Перед отправкой на Восточный фронт Богуслав выдержал тяжелый разговор с регентами.

– Хочешь казаться взрослее, чем ты есть? – давил Олег. – Лавры Ярослава не дают покоя? Так заруби себе на носу – он в Тайную Москву попал тертым мужиком. Поэтому ни разу не вляпался как ты в Кыргызстане и в Шанхае. Понимаешь? Он не лез без нужды в глупые чужие разборки, не спасал будущих врагов в войне. Ты – сущее дите рядом с князем, потому сиди тихо и мотай на ус.

Милослава сдерживала выражения, но тоже подлила масла в огонь, отчего Богуслав взорвался.

– Отныне и навсегда – знайте оба: меня затрахало постоянное сравнение с отцом. Считаете, что я на него равняюсь? На хрен! Мне до звезды его величие, ни с кем не хочу меряться письками, у меня своя голова на плечах. Молчите оба! Я вас выслушал, теперь вы меня. У каждого – своя судьба, ни при каких условиях не соглашусь княжить в Тайной Москве. Мне до лампочки его нереализованные амбиции, и «продолжить дело отцов» – песня для Радислава. А для достижения целей у меня свои методы. Из-за вмешательства в «глупые чужие» дела страна получила шикарную возможность малой кровью подмять Закавказье и Прикаспийскую Азию, постепенно засасывает Кавказскую федерацию и Западную Монголию, оказавшиеся в окружении. Что делал Ярослав? Спровоцировал войну с Татарстаном, перебив или выселив две трети населения. Для присоединения Эстляндии сколько наших сил положил господин командующий? А в войне с османами Крым наполовину превратился в руины. Из-за моего «вляпывания» в историю с Шанхаем мы имеем куда лучший контакт с их глобом, нежели китайские маги. Да, вернулся в Серебряный Бор, перепачканный трупной гнилью. Но живой! А вы только квохтать горазды, – почувствовав, что переборщил, Богуслав извинился и стремительно вышел.

Тетка не без труда нагнала его в коридоре.

– Стой, дерзкий юноша. – Она сбавила голос до шепота: – Где Ярослав?

– Попал в беду, теперь в безопасном месте.

После яростного монолога княжича Милослава не решилась на дальнейшие подробные расспросы, а Богуслав через трое суток ступил на промерзлую февральскую землю Монголии.

Здесь – граница виртуальных владений глобов. Само собой, Будду ничто не мешало вызвать из Москвы. Но, во-первых, отличный повод оттуда удрать и посмотреть на реальное столкновение больших армий. Радислав для этого прописался в войсках. Во-вторых, находясь на участке местности, эмулируемом Родом, Богуслав мог дергать другие интеллектуальные машины только через его посредничество. Так как контакт с глобами не столько обмен данными, сколько достижение духовно-эмоциональной гармонии, близость имеет значение.

Армейский грузовик доставил княжича в погранзону. Командующий отделением охраны лейтенант пребывал в уверенности, что ночью доставляет к границе разведчика. Но задание, которое Богуслав определил себе, было куда важнее любой разведмиссии.

Не углубляясь на вражескую землю, он скинул рюкзак, проверил ближайшие пару километров пространства на наличие скрытых угроз. Сел на рюкзак, поджав ноги.

«Здравствуй, о Будда. Я специально пришел к тебе поговорить. Хорошо ли работает магия саркофага на Шанхайской аномалии? Поддерживается ли гармония?»

«Все нормально, Богуслав».

«Должен предупредить тебя, о Будда. Ожидаются события, которые вредны для гармонии. – Далее последовал рассказ об альтернативе в виде войны для блокирования перехода или добровольного его закрытия глобом. – Прошу тебя сделать выбор. Если ликвидируешь портал, войны не будет».

«Нет, Богуслав. Закрытие перехода означает вмешательство в основу мира и естественный ход вещей. Война между людьми, ведущаяся согласно законам, заложенным еще при сотворении, меньше нарушает гармонию».

