На следующий день к Богуславу с утра прорвалась Ангин. В отличие от Бориса, пытавшегося помочь, девушка не могла принести ничего кроме проблем.

– Большой человек стал. Нужно на прием записываться заранее.

– Другим – да. Садись.

Барышня заняла кресло, на котором вчера сидел Род.

– Знаешь, я иногда скучаю по времени, когда ты откликался на Садыка-Дмитрия, выглядел иначе и был доступен круглые сутки.

– Только не надо про Кыргызстан. У меня сразу начинает скрипеть песок на зубах.

– Песок – мелочь. Знаешь, я начала читать книги гяу… немусульман. Слышал наверняка – в ответе за тех, кого приручаешь. Глупо, пожалуй, звучит: сделал добро кому-то и вдобавок оказываешься как бы должен. Но…

– Я тебя приручил?

– Спас. Вывез из пекла вместе с братом, рисковал, чуть не умер.

– А, это вы мне должны. Ничего страшного. Прощаю.

Ангин разозлилась и стукнула маленьким кулачком по столу.

– Хоть раз говори со мной серьезно! Я не знаю, что делать дальше. Брат – обычный избалованный мальчишка из когда-то богатой семьи. Ну, теперь опять богатой. А в Москве ты мне был опорой! Я из строгого исламского общества, ты же для меня новый мир открыл, находясь одной ногой в моем, второй в другом. Сын неверного, веришь и в Аллаха, и в Рода, хотя до сих пор не могу понять – как это в тебе совмещается. Много где был, разное видел. Да, ты мне клятв не давал. Но привез сюда… эту… И она до сих пор в Тайной Москве!

– Не знал, кстати. Был занят. – Богуслав изобразил виноватую улыбку, но она вышла неискренней.

– А, так я еще и подсказала тебе навестить любовницу.

Повисла пауза. После нее или расставить точки над «i», или прервать разговор. Княжич решил отмучиться одним залпом.

– Ты претендуешь на ее место?

– Да! Нет! Я хочу быть с тобой, но не любовницей.

– То есть женой, – вздохнул Богуслав. В Кыргызстане в тридцать четвертом гордая дочь Востока сама бы ни за что не завела подобного разговора с мужчиной, хоть режь. Да и сейчас ей не сладко. Припекло, видать. – Единственной или в гарем?

Удар в лоб не ошеломил бы столь сильно.

– У вас же единобрачие…

– Для гяуров – да. Но я не претендую на престол, могу жениться по мусульманской традиции. Обеспечен достаточно, владею долей от продажи энергии Источника Рода как сын князя. Денег хватит на очень большой гарем.

– Ты этого хочешь?

– Откровенно говоря, вообще пока не собирался жениться.

Ангин вздохнула и отвернула голову в сторону, слегка прикусив губу. Интересно, непроизвольно или знает, что анфас для нее – лучший ракурс, подумал Богуслав.

– Тогда считай, что я зашла попрощаться.

– Куда теперь? На Кавказ, наверх?

Он даже не сделал попытки удержать.

– Все равно.

Богуслав обошел стол, присел на корточки и взял ее руки в свои.

– Ты очень отличаешься от других женщин. Я не хочу тебя во временные попутчицы – побыли вместе, переспали несколько раз и разбежались.

– Для меня такое тоже невозможно.

– А брак между магом высокого уровня и несенситивным человеком никогда не бывает счастливым. – Княжич умолчал о бабушке Ярославне. – Суди сама. Ты очень милая, и нам с тобой действительно было бы хорошо несколько лет. А потом началось бы как у регентов.

– С виду они – идеальная пара.

– Именно с виду. Ты не сенситивна и не видишь нюансов. – Богуслав едва сдержал неуместную сейчас усмешку, вспомнив теткин эпитет про сенбернара. – За год до гибели отца они начали расходиться и, наверно, теперь были бы уже порознь. Их скрепило завещание князя и необходимость вместе править Русью до взросления наследника.

– Почему? – Ангин после неприлично долгой паузы выдернула кисти рук из-под ладоней Богуслава, которые в результате оказались на девичьих коленях. Он нехотя убрал руки. С армянкой так: если хочешь лапать, забирай целиком.

