Стояло раннее утро. По неширокому шоссе в сторону Москвы мчалась машина. Шла она со скоростью, явно превышающей дозволенную.

Человек за рулем откинулся на спинку сиденья, слегка склонившись в сторону дверцы. Ему представлялось, будто неподвижны как он сам, так и его темно-синий «Пассат». Серое же асфальтированное полотно стремительно набегает на неподвижно висящий над ним автомобиль и затем исчезает под его колесами с тем, чтобы тут же — уже в уменьшенном неузнаваемом виде появиться вновь во всех зеркалах заднего вида. И где-то далеко позади в конце этой сужающейся серой ленты к ней будто приклеилась темная точка. Она то пропадала из виду при легких искривлениях дороги, то вновь появлялась на светлом фоне сухого асфальта. И как бы Антон не разгонял свой далеко не новый «Пассат», или как бы долго он не стоял на обочине, эта точка все время продолжала оставаться от него на неизменном расстоянии. Таким образом, можно было не сомневаться — ему сознательно «давили на психику», давая понять, что он находится под постоянным наблюдением и что все, что бы он не предпринимал, не остается и не останется впредь незамеченным.

В эти ранние часы о транспортном потоке пока ещё не приходилось говорить. Лишь время от времени встречались идущие в обоих направлениях тяжелые грузовики с полуприцепами. Да ещё вот эта приклеившаяся позади километрах в полутора тачка… Но к ней Антон уже успел привыкнуть и не обращал на неё внимания. Слегка откинувшись на спинку сиденья, он шел в направлении Москвы со скоростью порядка ста десяти километров в час.

Задумавшись, Антон не обратил внимания на установленный в начале очередного участка лесозащитной полосы знак, предупреждавший о пересечении с второстепенной дорогой. Но даже если бы он и заметил его, то скорее всего не придал бы ему особого значения — он шел по основному шоссе, а потому любой автомобиль, выезжающий сбоку, несомненно обязан был уступить ему дорогу. Однако на отсутствие в ранние часы транспорта по всей видимости рассчитывал и водитель КАМАЗа с длинным бортовым прицепом, который на скорости порядка тридцати-сорока километров в час спокойно выезжал на шоссе. Машина неспеша выползала справа с грунтовой дороги, что прорезала хилую лесозащитную полосу. Скорее всего, водителю грузовика было просто наплевать на идущий в поперечном направлении транспорт. Во всяком случае, он выкатывал свою громадину на асфальт, не предпринимая никаких попыток к торможению.

Если бы Антона не так занимали мысли о минувшем дне, и заметь он несколько раньше грозившую ему опасность, то скорее всего своевременно начал бы тормозить. Однако грузовик он увидел лишь тогда, когда тот был от него не более чем в двадцати метрах и когда сопровождаемый облаком пыли КАМАЗ практически находился уже на обочине шоссе. Времени на раздумья не оставалось. Как бы сама собой, подчиняясь скорее всего некой сидящей в подкорке программе, правая нога вдавила акселератор в пол кабины, а руки сжались на руле и несколько повернули его влево. Двигатель взревел, и машина, набирая скорость, прошла по левой обочине шоссе практически перед самым бампером грузовика. Антону показалось, что он даже услышал негромкий звук, с которым КАМАЗ слегка задел задний бампер его «Фольксвагена».

Ударив по тормозам, Антон остановился. Первым импульсом было развернуться и ехать вслед КАМАЗу, остановить его и набить морду непростительно бездумному водителю грузовика, в который он только что чуть было не врезался. Однако, как оказалось, произошедшее не прошло бесследно ноги дрожали, и попытка тронуть машину с места и затем развернуть её завершилась неожиданным рывком и остановкой двигателя.

«Идиот! — ругнулся на себя Антон. — Шок у него, видите ли. Руки-ноги дрожат. Это ж надо! Чувствительным ты больно стал, уважаемый Стахов. Прямо как кисейная барышня…» Он посмотрел на своего пассажира — тот продолжал спать, или же делал вид, что спит. «Ну и нервы!» — позавидовал Антон. Затем он прикрыл глаза и заставил себя сделать несколько глубоких вдохов и выдохов.

Посидев так за рулем ещё некоторое время, Стахов вновь бросил взгляд в боковое зеркальце заднего вида и убедился, что черная точка следовавшего за ним автомобиля замерла на шоссе на ставшем уже привычном расстоянии. «Вот „размазался“ бы по бортам КАМАЗа, — с непонятным злорадством как о ком-то постороннем подумал о себе Антон, — что бы вы тогда доложили своим хозяевам? Пришлось бы начинать все с начала, искать другого дурака…» Открыв дверцу, он вышел на асфальт и сделал несколько приседаний. Потом вновь сел за руль и осторожно тронул машину с места. Разогнав автомобиль до девяноста километров в час, Стахов решил в дальнейшем не превышать эту скорость.

Несмотря на то, что злополучный грузовик давно уже успел уехать, и нечего было занимать голову неприятным происшествием, мысли Антона продолжали неотступно крутиться вокруг несостоявшейся аварии. «Если у вас дома покойник, — вспомнилось чье-то высказывание, — уколите палец, и вы тут же забудете о своей печали». Стоило ему подумать об этом, как на него сразу же вновь навались воспоминания о событиях последних недель.

 

ГЛАВА 1

Еще какой-нибудь месяц тому назад жизнь представлялась Антону легкой и удивительно приятной. В то время он несомненно относил себя к людям, которым благоволила удача. У него имелось практически все, что нужно для спокойной размеренной жизни — семья, большая уютная квартира, новая дача, отличный автомобиль и верные друзья. А ещё дочь — его дочурка Ника-Вероника, которую он боготворил и ради которой готов был на все. Более того, у него «для души» была ещё и любимая женщина, с которой они, пусть и не очень часто, но все-таки имели иногда возможность вообще забывать об окружающем их мире и о всех его проблемах. И вот теперь, теперь у него не осталось практически ничего, кроме ненависти к тем, кто лишил его не только спокойного настоящего, но и сколь-нибудь определенного будущего.

* * *

Действительно, фортуна сопутствовала Антону Стахову практически с самого его рождения. Он появился на свет в семье преуспевающего модного гинеколога. Антон ходил ещё только в четвертый класс, когда его папа уже защитил докторскую и возглавил в институте кафедру.

Мама Антона была моложе своего супруга на восемь лет и преподавала в том же институте английский. К моменту присвоения отцу степени доктора она уже несколько лет как завершила свою кандидатскую диссертацию, но какие-то интриги, в сути которых Антон так и не смог разобраться до конца, год за годом мешали ей выйти на защиту.

Антон был самым обычным мальчишкой — звезд с неба не хватал, с удовольствием проводил свое свободное время с ровесниками на улице, в меру шкодил в школе и дома старался казаться пай-мальчиком, что ему в основном и удавалось. Как и друзьям, больше всего на свете ему нравились спорт и музыка. Однако родителям удалось привить ребенку и любовь к чтению, а потому мальчик много и охотно читал — в основном ту литературу, которую родители старались убрать от него подальше.

Спортивные пристрастия Антона в школе быстро менялись. Вначале он увлекся гимнастикой и плаванием, потом коньками, но затем изменил им с легкой атлетикой. В шестом классе, после того, как его с двумя приятелями хорошенько вздули ребята из соседней школы, он принял решение всерьез заняться боксом, но долго не выдержал. Уже через пару месяцев он бросил ходить на тренировки. Тому была причина — неожиданно вспыхнувшая любовь к героям Дюма и желание не хуже их владеть шпагой. В результате Антон начинает упрашивать родителей устроить его в соответствующую секцию и добивается своего. В течение более чем полугода он с завидным упорством постигает искусство владения рапирой. Однако и этому увлечению суждено было отступить перед новой страстью — карате.

Все началось с неудачной попытки проучить одного «хиляка» из параллельного класса. Тот оказывал слишком явное и наверняка непростительное внимание соседке Антона по парте. Подобная наглость просто требовала использования карательных мер. Соответствующая воспитательная акция должна была состояться после уроков в сквере за школой, где Антон намеривался проучить незадачливого воздыхателя свой соклассницы. Однако реализовать замысел не удалось. Все попытки Стахова повергнуть на землю перехваченного по пути домой соперника закончились для мальчика конфузом. Тогда ему не только не удалось проучить любвеобильного тихоню, но даже пришлось публично признавать себя побежденным. Как выяснилось позже, «хиляк» и «тихоня» уже более года ходил на занятия карате и настолько преуспел в этом искусстве, что тренер даже ставил его в пример другим ребятам.

Неожиданное поражение там, где он рассчитывал на легкую победу, тут же изменило спортивные пристрастия Антона, и он потребовал от родителей, чтобы они оплачивали ему занятия карате. Те пошли навстречу. Вскоре соответствующую секцию посещал не только Антон, но и некоторые из его одноклассников и друзей. Кто-то проходил на занятия полгода, кто-то — год, а Антон со своим соседом и ближайшим другом Игорем продолжал принимать участие в тренировках и соревнованиях даже после окончания школы, уже будучи студентами. Лишь на четвертом курсе, попав в автомобильную катастрофу, Стахов был вынужден оставить занятия спортом.

С институтом у Антона получилось не очень складно. Отец желал, чтобы сын продолжил семейную традицию и стал медиком. Мама тоже советовала идти в мед, но не имела также ничего против переводческого факультета инъяза. Сам же Антон не очень четко представлял себе, кем бы ему хотелось стать в будущем. Однако постоянные шуточки соучеников по поводу занятий его отца выработали в нем стойкое нежелание связывать свою судьбу с медициной. Становиться переводчиком тоже не хотелось, поскольку ему с детства набили оскомину занятия языками с нанимаемыми мамой педагогами (у неё самой не хватало ни терпения, ни времени учить сына даже одному только английскому). И когда Антон неожиданно объявил, что твердо намерен стать астрофизиком, отец спорить не стал. Он лишь развел руками и с нескрываемым разочарованием бросил: «Шел бы ты лучше в клоуны», после чего круто развернулся и удалился в свой кабинет.

По окончании института Антон Стахов ни дня не работал по специальности. Да и не только он один. Также не пошел в школу делиться полученными знаниями — то бишь преподавать географию — и его закончивший пед приятель Игорь. У сего новоиспеченного преподавателя старший брат, которого звали Славкой, уже несколько лет небезуспешно торговал подержанными импортными автомобилями. Ему в бизнесе нужны были свои люди, и он предложил Игорю с Антоном поработать у него. Так двое друзей пополнили ряды продавцов с высшим образованием. Причем ребятам приходилось не только торговать автомобилями, но иногда и совершать вояжи за рубеж с целью приобретения заказанных клиентами машин и последующего их перегона в Россию. В этих поездках их иногда сопровождал бывший соклассник Мишка Филимонов по прозвищу Левый. Мишку вышибли из их школы в девятом классе за то, что после начавшейся вполне безобидно пикировки с физруком он отправил преподавателя в нокдаун. Возбуждения уголовного дела его родителям тогда удалось избежать, но со школой независимому пареньку пришлось проститься. Через несколько лет, когда Антон учился уже на втором курсе, Мишка снова сорвался. Его судили и отправили за злостное хулиганство в колонию. Вновь Левый появился в их дворе лишь вскоре после получения Антоном диплома.

Дела у предприимчивого брата Игоря пошли неожиданно хорошо, и работавшие на него друзья получали в его фирме несравненно больше того, на что они могли бы рассчитывать, трудясь по специальности. Более того, заработок Игоря намного превосходил суммарный доход его родителей (и это несмотря на все внеслужебные платные консультации профессора-гинеколога). Отец, вначале весьма скептически относившийся к неожиданному выбору сына, в конце концов перестал сетовать на то, что сын предпочел научной карьере непонятную жизнь продавца и водителя-перегонщика автомобилей.

Казалось, жизнь наладилась, и в свободное время можно было наслаждаться её радостями, что, собственно, друзья в основном и делали. Однако, как оказалось, по окончании института Игорь только и мечтал о независимости от кого бы то ни было, и после трех с половиной лет работы на брата Славку он неожиданно предложил Антону объединиться и на паях открыть собственное дело. Предложение застало молодого человека врасплох. Работа и приносимые ею доходы его вполне устраивали. К тому же как раз теперь ему особенно требовалась стабильность. Дело в том, что в последнее время у него появилась очень милая знакомая по имени Лида, на которой он собирался жениться. Поэтому связанная с определенным риском перспектива организации собственного дела не вызывала у него особого восторга.

У ребят к тому времени как за рубежом, так и по России уже было достаточно много полезных знакомств. Вот на них-то и рассчитывал в первую очередь Игорь. «Хватит нам ишачить на Славку, — убеждал он Антона, — Что мы, сами что ли ни на что не способны? Не дураки ведь… Неужели мы с тобой на пару не потянем серьезное дело? А?»

— Какое дело? Снова тачки?

— Нет, — покачал головой Игорь. — Машины придется оставить. Мне не хотелось бы бросать Славке подлянку… Ты же понимаешь, в этом случае нам, хочешь не хочешь, пришлось бы конкурировать с ним.

— И что, у тебя уже есть какие-нибудь конкретные предложения?

— Есть и конкретные… Так как ты в принципе? Готов?

— Готов-то готов… — пожал плечами Антон. — Да вот только как быть с деньгами?

— Ну что деньги! Кое-что найдется и у тебя и у меня. Остальное займем… У того же Мишки Левого.

— Ты что, уже разговаривал с ним? — поинтересовался Антон.

— Пока нет. Но если мы с тобой решим открыть собственное дело, с Мишкой так или иначе говорить придется — нам ведь и «крыша» понадобится.

К тому времени Мишка лишь иногда, крайне редко выезжал с друзьями за рубеж. У Славки он уже не работал, но дела его, судя по всему, шли совсем не плохо. Во всяком случае, ездил он на великолепном новом BNW и в деньгах, очевидно, особой нужды не испытывал. Попытки друзей выяснить, чем он теперь занимается, обычно заканчивались беззлобными пикировками и шуточками типа: «Рисую бабки».

После непродолжительных споров друзья пришли к выводу, что им следует поработать у Славки ещё полгода-год, чтобы поднакопить денег и поосновательнее определиться с будущим бизнесом, а затем уже принимать окончательное решение, с чего именно им следует начинать. Игорь решил также до лучших времен отложить предложение своей Лиде руки и сердца. Однако судьбе суждено было распорядиться иначе — довольно скоро Лида объявила ему, что ждет ребенка, и Антон тут же предложил девушке выходить за него замуж.

Вначале молодожены жили у родителей Антона. Там же первый год своей жизни провела и родившаяся у них через шесть месяцев после свадьбы Ника-Вероника. Вскоре после её появления на свет Игорь с Антоном ушли от Славки и открыли свой первый собственный магазин по продаже электроники. Большой кредит они получили благодаря Мишке Левому, который к тому же стал и одним из совладельцев новой фирмы.

Дела фирмы, в уставе которой помимо торговли электроникой значились и другие виды деятельности, быстро пошли в гору. Соответственно увеличивался штат и росли доходы. Это позволило Антону на первых порах снять небольшую двухкомнатную квартиру недалеко от офиса, куда он и перебрался со своей семьей. А ещё приблизительно через два с половиной года он уже жил с семьей в собственной, купленной в кредит четырехкомнатной квартире. Большая часть её стоимости была им оплачена непосредственно перед въездом. Оставшуюся задолженность он погасил в течение следующих полутора лет, чему в немалой степени способствовала и высокая зарплата его устроившейся работать в банк жены Лиды.

Теперь быт был налажен. С помощью Мишки Левого Антон с Игорем приобрели на границах с соседней областью в благодатном краю с исключительно чистым воздухом по большому земельному участку и поставили на них по дому. Там же неподалеку от них располагалась и огромная дача Мишки. Левый теперь прямо-таки процветал. Он уже редко сам садился за руль обычно его возил водитель, исполнявший одновременно и обязанности охранника. У Мишки имелось огромное количество полезных знакомых, среди которых были бизнесмены, банкиры, депутаты различных уровней и даже члены правительства. Как можно было догадываться, большинство из них в той или иной мере были зависимы от Мишки, или, во всяком случае, чем-то обязаны ему.

Неожиданно оказалось, что не закончивший даже средней школы Мишка является теперь действительным членом нескольких Академий в России и за рубежом. Друзья знали, что помимо деловой хватки у Левого были гибкий ум, сообразительность и немалые полезные познания в самых различных областях. Следовало отдать ему должное — Левый отличался исключительной любознательностью и использовал любую возможность для того, чтобы пополнить свои знания. Ну а аттестат и диплом о высшем образовании и даже об ученом звании всегда можно было приобрести за деньги…

Жизнь текла своим чередом в трудах и заботах. Свободного времени практически не оставалось. Бизнес требовал полной самоотдачи. А так как у компаньонов было твердое намерение и впредь расширять свое дело, то их рабочий день начинался не позже восьми, а завершался обычно поздним вечером или даже ночью. Но молодым здоровым парням требовался и отдых. И иногда они позволяли себе расслабиться. И тогда, что называется, шел дым коромыслом…

Антон дорожил своей семьей, однако это не мешало ему иметь ещё и любимую женщину. Причем любимую глубоко и искренне. Ею была их с Игорем давнишняя знакомая Виктория Сарьянова. Некогда они жили в одном дворе и учились в одной школе. Только Вита (девушка предпочитала, чтобы называли её именно Витой, а не Викой) была на четыре года моложе и школу закончила соответственно существенно позже. Но у Виты был старший брат, учившийся на класс старше друзей и известный тем, что выезжал на юношеские соревнования по боксу не только в другие города, но даже и за рубеж. Кстати, парень дружил с увлекавшимся боксом Мишкой. А через Мишку с ним и его сестрой познакомились уже и Антон с Игорем.

После окончания школы Вита поступила в медицинский, где продолжал заведовать кафедрой Стахов старший, а её учившийся на юридическом факультете брат вскоре после этого глупо погиб, заступившись на улице за молодую женщину с ребенком, к которой приставали два подвыпивших парня в камуфляже. Одного из них мастер спорта по боксу сразу же отправил в нокдаун, а второй в этот момент успел воткнуть противнику под лопатку финку. Парней тех потом нашли и осудили, но семье погибшего это естественно не могло компенсировать потерю.

Еще работая после окончания института у брата Игоря, Антон как-то вечером встретил Виту у своего подъезда. За то время, что они не виделись, Вита превратилась в очень красивую и яркую молодую женщину. Унаследованные ею от прадеда армянина выразительные восточные глаза, правильные черты лица и пышные темные волосы невольно заставляли мужчин задерживать на ней восхищенные взгляды. К тому же Господь Бог наградил Виту отличной фигурой с длинными стройными ногами и высоким бюстом.

Антон, привыкший прежде видеть в девушке просто строптивого ребенка и сестру своего хорошего знакомого, даже не сразу узнал Виту, а узнав, чуть не лишился дара речи.

— Витка! — окликнул он её и, вдруг усомнившись, не удержался, спросил, — Это ты, что ли?

— Привет! — глядя на него слегка прищуренными близорукими глазами, улыбнулась девушка. — Нет, это не я. Это призрак Марины Мнишек.

— Издеваешься? — с трудом отрывая взгляд от лица девушки, усмехнулся Антон. — А тебя действительно не узнать. Знаешь, ты так повзрослела…

— Да не может быть! — утрированно изумилась Вита и печально добавила, — Наверное, я показалась тебе глубокой старухой.

— Кончай вредничать, — окончательно приходя в себя, потребовал молодой человек. — Сама знаешь, что выглядишь ты на все пять — просто потрясно.

— Ну и на том спасибо. — Девушка рассмеялась. — Ты тоже изменился. Если бы ты не окликнул меня, я бы наверное прошла мимо.

— Ну спасибо! — склонил голову Антон. — Понятно. Значит, даже и не обратила бы на меня внимания?

— А что, при первом же взгляде на тебя девушки обычно превращаются в соляные столбы?… Так мне это не грозит — у меня миопия. Минус три с половиной, а потому я спокойно прохожу мимо вашего брата-красавца.

— Ну и язва же ты, Витка, — констатировал Антон. — Ты со всеми так агрессивна, или же только со мной?

— Со всеми, кто в детстве меня дергал за косы и давал подзатыльники.

— Извини, больше не буду.

— Тогда ладно, если твердо обещаешь, — улыбнулась Вита и поинтересовалась, — Кстати, ты меня не проводишь? По дороге заодно рассказал бы, как живешь.

В тот вечер они довольно долго сидели на скамейке у детской песочницы недалеко от дома, в котором жила Вита. На следующий день созвонились и Антон предложил девушке пойти с ним в субботу на концерт русского романса. А затем их свидания стали регулярными.

Через несколько месяцев после той их встречи Антон поехал вдвоем с Витой на дачу своих родителей, где они впервые провели вместе ночь. Там же, на даче, девушка призналась Антону, что в школьные годы была страстно влюблена в него. Естественно, будучи на целых четыре (!) года старше, он тогда просто не обращал внимания на долговязую девчонку, мешавшуюся под ногами, когда он с друзьями приходил к её брату. А ей хотелось все время быть рядом с ним, и девочка упорно находила предлоги, чтобы в очередной раз появиться в комнате брата. Того это раздражало, и её раз за разом выставляли за дверь. Ей это было обидно до слез, а приходившие в гости ребята лишь посмеивались, наблюдая, как их приятель воспитывает младшую сестру. Не составлял исключения в этом плане и Антон. Но теперь все изменилось. Отличавшаяся независимым веселым нравом красавица безумно нравилась ему. Мысленно он уже видел в ней в будущем свою жену. И в то же время какой-то внутренний тормоз, некий непонятный ему самому комплекс мешал Антону признаться Вите в любви. Более того, он чувствовал себя весьма неуютно, когда девушка говорила ему о своей любви к нему. Он понимал, что подобные объяснения обязывают его отвечать аналогичными признаниями, но… язык у него просто не поворачивался сказать ей заветное «люблю», а потому каждый такой разговор он всегда старался свести к шутке.

Вита стала часто бывать у Антона дома. Девушка очень нравилась его отцу, да и мама находила её весьма симпатичной. В свою очередь Антон также превратился в доме Виты в постоянного гостя. Родители девушки относились к нему весьма благосклонно, а слывший заядлым охотником Владимир Акопович её отец — даже пару раз приглашал Антона принять участие в поездках на охоту.

Практически все свободное время молодые люди теперь проводили вместе, что однако же не помешало девушке успешно завершить очередную экзаменационную сессию.

Из своих поездок за границу Антон привозил Вите подарки и, хотя об этом и не было разговоров, его родители уже рассматривали девушку как свою будущую невестку. Отец даже пару раз пытался вызвать Антона на откровенный разговор и недвусмысленно предлагал сыну узаконить свои отношения с очаровательной девушкой. Наверное, все и закончилось бы в скором времени их свадьбой, если бы не неожиданное знакомство и не стремительно закрутившийся роман с Лидой.

Они познакомились на вечеринке, на которую после удачно завершенной поездки в Голландию пригласил своих сотрудников и друзей хозяин их фирмы Славка. Был конец мая, и Вита готовилась к очередному, предстоявшему ей через пару дней экзамену. Узнав, что начальство приглашает Антона отметить удачно проведенную торговую операцию, она настояла на том, чтобы молодой человек поехал с остальными на дачу шефа. И хотя Антон делал вид, будто ему не особенно хочется принимать участие в этой вечеринке, на самом деле внутренне он был совсем не прочь хорошенько «расслабиться» после утомительной командировки и бездумно провести вечер с друзьями и сослуживцами.

Дача у Славки располагалась относительно недалеко, в нескольких километрах от города. Отправились туда в субботу вечером кортежем из четырех легковых машин и одного микроавтобуса. Компания собралась пестрая Игорь с Антоном и Мишкой Левым, двое сослуживцев и четыре девушки, также работавшие в их «фирме». Кроме того, в микроавтобусе ехали с местными «подругами» трое прибывших к ним по делам литовцев, которых со Славкой связывали общие коммерческие интересы.

На даче уже все было готово к приему гостей — на лужайке недалеко от берега небольшого пруда стояли покрытые скатертями, уставленные закусками и всевозможными напитками широкие столы. В паре десятков метров от столов у четырех испускающих одурманивающие ароматы мангалов и большого подвешенного над костром казана под присмотром Славки трудились облаченные в передники парни явно южного происхождения. Троих из них Антон хорошо знал. Они довольно часто наезжали к ним из Махачкалы, и у него, как и у остальных его сослуживцев, с кавказцами уже давно сложились доверительные приятельские отношения.

Итак, Славка основательно приготовился к приезду гостей. Он умело дирижировал собравшимся у него на даче разношерстным коллективом. Кто-то готовил салаты, кто-то резал бастурму, кто-то занимался углем и дровами, а кто-то в это время обсуждал свои приватные проблемы с потенциальными партнерами по бизнесу у стоящих повсюду на траве небольших столиков с пивом и с легкими закусками. И везде — в доме, в беседке, за столом — везде были многочисленные веселые и дьявольски соблазнительные девушки. С некоторыми их них Антон был знаком по работе. Других знал по прежним вечеринкам у Славки или же у других знакомых. Но были тут и девушки, с которыми ему прежде встречаться не приходилось.

Антон по приезде сразу же присоединился к своим дагестанским знакомым, не без удовольствия ассистируя им при приготовлении шашлыка. Когда шашлыки уже были нанизаны на шампуры, к Антону подошла Кира. Славка жил с девушкой «гражданским браком» и она исполняла здесь роль хозяйки дома.

— Я бы хотела познакомить тебя со своей племянницей, с Лидой — беря молодого человека за локоть, сказала она. — Ребятам твоя помощь скорее всего уже не нужна, так что пошли.

— А мэня с нэй нэ хочешь познакомить? — делая зверское лицо и старательно имитируя «кавказский» акцент, поинтересовался интеллигентнейший Исмаил и, раздвинув губы, «страшно» клацкнул пару раз зубами.

— Да ну тебя! — отмахнулась Кира. — Ты с ней уже знаком.

— Слушай! Почему стоишь? Давай иди, — подтолкнул Антона Исмаил. — Там та-акой пэрсик!

— Сейчас умоюсь и подойду, — пообещал Кире Антон. — Где тебя искать?

Девушка, с которой через несколько минут познакомили Антона, действительно оказалась весьма привлекательной. Высокая изящная блондинка с широко расставленными серыми глазами и с несколько выступающими вперед скулами одарила представленного ей молодого человека благосклонной улыбкой.

— Мне сказали, что вы астрофизик, — заметила она. — Это так интересно!

— Интересно? — удивленно поглядел на неё Антон. — По-моему, Лида, существенно интереснее, что астрофизику приходится гонять из-за рубежа автомобили, а потом искать тех, кто за них больше заплатит.

— Я имела в виду, что у вас все-таки замечательная специальность. Наверное, когда-нибудь ситуация изменится, и вы вернетесь к своим теориям и расчетам.

— Боюсь, к тому времени космос меня уже совсем не будет интересовать, — усмехнулся Антон. — А вы? Чем занимаетесь вы?

Задавая вопрос, он внутренне напрягся, поскольку ему пришло в голову, что его новая знакомая вполне может оказаться просто дорогой смазливой путаной.

— Я? — меж тем переспросила Лида, — Я студентка. Учусь в университете. В известной степени — ваш будущий коллега. Физик.

— И на каком курсе?

— На четвертом, — девушка помолчала и затем предложила, — Давайте сядем рядом. Там, кажется, Славик уже приглашает всех за стол.

Шумная компания располагалась за столами, расставленными в виде буквы «П» недалеко от берега небольшого пруда. Большинство гостей было одето по-спортивному — джинсы или джинсовые костюмы с кроссовками. Лишь двое из троих дагестанцев выделялись своими строгими клубными пиджаками, белыми сорочками и темными туфлями. Но и они вскоре сбросили свои блейзеры на спинки стульев и расслабили узлы галстуков.

Обстановка за столами царила раскованная и непринужденная. По мере того, как начинали блестеть глаза и рдеть щеки, а опустевшие бутылки заменялись другими, полными, за столом образовалось несколько практически обособленных компаний. Антон с Лидой оказались в группе, образовавшейся вокруг сыпавшего тостами и анекдотами Исмаила. Тут тоже постоянно звучал смех. Между молодым дагестанцем (он был выпускником института Международных Отношений) и Антоном возникла та непонятная связь, когда люди понимают друг друга с полуслова и полувзгляда. Стоило одному начать говорить, как другой немедленно подхватывал эстафету, добавлял или изменял несколько слов, и в результате получалось нечто несуразное, а потому очень смешное. Их тандем явно пользовался успехом. Слушатели и особенно слушательницы импровизированного комического диалога смеялись до слез. Короче, было очень хорошо и очень весело. Вскоре начала звучать музыка и зажглись живописно разбросанные по всей территории фонари.

— Потанцуем? — предложил Лиде Антон.

— С удовольствием, — кивнула девушка и тут же поднялась из-за стола. Давай отойдем подальше, а то ещё меня пригласит тут один… Мне бы этого не хотелось.

— Это кто же? — расправляя плечи, поинтересовался Антон.

— Да ну его! — досадливо махнула рукой девушка. — Пошли.

Чувствуя после выпитого приятное возбуждение от близости явно симпатизирующей ему интересной девушки, Антон положил ей руку на талию и направился в сторону беседки. Отойдя от стола метров на пятнадцать, он остановился. Лида повернулась к нему лицом, забросила ему руки за шею и, слегка отклонившись назад, заглянула в глаза. Антон ощутил приятное тепло прижимающегося к нему девичьего тела.

— Ты что? — спросил он продолжавшую несколько отстранено разглядывать его девушку.

— Ничего, — ответила та и вдруг как-то очень доверчиво, совсем по-детски уткнулась ему носом в шею.

Они молча танцевали некоторое время. Антон почувствовал, как его сердце начинает учащенно биться.

— Подожди, — внезапно попросила девушка. — Я бы, пожалуй, сняла босоножки.

— Не стоит, — предупредил Антон. — Земля ещё холодная.

— Не страшно. А может — искупаемся? А? Слабо?

— Я-то могу. А вот тебе едва ли стоит, — покачал головой молодой человек.

— Это почему же?

— Рискуешь простудиться.

— Чепуха! — и, взяв Антона за руку, девушка потянула его к пруду, на берегу которого стояло, перекуривая, несколько человек.

— Но… — молодой человек придержал устремившуюся к воде девушку. Видишь ли, я как-то не рассчитывал на купание и не взял с собой плавки.

— Ну и что? Я тоже без купальника. — Лида помолчала немного и добавила, — Мы пройдем вон туда, где кусты. Там есть бревно, а точнее искривленный ствол, по которому можно удобно выходить на берег… Так ты идешь?

— Ладно. Пошли, — решился Антон и последовал за девушкой.

Они прошли мимо беседки, из которой доносились негромкое пыхтение и сдерживаемый женский смех, и вдоль пруда направились к поросшему кустами и редкими деревьями участку берега, соседствующему с находящейся от него в каких-нибудь пяти-десяти метрах высокой кирпичной оградой. Лида уверенно шла впереди по узкой тропинке.

— Кажется здесь, — объявила она и остановилась. — Вначале купайся ты, потом полезу я. Не против?

— Договорились. Только где здесь удобнее входить в воду? поинтересовался Антон, которому прежде доводилось купаться в пруду лишь с небольшого пляжа, представлявшего собой участок в основном поросшего камышом берега, засыпанный со стороны дома песком.

— Тут у воды есть валун, на котором можно оставить одежду, а рядом с ним прямо над водой идет ствол какого-то дерева. С него удобно нырять.

— Отлично. Жди. — Антон повернулся, намереваясь идти в сторону слегка плещущейся у берега темной воды.

— Подожди.

— Да?

— Я передумала. Я полезу в воду сразу за тобой… А то одной будет страшно, — призналась девушка.

— Ну ладно.

— Но только ты все равно залезай в воду первым.

И снова Антон почувствовал, как у него начинает учащенно биться сердце.

— Тебе помочь? — спросил он.

— Нет, спасибо. Я сама, — И Лида отвернулась, давая тем самым понять, чтобы ей не мешали раздеваться.

Дойдя почти до самой воды, Антон остановился у торчащего из травы валуна. Негромко звучала музыка. Справа от него светились окна дачи и многочисленные фонари, неровно освещавшие с разной высоты расположенную перед домом лужайку, столы и столики, а также «рассыпавшихся» по всему этому пространству гостей.

Не оглядываясь, Антон разделся до гола, слегка поежился и прошел по прохладной траве несколько шагов до располагавшегося левее дерева с растущим в виде латинской буквы «L» стволом. Молодой человек ступил на покрытую неровной корой почти горизонтальную поверхность старого дерева. Приблизительно через пару метров ствол после крутого излома почти вертикально уходил вверх. Дерево под ногами пружинило и слегка качалось. Листва сердито шумела на его устремленном вверх вертикальном участке. Балансируя, Антон сделал три шага и решительно бросился в воду.

Ему уже несколько раз приходилось купаться в этом году. И все-таки, несмотря на выпитое, вначале вода показалась ему более чем бодрящей. Сделав несколько энергичных гребков, он отплыл от берега на несколько метров и оглянулся — на только что покинутом им стволе стояла Лида. Находясь в воде со стороны озера, и имея за спиной многочисленные огни дачного участка, Антон отчетливо видел неестественно белое тело девушки на темном фоне кирпичной ограды и густой в этом месте растительности. Лида стояла, закинув руки за затылок. Очевидно, поправляла прическу. В этой позе Лида больше всего напоминала скульптуру выбравшейся из воды наяды. Снизу её стройные ноги с узкими лодыжками казались непропорционально длинными и дивно красивыми. Слабые отблески отражаемого водой света легкой рябью пробегали по её обнаженному телу.

— Ты что? — обратив внимание на то, что Антон замер, и его голова этаким поплавком возвышается из воды метрах в десяти от нее, спросила девушка, — Плыви дальше.

С трудом оторвав взгляд от женской фигуры, Антон опустил лицо в воду и пару раз энергично провел по нему успевшими охладиться ладонями. Задерживая дыхание, он пытался обуздать свое разыгравшееся воображение. Когда через несколько секунд молодой человек вновь посмотрел в сторону ствола-трамплина, девушка уже сидела на нем, опустив ноги в воду. Ее ноги скрывались в воде. «Настоящая русалка,» — непроизвольно отметил Антон и тут же спросил внезапно охрипшим голосом:

— Может, тебе все-таки не стоит купаться?

Скорее всего, вопрос был продиктован не столько заботой о девушке, сколько внезапно пробудившимся инстинктом самосохранения.

— Ну уж нет! — ответила Лида и тут же грациозно скользнула со ствола в воду.

Несколькими энергичными движениями она подплыла к Антону.

— Хорошо, верно?

— Отлично, — согласился молодой человек. — Великолепно взбадривает. И отрезвляет к тому же.

— Отрезвляет? Ну да, конечно… Кстати, а ты до дна тут достаешь?

— Не знаю. Сейчас попробую.

Антон выпрямил ноги и они уперлись в илистое дно. Оказывается, молодой человек мог спокойно здесь стоять, при этом вода доходила ему лишь до подбородка.

— Достаю, — оповестил он свою спутницу.

— Дай руку, — потребовала она.

Продолжая стоять на мягком дне, молодой человек вытянул вперед руку. Лида взялась за неё и легким плотиком по поверхности воды подтянулась к нему вплотную. Отпустив руку Антона, она обеими руками взялась за его плечи и тоже попыталась встать на дно. При своем немалом росте она тем не менее ушла под воду по самые брови. Всплыв, девушка задорно тряхнула головой и ещё немного приблизилась к молодому человеку, который от сознания близости этого роскошного тела замер, как бы укоренившись в илистом дне этаким диковинным водным растением. Как и положено растению, он был полностью лишен мыслей, однако — преисполнен сладостных надежд и ожиданий. Всплывая, Лида слегка задела замершего Антона грудью. Это прикосновение странным образом вызвало у него легкий озноб и страстное желание тут же овладеть соблазнительной провокаторшей. В следующее мгновение молодой человек почувствовал, как к нему прижимается теплое женское тело. Девушка обняла его за шею и обвила ногами бедра. Ее губы оказались совсем рядом, и через мгновение молодой человек уже жадно целовал их, прижимая к себе желанное тело обеими руками. При этом левая его ладонь как бы сама собой, автоматически, оказалась на плотной ягодице, а правая — на затылке Лиде.

Поскольку теперь девушка по плечи возвышалась над водой, её вес вкупе с весом Антона делал свое черное дело — ноги молодого человека начали углубляться в ил. Чтобы не захлебнуться, он был вынужден подняться на цыпочки, но это только ускорило его погружение в мягкое дно. В результате затянувшийся поцелуй прервался, когда, хлебнув носом воды, Антон был вынужден легонько отстранить от себя девушку.

— Этак ты меня утопишь, — откашлявшись, поделился он. — Поплыли к берегу.

— Нет. Хочу еще, — ставшим немного гортанным голосом капризно возразила Лида и вновь попыталась устроиться на нем сверху.

На сей раз Антон, увлекая за собой Лиду, сразу ушел под воду по самую макушку. Чувствуя, что на поверхности ему не удержаться, он даже специально подогнул теперь ноги, затем взял снизу девушку за талию и решительно подтолкнул её в сторону берега, после чего вынырнул и поплыл за нею следом.

— Трус, — оглянувшись, заклеймила его Лида.

Антон не ответил. Несколькими сильными гребками он догнал девушку, когда та подплыла к «L»-образному дереву и уже поднималась из воды, которая доходила ей тут до талии. Молодой человек схватил её за руку.

— Трус, — повторила Лида, — Трус! — и сделала безуспешную попытку освободить руку.

Теперь Антон стоял рядом с нею и пытался обнять девушку. Она же уперлась ему кулаками в грудь и отклонилась назад, не позволяя молодому человеку поцеловать себя. Эта молчаливая борьба длилась несколько секунд, пока, наконец, Антону не удалось преодолеть сопротивление и притянуть к себе ближе красивое лицо с лихорадочно блестящими глазами.

— Трус, — продолжала клеймить его девушка, но в следующее мгновение её губы были прижаты к его губам и она замолчала.

В течение долей секунды Лида ещё пыталась сопротивляться, что-то сказать, но затем её руки обвились вокруг шеи молодого человека и она сама с тихим стоном приникла к нему всем своим телом.

 

ГЛАВА 2

Тем вечером, когда они приводили себя в порядок, Лида была задумчива и молчалива. Могло показаться, что она жалела о неожиданном завершении совместного купания. Антон же тактично делал вид, будто не замечает странного изменения её настроения и, дабы не молчать, рассказывал о предстоящей ему в ближайшее время поездке в Хельсинки. Неожиданно девушка перебила его буквально на полуслове и потребовала, чтобы он возвращался к гостям, причем возвращался один.

— Я приду попозже, — пообещала она. — И будет лучше, если ты забудешь о том, что произошло тут между нами.

— Но почему? — не понял Антон. — Что случилось?

— Ничего. Просто так нужно, — упрямо повторила девушка. — Понимаешь? Так нужно.

— Но ведь должна же быть какая-то причина…

— Я прошу тебя сейчас уйти и забыть обо всем. Этого тебе мало?

— Ну ладно… — Антон чувствовал себя несколько уязвленным; его самолюбие протестовало против столь неожиданного завершения приятного приключения. — Но мы ещё увидимся?

— Не думаю. Лучше не надо… Прошу тебя, уходи.

— Я по крайней мере могу тебе как-нибудь позвонить?

— Нет. Я… Может быть, я сама однажды позвоню тебе, — укладывая на затылке мокрые волосы, ответила Лида. — И, ради Бога, уходи сейчас.

Антону показалось, что в голосе девушки звучало что-то похожее на страх.

— С тобой все в порядке? — обеспокоено спросил он.

— Тебе что, обязательно нужно услышать грубость, чтобы ты наконец-то ушел?

— Зря ты так…

Окончательно разозлившись, Антон повернулся и, не оглядываясь, направился в сторону освещенной многочисленными фонарями лужайки перед дачей. Он действительно не понимал, что вдруг так разительно повлияло на настроение ещё недавно столь веселой и ласковой девушки. В том, что ей с ним было хорошо, он не сомневался. Следовательно, неудовлетворенность им как партнером отпадала. Тогда — что оставалось? Внезапное недомогание? Капризный взбалмошный характер? Раскаяние в близости с ним? «А что? Вполне моет быть, — думал он. — Вдруг она замужем? Я же практически ничего о ней не знаю». Мысль о возможном замужестве Лиды странным образом напомнила ему о Вите, оставшейся дома, чтобы готовиться к предстоящему экзамену. Но воспоминание это было каким-то смутным и мимолетным. Антон даже не почувствовал особых укоров совести — а ведь он только что изменил ей. Его существенно больше занимал теперь вопрос о причинах столь разительного изменения в отношении к нему Лиды. Настроение было изрядно испорчено и хотелось выпить.

Антон подошел к столу, за которым ещё сидели некоторые из приглашенных. Появившаяся со стороны дома Кира поинтересовалась, не видел ли он её племянницу. «Нет, — ответил Антон. — Не видел». Голос Киры ему показался несколько озабоченным. «Ну что с ней будет, с твоей Лидой?» раздраженно подумал Антон и пригласил Киру на танец. Та отказалась и пошла в сторону беседки.

Налив себе пол-фужера водки, Антон выпил её, затем некоторое время посидел молча, наблюдая за своими соседями по столу. Потом снова плеснул себе водки и перешел к самой большой группе, где, как ему показалось, царила самая веселая и непринужденная атмосфера. Тут, конечно, в центре внимания был Исмаил, продолжавший сыпать остротами и каламбурами. Медленно пьянея, Антон отметил про себя, что Исмаила спиртное кажется вообще не берет. Танцуя с тесно прижимающейся к нему полнушкой, Антон внезапно увидел, как мимо в сторону дачи направлялись Кира с Лидой. Лида шла, не глядя по сторонам. Лицо её показалось Антону бледным и напряженно сосредоточенным. А минут через десять Кира вернулась к столу в сопровождении высокого моложавого мужчины. Им навстречу поднялся Славка. Взяв незнакомого мужчину под руку, хозяин ушел с ним в сторону дома. Антон непроизвольно отметил, что с появлением нового гостя Исмаил прервал только что начатый рассказ, и взгляд его вдруг стал абсолютно трезвым и холодным. Затем, будто умываясь, он провел рукой по лицу, усмехнулся и продолжил прерванное повествование.

Незадолго до окончания вечеринки и без того отличные отношения Антона с Исмаилом закончились чуть ли не братанием.

— Я помню, старик, ты мечтаешь о пистолете, — заметил дагестанец, когда на короткое время они оказались втроем: Исмаил, его брат и Антон. Держи пушку, — и элегантный молодой человек положил на колени Антона переданный ему братом тяжелый сверток в полиэтиленовом пакете.

— Ты что! — как будто защищаясь, поднял перед собой руки Антон. — Ни в коем случае!

— Держи, держи. Не строй из себя красну девицу. Держи и владей. Это «Вальтер».

— Ну спасибо! — искренне обрадовался Антон. — Это такой подарок! Такой! Если бы ты только знал!

— Догадываюсь, — усмехнулся Исмаил. — Рад, что смог порадовать тебя.

— Подожди, — Антон на мгновение задумался. — Боюсь, у меня не найдется для тебя достойного подарка, но… Слушай, у меня неплохая газовая «Беретта». Она твоя. Завтра я тебе её отдам. А?

— Спасибо, — поблагодарил Исмаил. — Будет чем отстреливаться, когда меня попытаются взять в плен такие красавицы как… как, скажем, — Лида.

— Что это ты вдруг вспомнил о ней? — насторожился Антон.

— Да так… Девушка интересная. И опасная. — Чем же это?

— Своей красотой, конечно.

— Но не для меня, — покачал головой Антон. — Видел бы ты мою девушку! Представь — зеленоглазая шатенка с великолепной фигурой.

— Ну-ну… А на свадьбу пригласишь?

— Можешь не сомневаться. Но ты ещё познакомишься с нею до свадьбы.

— Надеюсь. И рад за тебя. — Исмаил помолчал немного и добавил, — А с Лидой ухо все-таки держи востро…

Кончился очередной танец и к молодым людям вернулись на время покинувшие их девушки. Держа в руке тяжелый сверток с подарком, Антон пошел в дом, чтобы припрятать пистолет до утра в находившейся в подвале столярке. Тогда он ещё не знал, что эта его встреча с Исмаилом была последней. Элегантному дагестанцу и его брату суждено было через несколько недель нелепо погибнуть в очень странной автомобильной аварии.

* * *

Как известно, человек предполагает, а Бог располагает. После той вечеринки у Славки, когда Антон стал владельцем настоящего боевого «Вальтера», он старательно гнал от себя воспоминания о Лиде. Однако непонятное всегда обладает некой странной и чарующей силой, с которой трудно справиться разуму. Интерес к необычному гнездится у нас очевидно где-то в подкорке и вытравить его оттуда человеку просто не дано. Во всяком случае, Антон пару раз чуть ли не неожиданно для себя самого заводил со Славкой разговор о племяннице его Киры, но тот лишь отмахивался. А однажды, после очередного ненавязчивого вопроса, вдруг поинтересовался: «Слушай, ты что, „запал“ что ли на нее?»

— Да нет. С чего ты взял? — делано удивился Антон.

— Ну-ну, — пристально глядя в глаза собеседнику, протянул Славка. Хорошо, ежели так. А если нет — то лучше осади вовремя. У девчонки уже есть ухажер. И притом серьезный. Я бы даже сказал — очень серьезный.

Интересоваться, кто был этот «очень серьезный ухажер», Антон не стал. Ситуация, кажется, прояснилась — девушка скорее всего просто решила кое-кому по-своему отомстить с его помощью. Ну и пусть себе. Ему-то что? Главное, что о его адюльтере ничего не известно Вите…

Меж тем Вита сдала свой последний экзамен и готовилась уехать с родителями на отдых куда-то в Крым. Антону же с Игорем через несколько дней после её отъезда предстояло отправляться почти на неделю в Финляндию.

В день накануне предстоящего расставания с Витой Антону, вернувшемуся на работу с таможни, где ему приходилось заниматься «разтаможкой», сообщили, что ему обзвонилась какая-то женщина. Она не представилась и ничего не просила передать. На всякий случай молодой человек позвонил к себе домой, а потом — Вите. Как оказалось, ни мать, ни готовящаяся к отъезду Вита ему не звонили. «Кому нужно, позвонят еще,» — решил молодой человек и отправился в бухгалтерию. Там и застал его следующий звонок.

— Здравствуй, — прозвучал знакомый голос. — Это Лида.

— Да. Здравствуй, — ощущая, что его сердце внезапно стало колотиться чаще и сильнее, сухо поздоровался молодой человек.

— Вот я тебе и звоню, как обещала…

— Да.

— Что — «да»? Ты не можешь говорить? Или не хочешь?

— Да, — избегая прямого ответа и вместе с тем трусливо давая понять, что дело не в его нежелании общаться, а в объективных обстоятельствах, повторил свое спасительное «да» Антон. — Я слушаю.

— Мы можем сегодня встретиться?

— Во сколько? — Уже готовый сдаться, спросил молодой человек.

— Для простоты — ровно в четыре.

— Исключается. Я никак не могу освободиться раньше, чем в шесть тридцать.

— Так отпросись! Придумай в конце концов что-нибудь, — предложила Лида. — А позже я буду занята… Ну что же ты молчишь?

— Подожди, — неожиданно для себя сдался Антон. — Я попытаюсь.

— Вот и отлично, — принимая последнюю фразу за окончательное и безусловное согласие, обрадовалась девушка. — Тогда ровно в четыре. — Я буду ждать тебя… — она немного помолчала и решительно закончила, Запоминай адрес.

Антон не раз представлял себе, как он стал бы разговаривать с Лидой, позвони она ему. Случись такое, он, само собой, должен был быть с ней предельно сух и непреклонен. А она, конечно же, — трепетна и полна раскаяния. Лиде следовало дать понять, что он не мальчишка, что так с ним поступать нельзя. Ни в коем случае нельзя. Он должен был раз и навсегда решительно поставить девушку на место. И вот, на тебе, как неожиданно закончилась эта их беседа…

Когда Антон позвонил, дверь открылась незамедлительно, как если бы Лида стояла за нею, ожидая звонка. «Проходи, — отступая, сделала она приглашающий жест. — Тапочки найдешь под вешалкой.» Фраза прозвучала буднично, очень по-домашнему. Так обычно говорят с близким человеком или, по крайней мере, с человеком, которого очень хорошо знают.

И верно, под вешалкой обнаружились мужские тапочки приблизительно сорок третьего размера. В них Антон и последовал за одетой в скромный домашний халатик хозяйкой из коридора в единственную комнату небольшой квартирки.

— Тут я и живу, — неопределенно кивнула Лида в сторону окна и завершила, показывая рукой на широченное кресло, — Садись туда. А я устроюсь на диване.

Антон огляделся — площадь комнаты составляла никак не больше двадцати пяти — двадцати восьми метров. Одна стена практически полностью скрывалась за высокими шкафами. Посредине — ближе к широкому окну, соседствующему с застекленной дверью выхода на балкон, — стоял стол. Напротив окна размещался диван, который, очевидно, легко можно было трансформировать в широкую кровать.

— Ты что такой напряженный? — удобно устраиваясь в углу дивана с поджатыми под себя ногами, спросила Лида. — Расслабься.

— Ничего я не напряженный, — стараясь выглядеть непринужденно-скучающим, пожал плечами Антон. — С чего это ты взяла?

— И ещё перестань злиться, — как бы не слыша его, завершила Лида. Выпить хочешь?

— Я за рулем.

— Тогда — чаю. С тортом. У меня сегодня отличный тортик.

Девушка вскочила с дивана и направилась к выходу из комнаты. Вскоре она вернулась, неся торт и поднос с чашками. Потом Лида вытащила из бара начатую бутылку какого-то вина, бокал и вазочку с печением.

— Я не спросила — тебя покормить?

— Спасибо, — отрицательно покачал головой Антон. — Недавно пообедал.

Вернувшись в очередной раз с кухни с чайником, девушка наполнила чашки. Потом открыла коробку с тортом. Собственно, от торта оставалось уже не более трети, да ещё сбоку сиротливо лежал небольшой криво отрезанный кусок.

— Угощайся, — предложила Лида и налила себе в бокал вина. — А я с твоего разрешения вначале «разговеюсь», как говаривала моя бабушка. — И девушка села на стоящий по другую сторону столика стул.

— У тебя какие-то проблемы? — кладя на тарелочки себе и девушке по куску торта, поинтересовался Антон.

— Да вроде бы нет. С чего ты взял?

— Что же тогда ты вдруг вспомнила обо мне?

— А ты у нас большой специалист по проблемам? — ставя бокал на столик, вопросом на вопрос ответила девушка. — Или о тебе обычно вспоминают лишь тогда, когда они возникают? — Она даже не пыталась скрывать иронию.

— Нет, наверное. Но ты несколько недель не давала о себе знать, а тут вдруг…

— Тебе неприятно, что я снова захотела тебя увидеть?

— Нет, конечно. То есть, я хотел сказать, я рад, что ты позвонила, злясь на себя за непонятную нерешительность, которая овладевала им теперь в присутствии этой девушки, слегка пожал плечами молодой человек.

— Тогда в чем же дело, если рад? Почему вместо того, чтобы говорить даме приятные слова, рыцарь сидит с таким выражением лица, будто ожидает с минуты на минуту вынесения себе смертного приговора?

— Наверное потому, что дама забыла, какой сейчас на дворе век, усмехнулся Антон. — Позволю напомнить — рыцари давно уже успели поменять коней на машины, доспехи на калькуляторы и оружие — на трубку мобильного телефона.

— Намек на то, что Frauendinst теперь не в моде? Мужчины предпочитают теперь просто Dinst, то бишь свою службу?

— Причем тут…

— Так я и сама знаю, что времена миннезингеров давно уже миновали, не дала молодому человеку закончить фразу Лида. — Но, видишь ли, так хочется надеяться, что, несмотря ни на что, настоящие мужчины у нас пока ещё не перевелись…

— И мне предлагается незамедлительно доказать тебе это? — Антон понимал, что продолжать разговор в таком ключе не стоит, но ничего не мог с собой поделать: он злился на себя, и эта злость трансформировалась в слетавшие с языка неумные колкости.

Лида не ответила. Некоторое время она молча в упор смотрела на молодого человека, а затем отвела взгляд, взяла бутылку и снова плеснула себе в бокал вина.

— Зря ты так, — наконец заметила она. — Зря.

— Прости. Я не хотел тебя обидеть.

— Да ладно, — каким-то бесцветным голосом произнесла Лида и отпила из бокала вино. — Я все понимаю… Ты почему не пьешь чай?

Едва Антон взял со стола чашку, как зазвонил стоящий у дивана на торшерном столике телефон.

— Да, — тоном человека, которого оторвали от крайне важного дела, взяв трубку, резко бросила в неё Лида, — Слушаю.

Сделав пару глотков, Антон обратил внимание на то, что выражение лица Лиды, прижимавшей левой рукой к уху трубку, вдруг разительно изменилось. Теперь она была больше всего похожа на маленькую беззащитную девочку, которой кто-то из старших выговаривает за невыполненные уроки. «Да, говорила она. — Да, конечно… Видишь ли, у меня не было для этого времени… Поняла… Я думаю — две недели. Или хотя бы десять дней… Нет, почему? Никого нет. Я одна… Нет, уверяю тебя, правда… Собираю учебники, чтобы завтра отвезти их в Университет и сдать в библиотеку… Нет, я решила окончательно… Я все поняла.» — и девушка повесила трубку. Она некоторое время сидела неподвижно, а затем тряхнула головой и как-то виновато поглядела на Антона.

— Прости. Это звонил двоюродный брат.

— Судя по всему, его звонок тебя не особенно обрадовал, констатировал Антон.

— Видишь ли, эта квартира принадлежит ему. И он хочет, чтобы я её освободила в ближайшее время. А у меня, откровенно говоря, нет никакого желания вновь возвращаться к старикам.

— А что так?

— Видишь ли, я уже пару лет живу отдельно, — придвигая к себе тарелочку с тортом, пояснила Лида. — Успела привыкнуть к самостоятельности. И возвращаться под эту мелочную родительскую опеку..! — Девушка слегка передернула плечами. — Нет, такая перспектива меня совсем не радует… Слушай, может, ты все-таки выпьешь бокал?

Антон только вновь молча покачал головой, давая понять, что пить не будет.

— Э-э, да ты, вижу, и торт не ешь. — Девушка внезапно вскочила со стула, быстро подошла к креслу, в котором сидел Антон, и решительно потребовала, — «Подвинься-ка.», после чего опустилась рядом. — Придется кормить тебя как маленького с ложечки.

Опершись левой рукой ему на колено, девушка взяла вилкой с тарелочки кусок торта и потребовала: «Открой рот!». Молодой человек слегка отстранился. Покоящаяся на его колене рука странным образом ему сосредоточиться.

— Открывай, открывай, — меж тем торопила его девушка.

— Я сам, — попытался протестовать он, — Оставь!

