Рубец сидел за письменным столом в удобном кресле и перебирал паспорта. Настроение было неважным. Опять невезуха… Да, получилось совсем не здорово. Угораздило же его согласиться пойти в гости к Земским! Ну кто мог предположить, что этот Виталий собирается познакомить его с сыном Анастасии Федоровны Поляковой и его семьей? Для этого не было никаких оснований. Он никогда прежде не слышал фамилии «Земские». У него не было ни малейших сомнений, что Лена, которая ему действительно нравилась, носила фамилию Полякова. Но он давно уже успел забыть о ней и её существовании. Не в его правилах было тратить по-пусту время. Действительно, пару лет тому назад он звонил внучке всесильной и мудрой Анастасии Федоровны Поляковой. Но и тогда деловые соображения превалировали над мужским интересом к интересной девушке. С женщинами проблем у Рубца никогда не было. Но тут, когда этот Заблоцкий однажды принялся восторженно описывать ему дочку Земских, у Рубца помимо делового интереса к главе семьи дополнительно появилось желание познакомиться и с его очаровательной наследницей. Конечно, это знакомство никак не являлось целью его визита. Для реализации его планов ему нужны были доверительные отношения со служащими крупных банков и с финансистами. А господин Земской работал в весьма солидном банке. Ко всему прочему, как выяснилось, этот ответственный банковский служащий не прерывал связей с родным Примверском. Это тоже было отрадно, поскольку Рубца весьма интересовали и любые новости из этого города. Он не оставлял надежды со временем вновь вернуться туда. Рубец отметил, что Лена зримо повзрослела и действительно превратилась прямо-таки в роскошную красавицу. Хорошо еще, у неё хватило ума не начать распросы и выяснения, почему это её примаверский знакомый Сергей Семенович Рысковец вдруг превратился в Евгения Дмитриевича Маркина. Начни она болтать, ему бы ничего не оставалось, как устраивать в квартире Земских настоящую бойню… А так все завершилось тем, что на обратном пути он напросился к Заблоцкому позвонить по телефону. Когда они вошли в безлюдный подъезд и Виталий подошел к ящикам проверить почту, Рысковец оглушил его ударом по голове. Затем он вытащил пистолет, неспешно протер его, насадил глушитель и всадил в лежащего две пули. Потом снова снял глушитель и вышел из подъезда, предварительно бросив рядом с трупом пистолет. Конечно, оставаться на ставшей в последнее время такой привычной квартире на Кутузовском теперь было опасно. И Рубец на всякий случай срочно перебрался с квартиры, которую знал Виталий Заблоцкий, на одну из оставшихся двух резервных квартир. Хозяева всех используемых им квартир жили за рубежом, а свои квартиры сдавали «надежным людям». Была, правда, ещё одна квартира, а точнее квартирка, которую Рубец приобрел около года тому назад во влившемся в Москву селении Крутицы. Теперь этот район назывался Новокосино. Но эту квартиру он держал на самый крайний случай. Рубец сожалел, что пришлось устранять Заблоцкого. Парень работал в российско-испанской компании, на которую у Рубца были свои виды. Наверное те, кто покупает в магазинах или на мелкооптовых ярмарках спиртные напитки, полагают, что и они при желании и известных финансовых возможностях могли бы заняться импортом спиртного. Но это далеко не так. Прибыльный рынок спиртного давно поделен, и новому влезать в этот бизнес не менее опасно, чем зайти голым в серпентарий и начать потом беззаботно перекатываться с бока на бок по прогретому песку среди кобр, гюрз и прочих гадов. Но Рубец был из тех, кто мог себе позволить отвоевать лакомый кусок понравившегося ему пирога. И в этом он возлагал известные надежды на покойного Виталия. Но — чему быть, того не миновать. Теперь следовало искать иные пути для выхода на привлекательный испанский рынок. Найдя выгодных поставщиков, Рубец смог бы заставить потесниться своих потенциальных конкурентов. Для этого у него были все возможности. Да, с Примаверском ему не повезло. В этом городе при активном участи его бывшего афганского командира Вешнева была разгромлена создававшаяся с большим трудом сеть подпольных необлагаемых налогами предприятий. Там же оказались разогнанными и боевики, с помощью которых взималась дань со всех торгующих и практикующих. Хорошо еще, что помимо Примаверска, представлявшего собою почти идеальную модель фактически полностью управляемого Рубцом города, оставался ещё целый ряд городов и населенных пунктов, по прежнему в большей или меньшей степени подвластных ему. Оттуда шли деньги. А деньги, как известно, должны постоянно находиться в движении. Их следовало отмывать и затем как можно быстрее пускать в оборот. И Москва с её колоссальными потребностями и ресурсами для этих целей представляла собой весьма заманчивый объект. Рубец подвинул к себе телефон и набрал номер.

