода, Всеобщего и даже Христа, на прямые вопросы отвечая «и да, и нет», честное слово, чуть не умер от потрясения. И это еще не все. У отца первые откровения состоялись в Сахаре, малонаселенной, но исламской территории. Я спросил в Самарканде про Сахару. После услышанного не хотелось жить.

– Можешь передать его ответ дословно?

– Нет, не могу. – Богуслав поднял голову, на щеке четко обозначилась дорожка от слезы. – Мыслеобраз в том же ключе «и да и нет». Не уверен до конца, но там был… другой Аллах! Понимаешь, Милослава? Это в принципе не может быть! Род, Христос, Всеобщий и два Аллаха! Одно знаю точно – ни я, ни отец не разговаривали с настоящим Богом. Какая-то чудовищная мистификация.

– Ярослав называл их «глобы».

Богуслав изумленно уставился на родственницу.

– Тетя, ты откуда знаешь? Мне о них рассказывал Борис Борода. И что отца убил восьмой глоб. В отцовских записях о глобах ни слова.

– Он сам говорил. До конца не понимал, что это за чудища. Может, оттого и погиб.

– Милослава, а ты веришь, что отец сохранил посмертное существование, и два телефонных звонка – в самом деле от него? Точнее – от его сознания, умещенного на непонятном носителе?

Правительница Руси грустно оглядела племянника.

– Верить – одно, веровать – другое. Я не могу исключать, пусть считаю это крайне маловероятным. А тебе советую сходить в истинный мир.

– Куда?

– В верхний. Вопреки официальной доктрине о разделении миров около 800 года после Рождества Христова Ярослав почему-то пришел к выводу, что именно Тайная Москва создана, а изначальная реальность как была, так и осталась. Сходи в мечеть наверху. Кстати, Радислав – мусульманин?

– Нет. – Увидев недоверчивый вид тетки, Богуслав уточнил: – Покорность ему не по нутру, как и религиозный экстаз. Вера в Рода, до утилитарности простая, словно под него писана. Мама столько слез пролила… Кстати, в Самарканде русский ворожей ставил защиту, обращаясь к Роду. Среди мусульманской столицы! Я набрался наглости и тоже попробовал. Род откликнулся, и Аллах меня не покарал. Поэтому у меня один путь – наверх.

– Племянник, прошу тебя – только не надолго. Не хочу делать Мартику промывку мозгов. И возьми сопровождение. Ты слишком многим насолил своими похождениями. Как только свяжут Дмитрия Федорова и княжича, начнется охота.

По пути к дворцовой автостоянке он встретил Ангин, возвращавшуюся в отведенные Саакянам покои.

– Как тебе столица гяуров? Осваиваешься?

Она уцепилась за рукав Богуслава, утянув его в нишу. Пара бодигардов отдалились, дабы не нарушать уединение.

– Голова кругом. И здорово, и страшно, и ужасно одновременно. За стеной нашего фамильного особняка я практически ничего не видела. Даже когда мы ездили в гости. А тут… Одежда, манеры, люди – будто не в соседнюю страну, а на другую планету попала. Даже Ляле меня пугает. Она – дочь хана, получила правильное воспитание, но при этом жутко меня озадачила свободой нравов. Я уж молчу про немусульман. Жду, когда маму привезут в Москву. И очень о многом должна с тобой поговорить. Не смейся. Ты – единственный, с которым становятся понятны самые немыслимые вещи.

– Как только вернусь, обязательно побеседуем сколь угодно долго. Я наверх.

– Возьми меня с собой!

– Тебя шокировала Тайная Москва, верхняя просто убьет. И наверх не пускают без свободного знания русского языка. Я скоро. Учись, разбирайся.

– Хорошо… Богуслав!

– Да?

Ангин неловко повернулась, затянутая в джинсы с прозрачными вставками на бедрах и разрезами снизу до колена.

– Я очень толстая? Здесь все такие подтянутые…

– Спортзал, оздоровительная магия и лучшие тренеры к твоим услугам. Через неделю можешь участвовать в конкурсе «мисс Тайная Москва».

Оставив девушку-джан в смешанных чувствах, Богуслав исчез и вернулся во дворец через трое суток, имея собственные чувства в не меньшем раздрае. Он буквально бегом отправился к Милославе.

– В мечети – ноль. Никакого отзыва. Мулла напутствовал, что Аллах должен быть в сердце, исполненном покорности и любви к нему. Правильно… но ничего не объясняет. У православных мне конкретно сказали: если ты разговариваешь с Богом, это молитва. А ежели Бог заговорил с тобой – шизофрения. У них, оказывается, шуточки такие.

– Ты сделал вывод: в истинном мире боги не слышат тебя.

Богуслав поднял на тетку измученные недосыпом и думами глаза.

– Хуже. Я отъехал полсотни километров от Москвы, углубился в зимний лес, оставив охрану на опушке. Начал вызывать их по одному. И они откликнулись! Я к каждому имени прибавлял «глоб», они реагировали! – Он схватил Милославу за руки. – Клянусь, в лесу были те же самые голоса, что и в нижнем мире. Это не боги, а какие-то глобы, присвоившие себе имена божеств, могущественные, но не всесильные. Магия Рода там действует, пусть туго, медленно, с очень низкой энергетикой. Скажи, что мне делать?

Опытная ворожея задумчиво откинулась в кресле. Потом огласила вердикт.

– У меня несколько раз получалось слышать четкий вербальный ответ Рода. Никому и никогда, насколько мне известно, не удавалось достучаться до него наверху. Зато вышло у тебя, слабого и посредственного мага, пусть и с большими задатками. Но не поздравляю. Ярослав погиб во время изысканий в этой области. Ты приблизился к чему-то важному и опасному. Берегись! А лучше остановись на время.

Об одном мелком разочаровании Богуслав умолчал. Вероники не оказалось в Тайной Москве, а искать ее по миру он не стал. В Серебряном Бору встретил Ангин, обрадовавшуюся его появлению с очаровательной непосредственностью.

Она считает меня сильным, ответственным, мужественным, мысленно вгрызся в себя княжич. Какая чушь! Я почти ничего не умею, не знаю, куда двигаться, зачем жить, во что верить…

Потом здоровое наследие Ярослава, бывшего прапорщика Внутренних войск Российской Федерации, взяло верх. Если не получается решить глобальных проблем, нужно заниматься возможным. Хотя бы развить себя в качестве воина и боевого мага. Иначе в следующей заварушке он просто не доживет до счастливого времени, когда получит ответы на главные вопросы.

 

Глава девятая

Принадлежность к правящему клану имеет свои преимущества, которые Богуслав игнорировал целый месяц. Теперь наверстывал. В частности, сопровождая Мартика, настоял на участии Алисы. А в первый же день после прибытия в Эривань потребовал у нее мастер-класс по боевым искусствам. Мартик, естественно, тоже увязался.

Госпожа полковник вывела обоих на спортплощадку русской военной базы, где накапливались силы перед наступлением на юг, армянина попросила наблюдать с безопасного расстояния. Там без предисловий выхватила «страйк» и пальнула княжичу в голову.

Мартик заверещал от ужаса.

Богуслав в изумлении увидел, как вокруг него вспухла и сдохла магическая защита, принявшая пулю и уничтоженная ею, а в переносицу смотрит дуло пистолета, недвусмысленно намекая, что между жизнью и смертью лишь короткое движение пальцем.

– Думал, юноша, станем в стойку и будем с криками «кия» дубасить друг друга руками и ногами? Или фаерболами покидаемся?

– Ну, честно говоря, меня так и обучали…

– Странно. Значит, Ярослав не хотел делать из тебя бойца. – Алиса спрятала ствол. – Рукопашку тебе дали, видно, для общего развития. Подумай головой. Магией владеет меньше процента населения, рукопашному бою обучается процент-два. А сколько народу может нажать на спуск? Твой отец уникально сочетал навыки спецназовца и боевую магию. Меня научил пользоваться оружием. Сам посуди. Твою немудреную защиту проломила единственная пуля, вторая убьет. Очередь из автомата выводит из строя мощные заклинания, наложенные на человека, не более чем четырьмя-пятью попаданиями. Так в чем смысл напрягать дар, когда с расстояния метров в пятьсот противника проще уложить из АК-250?

Алиса обернулась к Мартику.

– Твоя очередь. Посмотрю, что тебе прививали воины ислама. Графская светлость пусть думает, каким образом я сунула в его карман разовый защитный амулет, сожравший первую пулю, а он не почувствовал изменения магического поля.

Через четверть часа издевательств она вынесла печальный вердикт:

– Мальчики, ваш боевой уровень настолько низок, что фактически обучение нужно начинать с азов. Не мастер-класс вам нужен, а начальный, ясельная группа. У Богуслава в виде преимущества имеется сенситивность, в остальном дистанция между тренированным воином и вами огромна.

Мартик глянул на княжича с некоторым злорадством. Видела бы их Ангин, постоянно ставившая Богуслава в пример.

– Но раз уж мы здесь, я немного поучу наследника магическому сканированию пространства и нескольким стандартным приемам. Мартику покажу пользование боевыми амулетами. А так – добро пожаловать в армию, упал-отжался, и постепенно вверх по ступенечке… Иного никто не изобрел.

К концу занятия их отыскал помощник дежурного по КПП.

– Его светлости записка.

Алиса проверила – магической, электрической и химической активности бумажка не несет.

«Дорогой Богуслав-Дмитрий! Нужно поговорить три минуты по поводу артефакта на горе Арарат. Борода».

– Твою ж налево и об колено… – О неприятном попутчике из Тайной Москвы в Каракорум он хотел забыть навсегда. Но тут вырисовывается прозрачный намек. Нули знает, что Дмитрий Федоров, крупно напакостивший в Кыргызстане, в действительности является членом княжеской семьи. Разглашение сего факта крайне не своевременно. Бородач собирается шантажировать? Тогда его проще ликвидировать, но для начала все разузнать. – Приведите его сюда. Учтите, он может быть опасен и недружественен.

Пока вели Бориса, Богуслав отослал армянина.

Самозваный бог, пребывающий в том же облике, что и на базаре – мутанта нули, не пытался изобразить доброжелательность или устроить виртуальное рандеву с умершим родителем. Едва приблизившись и подозрительно зыркнув на даму-полковника, он взял быка за рога.

– Вам известно об артефакте близ Большого Арарата. Там – бункер. Я не смогу проникнуть внутрь без помощи Богуслава и других мастеров ворожбы. Оборудование бункера не подчинится вам без контакта с моей аурой.

– А мы рискнем. Если даже ничего не получится, Русь тысячу лет обходилась без бункера.

– Так значит захват Южной Армении – не ради него? М-да, частенько я ошибаюсь в последнее время, – мутант оценивающе глянул на Алису, способную в любую долю секунды врезать чем-то убийственным, и на Богуслава, чьи глаза не сулили ничего хорошего. – Тогда более сдержанное предложение. Я появлюсь, когда вы приступите к вскрытию запоров. Надумаете воспользоваться моими услугами – присоединюсь.

– Ладно, – неожиданно легко согласился Богуслав. – С одним предварительным условием. Ты расскажешь, каково его назначение.

– Если бы вы не сбежали от меня, юноша, знали бы гораздо больше. Но не будем ворошить ту историю. Бункер – резервный пост управления миром. Я потерял к нему доступ.

– Алиса, знакомься. Борис считает себя низвергнутым богом Родом. Я согласен, такое заявление достойно ВИП-палаты в московской дурке. Но он действительно обладает интересной информацией. Поэтому уговор в силе, а напоследок единственный вопрос: что ты собираешься делать внутри бункера?

– Узнать состояние дел по восьмому глобу. Да-да, тому самому. Убийце Ярослава.

Богуслав кивнул и подозвал конвойных из наряда по КПП. Борода попрощался и показал глазами на Алису.

– Не вовлекай лишних людей. Разве что сестру, она и так много что слышала. Знание о глобах для большинства преждевременно.

Проводив задумчивым взглядом мутанта, княжич извинился перед полковником и срочно связался с теткой. Заодно предпринял некоторые шаги, чтобы наступление на юг не отложилось ни на один час.

Пограничный Арташат встретил непрошеных гостей на рассвете после того, как транспортер бронированным рылом снес небольшую баррикаду на границе с Османской империей, формально причислявшей Юго-Западную Армению к своим владениям. Мартик приник к пыльной оптике БТРа, рассматривая места юности. Повернув перископ на правый борт, он поманил Богуслава.

– Ара, обязательно гору надо отобрать.

Княжич глянул вправо через прицел.

– Большой Арарат? Не вопрос. Но он и так у мусульман.

– Слушай, мы разные. Арарат должен быть у армян. И Большой, и Малый.

Богуслав усмехнулся:

– Скажи, будущий губернский глава, кто тебе ближе – турецкие единоверцы или армяне-христиане?

– Вах! Конечно, армяне. Их можно обратить в нашу веру, а турка в армяна никак не превратишь.

– Допустим. Но ты поносишь христиан, мешаешь их с дерьмом по любому поводу. А ведь вся ранняя история Армении – христианская.

– Не понимаешь, да? Армяне – старейшая кавказская нация. Мы имели цивилизацию задолго до рождения и Христа, и пророка Мухаммеда. А потом приняли истинную веру.

Поместье Саакянов, скорее небольшой дворец, охранялось гарнизоном Мурзы без единого сенситивного бойца.

– Хотел мастер-класс, воин? Иди за мной.

Алиса, упакованная в бронежилет, увешанная оружием и заклятиями, вышибла входные ворота во дворик. Богуслав испытал настоящий восторг, глядя на ее действия. Чередуя заклинания с автоматным огнем и выстрелами из подствольника, полковник прошла через оборону боевиков как нож сквозь масло, не получив в защиту ни единого попадания. Ученик, ступая в двух метрах за спиной, только подчищал. Через пару минут наместник Мурзы в одном белье, как его подняли с постели, хлопнулся на холодные ступеньки парадного крыльца.

– Мартик, тебе виднее как местному. Казнить публично или оторвать голову, предъявив ее людям? – Сарказм в словах Богуслава услышал бы и мертвый, но только не кавказец, дотянувшийся до врага.

Убедившись, что пленник – не армянин, Саакян потянулся за пистолетом.

– Первый тест на соответствие должности губернатора тобой блестяще провален. Пойми, друг, или как у вас говорят – цава танем, ты пришел сюда не кровную месть разводить, а вершить справедливость именем Русского княжества. Надо быстро выяснить, что сей орел успел натворить, а жалоб наверняка наберется выше крыши, судить его военно-полевым судом… И даже тогда не смей стрелять сам. Присутствовать на казни будешь со скорбным ликом, сожалея, что иного выхода нет. Иначе армяне подумают плохо. По-старорусски это называется: «боярин до крови охоч».

Изумленный Мартик сунул ствол обратно в кобуру, глядя, как солдаты уводят наместника нахиджеванских бандитов, а впечатление от прочувственной речи княжича Алиса испортила единственной репликой:

– Ну, шлепнули бы урода при штурме и попытке сопротивления – всех делов-то.

Отлов личностей, помогавших «новому порядку», и видимость правосудия над ними заняли около двух дней. За это время авангардные части двинулись на юг и юго-восток. Богуслав вручил новоявленного губернатора попечению Алисы, импонировавшей армянину кровожадностью и несентиментальностью, а сам вызвал Милославу для рейда на Арарат.

Жаль, что в мире Тайной Москвы нет вертолетов. Над головой кружил дирижабль, сражаясь с февральскими горными ветрами, а из Арташата в сторону главной Араратской вершины тронулся караван. Некое подобие дороги оборвалось у поселка Ахура, машины встали через полста метров, буксуя на оползне.

– Пару километров пешком нам не повредят. – Богуслав выбрался из бокового люка и галантно помог тетке. – Говорите, отец считал, что здесь есть источник силы, потенциально не уступающий московскому? Версия Бориса о бункере выглядит правдоподобнее.

– Жаль, что он не появился. – Милослава, разменявшая восьмой десяток, легко перепархивала с камня на камень. Она выглядела намного моложе мужа, несмотря на усилия по его поддержанию в форме. Не владеющий магией не способен так долго сохранять молодость. – Я бы его распотрошила. Стоп! Впереди кто-то есть.

Из-за валуна, мимо которого прошествовал авангард отряда, поднялся Борис.

– Нули? Ничего не понимаю. Аура не сверхъестественная, но и не мутанта, тем более столь простого. В чем-то невероятно мощная, перемешанная с примитивом…

Регентша бесцеремонно сдернула маскировочные покровы, рассматривая биополе странного существа. Борода снес процедуру без малейшего возражения.

– Ты нас караулил у бункера с момента разговора в Эривани? – насмешливо осведомился Богуслав.

– Пусть ваши светлости не беспокоятся о таких мелочах, как комфорт бедного мутанта, – в тон ему ответил нули. – До бункера сотня метров. Напоминаю, обычным людям туда не стоит лезть.

– Тетя, ситуация смахивает на ловушку. Если мы зайдем внутрь втроем, не окажемся ли в его власти?

– Вряд ли, – усомнилась Милослава. – Он слаб. Но следи за ним в оба. В одном мутант прав – там нет ничего подобного Источнику Рода. Вообще никакой энергетики не чувствую, кроме защитной ворожбы.

Она остановилась.

– И это странно. На пустынном горном склоне нечто укрыто ворожбой, а не столь любимой всеми техномагией.

Борис ковылял на некотором удалении. Увидев заминку регентши, приблизился.

– Снятие защитных чар – главное, ради чего я попросился в компанию с вами. Ваша светлость изволили заметить прорехи в моей ауре. Сам больше не в силах справиться, вам это не сложно, уважаемая.

Богуслав ступил вплотную к нему, с трудом сдерживая желание взять за лацканы выношенного тулупа и крепко встряхнуть. А то и стукнуть.

– Что мы обнаружим внутри?

– Комнату, в ней старая электронно-вычислительная машина «Минск-32» и несколько блоков, стыкующих электронику с магическими устройствами. Честно предупреждаю, внутри ворожба бессильна.

Милослава чуть скривила губу. Мест, где сила Рода блокирована полностью, она не встречала.

По ее команде рота сопровождения оцепила периметр вокруг не слишком заметного выступа скальной породы. Не более чем за три минуты манипуляций кусок базальта отодвинулся, открывая черный провал входа.

– Нижний слой вроде как вами пахнет. Авторство верхних защит мне не понятно.

– Вы правы, госпожа регент. Но при нынешнем состоянии я и собственную защиту не отключу. – Запасливый Борис вынул фонарик, Богуслав зажег летающий светляк фаербола. – Прошу.

Небольшой зальчик, заставленный множеством шкафов, походил на заброшенный склад. Пол устлан приличным слоем пыли, копившимся явно не один год.

Борис под пристальным надзором двух пар глаз двинулся к агрегату, напоминавшему мотоциклетный мотор. Милослава, не слишком в технике разбирающаяся, молча смотрела на возню, а Богуслав чуть не вскрикнул. К двум свечам зажигания тянулись провода. Но ведь в мире Тайной Москвы электроискровое зажигание невозможно в силу физических законов!

В воздухе пахнуло чем-то резким и неприятным.

– Надо же! Столько лет прошло, а бензин не выветрился. Теперь держите пальцы на удачу. Или придется тянуть провода от генераторов ваших БТР.

Мотор зачихал и с третьей попытки завелся, помещение залил электрический свет. Как женщина хозяйственная и аккуратная, Милослава попробовала удалить пыль. Потом попытала удачи в чем-то более простом, с тем же успехом. Княжич уставился на ненужный более фаербол. Техномагия работала, игнорируя парадоксы комнаты, ворожба объявила забастовку.

Когда мрак покинул углы, Богуслав огляделся и определил объем помещения метров в пятьдесят квадратных. В центре стола красуется подобие древней электрической пишущей машинки, за ней – стеллаж с девятью телевизорами, несущими гордую надпись «Рубин-401».

– По нашему уговору я вмешиваюсь, если вы не сможете разобраться в содержимом бункера. – Нули вытер руки грязной тряпкой. – Убедились, что без автора сего сооружения сложно в нем освоиться?

Богуслав пожал плечами.

– Нам и без него нормально жилось. Во избежание неприятностей кликну солдат размолотить этот музей к чертям, и вопрос закрыт.

– Вы – вандал, молодой человек. – Борис уцепился за Милославу. – Я подробно расскажу об аппаратуре и буду комментировать любое мое действие. Вы не можете ворожить, но зрение-то осталось! При виде угрозы или злого умысла можете прервать меня в каждую секунду.

– Допустим. Но я не понимаю, какого черта чихаю в этой грязище. Источника магонов нет. Опасные исследования, повлекшие гибель брата, меня не волнуют. Так что в словах Богуслава есть здравое зерно.

– Погодите! – Борис замахал руками. – Сейчас сами увидите. Дмитрий смеялся по поводу развенчанного бога. Но вы-то, госпожа, рассмотрели, что в моей ауре сохранились следы чего-то большего, нежели биополе обычного мутанта или человека. Когда я почувствовал, что возможности влияния на события в этом мире тают, притащил сюда эту технику. На наладку и программирование четыре года потратил.

Он открыл дверцу шкафа, пощупал пальцами темную тонкую ленту на бобине. Она рассыпалась. Потом достал пачку листков плотной бумаги с прямоугольными дырочками.

– Запасной и самый надежный вариант ввода информации в старую ЭВМ. Картонки называются перфокартами. Около 1970 года ничего лучше не придумали.

Древний компьютер замигал лампочками, демонстрируя возвращение к жизни после десятилетий простоя.

– Умели в СССР делать надежные вещи. Хотя на самом деле я его использовал преимущественно по одному назначению – преобразовывать сигналы с клавиатуры и с блоков связи с глобами в видеокартинку. – Борода показал на гроздь ящичков, не похожих по стилю на реликтовую советскую технику, скорее самосбор на коленках. – Техномагические устройства я сейчас запущу.

– Борис, но сама пещера намного старше, чем компьютер семидесятого года, – заметила Милослава. – Когда и зачем она создавалась?

– Вы заметили. Очень хорошо. Действительно, она тут натурально с сотворения планеты. Эдакий кластер, отсеченный от контроля глобами, самоуправляемый отдельным процессором, с законами физики верхнего мира. Наполнять ее электроникой я стал, когда почувствовал, что мои средства контроля ослабевают, нужны инструменты. Вот я и натаскал сюда – ЭВМ, блоки формирования видеосигнала с телестудии, телевизоры, а техномагические адаптеры сам сделал. Сейчас я с вашего разрешения закончу запуск систем… Работает!

Муть на телевизорах сменилась фрагментами карты. Борис как завороженный уставился в нижний средний экран, упав перед этим в жутко пыльное кресло.

– Господа, оно того стоило. Смотрите!

Он несколько раз стукнул по клавиатуре. Изображение Австралии укрупнилось и уползло влево.

– Видите черно-белые пятна? Их два, число аномалий не увеличилось после ухода Ярослава. Восьмой глоб пребывает в стабильном состоянии. Аномальные зоны лучше изучить на месте. Не знал их координат…

– Я в неописуемом восторге, – перебил Богуслав. – Может, хватит мне пудрить мозги? Что такое глобы и почему на этой планете два Аллаха?

Борис вздохнул:

– Дам такое определение. Глобы – это универсальные инструменты воздействия на нижний мир, которые постепенно вышли из-под контроля создателя.

– Как в комиксах? Бунт машин?

– Очень грубая аналогия, молодой человек. Глобы – нечто неизмеримо большее, но подробная информация несколько преждевременна. Не хочу, чтобы она влияла на ваши поступки. Пока достаточно.

– Почему мне не прибить тебя прямо сейчас? – Богуслав чуть отпустил вожжи, давая волю гневу, и приподнял мутанта с кресла, вызвав очередную пылевую бурю. – Информации не даешь, говоришь загадками, использовал нас для проникновения в это место.

– Погоди, племяш. – Милослава, прижавшая платок к носу, чтобы не расчихаться, всмотрелась в правый телевизор среднего ряда. – Что это за множественные маркеры на востоке Китая?

– Высокая магическая активность, приближающаяся по уровню таковой если не к Москве, то к вашим губернским городам.

– А подробнее? Откуда у них столько энергии?

– Не могу. Богуслав, может, вы меня отпустите? – Хозяин электронного музея хлопнулся в кресло. – Больше ничего отсюда не могу выяснить, тем более – отдать приказ. Глобы отныне автономны, но охотно контактируют с теми, кто может войти с ними в резонанс. Как вы, княжич. Только, убедительно прошу, восьмого не вызывайте.

– Уж постараюсь. Если ваша система больше ничего не покажет, идем?

– Минуту. Распечатаю координаты серых пятен в Тихом океане и маркеров активности в Китае.

Из принтера поползла полоса серо-желтоватой бумаги с круглыми дырочками по краям. Возможно, раньше устройство печатало лучше, но в нем что-то испортилось или засохло, сделав цифры и буквы едва различимыми.

– С трудом, но читается. Надо бы ленту в принтер посвежее… – Борис осекся. Скорее всего, некоего «следующего раза», когда он смог бы вставить красящий картридж, не будет.

На поверхности Богуслав снял шинель невзирая на пронизывающий ветер и несколько раз встряхнул ее. Милослава избавилась от пыли магически, затем закупорила лаз настолько мощно, что Борода лишь жалобно глянул на нее – теперь в пещеру зайдет только ворожей такого же или более высокого уровня.

– Что будем делать, тетя?

– Я предлагаю паузу. Ничего, требующего немедленной реакции, мы не увидели. Ты нужен возле Мартика, пока успокаивается Южный Кавказ. У меня государственные дела. В Тихий океан можно послать корабль… А нужно ли? Пахнет теми самыми фундаментальными исследованиями, из-за которых поджарился Ярослав. Кем бы ни были глобы, они – достаточно мощные существа, чтобы ссориться с ними из чисто научного интереса. Китай важнее. Но отношений с ним нет никаких. Разве что послать туда разведывательную экспедицию.

– Согласен!

– Не торопись. В Кыргызстане тебя спасло наше посольство. В Китае не к кому бежать за помощью. Тебе нужны навыки выживания, а это минимум пара лет в школе разведуправления или СБ.

Борис, явно подслушавший разговор, шагнул к Милославским и осторожно вмешался.

– Горячо согласен с уважаемой. Буду рад также принять участие в экспедициях, особенно тихоокеанской. Непременно с вами свяжусь позднее.

Мутант попятился задом и растворился за валунами. Княжич не стал проверять – если ли он там или какой-то магией унесся далеко.

– У меня осталось мерзкое чувство, тетушка, что гад узнал нечто важное, а мы упустили.

– Не уверена. Не увидела в его ауре неискренности. Прямой лжи не было… Ты прав, о чем-то мог умолчать. Тип действительно скользкий. А отчего у тебя к нему столько ненависти?

– Начинаю склоняться к мысли, что он действительно наподобие древнего и, по крайней мере, присутствовал при творении. Какое-то время контролировал глобов, которые теперь отзываются на призыв к Аллаху или Роду, даже в верхнем мире. Понимаешь? Верующий тянется душой к Богу, а общается с квазиразумным инструментом, выскользнувшим из рук владельца. Борис и ему подобные обманули сотни миллионов людей! Я не могу более обратиться к Аллаху. Даже молиться не могу, потому что сразу вступаю в диалог с самозванцем, который могуч и тоже считает себя Аллахом. Тебе не понять. Я годами не ходил в мечеть, но ежедневно не менее семи раз открывал сердце любимому божеству. Чувствую себя психом, который разговаривал с телевизором, а думал, что беседует с диктором. За одно это Бориса убить мало.

– Не горячись. – Милослава рукой в перчатке коснулась непокорных черных завитков, выбившихся из-под зимней пилотки племянника. – Учти, я полжизни была монахиней в монастыре Рода и не менее твоего шокирована вестью о глобах. Надо хорошенько обмозговать и не торопиться. Рассуждая философски, Род для русских остается таким же всемогущим существом, как и до нашего посещения пещеры. Ведет себя как бог, имеет могущество бога, откликается на наши обращения к нему как бог. Философский вопрос – почему нельзя считать его Богом на самом деле. Пусть не творцом и не единственным. Не кривись. Наша Вера выросла из славянского языческого политеизма. Ладно, потом вернемся к теологии. Надеюсь, меня смогут зацепить лебедкой и не разбить о скалы? Опуститься я не решилась.

Не развивавшая способности к техномагии, Милослава не научилась левитировать. Ярослав вспорхнул бы на борт дирижабля как птица.

Богуслав скомандовал офицеру снять оцепление и пошлепал вниз к БТР.

Относиться к Богу, как это делает Милослава, можно только в пределах русской официальной Веры. Культ Рода утилитарен. Для себя княжич решил прекратить мысленное молитвенное обращение к Аллаху. Посещать мечеть – только в верхней Москве. В истинном мире, как называл его отец, глобы не мешают общению с Богом.

За тридцать километров от ближайшей соты мобильный телефон не показывает никакого покрытия, однако запиликал рингтоном. Богуслав поднес его к уху, понимая, что сейчас услышит обманчиво знакомый голос.

– Борис рассказал мне, как вы с Арарата наблюдали аномальные зоны к востоку от Австралии. Но ты не спешишь с ним туда?

– А надо?

– Безусловно, и как можно скорее. С китайцами тоже надолго не откладывай. Восток слишком связан с верхним миром. Может статься, что потом вмешиваться будет поздно.

– Как всегда говоришь загадками и безо всякой пользы. И я не верю, что ты мой отец.

Собеседник смешался на миг.

– Хорошо. Давай встретимся в верхнем мире.

– И что? Папа погиб у меня на глазах.

– Выходит, если ты увидишь отца, проведешь генетическую экспертизу на соответствие, поймешь, что я говорю, думаю и действую, как он, тебе этого мало, чтобы признать меня родителем?

– Не знаю. По-моему, ты только что описал абсолютно идентичную копию Ярослава. Но копия не может претендовать на место оригинала. Прощай.

Та же дилемма, что и с Богом. Больше вопрос веры, нежели логики.

 

Глава десятая

Армия! Не белый воротничок, когда под магической охраной Алисы и с батальоном за спиной врываешься в занятый боевиками укрепленный дом, а обычная казарма, шагистика на плацу, ночные марш-броски, окапывание малой саперной лопаткой, караульная служба и очень непростые отношения с сослуживцами по взводу, простыми парнями, не жалующими выскочку из непонятной богатой московской семьи. Наряды по очереди и вне очереди, куча приказов, выполнение которых подчас имеет единственный резон – привить рефлекс выполнять любые приказы, в том числе бессмысленные и даже вредные.

Некоторое облегчение для Богуслава, в очередной раз принявшего чужой облик, наступило только через полгода муштры. Его, ефрейтора с подтвержденным седьмым уровнем владения боевой магией, отправили в подмосковную школу младшего командного состава для подтягивания заклинаний к шестому уровню и последующего присвоения звания капрала по любимой отцовской специализации – разведка и диверсионные операции в тылу противника.

Через неполный год после мобилизации ефрейтор попал на полевые учения с применением боевой магии на границе Псковского и Эстляндского военных округов. Там он впервые привлек внимание командира отдельного учебного батальона подполковника Игнатия Колбасенко.

– Ефрейтор Богумил Молчанов из разведшколы по вашему приказанию прибыл.

Несмотря на болгарское имя, рыжеватый и конопатый хрупкий юноша скорее походил на выходца из центральных областей Руси. По внешности – типичный военный маг, субтильного телосложения, потому вся надежда в бою для таких лишь на заклятия и энергетику накопителей. И роста среднего, метр восемьдесят с небольшим, от пятнистого кепи до потолка кунга две ладони уместятся.

– Присаживайтесь. Разговор будет неформальный.

Ефрейтор умостился на краешке узкого металлического стула. Спина прямая, взгляд преданный – за год Болеслав научился «есть глазами начальство».

– Говорю – неформальный. Поэтому расслабьтесь, не пытайтесь изображать оловянного солдатика. А для начала покажите маскировочные чары. – Игнатий кинул на стол заряженный «страйк». – Спрячьте его в видимом и магическом диапазоне.

Пистолет подернулся дымкой. Через полсекунды столешница опустела.

– Отлично! – воскликнул комбат. Потом наклонился и требовательно спросил: – Кем вы приходитесь покойному князю Ярославу, курсант?

Этого княжич не ожидал. Имел полное право соврать, и подполковник не осудил бы его, понимая, что легенда, по которой потомок властителя Руси отправлен в армию рядовым, согласована на уровне, батальонному командиру не доступном.

– Разрешите не отвечать, господин подполковник.

– Ясно. Старший сын Богуслав до призыва не дорос. Так что внебрачный. Задатки у тебя не скажу что лучше, но Ярослав в мои руки попал гораздо старше, после двадцати пяти. Если времени не терять, ты способен достичь значительных успехов. Коли не отвлекаться на глупости вроде правления государством. – Игнат хохотнул собственной шутке. – Естественно, тебя распирает вопрос – откуда я догадался. Прикрытие ауры у тебя – на загляденье, явно не сам ставил. Мне тоже подобное не по силам. Но, как говаривал твой отец, у заклинаний каждого мага есть свой запах. То есть особые черты управления магическим потоком. Твои напоминают чары самого Ярослава. Их я старался не забывать – не каждый начинающий учитель заполучает в группу будущего князя всея Руси и мага вне категорий. Он рассказывал обо мне? Ну, не говори. Сделаем так. Я буду обучать тебя лично и с учетом наследственных качеств. Если нет возражений – просто промолчи. Вот и славно. Выстругаем из тебя отличного капрала, будущий генерал.

– Спасибо, господин подполковник, – ответил княжич, косвенно соглашаясь со сказанным. Пусть комбат думает, что его курсант – бастард. В некотором отношении это упрощает жизнь.

Действительно, в отдельном батальоне Богуслав имел наилучшие базовые дарования. В большинстве своем там собрались парни, для которых седьмой начальный, в крайнем случае – шестой уровень на пределе возможностей. Оттого долгие индивидуальные занятия с вундеркиндом не казались чем-то из ряда вон выходящими. В подмосковной школе уважались именно магические таланты, а не умение стрелять из автомата или ударом ноги вышибать зубы врагу. Первые полгода в учебной роте вспоминались как кошмар, к счастью, постепенно забывающийся.

На полигоне Игнатий втолковывал подопечному азы магического боя.

– Не бравируй умением плести сложные заклятия, которые даже мне не по зубам. Видел фильмы про карате? Прекрасно знаешь, что в реальной драке эффектные удары в прыжке и прочие навороты никогда не применяются. Армия отобрала наиболее простые и рациональные магические техники, которые не откажут, даже если ты слегка контужен, устал, ранен, сбит с толку или напуган до дрожи в заднице. Способности направляй на силу, скорость и точность действия чар.

Наставник натаскивал его не рассуждать, а действовать на рефлексах, сочетая магию, стрелковое оружие и рукопашный бой, подгоняя рефлексы под стандартные ситуации.

– Учти, Богумил. Если у тебя будет пауза на придумывание чего-то изощренного, действуй как считаешь нужным. Но когда времени на раскачку нет, твой спинной мозг должен соображать быстрее головного. Ну, это я образно. Рефлексы все равно в голове сидят. Повторяем. Ты – часовой, я буду тебя снимать. К бою!

Богуслав чувствовал происходящие в нем изменения. За год в армии он усвоил главный рефлекс – если на тебя нападают, немедленно убей врага, только потом спрашивай его фамилию и принадлежность. Пусть в Кыргызстане он оставил кучу трупов, каждый раз преодолевал внутренний протест перед убийством. Здесь привили четкий алгоритм – сначала на автомате лишать жизни атакующего противника, лишь потом задумываться. И это княжичу не нравилось. Ярослав был вылеплен из другого теста. Не кровожадный, но бивший на поражение безо всяких сомнений. Таким его воспитали московские улицы девяностых годов и внутренние войска. Радислав тянулся за отцом, считал идеальным примером для подражания, а Богуслава воротило. Иногда он просыпался и думал по ночам – неужели до конца жизни предстоит обретаться в террариуме, где принцип «убей или погибнешь» считается определяющим?

В апреле Богумил Молчанов получил капральские лычки и официальное зачисление в разведку, досрочно и намного раньше других курсантов. Перед отправкой в погранотряд княжич угодил на общевойсковые учения. Невидимая рука, скорее всего, принадлежавшая Олегу Грабко, втолкнула его в ряды прикомандированных к прославленной 12-й бригаде, с которой отец воевал в Америке и в Африке.

– Ну что, капрал, повоюем? – заместитель командира батальона по магической защите капитан Игорь Шелег встретил новичка с легкой иронией. Бригаду не реже раза в год отправляли в горячие точки. Пыль кыргызских дорог ее бойцам тоже знакома. Поэтому необстрелянный боевой маг – не помощь, а обуза. – Что умеешь-то?

– Шестой уровень с перспективой развития, господин капитан. Стандартным набором владею.

– Боевой опыт – нулевой?

– Так точно, – вынужденно соврал Богуслав.

– Хреново. Война, знаешь ли, весьма нестандартная штука. Ладно, Молчанов, у нас только маневры. Присмотрю за тобой. Располагайся.

Ряды палаток на левом берегу Волги под Тверью мало чем отличались от палаточного городка римского легиона. Другие ткань и конструкция, но в главном – возить за собой тряпичные разборные жилища – ничто не изменилось за тысячелетия. Богуслав нашел предназначенную ему палатку, забросил внутрь рюкзак и спальник, затем направился знакомиться с командирами рот. В оставшиеся дни до начала маневров его никто не задевал как в учебной роте, но отношение к себе он ощущал покровительственное. Ветераны лениво поглядывали на новичка, слушали вполуха правильные слова и посмеивались, словно им, побывавшим на ратном поле, открыта высшая правда, недоступная зеленому капралу.

10 апреля поступила вводная: 2-й роте 3-го батальона скрытно перейти на территорию условного противника и нанести отвлекающий удар. В реальной войне на подобное задание отправляют смертников, на учениях – до лампочки. Поэтому ротная операция рассчитана на проверку стойкости погранцов, для которых и будет сыграна показуха.

Бывалые парни, заслышав, что в течение суток предстоит умереть или попасть в плен, отправили джип в пригород Твери на закупки. По многолетней традиции будущие пленники или «убитые» тащили по пузырю. «Победители» также проставлялись, превращая учения в пикник. Никто не знал и даже не догадывался, что многим парням с обеих сторон водка не понадобится никогда.

– Горох!

По этой команде мотострелки дружно открыли люки, высыпавшись на траву. Построились, пересчитались, затем рота повзводно кинулась бегом в ближайший лесок, уминая берцами подсохшую с зимы землю и робкие белые подснежники.

Капитан Шелег несся через заросли как молодой олень, отпустив боевое охранение метров на сто вперед. Богуслав трусил за ним вслед, едва поспевая. Похоже, в 12-ю бригаду и магов подбирают больше по физическим кондициям, нежели чародейским способностям.

– Не отставать, капрал!

Княжич даже не ответил, стараясь не сбивать дыхание. На нем полная пехотная выкладка плюс батарея банок-накопителей. Он уцепился взглядом в мелькающую впереди пятнистую спину капитана и молил, чтобы быстрее объявили о скрытном передвижении. Магичить на ходу куда легче, чем бежать на ходу, скаламбурил он про себя.