«Я предупредил. Ты выбрал. Кстати, о Будда. Я обеспечил, что больше аномалий не предвидится. Развивайтесь гармонично».

Логика и мораль искусственного интеллекта весьма отличны от человеческих. Война с массовым применением магического оружия и гибелью несметного количества людей меньше вредит «гармонии», нежели блокировка единственного виртуального механизма. Зато у глоба вроде бы нет претензий к инициатору этой войны. Плюс за спиной глоб-Аллах, который в войне против неверных-буддистов точно в помощи не откажет. Разумеется, в пределах магических правил, некогда установленных Борисом.

Соединенный удар двух русских кулаков оказался страшен. Генштаб рассудил, что в войне на таком расстоянии и при трудностях подвоза ресурсов победоносен лишь блицкриг – введение сразу практически всех основных сил для разгрома противника на северо-западе. Руси абсолютно не нужна оккупация Китая, только прямая дорога в Шанхай, овладение переходом и источником.

Перед началом наступления – орбитальная бомбардировка. В силу странных законов здешней физики гораздо экономичнее поднять километров на сто пятьдесят боеголовки в левитационных пузырях и точно ронять их на позиции, чем запускать самолеты бомбардировочной авиации. Китайцы пытались закрываться слабо горящим тринитротолуолом и гексогеном, стреляли по бомбам, укрывались защитными полями. Прорвавшихся тридцати или сорока процентов более чем хватило.

Проявив невиданную скромность, Радислав отправился в ударную 12-ю бригаду на острие наступления северных обычным магом. Ставить себя, несовершеннолетнего, над генералами в боевой обстановке он не стал – не хотел нарушать порядок в стране, к рулю которой скоро предстоит встать. Старший брат пристроился рядом.

Когда земля, сотрясаемая орбитальной бомбежкой, уняла дрожь, взревели двигатели тысяч бронированных машин, снова наполняя пространство вибрацией. Княжичи нырнули в люки бронетехники чуть позади первой линии атаки. Ровно выдерживая строй, стальная лавина перешла границу.

Русские танки несколько отличались от виденных в Шанхае. Кроме высокой кормы необычно крупная башня из-за огромных гильз – у танковых выстрелов в истинном мире они много меньше. Броня сравнительно тонкая: от магических ударов машину хранят контрзаклятия, а если волшба не действует, то болванки артиллерийских орудий летают медленно и с трудом пробивают двадцать миллиметров многослойного листа. Длина стволов – почти шесть метров, дабы возможно более полно использовать энергию слабого порохового заряда.

И все же не танки – главная сила в наступлении. Чуть позади них тянутся на сдвоенных платформах мощные электрогенераторы. Достаточно им сблизиться с вражескими силами на тысячу метров, как маги-операторы прокладывают ионизированную дорожку-проводник к траншеям противника, а между двумя дорожками у самой земли проскакивает молния. Очень тонкая работа, мельчайшая ошибка – и разряд грохнет ближе, запекая собственные танки.

Электрическое оружие есть и у китайцев. Тут соревнование – у кого дальнобойнее. Сильные русские маги выбрасывают проводники и на два километра. Братья Милославские в паре – на четыре, особенно свежие и не вымотавшиеся.

Старший из них старался не думать, что в Китайскую империю, которая пока и не думала нападать на Русь, он несет смерть и разрушения, виды которых шокировали его в Шанхае. Императора и Будду предупредили о последствиях. Но это – отмазка для внешнего употребления. Совесть-то не обманешь.

С высоты линия фронта смотрится как грозовая область, сплошь исчерченная молниями. И эта линия медленно, неумолимо движется внутрь Китая. За электроразрядниками и бронетехникой шагает пехота. Только та территория занята, на которую опустился сапог или ботинок нашего солдата.