— Кусочек за маму, — запихивая ему в рот торт, откровенно веселилась Лида, — А теперь кусочек за папу, — и она взяла на вилку ещё немного торта.

Антон ощущал на своем правом предплечье прикосновение упругой девичьей груди, и это прикосновение никак не оставляло его равнодушным.

— Прекрати, — потребовал он, — Ну что ты, ей-богу!

Молодой человек слегка повернулся к Лиде и попытался отнять у неё вилку, но ему это не удалось. А через несколько секунд завязавшаяся было шутливая борьба завершилась продолжительным крепким поцелуем. За первым поцелуем последовал второй, за вторым — третий, и вскоре молодые люди уже наперегонки раздевали друг друга, спеша удовлетворить накатившую на них волну желания.

В тот вечер Антон ушел от Лиды лишь в одиннадцатом часу. Ушел уставшим и приятно опустошенным. Отъехав от её дома буквально метров на триста, он остановился у ближайшего телефона-автомата и позвонил Виктории. Молодой человек прекрасно понимал, что девушка потеряла его и скорее всего уже не один раз звонила к нему на работу и домой. И верно — Вита практически сразу сняла трубку. Нервничая, Антон что-то путано объяснял ей по поводу приехавших с Северного Кавказа клиентов, а в конце разговора пообещал назавтра ни в коем случае не опаздывать и обязательно подъехать вовремя, чтобы отвезти девушку с родителями на вокзал. Встречаться с нею этим вечером он не стал, сославшись на крайнюю усталость.

Антон испытывал к Вите самые теплые чувства. Более того, он наверняка любил её. Любил искренне и крепко. И все-таки предстоящий её отъезд в этой ситуации подсознательно радовал его. Да, он женится на ней. Однако отсутствие девушки в течение почти что месяца давало ему, как он полагал, возможность проверить себя и… перебеситься. Теперь он понимал — при всей его любви к Вите ему была нужна ещё и Лида. В Вите он видел свою будущую супругу. А вот что касается Лиды, то отказываться от встреч с нею он также не был намерен — Лида оказалась просто восхитительной любовницей. Она давала ему нечто, чего он не получал от Виты. В отличие от Виты она как женщина была абсолютно раскована и лишена каких-либо предрассудков. Ее повышенная сексуальность и её фантазии в постели ничем не сдерживались и находили у Антона адекватный отклик. Ему было с Лидой по-настоящему хорошо. Во всяком случае — хорошо в постели.

* * *

После отъезда Виты Антон в течение трех дней до отъезда в Финляндию встречался с Лидой. Время их встреч всегда определяла девушка. Но — теперь она почему-то не могла встречаться с ним по вечерам. Между делом Лида как-то заметила, что ей приходится заниматься поисками квартиры, обзванивая по окончании рабочего дня те телефоны, которые удавалось раздобыть накануне. Кроме того, вечером к ней якобы мог заехать являвшийся хозяином квартиры двоюродный брат. Он недавно вернулся из-за рубежа и собирался в самое ближайшее время вновь въехать в свою квартиру. По понятным причинам Лиде совсем не хотелось, чтобы он застал у неё Антона. Поэтому молодому человеку приходилось ловчить, дабы в рабочее время выкроить часок-другой для посещения Лидии.

По возвращении из Финляндии Антон поехал сразу не дамой, а к Лиде. Она была дома. Судя по всему, настроение у девушки было не самым хорошим, но в любом случае появлению Антона она очень обрадовалась. Не в меньшей степени её обрадовали и привезенные сувениры. Молодые люди очень мило провели почти половину дня, но около пяти Лида заметила, что ожидает в гости подругу. Антон понял, что ему пора откланиваться. Последующие их встречи также проходили обычно в первой половине дня.

После нескольких ненавязчивых разговоров на квартирную тему молодой человек решил, что ему не стоит устраняться и что будет лучше, если он поможет девушке найти квартиру. Причем не только найти, но также и оплачивать её в будущем. В отличие от нее, студентки, у него для этого были все возможности. К тому же, как неожиданно выяснилось, у недавно женившегося знакомого механика из авто-техцентра с переездом к тому супруги освобождалась её однокомнатная квартирка, которую молодожены намеревались без посредников сдавать надежному человеку. Было грешно не воспользоваться благоприятной возможностью и не снять по дешевке эту квартиру.

Сообщение о том, что он нашел ей квартиру, Лида встретила с благодарностью, но от материальной помощи решительно отказалась:

— Ты в своем уме? — возмутилась она. — Я, милый мой, вполне прилично зарабатываю «натаскиванием» бездарей, которым не хочется вылететь из школы. Среди моих подопечных есть и такие, кто собирается поступать в какой-нибудь ВУЗ, а вот достаточных для этого знаний по математике да физике не имеет…

— Пойми, я зарабатываю несравнимо больше тебя, — пытался убедить девушку Антон. — Какие-то полторы сотни долларов для меня ровным счетом ничего не значат.

— Давай договоримся раз и навсегда, — Лида почти сердито поглядела на него, — Больше ты разговоров на эту тему не заводишь.

— Но послушай! Я же просто хочу помочь тебе…

— Нет, это ты послушай! Давай называть вещи своими именами — я никогда не была содержанкой и никогда ей не стану. Тебе ясно?

Столь определенно отрицательное отношение Лиды к его предложению произвело на Антона сильное впечатление. Ему импонировали гордость девушки и её нежелание становиться зависимой от кого бы то ни было.

Предупреждение Славки о «серьезном ухажере» Лидии постепенно полностью забылось. Если прежде Антон чувствовал себя с девушкой несколько настороженно, то теперь с каждым днем она становилась для него все более близкой и… наверное — любимой.

А за пару дней до намеченного на очередную пятницу переезда приключилась небольшая неприятность. Выходя в начале третьего от Лиды, Антон заметил парня, склонившегося, облокачиваясь о его машину, к левому заднему колесу. «Эй! Ты что там!??» — окликнул он незнакомца и бросился к машине. В это время сзади его ударили по затылку чем-то тяжелым и одновременно подсекли подножкой. Молодой человек пролетел по воздуху не менее полутора метров и довольно неудачно «приземлился». Кто-то пронзительно свистнул, и когда Антон выскочил на ноги, от его «Рено» к стоящему метрах в пятидесяти дальше по улице помятому «Феррари» бежал по проезжей части худощавый высокий парень. Другой парень, на сей раз более низкорослый и более широкоплечий, бежал параллельно ему по тротуару. Оба почти одновременно достигли машины, вскочили в неё и тут же умчались, презрев на перекрестке загоравшийся в этот момент красный свет.

Подбежав к своей машине, Антон обнаружил, что три из четырех колес спущены — их попросту проткнули узким и несомненно очень острым лезвием. Молодой человек помянул недобрым словом мать того, кто сыграл с ним эту недобрую шутку, и тут обнаружил, что при падении порвал на одном колене брюки, а почти черные от соприкосновения с далеко не стерильным асфальтом ладони саднят и кровоточат многочисленными ссадинами. Он несколько мгновений постоял в раздумье, а затем вернулся к Лидии.

Девушка неожиданно всполошилась, услышав его рассказ о случившемся.

— Тебе нужно немедленно сделать противостолбнячный укол, — заявила она, стоя в ванной за спиной умывающегося Антона.

— Чепуха, — поморщился тот, отмывая руки, — Протру одеколоном или водкой, и все будет нормально… Хотел бы я знать, кто эти гады, которые проткнули мне резину, и чего ради они это сделали.

— Помажь руки и коленку зеленкой, — подала ему пузырек и палочку с ватным тампоном Лида. — Не ты первый, кому у нас тут протыкают шины. Я слышала, местные ребята навязывают тут таким образом покровительство местным автовладельцам. За деньги, естественно.

— То есть?

— Ну… Жильцы обычно бросают машины под окнами. А какие-то деятели решили по всей видимости делать на этом бизнес. Если хочешь спать спокойно — плати за «охрану»…

— Ты полагаешь…

— Тут и полагать нечего, — перебила его девушка. — Машина твоя стоит тут теперь ежедневно. Вот тебя очевидно и приняли за нового жильца этого дома. Так что впредь оставляй машину подальше от моего дома.

— Но мне же ещё врезали сзади по затылку и подставили ногу, — напомнил Антон.

— А ты чего ожидал? Естественно, им меньше всего хотелось, чтобы ты застукал их за «работой» с твоей машиной. Когда ты окликнул того, что делал тебе дырки в шинах, его напарник тут же постарался тебя «выключить».

— Вот гады! — с чувством выдохнул Антон. — Этого длинного я запомнил. Даст Бог, ещё встретимся…

— Ну что ты! — искренне испугалась Лида. — Не вздумай связываться! У них же тут наверняка целая банда… Ты о них ничего не знаешь. А у них есть номер твоей машины. Так что им нетрудно будет найти тебя, если понадобится.

— Я тоже, как ты понимаешь, живу не в вакууме, — зло усмехнулся Антон. — Если они ещё раз «прорежутся», с ними разберутся так, что они надолго забудут о своих забавах…

Молодой человек вышел из ванной и сел на краешек разложенного дивана к телефону. Вначале он собирался позвонить Игорю, чтобы тот привез ему запаски, но потом раздумал. Ему не хотелось, чтобы приятель узнал о его встречах с Лидой. Поэтому он позвонил тому механику, у которого намеревался снимать для Лилии квартиру, и попросил помощи у него.

Вечером в пятницу Антон помогал Лидии перевозить её немногочисленные вещи на новую квартиру, которая находилась буквально в десяти-пятнадцати минутах езды от его работы. Почему-то он был уверен, что во время переезда познакомится с двоюродным братом девушки, но тот не появился. Не приехала помочь и Кира. Когда молодой человек между делом как бы случайно поинтересовался, почему никто из родственников Лиды не соизволил предложить ей свою помощь, девушка сердито стрельнула на него своими серыми глазами и заметила, что предпочитает все в жизни делать сама, не полагаясь ни на кого.

После завершения переезда Антон допоздна помогал Лидии приводить в порядок небольшую однокомнатную квартирку, расположенную на третьем этаже пятиэтажки. А потом сходил в ближайший гастроном и принес две полных больших сумки продуктов. Этим вечером они вдвоем отпраздновали новоселье, и Антон впервые остался у Лиды на ночь. Заснув, он вскоре проснулся. Ему показалось, будто лежащая спиной к нему Лида тихо плачет. «Ты что?» приподнимаясь на локте, негромко спросил он. Ответа не последовало. Молодой человек прислушался — девушка глубоко и ровно дышала. «Наверное, показалось,» — решил Антон и практически сразу вновь уснул.

Со дня отъезда Виты прошло более недели, и Антон все реже и реже вспоминал о ней. Девушка несколько раз звонила ему вечерами. Как правило, ни на работе, ни дома его не заставала и ограничивалась тем, что передавала приветы.

Родители видели, что у сына новое увлечение. Отец, которому очень нравилась Вита, как-то попытался вызывать Антона на откровенный разговор, но молодой человек недвусмысленно дал ему понять, что не потерпит, чтобы кто-то вмешивался в его личные дела. Рассерженный отец молча развернулся и ушел к себе, довольно громко хлопнув за собой дверью кабинета. Мама, хотя ей Вита тоже нравилась, вела себя более осмотрительно. Она не пыталась читать нотаций, но почти ежедневно находила возможность заметить, что Антону пора жениться. А затем как бы между прочим вспоминала, как трогательно к нему относится Вита, как она на него смотрит, да и вообще, какая она интересная и интеллигентная девушка. И это при том, что прежде Антон не наблюдал у матери особой любви к Вите. Скорее, прежде она даже ревновала к девушке сына, отдавая себе отчет в том, что повзрослевший мальчик уже не привязан как прежде к родителям.

После очередного звонка Виты из Фороса мама сообщила — девушка просила передать, что будет звонить утром в воскресенье и просит Антона дождаться её звонка.

— Может, ты скажешь ей, что я в командировке? — с надеждой спросил Антон. — Мне не хотелось бы сейчас разговаривать с ней.

— Ты разлюбил ее?

— Разлюбил? Не знаю, — пожал плечами молодой человек. — Но в любом случае мне не хочется портить ей отдых.

— А так, ты полагаешь, ты ей его не портишь?

— Не знаю… Но пойми — сейчас мне будет трудно говорить с ней. Мне нужно самому разобраться во многом.

— А ты не хочешь познакомить нас с отцом с… — мамам замялась — Я не знаю, как её зовут.

— Лида. Ее зовут Лидой. Но — не нужно торопить меня. Хорошо?

 

ГЛАВА 3

Избегать дальше разговора с Витой было бы уже неприлично, а потому в оговоренное воскресенье Антон честно дождался её звонка. Стараясь казаться радостным, он рассказывал о своей поездке в Финляндию и о том непомерном объеме работы, что ожидал его по возвращении домой. И чем больше он говорил о работе, не сказав при этом ни слова о своей любви и о желании увидеться с девушкой как можно быстрее, тем молчаливее становилась Вита. А на завершавшее разговор традиционное «целую» она ответила столь же маловыразительным «обнимаю». По всей видимости, в результате непродолжительной телефонной беседы девушка уверилась в своих подозрениях. Во всяком случае она не обещала звонить ещё раз до своего возвращения с юга и не просила встречать её с родителями на вокзале. А Антон решил пока тихо радоваться жизни и старался не думать о предстоящей встрече с Витой.

Меж тем его привязанность к Лиде становилась все более сильной. По завершении рабочего дня он спешил к ней и они вместе отправлялись на концерт или к кому-нибудь в гости. Но, что странно, знакомить девушку с родителями он не спешил. Более того, он даже не удосужился оставить «старикам» номер телефона, по которому его можно было найти в том случае, если он срочно потребуется. В то же время дома Антон теперь появлялся довольно редко, что совсем не нравилось его родителям. Когда, наконец, он однажды забежал к ним, его усадили за стол и сообщили, что вернулась Вита. Она звонила несколько раз накануне вечером, но не смогла застать его.

— Я думаю, она уже знает, что последнее время ты практически не живешь здесь. Ведь у неё в нашем доме много подруг, — заметил отец и добавил со вздохом, — Она так к тебе относится, а ты… Я считаю, как порядочный человек ты просто обязан объясниться с девушкой.

— Конечно, — поддержала его мама, — Нельзя делать вид, будто ничего не случилось. Нужно ценить хорошее к тебе отношение. Зачем сохранять эту неопределенность? Зачем заставлять девушку зря мучиться?

— Ну почему вы считаете, будто она мучается? — пожал плечами Антон. В наше время отношения стали намного проще, чем это было, когда ты, пап, ухаживал за мамой.

— Я полагаю, что обманутые влюбленные и через тысячу лет будут так же безутешны, как это было до Рождества Христова… — покачал головой отец. И если ты полюбил другую, то наберись мужества честно и откровенно сказать об этом Вите.

— Ладно. Я подумаю, — настроение у Антона совсем упало. — И давайте больше не будем об этом.

Когда Антон говорил о своем хорошем отношении к Вите, он явно лукавил. Теперь, когда она вернулась, он чуть ли не со страхом думал о предстоящей встрече с ней. Необходимость объяснений вызывала в нем глухой протест, если даже не легкое озлобление. Без неё все было так хорошо, а вот теперь — на тебе…

И все-таки Антон сдержал свое слово и на следующий день утром позвонил Вите.

— Нам нужно поговорить, — без длительных предисловий заявил молодой человек.

— Не уверена. Ты, очевидно, хочешь сообщить мне, что любишь другую?

Антон никак не ожидал, что Вита так сразу попытается взять инициативу в свои руки.

— Я…

— Не нужно, прошу тебя. Мне… мне все понятно. И ещё — я искренне желаю тебе счастья. — девушка немного помолчала и добавила, — Правда желаю… — Затем в трубке раздались сигналы отбоя.

Антон некоторое время стоял перед телефоном, держа перед собой трубку и недоуменно глядя на нее. В нем одновременно боролись несколько чувств. С одной стороны, он испытывал радость от того, что ему уже не придется объясняться с девушкой. Меньше всего ему теперь хотелось бы встретиться с ней взглядом… С другой стороны, когда все наконец разрешилось, его вдруг охватили сомнения. Он почти что сожалел о разрыве с Витой. Ему вдруг вспомнились её необычные зеленые глаза, её улыбка и её трогательная любовь к нему. Он понимал, что состоявшийся короткий разговор ставит на их отношениях точку, и непроизвольно жалел об этом.

Когда вечером Антон приехал к Лиде, настроение у него было не из лучших. Этому способствовал и разговор с Игорем, который как раз в этот день неожиданно предложил открыть свое собственное дело. Так что нервы были напряжены, и Антон пребывал что называется в «боевом» настроении. «Знала бы ты, — думал он, — Что из-за тебя я сегодня расстался с той, которая должна была стать моей женой. И в прекращении наших с ней отношений виновна именно ты».

Могло показаться, будто Лида и на самом деле была в курсе всех событий минувшего дня. Она, казалось, искренне стремилась исправить Антону настроение. Во всяком случае молодого человека ожидал отличный ужин с вином. Девушка была с ним необыкновенно ласкова и нежна. И настроение постепенно улучшалось. В какой-то момент Антон не выдержал и рассказал Лидии о предложении друга основать собственную фирму. К его удивлению, Лида полностью поддержала доводы Игоря.

— Вы такие талантливые, — откровенно льстила она, — что наверняка сможете раскрутить настоящее дело. У вас для этого есть все — знания, опыт, друзья, которые готовы помочь деньгами и советом. Ну что вам ещё нужно?

— Неплохо бы ещё иметь и собственный стартовый капитал…

— «Заграница нам поможет», — знаменитой фразой Остапа Бендера подбодрила молодого человека Лида. — А вообще-то я уверена, что Слава не откажется дать вам денег.

Когда бутылка опустела, настроение уже не было таким гнусным. А последовавшие затем ласки заставили Антона и вообще забыть о всех треволнениях минувшего дня.

* * *

Последующие месяцы прошли как в тумане. Вскоре после того, как выяснилось, что Лида беременна, они подали заявление в ЗАГС. Несколько позже состоялось его знакомство с родителями Лиды, которые оказались неожиданно моложавыми и на удивление спокойными людьми. У них был ещё и младший сын-восьмиклассник, заботами о котором они судя по всему и жили. С самостоятельностью дочери родители очевидно давно уже примерились, а потому знакомство с её будущем мужем вызывало у них скорее всего не более чем вполне естественное любопытство. Во всяком случае, так показалось Антону.

Когда Антон наконец-то решился познакомить будущую супругу со своими родителями, те усиленно делали вид, что им очень приятно знакомство с Лидией, но Антон почему-то был уверен, что они продолжали в большей степени симпатизировать Вите. И это его уверенность наполняла молодого человека странной жалостью к Лиде и вызывала в нем подспудное недовольство «стариками». Но все же родители были очень милы с Лидой и произвели на нее, как она уверяла, очень хорошее впечатление.

Незадолго до свадьбы мама предложила, чтобы молодожены переселились к ним. «В конце концов, мы спокойно разместимся в нашей квартире,» — заметила она. И в этом был резон — у них действительно была большая пятикомнатная квартира, унаследованная в свое время отцом от деда-академика. И все-таки молодожены не спешили съезжаться. Лишь тогда, когда Лиде до родов оставалось уже менее двух месяцев, они перебрались к родителям.

С появлением на свет Вероники, жизнь, казалось, ещё более ускорила свой и без того сумасшедший бег. Теперь все интересы большой семьи были полностью подчинены воле молодой мамы и капризам подрастающей малышки. Мужская половина семейства относилась к этому спокойно, но мама время от времени не сдерживалась и тет-а-тет высказывала сыну свое недовольство невесткой. Тот как мог успокаивал маму, потом просил супругу быть с нею помягче и потерпимее, однако у женщин постепенно накапливались взаимное недовольство и неприятие. Это и стало в конечном итоге причиной переезда на снимаемую недалеко от работы Антона двухкомнатную квартиру.

При переезде случился небольшой конфуз. Разбирая привезенные на новую квартиру вещи, Лида случайно наткнулась на старый кожаный портфель. В нем было что-то тяжелое. Сидя на полу, девушка открыла портфель и извлекла из него полиэтиленовый пакет. Она развязала связанные ручки пакета и обнаружила внутри… кобуру с пистолетом, пустой магазин и две небольшие пачки патронов. Заглянувший в этот момент в комнату Антон увидел Лиду, сидевшую на ковре с пистолетом в руках. Кобура валялась рядом.

— Что это? — увидев остановившегося в дверях Антона, спросила девушка. — Что это такое, я тебя спрашиваю?

— Пистолет. Ты же видишь.

— Откуда он у тебя?

— Подарок. Мне его подарили.

— Ты должен немедленно выбросить его, — решительно заявила девушка. Я не потерплю дома ничего подобного!

— Будь добра, оставь, пожалуйста, этот тон, — поморщился Антон. — Я же тебе сказал, что это подарок. А подарки не выбрасывают.

— Такие подарки нам не нужны… Мне кажется, ты забыл, что у тебя дочь. И я не хочу, чтобы благодаря твоему мальчишескому увлечению оружием она осталась без отца… Ну что ты молчишь? Ты понимаешь, что я говорю?

— Я все прекрасно понимаю. Но пойми и ты — выбрасывать его я не собираюсь. И давай не будем больше говорить на эту тему. — Подойдя, Антон взял из рук жены пистолет, поднял с пола пакет с патронами и портфель. — Я постараюсь спрятать это так, чтобы на портфель больше никто случайно не наткнулся.

— Все это мне очень не нравится, — покачала головой Лида и после короткой паузы повторила, — Очень.

Несмотря на беременность и рождение ребенка Лидия смогла не отстать от своих соучеников и вовремя закончила Университет. Отличаясь завидной волей и изрядным тщеславием, она лишь очень короткое время проработала в качестве ассистента на кафедре физики в институте и за это время ещё успела закончить бухгалтерские курсы. Она не без оснований полагала, что эти курсы вкупе с университетским дипломом помогут ей получить высокооплачиваемую работу. И верно, через кого-то из своих многочисленных знакомых Лида смогла устроиться в один коммерческий банк. Смена работы сразу же дала ощутимую прибавку к бюджету семьи.

Отношения Антона с Лидой в основном были добрыми и ровными. Собственно, для общения у них оставалось не так-то много времени, так что они особенно друг другу не надоедали. Антон уходил из дому не позже восьми, а возвращался с работы в девять-десять. К тому времени сидевшей с Вероникой в течение дня няни уже давно не было, а Лида поджидала его, занимаясь какими-нибудь своими делами. Правда, временами на супругу, как говорил Антон, что-то «накатывало». Лидия по непонятной ему причине вдруг замыкалась в себе, становилась крайне раздражительной, если не сказать агрессивной, и готовой обидеться на любой пустяк. Первое время эти немотивированные ухудшения настроения завершались взаимным недовольством и сопровождавшимися неприязненными взглядами упреками в адрес супруга по поводу его черствости.

Антон не мог понять, что именно могло вызывать у Лиды эти внезапные ухудшения настроения. Теряясь в догадках, он пытался оправдываться, но его оправдания лишь ещё более распаляли супругу, и их отношения на какое-то время резко ухудшались. Наверное, лишь присутствие Ники-Вероники избавляло их от громких скандалов, а может быть — и от развода.

Постепенно Антон понял — чтобы не обострять отношений, в период, когда у жены испорчено настроение, лучше по возможности избегать общения с нею. По крайней мере, в эти моменты не стоило обращать внимание на то, что она не отвечает на задаваемые вопросы, «цепляется» к любой мелочи и больше напоминает нервно тикающий часовой механизм взрывного устройства, нежели хрестоматийно-добропорядочную жену. Опыт подсказывал — в такие моменты предпочтительнее найти повод и просто на час-другой уйти из дома. В этом случае по возвращении обычно все вновь возвращалось «на круги своя». Хотя супруга и выглядела несколько отрешенной, он по крайней мере уже мог не опасаться неожиданных вспышек озлобления. К счастью, «вселенская скорбь», как называл эти периоды Антон, наблюдались не слишком часто. Хотя, пожалуй, в последнее время эти своеобразные «приступы» ухудшения настроения стали более острыми и продолжительными. И, скорее всего, как полагал терпеливый муж, объяснялись они постепенно накапливающейся усталостью, которая в один не очень прекрасный день находила таким образом себе выход.

И вот однажды, в один из весенних вечеров, когда вскоре после возвращения с работы на него посыпались упреки в том, что он совсем не уделяет внимания семье и дочери, поскольку бывает дома лишь по воскресеньям, Антон как обычно поспешил одеться и «пошел подышать свежим воздухом». Было начало одиннадцатого. На улице стояла промозглая мартовская погода. В такую погоду, как говаривала его мама, «хороший хозяин собаку из дому не выпустит». И верно, в пределах видимости улица была абсолютно безлюдна. Потоптавшись пару минут у подъезда, Антон, движимый непонятным импульсом, направился к стоянке, сел в машину и завел двигатель. Подумав немного, он решил проехать к родительскому дому. У «стариков» последний раз он был лишь в начале января. В последние годы из-за отсутствия свободного времени их общение ограничивалось в основном лишь нечастыми телефонными звонками. Поэтому вынужденную прогулку было просто грешно не использовать для визита к родителям.

На подъезде к арке, через которую ему предстояло попасть во двор, где прошли его детство и юность, Антон притормозил. И тут он обратил внимание на небольшую группу веселившихся молодых людей. Они обосновались метрах в пяти от ближайшей остановки. Трое парней расположились на тротуаре треугольником метрах в четырех-пяти один от другого. Практически по центру стояла девушка. Когда она как-то очень неуверенно делала шаг в сторону одного из парней, тот тут же перебрасывал кому-нибудь из своих приятелей темный предмет размером с кошку средних размеров. «Наверное сумка», сообразил Антон, которому прежде и самому не раз приходилось принимать участие в подобных забавах, когда какая-нибудь вещь возвращалась владельцу лишь после того, как тому удавалось перехватить её в момент «передачи» над своей головой. Забава была не совсем безобидна, но, тем не менее, и школьники и студенты охотно предавались ей, заставляя кого-нибудь из менее удачливых друзей бегать и прыгать, дабы заполучить назад отобранную у него вещь. В другое время Антон спокойно проехал бы мимо, даже не обратив внимания на веселящихся парней, но тут… тут он остановился почти что неожиданно для самого себя. В этом сыграл свою роль целый букет факторов скверная погода, настоятельно требующее выхода отвратительное настроение, вид явно растерянной девушки в окружении далеко не добродушных молодых людей и полнейшее отсутствие прохожих на неважно освещенной улице.

Останавливаясь, Антон проехал почти что до самой арки. Посмотрев в зеркальце заднего вида, он сдал машину несколько назад и, приоткрыв правую дверцу, некоторое время наблюдал за разворачивающимся в сумерках «действом». Сомнений не было — здоровые парни не отдавали девушке в длинном пальто её сумочку.

— Эй, — ни к кому конкретно не адресуясь, обратил на себя внимание Антон, — Отдайте-ка девушке сумку!

Ответом ему был издевательский смешок.

— Ты смотри! — бросив мельком через плечо взгляд на машину, заметил один из парней и в тот же момент швырнул сумочку приятелю. — Нарисовался кто-то…

— Ага, — подтвердил тот. — Доброхот какой-то прорезался. Раскатал губы… Как думаешь, Диман, чего ему нужно?

— Приключений, видно, на свой зад ищет, — поделился своими соображениями тот, кого назвали Диманом, и почти беззлобно предложил, — А ты не сиди там, мужик, в тачке. Коль ты такой жалостливый, иди и забери у нас сумочку.

По всей видимости само предположение, что кто-то осмелится добровольно подойти к ним, показалось ребятам настолько забавным, что они дружно рассмеялись.

Девушка между тем замерла, безвольно опустив руки. Однако появление Антона делало её участие в «игре» по всей видимости уже не столь обязательным. Парни продолжали перебрасывать сумочку через голову девушки, используя её в качестве своеобразной волейбольной сетки.

— А то давай махнемся, мужик, — делая перед броском обманный «финт», дополнил предложение приятеля Антону молчавший до того приземистый крепыш. — Ты нам оставляешь тачку, а мы тебе — сумку… с «телкой» в придачу.

— Ты, Косой, больно уж щедрый, — утрированно брюзгливым тоном возразил Диман, — Хватит с него и сумочки. В ней, небось, у девки баксы припрятаны. Те, что ей за ночную работу клиенты отстегивают.

— Да Бог с ней, с телкой, — чуть не уронив брошенную ему сумочку, недовольно бросил тот, чье имя пока ещё оставалось неназванным, — Если у нас будет тачка, то баб-то уж мы себе найдем. И не таких, как эта. А что-нибудь пофигуристей.

— Ага, — поддержал его словоохотливый Диман, — Что б было за что подержаться.

Тут он заметил, что Антон уже выбрался из правой дверцы, и не стал перекидывать дальше только что пойманную сумочку, а сунул её себе за пазуху.

— Гляди-ка, мужики, — протянул он, — а клиент-то нам, кажись, серьезный попался. Уж не из ментовки ли? — Он сделал паузу. — Слышь-ка, ты не из ментовки, красавчик?

Антон, не отвечая, захлопнул за собой дверцу и двинулся к ближайшему из парней.

— Не-е, — ухмыльнулся Косой, — Этот не из мусоров. Точно, не из мусоров. Этот просто фильмов американских насмотрелся. А может — советских, не знаю… А теперь в героя поиграть хочет.

— Да нет же, мужики. Красавчик в натуре хочет махнуться своей тачкой на сумочку, — растянул в ухмылки тонкие губы Диман и пошел навстречу Антону.

Остальные повернулись лицом к неожиданно объявившемуся заступнику девушки. Они с любопытством разглядывали спокойно идущего по направлению к ним высокого молодого человека в длинном пальто и без головного убора. Тот в свою очередь в скудном свете уличного освещения оценивающе оглядел своих потенциальных противников. Старшему из них — тому, чье имя пока ещё не прозвучало — было не больше двадцати трех-двадцати пяти. Моложе всех был Косой, которому можно было на вид дать максимум семнадцать-восемнадцать. Однако парень был что называется крепко скроен. Его щеку от скулы до волевого подбородка пересекал узкий и выпуклый шрам, что скорее всего свидетельствовало не только о бойцовском характере, но и о известном опыте в уличных потасовках.

О девушке, кажется, все забыли. Она оставалась стоять ближе к находившейся у неё за спиной витрине хозяйственного магазина. Падающий со столба свет фонаря освещал полы её пальто, но оставлял в тени лицо. Девушка замерла. Она не шевелилась. Можно было подумать, что как раз теперь, когда за неё заступилась, её неожиданно сковал страх.

— Так что, мужик, махаемся? — останавливаясь напротив Антона и в упор глядя ему в глаза, прищурился Диман. — Ты подумай, в натуре. У тебя хоть сумочка на память останется. А то ведь обидно так вот без ничего оставаться? А? Тачку-то мы у тебя ведь так или иначе конфискуем.

Когда Диман остановился, его приятели напротив пришли в движение и начали, не сговариваясь, обходить Антона с двух сторон.

— Дай-ка мне сумочку, — протягивая руку, потребовал Антон.

Диман стоял от него приблизительно в полутора метрах.

— Возьми, — Диман сунул руку за пазуху и тут же вытащил ее; в руке блеснуло лезвие ножа. — Оп-ля! Ну как, красавчик, что теперь скажешь насчет обмена?

Боковым зрением Антон видел, что оба приятеля Димана уже приблизились на опасное расстояние. Они находились теперь от него метрах в четырех — по бокам и уже несколько сзади. Судя по всему, прием был отработан: один из троих отвлекал внимание спереди, в то время как остальные заходили противнику в тыл.

— Я сговорчивый, — усмехнулся Антон. — Даешь сумочку — получаешь ключи, — и он, делая с правой ноги полушаг вперед, слегка вынес вперед правую же руку, в которой действительно были зажаты ключи от машины с брелоком «центрального замка» и противоугонного устройства.

— Значит… — хотел что-то сказать Диман, однако на это у него не осталось времени.

Ему на мгновение показалось, что стоящий напротив него молодой мужчина споткнулся и вот-вот упадет на него. И в тот же миг он почувствовал боль. Его правая рука разжалась и повисла плетью. Слегка лязгнув, нож упал на асфальт. А сам парень, будто подхваченный обрушившейся на него откуда-то сверху силой, вдруг оказался брошенным на грязный тротуар.

Почти одновременно с двух сторон с боков и несколько сзади к Антону кинулись друзья поверженного Димана. Раздумывать и выбирать себе противника просто не было времени. Поэтому, быстро повернувшись вправо, Антон бросился к бегущему на него Косому. По всей видимости, парень верил в свое умение драться и в силу своих кулаков. Во всяком случае, он был безоружен. Почти поравнявшись с Косым, Антон внезапно отклонился, одновременно приседая, влево. Косой видимо понял, что его ожидает. Во всяком случае в последний момент он попытался подпрыгнуть. Но было уже поздно. В результате удачно проведенной подсечки парень на несколько мгновений почти горизонтально завис в воздухе над асфальтом, а затем довольно громко ударился о него всем своим телом. Вынужденный полет он завершил почти что у самых ног своего спешащего следом за Антоном приятеля. Прежде чем замереть, Косой ещё почти полметра проехал на животе по тротуару, и приятелю пришлось даже перепрыгивать через его несколько отставленный в сторону локоть.

Меж тем Антон успел уже вновь выпрямиться и теперь стоял, слегка склонившись вперед, в ожидании последнего противника. Оказавшись один на один с оказавшимся неожиданно опасным защитником девушки, этот последний не спешил нападать. Он остановился метрах в двух от Антона и теперь почти неподвижно стоял, слегка расставив ноги и несколько согнув их в коленях. В левой руке у парня поблескивал нож.

— Ну, чижик, топай сюда, — делая манящее движение пальцами правой руки, выдохнул парень, — Давай-давай, красавчик. Смелее!

Иметь дело с левшой было несколько сложнее. И стоявший напротив Антона парень прекрасно понимал это.

— Ну что же ты? — парень сделал шаг в сторону Антона, — Давай, выбей у меня «перо». А? Ты ведь у нас такой бесстрашный! — он неожиданно сделал выпад, и Антон был вынужден отступить.

В это время, отплевываясь и огласив улицу замысловатой грамматической конструкцией, достойной войти в сборники шедевров российской брани, начал подниматься с асфальта Диман. По всей видимости он ещё не совсем пришел в себя после удара об тротуар. Во всяком случае парень стоял на коленях и, продолжая искусно нанизывать одно на другое слова «ненормативной» лексики, удивленно разглядывал, поддерживая рукой левой, свою беспомощно болтающуюся правую руку. Тут же, в полуметре от него, продолжал валяться нож. Рядом с «пером», перевернутая верхом вниз, аккуратно, как перед нищим, покоилась кепка с клетчатым козырьком.

Противник Антон вновь попытался нанести удар ножом, и Антон снова отступил. Но уже в следующее мгновение он сам сделал обманный выпад, на который его противник отреагировал резким взмахом выброшенной вперед руки с зажатым в ней лезвием. Сделав быстрый шаг вправо и вперед, Антон попытался провести противнику боковую подсечку под колено. Увы, попытка оказалась неудачной и чуть было не завершилась падением самого Антона, запутавшегося в полах своего пальто. Пока он как петух отпрыгнул на одной ноге в сторону и, порвав подкладку пальто, смог вновь занять устойчивую позицию, парень резким взмахом руки с ножом чуть было не «пописал» ему лицо.

Антон был вынужден вновь несколько отступить, но все же в следующее мгновение, внезапно нырнув под постоянно угрожающую ему руку, оказался у парня за спиной. Воспользовавшись тем, что противник попытался в полуразвороте нанести ему сзади удар ножом, Антон перехватил и вывернул парню руку. Тот только глухо ойкнул, и согнулся, будто отвешивая пустынной улице поясной поклон. Упавший на тротуар нож Антон отшвырнул ногой назад, в сторону автобусной остановки.

— Пусти, гад, — потребовал парень. — Пусти, говорю, хуже ведь будет. Мы ж тебя, гнида, теперь из-под земли найдем.

— Вот я тебе сейчас руку сломаю, — пообещал Антон и сильнее нажал парню на предплечье, — а потом ищи меня, недоносок. — А не дай Бог найдешь, так и без головы останешься.

Несмотря на обещание столь безрадостной для парня перспективы, тот продолжал сыпать угрозами. Помедлив немного, Антон все-таки отпустил его, предварительно дав крепкого пинка под зад. В результате недавний противник отлетел на пяток метров по направлению к арке и лишь там, с трудом удерживая равновесие, смог остановиться. За это время Антон преодолел пару метров до продолжавшего стоять на коленях Димана и поднял с асфальта его нож. Засунув затем парню за пазуху руку, он извлек у него из-под куртки небольшую кожаную сумочку.

— Забирай свою команду и дуй отсюда, — посоветовал он продолжавшему оставаться у арки парню. — И — быстро, пока я не передумал. Понял?… Да шевелись ты, я сказал!

Отступив назад, он пронаблюдал, как парень помог подняться Диману. За это время Косой встал на ноги сам. Он потряс головой как после крепкого сна и пообещал:

— Мы, мужик, с тобой ещё встретимся.

— Смелый ты однако парень, Косой, — недобро хохотнул Антон. — Если хочешь ещё раз по рогам получить, то чего зря тянуть? Вот я, перед тобой. Действуй. Чего тебе ещё надо?

— Ладно, смейся. Но мы с тобой ещё поквитаемся, — пообещал Косой и направился следом за своими друзьями, которые, полуобнявшись, пошли по направлению к остановке.

Отойдя на несколько шагов, он внимательно поглядел на стоящую у тротуара машину Антона и пообещал:

— Да, вот ещё что: жди сюрпризов, красавчик. Номера твоей тачки навечно введены в память моего компьютера, — и он похлопал себя грязной ладонью по лбу.

Проследив за удаляющейся троицей, Антон повернулся было к машине, но затем остановился и почти недоуменно поглядел на правую руку, в которой были одновременно зажаты подобранный с асфальта нож и ремень дамской сумочки. Как ни странно, молодой человек успел забыть о первопричине своей незапланированной остановки. Теперь Антону подумалось, что стычка вблизи арки помимо порванной подкладки пальто все же имела по крайней мере и два положительных последствия — он уже не вспоминал о причине своего бегства из дома и, кроме того, испытывал удовлетворение от того, что вышел победителем в только что закончившейся драке. Оглянувшись, молодой человек посмотрел в сторону дома — там на фоне неярко освещенных витрин магазина как и прежде виднелся контур стройной женской фигурки. «Ждет, когда верну сумочку, — с неприязнью решил Антон, направляясь к ней. — И ни гу-гу. Могла бы, кажется, подойти и по крайней мере поблагодарить.»

Прежде чем отдать хозяйке сумочку, Антон свернул к остановке и опустил нож Димана в урну. Уже от остановки он обратился к девушке.

— Неподходящее вы, уважаемая, выбрали время для прогулок, — молодой человек не удержался от наставительного тона. — Все это для вас могло закончится много хуже… Ну что же вы молчите?

— Я знаю. Извините, — ответила девушка. Голос её звучал глухо, как если бы она с трудом сдерживало слезы.

— Забирайте свою сумочку, — приближаясь к девушке, предложил молодой человек, — И будет лучше, если впредь…. — Он прервался буквально на полуслове и, останавливаясь, тихо закончил, — Боже, Витка! Ты?

Перед Антоном, глядя куда-то в сторону, действительно стояла Вита.

— Как видишь, — все тем же бесцветным голосом ответила девушка и впервые подняла на него взгляд. — Но как же ты мог?!!

— Что? — опешил Антон. — О чем это ты?

— Зачем ты связался с ними? Они же могли тебя убить! — Из глаз девушки текли слезы. — Я так перепугалась за тебя! Я… я чуть сознание от страха не потеряла. Даже кричать не могла.

Антон вспомнил внезапно застывшую на фоне подсвеченных витрин фигурку.

— Успокойся, — кладя девушке руку на плечо, сказал он и повторил, Успокойся, Вит. Все хорошо.

— Из-за какой-то сумочки… Ну зачем, зачем ты связался с ними?

— Если сумочка действительно «какая-то», то позволительно поинтересоваться — почему ты не оставила её парням и не отправилась побыстрее домой? — вопросом на вопрос ответил Антон.

— Я… У меня в ней бланки листков нетрудоспособности. Бюллетеней.

— Ну и плюнула бы на них.

— Нельзя, — осторожно промокая платочком глаза, покачала головой Вита. — Ведь это же документы.

— И что? Ты надеялась, что они отдадут тебе сумочку?

— Не знаю. Я просто думала, что документы никак нельзя оставлять им, и, вспомнив очевидно недавние события, девушка вновь разрыдалась. — Их же было трое. И у них — ножи. А ты — один… Как ты только мог!..

— Успокойся, — вновь повторил Антон и непроизвольно притянул девушку к себе. — Как говорится: «Ende gut — аlles gut»

Девушка приникла к нему. Антон почувствовал, что её бьет крупная дрожь.

— Ты вела себя просто геройски, — продолжая обнимать Виту, шептал ей на ухо Антон. — Почти как Буратино, у которого кот и пес хотели отнять его монеты. И результат налицо — документы спасены. А ты плачешь…

— Тебе хорошо говорить, — несколько нелогично заметила девушка и вдруг отстранилась. — Что это?

— Где? Что?

— Да вот!

Оказывается, из-под пальто у Антона виднелся лоскут вырванной каблуком подкладки.

— Чепуха, — нагнувшись, молодой человек отвел в сторону полу и решительно оторвал свисающий кусок темной материи.

Антон уронил лоскут ткани на тротуар, но девушка тут же нагнулась и подняла его.

— Не бросай, — потребовала она.

— Да ладно! Тут и без этого достаточно мусора…

— Я не об этом. Подкладку можно аккуратно заштуковать, — и Вита свернула кусок подкладки, после чего по-хозяйски сунула его Антону в карман.

— Следующий раз в этом районе появлюсь только в пуленепробиваемом спортивном костюме, — усмехнулся тот.

— А такие есть? — серьезно спросила девушка.

— Если нет, то обязательно сделаю себе на заказ, — с улыбкой пообещал Антон и взял девушку под руку. — Пошли. Я тебя подвезу до подъезда.

— Ты наверное думаешь, что я иду к родителям?

— Ну да, к себе.

— Вот именно — к себе, — кивнула девушка. — Я ведь теперь живу не здесь.

— А где? — продолжая держать девушку за локоть, поинтересовался Антон. — Ты хочешь сказать, что переехала?

Девушка молча кивнула.

— Ну да! Ты же недавно вышла замуж… — вспомнил молодой человек. — И теперь, очевидно, возвращаешься от стариков.

— Все верно, уважаемый мистер Холмс, — со слабой улыбкой подтвердила девушка. — Для вас просто не существует тайн.

Тайны действительно не было. Года полтора тому назад отец сообщил ему, что случайно встретил по пути домой Виту, и та рассказала, что недавно вышла замуж. Мужем её был то ли режиссер, то ли сценарист — точно отец не запомнил. И неудивительно, поскольку девушка предпочитала говорить не о себе, а об Антоне. В результате отцу приходилось больше рассказывать, нежели слушать.

— Ладно, — немного помолчав, решился Антон. — Садись в машину, я отвезу тебя домой.

— Просто посади меня в автобус. И все. Я доберусь сама.

— Витка! — внушительно произнес Антон. — Кончай. Я тебя в таком состоянии одну не отпущу. Поехали.

Девушка послушно пошла рядом с ним к машине.

Вскоре они уже ехали вечерним городом. Вита подсказывала Антону наиболее рациональный путь.

— Ты, наверное, собирался навестить родителей? — через некоторое время поинтересовалась она.

— Угу, — кивнул молодой человек. — Хотел заскочить на минутку. Но пусть тебя не мучают угрызения совести. Они не в курсе моего намерения, а потому совсем меня не ждут. — Антон помолчал. — Вообще-то я на твоем месте устроил бы супругу сегодня по возвращении грандиознейший скандал.

— Зачем?

— Чтобы в будущем имел обыкновение вечерами провожать тебя.

— Может быть, он и хотел проводить, да я запретила ему…

— А-а… — протянул Антон. — Понятно. Не складываются отношения с твоими стариками?

— Ничего тебе не понятно… Совсем ничего.

— Я знаю, это не мое дело, но все-таки в это время да в такую погоду женщинам разгуливать по улицам решительно не рекомендуется… Ну да ладно. Дети-то у вас есть?

Девушка не ответила. Она сосредоточенно разглядывала что-то заинтересовавшее её за окошком автомобиля.

— Так у тебя пока что нет детей? — бестактно повторил свой вопрос Антон.

— Нет. Пока нет, — после непродолжительного молчания ответила, не поворачивая головы, Вита и повторила с какой-то странной интонацией, — Пока что нет.

— Ну и молодцы, — одобрил Антон. — Пару лет поживете для себя и ради себя. А потом…

— Ну да. Как-нибудь потом.

Антон понял, что Вита не слушает его, и тоже замолчал. Так они ехали некоторое время молча.

— Как твоя Ника? — прервала затянувшуюся паузу Вита. — Кстати, сколько ей теперь?

Антон про себя отметил, что девушка знала, как зовут его дочь.

— Почти четыре с половиной года. Ты не можешь себе представить, какая она забавная. И какая прелесть!

— Она похожа на тебя?

— На меня? — переспросил Антон. — Наверное. Говорят да.

— Если девочка похожа на отца, значит, её ожидает счастливое будущее.

— Это ты по собственному опыту судишь? Ведь ты очень похожа на Владимира Акоповича.

Вита вновь молча отвернулась к окошку.

— Кстати, ни его, ни твою маму я не встречал по крайней мере года четыре. Как они?

— Спасибо. Ничего. Сейчас направо.

Антон послушно свернул в неширокий проезд.

— Во втором по ходу подъезде следующего дома я и живу, — сообщила девушка.

Как оказалось, Вита жила в том же районе, что и Антон. Их дома разделяло никак не более восьми-десяти километров, и было просто удивительно, что они до сих пор ни разу не столкнулись в каком-нибудь магазине или на улице.

Машина остановилась, но Вита не открывала дверцы. Она продолжала моча сидеть рядом.

— А как твоя семейная жизнь? — наконец задала она мучивший её по всей видимости вопрос.

— Все хорошо, — ответил Антон. — Правда, никак не удается уделять столько внимания Веронике, сколько хотелось бы. Работа. Сама понимаешь.

Они вновь немного помолчали.

— Я снова хочу поблагодарить тебя, — нарушила молчание Вита. — Не знаю, чем бы все это кончилось, если бы… — голос её снова начал вибрировать.

— Забудь. Все хорошо. Ничего не было, — поспешил прервать её молодой человек.

— Так я пойду? — спросила девушка, как будто ожидая, что Антон возразит.

— Я подожду, пока ты не войдешь в подъезд. Хотя…

— Да?

— Ты на каком этаже живешь?

— На четвертом, — ответила Вита.

— Если у тебя не слишком ревнивый муж, я бы предпочел проводить тебя до двери.

Девушка открыла дверцу, не сказав ни да, ни нет. Антон тоже решительно вышел из машины и направился следом за Витой к подъезду.

 

ГЛАВА 4

Вита открыла своим электронным ключом подъезд и они поднялись на лифтовую площадку. Антон огляделся — в подъезде было чисто. Нигде на стенах не было видно ни рисунков, ни скабрезных надписей. На дверях одного из двух лифтов висела табличка «РЕМОНТ». Кабина второго оказалась внизу — после нажатия кнопки вызова двери лифта сразу же раздвинулись.

На четвертом этаже оказалось две бронированных двери с непременным глазком. Судя по двум кнопкам звонка и двум же номерам, за каждой из дверей располагалось по две квартиры.

— Нам налево, — выходя из лифта, сказала Вита.

— Это вам налево, — улыбнулся вышедший следом за нею Антон.

Он огляделся — ни на лестнице, ни на площадке никого не было. Стоя спиной к молодому человеку, Вита позвякивала ключами — искала нужный. Позади молодого человека тихо закрылись двери лифта. Почти сразу же кабина пошла вверх.

— Так ты все-таки передай супругу, чтобы не отпускал тебя более одну по вечерам, — сказал Антон. — Слышишь? И — счастливо. Я пошел.

— Подожди, — вставляя ключ в замок, попросила девушка. — Подожди минутку.

— Да?

— Я тебя так не отпущу.

— Обязательно хочешь познакомить с мужем?

— Хочу заштопать тебе подкладку пальто, — ответила девушка.

— Чепуха. У меня жена тоже умеет держать в руках иглу…

— Ты что, принципиально не хочешь переступать порог моего дома? открыв тяжелую стальную дверь, обернулась к Антону девушка.

— Да нет, почему? — пожал тот плечами. — Просто… Хотя, как хочешь.

Молодой человек последовал за Витой в небольшой тамбур, на одной из крашеных стен которого висела в рамке яркая фотография Красной площади. Девушка быстро справилась с двумя замками своей двери и через несколько мгновений они вошли в темный коридор.

Вита зажгла свет и показала на расположенную слева вешалку «Раздевайся». Антон вначале помог снять пальто девушке, а затем послушно снял свое и повесил его на крючок.

Судя по отсутствию в квартире света, муж Виты либо отсутствовал дома, либо в отсутствии супруги уже изволил безмятежно почивать.

— Можешь не разуваться, — видя, что Антон собирается снять туфли, разрешила девушка.

— Где у тебя тапочки? — не обращая внимания на последние слова Виты, поинтересовался Антон.

— Какой же ты упрямый… Выбери в левом нижнем ящике, — кивнула та в сторону широкой тумбочки.

Девушка прошла мимо и скрылась в дверном проеме. Почти сразу в комнате зажегся свет.

— Если тебе нужно умыться — все удобства у нас направо, — донесся до Антона голос Виты.

Судя по тому, что девушка говорила громко, никто в этой квартире в это время не спал.

— А где же твой супруг? — проходя следом за девушкой, поинтересовался Антон.

— А тебе непременно нужно повидаться с ним?

— Да нет. Думаю, переживу, если наше знакомство сегодня так и не состоится.

— Тогда присаживайся. Я сейчас что-нибудь приготовлю.

— Зачем? Ничего не готовь. Уже поздно, — напомнил Антон.

Некоторое время он молча глядели друг на друга. Молодой человек отметил, что за те годы, что они не виделись, и без того очень интересная Вита просто удивительно похорошела. Черты её тонкого лица стали более мягкими. Зеленые глаза с несколько необычным разрезом смотрели на него со странной смесью неуверенности и… скорее всего ожидания. Они как бы вопрошали: «Ну что же ты молчишь? Неужели ты сейчас собираешься уйти? И тебе совсем нечего сказать мне после стольких лет?»

— Ты очень хорошо выглядишь, — выдал дежурный комплимент молодой человек.

Вита продолжала ещё несколько мгновений молча глядеть на него, а затем выдвинула из-под стола стул и присела на него.

— Нет, правда. И тебе идет эта прическа. Прежде ты носила другую, напомнил Антон.

— Прежде… Ладно. Я думаю, ничего страшного не случится, если ты съешь пару бутербродов и выпьешь чаю, пока я заштопаю тебе подкладку. А потом…

— Спасибо, — поблагодарил Антон, — Тогда пойду умоюсь.

Как это обычно бывает после продолжительной разлуки, вначале молодые люди чувствовали себя несколько сковано. Лишь постепенно они разговорились. После традиционных «А помнишь?» — «Да. А ты?» они перешли к теперешней своей жизни. И если Антон довольно спокойно рассказывал о своей семье и о семейной жизни, то Вита предпочитала ограничиваться сухими справками типа: «Муж? Да, он у меня действительно сценарист. Мечтает заинтересовать своими опусами Голливуд», или: «Нет, муж не в командировке. Он с друзьями». И больше никаких комментариев. Более того, она сама спешила задать очередной вопрос, будто боясь, что её заставят говорить на не очень приятные ей темы.

Антон обратил внимание, что Вита ни разу не назвала супруга по имени. И по всему чувствовалось, что разговоры о нем мягко говоря не доставляют ей удовольствия. В то же время сама она с нескрываемым интересом выслушивала рассказы собеседника о забавной Нике и о том, как все эти годы складывалась его собственная жизнь.

И все-таки кое-что Антон узнал. Приблизительно через год после его свадьбы Вита познакомилась на дне рождения у своей соученицы и подруги с её молодым дядей. Этот дядя оказался очень интересным собеседником и рассказчиком. Да и собой он был хорош — среднего роста брюнет с правильными чертами лица и с небольшой аккуратной бородкой. Как оказалось, дядя подруги являлся сценаристом и к тому же мечтал о том, чтобы самому выступить в роли режиссера.

Сценарист сразу выделил среди присутствующих Виту, и делал все, чтобы заинтересовать её своей особой. После того дня рождения они начали все чаще встречаться. А приблизительно через полгода поженились.

Лишь позже Вита узнала, что будущее светило отечественной кинематографии до знакомства с нею был женат уже дважды. Таким образом, она была его третей по счету попыткой создать счастливый семейный очаг. И судя по тому, как девушка рассказывала Антону эту историю, попытка эта также оказалась не слишком успешной.

После окончания института Вита устроилась в поликлинику, где и поныне трудилась участковым врачом.

Пока молодой человек не спеша закусывал, сидя за столом, Вита с иголкой и с его пальто на коленях сидела в кресле несколько в стороне. Она ловко работала иглой, время от времени поднимая глаза и задавая очередной вопрос. Как-то самой собой получилось, что вскоре Антон уже чувствовал себя абсолютно спокойно и раскованно. Как будто и не было тех четырех с лишним лет, что они не виделись.

— Готово, — объявила Вита. — По-моему, получилось довольно сносно. — И девушка слегка отклонилась в кресле назад, разглаживая на колене полу пальто с вшитым куском подкладки.

— Спасибо, — поблагодарил молодой человек, — Ты случайно не кончала курсов художественной штопки? Или это последствия медицинского образования? А? Натренировалась наверное в анатомке, штопая и штукуя человеческую плоть.

— Анатомка тут ни при чем. Это я хочу, чтобы ты иногда вспоминал меня добрым словом. По крайней мере, когда будешь одевать пальто.

— Обещаю, — Антон как при клятве поднял вверх руку. — Буду вспоминать не только одевая, то также и снимая его. И всегда — исключительно добрым словом.

— Тогда мне очень жаль, что скоро наступит лето, когда пальто уже не носят… Шучу.

— Ты, Витка, очень добрый и хороший человек, — поднимаясь, заметил Антон, — Очень. И вспоминать тебя я конечно же буду независимо от того, одет я в пальто, или нет. — Он помолчал немного. — И в отличие от тебя я не шучу.

— Не нужно… — и девушка вновь низко склонилась над своей работой, будто ещё раз проверяя её качество.

Вита сидела перед ним в кресле, механически продолжая гладить на колене ладонью шелк подкладки. Лицо её было несколько растерянным. Можно было подумать, что последние слова Антона вызвали у неё смятение.

— Давай пальто, — протянул руку Антон. — Пойду… Думаю, твоему супругу не доставит особого удовольствия застать у себя в это время незнакомого ему мужика.

— Какое это имеет значение…

— И все-таки.