– Двое магов в брачном союзе видят мельчайшие движения души друг друга, не скрывая ауру. Ты даже представить не можешь, какое это потрясающее единение. Если они любят, испытывают чувство, не ведомое и не подвластное простым смертным. Можно угадывать и предвосхищать желания другого, доставлять максимальную и невыразимую радость. Да, иногда ссорятся и бьют очень больно, но не чарами, а словами, точно зная, куда и как их вонзать. Потом столь же бурно мирятся. Олег Грабко – отличный человек, хоть и профессиональный военный, но тетка с ним откровенно тоскует. Она могла бы триста раз на день повторять: ты не понимаешь. А сама видит его насквозь.

– Потому что такая разница в возрасте. Милослава молодая, а Грабко за пятьдесят. Женщины, даже юные, лучше разбираются в мужчинах. Мужики с возрастом глупеют.

Богуслав перестал сдерживаться и рассмеялся.

– Тетка гораздо старше и переживет мужа минимум на сотню лет. Средний срок жизни у нас семьдесят пять для мужчин. С магической подпиткой Олег, дай Род ему здоровья, дотянет до сотни. Милослава телом не состарится ни на год.

– Даже так?! Я, конечно, слышала… Вы, маги, – не люди!

– А кто – синты? Не поверишь, не далее как вчера я спрашивал у Рода, можно ли привить магические способности обычному человеку. Не хлопай ресницами, простужусь от сквозняка. Правильно, имел в виду как раз тебя.

– И?

– Увы. Каждый человек владеет высшей магией разума, которая на бессчетное количество порядков выше фокусов по зажиганию фаерболов. Но ты, как и подавляющее большинство людей, обделена зрением в магическом диапазоне. Не видишь ауру, не можешь сознательно управлять энергетикой. Сенситивность – неотъемлемое свойство души. Если его нет, то навечно.

Глаза Ангин набухли слезами.

– Вы – чудовища… Да и как можно быть любимой, если женщина для мужчины – открытая книга? В нас должна быть загадка… Даже если и прятать особо-то нечего.

– А еще я всегда могу тебя обмануть. К чему-то принудить, не применяя чар – просто говоря нужные слова и видя реакцию на них в биополе. – Богуслав гнул прежнюю линию и себя при этом ненавидел. – В паре регентов Милослава – безусловный лидер, хотя не обладает ни особой харизмой, ни желанием повелевать. У нас было бы наоборот. Я слишком хорошо к тебе отношусь, чтобы превратить в безвольную куклу. Поэтому лучше останемся друзьями.

Девушка вскочила.

– Ты лжешь! Сам только что сказал, что можешь лгать. Подслащаешь пилюлю? Мне это не нужно. Иди к своей гяурке! Она, конечно, маг?

– Но не любимый человек. Поэтому, находясь вместе, большую часть сил мы тратим, чтобы закрыться друг от друга.

– Избавь меня от подробностей и прощай!

Ну и слава Аллаху. Если нет никаких отношений и уже произошла сцена, что бы устраивала Ангин, чувствуя за собой некоторые права? Что ни делается, то к лучшему, решил Богуслав и принялся за текущие дела.

«Род, как с блокадой аномалии?»

«Нужно участие».

Ага, требуются полномочия администратора для изменения настроек операционной системы или даже BIOS. Княжич подумал, что излишне заразился от Бориса компьютерными аллегориями. Он запросил подробности, послушно огласил команды, которые глоб не смог отдать себе сам. Так-то лучше.

Поразительно, столетиями общаясь с Борисом, биополевые создания привыкли считать себя чем-то вроде домашних любимцев при хозяине и устранение демиурга от управления сочли вынужденным злом из-за противоречия начальной установке. Больше никто с ними не разговаривал как с рукотворными существами. Глобы принимали молитвы, но не получали необходимой им особой энергетики симпатии, и какая-та существенная часть «центрального процессора» болезненно простаивала. Будда доброму слову обрадовался, Аллах оказался рад простому общению без разбивания морды о коврик, а рациональный Род оценил практическую заботу. Почему не смог найти с ними понимания Ярослав? Наверно, ощутив силу влияния человеческой воли, перешел исключительно на командный тон: упал-отжался. И нарвался на сопротивление.

«Что с первой аномалией, в университете на Коломенском?»

«Бункер, построенный после взрыва, изолирует ее».

«Есть необходимость магической защиты? Тебе же легче будет».

«Отсутствует».

Дело твое, я предлагал; Богуслав решил, что очистил совесть, поэтому перешел к тонким материям. Заодно – достаточно рискованным.

«Можешь установить мне контакт с восьмым?»

«Вызовите восьмого напрямую».

Прав Борис – ленивые ребята. Размышления княжича прервала Милослава, ворвавшаяся в его маленький кабинетик из роскошных хором, которые занимали регенты.

