В чем никогда нельзя было обвинить Ликку, так это в трусливости. Когда твой отец бесконечное количество раз отважно сражается с сотней головорезов на узкой песчаной полосе побережья, а мать много лет беспечно ныряет в глубины океанов, не боясь ни акул, ни морских дьяволов — тут уж в самой крови отсутствует такое понятие как 'страх'.

Когда Ликке едва исполнилось девять месяцев, и она начала делать первые робкие шаги в этом огромном неизвестном мире, страшный ураган принес со стороны моря невиданных насекомых. Размером они были с кулак Пака Тринога, имели длинный хоботок, вроде комариного, и жужжали так, что в округе от испуга выли собаки. Пара таких тварей залетела в комнатку малюсенькой Ликки и хаотично закружили по комнате, сбивая с полок игрушки, а со стен картины. Когда в комнату ворвался перепуганный Пак Триног, то увидел, что Ликка преспокойно сидит на табуретке и наблюдает за насекомыми с выражением крайней заинтересованности. Больше всего в тот момент она походила на кошку, которая готовится поймать мышь и уверена, что та от нее уже никуда не денется…

В пять лет, гуляя во дворе, Ликка поспорила с одним задорным мальчиком (который ей ужасно нравился), что сможет забраться на высокое дерево и прыгнуть оттуда в самодельный бассейн, прямо в жирную коричневую грязь. И забралась. И даже почти прыгнула, но тут появился отец и всыпал детишкам по первое число.

А в одиннадцать лет Ликка поплыла с отцом на рыбалку, да так далеко, что не было видно полоски земли на горизонте — одна водная гладь кругом. И когда у отца повело удочку и там, под лодкой, в прозрачной голубизне морской воды, вдруг появилось что-то огромное и темное, когда вокруг лодки вдруг взбухли барашки белой пены, а лодку начало швырять из стороны в стороны — даже тогда Ликка не испугалась, а, наоборот, заразилась от отца этим странным азар-том охоты. В тот день они не поймали самую большую в мире рыбу, но Ликка не оставила надежды когда-нибудь снова сплавать далеко в море и отыскать ее.

В общем, Ликка росла бесстрашным ребенком, и напугать ее вряд ли смогли бы ночные тени по углам комнаты, папин ремень или лягушки на крыльце после дождя. Но в тот момент, когда она увидел, что ведьмина хижина испарилась — страх все-таки окутал ее легким прозрачным одеялом.

Прежде всего, Ликка испугалась за Челму Сытконош. Ведьмы поблизости не было, а значит, она вполне вероятно могла испариться вместе с хижиной! Ликка поднялась на ноги и побежала к поляне. Ворон сидел в центре круга примятой травы и наблюдал за девочкой с укоризной.

Обежав поляну несколько раз, Ликка остановилась и как-то робко и неуверенно крикнула в лесную чащу:

— Ау!

Лес отозвался привычным шумом листьев.

— Ау же! — крикнула Ликка в отчаянии, — куда же вы делись? Настоящие ведьмы не должны пропадать просто так!

— Много ты знаешь о настоящих ведьмах! — Донеслось с поляны.

Ликка обернулась, но никого, кроме ворона, не увидела. Логично было предположить, что с ней разговаривал именно он.

— Я так и знала, что ты говорящий ворон! — Заявила Ликка, подходя ближе.

Ворон вертел головой, будто не понимал.

— Если ворон живет у ведьмы, он обязательно должен обладать какой-нибудь волшебной силой! Как правило, вороны разговаривают.

— Ну, не всегда. — Сказал ворон. Клюв открывался и закрывался у него с невероятной быстротой. — Иногда вороны служат для того, чтобы просто устрашать население близлежащих деревень.

— Но ведь ты же разговариваешь! — Победно заявила Ликка.

— Это не ворон разговаривает, это я разговариваю. — Сказал ворон, и Ликке послышались знакомые нотки в скрипучем вороньем голосе.