— Приветствую. — поздоровался он, — Рысковец… Ты, Володя, больше не звони по моему последнему номеру… Да, переехал. Запиши мой новый телефон. — он продиктовал семь цифр, — Теперь так. Узнай мне, кто занимается винами… Нет-нет, не водка и коньяки, а именно вина. Преимущественно сухие. Кто в частноти везет их к нам из Италиии и Испании. И ещё одно. Выясни, где живет полковник МВД Вешнев Сергей Андреевич, и потом хорошенько ознакомься с его привычками и распорядком дня… Да, этого будет достаточно. И никакой самодеятельности! Относительно вин жду информацию завтра к вечеру. Бывай. Едва он повесил трубку, как телефон зазвонил.

— Да, я… Узнал, Лера, здравствуй. С возвращением… Как видишь, пришлось срочно перебираться сюда. Тут у меня неожиданная встреча произошла. Случайно столкнулся со знакомой из Примавверска… Нет, не знаешь. Но встреча эта мне напомнила о тех, кого ты помнишь. В частности о Сергее Андреевиче Веешневе и Константине Васильевиче Калиниченко… Я не сомневаюсь, что помнишь. Да и им наверняка запомнилась эффектная Тамара-Татьяна, сумевшая выбраться из устроенной ими мышеловки… Ну да ладно. Приезжай с докладом о поездке. Жду.

* * *

Через час с небольшим Валерия Осадчая, которую в Примаверске её коллеги по подпольному бизнесу знали как Тамару, уже сидела напротив Александра Рубца на уютной кухне просторной квартиры вблизи Центрального Телеграфа. Она с улыбкой посмотривала на своего визави.

— А ты за ту пару недель, что мы не виделись, вроде бы несколько осунулся.

— Что делать? — развел руками Рубец, — Наверное, это от тоски по твоему обществу. И от недостатка положительных эмоций… Вино? Коньяк?

— Кофе с коньяком мне сейчас явно не помешает. — ответила, поежившись, молодая женщина, — Я все-таки промерзла, пока добиралась к тебе. Но кофе, позволь, я сварю сама. Она встала и Рубец не без удовольствия скользнул взглядом по её статной фигуре.

— Так вот, — поставив на комфорку чайник и по-хозяйски обследуя содержимое полки рядом с плитой, продолжила Валерия, — Наши немецкие друзья берутся поставить нам дешевые кондитерские изделия и колбасы. Может быть, продукция будет французского или итальянского производства. Я думаю, это не так важно. Но тебе, Сереж, придется взять на себя санитарный контроль и таможню. Как и остальные члены группы, Валерия Осадчая знала шефа и основателя «фирмы» как Сергея Семеновича Рысковца. Найдя кофе в зернах и кофемолку, она продолжила:

— Они очень сожалеют о наших примаверских потерях и настоятельно напоминают о своем желании получить от нас партию «Калашниковых».

— Ладно. Подумаем, как помочь им. А конкретные предложения и прайз-листы обсудим позже… Что с гашишем? — поинтересовался Рубец.

— Нужен новый канал. Если сможешь предложить что-нибудь достаточно надежное, они готовы поставлять столько, сколько мы сможем переварить.

— Ну, переварить-то мы сможем много, а вот с надежным каналом сейчас сложнее. Но будем думать… А вклады наши проверила? Валерия молча бросила на своего шефа выразительный взгляд.

— Да-да, понимаю. — поспешил продолжить тот, наблюдая, как молодая женщина заливает в джезву кипяток, — Будь что неладно, ты бы сразу с этого начала.