Несмотря на опыт Шелега, Богуслав первым засек приближение человеческих аур впереди охранения.

– Господин капитан! Впереди люди!

Тот притормозил, недовольно подумав, что сопляк брешет, желая выиграть минуту передышки. Затем включил передатчик и трижды щелкнул ногтем по микрофону, останавливая отделение, гарцующее в авангарде. Магов нагнал командир роты.

– Какого хрена стоим?

– Капрал чужих почуял.

– А ты?

– Не уверен, господин капитан. Разрешите подобраться поближе?

– Двигай!

Маг махнул капралу – следуй за мной – и гораздо более аккуратно нырнул в хвойное редколесье. На его фоне новобранец смотрелся как джип рядом с БТР.

– Ну ты горазд, парень! – Капитан усек тройку аур, только поравнявшись с охранением. – До них добрый километр.

– Метров пятьсот, босс, и они мне не нравятся.

– По-моему, две бабы и ребенок.

Богуслав попросил у командира отделения бинокль и попробовал хоть что-то разглядеть на противоположном берегу озерца.

– Ни фига не вижу. Однако у дитятки что-то странное, вроде маскировки. И вообще – какого черта им делать тут, километрах в сорока от ближайшего села? Грибов в середине апреля нет.

– Хрен ли тут делать погранцам? Они обычно в засаде тихо сидят, не увидишь. До их зоны километров семь.

Капрал решился.

– Разрешите мне туда с отделением? – заметив сомневающийся взгляд капитана, добавил: – Вам не стоит рисковать. Меня даже если и «убьют», невелика потеря.

Ветераны скользили по подлеску не громче мыши. Богуслав вынужден был накинуть заклятие тишины, затем чары, скрывающие активную магию. В общем – грубая работа.

В сотне метров от троицы, никуда не двигавшейся, капрал попросил командира отделения залечь, накинул на них маскировку и пополз вперед. Когда ветки открыли небольшую уютную поляну, увидел на ней сцену – просто воплощенную мечту военного.

У пятнистого внедорожника раскрыты столик и три стула, на крайних две полнотелых сельских красавы, в середине пограничный старлей, одновременно тискающий обоих. Расчет очевиден – как только парни из бригады появятся у него на глазах, тут же маякнет по рации или одноразовым амулетом. Защита ауры у него тоже амулетная, паршивая, но с толку собьет, ежели не приглядеться. А там – хоть убивай его, хоть в плен бери. Лучше первое. Тогда старлей пометится трупом и продолжит лапать селянок. Ну, служба у него такая!

Княжич с удовольствием составил бы ему компанию, благо «пленная» бутылка с собой, но нельзя. Он тихонько отполз и отправил гонца, чтобы рота шла в обход.

– Какого многочлена ты его не оглушил? – свирепо, но тихо просипел ротный, поравнявшись с капралом. – Из-за тебя круги по лесу нарезаем.

– А если у него каждые полчаса сеанс связи и он не откликнулся?

– Твою ж мать! Пришлют сверху шибко умных… За своевременное обнаружение благодарю.

– Служу Руси! – так же тихо вякнул капрал.

Дальше они двигались медленно, магически прослушивая пространство. Кроме волков, лис, зайцев и кабанов никого не нащупали. Самое жестокое млекопитающее было представлено бойцами 2-й роты.

Богуслав сделал зарубку на памяти – не только в учебном батальоне, но и в боевой части его уровень сенситивной чувствительности куда выше среднего. Правда, с крепкими боевыми магами, слава Роду и Аллаху, сталкиваться пока не приходилось.

Не потревожив ловушек вроде упомянутой троицы, опытный и начинающий боевые маги вывели роту к лагерю пограничного полка на большой лесной поляне. В принципе, задача выполнена. Можно стать цепью во весь рост и бежать с криком «ура», паля из автомата по движущимся мишеням. Каждый «убитый» получит магический маркер, не позволяющий дальше воевать на этих учениях, ровно такими же маркерами нашпигуют 2-ю роту, после чего самое время доставать пузыри и пакеты с закусью. Но Шелег тихонько поговорил с ротным, и банда двинула к центру части между часовых, рассчитывая вывести из строя командование и штаб полка. Тогда посредник сочтет его разгромленным полностью.

Не получилось! Погранцы – именно те ребята, что годами тренируются не пропускать мимо себя подозрительных личностей. Сначала по пришельцам хлестнул автоматный огонь, разрушая защиты, затем последовал магический удар.

С трудом укрывшись от первого залпа и бросившись в ближайшую канаву, Богуслав с запозданием сообразил, что ничего подобного на учениях применять не должны. Поляна с расположением полка вскипела взрывами, будто ее обстреляли полевой артиллерией. Часть палаток пограничников смело и разметало.

Затем рвануло в центре, где должен располагаться вожделенный штаб. Богуслава оглушило, сверху посыпались крупные комья земли. А потом он почувствовал, что в самой сердцевине бытия происходит нечто необычное и угрожающее, не поддающееся определению – просто не с чем сравнить.

Он напряг все ресурсы. Подключил к срочно восстановленной защите не только свои накопители, но и банки валяющегося без сознания Шелега тоже. Впервые за много месяцев крикнул Роду «помоги!», не отключая техномагию. И понял тщетность попыток. Надвигающееся нечто, неясное и безымянное, многократно превосходит его детские потуги.

Окружающий мир словно распался на мелкие пространственные кубики, утратившие связь между собой. Пропали верх и низ, тепло и холод, свет и тьма, раньше и потом… Даже ощущение собственного тела исчезло. И вот тогда прогремел самый главный, всесокрушающий взрыв…

Богуслава нашли едва живого через час после катастрофы.

– Капрал! Очнитесь!

Он вздрогнул и попытался приподнять руку, слабо защищаясь от пощечин. Рука послушалась плохо, однако истязатель, увидев реакцию, прекратил лупить.

С носилок княжич попробовал рассмотреть расположение полка. Картинка перед глазами мутная, но главное видно – лес вокруг повален, поляна изрыта воронками и завалена телами. Неужели он – единственный, кто выжил?

Поползновение вызвать магию, хотя бы лечебную, наградила лишь болью в висках. Род! Откликнись же… В ответ – тишина, словно в мечети истинного мира. Способность к чарам утрачена полностью, понял Богуслав и отрубился, пока носилки на лебедке тянулись к разверстому чреву дирижабля.

Вторично он вернулся в сознание ближе к Москве, а во дворце подвергся нападению Милославы и Марии, по силе не уступавшему последнему взрыву. Убедившись, что родственник пострадал меньше, нежели в Самарканде, регентша приступила к расспросам.

– Ей-богу, тетя. Не знаю. И помню плохо. Лучше снимите картинку с памяти.

– Боюсь тебя трогать даже самыми простыми чарами кроме лечебных.

Богуслав неловко повернулся на кровати. Его комната во дворце превратилась в больничную палату, напичканную медицинской техникой обоих миров.

– Кратко – меня вывернуло наизнанку вместе с окружающим пространством. Как через мясорубку пропустило. Влил в защиту содержимое пяти банок сразу, не помогло.

– Как сказать, – качнула головой Милослава. – В радиусе двадцати метров от тебя остались выжившие. Дальше – полторы тысячи невозвратных. Замечательные учения!

– Твою ж… – Армейский год изменил привычную речь княжича на казарменную. Он попытался встать, упал обратно на подушку под мягким толчком ладони. – Кто на нас напал?

– Если б я знала. Мария и два десятка техномагов отправились в Тверь. Армейцы и тебя подозревают – проник на территорию части, применил боевые чары.

– Сам при этом чуть не откинул копыта.

– Да, племянник. Пропустил через душу энергию пяти накопителей, осушил ауру до донышка. Добрых пару недель фаербол не слепишь.

Он попробовал. Результат разочаровал.

– Немного отдохну и свяжусь с любым из глобов.

– Нечего. Отдыхай пока. – Милослава на секунду замялась, словно не зная, стоит ли продолжать. – Отправить тебя наверх под охраной? В лесу ты был единственным достойным объектом для магической атаки. Пока не выясним, лучше не вылезать из дворца либо прятаться в истинном мире.

– Если на меня охота, прибьют на пути к переходу. Лучше здесь отлежусь пару дней. Как что узнаешь – скажи.

– Непременно, – регент поднялась. – Отдыхай и не торопись никуда.

В дверях он ее окликнул.

– Тетушка, Ангин в Тайной Москве? Пусть навестит страдальца.

Милослава окинула племянника оценивающим взглядом – не слишком ли дохлый для свидания. Потом решила, что стимулирующее влияние прекрасного пола ускоряет выздоровление. Да и вообще хорошо, что женщинами интересуется. Недоброй памяти младший сын Всеслава заставляет радоваться нормальной ориентации остальных Милославских.

Пока искали армянку, Богуслав потянулся к глобам и с радостью почувствовал отклик. Хотя бы изначальная ворожба работает, пусть измученному телу и разуму сложно поддерживать гармонию контакта. Он выбрал Рода – его территория.

Неизвестно, виновато ли слишком глубокое истощение или сказалась мощная экранировка внутренней зоны дворца, но привычные зеленоватые ленты не исцелили, а лишь подкрепили. Так что несколько дней вынужденного покоя обеспечены. Зато к приходу Ангин Богуслав уверенно принял сидячее положение.

– Привет! Я слышала… Ты как?

– Ну, не Самарканд. Здесь не дадут окочуриться.

Девушка присела на край кровати. Узник постельного режима посмотрел на нее с откровенным удовольствием.

– Классно выглядишь.

– Правда? Но я же не стала…

– Именно поэтому. Видела – на улицах красотки если не на одно лицо, то примерно по одной моде. Ты фигуру подтянула, а черты лица не тронула. Индивидуальность, так сказать, сохранила.

– Какие же вы, мужчины…

– Что?

– Я нос укоротила! На целых четыре миллиметра! А ты пялишься и не заметил… Для кого старалась?!

Богуслав отметил, что и в нынешнем виде он намного длиннее принятого эталона, однако благоразумно ответил по-другому.

– Разве? По-моему, у тебя он всегда был красивый.

По глазам увидел, что прощен.

– Дамский угодник. Лучше расскажи, во что снова вляпался.

Княжич улыбнулся.

– Спрашиваешь так, будто каждый день влезаю в неприятности. После похода с Мартиком по Южной Армении вел почти растительную жизнь, только вчера какой-то урод на учениях обстрелял боевыми. Лучше о себе расскажи.

Ангин за год не побывала под пулями и взрывами, но впечатлений получила не меньше. Она наконец побывала наверху. И вообще как могла приспособилась к новой жизни. В молодые годы новое и раскрепощенное воспринимается легко: открытая одежда, хоть и без крайностей, свободные распущенные волосы на улицах, компания мужчин без сопровождения мамы или брата.

– Нравится?

– Не то слово. Будто в клетке жила. Точнее – существовала. Только Мартик ругается, как в Москву приезжает. Говорит – он бы на такой девушке не женился. Себе что-то присмотрел строгих правил, из далеких наших родственников. – Ангин усмехнулась. – Правит по указке русского советника, а важный, что падишах. Лучше скажи, ты надолго в Серебряный Бор?

– Ну, на неделю. Зайдешь снова?

– Если пригласишь. – Ангин на секунду замерла, точно собираясь перед важным словом или делом, потом легко коснулась губами мужского лба. Перейдя на тюркско-армянский, шепнула: – Выздоравливай. Я за тебя волнуюсь.

Она исчезла, оставив легкий женский коктейль запахов. Откинувшись на подушку, Богуслав попробовал разобраться. Прозрачные намеки на привязанность армянка бросала еще в Кыргызстане, по меркам ее народа и религии – более чем смелые. Сказать, что он в нее влюблен – явное преувеличение. Так зачем ей мозги пудрить? С другой стороны, при мысли о девушке с простудным именем губы непроизвольно растягиваются в улыбку, а от повторного посещения мужественного раненого солдата он и не думает отказываться.

На следующий день Богуслав окреп настолько, что решил встать и отказаться от утки, но его сразила наповал Милослава.

– Под Тверью – аномалия. Ворожба не действует, Род там не откликается. Радиус до километра, не считая поляны сбоку, где ты геройствовал.

Они глянули друг на друга, придя к одной и той же мысли, но не желая произносить ее вслух.

– Тетя, нужно отыскать Бороду.

– И сопоставить тверское пятно с ранними, что восточнее Австралии. Думаешь, развлекается тот, что представился Ярославом?

– Я не верю, что это отец. Он не стал бы истреблять княжеских солдат. В Океании – другое дело, там море, никого.

– Или рыбаки, на которых наплевать.

Богуслав прижал палец к уху, приютившему гаджет, и спросил:

– Борис? Отец?

– Кто-то из них тебя вызвал?

– Нет. Но я надеялся… Не знаю, куда стучаться. Сами они соединялись со мной где угодно.

– Когда сможешь выходить, попробуй за пределами Серебряного Бора. Твой нули не внушает ни малейшего доверия, но может быть полезен. – Милослава склонилась, но не стала чмокать в лоб как предыдущая посетительница, а жестко сформулировала: – Мне плевать, кто устраивает взрывы, даже если это действительно мой выживший и обезумевший брат. Его необходимо срочно вычислить и остановить, пока он не разнес княжество к чертовой бабушке. Отдыхай пока.

Отдохнешь тут! Опять сверхмощные силы, глобы в роли богов судного дня, человеческие жертвы, дух покойного отца-богоборца, взывающий к отмщению по отношению к мироустройству… Богуслав начал подумывать, не пожалеет ли он в итоге, ввязавшись в эту странную игру с неочевидными шансами на победу, но с прекрасной возможностью свернуть шею.

 

Глава одиннадцатая

Несколько окрепнув за неделю и восстановив хотя бы зачаточную энергетику для обычной магии, Богуслав покинул дворец. Под надзором тетушки снова попробовал вызвать фантомного отца или нули – тщетно. Даже при контакте с Родом.

– Используешь Бога в качестве телефонного справочника? Ну, ты и нахал, племянник.

– Пробую любые возможности. А теперь надо убираться из Москвы.

– Думаешь, некто или нечто выстрелит по тебе прямо здесь?

– Понятия не имею. – Княжич вдохнул апрельский воздух. Хотелось пробежаться, как в том тверском лесу, прыгнуть в лодку и выгрести на середину Москва-реки… Он вспомнил фото с места происшествия, погибших под Тверью парней из 12-й бригады и погрустнел.

Пока его словно мешок из-под картошки тащили на носилках, почти не замечал вокруг ничего. Сейчас – страшно. Компаньоны по лесному походу, предвещавшему пикник с легкой пьянкой, лежали сломанными куклами. На лицах навечно осталось выражение нестерпимой боли, в разинутых ртах застыл немой вопль. Незнакомые ранее пограничники, такие же простые русские парни, как из 2-й роты, выглядели не лучше. Богуслав попытался отвернуться, но Олег твердо заставил его и Радислава досмотреть до конца, чтобы пришло понимание, какие ставки на кону. Поэтому бесхитростные радости вроде пробежки по Серебряноборскому парку невозможны. Трагедия с большой степенью вероятности связана с Ярославом или его старшим сыном. Выходит, находиться в Тайной Москве означает подвергать других ненужной опасности.

– Милослава, позволь-ка мне прокатиться в Китайскую империю. Посмотрю на восточное побережье.

– Я думала об этом. Пока – нет. Собирай вещи и дуй наверх. – Регент на секунду задумалась и добавила, скорее убеждая саму себя, нежели бедового родственника. – По крайней мере магией там не устроить взрывы, подобные тверским. Тебя сопроводят.

– Не надо. Сам о себе позабочусь, а влипну – попрошу помощь, как в Самарканде.

Напоследок он забежал к Радиславу попрощаться, прихватил ключ от холостяцкой отцовской квартиры в Солнцево и двинул к переходу, на этот раз оставив облик капрала Богумила Молчанова, получившего длительный отпуск.

Станция метро «Маяковская», построенная при Сталине, вряд ли сильно изменилась за сотню лет. Ее и реставрировали-то, стремясь сохранить прежний облик. Богуслав вышел из неприметной двери, невидимой из камер наблюдения. В силу стационарных чар никто на станции из обычных жителей Москвы и работников метрополитена ту дверь не замечал, несмотря на отсутствие маскировки. С пересадками он добрался до Солнцево, открыл замок квартиры и замер на пороге. По логике, здесь никто не должен был находиться минимум три года. Но нет – сравнительно чисто, пахнет съестным, с кухни доносятся звуки готовки.

– Заходи. Что стоишь как не родной?

Богуслав осторожно пробрался на кухню.

Можно тысячу раз говорить себе, что отец умер, его аура разорвана на клочки и стоящий у старомодной плиты мужчина – фантом. Или подделка. В лучшем случае – дубликат с идентичной внешностью и биополем, которое тот и не думал скрывать. Но вот он стоит! Живой, здоровый, в своей квартире, хитро посматривает искоса, переворачивая на сковороде куски мяса, зажаренные с луком и залитые яйцом.

Богуслав сдержал первые порывы – броситься дублеру на шею, ударить его за присвоение отцовского облика… Или даже просто забиться в угол и зарыдать от незарубцевавшейся за два года раны от утраты родителей. Он сглотнул комок в горле и присел на выщербленный край старого табурета.

– Кто ты?

– Сейчас свининку покушаем и поговорим. Кстати, по здешним меркам круто – натуральное мясо. В Москве в продаже лишь мясоподобные полуфабрикаты. Так что присоединяйся.

Действительно, сковорода вместила минимум тройную порцию – мужчина готовил впрок или ждал визитера. Богуслав машинально кивнул, желая занять себя хоть чем. В присутствии существа, фантастически похожего на отца, он чувствовал себя ужасно.

Сев за стол, княжич бросил короткое заклятие, проверившее отсутствие отравы в еде.

– Смешно. Но в принципе правильно. Параноики дольше живут. – Человек налил виски себе и Богуславу на два пальца. – За встречу!

Магия и в стакане виски не нашла ненужных примесей. Княжич плеснул в себя глоток, спустившийся вниз приятным теплом. Не известно, кто второй сидит за столом, но ощущения от «Чивал Ригас» – подлинные.

– Теперь слушай и внемли. Мне, чтобы это узнать, потребовалась без малого четверть века. Древние и за тысячу лет не докопались. Ты получаешь все готовое, халявщик.

– Что именно?

– Для начала внимательно смотри мне в ауру. Я убрал защиты, кроме экранирования квартиры. Немного ярко, зато хорошо видно, если начну врать тебе. Понятно?

– Да, – подтвердил Богуслав. Безыскусная и весьма приятная на вкус простая еда отлично проскочила внутрь вслед за виски, рассчитанным на другую закуску. Легчайшее тепло, пропитавшее напрягшееся тело, позволило чуть расслабиться. Главное проследить, чтобы защитная магия преждевременно не расщепила алкоголь.

– Для начала вспомни мои последние слова перед тем, как глоб меня прикончил, и выражение.

– Ты спокойно заявил, чтобы за тебя я не беспокоился. – Богуслав осекся. Обращение «ты» прозвучало чуть ли не как признание идентичности копии с отцом… Рано!

– Верно. Как ты догадываешься, у меня были резоны не волноваться. Многое я сам узнал, последние детали сообщил развенчанный Род, который Борис Борода. Начну издалека, а ты кушай, кушай.

Богуслав покорно ковырнул вилкой. Но есть почему-то расхотелось.

– В 1999 году появился американский фильм «Матрица», основанный на идеях Станислава Лема. Был такой польский философ-фантаст, у вашего поколения не слишком популярен. Слышал о них?

– О Леме – да. Касательно фильма, видел российский ремейк «Матрицы» 2024 года с Иваном Ургантом в главной роли и 3D-анимационной куклой Хабенского. Не понравилось.

– Эстетические недочеты – не суть. К черту детали. Идея, что мы в виртуальном мире, для тебя не новость?

Богуслав покрутил вилку в руках, стукнул пальцами по столешнице. Все как всегда. Что за пургу тот несет?

– Ты утверждаешь, что мы живем в виртуальном пространстве?

– Наверху – нет. А с Тайной Москвой дело обстоит сложнее. Во время первой жизни я был убежден в утвердительном ответе. Обретя после смерти некоторую свободу… Дико прозвучало? Привыкай к парадоксам. Так вот, получив некоторые недоступные ранее возможности, мне удалось провести парочку экспериментов. Результат обескуражил, знаешь ли. Нижний мир, созданный поначалу как виртуальная реальность, непостижимым образом начал материализацию и сейчас на середине пути. Трудно, наверное, поверить, но его сконструировал тот самый Борис Борода с несколькими подручными. Пару тысяч лет назад его звали иначе. Он обозвался «Родом» по имени главного славянского языческого бога, сыграв роль творца по отношению к обитателям низа. Улавливаешь?

Хмуро глянув на ауру человека и не углядев в ней следов лжи, Богуслав покачал головой.

– Вижу, что ты веришь в сказанное. Но оно слишком бредово, чтобы в него я с ходу тоже поверил. Особенно без доказательств. Поэтому слушаю, улавливаю, мотаю на ус. Как и отрывочные откровения Бориса. Говори дальше.

– Виртуальный мир подразумевает наличие компьютера, способного эмулировать реальность. Естественно, в седьмом веке ничего подобного не было. Борода… Кстати, чувствуешь созвучие? Род-Борода. Так вот, он поступил иначе.

– Использовал глобы.

Рассказчик потер лоб тем самым жестом, который невольно скопировал Богуслав.

– В точку. Только это – не компьютеры. Потому и созданная ими реальность неизмеримо сложнее, нежели придуманная авторами «Матрицы». Глобы, если сравнивать их с серверами и прочим богатством искусственного интеллекта, превосходят все вместе взятые компьютеры Земли гораздо больше, чем… Трудно подобрать определение. Ну, как самый супернавороченный комп по вычислительной мощности сопоставить с десятью пальцами рук, загибаемыми для счета. Поэтому компьютерными терминами можно пользоваться только в виде грубой и примитивной аналогии.

– То есть Борис создал искусственный разум? Из чего?

Копия Ярослава снова потянулась за виски, наполнив два стакана.

– Дальше на трезвую голову не понять. Поехали! – Он подковырнул жареного мяса и продолжил, с трудом подбирая слова. Несмотря на блестящее образование, полученное после тридцати лет, русский князь вел до этого не слишком заумное существование, что сказывалось. – Глобы обладают мощнейшим искусственным интеллектом и абсолютно не разумны. В некоторых вещах тупы как пробки. Не смотри на меня так. Разум и интеллект – не одно и то же. Я не философ и не смогу объяснить красиво, а тысячи вариантов определения, расписанные в ученых трудах, скорее запутывают. Если отбросить детали, интеллект характеризует возможность отобрать, проанализировать информацию, сделать адекватные выводы. Электронные компьютеры обладали неким ограниченным интеллектом уже лет сорок назад. А разум – это высшая штука, и для него необходима душа.

– А что есть душа по-твоему?

– Сложная и трудноуловимая материя. С этим вопросом Борис мучился больше ста лет. Не смог на него ответить, но научился с душами работать, а также с их энергетической составляющей – аурой. Называет душу и разум исключительной магией Бога. Тут Борька не оригинал, пустых и звучных эпитетов без него хватает. Зато в вопросах практических он силен. Не буду объяснять его технологию, тем более сам до конца не знаю. Про ноосферу слышал? Инструментальных исследований ее нет, голая теория. Так вот, Борода умудрился запустить подконтрольный процесс упорядочивания составляющих ноосферной массы – душ умерших людей, обрывков биополевых структур, аур животных. Ныне живущие люди тоже соединены с ноосферой, Боря и их повязал. Представляешь масштаб задачи? Ты видел жалкие его останки, с трудом контролирующие виртуальное тело мутанта, а тысячу лет назад он был титаном.

– Какая-то ненаучная фантастика. Сверхкомпьютер из обрывков ауры мертвецов?

– Мы договорились, парень, что ты вникаешь, а потом задумываешься – верить или нет. Главная заслуга нашего Бориса в том, что он придумал, если продолжить компьютерные аналогии, потрясающий алгоритм соединения этого ментального мусора в операционную систему, а затем – программу синтеза виртуального пространства.

– Круто, не спорю. Если это все так. Могу допустить, что родившиеся наверху могут гулять по виртуальной Тайной Москве, опутанные в койке проводами и трубками для подключения. Но как быть со мной, рожденным в том мире и материальным в верхнем? Что с импортом наверх товаров, обработанных магией Рода или просто золота?

– Ты забегаешь вперед, пользуясь примитивными категориями «Матрицы», где мыслящие субъекты живут в обычной вселенной, а воспринимают виртуал лишь благодаря подключению через интерфейс. Борис не знал компьютеров, пока не приволок на Арарат древнюю ЭВМ «Минск-32». Поэтому он поступил радикально – обеспечил полный переход человека вниз и его возвращение обратно.

Дубликат кинул тарелки и прочую посуду в раковину, открыл воду. Посудомоечной машины не наблюдалось; в аскетично обставленной кухне она не уместна. Рутинное занятие не прервало монолог.

– И так. Восемь собранных и налаженных глобов создали нематериальный мир. Выражаясь современным языком – запустили программу-симулятор. Они скопировали рельеф Земли, растительность, основные физические и химические законы…

– Обожди! В голове не укладывается: для каждого камушка, капли воды или муравья – отдельный алгоритм и управляющий компьютер? Ну, или какой-то участок глоба?

– Не совсем. Я говорил уже, что компьютерная аналогия грубая. Нижний мир – не просто программа, а идеальный образ. Если там лежит или некой силой подбрасывается вверх камень, на него действуют инерция, тяготение, давление воздуха, солнечный свет согревает поверхность. Одних только человеческих существ жило и умерло к нашему времени не менее сотни миллиардов. А каждая душа в посмертии – гораздо более мощная вещь, нежели персональный компьютер. Более того, глобы в состоянии формировать и присоединять к себе квадрильоны несложных биополевых структур, которые можно сравнить, ну, например, с микромозгом твоего коммутационного гаджета в ухе. Поэтому нижний мир не просто выглядит правдоподобно. Он действительно выписан с наимельчайшими подробностями. Боря – гений. Это его и сгубило.

– Как? Глобы взбунтовались наподобие войны роботов? Что за комикс…

– Нет. Не забегай вперед. – Он домыл посуду и вернулся к Богуславу за стол, на котором осталась недопитая бутылка виски и два стакана. – Соорудив, значит, это пространство, в котором не было пока никакой Тайной Москвы, творец наткнулся на первое основательное препятствие. Остальные он преодолел за полтора столетия, потихоньку и не напрягаясь. Естественно, главной мыслью твоего вагонного попутчика было население идеального мира людьми. А тут – провал! Создать виртуальное разумное существо невозможно. Отчего? Потому что у него нет души. За нас с тобой, сын… Ладно, не дергайся. Просто – за нас, Богуслав. Вместе мы сможем многое.

Коснувшись стаканами, они пригубили виски. У младшего собеседника проснулся коммуникатор.

– Да? Рад слышать. В солнцевской квартире. Нет, сейчас не могу. Пришли через два часа, хорошо? Непременно.

– Дай угадаю. Вероника?

– Она… – Княжич смутился. – Или ты сам хотел?

– Нет проблем. Пользуйся. Мне сейчас немного рановато оживать. Пару часов как раз хватит на объяснения.

– Хорошо.

– И так. Чтобы ты знал, наша планета опутана магией. Имя ей – разум. Да-да, разум создает ноосферу, он же плод магической энергии, продукт и неотъемлемая часть души. Все очень переплетено и связано, но Борис смог расчленить человеческую душу, как ни дико оно звучит. Не имея компьютерных аналогов, он обозвал две ее главных части на языке седьмого века – «лодочка» и «команда». Так вот, воссоздать в виртуале команду оказалось куда тяжелее, нежели всю планету, не населенную людьми и иными крупными млекопитающими! Точнее, вообще не удалось создать. У нашего Бори вышла лишь лодочка, энергетическая основа. Информационно-интеллектуальная часть души уникальна, она появляется только на каком-то этапе после зачатия, причем не от взаимодействия половых клеток, а от контакта аур.

– Стоп! – Богуславу почудилась брешь в этих странных рассуждениях. – Но рождаются же люди от искусственного оплодотворения, у суррогатных матерей. В том числе внизу.

– Неправда. Помнишь сына Ляле, которого ей самой не позволили родить? Для отбора яйцеклетки и сперматозавриков у моего кузена августейшая парочка наведывалась в истинный мир, суррогатная мать беременела наверху. Крошечного отпечатка биополей родителей на половых клетках хватает. А внизу никому еще не удалось рассмотреть ни отдельных клеток, ни тем более молекул. – Рассказчик сделал небольшую паузу и продолжил с нажимом, подчеркивая важность базовых понятий. – Итак, не поленюсь повторить, а ты вникай. По Борисовой теории и терминологии, душа состоит из основы-лодочки и надстройки-команды. Команда уникальна, несотворима искусственно, может переноситься из реального мира в виртуальный и обратно. Лодочка не переносится, но в виртуале у нее создается полноценный суррогат, поддерживающий команду. Кроме того, лодочка взаимозаменяема, она ни в коей мере не определяет личность. Понятно, что обе части не существуют в отдельности друг от друга. Если при переносах возникает сбой, они безвозвратно разрушаются. Виртуальную лодочку не жаль, а остальное… сам понимаешь.

– Ну, хорошо. Теоретически предположим, что твой Борис научился отделять команду от лодочки наверху, перемещать команду вниз, снабжая виртуальным телом и лодочкой. Черт, какой же бред я несу… То есть он обездушивал людей в истинном мире?

– Да. Более того – убивал их. Но за миг до естественной смерти перемещал команду в виртуал, при необходимости накладывал новую память, блокируя прежнюю. Так заселил Тайную Москву и другие страны лет за пятьдесят.

– Допустим. А назад?

– По поводу переходов в истинное пространство я восхищаюсь создателем не менее чем в связи с сотворением ненаселенного мира. Силой магии каждый возвращаемый получает синтезированное тело и мелкое карманное имущество – одежду, вещи. Поэтому масса перемещения вниз не лимитирована, тащи, что хочешь, а наверх ни-ни. 3D-принтер портала имеет ограниченную производительность. Соображай, почему на переходах требуют симметрии с одновременным перемещением туда и сюда человека, собаки и других млекопитающих? Вопрос на сообразительность.

– Чтобы забрать лодочку?

– Горжусь тобой. Поднимающийся получает лодочку встречного субъекта и синтезированное тело. Сколько раз ты бывал наверху? Десятки? Я перемещался через переходы сотни раз, если не тысячу. Наши с тобой тела – результат синтеза, проведенного за счет магии перехода, лодочка изъята у перемещенного вниз, а команды – уникальные и неповторимые. Именно они содержат личность и память. После кажущейся смерти в Бахчисарае мне пришлось долго слоняться в истинном мире. Отсюда контакт с глобами не хуже.

– Знаю, пробовал. А как же переходы без замены?

– Плохо, Богуслав. При одностороннем провале вниз лодочка гибнет. Вверх – изымается у живущего. Хорошо, если находящегося при смерти. Знаешь, как погиб твой двоюродный дядя Болеслав? Древний по имени Ашур, которого я потом убил, вмешался в настройку перехода. Поэтому кузен потерял свою лодочку и не получил новую в виртуале. Его душа рассеялась. Я тоже раз попал в подобную ловушку. Ощущения не из приятных. Но смог включить реверс и вывалился назад в прежнее тело и лодочку. Поэтому, если навостришься, не злоупотребляй асимметричными переходами. – Мужчина положил твердую ладонь поверх руки молодого человека. – Слушай теперь главное. Ты – не оригинальный наследный княжич, появившийся из чрева Гюль Милославской, а такая же копия, как и я. Но копия уникальная благодаря команде, аутентичная и воспринимающая себя, так сказать, непрерывно живущим с рождения. Когда понимание сего факта войдет в твою упрямую голову, можешь броситься ко мне на шею с криком «здравствуй, папочка». Но не ранее. Сейчас мне не нравится требовательно-недоверчивый взгляд исподлобья, хотя сам тебя таким воспитал.

Молодой дубликат фыркнул.

– Когда повторяют три раза одно и то же, сложно не понять. Не говорю, что поверил. Но как же я, по-твоему, должен смотреть, если ты – рожденный в истинном мире настоящий человек, с твоих слов, естественно, а я лишь бот, искусственный персонаж в глобальном компьютерном симуляторе? Анимешка…

– Вообще ничего не понял! Трех раз мало. Гюль обладала нормальной человеческой душой, от соприкосновения ее с моей появились ты и Радислав. У вас тоже души – обычные, людские. Если захотите, вам ничто не стоит обоим переселиться сюда, здесь вы ничем не отличаетесь от аборигенов.

А это ложь! Даже монашка из Новодевичьего уловила разницу по давно кремированным останкам… Но сейчас слишком сильно потрясение от услышанного, чтобы копать дальше.

– Так! Все! Не рассказывай ничего больше! Хоть это переварю! – Богуслав схватился за виски, налил себе до краев.

– За тебя, парень!

– К черту тосты! – Он выпил и повторил. Затем завалился в комнате на отцовский диван, где, обхватив голову руками, молча провалялся до появления лимузина от Вероники.

По пути в Чайна-Таун переживал, не мог успокоиться от мысли, что на переходе его тело уйдет в утиль, какая-то важнейшая часть души достанется другому пользователю, скорее всего – бомжу, а он продолжит существование в виде компьютерного фантома, сколько бы сомнительный отец ни твердил об уникальности.

Вероника с порога уловила смятение молодого, чуть повзрослевшего за два года гостя и запах виски. Его тревога бросилась в глаза куда больше, нежели изменение внешности под Богумила Молчанова.

– Ничего не хочешь рассказать?

– Нет… Я узнал такое, что сначала должен переварить внутри и понять, как с этим жить дальше.

– Вот как. Юность тем и хороша, что богата открытиями, которым не разучился удивляться.

Узнай вы, удивились бы не меньше моего…

– Наверно, вы правы, госпожа Вероника.

– Ладно. Не буду мучить вопросами. Пойдем.

Откровенно говоря, Богуслав соскучился по ней, столько месяцев утоляя зов горячей крови лишь с эйши и дворцовыми девушками, да и то редко. В армии нечасты увольнения.

– Ты действительно повзрослел, – заявила дама, закуривая традиционную сигарету в постели после успокоения дыхания.

– А вы по-прежнему безупречны. Не скажу, что лучше прежнего – нельзя быть выше абсолютного идеала.

– Грубо льстишь, прямолинейно. Но хоть так, чем благодарно промолчать.

Обдумывать комплименты перед опытной женщиной-магом Богуславу было не с руки. Он сосредоточенно скрывал полученное от нее знание, пряча его под покровом сексуальной радости. Если в первую встречу Вероника отдалась, инвестируя свою доступность в некие неопределенные перспективы, то сейчас ей что-то конкретно требовалось. Желание «разместить заказ» она тщательно маскировала. Даже истинные эмоции от соития скрыла, пытаясь казаться искренне возбужденной, а потом утоленной. Чуточку смешно. Обычные женщины симулируют органический оргазм, чародейки – биополевой. Надо же!

Чуть раньше он бы не удержался, спросив об этом и демонстрируя проницательность. Теперь понял, что не имеет права ходить даже с такого мелкого козыря, а других у него нет. Оттого лежал, подперев голову, взирал на прекрасное нагое тело с видом счастливого теленка, тем более что зрелище и правда приятное.

– Тебе было хорошо? Вижу-вижу. Значит, из чувства благодарности не откажешь мне в мелкой услуге.

Отец много раз предупреждал, что в отношениях между мужчиной и женщиной постель не должна оставлять кого-то кому-то обязанным лишь потому, что мужики хуже обуздывают нетерпение и реже проявляют половое равнодушие. Умей получать удовольствие, фройлян, или иди к другому партнеру. Дамы, отдавшись, чаще всего считают мужчину облагодетельствованным и оттого обязанным до гроба. Но ситуация не та, чтобы разъяснять Веронике туманную аксиому о равноправии сторон в добровольном трахе, тем более Богуслав не без основания рассчитывал на повторение.

– Кого убить ради вас, моя госпожа?

 

Глава двенадцатая

Итак, Китай с китайцами. Просьба-приказ Вероники напрямую связаны с нижним миром и его влиянием на истинный через Поднебесную, оттого Богуслав решил вернуться в Солнцево и продолжить странную беседу.

Там он никого не застал. Записка на старомодном столике в прихожей: «Вынужден уехать по делам. Сам тебя найду. Не лезь в эксперименты с ГЛ и не провоцируй их – они не тронут».

Повертев бумажку в руках, княжич подумал, что, поддавшись буре эмоций от услышанного про виртуал, а затем побежав к Веронике, как кобель за течной сучкой, он упустил множество информации. Другое дело, что опираться на сведения Ярослава без проверки глупо. Можно, конечно, отъехать от Москвы в тихое место, где эфир не забит плотным шумом от миллионов аур, и задать глобам прямые вопросы. На одни они ответят конкретно, на другие «и да и нет». Но, быть может, получится та самая провокация, о нежелательности которой указано в записке. Проведав о его новом знании, гениальные неразумные создания предпримут неприятные действия. Поэтому – не сейчас.

Горошинка в ухе вывела варианты путешествия в Бейджин. На сверхзвуковом стратоплане каких-то четыре часа, но дорого для неприметного московского парня и потому бросается в глаза. А скоростной поезд, тратящий в один конец двое суток, самое то. Виза? На месячное пребывание достаточно туристического ваучера, оформляемого онлайн при наличии брони на гостиницу и подтверждения платежеспособности. Формальности Богуслав утряс по пути на Казанский вокзал.

Какой же контраст с Каракорумским вокзалом Тайной Москвы! Грандиозное сооружение, объединяющее некогда Ленинградский, Ярославский и Казанский вокзалы, с тремя уровнями путей, обычных и монорельсовых, уходящих на восток, северо-восток и север от столицы, миллионы квадратных метров переходов, залов, перронов, торговых центров. Князь Ярослав попытался было чуть подтолкнуть Тайную Москву к претенциозному великолепию верхнего города, но потом остыл, так сказать – погиб, а в нынешнем воскрешенном состоянии не очень-то и рвется. Хотя чем он занимается, непонятно. Даже о взрыве под Тверью не успели поговорить. До выполнения взваленной на себя миссии Богуслав решил на время оставить нижние проблемы.

Уронив себя на койку и обнаружив на соседней индифферентное существо средних лет, ничем не напоминающее Бориса, Богуслав начал сводить в систему сведения о Китае, известные ранее, полученные от Вероники и скачанные с сетки монорельсового состава.

Примерно к 2020 году уровень заработной платы промышленных рабочих страны поднялся настолько, что затраты на доставку товаров в Европу и США начали перекрывать экономию на себестоимости. Американцы, ощущая «желтую экономическую опасность», решились на беспрецедентный технологический рывок по автоматизации промышленных процессов. Возросла на некоторое время безработица, так как машины слопали энное количество чисто американских рабочих мест, но уменьшилась производственная зависимость от азиатов. Финальным ударом, скорее даже – контрольным выстрелом явилось соглашение между США, Японией и Евросоюзом не размещать в Китае заказы на производство высокотехнологичных изделий, разрушив старую схему: на Западе или на островах придумывают, в Шанхае тиражируют. Сеул присоединился к блокаде. Не имея базы для фундаментальных и технологических исследований, равной американской, китайцы чуть-чуть продержались за счет старых наработок, потом безнадежно отстали, предлагая товар, никому уже не нужный.