— Челма Сытконош?

— Она самая. — Отозвался ворон, — Когда одна невнимательная девчонка совершила какое-то заклятие, я успела переместить свою Сущность в ворона, чтобы остаться на этом свете и не исчезнуть где-то в коридорах уменьшающейся хижины.

— Уменьшающегося? — Ликка ничего не понимала.

— Именно, — сварливо заметил ворон (то есть, Сущность), — вот, посмотри сюда.

Ворон расправил крылья и отошел в сторону. Ликка же с удивлением обнаружила на земле ведьмину хижину. Размером она была с гриб. Да и формой походила. Ликка присела на корточки. Все у хижины оказалось на месте — и крохотные оконца и пузатая кирпичная труба и крыльцо с изогнутыми перильцами. Все сохранилось до единой мелочи. Даже клочки мха на крыше — маленькие-маленькие.

— Как же это так?

— Интересный вопрос, — отозвался ворон (то есть, Сущность), который взлетел на ветку ближайшего дерева и, подняв одно крыло, чистил перышки. Это не мешало говорить ему голосом Челмы Сытконош внятно и громко, будто она стояла прямо здесь, перед Ликкой.

— Хотелось бы и мне знать, каким образом ты умудрилась наколдовать что-то в моей хижине. — Проворчала Ведьмина Сущность.

— А вы сами где? Тоже там? В хижине?

— Естественно. Где же мне еще быть? В своей комнате.

— Как же это так?..

— Будешь задавать много вопросов, уважаемая Ликка Триног, не стать тебе настоящей ведьмой! — Отозвалась Ведьмина Сущность. Ворон, вдобавок, так грозно покосился на девушку, что ей стало не по себе.

— Но это же очень важный вопрос, — собравшись с мужеством, сказала Ликка, — вы не можете оставаться маленькой на веки вечные.

— Твоя правда, — согласилась Ведьмина Сущность, — сделаем так. От центра поляны, вот где сейчас стоишь, двенадцать шагов прямо, потом семь направо и еще девять налево.

— И что будет?

— Ох уж мне эта юношеская любознательность! — вскипела Челма Сытконош (а вернее, ее Сущность). Ворон замахал крыльями, раскачивая ветку, и Ликка решила, что лучше вовсе молчать. И так наворотила дел. Она поспешно отсчитала двенадцать шагов прямо (понятия не имея, в то ли самое 'прямо' она идет, или же это 'прямо' находится совсем в другой стороне), после чего повернула направо, затем налево. И к великому своему удивлению едва не стукнулась лбом о деревянный дверной проем. Прямо перед ней стоял маленький трухлявый сарайчик, в полтора метра высотой и чуть больше шириной. Крыша его была устлана желтой соломой, из единственного окошка оскалились острые клыки выбитого стекла. Двери никакой не было, а отовсюду свисали лохмотья паутины и бегали мелкие взволнованные паучки.

— Это что? — удивилась Ликка.

За ее спиной шумно захлопали крылья. Что-то острое больно впилось ей в плечо. Вдруг стало тяжелее.

— Это мой сарай, — сказала Челма Сытконош, чья Сущность в обличье ворона только что уселась Ликке на плечо, — для личных, так сказать, нужд. Укрыт от людского глаза в непроходимой чаще.

— Но ведь я только что…

— Это потому что я разрешила, — объяснила Сущность, — а так бы никогда не нашла.

Большой черный клюв (наверняка очень твердый и наверняка очень острый) двигался в непосредственной близости от Ликкиного лица. А еще от ворона пахло молоком.

— А можно его… это… с плеча…

— Привыкай, — отозвалась Сущность, — настоящие ведьмы…

— …всегда ходят с вороном, — закончила Ликка.

— Вот именно, моя дорогая уничтожительница ведьминых хижин. Это закон жизни. Так же как опилки в голове у говорящего плюшевого медведя, как шляпа волшебника и как маленькие глупенькие принцессы с веретеном. Без них никуда… Ну, что стоишь на пороге, заходи внутрь.