— Я же сказала тебе, что все в норме. Вот только, позволь заметить, если мы хотим обосноваться тут всерьез и надолго, нам пора задуматься о солидных складских помещениях. И — не мне тебе об этом напоминать — пора собирать «дружину». Москва не Примаверск. Тут такие деньжищи крутятся, такие силы неожиданно пересекаются, что Володиных ребят нам явно не хватит… Коньяк в комнате?

— В холодильнике начатая бутылка. — ответил Рубец, — И не беспокойся, Володина команда существенно пополнилась за эти недели… Деньги, Лера, способны творить чудеса. Люди слетаются на них быстрее, чем мухи на мед. А там, где ничего нельзя сделать силой, проблемы достаточно часто решаются деньгами. И при этом на твою сторону охотно переходят те, кто в иной ситуации не задумываясь вбил бы тебе заживо в спину осиновый кол… Принципиальные и непримиримые враги при наличии хороших бабок внезапно превращаются в закадычных друзей и ревностных защитников твоих интересов. Вот и у нас за последнее время появилось немало таких «друзей» и «защитничков». Надеюсь, благодаря их помощи мы скоро сможем похвастать контролем тут над первой мелко-оптовой ярмаркой… Может быть, получим её даже мирным путем. А до того тебе придется на некоторое время превратиться в торговку. Я хочу, чтобы ты устроилась на ярмарку, которую я тебе назову завтра, и немного поработала там. Мне важно найти выходы на тех, кто контролирует продажу вин. А заодно ты изнутри посмотришь, кто там делает погоду. Нам важно заранее представлять себе, куда мы придем и с кем нам придется работать. А заодно проверим, насколько искренни в своих заверениях купленные нами помощники… Рубец замолчал.

— А кофе у меня удался. — заметила Валерия, — Хочешь, налью?

— Нет, спасибо. Я лучше выпью коньяку. Взяв бутылку «Мартеля», Рубец не мудрствуя лукаво поднес её к губам и сделал пару хороших глотков. Валерия рассмеялась:

— Поглядели бы французы, как в России пьют тот напиток, который является чуть ли не предметом их национальной гордости…

— Перебьются, — кладя в рот ломтик лимона, улыбнулся Рубец, — Мы-то ведь миримся с тем, что они нашу водку пьют отнюдь не стаканами…

* * *

Валерии удалось устроиться продавцом достаточно просто. Она просто подошла на ярмарке к палатке, где торговали куриными ножками, и, сделав покупку, поинтересовалась, не нужны ли им продавцы. Благожелательная продавщица сказала, что «на ножки» нет, а вот «на яйца» требуются, и предложила подойти через часок. «Через часок» Валерию представляли молодому элегантно одетому азербайджанцу с тонкими чертами лица и с правильной речью человека, имеющего высшее образование. Для своего работодателя Лера была снова Тамарой. Тамарой Веселых. Договорились быстро и без лишней волокиты с бумагами — работа ежедневно с восьми до семи вечера без выходных и перерыва на обед. Расчет ежедневно: девять долларов в рублевом эквиваленте. Безотносительно к выручке. «Кажется, больше теперешней профессорской зарплаты.» — отметила про себя Валерия. На следующий день она уже торговала яйцами, стоя в продуваемой всеми ветрами палатке при самом входе на мелкооптовую ярмарку. На Лере был тулупчик и вставленные в калоши валенки. Волосы и большую часть лица скрывал пуховый платок. На поиски всего этого молодая женщина накануне потратила чуть ли не полдня. Торговля шла бойко. Позиция была выгодной, и у прилавка практически все время толпились покупатели. Если требовалось отойти, Лера была вынуждена обращаться к своей соседке, торговавшей цитрусовыми и бананами, чтобы та присмотрела за её товаром. Около часа к прилавку приблизился парень в расстегнутой куртке без шарфа вокруг шеи и вкрадчиво поинтересовался, как идет торговля.

— Все нормально. — коротко ответила Лера.

— А за место заплатила? — спросил тот.

— С этим вопросом обращайся к моему хозяину. — ответила, как и было заранее оговорено, Валерия, — Он сам будет здесь около шести.