Следующие две недели соединились в серую полосу непрекращающегося кошмара для братьев. Они могли куда больше по сравнению с другими боевыми магами, на их долю и выпадало куда больше. За полтора десятка дней они не сотворили ни единого изощренного заклятия, только прокладывали дорожки для рукотворных молний, загоняя себя к пределу, когда дальнейшая перегрузка лишит возможности магичить надолго.

В середине февраля оба фронта замкнули кольцо окружения западной китайской группировки, встретившись за озером Цинхай. В войне наступила короткая нервная передышка, пока русские рассекали и пленили окруженцев, не имея ресурсов для развития наступления, а имперцы срочно мобилизовали население на борьбу с супостатом.

Радислав, привалившись к окну, мутным глазом рассматривал местную урбанистику поселка Синин, где обосновался офицерский состав их бригады.

– Слышь, брат, в Шанхае такое же говнище?

Старший, с фиолетовыми кругами под глазами, которого не привели в нормальное состояние даже теплые зеленые ленты, неохотно глянул сквозь стекло.

– Не-а. Нижний город стоит на равнине, это бесконечные кварталы одноэтажных домов с общими двориками и узкими проходами, мутные каналы, как длинные болота. Я был там летом, омерзительная вонища от отбросов. Верхний – красивый мегаполис, километры небоскребов вперемежку с промышленными кварталами, каналы вычищены и одеты в бетон. Здесь домишки лепятся к склону, крыша одного – дворик для верхнего. Горы, ветер, не так в нос шибает смрадом.

– До верхнего города не доберусь. А так получается, местные шанхайцы мне в пояс поклонятся, если на месте трущоб отгрохать Новый Ярославль?

Богуслав устало усмехнулся.

– Если потом сразу же свалишь – непременно. Как и во всем мире, здесь ненавидят агрессоров, оккупантов и убийц.

– Первое поколение, – отмахнулся Радислав. – Второе воспитаем в убеждении, что до нас царила дикость, как и на оставшейся территории империи.

– Дело твое. Ты – будущий князь. Но не забывай, местные считают себя продолжением той китайской цивилизации, что существовала в истинном мире до сотворения этого. Поэтому будут ждать сто, двести лет и не смирятся.

– Кстати, что за ерунда – истинный мир, глобы? Это игрища отца и Милославы?

– Считай, что да. Правь и не оглядывайся. Если что – я помогу.

– Не моего ума дело? Ладно, проглочу.

На самом деле наследник трона глотнул кофе.

Если отвлечься от войны, зимние закаты в невысоких отрогах Северного Тибета необычайно красивы. Темно-синее небо имеет пронзительный оттенок, редкие облака девственно белы, подсвечиваемые садящимся солнцем.

– Нас учили сражаться и убивать. А у меня сначала было чувство, будто никого не замочил вообще. Две недели тяжкой пахоты, словно мешки таскал. Потом вижу их окопы, кучи трупов и черные ожоги на земле от электроразрядов. Блин, наша работа! Первый раз увидел – меня чуть не вырвало.

– А потом привык, – ответил Богуслав. – У всех так бывает. Наверху предпочитают воевать, только нажимая кнопки на безопасном удалении. Я своего первого завалил из револьвера в темноте, ни черта не рассмотрел толком, и то скрутило. Потом днем ехали мимо тех трупов… Шиздец! Не то что проблеваться тянуло – кишки выворачивались. Вместо этого держал хвост пистолетом перед армянами, выпендривался. Подранков добил. Главное, чтобы стойкость желудка при виде трупов не переросла в безразличие. Убивать без необходимости нехорошо, и искусственно провоцировать необходимость – тоже.

– Отец был другого мнения. Хороший враг – мертвый враг, не оставлять живых врагов за спиной и так далее.

– Знаешь, Радислав, он не всегда и не во всем прав. Не буду изображать этакого мудрого старшего, прошедшего огонь и воду. Олег Грабко так и сказал мне в Москве – я сущее дите рядом с Ярославом. Но отец наломал слишком много дров из-за туповатой прямолинейности. Ты можешь стать лучшим правителем, чем он.