При Мао Цзэдуне и других авторитарных правителях подавить недовольство населения от массового закрытия предприятий и падения уровня жизни было бы не сложно. Но китайцы привыкли жить в сравнительно свободных условиях, без ограничений ездить за рубеж, смотреть растлевающе-демократические фильмы и не оглядываться на верховных коммунистических вождей, которые царили в недоступной выси и не очень-то вмешивались в текущую жизнь. Поэтому танки на улицах Бенджина, Шанхая и других крупных городов не успокоили народ, а привели к массовым беспорядкам. Действительно массовым – даже после десятилетий сдерживания рождаемости в Китае проживало свыше миллиарда, больше только в Индии.

В гражданской войне, не столько от боевых действий, сколько от голода и разрухи, погибло не менее сотни миллионов, и это преимущественно городские жители. Селяне меньше протестовали и, соответственно, меньше пострадали, да и с продуктами у них оказалось лучше. Миллионов пятьдесят разбежалось в сопредельные страны, жители которых не обрадовались новым соотечественникам. Когда всему миру с очевидностью стало ясно, что китайское ядерное оружие, включая установленное на межконтинентальные баллистические ракеты, не контролируется центральным правительством, находясь в руках весьма пестрых личностей, Россия и НАТО в кои-то веки достигли согласия по военному вопросу и оккупировали Китай. А пленных полагается кормить, особенно если их миллиард и у сотни миллионов автоматы Калашникова, пусть и местного розлива.

Американцы за свою интернациональную помощь списали астрономическую сумму долга перед Китаем по федеральным кредитным бумагам. Остальной мир последовал их примеру. Уходя, оккупанты сформировали сшитое на живую нитку коалиционное правительство национального спасения, заседающее в Тайбее, так как остров согласился объединиться с растерзанной материковой территорией и получился вроде как нейтральным, пока внутренние провинции делились между противоборствующими группировками. Тибет, Гонконг и Маньчжурия добились независимости.

От былой славы осталась лишь мощная диаспора в многочисленных Чайна-Таунах. Русские, американские, французские и немецкие китайцы владели основными активами, наработанными в период процветания и спасенными за рубежом перед крахом КНР. Китайская республика тихо гнила и терзалась от голода, скатившись в мрачные 1950-е или 60-е годы по уровню экономической недоразвитости, пока не произошло новое чудо. Страна вдруг превратилась в экспортера высокопроизводительных чипов, на один или два порядка превышавших по эффективности любые кристаллы, выращиваемые за пределами Поднебесной. Обвалившийся юань снова обрел востребованность на международных валютных рынках. За четыре-пять лет Китай изменился до неузнаваемости. Столица вернулась в Бейджин. До последнего года «золотой эры», которым обычно считают 2020-й, экономика не поднялась, но скоро, скоро…

В период кризиса Вероника и ее партнеры вывели активы и вложили их в западную и российскую экономику. Компания «Минтянь», нынешний монополист на чипы, расположенный в Шанхае на территории бывшего заводского комплекса «Пегатрон», ей в руки не далась. А хотелось бы – уж очень лакомый приз. Безумно дорогие для массовой продукции, от шестисот евро за штуку, новые чипы содержат процессор, оперативную и энергонезависимую память, модуль формирования видеосигнала. Достаточно добавить дисплей – физический или отправляющий графические данные в мозг, а также интерфейс для подключения внешних устройств, получите микроскопический компьютер умопомрачительной производительности. Вдобавок потребляемая мощность изделий «Минтянь» укладывается в полтора ватта.

Кривицкая предполагает, что чипы, не соответствующие уровню эпохи, могут быть изготовлены по технологии, полученной благодаря помощи нижнего Китая. За ее жизнь было уже несколько прецедентов подобного импорта товаров, полученных с магическими технологиями и сохраняющих свойства наверху: наркотики, исцеляющие и омолаживающие чудо-лекарства, средства воздействия на сознание. Вряд ли чипы штампуются внизу – уж слишком большой объем для пропускной способности разовых порталов, целый конвейер. Вероника решила, что из нижнего мира поступила какая-та уникальная оснастка, возможно – продолжает переправляться. Княжество против подобных сделок, считая поставщиков контрабандистами. Спецслужбы Руси много раз вычисляли зоны расположения разовых порталов и уничтожали этот бизнес, для чего проводились боевые операции за рубежом, а Крымский Татарстан в результате одной из них и вовсе потерял суверенитет.

По этой причине Богуслав решился на участие. Интимные прелести Вероники послужили отнюдь не главным стимулом, пусть ей думается иначе. Не получая официального задания ни от СБ, ни от армии, княжич уполномочил себя сам. Контрабанда – прямая угроза интересам княжества, готового отстаивать монополию на переходы до последнего жителя иностранных государств, а Богуслав входит в четверку наиболее влиятельных фигур страны наряду с Радиславом и регентами. Если добудет доказательства контрабанды, в нижнем мире начнется война с Китаем, и чем раньше – тем лучше. Экономический успех верхней Поднебесной не может не сказываться на усилении нижнего противника княжества. А уж магическая активность, отмеченная на араратской электронной карте Бориса, никак не может быть объяснена использованием естественной энергетики в мозгах жителей или накопителей, попавших на восточное побережье кривыми путями.

Есть и другие мотивы, не менее важные. Если верить сомнительному Ярославу, глобы синтезируют материальные объекты при срабатывании порталов в сторону истинного мира. Внизу не смогли обнаружить микрообъекты, вещество при десяти-и более кратном увеличении однородно. Тогда как соорудить чип, состоящий из квадрильонов элементов, различимых наверху разве что в электронный микроскоп?

Поломав голову несколько минут, он придумал единственное объяснение. С помощью чар кусочку силикона придаются заданные свойства. Тогда при воссоздании иллюзии перемещения глоб вынужден придать ему такие же качества в истинном пространстве. Искусственному интеллекту, в миллиарды раз превышающему по мощности совокупные компьютеры Земли, такое наверняка по силам. Если догадка верна, Богуслав получит сильное доказательство виртуального происхождения Тайной Москвы. Или опровержение, что гораздо важнее масштабной, но все-таки частной операции по закрытию канала контрабанды. А оглашенные объемы продаж микрочипов свидетельствуют, что у китайцев есть миниатюрная действующая модель, подобная источнику Рода. Вот настоящая подоплека поездки.

Есть ли в нижнем Шанхае искусные маги? Легко придать напитку магическую формулу для наркотической зависимости, как задумали в свое время татары. Но заставить глоба спроектировать микрочип, настоящий шедевр микроэлектроники, – это действительно работа мастера. Богуслав подумал, что внизу нужно обратиться к глобу, контролирующему Китай, и попробовать спросить. Черт! Зачем вниз? Мир-то, возможно, един, и с творениями Рода-Бориса можно разговаривать отовсюду. По крайней мере, если ты маг и обладаешь опытом ворожбы.

Ворочаясь на вагонной койке, он перебрал в памяти лекцию о мироустройстве, откинув эмоции, которые не смог блокировать в тот момент. Отец (или его подобие) говорил, что нижнее пространство синтезировано как виртуальное, но потом произошли изменения, отчасти от его экспериментов. Что это значит? Моделированный мир, часть площади которого существует независимо от его симуляции машинной программой, а остальное – чистый виртуал? Бред! Скорее всего, глобы не все могут или стремятся ничего не менять. Таково их желание, если это слово применимо к неразумным особям. Заданные законы природы, ландшафт. Действительно, достаточно ввести другую гравитационную составляющую на небольшом участке местности, как наступает множество последствий. Например, при локальном уменьшении тяготения воздух стремительно рванет вверх, на его место устремятся другие воздушные массы. Перекроится метаболизм всего живого, процессы внутри неживых объектов. Допустим, у глоба хватит вычислительных ресурсов, чтобы непротиворечиво смоделировать картину извращенного бытия. Нужно ли? Поэтому оставим как рабочую гипотезу, что в виртуальном мире материальность равна неизменности основополагающих элементов.

Почувствовав, что нетренированный к размышлениям о высоких материях мозг начал уставать, Богуслав нагрузил его объемной, но механической работой, подстегивая магической энергией из накопителя, который через семь-десять дней в истинном мире начнет интенсивно саморазряжаться. Собственные резервы после истощения у Твери лучше не трогать. Для будущего вживания в образ юноши с Западных Гор, пытающегося вербоваться на «Минтянь», лазутчик начал запоминать основы китайского языка. Для начала – типовые устные разговорные формы. И так до Западного вокзала китайской столицы.

В Бейджине, который до революции многие звали Пекином, Богуслав на такси отправился в отель Цзяньго, номер в котором ему зарезервировали заранее. Заказчица акции появилась там через час.

– Польщен!

– Не буду скрывать, милый, твоя операция важна для меня и моих партнеров настолько, что остальные дела обождут. Номер достоин княжеского отпрыска?

– Аж подпрыгиваю от радости. Но жить здесь, как я понимаю, не долго. Пока не освоюсь до перехода в состояние аборигена.

– Увы! – Вероника провела точеным пальчиком ему по щеке, вызвав бурный прилив эмоций. А главное, она не закрывалась как в прошлый раз и сама казалась не прочь развлечься с молодым партнером. Огоньки вожделения мелькнули в ее ауре, превратив бурю внутри Богуслава в настоящий ураган. Он вцепился в нее словно в жертву, подхватил и бросил на широкое ложе, яростно целуя и срывая китайские шелка. Оставь он женщину на ногах, раздел бы ее куда легче… Но страсть не ведает логики и рационализма. Он впивался губами в ее кружевное белье, в каждый участок тела, освобожденный от покровов.

Очень трудно себя контролировать, посматривать за аурой женщины и улавливать, что ей приятно, когда изнутри на свободу вырвался дикий зверь, желающий ласкать и разорвать нежное тело одновременно! И Вероника подхватила этот животный порыв, вцепившись в парня и вонзив длинные ногти в спину. Он почувствовал боль, извращенное мазохистское наслаждение и возбудился еще больше, хотя дальше казалось бы некуда.

Сорвав с себя джинсы и плавки, Богуслав не просто вошел в нее – ударил, словно с вышки прыгнул в восхитительную безбрежную влагу. Впрочем, дама владела многими хитростями, далеко не все показав в предшествующие встречи. Партнер вдруг с восторгом ощутил, как его самую нежную часть легко и нежно сдавило, превращая удовольствие в невероятное, неземное блаженство…

Кончив, он не отпустил Веронику, продолжая сжимать, целовать и внимать ее охам-ахам, отголоскам последнего оргазма. Через минуту почувствовал, как его шаловливый дружок снова напрягся, не покидая самой уютной в мире обители… И сладкое безумие повторилось.

Начав сверху, он несколько раз менял позу, разогревая даму до состояния ядерного взрыва, переживал взрыв и давал остыть, снова принимался за дело, реагируя на малейшие колебания ее желаний. После того, как утолен самый первый голод, проще держать себя в руках и слушать партнершу, но удовольствие от взаимной гармонии не меньше.

– Опозорил девушку. Горничная подумает, что у меня дефлорация или месячные. – Вероника со смехом показала мазки крови на простыне. – Иди сюда, залечу спину, пока не перемазал номер. Видела же, что ты недавно истощался, так что не разбрасывайся магией даже на восстановление.

Разве? После двух сеансов сексотерапии Богуслав чувствовал себя бойцом на все сто. В обоих смыслах. Но спину подставил.

– Я – в душ!

Он посмотрел ей вслед, скользнув взглядом по изгибам фигуры, изящно качнувшимся на ходу, почувствовал нестерпимое желание, не выдержал и помчался за ней.

– Кролик! Сегодня я что – не доберусь ни до душа, ни до сигареты? – заявила жертва насилия через двадцать минут. – Нам еще дела обсуждать.

– Если честно, ты меня так возбуждаешь, что спокойно говорить смогу разве что через Интернет. Лучше – без видео. – Он увернулся от брошенной подушки. – Ну, теперь на часок самообладания хватит.

Вероника напялила халат до пят.

– Хочешь, отключу либидо?

– Увы. На мне куча защит и лечебных заклятий. Тотчас восстановят. Просто не провоцируй.

– Ладно. Итак, турист. Здесь живешь неделю. Разок навещу. Не радуйся! В первую очередь – ради дела. Походишь по экскурсиям, потолкаешься среди местных. Слушай язык. Пробуй искать следы магии. Потом я тебя экзаменую, если готов – вливаешься в группу гастарбайтеров, болтаешься среди них от недели до двух. В это время в твой паспорт шлепается печать об убытии. Богумила Молчанова в Китае больше нет, подберу некого тибетца. Примешь его внешность, разучишь выуженное из памяти, если сумеешь – скопируй вид ауры.

Богуслав начал одеваться.

– Думаешь, в «Минтянь» есть магическая защита?

– Если они плотно работают с нижними – почему бы и нет. Соответственно, меня беспокоит букет заклинаний, который висит на твоей черепушке. Спалят они тебя. – Вероника тоже потянулась за разбросанными тряпками и туфлями.

– Без магии не обойдусь. Как минимум – нужно прятать ауру, она у меня с перспективой развития до сверхклассного чародея. А также маскироваться под убогого с Тибета. Заклятия, умещающиеся под этим камуфляжем, пусть так и остаются. Остальное уберу. Просьба есть – пусть тибетец окажется в районе метр восемьдесят и худой. Морде не привыкать, а рост и фигуру менять не люблю.

– Нет проблем. – В дверях Вероника обернулась. – Знаешь, в постели ты достойная замена покойному отцу, если ревнуешь к его памяти. Надеюсь, и в делах окажешься не хуже. Дзай дзиан, любовничек, – попрощалась она.

Покойному? В некой непонятной ипостаси отец вроде бы жив… Казалось бы – здорово. Но почему это доставляет больше беспокойства, нежели радости? Богуслав вспомнил сцену княжеской битвы с восьмым глобом, обрывки тел на поле под Тверью. Что же такое натворил Ярослав, если за его поступки приходится расплачиваться тысячам ни в чем не повинных подданных. Или он себя извиняет тем, что рожденные в нижнем мире – не люди, а боты в компьютерной симуляции?

Опустился вечер. Богуслав спустился из-под защиты кондиционера в духоту. И это – начало мая. О летней жаре, которую он непременно застанет в Китае, думать не хотелось.

Для начала прогулялся и потолкался в Саньлитуне, где присел в открытом кафе, заказав коктейль из морепродуктов с пышным названием, в котором понял лишь слово «йюй», то есть рыба. В деловом центре Бенджина последствий гражданской войны не ощущалось вовсе. На улицах – современный транспорт, люди европейской и азиатской внешности хорошо одеты, отреставрированные небоскребы 2010-х годов сияют огнями окон и рекламы. Официанты на традиционный вопрос «Чжэли еужень хуй шо эюй ма?» с готовностью подтверждают, что разговаривают по-русски и действительно понимают этот язык в объеме, достаточном для обсуждения меню. Восточная экзотика прорывается только в изображениях драконов и пагод да в абажурах, напоминающих традиционные бумажные фонарики.

Прогулявшись пешком на изрядное расстояние, Богуслав обнаружил район попроще. Наряду с экипажами середины XXI века здесь толпились велорикши. На ломаном китайском он велел рикше везти его в Удакоу, заметив смесь радости и удивления на сморщенной желтой рожице велосипедиста. С одной стороны, ехать далеко и крутить педали долго, зато со странного белого господина можно просить больше юаней.

Рикша высадил княжича неподалеку от Бенджинского университета, заявив сумму, равную недельной выручке педального таксиста. Богуслав начал постигать одно из главных искусств выживания в Китае – умение торговаться. Располагая почти неограниченными средствами Вероники, он мог выкупить всех велорикш города на год… Но что простительно туристу-безумцу, не к лицу будущему скромному работнику из Западных Гор.

В Удакоу гораздо демократичнее, нежели в бизнес-районе. На улицах в основном молодежь, в кафе и ресторанчиках – тоже. Богуслав подумал, что внедрение в Китай проще было запустить с поступления в местный вуз, возраст подходит. Но – начало занятий в сентябре, да и отучиться нужно несколько лет, чтобы претендовать на работу в «Минтянь». И то не факт, что возьмут. По местным меркам, китайский чипмейкер круче, чем объединенный концерн «Российские газ и нефть» или княжеская корпорация, сбывающая магоэнергию из источника Рода. Желающих туда устроиться – выше крыши.

Слушая студенческую болтовню, добровольный лазутчик пробовал расставить по полочкам механически заученное знание китайского языка. С помощью заклинания он загрузил в себя более двух тысяч иероглифов, десяток тысяч слов с транскрипцией пиньинь. Но при попытке понять местную речь искомые лексические единицы не хотели вовремя находиться! Богуслав за час согласился с общим мнением – китайский язык выдуман для издевательства над человечеством. А еще диалекты, носители которых не понимают чужаков из соседней провинции, жаргон и профессиональная терминология…

Он забрался в темный угол бара, откинулся на стульчике и расслабился. Где зеленые ленты? Трудно. Биоэнергетический фон аур миллионов настолько плотен, что к глобам практически невозможно достучаться, в том числе к контролирующему азиатский Восток нижнего мира. Или попробовать его окликнуть по имени – Будда?

Слабый контакт с искусственным интеллектом Богуслав нащупал минут через сорок. Без опыта общения с ноосферными суперкомпьютерами, полученного в мире Тайной Москвы, он бы ни за что не справился.

«Помоги научиться понимать по-китайски».

Крайне медленно и со скрипом процесс пошел, княжич оборвал его через час – для первого раза достаточно. В голове произошли изменения. Теперь инопланетным китайским звукам и иероглифам соответствовали простые и привычные вещи. Пока, правда, только в пределах минимума.

– Ни хэнь пхяолян! – через столик разорялся студент перед сомнительного вида девицей.

– Нали, нали! – отмахнулась она. Видно, зашла перекусить с одногруппником, а тот согласие на ужин истолковал слишком широко и назвал красивой, явно надеясь на продолжение вечера.

Парень перешел в наступление.

– Во ай ни! – Он даже руки заломил.

– Во бу ай ни, – холодно отрезала девица, швырнула на стол мелкую купюру в тысячу юаней и поднялась. – Цзайцзиень!

Богуслав заметил, что цвета вожделения в ауре молодого человека явно перебили следы каких-либо романтических чувств. Студент не прав. Если захотел чисто перепихнуться – так и скажи, в Бенджине свободные нравы. Но он начал в любви объясняться, это не спортивно. А уж порядочно как! Дурнушка его раскусила и послала. Самое поразительное, что вербальную часть общения студентов русский уловил без внутреннего перевода на родной язык. «Красивая», «люблю», «не люблю», «прощай» и прочие понятия легли на его восприятие эмоциональными образами. И соответствующие им иероглифы вызвались без особого труда. Спасибо, Будда! Как бы обзавидовались европейцы, изучающие местный нечеловеческий язык годами и не достигающие того, что маг освоил в поезде и в этом баре.

Обиженный и нетрахнутый китаец поднялся, расплатился и вышел. Не умеешь любить – дружи, ухмыльнулся про себя Богуслав. Вдруг заметил, что слова «дружба» и «любовь» он беззвучно проговорил по-китайски.

На улице пробовал перебирать усвоенные слова и выражения, пробуя проговаривать их вслух и сверяя звучание с магически запомненным. Получалось не очень. Но кто захочет – поймет.

Княжич брел среди фонтанов, аллей, скамеек с парочками, на него никто не обращал внимания. Разве что видеокамеры, на которых пишется несметное количество никому не нужного видеоряда.

Что здесь с магией? Перед внутренним взором полыхнули мириады линий от электрических цепей и электронных линий связи. Ярко выраженных чар не заметно. Преобладает главная на земле стихийная магия – человеческого разума.

Понимая, что кроме разглядывания вывесок и реклам он ни на йоту не продвинется в изучении местных языка и действительности, Богуслав отправился на поиски приключений.

Таксист сначала думал, что скверно говорящий на местном языке парень путается и оттого несет глупости. Услышав то же по-английски, пожал плечами, подумывая отвезти клиента бесплатно, но в дурдом. Банкнота в сто тысяч юаней убедила его выполнить прихоть самоубийцы.

 

Глава тринадцатая

Один из китайский парадоксов – у них кольца не круглые, а прямоугольные. Во всяком случае, кольцевые автодороги Бейджина состоят из прямых отрезков и довольно острых поворотов, чаще всего на девяносто градусов. Таксист миновал озеро Куниминху, седьмое транспортное кольцо и углубился в пригород, со страхом поглядывая по сторонам и приговаривая: «Я предупреждал! Сюда нельзя ехать! Особенно ночью!»

Получив деньги на ходу, водитель притормозил на секунду, выпуская пассажира, и резко газанул с незахлопнутой дверью, скрипнув на песке колесами довоенного «Джили». Владельцы приличных машин отказались везти наотрез.

Богуслав осмотрелся. Ни в обычном, ни в магическом диапазоне не увидел ничего примечательного. Электроники на три порядка меньше, чем в городе, заклинаний не наблюдается. Видеокамеры отсутствуют, суля раздолье уличной преступности. Но кого здесь грабить?

Он побрел вдоль улицы, углубляясь в хутуны – плотно застроенные кварталы с узким проходом меж одноэтажными домами с глухими стенами. Окнами эти хижины обращены в закрытый двор, образуя с соседскими некий квартал, то ли общину, то ли гетто. Аборигены именуют их сыхэюань.

Грунтовая дорога, темень, под ногами периодически чавкает, несмотря на сушь. Судя по вони – помои и нечистоты. Примерно так должен выглядеть и Западный Китай, откуда безработный по легенде должен приехать в Шанхай на трудоустройство.

В проулке, практически полностью скрытом от звезд близко посаженными крышами, обозначилось светлое пятно. Богуслав ускорил шаг и вскоре очутился на торговой улочке среди хутунов.

Несмотря на темное время суток, здесь пульсировала жизнь. Пусть не так интенсивно, как в Саньлитуне или в Удакоу, но все же. Одноэтажные домики, накрытые ржавыми листами жести или пластика вместо нормальных крыш, не имеют стены в сторону улицы или светятся огромными окнами без стекла. Куча навесов со сложенной снедью, шибающей в нос запахами несвежей пищи, развалы товаров очень недорогого вида, многочисленные кафешки на два-три столика, хозяева которых и в страшном сне не слышали о санитарии и гигиене.

Китайского национального колорита тут гораздо больше: фонарики, дракончики, вазы, фигурки, изображения пейзажей. Туристы сюда не стремятся, значит – для себя.

По утоптанной до деревянной твердости земле пронеслась стайка малышни, подростки тоже в изобилии, ведут себя степеннее на фоне мелких. Четырехколесного транспорта нет вообще. Сплошные велосипеды, велоповозки, тачки, велорикши. Скутеры мохнатого 2018 года выпуска смотрятся лимузинами. «Джили» давешнего таксиста по улочке просто бы не протиснулся.

Ярко накрашенная девица посулила любовные утехи. Топтавшийся рядом с ней сутенер предложил косячок и колеса, явив неожиданное совмещение профессий – торговец женскими часиками (две тысячи за часик) и драгдилер. Видно, рынок сбыта мал для специализации.

Богуслав перебрасывался словечками, торговался, но ничего не купил. Его проводили недоуменными взглядами. Кто такой? Не китаец, на студента не похож, стало быть – забрел в ночные трущобы в поисках развлечений.

Примерно такой же набор вопросов возник у группы крепких молодых парней в кожаных жилетках с заклепками. Из сказанного ими незваный гость не разобрал и трети, больше догадался по интонации – тебе здесь не рады, и ща это почувствуешь.

Богуслав не любил драться. Год в армии несколько огрубил душу, привив рефлексы бить на поражение. Не исключая перспективы мордобоя в результате визита в пригород, он уговорил себя считать ее чем-то вроде неприятного побочного эффекта исследовательской деятельности. Он принял стойку, с некоторой скукой представив продолжение сцены в жанре восточных боевиков: мой кун-фу стиля летящего журавля круче твоего кун-фу стиля трусливой панды. Однако реакция китайцев мигом согнала скуку. Окружившие его трусливые панды не пробовали вопить и прыгать ногами вперед, а просто достали стволы.

– На колени! Медленно достать вещи из карманов и положить на землю!

Благодарение Будде, однозначные и простые команды Богуслав понял. Против пяти стволов воевать бессмысленно. Медленно опустившись на колени, он отдал главарю наличные, более миллиона юаней, кредитку, достал документы, трансформер… Теперь очередь банки накопителя. Ее жаль больше всего, другой не достать. Значит, содержимым аккумулятора надо пользоваться прямо сейчас, не жалея ни запаса, ни нападающих. Нет ни малейшей гарантии, что его отпустят живым, ограбив.

То же заклинание, что и в горах Копет-Дага. С тех пор гораздо лучше отработанное, но неожиданно сильно опустошившее накопитель. Один из любителей кожаных жилеток охнул, потом поднял ствол и выстрелил в главаря, сжимавшего наличку. Богуслав кинулся на землю и дождался окончания пальбы, занявшей не более двух секунд.

По окончании взаимного истребления налетчики полегли с пулевыми дырками, раненые или убитые. Богуслав прихватил свои вещи, перешагнул через умирающего невольного спасителя и хотел было нырнуть в тень у ближайшей лавки, как дорогу ему преградила старуха, словно материализовавшаяся из неоткуда.

– Ты – колдун! – Желто-коричневый сморщенный палец ткнул в грудь.

Активными заклинаниями бабка, похоже, не владела, но светила неприкрытой аурой сенситивного человека. Вдобавок ей не более шестидесяти лет, а на вид в обычном диапазоне – добрые сто. Жизнь в современной Китайской республике не молодит.

– Они – грабители, – возразил Богуслав, не способный пока на местном диалекте вести сложный разговор.

– Юани не стоят жизни, – отрубила бабка. – Ты проклят. Убирайся.

Богуслав помчался по темному переулку куда глаза глядят, а защита с трудом отразила ментальный удар приличной силы. Значит, кое-чему карга обучена. Человек без прикрытия получил бы нешуточную брешь в биополевой оболочке, мучаясь болезнями, апатией и фатальным невезением.

А может, она и права. В трущобах турист услышал несколько новых слов, обменялся с аборигенами тремя дюжинами незамысловатых фраз. Ради этого мочить пятерых, пусть и не очень добродетельных молодых людей? Как-то неловко вышло.

Маг-убийца вынырнул на такую же освещенную улочку, наткнувшись на парикмахера, который скоблил клиента. Лезвие отличалось, видать, исключительной тупостью, бедняга стонал и морщился, словно кастрируемый без наркоза. Богуслав успел бросить вежливое бухаоисы (извините) и услышать в ответ мэйгуаньси, мол – ничего страшного, как на дальнем конце послышался стрекот одноцилиндрового моторчика. Подросток подкатил к цирюльнику, поздоровался и слез с двухколесного коня. Из дальнейшего разговора княжич вывел, что садист-брадобрей и новоприбывший – ближайшие родственники.

– Нихао! – Богуслав поздоровался с сыном парикмахера. – Можешь отвезти меня на скутере в Бейджин?

Тот вопросительно глянул на отца и увидел отрицательный жест.

– Бу ши, господин. Отец запретил.

Нет так нет.

– А сколько стоит твой скутер?

Продолжение разговора вдохновило обоих обитателей трущоб.

– Полмиллиона юаней, господин, и это хорошая цена.

– Тай гуи лэ, – возразил Богуслав. Несмотря на отвратительное произношение, они поняли, что незнакомец считает цену очень дорогой. – Сто тысяч!

– Пьян йи! – заголосили китайцы хором, что означает – слишком дешево, отчего цифру пришлось повысить до двухсот пятидесяти, но в нее вошел полный бак и обязанность Лю Йонга сопроводить покупателя до выезда из хутунов на трассу к Бейджину.

Бывший владелец сел на скутер, придвинувшись к самому топливному баку, и медленно покатил по улице, пассажир примостился сзади, прихватив седока за жилистый узкий торс. Освещенные переулки сменялись темными проездами между сыхэюанями и снова сравнительно оживленными по меркам пригорода пятачками. На одной из стен Богуслав увидел наполовину осыпавшуюся штукатурку, сохранившую куски светлого лика Мао Цзэдуна. Сколько десятков лет здесь ничего не ремонтировали?

На трассе расстались. В неверном свете слабенькой фары плясал асфальт, скутер дымил и кашлял, плевал маслом Богуславу на джинсы, не имел тормозов и грозил поломаться в любую секунду. Но терпеливо довез отважного туриста до внешней кольцевой, куда не отказалось приехать городское такси. Ощущение – из середины ХХ века за полчаса вернулся в современный мир. Даже при переходе через магические порталы нет подобного контраста.

Ночь в отеле восстановила нормальное состояние духа. О пяти джентльменах удачи больше не думалось с тягостью. Каждый, поднимающий на другого ствол, получает право на пулю в лоб и не может этого не понимать.

Найдя на улице такси, Богуслав велел везти его за город. Поймав недоуменный взгляд водителя, добавил:

– К Великой стене. Но не к Бадалину, а где туристов нет.

Побывать в Китае, тем более за счет партнеров Вероники, и не увидеть Стену неправильно. Лучше сочетать приятное с полезным – пообщаться с Буддой, для чего зарыться в уединенное место.

Таксист назвал цену, через минуту согласился на втрое меньшую и погнал на северо-запад. По пути тщился понять, что втолковывает ему на ломаном китайском языке пассажир. Столь же сложно Богуслав усваивал ответы. Несмотря на помощь глоба с его почти божественной мощью, освоить разговорный китайский ох как нелегко.

Когда приехали и замученный разговорами шофер ткнул пальцем в россыпь камней едва выше травы, княжич решил, что его обманывают.

– Вы не хотели к Бадалину, господин, там стена реставрированная. Остальную растянули на кирпичи.

Действительно, намеки на каменный фундамент уходили вдаль рваным пунктиром. Богуслав испытал распространенное туристическое разочарование. Тебе обещают тайны египетских цивилизаций и привозят к трем здоровым грудам обветренных булыжников на плато Гизы, объявляя – им по пять тысяч лет; вокруг все обгажено верблюдами, а липучие арабские недомерки дергают за одежду и вымогают подаяние. У Стены Плача, которая описывается как остатки самого грандиозного храма в истории человечества, видишь неровную каменную кладку, плотно утыканную записками и увенчанную сверху двумя решительно не еврейскими соборами. Колизей закован в панцирь в виде металлического каркаса, как и Кувуклия в Храме Гроба Господня. В подземных тоннелях Киево-Печерской лавры, считающихся одним из самых мистических мест на планете, ничего не чувствуешь, кроме клаустрофобии.

– Понятно. Иди к машине и жди два часа.

– Два? Деньги плати, господин.

Богуслав дал только часть, справедливо полагая, что его узкоглазый спутник рванет, не дожидаясь, если получит все. Деньги – не проблема. Но больше не хочется скутеров без тормозов. Не факт, что здесь поймается такси.

Сначала он ощупал магический фон. Похоже, стену строили без чародейства, его заменил кнут в руках надсмотрщика. О да, тот поработал на совесть. Негативные отблески можно нащупать через толщу столетий. Немало народу погибло на самой бессмысленной стройке Земли. Но слабый негатив не помешает. Княжич лег и сосредоточился. В отсутствие множества аур контакт получился быстрее и четче, не намного уступая таковому в нижнем пространстве.

«Благодарю тебя, о Будда. Помоги же еще».

Прокрученные в памяти обрывки китайской тарабарщины, слышанные накануне и казавшиеся бессмысленным кваканьем вперемешку с отдельными знакомыми словами, вдруг превратились в нормальные разговоры, даже жаргон гопников, перестрелявших друг друга.

Потом Богуслав рискнул пристать к виртуальному божеству с расспросами. Получилось гораздо хуже. Правило, что спрашивающий должен знать 90 % ответа, чтобы нормально сформулировать вопрос и адекватно воспринять пришедшее знание, не знает исключений. Княжич ощутил себя пятилетним ребенком, попросившим в трех словах объяснить ему устройство ускорителя элементарных частиц и общую теорию относительности.

Будда вразумительно смог сообщить лишь следующее – пространственные аномалии к востоку от Австралии и к северо-востоку от Твери материальны, существуют сами по себе и не управляются глобами. К этому выводу Богуслав пробился после часа попыток корректно озадачить Будду, сотен его реплик «и да и нет». На скорее эмоциональном, нежели вербальном уровне княжич вдруг осознал, что глобы не понимают природу аномалий. Более того – не пытаются понять, не имеют мотивации для выяснения. Дикая идея дубль-Ярослава с Борисом, что Род, Аллах, Всеобщий и прочие божественные существа нижнего мира – суперкомпьютеры из биополевых элементов, получила если не определяющее, то ощутимое подтверждение.

Странно. Несмотря на предупреждение об осторожности, княжич не почувствовал ни малейшей неприязни со стороны глоба. Напротив, тот подпитал силами человека, помог с треклятым китайским, выдал часть секретов мироздания. Плюс замечательный комфорт от укутывания теплыми зелеными лентами.

Кстати, время намаза. Без молитвенного коврика и омовения Богуслав вознесся мыслями к Всевышнему, безмолвно напирая, что верует в создателя и вершителя, а не глоба. Молитва принесла душевный покой и полное отсутствие диалога.

«Аллах акбар!». Он теперь вспомнил и поблагодарил того самого, что откликнулся и заметно помог в Кыргызстане спастись самому и вытащить армян. Глоб откликнулся тотчас! Более того, с ним, привычным и понятным, оказалось даже легче, нежели с Буддой, а странная формула «и да и нет» звучала реже.

Богуслав отпустил ленты и сел по-турецки на сравнительно ровном участке бывшей стены, переваривая по-новому некоторые важнейшие события и их последствия. Отец умудрился вляпаться в конфликт с одним из этих эфирных существ, погубив мать и наделав себе неприятностей по самое не могу. Зачем? Глобы – не враждебны. Более того, есть странное ощущение, что им приятен диалог с ответами на детские вопросы о сущности бытия в нижнем мире. Они готовы помочь. Правда, со странным восьмым говорить не приходилось… В чем нужда была провоцировать его на агрессивные действия? Для чего создавать аномалии?

Ярослав умен. Возможно даже – гениален. Но в глубине натуры остался прапорщиком с лихо заломленном набок беретом на голове, кулаки вперед. Сначала – бить на поражение, потом разбираться. Это в основе его личности и не вытравится никогда, никаким количеством прочитанных книг, прожитых лет и перенесенных потрясений.

Поэтому нужно собирать информацию изо всех источников, но выводы делать только самому. С подобными мыслями Богуслав спустился к такси и велел двигать обратно, по пути не экономить и включить кондиционер.

Вероника позванивала, но зашла в гостиницу только к концу недели, немедленно брошенная на кровать. Бурному сексу не удивилась, а китайскому языку любовника – очень.

– Ты меня пугаешь. Магически уступаешь мне на порядок, особенно в тонкости расходования энергии, но с языками… Наверно, у тебя талант в этой области.

«Плюс не видела моей ауры в полном объеме, дорогуша».

– Быть может, просто очень стараюсь ради тебя, красавица. К сожалению, из чистого паренька мне придется превратиться в гастарбайтера. Работу я нашел, мерзкую, но там не слишком интересуются прошлым. – Богуслав притворно вздохнул. – Главное – мало платят.

– Возмещу, если сын князя всея Руси нуждается в деньгах. А теперь – кыш из номера, принимай пролетарский вид и марш-марш приближать светлое китайское будущее.

Путь к нему пролег через темное настоящее. Общежитие – дыра, скорее ночлежка из многоярусных коек, натуральная тюремная баланда и смутное обещание платить восемьдесят юаней в неделю.

Богуслав, черноволосый, плосконосый и узкоглазый, олицетворял азиата непонятной породы, в эпоху смешения наций коих было достаточно много. Лицо неприметное и не слишком красивое, руки заскорузлые, тело в шрамах и тату, кое-где – в угревой сыпи. Вдобавок – вонючее дыхание меж неровных зубов, верный признак кариеса и желудочных болячек. Превратив себя в подобное чудище, он с сожалением выкинул опустевшую банку накопителя. Да она и не тот предмет, чтобы хранить в ночлежке или таскать на работу.

Юго-запад Бейджина, в свое время более других частей города пострадавший от штурма и уличных боев, выглядел мрачно, и туристов туда не пускали. Многие километры высотных домов, частью рухнувших, частью обгоревших до скелетного состояния, отлично подходили лишь для натурных съемок фильмов в жанре постапокалипсиса. Городские власти оплатили приведение в порядок примерно четверти пострадавшей зоны, примыкавшей к населенной части города, но жители и арендаторы деловых площадей въезжали туда неохотно и не желали платить реальные деньги. Действительно, кому приятно из окна созерцать пейзаж «после ядерной зимы». Полиция гоняла бомжей, которым на эстетику плевать.

Каждое утро часов в шесть бригаду будили, слегка кормили и отправляли на расчистку завалов. Ю Линь, человек без прошлого, ничем не напоминающий лощеного княжьего сына, тащился вместе со всеми в завалы и до обеда разгребал плиты и балки. Где справился бы один экскаватор, городские власти предпочитали загонять толпу низкооплачиваемых приезжих. Понятно, что жители столицы и не думают устраиваться на подобную работу, несмотря на безработицу.

Ворочая бетонные глыбы, приходится разговаривать. Как минимум синхронизировать действия, иначе рукотворный мегалит сорвется, придавливая и калеча. Что, собственно, и происходило, иногда по несколько раз в день. Травмированных уносили, Ю Линь больше их никогда не видел. И, естественно, никто не задавал вопросов.

Через неделю зарплату не выдали, пообещали через месяц сразу за все время. Парень с юга пробовал бежать, его схватила охрана стройки, избила и вернула на место в назидание другим. Середина ХХI века; в стране, получающей основной экспортный доход от микрочипов, процветает рабство.

По вечерам обессиленные труженики рассказывали о жизни до Бейджина. Ю Линь не знал, что хуже – голодное и свободное существование на периферии разоренной войной страны или рабство за скудную еду. Заодно он понял, что тысячи иероглифов, десятки тысяч слов и выражений ему ни к чему. Активный словарь провинциалов исчислялся сотнями, не более. Их усвоить просто, тем более что зеленые ленты еженощно возвращали силы и растолковывали услышанное за день.

К концу второй недели Ю Линь исчез, с ним – другой рабочий, а на охране периметра нашли труп часового с куском арматуры в затылке. Учитывая, какой контингент трудился на расчистке и охранял ее, событие не имело ни малейшего резонанса.

– Нихао, досточтимая госпожа! Дже ши во дэ пхэнье.

Фразой на чистом китайском Богуслав представил спутника как друга. Надо же! Вероника глянула на пару оборванцев с чувством отвращения и восхищения одновременно. Даже в салоне лимузина княжич умудрился сохранить согбенную осанку бедняка Ю Линя, убитое жизнью лицо и тусклую ауру ничтожества, ничем внешне не отличаясь от настоящего выходца из бедной провинции, примостившегося рядом. Отвращение вызвал не только их вид, но и запах, с которым едва справилась магия, а сиденья водителю потом долго чистить.