Ликке ничего не оставалось, кроме как зайти в темный покосившийся провал. Внутри сарая пахло плесенью, было сыро и скользко. Под ногами шелестели опилки. Серый косой свет создавал полумрак, в котором проглядывались смутные очертания каких-то странных на вид предметов. Оглядевшись, Ликка различила широкий стол, поверхность которого была завалена пустыми банками, склянками, мензурками и колбочками. Внутри некоторых банок завелась пле-сень, иные банки были набиты паутиной. Паутина вообще была здесь повсюду. Она липла к волосам и рукам, неприятно холодила кожу. Всюду суетились мелкие пауки, встревоженные внезапным появлением. Да, видимо нечасто Челма Сытконош радовала сарай своим присутствием. В сарае было очень холодно и Ликка поспешила убрать руки в карманы (хотя, от холода это не сильно спасло).

— Подойди к полкам справа от тебя. — Наставительно сказал голос ведьмы откуда-то из самой густой темноты. Ликка удивленно завертела головой.

— Ведьмина Сущность, моя дорогая, не ограничивается вороном, — терпеливо объяснил голос, — я могу переселяться в любую живность в пределах досягаемости.

— В пределах досягаемости чего?

— Меня. — Кратко отозвалась ведьма.

— И кто же вы сейчас? Паук?

— Вроде того… Полки, дорогая моя, полки.

Ликка послушно обогнула стол, миновала горки разнообразного хлама и приблизилась к полкам, которыми была увешана целая стена. На полках, укутанные толстым слоем пыли покоились какие-то книги. Наверняка волшебные. И уж точно с заклинаниями внутри. Могущественными и малопонятными… Левая рука нащупала в кармане что-то круглое и холодное. Ликка с любопытством вытащила на свет находку и обнаружила, что это маленькое колечко с драгоценным камушком. Интересно, откуда оно взялось в кармане? Кто мог подложить? Или это очередное волшебство?..

От размышлений Ликку оторвала Ведьмина Сущность.

— Теперь будь добра отыщи книгу с бархатным корешком. — Попросила она из темноты.

Ликка вернула колечко в карман и принялась осторожно перебирать книги. Книги, к слову, оказались старыми, потяжелевшими от времени и сырости, от них пахло плесенью и древесиной. В большинстве своем книги были закрыты на ржавые замки, и открыть их было совершеннейше невозможно. Ликка перетаскивала книги с одной полки на другую, отодвигала, переворачивала, чихала от пыли, но все никак не могла найти нужную. В конце концов, ей пришлось залезть на самую верхнюю полку, и там, в темноте и вьющейся вокруг пыли, книга и обнаружилась. Будто специально пряталась и не желала, чтобы ее нашли.

На обложке книги под слоем пыли открылось название: 'Книга отговоров. Версия 1.7. Доработанная и исправленная'.

Ликка со звоном сдвинула часть пустой тары со стола и аккуратно положила книгу на его поверхность.

Из темноты тотчас выскользнул едва заметный паучок. Пробежал по книге, замер на мгновение, потом соскользнул куда-то вниз, и голос Ведьминой Сущности произнес:

— Так, моя дорогая, а теперь открой страницу сорок два.

Ликка повиновалась. Паучок, стремительно выскользнувший из темноты, принялся бегать по строчкам.

— Хм, — загадочно произнесла Ведьмина Сущность спустя какое-то время, — так что ты говоришь, уронила на мои волшебные зелья?

— Мыло. Но я еще не говорила, вы же не спрашивали. У меня из рук выскользнул кусочек мыла, он опрокинул банку с ящерицами, а они начали везде бегать и опрокидывать банки с зельями, а я…

— Мыло! — перебила Ведьмина Сущность, — открой-ка страницу сто сорок семь.