– Думаешь?

– Хотя бы потому, что тебя с детства к этому готовили.

– Тебя тоже. Но ты предпочел уступить мне очередность.

– И не жалею. Допивай свой кофе, и пошли прогуляемся, поищем китайских вдовушек. По моему опыту, секс очень здорово восстанавливает магические силы.

Радислав поднялся и одернул форму.

– Пошли. А об этом рецепте мне одна дама говорила, полковник из разведки.

– Госпожу полковник случайно не Алиса зовут?

Будущий князь чуть не споткнулся.

– Как ты догадался?

– Есть свои методы. И как, она тебя пролечила подобным методом?

– Не про нашу честь, – взгрустнул Радислав.

– Аналогично. А жаль.

Они отправились вниз по узкой городской улочке, как и тысячи других военнослужащих на оккупированных территориях – снимать стресс и усталость боев в компании доступных женщин. Богуслав искоса посматривал на брата. Внешне тот гораздо больше похож на отца – те же метр девяносто пять, широкие плечи. Даже лицо почти славянское, не от матери-татарки.

– Мы вымотались. А если бы за китайцев выступил древний?

– По примеру османской войны кликнул бы Безымянного. Хотя… Веришь ли, младший, иногда мне кажется, что древнего скоро и сам одолею. Да и ты со временем. Научу.

Развлекательное заведение, сочетавшее черты борделя и кабака, нашлось в единственном числе в нижней части Синина, переполненное русскими сержантами и офицерами сверх всякой меры. Судя по испуганным рожицам хозяйки и девочек местного «Мулен Ружа», они не знали, радоваться ли наплыву посетителей или кричать «караул».

Электриков, как именовали обычно командиров и обслугу генераторных машин, Богуслав не обнаружил. Бал правили танкисты. Посмотрев на ассортимент доступного прекрасного пола, он скривился и побрезговал, но Радислав с юношеской непосредственностью рвался в бой. Как же – в оккупированной стране посетить бардак, трахнуть бабу и выпить за победу… Романтика, мать вашу! Если нырять в говно – то по уши.

С китаянками не складывалось. Прибывавшие танкисты с помощью ранее оккупировавших притон офицеров оттирали электриков и забегали на полчасика в задние комнаты. Радислав, для приличия заказав стаканчик премерзкой рисовой водки, дососал его и заявил, что у него терпение лопнуло. Он грубо отодвинул дюжего капитана.

– Отдохни, мальчик. Я следующий.

Богуслав, умевший драться профессионально, залюбовался движениями меньшого, превратившегося в натуральный вихрь рук и ног. Заглядевшись, чуть не пропустил удар табуретом по голове – соратники танкиста решили, что второй электрик зря прохлаждается.

– Бей чумазых! – Княжич кровно оскорбил бронетанковые войска и ринулся в свалку.

Минут через десять они восседали на обломках мебели и пили с танкистами за их здоровье, потому что у электриков оно не пострадало. От большого количества пойла на душе поначалу помутнело, потом посветлело. Затем Богуслав обнаружил себя на китаянке, лицо которой не вспомнил бы назавтра даже под самой страшной пыткой. После литра рисовой бурды оно не казалось сильно уродливым. На соседней койке оттягивался Радислав, издавая стоны и охи, словно топтал не нули, а «Мисс Вселенную».

Восполнив силы по методу Алисы, Богуслав на следующий день выкликнул Будду.

«Огорчает происходящее? Тащи меня к императору. Может, уговорю сдаться и не рушить гармонию далее».

«Увидь место перемещения».

«Имей совесть, о Будда. Ты заботишься о малом нарушении, когда твой нижний уровень трещит в перегрузках от взрывов орбитальных бомб? Предлагаю нарушение гармонии свести к минимальному».