Вместо привычного Богуславу отеля она привезла их в маленький одноэтажный дом. Невероятно, но отмытый и переодетый в чистое княжич отказался от секса.

– Не могу выйти из образа, досточтимая госпожа. Я, ваш смиренный раб, не достоин такой чести.

– Молодец, конечно… Но, знаешь, меня впервые в жизни отшили!

– Ради вашего же задания, досточтимая госпожа. Вернусь живым – наверстаем.

«Если я тогда не откажусь, – сказала про себя уязвленная Вероника. – Но парень держится молодцом».

Сопровождавший их туземец подвергся бесцеремонному потрошению памяти. Жизнь бедняка с окраинной провинции, простая и безыскусная как сорняк на дороге, развернулась во всех подробностях. Итак, селение Лунчуань в провинции Юньнань, родители… детство… молодежная банда… побои… первый секс, за который снова побои и оттого – побег в Бейджин с крадеными деньгами, которых едва хватило на дорогу.

– М-да, маргинальная личность.

– Высокочтимая госпожа полагала, что я найду среди бомжей нового Конфуция?

– Не выходи из образа. Ну да, с трехнедельной подготовкой к жизни в Китае на Конфуция ты не тянешь. Выучил биографию своего… гм, друга?

– Ши, госпожа. Конечно.

Вероника выдала длинную фразу на диалекте Шанхая.

– Во бу минг баи! – виновато сознался в непонимании Богуслав. – Я из Тибета, госпожа.

– Переигрываешь. Зачем ты нужен на «Минтянь», если местного языка не знаешь? Ладно, детали дополируем на пути в Шанхай.

«К черту детали», – хотел по традиции воскликнуть княжич, но вспомнил, что самые опытные и гениальные агенты сыпались именно на деталях. Однако усилия пропали даром. Корпорация на ближайшие месяцы закрыла прием на работу неквалифицированной рабочей силы.

– Отвратительно! – Вероника даже губу прикусила, нервно расхаживая по люксовому номеру «Шератона» и высасывая сигарету за сигаретой.

Богуслав мог сбросить маскировку, выйти из образа, но даже более чем скромный опыт общения с женщинами свидетельствовал – сейчас не время тащить ее в койку.

Дама взяла себя в руки и успокоилась.

– Поражение в битве не есть проигрыш в войне. Закажу тебе билет до Москвы. Если сможешь – провентилируй ситуацию внизу.

Княжич потер лоб. Не только не хотелось сдаваться – воспитан в духе «победа любой ценой». Еще терзали нутро слова Ярослава, что Тайная Москва виртуальна. Стало быть, невидимый биополевой компьютер разберет в переходе на части, тело уничтожит, базовую часть души отдаст бомжу, а информационную надстройку повесит на виртуальный носитель. Бр-р! Если существует хоть тысячная доля процента вероятности, что это – правда, лезть в переход чрезвычайно не хочется. Разумеется, Богуслав не клялся себе, что больше ни шагу в нижний мир. В конце концов, возможность вернуться в истинный никто не отбирает. Нужно только привыкнуть. Как хорошо было раньше, в счастливом неведении!

Он мазнул взглядом по женщине, успевшей развить бурную деятельность – приказать отпустить туземца, запертого в подвале дома в Бейджине, забронировать билеты в разные части света, назначить кучу встреч…

– Отменяй. Я знаю, как проникнуть в «Минтянь».

Она прервала некий разговор на полуслове и опустилась на кресло.

– Удиви.

– Пусть не удалось нашего человечка устроить на работу. Значит, нужно подменить действующего сотрудника компании.

– Глупец! – разозлилась Вероника. – Всерьез считаешь, что я не обдумывала это? Их выпускают в город максимум часов на шесть! Ты не сможешь вжиться в образ и принять облик так быстро!

Наслаждаясь нескрываемым разочарованием в ее глазах, Богуслав усмехнулся.

– Никто нас не торопит. Вычисляем подходящий объект, ментосканируем. У меня неделя сроку – до следующих выходных. Тогда отлавливаем, актуализируем информацию за последнюю неделю, и пожелай мне удачи.

– Не знаю. Риск слишком велик.

– Что я слышу, солнцеподобная госпожа! А с обликом мелкого бандита из Лунчуаня, который внутри фирмы полез бы к самым охраняемым тайнам и пробовал организовать теракт, риска вообще нет? Может, ты меня за полного идиота держишь и постельную игрушку, но я отдаю себе отчет, какой опасности подвергаюсь ради твоего бизнеса.

– Ты – не игрушка! Не смей так говорить. А если и в самом деле удастся… Я подумаю. Жди меня вечером.

Не желая терять времени зря, Богуслав протолкался полдня по центру города, скопищу небоскребов с неожиданными вкраплениями старой архитектуры, от императорских династий до ампира эпохи Мао. Слушал местный диалект, перенастраиваясь на него. Кого бы ни выбрали жертвой, сотрудник чипмейкерской конторы в любом случае пожил здесь и болтает по-шанхайски.

В номере, слишком роскошном для тайной операции, – постояльцы подобных мест привлекают повышенное внимание, – Богуслав завалился на восьмиспальную кровать и привычно позвал глоба-Будду. С адаптацией языка он помог, а с информацией о производстве и передаче наверх чипов – увы. «И да и нет». Тупик, который можно проломить только вручную и по-русски. Киркой, ломом и бениной мамой.

Соучастница аферы появилась на пороге ближе к одиннадцати.

– Выходной у местных работяг послезавтра. Я добыла видео с камер наблюдения, обработала. Теоретически годных объектов немного – с полсотни. Они твоего роста и телосложения, не обремененные интеллектом, типичные чернорабочие. Есть проблемы – ходят только группами, большая часть их маршрутов под камерами. Значит, отсекаем нужного, вне зоны обзора считываем память, приводим в чувство и возвращаем на выпас. Через неделю – то же самое, но на завод возвращаешься уже ты.

– Женщина. Это лучший способ отсечь жертвуса от компании. Потом он должен пережить и запомнить потрясающий секс.

– Ты прав. – Вероника прошлась к зеркалу, поправила прическу и критически осмотрела себя. – Надо – значит надо.

– Эй, только не ты.

– Ревнуешь?

– Да. Но не только. – Богуслав приподнялся на локте. – Нужно магическое обеспечение операции, у меня одного способностей мало. Выпотрошить – просто. Но внешних следов воздействия не должно остаться.

– Ревнуешь, – утвердительно заключила Вероника, присела на край безразмерного траходрома, закинув ногу на ногу и эффектно натянув короткую юбку вокруг безупречных бедер. – Это хорошо. Так и быть, найму специалистку. Но вот что хочу у тебя спросить. Я не давала тебе никаких обещаний верности и не считаю нужным ее хранить, видимся мы вне этой операции редко. Допускаю, что и ты… На что имеешь полное право, и меня это не касается. Проблемы нежелательной беременности или венерической инфекции решаются заклинанием с расходом менее десятка килоджоулей магоэнергии. Неужели ты рассчитываешь что-то поменять?

Богуслав разглядывал ее с откровенным удовольствием и не спешил с ответом, дождавшись, когда женщина достала сигариллу и затянулась. Он уже точно улавливал, хоть и не курил сам – в момент первых вдохов дыма Вероника испытывает кайф и чуть-чуть ослабляет вожжи самоконтроля.

– Когда мы вместе – ты моя. На большее пока претендовать не могу.

– Пока?

– Естественно. У меня же конкурент есть – память об усопшем отце, – чуть ли не впервые Богуслав говорил о князе без боли в голосе и в ауре, озадачив Веронику. – Ты сказала, что в постели я его догнал. Если сотворю нечто на уровне его боевых подвигов… Достойная замена – твои слова.

Она загасила сигариллу.

– Ярослав – мощный пример для подражания. Но неправильный. Надо не соперничать с ним, а достигать своего. Если останешься подобием папочки, будешь жалок, какого бы уровня магии ни достиг и сколько врагов бы ни расчленил. А возможности у тебя есть, в чем-то даже превосходящие. Например, Яр никогда в жизни ради женщины не полез бы в западню вроде «Минтянь». Слишком рациональный, часто это вредит. Если достигнешь успеха, не только мне приятное сделаешь. Это – победа над собой.

Она встала, прошла к бару и плеснула чего-то золотисто-коричневого в бокалы. Могла бы, естественно, сказать Богуславу. Значит, предпочла прошествовать перед ним, чуть покачивая бедрами.

Он вскочил. Пусть не до конца откровенен – афера затянула его не только из привязанности к Кривицкой. Но до чего же хороша! Сегодня одета в белое, по погоде. Несмотря на жару, не ограничивается майками, как большинство здесь живущих, поверх блузки короткий жакет.

Она обернулась.

– Выпей!

Взмах ресницами – что выстрел без промаха. С трудом вынырнув из бездонности глаз, Богуслав опустил взор чуть ниже, проводил платиновую цепочку в ложбинку на груди. Как все стильно, с идеальным вкусом, оттенки ткани, невесомая тонкость чулок, изящные легкие туфли… Он не взял стакан, руки занялись другим.

Отставив напитки, женщина на минуту уступила инициативу, позволив себя раздеть, и бросилась в бой. Она опрокинула парня на спину, срывая одежду и покрывая поцелуями его молодую мускулатуру. Снянув штаны и стринги, взяла набухшую плоть рукой, заглянула Богуславу в глаза, облизнув язычком губы, и наклонила голову к его естеству.

Никогда, ни разу в жизни он не получал такого удовольствия от секса, ни от обычного, ни орального. Вероника явно следила за аурой, выбирая языком и губами точки, наиболее жаждущие ласки. Богуслав вывернулся дугой, встав на мостик и подбросив партнершу, которая успела отстраниться за полсекунды до финала, продолжая удерживать рукой.

– Ну вот! А то ты слишком быстр в первый раз, не успеваю разогреться как следует. Минуту отдохни… О-о! Тебе и отдых не нужен. Тогда иди ко мне…

 

Глава четырнадцатая

Высокий и скрюченный в поклоне китаец покорно отворил дверь службы безопасности «Минтянь».

– Грузчик столовой номер два Дунь Ханцин, мой господина.

Безопасник в форме армейского майора поморщился. Акцент приезжих из дальних помоек страны его безмерно раздражал.

– Смотри сюда! – Он показал ему на экране серию снимков, где рабочий в обнимку с кривоногой малолеткой исчезал за плетеным занавесом, отделяющим подсобку кафе. – Двое выходных подряд. Кто эта проблядь?

– Хун Ли, господина. – Грузчик поклонился еще ниже, рискуя потерять равновесие. – Хароший девушка. Делает дзинь за пять тысяч юань.

Офицер грохнул по столу желтым кулачком.

– Тебе в общежитии «Минтянь» баб мало?

– Простите, мой большой господина! – Грузчик хлопнулся на колени. – Не знала мой там нельзя. Бедному Дунь не давать дзинь без юань.

– В инструкции ясно написано – за пределами корпорации ходить только группой не менее пяти человек. Понял, червяк? Хочешь дзинь – так впятером в одной комнате, чтобы блядушка тебя не завербовала.

– Канечна, начальника! Больше нет дзинь за «Минтянь»! – Грузчик показал себе в промежность. – Лучше дзинь на узелок. Простите, господина!

– На первый раз – сто тысяч штраф. Потом выгоню. Вон!

На коридоре Дунь Ханцин перевел дух, стараясь не показывать облегчение на лице – камеры следят. Внедрение прошло с наименьшими издержками. Плюс Вероника нашла весьма удачного персонажа. Тупой, с кривой речью, он не бросается в глаза, а его поведение подделать сравнительно легко. И главное достоинство – со второй столовой контейнеры с едой доставляются по корпусам, где народ обедает, не отходя от рабочих мест. Развозя их, грузчик имеет право свободно шляться по территории. А ошибется – не беда. Такому убогому существу ничего не стоит перепутать маршрут.

Он влез на сиденье электрокара. Дня три дорогу не путаем и ведем себя примерно, майор наверняка на какое-то время навесит слежку. Там – увидим.

В воскресенье Дунь отправился в город вместе с товарищами по столовой, такими же интеллектуалами, презирающими инженерную белую кость из производственных блоков, захватив пару официанток-уборщиц из той же столовки. Несмотря на присутствие девиц, Хун Ли подошла к компании и поманила Дуня в подсобку. Он начал отмахиваться руками, тогда назойливая шлюшка заявила, что парень обещал к ней зайти в эти выходные, оттого она потеряла деньги, отказывая клиентам и ожидая «любимчика». Дунь Ханцин сунул ей сложенную тысячу и потребовал, чтобы та к нему больше не приставала.

«Извиняйте дорогие Хун Ли начальника ругалось на Дунь за дзинь-дзинь с Хун Ли». Кривые и едва читаемые иероглифы имеют неоспоримое преимущество перед буквенным алфавитом – в искажении их начертания куда проще зашифровать послание. Вероника сунула записку, найденную в тысячной банкноте, в сканер. На экране появился другой текст. «Стационарный портал. В подсобке через неделю».

За оставшиеся до встречи дни она смоталась в Тайную Москву и разузнала что могла о физике порталов, подробности которой ее до сих пор мало волновали. В назначенный день Дунь Ханцин завалился в тот же бар, нахлестался пива и отправился отлить. Другой посетитель туалета, обильно справлявший большую нужду, вдруг потерял сознание и обмяк прямо на очке. Богуслав, одетый в морок того засранца, выскочил под видеокамеры и без проблем проник в подсобку.

– Минута, больше морок не удержу. Много энергии трачу на главную маскировку.

– Помогу! – попробовала Вероника, крайне неуместная в летнем платье за три миллиона юаней между ящиками с дешевым пивом и закуской. Сюда она тоже пробралась под мороком.

– Нет. Слушай. Портал – стационарное техномагическое устройство. Здесь хоть ядерную бомбу заложи, основа все равно не в этой реальности.

– Знаю.

«Ни черта ты не знаешь».

– Ловлю момент и ухожу вниз.

– Опасно! Лучше через Москву.

– Выходы могут не совпадать километров на пять в соответствующем месте. Возможно – и больше. Проверю внизу и вызову кавалерию из Серебряного Бора. Пока!

Он исчез, оставив Веронику в полной растерянности. По большому счету, Богуслав прав – одолеть эту напасть можно только снизу. Но проникнуть в переход в облике столовского грузчика да подгадать момент, когда навстречу двинется человек снизу – беспредельный риск. Неужели глупый мальчик до такой степени хочет произвести впечатление? Он не прост и что-то скрывает. Ведет собственную партию?

Выкурив сигарету прямо среди мусора и стеклотары, миллиардерша двинула к выходу. Она оставила подкрепление на случай выхода Богуслава из «Минтяня» и распорядилась обеспечить, чтобы подлинный Дунь Ханцин не провалил внедренного агента. Как – неважно. Больше в Шанхае ничто ее не удерживает.

Между тем грузчик вернулся из туалета, снова выпил пива, смеясь над плоскими шутками дружков и веселя их еще более глупыми. Одной из официанток столовой так понравилось общение с шутником, что в общежитии она заявилась вечером в гости. Богуслав чертыхнулся. Отказать – нельзя, он заработал перед безопасностью репутацию любителя клубнички. Расстегнув штаны, вспомнил любимую в подобных ситуациях реплику Джеймса Бонда: чего не сделаешь ради Ее Величества Королевы. Хотя на такую девицу, пожалуй, и у Бонда не поднялось бы…

Прошли и следующие выходные, а заявок на доставку в корпус, скрывавший переход, не поступало. Любимец официанток изучил систему защиты, насколько это возможно снаружи. Электроника – на высшем уровне, на второй линии обороны установлены техномагические устройства.

Цех с переходом звенит магией больше всех, и фон как в московском метрополитене, специфический. Только бомжами не воняет. На территории комплекса лишь здесь два десятка человек с сенситивностью, накопители. А уж оружия и солдат – на небольшую войну хватит. Но никто не мог предположить, что систему безопасности начнет штурмовать человек, имеющий в родовом дереве десятки магов-Милославских высочайшего уровня.

Для начала Богуслав сформировал заказ на доставку еды прямо в корпус, в точку, на плане развоза допустимую, но обычно не используемую на сверхсекретном объекте. Он приехал секунда в секунду, скатил тележку с электрокара и отправился внутрь, демонстрируя окружающим дебильное выражение лица люмпен-пролетария.

Внутри все сжалось. Сканируется аура на соответствие Дуню Ханцину и отсутствие вредных эмоций, например взорвать здание или спереть его секреты. Следующая проверка – на наличие заказа. Он подтвержден, охранник пожал плечами: как правило, сюда не привозят. Сканирование на отсутствие взрывчатки и оружия. Отпечатки пальцев (ауры мало?) и рисунок сетчатки.

– Пока меня щуп-щуп, десять мест могла развезти, – проворчал грузчик-экспедитор фастфуда.

Он вошел внутрь.

– Вы Джоу Ыньлай, господина?

– Нет! Отвали, не мешай.

Так его пихали, и никто попутно не вспомнил, что Джоу Эньлай – глава Госсовета КНР, умерший в далеком 1976 году. Зато имя казалось смутно знакомым… быть может, это коллега, который работает во-он в том конце коридора?

Под подозрительными взглядами автоматчиков Дунь Ханцин дотолкал тележку до самого перехода, поднял коровьи глаза на лейтенанта – начальника поста безопасности и промычал:

– Теперь сказали сюда еда вазить, мой бальшой начальника. Мая ждать забрать.

Естественно, посуда одноразовая. Но если зверушка из западных провинций заберет мусор, разве плохо?

Сразу за постом толпились ребята еще более жалкого вида, нежели подносчик питания. Делая вид, что убирает невидимые соринки, под дружное чавканье караульных Богуслав просочился внутрь. Счастье – на парнях такие же сине-голубые комбинезоны нижнего звена, как и на грузчике, только без нашивок, определяющих цех.

Эквивалент наших бомжей в метро, догадался лазутчик. Если кому-то надо вверх или вниз, навстречу толкают бедолагу из этой кучи. Сколько тел они обновили? Княжич напрягся и запретил себе думать о механике перехода. Если представить, что сейчас душу расщепят на две неравные части и трансформация произойдет во вражеском лагере, где он беззащитен, захочется взвыть от ужаса. Лучше заняться чем-то полезным.

Богуслав неторопливо, словно шатаясь, ступил в тень от пилона, где не может быть камеры. Убедился – точно нет. Аккуратно отделил столовскую эмблему и спрятал в карман. Теперь в роли такого же тупого зеваки ввинтился в группу и оказался у самого перехода в момент, когда сытые охранники начали искать водителя продуктовой тележки, а оператор терминала затребовал очередного человечка для встречного обмена с низом.

Короткие и не очень приятные ощущения, памятные по московским переходам, и княжич обнаружил себя стоящим на платформе в помещении, разительно отличающемся по интерьеру от верхнего. Не успев удивиться легкости, с которой он обманул охрану, Богуслав увидел автоматы, направленные на него, и недружелюбные узкоглазые лица над стволами.

– Прополз-таки! – заявил офицер в форме старшего полковника на диалекте Бейджина. – Не скажу, что рад гостю. Но поговорить есть о чем. Не дергайся, здесь стационарные заклинания, блокирующие спонтанный выброс силы. Начнешь магичить – тебя размажет. Связать нарушителя и живо доставить ко мне в кабинет.

Логово оберполковника поразило чрезвычайной пестротой. Бюст Мао соседствовал с голографическим фото верхнего президента, нижнего императора, а также портретами нескольких персонажей из династий Мин и Цин. Возможно, офицер подчеркивал преемственность старого и нового, единство верхнего и нижнего. Или просто бахвалился сувенирами разных эпох и двух планет – кто его разберет.

– Назовите себя. Пославшее государство, имя, звание, цель операции.

– Прастите начальника, – на всякий случай Богуслав вцепился в образ грузчика. – Еду принасила. Меня цап – сюда. Не штрафуйте, начальника!

Он выиграл секунды, лихорадочно продумывая линию поведения. За столом напротив – очень серьезный противник с магическим уровнем не ниже четвертого, на поясе банка накопителя.

– Хорошо. Тогда начнем по порядку.

В голову Богуславу полетела ледяная молния. Заклинание в русской армии не модное, но оттого не менее неприятное. Выстрелила защита, отбив нападение, но и часть маскировки слетела безвозвратно. То есть – вернуть можно, аккуратно нацепив чары назад, чего оберполковник явно не собирался позволить, забрасывая незваного гостя нелетальными, но крайне неприятными магическими импульсами.

Со стороны их противостояние выглядело немного комично. В зрительном диапазоне – никаких ударов и отбиваний. Старший полковник сидит на стуле, будто аршин проглотивши, и пристально смотрит на допрашиваемого. Тот судорожно дергается вправо-влево и бледнеет лицом, расходуя силы.

– Пока хватит, – вдруг прервался офицер. – Как видишь, у меня на поясе накопитель, три в сейфе. Я буду пулять в тебя магонами, пока не свалишься в истощении. Маскировка ауры у тебя отвалилась. Не хочешь мне ничего рассказать?

«Развеялся верхний слой, исчез Дунь Ханцин над обликом капрала Богумила Молчанова. Но если гад продолжит – постепенно докопается и до Милославского».

Он встал, вытянул руки по швам и отрапортовал.

– Капрал Богумил Молчанов, школа младшего магического состава, 3-я рота 2-го батальона 12-й бригады Русской княжеской армии.

Офицер на пару секунд потерял дар речи.

– Вот это неожиданность. Обезьяний король отдыхает. И какого дьявола ты тут забыл?

– Внедрен сверху. Доложил партнеру-соотечественнику о стационарном портале. Решил узнать координаты нижней части перехода и его питание от источника магонов вроде кремлевского или исламского. Спалился, – последнее слово Богуслав произнес с откровенной грустью.

– Связь наверху?

– Бар Биньцзян, официантка-проститутка Хун Ли.

– Молодец. О твоих контактах с ней уже известно.

– Играю в открытую, господин старший полковник. Наши государства не имеют посольских отношений. Прошу сообщить русским о моем пленении через дипломатическое представительство Руси в Западной Монголии.

– Зачем? – хмыкнул китаец с подтекстом: на кой черт тебя вообще оставлять в живых.

– От моей выдачи вы можете требовать бонусы от Руси и ничего не теряете более. Я узнал о стационарном переходе и передал его верхние координаты. Нижние не получил, так же как подтверждение или отрицание существования источника. Ответственность за прокол от моего внедрения лежит на майоре из верхних, а не на вас. Наконец, для Руси вопрос вытягивания из задницы любого госслужащего, даже обычного капрала, возведен в ранг государственной политики. Не вернете – придут парни спросить, что вы со мной сделали. Как в Самарканд.

– Это – вряд ли, – снова хмыкнул китаец, и Богуслав забеспокоился. Подозрительно уверенно чувствует себя азиат. Похоже, они накачали слишком много мускулов и борзеют.

Старший полковник помолчал с минуту, потом тиснул кнопку.

– Увести!

Понятно, вопрос не в его компетенции. Надо доложить, обсудить, согласовать.

Задержанный обрадовался даже такой передышке. Скорей бы в камеру, расслабиться и кликнуть глоба для восстановления выпитой безопасником энергетики. Да и длинный монолог на связном китайском языке заметно вымотал. В ипостаси Дуня Ханцина, Ю Линя или гопника из Лунчуаня Богуслав цедил отдельные слова, далекие от литературной речи.

Камера оказалась одиночным армейским карцером внутри казармы. Найти в Китае уединение, когда вокруг полно аборигенов – утопия. Но постепенно пришло умение отсекать шум от мешающих биополей.

«Будда! Здравствуй, великий. Я у тебя».

Зеленые ленты. Одно плохо – старший полковник заметит восполнение резерва и обеспокоится. Но и беззащитным ходить не здорово.

«Я спустился вниз по твоему переходу, не московскому у Рода. Вы похожи. У тебя есть свой источник».

«Да».

«Неподалеку?»

Карта, изгиб Янцзы… Вот!

«Тебе хорошо, Будда, что имеешь свой источник?»

«О, да!»

«Почему?»

«Мне проще исполнить то, к чему я назначен. Свободнее ресурсы, если не качать у Рода».

«Тогда я рад за тебя. А твоя задача – поддерживать участок мира стабильным?»

«Да, человек. Мало кто об этом догадался».

«Значит, когда у тебя это получается хорошо и легко, тебе самому хорошо. И людям вокруг тебя хорошо».

«Гармония. Высшая гармония – нирвана».

«Но в мире есть аномалии, о Будда. Две у побережья Австралии, одна у Твери. Тебе было бы нехорошо, о Будда, возникни они у тебя?»

Четкая отрицательная эмоция. Дополнительный аргумент, что глобы – далеко не компьютеры. Электроника способна лишь на симуляцию, истинных чувств не испытывает по определению.

«Но ведь пространство в аномалиях стабильно. Оно не требует твоих ресурсов для управления. Точнее – ресурсов других глобов».

«И да и нет».

Богуслав едва сдержал раздражение, но глобальный мозг продолжил без понукания.

«Аномалии вырваны грубо из нашего пространства. Мы отдаем его плавно».

«Отдаете, кому? Как?»

Дальше повалили обычные неопределенности, потом информационный контакт пропал, только энергетическая поддержка. Значит, начался уровень знаний, княжичу пока недоступный.

Прошли сутки. Его допросил несенситивный младший офицер, дал протокол на подпись. Выходит, где-то идет невидимый процесс, на котором решается судьба пленника. Нет сомнений, что Кривицкая, не получая сведений от засланца, вскорости свяжется с СБ и расскажет про шанхайскую аферу, что-то приврав в свою пользу. Боюсь, милая, ты решишься на это слишком поздно, вздохнул Богуслав и растянулся на жесткой койке, готовясь ко сну.

«Тебя утром казнят».

«Что?»

Зеленые ленты подтвердили печальный прогноз. Расспрашивать, как именно глоб узнал о приговоре, – глупо. Из разговоров или прямо из мозгов суперполковника. С-суки!

«Спасибо, о Будда! Почему ты мне помогаешь?»

«Ты понимаешь необходимость гармонии. Твоя ранняя смерть – нарушение гармонии».

Ценит. Даже лестно. Неожиданно и не в тему Богуслав вспомнил жалкого нули, вызвав в памяти образ его искалеченной ауры.

«О Будда! Это существо имело отношение к твоему рождению?»

«Конечно».

Надо же… Копаем дальше, пока глоб такой информативный. Раньше слова из них приходилось тянуть клещами. Или потому, что завтра утром – все равно на эшафот?

«Почему же Борис сейчас такой уродливый и немощный?»

«Он начал нарушать гармонию, забыл свои же принципы. Мы ограничили его».

И главный вопрос, потом можно подумать о собственном спасении… Если есть о чем думать.

«Князь всея Руси Ярослав. Он встречался со мной наверху после гибели на моих глазах. Это – в самом деле он? Если да, как ему удалось не погибнуть, из Бахчисарая перескочить вверх?»

Будда может и не знать про события, подпадающие под юрисдикцию другого глоба…

«Род помог».

Вот и сложился пазл. Дыр много, но общая рамка и главная картинка на месте. Княжич сжал голову руками, потому что в ней дооформилась мысль, готовая разнести череп на куски: я действительно в виртуальном мире, который непонятным извращенным образом материализуется в некоем непостижимом пространстве, игнорируя любые известные человеку законы физики. Или плавно, по некоему внутреннему алгоритму, или взрывным образом, с появлением аномалий.

«О Будда! Я хочу знать – кто дырявит мир, образуя аномалии».

Нет ответа.

«Я хочу найти и остановить его».

«Хорошо».

Для этого нужна мелочь – пережить следующий день. Мертвые – плохие воины без некроманта в команде.

«Тогда помоги мне, о Будда, пройти в переход».

«Вверх не пущу».

«Потому что придется забрать чью-то лодочку и тем нарушить гармонию. Понимаю, согласен. А можешь команду моей души отправить в Тайную Москву?»

«Там – Род».

«А с ним долго координировать?.. Не отвечай. Если у вас свои взаимосвязи, не хочу лезть, нарушать гармонию. Тогда перемести меня внутри своей зоны».

«Могу только туда, где ты видел пространство».

Странно. Но не время уточнять детали.

«В коридор казармы. – Богуслав представил путь, по которому его вели. Хорошо, что глаза не завязали. На магию здесь блокираторы, но не на ворожбу с обращением к глобу. – Там решетчатое окно».

Прыжок! Взревела сирена тревоги. Какая-то система обнаружила исчезновение узника.

Очутившись в коридоре, Богуслав увидел дневального, бегущего со штык-ножом в руках. Извини, тебя даже убивать некогда. Арестант ухватился за решетку, подтянулся и увидел город, изумительно напоминающий лачуги в пригороде Бейджина, со светляками торжищ и погруженными во тьму жилыми домами. Вперевшись глазами в освещенный пятачок на базарной площади, он взмолился перед глобом… и кувырком влетел между повозками, врезавшись головой в чей-то велосипед.

«Спасибо, о Будда!»

Зеленые ленты спрятались в песок. Наверно, на сегодня Богуслав оказался слишком назойлив по отношению к местному божеству.

Он поднялся и выслушал поток брани от владельца велосипеда, который не пострадал – только опрокинулся. Наверно, падение педального транспорта нарушило местную гармонию, о которой на Востоке хлопочет не только искусственный интеллект.

– Чин вен! – извинился Богуслав и помчался прочь от места приземления.

Бок жгло. Сунув туда руку, беглец нащупал липкое. Бдительный дневальный таки дотянулся штыком в последнюю секунду. Так! Не спешить! Лучше потерять пару минут, чем истечь кровью.

Вокруг глухие стены квартальчика сыхэюань, темный проулок. Из-за стены играет музыка, уродливая для европейского слуха. Вдали какие-то крики. Запах тухлятины, перебиваемый более свежим – готовящейся пищи, а также каких-то благовоний типа горящих ароматических палочек.

Кровь остановилась, много и не вытекло. По большому счету, можно признать себя здоровым до неприличия. Только из одежды – форменный голубой комбинезон с сорванной нашивкой, на ногах кроссовки без шнурков, их отобрали при аресте. В карманах – пусто. Зато здесь отлично работает обычная магия! Это само по себе капитал.

Богуслав прошагал пару километров в западном направлении. Глупо, конечно. В порту быстрее нашел бы транспорт до Руси, а море на востоке. Но дом на западе!

Очередной базарчик. Просканировав пространство на предмет сенситивных людей и не найдя ничего угрожающего, княжич накинул отвод глаз, под которым стащил местную одежду – грубые мешковатые штаны, майку с драконом и легкую летнюю куртку. В обуви появились шнурки, что здорово облегчило ходьбу. Надо спереть еды и немного денег, но все терпит до утра. Богуслав отыскал дом, из которого не доносилось ни звука, отпер калитку и прошмыгнул внутрь двора. Залаяла собака, но не слишком рьяно.

В халупе следы погрома – перевернутая мебель, разбросанные остатки вещей. Визитер не стал задумываться о чужих разборках и судьбе хозяев. Судя по полустертым отпечаткам аур, дом пуст минимум неделю, и никто его не занял. Значит, ночью тоже вряд ли кто-то вломится. Богуслав соорудил подобие ложа из циновок и улегся, запустив программу изменения внешности и ауры под наработанный типаж Ю Линя с бейджинской стройки. В нижнем мире его никто не знает.

Утром разбудил отдаленный гул, смутно знакомый и ассоциирующийся с чем-то военным. Чуть прикрывшись магией, Богуслав выбрался на улицу. Люди во дворе не обратили на него ни малейшего внимания, а собака затявкала, как и вчера.

В надежде найти базарчик и там разжиться хотя бы лепешками один из богатейших людей планеты отправился в сторону гула. Из проулка он выбрался на сравнительно широкую улицу и остолбенел.

Шли танки. В один ряд, удерживая дистанцию метров сорок, машины двигались нескончаемой вереницей. А ведь гудеть начало давно!

Здесь нет тротуаров. Сухая земля подступает прямо к стенам домов, на улице ни единого листика – деревья видны поверх крыш и заборов, вырастая из дворов. Люди жались к домам, покрытые пылью, выбиваемой гусеницами из земли. Через минуту тряпки, одетые на Богуслава, также забились трухой, словно ношенные не первый месяц. Но его поразило другое. Шанхайцы смотрели на бронетехнику с восторгом! А ведь денег, потраченных на один танк, хватит жителям сыхэюаня на годы.

Боевые машины напомнили старосоветские Т-64, только с сильно раздутой моторной частью на корме. Местные двигатели весьма объемны и не сравнятся с многотопливными дизелями современной китайской техники. Орудия с характерными утолщениями ствола у башни, следовательно, рассчитаны на немагические заряды. А главное – количество. Сотни, может, целая тысяча танков, после них – два раза по столько БТР и обычные грузовики.

В нижнем мире есть только одна страна, против которой необходимо столько оружия. Тем более Богуслав увидел далеко не все накопленное.

Он отряхнул грязь и перешел на противоположную сторону. Там, за слоем осевшего из-под гусениц песка, увидел рекламу почты, центра мобильных услуг и прочей связи. С деловым видом, словно собираясь купить нечто особо ценное, пересмотрел внутреннее богатство и под пристальным взглядом продавца нашел справочник по Шанхаю. Эврика! Здесь хоть не столица, но консульские службы присутствуют. Американская республика… Не то. Османы. Еще хуже. А, вот – Израиль, торговое представительство. Запомнив адрес и найдя место на настенной карте, Богуслав отправился к богоизбранным.

Он долго петлял. Обходил некоторые людные места, где военные патрули проверяли документы. Пусть лицо даже отдаленно не напоминает узника, которому назначено сдохнуть, но и документов никаких. Можно, естественно, внушить солдатам, что предъявил корку офицера госбезопасности империи, показав пустой листок или даже ладонь. А вдруг у них амулеты, регистрирующие магию? Надо еще и амулет давить.

В общем, он ввалился к евреям ближе к обеду, злой, пыльный, усталый.

– Ночлежка для бездомных за углом, – брезгливо сморщился единственный обитатель офиса, до этого развлекавшийся лишь компанией мух.

– Шолом. Я не бездомный. Дом далековато. – Богуслав перешел на английский. – Сотрудник русской разведки, нуждаюсь в помощи представителя дружественного государства.

– Ви не по адгесу…

– Улица Джень Су, 14, торгпредство Иудейской республики Израиль? Или вы не еврей? А где евреи?

– Ми не занимаемся газведкой… Ой! Что ви делаете!

Богуслав спалил короткой молнией видеокамеру и сдавил узкое запястье торгаша так, что затрещали лучевые кости.

– Если бы не русская армия, размолотившая осман в лапшу, вы бы до сих пор целовали турецкие задницы и созерцали Аль-Аксу на Храмовой горе. – Сносом двух мечетей Богуслав был крайне недоволен, поэтому говорил эмоционально и правдоподобно. – Тащи амулет или найди мага, чтобы подтвердить – я говорю правду, что русский. Не стони, руку сломаю! Далее. Ваши представители перед выездом в дальние страны инструктируются в ЦАХАЛ и МОССАД, израильская разведка обменивается данными с нами. Я сегодня видел не менее тысячи танков и другой бронетехники. Что ж ты, гнида, не сообщил в Иерусалим?!

– Ой вей! Для меня это тоже неожиданность.

– Какая неприятность. Придется самому набрать туда донесение. Тебя что, китаезы завербовали?

Богуслав отшвырнул еврея, тот чуть не слетел со стула и закрылся руками.

– Побойтесь Бога! Ви не понимаете! В Шанхае опасно, сложно делать гешефт! А еще шпионы… Меня убьют… Мои маленькие мамми никогда не увидят папу Иосифа!

– Точно. Хоть один визг издай, и я сам тебе башку оторву.

– А что вам надо, чтобы ви ушли? – Иосиф осторожно выглянул из-под локтя.

– Израильский паспорт, деньги на проезд до Москвы и расходы.

– Это чистый убыток! В бюджете пгедставительства нет такой суммы…

– В Москве возмещу в тройном размере. Клянусь Родом.

– Как сказал мой дядя Хаим, что же ви сгазу не объяснили! Таки да!

На свет появился бумажник. Богуслав вырвал его из рук владельца, водительские права проигнорировал, а паспорт забрал.

– Мне нужна комната на пару часов.

– Свободна задняя, но ви понимаете…

– Потом пойму.

Через два часа Иосиф увидел гостя и чуть не упал со стула.

– А зохн вей! У меня есть кузен, на меня похожий как две капли воды, а я не знал!

– Пересеку границу – снова не будет. Не вздумай стучать в полицию об утере паспорта раньше чем через неделю. Схватят меня – не смогу исполнить обещание о возврате денег.

В пачке оказалось гораздо больше, чем требуется. Бизнес с наваром в двести процентов не может оставить еврейское сердце равнодушным.

Богуслав отпихнул «брата» и сел за его старенький компьютер. Ввел пароль в почтовик и отправил на сервер в Газе пространное сообщение, что по делам бизнеса оказался в Шанхае, увидел много интересного, но вынужден быстро вернуться домой. Через минуту текст расшифруют в разведуправлении княжеской армии.

– Мазл тов, Иосиф.

Странно, как подобные личности выстояли против многократно превосходящих арабов в обоих мирах и победили. Хотя по одному ничтожеству нельзя судить обо всей нации. Тем более – таки да, помог.

 

Глава пятнадцатая

Вероника ждала в Тайной Москве, кусая локти. Разумеется, ее как давно отстраненного от дел СБ агента никто и ни во что не собирался посвящать. Она могла по старой памяти без труда пробиться к кому угодно, включая регентов, но пришлось бы рассказать, какой опасности подвергла сына Ярослава ради шкурных бизнес-интересов. Поэтому, услышав стук и уловив за дверью знакомую ауру, она была шокирована.

– Привет, барышня. «Националь»? Думал, выберешь отель из новых.

Следующий час из номера доносились исключительно нечленораздельные звуки, обожаемые режиссерами при озвучке эротических фильмов.

– Убедилась, что это правда – я? – хитро спросил Богуслав, выходя из душа. После пересечения русской границы он принял наконец истинный вид. Личины, липовые имена, поддельные или чужие документы его утомили. – А теперь едем в Серебряный Бор, регенты ждут. Не хочу повторять рассказ два раза, тем более от них ты тоже можешь услышать нечто полезное.

По пути в покои регентов в коридоре как назло встретилась Ангин. Едва ответив на приветствие, стрельнула глазами в Веронику. Женщинам не нужно сенситивности, чтобы многое узнать и так. Княжич понял, что одним другом у него стало меньше, тем более что армянка претендовала не на дружбу. Но обдумывать некогда – захлестнули дела государственные.

Богуслав чмокнул тетку в лоб и тиснул руку Грабко.

– Радислав далеко?

– На Кавказе, – ответил Олег. – С братом Ангин.

Шпилька по поводу присутствия Вероники? Или намек, что Радислав дрессирует армянина, пока ответственный за армянский вопрос где-то шляется? Зарубка на память – разъяснить генералу, что личная жизнь взрослого уже человека больше не его собачье дело.