– Под Тверью черный купол высотой около трех километров, абсолютно непроницаемый.

– Ну, так пусть и не пытаются проникнуть, пробиться или просветить. Отметьте огнями верхушку, чтобы летательные аппараты обходили стороной. Извини, тетя, немного занят мелочами. Мир спасаю.

– То есть купол – твоя работа? – поразилась Милослава.

– Наша. Потом объясню.

«Есть резон первый раз говорить через тебя, Род. Действуй».

В любом случае диалог обеспечивается через низкоуровневые системы европейского глоба, но он не хочет прогонять его через свой центральный процессор, экономя ресурсы. Рационально, ничего не скажешь. Нет, Будда сказал бы – гармония.

Отклик восьмого Богуслав не смог бы описать ни в компьютерных терминах, ни в бытовых выражениях. При невероятной вычислительной мощности, превосходящей электронную технику истинного мира на сотни лет, восьмой действительно был жалок.

«Восьмой, у тебя проблема с двумя аномалиями. Я хочу помочь, как помог Роду. Он подтвердит».

Наверно, прошла какая-то пикосекунда на обмен информацией между глобами.

«Согласен».

«Давай координаты аномалий. Поставим защитные экраны».

Вмешался Род.

«Управление менее затратно из восьмого».

Лентяй, собираешься отдать меня на растерзание типу, убивавшему родителей? Почему-то Богуслав вспомнил старую шутку: жены не стреляют в мужей, когда те моют посуду. Если компьютерная логика хоть чуть-чуть действует, восьмой должен помогать восстанавливающему стабильность, а не вышибать из него дух. Чувствуя, что рискует зря, княжич кинул Роду согласие на перенос.

От общения с глобами чувство иллюзорности нижнего мира возрастает. Не избавиться от мысли, что никуда не перемещался. Просто файл «Богуслав» переведен в другую папку. Или даже на другой накопитель, к черту детали.

А жаль, что это не реальность – потрясающе шикарный и девственно пустынный пляж восточного побережья Австралии. Солнце поднялось над горизонтом, но не палит как в Тайной Москве, сейчас здесь зима и прохладно. Где-то впереди Большой Барьерный риф. Волны в три-четыре метра высотой слабеют к мелководью, их останки с жужжанием пенятся у ног, призывая вспомнить детскую мечту и освоить катание на серфе. Единственные видимые обитатели тропического рая парят в воздухе с недовольными криками, завидев чужака.

Наложение чар на две яйцевидных зоны, погруженных в воду на добрый километр и столько же вытянутых вверх, заняло считаные секунды. Странные партнеры – сын и убийца его матери – скопировали в миниатюре конструкцию у Твери. По большому счету, Богуслав просто нажал клавишу Enter для запуска команды, которую подготовили Род и восьмой. Но княжич не стал жаловаться. Нервная обстановка последних дней сказалась, и он заставил себя уйти в отпуск на час, просто гуляя по прибрежной полосе.

Надо же, Австралия пустынна! В глубине материка нет дикарей-аборигенов. Спасибо Борису, хоть сумчатую фауну воспроизвел. Это же богатейшая территория. Надо срочно застолбить ее за княжеством, и плевать, что действуем вразрез с традициями верха – не иметь отдаленных русских колоний. Пусть они со временем отделяются, но успевают принести метрополиям ощутимую пользу.

«Восьмой! Расход ресурсов на поддержание экрана меньше, чем был на материализацию при открытых аномалиях?»

Разница оказалась на семнадцать с чем-то порядков.

«Восьмой, от этого тебе хорошо?»

Не получив быстрого ответа, даже набившего оскомину «и да, и нет», Богуслав не на шутку испугался, что подвесил поврежденный перегрузкой компьютер.

«Восьмой, нынешнее состояние в наилучшей мере отвечает базовому принципу стабильности?»

«Да».

Хоть что-то.

«Я стремлюсь тебе помочь».

«Да».

Промучившись около получаса с непокорным безмозглым интеллектуалом, в лучшем случае отвечающем односложно или очень кратко, Богуслав выяснил, что спокойная материализация требует не менее четырехсот лет, чтобы глоб смог безболезненно убрать экран и объединить застывший мир с изолированными ныне участками пространства. Тогда кто же подгадил в Твери?

В Серебряном Бору княжич застал нешуточный переполох. Черный купол, видимый из каждой точки Твери и придающий особую мрачность без того монашескому облику города, связали с бесследным исчезновением второго наследника престола, что Милослава и Мария сочли началом новых катаклизмов. На фоне этого регенты выслушали упрек за неосвоение Австралии. На лицах обоих безо всякой магии читалось: а не свихнулся ли ты, молодой человек?