В действительности Запретный Город существовал уже в десятом веке. Поэтому Богуславу ничего не стоит представить любые из его ворот, виденных в Бейджине, в Китайской республике. Хотя бы Ворота Небесного Спокойствия. Но – неудобно. Будда выбросил бы его где-нибудь в районе нижнего аналога площади Тяньаньмэнь, как оттуда пробиться к императору, щеголяя формой вражеской армии? Разве что вырубая охранников, словно в Москве и Подмосковье при спасении Ярослава. Ни разу не смешно.

Небесный император ошалел не меньше, чем в такой же ситуации шанхайский еврей Иосиф. Богуслав отдал честь и коротко поклонился.

– Нихао, ваше императорское величество. Представитель русской княжеской семьи Богуслав Милославский. Имею честь предложить вам переговоры о прекращении огня.

Капитуляция и уступка Шанхая как условие перемирия императора не устроили. Так вообще дела не делаются, обычно враждующие стороны переговариваются через посредника, выясняют предварительные позиции, потом вожди полируют детали или вообще подмахивают заранее согласованные документы. Но после возобновления наступления русский генштаб заметил, что действия китайских генералов приняли хаотичный характер. Каждый из них опасался решительных телодвижений, ожидая, что в любую секунду за спиной окажется русский сержант в пятнистой полевой форме и скажет: «Нихао! Имею честь вас убить».

Война мячиком скатилась с тибетских высот на равнинный Восток. Русская армия упорно рубила коридор шириной сто пятьдесят – двести километров, неуклонно продвигаясь к Шанхаю. Китайцев приучали не пытаться отвоевывать эту зону, если нет желания отведать молний и орбитальных обстрелов. К Восточно-Китайскому морю авангард добрался лишь к концу апреля, обнаружив от желанного города лишь пепелище от высотных бомбежек. Поставки чипов корпорации «Минтянь» оборвались раньше.

Только после этого император Поднебесной согласился на переговоры. Ему пришлось согласиться на признание столетнего особого статуса панкитайского коридора от Шанхая до Кыргызстана, остающегося под военным контролем Руси, уступку руин с переходом и источником, с ними – двух сотен квадратных километров в районе устья Янцзы. Взамен русские позволили транспортное сообщение между южной и северной частями империи через особую зону, репатриацию беженцев и возврат тамошних земель в сельскохозяйственный оборот. Проигравшая сторона по традиции признала себя виновницей войны с обязательством выплаты контрибуции «пострадавшей» державе – Руси.

Радислав, обозревая на карте новые владения, заметил, что в верхнем мире Шанхайский порт играл важную роль, потому что до гражданской войны был ключевым для экспорта ширпотреба в Европу и Америку.

– Верно, брат. А тебе он нужен для колонизации Австралии и Новой Зеландии.

Про себя Богуслав добавил, что на одном из островов там найдется очень особенный житель. Пожелав удачи родственнику, уже вписавшему себе в актив стратегическую победу, пусть и не в чине главнокомандующего, старший Милославский убыл наверх.

Он наведался в Новодевичий монастырь, изъял урну с пеплом, оставив лишь маму. Больше не хотелось, чтобы родители лежали вместе в колумбарии. Тем более что Ярослав, отрастивший руки и ноги взамен утерянных, жив и сравнительно здоров. Скорее всего, останется таковым многие годы. Нишу прикрыла табличка с именем одной Гюль Милославской.

На излучине около Серебряного Бора, крайне мало напоминавшей русло Москвы-реки нижнего мира, пепел из урны ссыпался в воду. Погребальный контейнер, за который Вероника когда-то заплатила несколько тысяч долларов, упал в мусорку.

Богуслав отряхнул ладони, словно смахнув с них целый период своей жизни, и сделал вызов.

– Чен-сси? Аньен-хасимника! Здесь Богуслав. Как говорят на Руси, свято место пусто не бывает. Вы не хотите обсудить со мной этот вопрос?