Богуслав достаточно подробно рассказал о путешествии по двум Китаям, утаив лишь беседу с Ярославом и детали диалога с глобом касательно виртуального мироустройства. Грабко взволновали военные приготовления азиатов, его супругу – общение княжича с Буддой.

– Итак, благодаря уважаемой госпоже Кривицкой и ее неоценимой помощи я установил, что нижний Китай забил на договоренности 1689 года об основах сосуществования с Русью, владеющей Источником и переходами, с другими государствами. Дело не только в правовой стороне – у них есть свой источник, пусть не такой сильный, и переход. Кроме интересов княжества, нарушается важнейшее соглашение о невмешательстве в дела верхнего мира. Русь, имея Источник и переходы, давно могла совершить нечто подобное и подтолкнуть Российскую Федерацию, но воздержалась, опасаясь нападения нижних государств. Китайскому императору начхать на все. Он получил экономический бонус и вооружился до зубов.

Богуслав сделал паузу. Олег, очевидно, задумался о войне против Китая, сразу натолкнувшись на проблему недостатка информации о враге. Кривицкая напряженно соображает – она использовала сосунка для инфильтрации к противнику или он ее, нуждаясь в организационной поддержке в Шанхае? Лишь мысли Милославы загадочны. Княжич продолжил:

– Предлагаю не торопиться с выводами. Не возражаю против удара по Китаю, но нужно хотя бы разведать силы и возможности их армии и флота. Госпожа Вероника, полагаю, сможет им организовать неприятности наверху. Для очистки совести выдвинуть ультиматум о прекращении экспорта чипов и передачи портала с источником под русский контроль.

– Не согласятся. Такого ущемления суверенитета ни одна страна не перенесет. А тут – империя, которая считает, что ей три тысячи лет. Война неизбежна, – заключил командующий.

Они совещались около часа, когда княжич почувствовал, что исчерпались вопросы, которые регенты готовы обсуждать в присутствии Вероники. Вежливо выпроводив ее, заодно и Грабко, Богуслав опустился в кресло напротив любимого отцовского, которое облюбовала Милослава.

– Какое-то время на разнюхивание о делах в Китае у нас есть. По крайней мере, там не видно ни тотальной мобилизации, ни иных признаков подготовки к нападению на Русь. По морю далеко, сухопутной границы между нами нет. Буферный Кыргызстан, некогда «великий», чьи правители со страху готовы носить нам тапочки в зубах, не посмеет помочь императору. Так что, дорогая тетушка, займемся делами насущными. – Княжич с кривой улыбкой глянул на нее. – В Москве я встретился наконец с Ярославом.

Она знала про странные телефонные разговоры. Тем не менее испытала настоящее потрясение.

– Точно он? Прости, я знаю твои магические таланты. И все же… Звонок мог быть мистификацией, но личная встреча – иное. Аура его?

– Точнее не бывает. Но изменился и вниз не спешит. Поэтому, полагаю, ничто не переменилось в государстве – взрослеть и править предстоит Радиславу.

– Понятно. – Она справилась с волнением, наклонилась вперед и положила ладонь поверх его руки. – А мама?

– Мне говорят – есть проблемы. И отец, и Борис так сказали. Насколько я разобрался, непреодолимые. Мне горше всех об этом говорить. Но ее больше нет, ни в каком виде.

Богуслав отстранился. Сидеть так, давая утешать себя старшей родственнице, значит демонстрировать слабость. Он взрослый. Он справился со свалившимися невзгодами и преодолеет грядущие. Не нужно жалеть! Но за сочувствие спасибо.

– Правильно, что отправил Олега. Тот бы сразу пытался связаться и спрашивать советы у Ярослава касательно китайской войны.

Княжич потер лоб любимым жестом. У немолодого генерала проснулась бы привычка смотреть на указующий перст! Зря.

– Отец не собирается вмешиваться в управление страной. Решения принимать самим. И отвечать за них тоже. Поэтому – по обычной схеме. Заброска и внедрение агентуры, наблюдение с орбиты, сетевой хакинг, подключение МОССАД и прочих коллег.

– Правильно! – Милослава коснулась сенсора селектора. – Немедленно распоряжусь.

Отбарабанив серию команд, она продолжила о наболевшем.

– Сколько лет с живу с Олегом. Хороший, правильный, верный. И такой недалекий. Знаешь, он лично тебе предан больше, чем Радиславу, на уровне инстинктов.

– Но ты с ним счастлива?

– В общем, да. Но, как ни гнусно говорить это о человеке, тем более о муже, он порой напоминает мне туповатого сенбернара, которому суждено постареть и умереть гораздо быстрее, нежели хозяйке. Ярослав был куда более счастлив с твоей мамой. Но есть пример Ляле, так что моя судьба – не самая печальная.

– Тетя, ты такая молодая!

– Да, лет сто-полтораста проживу после него. Может, найду кого, но при живом муже о том даже думать не хочу. Грех перед Родом. Ладно, хватит копаться в моей личной жизни. У нас уникальная ситуация. По уровню диалога с глобами ты превзошел всех, о ком я слышала. Сама привыкла считать Рода богом… Да и сейчас. Скорее, правда, по инерции. Но ты полез в сферы, где опасно. Смерть Гюль и странная трансформация Ярослава тому доказательство.

Что тут возразить? Риск превращается в привычное дело. Отец тоже так жил, и к чему это привело… Княжич поднялся с кресла и, сделав пару шагов, прижался лбом к стеклу балкона. Там – изгиб Москвы-реки, такой памятный с детства, июньская жара. Неизменная картина из окна как символ, что в мире сохраняются незыблемые вещи. А люди меняются быстро и основательно.

– Если ты считаешь, что в нижнем мире тебе ничто особо не угрожает, хотела просить тебя съездить в Тверскую аномалию. Хочу, чтобы ты сам прочувствовал изменения. Потом сравним выводы. Только возьми сопровождение.

– Да, тетя. Хоть сейчас.

Кортеж долетел до Твери за час с небольшим. Вечерело, но в июне долгие дни. Богуслав выбрался из лимузина, махнув охране остаться. С собой прихватил Марию.

– Вы раньше заходили внутрь?

– Да, ваша светлость.

– Просто Богуслав. Мы не во дворце.

– Тогда пошли.

Граница аномалии отстояла от тверских городских окраин на каких-то пять-семь километров. Из-под еловых крон, которые засыпали подлесок иголками, хрустящими под ногами, они выбрались к краю Зоны.

«А мы – сталкеры», – печально пошутил про себя княжич.

Резко, без малейшего перехода – вместо зеленого леса потемневшие голые стволы, лысые кусты, пожухлая трава. Оттуда не доносится ни малейшего энергетического всплеска, будто пейзаж из камня и к нему не прикасалась человеческая рука. Даже простейшего статического электричества не чувствуется, обычно кое-как видимого в магическом диапазоне.

– Мне тоже жутко. А как границу переступаешь, ощущение тем более не из приятных. – Мария поежилась.

– Ничего не могу сказать. Меня отсюда вывозили практически овощем. Ладно, хватит загорать. Вперед!

Углубившись в мертвый лес шагов на десять, Богуслав обернулся.

– Вы давно были наверху?

– В молодости, лет семьдесят тому… Не может быть!

– А я – в этом месяце. Будто переход прошли.

Что же – под ногами материальный мир, а выбросило где-нибудь в тайге? Нет. Вон – раздвоенная сосна, половинка зеленеет себе, а попавшая в Зону часть сдохла и потемнела. То есть пара сталкеров по-прежнему в Тверской губернии, в изуродованной ее части.

Богуслав зажег фаербол. Он вспыхнул слабо, как бракованный фейерверк, и тут же погас, высосав уйму энергии.

– Род!

Зеленые ленты на месте, но контакт куда слабее, чем в верхнем мире.

Передернув затвор «страйка», княжич нажал на спуск. В пистолете негромко бухнуло. Он вытащил магазин и разобрал пистолет. Пуля застряла в нарезах в трех сантиметрах от патронника, а энергии не хватило для выброса гильзы. Жаль, что нет 9-миллиметрового патрона с обычным порохом, всего не предусмотришь.

Богуслав выбил пулю и собрал оружие.

– Прогуляемся?

– Везде одно и то же.

Мария оказалась не права. Через километр они обнаружили железнодорожную колею. Княжич присел и ковырнул пальцем рельс.

– Новый. Я не специалист-путеец, но так дорогу не кладут.

Никакой насыпи, грунт чуть выровнен, сбрызнут песчано-гравийной смесью, сверху брошены шпалы. Времянка.

Пока не стемнело, они выбрались из Зоны вдоль полотна и добрались до основного пути.

– Смотрите, Богуслав. Здесь, похоже, был тупик. Отбойник снесли и продолжили путь, опустив его на уровень земли. Электричества нет, последняя мачта – над бывшим тупиком.

– И что это может значить? – Он присел на рельс, остывший после жаркого дня и приятно прохладный. – Точно помню – изучал карту-километровку перед началом операции. Где стоял полк погранцов, никакая железка не обозначалась. Выходит – спешно строили после взрыва. На этом заканчиваем любительщину. Забрось приказ в СБ, пусть срочно выяснят, кто и для чего соорудил времянку.

– Сегодня же.

– У нас в машинах есть какое-нибудь спецоборудование? Мне срочно нужны три видеорегистратора с передатчиком, сюда, на стрелку и километров на пять в сторону Москвы.

Пока ворожея ретранслировала команды, Богуслав попробовал просчитать масштабы диверсии. Получился кошмар. Если экстраполировать силы взрывов в Московском княжеском университете на Коломенском шоссе и здесь в апреле, то будущий теракт может зацепить Тверь. Какая же гнида это задумала?

Наутро княжич получил аэрофотосъемку и космическое фото. Железнодорожная ветка обрывается прямо в Зоне. СБ установила подрядчика, установившего полотно, но нити к заказчику оборваны. Можно просто приказать разобрать его, и законный повод в наличии – Министерство путей сообщения не давало разрешения. Богуслав не успел это обдумать, как его компьютер сбросил на коммутатор информацию, что с юга к той стрелке движется крайне необычный состав.

Четыре мощных паровоза, шестьдесят вагонов со щебнем! Каждый вагон весит десятки тонн. Глоб обязан материализовать их в Зоне, тысячи тонн массы, мириады камушков с собственными физическими свойствами плюс перетянуть откуда-то «лодочки» для машинистов и кочегаров. Если не справится – жди новый катаклизм.

«Род! Непосредственная угроза!»

До чего же неторопливы зеленые ленты… Ощутив контакт, Богуслав предельно ясно описал перспективу попадания в Зону состава массой в многие тысячи тонн.

«Как только свернет на стрелке, останови состав».

«Не могу».

«Почему?!»

«Двигаясь по законам нижнего мира, состав не нарушает их. Не имею полномочий на вмешательство».

«Но перегрузив твои мощности на переходе в пространстве Зоны, состав вызовет в тебе катастрофу!»

«Тогда я получу полномочия на вмешательство».

«А если я остановлю состав?»

«Имеешь право действовать в пределах возможностей».

«Я же тебя хочу спасти! До Москвы взрыв не докатится! – внезапно Богуслав понял, что отсидеться на безопасном расстоянии не получится, представил мысленно железнодорожный путь у бывшего тупика и попросил: – Перенеси меня туда».

«Тебе предстоит учиться магии переноса. Сначала представь наглядно место, куда перемещаешься, потом увидь его через пространство. Только потом отдай команду на перемещение».

А поезд в километре от Зоны. Самое время – за парту.

«Магический приказ перенести меня к Зоне не противоречит законам. Правильной процедуре поучимся потом. Выполнять!»

Наверно, Милослава, десятки лет поклонявшаяся славянскому божеству, упала бы в обморок, услышав ментальный окрик, которым Рода наградил ее племянник. Но тому было не до пиетета перед местным объектом почитания. Земля толкнула в ноги, а уши залепило гулом приближающегося состава.

Он с трудом поймал равновесие после телепортации и бросился на шпалы, размахивая руками. Там с ужасом обнаружил, что невидимые машинисты даже не пытаются тормозить или даже сигналить, находясь в каких-то полутораста метрах. Богуслав отчаянно и изо всех сил метнул на рельсы заряд чистой энергии, сразу опустошив целую банку.

Взрывом его ударило в спину, опрокинуло и прокатило по земле. Он подхватился и побежал прочь, оглядываясь через плечо… Ему казалось, что он бежит наперегонки с каменистой лавиной. Сначала первый локомотив, соскочив с рельс в месте взрыва, увалился вправо и утянул за собой тендер. За какую-то секунду паровозы сплелись в комок и скрылись в облаке пара от взорвавшихся котлов. Влекомые своей массой и чудовищной инерцией, на паровозную кучу наползли вагоны, вставая на попа чуть ли не вертикально, разлетаясь по обе стороны от пути. Вслед за автором крушения ринулась волна освобожденной каменной крошки под аккомпанемент взрывов, ударов и лязга металлических конструкций.

Лишь в сотне метров от дороги Богуслав почувствовал, что лично для него опасность миновала. А машинисты? В Зоне их ждало то же самое. Но ведь можно было просто повернуть стрелку и отправить состав-брандер дальше на север. Как всегда – решил справиться сам. Напортачил. Не вышло так лихо, как в Кыргызстане или в Китае.

«Ты предотвратил катаклизм».

«Я в курсе. Иначе тебе пришлось бы трудно. – Он представил свой кабинет в Серебряном Бору. – Тащи меня обратно. А еще исполни маленькую просьбу, найди мне Бориса Бороду».

Похоже, глоб отчаялся просить княжича корректно отдавать команду на перенос и исполнил пожелание без пререканий. Перед внутренним взором всплыла карта центральной части Руси и точка с координатами программиста из седьмого века. Богуслав поручил отловить его там и вежливо, даже предельно вежливо уговорить срочно явиться в Тайную Москву.

– Племянник! Только что передали – на железнодорожной ветке к Зоне крушение.

– В курсе, тетушка. Я только что оттуда. Будьте любезны обеспечить блокаду аномалии – по суше, под землей, по воздуху. Хоть из космоса. Потом объясню.

Он подумал об абсурдности ситуации. Отказался от короны и командует регентами словно монарх. По возрасту уже годен к коронации, тогда регенты вообще не нужны. А появись в Тайной Москве Радислав, вроде как обязан с ним шаги согласовывать. Ведь тот – будущий князь.

«Род! Нужна магическая защита вокруг Зоны».

«Я не имею полномочий».

«Сам – да. Но у тебя появился друг, который может отдать команду. И так – полная непроницаемость для физических тел ровно по краю пространства. Чтоб ни единый комар ни туда ни сюда».

«Нужна правильно составленная ворожба».

«Вот и озаботься корректным интерфейсом. Я велю поставить блокаду. А как реализовать – твоя забота. Тебе даже пролетающие птицы в тягость – материализовать, дематериализовать, верно?»

«Будет сделано».

Так, у меня появился ручной джинн. Арабская сказка, мать его. Сравнив поведение глобов, Богуслав догадался об одной простой вещи, однако уточнить ее предстояло у Бороды.

Того доставили к вечеру. Он не упирался, но ехидно спросил:

– Раньше бегал от меня, грохнул по башке куском штукатурки. Теперь передумал?

– Если бы сразу вел себя как человек и рассказал бы все, не пришлось бы ерундой страдать. Зачем в поезде загадками терзал, драку в Каракоруме устроил? Скажи спасибо, что я тебя совсем не прибил.

– Совсем – сложно. Я немножко живучий. И ты не прав, юноша. Не пройдя через испытания, мне не поверил бы.

– Хочешь сказать, что все подстроил? Погоню в Кыргызстане, стычки с бандитами и полицией. Без скана ауры вижу – врешь.

– Зачем? Я же знаю Милославских тысячу лет. Вы обязательно найдете массу приключений на пятую точку. Помогать не нужно.

Богуслав чуть смутился. Что правда – то правда. Ярослав и длинная цепочка беспокойных предков тому подтверждение.

– Замнем. Лучше расскажи, как устроен глоб.

– О-о! Наконец-то правильный вопрос. – Борис устроился удобнее, демонстративно приготавливая тело к долгой лекции и длинному сидению.

– Не так. Кратко и по существу.

Создатель мира глянул со снисхождением.

– Попробуй объяснить, например, квантовую теорию в трех словах, а? Глобы – сложнее.

– Про дуализм волн и частиц можно и в трех. А формулы расчета квантовых генераторов не требуются.

– Ладно. – С Бориса слетела капелька спеси, но девяносто девять процентов осталось. Не часто в последнее время ему приходилось ощущать себя бывшим демиургом, а не синтом-нули. – Если предельно кратко, они состоят из нескольких слоев. Или уровней. Нижний, самый многочисленный, больше всего напоминает привычные компьютеры из верхнего мира, увязанные в сеть. Они отвечают за обеспечение действий отдельных субъектов, поддержание виртуального пространства на ограниченных участках. То есть с высокой математической точностью формируют локальный реализм. Второй уровень отвечает за единство законов местного мира. Всюду должно быть единообразно, от силы тяжести до скорости света. Применения магии это тоже касается. Соответственно, низшие компьютеры обязаны эти стандарты соблюдать. Верхний уровень, самый скромный с точки зрения схемотехники, это блок управления глоба. Тут параллель с компьютером минимальная, особенно цифровым. Скорее аналоговое устройство. Так сказать, центральный процессор глоба.

– А над процессорами?

– Раньше был я, рулил через восточно-европейского глоба, который унаследовал мое местное имя – Род. Пока глупостей не натворил, вошедших в противоречие с базовыми принципами их алгоритмов. Теперь глобы сами координируются. У меня осталось лишь средство для подсматривания, которое на Арарате. И то столько лет в него не заглядывал.

– Рассказывай про алгоритмы.

– Не гони коней, юноша. Я про аппаратную, так сказать, часть не закончил. Важнейшая штука – переход. Отец тебе про «лодку» и «команду» рассказывал? Можно и на компьютерный язык перевести. Лодка – это операционная система. Команда – прикладные программы и файлы, определяющие личность, память и мотивацию поступков. Операционку я научился создавать в виртуальном пространстве, в реальном – нет. А с файлами еще хуже. Представь дикаря с ноутбуком в руках. Он может научиться им хоть как-то пользоваться, но понять принцип действия и устройство – ни за что. Разве что залезть внутрь и сломать. – Завидев ироничное выражение собеседника, Борис раздраженно дернул головой. – И не смотри на меня так. Да, двух тысяч лет не хватило. Человеческая душа – исключительное магическое чудо, по сравнению с ней весь остальной мир, что нижний, что истинный, не более чем детская песочница.

– Давай ограничимся терминами «лодочка» и «команда», как бы коряво они ни звучали. Мне так Ярослав рассказывал, я уже привык. Теперь – переходы, – напомнил Богуслав.

– Он один. Состоит из эмулятора лодочки для спускающихся вниз людей или других высокоорганизованных существ, у которых есть некое подобие души, механизма переноса на лодочку файлов личности и памяти. То есть команды, если тебе привычнее. Ну, понятно, эмулируется тело, если при нем грузы и личные вещи – тоже без проблем, аналог в истинном мире уничтожается. С той стороны – 3D-принтер, лет на триста, а то и навсегда превосходящий механические технологии. – Борис снова надулся гордостью как шар до разрыва оболочки. – Человеческое тело синтезировать не так просто.

– И душу смонтировать.

Неоднократно обдумывая эти материи, Богуслав не переставал содрогаться. Человек, венец творения, механически собирается из отдельных кусков. Невольно вспомнилась армия и автомат Калашникова. Снята ствольная коробка, извлекается пружина, потом из затворной рамы вытряхивается затвор. Сборка в обратном порядке, со щелчком пристегнут магазин, автомат снова готов к бою. Затвор, рама, газоотводная трубка взаимозаменяемы, как и часть человеческой души, обозванная лодочкой. Лязг-клац, и душа снова собрана, словно «калаш»… Жуть!

– То, что считаешь разными переходами, это всего-навсего другие координаты для материализации объектов через принтер и создания их виртуальных образов здесь, – продолжал вещать Борис. – Заметь, без единого болта и микросхемы. Только ноосферные образования из человеческих разумов и созданных ими логических блоков!

Намек на реплику «ну ты и гений, человечище!», явно ожидаемую Бородой, Богуслав проигнорировал.

– Давай про алгоритмы и материализацию.

Энтузиазм творца несколько увял.

– Когда я собрал восьмерку единомышленников и приступил к работе, мы слишком мало знали. Даже карту земли не представляли, думали – Евразия, Африка и все. Тем более никто не додумался до трех законов робототехники. Поэтому краеугольным принципом алгоритмов стало сохранение стабильности по заранее заданным законам и условиям. Что ты хочешь – начало седьмого века, ислам даже не возник. Я тогда понял, что с природой душ долго не разберусь, и решил не откладывать. Могу перенести команду на магически созданную лодочку и навязать ей другие воспоминания, пока достаточно. Понятно, что созданные таким образом личности здорово отличались от оригинала. Хотя бы темпераментом. Но это были настоящие люди, хоть и в выдуманном мире, способные продлевать род, а им на смену приходили новые поколения с полноценными душами.

– Полагаю, переход наверх ты наладил гораздо позже?

– Не намного. Для меня важно было понять, сможет ли человек, рожденный внизу, существовать в истинном мире. Убедившись, что глобы работают как надо, сам ушел вниз.

– А почему именно Род?

– Удобнее управлять через него. Знаешь уже, что глобы несколько разные? Будда любит философию и гармонию, если слово «любовь» применимо к неразумному интеллекту. Скорее – предпочтение. Оба Аллаха нуждаются в периодических заверениях покорности, Христос грустный, а Род сохранил рационализм от меня. Те, подпитываемые энергетикой молитв, невольно подхватили центральным процессором черты, которыми их наделяет паства. Восьмой создавался по остаточному принципу и вообще лишен индивидуальных черт. Пингвины и кенгуру не молятся.

– Не понимаю. Ты говорил, что верхний уровень прост, отец утверждал, что глобы местами вообще глупы. Как же они контролируют средние и нижние слои?

Борис поджал губы.

– Ты ни черта не понял. Никак не контролируют, кроме как для выполнения конкретного действия. Центральный процессор не обязан осмысливать каждый изгиб червячка или твое желание пожрать. Вот ты меня нашел через Рода, я правильно угадал? Думаешь, он отслеживал мое местонахождение? Ему до лампочки, пока я не начинаю бузить и нарушать равновесие системы. А по твоей просьбе он отправил общий запрос на нижний уровень. Ему ответил блок, отвечающий за эмуляцию моей персоны. Узел формирования ландшафта, где я ловил рыбу, сообщил виртуальные координаты. Чем меньше вмешательства – тем лучше. Глобы в силу базового алгоритма предпочли бы вообще ничего не контролировать и все кинуть на самотек. Я создал самых больших на планете лентяев!

– Тем не менее, лентяи тебя прижучили.

– Сам виноват, – махнул рукой глобальный сисадмин. – Около 1500 года в верхней Европе огнестрельное оружие начало сказываться на поле битвы. С каждым веком – все больше. А я хотел сделать идеально и по-своему, в результате здешние законы термодинамики иначе распределяют тепловую энергию взрыва. В истинном мире ускорился прогресс. Отряды конкистадоров в несколько десятков человек захватывали территории с неразвитыми сообществами в миллионы душ. А здесь по-прежнему численность чингисовой конницы осталась решающим фактором на много столетий после смерти монгола. Оттого и Каракорум на Волге до сих пор стоит. Но глобы усмотрели противоречие базовой установке – стабильности, и я первый раз получил по носу. Не сильно, но ощутимо. Потом второй раз попробовал, это уже ближе к внутреннему сгоранию. О результате догадываешься.

– Расскажи про восьмого.

– Наш бедолага. Ты же в детстве компьютерными играми забавлялся? Вот представь, идешь по виртуальной комнате. Твой комп генерирует ее пространство. Переходишь в соседнюю. Программа игры срочно выхватывает из накопителя интерьер второй комнаты и разворачивает. Пока игрока нет в комнате, ее самой как бы тоже нет. В седьмом веке мы до этого не додумались, к десятому в основном закончили, а потом сложно менять. Сейчас, например, в Антарктике ни души, а восьмой усердно моделирует: ветры носят снег, от ледников откалываются глыбы. Но это чепуха. Хуже, когда к нам приволокли микроскоп. Представь – глоб должен был воспроизвести мириады бактерий и прочую микрочепуху. Мир усложнился бы на несколько порядков! Первый микроскоп взорвался, потом мои ребята приспособились, и микроскопы показали муть вместо бактерий. Этот мир стерилен. Эпидемии, которые тут протекают гораздо мягче, нежели в истинном мире, чистая видимость. Люди покашляют, проблюются и выздоравливают. Извини, ушел от темы. Твой отец приволок на Калужское шоссе электронный микроскоп. Если рассмотреть молекулярную и атомарную картину вещества, то никакие глобы не справятся с квадратным километром. Даже с пустой комнатой. Спонтанный взрыв в университете сгенерировал Род. Проявился сбой в его программе, бабахнуло, родилась первая аномалия. Твой отец заинтересовался и начал дразнить восьмого. Не знаю деталей, полагаю – хотел перегрузить его слабый нижний уровень непосильным объемом расчетов.

– Зачем?

Борис убавил оптимизма. От триумфального запуска проекта собеседники перебрались к проблемам сегодняшнего дня, о которые демиург расшиб нос.

– Глобы ленивы и охотно скинули бы с себя хотя бы часть функций, если бы объекты существовали без их контроля, как я уже говорил. И лет двести назад я начал замечать этот процесс. Помнишь, как в начале Евангелия от Иоанна: «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог». Строка компьютерной программы – то же слово, а алгоритмы нижнего уровня похожи на их аналоги в электронных машинах, только старше на тысячу с лишним лет. Тем более греческое Λóγoς (Логос) в ранних списках Евангелия скорее означает идею, а не слово. Я вместе с глобами дерзновенно присвоил роль Бога. Где, в каком пространстве, в каком измерении мой мир начал оседать и застывать, как сталагмитовый узор в пещере, понятия не имею, хотя второй век пытаюсь выяснить. Поэтому низ – это невероятная смесь материального и виртуального.

– Даже представить невозможно. – Богуслав почувствовал, что влезает в сферы, где логика буксует. Но ровно так же невозможно вообразить независимость скорости света от скорости движения его источника. Это экспериментально доказанный математический абсурд.

Нет, некорректное сравнение. Измышления физиков и математиков верха отдыхают рядом с парадоксами Тайной Москвы. Княжич представил материальный стол, на котором стоит виртуальная бронзовая пепельница, и то и другое – одинаково твердые на ощупь, по крайней мере, для перемещенного в нижний мир человека. Потом он мысленно взял пепельницу и с размаху шарахнул по столешнице. На ней осталась вполне материальная вмятина! Твою ж налево… Хорошо, что Борис сам за это не брался. Подобное мог сотворить только искусственный суперинтеллект.

Творец на секунду замолчал, словно вспоминая неприятные вещи и фильтруя, что можно говорить, а что не следует. Затем прервал мысленные эксперименты собеседника с порчей мебели.

– Когда я обнаружил поползновения твоего отца что-то в контакте с глобами изменить, то предупреждал его – не те партнеры. Как раз они изменения не любят. А он, выяснив, что правит страной в мире иллюзий, вознамерился ускорить процесс.

– Как? Перегружая нижний уровень эмуляторов пространства?

– Да. Но он категорически не хотел пакостить на Руси, изолировал первую аномалию, что на Калужском шоссе. Не знаю, что он натворил в итоге, но один из его планов был таков – отправить большой скоростной корабль к востоку от Австралии, найти аномалию и влететь в нее на полном ходу.

– Аномальная зона всей поверхностью работает как портал из виртуала в реал и обратно.

– Верно мыслишь. Представь, как приходится восьмому, перекачивая через те дыры тонны воды. Их нужно материализовать на входе, дематериализовать на выходе. Бездарный расход энергии и ресурсов. Но вода однородна, ты знаешь, что здесь в мировом океане рыбы и прочей живности несравнимо меньше, чем наверху. Только мелкая флора, участвующая в выработке кислорода, – полностью.

– Слышал об этом как о феномене. То есть отец решил вогнать в материализацию большой корабль…

– Чтобы, образно говоря, пережечь предохранители и, начав с австралийской области Южного полушария, тем самым резко стимулировать глобы к материализму.

Богуслав откинулся на стуле.

– Черт! Как на него похоже. Воевать со всем миром, не спрашивая его мнения. И не изыскивая обходных путей. А у восьмого, надо понимать, сработала базовая установка на ликвидацию источника возмущения и перебила вторичный запрет «не убий».

– Настолько, что восьмой сумел достать его в пространстве, эмулируемом Родом. Да ты сам видел.

– Как же отец выжил?

– Эту часть истории знаю лишь с его слов. Он заранее подозревал о таком варианте. Я его предупреждал – шутки могут плохо кончиться. Грубо говоря, Ярослав подготовил лазейку и сбежал из тела. Верхняя уникальная часть души не пострадала. А вот смерть Гюль его ужасно взбесила. Он не подозревал, не верил поначалу, что сам виноват. Начал прессовать и меня, и нашего глоба – отпечаток ее ауры влился в энергетику Рода, давай воскресим… Род упорствовал, исходя из тысячелетних правил – всем иногда приходится умирать, в том и стабильность. А я начал давно заброшенные опыты с душами. И ничего не смог. Князь вернулся в истинный мир, утверждает, что путь сюда ему заблокирован. Хотя, быть может, просто опасается, что его магические возможности тут подвергнутся кастрации по моему образцу. С нарушителями спокойствия глобы не церемонятся.

– Восьмой больше не пытается его убить?

– Смысла нет. Твой отец вроде как миропорядку не опасен. Хотя ликвидировать технически возможно. Достаточно материализовать наверху девять грамм свинца, несущихся прямо в голову Ярославу, и можно заказывать новую кремацию. Так сказать, освежить прах на Новодевичьем.

– Ты обсуждал это с восьмым?

– Сам попробуй. Ему воспринять смысл вопроса «Собираешься ли ты в дальнейшем отправлять куда-то фантом, подобный убившему Ярослава в Бахчисарае?» неизмеримо сложнее, чем поддерживать год пейзаж в Антарктиде. Мы его лепили как засов на запасном сарае – по остаточному принципу. Такой и вышел.

Богуслав обхватил руками голову, готовую закипеть.

– И все же, кто подгадил с аномалиями? Вряд ли отец. Австралия – ладно, далеко. Но Русь он бы никогда не тронул. Своими руками лелеял. Да и что он реально может, практически отрезанный от низа. Какая тварь соорудила тверскую Зону и пыталась вогнать в нее состав?

– Мне Ярослав сказал, что китайцы. У них второй мощный источник и желание конкурировать. Но точно я знать не могу, извини. Возможности ограничены. Еще вопросы, юноша?

Несмотря на раскалывающуюся голову и жуткую усталость от событий дня, начавшегося с крушения, княжич до ночи пытал Бориса, выкачивая кучу деталей, которые к черту послать нельзя. На прощание спросил:

– Зачем тебе эта возня – глобы, виртуальное пространство?

– Неужели ты не догадался? Я хотел изобрести идеальный мир. А создал просто другой.

 

Глава шестнадцатая

На следующий день к Богуславу с утра прорвалась Ангин. В отличие от Бориса, пытавшегося помочь, девушка не могла принести ничего кроме проблем.

– Большой человек стал. Нужно на прием записываться заранее.

– Другим – да. Садись.

Барышня заняла кресло, на котором вчера сидел Род.

– Знаешь, я иногда скучаю по времени, когда ты откликался на Садыка-Дмитрия, выглядел иначе и был доступен круглые сутки.

– Только не надо про Кыргызстан. У меня сразу начинает скрипеть песок на зубах.

– Песок – мелочь. Знаешь, я начала читать книги гяу… немусульман. Слышал наверняка – в ответе за тех, кого приручаешь. Глупо, пожалуй, звучит: сделал добро кому-то и вдобавок оказываешься как бы должен. Но…

– Я тебя приручил?

– Спас. Вывез из пекла вместе с братом, рисковал, чуть не умер.

– А, это вы мне должны. Ничего страшного. Прощаю.

Ангин разозлилась и стукнула маленьким кулачком по столу.

– Хоть раз говори со мной серьезно! Я не знаю, что делать дальше. Брат – обычный избалованный мальчишка из когда-то богатой семьи. Ну, теперь опять богатой. А в Москве ты мне был опорой! Я из строгого исламского общества, ты же для меня новый мир открыл, находясь одной ногой в моем, второй в другом. Сын неверного, веришь и в Аллаха, и в Рода, хотя до сих пор не могу понять – как это в тебе совмещается. Много где был, разное видел. Да, ты мне клятв не давал. Но привез сюда… эту… И она до сих пор в Тайной Москве!

– Не знал, кстати. Был занят. – Богуслав изобразил виноватую улыбку, но она вышла неискренней.

– А, так я еще и подсказала тебе навестить любовницу.

Повисла пауза. После нее или расставить точки над «i», или прервать разговор. Княжич решил отмучиться одним залпом.

– Ты претендуешь на ее место?

– Да! Нет! Я хочу быть с тобой, но не любовницей.

– То есть женой, – вздохнул Богуслав. В Кыргызстане в тридцать четвертом гордая дочь Востока сама бы ни за что не завела подобного разговора с мужчиной, хоть режь. Да и сейчас ей не сладко. Припекло, видать. – Единственной или в гарем?

Удар в лоб не ошеломил бы столь сильно.

– У вас же единобрачие…

– Для гяуров – да. Но я не претендую на престол, могу жениться по мусульманской традиции. Обеспечен достаточно, владею долей от продажи энергии Источника Рода как сын князя. Денег хватит на очень большой гарем.

– Ты этого хочешь?

– Откровенно говоря, вообще пока не собирался жениться.

Ангин вздохнула и отвернула голову в сторону, слегка прикусив губу. Интересно, непроизвольно или знает, что анфас для нее – лучший ракурс, подумал Богуслав.

– Тогда считай, что я зашла попрощаться.

– Куда теперь? На Кавказ, наверх?

Он даже не сделал попытки удержать.

– Все равно.

Богуслав обошел стол, присел на корточки и взял ее руки в свои.

– Ты очень отличаешься от других женщин. Я не хочу тебя во временные попутчицы – побыли вместе, переспали несколько раз и разбежались.

– Для меня такое тоже невозможно.

– А брак между магом высокого уровня и несенситивным человеком никогда не бывает счастливым. – Княжич умолчал о бабушке Ярославне. – Суди сама. Ты очень милая, и нам с тобой действительно было бы хорошо несколько лет. А потом началось бы как у регентов.

– С виду они – идеальная пара.

– Именно с виду. Ты не сенситивна и не видишь нюансов. – Богуслав едва сдержал неуместную сейчас усмешку, вспомнив теткин эпитет про сенбернара. – За год до гибели отца они начали расходиться и, наверно, теперь были бы уже порознь. Их скрепило завещание князя и необходимость вместе править Русью до взросления наследника.

– Почему? – Ангин после неприлично долгой паузы выдернула кисти рук из-под ладоней Богуслава, которые в результате оказались на девичьих коленях. Он нехотя убрал руки. С армянкой так: если хочешь лапать, забирай целиком.

– Двое магов в брачном союзе видят мельчайшие движения души друг друга, не скрывая ауру. Ты даже представить не можешь, какое это потрясающее единение. Если они любят, испытывают чувство, не ведомое и не подвластное простым смертным. Можно угадывать и предвосхищать желания другого, доставлять максимальную и невыразимую радость. Да, иногда ссорятся и бьют очень больно, но не чарами, а словами, точно зная, куда и как их вонзать. Потом столь же бурно мирятся. Олег Грабко – отличный человек, хоть и профессиональный военный, но тетка с ним откровенно тоскует. Она могла бы триста раз на день повторять: ты не понимаешь. А сама видит его насквозь.

– Потому что такая разница в возрасте. Милослава молодая, а Грабко за пятьдесят. Женщины, даже юные, лучше разбираются в мужчинах. Мужики с возрастом глупеют.

Богуслав перестал сдерживаться и рассмеялся.

– Тетка гораздо старше и переживет мужа минимум на сотню лет. Средний срок жизни у нас семьдесят пять для мужчин. С магической подпиткой Олег, дай Род ему здоровья, дотянет до сотни. Милослава телом не состарится ни на год.

– Даже так?! Я, конечно, слышала… Вы, маги, – не люди!

– А кто – синты? Не поверишь, не далее как вчера я спрашивал у Рода, можно ли привить магические способности обычному человеку. Не хлопай ресницами, простужусь от сквозняка. Правильно, имел в виду как раз тебя.

– И?

– Увы. Каждый человек владеет высшей магией разума, которая на бессчетное количество порядков выше фокусов по зажиганию фаерболов. Но ты, как и подавляющее большинство людей, обделена зрением в магическом диапазоне. Не видишь ауру, не можешь сознательно управлять энергетикой. Сенситивность – неотъемлемое свойство души. Если его нет, то навечно.

Глаза Ангин набухли слезами.

– Вы – чудовища… Да и как можно быть любимой, если женщина для мужчины – открытая книга? В нас должна быть загадка… Даже если и прятать особо-то нечего.

– А еще я всегда могу тебя обмануть. К чему-то принудить, не применяя чар – просто говоря нужные слова и видя реакцию на них в биополе. – Богуслав гнул прежнюю линию и себя при этом ненавидел. – В паре регентов Милослава – безусловный лидер, хотя не обладает ни особой харизмой, ни желанием повелевать. У нас было бы наоборот. Я слишком хорошо к тебе отношусь, чтобы превратить в безвольную куклу. Поэтому лучше останемся друзьями.

Девушка вскочила.

– Ты лжешь! Сам только что сказал, что можешь лгать. Подслащаешь пилюлю? Мне это не нужно. Иди к своей гяурке! Она, конечно, маг?

– Но не любимый человек. Поэтому, находясь вместе, большую часть сил мы тратим, чтобы закрыться друг от друга.

– Избавь меня от подробностей и прощай!

Ну и слава Аллаху. Если нет никаких отношений и уже произошла сцена, что бы устраивала Ангин, чувствуя за собой некоторые права? Что ни делается, то к лучшему, решил Богуслав и принялся за текущие дела.

«Род, как с блокадой аномалии?»

«Нужно участие».

Ага, требуются полномочия администратора для изменения настроек операционной системы или даже BIOS. Княжич подумал, что излишне заразился от Бориса компьютерными аллегориями. Он запросил подробности, послушно огласил команды, которые глоб не смог отдать себе сам. Так-то лучше.

Поразительно, столетиями общаясь с Борисом, биополевые создания привыкли считать себя чем-то вроде домашних любимцев при хозяине и устранение демиурга от управления сочли вынужденным злом из-за противоречия начальной установке. Больше никто с ними не разговаривал как с рукотворными существами. Глобы принимали молитвы, но не получали необходимой им особой энергетики симпатии, и какая-та существенная часть «центрального процессора» болезненно простаивала. Будда доброму слову обрадовался, Аллах оказался рад простому общению без разбивания морды о коврик, а рациональный Род оценил практическую заботу. Почему не смог найти с ними понимания Ярослав? Наверно, ощутив силу влияния человеческой воли, перешел исключительно на командный тон: упал-отжался. И нарвался на сопротивление.

