Между тем, в углу лаборатории медленно разгорался огонь. Потянуло горелым. Ликка вышла на открытую площадку и увидела еще нескольких патамушт, которые мелькали по полу, подобно шаровым молниям мутно-зеленого цвета. Патамушты сильно переживали за пожар. Они таскали с собой воду в самой разнообразной таре (кто сколько мог) и пытались пожар потушить. Огонь огрызался тихим шипением, но продолжал разгораться.
Патамушта под платьем Ликки тоже заворочался, выскользнул на волю и исчез в общей куче маленьких спасателей.
Челма Сытконош и Евтус Захарус похоже не замечали пожара и продолжали выяснять причины и поводы заклинания.
— …а я всегда знала, что Николас приготовит мне какую-то каверзу! — говорила Ведьмина Сущность, — с того дня, как наши отношения пошли под откос, он спит и видит, как бы насолить…
— Сдается мне, мда, надо было нанести удар первой. — Говорил Евтус Захарус.
— Настоящие ведьмы никогда не сделают плохого первыми…
— А теперь, стало быть, сделаешь?
— Заметь, меня вынуждают!..
И так далее, и в том же духе. Ликка не стала вслушиваться дальше и решила помочь бедным патамуштам, которых хоть и было много, но они определенно не справлялись с ситуацией.
Ликка выбежала в коридор и принялась искать кухню. Кухни не нашла, зато обнаружила какой-то серый подвал, в котором прямо из стены торчал кран, и с него капала вода в аккуратное алюминиевое ведерко. То, что нужно. Ручка крана поддалась легко — в ведро хлынул поток грязной воды. Набрав половину, Ликка заспешила обратно в лабораторию. В коридоре ее застал неожиданный стук в дверь. Стук был настолько близким и четким, что Ликке показалось, будто дверь находится прямо за ее спиной. Резко обернувшись, она увидела только извилистый коридор, уходящий вдаль.
Воистину, странные дома у всех этих ведьм и чародеев.
— Минутку! — раздался у самого уха голос Евтуса Захаруса. — сейчас открою!.. Наверное, снова дети кузнеца…
Впрочем, у Ликки не было времени возвращаться и наблюдать, кто же там пришел. Бедняги пактамушты все никак не справлялись. Огонь лениво лизал деревянный табурет. Будь огонь чуть порезвее, от лаборатории уже давно ничего бы не осталось.
— Ну-ка отойдите в стороны! — предупредила Ликка.
Патамушты разбежались, сверкая большими испуганными глазами из разнообразных щелей и темных углов. Тогда Ликка выплеснула воду из ведра на огонь.
Раздалось громкое шипение. Огонь задрожал в конвульсиях и затих, зато вместо него поднялись к потолку густые облака пара. Они стремительно окутали и Ликку, и шестеренки с гайками, болтами и рычагами, и патамушт — да и всю лабораторию в целом. Ликка на всякий случай протерла глаза, но разглядеть в мутном, будто молоко, мареве хоть что-то стало решительно невозможно.
Патамушты из своих щелей принялись звонко чихать и кашлять. Прямо между ног прошмыгнула черная кошка, и до Ликки донесся обрывок фразы, сказанный, без сомнения, Ведьминой Сущностью:
— …настоящие ведьмы сначала бы…
В маслянистом мареве щипало глаза. Ликка сощурилась, вытянула руки и на ощупь побрела к выходу. По крайней мере, ей казалось, что она идет в правильном направлении.
Как-то раз в библиотеке Ликка наткнулась на книгу под названием 'Правила безопасности при тушении пожаров/спасении утопающих/вырубке леса/шпионаже/мойке лошадей. Написана книга была каким-то старым морским волком, многое повидавшим на свете и знающим какие давать советы. Не зря же он решил разместить под одной обложкой столько всего без сомнения полезного, но совершенно несовместимого. Так вот, Ликка прочла книжку до середины и совершенно точно знала, что при спасении утопающих их (утопающих) можно дергать за волосы, а при шпионаже очень важно не разговаривать во сне, а когда моешь лошадь, старайся не заходить к ней сзади. Но вот до пожара Ликка так и не добралась, найдя в библиотеке книгу о таинственных приключениях какого-то маленького мальчика-мага в очках и со странным шрамом на лбу и зачиталась ею до беспамятства. Именно поэтому, пробираясь сейчас в слепой темноте, Ликка больше всего жалела, что не дочитала правила безопасности до конца. Что ни говори, но мальчик-маг в очках помочь в такой ситуации был не в состоянии.