Пока Антон одевался, Вита молча стояла рядом.

— Запиши мои рабочие телефоны, — выпрямляясь, предложил Антон.

— Они у меня есть, — покачала головой девушка. — Я как-то хотела позвонить тебе, и узнала номера у Игоря.

— А он мне не рассказывал, что разговаривал с тобой.

— Да. Он обещал не говорить тебе, — кивнула девушка.

— Хорош друг…

— Может быть, ты запишешь мои телефоны?

— Ну конечно же. Диктуй, — и Антон извлек из кармана блокнот и ручку.

* * *

Следующая их встреча состоялась почти через два месяца. На сей раз было воскресенье. Ника с утра несколько куксилась, как это иногда с нею бывало в преддверии болезни. Запланированную заранее поездку на дачу пришлось отложить, и Антон с утра читал дочери сказки. Лида тихо занималась на кухне приготовлением обеда. Казалось, ничто не предвещало каких-либо обид и конфликтов.

В начале первого семейная идиллия была прервана появлением в комнате Лиды с подносом, на котором стояла чашка смеси теплого молока с боржоми.

— Это нужно выпить, — сказала она, подсаживаясь к кушетке, на которой устроились Антон с Никой.

— Я не буду, — заглядывая в чашку, объявила Ника. — Это не вкусно.

— И все-таки постарайся, — покачала головой Лида. — Выпей, чтобы не заболеть.

— А я хочу заболеть. Хочу, — заявила девочка. — Когда я болею, папка читает мне книжки. И раньше приходит домой. Он тогда почти все время со мной.

— Не говори глупостей, — целуя дочку в висок, попросил Антон. — Когда человек болеет, у него что-нибудь сильно болит. И ему плохо. А потому сейчас ты быстренько выпьешь этого молока.

— Оно противное.

— Но очень полезное, — напомнил Антон.

— Молоко с малиновым варением тоже полезное, — возразила девочка. Или молоко с медом.

— Вначале выпьешь с минералкой, а потом получишь с медом, — пообещала Лида.

— С малиновым варением, — поправила Вероника.

— Пусть будет с малиновым варением. А теперь давай-ка попьем вот этого, — и Лида поднесла к губам дочери чашку.

Девочка сделала пару глотков и закашлялась.

— Я больше не хочу этого, — решительно отстраняясь, объявила она. — Я не могу.

— Может быть, пусть действительно вначале попьет с малиной? заступился Антон. — А потом выпьет с нарзаном.

— Ты что говоришь? — искоса бросила на мужа сердитый взгляд Лида. Совсем не соображаешь? Ребенок уже начинает кашлять, а он… Кстати, ничего этого и не было бы, если бы ты вчера одел Нику на прогулку потеплее.

— Слышишь, детка, что говорит мама? Эту чашку нужно обязательно выпить до дна. А потом ты будешь пить сладкое молочко.

Ника надула губки, но все-таки сделала ещё несколько глотков.

— Вот умница, — похвалил её отец.

— Чего не скажешь о её папаше, — зло хмыкнула Лида и передразнила, «Мама говорит, что нужно выпить». «Мама говорит»… А отцу, видимо, все равно, выздоровеет ли его ребенок, или нет. И получается, если нужно принимать горькое лекарство, значит — «говорит мама». А папа предлагает попить «сладенького молочка». Конечно — мама у вас изверг.

— Ну зачем ты так… — укоризненно покачал головой Антон. — Никто ничего подобного не говорил.

— Но так получается. У тебя. — Лида кажется уже забыла о остающейся заполненной более чем наполовину чашке. — Нет, тебе решительно нельзя было иметь детей. Решительно!

— Лида!

— Что Лида? Что Лида? Мне уже осточертело все это. Ты понимаешь?

— Успокойся, — глядя жене в глаза, с ударением произнес Антон. Успокойся. Ника сейчас выпьет остатки этого молока, чтобы наша мама больше не сердилась.

Девочка беспокойно переводила глаза с папы на маму и обратно. Она видела, что родители готовы поссориться, а потому уже собиралась расплакаться.

— Ну, миленький, — беря из рук Лидии чашку, наклонился к дочери Антон, — Давай постараемся, допьем это молоко, и папа снова будет читать тебе книжку.

Давясь, Вероника сделала ещё несколько глотков и закашлялась.

— Можно подумать, что дома больше и делать нечего, — неприязненно наблюдая за супругом, заметила Лида. — Почитать книжку я тоже могу.

— Нет, пусть читает папка, — заступилась за отца девочка. — Пусть папка.

— Я же тебя спрашивал, что нужно сделать, — напомнил жене Антон.

— А ты бы не спрашивал, а просто делал… У нас кончился хлеб. Нужно сходить в булочную, — уже более миролюбиво распорядилась Лида.

Настроение у Антона было далеко не самое лучшее. Купив хлеба, он вышел на улицу и направился домой, думая о том, что в последнее время Лида стала «срываться» существенно чаще. К счастью, вскоре ей предстоял отпуск, и можно было надеяться, что пара недель отдыха хотя бы на время исправят ей характер. Во всяком случае — периоды «вселенской скорби» должны были по его расчетам если не прекратиться, то по крайней мере существенно сократиться. Да и проявляться они после отпуска скорее всего будут существенно реже.

Подходя к дому, Антон вдруг увидел идущую ему навстречу… Виту. Молодой человек даже уже слегка приподнял в приветствии руку, как вдруг понял, что ошибся, и что помимо роста и цвета волос прохожая ничем более Виту не напоминала. Пройдя мимо удивленно взглянувшей на него женщины, Антон вдруг неожиданно для самого себя нырнул под козырек ближайшего телефона-автомата. Он извлек из кармана записную книжку, нашел нужный номер и набрал его. Через несколько секунд в трубке прозвучал знакомый голос: «Да?»

— Здравствуй. Это я.

— Здравствуй.

— Ты можешь сейчас говорить? — поинтересовался Антон.

— Да, конечно. И я очень рада, что ты позвонил.

Антону показалось, будто Вита с трудом удержалась от того, чтобы не добавить «Наконец-то позвонил».

— Как ты? — после короткой паузы спросил молодой человек. — Чем занимаешься?

— Сегодня же воскресенье, — напомнила девушка. — Так что позволяю себе разлагаться. Валяюсь на диване с книжкой… А как ты?

— Возвращаюсь из булочной с хлебом. А в общем все ничего. Только вот Ника, кажется, собирается заболеть.

— А что с ней?

— Слегка подкашливает. Опять же — немного капризничает.

— На всякий случай можно воспользоваться народными средствами — жженый сахар, молоко с боржоми, — посоветовала Вита. — Уже. Будем надеяться, что дело до медикаментов не дойдет.

Продолжавшийся несколько минут разговор завершился договоренностью о встрече на следующий день в час тридцать.

В то воскресенье температура у Вероники все-таки поднялась. Вечером термометр показывал уже тридцать восемь и одну. Пришлось вызывать неотложку. А в понедельник с утра следовало вызвать участкового врача.

Поскольку у Лиды была какая-то срочная работа, договорились, что с девочкой утром будет дежурить Антон. К девяти должна была придти няня, но оставлять на неё больного ребенка было нельзя, а потому решили, что до часа с дочерью будет сидеть Антон, а затем его подменит Лида.

В этой сумятице Антон просто забыл об оговоренной накануне встрече с Витой. Он вспомнил о ней лишь позже, когда вернувшаяся с работы в без пяти час жена предложила ему пообедать. Но времени на обед уже не оставалось. Быстро одевшись, Антон выскочил из дома. Он опаздывал. Точнее — мог опоздать. Поэтому ему пришлось созваниваться по мобильному телефону с Игорем и предупредить его о том, что по ряду обстоятельств он приедет на работу скорее всего никак не раньше трех.

Хотя Антон подъехал к условленному месту в двадцать шесть минут второго, Вита уже ожидала его. Молодой человек открыл дверцу, и девушка села рядом. Антон поцеловал её в щеку.

— Как дела у дочери? — первым делом поинтересовалась девушка.

— К сожалению неважно, — и Антон вкратце поведал Вите о событиях минувшего вечера.

— Тогда, может быть, ты сейчас высадишь меня у дома, а сам поедешь на работу? — предложила девушка.

— Откровенно говоря, мне хотелось провести с тобой хотя бы час-полтора. Я думал, мы посидим с тобой где-нибудь в небольшом уютном ресторанчике. Но…

— Я понимаю. Настроение у тебя сейчас наверняка не для посещения ресторанов… Кстати, то хотя бы пообедал?

— Если честно — то нет, — признался молодой человек.

— Бедненький, — пожалела его Вита. — Значит так. Сейчас ты заходишь ко мне, и я тебя кормлю. Потом можешь отправляться к себе на работу.

— Зачем? На работе меня и покормят. У нас специально для этой цели есть своя небольшая служба.

— Вот следующий раз пусть эта служба тебя и кормит. А сегодня, коль мы встретились, позволь накормить тебя мне.

Прежде чем ответить, Антон поглядел на сидевшую рядом Виту. Она слегка откинулась в сторону дверцы и тоже внимательно глядела на него. Казалось, будто её зеленые глаза излучали на него невидимые волны теплоты и добра.

— Спасибо, — поблагодарил молодой человек. — Только…

— Только, ради Бога, не говори ничего о моем внезапно вернувшемся с рыбалки супруге, — будто поняв, о чем хочет сказать Антон, предупредила его намерение Вита. — Это пошло. У нас открытый дом, в котором часто бывают самые разные люди… Договорились?

— Договорились.

Вита довольно быстро накрыла на стол, и уже вскоре Антон с удовольствием ел вкусный салат с яблоками, зеленым горошком и кальмарами, за которым последовали украинский борщ и фаршированный мясом перец. Не забывая подкладывать ему, сидевшая напротив девушка рассказывала о своей работе, коллегах и о некоторых забавных случаях из своей не очень продолжительной практики.

Антон чувствовал себя необычайно спокойно и уютно. Как будто куда-то ушли те месяцы и годы, что они не встречались с Викторией. Рядом с ним сидел хорошо знакомый ему родной человек. Антон ощущал в обществе Виты лишь доброту и благожелательность. Ему было тут элементарно хорошо. Так хорошо, что не хотелось никуда уходить.

— Спасибо, милая, — поблагодарил он. — Ты очень вкусно готовишь.

— Льстец, — улыбнулась девушка. — Но все равно очень признательна за похвалу.

— Ты не будешь сердиться, если я сейчас уеду?

— А если буду — ты не уедешь?

— Я…

— Шучу, — печально улыбнулась девушка. — Я все понимаю. И, конечно же, я не буду сердиться. Во всяком случае, если ты обещаешь изредка звонить мне.

— Клянусь! — вскинул к плечу правую руку молодой человек. — Причем очень хочу надеяться, что в ближайшее время мы сможем провести вместе несколько часов. Я знаю один очень подходящий для этой цели ресторанчик.

Уже у двери Антон обнял девушку и заглянул ей в глаза. Они казались огромными и очень-очень печальными.

— Как же я люблю твои глаза! — невольно вырвалось у него.

— Не нужно. — Вита внезапно уперлась ему в грудь рукой и отстранилась. — Прошу тебя, не нужно.

Лицо девушки как будто бы сразу осунулось и «замерзло».

— Прости, — испугался Антон. — Я…

— Ну да, ты не то хотел сказать, — грустно подсказала девушка.

— Нет то. И ещё одно — что очень виноват перед тобой.

— Хватит. Не надо! Неужели ты не понимаешь?

— Я… Я тебе скоро позвоню, — беря руку девушки и целуя её в ладошку, пообещал Антон. — Обязательно позвоню.

Он выполнил свое обещание и действительно позвонил уже на следующий день. Вита восприняла этот звонок как нечто само собой разумеющееся. Она подробно расспросила его о здоровье дочери и дала несколько полезных советов. На следующий день Антон вновь позвонил Вите. На сей раз девушка поинтересовалась режимом его работы и временем, в которое ему удобнее звонить. Так их телефонные разговоры стали практически ежедневными. И если они по какой-то причине не созванивались, то молодой человек ощущал, что ему чего-то остро не хватает, и начинал беспокоиться.

Через пару недель Ника полностью выздоровела, да и на работе стало поспокойнее.

— Слушай, — садясь перед Игорем на край его письменного стола, отвлек приятеля от компьютера Антон. — В следующий вторник я должен уйти около трех. И уже не появлюсь более до среды. Договорились?

— Понятно. Лидке говорить, что ты отъехал по делам на часик, а сотовый телефон оставил в ящике стола? — поинтересовался догадливый Игорь.

— Что-нибудь в этом роде, — кивнул Антон. — А ты откуда знаешь?

— Догадываюсь, — усмехнулся Игорь. — Разве ты не замечал, что я от природы очень сообразителен?

— Сообразителен? — притворно удивился Антон. — Это кто же, интересно, тебе так бессовестно-беспордонно льстит?

— В основном я сам, — скромно признался приятель. — Разве от друзей-обормотов дождешься доброго слова?… Ну да ладно. Прежде мне Витка ежемесячно звонила по твоему поводу. А сейчас скоро истекут по крайней мере два месяца, как не дает о себе знать. — Он помолчал немного. — Правильно я мыслю?

— Как тебе сказать…

— А ты никак не говори. Чем меньше я буду знать, тем крепче мне будет спаться. Но ты в любом случае можешь быть спокоен — во вторник я в случае необходимости найду, что сказать Лидке.

— Когда женишься, я тебя тоже буду «прикрывать».

— Естественно. Куда ты денешься?

После выздоровления Ники обстановка дома нормализовалась. Жизнь вернулась на прежние рельсы. И, как ни срранно, Лида постепенно вновь превратилась в заботливую супругу. Но теперь ситуация изменилась. Этого уже было явно недостаточно, чтобы после последнего периода взаимного отчуждения Антон мог лишь тихо радоваться восстановлению дома тишины и спокойствия. Даже в круговерти повседневных забот он все ещё помнил о выплеснутой на него по непонятной причине порции злобы. Теперь, после повторного появления в его жизни Виты, Антон странным образом вдруг как бы увидел себя и свою жену со стороны. Он внезапно осознал, что особой теплоты в его отношениях с Лидой никогда и не было. Да, она несомненно была женщиной неглупой и очень эффектной внешне. С ней было приятно появиться в обществе. Но в гости они теперь ходили довольно редко, да и друзья навещали их тоже лишь по праздникам. И в этом сокращении общения с близкими ему людьми Антон винил Лиду. В своем большинстве его друзья ей были неинтересны, и супруга не скрывала своего нежелания общаться с ними. Да и в отношениях с мужем Лида с каждым годам становилась все более сухой. Андрей знал — она могла быть страстной любовницей, но в последнее месяцы жена стала, как ему казалось, избегать близости с ним. Да и вообще, как ему теперь было ясно, их взгляды на очень многие вещи разительно не совпадали. Так что помимо дочери, «штампика» в паспорте, да совместно нажитого хозяйства их скорее всего мало уже что и объединяло. К тому же ещё эти её приступы «вселенской скорби» и неизменно сопровождавшее их желание поболезненнее задеть супруга… Задумываясь о своих отношениях с Лидой, Антон приходил к убеждению, что причина происходящего в первую очередь кроется в изменении отношения к нему со стороны супруги.

Он понимал, что Лида устает на работе. Со своей стороны он, естественно, хотел бы, чтобы она сидела с ребенком дома. Но супруга отличалась немалым честолюбием и имела весьма высокий потолок претензий. Она мечтала о загородном доме с бассейном, о даче в престижном районе и о хорошем европейском автомобиле. Антону тоже хотелось бы иметь все это, но он отдавал себе отчет, что получить все это сразу не было никакой возможности. Конечно, кое-кто из их знакомых очень быстро заполучил все эти атрибуты благополучия. Но удалось им это ценой немалого риска. В результате некоторые из «везунчиков» уже покоились на кладбище, а другие — лишились всего и теперь «мотали срок»… Поэтому Антон с Игорем предпочитали не переходить рамок дозволенного. В результате Лида в интересах семейного бюджета сама пока что не торопилась оставлять свою хорошо оплачиваемую работу в банке. Таким образом, круг замыкался: желание иметь побольше усталость — взаимное недовольство. Другого объяснения вспышкам недоброжелательности со стороны жены Антон не видел.

Учитывая все это, теперь Антон был очень рад, что встретил Виту. Если бы не эта встреча, он в конце концов почти наверняка смирился бы с той тяжелой атмосферой, что стала все чаще ощущаться под крышей его дома. Он просто-напросто превратился бы в одного из тех многочисленных подкаблучников, которых в изобилии плодит Земля Русская. Но теперь, теперь ничего подобного он уже не допустит. Разводиться с Лидой он не станет. Нет. У них есть Ника, и девочка должна расти в полноценной семье. Но при всем при том он не собирался и заниматься самообманом. Следовало глядеть правде в глаза — семейная жизнь явно не складывалась. А коль так, то можно было подумать и о себе. Сознание же того, что в будущем он всегда сможет рассчитывать на тепло зеленых глаз Виты, это сознание теперь помогало ему спокойнее воспринимать выпады своей супруги, позволяло лучше контролировать ситуацию.

Во вторник они встретились с Витой в три тридцать. Он ждал её как обычно у аптеки. Девушка села в машину.

— Уфф! — шумно выдохнула она. — Я, кажется, не опоздала?

Вита была одета в яркое легкое платье, которое подчеркивало все прелести её фигуры, и обута в туфельки на невысоком каблуке.

— Ни на секунду, — заверил её Антон. — Ни на долю секунды.

— Ну и слава Богу. Терпеть не могу опаздывать… И куда мы теперь?

— Как насчет того, чтобы выбраться за город на свежий воздух?

— Это куда же? — несколько насторожилась девушка.

— Я знаю один великолепный ресторанчик, где отлично кормят, и где в это время очень мало народа. К тому же там всегда довольно тихо. Только ненавязчиво звучит хорошая музыка. Ну так как, поехали?

— Поехали, — кивнула девушка. — Вези меня в свой затерянный мир. Я хотела сказать — в свой загородный рай.

С дорогой им везло. Они ни разу не попали в пробки и довольно быстро добрались до того ресторана, что имел в виду Антон. Антона Стахова тут знали. Знали и очень уважали. Это своеобразное уважение в первую очередь объяснялось его дружбой с Филимоновым — то бишь с Мишкой Левым. Тот обеспечивал ресторану «крышу», а потому его друзья «по умолчанию» должны были обслуживаться тут по высшему разряду.

Услужливый метрдотель проводил вновь прибывших гостей в укромный закуток, отгороженный от остального зала увитой искусственной зеленью решетчатой деревянной перегородкой. Учтиво склонив голову, он отошел, ожидая, когда гости ознакомятся с меню и сделают заказ.

Друзей Левого здесь не заставляли ждать. Их заказы выполнялись в минимальные сроки при максимально доступном здешним поварам качестве. Поэтому в освещенном приглушенным светом кабинете довольно быстро появились все затребованные особой парой яства.

— За тебя! — налив Вите шампанского, поднял свой заполненный минералкой бокал Андрей, — И за то, чтобы иногда мы имели с тобой возможность побыть вдвоем.

— За нас! — чокнулась с ним Вита.

Они выпили.

— А здесь действительно мило, — оценила интерьер девушка. — И готовят прилично.

— По-моему, тут готовят просто замечательно, — уточнил Антон. — Причем из гарантированно качественных продуктов.

— Наверное, тут все очень дорого? — полуутвердительно спросила Вита.

— Да нет. Для нас здесь делается исключение. Цены вполне приемлемы.

— Для нас — это для кого?

— Для тебя и для меня.

— Чем же это мы заслужили к себе особое отношение? — девушка оглянулась по сторонам, как бы ожидая ответа от деревянных стен и стеблей искусственной зелени.

— Тем, что почтили сие заведение своим присутствием.

— А если серьезно?

— Оно принадлежит одному знакомому, — вновь наливая девушке шампанского, ответил Антон.

— В таком случае, визиты друзей ему наверное обходятся в копеечку…

— Он умеет ценить дружбу, — улыбнулся молодой человек. — К тому же в наше время настоящих друзей не так-то много. — Он помолчал, лаская взглядом свою спутницу. — Не обижайся, но где-то я благодарен тем паршивцам, что тогда весной отобрали у тебя сумочку. Если бы не они, мы бы с тобой неизвестно когда и встретились бы.

— Может быть, ты ещё предложишь мне выпить за их здоровье? прищурилась Вита. — Признаюсь, у меня до сих пор по спине пробегает дрожь, когда я вспоминаю их забавы…

— А ты забудь. Забудь как о кошмарном сне.

— Я и забыла. Это ты сейчас напомнил мне о них.

— Ты права, — кивнул Антон. — Извини. Давай вспоминать только хорошее.

— Я ничего не хочу вспоминать, — покачала головой девушка. — Я хочу потанцевать. Просто танцевать.

Антон поглядел в сторону зала — большая часть столиков пустовала. Через отгораживающую их от основного помещения деревянную решетку у входа в зал можно было видеть метрдотеля в компании с высоким официантом. Явно скучая, они коротали время за неспешной беседой.

— Отлично, — согласился молодой человек, — Тогда позвольте, сударыня, пригласить вас на следующий танец. — Охотно позволяю, — слегка склонила голову Вита.

Уже звучал старый блюз «Don't cry, baby». Они встали из-за столика, вышли в зал и, тесно прижавшись друг к другу, стали медленно танцевать.

Явно подражавший Джимми Рашингу хриплый голос пел:

«Come on, sweetheart, let's start over again», — повторила девушка последнюю фразу.

— А ты бы вполне могла петь вместе с ним дуэтом, — заметил Антон. — На пару у вас получается совсем неплохо… Кстати, как это переводится?

— Что? Ты имеешь в виду окончание?

— Угу.

— Что-то вроде «Нельзя два раза войти в одну речку,» — слукавила Вита. — А что? — Врешь ведь, Витка. Все-то ты врешь. — Ты не согласен с моим переводом?

— Нет. Мне кажется, певец призывает начать все заново.

— Начать что?

— Не знаю, — целуя девушку в шею, признался молодой человек. Наверное, он хотел бы возобновить их прежние отношения. — И Антон вновь поцеловал её под ухо.

Вита слегка поежилась.

— Щекотно… Насколько я понимаю, желания певца созвучны твоим желаниям? — слегка отстранившись, девушка заглянула ему в глаза.

— Ты правильно все понимаешь.

— Ты… Ты знаешь, кто ты?

— Догадываюсь… — негромко вздохнув, признался Антон.

— Молчи! — потребовала Вита. — Только ради Бога молчи! — Она вновь приникла к нему, и они ещё некоторое время молча переминались в танце на небольшой площадке между столиков.

 

ГЛАВА 5

В тот день по дороге домой из ресторана они свернули на какую-то проселочную дорогу, с неё — на другую, ещё менее наезженную, и оказались у леса. Их дорога некоторое время следовала вдоль его опушки, а затем решительно поворачивала в просеку.

— Куда ты меня везешь? — поинтересовалась Вита. — Тебе уже приходилось тут бывать?

— Нет. Никогда, — признался молодой человек. — Давай проедим немного в лес и где-нибудь остановимся.

— А не застрянешь? Тут ведь, кажется, не к кому будет обращаться за помощью.

— Постараюсь не застревать, — пообещал Антон и через пару сотен метров свернул на небольшую поляну.

Не проронив ни слова, они согласно открыли свои дверцы и вышли из машины. Также молча прошли вперед и плечо к плечу остановились у переднего бампера, целомудренно взявшись при этом за руки. И хотя шоссе проходило от них не более чем в пяти-шести километрах, тут они чувствовали себя как бы в совсем ином, отрезанном от городской суеты мире. И ещё — тут они были одни. Только он и она. И никого более. Повседневная жизнь с её тревогами и волнениями, с её невероятно «спрессованным» работой временем и с полным отсутствием человеческого начала в отношениях между людьми, эта жизнь осталась где-то там, невероятно далеко. И это вызывало радостное ожидание приближающегося чуда.

Некоторое время они стояли, наслаждаясь покоем и «впитывая» в себя звуки леса. Потом все так же согласно молча повернулись друг к другу. Вита поднялась на цыпочки и забросила молодому человеку руки за шею. Антон крепко обнял её за талию, и они поцеловались. Несколько секунд они стояли неподвижно, а затем Антон нагнулся, взял девушку на руки и, как бы вальсируя, закружился с нею по поляне. Вита запрокинула голову назад и смотрела на вращающееся над ней между уходящих ввысь деревьев небо.

— Боже, как хорошо! — едва слышно прошептала она и прикрыла глаза.

Продолжая медленно кружиться по поляне, Антон осыпал поцелуями подбородок, шею и грудь девушки.

— И все же — это уже было, — вновь прошептала она.

— Что? — не понял Антон.

— Это уже было, — повторила девушка. — Я помню. Мы были на этой поляне и ты кружил меня. Вот так же. Как сейчас.

— Мы никогда…

— Знаю, знаю, — прервала его Вита. — Сегодня мы приехали сюда впервые… И все же — мы уже бывали тут с тобой. Это точно. Не знаю, возможно — я видела это во сне. А может быть — это было совсем в другой жизни.

* * *

После той поездки в загородный ресторан Антон с Витой стали встречаться регулярно. Для этой цели Антон специально снял на полгода небольшую однокомнатную квартиру. После почти что пяти лет, в течение которых они не виделись, молодые люди никак не могли насытиться друг другом. Приобретенный за это время опыт и желание доставить партнеру как можно больше радости превращали их встречи в настоящие праздники любви. Увы, из-за хронической нехватки времени праздники эти случались не слишком часто. И что интересно, стоило в его жизни появиться другой женщине, как отношения с Лидой изменились коренным образом к лучшему. По всей видимости благодаря сверхъестественной женской интуиции супруга чувствовала неладное, а потому стала намного более внимательной и доброжелательной, чем была прежде. Правда, несколько раз, почувствовав, что на него глядят, Антон случайно перехватывал направленный на себя холодный, какой-то отрешенно-оценивающий взгляд супруги. Казалось, что смотря на него, Лида пыталась решить для себя нечто очень важное.

Так в трудах и тайных радостях прошло несколько месяцев. А в начале октября случилось несчастье — кто-то пытался убить Мишку Левого. Покушение произошло вблизи того самого загородного ресторана, куда Антон летом приезжал с Витой. Уже за полночь Мишка вышел в сопровождении друзей и охранников на стоянку. Его водитель занял место за рулем и завел двигатель. Весело переговариваясь, участники вечеринки рассаживались по машинам. Филимонов тоже забрался было в поджидавший его Рендж Ровер, но практически тут же выскочил назад, вспомнив, что забыл дать несколько конфиденциальных распоряжений оставшемуся у дверей хозяину заведения. Чтобы привлечь его внимание, он поднял руку. Так, с поднятой как бы в приветствии рукой, Левый успел отойти от машины буквально на несколько шагов, когда за его спиной раздался взрыв. Мишка недоуменно оглянулся, и тут за первым взрывом прозвучал второй. Почти сразу волной горячего воздуха молодого человека оторвало от земли и швырнуло боком в клумбу. Он попытался подняться, но кругом творилось что-то невообразимое: сверху со звоном и стуком падали куски того, что ещё недавно было автомобилем, в воздухе как странные осветительные ракеты зависали неровные очаги пламени и затем медленно опускались на землю. Кричали женщины. Где-то поблизости взвизгнули, пробуксовывая, колеса набирающего скорость автомобиля, и через несколько секунд все стихло. Только в ушах продолжало неприятно шуметь.

Эта странная тишина сохранялась недолго. Выхватывая оружие и оглашая округу виртуозным матом, оставшиеся в живых устремились к тому, что осталось от двух стоящих рядом одна с другой машин. Нетрудно было догадаться, что первым взорвался припаркованный за Рендж-Ровером автомобиль. Там, где он стоял, теперь дымилась небольшая воронка. Находившийся рядом джип Филимонова буквально изрешетило осколками и перевернуло, после чего рванул уже его бензобак.

По всей видимости начиненный взрывчаткой автомобиль должен был взлететь в воздух после того, как Мишка сядет в свой джип. Но по какой-то причине исполнитель несколько промешкал. Возможно, с того места, где он находился, ему не очень хорошо была видна площадка стоянки. В результате взрыв опоздал — севший в машину Мишка Левый вновь вышел из неё и успел отойти как минимум метров на пять. Это и спасло ему жизнь. Правда, Филимонов все-таки пострадал: при падении на мягкий газон он ударился о бордюрной камень и сломал голень правой ноги.

Убитыми оказалось трое — водитель Филимонова, новая пассия Мишки и один из его охранников. Причем последний был застрелен. Когда прозвучал взрыв, охранники выскочили из своего джипа и кинулись к упавшему Мишке. Вот тут-то по всей видимости и прозвучал выстрел. Стреляли сзади — скорее всего из машины, спешно отъехавший сразу после выстрела. Так как внимание охранников было приковано к «шефу», то в первые мгновения никто и не обратил внимания на упавшего коллегу. Лишь приблизительно через полминуты неподвижно лежащее рядом с поднимаемым с земли Мишкой тело кому-то помешало. Тут-то и выяснилось, что охранник застрелен.

По распоряжению Мишки до появления милиции в город ушла машина с оружием, которое ни в коем случае не должно было попадаться на глаза сотрудникам правоохранительных органов. Этим же автомобилем уехали от греха подальше и несколько парней, которым общение с милицией не предвещало ничего хорошего. А буквально через минуту после их отъезда раздался вой сирены и на площадку перед рестораном въехал «Форд» дорожно-постовой службы. Из него выскочили трое в бронежилетах и бросились к собравшимся у клумбы возбужденным людям. Почти сразу за «Фордом» появился ГАЗик милиции. А минут через двадцать ресторанная стоянка уже была заполнена деловито снующими, жестикулирующими, что-то измеряющими и пишущими людьми в форме и в штатском. Машина скорой помощи подошла приблизительно через полчаса.

Хорошо известный правоохранительным органам гражданин Филимонов не смог ответить на вопрос, кого он подозревает в организации взрыва. Это было и неудивительно, поскольку у него имелось немало «заклятых друзей». Но в любом случае не вызывало сомнений, что кому-то из них мирное сосуществование с Мишкой стало наконец слишком обременительным, и этот «кто-то» пошел на радикальные меры. Следовательно, надлежало просто выяснить, кому именно особенно мешали Филимонов и созданные им структуры. Таким образом, с Левым все было более или менее ясно. Но если Мишка являлся в городе фигурой заметной, и у многих несомненно были весомые поводы желать ему смерти, то оставалось абсолютно непонятным, кому и чем мог помешать один из его охранников. Почему застрелили именно его, а никого другого?

Проведенный опрос свидетелей происшествия не особенно прояснял ситуацию. И все-таки, несколько человек запомнили марку и цвет неожиданно уехавшей сразу после взрыва со стоянки машины — это был темно-синий «Фольксваген» «Гольф». Автомобиль под утро обнаружили брошенным на обочине приблизительно в километре от ресторана. По всей видимости там его пассажиры пересели в другую, специально поджидавшую их машину. Осмотр «Фольксвагена» ничего не дал. В нем не обнаружили ни свежих следов, ни оставленного — случайно или специально — киллером оружия.

О покушении на Мишку Левого Антон узнал лишь на следующий день. Накануне он вернулся домой раньше обычного, поскольку ему надлежало отвезти Нику к родителям Лиды. В связи с приближающимся юбилеем деда она вместе с мамой хотела принять участие в подготовке к празднику. Остающиеся до знаменательного события пару дней они вдвоем должны были пожить у «стариков».

Идея о помощи матери в подготовке празднования пятидесятилетия отца пришла Лиде внезапно, и она оповестила о ней супруга по телефону лишь во второй половине дня. Антон идею одобрил. Более того, он просил жену выяснить у родителей, чем он сам может быть полезен им в эти дни. Повесив после разговора с Лидой трубку, он сразу же перезвонил на работу Вите. Но тут его ожидало разочарование: после приема она уже была «на вызовах». Таим образом, связаться с ней теперь представлялось возможным лишь вечером.

Отвезя к теще дочь, Антон вернулся домой в начале девятого. Он долго колебался, прежде чем позвонить Вите. Когда же молодой человек наконец решился и набрал её номер, ему ответил мужской голос. Извинившись за беспокойство, Антон попросил Викторию Владимировну. Его попросили подождать.

Вита явно встревожилась, услышав его голос:

— Что-то случилось? — было её первой реакцией.

— Да нет. Ничего… Прости, нас никто не слушает?

— Думаю, что нет.

— Мои уехали на два дня. — сообщил он Вите. — Так что я теперь один. Постарайся найти возможность и позвонить мне завтра утром. Домой или на работу.

— Хорошо.

Вита позвонила ему на работу около девяти и они договорились встретиться «где обычно» приблизительно в пять. А в начале одиннадцатого отлучавшегося на время Антона секретарша оповестила, что его и Игоря в шестнадцать ноль-ноль приглашает к себе для беседы следователь Касымов. Ничего не понимая, удивленный молодой человек бросился к другу. От него-то он и узнал, что минувшей ночью было совершено покушение на Мишку, и что их приятель и совладелец фирмы находится в больнице.

— Мишка сам звонил полчаса тому назад, — поделился Игорь. Представляешь, рядом с ним взорвали какую-то тачку. Прямо рядом с его джипом. Убиты его водитель, Иришка и охранник.

— Не может быть! А Иришку-то за что?

— Можно подумать, что водителя и охранника есть за что… — невесело улыбнулся Игорь.

— Дела… А что Мишка?

— Лежит в больнице с переломом голени.

— Теперь понятно, зачем нас затребовал этот Касымов, — заметил Антон.

— Ты считаешь?

— Ну да. Мы же компаньоны, — напомни Антон. — Очевидно, следователю известно о том, что никто из нас троих не имеет права забрать свою долю из дела.

— Причем здесь это?

— Ну как же? С точки зрения милиции это очевидно означает, что у нас с тобой есть очень веские причины для организации покушения.

— Да брось ты… У них там тоже не дураки сидят. Они прекрасно понимают, что без Мишки нас давно бы уже сожрали заживо. И при этом бы даже не поперхнулись. — Он помолчал немного. — А ты говоришь — «теперь понятно»…

— Чего ж следователю ещё от нас может понадобиться? — пожал плечами Антон и добавил, — Если, как ты считаешь, наша с тобой непричастность к взрыву не вызывает сомнений?

— А черт его… Может быть и верно — просто на всякий случай проверяют наши алиби. — Игорь постучал пальцами по столу и завершил, — Ладно. Нечего гадать. Давай пока сгоняем к Мишке.

Попасть в палату к другу оказалось не так-то просто. Их приятель лежал на третьем этаже платного отделения в отдельном отсеке из двух палат. Как сообщила симпатичная сестра, дежурившая на посту недалеко от лифта, нужная им палата находилась в самом конце коридора справа. На подходе к палате Игоря и Антона остановил поднявшийся со скамейки молодой человек в спортивном костюме и с короткой стрижкой. «Вы к кому?» — поинтересовался он, внимательным взглядом изучая подошедших к нему друзей.

— К Филимонову в триста первую, — ответил Игорь.

— Придется подождать, — по-хозяйски распорядился парень и что-то тихо сказал в переговорное устройство.

Почти тут же из следующей по коридору двери вышел некто Кочетов Мишкин охранник по прозвищу Кочет. Узнав пришедших, он дал команду: «Пропусти. Это свои», после чего пригласил: «Проходите, мужики».

В небольшой тамбур выходило три двери. Одна вне всякого сомнения вела в туалет, вторая — в небольшую палату, где стояли одна кровать, тумбочка, стол и пять стульев, на двух из которых за столом размещалась пара молодых людей весьма характерного вида. Даже обладая самой буйной фантазией или отличаясь крайней наивностью, ни один человек в здравом уме и трезвой памяти не принял бы их ни за пациентов, ни за врачей, ни за мед-братьев. Оба парня отличались прямо-таки гренадерскими фигурами, широким разворотом плеч, массивными подбородками и перебитыми носами. Но ни это было тем главным, что делало их удивительно похожими друг на друга. Главным было выражение лица. Во всяком случае, парней с таким взглядом никак нельзя было представить себе даже сотрудниками морга.

Одного из сидевших за столом Антон знал и, проходя мимо двери, жестом поприветствовал его. Тот лениво ответил.

Меж тем Кочет постучал в третью дверь и через несколько мгновений заглянул в нее. «К тебе Игорь с Антоном, — сказал он и почти сразу же отступил в сторону. — Проходите, мужики.»

Эта палата также оказалась не очень большой. Мишка лежал в стоявшей у окна кровати. Рядом с ним на тумбочке можно было видеть сотовый телефон, телевизионный пульт управления и какую-то книгу. Тут же размещался поднос со стеклянным кувшином и с тремя стаканами. На стене в ногах больного на кронштейне висел телевизор. В одном углу стоял холодильник, в другом платяной шкаф.

— Как ты? — поинтересовался Антон, когда, пожав больному руку, они с Игорем присели рядом с кроватью на придвинутые от стола стулья.

— Лежу и просто чуть ли не лопаюсь от сознания своей важности, покривил губы в усмешке Мишка. — Ведь это же надо — меня пытались вознести к небесам! И не как-нибудь, а с помпой. Как какого-нибудь известного государственного деятеля.

— Ты, случаем, в Думу баллотироваться не собирался? — полюбопытствовал Игорь. — Или выставлять свою кандидатуру в мэры?

— Каюсь. Была такая мыслишка, — скромно признался Левый. — Думал на следующих выборах бороться за пост президента. Но об этом пока что я не говорил никому.

— Это поможет следствию. Тогда, наверное, ты кому-то проговорился об этом во сне.

Лицо Мишки сразу будто окаменело.

— Сволочи! — с чувством произнес он. — Хорьки вонючие. Ну мешал я им. Пусть. Так и подрывайте меня. Зачем девку-то было убивать?

— И охранника, — почти хором напомнили друзья.

— Ну да. И охранника. Но тут другое дело. Рисковать собой — это была его работа… Сашка-то хоть знал, какую себе судьбу выбирает, — и Мишка замолчал.

— Чьих это рук дело, не догадываешься? — спросил Антон.

— Пока не знаю. Но узнаю обязательно! — с чувством пообещал Левый и добавил. — И тогда достану этих паскуд где угодно. Хоть в Лефортово, хоть в Кремле, хоть в Антарктиде. Ну да ладно… Вы родителям Иришки помогите пока. Кочет вам даст адресок.

— Конечно. О чем речь! — кивнул Игорь. — Сегодня же займемся.

— Похоронами там уже есть кому заняться. Вы просто навестите их. Как добрые Иришкины знакомые. Деньжат там подкиньте, продуктов…

— Сделаем, — пообещал Антон. — Не бери в голову.

— Ладно. Выпить не хотите?

— Нам сегодня ещё работать, — покачал головой Игорь. — Кстати, на четыре нас вызывают к следователю.

— Шли бы они… — махнул рукой Мишка. — Вы думаете, они накопают что нужное? Как же! Просто им нужно развивать видимость бурной деятельности. Вдруг начальство спросит… Ладно, мои ребята вычислят этих козлов и без них. Сами. Лишь бы им не мешали. Я мусоров имею в виду.

— Для этого нужно знать, где искать, — заметил Антон.

— Не беспокойся. В отличие от ментов мои люди получают деньги за то, чтобы находить, а не наоборот…

— Думаю, нам тоже имеет смысл поспрашивать…

— Ты это брось, — сердито поглядел на приятеля Мишка. — Каждый должен заниматься своим делом. Понял? Сво-им, — с расстановкой повторил он. — А расспросами ты только привлечешь к себе и к «фирме» ненужное внимание. А нам ни к чему лишние неприятности.

— Ладно. Приняли к сведению… Но ты расскажи нам хотя бы в двух словах, что вчера произошло, — попросил Игорь.

Филимонов описал друзьям события минувшего вечера.

— Представляете, мужики, — тачки чешской даже не пожалели, гады, прокомментировал он. — Ребята потом вспомнили, что рядом с моим «Ровером» красная «Шкода» стояла.

— Это которую рвануло?

— Ну да.

— А может быть, покушались совсем не на тебя? — предположил Игорь. Ты не думал, что могли или хотели подорвать владельца этой «Шкоды», а ты пострадал случайно?

— А тут и думать нечего, — возразил Левый. — В «Шкоде» во время взрыва никого не было. Абсолютно точно. Это первое. Второе — через несколько секунд после того, как меня швырнуло на клумбу, я хотел подняться. Боли в ноге я ещё не чувствовал, ну и… Короче, когда стал вставать, меня вдруг как бы ударило в ногу. Как будто железным прутом врезали. Я снова и повалился. А тут ко мне мои ребята уже подбегали. Первым был Сашка. Но его угораздило споткнуться. Он и упал. Как раз в это время вроде выстрелили. Во всяком случае что-то громыхнуло… Следом за Сашкой ко мне подоспели другие. Сгрудились вокруг, стали поднимать. Ну и… кто-то обратил внимание, что Сашка вроде как мешает. Пихнули его, а он как мешок с мякиной. Глядь — а у парня за ухом дырка. — Мишка помолчал немного. — Вот так вот. А ты говоришь — не я им был нужен.

На некоторое время в палате воцарилась тишина.

— Ну, поняли? — нахмурился Мишка. — Стреляли-то в меня. Просто стрелявший случайно вогнал пулю в Сашку, а не в меня. Падая, парень, видимо, невольно заслонил меня. А может — бросился под пулю сознательно. Не знаю. В любом случае получил он ту «маслину», что предназначалась мне. Пальцы Мишки нервно терли какой-то невидимый узелок на простыне. — А ты говоришь — владелец «Шкоды»… Тачка-то — это ребята уже проверили — была угнана более двух месяцев тому назад.

— Точно? — с сомнением переспросил Игорь. — Милиция и специально может дать не ту информацию.

— А при чем тут милиция? Кочет вчера первым делом отыскал номер взорванной машины. И даже прихватил его с собой. Так вот, оказалось, номер тот со старого списанного «Москвичка».

— А откуда известно, что тачка украдена более двух месяцев тому назад? — в свою очередь поинтересовался Антон.

— Известно. У меня свои люди везде есть… — неопределенно заметил Мишка. — Везде.

В это время в дверь тихо постучали, и она открылась. На пороге появился высокий парень.

— Тебе чего, Диман? — недовольно спросил Мишка.

«Диман?» — Антон внимательнее поглядел на вошедшего. И верно, это был один из парней, отобравших ранней весной у Виты сумочку.

— Я тут встречался с корешами, что на Брынду работают, — сообщил Диман.

— Ну и?

— Да вроде не мог он тебе такую подлянку кинуть. Во всяком случае мужик дал своим людям задание выяснить, кто на тебя зуб имеет.

— Может, ты и прав. Случись что со мной, начнется передел. В этом случае ему едва ли веселее жить будет… — подумал вслух Мишка. — Ну да ладно. Ты мне лучше скажи, выяснили что по «Фольксвагену», или нет?

— Кроме того, что он в угоне, пока ничего, — развел руками Диман. — Но скоро будем знать, кто, когда и где его оприходовал. А там, глядишь, и выясним, у кого он до вчерашнего дня обретался…

— Вот и давай, брат, выясняй, — кивнул Мишка. — Про «Фольксваген» выясняй, и про «Шкоду». Может, и выведут они нас на кого нужно…

— Точно выведут, — убежденно заверил Левого Диман.

— Когда будешь искать — не жмоться, — наставительно посоветовал Филимонов. — Бабки дело наживное. А нам сейчас важнее всего вычислить того козла, что посмел заказать меня. Понял?

Диман только кивнул.

— Кстати, за бабками в случае необходимости можешь обращаться вот к ним, — Мишка кивнул в сторону друзей. — Это Антон и Игорь. Знакомься.

— А мы с Диманом уже знакомы, — усмехнулся Антон.

Парень удивленно поглядел на него.

— Было дело, — продолжил Антон. — Случайно встретились как-то вечером в начале весны. А может — в конце зимы.

— Это где же? — пристально глядя на Антона, спросил парень.

— Да на улице, — отвечая Диману, но глядя при этом на Филимонова, пояснил молодой человек. — У арки при въезде в наш двор. Диман там был с Косым и ещё с одним парнем.

Судя по изменившемуся выражению лица парня, теперь он тоже узнал Антона.

— Ну и что? — насторожился Мишка. — Схлестнулись вы, что ли?

— Да что ты! — чуть ли не негодующе отверг такую возможность Антон. Просто слегка подискутировали на тему о том, кому проводить до дома Витку. Во дворе-то у нас темно, сам знаешь…

— Витку?

— Ну да, Витку. Но когда ребята узнали, что я её хорошо знаю, то не стали спорить. «Жаль, говорят, конечно. Но если желаешь, провожай девушку сам». На том мы и разошлись.

— Может быть, они тебе ещё предлагали сбегать и купить для Витки цветов? — съехидничал Филимонов.

— Нет. Вот чего не было, того не было, — вполне искренне отмел такую возможность Антон. Поднявшись со стула, он протянул руку парню. — Как жизнь, Диман?

— Да так… Вроде все нормально, — пожимая руку, ответил парень и добавил, — Вот не думал…

— Ладно, — прервал его Мишка. — Думал, не думал. Запоминай пока, где можешь найти Андрея с Игорем. — И он назвал адрес офиса их «фирмы».

Когда Диман ушел, Мишка поглядел на Антона и насмешливо заметил:

— Помню, весной ребята пришли с отметинами. Как будто их кто мордой по терке… тьфу ты, черт — теркой по мордам обрабатывал. Так это, выходит, ты их уму-разуму учил?

— Кто старое помянет…

— Это точно. Но ничего. Теперь они во всяком случае знают, что ты мой кореш. Так что тем более будут к тебе с должным уважением относиться.

* * *

Следователь Касымов был склонным к полноте мужчиной приблизительно сорока лет от роду. Беседа с ним оказалась непродолжительной. Выяснив между делом, что Антон Стахов накануне весь вечер провел дома, следователь поинтересовался:

— Жена, естественно, может подтвердить это?

— Надеюсь, — кивнул Антон.

— Что значит — надеюсь? Ее что, не было дома? — сообразил Касымов.

— Как раз вчера я отвез её с дочкой к её родителям. У тестя послезавтра юбилей. Так что теще требуется помощь.

— Спасибо за откровенность, но откуда ей знать, что вы потом оставались дома?

— Она звонила мне. И последний раз — около двенадцати. Я должен был продиктовать ей рецепт из «Книги о вкусной и здоровой пищи».

— Звонила по мобильному? — следователь скривил губы в извиняющейся усмешке. Он всем своим видом как бы старался сказать: «Я понимаю, что задаю неприятные вопросы. Но это же моя работа. Что делать?».

— Зачем? — пожал плечами Стахов. — По обычному. По нашему домашнему.

— Ну-ну… А чем занимается ваша супруга?

— Работает в банке.

— А в вашей «фирме» она денег ни за что не получает?

— Нет. Не получает, — покачал головой Антон.

— А в других организациях, которые имеют отношение к Филимонову?

— Что вы имеете в виду?

— У него же деньги вложены не только в ваши магазины, — напомнил следователь. — Так, может быть, ваша жена подрабатывает в какой-нибудь из его фирм?

— Нет. Она работает только в банке и нигде более не подрабатывает, ответил Антон и добавил, — Ровным счетом нигде. Кстати, я не очень понимаю, какое отношение ваши вопросы могут иметь ко вчерашнему взрыву…

— Могут, — заверил его следователь. — Но пусть вас это не смущает. Вы лучше скажите, как давно вы знакомы с гражданином Филимоновым?

— Как давно? Да практически всю свою сознательную жизнь! Мы же с ним росли в одном дворе, учились в одной школе.

— Хорошо. А как вы стали с ним компаньонами?

— Что конкретно вас интересует? — не понял Антон.

— Меня интересует, кому конкретно пришла в голову мысль создать вашу «фирму».

— Игорю. Игорю Снитко.

— А Филимонов?

— Мы предложили ему войти в долю, — пожал плечами Антон. — И он согласился.

— И какова была его доля?

— Каждый из нас внес по трети нашего уставного капитала.

— К тому же он обеспечивал вас «крышей»…

Антон промолчал.

— Думаю, вам приходилось продавать через свои магазины и кое-какие товары, которые поставляли люди Филимонова.

— Нет, — возразил Антон. — Вы ошибаетесь. Практически вся коммерческо-финансовая сторона работы была на нашей с Игорем ответственности.

— А за что же тогда отвечал Филимонов?

— За многое. Например — за транспорт, за безопасность.

— Ну да, — согласно кивнул Касымов и усмехнулся. — Конечно. За безопасность…

Из дальнейших вопросов следователя можно было сделать вывод, что его интересуют не столько обстоятельства вчерашнего покушения, сколько личность самого Мишки Левого и возможность того, что совместная «фирма» использовалась им для «отмывания» неких денег.

Когда позже Антон и Игорь сравнили свои впечатления, то они оказались абсолютно одинаковыми.

— Да, — удрученно подвел итог Игорь, — Мужик явно ищет на Филимонова криминал. Похоже того, кто «заказал» Мишку, найдут лишь в том случае, если он объявит о своей ответственности с экрана телевизора.

— И то, если передачу посмотрит кто-нибудь из высокого прокурорского да милицейского начальства, — согласился Антон.

И верно, прошло несколько месяцев, а ни исполнителей, ни заказчиков покушения так и не нашли. Сам давно уже выписавшийся из больницы Мишка на эту тему разговаривать не любил, а потому узнать от него что-либо определенное не представлялось возможным. Он и прежде-то не очень часто появлялся в офисе, а теперь и вообще общение с друзьями ограничивалось в основном лишь телефонными разговорами да редкими совместными застольями.

Однажды Антон случайно столкнулся на рынке с Диманом. Тот спешил к выходу с большой тяжелой сумкой.

— Есть какие новости? — после взаимных приветствий и ничего не значащего разговора о жизни поинтересовался Антон. — Удалось что выяснить о тех тачках? Я имею в виду «Фольксваген» и подорванную «Шкоду».

— Да как тебе сказать…

Прежде чем ответить, Диман немного помолчал, но в конце концов видимо все-таки решился поделиться сведениями с приятелем Мишки Левого:

— Ну да ладно. Вышел я с месяц тому назад на одного кента. Мужик промышляет в основном тем, что по заказу добывает клиентам особые тачки. Ну знаешь — заказывают ему какой-нибудь «Ягуар» семьдесят шестого года, он и пригоняет заказчикам именно то, что им нужно, а не последнюю модель «Ланчии» с жирной надписью по капоту «Не сомневайтесь. Украдено». — Диман поставил тяжелую сумку на бордюрный камень и продолжал, — Ему меня как человека надежного отрекомендовали. Погутарили мы с ним, значит. Я ему, конечно, высказал свое восхищение его работой. Сказал, что будто один клиент из Новороссийска интересуется «Альфа-Ромео» конца тридцатых годов. И вообще намекнул, что когда мне или кому другому потребуются особые тачки, то обязательно к нему обращаться буду. А потом постепенно перевел разговор на знакомых и между делом упомянул, что у моего шурина в начале мая из-под дома увели темно-синий «Фольксваген-Гольф». Так вот, не знает ли он, кто моему родственнику такую подлянку кинуть мог? Мужик только посмеялся, а потом и говорит, что, мол, у нас действительно шушеры всякой в последнее время развелось слишком много. У него самого вроде бы недавно его «девятку» угнали. Потом, правда, прикатили тачку назад, и за беспокойство отступных пять кусков отстегнули…

— Бывает… И тебе удалось узнать через него что-нибудь определенное? — решил поторопить своего собеседника Антон.

— Да я к тому и веду. Посмеялся, значит, этот деятель над «моим шурином» и говорит: «Обещать тебе точно не буду, но помочь постараюсь. Встретимся с тобой через три дня, в пятницу то есть, в четыре у автовокзала. Может, и скажу тебе, из кого бабки за тачку шурина выбивать нужно.»

— Прямо так и пообещал почти незнакомому человеку подставить угонщика? — удивился Антон. — Чем же это ты его так очаровал?

— Да ничем я его не очаровывал. Говорю ж тебе, что меня ему рекомендовали серьезные люди. Я для него вроде как свой. И спрашивал я его не о братве, а о вшивоте всякой.

— Это почему — «о вшивоте»? — не понял Антон.

— Да потому, что заказы на тачки для налетов и серьезных дел обычно делают пацанью всякому. Так надежнее. Те даже и не знают, для кого и для чего угоняют машину. И опять же — в случае чего спрос с малолеток меньше.

— Постой. Уж не хочешь ли ты сказать..? Неужто мужик узнал-таки для тебя, кто угнал тот «Фольксваген»?

— Вот тебе и «неужто», — снисходительно передразнил Диман. — Я ж тебе говорю — такие мужики как этот деятель слов на ветер не бросают. Короче, дал он мне адресок. Только не какого-нибудь пацана, как я ожидал, а механика одной ремонтной мастерской. Он вроде бы и угнал тот «Гольф», по которому мой шурин якобы и по сей день сокрушается.

Диман вновь замолчал, явно ожидая очередного вопроса. Ему явно льстило, что друг самого Мишки Левого так внимательно слушает его. И Антон не обманул ожиданий.

— Отчаянный он мужик, этот твой знакомый… Ему же за такие откровения спокойно могут «перо» в печень вставить.

— Он же не первому встречному поведал об этом механике. К тому же я пообещал ему аж половину выбитых бабок.

— И что этот механик? Раскололся?

— Если бы… Мы решили вначале пронаблюдать за ним. И представляешь, начали наблюдение аккурат в день его похорон.

— То есть..?

— То есть в первый и в последний раз видели мужика в тот день, когда его выносили из дома в катафалк.

— Убили мужика? — сообразил Антон.

— Да нет. Вроде это был просто несчастный случай. Что-то он там делал под машиной, а та возьми и придави его.

— Поддомкрачена, что ли, была?

— Была закреплена на подъемнике. Ну и обрушилась вдруг ни с того ни с сего вниз. Стопор там какой-то сорвался, или что-то в этом духе… Короче — припечатало любезного к бетону, как цыпленка-табака к сковороде.

— При свидетелях?

— Нет. Это произошло в обеденный перерыв. Остальные работяги в это время неподалеку в баре пиво пили. А что?

— Да ничего, — пожал плечами Антон. — Ну а этот твой новый знакомец? С ним-то ничего не случилось?

— Ты это о спеце по тачкам? Да что с ним будет!

— А вдруг машина с подъемника упала на парня не случайно? — подсказал Антон. — Думаю, ты тоже об этом подумал? Вдруг кто-то выяснил, что тем парнем из мастерской интересуются? Узнал об этом, да и устроил на всякий случай «аварию».

— Да брось ты! — махнул рукой Диман. — Насмотрелся, видно, американских фильмов, вот тебе и мерещится, что у нас тут тоже суперагенты ФБР всякие хитрые дела прокручивают. — Он помолчал немного. — В России-матушке проще обушком по темечку тюкнуть, или пулю меж глаз пустить, чем такие аварии устраивать. К тому же придавило бедолагу ещё до того, как я со «спецом» своим встретился. Нет, мужик, это судьба так распорядилась, что парню не пришлось с нами повстречаться. Для него-то это, может, и к лучшему. По крайней мере — не мучался особенно.