Несколько обиженный неблагодарностью правящей пары, Богуслав вернулся к себе и связался с Кривицкой.

– Мне доложили, ты еще внизу.

– Да, в гостинице. Хотя, быть может, пора бежать.

– Я уладил, ситуация под контролем.

– Какой ты самоуверенный. Нужно поговорить. Встретимся?

– Выезжаю.

Их разделяли километры, а соединяла только радиосвязь, но Богуслав почувствовал подтекст – сам догадался набрать или потому что «доложили»?

Любовники встретились не в номере, а в отдельном кабинете гостиничного ресторана. Вероника специально обставила так, чтобы не пришлось сразу падать в койку либо объяснять отказ от этого.

– Знаешь, что больше всего ценю в твоем облике? Шарм. Магией любая женщина может принять любую внешность. А вот миллион деталей плюс индивидуальность сохранить – для этого талант нужен. Ни один консультант не поможет.

– Спасибо, милый. В кои-то веки родил небанальный комплимент. А теперь отвечай: ты меня использовал?

– В Китае? Не больше, чем ты меня. Но тебе в начале операции хотелось чувствовать руль исключительно в собственных руках. Я не стал тебя разочаровывать. Довольна результатом? Княжество перекроет переход, даже если придется сравнять Шанхай с землей.

Вероника покачала головой.

– Впервые за столько лет меня провели… Пусть в мелочи и без ущерба для конечного результата. И кто? Мальчишка, вдвое меня младше.

Скорее втрое, не стал уточнять Богуслав. Не надо утомлять даму арифметикой.

– Я заподозрила неладное, когда ты отказался меня трахнуть, сославшись на необходимость держаться в образе. До этого как дура пребывала в уверенности, что полностью тебя контролирую.

– Мне действительно сложно было удержать образ, который имел высший приоритет для главной задачи.

– Вот именно! Ты сам расставил приоритеты и перестал слушаться.

– Для тебя же старался, милая. Для княжества – тоже. Не вижу причин для расстройства. А, ты грустишь, что не можешь использовать сына Ярослава втемную? Ну, с отцом у тебя тоже не слишком получалось.

– Да! Вы двое – исключение. Остальные ложились у ног как ручные зверьки, покоренные магией, сексом, знанием психологии самца, я вытирала о них ноги и шла дальше. И твое общение с Буддой меня потрясло. Конечно, тебе недостает тонкости заклинаний, но… Я думала, что общалась с покорным и сексуально привязанным мальчишкой, ни о чем толком не подозревая. А ты – сильный маг и настоящий монстр, умело это скрывший. В чем-то даже игравший со мной.

– Простите, что не освоил профессию коврика у двери. Как я понимаю, после сказанного наше общение закончилось?

Вероника задохнулась. Ведь он был счастлив с нею, по крайней мере, в минуты близости! А теперь легко отказывается… Чертов сын своего отца!

– У меня лишь один вопрос. Вы были соединены аурами с князем, несмотря на его близость с матерью. Он рассказывал, что вы страдали каждый раз, когда ему очередной раз били по голове. А сейчас не чувствуется хоть минимальных импульсов по тому каналу связи?

Вот лишь что его интересует. Кривицкая решила выглядеть достойно и держаться спокойно.

– Естественно. Душа бессмертна, растворена в Роде. Бывает что-то, крайне невнятное. Наверно, когда его переворачивают на сковородке в аду. – Она отругала себя за прорвавшуюся несдержанность.

– Ярослав живехонек. – Богуслав поднялся и прощальным жестом поцеловал ей руку. – Ведет себя тихо, потому вам ничто не досаждает. Увидите случайно – привет ему.

Он вышел из ресторанной кабинки и подозвал официанта, рассчитываясь. Досада, с уходом красивой и опытной подруги перевернута далеко не самая худшая страница в его короткой жизни. Но не смертельно. Может, зря отшил Ангин? К черту! Русь на грани войны с Китаем, а женщины на войне – это зло для мужчины, пусть иногда очень приятное. И на закуску: Вероника не слишком изумилась вести о Ярославе. Что-то знала заранее или догадывалась.

Во дворце он в крайне купированном виде рассказал регентам о последнем общении с Родом. Милослава озадачилась, а Олег воодушевился.

– Значит, юноша, ты с помощью Рода можешь обрушить небо на Китай или накрыть его куполом как тверскую аномалию?