Наконец, Ликка уперлась руками в какую-то большую шестеренку и приблизительно сообразила, где находится. В тот же самый миг (и даже чуточку раньше), из-за ее спины раздался зловещий шепот Евтуса Захаруса:
— Там пришел странный чародей! Спрашивает, не заглядывала ли к нам Челма Сытконош или ее юная помощница, имени которой он не помнит!
Ликка вздрогнула.
— Это Николас Козус! — Раздался опять же из-за спины голос Челмы Сытконош. — И как же он нас нашел?
— Видимо, из-за магической вспышки, — предположил Евтус, — впустить его?
— Ты сказал ему, что мы здесь? О, Евтус!
— Я ему еще ничего не сказал… Ну, предложил зайти погреться. Он сильно замерз. Видимо, прибыл издалека.
— И поделом ему. Иди, скажи, что не видел меня тысячу лет, а то и больше.
Ликка во время всего этого невидимого разговора пыталась сориентироваться и, в принципе, ей это почти удалось. Да и пар стал потихоньку развеиваться. По полу замелькали фигурки патамушт, разгоняющих пар с помощью тряпок. Один из патамушт остановился у Ликкиных ног и протянул тоненьким знакомым голоском:
— Дыруууг?
— Еще какой, — обрадовалась Ликка и взяла патамушту на руки. Он быстро юркнул на плечо, да там и уселся, хлопая большими ресницами. И он был намного легче и приятнее, чем ворон.
Тотчас у ног Ликки появилась изящная черная кошка.
— Так, дорогая моя, — сказала Ведьмина Сущность, — все это очень серьезно, и я думаю, что тебе стоит поискать себе укромное местечко. Николас Козус рано или поздно меня найдет. А уж наша старая вражда тебя совсем не касается.
— И где мне найти это укромное местечко?
— Слева от тебя выход в коридор. По коридору направо будет дверь в гостиную. Пережди пока там, хорошо?
Ликка закивала, хотя в сумраке тумана Челма Сытконош вряд ли смогла бы что-нибудь разглядеть, и повернула налево.
— Иииидеем? — спросил с плеча патамушта.
— Точно, — отозвалась Ликка, — ищем укромное местечко и не высовываемся. Ты же со мной?
— Дыыыруг? — Снова затянул патамушта.
— Значит, со мной.
Впереди из тумана, будто корабль-призрак из старых легенд, выплыл темный контур выхода. И когда дойти оставалось всего два-три шага, темнота в проходе зашевелилась. Она стала… шире и выше, обрела плечи, голову… человеческий силуэт. И это, понятное дело, был вовсе не Евтус Захарус.
Ликка замерла, почувствовав, как ледяные иглы страха пронзают ее сердце с невероятной легкостью. Ей показалось, что все монстры из всех ее ночных кошмаров, которые приходили в детстве и которые иногда приходят даже сейчас, спустя мгновение выпрыгнут на нее из этого самого непроглядного мрака. И поглотят. И съедят. И утащат следом за собой куда-нибудь в преисподнюю.
А сзади неожиданно резко и неожиданно близко закричала Челма Сытконош.
— Берегись! — и голос ее разорвал темноту и пар, будто пролетевшая мимо зажженная стрела.
И Ликка прыгнула в сторону. Патамушта завопил, скатившись с плеча под воротник, в платье, царапая кожу миниатюрными коготками. А за спиной заклокотало, загрохотало, задребезжало, да еще и жутким образом ухнуло. На секунду Ликка оглохла, а звуки доносились так, будто она нырнула на невероятную глубину. Яркие вспышки света разорвали туман и разогнали его по углам. По сравнению с недавним пожаром, новые всплески огня были — что ленивый ослик против резвого скакуна на скачках.
Ликка упала на колени, но потом горячий ветер обхватил ее за талию и заставил несколько раз кувыркнуться через голову против своей воли. Патамушта вопил, и все что-то спрашивал и спрашивал тонким голоском, дребезжащим от страха.
Ликку перевернуло еще пару раз. Оказавшись на боку, она подобрала ноги и так и лежала, свернувшись калачиком и зажмурившись, дрожа от страха и внутреннего напряжения. А ну как сожгут заживо! Или превратят в кого-нибудь? Или перенесут в другой мир? От них, от ведьм и чародеев, всего можно ожидать. Если уж им уменьшить хижину с человек внутри — раз плюнуть, то что говорить о маленькой девочке?..
Ей показалось, что из темноты надвигается что-то бесформенное, неопределенное… большое и страшное…
В такие моменты приключения и опасности начинают казаться не такими уж интересными. Гораздо интересней, когда опасности и приключения сидят в твоем воображении и подчиняются только тебе. А когда ощущаешь ледяной холод темноты, когда видишь перед собой оскал смерти — сразу хочется оказаться где-нибудь подальше, под теплым одеялом, в уютной постели (и пусть даже идет дождь, но он-то будет идти на улице). Ликка зажмурилась, сжалась в комочек, и только одна мысль прокралась в ее голову. Вернее строчка заклинания, которую она слышала от Челмы Сытконош совсем недавно (а сейчас казалось, что целую вечность назад).