— Понятно… А что насчет красной «Шкоды»? — Антон вновь вернул разговор к интересующей его теме.

— А ты что, не в курсе, что ли? — удивился Диман.

— Да нет. А что?

— Здесь менты на удивление неплохо сработали.

— ???

— Довольно быстро вышли на пацанов, которые угнали тачку.

— И что пацаны? Известно, кому они её толкнули?

— Вот в этом-то, понимаешь, и вся закавыка… — Диман явно тянул время, получая удовольствие от нетерпеливого любопытства своего собеседника.

— Ну?

— Видишь ли, была у пацанов своя клиентура. В основном из южных краев. Ребята по дешевке спускали им краденые тачки. В основном — почти новые импортные. Угоняли по случаю машину, и потом до появления покупателя она стояла в старом гараже, что принадлежал матери одного из пацанов.

— Она, естественно, была не в курсе… — подсказал Антон.

— Как водится. Свою машину она продала несколько лет тому назад, когда умер муж. Потом сдавала гараж какому-то деятелю, но тот не платил ей более полугода, а затем попросту смылся. К тому времени в гараже в довершение всех бед прохудилась крыша. Да ещё правление гаражного кооператива требовало ежегодных взносов. Представляешь? Ну а денег в семье хронически не хватало. Баба решила было уже продавать свой бокс, как сын сказал, что нашел богатого клиента, который и крышу отремонтирует, и хорошие бабки готов платить за аренду. И на следующий день пацан действительно принес матери пятьсот баксов.

— Понятно. Угнанные тачки выстаивались в этом гараже, — нетерпеливо кивнул Антон.

— Вот именно. Туда же в ожидании приезда клиента поставили и «Шкоду». А когда прибыл покупатель, то к искреннему удивлению пацанов машины там не обнаружилось. Вот так-то…

— Угнали?

— Вот именно, — подтвердил Диман. — Угнали. Из-под трех замков. А замки снова заперли.

— Наверное, пацаны сразу же с заявлением в милицию побежали, рассмеялся Антон.

— Нет, — серьезно возразил Диман. — Клиенту они тачку по-быстрому все-таки сделали. Потом поменяли все замки. И продолжили свой «бизнес». А когда к ним заявилась милиция, в гараже уже стоял новенький «Опель». — Он помолчал немного и философски завершил, — Да, не повезло пацанам.

— И не только им… — согласно кивнул Антон.

 

ГЛАВА 6

Из-за покушения на Филимонова по городу чуть было не прокатилась волна громких разборок. Однако благодаря выдержке и уму Мишки Левого до открытых «военных действий» дело так все-таки и не дошло. Мишка не стал поддаваться эмоциям. А трезвый анализ и проведенное его людьми расследование доказывали, что ни один из тех, кого можно было бы заподозрить в «заказе», замешан в нем скорее всего не был. Во всяком случае — «не пойман, не вор», а потому в конечном итоге все ограничилось лишь усилением охраны Филимонова и принадлежащих ему структур.

Для Антона с Игорем жизнь снова вскоре вошла в обычное русло. Опять приходилось целыми днями заниматься организационными вопросами, мотаться по различным комитетам и таможням, а также по принадлежащим им теперь довольно многочисленным магазинам и магазинчикам. В этом им помогал некий Александр Иванович Рысанов, занимавший в фирме скромную должность начальника склада. Должность должностью, но отличавшийся опытом и деловой хваткой Рысанов бывал в подобных поездках просто незаменимым. Особенно он бывал полезен при переговорах, в которых принимали участие женщины. Они прямо-таки таяли в присутствии этого высокого сероглазого красавца.

В свое время Рысанов был сотрудником какой-то закрытой структуры — то ли Федеральной Службы Безопасности, то ли Главного Разведывательного Управления. Неизвестно, что на самом деле явилось причиной его ухода со службы. Злые языки утверждали, что тут не обошлось без женщины. Будто бы у кого-то из его начальства появились более чем веские основания полагать, что отношения между его женой и Рысановым далеко перешли границы чисто дружеских. Но сам Александр Иванович на эту тему предпочитал не распространяться. Да это теперь и не имело особого значения. Во всяком случае, будучи уволенным в возрасте тридцати шести лет, бывший майор не долго оставался безработным. Уже через пару недель он работал начальником охраны крупного автомобильного магазина. Из магазина, правда, ему через несколько месяцев пришлось уйти из-за неприятной истории с одной из клиенток, почему-то решивший оставить своего респектабельного и уважаемого в городе мужа ради совсем не горевшего желанием стать её мужем Рысанова. Потом Александр Иванович некоторое время возглавлял бюро путешествий, а затем работал в захудалом детективном агентстве, откуда по чьей-то рекомендации и был взят Игорем Снитко на скромную должность начальника склада. Когда у себя в кабинете Игорь знакомил Антона с Рысановым, молодому человеку показалось, что когда-то их уже представляли друг другу. — Мы случайно не встречались с вами прежде? — поинтересовался он.

— Конечно встречались, — ответил за Рысанова Игорь. — Александр Иванович частенько бывал на даче у Славки. Наверняка вы не раз пересекались с ним там.

— Может быть. Не исключается, — пожал плечами Рысанов. — В свое время я чем мог помогал Вячеславу.

И тут Антон вспомнил, когда он видел этого высокого моложавого мужчину — это действительно произошло на даче у Славки в день его знакомства с Лидой. Да, теперь Антон был полностью уверен, что ему приходилось сталкиваться там с Рысановым. Но что удивительно, несмотря на идеально правильные черты, лицо начальника склада странным образом не запечатлевалось в памяти, и попроси кто-нибудь через день после той встречи описать Александра Ивановича, Антон ни за что не смог бы этого сделать. Единственно что оставалось в памяти — это несколько неприятное ощущение от его взгляда. Было в нем что-то такое… Будто Рысанов наблюдал за своим собеседником с известной долей презрительного недоверия, зная о нем нечто очень предосудительное. «А ведь, — с толикой зависти подумал тогда молодой человек, — женщин такие вот красавцы с презрительно-холодным взглядом наверняка влюбляют в себя до безумия».

Несмотря на то, что разница в возрасте с бывшим майором была не столь уж и велика, отношения друзей с ним так и не вышли за пределы служебных. И объяснялось это не снобизмом владельцев фирмы, а скорее всего лишь дистанцией, которую ненавязчиво держал со своим начальством Александр Иванович.

Иногда вдвоем или же в сопровождении Рысанова друзья выезжали и в другие города, где у «фирмы» уже появились свои отделения. И если прежде Антон полагал, что когда их положение упрочится, то появится намного больше свободного времени, то теперь он уверился в обратном. Времени ни на что катастрофически не хватало. И в первую очередь не хватало его на личную жизнь. Во всяком случае, свидания с Витой теперь в лучшем случае происходили не чаще раза в две недели. И, встречаясь «у себя», они буквально набрасывались друг на друга, как лишенный на время спиртного алкоголик жадно набрасывается на наконец-то попавшую ему в руки бутылку. Они нуждались друг в друге, поскольку каждый давал другому внимание, теплоту и любовь. Но, несмотря на свою становящуюся все более сильной привязанность к Вите, Антон даже не помышлял о разводе с Лидией. А Вита, нужно отдать ей должное, за все время после возобновления их отношений тактично ни разу не завела разговора о совместном будущем. И Антон был ей весьма признателен за это.

Так прошел ещё почти что год. А в начале мая случилось страшное. Вскоре после того, как в кругу друзей отпраздновали день рождения Ники-Вероники, бы убит лучший друг и компаньон Антона Игорь Снитко.

Игорь жил в новом двадцатидвухэтажном кирпичном доме. Несмотря на требования Мишки, ни он, ни Антон услугами охранников не пользовались. В этом, как они полагали, не было ровно никакой необходимости. В работе они не выходили за рамки честной конкуренции. Их менее удачливые соперники по бизнесу после разорения как правило становились в итоге сотрудниками их «фирмы». И никто из них вроде бы не жаловался. Не было оснований. Жизнь бывших владельцев небольших магазинчиков становилась в результате лишь более спокойной и, что называется, социально защищенной.

За последние годы не было прецедентов, чтобы Игорю или Антону кто-нибудь серьезно угрожал. Полностью избегать конфликтных ситуаций конечно же не удавалось. Но все они в конечном итоге так или иначе разрешались и как правило завершались общим согласием. Облагать «фирму» оброком пытались лишь в самом начале её существования. Но информация о том, что её совладельцем является сам Мишка Левый, сразу же лишала доброхотов, навязывающих свою «крышу», всякого интереса к дальнейшим контактам. И вот, на тебе…

* * *

Когда в тот день Антон с некоторым опозданием появился на работе, там уже знали о трагическом происшествии. Как выяснилось, после утренней пробежки Игорь по обыкновению появился на спортивной площадке, где минут двадцать пять — тридцать делал интенсивную зарядку. Затем он направился домой. Спортивная площадка находилась недалеко от берега расположенного в парке пруда. Попасть со спортивной площадки на ведущую к его дому улицу Игорь мог либо по идущей перпендикулярно к ней широкой аллее, либо тропинкой, наискось ведущей к узкому концу пруда. Последний путь был короче. Кроме того, бежать конечно же было приятнее не вдоль забитой автомобилями дороги, а по пахнущему свежей зеленью парку. Вблизи от этой тропинки труп Игоря и обнаружила студентка, также бегом возвращающаяся в то утро с зарядки. Девушка жила с Игорем в одном доме и была знакома с ним. Поэтому с предварительным опознанием трупа затруднений не было.

Снитко застрелили из пистолета. Было сделано два выстрела — один в сердце, другой, контрольный, в затылок. Убийца или убийцы отличались завидным хладнокровием. Прежде чем скрыться, они оттащили убитого в кусты. И если бы девушка не заинтересовалась чем-то белым, мелькнувшим в поле её зрения на доли секунды слева в кустах, труп скорее всего обнаружили бы лишь через несколько часов, когда в парк устремлялись многочисленные молодые мамы со своими чадами.

Узнав о случившимся, Антон немедленно позвонил Мишке и затем отправился к родителям Игоря. Славка, брат покойного, находился уже там. Антон оставался с родителями друга около часа, а затем, когда подъехал Мишка, направился в милицию, дабы узнать о том, когда родные и близкие получат тело убитого для захоронения. Оказывается, в милиции его уже ожидали. Но беседа оказалась очень короткой. Ему лишь предложили принять участие в опознании, а потом настоятельно попросили появиться ещё раз в пятнадцать тридцать.

* * *

В указанное время Антон был на месте.

— Где вы находились и чем занимались сегодня от шести пятнадцати до семи тридцати? — без каких-либо предисловий спросил сухощавый капитан с унылым длинным носом.

— Находился дома. Приводил себя в порядок и собирался уезжать на работу.

— Кто ещё был дома?

— Жена и дочь.

— Продиктуйте их основные данные, — попросил капитан.

Антон продиктовал.

— Как вы обычно добираетесь на работу?

— Машиной.

— Своей машиной?

— Своей, — подтвердил Антон.

— Когда обычно выходите из дома на работу?

— В семь пятьдесят — в восемь.

— А в котором часу вышли сегодня?

— Приблизительно в восемь двадцать.

— А что так? — капитан внимательно смотрел на Антона.

— Пришлось дожидаться жену.

— То есть, в интересующий меня период времени её с вами дома не было? — оживился капитан. Антону показалось, что кончик его длинного носа даже слегка приподнялся как у нашедшего добычу любопытного ежа. Создавалось впечатление, что человек в форме усиленно принюхивается, как бы надеясь уловить исходящий от своего визави запах страха.

— Жена отсутствовала не более получаса, — уточнил Антон. — К ней за какими-то документами должна была заехать коллега. Вот ее-то моя супруга и поджидала у перекрестка метрах в двухстах от дома.

— Этой коллеге что-то мешало подняться к вам самой?

— Послушайте! Какое это имеет отношение к случившемуся?

— Имеет, имеет. Так почему сослуживица вашей жены не поднялась к вам?

— Да ничего тут нет странного. Просто документы были нужны ей срочно, а потому жена обещала подождать её на улице… Коллега почему-то задерживалась, соответственно задерживался и я.

— Вы что, не могли уйти без жены?

— Не мог. Мы с женой предпочитаем не оставлять дома дочку одну.

— Понятно. А вы сами не имеете обыкновения бегать к пруду на зарядку? — деловито осведомился капитан.

— Раньше бегал. Но скоро будет два месяца, как перестал.

— Что так? — стандартной фразой проявил свой интерес капитан.

— Сильно подвернул в марте ногу. Конечно, пора было возобновить пробежки, но все никак не мог себя заставить… — посетовал Антон.

— А сколько вам могло бы потребоваться времени, чтобы добраться бегом от дома до пруда? Точнее — до спортивной площадки?

— Порядка десяти минут… Иными словами, не могу ли я быть убийцей? Нет. Даже чисто теоретически. Если бы я покинул дом, меня в этом случае наверняка видело бы по крайней мере с полдюжины различных знакомых.

— А вы уверены, что вас никто не видел? — прищурился капитан.

— Уверен. Поскольку в это время в ожидании жены я развлекал дома дочку.

— Да вы не волнуйтесь, — неожиданно изобразил на своем лице улыбку капитан. — Если все обстоит именно так, как вы говорите, вам нечего опасаться.

— Я и не опасаюсь. С чего вы взяли?

— А коль не опасаетесь, то не надо нервничать… Кстати, как это получилось, что согласно вашему уставу — я имею в виду устав вашей «фирмы» — никто из соучредителей не имеет права на выделение из «дела» своей доли?

— Мы записали этот пункт специально, чтобы не дробить свой бизнес.

— И кому принадлежала эта идея?

— Игорю. То есть — Снитко. Он был инициатором создания нашей «фирмы». Он же в основном и давал предложения по уставу.

— Ну да. Конечно. Наиболее активными в таких начинаниях почти всегда почему-то оказываются именно убитые…

— Но это действительно так!

— Может быть, может быть… И что же? Теперь родственники Снитко не могут рассчитывать на свою долю?

— Нет. Не могут. В соответствии с уставом они лишь наследуют право на треть прибылей. — Антон сделал паузу. — Две остальные трети получаем мы с Филимоновым.

— А если… Если погибните вы с Филимоновым, что тогда?

— Остается совет директоров. А наши наследники будут получать все по той же трети доходов и руководить работой через совет директоров. Иными словами, наше детище должно существовать независимо от того, живы мы, или нет.

— То есть, ни вместе с Филимоновым, ни по отдельности вы не имеете права продать свою «фирму»?

— Именно так, — подтвердил Антон.

— А изменить соответствующим образом устав?

— Пункт о совместном владении и неделимости изменению не подлежит.

Когда приблизительно через сорок минут Антон уезжал из милиции в машине Филимонова, тот заметил:

— А я-то, дурак, думал, что охотятся только на меня. Кто бы мог предположить, что попытка подорвать меня имеет какое-то отношение к нашей «фирме»?!!

— Честно говоря, тогда это мне тоже не пришло в голову, — признался Антон.

— Вообще-то я был уверен, что меня хочет убрать кто-нибудь из «крутых ребят», которым я чем-то насолил… А дело, оказывается, много сложнее.

— Похоже на то, — согласился Стахов.

— Теперь ты у меня без охраны ни шагу! Понял?

— Сам знаешь, если возьмутся серьезно — никакая охрана не поможет, задумчиво покачал головой Антон. — Тут нужно действовать по-другому.

— Ишь ты! Вот что значит — «верхнее образование». Человеку сразу все ясно… Ну и как же, по-твоему, нам теперь следует действовать?

— Как ты понимаешь, в первую очередь нам нужно понять, с какой целью нас пытаются ликвидировать.

— Ну, положим, тебя ещё никто не пытался… Но спокойно дожидаться покушения лучше не будем. — Мишка поглядел на друга и поинтересовался, — Ты чего надулся?

— Ты так сказал, что на меня пока не покушались, будто…

— Да ладно тебе! Это следователь все подводил меня к тому, что ты, мол, вполне мог постараться избавиться от нас с Игорем. Его интересовало, какие в этом случае ты получил бы преимущества. Пришлось этому деятелю объяснять, что никаких преимуществ и быть-то не может. Одни убытки при этом намечаются.

— Следовательно…

— Следовательно вроде бы понял этот гусь, что охоту на нас затеял кто-то сторонний. Другого вывода тут не сделаешь. Кому-то выгодно всех нас спровадить на тот свет. Так?

— Так, — без особого энтузиазма подтвердил Антон. — Только я пока все-таки никак не врублюсь, кто и что выигрывает в случае нашей смерти. Как говорят юристы — кому это выгодно?

— Э-э, брат, ты слишком многого от меня хочешь. Если бы нам был известен ответ на этот вопрос, я бы уже знал, что мне делать… А то мы с тобой больше похожи на слепо-глухонемых, не знающих, с какой стороны в них бросят очередной камень.

— Это точно… А следователь-то не дурак, — задумчиво произнес Антон. — Он прекрасно понимает, что в тебя и в Игоря стреляли не ради острых ощущений. Поэтому сразу начал с нужного конца — попытался разобраться, кто и что тут выгадывает. И в этом плане у меня к нему нет никаких претензий.

— Да плевал он на твои претензии… Скажи спасибо, что он на всякий пожарный не посадил тебя «до выяснения обстоятельств».

— Шутишь?

— Да уж какие тут шутки! — искоса поглядел на приятеля Мишка. — Мужик, похоже, и сейчас ещё тебя подозревает. Несмотря на все мои объяснения.

Некоторое время друзья молчали.

— Ты это хорошо сказал о слепо-глухонемых… — наконец прервал Антон затянувшуюся паузу. — Точно и образно. И мне тоже что-то не очень хочется быть в их положении. Поэтому не станем же мы с тобой действительно спокойно дожидаться очередного камня неизвестно с какой стороны!

— Не будем, говоришь? Это хорошо, — не скрывая иронии, одобрил Мищка. — Приперло, значит?

— А ты как считаешь? Вроде того.

— Ну-ну…

— Пусть пока мы ничего не видим и не слышим… Но давай по крайней мере двигаться на ощупь. Только не ждать, когда кто-то доведет задуманное до конца, и нас все-таки подорвут или шлепнут… — Антон замолчал.

— Ты продолжай, — кивнул Мишка. — Я слушаю.

— Давай думать, давай искать, кому это мы насолили… кому так основательно стоим поперек дороги, что ему или им нас обязательно нужно уничтожить?

— Я уже столько передумал… Можешь мне поверить. Так что теперь твоя очередь. К слову, мои ребята, как ты понимаешь, со смертью Игоря не перестали искать того, кто пытался подорвать меня.

— А что толку? — пожал плечами Антон. — Так ведь ничего и не узнали…

— А ты что предлагаешь?

— Я? — переспросил Антон. — Давай я также попытаюсь что-нибудь сделать со своей стороны. У меня ведь тоже немало знакомых. Подключу кое-кого.

— Да будет тебе! «Попытаюсь», «что-нибудь», «подключу», — передразнил Филимонов. — Занимайся-ка ты лучше, брат, своими делами. У меня, как ты знаешь, для деликатных дел есть Кочет и его ребята. Так что предоставь эту работу им. — Мишка немного помолчал и приказал шоферу, — Притормози у подъезда.

Машина остановилась у офиса.

— Давай топай к себе и жди. — хлопнул по плечу приятеля Филимонов. Через час — полтора приедут от меня к тебе двое крепких ребят. И с сегодняшнего дня привыкай — будут за тобой ходить тенью. До сортира провожать и у дверей спальни стоять, когда ты к бабе отправишься. Понял?

— Понял. И все-таки — кому же это стало так невтерпеж избавиться от нас?

— Вот и подумай об этом на досуге. А что надумаешь — сообщи мне или Кочету. Пока же могу тебе только сказать, что моего охранника и Игоря убили из одного и того же пистолета. Но об этом — никому ни слова. Понял?

* * *

Попрощаться с Игорем на кладбище пришло существенно больше народа, чем этого можно было ожидать. Антон тут и там видел незнакомые лица. «По всей видимости, — сообразил он, — это люди из милиции или ребята Мишки». Да, смерть Игоря свела тут самых различных людей. Старых и молодых, блюстителей порядка и тех, кто в основном жил за счет его нарушения. И лишь очередное напоминание о бренности жизни создавало иллюзию всеобщего примирения. Неожиданное столкновение со смертью на время отодвигало на задний план все мелкие житейские проблемы. Как бы в подтверждение этого тут в числе друзей покойного почти рядом друг с другом стояли Вита и Лида.

Антон же с Мишкой не отходили от родителей покойного. Стахов обратил внимание на странное соседство жены и Виты, однако сама обстановка траурной церемонии не оставляла ему времени для дальнейших наблюдений и раздумий. Плачь матери покойного, скорбные лица хорошо знавших его подруг, а также звучавшие над гробом покойного недоуменные речи и гневные клятвы друзей создавали странный эффект нереальности происходящего. Все вокруг воспринималось Антоном как через некое зыбкое марево. Ему трудно было поверить, что эти люди собрались тут для последнего прощания с его ближайшим другом. Просто никак не укладывалось в уме, что больше нет веселого и, кажется, никогда не унывавшего Игоря.

Уже после того, как близкие и друзья кончали бросать в могилу традиционные горсти песка, внимание Антона привлекла как бы внезапно «материализовавшаяся» на опушке леска метрах в сорока от них небольшая возбужденная группа. Приглядевшись, молодой человек узнал среди спорящих о чем-то людей Кочета. Почти одновременно он обратил внимание на несколько отошедшего в сторону Филимонова. Мишка держал у уха трубку мобильного телефона.

— Что-то случилось? — подходя к приятелю, поинтересовался Антон.

— Нет-нет. Все в порядке, — успокаивающе поднял руку Мишка. Возвращайся к остальным. Я сейчас подойду.

— Уверен, что моя помощь не нужна?

— Я же сказал, что нет.

Антон вернулся к могиле, однако краем глаза продолжал наблюдать за развитием событий на опушке леска. Вскоре жестикуляция собравшихся там людей стала менее оживленной, а когда Антон ещё через пару минут поглядел в ту сторону, то обнаружил, что заинтересовавшая его группка исчезла так же внезапно, как и появилась до того.

По иронии судьбы с кладбища Лида с Витой ехали на поминки в одной машине. И если Лида скорее всего не знала, кто эта яркая зеленоглазая девушка, сидевшая рядом с водителем на переднем сидении, то Вита, в течение церемонии неоднократно видевшая Лидию вместе с Антоном, не могла не отдавать себе отчета в том, кем она являлась Стахову. Таким образом, состоялось нечто вроде неофициального знакомства. А перед началом поминок ситуация сложилась таким образом, что Антону волей-неволей пришлось познакомить девушек друг с другом. Но они по сути не общались. Сразу после нейтрально-любезного «очень приятно» Виту под каким-то предлогом отвел в сторону внезапно оказавшийся рядом Мишка. Немного постояв вдвоем, Антон с Лидой подошли к брату покойного. Бросалось в глаза, что Славка за последние дни зримо осунулся. Глаза его казались какими-то отрешенно-потерянными. Голос сел. Он почти не прекращая курил, и от него явственно попахивало спиртным. «Нет, будет лучше, если маме сделают укол, — говорил он Кире, когда к нему приблизились Стаховы. — Твои таблетки на неё уже не действуют.»

— Вот, — пояснил он подошедшим, — Пичкает маму какими-то транквилизаторами, а они ей не помогают.

— Славик прав, — подключилась Лида. — Наверное, соответствующий укол подействует лучше.

— Но я не умею делать уколы! — развела руками её молодая тетушка. Шприц и лекарство мне дали на всякий случай, но я никогда в жизни не делала уколов.

— А зачем тебе их делать? — Лида оглянулась, как бы ища кого-то глазами. — Сделать укол может кто-нибудь, кому это не составляет труда. Ну хотя бы… Виктория.

— Какая Виктория? — не поняла Кира.

— Славик знает. Это давнишняя знакомая моего Антона, а также Игоря, пояснила Лидия. — Сейчас она, кстати, беседует с Мишкой.

— Откуда тебе известно, что Витка врач? — удивился Антон.

— Так ты же сам сказал мне об этом, — пожала плечами Лида.

«Странно, — подумал Антон, — Готов дать голову на отсечение, что ничего подобного я тебе не говорил.»

— Лидка права. Пошли, — беря Киру за локоть, сказал Славка и направился к Вите. Лида последовала за ними.

Постояв несколько секунд в одиночестве, Антон пошел за женой. В это время навстречу ему двинулся Мишка.

— Ты интересовался, что там за заварушка случилась на опушке, — отводя приятеля к окну, напомнил он. — Мои ребята засекли какого-то фрукта, который снимал похороны видеокамерой. Ну и потрясли его слегка. А тут подоспели какие-то мужики. Дело чуть было не дошло до стрельбы. Но в конце концов выяснилось, что тот любитель запечатления похоронных событий был из ментовки. Да и защитнички его оказались оттуда же.

— Но все закончилось нормально?

— Более или менее. А что они могли сделать? Ведь у Кочета и его парней удостоверения охранной фирмы.

— Коль снимали похороны, значит по делу все-таки проводятся какие-то мероприятия… — заметил Антон. — Его не положили под сукно. Это радует.

— Еще чего! Как они могут положить? Это же убийство, а не переход улицы в неположенном месте… Хотя, может, ты и прав. У нас возможно всякое.

— А как Кочет оказался на опушке?

— Видишь ли… Тут недавно я снова попал в одну странную передрягу, сообщил приятелю Мишка. — В меня снова стреляли.

— Что?!!

— Стреляли, говорю, снова. Вот Кочет и расставил на время похорон своих людей по наиболее опасным зонам.

— Стреляли? — зациклился Антон на первой части сказанного приятелем. Не может быть!

— Еще как может.

— Где? Когда?

— Когда? — переспросил Мишка. — Да сегодня утром.

— Ты смеешься?

— Если бы…

А утром случилось следующее.

В связи с предстоящими похоронами Мишка накануне не поехал на дачу. Около пяти тридцати утра его разбудил телефонный звонок. Недоумевая, кому это он мог понадобиться в столь раннее время, Филимонов поднял трубку.

— Ты, Левый? — не здороваясь, поинтересовался знакомый голос и, не дожидаясь ответа, представился, — Это Мартын.

Если бы не неурочное время, в звонке Мартына не было бы ничего необычного. Когда того требовали обстоятельства, любой из знакомых или подчиненных мог позвонить Филимонову. Но так рано…

Антон тоже хорошо знал Лешку Мартынова, который учился в их школе на класс ниже его. После окончания восьмого Мартын поступил в техникум, а через пару лет вдруг куда-то исчез. Как потом выяснилось, на каком-то вечере у себя в техникуме он выпил с ребятами, а потом, возвращаясь домой, затеял драку, закончившуюся для его противника весьма печально. Драка, а точнее расправа, случилась в трамвае. Там свой праведный гнев, материализовавшийся в удар отверткой по шее, Мартын обрушил на позволившего сделать ему замечание немолодого мужчину. Когда тот рухнул, схватившись рукой за шею, и Лешка увидел бьющую у мужика между пальцев кровь, то, внезапно отрезвев, предпочел в вагоне более не задерживаться, и выскочил на следующей же остановке. После исчезновения Мартына немногочисленные свидетели случившегося сразу же воспряли духом. Кое-кто даже преисполнился справедливой жаждой мести. В результате тронувшийся было к следующей остановке трамвай сразу же остановили. Кто-то стал оказывать помощь пострадавшему, а кто-то вызвался позвонить в милицию. Короче, Лешке не повезло. Нашли Мартына буквально через десять минут после того, как он покинул вагон трамвая.

Вообще-то, случившееся с Мартыновым было тем более странно, что он всегда отличался тихим и смирным характером. Парень даже не всегда мог постоять за себя, и его частенько поколачивали. Об этом на суде говорили и преподаватели, и соученики. Но что толку? Тихоня чуть не убил человека. И пусть говорилось на суде о том, что пострадавшего удалось спасти. Это уже мало что меняло. Во всяком случае, от заключения это Лешку не спасло. В результате он на несколько лет исчез из города. А по окончании срока заключения парень вернулся в родной двор и судьба вновь свела его с Мишкой Левым. Побывавший и сам с «местах не столь отдаленных», Филимонов принял участие в судьбе Мартына. С тех пор парень работал на него.

— Чего тебе не спится в такую рань? — не очень благожелательно спросил Мишка звонившего ему Мартынова.

— Я, это… Поговорить надо. Срочно.

— А что ж ты звонишь только сейчас? Если так спешно, мог бы и в час ночи прорезаться, — съехидничал Мишка.

— Важные новости у меня, слышишь? Мне тут интересные вещи удалось узнать…

— Относительно того, где у баб эта самая штучка находится?

— Да я же на полном серьезе! Похоже, я выяснил, кто стрелял в Игорюху.

— Подожди, подожди, — окончательно проснулся Мишка. — Ты это серьезно?

— А то!

— Да телись же ты! Кто это был?

— Увидишь сам. Я тут для тебя один документик интересный надыбал…

— Так читай его. Чего ждешь?

— Так это… По телефону не стоит. Ни в коем случае, — ответил Мартын. — Может, ты лучше спустишься? Я, это, тут внизу. У тебя под окнами.

— А что у тебя с голосом? — полюбопытствовал Левый.

— Так простудился, думаю.

— Ну ладно, давай поднимайся. Жду.

— Минутку! — почти испуганно остановил его Мартын. — Не вешай трубку. Я, это… Я не могу подняться. Слышишь? Ты лучше сам спустись. А то… грязный я больно. В дерьме весь. По самые уши.

— Не болтай чепухи. Давай, жду.

— Нет, правда. Это, как его… Я тут провалился в выгребную яму. Ты представляешь, как от меня несет?

— Не страшно.

— Так я испачкаю и провоняю тебе там все, — чуть ли не с отчаянием в голосе заявил Мартын. — Лучше давай ты…

— Поднимайся, говорю. Дверь я тебе сейчас открою, — и Левый повесил трубку.

Набросив халат, Мишка вначале открыл с пульта домофона дверь подъезда, а затем отпер и несколько приоткрыл дверь своей квартиры. Стоя в проеме, Филимонов слышал шум поднимающегося лифта. Кабина остановилась на его этаже, но из неё странным образом никто не выходил. «Что-то тут неладно», понял Левый и в этот момент увидел, как из раздвижных дверей появились вначале голова, затем плечи и, наконец, верхняя часть туловища согнувшегося в поясе Мартына. Левая его рука безвольно болталась, правая была заложена за спину. Парень сделал вперед какой-то очень неуклюжий шаг, ноги его подкосились, и он тут же рухнул головой вперед в сторону ведущего на следующий этаж марша лестницы.

Увидев падающего Лешку, Филимонов непроизвольно распахнул дверь и сделал шаг на лестничную клетку. В то же мгновение он боковым зрением увидел появляющуюся из дверей лифта руку с зажатым в ней пистолетом, и тут же отпрянул назад. Мишка и не пытался осмыслить происходящее. Он понял основное — ему грозила опасность. Всеми последующими его действиями руководил лишь спасительный инстинкт самосохранения. В доли секунды вновь оказавшись у себя в коридоре, Левый моментально «нырнул» вправо под прикрытие тяжелой металлической двери. И в то же мгновение один за другим прозвучали два выстрела. Одна из выпущенных пуль ударилась в край двери и от неё отрикошетила в деревянную обшивку стены. Вторая пуля прошла над левой рукой Филимонова. Ей он на долю секунды оперся о стену, в то время как правой рукой схватился за ручку своей двери. Вторая пуля прошла так близко к руке, что оставила на светло-коричневом ворсе рукава халата след в виде прямой и короткой темной дорожки. Затем с сухим ударом пуля вошла в стену коридора под зеркалом.

Почти одновременно с щелчком захлопнувшегося замка раздался тяжелый удар по двери. По всей видимости человек, выскочивший из лифта, не смог остановиться и обрушился всем своим весом но покрытую искусственной кожей металлическую поверхность. А может быть, он сознательно прыгнул на дверь, ещё надеясь ворваться в квартиру.

Милицию вызвали соседи. Машина с сотрудниками появилась буквально минут через восемь-десять после того, как прозвучали выстрелы. В результате обстоятельства сложились таким образом, что Мишке пришлось выступать в роли свидетеля и давать пояснения по поводу появления на лестничной клетке трупа молодого человека с ножевой раной в спине. Пока с Филимоновым беседовал старший прибывшей вскоре бригады, эксперты деловито выковыривали из стены коридора застрявшую в ней пулю. Исковерканная в результате удара о бетон, вторая пуля лежала, будто дожидаясь, когда на неё обратят внимание, на полированной поверхности стоящей под зеркалом тумбочки. Сотрудники милиции деловито обследовали также лестничную площадку, лежащей на ней труп и все вокруг. Кстати нож, которым был убит Лешка Мартынов, обнаружился на полу кабины лифта, где его забыл или специально оставил убийца.

— А пистолет? — прервал рассказ приятеля Антон.

— Пистолет он оставлять не любит, — слегка покачал головой Мишка. Видимо, дорожит своей пушкой. А может — специально «следит» ей, чтобы знали, от кого получен очередной громкий «привет».

Не вызывало сомнений, что Мартын оказался случайно замешан в эту историю. Он стал жертвой неблагоприятных для себя обстоятельств. Зная, что Мартынов работает на Филимонова, некто решил использовать парня в качестве приманки. Очевидно, Лешку где-то перехватили и запихнули в машину. Затем его «обработали» соответствующим образом и доставили под окна квартиры Филимонова. Здесь парня проинструктировали и заставили из машины позвонить Мишке.

По всей видимости, план строился на предположении, что сонного Филимонова удастся с помощью Мартына выманить на улицу. Приманка конечно же должна была непременно сработать. Ведь дело шло о разоблачении убийцы Игоря. А что касается последующей встречи, то — кто нормальный предложит подняться к себе искупавшемуся в выгребной яме человеку?!! Но Мишка то ли из осторожности, то ли по природной лени решил не покидать квартиры. И в результате тем, кто ко дню похорон Игоря собирался отправить следом за ним в мир иной и Филимонова, пришлось срочно менять планы. После того, как Мишка сказал, что ждет Мартына и решительно повесил трубку, на нужный этаж киллеры поднялись лифтом вместе с Мартыном. В момент, когда лифт тормозил, Лешку ударили в спину ножом и, когда дверцы раздвинулись, слегка подтолкнули вперед. Умирающий сделал шаг и рухнул. В этот момент из лифта выскочил человек с пистолетом.

Преступники явно рассчитывали на эффект неожиданности. Видя падающего знакомого, каждый непроизвольно бросится ему на помощь. Бросился и Мишка. Только реакция у него была не как у каждого. Да и убийца несколько промедлил. Во всяком случае, Мишке снова удалось счастливо избежать смерти.

После непродолжительной беседы с протоколированием вопросов и ответов Филимонова отпустили на похороны. И он ещё не знал, что в отличие от предыдущих покушений, на сей раз нашелся свидетель происшествия. Как выяснилось позже, был свидетель, видевший, как подъехали и как отъехали те, кто собирался покончить с Левым. На остановке, что располагалась по диагонали от подъезда Мишки, метрах в пятидесяти на противоположной стороне улицы, ранним утром оказался поджидавший автобуса загулявший мужик. Он был с приятелем в гостях у своей знакомой. Почти всю ночь пили. А под утро мужик имел неосторожность повздорить со совей знакомой. Ему показалось, что та кокетничает с его другом. Хозяйка квартиры сочла его недовольство за посягательство на свою свободу и выставила ревнивца на улицу. Проклиная все на свете, тот спозаранку пришел на остановку, и позже видел оттуда, как к подъезду стоящего неподалеку кирпичного дома подкатила какая-то японская машина.

— Почему вы решили, что она японская? — поинтересовался беседовавший со свидетелем вежливый капитан.

— Ну а какая же тогда?

— Вот и меня интересует — какая. Скажите, как вы определили, что машина именно японская?

— Ну… Она вся «зализанная» такая. И ещё у неё были такие удлиненные фары, вроде даже суживающиеся наружу. Как глаза у японцев. Или как у корейцев.

— Так что, машина могла быть и корейской?

— Не-а. Точно японская. Если покажите картинки, я точно её узнаю.

Свидетелю показали альбомы, и он без колебаний показал на «Галант» фирмы «Мицубиси». А буквально через четверть часа соответствующая полученному описанию машина действительно была найдена брошенной в паре кварталов от дома Филимонова. Заднее сиденье «Галанта» оказалось обильно политым кровью, и эта кровь, как оказалось, принадлежала Лешке Мартынову.

А утром из подъехавшей машины сразу вышли двое и встали под козырьком у входной двери.

— Они вышли из одной дверцы? — уточнил следователь.

— Да. Из задней, — свидетель задумался на мгновение. — Хотя нет. Один из правой передней, а второй — из правой задней… Да, именно так.

— И как они выглядели? Можете описать?

— Отчего ж, могу, конечно… Первые двое вроде были крепкие такие. И рослые. Причем оба в темных спортивных костюмах.

Через несколько минут следом за этой парой из задней дверцы вышел молодой человек. У него в руках была трубка мобильного телефона. Поговорив по телефону, молодой человек передал трубку кому-то в машине и направился к двери подъезда, где присоединился к поджидавшим его там людям. Затем вся троица скрылась в подъезде.

— А во что был одет парень с телефоном? — прервал свидетеля следователь.

— Парень? Так он вроде как был в пиджаке. — Свидетель немного помолчал, а затем покачал головой. — А вообще, может, и нет. Может, он в камуфляжной форме был. Знаете, такие пятнистые, как у военных.

— Так все-таки — в пиджаке или в камуфляжной форме? — настаивал следователь.

— Точно не скажу, — вздохнул свидетель. — Хотя, скорее, вроде как в форме.

В грязную залитую кровью форму, как уже было известно следователю, был одет Алексей Мартынов.

Гуляка, дожидавшийся ранним утром автобуса, обрадовался появлению автомобиля и людей. Они отвлекали его от неприятных мыслей и скрашивали скучное однообразие ещё не проснувшейся безлюдной улицы. Все-таки это было неожиданное развлечение, позволявшее приятнее коротать время.

Гражданин на остановке с интересом наблюдал за происходящим. Он даже попытался определить, сколько людей ещё оставалось в машине. Однако ему это не удалось, поскольку тонированные стекла автомобиля отсвечивали, и разглядеть с остановки, сколько человек сидело внутри, не представлялось возможным.

— А номера? — спросил следователь, — Номера вы случайно не запомнили?

— Нет, — развел руками уже успевший протрезветь гражданин. — Я, видите ли, близорукий. Минус полтора. А очки не ношу. То есть одеваю их очень редко. Вот и… — и он снова развел руками, изобразив на лице крайнюю степень сожаления.

* * *

— Так ты не видел лица того, кто выскочил за Мартыном из лифта? выслушав рассказ приятеля, поинтересовался Антон.

— Извини, я как-то не догадался подождать, когда он вручит мне свою визитку, и поспешил сделать ноги, как только увидел появляющуюся из лифта зажатую в руке пушку. Я даже не знаю, один ли человек выскочил за Мартыном из лифта, или их там было несколько.

— Да я не про то, — досадливо поморщился Антон. — Ты ведь мог потом разглядеть лестничную площадку через глазок.

— Еще раз извини. Видимо, я не такой смелый и хладнокровный, как ты. Поглядеть в глазок я сообразил не раньше, чем через полминуты. Когда отдышался и пришел в себя. А к тому времени на лестничной площадке оставался лишь Мартын. Тело Мартына, если быть точным.

— Следовательно…

— Следовательно, — прервал Антона Мишка, — как и раньше, мы так ничего и не знаем о том, кто в очередной раз пытался разделаться со мной. — Он помолчал немного и задумчиво добавил, — Вот так-то… С первого раза им не удалось, так пытаются достать меня, сволочи, снова.

— Пытаются… Только тебя и Игоря. — досказал за друга Антон. Похоже, я их не особенно интересую.

— Брось, — сердито поглядел на него Филимонов. — Только не надо душераздирающих сожалений, что на тебя пока что не покушались. Договорились?

— Тебя устроит, если я выскажу надежду, что у меня ещё все впереди? невесело пошутил Антон.

— А иди-ка ты… — и Мишка беззлобно указал непечатный адрес, по которому следовало бы отправляться Стахову.

— Все. Не буду, — как бы сдаваясь, приподнял руки Антон и полюбопытствовал, — Тут ты кому-нибудь рассказывал о случившимся?

— Нет. Кроме тебя и милиции о случившемся знает только Кочет. Думаю, сейчас не время и не место распространяться об этом.

— Ясно.

 

ГЛАВА 7

Когда Антон с Лидой вернулись домой, у подъезда их поджидала милицейская машина. «Господин Стахов? — скорее утвердительно, нежели вопросительно произнес шагнувший навстречу Антону молодой человек и представился, — Старший лейтенант Баринов. Прошу проследовать со мной в отделение».

— А что случилось? — забеспокоилась Лидия.

— В чем дело, ребята? — вторили ей выскочившие из своей машины охранники.

— Ничего особенного, гражданочка, — игнорируя присутствие охранников, заверил Лиду старший лейтенант. — С господином Стаховым хотел бы побеседовать следователь.

— А по какому поводу? — не успокаивалась Лида.

— Это, так сказать… Ваш супруг все узнает в отделении. Да вы не беспокойтесь.

Но Лидия была явно обеспокоена.

— Я поеду с тобой, — решительно заявила она мужу. — Это черт знает что такое! — и она снова повернулась к старшему лейтенанту. — Неужели вы не понимаете? Мы только что похоронили друга, а вы как раз теперь тащите мужа к следователю…

— Перестань, — успокаивающе положил ей руку на плечо Антон. — Все нормально. Вдруг я как-то смогу помочь следствию вычислить убийцу?

— Да брось ты! — пренебрежительно махнула рукой Лида и внезапно поинтересовалась у лейтенанта, — А документы у вас есть?

— Документы? — недоуменно переспросил тот. — Ах да, извините. — И он продемонстрировал свое удостоверение.

— Иди домой, а я скоро вернусь, — предложил супруге Антон. — Ребята тебя проводят.

Охранники переглянулись.

— Ее проводит Серега, а я поеду с тобой, — безапелляционно заявил старший из «ребят».

— Со мной поедет лишь господин Стахов. Только он один, — видимо Баринов решил напомнить о том, кто тут старший. — Если хотите, можете ехать следом.

— Иными словами, я не могу отправиться в отделение на другой машине? Я имею в виду — не с вами? — удивленно взглянул на офицера Антон.

— Нет. Вы поедете со мной.

— Это нужно понимать так, что я арестован?

— Никто вас пока не арестовывал, — заверил Баринов. — И даже не задерживал. Но вы поедете со мной. Прошу, — и он сделал приглашающий жест в сторону открытой дверцы стоящей рядом милицейской машины.

— Ладно. Проводи Лидию, Серега, — попросил Антон и сел в машину рядом с уже сидевшим на заднем сиденье немолодым старшиной.

Как оказалось, Антона вновь вызвал для беседы следователь Касымов, а не тот обладатель длинного унылого лица с подвижным носом, с которым молодому человеку пришлось общаться последний раз. Это был Касымов, который вызывал к себе Стахова и Игоря Снитко вскоре после первого покушения на Мишку.

— Я вас попрошу подробно описать, как вы провели минувшую ночь, — без какой-либо преамбулы потребовал Касымов.

— Вас интересует, чем я занимался в то время, когда сегодня утром в подъезде у Филимонова был убит Алексей Мартынов? — продемонстрировал свою догадливость Антон.

— Вот именно. И о том, где вы были и что вы делали в это время, я бы предпочел услышать от вас буквально по минутам, — подтвердил следователь.

— Боюсь, я снова разочарую вас. Все утро почти до девяти я оставался дома.

— А что, сегодня вы решили не ездить на работу?

— Вы же наверняка знаете, что сегодня мы с Филимоновым хоронили друга, — напомнил Стахов.

— Похороны начинались в двенадцать тридцать. Почему же вы как обычно не отправились к восьми на работу? Вы сами говорили мне, что кроме воскресенья ежедневно приезжаете в офис к восьми.

— Мне нужно было заехать за женой к её родителям.

Следователь молча смотрел на Антона, как бы ожидая продолжения. Но Стахов тоже молчал.

— Вы хотите сказать, что и на сей раз вы ночевали дома один? И никто не может подтвердить, что вы никуда не отлучались?

— Если бы я знал, что мне сегодня будут задаваться эти вопросы, то наверняка пригласил бы к себе на шесть утра гостей, — не выдержал Антон. Лучше всего вас. Или по крайней мере позвонил бы вам в это время.

— А ты не хами, приятель, — переходя внезапно «на ты», вдруг посуровел следователь, — Ничего веселого в твоем положении нет. Понял?

— Понял, понял, — зло поглядел на своего собеседника Стахов. — Только не нужно меня запугивать.

— Я тебя не запугиваю. Просто мне кажется как минимум странным, что три раза подряд, и именно тогда, когда на твоих друзей совершались покушения, ты был дома один. Сам-то ты как это объясняешь? А?

— Случайность. Или у тебя есть иные объяснения? — также перешел «на ты» Антон.

— Может быть, и есть…

Не вызывало сомнений, что этот немолодой неряшливо одетый следователь испытывал откровенную неприязнь к сидевшему перед ним преуспевающему молодому бизнесмену. Склонившись над письменным столом и опираясь на его поверхность локтями, Касымов слегка поджал нижнюю губу и как-то очень отрешенно глядел на своего визави. «Таким взглядом обычно награждают не человека, а какой-нибудь неодушевленный предмет. В крайнем случае — червяка или муху», — подумал Антон.

— Ну-ну… — наконец прервал затянувшееся молчание следователь. — И когда же на сей раз твоя жена уехала к родителям?

— Какое это имеет значение? В любом случае она не может подтвердить моего алиби.

— И все-таки?

— Вчера после работы. Мы сочли за лучшее отправить дочь на пару дней к бабушке с дедушкой. Нечего ей было видеть наши траурные физиономии.

— И ты утверждаешь, что до девяти утра не покидал квартиры? — спросил следователь и откинулся на спинку своего канцелярского стула. — Носа на улицу не высовывал?

— Утверждаю.

Внезапно раздался телефонный звонок. Касымов снял трубку и некоторое время молча слушал. Потом заметил: «Но он мог и не выходить из машины». Затем в течение нескольких секунд он вновь слушал, что ему говорил его собеседник, после чего бросил: «Ладно. Понял», — и повесил трубку.

— У вас есть темный спортивный костюм? — поинтересовался он, снова переходя «на вы».

— Темный? Есть. Темно-синий, — подтвердил Стахов. — А что?

— С лампасами? — игнорируя вопрос, полюбопытствовал Касымов.

— С лампасами.

— И какого они цвета?

— Костюм у меня с широкими белыми лампасами.

В дверь постучали, и почти сразу же в кабинет вошел майор в сопровождении мужчины в штатском со слегка припухшими усталыми глазами. Они молча прошли и сели на стулья у стены. Бросив на них мельком взгляд, Антон снова посмотрел на Касымова. Тот явно заинтересованно наблюдал за ним.

— Когда вы в последний раз одевали свой спортивный костюм? — делая вид, что ему нет дела до вновь пришедших, спросил следователь.

— Да совсем недавно. Не более недели тому назад. Но какое это имеет отношение..?

— Отношение к чему?

— К сегодняшнему покушению, полагаю. Иначе чего бы вы спрашивали меня о костюме?

— Не знаю, какое имеет отношение, — честно признался следователь. Дай вам Бог, чтобы никакого…

Видя, что Антон собирается что-то сказать, Касымов предостерегающе приподнял руку. «Минуточку», — попросил он и обратился к сидевшему у стены майору:

— Ты, Виктор Степанович, ежели у тебя есть что интересное, позвони мне. Договорились?

Виктор Степанович лишь молча кивнул и сразу же поднялся. Следом за ним встал со своего стула и мужчина с усталыми глазами. Ни слова не говоря, они прошли к двери и удалились.

— Что, провели неофициальное опознание возможного преступника? — не скрывая насмешки, полюбопытствовал Антон.

— Больно вы догадливый, Стахов. И любознательный к тому же, прищурился следователь и напомнил, — Только вопросы тут пока что задаю я. Ясно?

— Более или менее. Но независимо от этого в любом случае готов отвечать, — кивнул Антон. — Хотелось бы только надеяться, что от ваших вопросов и от моих ответов будет хоть какая-то польза…

— Тогда скажите, какие у вас отношения с супругой?

Антон удивленно посмотрел на следователя.

— Мне обязательно отвечать?

— Неужели я задал такой сложный вопрос?

— Да нет… Отношения нормальные. Но что вы имеете в виду? Что вас конкретно интересует?

— Меня интересует, часто ли вы ссоритесь, и насколько серьезными бывают ваши ссоры.

— Ссоримся мы крайне редко и не имеем обыкновения долго злиться друг на друга. Но какое это…

— Успокойтесь, — прервал Антона Касымов. — Как вы очевидно понимаете, свои вопросы я задаю вам не от скуки… У вашей супруги случайно нет близкого друга?

— Что??! Да вы хотя бы думаете, что говорите?

— Тихо-тихо! — успокаивающе поднял обе руки Касымов. — В наше время не часто встретишь мужа, столь уверенного в своей супруге. Так что примите мои поздравления… Тогда ещё один нескромный вопрос — а у вас есть женщина помимо жены?

Прежде чем ответить, Антон некоторое время молча смотрел на следователя. Затем решительно заметил:

— Вас это не касается.

— Ну что же. Отсутствие ответа — это тоже своего рода ответ. Так ведь?

Антон позволил себе не ответить. Некоторое время они сидели друг напротив друга молча. Касымов вертел между пальцев сломанный карандаш.

— Все-то у вас ладится, Стахов, все идет как по маслу… — наконец прервал он молчание. — Друзей ваших стреляют, друзей подрывают, а с вами, просто на удивление, ну нич-чегошеньки экстраординарного не происходит!

— Вам было бы легче, если бы я попал в автомобильную катастрофу, или если бы мне обрушится на голову кирпич?

— Да не об этом я, Стахов, — досадливо поморщился следователь. Совсем не об этом… Я тут чего сижу допоздна? Пытаюсь вычислить тех, кто на друзей ваших покушался. На ваших друзей, повторяю, не на моих. И вы, казалось бы, всеми силами должны стремиться помочь мне, чтобы отомстить за смерть и за покушения. А вы? Вы ведете себя так, будто я от нечего делать стремлюсь заглянуть в вашу спальню…

— Но я…

— Да ладно… — махнул рукой Касымов. — Понимаете, я ни за что не поверю, что вы до сих пор не думали, кому и чем мешает ваша бригада. Если, конечно, эти покушения не ваших рук дело. Вы могли бы…

Договорить ему помешал очередной телефонный звонок. Следователь снял трубку и некоторое время слушал, продолжая раздраженно вертеть между пальцев карандаш и время от времени бросая на Антона недовольные взгляды.

«Да, — наконец сказал он. — Хорошо. Понял», — и он повесил трубку.

— Вот что я скажу вам, Стахов, — после короткой паузы заметил Касымов. — Не хотите вы помочь мне. Не хотите… Я пока не знаю, какова ваша роль во всех этих… неприятных событиях, но то, что вы имеете к ним какое-то отношение, у меня не вызывает сомнений.

— Да не смешите вы меня! — обозлился Антон. — Тоже мне, нашли преступника! Да если бы мне нужно было убить Филимонова, то, наверное, я не стал бы делать этого столь бездарно.

— Ну и как же, позвольте поинтересоваться, вы обставили бы убийство?

— Во всяком случае, я не старался бы вызвать ваш интерес к своей персоне. Я же в конце концов не идиот. Наверное, мог бы и об алиби побеспокоиться. Да, в конце концов, будь я этаким злодеем, мне не составило бы особого труда инсценировать для вашего успокоения на себя неудачное покушение.

— «Все быть может. Все быть может. Все конечно может быть. насмешливо глядя на Антона, процитировал детские стихи Касымов. — Одного лишь быть не может. То, чего не может быть». — Он помолчал немного и завершил, — Вы свободны. Но в любом случае, господин Стахов, чтобы из города — ни-ни! Поняли?

— Хотите взять подписку о невыезде?

— Некогда мне тут подписками заниматься, — Касымов выразительно поглядел на часы, которые показывали уже без двадцати десять. — Но я вас предупредил. Поняли? Так что если потребуется отлучиться из города потрудитесь заблаговременно сообщить мне об этом.

* * *

Постоянное присутствие приставленных к нему Мишкой охранников буквально с первого дня ужасно раздражало Антона. В случае любых поездок Стахова они теперь всегда сопровождали его. По утрам они встречали Антона у порога его квартиры, а по вечерам исчезали не раньше, чем он захлопывал за собой бронированную дверь. Антон старался убедить себя, что на двух следовавших повсюду за ним парней просто не следует обращать внимания, но… Попробуй не замечать их, когда от тебя постоянно требуют отчета, куда ты едешь, и кто к тебе сейчас собирается подняться в кабинет. И это не говоря уже о том, что с их появлением возникли вполне определенные проблемы в плане встреч с Витой.

Антон практически не сомневался, что после смерти Игоря его телефоны прослушиваются. Прослушиваются возможно с санкции прокурора, а может быть, и без оной. Но в любом случае ему по вполне понятным причинам не хотелось бы, чтобы о его особых отношениях с Витой узнали посторонние. В связи с этим, полагал он, созвониваться с девушкой можно было лишь из телефона-автомата. Остановить машину где-нибудь на улице, позвонить ей и договориться о встрече он конечно же мог. Но как потом ему выбраться без сопровождения на «их квартиру»? Теперь это стало серьезной проблемой.

После похорон Игоря на Антона обрушилась масса новых для него проблем. Теперь ему приходилось заниматься вопросами, которые прежде были на его покойном друге. Вникнуть в них, разобраться с соответствующей документацией, все это требовало немалого времени и колоссального напряжения. Надеяться на помощь Мишки Филимонова в решении текущих задач практически не приходилось. Конечно, в случае возникновения чрезвычайных обстоятельств друг несомненно поспешил бы ему на помощь. Но отрывать его от собственных дел для решения частных задач едва ли было целесообразным. Ведь Мишка вел далеко не простую жизнь. Об одной её стороне можно было лишь догадываться. Вторая же была более или менее на виду. Во всяком случае, Левый владел рядом фирм, руководство которыми отнимало у него немало времени. Кроме того, он состоял в ряде правлений банков и различных фондов. В связи с этим вся административная деятельность по управлению их общей «фирмой» по сути дела оказалась теперь возложенной на Антона. А учитывая то, что Игорь с момента основания «фирмы» успешно исполнял обязанности президента, объем внезапно обрушившейся на плечи Стахова дополнительной работы буквально захлестывал его, не оставляя ни минуты свободного времени.