— Как его зовут?

— Адалатом.

— А-а… Тогда все в норме. — и парень отошел.

Однако часа через полтора к только что наскоро перекусившей продавщице яиц подошли ещё двое. Один из них остановился в сторонке, как бы скуки ради рассматривая в витрине соседнего ларька выставленный там ассортимент спиртных напитков, а второй встал у прилавка и подождал, пока Лера отпустит очередную покупательницу.

— Как выручка? — заговорщицки подмигивая, спросил он. Лера обратила внимание на его несколько затрудненное дыхание. У него явно было что-то не в порядке с носом.

— Спасибо. Твоими молитвами.

— А бутылку приготовила?

— Ты это о чем? — демонстративно удивилась Лера.

— Прописаться нужно. — ухмыльнулся парень, — А потом отчисления за охрану. Чтобы, значит, никто тебя тут не тронул.

— Да кто ж меня тут тронет? Вон, всюду охранники.

— Так они же тебя, красавица, домой-то провожать не будут…

— А ты, значит, меня провожать собираешься? Охранять меня по дороге. Так?

— Зря смеешься. Охранять не охранять, а шепнуть ребятам, что человек ты хороший, всегда могу. Чтобы случаем чего не вышло. Понятно?

— Да уж куда яснее. — зло посмотрела на парня Лера, — А если через полчаса после тебя подойдет следующий требовать бутылку, что тогда? Где мне тебя, защитничка, искать прикажешь?

— Не подойдет. — уверенно ответил парень, — А если кто подойдет, ты меня больше никогда не увидишь.

— Значит, это мне теперь придется тебе ежедневно бутылку ставить?

— Не-е. Бутылку только сегодня. С пропиской. А так всего двадцать штук в неделю. Смешно сказать, разве ж это сумма?… Второй парень негромко свистнул.

— Ты подумай, а я через полчасика вернусь. — быстро отходя от прилавка, пообещал парень. Когда он скрылся в толпе, Лерина соседка быстро прошептала:

— Здесь многие не платят. А я боюсь. Черт с ними, с двадцатью-то. Зато не изобьют и деньги не отнимут… Перед тобой тут стояла деваха красавица, хлеб с молоком. Так она этого сразу послала. За ней вечерами муж заезжал, так что ей вроде бы нестрашно. И представляешь, через пару дней её вместе с супругом так отделали у автомобильной стоянки, что она больше тут и не показывалась… Вот так вот. Парочка вымогателей появилась снова не через полчаса, а минут через пятнадцать.

— Ну что, красавица, надумала дружить с нами? — поигрывая чем-то вроде четок, спросил все тот же громко дышавший парень.

— А на кой мне сдались такие друзья? — одарила его уничтожающе-презрительным взглядом Лера, — Тоже мне, кавалер, с женщины деньги требует! Тьфу ты, и это называется мужик… Да с таким как ты мне даже на рынке рядом находиться стыдно. Так что проваливай…

— Ну смотри… Зря ты так. — и парень ушел в сопровождении своего приятеля.

— И верно, зря. — подключилась соседка, — Эти сволочи могут в любой момент какую-нибудь подлянку бросить.

Как и было оговорено, в начале седьмого появился Адалат. Пересчитав выручку, он поинтересовался, как прошел первый день, и вовремя ли подносили Лере коробки с яйцами. Валерия ответила и между делом упомянула о вымогателях.

— Так прямо и послала? — удивился Адалат, — Ай да молодец!… Да ты не бойся, ничего они тебе не сделают. Сегодня я тебя до метро на машине подброшу, а потом распоряжусь, чтобы свои ребята подстраховывали. А пока подожди минут десять-пятнадцать, мне тут нужно ещё кое-какие проблемы решить. Я вернусь за тобой сюда… Нет, ты и правда молодец. — и он удалился. На территории ярмарки горели фонари. Вход для посетителей был уже закрыт и проходы между ларьками казались непривычно широкими и пустыми. Двери большинства контейнеров-ларьков уже украшали замки, и где-то в соседнем ряду постукивал двигатель тракторишки, которым на небольшом прицепе увозили с территории пустые картонные упаковки и мусор. Было не столько холодно, сколько влажно и как-то промозгло. Лера поежилась и собралась в очередной раз посмотреть на часы, как рядом раздался голос:

— Чего ж не идешь, красавица? Мы уж тебя заждались. Такая смелая, что ноги приросли к месту? Боязно нос на улицу показывать? Лера молча смотрела на приближавшегося к ней рекетира. Теперь он был один.