За стремительно несущийся промежуток времени, показавшийся Ликке если не вечностью, то, как минимум столетием, она вспомнила события прошлой ночи. Вытянула вперед руку и щелкнула пальцами, громко (а вернее, ей так показалось) выкрикнув три слова заклинания: 'Брысст! Огг! Хум!'. А ведь еще главное какими пальцами щелкнуть! Главное, не перепутать! Главное, не перепутать!
В это же мгновение что-то затрещало. Ликка открыла глаза и увидела перед собой еще одного чародея — он был укутан в плащ с ног до головы и закрывал лицо пушистым черным шарфом. В полумраке особенно ярко светились его глаза. Чародей протянул руку в сторону девочки. Ликка поджала ноги. И как раз в этот момент большая металлическая шестеренка (размером с голову) взмыла в воздух и врезалась чародею в живот. Чародея как ветром сдуло. Оно кубарем покатилось по полу, оглашая лабораторию странными повизгивающими звуками. Шестеренка же, звеня, подкатилась к Ликкиным ногам.
— Нет, нет, не ко мне, к нему лети! — Закричала Ликка, в отчаянии щелкая пальцами.
Чародей же начал подниматься. Языки тьмы лизали его дрожащее тело, похожее на сгусток тумана и пыли. Полы плаща развевались на ветру.
— Постой! — Взвыл чародей. — Постой же!
— Давай! Лети же! Брысст! Огг! Хум! — в отчаянии Ликка пнула шестеренку, но та не двинулась с места. Тогда Ликка подняла руки над головой и попробовала произнести другое заклинание.
Чародей поднялся, стряхивая с себя кусочки тумана. Он был высоким и страшным. Он сделал первый шаг в сторону Ликки. И никто не шел на помощь. Никого рядом не было.
— Эбер воллум! Эббер воллум — Закричала Ликка слова другого заклинания и тряхнула пальцами. С кончиков пальцев сорвались блестящие капли и разбились о пол.
Чародей (а это, без сомнения, был самый страшный и могущественный чародей во всем Светземелье) был уже совсем близко. Он протягивал руки в Ликке, и юная ведьма с ужасом разглядела грязь под ногтями…
И в этот момент в воздухе над головой чародея с негромким хлопком возникла книга. Тяжеленная такая, судя по виду, и уж точно не из бумаги. Крохотное мгновение книг повисела в воздухе и обрушилась на голову чародея. В разные стороны разлетелись капли тумана. Чародей подавился удивленным возгласом, глаза его закатились — и он тяжело рухнул на пол, потеряв сознание. Книга, судя по всему, как и в прошлый раз, получилась не совсем настоящей. Даже совсем не настоящей. Но оно и к лучшему.
Шарф слетел с лица чародея. Ликка удивленно вскрикнула. Перед ней лежал вовсе не злобный Николас Козус, а старый знакомый Челмы Сытконош — Бруно Котеняр. Собственной персоной!
Под платьем ворочался патамушта и жалобно о чем-то спрашивал. НО Ликке было не до его вопросов.
— Ну и дела, — прошептала Ликка, облизывая горячие губы, — ну и дела…
И в этот момент темнота впереди зашевелилась вновь. Ликка подобрала ноги, в отчаянии сожалея о том, что Челма Сытконош не успела научить ее какому-нибудь действительно стоящему оборонительному заклинанию. Ну, или как там оно может называться. (у Ликки было несколько предположений по поводу названия, вроде 'Заклинание Сожжения' или 'Заклинание Обращения в Мерзкую Тварь', а еще 'Волшебный Удар В Нос', но в данную секунду все они выпорхнули из головы, будто стая испуганных голубей).
Сражаться с еще одним существом совершенно не было сил… а вдруг появиться не одно, а сразу несколько? Вон тут, сколько тумана и пыли… Патамушта затих, ворочаясь где-то в области живота.
— Чрезвычайно занятная ситуация! — Внезапно раздался из темноты голос Челмы Сытконош.
Темнота расступилась и к ногам Ликки подбежала черная кошка. Усевшись на задние лапы, кошка принялась вылизываться.
— Кто бы мог подумать, что мы здесь увидим Бруно Котеняра! Вот ведь волк в овечьей шубе!
— Вы думаете?.. — Пробормотала Ликка.
— А с чего бы еще ему здесь появляться? — Спросила Ведьмина Сущность. — Сначала заколдовал, потом решил уничтожить. К чему бы это он? Вступил в сговор с Николасом Козусом?