В этих условиях не оставалось ничего иного, как подобрать себе в помощь из штата кого-нибудь из сотрудников. И человек этот вне всякого сомнения должен был быть достаточно опытным и компетентным администратором. Хорошо зная всех своих сотрудников, Антон практически не сомневался в том, кому именно следует предложить соответствующую должность. Естественно, помощником надлежало стать Александру Ивановичу Рысанову. Ему и только ему. Это был очень спокойный, уверенный в себе и чрезвычайно добросовестный человек. В нем даже при самом поверхностном знакомстве ощущались внутренняя собранность и воспитанная военной службой тяга к порядку.

Зарекомендовав себя с первых дней работы с самой наилучшей стороны, Рысанов вскоре помимо своих основных обязанностей взял на себя и все контрольно-финансовые функции. Отлично разбираясь в финансах и делопроизводстве, он был просто незаменим в проведении разного рода проверок. И польза от него в этом плане была немалая. Не то, чтобы при проверках вскрывались какие-то крупные целенаправленные махинации, нет. Но почти каждый раз удавалось выявить массу недочетов и путаницы, которые мешали нормальной работе и в конечном итоге вполне могли стать благодатной почвой для хищений.

В связи с характером его работы многие сотрудники не любили Рысанова за педантичность и въедливость. Однако в общении это был совсем не желчный и не угрюмый человек. Более того, он любил анекдоты и умел удачно и к месту пошутить. Если же собиралась компания, то ему — как нечто само собой разумеющееся — почти всегда приходилось брать на себя роль тамады.

Зная об организаторском даре Александра Ивановича, покойный Игорь Снитко в случае необходимости не гнушался обращаться к его советам. И созданная в фирме весьма дееспособная управленческая структура в значительной мере являлась детищем Рысанова. Короче говоря, теперь, когда Антон становился по сути президентом, подобрать лучшую кандидатуру на должность исполнительного директора было практически невозможно.

Прежде чем предложить Рысанову новую должность, Антон отправился к Филимонову. Мишка отдавал должное талантам Рысанова, хотя и не скрывал того, что недолюбливает сего господина. Не исключалось, что это его настороженное отношение к бывшему сотруднику «компетентных» органов объяснялось специфическим жизненным опытом Левого, прошедшего в юности через заключение. Но несмотря на свое предубеждение, кандидатуру Рысанова Мишка одобрил без каких-либо колебаний. «Мужик он хваткий, — резюмировал Филимонов короткий разговор. — Хваткий и деловой. Так что пусть работает».

За время общения с Мишкой Андрей узнал очередную новость, касающуюся неудачного покушения на Левого в день похорон Игоря. Как Филимонову удалось выяснить по своим каналам, пули, выпущенные в него тем утром неизвестным, вышли из уже знакомого милиции «ствола». Иными словами, в Мишку стреляли из того же пистолета, из которого у ресторана был убит его охранник, и из которого потом застрелили Игоря. Кочету ничего более не удалось узнать для своего шефа, хотя он и продолжал усиленно искать концы, которые позволили бы ему в конечном итоге выйти на заказчиков покушений.

После согласования с Филимоновым кандидатуры исполнительного директора Андрей вернулся на работу. Последовавший затем разговор с Рысановым о его назначении на новую должность не занял много времени. Александр Иванович с достоинством принял предложение. Правда, во время предварительной беседы он потребовал более широких полномочий в подборе кадров и, получив соответствующие гарантии, дал свое согласие. При этом были оговорены и некоторые изменения в управленческой структуре «фирмы», и согласован ряд чисто технических вопросов. А на следующий день новый исполнительный директор приступал к исполнению своих обязанностей.

Прошло не менее недели, прежде чем Антон нашел возможность позвонить Вите. Короткая их беседа ограничилась общими вопросами типа «Как ты?» и «А у тебя все нормально?». Но молодой человек успел сообщить, что он очень скучает и что к сожалению вынужден теперь всюду ходить в сопровождении охраны. В завершение короткого разговора он обещал перезвонить в самые ближайшие дни.

Пара дней ему понадобилась для того, чтобы сообразить, каким образом он сможет в дальнейшем ускользать из-под опеки охраны. И лишь основательно продумав все, он снова связался по телефону с Витой и договорился с нею о дне и времени встречи.

Для реализации своих планов Антону необходимо было лишь занять кабинет Игоря. Оба кабинета — Игоря и его собственный, — располагались по разные стороны обширной общей приемной. Его собственный кабинет по площади был несколько больше кабинета Игоря. Привыкшему к нему Антону он казался и более уютным. Однако кабинет президента имел одно неоспоримое преимущество. В сое время под офис было приобретено небольшое старое здание с прогнившими перекрытиями. Оставшуюся кирпичную «коробку» основательно переделали. В процессе перепланировки имеющихся площадей из кабинета Игоря был предусмотрен выход в небольшую комнату отдыха, используемую в случае необходимости и для представительских приемов ограниченного количества гостей. Со стороны кабинета попасть в эту комнату можно было, лишь зная привод двери, скрытой под одной из секцией занимавшего целую стену шкафа. С обратной стороны — из комнаты отдыха — дверь выглядела как одна из деревянных панелей обшивки стены, а потому не бросалась в глаза.

Наличие комнаты отдыха более чем устраивало Антона, поскольку это помещение соединялось ещё одной дверью с расположенной в конце коридора лестничной клеткой. По лестнице можно было попасть на первый этаж к расположенному недалеко от кухни техническому входу. А имея ключи от его дверей, не составляло ни малейшего труда выйти в переулок, минуя при этом центральный вход с его охраной.

Переезд в кабинет Игоря завершился довольно быстро. Свой же кабинет Антон оставил Александру Ивановичу, которому теперь надлежало взять на свои плечи всю основную текущую работу.

Через несколько дней после переезда Антон впервые воспользовался комнатой отдыха для того, чтобы ускользнуть от охранников и встретиться с Витой. Он надеялся, что сделать это будет нетрудно, поскольку в течение рабочего дня охранники обычно коротали время в приемной.

Попросив секретаря не беспокоить его в течение ближайших двух часов, Антон закрылся в кабинете, а затем через комнату отдыха вышел на лестничную клетку. Он благополучно спустился на первый этаж. Но тут у урны перекуривали две девушки в передниках. Они с упоением обсуждали какие-то свои проблемы, когда услышали вверху шаги. Увидев неожиданно появившееся высокое начальство, они поздоровались и поспешили удалиться на кухню. Антон же немного прошелся по пустому коридору, в конце которого виднелся холл парадного входа со стойкой охраны, а затем вернулся назад к лестничной клетке. Тут находился запасный выход, которым в технических целях пользовались работники кухни. К этому входу обычно подвозили продукты, а по вечерам из него выносили к контейнерам отходы.

Убедившись, что никто за ним не наблюдает, Антон быстро открыл дверь и выскользнул на улицу. Пройдя переулком на соседнюю улицу, он некоторое время безуспешно там «голосовал». В конце концов владелец старого «Москвича» взялся отвезти его по указанному адресу.

Вита уже ждала его. Она даже накрыла на стол, приготовив бутерброды и открыв бутылку «Кодарки».

Когда Антон подошел к двери квартиры, девушка распахнула её.

— Я видела, когда ты выходил из машины, — целуя его, сообщила Вита. Кто это тебя подвозил?

— Не знаю, — пожал плечами молодой человек и захлопнул за собой дверь. — Впервые его видел… Понимаешь, мне пришлось сбегать от охраны, а потому воспользоваться своей машиной я никак не мог.

Антон взял девушку за плечи и притянул к себе.

— Сколько же времени мы с тобой не виделись!!?

— Только не говори, что ты соскучился. — приложила ему к губам палец Вита. — А то я разревусь. Я… Я так ждала этой встречи.

— И я тоже.

— Ну хватит, — Вита решительно тряхнула головой. — Иди умывайся и быстро садись за стол.

— Я сыт, — улыбнулся Антон.

— А я — нет. Так что пошевеливайся.

— А может быть, вначале…

— Вначале давай вдвоем помянем Игоря, — напомнила Вита. — А все остальное — потом.

Когда через час с небольшим Антон собирался уходить, Вита неожиданно заметила:

— Мне думается, нам стоит на время прекратить наши встречи.

— С какой стати? — сердито поглядел на неё молодой человек. — Что ты выдумываешь?

— Я боюсь. Я просто боюсь за тебя. — Вита нервно сцепила пальцы на уровне груди. — Мишка не зря ведь настаивает на том, чтобы тебя повсюду сопровождала охрана. Пока не найдут тех, кто заказал эти убийства, никак нельзя успокаиваться. А ты, ты как мальчишка сбегаешь от охраны.

— Когда я сбегаю, мне абсолютно ничто не грозит, — успокаивающе заметил Стахов и поцеловал девушку в щеку. — Если кто-то и охотится на меня, то этот кто-то уверен, что в данный момент я нахожусь у себя в кабинете.

— Тебя вполне могут увидеть, когда ты сбегаешь… Понимаешь, я не хочу, не хо-чу терять тебя. Я не переживу, если с тобой что-нибудь случиться, — и девушка уткнулась лицом ему в грудь.

— Я повторяю, что в настоящий момент чувствую себя в б(льшей безопасности, чем в обществе охранников, — целуя девушку в затылок, заверил её Антон. — Правда. Ты пойми, ведь наша охрана очень отличается от правительственной. Хотя бы численностью.

— Я понимаю…

— Вспомни, кстати, какое количество банкиров и политиков погибло в последнее время вместе со своими охранниками.

— Спасибо. Успокоил, — отстраняясь, через силу улыбнулась Вита. Значит, ты совсем не веришь в свою охрану?

— Просто я знаю, что практически не существует такой охраны, которая в состоянии на сто процентов гарантировать безопасность обычного смертного. Я имею в виду такого, как я или Мишка.

— Тогда…

Но Вите не удалось вставить фразу. Антон прервал ее:

— Подожди. Есть и другая «сторона медали». Охрана отвлекает на себя внимание, а потому, сбежав из офиса, я действительно чувствую себя теперь в абсолютной безопасности. Так что кончай болтать чепуху. А через пару недель мой Рысанов полностью войдет в курс своих обязанностей, и мы снова сможем с тобой встречаться не реже раза в неделю.

— Ладно. Звони, — Вита ласково провела ладонью по щеке молодого человека. — И давай беги быстрее, пока тебя ещё не хватились.

* * *

Антону довольно скоро пришлось снова воспользоваться дверью, связывающей его кабинет с комнатой отдыха. Этому предшествовал приезд к нему утром на работу Димана. Филимонов прислал парня за документами на BMW Антона. Молодому человеку не хотелось тратить зря время на прохождение технического осмотра, а потому он попросил Мишку «сделать» ему на последующие два года карточку техосмотра, что крепится на лобовое стекло.

— А у тебя тут клево, — усаживаясь в кресло, оценил кабинет Диман. Со вкусом все подобрано.

— Стараюсь, — усмехнулся Антон. — Нужно, чтобы клиент уже с самого порога ощущал основательность фирмы.

— Понятно. А духота — это уже чтобы клиентка сразу же захотела раздеться. Так, что ли?

— Что-то тут с кандишином, — развел руками Антон. — Обещали мастера прислать ещё вчера, а он все ещё добирается… Кстати, когда документы привезешь назад?

— Да, думаю, часика через три-четыре. Если, конечно, никто не стырит мою тачку, пока я тут с тобой разговоры разговариваю.

— Ничего с твоей тачкой на нашей стоянке не случится, — заверил его Антон.

— Не скажи. Помнишь, я тебе рассказывал о парнишках, у которых из гаража увели ту самую краденную красную «Шкоду»?

Антон кивнул: «Помню».

— Вот видишь — из гаража, не со стоянки. Так что…

— Слушай, неужели так и не удалось выяснить, кто у них тогда «позаимствовал» машину? — полюбопытствовал Стахов.

— Вообще-то нет. Хотя… — Диман сделал паузу, явно интригуя своего собеседника.

— Что — хотя?

— Менты вышли на одного деятеля, который вроде бы что-то там видел. Ну а потом он кому-то вроде что-то трепанул. По пьяни, как водится. Короче, пришлось ему с мусорами объясняться.

— И что они из него вытрясли?

— Да ничего, — пожал плечами Диман. — Ровным счетом ничего. Мужик уперся. Вранье, говорит, все это. Ничего не видел и ничего не знаю.

— Понятно. Что, а Кочет с ним потом не беседовал? — спросил Антон.

— Беседовал, — подтвердил Диман. — Как не беседовать?

— Ну и что?

— А ничего. Твердит как попка: «Пьяный был. Ничего не помню».

— Постой-постой, — Антон окончательно забыл о своем недавнем желании побыстрее избавиться от общества Димана, — Я же не в курсе, чего он там не помнит?

— Да вроде бы трепанулся как-то тот мужик у пивного ларька, будто бы видел, как ночью к гаражам в его дворе подъехала какая-то «шикарная машина». Из машины вышли двое и в свете фар открыли замки. Вывели из гаража «красивую легковушку», заперли ворота и уехали. Теперь уже на двух тачках. Тогда-то мужик вроде как не обратил на это внимания, но потом, когда стало известно, что из-под замков угнали краденую тачку… — Диман замолчал, собираясь с мыслями.

— Да не молчи ты! — нетерпеливо потребовал Антон. — Что ещё он говорил? Может, узнал кого-нибудь? Или запомнил номера подъехавшей машины?

— Да в том-то и дело, что ничего он не помнит. Чего ты хочешь? Мужик всю ночь тогда проспал во дворе в кустах. Так что рассказ свой он скорее всего потом просто сочинил для приятелей.

— Неужели Кочет так ничего и не смог из него выудить?

— Ни Кочет, ни менты… Представляешь, вообще мужик от всего открещивается. Никому он вроде ничего и не рассказывал. А ежели что и рассказывал, то, говорит, наверное просто соврал по пьяни для красного словца. А потом и вообще забыл об этом.

— Но он упоминал тогда у ларька какие-нибудь конкретные детали? Марки машин? Или их цвет?

— Стукачишка ментам этого не докладывал, а сам мужик клянется, что вообще ничего не видел…

Диман замолчал. Молчал и Антон.

— Послушай, — наконец нарушил он затянувшуюся паузу. — А ты не мог бы устроить мне встречу с этим мужиком?

— Тебе? Нет проблем, — заверил его парень. — Это нам что два пальца… Только зачем?

— Нужно. Так когда?

— Давай так — я привезу тебе оформленные документы на тачку и тогда скажу. Не против?

Предложенный вариант вполне устраивал Стахова.

Диман поднялся и направился к двери. Однако прежде чем выйти, он остановился у двери и поинтересовался:

— Слушай, а может, тебе его сюда привезти?

— Кого? — не сразу сообразил успевший уже пододвинуть к себе папку с документами Антон.

— Да этого мужика. Который у гаражей спал.

— Привезти сюда? — Антон задумался. — Нет, сюда, пожалуй, не стоит.

И на сей раз Стахов предпочел не посвящать охранников в свои дела. Через несколько минут после того, как от него вышел Диман, вернувший уже оформленные документы на машину, Антон благополучно выбрался из офиса через технический выход и нашел в условленном месте «ФИАТ» поджидавшего его Димана. К счастью, на пути до машины ему не повстречался никто из знакомых.

Антон полагал, что на какой-либо успех он может рассчитывать лишь в том случае, если ему удастся расположить к себе мужика, якобы видевшего из кустов, как из гаража выводили краденную «Шкоду». Поэтому конечно же лучше было обойтись без охраны — новое знакомство в присутствии двух крепких ребят с говорящей внешностью едва ли могло кого-либо настроить на откровенный разговор…

Поездка до большого старого дома, во дворе которого вдоль спуска к железнодорожной насыпи вытянулась линейка таких же старых кирпичных гаражей, заняла не многим больше двадцати минут.

«Жди, — распорядился Диман, выключая зажигание. — Я скоро». И он ушел, оставив Стахова в машине.

Антон огляделся. Во дворе П-образного дома помимо гаражей находилась ещё лишенная окон коробка то ли бойлерной, то ли трансформаторной подстанции. Несколько в стороне за кустами была видна детская площадка с обязательной песочницей и сломанными качелями. У одного из подъездов стоял грузовик с фургоном, из которого в расположенный несколько выше тротуара люк рабочие сгружали какие-то ящики. «Наверное, там магазин», — сообразил Антон, наблюдая за слаженной работой грузчиков.

В машине становилось жарко, а потому Стахов решил перейти в тень под стоящее неподалеку дерево. Он уже открыл было дверцу, как вдруг увидел, что к машине возвращается Диман.

«Все в порядке, — не дожидаясь вопросов, оповестил парень. — Берем сумку, закрываем стекла и пошли».

Как оказалось, мужик, с которым хотел познакомиться Антон, жил в большой двухкомнатной квартире, расположенной в бельэтаже.

— Николай Семенович, — представился он и сделал приглашающий жест, Может быть, пройдете сюда?

«Сюда» — означало давно не ремонтировавшуюся кухню с расположенным в стене люком мусоропровода. Полы тут были покрыты протертым линолеумом, сквозь дыры в котором виднелись почерневшие дощечки старого паркета. Обои за прошедшие после последнего ремонта долгие годы успели выцвести и очень неровно прокоптитьс. Поэтому у газовой плиты они имели насыщенный темно-коричневый цвет, в то время как напротив, у старого резного шкафа, на их серовато-бежевом фоне при желании ещё можно было даже разглядеть нечто вроде тиснения.

— Присаживайтесь, — хозяин гостеприимно показал рукой на стоящие у стола разнокалиберные табуретки. — Я сейчас что-нибудь соображу.

— Это хорошо, — одобрил Диман и поставил на стол бутылку, которую до того демонстративно держал в руке как некий чудодейственный пропуск.

При знакомстве Антон оценил возраст хозяина приблизительно в пятьдесят-пятьдесят пять лет. Но, как выяснилось позже, ему совсем недавно стукнуло всего лишь тридцать девять. Николай Семенович старался держаться уверенно, но его взгляд заставлял вспомнить бродячую собаку, опасающуюся, что ласково заговоривший с ней прохожий вдруг неожиданно запустит в неё кирпичом. Глаза хозяина слегка слезились, веки несколько покраснели, а на лбу и вокруг рта виднелись четкие морщины. Не вызывало сомнений, что любовь к спиртному и полнейшее пренебрежение какими-либо диетами соответствующим образом сказались на выражении и чертах его лица.

На столе меж тем появилась трехлитровая банка, в мутном рассоле которой можно было разглядеть болтающиеся там огурцы, помидоры и расползающиеся листья смородины. За банкой последовали кастрюля с холодной отварной картошкой и ещё не вскрытая высокая банка фасоли в томате. Прежде чем извлечь её из холодильника, Николай Семенович некоторое время колебался. Но в конечном итоге видимо решил, что столь подтянутых и хорошо одетых молодых людей следует порадовать чем-то эксклюзивным, и наконец решился.

— Вот, — сказал он, — Под водочку хорошо должно пойти.

— Как же это я забыл? — вскочил со своего места Диман и устремился к дверям. — Сейчас. Мы же, Коль, тоже не лыком шиты. И мы кое-что с собой притаранили.

Вернулся он со своей спортивной сумкой, из которой выложил стопку мясных и рыбных «нарезок», несколько консервных банок, полиэтиленовую сумку с овощами и пару баллонов со «Швепсом» и минералкой.

— Ну что, за знакомство, что ли? — лаская взглядом бутылку «Посольской», нетерпеливо предложил хозяин и, не дожидаясь реакции гостей, пододвинул к себе и ловко вскрыл её.

Николай Семенович как-то очень быстро «взялся» уже после первых двух рюмок. Настроение его зримо улучшилось. Он начал сыпать старыми шутками и анекдотами с многолетней «бородой». Исполняя роль радушного хозяина, он не делал больших пауз между тостами. И что удивительно, последующие рюмки уже не вызывали у него дополнительного опьянения. Он, как казалось осторожно наблюдавшему за ним Антону, несмотря на выпитое, все время оставался в состоянии неизменно легкой эйфории, не пьянея более, но и не трезвея.

Как по дороге в эту неухоженную квартиру рассказывал Антону Диман, Николая Семеновича несколько лет тому назад уволили за пьянство из техникума, где он проработал более десяти лет. Став безработным, «Семеныч» на время «завязал», однако это не особенно помогало — с трудоустройством ему хронически не везло. Когда же в довершение всех бед от него ушла жена, бывший преподаватель «Технологии металлов» бросился во все тяжкие. Запой длился особенно долго. В результате квартира лишилась значительной части ещё остававшейся после ухода жены мебели.

Бывший преподаватель все больше опускался. Временами ему удавалось немного подработать, но полученные деньги пропивались почти сразу. Затем вновь следовала полоса безденежья, когда приходилось за бесценок продавать старые книги и вещи, чтобы выпить какой-нибудь дряни в компании со столь же несчастными и потерявшими всяческую надежду на будущее приятелями. Выпивка превращалось в основную цель и основной смысл жизни, ибо лишь в состоянии опьянения он ещё чувствовал себя личностью, чувствовал себя человеком.

Вот и сейчас, сидя за столом на безобразно грязной кухне, он разглагольствовал о том, как заживет после обмена своей квартиры на меньшую.

— Ну на кой черт мне такие хоромы? — вопрошал он, округлым жестом указывая на грязные стены и желтый потолок. — Что мне, приемы тут устраивать, что ли? Нет, мужики, я лучше переберусь куда-нибудь на окраину, или даже в какой-нибудь заштатный районный городишко и заживу там новой жизнью. Возьму себе молодуху, нарожаю с ней кучу детей… Представляете?

Мужики представляли.

— А что? Буду жить, как жили наши предки — сажать картошку, разводить кроликов. Может, и улей себе даже заведу…

— Да-а, — подыгрывая хозяину, мечтательно протянул Диман, — имея пчел, и медовуху можно гнать…

— Ни-ни! — Николай Семенович выразительно покачал у себя под носом указательным пальцем, — Ни-ни! Никакой молоду… Я хотел сказать — никакой медовухи. Пьянству — бой! Я ж говорю — жена, дети, кролики… А с этим все. Завязка. И ни капли. — Он помолчал немного и поднял свою рюмку. — А что, мужики, не выпить ли нам за наши успехи?

— Отчего ж, — поддержал хозяина Диман и извлек из своей сумки уже третью бутылку водки. — Давай за успехи, давай за детей.

— А потом деточки подрастут и с ними начнутся проблемы, — наблюдая, как Диман открывает бутылку, рассуждал хозяин. — Маленькие-то они всегда хорошие. Как котятки. А как подрастут…

— Ага, — поддакнул Антон. — А потом начнется — и курево, и водка, и наркотики…

— Вот-вот, — подключился к перечислению родительских проблем бездетный Диман. — А то ещё воровать начнут. Как эти твои, что угнанные машины в материнском гараже прятали.

Упоминание об угнанных машинах и гараже сразу насторожило Николая Семеновича. Он даже потряс головой и почти удивленно оглядел по очереди своих гостей.

— А вы что, мужики, пришли-то? — спросил он неожиданно трезвым голосом. — Вы от кого?

— Да брось ты, Семеныч! — хлопнул его ладонью по руке Диман. — Ты что, пьяный, что ли?

— Я-то как раз не пьяный. Да сдается мне, что вы меня подпоить хотите.

— С какой это стати? — Диман незаметно подмигнул Антону. — Я же объяснил тебе, что кореша случайно встретил, а посидеть негде…

— Врешь ты все, — будто сокрушаясь по поводу несовершенства человеческой природы, печально констатировал Николай Семенович. — Все-то ты врешь. — Он помолчал немного, а затем решительно распорядился, — Наливай! Чего там…

С самого начала Антон, делая вид что запивает минералкой, старался «передергивать», по возможности оставляя в рюмке воду, а затем лишь слегка разбавляя её водкой.

— Слышал я эту историю, — заметил он, после того как было выпито за успехи в дальнейшей жизни. — Ловко детки устроились.

— Да уж, — кивнул Семеныч. — Это точно.

— Только непонятно — как кто-то узнал, что у них в гараже машины стоят? Ведь, нужно думать, машины-то ворованные они не днем в гараж пригоняли. Их бы в этом случае сразу засекли.

— Конечно, не днем, — согласился хозяин и снова подлил всем в рюмки. У них же ещё и прав даже не было. Поэтому пацаны проделывали все свои делишки ночью.

— Тогда — каким образом кто-то мог узнать, что в гараже, который считался пустым, может находиться машина?

— «Кто-то мог узнать…» — почему-то глядя не на Антона, а на Димана, передразнил бывший преподаватель, — Да как же не узнать, когда твой собственный братишка этим делом промышляет?

— Чей братишка? — изобразил на лице крайнюю степень удивления Диман. Мой?

— Да при чем тут твой? — Николай Семенович вновь потянулся за бутылкой. — Не твой, а мужика из третьего подъезда. Ну того, что на джипе подъезжал.

— Постой-постой, — стараясь сдержать охватившее его вдруг возбуждение, протянул хозяину свою рюмку Антон. — Наливай. И что-то я пока не врублюсь, о каком это ты джипе говоришь.

— Фу-ты, Господи! — поразился недогадливости своих собутыльников хозяин, — Неужто неясно? В том джипе, что подъезжал ночью к гаражам, сидел мужик из третьего подъезда. У него у самого ещё «Вольво» новенькая. Такого мышиного цвета. А братишка его младший как раз со своими одноклассниками машины и угонял… Витькой его вроде звали. Или Виталькой? Нет, точно Витькой.

— Так что, этот мужик как раз и открывал гараж? — полюбопытствовал Диман.

— Да нет. Он и из джипа-то не выходил. Но я успел его разглядеть, когда открывалась дверца.

— Это когда ты в кустах расслаблялся, что ли? — с шумом вгрызаясь в соленый огурец, уточнил Диман и после короткой паузы пренебрежительно добавил, — Небось, привиделось тебе все.

— Ничего не привиделось, — обиделся Семеныч. — Это ты брось. Я когда проснулся, то уже и… уже ни в одном глазу. Замерз только. А проснулся оттого, что когда джип тот разворачивался, чтобы фарами нужные ворота осветить, то заехал на щебенку. А она, знаешь, противно так скрежещет… Да. Так о чем это я?

— О мужике из третьего подъезда, — подсказал Антон.

— Точно. Эти двое, что из машины вышли, вначале к соседнему гаражу подошли. Ошиблись видно. Так мужик дверцу приоткрыл, ногу на подножку выставил и негромко так говорит: «Да не этот. Не этот. Тот, что правее». И снова захлопнул дверцу. Ну а я-то рядом. Лежу буквально в трех-четырех метрах от него. Все вижу и слышу.

— Хочешь сказать, что ошибиться ты не мог? — как бы сомневаясь в достоверности услышанного, с недоверием поглядел на Николая Семеновича Диман. — Или ты его ещё потом видел?

— Нет, — покачал головой хозяин. — Больше он вроде не высовывался. Но это точно был он.

— А почему ты говоришь «вроде не высовывался»? — поинтересовался Диман. — Заснул что ли опять?

— Да нет. Какой там заснул… — хозяин неожиданно засмеялся. — Псина меня на время отвлекла.

— Это как же?

— Да пока я раскрыл рот и джип этот разглядывал, кобелек какой-то воспользовался моментом и решил по-хозяйски пометить меня.

— Врешь?!! — радостно встрепенулся Диман. — Неужто оросил тебя святой водицей?

— Было дело. Причем, представляешь, я видно скорчился от холода, так он, паршивец, ногу над моей задницей задрал. Ну и полил меня…

— Вот это да! — веселился Диман. — Ну ты даешь! А если бы ты не проснулся, так он тебе и на черепушку наверное помочиться бы мог. А?

— Конечно, мог бы.

— Да-а, везучий ты, Коль, мужик, — констатировал Диман.

— Это почему ты так решил?

— Ну как же? Представляешь, родился бы ты в Индии, где по улицам городов коровы бродят? Или того пуще — слоны. А тут всего лишь кабысдох…

— Ладно тебе радоваться, — неожиданно надулся хозяин. — Нашел тоже повод для веселья.

— Да ты не обижайся, — примирительно заметил Диман. — Если кому на голову мочатся, тут уж, конечно, не до наблюдений…

— На какую такую голову? Чего ты мелешь? — собрался совсем было разобидеться Семеныч, но потом видимо решил в качестве компенсации за обиду лишь выпить лишнюю рюмку водки.

Взяв бутылку, он некоторое время сосредоточенно разглядывал её этикетку, а затем налил лишь себе одному и выпил. Несколько секунд хозяин сидел неподвижно с полузакрытыми глазами. Затем снова налил себе и только после этого новь поставил бутылку на стол.

— Значит, так. Если смеешься — ничего больше рассказывать не буду, гордо заявил он и повторил, — Не буду. И точка.

— Да ты небось больше ничего и не видел, — предположил Диман.

— Что надо — все видел. Но тебе ничего не скажу. Понял?

— Да бросьте вы, мужики, — примирительно заметил Антон. — Кончайте. Давайте лучше ещё по одной. А то мне скоро отчаливать пора, — и он озабоченно поглядел на часы. — Я предлагаю за то, чтобы нам собраться ещё как-нибудь, и подольше посидеть в свое удовольствие. Поехали?

Никто не возражал. Все выпили. И пока Антон с Диманом закусывали, Николай Семенович продолжал сидеть, сосредоточенно о чем-то думая и вертя в руке рюмку.

— А я, между прочим, — наконец нарушил он молчание, — я даже номер того джипа запомнил.

— Это зачем же ты его запоминал? — с утрированным сомнением поинтересовался Диман. — Может скажешь, что нюх у тебя особый? Сразу заподозрил неладное?

— Да нет. Ничего я сразу не заподозрил. Просто его трудно было не запомнить.

— Это как это?

— А вот так. Три тройки его номер. Триста тридцать три, — хозяин хитро подмигнул и повторил, — Три, три, три — будет дырка. Попробуй тут не запомнить…

— А буквы? Наверное, что-нибудь вроде «а-а» или «ого»? — усмехнулся Антон.

— А буквы… Нет, скорее уж какое-нибудь «АО», — покачал головой Семеныч. — Или «КБ». Но врать не буду. Точно не помню.

 

ГЛАВА 8

— Да-а, — задумчиво протянул Мишка, когда на следующий день Антон вкратце пересказал ему основные сведения, которые удалось выудить у Николая Семеновича. — Странно, как этот мужик смог запудрить мозги моему Кочету… Но ты, ты молоток! Не ожидал, если сказать по правде. Вот только зря ты охраной пренебрегаешь. Придется мне дать тебе более внимательных ребят.

— Ни в коем случае! — взмолился Антон. — Да ты что? Теперь, когда мы наконец-то имеем хоть какие-то зацепки, ты хочешь полностью исключить меня из игры?

— А что с тобой прикажешь делать, когда ты постоянно сам лезешь на рожон?

— Да нам с тобой сейчас следует о другом думать. Нужно срочно искать этот джип с красивыми номерами и постепенно раскручивать весь моток дальше. Раскручивать, пока не найдем того, кому мы так сильно мешаем, что он нас «заказал».

— Само собой. И спасибо, что дал ниточку. Но остальное — это уже мое дело. А тебе нечего больше соваться во все это. Тоже мне, Шерлок Холмс нашелся… Я тебе уже говорил — занимайся фирмой. Все. Остальное предоставь мне. Понял?

— А что по-твоему я должен был понять? — насупился Антон. — Что твои «спецы» даже не смогли раскрутить Семеныча?

— И на старуху бывает проруха. Хотя — такого прокола я от Кочета никак не ожидал.

— Мне кажется, от того что я подключусь к этому делу, все только выиграют.

— Я сказал — нет. Понял?

— Понял, понял. Черт с тобой… Но охрану мне ты менять не будешь?

— Это почему же? — поинтересовался Мишка. — И на кой она тебе сдалась, такая охрана?

— Привык я к ним. И… Ты можешь сделать, о чем тебя просят? А я тебя прошу их оставить.

— Ну-ну. Понятно… Сбегать от них удобно. Сердечные дела, значит?

— Не твое дело.

— Вот тут ты ошибаешься… Только зря ты это. Зря. Хочешь, я тебе такую секретаршу устрою, что тебе не то что от охраны, но и вообще из офиса уходить не захочется? Ну так как?

— Никого и ничего мне устраивать не нужно, — покачал головой Антон.

— Ну и дурак. Речь-то идет о настоящей красавице. Представляешь ровные как с рекламного щита зубы, пышные волосы, шея, плавно переходящая в длиннющие ноги… Ну, естественно, и все остальное — шикарный бюст, призывный взгляд и толстый… Шучу — никаких излишеств. Девка действительно что надо. Бывшая «мисска», кстати.

— Перебьюсь, — покачал головой Антон. — Но ребят у меня все-таки не меняй. И о том, что я от них сматывался — ни гу-гу.

— Черт с тобой, не буду. Хотя таких охранничков и следовало бы гнать в шею куда подальше. Толку-то от них… Но и ты мне обещай, что будешь предельно осторожным.

— Ладно. Можно подумать, что я только и мечтаю, чтобы меня подстрелили или подорвали…

— Кстати, подумай, баба-то эта тебя не подставит?

— Отстань, а? — обозлился Стахов.

— Ладно. Только больше не суйся в это дело с украденными машинами.

Прошло несколько дней, как Мишка неожиданно собственной персоной заявился к Антону в офис.

— Поговорить надо, — останавливаясь в дверях кабинета, сообщил он. Так что собирайся, пошли.

— Куда пошли? Мы и здесь можем поговорить, — возразил Антон. — Твои ребята недавно снова проверяли, «жучков» вроде нет.

— Вот именно, что «вроде». Спокойнее будет прогуляться вдвоем.

— Сказать секретарше, чтобы нас не беспокоили? — догадался Антон.

— Вот именно.

Через несколько минут они уже выходили на улицу через двери запасного выхода. Урну из-под лестницы по распоряжению Стахова давно уже убрали, а на стене при выходе с первого этажа на лестничную клетку теперь висела грозная табличка «Курить строго запрещается».

— Ловко это ты устроился, — улыбнулся Мишка. — А к крале своей как на попутках отсюда добираешься?

— Много будешь знать…

— Да брось ты! Тоже мне, Штирлиц нашелся… Я бы на твоем месте купил себе для этой цели какой-нибудь зачуханный «Москвичек», и пусть бы он стоял тут в переулке на всякий случай. А в кабинете для поездок соответствующий «прикид» можно держать. Ну, как идейка?

— Может, ты и прав, — согласился Антон.

— Хотя нет, — неожиданно изменил свою точку зрения Филимонов. — Что это я? Нечего тебе время на это тратить. Я скажу, и подходящую для таких случаев тачку тебе подберут и поставят тут. Так что не бери в голову. Мишка помолчал немного. — Я чего к тебе приехал… Значит так. Джип тот три тройки который — был угнан как раз в ночь, когда его видел твой Семеныч. Увели его из гаража одного деятеля. А через пару суток тачку обнаружили недалеко от въезда на платную стоянку в противоположном конце города.

— Выпотрошенную?

— Да вроде нет. Из машины ничего не пропало, если не считать валявшихся в бардачке журналов.

— Порнуха, наверное? — предположил Антон.

— Не в курсе. Может быть и какие-нибудь специальные. Ну да это не имеет значения. Важно только, что зацепка эта — джип то есть — нас никуда не приведет.

— А не мог хозяин джипа специально разыграть угон машины?

— Исключается. Проверено. Мужик в это время ездил принимать товар в Питер. То есть в городе отсутствовал.

— А как же..?

— Взломанные ворота его гаража случайно обнаружил сосед. Он же и дал об этом знать бабе этого деятеля. Ну а уж та сообщила об угоне в ментовку.

— Ну и что из того? — пожал плечами Антон. — Вполне сам владелец мог разыграть угон.

— Не думаю. Уж больно все это сложно. И лишено какого-либо смысла. Ну скажи на милость — если мужик имеет к этому отношение, то зачем ему так грубо следить? Ты не подумал? Зачем ему курочить свой собственный гараж, а затем бросать на произвол судьбы такую тачку?

— А черт его…

— Поставь себя на место деятеля, затеявшего все это. Не проще ли ему было заблаговременно присмотреть подходящую тачку, потом просто попользоваться ею и, наконец, бросить?

— Ну а зачем им вообще понадобился джип?

— Откуда мне знать? — пожал плечами Мишка. — Скорее всего, в основном он нужен им был для каких-то других целей. Ну и заодно попользовались им, когда за «Шкодой» поехали. Так что, уверен, больше нам на этот джип можно не отвлекаться.

Разговаривая, молодые люди прогуливались по довольно короткому проезду, расположенному за зданием офиса. С одной стороны через неширокую арку между домами из него можно было попасть в переулок с крохотным сквером, а другим своим концом проезд вливался в небольшую улицу, перпендикулярную той, на которой находились офис и принадлежащая ему автостоянка. Проезд больше всего напоминал собой что-то вроде узкого ущелья или, точнее, оврага, над невысокими и темными скатами которого светилась полоска неба. Стоящие по обе стороны проезда дома презрительно повернулись к нему лишенными окон тыльными сторонами. Лишь неприглядные двери «черного хода», зачастую лишенные не только каких-либо украшений, но даже и ручек, вносили некоторое разнообразие в унылый вид этой никому не нужной щели, непонятно с какой целью оставленной между Бог знает когда построенными тут домами.

— Да, будем считать, что с джипом все ясно, — резюмировал свои соображения Мишка. — Так что дергать за ниточку нам теперь нужно с другой стороны.

— Постой, — беря приятеля за рукав, вдруг остановился Антон. — Ты, вроде, сказал «нам»? Так ты же совсем недавно собирался держать меня подальше от этих проблем. Еще Кочет вроде бы у тебя для этих целей есть…

— Ну уел, уел… — усмехнулся Филимонов. — Собирался-то я действительно собирался, но когда пораскинул как следует мозгами, то решил, что в нашей с тобой ситуации лучше уж ни на кого до конца не полагаться. Кроме друг друга, естественно. И не потому, что я никому более не доверяю. Нет. Просто… береженого Бог бережет. К тому же ты уже лишний раз доказал, что личная заинтересованность значит много больше, чем чей-либо приказ.

— Ты это про что?

— Не кокетничай. Я имею в виду, как у тебя разговорился этот Семеныч, от которого ни ментам, ни Кочету до того так ничего добиться и не удалось.

— Везение.

— Нет, брат, тут не везение. Тут подход. Так что дальше разматывать историю нам с тобой лучше будет на пару.

— Ну, тогда излагай, — потребовал Антон.

— Я тут навел кое-какие справки об этом соседе, которого Семеныч засек в джипе.

А суть того, что удалось выяснить Филимонову, сводилась к следующему. Соседом по дому, которого ночью разглядел из кустов Семеныч, мог быть лишь Анатолий Филиппович Картушин. Дело в том, что из всех ныне здравствующих жильцов дома лишь он и только он один мог быть старшим братом одного из школьников, проходивших по делу об угонах машин. Лишь у него был брат Виталий, промышлявший с друзьями-школьниками угоном импортных машин. («Все-таки Виталий, а не Виктор», — подумал Стахов, вспоминая рассказ Николая Семеновича). Правда, как выяснилось, в последние полтора-два года братья виделись не так-то часто. Но в данном случае это скорее всего не имело особого значения.

Найти Анатолия Картушина оказалось не так просто, как можно было подумать. Подвыпивший Степанович ошибся не только с именем младшего Картушина, им была допущена ещё одна существенная ошибка: уже относительно давно Анатолий Картушин не являлся его соседом. Пару лет тому назад бывший сосед купил себе двухкомнатную квартиру в отличном перестроенном доме в центре города и переселился туда со своей второй женой. По старому же адресу оставались мать, отчим, и сводный брат Виталий от второго брака матери. То, что братья не были родными, вначале создало определенные трудности. Прошло некоторое время, прежде чем удалось выйти на нужного человека. Это было и неудивительно, поскольку, как оказалось, фамилия Виталия была не Картушин, а Наливайко.

Итак, узнать персоналии человека, по какой-то причине предпочитавшего не высовываться из джипа во дворе дома, где прошло его детство, оказалось достаточно не просто. Однако теперь, когда отыскался джип с запоминающимися номерами, и когда обнаружился сводный брат Виталия, можно было поверить, что все рассказанное Николаем Семеновичем не является плодом его алкогольных фантазий. Следовательно, он скорее всего действительно был свидетелем того, как из-под замков гаража исчезла угнанная мальчишками красная «Шкода». Вскоре ей суждено было взлететь в воздух у загородного ресторана. И если Картушин не был организатором покушения, то он по крайней мере должен был быть с ним как-то связан. А это означало, что наконец-то появлялась реальная надежда выйти на тех, кто дважды покушался на Мишку и кто был виновен в смерти Игоря. И в поисках этих людей следовало начинать именно с Анатолия Картушина.

Справки о нем Мишка уже навел. И он сообщил Антону, что интересующая их личность насчитывала тридцать два года о роду, имела высшее техническое образование, не бывала под судом и следствием и последние года четыре числилась разъездным агентом в небольшой рекламной фирме.

— А что это за фирма?

— А черт ее… «БВСТ» называется. Или «БВСН». Не помню точно.

— Богатая, видимо, фирма, коль скоро её рядовой сотрудник покупает себе квартиру в центре, — заметил Антон.

— Да уж точно не бедная. Ведь этот рядовой сотрудник, разъезжающий с подозрительными личностями на ворованном джипе, между прочим является и владельцем неплохой тачки. Недавно он приобрел себе новенький «Ниссан-Альмера».

— Слушай, а не знаешь случайно, чем занимаются разъездные агенты в рекламных фирмах?

— Разъезжают, как видишь, — усмехнулся Мишка. — Мотаются, бедняги, и днем и ночью на всяких-разных тачках. За это, очевидно, и деньгу хорошую получают.

— Н-да, — поддакнул Стахов. — Уверен, широкие круги прогрессивной общественности в нашем с тобой лице должны выяснить малоизвестные страницы жизни этой категории отечественных тружеников. Страна обязана лучше знать своих таинственных героев. А нам с тобой следует воздать им по их заслугам должное. И как можно быстрее.

— Красиво излагаешь, — коротко хохотнул Филимонов. — Особенно о должном. Перепиши для меня слова на бумажку, чтобы не забыть. — Помолчав немного, Мишка уже серьезно добавил, — Думаю, сегодня вечером нам самое время познакомиться с представителем рекламной фирмы.

— Что требуется от меня? — также настраиваясь на серьезный лад, спросил Антон.

— Жди меня у себя в кабинете к семи… У тебя оружие на работе есть?

— Нет. А что?

— А дома?

— Зачем оно мне? — вопросом на вопрос ответил Антон.

— Держи, — и Мишка протянул другу небольшой кейс. — Тут «Макаров». Там же найдешь и удостоверение сотрудника охранной фирмы.

* * *

Как и было обещано, в без двадцати семь вечера Мишка появился в кабинете Стахова.

— Только что столкнулся с твоим «красавцем», — удобно усаживаясь у стола, сообщил он, — С Рысановым. Что-то он больно озабоченным выглядит.

— Да у нас тут возникли небольшие затруднения с одним магазином… Вот Александр Иванович в качестве исполнительного директора и мотается теперь по разным инстанциям.

— Помощь не нужна?

— Да вроде нет, — покачал головой Антон. — Справимся сами.

— Кстати, ты им доволен? Своим ментом в отставке?

— Да. С его кандидатурой мы явно не ошиблись. — кивнул Стахов.

— Говори только за себя. Мое отношение к нему ты знаешь…

— Но ты ведь его кандидатуру одобрил, — напомнил Антон.

— Одобрил? — чуть ли не возмущенно переспросил Филимонов, но тут же сменил тон, — А, да ну его! Я приехал к тебе не спорить. Пусть будет по-твоему. Одобрил. Но ответственность за этого деятеля все-таки целиком лежит на тебе.

— Не понял. К чему это ты снова завел о нем разговор?

— Ладно. Не будем, — Мишка провел ладонью по лицу и неожиданно улыбнулся. — Понимаешь, ничего не могу с собой поделать. Как увижу его морду, так настроение сразу портится. — Филимонов присел к столу и заметил, — Ты позвони, предупреди свою Лидку, что сегодня можешь задержаться.

Антон кивнул и принялся набирать номер домашнего телефона.

Разговор с супругой был непродолжительным, и когда Стахов повесил трубку, Мишка сразу поднялся.

— Захвати пушку и пойдем, — распорядился он, направляясь к дверям кабинета.

— Ребята поедут с нами? — имея в виду охранников, спросил Антон и отпер дверцу сейфа.

— Нет. Они нам сегодня не понадобятся.

Прежде чем покинуть здание офиса, Антон запер дверь своего кабинета, отпустил охранников и оставил ключи внизу на вахте.

Когда они вышли на остановку, Мишка направился к своему «Мерседесу». Плечистый коротко стриженный водитель поспешил предупредительно распахнуть заднюю дверцу. Молодые люди сели в машину. Антон проследил, как охранники Филимонова также поспешили забраться в свой джип, который тронулся со стоянки следом за ними.

Через несколько минут езды «Мерседес» подъехал к небольшой ярмарке и остановился у тротуара. «Пошли,» — скомандовал Мишка и вышел из машины. Ощущая слева под мышкой приятную тяжесть кобуры с пистолетом, Антон выбрался на асфальт и последовал за приятелем. Они пересекли тротуар и вышли на асфальтированную тропинку, по диагонали пересекающую газон и выводящую на соседнюю улицу, под острым углом сливающуюся в кольцевой развязке с той улицей, по которой они только что приехали, и с парой других улиц. Мишка уверенно шел вперед.

Вскоре молодые люди пересекли проезжую часть и прошли вдоль бордюра с десяток метров. Тут Антон увидел стоящий впереди «Чероки» охранников Филимонова. Мишка прошел мимо джипа и приблизился к серому «Рено-Лагуна» со слегка помятым крылом и затемненными стеклами. Остановившись у машины, он оглянулся, а затем извлек из кармана ключи и нажал на кнопку брелока «центрального замка».

— Садись спереди, — распорядился он и распахнул водительскую дверцу.

Стахов обошел машину и занял место рядом с другом.

— Что за тачка? — поинтересовался он, наблюдая за тем, как Левый неуклюже пытается вставить ключ в замок зажигания. Судя по всему, ездить на этой машине ему пока ещё не приходилось.

— А черт ее… — неопределенно пожал плечами тот.

— Угнанная? — догадался Стахов и подумал, — «Ну конечно. Что я спрашиваю? При наших обстоятельствах ехать на своей машине равнозначно тому, чтобы выставить на всеобщее обозрение щит с фамилией и телефонами».

— Зачем угнанная? — пожал плечами Мишка и тронул машину с места. Купленная. У МРЭО. Мужик приехал на тачке снимать её с учета для продажи. Его спрашивают — «Сколько?». «Семнадцать,» — говорит. Ему на это: «Семнадцать пятьсот. Документы оформим сами. Понимаешь, срочно тачка нужна». Вот и все. За цифры не ручаюсь, но скорее всего, все обстояло именно так.

Антон оглянулся — презрев сплошную разделительную линию, джип охраны успел уже развернуться и теперь удалялся в сторону кольцевой развязки. «Мерседеса», на котором они подъехали к ярмарке, как и прежде нигде не было видно.

— К дому Картушина? — полуутвердительно спросил Стахов.

— Зачем? Нет. — Филимонов притормозил на красный свет. — Этот деятель не имеет обыкновения возвращаться домой в одно и то же время.

— Кречет успел уже все узнать?

— Кречет? — снова набирая скорость, Мишка некоторое время молчал. Нет, брат. Не Кречет. Я тебе уже говорил, что не могу и не хочу рисковать. Не могу позволить себе роскошь потерять ниточку, которую ты надыбал.

— А мне казалось, что Кречету ты доверяешь во всем.

— Почти во всем, — уточнил Филимонов. — А для таких дел… Короче, есть у меня один человечек, который мне жизнью обязан. Верный как пес. Ему от меня ничего не надо. Но сделать для меня — без единого слова сделает все, что только скажу. Вот он-то и обеспечил меня нужными сведениями.

— Насколько я понимаю, сегодня ты рассчитываешь «побеседовать» с Картушиным.

— Больно ты спор, — покачал головой Левый. — Такие дела так быстро не делаются.

— Тогда ради чего же мы тогда едем?

— А ради того, чтобы ознакомиться с обстановкой. Военные это рекогносцировкой вроде называют.

— Понятно… Но если он может заявиться домой и среди ночи..?

— Не беспокойся. Я уже сказал, что у дома мы его поджидать не станем. Мы будем действовать наверняка, а не «ждать милости от природы», усмехнулся Филимонов и повторил, — Наверняка, сечешь?

— Короче, тебе известно, где он должен появиться в ближайшее время?

— А ты как думаешь? Обижаешь, начальник, — кивнул Филимонов и задумался о чем-то своем.

— Да не молчи ты, — наконец не выдержал Антон. — Что я из тебя каждое слово клещами тащу? Можешь сказать по-человечески, куда мы сейчас едем?

— Могу. Отчего не мочь? Конечно могу… Но не скажу.

— Ну ты и гусь..!

— Ладно. Не злись. Шучу. — Мишка посигналил перебегающему улицу мужику и выразительно покрутил пальцем у виска. — Видишь ли, несмотря на то, что этот Картушин относительно недавно развелся, а затем и женился повторно, он уже успел обзавестись очередной зазнобой. И теперь — он же в конце концов выездной агент! — регулярно навещает на выездах свою подругу.

— Что, ежедневно? — не без зависти поинтересовался буквально задыхающийся из-за нехватки времени Стахов.

— Да нет. Строго через день. Понедельник — среда — пятница. И всегда появляется к восьми пятнадцати вечера. А сегодня у нас как раз среда…

— Понятно. Наверное, в остальные дни наш агент шастает по другим адрескам, — предположил Стахов.

— Похоже, что в остальные дни он просто сидит в своей конторе. Приезжает к десяти и потом более не появляется до семи тридцати.

— А в понедельник, среду, пятницу..?

— Действительно разъезжает, — поворачивая в проезд между типовыми девятиэтажками внутрь микрорайона, ответил Мишка. — Причем разъезжает не один, а в сопровождении двух амбалов. Проезжает по одним и тем же адресам. Очень похоже, что собирает с разных контор бабки.

— Как инкассатор?

— Вот-вот. Точно, — подтвердил Мишка и притормозил. — Как инкассатор.

Будто из-под земли откуда-то сбоку появился невзрачный мужичонка в тенниске и кепке. В руке он держал полиэтиленовый пакет. Остановившись в паре метров от машины, он прищурился, пытаясь разглядеть через затемненные стекла пассажиров.

— Помоги ему открыть дверцу, — попросил Мишка. — И пусть садится.

Полуобернувшись, Стахов открыл заднюю дверцу.

Низкорослый человек в кепке помедлил немного, а затем приблизился, осторожно приоткрыл дверцу и заглянул в машину.

— Садись, Сека, — приказал Мишка, и обладатель допотопной кепки юркнул на заднее сиденье.

— Здрасте вам, — поздоровался он и захлопнул дверцу.

— Привет, — кивнул Филимонов. — Ну как там?

— Пока вроде бы все как нормально. Тихо. Правда, около двух часов тому назад объявился какой-то хмырь. Подвезли его на зарубежной тачке.

— И что?

— Что-то все крутится у подъезда.

— А прежде ты его не видел? — спросил Филимонов и тронул машину с места.

— Да нет, вроде… Вначале, когда приехал то есть, он с какой-то бабкой вошел в подъезд. Минут через пять появился обратно. И с тех пор все ошивается поблизости.

— А машина?

— И машина стоит. Вроде ждет кого.

— Где стоит? — поинтересовался Мишка. — Тоже у подъезда?

— Почти. Да я сейчас покажу. Давай до магазинов прямо, а потом направо.

Через несколько минут Сека дал команду ехать помедленнее. Их машина находилась на выезде из небольшого массива блочных девятиэтажных строений, соседствовавшего со старыми пятиэтажками. Границей между ними служила вытянутая в длину открытая охраняемая автостоянка. Узкая дорога, по которой они ехали, приближалась к её воротам в заборе из рабицы.

— Налево, и проезжай вдоль забора дальше, — продолжал подсказывать Сека. — Вон туда, к девятиэтажке. А потом за мусорные баки. Там развернешься.

За мусорными баками стояло несколько автомашин, принадлежащих очевидно жильцам ближайшего девятиэтажного дома. Когда Мишка развернулся, то позади них оказалась проволочная изгородь автостоянки, а спереди и несколько левее виднелся единственный подъезд ближайшего к автостоянке девятиэтажного дома. Их «Рено» стоял между двумя «Волгами». Одна была совсем новой, вторая же, судя по спущенным колесам и выбитым стеклам, давно уже отслужила свой срок и теперь — жалкая и заброшенная как старая опостылевшая жена — ожидала своей отправки на свалку.

— Вот в этот дом Картушин и наведывается, — Сека дернул подбородком в направлении подъезда и поглядел на часы, — Я так полагаю, минут через двадцать пять-тридцать он должен и подкатить.

— А что ты там говорил о ком-то, кто сегодня тут вроде весь вечер крутится? — напомнил Мишка.

— Да вон же он, — пользуясь тем, что за затемненными стеклами с улицы их было не видно, Сека показал пальцем на бордовый «Фиат», стоящий справа от них в торце небольшой площадки. За лобовым стеклом машины можно было разглядеть двух человек.

— Да там же их двое, — заметил Антон.

— Точно. Двое, — согласился Сека. — А минут пятнадцать тому назад был только один. Это… тот, что теперь сидит справа.

— А того что рядом ты здесь не видел? — поинтересовался Антон.

— Это который за баранкой-то? Не-а, не видел.

Сидящие в «Фиате» люди с острым любопытством наблюдали за подъехавшим автомобилем. Им не было видно, сколько человек и кто именно находится внутри «Рено» с затемненными стеклами, и сам факт того, что из припарковавшейся машины никто не выходил, по всей видимости вызывал у пассажиров «Фиата» тревогу. Во всяком случае по прошествии минут пяти водитель бордового автомобиля открыл дверцу и направился к подъехавшей машине. Выглядел он весьма внушительно: рослый — за метр девяноста белобрысый парень с правильными чертами лица, с волевым подбородком и с уверенным взглядом светло-серых глаз. Подойдя к «Рено», парень наклонился и костяшками пальцев постучал в стекло передней дверцы.

— Сека, спроси, чего ему надо, — распорядился Филимонов.

Сека приоткрыл правую заднюю дверцу и не очень любезно полюбопытствовал:

— Чего тебе?

— Ждете кого, мужики? — стараясь заглянуть внутрь машины, поинтересовался парень. — Или как?

— Или как, — ответил Сека и попытался захлопнуть дверцу, однако это ему не удалось.

Придерживая сверху широченной лапой дверцу за край, парень ещё больше приоткрыл её, наклонился и быстро заглянул внутрь. Увидеть лица сидевших на переднем сиденье ему не удалось, но это по всей видимости и не входило в его намерения. Скорее всего, он удовлетворил свое любопытство, выяснив, что внутри находятся трое. Всего трое. Причем все в штатском. Во всяком случае, парень сразу же выпрямился и некоторое время молча смотрел сверху вниз на сидящего перед ним на заднем сиденье щуплого человечка в кепке.

— Больно уж ты суров, мужик, — наконец снисходительно констатировал он. — И нелюбезен.