«Что с первой аномалией, в университете на Коломенском?»

«Бункер, построенный после взрыва, изолирует ее».

«Есть необходимость магической защиты? Тебе же легче будет».

«Отсутствует».

Дело твое, я предлагал; Богуслав решил, что очистил совесть, поэтому перешел к тонким материям. Заодно – достаточно рискованным.

«Можешь установить мне контакт с восьмым?»

«Вызовите восьмого напрямую».

Прав Борис – ленивые ребята. Размышления княжича прервала Милослава, ворвавшаяся в его маленький кабинетик из роскошных хором, которые занимали регенты.

– Под Тверью черный купол высотой около трех километров, абсолютно непроницаемый.

– Ну, так пусть и не пытаются проникнуть, пробиться или просветить. Отметьте огнями верхушку, чтобы летательные аппараты обходили стороной. Извини, тетя, немного занят мелочами. Мир спасаю.

– То есть купол – твоя работа? – поразилась Милослава.

– Наша. Потом объясню.

«Есть резон первый раз говорить через тебя, Род. Действуй».

В любом случае диалог обеспечивается через низкоуровневые системы европейского глоба, но он не хочет прогонять его через свой центральный процессор, экономя ресурсы. Рационально, ничего не скажешь. Нет, Будда сказал бы – гармония.

Отклик восьмого Богуслав не смог бы описать ни в компьютерных терминах, ни в бытовых выражениях. При невероятной вычислительной мощности, превосходящей электронную технику истинного мира на сотни лет, восьмой действительно был жалок.

«Восьмой, у тебя проблема с двумя аномалиями. Я хочу помочь, как помог Роду. Он подтвердит».

Наверно, прошла какая-то пикосекунда на обмен информацией между глобами.

«Согласен».

«Давай координаты аномалий. Поставим защитные экраны».

Вмешался Род.

«Управление менее затратно из восьмого».

Лентяй, собираешься отдать меня на растерзание типу, убивавшему родителей? Почему-то Богуслав вспомнил старую шутку: жены не стреляют в мужей, когда те моют посуду. Если компьютерная логика хоть чуть-чуть действует, восьмой должен помогать восстанавливающему стабильность, а не вышибать из него дух. Чувствуя, что рискует зря, княжич кинул Роду согласие на перенос.

От общения с глобами чувство иллюзорности нижнего мира возрастает. Не избавиться от мысли, что никуда не перемещался. Просто файл «Богуслав» переведен в другую папку. Или даже на другой накопитель, к черту детали.

А жаль, что это не реальность – потрясающе шикарный и девственно пустынный пляж восточного побережья Австралии. Солнце поднялось над горизонтом, но не палит как в Тайной Москве, сейчас здесь зима и прохладно. Где-то впереди Большой Барьерный риф. Волны в три-четыре метра высотой слабеют к мелководью, их останки с жужжанием пенятся у ног, призывая вспомнить детскую мечту и освоить катание на серфе. Единственные видимые обитатели тропического рая парят в воздухе с недовольными криками, завидев чужака.

Наложение чар на две яйцевидных зоны, погруженных в воду на добрый километр и столько же вытянутых вверх, заняло считаные секунды. Странные партнеры – сын и убийца его матери – скопировали в миниатюре конструкцию у Твери. По большому счету, Богуслав просто нажал клавишу Enter для запуска команды, которую подготовили Род и восьмой. Но княжич не стал жаловаться. Нервная обстановка последних дней сказалась, и он заставил себя уйти в отпуск на час, просто гуляя по прибрежной полосе.

Надо же, Австралия пустынна! В глубине материка нет дикарей-аборигенов. Спасибо Борису, хоть сумчатую фауну воспроизвел. Это же богатейшая территория. Надо срочно застолбить ее за княжеством, и плевать, что действуем вразрез с традициями верха – не иметь отдаленных русских колоний. Пусть они со временем отделяются, но успевают принести метрополиям ощутимую пользу.

«Восьмой! Расход ресурсов на поддержание экрана меньше, чем был на материализацию при открытых аномалиях?»

Разница оказалась на семнадцать с чем-то порядков.

«Восьмой, от этого тебе хорошо?»

Не получив быстрого ответа, даже набившего оскомину «и да, и нет», Богуслав не на шутку испугался, что подвесил поврежденный перегрузкой компьютер.

«Восьмой, нынешнее состояние в наилучшей мере отвечает базовому принципу стабильности?»

«Да».

Хоть что-то.

«Я стремлюсь тебе помочь».

«Да».

Промучившись около получаса с непокорным безмозглым интеллектуалом, в лучшем случае отвечающем односложно или очень кратко, Богуслав выяснил, что спокойная материализация требует не менее четырехсот лет, чтобы глоб смог безболезненно убрать экран и объединить застывший мир с изолированными ныне участками пространства. Тогда кто же подгадил в Твери?

В Серебряном Бору княжич застал нешуточный переполох. Черный купол, видимый из каждой точки Твери и придающий особую мрачность без того монашескому облику города, связали с бесследным исчезновением второго наследника престола, что Милослава и Мария сочли началом новых катаклизмов. На фоне этого регенты выслушали упрек за неосвоение Австралии. На лицах обоих безо всякой магии читалось: а не свихнулся ли ты, молодой человек?

Несколько обиженный неблагодарностью правящей пары, Богуслав вернулся к себе и связался с Кривицкой.

– Мне доложили, ты еще внизу.

– Да, в гостинице. Хотя, быть может, пора бежать.

– Я уладил, ситуация под контролем.

– Какой ты самоуверенный. Нужно поговорить. Встретимся?

– Выезжаю.

Их разделяли километры, а соединяла только радиосвязь, но Богуслав почувствовал подтекст – сам догадался набрать или потому что «доложили»?

Любовники встретились не в номере, а в отдельном кабинете гостиничного ресторана. Вероника специально обставила так, чтобы не пришлось сразу падать в койку либо объяснять отказ от этого.

– Знаешь, что больше всего ценю в твоем облике? Шарм. Магией любая женщина может принять любую внешность. А вот миллион деталей плюс индивидуальность сохранить – для этого талант нужен. Ни один консультант не поможет.

– Спасибо, милый. В кои-то веки родил небанальный комплимент. А теперь отвечай: ты меня использовал?

– В Китае? Не больше, чем ты меня. Но тебе в начале операции хотелось чувствовать руль исключительно в собственных руках. Я не стал тебя разочаровывать. Довольна результатом? Княжество перекроет переход, даже если придется сравнять Шанхай с землей.

Вероника покачала головой.

– Впервые за столько лет меня провели… Пусть в мелочи и без ущерба для конечного результата. И кто? Мальчишка, вдвое меня младше.

Скорее втрое, не стал уточнять Богуслав. Не надо утомлять даму арифметикой.

– Я заподозрила неладное, когда ты отказался меня трахнуть, сославшись на необходимость держаться в образе. До этого как дура пребывала в уверенности, что полностью тебя контролирую.

– Мне действительно сложно было удержать образ, который имел высший приоритет для главной задачи.

– Вот именно! Ты сам расставил приоритеты и перестал слушаться.

– Для тебя же старался, милая. Для княжества – тоже. Не вижу причин для расстройства. А, ты грустишь, что не можешь использовать сына Ярослава втемную? Ну, с отцом у тебя тоже не слишком получалось.

– Да! Вы двое – исключение. Остальные ложились у ног как ручные зверьки, покоренные магией, сексом, знанием психологии самца, я вытирала о них ноги и шла дальше. И твое общение с Буддой меня потрясло. Конечно, тебе недостает тонкости заклинаний, но… Я думала, что общалась с покорным и сексуально привязанным мальчишкой, ни о чем толком не подозревая. А ты – сильный маг и настоящий монстр, умело это скрывший. В чем-то даже игравший со мной.

– Простите, что не освоил профессию коврика у двери. Как я понимаю, после сказанного наше общение закончилось?

Вероника задохнулась. Ведь он был счастлив с нею, по крайней мере, в минуты близости! А теперь легко отказывается… Чертов сын своего отца!

– У меня лишь один вопрос. Вы были соединены аурами с князем, несмотря на его близость с матерью. Он рассказывал, что вы страдали каждый раз, когда ему очередной раз били по голове. А сейчас не чувствуется хоть минимальных импульсов по тому каналу связи?

Вот лишь что его интересует. Кривицкая решила выглядеть достойно и держаться спокойно.

– Естественно. Душа бессмертна, растворена в Роде. Бывает что-то, крайне невнятное. Наверно, когда его переворачивают на сковородке в аду. – Она отругала себя за прорвавшуюся несдержанность.

– Ярослав живехонек. – Богуслав поднялся и прощальным жестом поцеловал ей руку. – Ведет себя тихо, потому вам ничто не досаждает. Увидите случайно – привет ему.

Он вышел из ресторанной кабинки и подозвал официанта, рассчитываясь. Досада, с уходом красивой и опытной подруги перевернута далеко не самая худшая страница в его короткой жизни. Но не смертельно. Может, зря отшил Ангин? К черту! Русь на грани войны с Китаем, а женщины на войне – это зло для мужчины, пусть иногда очень приятное. И на закуску: Вероника не слишком изумилась вести о Ярославе. Что-то знала заранее или догадывалась.

Во дворце он в крайне купированном виде рассказал регентам о последнем общении с Родом. Милослава озадачилась, а Олег воодушевился.

– Значит, юноша, ты с помощью Рода можешь обрушить небо на Китай или накрыть его куполом как тверскую аномалию?

– Не радуйся раньше времени, генерал-лейтенант. На той стороне – тоже маги, они умеют говорить с Буддой. Кроме того, ни Род, ни Будда не посмеют творить чудеса и тем более менять в угоду нам законы природы. Поэтому сражаться с азиатами придется традиционно: танками, пушками и банальной техномагией. Считай, что на стороне Руси в моем лице сильный боевой маг.

Темнишь, парень, нарисовалось на лице и в ауре Грабко, но он вежливо промолчал.

– Узнаем реальные возможности китайцев и сопоставим с нашими, – подвела черту Милослава. – Пока попрошу воздержаться от активных действий.

Через день в Москву примчался Радислав, накинувшийся на старшего брата с упреками по поводу армян.

– Ты хоть понимаешь, что, приняв к исполнению предсмертную волю Саакяна, взвалил на себя ответственность за этих наивных идиотов?

– По их мнению – да.

– Ангин примчалась к брату в слезах: Богуслав меня отверг. Тот ходит мрачнее тучи. По кавказским обычаям ты опозорил его сестру. Знаешь их расклады – «сразу рэзать!» Трудно было хотя бы трахнуть ее?

– По кавказским меркам – тем более позор.

– Ну, поразвлекайся год, потом выгони. Мы окрепли бы в Закавказье. Жениться тебя никто не заставляет.

Богуслав покачал головой:

– От перенесенной давеча обиды она психанет и успокоится. Как брошенная любовница может и руки наложить – порченая и все такое. Хорошая девочка. Не желаю ей зла.

Радислав воткнул кулаки в столешницу и близко придвинул лицо к сидящему напротив старшему княжичу.

– Знаешь, брат, а это хорошо, что ты мне передал престолонаследие. Я не такой слюнтяй. Пусть Ангин – подданная княжества, но заботиться надо о большинстве, а не страданиях отдельно взятой брошенной мусульманки.

– Да уж. Ты наруководишь. Если Мартик не устраивает тебя как губернатор – смещай его. Ангин при чем?

– Все связано. Армяне возмутятся. По крайней мере, исламское большинство, христиане спокойнее. В Закавказье будем вынуждены держать дополнительные четыре бригады, необходимые в Китае. И лишь из-за того, что мой мудрый старший братик не захотел правильно распорядиться пипиской.

На этом семейные конфликты дня не завершились.

– Какого черта ты помог восьмому? – разорялся Ярослав.

– Потому что нельзя форсировать процессы, на которые естественным путем требуются столетия. Кстати, в Твери ты начудил?

– Нет. Слушай меня внимательно. Борис по большому счету не гений, а преступник. До седьмого века в истинном мире магии было хоть завались. Теперь практически вся она, доступная для использования в заклятиях, захвачена глобами, расходуется на переходы и эмуляцию виртуальной реальности низа. Теперь представь себе – в Средние века чародеи смогли бы наколдовать таблетки против чумы, холеры, оспы. Внизу миллиард живет? Ну, как живет – бегают анимешные персонажи в нарисованных пейзажах. А наверху погибли миллиарды, не родились десятки миллиардов. Сам факт существования нижнего мира вреден!

– Предлагаешь его уничтожить?

– Нет! Хотя такой вариант возможен, ломать – не строить. Нужно материализовать нижний мир, заблокировать переходы и полностью вернуть магоэнергетические ресурсы глобов в истинное пространство. Пусть оба континуума существуют независимо.

– Прости, я не верю, что процессы можно ускорить. Кстати, как ты со мной связываешься? Тебя же не пускают вниз?

– Борька, как я понимаю, рассказал устройство глоба и то, что центральный управляющий узел не пытается постоянно контролировать нижнюю периферию. То есть для разговора с тобой мне достаточно напрямую законнектиться с нужной низкоуровневой ячейкой и задать параметры вызова. Ничего сложного.

– И обратно также?

– Слушай, сын. Мне нужна твоя помощь, чтобы радикально и быстро изменить нижний мир, материализовать его, дать новые возможности истинному. Точнее – вернуть потенциал, украденный компанией Бороды. Ты со мной?

– В этом деле – нет.

– Тогда и незачем связываться. Прощай.

Разрыв контакта – как обрезание пуповины. Отец не просто обиделся и послал подальше. Чуть ли не отрекся. Богуслав спрятал лицо в ладонях. Пусть бы тот и не появлялся на горизонте со своим воскрешением. Пережить исчезновение родителя легче один раз.

 

Глава семнадцатая

Над Серебряным Бором появились ранние белые мухи. Ноябрьские, нестойкие. Они непременно растают до декабря, пока не грянут настоящие морозы. В Тайной Москве климат БОЛЕЕ континентальный, чем вверху.

Милослава собрала МИДовцев, генералитет Военного министерства и СБ. Оба княжича тоже явили свое высочайшее присутствие.

– …Таким образом, Русское княжество сохраняет военное превосходство над Китайской империей, однако скорость наращивания вооружений в Китае выше. С учетом дальности и состояния транспортных путей мы не можем обеспечить превышение численности наших войск с немагическим оружием на их границах с гарантией успешности наступления до их восточного побережья, – отбарабанил доклад начальник Генерального штаба, сведя в целое данные разведки и сравнительную аналитику.

Министерство иностранных дел также не порадовало. Европейские страны и Америка осуждают нарушение принципов мироустройства, но в ближайшие годы пальцем о палец не ударят, чтобы поддержать вторжение в Китай. Израильтяне могут рискнуть, но при условии гарантированного успеха и вознаграждения усилий; по крайней мере, не возражают против использования Суэцкого канала на проход княжеского флота в Индийский океан. Ближайшие соседи Китая в восторге от роста его экономики и возможности экспорта большому китайскому брату. В кои-то веки страна континентальной Азии стала настолько платежеспособной.

Генерал Демченко отчитался, что СБ регистрирует весьма умеренную агентурную активность китайцев. Потенциальный противник скорее готовится к оборонительной войне, а не к активным операциям против Руси. Но потом ситуация может измениться.

– А на прямой ультиматум о прекращении поставок чипов имперское МИД ответило категорическим отказом. – Милослава обернулась к министру.

– На грани дипломатической вежливости, ваша светлость, – откликнулся тот.

– У кого есть предложения? – Регент обвела взглядом собравшихся.

Повисла пауза. Ситуация патовая. В одиночку воевать со страной, имеющей почти такую же армию, свой источник и втрое больший мобилизационный резерв, да еще на территории врага, сложно. Были, конечно, в истории обеих планет исключения, когда малые армии громили численно превосходящего, но плохо организованного противника. Китайцы в плане организации превосходят вермахт, громивший русских в сорок первом.

И тянуть нельзя до бесконечности. Время играет против Руси.

– Тогда давайте забьем на старые соглашения, – высказал Грабко. – Начнем экспорт маготехнической продукции в Российскую Федерацию. Окрепнем, накуем оружия и перемножим китайцев на ноль.

– Возможно, – откликнулась Милослава, ранее отвергнувшая идею мужа еще в семейном формате. – Но против нас достаточно скоро ополчатся европейцы и американцы. Китай далеко и не так их волнует. Другие варианты?

– Разрешите, ваша светлость? – Богуслав поднялся и шагнул вперед. – Генштаб утверждает, что не хватает примерно четырех тысяч танков, шести с половиной тысяч САУ и далее по списку. Обученного личного состава достаточно?

– С учетом высокого уровня допризывной подготовки и военной службы в резерве – да. За полгода численность можно нарастить, – ответил за военных Грабко. – Но где взять столько дополнительной техники?

– Я попробую мобилизовать скрытые запасы наверху, – туманно отреагировал княжич. – Прошу объявить перерыв на час.

По истечении часа Богуслав заверил, что военная техника и припасы поступят в необходимом количестве за два месяца, и попросил главнокомандующего объявить мобилизацию.

– Не так просто, ваша светлость, – качнула головой Милослава. – Если на нас не напали, требуется утверждение Думы, выделение средств, которых в сверстанном на следующий год бюджете не предусмотрено.

– А это уже ваша проблема. Если хотите, подумаю об организации китайского нападения на наш корабль или пограничный пост.

– Провокация – вопрос технический, – вмешался министр иностранных дел. – Для давления на Думу нужна уверенность, что вооружения будут. Верно, господа?

– Будут! – Богуслав сел на место, обернулся к Радиславу и шепнул: – Как коронуешься, этого хорька снимай с поста или отправь в расход. Нам не нужны министры, которые сомневаются в словах Милославских.

Радислав кивнул.

– А как ты собираешься подтвердить поставки?

– Вижу, ты тоже сомневаешься. Не плачь, брат! Великий маг Мерлин в твоей команде.

Крайне сложное заклинание клона, особенно для массивных объектов, Богуслав разучивал с Родом более месяца, шаг за шагом преодолевая его ослиное сопротивление. Сотни лет глоб контролировал переход, действуя по отработанному алгоритму: уничтожение образца в реале и запуск в виртуальное пространство его идеальной копии. Как их штамповать без ликвидации оригинала, в ограниченный и ленивый мозг не укладывалось.

«Давай я выгоню танк через портал наверх».

«Непроизводительный расход энергии».

«Правильно. Исчерпывающая информация о машине у тебя есть. Запускай материализацию».

«Нарушение. Сначала уничтожение оригинала, потом воссоздание копии в нижнем мире».

Пробив стену упрямства, недопонимания и нежелания что-то менять, Богуслав во время исторического совещания, когда решалась судьба Китая, не поленился, сбегал в свой кабинет и потряс Рода лишний раз. Мог и при всех, но ментальное общение с глобом часто сопровождается отборным матом вслух.

Милослава, единственная хоть в какой-то мере понимавшая, отчего у грузового портала множатся танки, грузовики, артиллерийские орудия, тысячи тонн боеприпасов и снаряжения, причем с одинаковыми серийными номерами и маркировками, а также контейнеры с золотом 9999 пробы на военные расходы, осмелилась только спросить – почему же не материализовать танки ближе к восточным границам.

– Тетя, я в тебе разочарован. Прямо сейчас ломаются товарные основы экономики нижнего мира, материальные ценности появляются натурально из воздуха, даже без потребления магии Источника Рода. На фиг вообще тогда работать? Эта операция должна остаться самым важным секретом княжества. Пусть население считает, что Милославские мобилизовали исключительный резерв и тащат военное имущество из верхнего мира через московский переход. Да, орудия с пятидесятилитровыми казенниками изготовлены на заказ, тоже наверху. Иначе каждый способный маг начнет терзать глобов по всему миру для разгадки секрета клонирования. А прецедент создан. – Богуслав твердо ткнул пятерней в стол. – Поэтому военное чудо объявляю эксклюзивным и более не считаю нужным его повторять.

Он внезапно почувствовал объятия теплых зеленых лент, хотя сам не вызывал глоба. Конечно, и тепло, и зелень – иллюзии, так мозг воспринимает контакт с искусственным интеллектом.

«Аномалия в Шанхае».

Надо же, где до него дотянулся Будда.

«Перемещай к себе».

Запоздало подумав, что пугает тетку неожиданным исчезновением, Богуслав обнаружил себя на торговой площадке, куда летом прыгнул из тюремного окна. Тогда биополевой компьютер потребовал увидеть место перемещения, а как приперло – проигнорировал правила. Приоритеты другие.

Здание казармы исчезло. Судя по краткости переходов, запомнившихся, когда лазутчика из истинного мира вели на допрос и в камеру, портал наверх тоже где-то тут. Он послужил мишенью для террористической атаки или просто совпадение?

Мощность взрыва невелика по сравнению с местом университетской или тверской аномалии, радиус полного разрушения построек – менее сотни метров от эпицентра. Но тут густонаселенный район!

«Переход разрушен?»

«Нет. Его механизм расположен ни в верхнем, ни в нижнем мире».

Твою ж мать налево и направо, выругался княжич, щеголяя опытом армейских казарм. Кто-то снова убил множество людей и абсолютно зря – местные маги быстро восстановят его работу метрах в двухстах-трехстах от аномалии.

Вокруг царила паника. Люди, оглушенные взрывом, сполошенно метались, натыкаясь на неподвижно стоящего иностранца. Пройдет немного времени, и сюда стянут полицию.

Он тоскливо глянул в сторону столба дыма, поднимавшегося над руинами. Надо бы туда, уточнить координаты. Или просто спросить их у Будды.

Ярослав обожал пользоваться заклятием левитации. Суть его проста – в виртуальном пузыре отключается эмуляция тяготения. Сыну тоже захотелось потренироваться, хотя раньше никогда не летал.

После активации невидимости и невесомости пропало ощущение верха и низа. Преотвратное состояние! Богуслав запоздало отключил вестибулярный аппарат, взмыл вверх и перенесся ближе к месту своего заточения. На границе аномалии пузырь лопнул, тело дернуло знакомым тянущим чувством перехода, и он кувыркнулся на почерневшую землю, обильно засыпанную мусором. Здравствуй опять, материальный мир.

И тут находятся живые люди! Вряд ли кто выжил после взрыва и скачкообразной трансформации, скорее, набежали потом из числа уцелевших в ближайших домах. Если их похоронить под куполом, умрут. И Богуслав швырнул в центр Зоны заклятие баншьи, вложив в него столько энергии, что у самого волосы зашевелились от ужаса. Ауры людей, отчетливо видимые внутренним взором, тут же окрасились в цвет паники и брызнули в стороны.

Окинув глазами груду обломков и приличную воронку в центре, маг аккуратно двинулся прочь, стараясь, чтобы нога не застряла в мусоре и не наступила на обильно разбросанные человеческие останки.

«Закрываем аномалию куполом. Параметры защиты скопируй у Рода. Ровно по границе Зоны. Начали!»

Метрах в трех что-то звучно шлепнулось на землю. Богуслав глянул и снова выругался. На земле истекает кровью половина человеческого тела с обрезанной частью головы и туловища. Значит – остальное внутри черного кокона. Кто-нибудь еще пересекал границу миров в момент постановки барьера?

Если автор тверской и местной катастрофы один, то это не китайцы. Ярослав отрицает причастность к русской аномалии, и ему можно верить – большего патриота княжества не рождалось. Значит, гадит некая третья сила.

«Как все произошло?»

«Отключилось большинство блоков, контролирующих пространство у эпицентра. Перегрузка».

«Почему?»

«Сведений нет».

Как только узнал об истинной природе нижнего мира, глобы тотчас подстроились под компьютерную терминологию, заметил Богуслав. А раньше глоб Кыргызстана и не думал отрицать божественную сущность. Некое внедрение в логические низкоуровневые ячейки означает, что интеллектуальные, но неразумные машины… подхватили вирус! В седьмом веке нашей эры, да и в десятом тоже, Борис, понятное дело, не задумался ни об антивирусных программах, ни о фаерволе.

Пара австралийских аномалий выросла в тридцать втором, затем тверская и китайская. Две за последний год. Что, до полной материализации вся планета покроется уродливыми черными куполами?

Можно запрашивать перенос в Серебряный Бор. Но княжич медлил. Он обернулся к завалам, которые четверть часа назад были отвратительными, но целыми кварталами сыхэюаней. С жителями внутри.

Сюда не докатилась волна пространственной деформации. Слепленные на честном слове коробки просто сдуло ударной волной.

Наверно, именно из трущоб взялись любопытные местные, которые, выбравшись из-под тонких стенок, рванули к эпицентру. Но не всем повезло сохранить подвижность. Богуслав прихватил обрушенную стенку ближайшей хижины и, усилив мышцы магией, рванул ее в сторону.

Очевидно, обедала семья в сборе. Больше ей никогда не собраться в таком составе. Крупный по китайским меркам мужчина лежит на спине, а в стороны разлетаются остатки его разорванной ауры. Черт лица не разобрать, потому что самого лица нет; патологоанатомы называют подобные раны скальпированными. А старшая женщина, скорее всего, это мать оставшейся полудюжины детей. Она лежит, словно живая, только очень бледная, глаза открыты, собирая первых мух. Щепа пробила ей шею насквозь.

Детям повезло… частично. Девушка лет шестнадцати страшно хрипит, тело изломано. Вероятно, перебит позвоночник. Жить осталось считаные минуты, оттого Богуслав просто облегчил ее страдания, выпив энергетику и вогнав в кому, в которой чернота и нет мучений. Меньшие живы и не пострадали сильно.

Богуслав раскидал около десятка домов, намного опережая спасателей, если таковые вообще будут. Особенно страшно выглядели родители, сжимавшие под завалами мертвых детей. Нет большего ужаса для отца или матери, нежели пережить собственного ребенка. Пусть дикость, азиатчина и детская смертность без того высока, это – страшно.

Один из раненых оказался сенситивный. Надо же, с магическими способностями, а житель трущоб! Богуслав вытащил его на сравнительно свободное место и возился непростительно долго, отгоняя простой и очевидный вопрос – с какого перепугу вообще оживлять мага, который через считаные месяцы станет в строй китайской императорской армии, воюющей против Руси?

Грязный, заляпанный пылью и бордовой слизью от человеческих останков, магически выжатый досуха, княжич на грани сознания услышал голоса на китайском: «мародер». В голове взорвался салют, он провалился в небытие, как и жертвы взрыва, упокоенные комой.

Тело мародера сбросили в общую яму, куда сваливали неопознанные трупы, коих набралось больше сотни. Ровно в то же время, когда поверх несостоявшегося наследника русского престола падали чьи-то оторванные руки и ноги, в Чайна-Тауне верхней Москвы Вероника Кривицкая вздрогнула от вызова и коснулась пальцем ушной раковины, приютившей коммутационный гаджет.

– У меня все получилось.

– Ты получил подтверждение?

– Неоспоримое.

– Сопутствующие жертвы? – почему-то спросила заказчица.

– Не знаю. А они тебя когда-нибудь интересовали или останавливали?

– Конечно. Иногда они вызывали дополнительные расходы на подчистку.

– Я тебя умоляю. Кому нужны грязные азиаты нижнего Китая?

– Наверно. Сколько я тебе должна?

– В деньгах не нуждаюсь, в ответных услугах на данный момент тоже. Но мы давно не виделись.

– Понятно. Приезжай.

Кривицкая глянула в зеркало. Скорее по привычке, нежели по необходимости. Ясно же – там идеально. А за полчаса, оставшегося до прибытия гостя, посмотрит в зеркало снова. От такого совершенства отказался без борьбы восемнадцатилетний пацан? Да кто он такой? Чем себя возомнил? Упустил удачу, незаслуженно попавшуюся ему на пути, и в душу плюнул.

Итак, леди. Чтобы в душу не плевали, ее больше никому не нужно открывать. Включая того, кто сейчас приедет. Вообще никогда, что бы ни происходило ранее, что бы ни произошло потом. Секс и бизнес, других интересов нет.

В ожидании секса, которым надлежит расплатиться за бизнес, она вернулась мыслями к шанхайскому событию. С сопутствующими потерями неясно, но они, несомненно, есть. Почему же после взрыва ее тряхнуло? Лет двадцать назад сцепилась аурами с Ярославом, который в ту пору звался Артемом Улановым. Но его любила как никого другого. Милославский-младший в Тайной Москве, в крепости Серебряного Бора ему ничто не угрожает, разве что весь их мир рухнет…

Их мир, а не ее. Вероника провела столько лет внизу. Все детство после рождения, молодость, работа в Нью-Амстердаме, исключая учебу в России. Неужели вообще ничего с ними не связывает, с живущими там людьми, после смерти родителей и женитьбы Ярослава на другой?

И все же – кто прислал ментальный SOS? Из какого измерения?

Встреча прошла, как и ожидалось – весьма бурно. Он не обманул ее ожиданий, она его. Наутро, пригубив кофе, Кривицкая вдруг задала вопрос, которому сама удивилась больше, нежели визитер.

– А ты не хотел бы переспать со мной ради зачатия?

Потом она перевела это в шутку. Мол, на алименты от тебя не претендую, а рожать не хочу. Может, через тысячу лет решусь на ребенка, но только с участием суррогатной матери. Когда входная дверь закрылась и мужчина ушел, про себя добавила – точно не от него.

Ее партнер тоже не испытал никаких возвышенных чувств. Был ли он когда-то влюблен в эту странную женщину? Теперь и самому непонятно. Он подставил лицо яркому утреннему, хоть и не июльскому солнцу, вдохнул его свет и неспешно двинулся к тоннелю монорельса, вспомнив почему-то старую лирическую песню, впервые спетую задолго до его рождения.

Не всем удалось провести последние часы комфортно и в любовных утехах, как Веронике и ее знакомому.

…Сознание пульсировало и не хотело включаться. Поймав какую-то слабую искру просветления, как заношенный двигатель хватается за одиночную вспышку в цилиндре, он позвал зеленые ленты. В голове немедленно прояснилось, тут же накатилось жуткое удушье – нос и рот погружены во что-то вязкое и мерзкое, не пошевелить ни руками, ни головой, грудь также чудовищно вдавлена.

«Домой!»

«Прошу увидеть точное место для переноса».

Твою ж мать! Как ему надо было, по щелчку переместил. Теряя сознание, на этот раз – точно навсегда, заживо похороненный вызвал перед внутренним взором офис израильского торгпредства, не желая выяснять с глобом, на какую территорию тот согласится доставить тело.

Когда нечто в рост человека, но мало на него похожее, хлопнулось на офисный стол, опрокинув компьютер и забрызгав клерка, Иосиф чуть чувств не лишился. Но когда сие нечто с хрипом отдышалось и бросило: «Шолом, Йося», нервы израильтянина не выдержали. Он с воплем кинулся на улицу. Китайские танковые колонны выглядят не столь ужасно, как этот бесформенный кусок мяса. Отдышавшись, еврей с опаской глянул через стекло внутрь. Помещение опустело.

Убираясь в офисе и очередной раз поминая еврейское счастье, Иосиф вдруг остановился как громом пораженный. Он точно слышал этот голос несколько месяцев назад. Неужели «брат»? Хоть денег попросил бы, триста процентов – нормальная ставка. Впрочем, когда назавтра из магазина привезли новый терминал вместо разбитого и торгпред подключился к облакам, то увидел прибавление на счете в миллион юаней. Он сердечно возблагодарил Бога и воскликнул:

– Таки заходите еще!

 

Глава восемнадцатая

Правительство Великой монгольской империи, как пышно читалось самоназвание клочка пустынных земель на севере Китая, получило уведомление о прохождении через территорию страны русских бригад. Заручиться согласием на передвижение войск русские не озаботились. Княжеская армия готовила клещи, накапливая ударные части на китайской границе со стороны Восточной Монголии и Кыргызстана.

Радислав, надутый важностью от причастности к великому действу, безвылазно торчал в Генштабе, полируя с генералитетом последние детали операции. В движение пришли миллионы людей, десятки тысяч единиц самоходной техники… Колоссальная армия, двигаясь через половину Евразии, создавала организационные проблемы, решавшиеся усилиями множества штабистов, транспортников, снабженцев и командиров частей.

Старшего княжича не прельщали лавры стратега. Улучив возможность, он сбежал на Карское море, в оставшийся на северных островах магический полигон. Впервые в истории войн нижнего мира планировались орбитальные бомбардировки. Вернувшись в Тайную Москву, он застал письмо от человека, которого не чаял услышать или увидеть в ближайшее время.

«Ярослав захвачен. Требуют гарантий, что китайский переход останется у «Минтянь».

Записка личная, регенты, Радислав и члены правительства о ней не знают. Более того, кроме регентов о воскрешении князя никто не в курсе. Богуслав приказал никого не пускать, заперся в своей комнате и сосредоточился.

Что делать?

Очевидно, что замысел террориста, устроившего взрыв в Шанхае, после которого княжич оказался в яме с трупами, провалился. Если замысел целенаправленно ориентирован на закрытие перехода. Пленившие отца обвиняют Ярослава во взрыве, правы или не правы – неизвестно.

Допустим, информация расползается, местное общество слышит, что князь жив и в заложниках. Что тогда?

Формально он уже не правитель Руси, официально признан умершим и кремированным, хоть перезахоронение праха в Новодевичьем не оглашалось. В усыпальнице Милославских, точнее – родовом колумбарии, лишь символическая щепотка праха, виртуальная, как и все здесь. Для восстановления власти он должен прибыть в Тверь и около истукана Рода прилюдно заявить, что является князем всея Руси, оставшись неиспепеленным. Прецедентов нет, после Христа никто не воскресал. Зато имеется другой пример, когда пленение князя и его малой дружины не остановило наступление; правителя казнили, но государство не упустило военную победу. Однако моральному духу армии подобные спекуляции ни к чему. Ярослав должен служить усопшей легендой, а не выныривать в роли лузера, вляпавшегося в неприятности.

Он – отец. Не просто пробегавший молодец, воспользовавшийся мимолетной женской слабостью. Отец с большой буквы, обоим сыновьям уделил огромное внимание, отрывая время и силы от управления страной. Дал фамилию и целую империю в наследство, даром что скромно именуемую княжеством. Ярослава надо спасать, даже рискуя, даже вне зависимости от его вины в массовом убийстве русских и китайцев. Вина, кстати, не доказана.

Так что правильное решение очевидно, хоть оно и не вызывает восторга. Милослава получила в компьютер файл, который раскроется, если после пяти дней с момента исчезновения княжича о нем не поступит новостей. Богуслав провел несколько минут в контакте с Родом и бросился к ближайшему переходу.

– Как его вычислили?

– Обидно признаваться, но, скорее всего, через меня.

Вероника затянулась тонкой коричневой сигариллой, чьим запахом должен пропитаться салон авто. Дорогую натуральную кожу регулярно чистят, а с появлением хозяйки машина вновь набирается дыма.

– Подробности не помешают.

Кривицкая обратила внимание, что бывший любовник старается не обращаться на «ты» или на «вы». Не хочет подчеркивать дистанцию «выканьем», сейчас не до этого, но и «ты» неуместно.

– Мои компаньоны остались недовольны сообщением, что с начала операции до блокирования перехода ожидается не менее года.

– Недозаработанные сотни миллиардов. Соболезную.

– Зря шутишь. Когда счет идет на подобные суммы, решения принимаются быстрые, жесткие и радикальные. Без сантиментов. В общем, Китайская республика не без труда избежала новой интервенции. А обошлось без войны лишь потому, что люди, заинтересованные в успехах «Минтянь», есть в администрации США, в правительствах европейских стран. И в России, конечно.

– В результате решили ускорить методами, независимыми от правительств?

– Да. Тут как раз Ярослав нарисовался. Я была в шоке, лично хоронила… Странный, обозленный. Нес какую-ту пургу о материализации виртуального мира.

– Увы, это не пурга, а часть механизма взрывов. В том числе под Тверью.

– Оставим. Тем более я не озабочена русским патриотизмом и комфортом тверских жителей. В общем, я поняла, что он может организовать катаклизм внизу. То что надо. Он выполнил просьбу, потом приехал ко мне в Чайна-Таун. На следующее утро исчез. На день, месяц или год – неизвестно, неопределенность в его духе. А далее случилось ужасное. Мои партнеры и компаньоны начали прессовать меня за возобновление поставок чипов уже через неделю. Взрыв в нижнем Китае не помог! Акции «Минтянь» не продаются через биржу, но они бы не успели обвалиться. Вдобавок появилось давление с другой стороны. Некто, играющий за чипмейкеров, захватил Ярослава и начал угрожать, требуя гарантии, что снизу все будет тихо.

– Разве взаимные угрозы – не обыденное дело в этом мире? И, что весьма странно, китайцы захватили исполнителя, а не заказчицу. В детективах обычно мочат заказчика.

Вероника извлекла из пачки другую сигариллу и закинула ногу на ногу, благо длина салона позволяет. Привычное глазу Богуслава движение не выглядело сексуальным – просто взволнованная и несколько напуганная женщина пытается казаться уверенно контролирующей ситуацию.

– Обычная ситуация, и угрозы, скорее всего, не будут иметь продолжения, так как смысла особого нет. Мои партнеры также хотят прекращения бизнеса «Минтянь» любой ценой, всех нас не ликвидировать, а кусаться мы умеем. Как раз более эксклюзивное звено – исполнитель.

Богуслав усмехнулся уголком рта. Противник отследил контакты Кривицкой и взял в оборот мага невероятного уровня. Как бы женщина ни хорохорилась, ее кусачие друзья ныне ушли в оборону под натиском превосходящей силы. И нет сомнений, что группа Вероники уже жалеет, что связалась.

– Что важнее вашей команде: ликвидировать переход или погасить конфликт?

– Мы не привыкли отступать! – отрезала Вероника с напускной решительностью, показывая, что ее прижали не до конца. – Если ваши смогут освободить Ярослава и выиграть войну с Китайской империей, я готова очень по-крупному отблагодарить.

– Наши? Что за странный оптимизм. О жизни и пленении отца никто больше не знает. Я один.

Кривицкая чуть сигариллу не выронила.

– Умеешь удивлять. Ладно, мне не сказал, что Ярослав позванивает. Но брату! И в одиночку воевать против… Даже не имея представления – против чего!

Улыбка на лице Богуслава чуть затронула и второй уголок рта.

– Я разве обещал воевать? Там наверняка разумные люди. Поговорим, подумаем. Прошу их контакт.

«Тем более что я знаю место содержания отца», – о чем княжич не сказал вслух. Раз мистеры «икс» китайского розлива срисовали контакты Вероники с Ярославом, нет ни малейшей гарантии, что они не пробили защиту лимузина и не пишут разговор. Давно прошли времена, когда даже крохотный маячок на заднем борту грузовика трудно было обнаружить. Годы тренировок дали свои плоды, магическое зрение обострилось кардинально. В машине он засек не менее полудюжины сомнительных устройств. Странно, что хозяйка их не чует. Значит, совсем не так сильна как рисуется. Или сознательно игнорирует, давая кому-то подслушать диалог.