— Ладно, красавица. Кто старое помянет, тому глаз вон. Можешь сейчас спокойно шагать, но завтра поставишь нам бутылку «Распутина» и бутылку американского «Игла». Договорились? И — двадцатка еженедельно.

— Разве я тебе не сказала, куда тебе следует удалиться? наигранно-удивлено спросила Лера, — Тебя снова послать? У меня с этим не задержится. В это время поблизости раздался смех и кто-то закашлялся.

— А если я с тобой не поеду? — спросил женский голос.

— Как миленькая поедешь. — уверенно пробасил мужчина, — Ты же не хочешь терять работу? Верно?

— Уж и пошутить нельзя. — чуть ли не обиделась женщина, — Сразу в бутылку… Заслышав голоса, собеседник Валерии быстро отступил в тень, успев, однако, зло прошептать: «Ты у меня ещё в ногах валяться будешь, стерва.» Лера повернулась на голоса. Из темного прохода между контейнеров появился здоровенный мужик в сопровождении молоденькой девушки ростом не более метра шестидесяти. Несмотря на сапожки на каблучках и широкую дубленку, рядом со своим почти что двухметровым спутником девушка казалась совсем хрупкой и миниатюрной. Она как приблудная собачонка заискивающе посматривала на мужика снизу вверх и наконец неуверенно сказала:

— Ну конечно же я поеду с тобой. Мне самой очень любопытно…

— А ты чего тут торчишь? — не дал ей закончить мужик, заметивший в Лере новый привлекательный объект, — Потерял тебя, что ли, тут кто-то? Он рассмеялся, довольный своей шуткой, и его спутница стала подобострастно подхихикивать. Лера же молча отвернулась.

— Ишь ты, гордая какая… Эй! Поехали с нами. — не унимался мужик, Втроем-то веселее будет. Ну поехали, а?

— Вали-ка ты, оглобля, отсюда подобру-поздорову. — начала выходить из себя Лера, которой надоело как долгое ожидание Адалата, так и все эти приставания, — Тебе бы с одной справиться, Казанова ты недоделанный, а не пускать слюни на каждую встречную юбку.

— Вот это, я понимаю, баба! — останавливаясь, восторженно пробасил мужик, стряхивая с локтя руку спутницы, — Вот это баба!… Слышь, помпончик, поехали со мной. Озолочу… Мне такие вот, с характером, всегда нравились. Валерия отвернулась.

— Ну поехали, не строй из себя недотрогу. Малютка нам не помешает. А то, если хочешь, мы её у метро высадим… Да посмотри ты на меня. — и он, взяв за плечо, легко развернул к себе Леру. Валерия зло посмотрела в глаза оказавшемуся довольно смазливым мужику. Она уже с трудом сдерживалась — так велико было желание врезать по этой самодовольной физиономии. К счастью, в этот момент прозвучал вкрадчивый голос Адалата:

— Ай-ай-ай! Как нехорошо! Разве же с женщинами так обращаются? А ну, двигай отсюда быстренько. Быстренько, говорю, а то потом поздно будет. Лера ожидала, что верзила взорвется негодованием, что он бросится на внезапно оказавшегося рядом с ней Адалата, стоявшего с непокрытой головой в расстегнутом легком модном пальто. Но как ни странно, великан вдруг «стушевался» и начал суетливо извиняться:

— А, это ты… Извини, друг, я не знал, что это тебя ожидают… Думал так просто стоит, клиента снять хочет… Извините ещё раз. Извините. Пошли, малышка. — и он спешно удалился, таща за собой не успевавшую за его широким шагом спутницу.

— Прости. Пришлось немного задержаться. — Адалат развел руками, Обстоятельства… Ну пошли?

— Пошли. — и Валерия направилась к выходу.