— А чего мне с тобой любезничать? Ты, вроде, не красна девица.

— Что верно, то верно, — покривил губы в улыбке здоровенный парень, Да и ты, похоже, тоже не Иван-царевич. Скорее уж на Иванушку-дурачка смахиваешь. Так что, приятель, ты лучше не дергайся понапрасну и береги свои нервные клетки. Это которые не восстанавливаются…

Почувствовав, что напрягшийся Антон готов вступить в ненужную перепалку, Филимонов положил ему руку на предплечье — «сиди спокойно».

Меж тем парень, дав Секе ценный совет, отпустил дверцу и не спеша направился к своей машине.

— Ублюдок, — захлопывая дверцу, тихо бросил Сека, — Бычина безмозглая.

— Успокойся, — посоветовал Филимонов. — Ты что, не понимаешь — он же специально заводил нас, чтобы мы свои морды ему показали. — Левый задумался на мгновение и затем добавил, — Что-то не нравится мне его любопытство. Ох, не нравится. Не просто так эти мужики тут больше часа толкутся.

Как показали последовавшие через несколько минут события, недобрые предчувствия Мишки были вполне оправданы.

Едва он высказал свое предположение, как второй пассажир бордового «Фиата» выскочил из машины и, что-то бросив на ходу своему ещё не успевшему открыть дверцу напарнику-богатырю, устремился к подъезду. Был этот второй среднего роста, темноволос и сухощав. Как показалось Антону, парню не стукнуло ещё и двадцати пяти лет. Его подтянутость и быстрые уверенные движения выдавали отличную спортивную форму. Несмотря на теплую погоду, одет он был в легкую куртку. И парень явно очень спешил.

— Никто не видел, этот деятель сейчас по телефону не разговаривал? озабоченно спросил Мишка. Но этого действительно никто не видел, поскольку внимание всех было отвлечено на наглого парня богатырского телосложения.

Между тем, устроившись за рулем, этот последний сразу же завел двигатель, после чего спокойно откинулся на спинку сиденья.

В это время на площадку между мусорными баками и автостоянкой въехал голубой «Ниссан»

— Наш герой-любовник пожаловал, — прокомментировал появление машины Сека. — Смотри-ка, никогда ещё он так рано не приезжал…

Меж тем «Ниссан» проехал мимо них, круто взял влево, остановился и сразу затем сдал назад к сетке, отделявшей маленькую неохраняемую стоянку от стоянки охраняемой. В результате голубая машина оказалась отделенной от сидевших в «Рено» наблюдателей лишь старой разбитой «Волгой».

Антон видел, как распахнулась водительская дверца подъехавшего автомобиля, и из неё показался склонный к полноте человек в джинсах и кроссовках. На его округлом лице с аккуратными усиками под прямым коротким носом читалась странная смесь привычной скуки и высокомерной брезгливости. В левой руке человек держал большую синюю спортивную сумку. Не оглядываясь, он нажал на кнопку «центрального замка», на что его автомобиль откликнулся коротким приглушенным гудком и миганием фар. Сунув ключи в карман, приехавший направился ко входу в дом. А навстречу ему от подъезда уже спокойно и неспешно шел темноволосый парень в куртке. Не нужно было решать задачу, аналогичную известной школьной с двумя поездами, идущими друг другу навстречу, чтобы понять, где именно эти двое встретятся. И так было ясно, что они одновременно подойдут с разных сторон к мусорным ящикам, стоящим на небольшом возвышении, ограниченном со стороны дома кирпичной стенкой.

— Быстро! Бери на себя амбала! — внезапно приказал Мишка и, выхватив откуда-то пистолет, выскочил из машины.

Он кинулся вслед круглолицему владельцу «Ниссана», а Антон, с некоторой задержкой отреагировавший на неожиданный приказ приятеля, также распахнул дверцу и метнулся к бордовому «Фиату». При этом он пытался извлечь из кобуры пистолет, но с непривычки и от волнения это ему никак не удавалось.

— Картушин! — меж тем окликнул круглолицего Филимонов, — Берегись!

Картушин растерянно оглянулся, а в это время идущий ему навстречу парень начал вскидывать руку, в которой оказался зажатым пистолет. Однако выстрелить он так и не успел. Громыхнул пистолет Левого, и, будто больно ударившись правым плечом о невидимое препятствие, парень дернулся назад. Так и не успевшая подняться вверх правая его рука плетью повисла вниз, и пистолет из неё вывалился на асфальт. В области подмышки на светло-серой куртке появилось быстро увеличивающееся черное пятно. Парень недоуменно скосил на него глаза, а затем схватился за раненое плечо левой рукой.

В это время Антон длинными прыжками приближался к «Фиату», который вдруг взревел двигателем и, дымя пробуксовывающими колесами, рванулся с места ему навстречу. Подобно тореадору во время корриды Стахов едва успел отпрыгнуть в сторону, когда машина приблизилась к нему. От сознания собственного бессилия Антон поднял руку и с силой ударил проезжающий мимо автомобиль кулаком по крыше. Увы — это не помешало тому промчаться дальше.

Также удачно удалось избежать столкновения с бордовым капотом и Мишке. А вот замершего в неестественной позе Картушина ударом бампера швырнуло на капот и он перелетел через машину, после чего сочно ударился об асфальт и остался неподвижно лежать на нем. «Фиат» же со скрежетом затормозил рядом с раненым парнем. Дверца машины распахнулась и парень буквально «нырнул» внутрь машины, которая как застоявшийся конь тотчас же вновь рванулась с места. Мишка вскинул руку с пистолетом, но затем сразу же вновь опустил её. «Черт с тобой». - буркнул он и решительно сунул оружие в карман.

В сердцах последовательно поминая родственников по женской линии всех пассажиров красного «Фиата», а также и матушку самого автомобиля, Филимонов парой длинных шагов приблизился к валявшемуся у баков пистолету и нагнулся, видимо собираясь взять его. Однако через пару мгновений он видимо раздумал делать это. Мишка вновь выпрямился и повернул назад, предварительно легонько ударив лежащий на асфальте пистолет носком ботинка.

— Ну что там с этим уродом? Жив? — озабоченно спросил он склонившегося над Картушиным Антона.

— Да вроде дышит.

— Тогда давай быстро. Грузим его в тачку, — и Филимонов подбежал к другу. — Погляди, черепушка-то у него цела?

Преодолевая вдруг накатившее на него чувство брезгливости, Стахов приподнял голову лежащего, и быстро провел ладонью по его затылку. Человек застонал.

— Жив, курилка, — удовлетворенно констатировал Мишка. — Сейчас оклемается.

В это времени откуда-то сверху донесся надсадный женский крик: «Убивают! Помогите! Бандюги человека кончают».

Антон поглядел вверх — в просвет между кронами деревьев над кирпичной стенкой мусорной площадки можно было видеть верхние этажи здания. Склонившись над перилами балкона предпоследнего этажа, растрепанная дородная особа показывала на него рукой и продолжала вопить, взывая о помощи.

Меж тем Мишка подбежал к машине и через несколько секунд притормозил рядом с распростертым на земле телом. С помощью Секи постанывавшего Картушина затащили между задним и передним сиденьями. На всякий случай в машину забросили и спортивную сумку пострадавшего, после чего автомобиль резко взял с места и выехал из-за мусорных контейнеров на дорогу.

— Куда ты теперь? — спросил Филимонова Антон.

— Подожди. Этих хмырей, что устроили засаду на Картушина, наверняка как-то предупредили, что он вот-вот подъедет. Так что смотрите, не увяжется ли кто за нами…

Сека моментально повернулся к заднему стеклу, а Стахов стал внимательно оглядывать машины, стоящие на их пути у бордюра. Но нет, ничего подозрительного вроде бы не было видно.

— Так куда мы? — повторил свой вопрос Антон.

— Есть у меня на примете одно местечко… Где мы сможем с этим деятелем спокойно побеседовать.

— Да ты что?!! — возмутился Стахов. — Его же нужно срочно везти в больницу!

— Брось. Не выдумывай ты, — бросил Мишка. — Ну упал мужик. Ударился. С кем не бывает? — рассуждал Филимонов, выезжая за пределы микрорайона и поворачивая на ведущую из центра магистраль. — Что, тебе на тренировках не приходилось падать с такой высоты?

— Слушай, — стараясь говорить спокойно, пытался убедить своего приятеля Стахов. — Ведь после того, как его сбила машина, у него могут быть переломы и внутренние кровотечения. Я уже не говорю о сотрясении мозга…

— Ни черта у него нет, — зло бросил Филимонов. — А врача в случае необходимости мы ему и сами доставим, не беспокойся. Причем врача хорошего.

— А если он сейчас отбросит копыта? Тут, прямо в машине?

— Слушай! Надоел ты мне со своими причитаниями, — обозлился Мишка. Можешь помолчать немного?

Антон обиженно замолчал.

Так в тишине они ехали несколько минут, когда лежавший между сидений Картушин внезапно громко застонал.

— Что там с ним, Сека? — поинтересовался Мишка.

— Да вроде мужик приходит в себя.

— А ты помоги ему, — посоветовал Филимонов. — Потри уши.

Прошло несколько секунд, как сзади донесся слабый голос:

— Ты что, сдвинулся что ли? Б-больно. — Мужик слегка заикался. Кончай тереть.

— Ну вот видишь? — явно адресуясь к Антону, удовлетворенно констатировал Мишка. — А ты говоришь…

— А т-ты кто? — меж тем начал проявлять любознательность пришедший в себя Картушин. — Кто ты, а?

— Смерть он твоя, вот кто, — ответил за Секу Мишка.

По всей видимости лежащий на полу машины пленник ещё не окончательно пришел в себя, а потому смысл сказанного невидимым ему Филимоновым до него не дошел.

— Где мы находимся? Со мной что-то случилось? — по мере того, как Картушин приходил в себя, вопросов у него возникало все больше. — Это машина? К-куда ты меня везешь?

— Любознательный, однако, нам попался товарищ, — прокомментировал возросшую активность пленника Мишка. — Сейчас он начнет интересоваться, почему облака в небе висят и на землю не падают…

— Кто там? А? — после непродолжительной паузы уже с ноткой испуга в голосе поинтересовался Картушин и тут же попросил, — П-помоги мне сесть.

— Лежи-лежи, — потребовал Сека. — Лежи, тебе говорят! Будешь дергаться, я тебе на голову мешок одену. — Помолчав немного, он тронул за плечо сидевшего перед ним Мишку и поинтересовался, — Слушай, а у тебя тут ветоши нет?

— Зачем тебе?

— Да я бы её ему на всякий пожарный в пасть заложил, — пояснил Сека.

— Не стоит, — рассудительно заметил Филимонов. — Толик у нас мужик понятливый. Кричать не будет.

По всей видимости, пленник начал уже реально оценивать ситуацию, в которой его угораздило оказаться.

— Что вам от меня н-надо? — после непродолжительного молчания поинтересовался он. — Чего вы хотите?

— Пока — только чтобы ты заткнулся, — бросил Мишка. — И имей в виду не дай Бог, если вздумаешь подать голос! Если пикнешь не вовремя, кончу тебя сразу. Не раздумывая. Понял?

По всей видимости, Анатолий Филиппович действительно все понял. Во всяком случае, он больше не пытался задавать вопросов.

 

ГЛАВА 9

Вскоре позади остались последние строения города.

— Сейчас будет пост, — напомнил Антон. — Осторожно.

— Не учи ученого, — огрызнулся Мишка и после непродолжительно паузы добавил, — Теперь просек, чем купленная тачка лучше угнанной?

— Да вроде, — признался Стахов. — По поводу сегодняшнего шума могут спокойно обращаться к её владельцу. Он все равно ничего не знает. Так? И в то же время лайба не числится в угоне…

— Молоток…

— А доверенность у тебя на неё есть? — поинтересовался Антон.

— У меня все есть. Как в Греции. И доверенность тоже. — Филимонов искоса поглядел на приятеля. — Только — обрати внимание! — хозяин тачки даже не подозревает, что дал мне ее…

Впереди показался знак, предупреждающий о приближении к посту дорожно-постовой службы. Следующий знак ограничивал скорость шестьюдесятью километрами в час.

Стахов внутренне напрягся. Он видел, как офицер в форменной голубой рубашке отдал документы вышедшему из кабины водителю грузового автопоезда и, выискивая очередную кандидатуру для проверки, повернулся лицом к идущему мимо потоку автомашин. Отведя взгляд от офицера, и старясь скрыть волнение, Антон спросил Филимонова:

— А нам ещё далеко?

— Чего ты дергаешься? — вновь посмотрел на него друг и передразнил, Далеко… Близко… Как приедем, так и приедем. Ты так переживаешь — можно подумать, тебя там к определенному часу любимая женщина дожидается.

Антон промолчал, с облегчением наблюдая, как офицер указал на обочину идущей впереди «Таврии».

— Вот видишь, — хмыкнул Мишка и, разгоняя машину, нажал на акселератор. — А ты боялась…

— Да иди ты… — беззлобно ругнулся Стахов. — Можно подумать, тебя совсем не колышет, остановят нас или нет.

— Да-да-да, — слегка фальшивя пропел Филимонов, — Нет-нет-нет. Не пускай сопли в омлет…

— Слышь, Левый! — внезапно напомнил о себе Сека. — Сдается мне, нас ведут.

— Кто? Что ты чушь порешь? — вновь стал серьезным Филимонов. — Я все время слежу за машинами позади.

— И я тоже слежу, — поддержал приятеля Антон. — Но вроде ничего такого не заметил.

— Вы, мужики, за машинами следите, а там, похоже, мотоциклист за нами увязался.

— Поглядим, — заметил Мишка и, предварительно показав поворот, прижался к правой обочине и остановил машину.

Через несколько секунд вслед за громыхающим «ЗИЛлом» мимо них проехал мотоциклист.

— Похоже, девка, — провожая взглядом пронесшийся мотоцикл, отметил Филимонов. — И гляди, на какой машине разъезжает — на «Харлее». Не хило. Шикарная машина. — Мишка снова показал поворот и выехал на дорогу. — Так что, Сека, как видишь, никто за нами не сечет.

— Может быть, — не очень уверенно согласился тот. — Только странно. Я мотоцикл-то давно заприметил. Как-то он странно ехал. Все вроде прятался за другими машинами.

— Вы, мужики, меня сегодня достанете… — уже сердито заметил Филимонов. — Все они чего-то боятся. Все им что-то мерещится… Ну чего вы такие нервные?

— Ладно тебе, — лениво огрызнулся Антон. — Сам же сказал, что тех двоих у дома… я имею в виду парней из бордового «ФИАТа», что поджидали Картушина, скорее всего кто-то предупредил.

— Ну и что?

— А то, что предупредить их вполне могли не только из машины. За подъездом к тому дому вполне мог следить и мотоциклист с мобильным телефоном в кармане. А потом, когда мы отъехали, ему могли дать команду последовать за нами.

— Фантазеры вы, мужики, — констатировал Мишка. — Если бы за нами следили, то мотоцикл этот скорее всего тоже притормозил бы, когда мы встали. А если он решил проехать вперед… Блин!

— Что такое? — почти одновременно спросили Антон и Сека.

— Глядите — похоже, вы правы. Мотоциклистка наша вроде возвращается.

— Где?

— Да вон, впереди.

Однако впереди никакого мотоциклиста видно не было.

— Прячется за автобусом, — пояснил Филимонов. — Я только что его видел. Или ее… — он помолчал и добавил, — Сейчас, когда поравняемся с ним, глядите внимательно.

Через несколько секунд мимо прошел длинный автобус, однако за ним почти вплотную двигался не мотоцикл, а длиннющий черный лимузин.

— Так где он? Где мотоцикл? — глядя на приятеля, не без злорадства поинтересовался Антон. — Теперь уже тебе что-то мерещится?

— Был мотоцикл, — убежденно заметил Мишка. — Просто он, гад, обходил автобус справа, когда тот поравнялся с нами… Все верно. Похоже, ты был прав, Сека.

Некоторое время они ехали молча. Полуобернувшись, Сека смотрел назад. Прошло не менее пяти минут, прежде чем он вдруг заметил:

— Снова я его засек. Прячется за темно-синей тачкой.

— Хитра, бестия, — констатировал Филимонов. — Посмотрим, что она будет делать, когда мы снова остановимся. — И он вновь направил машину к обочине.

На сей раз мотоциклист тоже остановился. По всей видимости, он понял, что его обнаружили, и теперь не считал нужным более прятаться.

— А с чего ты решил, что это не парень? — спросил Мишку Антон.

— Точно — девка, — поддержал Филимонова Сека. — Ты что, сам не разглядел, что ли? Грудь там, зад… Да ясно же.

— Поиграть ей хочется, — показывая левый поворот, бросил Мишка. — Ну что ж, давай поиграем, киска, коль сама напрашиваешься. Давай. Да и вообще, не стоять же нам тут, пока ей в кусты не приспичит… — рассуждал он и снова выехал на дорогу.

— Ты прав, — согласился Антон. — Тем более, что она уже могла сообщить кому следует, в каком направлении мы едем, и попросить помощи.

— Угу, — кивнул головой Левый. — Могла. Тем более, теперь-то она точно уверилась, что мы не из ментовки, а потому…

Мишка не договорил, предоставив остальным догадываться, что именно он имел в виду. Однако его спутники были слишком увлечены наблюдением за фигуркой мотоциклистки, которая тоже выехала на полотно дороги и как приклеенная следовала за ними, то скрываясь за идущими следом машинами, то появляясь снова.

— Ну, и что ты намерен теперь делать? — поинтересовался у Мишки Антон.

— Думаю познакомиться с этой любительницей острых ощущений, — сигналя занявшему левую полосу грузовику и затем обгоняя его, ответил Филимонов. Может, она сообщит нам, кому это понадобилось устранять этого… Картушина. Кстати, как ты там, Анатолий Филиппович?

Картушин ответил не сразу. По всей видимости, он пытался осмыслить услышанное.

— Так, значит, это не вы хотели застрелить меня? — наконец отреагировал он.

— А ты что, не помнишь, что ли, кто в тебя хотел стрелять? — удивился Сека.

— Да он же меня не видит, а потому не представляет, кто с ним говорит, — напомнил ему Мишка и добавил, адресуясь уже к Картушину, — Если обещаешь не дергаться, теперь можешь сесть на сиденье.

— Обещаю.

— Помоги ему, Сека. — распорядился Филимонов. — Только проверь вначале, нет ли у него какого оружия.

Оружия у пленника не оказалось, и приблизительно через минутку он, держась рукой за затылок, уже сидел рядом с Секой.

— Вспоминаешь меня? — Мишка на пару мгновений обернулся к Картушину.

Тот только отрицательно покачал головой и тут же сморщился от боли.

— Ну дает! — удивился Сека. — Человек ему, можно сказать, жизнь спас, а он…

— Это ты у нас как из партера все пронаблюдал, — съязвил Филимонов. А Толян был в самой гуще событий. Ему не до наблюдений было.

Картушин сидел, откинувшись назад и держась левой рукой за голову. На лице его застыло мученическое выражение.

— Ты как? — снова поинтересовался Филимонов. — Руки-ноги целы?

— Да вроде… Тошнит только. И голова кружится.

— Ты хорошо помнишь, что с тобой произошло?

— Не знаю. Кажется да… В основном.

— Ну как же? — никак не мог успокоиться Сека. — Ты вспомни, мужик, ты вышел из машины и пошел к подъезду. Так?

— Да.

— А тебе навстречу шел парень и вдруг начал поднимать руку с пушкой. Не помнишь, что ли?

— Нет. Я помню, что меня окликнули. Я оглянулся и т-тут… — Картушин внезапно напрягся и замолчал. — Это… это он стрелял в меня, — глядя на Филимонова, наконец выдавил он из себя.

— Дурень, — с досадой дернул головой Сека. — Если бы он стрелял в тебя, мы бы с тобой сейчас не разговаривали. Он тебя окликнул, чтобы предупредить… Хоть это-то помнишь?

Анатолий лишь слегка пожал плечами.

— Он стрелял в парня, который поджидал тебя. С пушкой. И ранил его. А дружок того парня хотел ещё для подстраховки по тебе проехаться.

— Да-да. Красная машина…

— Точно. Они сделали ноги, а мы подобрали тебя и…

— Но… Зачем я вам нужен? И кто вы?

— Всему свое время, — вмешался в разговор Антон. — Ты подумай пока кому нужно было от тебя избавиться?

— Н-не знаю, — не очень уверенно ответил Картушин и замолчал.

Меж тем Мишка внезапно резко притормозил и свернул на неширокий пыльный проселок.

— Поглядим, как ей понравится тут ехать за нами… — злорадно заметил он.

Едва ли теперь мотоциклистка чувствовала себя столь же уверенно, как прежде. Плотная завеса мелкой, почти что лессовой пыли заслоняла от неё неровную дорогу и движущийся по ней автомобиль. В равной степени и пассажирам машины длинный шлейф расстилающейся позади пыли не позволял разглядеть, продолжает ли двигаться за ними мотоцикл, или нет. Однако настойчивость, с которой их преследовали прежде, заставляла предполагать, что мотоциклистка последовала за ними. В безветрии пыль долго держалась в воздухе во взвешенном состоянии, а потому, если бы преследовательница решила сократить дистанцию, ей пришлось бы вести машину как в «слепом полете». Учитывая же неровности проселка, она в этом случае просто рисковала бы сломать себе шею. Поэтому, скорее всего, она была вынуждена несколько отстать и двигаться за пылевым облаком.

Филимонов машину не жалел. Он шел со скоростью не менее семидесяти километров в час, бросая автомобиль из стороны в сторону, чтобы не попадать колесами в наиболее глубокие выбоины. Пассажиров трясло и швыряло то в одну сторону, то в другую. Картушин держался левой рукой за спинку переднего сиденья и тихо постанывал. Время от времени по днищу что-то било, однако «Рено» не сдавался и упорно продолжал приближаться к видневшемуся справа впереди лесу.

Прошло не более пяти минут, как они оказались на его опушке. Дорога шла вдоль кромки леса, которая была несколько округла и постоянно слегка искривлялась вправо. Благодаря этому даже при отсутствии пыли дорога здесь просматривалась как назад так и вперед не более чем на двести-триста метров. Впереди справа виднелся въезд в узкую просеку.

— Я сейчас сверну в лес. Мы с Антоном вернемся к дороге, а ты, Сека, останешься с нашим гостем, — распорядился Мишка, после чего резко затормозил и по едва видимой колее въехал в лес. Отъехав от развилки не более пятнадцати метров, он остановил машину.

— Быстро, давай к дороге, — через несколько секунд скомандовал Левый Антону, одновременно с этим выскакивая из машины и устремляясь назад к дороге. — И достань пушку, — бросил он уже на ходу.

До идущей вдоль леса пыльной дороги друзья добежали за несколько секунд. По пути Филимонов нагнулся и поднял с земли сучковатую палку длиной приблизительно метра в полтора.

Облако пыли успело уже расползтись и несколько сместилось в сторону леса. Во всяком случае, пыль висела теперь в воздухе и в начале просеки.

Нырнув в белесый пыльный туман, Мишка пробежал к пышному кусту, растущему у съезда с основного проселка, и присел за ним на корточки.

— Давай сюда! — показал он на место рядом с собой.

Стахов пригнулся и также спрятался за невысоким растением, листья которого странным образом ещё сохраняли местами свой зеленый цвет. Прошло ещё несколько секунд и внезапно как-то сразу вдруг стал слышан ровный звук работающего двигателя. Очевидно, мотоцикл выехал из-за леса и теперь приближался к ним. Еще через пару секунд Антон сквозь прогал в зелени куста уже мог различить приближающуюся в светлеющей пыльной завесе темную массу мотоцикла с венчающей его фигуркой «наездницы» в круглом шлеме. При этом белый шлем с красной полосой посередине уже отсвечивал на заходящем солнце, в то время как внизу колеса мотоцикла все ещё скрывались в сером мареве. Если бы не довольно резкие броски и нырки двухколесной машины, можно было бы подумать, что она парит над дорогой. Саму же дорогу было просто не видно.

— Осторожно, — прошептал Мишка. — Попытаюсь сбить её палкой. Если не удастся — стреляй по колесам.

— Но я же могу задеть ее!

— Будешь стрелять! — бросил на приятеля выразительный взгляд Филимонов. — Понял? — и он напрягся, готовясь выскочить на дорогу.

Когда мотоцикл был от куста в каких-нибудь четырех-пяти метрах, Мишка с занесенной над головой палкой выпрыгнул на дорогу. Тяжелая машина резко повернула влево, обдав Филимонова выброшенной из под пошедших юзом колес пылью и почти сразу легла на бок. Мишка едва успел отскочить в сторону, как мимо него по пыльному одеялу дороги проскользил упавший мотоцикл вместе со своим наездником. При этом двигатель на удивление не заглох и продолжал оглашать окрестности своим негромким ритмичным стуком.

Филимонов отбросил в сторону палку и парой шагов оказался рядом с пытающимся выбраться из-под мощной машины человеком. Мишка сорвал с него шлем — из-под него в замершую мертвой зыбью серую пыль высыпались темно-каштановые волосы.

— Все, красавица, приехали. Поднимайся, — удовлетворенно потребовал Левый и полуобернулся к приближающемуся с пистолетом в руке Антону. — Ну как? Видишь, каков улов?

— Может, потом будете разговоры разговаривать? — прозвучал довольно резкий женский голос. — Помогли бы лучше мне выбраться отсюда.

— Ишь ты, привередливая какая, — хмыкнул Левый, склоняясь над мотоциклом. — Не нравится ей…

— Сунуть бы тебя носом в пыль, посмотрела бы я, как бы тебе это понравилось…

Судя по голосу мотоциклистки, она не испытывала ни малейшего страха. Более того, её переполняла злость, которую она сдерживала с большим трудом.

Через пару секунд перед друзьями стояла молодая женщина, возраст которой Антон оценил приблизительно лет в двадцать пять. По темной ткани её перепачканной пылью легкой куртки рассыпались темные волосы с рыжевато-медным оттенком. Черты лица женщины были довольно правильными, и его без сомнения можно было бы назвать интересным, если бы не несколько утяжеленный подбородок.

Благодаря легкой полноте при росте около метра семидесяти пяти мотоциклистка казалась не только не высокой, но скорее даже приземистой. Грязная левая штанина её костюма была разодрана и обнажившееся почти до колена бедро сочилась сквозь грязь кровью. Также сбитым оказалось и левое предплечье.

Слегка прищурив выразительные карие глаза, девушка молча наблюдала за стоящими рядом и разглядывавшими её молодыми людьми.

— Ну и как? — наконец прервала она затянувшееся молчание. Налюбовались на дело рук своих? А? Может быть скажете, как я теперь поеду дальше в таком виде? И кто мне компенсирует затраты на приведение в порядок мотоцикла?

— Отвечаю по порядку, — легонько пнув носком ботинка мотоцикл по сиденью, усмехнулся Мишка. — Первое — любоваться тут абсолютно не на что. Второе — вид твой никого не интересует, а дальше ты поедешь не на мотоцикле, а в машине с нами. И третье — если тебе очень повезет, то пусть все твои затраты покрывает тот, кто тебя послал. Еще вопросы будут?

— Будут, — зло глядя на Мишку, бросила мотоциклистка и тут же выпалила их, — С чего это ты взял, что меня кто-то куда-то посылал? И с какой стати мне ехать неизвестно с кем?

— Вот именно потому, что неизвестно, ты и увязалась за нами, зацепился Филимонов за последнюю фразу. — Так ведь?

Девушка лишь нервно дернула плечом.

— Так, — продолжал Левый. — Так. Вот теперь у тебя и появилась возможность познакомиться с нами. Чего ж ты не радуешься?

— Ишь ты, осчастливил, благодетель! — пренебрежительно оглядела его с ног до головы молодая женщина и нагнулась над мотоциклом. — Ищи себе других попутчиц. Вот так-то.

— Оставь машину в покое! — спокойно, но вместе с тем и достаточно внушительно приказал Мишка. — Я понимаю, ты девка крутая, но не советую проверять меня — худо будет. Просекла?

Мотоциклистка вновь выпрямилась и вновь одарила Филимонова презрительным взглядом.

— Видали мы таких, — не срывая издевки, заметила она, однако не стала повторять попытки поднять свою машину на колеса.

— Вот и хорошо, коль видали, — удовлетворенно констатировал Мишка и спросил, — Где у тебя телефон?

— Какой телефон? А телевизор тебе не нужно? Может, ты потом ещё и ванну потребуешь? Нет?

— Кончай валять дурака, — после непродолжительной дуэли взглядов посоветовал Филимонов. — Давай сюда телефон.

— Ты по-моему ошибся, — отводя глаза, покачала головой мотоциклистка. — Здесь не многозвездная гостиница, а я тебе не… я не мальчик от лифта.

— Обыщи-ка её, — кивнул Филимонов Антону. — Погляди повнимательнее за пазухой и в штанах.

— Скотина! — испепеляя Мишку взглядом, бросила мотоциклистка. Извращенец чертов.

— Действуй, — не обращая внимания на оскорбления, приказал Антону Левый и направил на женщину извлеченный из кармана пистолет. — Обыскивай. Может, у неё ещё и оружие есть.

Антон сделал по направлению к девушке шаг и остановился в нерешительности. Мотоциклистка же скользнула по нему недобрым взглядом и презрительно бросила:

— Чего встал, герой? Давай, щупай, импотент несчастный. Шуруй. Вы же сила. Вас же двое.

— А ты никак хочешь доказательств, что мы не импотенты? — скривился в улыбке Филимонов. — Только зря стараешься. Не надейся. Нас такие грязные особы не интересуют.

— Ты!!! — женщина чуть ли не задохнулась от возмущения. — Да как ты..?

— Смею, смею, — договорил за неё Мишка. — И хватит изображать тут из себя Жанну д'Арк. Давай сюда телефон и пошли к машине. У меня там есть минералка — промоем тебе коленку и локоть.

При напоминании о ссадинах лицо молодой женщины внезапно исказилось и, уже с трудом сдерживая слезы, она бросила:

— Сволочи. Какие же вы все-таки сволочи!

Дав таким образом выход своим эмоциям, мотоциклистка тем не менее извлекла из висящей на её поясе сумочки сотовый телефон и протянула его Антону — «Держи».

— Вот и умница, — одобрил Филимонов и указал в сторону просеки. — А теперь пошли.

Прежде чем двинуться в указанном направлении, женщина поглядела на продолжавший лежать с работающим двигателем мотоцикл и попросила:

— Двигатель хоть выключите.

— Ладно, — кивнул Мишка, и нагнулся над красивой машиной.

Кажется, девушка смирилась с потерей свободы. Во всяком случае, на смену недавнему возбуждению у неё пришло подавленное настроение. И все-таки мотоциклистка отказалась от помощи и сама промыла себе предложенной минералкой пораненные бедро и руку. Сама же она обработала ссадины йодом и ловко обмотала их извлеченным Антоном из аптечки бинтом. Пока девушка занималась собой, Мишка отвел в сторону Секу и о чем-то распорядился. Тот кивнул головой и удалился. А через пару минут послышался звук заводимого двигателя, вскоре после чего Сека появился на мотоцикле в начале просеки.

— Так я покатил? — прокричал он.

— Двигай! — махнул рукой Мишка; мотоцикл резко взял с места и исчез за деревьями.

— Постойте! — девушка чуть не плакала. — Куда это он?

— Куда надо, — заметил Филимонов и осведомился, — Не приходилось слышать такое выражение — «Теряя голову, по волосам не плачут»? Нет? Ты бы лучше о себе подумала, красавица.

— Я о себе и думаю. С меня же голову снимут, если…

— Ты и здесь можешь потерять свою голову, если будешь дурой. А если пораскинешь мозгами и подумаешь о себе, то, глядишь, не только свой «Харлей» назад получишь, но ещё и Бога будешь благодарить, что нас повстречала…

— Ну да. Как же… Осчастливите вы меня. «Мы будем петь и смеяться как дети…» — процитировала девушка строку из старой песни. — Короче, никуда я с вами не поеду.

Некоторое время Филимонов молча тяжело смотрел на мотоциклистку.

— Зачем я вам нужна? — наконец не выдержала та паузы. — Телефон вы у меня уже отобрали. Чего вам ещё от меня нужно?

— Кое-что. Тебе же сказали — все узнаешь в свое время, — заверил девушку Левый. — А теперь садись-ка на переднее сиденье.

— Оставьте меня лучше тут, — как ни старалась девушка, теперь можно было заметить, что она все-таки напугана, — Неужели не понимаешь — сейчас уже я никому и ничем не могу навредить.

— Вот именно — сейчас, — повторил Мишка. — Но чтобы не навредила потом, тебе все-таки придется проехать с нами… Я уже сказал: с тобой ничего не случится, если не будешь делать глупостей.

— Ну да. Еще бы ты сказал, что будешь избивать или насиловать меня…

И все-таки девушка повернулась и подошла к машине.

— Слушайте, — решила она сделать здесь ещё одну попытку. — Ну давайте так — вы прокалываете у мотоцикла резину, и оставляете меня здесь. А сами уезжаете. А? Я же не смогу в этом случае проследить за вами, если вы этого бои… если вы опасаетесь этого.

— Хватит. Садись, — отрицательно качнул головой Мишка. — Нечего тратить время на пустые разговоры.

Мотоциклистку усадили на переднее сиденье, а Антон разместился сзади рядом с Картушиным. Машина тронулась.

— Скажи-ка, как тебя зовут? — поинтересовался Филимонов, когда они снова выехали на пыльный проселок.

— Меня? Ирой, — ответила девушка и после непродолжительной заминки добавила, — Можешь проверить по правам, если хочешь.

— И чем ты занимаешься, красавица? — проигнорировав последнее замечание, продолжил свои вопросы Мишка. — В свободное от военных действий время, естественно.

— Работаю, конечно.

— Не знаю, где она работает, но позавчера я т-точно её видел, неожиданно вмешался в разговор Картушин. — Когда я подъехал, она стояла у подъезда с каким-то п-парнем.

— Куда подъехал? У какого подъезда? — заинтересовался Антон. — У того, в который ты направлялся сегодня, когда тебя пытались шлепнуть?

— Да. Я запомнил это, потому что тогда мне показалось, будто я её уже где-то видел…

— И ты её действительно видел прежде?

— Не знаю. Не уверен. — Картушин помолчал немного, а затем заметил, Но вообще-то лицо у неё запоминающееся. Так что, может, нам и на самом деле п-приходилось прежде встречаться…

— Чем же это, интересно, он тебе так насолил, Ирина, что ты решила его кончить? — усмехнулся Мишка. — Невнимательностью своей, что ли?

— Никого я не решала «кончать», — ответила девушка. — Я… — она замолчала, увидев, что при выезде на асфальтированное шоссе их поджидал на мотоцикле Сека.

Мишка пропустил автопоезд и повернул направо. Сека пристроился сзади.

— Так что ты там хотела сказать? — вернул Ирину к действительности Филимонов. — Кому ты звонила, когда увидела, что этот деятель свернул с дороги во дворы?

— Да, кому? — подключился к разговору сидевший на заднем сиденье «этот деятель», успевший уже несколько придти в себя.

— Не знаю, — пожала плечами девушка и отвернулась, делая вид, что рассматривает пробегающий за окном пейзаж.

— Это плохо, — покачал головой Левый. — Очень плохо. И с кем ты позавчера стояла у подъезда, когда этот мужик на своем «Ниссане» подъехал, ты конечно тоже запамятовала?

Девушка не ответила.

— Ты, естественно, даже не подозревала, что после звонка твои дружки собирались для начала продырявить мужика, а потом для надежности ещё и раскатать его по асфальту? Да?

— Да.

— Ну понятно. Вот такая вот ты наивная и доверчивая девушка… Ты очевидно полагала, что поджидавшие его парни вручат этому деятелю букет или какой-нибудь роскошный сувенир в связи с очередным юбилейным посещением подруги. Так, что ли?

— Так, так, так… — взорвалась Ирина. — Ну чего ты хочешь? Чтобы я бросилась вам в ноги и начала исповедоваться в прогрешениях своих и всего человечества?

— Я хочу, чтобы ты поняла — ты ввязалась в очень неприятные и опасные игры. В мужские игры. И скидок на то, что ты баба, никто делать не будет. Так что пока хорошенько обдумай ситуацию, в которой ты оказалась.

Девушка лишь закусила губу и вновь отвернулась к окну.

Приблизительно через два с половиной часа после длительных петляний по разбитым проселкам и по идущему через лес не менее разбитому асфальтированному шоссе, «Рено» выехал по узкой дороге к небольшому озеру, на берегу которого стояло несколько старых бревенчатых домов. Как ни странно, несмотря на наличие воды и леса здесь, судя по всему, ещё не успели обосноваться вездесущие городские дачники. И — ни тебе автомобилей, ни тракторов, ни моторных катеров у нависающих над водой покосившихся мостков. Здесь не было видно ничего громыхающего, гремящего, а также и ничего изрыгающего музыку с громкостью под добрую сотню децибел. И вообще все тут выглядело столь спокойно и патриархально, что казалось, будто лесная дорога вывела их в далекое прошлое. Во всяком случае их машина наверняка была здесь единственным напоминанием о том, что человечество уже довольно далеко продвинулось вперед в использовании изобретения Николауса Отто. И не только автомобилей — тут ни на одном из домов не было видно даже привычных для деревень и дачных участков антенн. Только покосившиеся деревянные столбы уходили вдоль просеки в сумерки леса, свидетельствуя своим существованием о имеющейся тут все-таки связи с цивилизацией.

Казалось, что, несмотря на ранний час, расположенный у озера крошечный поселок уже успел погрузиться в сон. Лишь в одном из домов неярко светилось небольшое окно. Как раз к нему-то и направил машину Филимонов. Навстречу ей с громким лаем бежали три крупных пса.

Когда автомобиль остановился у дома, две собаки принялись облаивать его справа, в то время как третья встала на задние лапы у водительской дверцы и, глухо рыча, заглянула в салон. «Привет, Рекс!» — заглушив двигатель, поздоровался с псом Мишка, после чего бесстрашно открыл дверцу. Собака отпрыгнула в сторону, но тут же вновь приблизилась, и потерлась боком о ногу Филимонова. Тот потрепал её за ухом, после чего пес лизнул его руку и сел рядом. Тут же из-за машины появились и две другие собаки. Но эти не стали приближаться, а сели несколько в стороне, наблюдая за происходящим.

— Выходите, — заглянул в салон Мишка, затем выпрямился и с чувством потянулся после длительной дороги.

— А собаки? — опасливо спросила Ирина.

— Не тронут. Я же сказал — выходите.

Пассажиры машины вышли. И тут Антон заметил, что помимо собак их, оказывается, встречает ещё и человек: на углу дома стоял мужчина среднего роста. Разглядеть в сумерках его лицо не представлялось возможным, но Стахов почему-то не сомневался, что мужчина далеко не молод. Бросалась в глаза и несуразность его одежды — несмотря на отсутствие солнца, на голове вышедшего к ним человека красовалась старая соломенная шляпа.

Меж тем Филимонов в сопровождении любвеобильного пса прошел вперед и остановился рядом с мужчиной. Они о чем-то тихо беседовали, пока пассажиры «Рено» выходили из машины. Последней салон покинула Ирина. Опасливо косясь на продолжавшую сидеть в сторонке пару собак, она приблизилась к Антону и молча остановилась рядом.

— А где этот, который ехал на моем «Харлее»? — по прошествии некоторого времени поинтересовалась девушка.

— Не знаю, — пожал плечами Антон и в свою очередь не без удивления спросил, — Неужели для тебя сейчас это самое важное?

Ирина не ответила.

— Для нее, видимо, мотоцикл важнее человеческой жизни, — неприязненно глядя на девушку, заметил Картушин. — Д-даже её собственной.

В это время Мишка повернулся к своим спутникам и позвал: «Шагайте сюда».

— Это наш хозяин, — представил он странно одетого мужчину. — Илларион Дмитриевич. А это… — и Филимонов назвал человеку в шляпе имена приехавших.

Антон невольно отметил, что когда была представлена Ирина, Илларион Дмитриевич приподнял за тулью над головой шляпу и слегка склонил голову: «Очень приятно». Услышать ответной любезности ему не удалось, да он, судя по всему, на это и не рассчитывал. Во всяком случае, хозяин повернулся и предложил: «Прошу следовать за мной». Голос у него оказался глухим и каким-то «смазанным», бесцветным, как будто бы в мыслях своих Илларион Дмитриевич находился в это время где-то далеко от этого маленького поселка и неожиданно прибывших к нему людей, а потому доверил говорить за себя некоему «внутреннему автоответчику».

Следуя за хозяином, приехавшие прошли в сопровождении эскорта собак мимо покосившегося дощатого забора, за которым стояло темное двухэтажное здание, и вскоре подошли к следующему дому. Он тоже был деревянным и двухэтажным, но отличался от соседнего свежесрубленным высоким крыльцом и покрытой чем-то светлым крышей.

Первым на высокое крыльцо по-хозяйски поднялся Мишка. «Давайте сюда,» — скомандовал он, открывая незапертую дверь и скрываясь за нею. В проеме вспыхнул свет.

Внутри дом оказался довольно уютным. Судя по всему, в нем относительно недавно произвели ремонт. Во всяком случае часть половиц была здесь заменена на новые, выделявшиеся своим первозданно-белым цветом. На второй этаж вела новая и также ещё не окрашенная лестница. Несомненно, подверглась частичному ремонту и печка, о чем свидетельствовал большой участок свежей кирпичной кладки.

По центру большой комнаты, в которой оказались вошедшие, располагался обширный прямоугольный стол, покрытый пестрой клеенчатой скатертью. Над ним с потолка свисал старинный абажур. Вокруг стола стояли скамьи. А в углу, вопиюще диссонируя с остальной мебелью, пряталось в тени большое и уютное современное кресло. Кресло было светлым и совсем новым. Рядом на этажерке, как будто позаимствованной из детских воспоминаний Антона о поездках к папиной тете, лежали книги и стопки журналов. На полу у кресла стояла портативная аудиосистема.

— Садитесь, — Мишка гостеприимно показал рукой на расположенные вдоль стен многочисленные скамьи. — Устраивайтесь поудобнее. Сейчас сообразим что-нибудь поесть.

— А помыться тут где-нибудь можно? — поинтересовалась Ирина.

— Вообще-то можно было бы затопить баньку… — на полувопросительной ноте сообщил Илларион Дмитриевич. — Но…

— Если хочешь, можешь помыться в озере, — перебил хозяина Филимонов. Возьми в коридоре мыло, полотенце — и вперед.

— Да она же сбежит, — недоуменно глядя на Мишку, предупредил Анатолий Картушин. — Разве ж можно её одну отпускать?

— Зачем одну? — усмехнулся Левый. — Она с собаками пойдет. Помимо меня и Дмитрича они никому не позволят отойти от домов в сторону леса… Так ты идешь?

— А к озеру они меня пропустят? — осведомилась девушка. — И не покусают?

— Не бойтесь, — своим глухим голосом заверил Ирину Илларион Дмитриевич. — Ничего не случится, если только вы не станете чем-нибудь замахиваться на них, или пытаться приблизиться к лесу.

Стахов внимательно поглядел на хозяина. И верно, он был не молод. Антон оценил его возраст лет в пятьдесят, пятьдесят пять. Теперь, когда тот снял свою несуразную шляпу, стало видно, что мужчина лыс. Точнее, лысой была лишь верхняя часть его головы. С боков же и на затылке росли густые и абсолютно седые волосы. Крепкий торс хозяина прикрывала клетчатая тенниска, а на ногах из-под старых, но аккуратно проглаженных брюк виднелись кеды.

— Если хочешь, тебя кто-нибудь проводит, — предложил девушке Мишка.

— Нет уж, спасибо, — одарив Филимонова критическим взглядом, бросила Ирина. — Обойдусь без провожатых.

— Тогда двигай. А мы пока что-нибудь сварганим поесть.

— Подождите, — хозяин сделал шаг в сторону Ирины. — Если хотите, я могу предложить вам рубашку и брюки. Они чистые. Стиранные.

— Спасибо, — девушка скользнула взглядом по левой стороне своего разодранного костюма, а затем с любопытством и с благодарностью во взгляде внимательно поглядела на хозяина. — Вообще-то, это было бы здорово.

— Тогда пойдемте.

Когда Илларион Дмитриевич удалился в сопровождении девушки, Мишка повернулся к остающимся.

— Нам тоже не вредно бы было искупаться, — заметил он. — Но нужно дождаться Секу. Да и девку стеснять не хочется. Так что ограничимся умыванием. Пошли.

Оказалось, что умыться можно как в сенях, так и на улице с обратной стороны дома. Тут стояла вкопанная в землю большущая бочка, до краев заполненная водой. Раздевшись до пояса и поливая друг другу из ковша, они быстро умылись. Когда мужчины уже собирались возвращаться в дом, раздался негромкий звук приближающегося мотоцикла.

— Ну вот. И Сека едет, — оповестил Мишка. — Пошли встречать его.

Мотоцикл подъехал к стоявшему у дома Иллариона Дмитриевича «Рено» и остановился. Наблюдавший за ним Мишка по-разбойничьи свистнул, после чего мотоцикл вновь взревел двигателем и быстро подкатил к ним.

— Давай продукты и дуй к Дмитричу, — распорядился Филимонов. Поставите машину в сарай под замок, а потом приходите.

— Да кому она тут..?

— Не забудь о девке, — напомнил Левый. — С такой нужно ухо держать востро.

— Ну ладно. — Отдав Антону большую сумку, Сека вновь сел на мотоцикл. — А машина, я вам скажу..! — и он показал большой палец.

— Давай-давай, — поторопил его Мишка. — Потом будешь восторгаться. И не забудь, мы ждем вас.

Еще до возвращения Секи Антону удалось переброситься с Филимоновым парой слов. Стахова интересовало, для чего тот привез их всех сюда.

— Ты что, действительно не понимаешь, что у нас наконец-то появились реальные шансы выяснить, откуда дует ветер? — сердито поглядел на него Мишка.

— Я не понимаю, почему этого нельзя было сделать в городе.

— Да потому, что наш «заклятый друг» уже пытался лишить нас этой возможности и убить Картушина.

— И что же по-твоему из этого следует?

— Что теперь, когда Анатолий у нас, им уже просто терять нечего. Они готовы на все… А теперь подумай, почему они или, скорее всего, он пошел на это именно сейчас.

— Ну и почему? Как сам-то ты считаешь?

— Все просто, — Мишка слегка приподнял плечи и затем как бы «уронил» их; по всей видимости, так выражалось его недовольство непонятливостью друга. — Все просто — он каким-то образом узнал, что мы вышли на Анатолия.

— Предположим. И что?

— А то, что нечего недооценивать этого деятеля. Уверен, сейчас он уже наверняка «поставил на уши» всю свою команду, чтобы не дать нам возможности спокойно пообщаться с Картушиным.

— Не хочешь рисковать, — констатировал Антон. — Понятно. А может быть, нам как раз лучше было бы дать ему возможность «прорезаться»?

— Хватит. Он уже прорезался со мною и с Игорем. Довольно. Теперь пора нам навязывать ему свою игру…

— Может быть, ты и прав, — был вынужден признать Стахов. — Но зачем было тащить сюда эту..? — и он выразительно дернул подбородком в сторону озера. — Готов спорить, что она практически ничего не знает.

— Это ты брось. И от неё мы имеем шансы узнать многое.

Их беседа была прервана звуком приближающихся шагов.

Пришедший вместе с Секой Илларион Дмитриевич нагрузил своего низкорослого спутника половинкой ведра свежеотваренной картошки, а сам как большую ценность осторожно нес «закатанную» трехлитровую банку мелких и хрустящих огурчиков, а также литровую банку соленых свинушек.

Успевшая вернуться с купания Ирина была облачена теперь в мешковатые расклешенные брюки, туго обтягивающие её достаточно широкие бедра, и в потертую ковбойку, которая чуть ли не лопалась под напором её пышной груди. Будучи тут единственной представительницей прекрасного пола, она без чьих-либо просьб и уговоров сразу же взяла на себя обязанности хозяйки. Обследовав шкафы и холодильник, девушка с помощью мужчин быстро накрыла на стол. При этом она по-хозяйски покрикивала на своих неуклюжих и нерасторопных, как ей казалось, помощников. Попадало за то, что кто-то из них слишком толсто нарезал хлеб, кто-то неровно вскрыл банку консервов. Но свое недовольство мужчинами она облачала в такую форму, что её замечания лишь поднимали настроение, а не портили его. И вообще, следовало отдать ей должное — девушка вела себя абсолютно естественно и непринужденно. Никто не напоминал ей, что она пленница, и она сама, казалось, забыла об этом. Даже Картушин, ещё час тому назад волком глядевший на Ирину, теперь смирился с её присутствием.

Уже вскоре они все вместе сидели за большим столом. Было шумно. Привезенная Секой водка подействовала быстро.

— До чего ж хороши у тебя огурчики! — отдал дань талантам хозяина Сека. — Всегда такие хрусткие, твердые… Я вот все хотел спросить — почему они у тебя за целый год не становятся мягкими?

Стороннему наблюдателю могло бы наверное показаться, что тут собралась большая дружная компания, или даже встретились члены одной семьи. Все оживились. Лица раскраснелись, в глазах появился блеск. Картушин более уже не жаловался на головную боль и тошноту, и лихо «закидывал» в рот рюмку за рюмкой. Забыв о своих травмах, он вместе с остальными весело смеялся над рассказываемыми Мишкой старыми анекдотами.

 

ГЛАВА 10

— Слушайте, мужики, а как это вас угораздило оказаться у Люськиного дома, когда я туда подъехал? — после очередной рюмки решился поинтересоваться Анатолий.

— Очень просто — мы тебя там поджидали, — лаконично ответил Мишка. Как раз в это время.

— Брось! — не поверил Картушин. — Откуда ж вам было знать, что я п-подъеду?

— Откуда? Оттуда, — усмехнулся Мишка. — Мы о тебе многое что знаем. Очень многое…

— Да брось ты! — широко улыбнулся Анатолий. — Я в эти шпионские истории не особенно верю.

— А причем тут шпионские? Вот он, — Мишка показал на Секу, — следил за тобой более двух недель.

— Смеешься? — Анатолий искренне удивился. — Это с к-какой же это стати?

— Ну а ты вспомни красную «Шкоду». Из гаража от дома, где ты жил до этого, — напомнил Филимонов.

— Какую такую «Шкоду»? — Картушев непроизвольно отвел взгляд и зримо напрягся.

— Не делай вид, будто не понимаешь, — прищурился Мишка. — Ты немного подумай, и все сразу вспомнишь.

— Постой, постой. Так это, значит, все-таки были вы…

— … Кто хотел убрать тебя? — закончил за него мысль Антон. — Нет. Мимо. Нам-то как раз ты был нужен только живым.

Некоторое время все молчали. Лишь сладкоголосый певец рассказывал: «Es la historia de un amor, como no hay otra igual…»

— Тогда почему же вы за мной следили?

Филимонов молчал, предоставив Антону отвечать на вопросы Картушина.

— Все очень просто. Красную «Шкоду» начинили взрывчаткой и подорвали рядом с его машиной, — Стахов кивнул на Мишку и снова перевел взгляд на Картушина. — Вник? Ну вот и ладушки… Тогда ты должен понять наше любопытство. Тебе не кажется?

— Так вы считаете, что это я…?

— Не держи нас за идиотов, — вступил в разговор Мишка. — Мы достаточно знаем о тебе, чтобы не думать ничего подобного. Ко взрывчатке ты не имеешь ни малейшего отношнения.

— То есть, вы хотите… Вас интересует, каким образом та «Шкода»…?

— Вот именно, — подтвердил Антон. — Нас это очень интересует. Интересует, кому ты отдал тачку.

— Но откуда вы это..?

— Пусть это будет нашим маленьким секретом, — усмехнулся Мишка. — Ты, Толян, подумай о том, чем тебе эти люди хотели отплатить за… Отплатить за все. А если что запамятовал, погляди на Ирину.

Картушин послушно перевел взгляд на молодую женщину, которая в этот момент что-то увлеченно обсуждала с Илларионом Дмитриевичем. Во всяком случае, она делала вид, что её живо интересует эта беседа.

— Ну… — протянул Анатолий и налил себе в стакан из банки рассола. А откуда мне знать, что вы не из одной с ней компании?

— Понятно, — зло хмыкнул Мишка. — И мы затеяли все это с единственной целью — чтобы проверить… э-э-э….

— …твою лояльность, — подсказал Антон.

— Вот-вот. Проверить твою лояльность, — подтвердил Филимонов.

— Да нет. Это я так, — кивнул Картушин и поставил стакан на стол.(Я понимаю, у нас т-теперь проще убить человека, чем устраивать ему такую вот проверку.

— Ну а тогда ты должен также понимать, что тебя ожидает, если ты не поможешь нам, — внимательно поглядел на Анатолия Антон.

— Как ни п-понять… Ее друзья — Картушин кивнул в сторону Ирины, конечно же постараются сделать так, чтобы я никогда и никому ничего больше не мог рассказать.

— Да уж, — подтвердил Мишка. — Запланируй мы встречу с тобой на день позже, пришлось бы перед встречей заказывать венки…

— Я… Вы не поверите, но я действительно не знаю, кому потребовалась та тачка.

— Но ты же наверняка кому-то рассказывал о ней. И ты знаешь тех, кто забирал машину из гаража, — заметил Антон.

— Нет. Все не так просто, — вздохнул Анатолий. — И я до сих пор сам не все п-понимаю в этой истории. — Налив в бокал ещё рассола, он жадно выпил его. — Вообще-то с этой самой «Шкодой» все с самого начала как-то запутано.

— Давай распутывать вместе, — предложил Мишка. — Что же именно тебе не понятно?

— Что? Ну… Первое — это откуда они узнали, что в гараже стоит эта тачка.

— Постой-постой, — слегка приподнял руку со стола Мишка. — Они — это кто?

— Это… Ну это те, кто… — Картушин замолчал, собираясь с мыслями. Короче говоря, однажды, когда я выходил с работы, на стоянке ко мне подошел какой-то п-парень и сказал, что у него ко мне есть разговор. Он начал с того, что заявил, будто я могу за небольшую услугу получить хорошие бабки.

— Ему нужна была машина, — догадался Мишка.

— Нет. Не совсем. От меня требовалось лишь одно — показать гараж, в котором пацаны обычно хранили украденные тачки.

— И ты сразу понял, о чем идет речь?

— В общем-то да.

— И согласился…

— Да что ты! Откуда мне было знать, что парень не из милиции?

— И что же тебя убедило, что он не из мусоров? — усмехнулся Мишка. Бабки?

— И бабки тоже. Он мне предложил полторы тысячи зелененькими только за то, что я п-покажу гараж…

— Иными словами, за полторы тысячи ты должен был показать ему, где стоит украденная «Шкода», — кивнул Антон.

— Да ничего я не знал тогда ни о какой «Шкоде». О том, что в гараже отстаиваются угнанные т-тачки — это да, об этом мне было известно. А вот конкретно о «Шкоде»…

— А как ты узнал о том, что пацаны угоняют машины? — спросил Мишка. Брат рассказал?