– Да, мистер Чен. Я – Богуслав Милославский. Сейчас передам координаты госпоже Кривицкой. Надеюсь, она будет столь любезна, что привезет меня к вам. – Улыбка на лице княжича исчезла. Он собрался внутренне, даже черты лица с татарским налетом несколько заострились. Губы натянулись, белый оскал не сулил ничего хорошего.

Вероника никогда не видела Ярослава в бою. Интересно, тот тоже выпускал из себя зверя? За столько лет она, оказывается, толком не узнала никого из них. Вдобавок есть Радислав, о котором старший брат любил говорить, что он – настоящий боец.

По пути Богуслав не сказал ничего внятного. Более того, Вероника начала опасаться, как бы он не наломал дров, защищая родителя. Это уже не тот шестнадцатилетний безутешный сирота, которого она приручила после упокоения праха Ярослава и Гюль. И в прошлом году он играл роль покорного, оставаясь себе на уме и водя за нос всех. Что еще утаил важного? Но отступать или менять что-либо поздно. Чен предупрежден и ждет.

Внутри особняка, обставленного в подчеркнуто архаичном восточном стиле, Богуслав обратил внимание, что иероглифические надписи на драпировках интуитивно понятны, но весьма отличаются от выученных в Китае. Непроницаемый охранник с очень суровой аурой провел княжича в комнату. На голых досках – циновки, сверху маленькие подушки. Изобилие красного и желтого цветов с непривычки раздражает.

С легким шуршанием открылась сдвижная дверь. Пожилой мужчина щуплого телосложения в темно-синих брюках и наглухо застегнутой куртке стелящейся походкой вплыл в комнату, царапнув взглядом жестких черных глаз.

– Здравствуйте, господин Чен.

Богуслав поклонился. На Востоке поклоны складываются в целое искусство. Сгибая только шею, переламываясь в поясе или вообще втыкая морду в циновку, можно в единственном жесте выразить множество нюансов – от раболепия до пренебрежения, с сотней промежуточных вариантов. Темп поклона, время удержания тела в согнутом состоянии, выражение лица и положение рук тоже имеют значение.

– Аньен-хасимника, – прозвучало в ответ. Приветствие хозяин сопроводил весьма сдержанным поклоном, не унижая гостя и одновременно показывая свою весомость. Он опустился на подушку. – Присаживайтесь. Вы когда-нибудь участвовали в корейской чайной церемонии?

Корейцы! Их заковыристое «здравствуйте» княжич слышал, как и простейшие формулы вежливости. Слова звучат иначе, а иероглифы похожи на китайские. Теоретически «Самсунг» и прочие корейские фирмы приняли участие в технологической блокаде Китая и должны быть против чиповой монополии «Минтянь». Но бизнес интернационален, как и организованная преступность. Вряд ли захват и удержание Ярослава согласуются с законами Российской Федерации.

– К сожалению, нет. С удовольствием приму участие, – второй кивок головой Богуслав придержал до минимума. Предмет обсуждения не располагает к особой дружелюбности.

Прислуживала женщина. Проверив магией состав и отхлебнув первый глоток душистого фруктового напитка, даже отдаленно не напоминавшего чай в европейском или китайском понимании, гость нарвался на первый упрек.

– Вы применили заклинание!

– Да. В истинном мире это наша обычная привычка. Господин Чен, возможности вашего амулета ограничены. Они лишь регистрируют всплеск, но не показывают характер воздействия. Я проверил чай на токсины.

– Возможно. – Кореец подозрительно глянул и тоже отхлебнул. – Я бы с удовольствием расспросил вас о чарах, но вынужден избрать иную тему. Предполагаю, гражданин России Артем Уланов – он же Ярослав Милославский, глава государства в недоступном мне параллельном мире и ваш отец.

– Точно.

– Тогда позвольте спросить: кого вы представляете?

Богуслав отставил чашку. Восточные вежливые разговоры до перехода к главному сокращены до считаных секунд.

– Только семью Милославских.

– Почему же не государство?

– Князь объявлен умершим. О его нахождении среди живых знает крайне ограниченное число людей. О похищении – только я и госпожа Кривицкая.

В ауре мелькнуло удовлетворение. Княжич догадался, что Чен знает содержание разговора в машине. Если сейчас заявить, что гвардия княжества под седлом и готова мчаться выручать главаря, всполох в ауре корейца выдал бы понимание: собеседник лжет. Восточный бизнесмен отлично владеет мимикой, по богатству сравнимой с истуканом Рода. Жесты скупы и вообще ничего не выражают. Но пара жалких амулетов не в состоянии закрыть биополевые возмущения, особенно под взором сильного мага.

– Вы странно ведете переговоры, молодой человек. Получается, вы явились сюда только от своего имени, без охраны. Что мне мешает увеличить количество заложников до двух и заявить новый ультиматум?

– Ничто, кроме того, что я окажу некоторое сопротивление. Полагаю, Ярослава вы застали врасплох, но и то – без некоторого неудобства не обошлось, верно?

– Не существенно. Мы вправе отстаивать свои интересы, если на нас напали.

– Согласен. Защищая «Минтянь», вы абсолютно правы с точки зрения понятий и законов вашего мира. Однако не учитываете, как это воспринимается у нас, – Богуслав вкратце рассказал, чем деятельность корпорации подрывает устои его Родины. – Поэтому судьба не только отстраненного правителя, но также его ненаследного отпрыска не повлияет на то, что Китайская империя будет повержена, а переход заблокирован с нижней стороны. Как вы понимаете, я оставил информацию о цели нынешнего прихода к вам. В случае моей и Ярослава смерти правительство обязано принять меры, иначе будет смещено.

– Вы меня пытаетесь напугать?

Богуслав слегка развел руки, демонстрируя пустые ладони.

– Отнюдь. Пытаюсь объяснить ситуацию и нащупать компромисс, при котором можно обойтись без кровопролития здесь и там.

– Компромисс возможен только при одном условии: «Минтянь» сохранит возможность получать чипы снизу.

– А почему бы не попробовать штамповать чипы наверху?

– Даже не будем этого обсуждать. – Кореец отгородился жестом. – Здесь магия практически не действует.

– Наверно, вы общались не с теми магами, господин Чен. Если бы не боязнь испортить внутреннее убранство вашего особняка, мог бы вам продемонстрировать кое-что прямо здесь.

– Дело не в обстановке. Просто – не советую.

Голос корейца, в начале разговора подчеркнуто бесцветный, приобрел угрожающие обертоны.

– Жаль. Для начала я отключил камеры наблюдения.

И, соответственно, твои нукеры созерцают снежащие экраны мониторов, понимая, что стрелять через бумажные стены нельзя – непонятно, где находятся высокочтимый господин Чен и его недостойный собеседник. Богуслав поленился это объяснять и ударил корейца ногой в лоб из положения сидя. Модифицированное в Тайной Москве тело, воспроизведенное в точности механизмом перехода, выполнило удар, невозможный при нормальной человеческой анатомии.

Чен завалился назад, уронив чашку. Горячий ароматный напиток потек ему в промежность, но он даже не почувствовал – сознание покинуло мозг в момент касания ступни его лба. Затем приемом, излюбленным еще с путешествия через Каспий, Богуслав впился в ауры охранников.

Магия нижнего мира – фикция. Глоб просто вводит в человеческое сознание иллюзию, что зажигаются фаерболы, летают предметы, стреляют автоматы. В реальном мире нужны реальные усилия. Тайная Москва как симулятор, в котором у бойца несколько жизней и без меры патронов к оружию. Конечно, на начальном этапе магических тренировок оно полезно, и внизу многие слабосенситивные впервые увидели биополе, неразличимое ими в натуральном пространстве. Но рано или поздно пора покинуть детский сад и выйти на улицу.

Поэтому энергетический вампиризм сработал гораздо медленнее и тяжелее. Не понимая, что с ними, бойцы Чена вдруг ощущали усталость, апатию и слабость, переходящую в крепкий сон на грани комы.

– Доброе утро, господин Чен! – Богуслав влил в него легкое заклятие, врачующее последствия нокаута и ожога, легонько постучал по щекам. – Ваши люди живы, а через три-четыре недели будут полностью здоровы. Электроника сдохла. Пока мчится подмога, пройдет восемь минут. Поговорим?

– Ты не понимаешь, против кого выступил! – Кореец потер быстро синеющее пятно на лбу.

– Как раз отдаю себе отчет, поэтому никого не убивал. Не хочу сжигать мосты. У меня есть деловое предложение.

– Ярослава не отдам.

– Возможно, вы переоценили мои родственные чувства. Речь о другом. Позвольте?

Богуслав взял изящную чашку из тончайшего фарфора и отломил ручку как последний вандал. Накрыл ладонью, потом поднял руки. Под второй ладонью оказалась такая же обломанная чашка. Огрызок ручки идеально к ней подошел.

– Занятный фокус, Богуслав. Только фарфор однороден.

– Значение имеет не сложность структуры, а масса. С теми же затратами энергии я клонировал бы полтораста чипов с образца. Простите за дерзость, господин Чен, но, работая с людьми из Китайской империи, вы избрали не того партнера.

Княжич поднялся.

– В чем конкретно ваше предложение? – Кореец опять перешел на «вы».

– Поменять поставщика. Могу предложить услуги и другим парням, но конкуренция собьет цену и обрушит маржинальность, пока работает Шанхай. С меня чипы, с вас – сбыт. Позволю предположить, что не вы возглавляете холдинг, но явно вхожи к нужным людям. С ними обсужу детали. Так, ваша кавалерия на подходе. Аньенхи кесэйо, Чен-сси!

Попрощавшись с не очень гостеприимным восточным мафиози, Богуслав спрятался от любых возможных систем слежения, выпав из сети мобильной связи и поменяв внешность. Он отправился в пригород, где Род запеленговал ауру Ярослава. Врать корейцу – одно, но отца так или иначе нужно выручать. Хотя его роль в событиях предшествующих лет теперь воспринимается кардинально иначе. Разбирательства – на потом.

Усадьба в окрестностях Вязьмы, на самой границе Большой Москвы, охранялась не в пример серьезнее, нежели особняк Чена. Там – просто офис для переговоров. Богуслав прощупал местность как мог и понял, что мини-крепость специально готовилась к содержанию пленного мага и отражению атак подобных ему умельцев.

Внешний периметр обороны – забор с охраной, многоуровневой электронной сигнализацией и генераторами шума. Чародей с худшими навыками дальше не разглядел бы ничего, но и Богуславу они изрядно мешали. Зато магической сигналки здесь нет.

Она опоясывает второй рубеж, там тоже ограда и КПП. Получается, пространство между двумя линиями – просто приграничная полоса. Чтобы мышь не проскочила незамеченной.

В доме куча электронных и магических датчиков, три… нет, четыре мага пятого-шестого уровня, амулеты. Надо же, накопители в количестве десятков штук. Дней за десять в истинном мире они разряжаются чуть ли не в ноль. Неужели постоянно получают посылки из Шанхая? Недешево.

Ауру отца Богуслав обнаружил в пристройке и натурально охнул, пусть ожидал чего-то подобного. С трудом сдержал порыв раскатать здание по кирпичикам, а его обитателей – по органам. Нельзя сжигать мосты!

Через полчаса к проходной внешнего периметра подъехало обычное такси. Часовой, искренне уверенный, что пассажир везет боссам нечто от господина Чена, а пропуск машины санкционирован, пропустил ее на дорожку к внутреннему КПП.

Богуслав отпустил такси. Далее визитера ждет сканер, к нему нужен магический идентификатор. Устройство ставил квалифицированный специалист, но оно по зубам даже среднему выпускнику армейской разведшколы. Короткий разряд пробил сканер, а в дебри главного особняка ушел импульс – у дверей свой. К сожалению, магический датчик отныне способен докладывать только о работоспособности в режиме стенд-бай.

От второго поста до главного здания метров двести. Княжич выбрал минимально приличествующий темп ходьбы, лихорадочно изучая окружение и немилосердно терзая Рода заданиями. Неприятно находится под прицелом одновременно не менее шести пулеметных стволов. Первые выстрелы проглотит защита, а глоб выдернет в Тайную Москву… Но и в Шанхае Богуслав чувствовал себя в сравнительной безопасности, а в итоге получил лопатой по затылку, потом едва спасся из братской могилы.

Может, попробовать рвануть напрямую в подвал пристройки? Нет, не получится. Там полно автоматики. Удастся лишь избавить отца от мучений. Поэтому идем ножками и никуда не торопимся.

Лишь на последней полусотне метров Богуслав разобрался наконец в срисованной Родом карте электронно-механических и магических защит подвала, прочувствовав изуверскую фантазию создателя тюрьмы для мага высокого уровня. Подвешенный за руки Ярослав непрерывно избивается стальными прутами и прошивается электротоком. Аура истощена до предела, до лохмотьев полутрупа. Каждый килоджоуль энергии, выхватываемый мозгом из пространства, тут же расходуется на поддержание жизнедеятельности, а магоэлектронная система тюремщиков следит за балансированием на грани смерти. Наконец, при угрозе вторжения аппаратура моментально убьет князя с расчленением тела. В истерзанном состоянии Ярослав не в состоянии потянуться к Роду и просить у него поддержки… Кошмар!

– Я по поручению господина Чена. Нужно забрать пленника и перевезти в Москву.

Естественно, пара часовых не вправе решить подобное, хоть у них нет ни малейшего сомнения в правдивости слов посланника. Один остается бдить, второй отправился внутрь утрясать оргвопрос. Не армия, конечно. В войсках полагается заводить канитель «стой, кто идет», вызывать старшего и перекладывать на него головную боль с визитером, но никак не отлучаться с поста.

Магические датчики послушно зависли, а на лице дежурного ганмена застыла улыбка, гармонирующая с неподвижным взглядом. Богуслав рванул внутрь. В тысячах просмотренных им боевиков в такой ситуации полагалось сначала штурмовать особняк, перебить охрану и приближенных главного урода, далее тот сам выйдет, прижимая ствол к голове пленного, они долго будут рассуждать о грибах и о погоде, пока «хорошие парни» не придумают, как поэффектнее свести дело к хеппи-энду. В жизни есть задача номер раз – вытянуть Ярослава и номер бис – минимизировать потери противника. Так что эффектного штурма не произойдет.

Княжич отключил компьютер, управлявший пытками, по-русски: не через операционную систему, а оторвав основные и резервные провода питания. Мощные вспышки в кабелях, перерубившие фазы, привлекли внимание охраны.

«Тревога. Сорок секунд…» – начал обратный отсчет Род, единственный ассистент и соучастник Богуслава в операции.

Оттянув кинетическим заклятием ригель замка, тот открыл дверь и сбежал в подвал, на бегу вырубив охранника, и без того ошарашенного взрывами в проводке.

«Тридцать…»

Руки Ярослава прикованы к цепи, ног вообще нет – пережгутованные лохмотья.

«Двадцать шесть…»

Княжич рванулся к дежурному, схватил его автомат и высадил половину рожка в кисти рук отца. Защита поймала рикошеты, неизбежные в замкнутом помещении. Рванув Ярослава вниз, он порвал его предплечья, как почтовые марки по перфорации. Лишенное конечностей, грузное тело князя показалось обманчиво легким.

«Восемь…» Грохот ботинок по брусчатке у входа в подвал.

Не волнуйся, папа, сейчас будем в безопасности.

«Ноль!»

Ворвавшиеся в бункер охранники и боевые маги увидели лишь лужицу крови на полу и оторванные руки в тисках у потолка. Дежурный хрипел, держась за горло, и не мог выдавить ни слова.

Получив сообщение о побеге Ярослава, господин Чен почувствовал, будто его снова приложило ногой по голове. И не дозированно, как визитер, а со всей дури. Он приставил ручку поочередно к обеим ущербным чашкам. Реакцию бонз «Минтянь» предугадать нетрудно. Но, быть может, стоит начать бизнес с чипами без них?

 

Глава девятнадцатая

Перед отправкой на Восточный фронт Богуслав выдержал тяжелый разговор с регентами.

– Хочешь казаться взрослее, чем ты есть? – давил Олег. – Лавры Ярослава не дают покоя? Так заруби себе на носу – он в Тайную Москву попал тертым мужиком. Поэтому ни разу не вляпался как ты в Кыргызстане и в Шанхае. Понимаешь? Он не лез без нужды в глупые чужие разборки, не спасал будущих врагов в войне. Ты – сущее дите рядом с князем, потому сиди тихо и мотай на ус.

Милослава сдерживала выражения, но тоже подлила масла в огонь, отчего Богуслав взорвался.

– Отныне и навсегда – знайте оба: меня затрахало постоянное сравнение с отцом. Считаете, что я на него равняюсь? На хрен! Мне до звезды его величие, ни с кем не хочу меряться письками, у меня своя голова на плечах. Молчите оба! Я вас выслушал, теперь вы меня. У каждого – своя судьба, ни при каких условиях не соглашусь княжить в Тайной Москве. Мне до лампочки его нереализованные амбиции, и «продолжить дело отцов» – песня для Радислава. А для достижения целей у меня свои методы. Из-за вмешательства в «глупые чужие» дела страна получила шикарную возможность малой кровью подмять Закавказье и Прикаспийскую Азию, постепенно засасывает Кавказскую федерацию и Западную Монголию, оказавшиеся в окружении. Что делал Ярослав? Спровоцировал войну с Татарстаном, перебив или выселив две трети населения. Для присоединения Эстляндии сколько наших сил положил господин командующий? А в войне с османами Крым наполовину превратился в руины. Из-за моего «вляпывания» в историю с Шанхаем мы имеем куда лучший контакт с их глобом, нежели китайские маги. Да, вернулся в Серебряный Бор, перепачканный трупной гнилью. Но живой! А вы только квохтать горазды, – почувствовав, что переборщил, Богуслав извинился и стремительно вышел.

Тетка не без труда нагнала его в коридоре.

– Стой, дерзкий юноша. – Она сбавила голос до шепота: – Где Ярослав?

– Попал в беду, теперь в безопасном месте.

После яростного монолога княжича Милослава не решилась на дальнейшие подробные расспросы, а Богуслав через трое суток ступил на промерзлую февральскую землю Монголии.

Здесь – граница виртуальных владений глобов. Само собой, Будду ничто не мешало вызвать из Москвы. Но, во-первых, отличный повод оттуда удрать и посмотреть на реальное столкновение больших армий. Радислав для этого прописался в войсках. Во-вторых, находясь на участке местности, эмулируемом Родом, Богуслав мог дергать другие интеллектуальные машины только через его посредничество. Так как контакт с глобами не столько обмен данными, сколько достижение духовно-эмоциональной гармонии, близость имеет значение.

Армейский грузовик доставил княжича в погранзону. Командующий отделением охраны лейтенант пребывал в уверенности, что ночью доставляет к границе разведчика. Но задание, которое Богуслав определил себе, было куда важнее любой разведмиссии.

Не углубляясь на вражескую землю, он скинул рюкзак, проверил ближайшие пару километров пространства на наличие скрытых угроз. Сел на рюкзак, поджав ноги.

«Здравствуй, о Будда. Я специально пришел к тебе поговорить. Хорошо ли работает магия саркофага на Шанхайской аномалии? Поддерживается ли гармония?»

«Все нормально, Богуслав».

«Должен предупредить тебя, о Будда. Ожидаются события, которые вредны для гармонии. – Далее последовал рассказ об альтернативе в виде войны для блокирования перехода или добровольного его закрытия глобом. – Прошу тебя сделать выбор. Если ликвидируешь портал, войны не будет».

«Нет, Богуслав. Закрытие перехода означает вмешательство в основу мира и естественный ход вещей. Война между людьми, ведущаяся согласно законам, заложенным еще при сотворении, меньше нарушает гармонию».

«Я предупредил. Ты выбрал. Кстати, о Будда. Я обеспечил, что больше аномалий не предвидится. Развивайтесь гармонично».

Логика и мораль искусственного интеллекта весьма отличны от человеческих. Война с массовым применением магического оружия и гибелью несметного количества людей меньше вредит «гармонии», нежели блокировка единственного виртуального механизма. Зато у глоба вроде бы нет претензий к инициатору этой войны. Плюс за спиной глоб-Аллах, который в войне против неверных-буддистов точно в помощи не откажет. Разумеется, в пределах магических правил, некогда установленных Борисом.

Соединенный удар двух русских кулаков оказался страшен. Генштаб рассудил, что в войне на таком расстоянии и при трудностях подвоза ресурсов победоносен лишь блицкриг – введение сразу практически всех основных сил для разгрома противника на северо-западе. Руси абсолютно не нужна оккупация Китая, только прямая дорога в Шанхай, овладение переходом и источником.

Перед началом наступления – орбитальная бомбардировка. В силу странных законов здешней физики гораздо экономичнее поднять километров на сто пятьдесят боеголовки в левитационных пузырях и точно ронять их на позиции, чем запускать самолеты бомбардировочной авиации. Китайцы пытались закрываться слабо горящим тринитротолуолом и гексогеном, стреляли по бомбам, укрывались защитными полями. Прорвавшихся тридцати или сорока процентов более чем хватило.

Проявив невиданную скромность, Радислав отправился в ударную 12-ю бригаду на острие наступления северных обычным магом. Ставить себя, несовершеннолетнего, над генералами в боевой обстановке он не стал – не хотел нарушать порядок в стране, к рулю которой скоро предстоит встать. Старший брат пристроился рядом.

Когда земля, сотрясаемая орбитальной бомбежкой, уняла дрожь, взревели двигатели тысяч бронированных машин, снова наполняя пространство вибрацией. Княжичи нырнули в люки бронетехники чуть позади первой линии атаки. Ровно выдерживая строй, стальная лавина перешла границу.

Русские танки несколько отличались от виденных в Шанхае. Кроме высокой кормы необычно крупная башня из-за огромных гильз – у танковых выстрелов в истинном мире они много меньше. Броня сравнительно тонкая: от магических ударов машину хранят контрзаклятия, а если волшба не действует, то болванки артиллерийских орудий летают медленно и с трудом пробивают двадцать миллиметров многослойного листа. Длина стволов – почти шесть метров, дабы возможно более полно использовать энергию слабого порохового заряда.

И все же не танки – главная сила в наступлении. Чуть позади них тянутся на сдвоенных платформах мощные электрогенераторы. Достаточно им сблизиться с вражескими силами на тысячу метров, как маги-операторы прокладывают ионизированную дорожку-проводник к траншеям противника, а между двумя дорожками у самой земли проскакивает молния. Очень тонкая работа, мельчайшая ошибка – и разряд грохнет ближе, запекая собственные танки.

Электрическое оружие есть и у китайцев. Тут соревнование – у кого дальнобойнее. Сильные русские маги выбрасывают проводники и на два километра. Братья Милославские в паре – на четыре, особенно свежие и не вымотавшиеся.

Старший из них старался не думать, что в Китайскую империю, которая пока и не думала нападать на Русь, он несет смерть и разрушения, виды которых шокировали его в Шанхае. Императора и Будду предупредили о последствиях. Но это – отмазка для внешнего употребления. Совесть-то не обманешь.

С высоты линия фронта смотрится как грозовая область, сплошь исчерченная молниями. И эта линия медленно, неумолимо движется внутрь Китая. За электроразрядниками и бронетехникой шагает пехота. Только та территория занята, на которую опустился сапог или ботинок нашего солдата.

Следующие две недели соединились в серую полосу непрекращающегося кошмара для братьев. Они могли куда больше по сравнению с другими боевыми магами, на их долю и выпадало куда больше. За полтора десятка дней они не сотворили ни единого изощренного заклятия, только прокладывали дорожки для рукотворных молний, загоняя себя к пределу, когда дальнейшая перегрузка лишит возможности магичить надолго.

В середине февраля оба фронта замкнули кольцо окружения западной китайской группировки, встретившись за озером Цинхай. В войне наступила короткая нервная передышка, пока русские рассекали и пленили окруженцев, не имея ресурсов для развития наступления, а имперцы срочно мобилизовали население на борьбу с супостатом.

Радислав, привалившись к окну, мутным глазом рассматривал местную урбанистику поселка Синин, где обосновался офицерский состав их бригады.

– Слышь, брат, в Шанхае такое же говнище?

Старший, с фиолетовыми кругами под глазами, которого не привели в нормальное состояние даже теплые зеленые ленты, неохотно глянул сквозь стекло.

– Не-а. Нижний город стоит на равнине, это бесконечные кварталы одноэтажных домов с общими двориками и узкими проходами, мутные каналы, как длинные болота. Я был там летом, омерзительная вонища от отбросов. Верхний – красивый мегаполис, километры небоскребов вперемежку с промышленными кварталами, каналы вычищены и одеты в бетон. Здесь домишки лепятся к склону, крыша одного – дворик для верхнего. Горы, ветер, не так в нос шибает смрадом.

– До верхнего города не доберусь. А так получается, местные шанхайцы мне в пояс поклонятся, если на месте трущоб отгрохать Новый Ярославль?

Богуслав устало усмехнулся.

– Если потом сразу же свалишь – непременно. Как и во всем мире, здесь ненавидят агрессоров, оккупантов и убийц.

– Первое поколение, – отмахнулся Радислав. – Второе воспитаем в убеждении, что до нас царила дикость, как и на оставшейся территории империи.

– Дело твое. Ты – будущий князь. Но не забывай, местные считают себя продолжением той китайской цивилизации, что существовала в истинном мире до сотворения этого. Поэтому будут ждать сто, двести лет и не смирятся.

– Кстати, что за ерунда – истинный мир, глобы? Это игрища отца и Милославы?

– Считай, что да. Правь и не оглядывайся. Если что – я помогу.

– Не моего ума дело? Ладно, проглочу.

На самом деле наследник трона глотнул кофе.

Если отвлечься от войны, зимние закаты в невысоких отрогах Северного Тибета необычайно красивы. Темно-синее небо имеет пронзительный оттенок, редкие облака девственно белы, подсвечиваемые садящимся солнцем.

– Нас учили сражаться и убивать. А у меня сначала было чувство, будто никого не замочил вообще. Две недели тяжкой пахоты, словно мешки таскал. Потом вижу их окопы, кучи трупов и черные ожоги на земле от электроразрядов. Блин, наша работа! Первый раз увидел – меня чуть не вырвало.

– А потом привык, – ответил Богуслав. – У всех так бывает. Наверху предпочитают воевать, только нажимая кнопки на безопасном удалении. Я своего первого завалил из револьвера в темноте, ни черта не рассмотрел толком, и то скрутило. Потом днем ехали мимо тех трупов… Шиздец! Не то что проблеваться тянуло – кишки выворачивались. Вместо этого держал хвост пистолетом перед армянами, выпендривался. Подранков добил. Главное, чтобы стойкость желудка при виде трупов не переросла в безразличие. Убивать без необходимости нехорошо, и искусственно провоцировать необходимость – тоже.

– Отец был другого мнения. Хороший враг – мертвый враг, не оставлять живых врагов за спиной и так далее.

– Знаешь, Радислав, он не всегда и не во всем прав. Не буду изображать этакого мудрого старшего, прошедшего огонь и воду. Олег Грабко так и сказал мне в Москве – я сущее дите рядом с Ярославом. Но отец наломал слишком много дров из-за туповатой прямолинейности. Ты можешь стать лучшим правителем, чем он.

– Думаешь?

– Хотя бы потому, что тебя с детства к этому готовили.

– Тебя тоже. Но ты предпочел уступить мне очередность.

– И не жалею. Допивай свой кофе, и пошли прогуляемся, поищем китайских вдовушек. По моему опыту, секс очень здорово восстанавливает магические силы.

Радислав поднялся и одернул форму.

– Пошли. А об этом рецепте мне одна дама говорила, полковник из разведки.

– Госпожу полковник случайно не Алиса зовут?

Будущий князь чуть не споткнулся.

– Как ты догадался?

– Есть свои методы. И как, она тебя пролечила подобным методом?

– Не про нашу честь, – взгрустнул Радислав.

– Аналогично. А жаль.

Они отправились вниз по узкой городской улочке, как и тысячи других военнослужащих на оккупированных территориях – снимать стресс и усталость боев в компании доступных женщин. Богуслав искоса посматривал на брата. Внешне тот гораздо больше похож на отца – те же метр девяносто пять, широкие плечи. Даже лицо почти славянское, не от матери-татарки.

– Мы вымотались. А если бы за китайцев выступил древний?

– По примеру османской войны кликнул бы Безымянного. Хотя… Веришь ли, младший, иногда мне кажется, что древнего скоро и сам одолею. Да и ты со временем. Научу.

Развлекательное заведение, сочетавшее черты борделя и кабака, нашлось в единственном числе в нижней части Синина, переполненное русскими сержантами и офицерами сверх всякой меры. Судя по испуганным рожицам хозяйки и девочек местного «Мулен Ружа», они не знали, радоваться ли наплыву посетителей или кричать «караул».

Электриков, как именовали обычно командиров и обслугу генераторных машин, Богуслав не обнаружил. Бал правили танкисты. Посмотрев на ассортимент доступного прекрасного пола, он скривился и побрезговал, но Радислав с юношеской непосредственностью рвался в бой. Как же – в оккупированной стране посетить бардак, трахнуть бабу и выпить за победу… Романтика, мать вашу! Если нырять в говно – то по уши.

С китаянками не складывалось. Прибывавшие танкисты с помощью ранее оккупировавших притон офицеров оттирали электриков и забегали на полчасика в задние комнаты. Радислав, для приличия заказав стаканчик премерзкой рисовой водки, дососал его и заявил, что у него терпение лопнуло. Он грубо отодвинул дюжего капитана.

– Отдохни, мальчик. Я следующий.

Богуслав, умевший драться профессионально, залюбовался движениями меньшого, превратившегося в натуральный вихрь рук и ног. Заглядевшись, чуть не пропустил удар табуретом по голове – соратники танкиста решили, что второй электрик зря прохлаждается.

– Бей чумазых! – Княжич кровно оскорбил бронетанковые войска и ринулся в свалку.

Минут через десять они восседали на обломках мебели и пили с танкистами за их здоровье, потому что у электриков оно не пострадало. От большого количества пойла на душе поначалу помутнело, потом посветлело. Затем Богуслав обнаружил себя на китаянке, лицо которой не вспомнил бы назавтра даже под самой страшной пыткой. После литра рисовой бурды оно не казалось сильно уродливым. На соседней койке оттягивался Радислав, издавая стоны и охи, словно топтал не нули, а «Мисс Вселенную».

Восполнив силы по методу Алисы, Богуслав на следующий день выкликнул Будду.

«Огорчает происходящее? Тащи меня к императору. Может, уговорю сдаться и не рушить гармонию далее».

«Увидь место перемещения».

«Имей совесть, о Будда. Ты заботишься о малом нарушении, когда твой нижний уровень трещит в перегрузках от взрывов орбитальных бомб? Предлагаю нарушение гармонии свести к минимальному».

В действительности Запретный Город существовал уже в десятом веке. Поэтому Богуславу ничего не стоит представить любые из его ворот, виденных в Бейджине, в Китайской республике. Хотя бы Ворота Небесного Спокойствия. Но – неудобно. Будда выбросил бы его где-нибудь в районе нижнего аналога площади Тяньаньмэнь, как оттуда пробиться к императору, щеголяя формой вражеской армии? Разве что вырубая охранников, словно в Москве и Подмосковье при спасении Ярослава. Ни разу не смешно.

Небесный император ошалел не меньше, чем в такой же ситуации шанхайский еврей Иосиф. Богуслав отдал честь и коротко поклонился.

– Нихао, ваше императорское величество. Представитель русской княжеской семьи Богуслав Милославский. Имею честь предложить вам переговоры о прекращении огня.

Капитуляция и уступка Шанхая как условие перемирия императора не устроили. Так вообще дела не делаются, обычно враждующие стороны переговариваются через посредника, выясняют предварительные позиции, потом вожди полируют детали или вообще подмахивают заранее согласованные документы. Но после возобновления наступления русский генштаб заметил, что действия китайских генералов приняли хаотичный характер. Каждый из них опасался решительных телодвижений, ожидая, что в любую секунду за спиной окажется русский сержант в пятнистой полевой форме и скажет: «Нихао! Имею честь вас убить».

Война мячиком скатилась с тибетских высот на равнинный Восток. Русская армия упорно рубила коридор шириной сто пятьдесят – двести километров, неуклонно продвигаясь к Шанхаю. Китайцев приучали не пытаться отвоевывать эту зону, если нет желания отведать молний и орбитальных обстрелов. К Восточно-Китайскому морю авангард добрался лишь к концу апреля, обнаружив от желанного города лишь пепелище от высотных бомбежек. Поставки чипов корпорации «Минтянь» оборвались раньше.

Только после этого император Поднебесной согласился на переговоры. Ему пришлось согласиться на признание столетнего особого статуса панкитайского коридора от Шанхая до Кыргызстана, остающегося под военным контролем Руси, уступку руин с переходом и источником, с ними – двух сотен квадратных километров в районе устья Янцзы. Взамен русские позволили транспортное сообщение между южной и северной частями империи через особую зону, репатриацию беженцев и возврат тамошних земель в сельскохозяйственный оборот. Проигравшая сторона по традиции признала себя виновницей войны с обязательством выплаты контрибуции «пострадавшей» державе – Руси.

Радислав, обозревая на карте новые владения, заметил, что в верхнем мире Шанхайский порт играл важную роль, потому что до гражданской войны был ключевым для экспорта ширпотреба в Европу и Америку.

– Верно, брат. А тебе он нужен для колонизации Австралии и Новой Зеландии.

Про себя Богуслав добавил, что на одном из островов там найдется очень особенный житель. Пожелав удачи родственнику, уже вписавшему себе в актив стратегическую победу, пусть и не в чине главнокомандующего, старший Милославский убыл наверх.

Он наведался в Новодевичий монастырь, изъял урну с пеплом, оставив лишь маму. Больше не хотелось, чтобы родители лежали вместе в колумбарии. Тем более что Ярослав, отрастивший руки и ноги взамен утерянных, жив и сравнительно здоров. Скорее всего, останется таковым многие годы. Нишу прикрыла табличка с именем одной Гюль Милославской.

На излучине около Серебряного Бора, крайне мало напоминавшей русло Москвы-реки нижнего мира, пепел из урны ссыпался в воду. Погребальный контейнер, за который Вероника когда-то заплатила несколько тысяч долларов, упал в мусорку.

Богуслав отряхнул ладони, словно смахнув с них целый период своей жизни, и сделал вызов.

– Чен-сси? Аньен-хасимника! Здесь Богуслав. Как говорят на Руси, свято место пусто не бывает. Вы не хотите обсудить со мной этот вопрос?

 

Глава двадцатая

Из старых праздников Российская Федерация отмечает только 9 Мая, День Победы. Кроме исторической памяти о событиях почти вековой давности в эти дни происходит перелом от весны к лету. Всюду, где в Москве сохранилась зелень, к 9 мая распускаются последние отставшие кусты и деревья.

Насаждения непременно присутствуют на крышах пентхаусов, на зиму заботливо прикрываемые колпаками с подогревом. Раньше крутостью считались вертолеты и площадки для них. Сейчас – эка невидаль. Если не хочешь жить в коттеджном поселке, напоминающем ущелье между гор из стекла и стали, забирайся наверх и расти собственный сад ближе к облакам.

Вероника Кривицкая последние два года привыкла гораздо чаще бывать в своих московских апартаментах на сто двадцатом этаже элитного дома в Чайна-Тауне, несмотря на обилие недвижимости по всему земному шару. Ее не притягивала Москва, чрезвычайно огромная, разбитая на несколько самостоятельных зон, поэтому считаться москвичкой и тем более патриотом города она не желала. Больше нравилась именно квартира, несколько раз перестраиваемая согласно вкусам и капризам. Не желая себе признаваться, она любила этот уголок вселенной еще и потому, что с ним так или иначе были связаны приятные свидания, переходящие в замечательное непотребство, удачи в бизнесе, лихие аферы, после которых душу греют не только заработанные десятки миллиардов, но и удовлетворение от отлично сделанной работы. Пентхаус приносил ей удачу.

«А может, я старею», – подумала хозяйка, вручную поливая цветы на верхней площадке под утренними лучами майского солнца. Не физически, тело стабильно на уровне двадцати пяти. Образ мыслей все больше характерен для женщины, которой глубоко за… много.

После Милославских, будем справедливы и откровенны, остальные мужики – просто члены с кошельками и на ножках. Осталось завести пару котов, тем окончательно двинуться по пути превращения в старую деву. Ярослав не дался в руки, и, наверно, его она никогда бы и не смогла удержать. За что и пострадал. Поделом! Но младший – стопроцентная ее недоработка. Не учла, что в каких-то шестнадцать лет парень в первую очередь наследный княжич с генами десятков диктаторов Руси, а уж потом сопляк-тинейджер с гормонами вместо мозгов. Его отец, кстати, тоже ошибся в выводах – родители часто считают детей гораздо менее взрослыми, чем оно есть на самом деле.

Вероника придирчиво осмотрела почерневший листок на одном из любимых кустиков. Растения тоже имеют ауру, на много порядков слабее, нежели у людей. Биоэнергетическая жалоба цветка дала толчок, разбудив чувство настороженности.

Московский пентхаус Кривицкой с недавних времен оборудован как небольшая, но неприступная крепость. Года четыре назад затянувшийся спор, из взаимных претензий и судебных тяжб чуть не вылившийся в разборки в духе 1990-х годов, заставил ее выкупить квартиры, примыкающие к жилищу, утроить электронную безопасность, посадить рядом со входом охрану. Миллиардерша с тех пор никуда не выезжала без секьюрити, это вошло в правило.

Не сработала сигнализация, ни компьютерная, ни магическая. И все же в квартире под ногами что-то изменилось. Там прибирается Ли Хань, управляющая роботами и подчищающая места, куда не дотягиваются механические руки. Черт побери, откуда вторая человеческая аура?!

Однако она оказалась знакомой, и Вероника расслабилась, дав отбой тревоги охранникам.

– Не помешал? Извините, что без стука. Обстоятельства чрезвычайные.

В легком раздражении она оставила лейку и присела за столик, жестом указав на плетеный стул напротив. Не то чтобы ее оторвали от важных дел, и этому человеку она скорее рада, хоть подспудно начинает его опасаться. Нельзя так вламываться к дамам. А вдруг не одета? В зеркало не посмотрела. И вообще – такое вторжение напоминает изнасилование в миниатюре, когда мужчина что хочет, то и делает, нимало не интересуясь мнением жертвы.

Богуслав непринужденно влился за столик и без предисловий объявил:

– Вам угрожает опасность.

– Вот как? – Вероника вытащила сигариллу. – Кто-то из страшных нижних магов решил поквитаться, что я спровоцировала разгром Китайской империи?

Гость улыбнулся:

– Не нужно преувеличивать свою роль. Княжество с удовольствием хватается за поводы насадить русскую гегемонию. Опасность исходит сверху. Вы в курсе, что наш с вами разговор в лимузине перед походом к Чену прослушивался его людьми? Осведомлены. Тем лучше. А жучки в вашей квартире? Я вырубил пяток, желаю уединиться с вами.

Женщина напряглась и погасила в пепельнице коричневую палочку, из которой сделала всего пару затяжек.

– Не может быть.