— Там уже закрыто. — остановил её Адалат, — Выйдем в сторону шоссе… Кстати, ты на удивление смелая женщина. Они пошли между ларьков-контейнеров к противоположному выходу. На территории ярмарки помимо охранников уже практически никого не оставалось. Неторопливо беседуя на ничего не значищие темы, они вскоре вышли на улицу. По шоссе нескончаемой чередой шли машины. Свет их фар неприятно слепил глаза. К счастью, через пару минут они свернули за забор и направились в сторону платной стоянки. Теперь свет фар бил сбоку и можно было видеть дорогу под ногами. Метров через двести-двести пятьдесят они оказались у угла забора и вновь повернули. Здесь после довольно яркого света, которым их помимо фонарей дарили и фары движущихся по шоссе машин, все казалось погруженным в кромешную тьму. Они прошли не более двадцати метров, как, слепя глаза, внезапно вспыхнули два фонарика, и чей-то голос с издевкой проговорил:

— Стой! Приехали. Они остановились. Лера непроизвольно отметила, что Адалат несколько отступил назад, к забору, явно стараясь занять позицию по-выгоднее. Свет фонарика метнулся в сторону и через несколько мгновений осветил ухмыляющееся лицо державшего его парня. Это был тот вымогатель с затрудненным дыханием, которого Лера в этот день уже дважды «посылала». За те короткие доли секунды, пока её не слепило, Валерия скорее интуитивно почувствовала, чем увидела, что их с Адалатом остановило не менее трех-четырех человек.

— Приехали, так приехали. — с нарочитой покорностью сказала она, Чего надо-то?… Свет убери! — и заслонила лицо ладонью от вновь направленного на неё луча фонарика.

— Ничего, потерпишь, б… Ты у меня и не то ещё терпеть будешь, если жить хочешь. Одной урок преподали, так видно недостаточно. Нужно, чтобы звону было больше. Чтобы об этом на этой чертовой ярмарке надолго запомнили. Вот теперь мы на твоем примере и покажем, что бывает, если с нами не хотят дружить… Валерия почувствовала, как напрягся стоящий рядом Адалат. Боковым зрением она смутно увидела какое-то движение с его стороны. Почему-то интуиция подсказывала ей, что за тылы ей бояться нечего — в свете фонарика она успела заметить в глазах своего спутника несколько хищный и чуть ли ни азартный блеск.

— Убери свет! — снова потребовала она, — Тогда и поговорим.

— Э нет, сучка, нам с тобой теперь говорить уже не о чем. Поздно уже разговоры разговаривать… Эй ты, красавец, стой спокойно. — это приказание было адресовано уже Адалату, который, осторожно пятясь к забору, оказался почти за спиной у Леры, — Кстати, ежели хочешь остаться цел, можешь сматываться. Валерия поняла, что её спутник не только хочет отойти к забору, дабы обезопасить тылы, но одновременно делает все возможное, чтобы на время оказаться в отбрасываемой ею тени. Поэтому она тоже неспешно сделала шаг назад, заслоняя собой Адалата, и тут же почувствовала, как её спутник быстро что-то достал из кармана.

— Все нормально. Все нормально, мужики. — спокойно, как обращаются к расшалившемуся ребенку или к пьяному, с нажимом произнес элегантный азербайджанец, и снова встал рядом с Лерой, — Только свет вам все-таки лучше выключить: нас же с автостоянки видно. Наверняка кто-нибудь из охраны уже присматривается. К тому же — неужто вы четверо боитесь двоих?

— Ишь ты, заботливый какой… — хмыкнул кто-то из темноты, — Да ты не дрейфь. Сейчас твои карманы проверим, и, как тебе уже сказали, можешь шагать дальше. Но без дамочки. Мы с ней ещё побеседуем… вчетвером.

— Ну что это ты говоришь — без дамочки? — удивился Адалат, — Она же вас снова обидеть может. Нэ хорошо гворишь — внезапно сымитировал он эстрадный «кавказский» акцент. — Обидит — кому жаловаться пойдешь?