– Не радуйся раньше времени, генерал-лейтенант. На той стороне – тоже маги, они умеют говорить с Буддой. Кроме того, ни Род, ни Будда не посмеют творить чудеса и тем более менять в угоду нам законы природы. Поэтому сражаться с азиатами придется традиционно: танками, пушками и банальной техномагией. Считай, что на стороне Руси в моем лице сильный боевой маг.

Темнишь, парень, нарисовалось на лице и в ауре Грабко, но он вежливо промолчал.

– Узнаем реальные возможности китайцев и сопоставим с нашими, – подвела черту Милослава. – Пока попрошу воздержаться от активных действий.

Через день в Москву примчался Радислав, накинувшийся на старшего брата с упреками по поводу армян.

– Ты хоть понимаешь, что, приняв к исполнению предсмертную волю Саакяна, взвалил на себя ответственность за этих наивных идиотов?

– По их мнению – да.

– Ангин примчалась к брату в слезах: Богуслав меня отверг. Тот ходит мрачнее тучи. По кавказским обычаям ты опозорил его сестру. Знаешь их расклады – «сразу рэзать!» Трудно было хотя бы трахнуть ее?

– По кавказским меркам – тем более позор.

– Ну, поразвлекайся год, потом выгони. Мы окрепли бы в Закавказье. Жениться тебя никто не заставляет.

Богуслав покачал головой:

– От перенесенной давеча обиды она психанет и успокоится. Как брошенная любовница может и руки наложить – порченая и все такое. Хорошая девочка. Не желаю ей зла.

Радислав воткнул кулаки в столешницу и близко придвинул лицо к сидящему напротив старшему княжичу.

– Знаешь, брат, а это хорошо, что ты мне передал престолонаследие. Я не такой слюнтяй. Пусть Ангин – подданная княжества, но заботиться надо о большинстве, а не страданиях отдельно взятой брошенной мусульманки.

– Да уж. Ты наруководишь. Если Мартик не устраивает тебя как губернатор – смещай его. Ангин при чем?

– Все связано. Армяне возмутятся. По крайней мере, исламское большинство, христиане спокойнее. В Закавказье будем вынуждены держать дополнительные четыре бригады, необходимые в Китае. И лишь из-за того, что мой мудрый старший братик не захотел правильно распорядиться пипиской.

На этом семейные конфликты дня не завершились.

– Какого черта ты помог восьмому? – разорялся Ярослав.

– Потому что нельзя форсировать процессы, на которые естественным путем требуются столетия. Кстати, в Твери ты начудил?

– Нет. Слушай меня внимательно. Борис по большому счету не гений, а преступник. До седьмого века в истинном мире магии было хоть завались. Теперь практически вся она, доступная для использования в заклятиях, захвачена глобами, расходуется на переходы и эмуляцию виртуальной реальности низа. Теперь представь себе – в Средние века чародеи смогли бы наколдовать таблетки против чумы, холеры, оспы. Внизу миллиард живет? Ну, как живет – бегают анимешные персонажи в нарисованных пейзажах. А наверху погибли миллиарды, не родились десятки миллиардов. Сам факт существования нижнего мира вреден!

– Предлагаешь его уничтожить?

– Нет! Хотя такой вариант возможен, ломать – не строить. Нужно материализовать нижний мир, заблокировать переходы и полностью вернуть магоэнергетические ресурсы глобов в истинное пространство. Пусть оба континуума существуют независимо.

– Прости, я не верю, что процессы можно ускорить. Кстати, как ты со мной связываешься? Тебя же не пускают вниз?

– Борька, как я понимаю, рассказал устройство глоба и то, что центральный управляющий узел не пытается постоянно контролировать нижнюю периферию. То есть для разговора с тобой мне достаточно напрямую законнектиться с нужной низкоуровневой ячейкой и задать параметры вызова. Ничего сложного.

– И обратно также?

– Слушай, сын. Мне нужна твоя помощь, чтобы радикально и быстро изменить нижний мир, материализовать его, дать новые возможности истинному. Точнее – вернуть потенциал, украденный компанией Бороды. Ты со мной?

– В этом деле – нет.

– Тогда и незачем связываться. Прощай.

Разрыв контакта – как обрезание пуповины. Отец не просто обиделся и послал подальше. Чуть ли не отрекся. Богуслав спрятал лицо в ладонях. Пусть бы тот и не появлялся на горизонте со своим воскрешением. Пережить исчезновение родителя легче один раз.