После того, как паучок вновь побегал по строчкам, Челма Сытконош попросила открыть страницы двести пятнадцать, двести двадцать два, триста сорок и четыреста вторую соответственно. И каждый раз темноту сарая гулко нарушало загадочное и неопределенное: 'Хм'. Потом страницы у книги закончились, и паучок нервно забегал по столу.

— Все плохо? — спросила Ликка.

— Хуже, чем можно себе представить. — Ответила Ведьмина Сущность. — Одно из двух. Либо ты натворила что-то такое, с чем я не в силах справиться (а это в принципе невозможно), либо кто-то решил мне насолить. Может быть, я даже знаю кто.

— У вас есть враги?

— У каждой настоящей ведьмы есть враги. Без этого ведьме никуда.

— Наверняка, это злые чародеи.

— Иногда, всего лишь мелкие купцы…

— Или огнедышащие драконы!

— …случаются тоскующие от неразделенной любви….

— Или другие ведьмы, которые завидуют!

— …может, кому-то зелье не по вкусу пришлось…

— А вы кого подозреваете?

— Я-то? Ну, всегда есть Клема Необуй. Мы с ней вроде как не ладим. И еще кое-кто. Хотя, давно о нем не слышала, говорят, что он уехал на Пучину Света, там, где все заканчивается и ничто не начинается. Может, правда, а может, сказки какие. В любом случае, здесь и сейчас мы этого не узнаем.

— А что это за враг?

— Николас Козус. — Пробормотала Ведьмина Сущность. — Чародей, начисто лишившийся эмоций из-за неправильного заклинания. Одна злость в нем и осталась. Так-то вот.

— И вы уверены, что вам мог насолить кто-то из них двоих?

— Абсолютно.

Ликка почувствовала невероятное облегчение. Конечно, она очень сильно переживала, но все же обрадовалась, что это не именно она стала причиной катастрофы. Ну, или не совсем она… Хотя, как поглядеть… Ликка нащупала в кармане кольцо и внезапно вспоминала встречу с Клемой Необуй в городе…

— А может так случиться, что ведьма через меня устроила вам ловушку? — Поинтересовалась Ликка, холодея.

— Ты от меня что-то скрываешь?

— Дело в том, что я только что сама обнаружила… вот это! — Ликка положила поверх книги колечко и, как на духу, рассказала о случайном столкновении с ведьмой Необуй, которая могла подкинуть кольцо и таким образом пронести какое-нибудь скверное заклятие в хижину Челмы Сытконош.

— Скверных заклятий не существует! — Пробормотала Ведьмина Сущность, хотя голос у нее сделался чрезвычайно взволнованным. — Но вот всякие разные ДРУГИЕ заклятия вполне могут быть. Клема давно собиралась мне навредить, да все не находила подхода. А тут, смотри, быстро сориентировалась…

— И что же нам теперь делать?

— Дайте-ка подумать. — Наступила короткая пауза. В тишине Ликка услышала хлопанье крыльев на улице.

— Моя дорогая Ликка Триног, — наконец, сказала Ведьмина Сущность и голос у нее звучал, почему-то, торжественно. — У меня есть смутные подозрения, что теперь мне понадобиться твоя помощь. Звучит ответственно, но ничего сложного в этом нет, поэтому не бойся. Всего-то нужно отнести хижину к Флацу.

— Я же всегда! — Оживилась Ликка. — Я же тоже напартачила! Мне и исправлять! А кто это… Флац?

— Один мой хороший знакомый… Никогда не откажет в беде старушке-ведьме. В общем, проныра, каких поискать. С радостью поможет выяснить, в чем тут дело.

Ликка совсем запуталась.

— Он чародей?

— Нет. Хитрый мальчуган, с ветром в голове.

— И далеко он живет?

— Смотря, какими способами добираться. — Сообщила из темноты Ведьмина Сущность. — Если пешком, то, без сомнения, далеко. А если на метле, то всего несколько минут полета. Итак, Ликка Триног, будем считать, что с этой самой минуты ты приступила к исполнению обязанностей моей ученицы!