– Чтобы вы не считали меня голословным, кое-что покажу. Позвольте ваши садовые ножницы.

Богуслав встал и острием поддел крохотную бусинку на проводке, спрятанную в стыке между панелями.

– Я достал датчик охранной сигнализации. А под ним сюрприз.

На безупречную ладонь упал шарик диаметром не более миллиметра. Вероника недоверчиво приподняла бровь.

– Не разбираюсь в электронике. Может, ты вытащил элемент моих систем?

– Опять лукавите, госпожа. Все маги хотя бы чуть-чуть в этом смыслят, постоянно наблюдая электричество в проводниках. Но не важно. Я извлек и, обратите внимание на волосок, оторвал от проводки некий гаджет. Запустите чек-режим сигнализации. Если отряд не заметил потерю бойца, как говорили в древности, значит, жучка ставил посторонний.

Судя по чуть побледневшему лицу и тревожному всполоху ауры, Вероника окликнула электронную защиту дома, услышав рапорт «все пучком».

– Грамотная работа. Излучения датчика крайне слабы и маскировались элементом штатной сигнализации. Провод уходил куда-то, где спрятан управляющий блок, и сигнал незаметно выводился наружу. Я не разбирался, спалил одним махом. Потом можете отследить по обрывкам заклинания.

Женщина откинулась на спинку стула. Так, некая нежелательная информация уходила за пределы пентхауса. Разговоры, возможно – передача файлов. Явно не один день, поэтому торопиться менять счета, коды и пароли не обязательно сей момент. Лучше вычислить, кому это особенно необходимо.

Словно прочитав ее мысли, – а Вероника не стала бы биться об заклад, что Богуслав на это не способен, – княжич внес ясность:

– Чен знает, что вы играли за обе стороны. Действительно, соблазн велик. Ваша основная команда кинула фишки на черное – на ликвидацию «Минтяй». Подставив Ярослава, а затем и меня, вы ввернули процентик и противной стороне. Казалось бы, беспроигрышная ситуация, тем более в ставке на красное вы не заплатили за фишки ни цента. «Минтяй» рухнет – растут акции западных чипмейкеров. Если уцелеет, вам отстегивают не менее десяти миллиардов… о, гораздо больше? Преклоняюсь перед вашим размахом. На самом деле, вы не до конца ни с первыми, ни со вторыми, только за себя.

– Всегда так.

– Прелестно. Но обе группы – красная и черная – считают вас предательницей.

Кривицкая несколько успокоилась.

– Зря драматизируешь. Спасибо, конечно, что предупредил про утечку. Но лично мне ничто не угрожает…

– …Настолько, чтобы вламываться к вам в дом, рискуя застать с любовником или неодетой? Поверьте, мужчина меня не смутил бы, а в лосинах и майке вы выглядите лучше, чем девяносто девять процентов женщин в вечернем платье и после двух часов в парикмахерской.

– А один процент?

– Он – спорный.

– Ладно, прощен. Так вот, не переоценивай свое предупреждение. У нас не принято воевать лично. Только бизнес. Значит, на меня готовится наступление с целью отобрать часть активов, я буду отбиваться и контратаковать. Окажусь в минусе или в плюсе – не знаю. Обычно происходит второе.

– Желаю успеха. – Богуслав снова устроился на стуле, пытливо глянув на хозяйку апартаментов. И, как она считала, одну из хозяев жизни. – Так как информация в любом случае для вас полезна, предлагаю обсудить кое-какие детали из недавнего прошлого. Глядишь, не только мне, но вам что-то станет яснее.

– Час времени у меня есть. Потом – пардон.

– Уложимся. Итак, вернемся года на четыре назад. Я катаюсь на детском велосипеде, а отец начинает отлынивать от государственного управления, ему кажется, что все не так, как кажется… Я сегодня особенно красноречив.

– Ничего. Продолжай.

– В поисках великой сермяжной правды папа натыкается на Бороду, и тот открывает ему глаза на виртуальность нижнего мира. Как человек, предпочитающий контролировать окружающее пространство целиком, князь напрягает свои неординарные магические и интеллектуальные способности. Года два изучает Рода, пробует оперировать его низкоуровневыми системами независимо от центрального блока управления, разбирается в принципах мониторинга. Вам он об этом рассказывал, насколько подробно?

– В самых общих чертах. – Вероника махнула в воздухе новой зажженной сигариллой. – Вроде как боги, которым мы поклонялись с детства, на самом деле – биоэнергетические компьютеры, создающие виртуальное пространство низа.

– И да и нет, – Богуслав невольно скопировал любимый ответ лжебогов. – Искусственные интеллектуальные системы, но далеко не только компьютеры в нашем привычном понимании. Они неизмеримо сложнее. Отец обозвал их для краткости «глобы».

– Я слышала это слово. Мы и с тобой говорили об этом.

– Затем он узнал главное. Следуя заложенному изначальному принципу – тратить наименьшие ресурсы на поддержание стабильности пространства, глобы начали потихоньку материализовать нижний мир.

– И об этом слышала, но никак не могу представить.

– Допустим, ваш куст уже материален, а ножницы – виртуальны. Берете ножницы и отрезаете ветку. Она отделяется. Ножницы видны только наблюдателю из эмулированного глобом пространства, ветка останется укороченной для любого смотрящего. Потом со временем материализуются ножницы, в последнюю очередь – люди. Парадокс, которого я не понимаю, в том, что при взаимодействии с веткой компьютерной модели инструмента не нужна энергетически затратная его материализация в реальном пространстве. Как любит говорить один из глобов, вместо этого – гармония.

– Оставим теоретизирования. Хотя… Сколько времени понадобится до полного превращения Тайной Москвы в материальный мир?

– Глобы считают, четыреста-пятьсот лет. Почему – вопрос не по окладу. Масса планеты около шести миллиардов тонн, умноженных на десять в двенадцатой степени. А возможности 3D-принтера, перемещающего объекты из нижнего в верхний мир, – десятки килограмм в минуту. Короче, не будем вмешиваться в их кухню и вернемся к делам насущным.

– Давно пора, – Вероника обожала большие цифры, только касающиеся денежных сумм.

– Но отца и этот темп не устроил. Он решил их подтолкнуть. Его вдохновили результаты эксперимента, проведенного давным-давно в Московском университете. Попытка рассмотреть молекулярную структуру вещества повлекла локальную перегрузку логических блоков Рода, отчего произошел взрыв. Образовалась маленькая аномальная зона – кусочек реала в виртуальном окружении, грубая и противоестественная. Раковая опухоль. Мой предприимчивый предок решил распространить этот «успех» на всю планету. Для начала он провел пару испытаний в Тихом океане, образовав две зоны на территории, формируемой самым слабым – восьмым глобом. Потом почувствовал, что самый мощный искусственный интеллект, то есть Род, счел эти эксперименты опасными для стабильности и при их продолжении готов подвергнуть князя тем же ограничениям, что и Бороду, пытавшегося неуклюже переделать законы термодинамики. Отец решил навсегда вернуться в истинный мир и продолжать сверху колупаться пальцем в высоковольтных проводах.

– Для чего решил инсценировать собственную смерть. – По Веронике безо всякого магического чтения ауры было заметно, что она в общих чертах знала картину. Сейчас на места легли последние кусочки мозаики.

– Готовился почти год, довел систему управления страной до состояния, когда справились бы и регенты, а потом мы с Радиславом. В Бахчисарайском дворце соорудил фантом лично для меня – охранные системы его не засекли, только голос и локальное возмущение полей. К концу «схватки» отправил меня к матери. Потом соорудил идентичную копию своего тела, а сам прыгнул наверх. И тут его планы пошли наперекосяк.

Богуслав сжал зубы. Память об этом до сих пор дергает его как загноившаяся рана, почувствовала Вероника.

– Вы знаете, что обездушенное тело может прожить некоторое время. А Ярослав стремился к правдоподобию. Он скормил муляжу часть энергетики и при уходе швырнул в него летальное заклятие.

– От которого погибла Гюль.

– Именно. Он не учел связи души и тела. Мама любила его. Их ауры были соединены. Кусочка энергетики на чучеле оказалось достаточно, чтобы она получила смертельную дозу. Полагаю, эхо заклинания долбануло и по нему вдогонку.

– По мне тоже.

Богуслав, рассеянно до этого глядевший в зеленые заросли, перевел взор на Веронику, словно впервые ее увидел.

– Раньше вы любили его по-настоящему. Иначе бы не сцепились биополем.

– Да, – просто ответила женщина.

Переведя дыхание от захлестнувших чувств и неприятных воспоминаний, княжич продолжил:

– В Москве отец начал психовать. Он рассчитывал вытащить маму. Виртуальный мир стал для него примитивен и тесен, только полигон для экспериментов. Даже мы с Радиславом – просто компьютерные персонажи.

– Не надо так говорить! – одернула Вероника.

– Я знаю, о чем говорю. Так вот, утратив жену, он начал судорожно пытаться воскресить ее, пробуя выдернуть из ноосферы, контролируемой Родом, энергетику маминой души, посадить на виртуальный носитель и вытащить через переход. Ни хрена не получилось. Точно знаю, что у вас он нарисовался гораздо раньше, чем передо мной. И во время спектакля с перезахоронением праха родителей вы прекрасно знали, что отец жив.

– Он просил не говорить.

– Естественно. Я не слепой, с самого начала знал, что вы постоянно недоговариваете каких-то важных вещей, пусть стараетесь напрямую не врать, скорее недомолвками вводить в заблуждение. Но я гнал от себя эти мысли, думал – вы переполнены коммерческими тайнами, заботитесь, чтобы не проболтаться случайно и не открыть их лицу постороннему.

– Так и было.

– Все врали. Хуже другое. Отец, утратив часть возможностей влияния на Тайную Москву и глобов, попросил вас приручить меня, чтобы когда-нибудь использовать. Даже завещание подделал, уже наверху обретаясь, чтобы я обратился за помощью с перезахоронением и доставил диск «Скорпов». Гарантированно попадая в ваши сети.

Вероника закурила в очередной раз. Точнее – в бесчисленный.

– Не отрицаете. Но сразу повода для использования не нашлось, тем более что я оказался негодным наследником – отрекся от короны в пользу Радислава. Потом заигрался в приключениях. Если не секрет, чем пробавлялся отец наверху?

– Откровенность за откровенность, хотя мне это, честно говоря, неприятно. Он вроде как вернулся ко мне на какое-то время. Все стало как до твоего рождения. Не совсем все – после смерти Гюль он изменился страшно. Потерянный, в чем-то даже жалкий. Раньше таким я его видела лишь раз, когда в костюме бомжа он выбрался из Эстонии и не мог переместиться вниз: древние умудрились внести блокировку в переходы. Думала, время лечит. Ничуть. Ярослав решил применить опыт Бороды тысячелетней давности, когда тот заселял нижний мир. Заставил Рода воспроизвести тело Гюль, посадил в нее душу умиравшей в реале женщины, стер память и на ее место наложил личность жены. Получившегося гибрида вытащил наверх.

– Кошмар! Отец не мог не понимать, что темперамент, подсознательное и прочее, включая особенности сенситивного восприятия, остаются оригинальными.

– Вот именно! И он знал об этом заранее, что не помешало ему вновь меня бросить и уйти к своей Галатее. Пигмалион, мать его… – Впервые при Богуславе женщина ругнулась нецензурно. – Разумеется, он не смог с ней жить. Возможно, существо обожало Ярослава не хуже Гюль, но спутать их невозможно. Твой отец способен обрести счастье только с подругой, разительно отличающейся от жены. Пусть даже не обязательно со мной.

– И где эта… Гюль?

– Клянусь – понятия не имею. Не исключаю, что он ее убил.

А если нет? От мысли, что где-то бродит искусственное создание с памятью и чувствами покойной матери, у Богуслава мороз пробежал между лопатками. Нырнув в свои мысли, он пропустил часть рассказа Вероники.

– …Счел виноватым Рода. Мужчины вообще не любят признавать собственную вину и нести ответственность. Поэтому следующий эксперимент у него вышел как месть – взрыв в пустынном лесу у Твери.

– Где находился я, а также полк погранвойск на учениях. Погибло чуть больше полутора тысяч человек. Ткнул ему в нос – открестился. Еще он пытался загнать состав с щебнем в аномальную зону, сформировав и оплатив его удаленно, не перемещаясь вниз. Подбивал нас с Борисом отправиться на корабле к тихоокеанским аномалиям к востоку от Австралии.

– Вы же могли взорваться!

– Запросто. Но больше другое волнует. Допустим, вы отправили меня в Шанхай в логово «Минтяй» независимо от гешефтов с отцом. Посчитали, что мой метод «затычки» перехода снизу слишком медленный, и заказали повторный взрыв наподобие тверского. Но Ярослава перехватили не у вашего дома или офиса, а только на следующие сутки. Вы его сдали Чену целенаправленно, а не случайно, через неделю – меня. Не верю, что только ради ставки на красное. Деньги для вас важны, но это не все. Расскажите о других мотивах.

Вероника хрустнула пальцами. Этот звук она издавала даже реже, чем матерщину – несмотря на магическую поддержку телесного здоровья берегла суставы.

– Я что, на исповеди? – раздраженно буркнула дама, чей лимит открытости исчерпался. – Ты ни разу не похож на моего духовника. Тем более мусульманин.

– С религией сложно. В юности поклонялся ложным богам, мои молитвы попадали в копилку искусственного интеллекта, а не к истинному Аллаху. Не хотите говорить – не надо. Тогда послушайте меня. Мага высокого уровня захватить крайне не просто. Его подкараулили благодаря вам и обрушили на ноги автоматные очереди из шести стволов. Энергетика ауры ухнула в защиту, когда истощилась – ему пережгутовали культи на обрывках бедер и непрерывно избивали, прижигая током, поддерживая на грани жизни и смерти. Чтобы только не пытался магичить. Скажите, он настолько вам досадил?

– Неужели? Странно. Я знала, что Ярослав у Чена, но не ощутила ни малейшего дискомфорта.

– Разлюбили, и ауры расцепились. Теперь можно творить с ним что угодно.

– Нет! Ты не понимаешь. В день взрыва в Шанхае его приложило отдачей. Меня тоже встряхнуло. Поэтому была уверена, что, если с ним начнут делать пакости, непременно почувствую. В одном ты прав – разлюбила. Не тогда, когда ненавидела за уход к искусственной Гюль. Гораздо позднее, после взрыва в «Минтяй». Он ночевал у меня за сутки до пленения. И я поняла: мне наплевать. Пришел – и ладно. Исчез бы на год, тем лучше. Нелюбовь – это не ненависть, а равнодушие.

– Но что-то все равно вас задело. Именно в последнюю встречу. Оттого спустили на него собак Чена.

– Я что, совсем разучилась закрываться? А, ладно. Мы болтали ни о чем. Вспоминали прошлое, шутили. И вдруг спросила у него – если секс со мной ради развлечения тебе нравится, ради зачатия не желаешь? Он так посмотрел и отреагировал, что пришлось перевести в шутку. Будто я нищенка, желающая ребенка от богатого мужика, чтобы алименты платил. Или полная уродина, что не найду добровольного донора спермы.

– Тем самым оскорбил до глубины души. Значит – про равнодушие ложь.

– Нет. – Вероника встала и прошла к зеленым зарослям, поверх которых открывался захватывающий пейзаж китайского района Москвы, после гражданской войны в Поднебесной постепенно выкупаемый славянами обратно. – Ударить может и нелюбимый. И достаточно больно, если знает куда.

– По-вашему, вы в расчете? Он отказал вам, его обрекли на неделю нескончаемых пыток и чуть не убили. Неэквивалентно.

– Знаешь, юноша, давай я сама займусь балансом взаимных претензий с Ярославом.

– Запросто. Только к человеку, который обрек моего родного отца на истязание, у меня свой счет.

– Накажешь меня всю? – Вероника обернулась и попробовала добавить каплю презрения с высокомерием во взгляд. Получилось не очень естественно.

– И, наконец, меня сунула тигру в пасть.

– Ну, тут не было сомнений – выкрутишься.

– Не считая того, что на Ярославе корейцы отработали методику. На меня смотрели автоматы, готовые отстреливать руки-ноги по первому щелчку Чена. Одна ошибка – и повис бы в камере пыток на пару с отцом. Тогда принялась бы за Радислава?

Женщина поняла, что зашла несколько далеко. Подвело проклятое чувство постоянного превосходства над мужчинами. Милославские – не те, с кем можно шутить. Сынок Ярослава способен вывернуться из немыслимой передряги и явно злопамятен.

– Нет! Ты не хочешь меня слушать. Да, я действовала в своих интересах, но не предполагала, что князю придется так худо. Тебе дала возможность узнать через Чена, где его содержат. Смотри в ауру – не лгу!

– И правда не лжете… Но зачем – Чен? Про координаты тюрьмы я Рода спросил.

Вероника на секунду смешалась. Власть молодого человека над могущественным искусственным интеллектом, намного превышающая отцовские возможности, не укладывалась у нее в голове.

– Тогда зачем ты пошел к корейцам?

– Посмотреть на серьезных людей. Знаете ли, я решил перебраться в истинный мир навсегда. Знакомства разные нужны, а кроме вас никого значительного. – Он остановился на недосказанном, но и так ясно – к ней доверия нет, чтобы, отталкиваясь от этого, начать новую жизнь.

– Что же будет с Тайной Москвой?

– Прекрасно контролируется отсюда. Если продолжить некорректное сравнение глобов с компьютерами, у меня права администратора, которые были у Бориса Бороды до его низвержения с пьедестала Рода. Терминал – мой собственный мозг, соединенный с глобом. В виртуальном мире я всемогущий, поэтому мне там скучно. Пусть Радислав развлекается, отсюда присмотрю.

– Потрясающе. Где Ярослав?

– Внизу, в Новой Зеландии. Возможности обрезаны до бытовых. Успокоится, обдумает – там посмотрим.

– Но он же могучий маг!

Богуслав развел руками:

– Тамошнее чародейство вызывает только изменения в виртуальном пространстве Тайной Москвы. Невозможно, колдуя внизу, зажечь здесь элементарный фаербол. Разве что влезть в мозги к Роду и воспользоваться его силой. Теперь за отцом приглядывает восьмой, которого он обвинил в двойном убийстве. Оторванную ногу отрастить – запросто, а доступ к внутренним системам глобов и заклинаниям высокого уровня закрыт. Хотите проведать его, спасибо за побои услышать? Звонок могу и отсюда организовать. Только быстрее. Отведенный мне час скоро истекает.

Он разглядывал Веронику чуть насмешливо, но не осуждающе, хоть раскрыл и вывернул наружу приличный ворох ее грязного белья. Заодно отметил, насколько в белой майке женщина выгодно смотрится на фоне зелени. Красные лосины дополнили цветовую композицию… Какую? Точно! Красно-бело-зеленый флаг какой-то страны. Италии, например. Она любит одеваться в Милане.

Кривицкая, отвернувшись вполоборота, долго смотрела в сторону, ухватившись руками за стальной поручень вдоль ограждения. Потом вернулась к Богуславу. На глазах слезы? Непонятно. В ауре какая-то каша эмоций.

– Напоследок. Взорвав нижний Шанхай, отец не испытал ни малейших проблем до пленения. А через полчаса после взрыва я получил трещину в своде черепа, с которой угодил в общую могилу. Выбрался чудом. Вот чей импульс вы, скорее всего, получили. И с кем снова сцепились аурой, оторвавшись от отца.

Он не стал уточнять. Женщина чувствует лишь того мужчину, которого любит.

– Богуслав. А ты согласился бы со мной заняться сексом ради будущего ребенка?

– Конечно!

– Ты ни секунды не колебался… Почему?

– Проблемы Ярослава от того, что он слишком поздно стал отцом, привык убивать раньше, чем создавать. Я не хочу повторить его путь.

С этими словами он шагнул вперед и легко подхватил ее на руки.

– Пойдем.

– Сегодня неподходящий для зачатия день, – нервно возразила Вероника, легко толкая его в грудь.

– Ничего страшного. Потренируемся.

Он покинул апартаменты не через час после появления, а гораздо позже. Отойдя на полквартала, оглянулся и остановился. Стекла пентхауса отливали огнем закатного солнца, едва различимые в вышине.

Вероника верна ему, только находясь рядом. Есть беспроигрышный вариант – не расставаться. Нужен ли он обоим, возможен ли технически? Как минимум если предложение о зачатии не окажется пустышкой, об этом стоит подумать.

Что связывает, что влечет к ней? Извращенная и чисто плотская тяга к старшей женщине, стервозной, распутной, вероломной? Или есть действительно душевная привязанность, сочувствие к ее одиночеству… Богуслав не успел додумать эту мысль. Сначала кольнуло жесткое предчувствие беды, заставившее активизировать защиты. Появилось понимание, что лично ему ничто не грозит, но опасность не исчезла.

А потом в воздухе мелькнуло блестящее тело, врезавшееся в верхний этаж пентхауса. Ракета «земля – земля». Дом не разрушился весь, но пара уровней исчезла в пламени, донесся гром. Куски строительных конструкций посыпались со стадвадцатиэтажной высоты, врезаясь в тротуар с сокрушающей силой. Несмотря на камнепад, Богуслав дернулся обратно к небоскребу, внезапно получив резкий ментальный удар боли и отчаянья, на чем связь с аурой Вероники прервалась навсегда.

С трудом распрямившись после короткого шока, он увидел планирующую к ногам ветку с зелеными листьями. Подобрал ее и зашагал к паркингу, не оглядываясь более. По пути искал ответ на единственный вопрос. Женщина, неразборчивая в средствах ни по отношению к компаньонам, ни к любовникам, нарвалась вполне заслуженно. Так почему настолько тоскливо и пусто на сердце?

Обманутые партнеры Кривицкой нанесли удар по главному ее активу – жизни, совершив это на глазах нового поставщика микрочипов и демонстративно позволив ему уйти.

 

Глава двадцать первая

– Загораешь?

Ярослав обернулся. Его старший сын в истинном облике и в деловом костюме, не уместном на пляже, стоял на песке и рассматривал родителя, который на пару с военным в тропической форме латал рыбацкую сеть.

– Да уж, спасибо. Хоть с климатом удружил – сплошной курорт.

– Я тебе пару сумок со всякой всячиной кинул в хижину.

– Выходит, я – твой должник?

Богуслав проигнорировал иронию. Первые недели после переноса вниз и радикального кастрирования магических способностей бывший князь бесился, пытался драться с четырьмя охранниками, понятия не имевшими, кто их странный подопечный. Потом пробовал разбить лоб, и снова безуспешно – для рукопашного боя у тела мутанта-нули слишком короткие руки, а для суицида чересчур крепкая голова.

– Поговорим?

Ярослав кивнул и поплелся в дом. Прежде выше сантиметров на пятнадцать, сейчас он едва доставал сыну до плеча. Богуслав смешно утопал в песке блестящими туфлями, тут же потерявшими глянец.

– Ого! Княжеский подарок. – Узник острова оглядел контейнеры, из-за которых на обширной веранде не развернуться. – Еда, оружие. Здесь что?

– Шмотье разное. Сейчас мы расстанемся надолго. А в нижнем мире никто не сможет больше тебя навестить иначе как на дирижабле или корабле. Поэтому подкинул с запасом, пока не прибудет смена твоим четверым дружкам. А это – только летом, к Новому году. Вопросы, пожелания?

Нули сел на контейнер, закинув короткую ногу за другую.

– Вопрос один – почему не исполняешь мое единственное пожелание?

– Вернуть тебя к прежнему состоянию. Не выйдет. Во-первых, оно противоречит установке Рода на стабильность.

– Ты прекрасно справишься через восьмого.

– Не пойдет, – качнул головой Богуслав. – Род узнает и срежет мой допуск к администрированию. И, во-вторых, я тебе не доверяю. Начиная с убийства мамы, пусть неосторожного, ты совершил слишком много необдуманных поступков. Идиотскими экспериментами с глобами запросто мог погубить нас с Радиславом, Милославой и весь этот мир. Ненавидел его за то, что оказался обманут? Обрел любовь, которая оказалась компьютерной симуляцией? Ты похож на ребенка, который проиграл игру и со злости дырявит монитор компьютера. Винить себя не хватило мужества.

– Да как ты смеешь судить! – взвился Ярослав. – Даже представить себе не можешь, что я пережил, когда узнал, что Гюль не вернуть!

– Ты убил мою мать, исследователь хренов, и никакие твои переживания не искупают этот факт. А что сделал с ее двойником? Тоже, кстати, крайне безответственное дело.

– Кто тебе сказал? – ощерился нули.

– Кривицкая, кто же еще.

– Гореть ей в аду! Она меня подставила.

– А ты над ней насмеялся и бросил. Не мог тактично уйти. Вот и огреб по полной. Кстати, по поводу ада – она погибла. Так что с суррогатной Гюль?

– Повесилась, – вздохнул Ярослав. – Как только узнала правду.

Вот же на тебе, подумал княжич. Мама, Гюль-2 и Вероника. Отца вообще опасно к женщинам подпускать? Хотя в последнем случае он не особо виноват. Или… Не вел бы себя как свинья, Кривицкая не кидалась бы в крайности.

– Я не мог предположить, что так получится! Казалось, все предусмотрел. А уничтожение виртуального мира сам знаешь зачем: чтобы вернуть истинному миру магическую энергетику, которую выжирают глобы.

– Ты не прав, отец. Каждый человек живет в виртуальном мире собственного воображения. Там, вверху, ты видишь цвета и краски. Но на самом деле существуют лишь разные частоты отраженного солнечного или электрического света. То же с запахами, звуками. А мысли, фантазия? Человеческое тело – лишь каркас для идеального микрокосма. Внизу такие же люди с точно таким же внутренним миром. Отказывая им в праве на существование, ты объявляешь не достойным его все человечество.

– Пустое философствование, – отмахнулся Ярослав. – Лучше скажи, почему никто не может перемещаться? Борис – запросто.

– Теперь он как и все – ножками, ножками. Привыкли эксплуатировать глобов как домашний комбайн. Ты задумывался, какая доля ресурсов Рода уходит на дебильные клятвы? Клянусь Родом… Звучит! А он обязан следить, как эта клятва выполняется. Причем решать нетривиальную задачу в каждом случае. Вот поклялся ты в верности женщине и другую поцеловал – это измена или нет? Карать или ждать, когда потрахаетесь? А думать о другой во время секса с женой – измена? У бедолаги центральный блок управления закипал.

– Круто! Я все думал, как его перегрузить.

– Отец, не получится. Количество переходов срезано до двух, один из них односторонний грузовой из Москвы вниз. Возможности для ворожбы сокращены, народ отныне пользуется энергией источников. С восьмым ресурсами поделились соседи. – Богуслав показал глазами на потолок, будто глоб сидит на облаках. – Поэтому Австралию можно заселять безбоязненно.

Ярослав упал духом.

– Получается, у тебя все схвачено.

– Полагаю – да.

– Хотя бы тело человеческое мне верни!

– Мог бы – сразу вернул. Но в нем ты восстановишь прежнюю энергетику и снова начнешь шалить. Потому Борис тоже бегает в шкуре синта.

– Ясно. – Узник понял, что выторговать не удается ровно ничего. – Какой ты, мать твою, всемогущий. А какого рожна столько народу в Китае положили?

Богуслав, собиравшийся было исчезнуть, задержался ради ответа.

– Имеешь в виду, почему бы не проникнуть в Запретный Город и перебить императора с генералами?

– Да.

– Классный метод, чтобы завоевать Китай. Такой задачи не было и нет. Мы нуждались только в Шанхае. Мог бы в тот момент переход закрыть – вообще бы не полезли. Если убить императора, кто подпишет капитуляцию и возьмется следить, чтобы подданные соблюдали режим особой зоны Шанхай – Русь? А в гражданской войне без законного правителя погибло бы гораздо больше народу. Я не боюсь лить кровь, отец, а только против бойни, если ее можно заменить другими средствами. Прощай.

Он ни на йоту не изменился, подумал Богуслав, подставляя туфли чистильщику обуви в Нахиджеване. Ярослав успокоился, взял себя в руки. Железная сила воли при нем. А психоз, возникший после убийства мамы, никуда не делся, разрушает натуру изнутри. Милослава боится встречи и отказалась лететь в Новую Зеландию, Радиславу решили не говорить. Так что бывший князь всея Руси, легенда государства, или сам себя исцелит, для чего у него достаточно средств и времени, или свихнется окончательно.

Не чувствуя позитивных перемен в психике отца, Богуслав не рассказал ему о неожиданной и случайной встрече, которая произошла в Тайной Москве буквально через день после возвращения с китайского фронта. Затерявшись в толпе и по обыкновению прикрывшись чужой внешностью, он увидел на другой стороне Святорадонежского проспекта необычный отблеск чьей-то ауры. Помчался, едва не попав под колеса авто, чуть не упустил из виду.

Незнакомая девушка прятала глаза под темными очками. В начале мая так у многих. Но поправила их изящными пальцами с острыми коготками эйши.

– Простите тысячу раз за назойливость. Никогда не видел ваших дам с такой сенситивностью.

– Вы – маг, – скорее утвердительно, нежели вопросительно произнесла она, приспустив очки и наградив княжича звездопадом из нечеловеческих глаз.

– В какой-то мере. Иначе как бы я рассмотрел, да еще с того тротуара.

– Вы неслись через улицу? С ума сойти. Одно это требует позволить пригласить меня на обед.

Эйши – они такие. Часто с необычайной легкостью идут на контакт, одаривая мимолетной и яркой любовью. Либо обливают равнодушием. Человеческие женщины их порой ненавидят. В данном случае причины нелюбви видны отчетливо, не слишком скрытые короткой обтягивающей одеждой.

– Я знаю поблизости вполне уютное место. Не побрезгуете, леди?

Разговор, который при другой ситуации выглядел бы короткой прелюдией к совместному походу в койку, получился на удивление душевным и человечным. Эйши рассказывала о своей необычной жизни, то ли усложненной, то ли, наоборот, более комфортной от редкого обладания даром.

– Например, я чувствую, что у тебя ко мне интерес с симпатией, а не просто желание быстрее затянуть в постель без предисловий и последующих обязательств, которые так любят налагать чистокровные женщины. Хотя сексуальный интерес тоже есть, вижу… Куда убрал? Так плотно закрываться не умею.

– Завидно? Быть может, научу когда-нибудь. Лучше скажи – сенситивность наследственная?

– Вряд ли. Мама была простой официанткой на Ордынке, потом переехала в Польшу. Я осталась, училась.

– Про отцов у эйши спрашивать не принято.

– Ну да, мы распутные, развратные и спим с кем попало. Одно «но» – сами выбираем, когда беременеть и от кого. Поэтому я знаю, кто мой отец.

– Точно или со слов мамы?

Пальцы с острыми загнутыми коготками охватили чашечку с кофе. Отпив глоток, она потянулась к сумке.

– Вначале и я сомневалась. У людей такое тоже случается. Матери-одиночки рассказывают детям байку, что отец был героем, воеводой и прочей великой личностью. Эйши рано или поздно становятся одинокими матерями, и у нас подобное бывает.

Она извлекла крохотную заламинированную газетную вырезку. Богуслав прочитал: «Снова победу на Арене одержал Артем Уланов». И чуть не упал со стула.

– Так это правда или байка?

Девушка посмотрела на него, чуть удивившись изменившемуся тону.

– Судя по ауре мамы, она свято верит, что это мой отец. Потом он исчез. – Она перевернула заметку и показала фото. – Напоминает покойного князя Ярослава, но не такой напыщенный и важный.

Ауру двух родственников-людей Богуслав бы сличил. Но у синта она весьма особенная. Понимая, что дальнейший разговор может привести к инцесту, княжич извинился, записал ее номер и легонько поцеловал на прощание, попутно похитив волосок из локона. Генетическую экспертизу сделал только в Москве: в нижнем мире волос абсолютно однороден, без клеточной структуры. Безвестная официантка с Ордынки не обманула свою дочь – княжич пообедал с единокровной сестрой.

Доброжелательное и бесхитростное существо, как и все эйши, она могла бы помочь достучаться до лучших сторон в душе Ярослава. Но после визита на остров Богуслав решил пожалеть новообретенную сестру и не привлекать ее к этому делу.

– Э, готово, дарагой! Два рубл. – Чистильщик обуви прервал размышления княжича и тщательно отряхнул ему брючины, испачканные морским песком.

– Шноракаутюн, – поблагодарил тот, дал трешку и отправился в губернаторский дворец.

Мартик Саакян возмужал, женился, даже представил свою супругу. Ну, как представил. В залу вплыло тело с человеческой аурой, плотно замотанное в черное с головой. Прорезь для глаз – как в средневековом рыцарском шлеме, ниже которого болтается бесформенный балахон. Явление поклонилось и тут же испарилось. Богуслав с трудом сдержал гогот. Молодой губернатор выбрал сенситивную супругу и, скорее всего, не знает об этом. Она кланяется, соблюдает этикет, а сама видит его насквозь и явно направляет. Если Радислав не сменит Мартика, политику Руси в Закавказье и Южном Прикаспийском регионе надо согласовывать с черным пугалом.

Чуть позже выпорхнула Ангин. Наряд не столь сковывающий, как у миссис Саакян, но до джинсов с прозрачными вставками, как в Тайной Москве, бесконечно далеко. Выпроводив брата, которому княжич посочувствовал – им помыкают обе женщины, – армянка утащила гостя в небольшой будуар. Там стащила платок с волос и намордник.

– Кофе будешь? Я прикажу. Рассказывай.

От обиженной враждебности, которой была пронизана сцена расставания в Тайной Москве, не осталось и следа.

– Если обо всем – много времени займет. Воевал, чуть не погиб по-дурацки. Теперь подогнал местные дела, собираюсь наверх и надолго.

– Попрощаться заскочил?

– Наоборот. Не знаю, как начать… Твои слова в Серебряном Бору запали мне глубоко. И я понял, что вел себя как последний придурок. Извини, просто опыта нет с женщинами… Не ехидничай, то, о чем ты подумала – не в счет. Сбился… Короче, тогда мне грозила опасность, которой тебя не хотел подвергать. Но дело не только в риске… В общем, не должен был тебя отталкивать.

– Продолжай. Чего же ты?

– В действительности произошло многое. Отец оказался виновен в гибели другой женщины, еще одна погибла, третья повесилась.

– Рядом с вами вообще лучше не находиться?

– Нет! Но… Прошу, дослушай, у меня и так слова путаются. Хотел сказать, что сенситивность, партнерство, взаимопонимание и прочая лабуда, которой я грузил тебя и себя, сплошная чушь. Важно совсем другое – заботиться о женщине, которая рядом, и чтобы она это ценила. Ты можешь прожить меньше меня, потому что я маг и умею сильно продлять жизнь, или дольше, если снова залезу в какую-нибудь аферу и погибну. Но пока мы живы, имеем неплохие шансы быть счастливы вместе. Примерь.

Когда на платиновом кольце круглый безупречный бриллиант в восемь карат, любая женщина наверняка найдет палец, чтобы оно оказалось по размеру. Ангин надела кольцо.

– Столько болтал, а я не услышала главного. Ты зовешь меня замуж и наверх?

– Ну да. Неужели не ясно?

– Женщины прекрасно понимают намеки. Но есть вещи, которые полагается говорить прямым текстом.

– Извини. Я прошу выйти за меня замуж. Так правильно?

– Правильно. – Она сняла кольцо. – Но ответ отрицательный. Через два месяца я выхожу за наследника Тегеранского престола. Ты немного опоздал.

В голову ударила кровь. Пришлось даже немного магии применить, чтобы успокоиться. Принц – это серьезно политически, после войны вокруг Каспия и аннексии части персидских земель совсем не вредно для Руси… Но можно просто умыкнуть Ангин наверх и объявить Тегерану – умерла. Абыдна, да?

Темные глаза сияют вопросом. Напрашивается романтическая сцена – упасть на колени, просить бежать. Она, пожалуй, ждет подобной эскапады. Чтобы отвергнуть или согласиться? Богуслав заглянул в чистые цвета ее ауры и впервые подумал, что магическое видение энергетики далеко не всегда дает ответ на вопрос, что женщина хочет на самом деле. Никакая телепатия не поможет. Женщина говорит одно, думает другое, на самом деле желает третье.

Вдруг традиционная мусульманская семья ей ближе? Тайная Москва изумила Ангин, верхняя повергла в шок. Каждому – свое. И не всем нужны безумные приключения, прыжки через пространство, тем более женское одиночество у окна с единственным вопросом – вернется ли, в каком виде. Мартик в шоколаде – кто тронет зятя персидского монарха. Не только о себе нужно думать, но и о других. Особенно если поезд ушел.

– Считай бриллиант официальным подарком от княжеской семьи Милославских по поводу грядущего бракосочетания.

На пороге он оглянулся. Ангин не скрывает разочарования. От того, что не смогла продолжить легкое издевательство – опоздал и мучайся? Действительно хотела разорвать помолвку и бежать с ним наверх? Разрывается в чувствах, не зная, что делать?

«Пока не научусь разбираться в женщинах, не стоит жениться», – сказал себе Богуслав. Тогда в течение ближайших двухсот лет свадьба тебе не грозит, ответил внутренний голос.

 

Эпилог

– Перед продолжением разговора, господин Чен, я хотел бы уточнить, кто дал приказ на пуск ракеты по апартаментам Кривицкой.

– Собрались мстить, Богуслав-сси?

И без того узкие глаза корейца сжались в щелочки.

– Нет. Дело не в ее смерти. Но взрыв через несколько минут после моего выхода из здания не мог быть случайным совпадением. Очевидно, произошла не казнь, а передача мне послания: не вздумай двурушничать. Так сказать, в наиболее наглядном виде. Одно плохо – не знаю, от кого это сообщение.

– От меня.

Милославский убедился, что азиат не солгал.

– Тогда не осталось недоговоренностей. Вы знаете некоторые из моих возможностей. Я – некоторые из ваших.

– Правильно.

– Тогда позвольте спросить: на какой территории оптимально разместить клонирование микрочипов?

Кореец повернулся корпусом к огромному экрану, изображавшему Москву и окрестности.

– К сожалению, после краха «Минтянь» последует эффект домино. В Москве грядет передел.

– То есть центральная Россия не подходит. – Богуслав тронул тачскрин, уменьшая масштаб. – А если от столицы взять километров на пятьсот западнее?

– Там другая страна. Впрочем, подходит наилучшим образом.

– Вот и договорились. Детали обсудим на месте.

Они пожали руки. Княжич обернулся к карте, на которой увеличилось изображение сопредельного государства. По странной ассоциации вспомнилась Вероника на балконе перед смертью, в красном, белом и на фоне зеленого. Сколько тайн она унесла, сколько активов остались бесхозными!

После откровений на крыше она еще многое собиралась рассказать. Оба не знали, что встреча последняя. Богуслав тряхнул головой, отгоняя неприятные мысли. Значит – начало с чистого листа, с новыми партнерами, которые не погнушаются послать ракету при подозрении в предательстве. В истинном мире все по-взрослому. По сравнению с ним Тайная Москва не более чем детский сад. Покинув его, остается только одна дорога – вперед и не оглядываясь, по возможности не совершая ошибок отца. Своих хватит.