— Да как тебе сказать… Узнал я об этом в общем-то случайно. — Взяв вилку, Картушин принялся катать ею по тарелке горошину. — Возвращался ночью домой и увидел, как к гаражу Ивлиевых подкатывает «Ауди». Решил п-поинтересоваться, кто это у них теперь снимает бокс. Подошел, понаблюдал из темноты от кустов. Ну, а там Виталька с п-пацанами. Я в тот раз не стал светиться, а потом, на следующий день, поговорил с братцем…

— И что, он прямо так вот все тебе и выложил? — не поверил Антон.

— Да нет. Вначале темнил, конечно, выкручивался. Но я его прижал, и в конце концов выудил из него все, что меня интересовало.

— Ишь ты, прямо образцовый следователь, — покривил рот улыбкой Мишка. — Тебе бы в ментовке работать… Ну да ладно. Прижал ты, значит, братца, и он стал тебе с тех пор деньгу отстегивать?

— Да ты что!?? — даже обиделся Анатолий. — Я с ним такую беседу тогда провел! Говорил о предстоящей ему жизни, о безумно любящих его родителях. Просил, чтобы он п-пожалел мать и не ввязывался больше ни во что подобное. Тогда же он мне поклялся, что впредь будет держаться подальше от этих своих приятелей… А что касается денег, так это я ему ежемесячно деньги выдавал на карманные расходы, чтобы соблазнов у п-парня было поменьше. Да и теперь продолжаю отстегивать.

— Что-то я не пойму… А откуда у тебя у самого-то бабки? На брата, на подругу, на квартиру, на хорошую тачку?

— Я работаю.

— Ну да. Конечно, — покачал головой Филимонов. — И тебе платят там как председателю правления какого-нибудь международного банка…

Картушин лишь слегка пожал плечами.

— Кстати, а что означают буквы «БВСН» в названии твоей фирмы? полюбопытствовал Антон.

— А черт его… Что-то связанное с именами и фамилиями владельцев, Картушин помолчал немного. — Но есть вариант, что «БВСН» это — «Было ваше, стало наше».

— Сильны! — хохотнул Мишка.

— И все-таки, кому ты рассказывал о делишках своего братца? — вернул разговор к его началу Антон.

— В том-то и дело, что никому…

— Э нет, так не бывает, — покачал головой Стахов.

— Как видишь — бывает.

— Если бы никому — к тебе не стали бы обращаться с вопросом, где находится этот гараж.

— Я понимаю. И все-таки я д-действительно ни с кем не обмолвился об этом ни словом. Даже с матерью.

— А с женой?

— Да Боже упаси! Разве ж с бабами на такие темы можно говорить?

— Не поверю, чтобы после того, как ты получил свои полторы тысячи, ты не размышлял, кто этих деятелей вывел на тебя, — покачал головой Мишка.

— Конечно размышлял. Но я уже сказал, что так ничего и не придумал.

— А эта твоя Люська..?

— Да что ты! Ты даже не п-представляешь, какая это удивительная женщина. Даже если бы я что-то и сказал ей, она никогда и никому не обмолвилась бы об этом!

— Понятно. И все-таки — говорил или нет?

— Не думаю… — слегка покачал головой Анатолий. — Но, повторяю, она бы никогда…

— Значит, мог и рассказать, — обращаясь к Антону, подвел итоги разговору Мишка. — Тогда нет ничего удивительного, что её дружки Филимонов указал движением подбородка в сторону Ирины, — поджидали тебя ни где-нибудь, а у дома твоей подруги.

— Но вы ведь тоже поджидали меня там.

— Мы вышли на тебя через машину. А с какого конца, помимо твоей подруги, могли ещё выйти на тебя эти любители пострелять?

— Если бы тут была замешана Люська, меня не стали бы трогать рядом с её домом, — возразил Картушин.

— Может быть так, а может и нет — задумчиво произнес Филимонов. Даже, скорее всего, все обстоит как раз наоборот. Кто ж заподозрит любовницу, на пороге которой злодеи убили любимого человека? Да никто.

— Я, между прочим… — хотел что-то сказать Картушин, но неожиданно осекся. — Постойте, п-постойте, мужики. А ведь я действительно рассказывал Люське о том, что брат чуть было не угодил в неприятную историю… Но это было очень давно. И — убей, не помню, — говорил ли я ей о деталях…?

— Говорил, говорил, — с усмешкой заверил его Мишка. — Можешь не сомневаться.

— Вот ведь гадина! — с чувством произнес Анатолий и плеснул себе водки в стакан с недопитым рассолом. — Я ж для неё наизнанку выворачивался. А она?

— Изнанка твоя ей видно не по душе пришлась, — заметил Мишка. — Ну да ты особенно не переживай. Радуйся, что мы вовремя оказались рядом.

— Да я, мужики! Знаете, как я вам благодарен? Нет? Я теперь за вас горло любому перегрызу. Точно вам говорю… Давайте, выпьем. За вас.

— За что это вы там? — также подняв свою рюмку, поинтересовалась с другого конца длинного стола Ирина. — Мы тут с Илларионом Дмитриевичем о смысле жизни говорим, а они в это время без нас тихонечко «белое вино» попивают… Нехорошо.

— Я предложил выпить за них, — показывая кивком головы на Мишку и Антона, пояснил Картушин. — Ваше здоровье, мужики! И пусть на ваших врагов обрушится все то, чего они желают вам.

— А вот за последнее Ирина едва ли будет пить, — усмехнулся Антон. Хотя и за первое, наверное, тоже.

— Ваше здоровье, — не вступая в полемику, до конца опустошила свою рюмку молодая женщина. — И, поверьте, у меня нет ни малейших оснований желать никому из вас ничего плохого.

— Молчала бы уж. «Никому»… — передразнил Анатолий и до конца выпил из стакана свой мягко выражаясь оригинальный огуречно-водочный коктейль.

— Да-а. Странные мы, люди, создания, — следуя примеру остальных, опрокинул рюмку Илларион Дмитриевич. — Помните, как там у Лермонтова?

— процитировал он.

— Брось ты, Дмитрич, — поморщился Мишка. — «Зачем?». Ясно зачем. Человек воюет за место в жизни, за баб, за приятную тяжесть кошелька в кармане. Помню, кто-то умный сказал, что прогресс является не более чем следствием стремления человека к наживе.

— Это Монтескье, — подсказал Антон. — Несколько иными словами, но смысл именно такой.

— Да неважно, — отмахнулся Мишка. — Важно, что так повелось с сотворения мира. Мужики всегда воевали. И хорошо. Без этой бесконечной войны жизнь была бы пресной и неинтересной.

— Мы с тобой на эту тему не раз спорили, Михаил, — покачал головой Илларион Дмитриевич. — А я как и прежде уверен, что человек может быть счастлив лишь тогда, когда счастливы окружающие его люди. Об этом, кстати, также говорил Монтескье.

— Ну да, как же… Познакомились бы мы с тобой там, где спят на нарах, если бы ты был убежден в этом… — усмехнулся Филимонов и пояснил, Дмитрич ведь был у нас крупным ученым, доктором технических наук. Представляете? И — сел. А почему? Да просто однажды отстрелил ближайшему другу то, чем тот грешил! Грешил, между прочим, с его женой.

— Прекрати, Михаил! — Дмитриевич слегка стукнул кончиками пальцев по краю стола. — Это… Об этом не следовало говорить.

— Ладно! Прости. И вообще — плюнь и разотри. Не стоят они того, чтобы о них вспоминать.

На некоторое время в комнате воцарилась тишина. Сидящие за столом усиленно делали вид, будто их не интересует ничто, кроме скромных закусок.

— Вообще-то, что касается счастья, — решился прервать затянувшуюся паузу Анатолий, — так я полагаю, что в этой жизни человек вообще бывает по-настоящему счастлив крайне редко, причем буквально считанные мгновения. Очень скоро появляется неудовлетворенность и желание чего-то иного, чего-то большего.

— Это ты о бабах, что ли? — скривил в усмешке губы Левый. — Поэтому и скачешь кузнечиком от одной к другой?

— Причем тут бабы? — обиделся Картушин. — Это вообще. Типа как закон жизни…

— Да иди ты со своей неудовлетворенностью! — и Мишка вновь повернулся к Дмитриевичу. — Ладно. Скажи-ка, Дмитрич, ведь человек все-таки иногда испытывает то, что называется счастьем?

— Испытывает. Но — действительно крайне редко. Счастье не бывает перманентным.

— Ну и что из того? Это неважно. Ведь испытывает же. — Мишка допил рюмку. — Важно то, что человек на протяжении всей своей жизни ищет счастье. Он с самого рождения запрограммирован на стремление к счастью. И это очень здорово. Не будь этого, люди до сих пор ходили бы в звериных шкурах. И вечерами выли бы из нор на луну.

— А ты, однако, философ, — удивилась Ирина. — Вот бы ни за что не подумала.

— Ага. Отлично. Я — философ. А кто ты у нас такая? Рассказала бы нам, как ты оказалась тут.

— Ты меня сам сюда привез, — напомнила Ирина.

— Не надо, — поморщился Мишка. — Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду.

— Ладно. Можно коротко? И без стриптиза? Без духовного стриптиза, я имею в виду.

— Лично я ничего против стриптиза не имею, — заметил Филимонов. Считай, что меня устраивают любые его формы.

— Ладно. Непременно приму к сведению.

Вплоть до последнего класса жизнь Ирины мало чем отличалась от жизни миллионов соотечественниц её поколения. В раннем детстве это были детский сад, вечно сетующая на нехватку времени замученная мама, обожаемый отец и предел мечтаний — пушистый котенок. Когда Ира уже училась в первом классе, родители подарили ей вместо котенка братика, однако подарок девочку не особенно обрадовал, поскольку теперь времени на Ирочку у мамы почти что совсем не оставалось.

Ира росла здоровым ребенком. Если она и болела, то болела легко и недолго. Да и вообще, болезни в её детстве были скорее исключением, нежели правилом. С этим её матери повезло. Да и не только с этим. Девочка отличалась общительностью и имела массу друзей. К учебе относилась спокойно, как к неизбежному злу, с которым просто необходимо смириться и свыкнуться. В соответствии с этим своим подходом звезд она с неба не хватала, но и среди двоечников никогда не числилась. Ее живой энергичный характер требовал движения и свободы. Ей было душно в узких рамках статуса ученицы школы, но, несмотря на это, девочка никогда громко не бунтовала. Выход своей энергии Ира обычно находила за пределами школы, в шумных ребячьих компаниях, где она неизменно являлась одним из самых проказливых заводил.

Когда девочка перешла в восьмой класс, из семьи неожиданно ушел отец. Их оставил человек, которого Ира любила больше, чем кого-либо иного. Перед тем, как уйти, он обещал дочери, что теперь они будут видеться даже чаще, чем когда жили под одной крышей, но… Очень скоро — всего лишь через четыре месяца — у отца в новой семье появилась ещё одна дочка, и в результате времени на детей от первого брака у папы практически не оставалось. Во всяком случае, он стал встречаться с ними все реже и реже.

Мать зримо изменилась после ухода супруга. Она стала крайне рассеянной, весьма раздражительной и часто плакала. Ира была уже достаточно взрослой, чтобы понимать — мать очень переживает, что муж оставил её. И как не любила Ириша папу, в сложившейся ситуации её симпатии были полностью на стороне матери. А после того, как во время очередной встречи отец заявил, будто мама сама виновата в случившемся, девочка решила, что он просто жесток и очень-очень несправедлив. Теперь она уже не особенно гнала время, ожидая следующей встречи с отцом, и если таковая в очередной раз переносилась, то это почти не расстраивало Иру. Во всяком случае, она жалела маму и чем только могла старалась помочь ей.

Год за годом отец все более удалялся от своих детей от первого брака. Хотя, нужно отдать ему должное, он регулярно выплачивал алименты и не упускал возможности сделать им подарки ко дню рождения или к праздникам. Но отца в семье теперь не было. В результате семья была «неполной», а следовательно — и «потенциально неблагополучной». Мама начала курить. У неё появилась привычка задерживаться с возвращением с работы. По вечерам от неё иногда попахивало спиртным. Правда, был короткий период, когда она вдруг воспряла духом. У неё как в старые времена снова появилось хорошее настроение, вернулись доброта и нежность к детям. Она опять обращала внимание на то, как она одета и как выглядит.

Однажды мама предупредила дочь, что у них будет гость, и вечером пришла в сопровождении грузного немолодого мужчины. Мама напропалую кокетничала с ним. Потом она позвала детей. Нетрудно было понять, ей очень хочется, чтобы они понравились гостю. А гость был рассеян. Он поинтересовался у Иры, как она учится, потрепал по голове её брата и сел за стол. Далее детей он просто не замечал, поскольку все его внимание было поглощено появлявшимися на столе блюдами. К вечеру он ушел, предварительно съев все принесенные им для детей фрукты. Ушел, чтобы никогда больше уже не появиться в их доме.

И снова у мамы наступил период депрессии. Пару раз проснувшейся среди ночи Ире приходилось слышать, как мама тихо плачет в подушку. Девушка с удовольствием бы утешила её, но вместо этого она продолжала тихо лежать в постели, боясь каким-либо образом выдать, что не спит. Она понимала, что мама не хочет, чтобы дети знали о её переживаниях. Не хочет показаться им слабой. Вот именно тогда Ира и решила, что все мужчины глупцы и к тому же мерзавцы, поскольку такой удивительный человек как её мама так долго остается одна… Девочка решила также, что никогда не будет дурой и ни за что, ни-ког-да не выйдет замуж. А ещё она четко усвоила мысль, что терять что-либо всегда много больнее, нежели просто не иметь этого.

Отсутствие в семье мужчины странным образом сказалось на характере девочки. Она считала себя ответственной за судьбу брата, а потому опекала его вплоть до того, что побивала тех из его соучеников, кто осмеливался поднять на мальчика руку. У неё «прорезалось» увлечение далеко не женскими видами спорта, типа стрельбы и мотогонок. Причем и в одном и в другом тренеры её ставили в пример ребятам, с которыми она охотно состязалась, доказывая себе и другим, что во многом способна далеко превзойти их.

Конечно, были у девочки и влюбленности. Влюблялась она в нового преподавателя математики, в тренера по стрельбе и не разу не влюблялась ни в кого из своих сверстников. Естественно, никто из предметов её страсти так и не узнал о том, что в течение некоторого времени являлся для девушки желанным и прекрасным рыцарем.

Попав с аппендицитом в больницу, девушка познакомилась с проходившим там практику студентом мединститута. Студент, отец которого был дагестанцем, сразу покорил её своей восточной красотой и нестандартностью суждений. Было ещё нечто, что импонировало девушке — будущий врач буквально бредил мотоциклами. В результате после выписки из больницы их встречи стали регулярными.

Зная об увлечении девушки мотоспортом, отец также обещал дочери купить «Яву», но только после окончания школы. Однажды Ира имела неосторожность проговориться об этом матери, и та устроила бывшему супругу по телефону грандиозный скандал, требуя, чтобы он отказался от своего замысла — ведь у дочери мог при падении разойтись шов. Но отец оказался человеком последовательным и стойким, так что в итоге в конце июня девушка все-таки получила в свое распоряжение вожделенную машину. Лучшего подарка по случаю окончания школы она не могла себе даже представить. И если бы не необходимость определяться с будущим и поступать в какой-нибудь институт, Ирина наверное не слезала бы со своего мотоцикла целыми днями.

После длительных колебаний Ира решается подать документы на механический факультет. И хотя вместо серьезной подготовки к экзаменам девушка большую часть времени в основном прокаталась с друзьями на мотоцикле, все завершилось для неё благополучно, и Ирину приняли в институт.

Меж тем её закончивший мед приятель пошел работать в фирму, занимающуюся поставкой импортных лекарств и медицинского оборудования в аптеки и лечебные заведения города. И хотя заработки его уже существенно превосходили зарплату среднего служащего, денег молодому человеку хронически недоставало. А деньги были очень, очень нужны, поскольку вместе с увеличившимися доходами соответственно возросли и потребности молодого человека.

К этому времени отношения Ирины с её другом давно уже вышли из разряда дружеских и перешли в любовные или, точнее, в любовно-деловые. При этом они преодолели ряд взлетов и падений.

Несмотря на печальный опыт своей матери и некогда данные самой себе клятвы, девушка впервые в жизни была влюблена страстно и самозабвенно. Однако её пользовавшегося успехом у женщин приятеля довольно скоро начали тяготить притязания девушки на безусловное владение им и его временем.

Ирина понимала, что столь интересный молодой человек конечно же вызывал повышенный интерес у женщин. Но что она могла поделать? Навязываться? Едва ли. Ее настойчивость наверняка привела бы к весьма скорому разрыву их отношений. В связи с этим Ирина сдерживала себя, стараясь при встречах не демонстрировать свою любовь и свою ревность. И это молчаливое подчинение более чем устраивало её друга, который мог теперь более чем по полмесяца не звонить девушке. Но зато при последующих встречах он был необычайно нежен и ласков, что в известной степени компенсировало Ире проведенные без него дни и недели.

К тому времени, когда Ирина перешла на третий курс, её приятель приобрел себе однокомнатную квартирку и перебрался в нее. Девушка втайне надеялась на предложение руки и сердца, но предложения — увы — не последовало. Более того, ей даже не предлагали совместное проживание в скромно, но с любовью обставленном уютном «гнездышке». Ее лишь милостиво принимали в нем время от времени. И у Ирины были все основания полагать, что она далеко не единственная, кто скрашивает тут вечера и ночи молодого человека. Несмотря на это, девушка делала вид, что все её устраивает, и что сама она даже не помышляет ни о чем ином. При этом в глубине души Ира все-таки надеялась, что молодой человек вскоре «нагуляется» и наконец-то поймет, что ему не найти никого, кто бы в большей степени, нежели она, соответствовал его запросам. Однако надеждам её, как оказалось, не суждено было сбыться. Более того, однажды, когда Ирина позвонила ему поздно вечером, ей ответил женский голос. Девушка сразу же повесила трубку.

Прошел ещё год, и тот, без кого она не мыслила своей жизни, попал в аварию — разбился на мотоцикле. Естественно, вплоть до выписки молодого человека из больницы Ира самозабвенно ухаживала за ним. А по выписке он неожиданно предложил девушке перебраться к нему. Казалось бы, наконец-то сбылись самые сокровенные мечты, и открылись блестящие перспективы долгой и счастливой семейной жизни с любимым. Однако тихая и спокойная жизнь продолжалась недолго, поскольку по прошествии менее чем десяти месяцев Ира узнала, что обожаемый человек попал в более чем неприятную ситуацию одолжил попавшему в трудное положение приятелю не принадлежащие ему деньги. Приятелю деньги эти так и не помогли, и он не нашел ничего лучшего, как застрелиться, предоставив своим кредиторам самим разбираться с его долгами.

— Насколько я понимаю, — перебил её Мишка, — ты не могла стерпеть, чтобы кто-то там «поставил на счетчик» твоего ненаглядного, и сама взялась за дело. Так?

— Не совсем. Он сам пытался разобраться с ситуацией. Но не очень успешно. А мне случай помог выйти на человека, чьи деньги мой дурачок вложил в дело своего покойного приятеля.

— И теперь ты работаешь на этого человека, — сообразил Филимонов. Так?

— Так, — подтвердила девушка. — А что мне оставалось ещё делать?

— И много он тебе платит?

— Ничего он мне не платит. Но… Он обещал простить нам большую часть долга. Или даже всю сумму.

— А давно ты на него работаешь? — поинтересовался Антон.

— Почти год.

— Но долг ещё не погасила?

— Не совсем.

— Интересно, ты только следила, или приходилось ещё и стрелять? внимательно поглядел на Ирину Мишка.

Та только отвела взгляд.

— Понятно. У нас с Антоном как раз друга застрелили недавно.

— Я знаю. Но я тут ни при чем.

— Тогда позволь поинтересоваться: откуда тебе известно о нашем друге? — настаивал Левый.

— Потому что в течение некоторого времени мне приходилось следить за каждым из вас. За убитым, за тобой и за тобой, — девушка перевела взгляд с Мишки на Антона.

Молодые люди молчали, ожидая продолжения. Молчала и девушка.

— Ну и удалось тебе узнать что-нибудь интересное? — наконец прервал молчание Антон.

— Ну да. Конечно. Удалось.

— Что же, например?

— Например? — Ирина слегка прищурилась, — Если тебе нужен пример, могу сказать, что не раз прослеживала, как ты втайне ото всех встречаешься со своей подругой. Доволен?

— Черт! — выругался Антон. — Как же тебе это удалось?

— Удалось. И не только это. Моих заказчиков интересовал не только факт твоих встреч. Они хотели знать: с кем, где и как часто.

— Черт! — снова повторил Антон.

— И ещё им нужны были документы. Поэтому я сделала для них снимки. Несколько пленок на одного тебя потратила.

— И ты знаешь, с кем именно я встречался?

— Ну естественно, — подтвердила девушка.

— Твои заказчики, следовательно, тоже в курсе…

— Это ж надо быть таким проницательным! — съехидничала Ирина. Неужели ты полагал, что мне платят лишь за то, что я оставила работу, да целыми днями каталась за вами по городу? Или же…

— За что тебе платят, мне ясно, — перебил её Мишка. — Ты лучше объясни, с какой стати ты вдруг все это выкладываешь нам? С чего бы это такая откровенность?

— Что, неужто не понял? — вскинула на него взгляд девушка. — Или так, дурочку просто играешь? Да я же о каждом из вас знаю теперь столько, сколько вы и сами друг о друге наверняка не знаете. Теперь я представляю, что вы такое и на что вы способны. А, кроме того, знаю немало и о тех, кто поручал мне следить мне за вами. — Ира немного помолчала. — Короче, я же в конце концов не дура. А потому понимаю, мои… работодатели в определенный момент почти наверняка должны захотеть избавиться от меня. Особенно теперь, когда я поехала за вами и вдруг пропала.

— Значит, решила поменять лошадок?

— А ты на моем месте продолжал бы служить верой и правдой этим ублюдкам? Так что ли? — зло поглядела на Филимонова девушка. — Ну да, конечно, если бы я не знала, что они собой представляют… Но я-то ведь знаю. Ведь для них человеческая жизнь — это так, тьфу, ничто. Из-за своего бандитского гонора да денег такие не погнушаются ничем.

— Ну а сама-то ты — погнушаешься, что ли?

— Да иди ты… Что я, из-за денег, что ли? Не понимаешь — они же как нечего делать могли убить человека, который не сделал им ничего плохого. Человека благородного, единственное преступление которого — попытка помочь своему неблагодарному другу.

— Ну как же, понятно, — тяжело поглядел на девушку Мишка. — Значит, твоего дружка убивать нельзя. Тебя, нужно думать, тоже не тронь. А вот других — это уже вас не касается. Это пожалуйста. Так, что ли?

— Тоже мне, блюститель морали нашелся, — фыркнула Ира. — Думаю, не тебе читать мне лекции, что этично, а что нет. Можно подумать, ты у нас святой.

На некоторое время в комнате воцарилась тишина.

— Ладно, — несильно хлопнул по столу кончиками пальцев Мишка и повторил, — Ладно. Давай, выкладывай, кто тебе поручал следить за нами и где этих деятелей найти.

 

ГЛАВА 11

Мишка поднял Антона в начале седьмого.

— Вставай, — негромко приказал Филимонов, после того как разбуженный им приятель недоуменно воззрился на него. — Поднимайся, пойдем окунемся в озере.

— Черт, — ругнулся Стахов. — Чего тебе? Ты хоть знаешь, который теперь час?

— Вставай, вставай, — вновь потрепал его по плечу Мишка. — Пора подниматься. И час сейчас уже поздний.

— Дай человеку отоспаться, — поворачиваясь лицом к стене, потребовал Антон. — Голова трещит, как переспелый арбуз. А он… Ну куда ещё спешить?

— Нам с тобой поговорить надо, пока не все ещё встали, — пояснил Мишка. — А холодная вода быстро поставит тебя на ноги. Так что пошевеливайся.

— Что б тебе не дна ни покрышки, — пожелал другу Антон, но тем не менее послушно спустил ноги на деревянный пол, немного помолчал и с надеждой предложил, — А может быть, ты бы пока один сходил к озеру? А?

— Полотенца и мыло я захвачу, — полностью игнорируя высказанные Антоном пожелания, сообщил Мишка и направился к выходу. — Жду тебя внизу. Пошевеливайся.

Как выяснилось через несколько минут, надежды на то, что они поднялись первыми, оказались необоснованными. Во всяком случае первое, что они увидели, выйдя из-за кустов к озеру — была голова плывущего к берегу человека. Над водой держался тонкий слой белесого тумана, и голова выступала из него небольшим темным полушарием. Создавалось впечатление, будто на ватной поверхности лежит небольшая горошина.

— Кто бы это мог быть? — подумал вслух Мишка и потрепал по шее внезапно выскочившего справа из высокой травы пса. — Кто там, Рекс?

Рекс поднялся на задние лапы и попытался лизнуть Филимонова в нос.

— Э нет, брат, так не пойдет. Поцелуи с похмелья не для меня, сбрасывая с плеч собачьи лапы, засмеялся Мишка. — Да и на трезвую голову я — прости — предпочел бы тебе любую смазливую бабенку.

— Это Ира, — придержав приятеля за локоть, сказал Антон.

— Что? — не сразу понял Мишка. — С чего это ты решил?

— Да вон же её вещи, — Стахов кивнул на аккуратно сложенные под кустом брюки и рубашку. — Здесь ещё где-нибудь подходы к воде имеются?

— Конечно. А что?

— Думаю, Иринка едва ли рассчитывала встретить тут нас, а потому наверняка купается голой.

— Ладно. Пошли в другое место, — согласился Мишка и повернул по тропинке назад. — Здесь неподалеку есть ещё один удобный пяточек для купания.

Пройдя минут за десять через ивняк и заросли камыша, они оказались на небольшой засыпанной песком площадке, с которой в воду вели деревянные мостки. Левее мостков из воды торчал нос большой затопленной лодки.

— Неужели тут нет ни одной нормальной посудины? — поинтересовался Стахов. — Я имею в виду такую, которая могла бы держаться на плаву.

— Есть, конечно, — сбрасывая с себя одежду и складывая её у мостков, ответил Мишка. — Несколько старых лодок и даже небольшой катерок. А почему ты спрашиваешь?

— Да так, любопытно, — ответил Антон, стягивая с ноги носок. — Пока что я нигде их не видел.

— Они по другую сторону от дома Дмитрича, — пояснил Филимонов и направился к воде.

Антон последовал его примеру. Некоторое время они удалялись от берега, стараясь обогнать друг друга, а затем не сговариваясь, почти одновременно перевернулись на спины и замерли, глядя в небо.

— Ну как, отошел немного? — приблизительно через минуту прервал молчание Мишка.

— Еще бы. Будто заново родился, — ответил Антон. — Снова жить хочется.

— Это хорошо. Коль жить хочется, то давай думать, что нам делать дальше, — заметил Мишка и после непродолжительной паузы добавил, Думается, нам придется все-таки воспользоваться услугами Ирины. Без неё к этому фрайеру не подберешься.

— Ну слава Богу! — одобрил Антон. — Дошло, наконец. Вчера ты об этом и слышать не хотел.

— Зато ты вчера ни слова не говорил о больной голове и все время требовал, чтобы мы немедленно отправлялись в город, — напомнил Филимонов.

— Вот и нужно было вчера отправляться.

— А если бы нас остановили на каком-нибудь посту?

— Можно подумать, тебе прежде никогда не приходилось садиться за руль под балдой…

— Приходилось, — подтвердил Мишка и повторил, — Приходилось. Но, не имея при себе оружия. К тому же, я почти уверен, описание и номера нашей машины уже даны на все посты. Так что нам едва ли позволили бы доехать до города…

— Так что же? Предлагаешь, чтобы мы остаток своей жизни провели тут?

— Предлагаю выбираться на берег. Я начинаю мерзнуть, — объявил Мишка. — И не страдай — сегодня вернемся в город. Только вот дома тебе показываться не стоит.

Завершив фразу, Филимонов поплыл к берегу. Антон последовал за ним.

— Мне не стоит. А тебе?

— Мне можно, — фыркнул Мишка. (. У меня как у англичан: мой дом — моя крепость.

— И что?

— А то, что давай пока не загадывать. Нам вначале нужно до города добраться, — Филимонов помолчал немного и добавил, — И моли Бога, чтобы по пути ничего не случилось с развалюхой Дмитрича.

— А почему бы тебе не позвонить Кречету, чтобы он встретил нас в пути на приличной тачке?

— Потому что вместо Кречета нас могут встретить кто-нибудь…

— Что-то собаки всполошились, — неожиданно близко прозвучал голос Ирины.

Девушка медленно появилась из отбрасываемой стеной камыша тени. Раньше молодые люди не могли видеть её, поскольку со стороны берега в глаза им светило низкое утреннее солнце. Пользуясь этим обстоятельством, девушка подплыла к ним на расстояние десяти-пятнадцати метров, и теперь озорно смотрела на озадаченные лица друзей.

— До чего же легко следить за мужиками! — объявила она. — Все вы такие самоуверенные и самонадеянные, что считаете ниже своего достоинства даже лишний раз оглянуться. — Кстати, вы всегда свои проблемы так громко обсуждаете?

— Теперь эти проблемы уже стали и твоими тоже, — недовольно бросил Мишка. — Что ты там говорила о собаках?

— Вы так увлеклись, что и не заметили, как они вдруг начали лаять и куда-то побежали.

— Наверное, Дмитрич позвал их на кормежку, — предположил Антон. Хотя, какая разница?

— Разница есть, — продолжая покачиваться на границе света и тени, ответила Ирина. — Мне показалось, что их что-то разозлило. Может, появился кто-нибудь чужой?

— Ладно. Сейчас узнаем, появился там кто, или нет, — заметил Мишка. А ты плыви к себе. Или хочешь полюбопытствовать, как мы без одежды выглядим?

— Обойдусь как-нибудь, — фыркнула девушка, развернулась и поплыла вдоль берега в направлении своего «пляжа».

Когда молодые люди вышли вдоль забора к дому Иллариона Дмитриевича, то увидели, что на площадке поблизости от их «Рено» разворачиваются «Жигули» с кузовом «универсал».

— Этого ещё не хватало, — с досадой бросил Мишка и ускорил шаг. — Кто бы это мог быть?

Меж тем машина на мгновение остановилась, а затем, набирая скорость, стала удаляться в сторону леса. За ней с лаем устремилась троица псов.

Поблизости от своего дома у колодца стоял Дмитрич. Заметив вышедших из-за забора молодых людей, он направился к ним навстречу.

— Кто это был? — поинтересовался Мишка.

— Пожарник.

— Ты его давно знаешь? — не успокоился Филимонов.

— Давно? Да нет. Я его вообще сегодня впервые видел.

— Так с чего ж ты взял, что это пожарник?

— Во-первых, потому, что он сам представился пожарником. Во-вторых потому, что интересовался он не перспективами разведения камчатского краба в местном озере и не агротехническими секретами выращивания бананов в районах крайнего севера, а состоянием противопожарного инвентаря.

— Очень остроумно… Документы хоть ты догадался у него поглядеть? недовольно осведомился Мишка.

— Он сам сунул мне их под нос, когда я отгонял от машины собак.

— Ну и что это было? Ты внимательно ознакомился с корочками?

— Ну… Не совсем. — Было заметно, что последний вопрос заставил Дмитрича слегка расстроиться. — Понимаешь, собаки как озверели. Приходилось успокаивать их. Так что…

— Ну хорошо, — кивнул Мишка. — Этот пожарник смотрел здесь что?

— Конечно. Проверил щит с инструментом и наличие воды в бочках.

— Прошел по всем домам?

— Да нет, — покачала головой Илларион Дмитриевич. — Он, видимо, очень спешил. Лишь обошел вокруг моего дома, заглянул мельком в обе бочки с водой, да велел повесить на щит с противопожарным инструментом багор, который я оставил на…

— Интересовался, кто живет в поселке? — перебил хозяина Мишка. Спрашивал что о нашей машине?

— По-моему, ты зря тревожишься, — успокаивающе заметил хозяин. — Если бы его интересовал ты, он бы постарался каким-либо образом выяснить, кто сейчас находится в поселке. А так… Просто один из очередных проверяющих, который и сам понимает, что выполняет никому не нужную работу. Заехал, походил с начальственным видом, сделал замечание и — адью. Побыстрее укатил на очередной «объект».

— Если этот деятель все-таки искал нас, то ему и спрашивать ничего не нужно было, — покачал головой Филимонов. — Наш «Рено», что визитная карточка с фотографией… Ты хоть обратил внимание, что этот «пожарник» приехал больно уж в неурочное время?

— Ты, Миш, не забывай — тут не город, — возразил Илларион Дмитриевич. — Люди здесь живут по собственному разумению. И если ему, скажем, ещё предстоит сегодня помогать брату ставить забор или ехать с тещей в город к врачу, то плевать он хотел на официальный рабочий день с его распорядком. Приехал, отметился для порядка и отправился далее по своим делам.

Немолодой господин помолчал немного, а затем уже не столь убежденно добавил:

— Но даже в том случае, если он разыскивал тут именно тебя… Скажи, что я-то мог поделать?

— Дай-то Бог, чтобы он действительно оказался пожарником, — слегка пожал плечами Мишка. — Но только в любом случае нам теперь нужно поторапливаться. Мы пойдем собираться, а ты, Дмитрич, пиши пока доверенность на свою старушку. Как договорились, тебе придется некоторое время довольствоваться нашим «Рено».

— Не обижай моего «Росинанта», — укоризненно покачал головой хозяин. Хотя ему скоро за двадцать лет перевалит, он тем не менее на приличной трассе спокойно сто семьдесят держит.

— А где он? Где ваш «Росинант»? — полюбопытствовал Антон, который не видел пока тут ни машин, ни гаражей.

— У Дмитрича под домом такой гараж, что позавидуешь, — вместо немолодого господина ответил Филимонов. — Там же у него ещё есть и отличная мастерская.

— А что у вас за машина?

— Старенький «БМВ».

— Но зато ухоженный и с почти что новым двигателем, — дополнил Мишка. — У Дмитрича в последние годы вдруг прорезалась любовь к слесарному делу. Он своими руками знаешь, какие чудеса тут творит?

— От одиночества чем только не займешься… — невесело заметил Илларион Дмитриевич. — Кстати, ты, Миш, поаккуратнее обходись с моим аппаратом.

— Не беспокойся. В случае чего купим тебе чего получше, — заверил Филимонов и скомандовал приятелю, — Пошли, Антон. Быстренько перекусим, и будем отчаливать.

Возвращаться в город было решено как можно быстрее. Картушин особенно не возражал, когда ему предложили некоторое время погостить у Дмитрича. Он лишь попросил, чтобы позвонили его жене и объяснили, почему он вынужден скрываться.

К тому времени, когда они вышли из дома, рядом с их «Рено» уже стоял большой серый «БМВ» со слегка помятым левым задним крылом.

— Сядешь рядом, Антон, — направляясь к водительской дверце, распорядился Мишка. — А ты, Ир, постарайся особенно не светиться.

— Ага, — поддакнул Сека. — Если нас остановят, делай вид, что тебя тут нет. Или маскируйся под… под чемодан.

— Почему под чемодан? — недоуменно поглядела на невысокого мужичка девушка. — Под какой ещё чемодан?

— Под чемодан, которого у нас нет, — охотно пояснил Сека и задумчиво добавил, — Конечно, если остановят, было бы лучше косить сразу под два чемодана, причем — разных. Мы бы тогда выглядели как солидные путешественники…

— Да ну тебя… — улыбнулась девушка, наконец сообразив, что её сосед по заднему сиденью шутит. — И с какой стати нас станут останавливать, если мы не будем нарушать правил уличного движения?

— Молодчина, — заводя двигатель, похвалил Ирину Мишка. — Вправь ему мозги. Упаднические разговоры нам ни к чему.

Филимонов на прощание слегка помахал Дмитричу высунутой в окошко рукой, коротко посигналил и тронул машину с места.

Поскольку идущая просекой дорога тут оставляла желать много лучшего, Мишка вел машину Иллариона Дмитриевича очень осторожно. Несмотря на удерживающуюся в последний месяц жаркую погоду, в глубоких, покрытых болотной растительностью кюветах по обе стороны пыльной дороги до сих пор ещё стояла цветущая вода. Воздух оглашался оглушительным кваканьем в изобилии населявших благодатные канавы лягушек. Пыль после проехавшей здесь около часа тому назад машины успела осесть, а потому воздух был чист и ароматен. Казалось, его насыщали как будто специально подобранные запахи хвойных и лиственных деревьев, многочисленных цветов, всевозможной зелени и мха. К этой пьянящей смеси добавлялся сладкий дух гниющей древесины, кувшинок, ряски и неизвестно чего еще. В любом случае даже в машине дышалось тут легко и приятно. Невольный сеанс фитотерапии в сочетании с идиллическим звуковым сопровождением и с радостным солнечным светом, пробивавшимся через кроны стоящих вдоль просеки деревьев, вызывал прилив бодрости и воодушевления, близкого к эйфории. В такой день просто не хотелось думать ни о чем плохом. Во всяком случае, теперь настроение у пассажиров «БМВ» было просто отличным.

— До чего же здорово! — не выдержала первой Ирина. — Молодец Илларион Дмитриевич, что уехал из города с его суетой и нервотрепкой. Я бы тоже с удовольствием пожила тут.

— Сколько? — поглядел на неё в зеркало заднего вида Мишка.

— Что — сколько?

— Сколько времени ты бы тут выдержала?

— Не знаю. Но в такую погоду наверняка с удовольствием прожила бы тут не менее пары месяцев.

— Одна? — снова коротко уточнил Мишка.

— Да нет. Лучше с моим Ильязом. Одной все-таки… все-таки скучно.

— И могла бы обойтись без своего мотоцикла? — поинтересовался Сека.

— Естественно. В том случае, конечно, если бы у нас было все необходимое для жизни. К тому же, строго говоря, это даже не мой мотоцикл. Не совсем мой.

— Что, неужели пришлось бы возвращать его? Я имею в виду — после того, как ты отработала бы свое этим деятелям? — удивился Филимонов. — Ну и жмоты!

— Не знаю, пришлось бы, или нет… Во всяком случае куплен мотоцикл был не на мое имя. Я езжу на нем по доверенности. Но в любом случае машина это отличная.

— Как, ты говоришь, фамилия этого фрукта, с которым ты имеешь дело? спросил Антон. — Вылетело из головы. Гаврилов? Гавриков?

— Ганченков, — напомнила Ирина. — Евгений Петрович Ганченков. Но, думаю, что встречалась я не с ним.

— То есть?

— То есть звонила я действительно этому Ганченкову, а встречалась с кем-то другим. Я хочу сказать, кто-то другой приходил ко мне под его именем.

— И почему ты так решила? — полюбопытствовал Антон.

— Да тут и решать нечего. Во-первых, по номеру телефона. Звонила я куда-то в новостройки, встречалась с ним в центре, а офис его, как выяснилось, находится рядом с горбольницей. А во-вторых, голос у этого Ганченкова совсем молодой, а встречалась я с мужиком уже в годах. Лупоглазый такой, лет сорока с лишним. И голос у него соответствующий.

— Ганченков или не Ганченков, это не так важно, — заметил Мишка. — Вот только было бы неплохо узнать, на кого он работает, этот твой многоголосый да лупоглазый.

— Меня, как ты понимаешь, это тоже интересовало. Поэтому-то я и потратила немало времени, чтобы следить за Ганченковым. Точнее за тем, кто появлялся под его именем.

— Отчаянная ты девка, — одобрил Сека. — А если бы тебя засекли?

— Но не засекли же! Пока жива, как видишь, — пожала плечами девушка. И никто из тех, за кем мне приходилось следить, этого до сих пор не замечал. В том числе — никто из вас.

— Подожди. А с чего это вы взяли, будто этот «Ганченков» на кого-то работает? — обернулся назад Антон. — Почему не предположить, что у него в этом деле есть свои интересы?

— Иришка же установила, что он лишь недавно откуда-то приехал к нам. Временно, из другого города, — напомнил Мишка. — Ты ж говорила, вроде, Филимонов обращался теперь к девушке, — он коммерческий директор фирмы по изготовлению бланков, печатей и визиток. Верно? Чем же это, интересно, мы могли перейти ему дорогу?

— Ничем, — вынужден был согласиться Антон.

— В том-то и дело. Так что наверняка мужик просто выполняет чьи-то указания. И кстати — откуда у него, скромного служащего небольшой фирмы такие финансовые возможности?

— Да уж, — поддержала Филимонова Ирина. — Коммерческий директор такой фирмы в подобных делах точно не может играть первую скрипку. Он — пешка, которую кто-то направляет.

— Так что, ты так и не смогла выяснить — кто?

— Не знаю. Пару раз я наблюдала, как этот «Ганченков» спешно выезжал в разное время на своем «Ауди» с работы. У него были встречи. Один раз в районе Песчаных, а второй раз на Партизанской.

— И с кем же он там встречался? — вновь поглядел в зеркало на девушку Филимонов.

— Откуда мне знать? Оба раза он пересаживался из своей машины в другую.

— В какую? — заинтересованно и почти в унисон спросили трое спутников девушки.

— Первый раз — в «Мерседес» с затемненными стеклами, а во второй — в темно-серую «Волгу», у которой также стекла оказались тонированными.

— Но ты же наверняка проследила потом эти машины, — уверенно заявил Мишка. — Так?

— Проследила. Но выяснить, кто в них находился, мне так и не удалось. — Ирина замолчала, провоцируя своих спутников на вопросы.

И вопросы действительно последовали.

— Ведь не могли же в конце концов эти тачки оторваться от тебя! первым выразил свое недоумение Сека.

— Они и не оторвались. Только в первом случае «Мерседес» въехал на территорию каких-то складов и более не появлялся из ворот в течение полутора часов. А во втором случае… Во втором случае «Волга» подкатила к тому дому, где живешь ты, Антон.

— К моему? — удивился Антон.

— Ну да, к твоему. Но, к сожалению, хотя лицо пассажира мне и показалось знакомым… я его не знаю. По крайней мере, мне не удалось вспомнить, где я могла его видеть. Кстати, он явно спешил скрыться в подъезде.

— В моем подъезде???

— Естественно в твоем. Он же в вашем доме единственный… Между прочим, я на всякий случай все-таки сняла этого господина на фоне твоего дома. По-моему — даже пару раз.

— А «Волга»? — поинтересовался Антон.

— Что — «Волга»? — переспросила девушка. — «Волга» почти стразу же отъехала. А поскольку я не представляла, когда сфотографированный мной господин появится снова, и появится ли он вообще, то решила поехать за машиной.

— Ну и? — не скрывал свое нетерпение Сека. — Выяснила, чья это лайба?

— Выяснила… Налоговой полиции.

— Вот это да… — Сека даже присвистнул от удивления. — У тебя, Антон, из налоговой полиции кто в доме живет?

— Не знаю, — молодой человек несколько раздраженно пожал плечами. Представляешь, сколько народа живет на одиннадцати этажах?

— А вообще, ты часто видишь у подъезда темно-серую «Волгу» с затемненными окнами? — поинтересовался Мишка.

— И с короткой антенной посреди крыши, — сообщила ещё одну подробность Ирина.

— Да черт его… Я как-то особенно не приглядывался к чужим лайбам.

Меж тем их «БМВ» выехал на узкую дорогу с разбитым асфальтовым покрытием. Местами лес здесь отступал метров на пятьдесят-сто от дороги, оставляя по сторонам покрытые пожухлой травой неровные пространства. Лес был тут не таким густым, а в кюветах и по обочинам местами валялись какие-то тряпки, бумага, пустые бутылки и банки из-под всевозможных напитков. Наверное, выбоин на асфальтированном полотне было не меньше, чем на покрытой мелкой пылью лесной дороге. Но тут любую более или менее глубокую выбоину было видно издалека. Именно поэтому теперь Мишка имел возможность ехать существенно быстрее, чем он и не преминул воспользоваться. Машина шла с приличной скоростью, и её пассажиров швыряло то в одну, то в другую сторону, когда Филимонов объезжал особо крупные ямки.

— Вообще-то я человек внимательный, — прерывая затянувшееся молчание, сочла необходимым аттестовать себя девушка. — Могу утверждать, что больше мне той темно-серой «Волги» у твоего дома, Антон, видеть не приходилось.

— Понятно. Это когда ты секла за Антоном. А номера «Мерседеса» и той «Волги» у тебя где-нибудь записаны? — спросил Филимонов.

— Естественно. Я на всякий случай всю отчетность, что передавала «Ганченкову», делала в двух экземплярах. Один оставляла себе. Вдруг пригодится?

— Молодец, — похвалил Ирину Мишка. — Потом дашь мне эти бумаги. Глядишь, и удастся что… Черт!

Не договорив, Филимонов резко затормозил. Машина только что вышла из довольно крутого поворота вокруг поросшего ельником невысокого холма. Метрах в сорока пяти-пятидесяти прямо перед нею на свободном от леса пространстве находился короткий и узкий мост, посреди которого стоял грузовик с брезентовым кузовом. А совсем близко, на расстоянии не более сорока метров от них, темно-синий минивен медленно пятился от основной дороги в сторону леса. Здесь было Т-образное пересечение с поросшим травой проселком. Вот по нему-то и двигался блестевший на солнце своей полировкой автомобиль. Перед ним по уходящей вправо колее шел мужчина в военных брюках и в майке цвета хаки. Он проверял и указывал дорогу водителю. Завидев вынырнувший из-за поворота «БМВ», мужчина так и замер в нелепой позе. Он глядел на остановившуюся машину через плечо. Ладонь его поднятой на уровень глаз левой руки, которой он делал водителю призывные жесты, была полураскрыта, и поэтому казалось, будто человек надеется поймать ею что-то падающее с неба.

— Быстро подсуетились, сволочи, — процедил сквозь зубы Мишка, также включая заднюю скорость.

— Ты что? — не понял Сека. — Что случилось?

— Не видишь, что ли? «Жигули», что приезжали к нам утром.

И верно, за стоявшим на мосту грузовиком, с которого рабочие стаскивали козлы с закрепленными на них знаками, предупреждающими о дорожных работах и запрещающими сквозной проезд, виднелся задок синих «Жигулей»-универсала. Автомобиль был подозрительно похож на машину, которую описывал Дмитрич и которая совсем недавно со странным инспектором-пожарником нарушила покой Рекса и других обитателей деревушки, в которой они провели предыдущую ночь.

— Да мало ли ездит по дорогам синих «Жигулей», — без особой уверенности напомнила Ира. — Может, это просто совпадение?

Однако её оптимизм не возымел действия — Мишка уже довольно быстро «запячивался» назад под прикрытие холма.

— Ты вроде бы до сих пор не отличалась особой доверчивостью, обернувшись назад, констатировал он. — Неужто вдруг снова решила вернуться к прежним хозяевам?

— Дурак! — незамедлительно отреагировала девушка, — Если ты так уверен, что они поджидают нас, то нам вот так вот, задом, никогда от них не уйти. Останавливайся, и давай разбегаться

— Она права, — поддержал девушку Антон. — Нам лучше убедиться, что они тут не по нашу душу. Остановись, а там посмотрим, что они предпримут.

— Ладно, — согласился Филимонов и остановил машину, аккуратно поставив её на правой обочине дороги. — Давайте на бугор в ельничек.

Теперь от грузовика и минивена их скрывал откос расположенного несколько правее их невысокого холма. На видневшемся слева коротком участке дороги пока никого не было видно.

— Быстро в лес! — вновь скомандовал Мишка и выскочил из машины.

Он пробежал вперед, перепрыгнул через неширокий в этом месте кювет и остановился, достав пистолет и ожидая, когда его примеру последуют остальные.

Антон помог перебраться через придорожную канаву Ирине, после чего также извлек из-под мышки врученный ему накануне Филимоновым пистолет Макарова и последовал за девушкой вверх по склону. Рядом с ним бежал Сека. Когда они уже находились между первых невысоких елочек опушки, Сека внезапно остановился и кинулся бегом вниз.

— Стой! — прокричал Мишка, — Ты куда?!!

— За кепкой, — не оборачиваясь, через плечо ответил невысокий мужичек, — Я оставил её в машине.

— Назад, дурень! — вновь потребовал Филимонов, — Черт с ней, с твоей кепкой!

В это время из-за поворота выскочил темно-синий минивен и тут же затормозил метрах в десяти от серого «БМВ», стоявшего на обочине у кювета. Из машины сразу же начали выпрыгивать на дорогу одетые в спортивную форму крепкие парни. Наконец-то заметивший их Сека резко остановился и тут же развернулся, чтобы бежать назад. От подкатившего автомобиля его отделяло не более двадцати метров.

«Стоять!» — громко потребовал один из парней. Сека приказ проигнорировал. Но не успел он сделать ещё и пары шагов, как позади него прогремел пистолетный выстрел. «Ни с места! — скомандовал тот же голос и предупредил, — Буду стрелять на поражение». Но Сека продолжал бежать вверх. По всей видимости, он решил, что успеет добежать до кустов раньше, чем подъехавшие на минивене люди действительно решаться выполнить свою угрозу и стрелять не в воздух, а в него. Во всяком случае, он лишь побежал ещё быстрее.

И тут раздался четкий стук автоматной очереди. Бегущий пригнулся и начал петлять. Он прыгнул вначале в одну, затем в другую сторону, присел, снова прыгнул и метнулся к стоявшему от него в нескольких метрах кусту. Но добежать до него ему было не суждено. Сека вдруг вскинул вверх обе руки, выпрямился, прогнулся в спине назад и как бы замер на мгновенье в этой странной позе. Выстрелы сразу прекратились. Казалось, одновременно остановилось и само время. Меж тем Сека бесконечно медленно оседал на землю. Это выглядело так, будто он опирается вскинутыми вперед и вверх руками, а такуже щекой повернутой влево головы на некую невидимую окружающим прозрачную поверхность и медленно оседает вдоль нее. Его скольжение вдоль отделявшей жизнь от смерти перегородки становилось все более быстрым. Наконец, ноги его окончательно подкосились. Могло показаться, что в этот момент перед ним наконец-то распахнулась та невидимая дверь, которую он до того безуспешно толкал, — Сека всем телом подался вперед и упал лицом в уже начавшую выгорать под жарким солнцем траву. Его падение как бы явилось сигналом, вернувшим времени его естественный ход. Во всяком случае, все вокруг вновь ожило. Справа от Антона раз за разом хлестко разорвали тишину два пистолетных выстрела. Слева Ирина горестно произнесла: «О Господи!». И эти её слова окончательно пробудили Антона. Он вскинул руку с пистолетом в сторону темно-синего автомобиля и нажал на спусковой крючок. Раздался выстрел, и кисть с зажатым в ней оружием подбросило вверх. Из бокового окошка минивена блестящим водопадом осыпались на асфальт осколки стекла. Через доли секунды они бриллиантовыми брызгами сверкали на темно-серой поверхности асфальта.

Антон воспринимал происходящее как-то отстранено, со стороны. Как будто все это не касалось лично его. И хотя он видел неподвижно лежащее в траве тело Секи, слышал выстрелы, чувствовал отдачу — странным образом ни страх, ни ненависть пока не успели завладеть им. И стрелял он не в людей и не в машину. Он просто стрелял. Нажимал на спусковой крючок как делал это некогда в детстве, играя с приятелями в войну и точно зная, что его «выстрелы» конечно же никому не причинят ни малейшего вреда. В автомобиль он не целился. И надо ж, угодил в окошко… Однако его выстрел и прозвучавшие до того выстрелы из пистолета Филимонова заставили одну часть пассажиров минивена спрятаться за машину, а другую — броситься в кювет.

— Ирина! — громко прошептал стоявший под прикрытием ствола Мишка. Дуй в лес. Мы их пока тут придержим.

— Я без вас никуда не пойду, — решительно бросила девушка. — Все. Да мне и идти теперь некуда.

— Уходи! — буквально прошипел Мишка и выстрелил в ответ на прозвучавшую из-за машины очередь, — Неужели не понимаешь? Их слишком много. И мы можем спастись, только если разойдемся.

— Черт с тобой. Где встречаемся? — после непродолжительной паузы коротко спросила девушка.

— Завтра приходи в бар «Козлик». В три. Если меня не будет, спросишь Доцента.

— Кого? — не поняла девушка.

— Доцента. Кликуха у мужика такая, — пояснил Мишка. — А теперь двигай.

Но девушка не уходила.

— Чего тебе еще? — доставая из-за пазухи гранату, раздраженно поглядел в её сторону Филимонов.

— У меня с собой ни копейки. Сумочка осталась в машине.

Снизу раздалось несколько пистолетных выстрелов и затем прозвучала короткая автоматная очередь.

— Антон, дай девке бабок. — Мишка выдернул из гранаты кольцо и зло усмехнулся. — Сейчас у них пропадет желание высовываться, — негромко пообещал он в адрес осмелевших «спортсменов», которые тем временем ползком и короткими перебежками начали подъем по пологому склону.

Антон извлек из кармана портмоне и не глядя протянул его назад «Держи».

В это время Филимонов совсем не по-военному, как-то снизу вверх по пологой траектории — будто шарик при игре в «лунку» — отправил гранату вниз по склону. «Ловите, гады!» — предложил он.

Антон проследил за тем, как после броска гранаты Мишка вновь отступил за толстый ствол. В этот момент Стахов обратил внимание на какой-то шальной блеск в глазах своего друга. И тут внизу рвануло. Почти одновременно с грохотом взрыва вновь начал строчить автомат. Сверху к ногам Антона упала срезанная осколком или пулей небольшая зеленая веточка.

— Не нравится? — хохотнув, удовлетворенно поинтересовался Мишка, как если бы люди из минивена могли его слышать.

— Держи, — прозвучал за спиной Антон голос Ирины.

Стахов обернулся. Девушка протягивала ему портмоне.

— Я пошла. До встречи, ребята.

— А вот так не хочешь? — поинтересовался у невидимого собеседника Мишка и выстрелил.

Антон выглянул из-за своего ствола и увидел, как метрах в десяти ниже по склону рядом с кустом лежит человек. За зеленью куста головы и плеч его не было видно. Но ноги, ноги этого человека как-то странно дергались. Можно было подумать, что лежащий пытается судорожными движениями согнать с лодыжек или голеней щекочущую их назойливую муху. Но ноги лежащего целиком покрывали спортивные брюки, и причина этих редких судорог была в другом. Антон знал эту причину — человек умирал. Таким образом, все происходящее было как нельзя более серьезно и имело мало что общего с далекими детскими играми в войну.

В паре метров от тела Секи лежал на груди ещё один человек. Его руки и ноги были широко раскинуты, а спина представляла собой какое-то отвратительное красное месиво.

— Антон! — вернул Стахова к действительности голос Мишки. — Двигай теперь ты. А я ещё немного тут позабавлюсь с ними.