— Звучит очень торжественно!

— Безусловно. По дороге, быть может, научу тебя нескольким заклинаниям… — Внезапно голос замолк. В хижине наступила странная тишина. Казалось, темнота к чему-то настороженно прислушивается. Ликка тоже прислушалась, но ничего особенного не услышала.

— Сдается мне, заклинаниям я тебя научу немного раньше. — Вдруг сказала из темноты Челма Сытконош.

У самого уха Ликки противно зажужжал комар. Она отмахнулась. Жужжание прекратилось, а вместо него раздался голос Челмы Сытконош:

— Значит так, дорогая моя. Слушай внимательно. Настоящие ведьмы никогда не откладывают дела на завтра, которые необходимо выполнить сегодня. Помнишь, ко мне ночью приходили жители деревни? Так вот, некоторым из них назначена встреча на утро. И они идут к хижине. Поскольку хижины как таковой нет, да и меня, в сущности, тоже, то все делать придется тебе.

— Но я ведь…

— Слушай внимательно. — Наставительно сказала Ведьмина Сущность. Комарик закружил перед глазами. — Ни в коем случае нельзя запятнать мою репутацию. Репутация для ведьмы, это как хороший табак для настоящего пирата. Поэтому нужно, во что бы то ни стало исправлять ситуацию. Понимаешь меня?

— Не совсем. — Призналась Ликка.

— В общем, станешь ведьмой. На время. То есть, сейчас тебе предстоит притвориться, что ты настоящая ведьма, но на самом деле настоящей ведьмой ты станешь чуть позже, когда я тебя многому научу, и когда ты сдашь экзамены, научишься двигать предметы, летать на метле и запекать лапки лягушек. Но в данный момент, в эту самую минуту… тьфу… так, слушай. Ворон сядет тебе на плечо. Найти какую-нибудь сухую ветку и сделай из нее клюку. Сутулься. Ты моя кузина Ельга. Я буду поблизости и подскажу, если что.

— Но я ведь…

— Прима Галерина страдает бессонницей. Отвар в первую ночь не помог, потому что нужно принимать еще два дня до получения результата. Так и скажешь. Не забудь про тон, который не терпит возражений. Гарпия Водорук подозревает мужа в измене, и должна была подлить болтливое зелье ему в стакан с водой перед сном, чтобы муж во сне все ей рассказал. Видимо, мало подлила. А Шелма Мошко ищет семицветовый цветок. Лет тридцать уже. Это у нее болезнь головная. Скажешь, что у тебя нет, и ты не брала. Вот. Разделаемся с делами и сразу в путь. Время не терпит. Ох уж эта Клема Необуй! Ну, я ей покажу! И колечко не забудь!

— А может быть, настоящим ведьмам сразу отправиться в путь? — робко поинтересовалась Ликка. — Без промедления?

— Нет. — Отрезала Ведьмина Сущность. — Позаботься о моей репутации, девочка.

Делать было нечего. Ликка вышла из сарая. Тотчас ее накрыла дрожащая тень, зашумели крылья и в плечо вонзились острые когти. Ворон посмотрел на Ликку с неподдельным любопытством.

— Сидел уже, чего смотришь? — Проворчала Ликка. — И не цепляйся сильно, а то платье порвешь.

И кто придумал ходить с вороном на плече? Почему бы ведьмам не ходить с попугаем? Как пираты? С маленьким волнистым попугайчиком. Это же так мило…

Клюка нашлась быстро, и, выбираясь на поляну, где раньше стояла хижина, Ликка заприметила ковыляющую фигурку. Ликка вышла на видное место и застыла в ожидании, стараясь придать себе как можно более таинственный вид. Каким образом придается таинственный вид, Ликка не знала, но думала, что несколько лет в школьном театральном кружке дали хоть какие-то результаты. По-крайней мере, когда приходилось что-то утаивать от мамы, 'таинственный вид' очень даже помогал.