— Ты гляди! Он ещё издевается! — из темноты раздался невнятный шепот, и один из фонариков погас, — Напрашиваешься, значит, кацо? Так ты у нас получишь. Погас и второй фонарик и полукруг вокруг них начал сужаться. Не сговариваясь, Лера с Адалатом одновременно встали спиной к забору. «Возьми!» — прошептал молодой человек и Валерия почувствовала прикосновение к правой руке чего-то холодного и твердого. Она взяла. Судя по всему, это был баллончик с газом. Единственное, о чем теперь сожалела Лера, так это о своей тяжелой и неуклюжей амуниции. Но времени на то, чтобы расстегнуть и сбросить полушубок, у неё не было.

Не рассчитывая на серьезное сопротивление, первым к Лере приближался, судя по затрудненному дыханию, её сегодняшний знакомец. Молодая женщина сделала шаг ему навстречу. Тот, не ожидавший подобной реакции, непроизвольно остановился. Наверное, прошла секунда, прежде чем парень решился нанести удар. Он хотел сбить её с ног одним ударом. Сбить сразу, наверняка, дабы потом бить долго и основательно. Потому парень ударил левой ногой, целя своей жертве под правое плечо. Едва ли перень мог принять более неудачное решение. Он и сам не понял, как его нога оказалась зафиксированной руками странной продавщицы, и в следующее мгновение, глухо вскрикнув от острой боли в ноге, парень перевернулся и рухнул лицом во влажное соленое месиво, покрывавшее асфальт. Справа от них в темноте уже тоже раздавались глухие удары. Боковым зрением Валерия заметила странную пляску теней. Но отвлекаться не было времени, поскольку, переступив через поскуливающего на земле товарища, к ней быстро приближался очередной противник. Этот был калибром помельче. Не такой высокий и широкоплечий, парень однако перемещался легко и в то же время осторожно. Он видел, к каким последствиям привела самонадеянность его приятеля, а потому не хотел повторять его ошибок. Не надеясь, по всей видимости, на свое умение, он возлагал основные надежды на подобранную доску около метра длиной, которую сжимал двумя руками. Приближаясь, он время от времени делал доской с одной стороны в другую резкие взмахи на высоте груди. Шаг — удар по воздуху. Еще шаг — ещё удар.

Лера немного отступала назад. Когда доска в очередной раз просвистела у неё на уровне подбородка, она рванулась вперед и резко ударила парня ребром ладони под правое ухо. Падающая доска со стуком прогромыхала по асфальту, а парень начал медленно оседать к её ногам. Не обращая более на него внимания, Лера оглянулась — Адалат обменивался ударами рук и ног с довольно ловким и умелым противником. А на асфальте пытался встать из грязи на ноги ещё один парень. «Значит, их все-таки было четверо.» — отметила про себя Валерия, и тут же нанесла ногой удар пришедшему в себя рекетиру. Опрокинувшись на асфальт, тот вновь замер. Не долго думая, молодая женщина подобрала валявшуюся на земле доску и, приблизившись сзади, без каких-либо угрызений совести нанесла ею удар по голове противника Адалата. Тот рухнул как подкошенный.

— Я бы его сам сделал. — тяжело дыша, зло бросил азербайджанец, — Да ладно… А ты, Том, отличный парень. — и он вдруг рассмеялся, — Извини за «парня», но, поверь, это самый лучший комплимент, который от меня может услышать женщина.

— Ну-ну… Пусть будет «парень». - улыбнулась молодая женщина, Только давай оставим на потом обмен комплиментами. Нам с тобой лучше не ожидать, пока сюда приедет наряд милиции. На, забирай назад свой баллончик, и пошли отсюда.

— Ты так и не воспользовалась им?

— Не представилось возможности. — ответила Валерия.

— Может, проведем анестезию газом вон тому, чтобы не мучился? — Адалат кивнул головой в сторону валявшегося в грязи и подвывавшего от боли и страха первого «знакомца» Леры.

— Да ну его. — презрительно бросила молодая женщина, — Пусть кричит. А то эти скоты ещё замерзнут тут. Так-то может быть и поможет им кто… Лучше пошли.

— Пошли. Добить бы их, сукиных сынов следовало… Слышишь, ты, герой? Кланяйся ей в ноги, что жив остался. И не попадайся мне больше на глаза. А то худо будет. Очень худо.