— Кажется, я ему голову разбила.
— И поделом. Не будет преследовать честных ведьм. Хорошо сработано, кстати. Не совсем так, как нужно, но от этого не менее эффективно.
В этот момент Бруно Котеняр застонал и открыл глаза. Выглядел он… неважно… как человек, которому на голову внезапно упал кирпич.
— Девочка! — Пробормотал чародей слабым голосом. — Погоди, не колдуй!
— Я и не собиралась.
— Я все объясню!
— И я бы на твоем месте поторопилась! — Наставительно заметила Ведьмина Сущность.
Бруно Котеняр сел, потирая затылок.
— Челма! Милая моя ведьма! Я так рад, что, наконец, нашел тебя!
— А я, как-то, не совсем! Может быть, объяснишь?
— Это все чудовищное, дикое недоразумение! Поверь мне! — Чародей забрался в недра своего плаща и выудил оттуда маленькую и тонкую мензурку на дне которой болталась светящаяся серебристая жидкость — буквально несколько капель.
— Вот противозаклинание, которое вернет тебя в нормальное состояние! Твоя хижина окажется на месте, на поляне, а ты — передо мной! Позволь, я его использую!
— Давай, ты для начала объяснишь, что вообще происходит. — Сказала Ведьмина Сущность.
— И, может быть, пройдем в гостиную? — Донесся голос Евтуса Захаруса.
У Ликки вновь закружилась голова.
— Раз уж опасность никому не угрожает, я бы не советовал сидеть на холодном полу, особенно юным девочкам. В гостиной тепло и уютно. А здесь пока наведут порядок мои патамушты. Хорошо?
Бруно Котеняр поднялся на ноги. Его слегка пошатывало. Ликка поднялась следом.
— Вы, я так полагаю, тот самый Бруно Котеняр из Пайтога. Слышал о вас.
— А вы — Евтус Захарус? Тот самый?
— Собственной персоной.
— Два чародея в одной комнате — это чересчур! — Произнесла Ведьмина Сущность. Кошка перестала вылизываться и скрылась в темноте коридора.
— Прошу вас в мою гостиную. — Сказал голос Евтуса Захаруса.
Бруно Котеняр нетвердой походкой направился к коридору. Ликка поспешила за ним.
Она шла молча, сдерживая желание задать чародею миллион вопросов. Так часто бывало в детстве. Пак Триног по вечерам ставил кресло на крыльце, усаживал Ликку на колени и начинал рассказывать ей очередную удивительную историю из своей жизни. Он заканчивал к тому моменту, когда солнце подкрадывалось к краю горизонта, после чего замолкал и жестом просил Ликку принять участие в их совместном молчаливом созерцании красивейшего в мире заката. Конечно, Ликке было не до катящегося куда-то там солнца. Ее полностью захватывала история, и в голове роились вопросы, которые нужно было задать прямо сейчас, иначе она, Ликка, просто взорвется от любопытства. Но отец молчал, и молчала она, наблюдая, как красное яблоко медленно отступает под напором темноты. Уже много лет спустя, Ликка сообразила, что молчание отца было не случайным, и он, ясное дело, прекрасно знал о том беспокойном улье вопросов, что роились в ее голове. И сейчас она тоже молчала, стараясь идти шаг в шаг с Бруно Котеняром. Он вывел ее из лаборатории и повел по коридору куда-то вглубь. У большой деревянной двери Бруно Котеняр остановился и толкнул ее ногой. Дверь бесшумно отворилась.
— Прошу. — Произнес голос Евтуса Захаруса.
Ей открылась уютная комнатка, без окошек, но зато ярко освещенная огромным количеством свечей. В центре комнатки стоял стол, укрытый скатертью. К столу были пододвинуты два кресла. Широкий складывающийся диван (в сложенном положении) стоял у стены. На диване сидела черная кошка.
— Теперь я хочу знать всю правду! — раздался голос Ведьминой Сущности.
Кошка повернула голову в сторону стоящего у дверей чародея. Если бы взгляд ее зеленых глаз умел морозить, Бруно Котеняр уже несколько секунд стоял бы молчаливой ледяной глыбой.
Ликка тоже обернулась в сторону чародея. Тот выглядел сконфуженно, бледно, испуганно и чрезвычайно растерянно. Вдобавок, взволнованно теребил в руках мензурку с серебристой жидкостью. Ликка в свое время прочла немало детективных рассказов и сейчас с полной уверенностью могла предположить, что Бруно Котеняр замешан во всей этой истории с хижи-ной больше всех.
— Я так понимаю, колечко-то ваше. — Донесся из-под стола голос Евтуса Захаруса.
И тут Бруно Котеняр начал говорить.