На поляну вышла женщина средних лет, с копной пышных рыжих волос. Она остановилась на расстоянии, и некоторое время подозрительно разглядывала Ликку, прищурив левый глаз.

— Ты кто такая? — Спросила она, наконец.

— Эээ, — невнятно пробормотала Ликка, — я кузина Ельга!

— Чья кузина? Кто такая Ельга? Где достопочтимая и уважаемая мною Челма Сытконош? И где ее хижина? — Женщина сделала несколько шагов, щурясь от яркого солнца. — Да ты, я вижу, совсем дитя! И как тебя занесло-то в такую чащу? Не припомню тебя в деревне-то. Ты чья будешь? Сыроноса? Или Пробмолга, чтоб ему пухом земля была? Или, может, не дай бог, Крысовьих?

— Я… — пыталась перебить неугомонную женщину Ликка, но та и не слушала.

— Знакомое у тебя лицо, девочка. Вот точно где-то я тебя видела. Ты на яблоки на прошлой неделе с мамкой не ездила? Или, может, лошадей пасла? А?..

— Я кузина Ельга! Кузина ведьмы Челмы Сытконош!

Женщина вмиг замолчала и сощурилась еще больше. Потом произнесла:

— А ведь и правда похожа. А я-то гадаю. Глаза такие же. Носом вышла. Как-то ты молодо для кузины выглядишь? Никак тоже ведьма? Наверное, облик себе такой придаешь, верно? Не могла сразу сказать? Я тут гадаю… А где достопочтимая Челма Сытконош?

— Она… в отъезде. Сказала, что отправилась по срочным делам к Бурому морю, забрала хижину и… того.

— Того. — Эхом повторила женщина и испытывающе посмотрела на Ликку.

— Ага. Обещала вернуться не раньше четверга…

— Какого?

— Следующего, — брякнула Ликка.

— Вместе с хижиной?

— Вместе с хижиной.

— А достопочтимая Челма Сытконош не просила ничего оставить почтенной Приме Галерине?

Ликка нахмурила брови, пытаясь разобраться в каше из имен, наставлений и увещеваний, которыми заправила ее голову ведьма. Под ухом раздался комариный писк, в котором различалось тоненькое, обрывистое: 'беззз-сонииии-цццаааа'.

— А! — воскликнула Ликка. Прима Галерина вздрогнула. — У вас это… бессонница? Отвар на ночь не помог, верно? В этом суть. Нужно принимать еще два дня перед сном…

— Но я ведь не могу уснуть…

— Ну, перед тем, как вы теоретически спите. На третий день должно помочь.

Прима Галерина подозрительно сощурила один глаз.

— Ты уверена, что Челма Сытконош, которая, без сомнения, достопочтимая, ничего мне не оставила, кроме этого совета?

— Абсолютно! — улыбнулась Ликка, — это поможет, правда. Ну, еще попробуйте перед сном посчитать морских барашков.

— Кого?

— Когда на море ветер, — торопливо начала объяснять Ликка, — на волнах образуются пенные барашки. Вот если лечь, закрыть глаза и представить море и много волн и морских барашков, а потом начать их считать, то очень быстро уснете. Проверено.

— Ты серьезно?

— А вы попробуйте, — заверила Ликка.

Прима Галерина неразборчиво хмыкнула.

— Я подумаю над твоим предложением, — сказала она, после некоторых размышлений, — но все же загляну в следующий четверг к достопочтимой Челме Сытконош.

Потоптавшись на месте, Прима Галерина решила, что разговор окончен, попрощалась и направилась прочь. А с той стороны поляны уже ковыляла еще одна женщина из деревни. Это оказалась Гарпия Водрорук, которая, как и предупреждала ведьма, подсыпала слишком мало зелья в еду своему мужу. Пока Ликка изображала ведьмину кузину, из леса вышла еще одна женщина (без сомнения Шелма Мошко), которая нетерпеливо переминалась с ноги на ногу, ожидая окончания разговора. Конечно же, Шелма искала семицветовый цветок и, конечно же, у Ликки его не оказалось. Расстроенная Шелма ушла ни с чем, а Ликка села на траву и устало стерла со лба пот. Полуденное солнышко припекало. Ворон с карканьем сорвался с ее плеча и начал кружить высоко в голубом небе.

— Отлично поработала. — Раздался из травы голос Челмы Сытконош (наверняка, это снова была ее Сущность). — Хочу надеяться, что из тебя выйдет настоящая ведьма… если я когда-нибудь смогу выбраться из этой проклятой хижины.

— Ну, ведь Флац должен вам помочь, правда?

— Ну, он, конечно, замечательный парень, очень юркий и сообразительный… но не всегда полезный, когда дело касается волшебства. — Ответила из травы Ведьмина Сущность, и Ликке показалось, что она видит мелькающие в зелени серые заячьи ушки.

— А зачем мы тогда обращаемся за помощью именно к нему? У вас нет других знакомых? Каких-нибудь могущественных чародеев или… других ведьм?

— Ведьмы, как правило, ведут замкнутый образ жизни. Флац поможет.

Ликка, прищурившись, посмотрела на солнце, выглядывающее из-за шапок деревьев. Честно говоря, становилось жарковато.

— Если идти пешком, то, это, наверное, займет очень много времени. — Пробормотала девочка. — А метла осталась в хижине?

— Метла… ох. Метла вечно летает сама по себе. Не удивлюсь, если узнаю, что она сейчас где-то в деревне гоняет кур.

— И такое возможно?

— Да уж, частенько. Погоди минутку, сейчас все выясню.

Заячьи ушки пропали, и наступила тишина. Ворон все кружил в дивной голубизне неба, было слышно, как щебечут беззаботные птички, стрекочут кузнечики. Ликка растянулась на траве, заложив руки под голову. Несмотря на все случившееся, здесь ей нравилось. А еще и приключение наклевывается. Ликке никогда не приходилось попадать в настоящие приключения. А вот мать с отцом столько приключений пережили, что и не сосчитать. А она разве хуже? Ликка, в отличие от всех своих братьев, с удовольствием окунулась бы с головой в какое-нибудь приключение. Она хотела опасностей, детективов, загадок… например, уплыть в океан на поиски волшебного артефакта! Или отправиться на битву с драконом (вообще, лучше с демонами, но они страшнее). Или, чтоб наверняка, заняться поисками сокровищ, которые всегда охраняют призраки, жрецы или какие-нибудь дикие суеверные аборигены… И частенько Ликка сожалела, что в деревне самая большая опасность — это комары после дождя.

Но вот ведь сработала поговорка о том, кто ищет, тот всегда найдет. Теперь главное не упустить свой шанс. Настоящие ведьмы никогда не упускают своего шанса…

И вдруг прямо над ее головой возник хвост ведьминой метлы. От неожиданности Ликка подскочила, да и ударилась со всего размаху макушкой о деревянный остов. Где-то в траве глухо засмеялась Челма Сытконош.

— Аккуратней, моя дорогая, — произнесла она сквозь смех, — а то ведь еще лететь и лететь!

Метла завиляла кончиком и закружилась вокруг Ликки, которая потирала ушибленное место.

— С метлой быстро доберемся, — сказала из травы Челма Сытконош, — главное, держись крепче. И хижину не забудь.

Ликка аккуратно взяла хижину обеими руками и положила в карман платья. Хижина оказалась почти невесомой.

— Постарайся ее не трясти, — попросила Челма Сытконош, — а то уборка потом на месяц затянется.

— А метла знает куда лететь?

— Уж поверь мне, — отозвалась ведьма.

И ни капли не обманула.