Слова Филимонова иногда заглушались звучавшими со стороны дороги выстрелами. После полученного только что отпора «спортсмены» более не решались высовываться из-за своих укрытий и беспорядочно стреляли вверх в сторону леса. Шансов попасть в прятавшихся за деревьями друзей у них было довольно мало. Это объяснялось в частности и тем, что на фоне стоявшего над деревьями солнца пассажирам минивена лес снизу должен был казаться просто темной непроницаемой массой.

— Давай подержим их ещё некоторое время, — возразил приятелю Антон. Пусть Ирина уйдет подальше.

— Она девка смышленая. И быстрая. О ней можешь не беспокоиться.

— И все-таки.

— Нет, — возразил Филимонов. — Нет. Нужно уходить. Можешь поверить, эти деятели больше на рожон не полезут. Теперь они попытаются взять нас с флангов. И тут у нас шансов совсем немного.

— Тогда уходим вместе.

— Ладно. Двигай за мной. — Мишка повернулся и легко побежал между деревьев вверх по пологому склону.

Держа в руке пистолет, Антон последовал за другом. Минут через двадцать пути подъем завершился, и Филимонов после непродолжительного колебания свернул на ведущую направо узкую тропинку. Она едва заметно шла под уклон. Местами её перекрывали поваленные деревья. Как ни странно, все они располагались строго поперек тропинки, и создавалось впечатление, будто эти препятствия специально уложили тут таким образом. Большинство стволов лежало на высоте не более полуметра от земли. Но были и такие, вершины которых застряли в ветвях других деревьев, или же сами поваленные растения опирались своими толстыми ветвями в землю. В этом случае бежавший впереди Мишка либо подлезал под препятствия, либо — чаще — старался обойти наклоненные стволы, пробираясь по чащобе мимо них.

Слева вдоль тропинки шла неширокая канава, по другую сторону которой густо росли молодые ели.

Мишка внезапно остановился и предостерегающе приподнял руку.

— Ты что? — негромко поинтересовался приблизившийся к нему Антон. Услышал что-нибудь?

— Т-с-с! Только что треснула ветка, — тихо прошептал в ответ Мишка. Тут наверняка кто-то есть поблизости.

Держа наготове пистолет, Мишка осторожно шагнул с дорожки вправо. Прежде чем скрыться в деревьях, он молча указал Стахову пальцем левой руки влево — «давай туда».

Антон осторожно перешел канаву, но, увы, — идти по густым посадкам ельника было попросту немыслимо. Деревца росли так близко одно к другому, что протиснуться сквозь их посадки не представлялось возможным. Во всяком, случае — протиснуться бесшумно.

Сделав пару осторожных попыток и поняв всю бесперспективность подобного начинания, Антон решил на всякий случай пройти дальше по границе насаждений. Конечно, в этом был известный риск. Дело в том, что тут вдоль канавы местами росли кусты и единичные деревья — в основном березы, рябина, ольха и орешник. Следовательно, найти более удобное место для засады было трудно. Во всяком случае, любой мог тут спрятаться в кустах между ельником и канавой. Для этого достаточно было только присесть за любым кустом. И если кто-то действительно поджидал их впереди, то скорее всего именно слева от тропинки. В этом случае прячущийся мог увидеть идущих по дорожке людей с расстояния в пару десятков метров, что давало ему возможность вести прицельный огонь без риска быть быстро обнаруженным.

Антон очень осторожно продвигался вперед, стараясь держаться ближе к колючей стене молодых елок. Если его впереди поджидали, он все-таки имел шансы уйти через зеленую чащобу. Во всяком случае — уйти ценой порванной одежды, исцарапанных рук и лица.

Стахов уже прошел подобным образом никак не меньше двадцати метров, когда вдруг услышал позади себя негромкий женский голос. «Антон!» — тихо окликнули его.

От неожиданности молодой человек чуть было не нажал на спусковой крючок и не бросился в ельник. Лишь выработанная многолетними тренировками привычка контролировать свои нервы удержала его от ненужных «курбетов». И несмотря на выброс в кровь изрядных количеств адреналина, Антон нашел в себе силы внешне спокойно обернуться назад.

В полуметре за его спиной из-под зеленой стены елок выползала на коленях Ирина.

— Фу-у! — выдохнула девушка. — Ну и перетрусила же я!

— Вот это номер! — ещё не очень понимая, что именно ему говорят, сверху вниз удивленно воззрился на Ирину Стахов. — Откуда ты тут?

— «Из леса, вестимо», — процитировала девушка. — Откуда же еще?

— Из леса… Точнее было бы сказать — из-под земли, — неожиданно улыбнулся Антон и вытер тыльной стороной правой руки выступивший на лбу обильный пот. — Жарко, — затем добавил он и сунул пистолет сзади за пояс.

— Понимаешь, мне показалось, что позади меня раздаются голоса. Вот я и забилась тут под елки. Как заяц.

— А мы с Мишкой услышали, как впереди треснула ветка. Ну и…

— А где же сам Мишка? — поинтересовалась девушка.

— Сейчас появится, я думаю.

Антон не ошибся. Буквально через несколько секунд метрах в пяти-шести от них из леса на тропинку вышел Филимонов.

— Ты что это стоишь на коленях? — приблизившись, поинтересовался он у Ирины. — Молишься, что ли?

— Вот именно, — кивнула девушка и окончательно выбралась из-под деревьев. — Молюсь. Славлю Господа Бога, что тут оказались вы, а не кто-нибудь другой.

— Хватит трепаться, — остудил радость Ирины Мишка. — Нечему тут особенно веселиться. Если мы все втроем решили идти по этой чертовой тропинке, то и эти деятели скорее всего отправятся за нами именно по ней.

— Думаю, ты прав, — согласился Антон. — К тому же мы даже не представляем, куда может вести эта дорожка.

— Мне кажется, — вставая на ноги, заметила Ирина и повторила, — Мне кажется, что если пройти через эти елочки, то можно выйти недалеко от того моста, к которому мы с вами выехали машиной. Я имею в виду мост, на котором стоял грузовик.

— А на кой черт..? — начал было Мишка и вдруг осекся. — Слушай! А ведь в этом что-то есть.

— О чем ты? — не понял Антон. — Зачем нам к мосту? Там же мужики из этой команды…

— А вот и нет. Мужики из этой команды сейчас идут по нашим следам. Понял?

— Ну да, идут. И что?

— А то, что если нам повезет, мы имеем шансы уехать отсюда машиной, пояснил Мишка. — Или ты предпочитаешь топать до шоссе полтора десятка километров пешком?

— Не думаю, чтобы они оставили свои тачки без охраны, — с сомнением покачал головой Антон. — Но попробовать наверное можно. — Он помолчал. Только как нам продираться сквозь эту «полосу заграждения»?

— Может, дальше эти посадки закончатся? — с надеждой предположил Филимонов.

— Не думаю.

— Можно попытаться пролезть на коленях, — подсказала Ирина. — Веток внизу практически нет. Деревья там осыпались. Земля под ними покрыта таким мягким рыжим ковром…

— Сомневаюсь, чтобы он был особенно мягким, — усмехнулся Антон. Наверняка исколем себе все руки и колени.

— Чего базарить? — Искоса поглядел на него Мишка. — Ты можешь предложить что-нибудь лучшее?

Стахов только пожал плечами.

— Вот видишь… Ириша правильно рассудила. Так что давай глядеть, где тут посадки пореже, и — вперед на пузе.

Уже втроем они продолжили свой путь по левому краю канавы и минут через пять вышли к участку, где деревья росли не столь часто. Первой на это обратила внимание Ирина.

— Думаю, можно здесь попытаться пробиться через ельник, останавливаясь, заметила она. — К тому же — видите? — тут от канавы влево идет ответвление. По этому углублению будет удобно пробираться. Как по туннелю. — Девушка опустилась на колени. — Давайте за мной.

Путешествие по неглубокой канаве под торчащими со всех сторон голыми светло-коричневыми веточками трудно было назвать приятным. Но у него имелось и свое достоинство — оно оказалось неожиданно коротким. Не более чем через пятнадцать метров посадки неожиданно кончились, и за ними оказался старый смешанный лес. Антон даже присвистнул от удивления. Такого ему ещё не приходилось видеть. Все пространство между расположенных друг от друга на довольно больших расстояниях деревьев здесь было покрыто ярко-зеленым мхом. Он устилал тут все — землю, пни, стволы поваленных деревьев. Тут даже не было травы, и ноги приятно пружинили на толстом зеленом ковре, из которого лишь в считанных местах пробивались вверх мелкие желтые цветки на высоких и тонких стеблях.

— Красота-то какая! — восторженно заметила девушка и не выдержала наклонилась и провела ладонью по мягкой зеленой поверхности. — Вот это да!

— Если те, кто идут за нами, перебрались ещё до нас на эту сторону, то они уже давно прошли дальше, — рассуждал Мишка. — Так что, думаю, в ближайшее время встреча с ними нам не грозит. Можем спокойно двигать дальше.

— Во всяком случае, мох будет заглушать наши шаги. Так что идти действительно можно спокойно, — согласился Антон. — Только вот я не очень себе представляю, куда именно нам теперь направляться.

— Я тоже, — призналась девушка. — Понятно, солнце должно быть справа, но…

— Думаю, если мы пойдем в этом направлении, — стоявший спиной к ельнику Мишка показал рукой прямо перед собой, — то выйдем как раз к той речушке, на мосту через которую стоял грузовик. До моста, скорее всего, будет не более полукилометра.

— Тогда потопали, — кивнул Антон, — если ты действительно тут ориентируешься.

Мишка молча пошел вперед. Остальные последовали за ним. Приблизительно минут через двадцать пять они вышли к речушке. Скорее, это был даже ручей, протекавший тем не менее в довольно широком русле. По всей видимости, каждую весну он разливался, и тогда его ширина достигала приблизительно десяти-пятнадцати метров. Теперь же при желании его можно было и перепрыгнуть с разбега. Однако прыгать тут было неудобно, и после непродолжительных поисков молодые люди нашли мелководье. Речушка в этом месте оказалась несколько шире, однако и существенно мельче, чем там, куда они вышли пятью минутами раньше. Согласно сняв обувь и закатав брюки, троица перебралась на другой берег.

— А может, не стоит рисковать? — сидя на траве и зашнуровывая свои сапожки, нарушила молчанье Ирина. — А, ребята? Предположим, нам удастся угнать у них машину. И что? Они же немедленно по сотовому сообщат об этом своим, и нас наверняка постараются перехватить по пути в город.

— А мне казалось, что идею с машиной подала нам именно ты, — напомнил Антон.

— Не уверенна.

— Ты, Ир, главное не пугай нас с Антоном, — усмехнулся Мишка. — Люди мы с ним слабонервные. Еще послушаем тебя, и придется нам блуждать по лесу до самой темноты. Представляешь?

— Ну и что? Зато мы потом живыми и без приключений доберемся на какой-нибудь попутке до города.

— Объясняю для непонятливых. Предположим, решим мы сейчас идти пешком. Так? Скоро нам захочется есть. А есть у нас нечего. К вечеру аппетит разыграется совсем уж не на шутку. Как же мы будем выходить из положения?

Девушка не ответила на риторический вопрос. Тогда, поднимаясь с лишенного коры ствола, на котором он до того удобно сидел, Филимонов назидательно продолжил:

— Так вот. Включай свое воображение. Мужики — то есть мы с Антоном голодные, злые как черти. Думают мужики в подобной ситуации лишь об одном: чего бы такого слопать. Вкусненького желательно. А рядом с проголодавшимися мужиками — обрати внимание — все время находится одна оч-чень даже соблазнительная и далеко не худая особа…

— Да ну тебя! — поняв, что её разыгрывают, махнула рукой девушка. — И все-таки — зачем нам рисковать?

— Успокойся, — покачал головой Мишка. — Неужели мы с ним — Филимонов дернул подбородком в сторону друга — похожи на самоубийц? Нет ведь? Так что не переживай. Мы не горим желанием отправиться на тот свет и оставить бедную Аленушку на съедение злым волкам. Но если будет возможность утереть этим фрайерам нос…

— Абсолютно верно, — поддержал приятеля Антон. — К тому же — чем быстрее мы окажемся в городе, тем лучше.

— Но ещё лучше будет, если никто не будет знать, что вы вернулись в город!

— Естественно, — подтвердил Мишка. — Конечно. Только даже в том случае, если сейчас мы им и не покажемся, едва ли они решат, будто мы утопились с отчаяния. Или что мы эмигрировали в Антарктиду. Все равно эти хмыри будут поджидать нас в городе. Согласна?

— Ну… — хотела что-то возразить девушка.

— Подожди. Зная, куда мы направляемся, твои бывшие дружки так или иначе сделают все возможное, чтобы перехватить нас по пути.

 

ГЛАВА 12

Поднявшись по пологому берегу и слегка углубившись в лес, трое молодых людей направилась по его кромке вниз по руслу. Солнце стояло уже довольно высоко. Становилось жарко. В кронах слегка шелестел листвой ветер.

Лес здесь был смешанным и не очень густым. Идущие вдоль его бровки молодые люди могли видеть противоположный — более низкий в этом месте берег. Он плавно поднимался верх, переходя постепенно в видневшийся вдали невысокий холм.

Русло по широкой дуге поворачивало против часовой стрелки налево, и через некоторое время из-за деревьев уже можно было разглядеть разрезанную неширокой долиной дорожную насыпь и перекинутый через речку мост. Как и прежде на мосту стоял грузовик. На таком расстоянии он казался игрушечным. Темно-синих «Жигулей» не было видно. Но это не означало, что машина уехала: по обе стороны моста вдоль дороги стояли довольно густые заросли какого-то кустарника или низкорослых деревьев. Так что «Жигуленок» мог просто быть невиден за ними.

— Нам нужно перебраться на другую сторону дороги, — заметил Мишка. Оттуда нас никто не ждет. А потом давайте сейчас немного углубимся в лес.

— Не думаешь ли ты, что у них с собой бинокли? — удивленно поглядела на него Ирина.

— А почему бы и нет? — пожал плечами Филимонов. — У меня, например, в бардачке всегда лежит бинокль. На всякий пожарный… К тому же, вспомни, ты ведь сама призывала нас не рисковать.

— Да я не к тому. Конечно, рисковать не стоит.

Идти здесь лесом оказалось непросто. Тропинок не было. Тут и там валялись крупные сломанные ветки, а также сгнившие и вывороченные ветрами с корнем деревья. А через мелколесье с его переплетением веток и веточек пробираться вообще было просто невозможно. В результате путь до асфальтированной дороги, вдоль которой им предстояло выходить к мосту, отнял у молодых людей никак не менее получаса.

Когда, наконец, деревья впереди расступились, и за кустами стало проглядываться неширокое свободное пространство, Филимонов остановился.

— Я пойду несколько впереди, — объявил он. — А вы держитесь на расстоянии. Если подам знак — прячьтесь.

Пригнувшись, и стараясь не выходить в прогалы между деревьев, Мишка вышел к дороге. Оказавшись у растущих вдоль неё кустов, он остановился и показал знаком, что дальше идти не следует. Затем молодой человек раздвинул кусты и скрылся за ними.

Прошло несколько очень длинных секунд, прежде чем Филимонов вновь появился в поле зрения поджидавших его друзей, и поманил их рукой «давайте сюда». Ирина и Антон подошли к нему.

— Мы с Антоном переберемся на другую сторону дороги и потом посмотрим, там ли ещё машины и нельзя ли у них что-нибудь позаимствовать, — объявил он Ирине. — А ты пока подожди нас тут.

— Где — тут?

— Садись здесь на травку и спокойно отдыхай. По другую сторону кустов на обочине валяется покрышка от грузовика. Так что место это заметное, и мы тебя не потеряем. Можешь не беспокоиться. Если все пойдет гладко, жди нас через полчасика. Договорились? * Буду ждать.

— Ну а если мы не появимся в течение часа, действуй по обстоятельствам.

— Угу… Только вы уж появитесь.

Оставив Ирину, молодые люди нырнули в кусты и вышли из них у неглубокого кювета. Ни справа, ни слева на изогнувшейся пологой дугой дороге никого не было видно. Друзья перебежали через покрытое асфальтом полотно и приблизительно через минуту уже вновь шагали за кустами вдоль кромки леса.

Когда впереди начало угадываться окончание лесного массива, Мишка решительно свернул вправо. «Давай выйдем к речке и уже от неё ознакомимся с обстановкой», — предложил он.

Им потребовалось ещё не менее пятнадцати минут, прежде чем они, спрятавшись за кустом ивы на кромке леса у спуска к речушке, смогли рассмотреть мост и прилегающие к нему справа и слева участки дороги.

Грузовик теперь стоял не на мосту. По всей видимости, приехавшие по вызову «пожарника» люди не желали привлекать к себе внимание, а потому перегнали автомобиль несколько вперед и оставили его у обочины, сразу за темно-синими «Жигулями».

— Гляди-ка, — прошептал на ухо Антону Филимонов. — «Пожарник»-то не уехал. Дожидается, видимо, нас.

— И козлы с дорожными знаками с моста убрали, — поделился своими наблюдениями Антон.

— Естественно. Зачем им теперь перекрывать мост? «БМВ» Дмитрича теперь в их руках.

— Не пойму только, где люди, — посетовал Антон. — Не могли же, в конце концов, все отправится за нами. Наверняка они кого-нибудь оставили сторожить машины.

— Наверное.

— Так где же эти охраннички?

— Вальяжничают где-нибудь в тени, — предположил Мишка. — Не думаю, чтобы в такую жару они парились в машинах.

— Да уж. — Антон немного помолчал и добавил, — Слушай, есть идея.

— Выкладывай, — скептически поглядел на него приятель. — Наверное, хочешь прогуляться к ним?

— Вот именно. Сниму рубашку, повяжу её как чалму на голову, и пойду к ним по дороге со стороны леса.

— И что дальше?

— Едва ли они заподозрят в идущем к ним по дороге праздношатающемся одного из тех, кого ищут.

— Ну-ну, излагай дальше, — поощрил друга Мишка. — Чего замолчал?

— Я думаю, оставшиеся у машин как-нибудь дадут о себе знать, когда я подойду.

— А если нет?

— Ну, тогда будем заводить тачки без хозяев, — усмехнулся Стахов.

— А ты подумал, что после поисков вся эта команда уже вполне могла вернуться и теперь…

— Ага. И теперь все они тихо спят в кювете, — подсказал Антон. Лежбище у них там. Или гнездовье.

— Да иди ты… Хотя, может, ты и прав. Если бы эти хмыри успели вернуться, тут сейчас был бы такой базар!

Некоторое время Мишка сосредоточенно молчал. Затем, видимо, принял решение и слегка хлопнул приятеля по плечу.

— А знаешь, может и пройти… Ты сейчас возвращаешься в лес, и затем топаешь назад. Я тем временем постараюсь кустами добраться до моста и подняться вдоль насыпи вверх… Все. Будешь подходить, насвистывай что-нибудь.

— Ладно, — пообещал Антон и повернулся, чтобы вновь идти в лес.

— Смотри, чтобы «пушку» за поясом не было видно, — бросил ему на прощание Мишка. — Жду.

Приблизительно через пятнадцать минут по асфальтированной дороге со стороны шоссе к мосту приближался высокий молодой человек. От палящих лучей солнца его голову защищала повязка, сделанная на скорую руку из снятой рубашки. Свисавший у левого виска рукав рубашки скрывал почти половину лица идущего. Манжет рукава болтался на уровне плеча.

В левой руке у молодого человека была сучковатая палка. В правой он держал небольшую веточку, которой время от времени обмахивался, сгоняя с плеч и со спины надоедливых насекомых. Идущий фальшиво напевал хабанеру Кармен: «У любви как у пташки крылья…» — начинал он, а затем, по всей видимости не помня слов, переходил на свист. Затем снова шла сакраментальная фраза о любви и пташке, и опять повторялся малохудожественный свист. И так раз за разом, как заевший недоброкачественный диск.

Когда молодой человек был уже метрах в пятнадцати от моста, из травы, что росла между кустами и кюветом, почти одновременно поднялись два торса. Двое оголенных по пояс мужчин с интересом наблюдали за приближающимся исполнителем популярной классики. Тот же, нимало не смущаясь, лишь стал насвистывать ещё громче. Наблюдавшие за ним из-под кустов мужчины обменялись друг с другом парой слов и принялись снова с интересом разглядывать идущего.

— Здорово, мужики, — остановился свистун.

— Привет, — ответил тот из двоих загоравших, что был помоложе и пошире в плечах. — Привет, коли не шутишь.

— Не подскажите, как пройти на Педрилино?

— Куда, куда тебе нужно? — явно заинтересовавшись, почти одновременно переспросили оба любителя летнего загара.

— Что, неправильно? — молодой человек остановился на обочине напротив валявшихся в траве мужчин и огляделся. — Может — Педрилово?

— Да ты что, сдвинулся, что ли, — хохотнул более молодой из загоравших. — Разве ж могут быть такие названия?

— У нас все может быть, — ответил молодой человек и легко перемахнул через кювет. — И Педрилино, и Педрилово и даже Педрюки.

— Ну ты даешь! — совсем развеселился более молодой из охранников. — А Педрюшино тебе не подойдет?

— Вот Педрюшино — нет.

— Постой, а ты кто? — вдруг обеспокоено поинтересовался второй «отдыхающий» и начал шарить рукой рядом с собой в траве.

В следующее мгновение из травы показался ствол автомата. Однако более удобно перехватить его мужчина не успел: ловким ударом палки Антон выбил оружие у него из рук. При этом палка, кажется, ожила в руках Стахова. В очередной раз мелькнув в воздухе, она обрушилась на голову не в меру сообразительного охранника. Его молодой напарник, также уже понявший, что тут происходит что-то неладное, попытался откатиться в сторону, но тут увидел, что на него направлен пистолет.

— Ни с места, — жестко бросил Антон. — Ни с места!

Парень замер. Его послушанию способствовал и вид поднимающегося из-под моста второго незнакомца с пистолетом в руке.

— Кроме вас тут ещё кто-нибудь есть поблизости? — негромко осведомился Стахов.

Парень лишь отрицательно покачал головой.

— Где ключи от машин? — искоса поглядев на приближающегося Мишку, спросил Антон.

— В кабине, — сообщил парень. — Остались в замке.

— Это в грузовике? — уточнил подошедший Мишка.

— Да.

— А от «Жигуля»?

— У него в брюках, я думаю, — парень кивнул в сторону начавшего приходить в себя мужика.

Антон перешагнул через лежащего и поднял с земли автомат. Затем он похлопал мужика по карманам и извлек из них связку ключей и бумажник с документами.

Мишка меж тем поднял с земли рубашку более молодого охранника, резким движением разорвал её пополам и приказал парню:

— Вставай на колени, и руки за спину.

— Вы… — испуганно начал тот.

— Не дрейфь, я просто свяжу тебя, — успокоил его Мишка и распорядился, — Свяжи-ка на всякий случай и второго, Антон.

Стахов выдернул из-под лежавшего на спине охранника рубашку и затем перевернул мужчину на живот. Потом он со второй попытки также разорвал поднятую с травы рубашку и старательно связал руки постанывающего мужика у него за спиной.

— Свяжи и ноги тоже, — приказал Филимонов.

Через пару минут Мишка уже ставил орущий двигателем грузовик так, чтобы он перегораживал мост. Поскольку старый мост был узок, машину не удавалось поставить поперек, и Филимонов оставил её градусов под шестьдесят к бетонному бордюру. Затем он не поленился — открыл капот и вырвал ведущие к свечам провода, после чего зашвырнул их далеко в кусты.

Антон меж тем завел двигатель «Жигулей».

— Ты взял документы у мужика? _(поинтересовался подошедший Мишка.

— Нет. А зачем?

— Зачем? — зло переспросил Филимонов. (А зачем он приезжал в деревню шпионить? А? Нет, брат, забери у него документы хотя бы ради того, чтобы потом выбросить их где-нибудь подальше в лесу. Усек?

Антон недовольно вышел из-за руля, и в это время рядом с его ногой что-то негромко чиркнуло по асфальту. Молодой человек непроизвольно оглянулся и увидел, что из-за моста по направлению к ним бегут четверо вооруженных автоматами мужчин. Первый из бегущих на ходу стрелял. Странным образом, звуков выстрела слышно не было. Остальные отстали от него на несколько метров и просто бежали, не делая попыток выстрелить. Очевидно, бегущих заметил и Мишка. Во всяком случае, он внезапно крикнул: «За руль, быстро!», и сам нырнул в переднюю правую дверцу.

Антон резко тронул автомобиль с места и уже минуты через полторы-две притормаживал у валявшейся у обочины громоздкой шины какого-то грузовика. Остановившись, он посигналил.

— Ириш! Давай быстрее! — через окошко прокричал в сторону кустов Мишка.

Ирина не заставила себя долго ждать, и вскоре темно-синий «Жигуленок» уже мчался в сторону основного шоссе.

Филимонов правильно оценил расстояние до основной магистрали. Оно едва ли превышало двадцать километров. Однако по здравым соображениям молодые люди решили не спешить выезжать на трассу. Знавший дорогу Мишка вспомнил, что приблизительно за пару километров от выезда на основную магистраль от их дороги влево уходит какой-то проселок. На него-то он и предложил повернуть.

— Думаешь, нас могут «встречать» при выезде? — поинтересовалась Ирина.

— Думаю, полезнее потерять лишний час, нежели выезжать на этом драндулете на шоссе, — поделился своими соображениями Мишка. — Слишком он заметен. Лучше кинем его где-нибудь в лесу, а потом уже будем «голосовать».

На том и порешили.

Поездка по идущему вдоль просеки проселку длилась недолго. Минут через пятнадцать они оказались на очередной лесной дороге. Но эта дорога, как и та, которую они покинули минут пятнадцать назад, имела разбитое асфальтовое покрытие. Антон повернул налево, и, не жалея подвески, погнал машину по выбоинам.

Вскоре они уже выезжали из леса к деревне. Точнее, выехали к расположенному на небольшом пригорке кладбищу, а деревня виднелась приблизительно в километре дальше.

— Стоп! — скомандовал Антону Филимонов. — Загоняй тачку в кусты. Дальше пойдем пешком.

Для переноски отобранного у «пожарника» автомата молодые люди решили воспользоваться найденной на заднем сиденье спортивной сумкой. В ней обнаружилось около полутора десятков полулитровых банок с пивом и три бутылки водки.

— Выбрасывать? — спросила открывшая сумку Ира.

— Да ты что! Ни в коем случае, — покачал головой Мишка. — Это же самая ходовая «валюта» в здешних краях. Так что пока на всякий случай прибережем её. А «балалайку» сунь как-нибудь сбоку, чтобы не выпирал особенно, и пошли.

Прежде чем уйти от машины, Филимонов ударом ноги сорвал правую переднюю дверцу и разбил правую же фару. «На добрую память от благодарных пользователей», — адресуясь к отсутствующему владельцу, прокомментировал он свои «упражнения».

Пройдя мимо кладбища, молодые люди вскоре вошли в деревню. Она была небольшой — едва ли больше полусотни дворов. «Разнокалиберные» строения стояли за деревянными заборами вдоль дороги. Были тут старые обветшавшие хибары, были и вполне приличные кирпичные особнячки. На аккуратных участках рядом с последними можно было видеть беседки, качели и автомобили. Антон подумал, что, по всей видимости, большинство из этих благоустроенных участков принадлежало не местным жителям.

С одной стороны за домами виднелся лес, с другой — засеянные чем-то поля.

Слева за кюветом заборы и дома располагались несколько выше дороги. Тут между дорогой и заборами оставалось свободное покрытое травой пространство, по которому проходил неширокий тротуар. Между ним и дорогой паслись привязанные к вбитым в землю кольям телята и козы, играли немногочисленные дети. Тут же стояло несколько колодцев.

Ближе к центру деревни было нечто вроде неширокой площади. Здесь находилось здание какого-то правления, рядом с которым располагался похожий на большой аквариум деревенский магазин. По другую сторону дороги напротив магазина находился навес автобусной остановки с остатками разбитой скамейки внутри. Поблизости от остановки стояли узкие высокие столы, предназначавшиеся скорее всего для тех из местных жителей, которые могли пожелать продавать свои продукты проезжающим. На сей раз за столами никого не было видно, как, собственно, никого не было и на остановке.

На ступеньках правления сидел небритый парень в кроссовках, в грязном спортивном костюме и, почему-то, в сдвинутом на левое ухо старом цигейковом треухе. Рядом с ним на земле стояла бутылка.

Оставив спутников у дороги, Филимонов направился к парню.

— Привет, — поздоровался Мишка, подойдя к обладателю головного убора, явно не соответствующего жаркому летнему сезону.

— Привет, — скользнув безразличным взглядом по лицу Филимонова, индифферентно ответил парень и устремил печальный взгляд на стоящую у его ног пустую бутылку.

— Слышь, приятель, не подскажешь, кто бы нас тут мог до города подбросить?

— Закурить не найдется? — вместо ответа поинтересовался парень.

— Не курю, — сообщил Мишка. — Так как нам отсюда уехать?

— Да через… — парень поглядел на наручные часы, — Считай, что через полтора часа автобус до района будет. Ежели, конечно, не сломается или чего ещё не случится. А от района уж… — и парень махнул рукой, давая тем самым понять, что там никаких проблем с транспортом просто не может быть.

— Понимаешь, у нас сломалась тачка. — Филимонов неопределенно дернул головой в сторону леса. — Там, у въезда в деревню. А нам нужно срочно в город.

— Бывает…

— Срочно нужно. Слышишь?

— Разве ж я против? — вздохнул парень. — Поезжайте, ежели нужно.

Было видно, что Мишка с его вопросами нарушает его покой и отвлекает от каких-то очень важных для него размышлений. Во всяком случае, печальный взгляд парня снова принялся ласкать пустую бутылку.

— Слушай, — Филимнов сделал ещё одну попытку пробудить интерес собеседника. — Ты как насчет пивка?

— Давай, — незамедлительно отреагировал человек в треухе. — Только я по нулям… В карманах о! — он развел руками — совсем пусто.

— Если найдешь человека, который согласится отвезти нас в город, получишь пиво. — Мишка помолчал немного и добавил, — Пива и ещё поллитровку.

— Врешь! — явно оживился парень. — Покажи бабки.

— Пойдем. Я тебе сейчас для поправки пивка выдам.

Уговаривать парня не пришлось. Он с видимым трудом поднялся и устремился за направившимся к друзьям Филимоновым.

Взяв у Антона спортивную сумку, Мишка наполовину открыл «молнию», запустил внутрь руку и извлек на свет баночку пива — «на». Парень трясущимися руками вскрыл банку и жадно присосался к ней. Через несколько мгновений пустая банка загремела по асфальту дороги.

— Уф-ф! Хорошо! — выдохнул парень и передернул плечами.

— Оттягивает?

— Угу. А ещё не найдется?

— Найдется, — подтвердил Мишка. — Конечно, найдется.

— Ну так..?

— Вот тебе и «ну так…». Я же тебе сказал — ищи, кто нас оттартает в город. Потом получишь и пиво, и водку.

— Не наколешь?

— Вот. Гляди, — Филимонов извлек из сумки бутылку водки, мгновение подержал её перед парнем и вновь спрятал. — Чем быстрее найдешь тачку, тем быстрее этот бутылек будет твоим.

— Так за бутылку вас отсюда никто не повезет.

— Твое дело найти человека. А об оплате мы уж как-нибудь с ним сами договоримся.

— И ещё банку пива, — вернулся к больной для него теме парень.

— Ладно. Водка и два пива, — пообещал Мишка. — Устраивает тебя?

— Ждите, — парень повернулся, чтобы идти вдоль дороги в сторону кладбища, но потом, видимо, вдруг что-то вспомнил. — Для хорошего человека и постараться можно, — объявил он. — Вы как, на нашей, или на заграничной ехать хотите?… На заграничной — ежели, конечно, бабок на это хватит.

— А что за заграничная? — поинтересовался Антон.

— Не знаю. Я в них не разбираюсь. Высокая такая. — Парень помолчал. У нас тут один мужик из городских живет. Могу поговорить с ним. Он меня уважает. Очень уважает.

— Ну поговори.

— Так… Значит, есть бабки?

— Иди-иди, — поторопил Мишка.

— Ладно. Только за заграничную — бутылка и три пива. Три.

— Двигай. Получишь ты свое пиво, — вновь пообещал Филимонов.

Ждать возвращения парня пришлось довольно долго. Антон уже решил, что парень попросту уснул где-нибудь по дороге, как со стороны кладбища на дороге появился автомобиль. Вскоре рядом с ними притормозил большой южнокорейский внедорожник с тонированными стеклами. Открылись передние дверцы и из них почти одновременно появились двое в спортивных костюмах. Один был их страждущим пива знакомцем, а второй — коротко постриженным круглолицым парнем с колючими настороженными глазами. При росте никак не меньше метра девяноста пяти он отличался весьма крепким телосложением. Куртка спортивного костюма туго обтягивала его богатырскую грудь. Лицо казалось грубо вырезанным из куска сероватого камня. Крупный подбородок был слегка выдвинут вперед и вправо, благодаря чему узкогубый рот парня казался слегка перекошенным. На костяшках пальцев левой руки вышедшего из левой дверцы человека виднелись следы какой-то не до конца выведенной татуировки.

— Вам, что ли, в город? — сверху вниз глядя на стоящую перед ним троицу, каким-то необычно гулким голосом спросил гигант.

— Подвезешь? — кивнул Мишка.

— Может, и подвезу, — неопределенно ответил парень и почему-то поинтересовался, — А где осталась ваша тачка?

— Там, — Филимонов кивнул в направлении, откуда приехал внедорожник. У выезда из леса.

— А что за тачка-то?

— «Жигуль». Так ты нас подбросишь, или как?

— Могу, — кивнул здоровяк, — По сорок баксов с носа. А если хотите, чтобы взял ваш «Жигуль» на буксир — это обойдется вам… в двести сорок баксов.

— Наш «Жигуль» можешь оставить себе в качестве бесплатного приложения, — бросил Филимонов и добавил, — Времени у нас нет. Понял? Так что поехали.

— А-а… А как насчет расчета со мной? — напомнил парень в зимнем треухе.

— Выдай ему, Антон, — приказал Мишка.

— Мне семьдесят баксов авансом, — потребовал владелец внедорожника. И вот ещё что. По пути завернем на несколько минут к одному моему корешу. Это в пятнадцати минутах от трассы.

— Говорю же, спешим мы очень, — напомнил Мишка.

— Не устраивает — ищите другую тачку, — равнодушно бросил здоровяк и взялся за дверцу.

— Ладно, — решил Филимонов. — Поехали.

Парень в треухе, получивший за посредничество вожделенную бутылку и три банки пива, уже спешно удалялся, не попрощавшись, по тропинке за «аквариум» магазина.

— Садитесь, — предложил владелец машины и извлек из кармана сотовый телефон.

Пока друзья располагались в просторном салоне, парень с кем-то коротко переговорил по телефону, а затем занял место за рулем.

Вскоре их джип уже шел по шоссе в сторону города. Судя по всему, владельца машины не особенно смущали ограничения скорости. Да и на дорожные знаки внимания он практически не обращал. Даже мимо контрольных постов дорожной службы парень проезжал, лишь очень незначительно снижая скорость.

— Зачем рискуешь? — стирая пот со лба, поинтересовался Филимонов, когда они явно не недозволенной скорости проехали мимо первого поста. Тормознуть ведь могут.

— Не бери в голову, — посоветовал водитель. — Меня не остановят.

— Это почему же? — полюбопытствовал Антон.

— По кочану. Знают меня потому что.

— На пост может заглянуть начальство. Тогда и знакомого остановят, поделилась своими соображениями Ирина.

— Остановят, так остановят, — пожал плечами парень. — Это уже мои проблемы. Вам-то чего?

Этот его вопрос остался без ответа.

Парень оказался не из разговорчивых. Пассажиры ещё пару раз пытались завязать с ним беседу, но водитель каждый раз отделывался односложными ответами.

Не доезжая километров пятнадцати до города, парень притормозил и свернул вправо на разбитый проселок. Неровная дорога шла, петляя, между небольших перелесков. За очередным леском открывался вид на довольно большой пруд. Вдоль дальней его стороны стояли какие-то длинные строения.

— Что там? — поинтересовался Антон. — Свиноферма, что ли?

— Нет. Тут раньше пионерский лагерь был, — ответил парень.

— А теперь что?

— Да так, — пожал плечами водитель. — Сейчас увидишь.

— Пива не хочешь? — внезапно вспомнил о запасах спиртного Мишка и попросил Ирину, — Передай-ка мне сумку.

— Можно. Сейчас остановимся, тогда и попьем, — принял приглашение водитель.

Бывший пионерский лагерь встречал их поваленным забором и зияющими пустотой оконными и дверными проемами. Крыши длинных одноэтажных строений по большей части также были разрушены. Лишь местами на потемневших от осадков стропилах ещё оставались небольшие осколки листов шифера. Но лучше всего тут сохранился длинный кирпичный туалет, стоящий, как бы замыкая проезд между корпусами, за рядом высоких пней в дальнем конце лагеря. Судя по всему, некогда лагерь скрывался в зелени, но после закрытия деревья и кусты были почему-то вырублены.

Машина въехала на дорогу между корпусов и остановилась.

— Давай, что ли, пива, — открывая свою дверцу, предложил парень.

— Держи, — Филимонов вложил ему банку в огромную ручищу. — А где же твой приятель?

— Вы пока можете размяться. Попейте пивка, — не отвечая на вопрос, заметил водитель. — А я сейчас вернусь.

Тут же, у машины, он выпил пиво и скрылся в проходе между двумя соседними корпусами.

— Что-то не нравится мне все это. Приготовь на всякий случай «пушку», — тихо бросил Антону Мишка. — А ты, Ириш, держи мою, — и он передал девушке свой пистолет.

Доставать реквизированный автомат из лежавшей у него на коленях сумки Филимонов не стал, он лишь полностью расстегнул молнию и удобно расположил оружие поверх банок и бутылок.

Прошло не более трех минут, как из прохода между корпусами появился их водитель в сопровождении ещё одного коротко стриженого здоровяка. Держа руки за спинами, они направились к машине. Причем владелец машины шел к водительской дверце, а его спутник — к передней правой.

— Сзади, — прошептал Мишка.

— Что — сзади? — не понял Антон.

— Сзади ещё двое. Их я беру на себя.

Еще двух парней, приближающихся к машине сзади, Мишка случайно заметил в зеркальце заднего вида.

— На счет «три» выскакивайте из машины, приказал Филимонов. — Ваши те, кто спереди.

Поставив сумку между сидений, Мишка достал из неё автомат, и начал не спеша выбираться на поросшую редкой и пожухлой травой землю. Он выходил из автомобиля, не глядя влево и опираясь правой рукой с зажатым в ней автоматом на сиденье. При этом он вел негромкий отсчет: «Раз. Два».

Сидевший между Мишкой и Ириной Стахов сразу же передвинулся влево на место приятеля.

(Три! — бросил Мишка, резко поворачиваясь через левое плечо назад, и удобно перехватывая автомат.

В барабанные перепонки громко ударила дробь автоматной очереди.

— Ложись! На землю! — прокричал Мишка и снова полоснул короткой очередью над головами застывших от неожиданности метрах в семи — десяти от него парней.

Выскочившие с двух сторон автомобиля Антон и Ирина также на всякий случай по разу пальнули в воздух и согласно потребовали, чтобы их остолбеневшие от неожиданности визави также заняли горизонтальное положение.

Все, наверное, обошлось бы без дополнительных выстрелов, если бы высокий спутник водителя не прыгнул бы вдруг быстрым козликом в сторону ближайшего дверного проема. Делая свой неожиданный для человека таких габаритов и массы прыжок, он одновременно вскидывал руку с пистолетом. Но выстрелить ему не удалось. Девушка выстрелила первой, и парень стал неуклюже валиться на землю. Могло показаться, будто он внезапно раздумал прятаться в дверном проеме — он резко развернулся и, пригнувшись, на мгновение замер, словно раздумывая, что ему предпринять теперь. Его неподвижность длилась доли секунды, по истечении которых он сделал вперед неуклюжий шаг и затем рухнул лицом в поросшие сорняком остатки старой клумбы.

Их водитель замер, не спеша исполнять приказ Антона и удивленно наблюдая за приятелем, упавшим в паре метров от него на траву.

— Брось оружие! Руки на затылок! — вновь повторил Антон и для пущей убедительности выпустил поверх головы гиганта ещё одну пулю. — И на колени!

Шофер помедлил ещё несколько мгновений, будто желая убедиться в серьезности намерений своих противников. Затем он медленно вывел из-за спины руки, в которых не оказалось никакого оружия, поднял их вверх и спокойно положил ладонями на затылок.

— Ну! — нетерпеливо поторопил его Стахов. — На землю!

Парень осторожно опустился вначале на одно, а затем и на второе колено и после непродолжительной заминки уже без дополнительных приказов неловко упал лицом в траву.

Судя по всему, на душевное равновесие Ирины не особенно повлиял парень, замертво рухнувший на землю после её выстрела. Во всяком случае, она явно не испытывала особых угрызений совести по поводу того, что ей пришлось убить человека.

— Подбери пистолет и проверь, нет ли у нашего приятеля в карманах чего-нибудь интересного, — ровным голосом предложила она Антону.

В это время Мишка прошел за спины лежащих головой в сторону машины парней. Антон услышал, как он спросил, пиная в лодыжку одного из лежащих:

— Есть тут кто еще?

Никто ему не ответил.

— Ну-ну… Если что — первые пули ваши, — пообещал Мишка и позвал, Давай сюда, Антон.

Стахов успел уже поднять с земли пистолет резвого напарника привезшего их в лагерь водителя и теперь неумело ощупывал карманы лежащего перед ним ничком гиганта. Помимо телефона и портмоне в них ничего интересного не обнаружилось.

— Погляди у него под курткой за поясом, — деловито подсказала Ирина.

За поясом также ничего не оказалось.

— Я пока послежу за ним, — пообещала Ирина. — Иди. Тебя ждут. И телефон этого амбала прихвати с собой.

Негостеприимным встречающим связали руки прочным шнуром, обнаружившимся в кармане одного из пленников, и заставили перейти в ближайший корпус. Тут их уложили «ромашкой» — ноги к центру — на покрытые толстым слоем пыли деревянные полы, после чего связали им ноги каждому в отдельности и всем вместе. В результате они лежали теперь лицом вниз на грязных полах и сверху напоминали собой что-то вроде эмблемы фирмы «Мерседес».

— Теперь они не скоро освободятся, — завершив мучения с последним узлом, удовлетворенно заметил Мишка.

— Зря вы это затеяли, мужики, — неожиданно подал голос привезший их в заброшенный лагерь гигант. — Точно говорю — зря.

— А ты, никак, грозишь нам? — удивился Филимонов.

Парень промолчал.

— Пойди, погляди, нет ли тут ещё кого, — предложил Антону Мишка.

Каждый корпус здесь представлял собой нечто вроде длинной и узкой коробки с двумя расположенными по центру здания друг напротив друга дверями и многочисленными широкими окнами. Прогнившие полы местами проломились и тут и там остатки половиц торчали вверх этакими темными наклонными торосами.

Осторожно ступая, Антон подошел к ближайшему оконному проему и выглянул. Через ветви разросшегося кустарника можно было видеть свободное пространство, заваленное разбитым кирпичом, кусками штукатурки и осколками бетонных панелей. А несколько левее площадки со строительным мусором что-то блестело. Стахов отвел рукой мешавшую ему ветку и увидел стоявший метрах в десяти от него легковой автомобиль.

— Там ещё машина, — объявил он. — Пойду погляжу. — И он перешагнул через остатки невысокого подоконника на улицу.

За домом стояла старенькая «Мазда». Антон заглянул в машину. В ней никого не было. Тогда он открыл дверцу и сел за руль. Ключ торчал в замке зажигания. Молодой человек осторожно повернул его и поглядел на приборную доску. Затем он вытащил ключ из замка, положил его в карман и вышел из машины.

Прежде чем вернуться в прохладу корпуса, Стахов ещё некоторое время постоял рядом с машиной, оглядывая окрестности. Затем он помахал следившему за ним из оконного проема Мишке и направился к следующему корпусу. Это строение было ещё в худшем состоянии, чем первое. Во всяком случае, внутри тут все выгорело, и от полов и опорных балок не оставалось никакого следа. Пустыми оказались и два корпуса, расположенные слева от проезда, на котором остановился их «джип». В одном из них на остатках полов валялись многочисленные спинки металлических кроватей. Необходимых для превращения их в предметы мебели панцирных сеток нигде не было видно. По всей видимости, их уже давно успели «оприходывать» для хозяйственных нужд жители соседних населенных пунктов.

Завершив осмотр, Антон мимо привезшего их внедорожника и лежащего лицом в траве трупа вернулся к друзьям.

— Скорее всего, эти деятели — он кивнул на лежащих на полу пленников приехали сюда незадолго перед нами.

— С чего ты так решил? — полюбопытствовал Митшка.

— Двигатель их «Мазды» ещё не успел остыть.

Филимонов присел на корточки рядом с привезшим их сюда здоровяком.

— Ну ты, хмырь, — он слегка пихнул его кулаком в плечо, — С чего это вдруг ты решил устроить нам тут такой шикарный прием?

Здоровяк не спешил с ответом.

— Молчишь? Ты на кого работаешь? — отвешивая парню звонкую затрещину, продолжал «входить с ним в контакт» Филимонов. — Кто приказал тебе везти нас сюда? Ну! — и он снова наградил лежащего подзатыльником.

— Ты что, совсем дурной, что ли? — возмутился парень. — Ходит с полной сумкой баксов, а потом ещё спрашивает, отчего это его завезли не туда, куда ему хотелось…

— С какой сумкой? — не понял Мишка.

— С какой, какой… С твоей. Из которой ты ещё пиво выуживал.

— Да с чего это ты взял, что в ней есть баксы?

— Так ведь ты же сам об этом Федьке сказал, — утробно прогудел в пол парень.

— Это тому поддатому от магазина, что ли? — сообразил Филимонов.

— Ну да. Я же говорю — Федьке.

— Ну-ну… — покачал головой Мишка. — Это в каком же нужно быть состоянии, чтобы померещилось такое?!!

— Так что, значит, в сумке у тебя не бабки?

— Бабки… Банки, а не бабки. С пивом банки. Понял? Да ещё с водярой две полбанки.

Мишка выпрямился и кивнул в сторону выхода: «Пошли, ребята».

— Эй, подожди! — позвал парень. — Ну, Федька и козел! — гигант немного помолчал, а потом поинтересовался, — А как же тачка, которую вы в лесу бросили? Ты ж её вроде как мне оставил?

— Если выберешься отсюда, делай с ней, что хочешь. Мне-то что? Она ведь не моя. Кстати, прими к сведению, твою тачку я тоже не собираюсь ставить под охрану на стоянку.

— Не разбей её только. Слышишь? А то!!!

— А, шел бы ты… — ругнулся Мишка и вышел из корпуса.

Прежде чем уехать, Филимонов зашел за корпус и некоторое время копался и колдовал под капотом «Мазды».

— Я позаботился, чтобы после освобождения от пут эти деятели не сразу смогли уехать отсюда, — сообщил он, садясь за руль внедорожника.

— С покойником им не до нас будет, — покачала головой Ирина. — Кстати, нам невредно будет избавиться по пути от твоего ствола, — добавила она, обращаясь к Левому.

— Да уж. С собой его возить едва ли стоит, — согласился Филимонов.

— Притормозишь у пруда, — предложил Антон. — Постараюсь забросить пушку подальше.

— Приторможу, — пообещал Мишка и тронул машину с места.

Их путешествие до города прошло достаточно спокойно. В результате через каких-нибудь двадцать минут их внедорожник остановился за мостом у оптовой ярмарки. Многочисленные машины стояли тут почти сплошным рядом вдоль тротуара. Молодым людям повезло — когда они медленно ехали вдоль забора ярмарки, буквально перед ними от тротуара отъехал груженый разнокалиберными коробками пикап. Мишка не замедлил воспользоваться этим обстоятельством и поставил машину на освободившееся место.

На всякий случай он протер носовым платком рулевое колесо и все ручки, а также автомат. Сумку с автоматом было решено оставить в машине. «Береженого Бог бережет» — прокомментировал свое решение Мишка, покидая салон и прикрывая за собой дверцу.

Молодые люди не спеша направились к автобусной остановке.

— Где тебя можно будет потом найти, Ириш? — поинтересовался Филимонов.

— Пока точно не знаю, — девушка пожала плечами. — На всякий случай запиши телефоны мамы. Дома я постараюсь в ближайшее время не появляться.

Мишка кивнул в сторону Антона: «Он запишет».

— Я полагал, что ты не собираешься показываться ни у матери, ни у своего приятеля, — удивленно поглядел на девушку Антон.

— Не собираюсь. Но позвонить-то я им могу?

— Можешь. Только имей в виду, что их телефоны могут прослушивать.

— Естественно. На всякий случай запиши ещё один телефон. Это моя школьная подруга, — Ирина назвала номер. — Если я вам в ближайшие дни понадоблюсь, через неё вы сможете найти меня.

— Заметано, — кивнул Филимонов. — Ну а со мной и Антоном — как договорились — связь по телефонам, которые у тебя уже есть.

— Куда лучше? Домой? В офис?

— Звони туда, где застанешь меня. Будишь звонить в офис, представишься секретарше как… как Инесса из Питера. Я предупрежу, чтобы в случае звонка Инессы тебя немедленно соединили со мной. Но все-таки лучше, если будешь звонить по сотовому.

После того, как Ирина уехала автобусом, Антон остановил первую попавшуюся машину и назвал адрес своего офиса

— Дай-ка мне телефон, — попросил Мишку Антон.

— Держи. Передавай от меня приветы.

— Я не домой.

— Понимаю. Привет Витке.

Увы, ни дома, ни на работе Виты не оказалось. «Позвоните вечером, предложил выразительный мужской голос и после непродолжительной паузы добавил, — Лучше всего, после восьми».

Антон набрал номер служебного телефона жены.

— Здравствуй. Это я, — поприветствовал он супругу.

— Ты уже вернулся? — озабоченно поинтересовалась та, поскольку во время последнего телефонного разговора Антон, звонивший ей из леса вскоре после пленения Ирины, объявил, что задержится по делам за городом на несколько дней.

— Да, — после непродолжительной заминки подтвердил Стахов. — Вернулся.

— Сегодня… Когда тебя ждать сегодня?

— Пока не знаю. Мне не звонили вчера или сегодня утром?

— Тебя искал Рысанов. Александр Иванович.

— А в чем дело?

— Не знаю, — ответила Лида. — Он звонил и вчера и сегодня. И…

— Да?

— Ника неважно себя чувствует. Но ты не беспокойся. Ничего серьезного. Мама вызывала врача.

— Так она у бабушки?

— Да, — подтвердила Лида. — И просила передать тебе, чтобы ты заехал за ней туда.

— Я сейчас перезвоню лапуле.

— Не стоит. Мама только что уложила её спать. Давай договоримся так: когда освободишься, позвони мне и мы вместе заедем за Никой.

— Я позвоню, — пообещал Антон. — Позвоню в любом случае.

Завершив разговор, он некоторое время сидел в раздумье.

— Что там с Никой-Вероникой? — поинтересовался Мишка.

— Кажется, простудилась. Просит, чтобы я забрал её от бабушки.

— Лучше не забирай пока. И Лидке скажи, чтобы была осторожна. Да распорядись, пусть твои красавцы не спускают с девки глаз.

— Ладно, — Антон помолчал немного. — А сейчас завези меня в офис.

— С какой стати? — удивленно поглядел на приятеля Мишка. — Мы же договорились — пока побудешь у меня.

— Видимо, что-то случилось. Меня вчера и сегодня разыскивал Рысанов.

— Так позвони и выясни, в чем там дело.

— Лучше… — начал Антон, но Мишка не дал ему завершить мысль.

— Лучше всего, если ты не будешь подставляться, — сердито глядя на приятеля, заявил он. — Плевать я хотел на твоего Рысанова, равно как и на все его проблемы.

— Его проблемы — наши проблемы. Фирма-то принадлежит нам, а не ему, напомнил Стахов.

— Причем тут фирма!!? Неужели не понимаешь, что речь сейчас идет о большем, чем интересы фирмы? Нам с тобой сейчас нужно срочно определяться, а ты…

— Ладно, — и Антон набрал номер Рысанова, но того не оказалось на месте.

Подождав немного, Стахов позвонил секретарше. Девушка сразу узнала голос начальства и заверила, что его зам будет на месте не позже чем через три четверти часа. «Проблемы? Да нет. Все как обычно».

— Ну вот видишь, — Филимонов подмигнул и забрал у приятеля телефон. Можешь не дергаться.

 

ГЛАВА 13

Антон открыл глаза. Ощущение реальности происходящего, а также основные чувства и ощущения как-то уж очень медленно возвращались к нему. Это было похоже на работу компьютера, последовательно загружающего в после включения несколько обязательных программ. «Компьютер» был не очень совершенен, и «загрузка» шла бесконечно медленно и со сбоями.

Первое, что дошло до затуманенного сознания Стахова — какой-то шум. Скорее всего, это был шум движущегося автомобиля. Легкие толчки и покачивание, которые он осознал затем, свидетельствовали о том, что он едет. Нет, не совсем так. Не он едет. Его везут. Везут на чем-то и куда-то. Но, что удивительно, — открыв глаза, он ровным счетом ничего не видел.

Стахов вновь закрыл глаза, крепко смежил веки, а затем вновь распахнул их. Увы, ничего не изменилось. Кругом была все та же горячая непроницаемая темнота. Вот только вдруг резко заболела голова, и появилось чувство тошноты. Голова не просто болела. Она трещала, она раскалывалась от тяжелой давящей боли. Было такое впечатление, будто её сжимают стальные обручи. И эти обручи были живыми. Они пульсировали. Они по очереди сжимались и разжимались. И в соответствии с этими их пульсациями то усиливалась, то ненадолго стихала боль. Она не пропадала, а лишь становилась на короткое время не такой острой. Но обручи вскоре вновь сжимались, и от накатывающей тупой боли тошнило и хотелось кричать.

В те короткие моменты, когда головная боль ослабевала, начинало надсадно ныть все тело. Это ощущение было не столь болезненно. С ним, наверное, можно было бы даже смириться. Однако следующий через короткие мгновения очередной приступ головной боли заставлял Антона забывать о том, что у него помимо головы есть ещё руки, ноги и туловище…

Стахов попытался изменить позу — это ему не удалось. И затуманенный мозг не мог дать ответ на причины неудачи. Или его тело просто не хотело подчиняться ему, или что-то его удерживало. Все это напоминало ночные кошмары, когда нечто темное и тяжелое наваливается и полностью лишает спящего сил и воли. Вот только обычного в таких случаях ужаса Стахов не испытывал. Он лишь ощущал дискомфорт и, подчиняясь рефлексам, пытался изменить позу. Ему это не удалось в очередной раз, и он смирился с этим. Смирился в первую очередь потому, что любое — умственное или физическое усилие усиливало сосредоточенную в черепной коробке боль. Эта боль как бы жила там своей собственной жизнью. Она ворочалась там, дергалась и беззастенчиво брыкалась. И лучше было не тревожить её. В этом случае она несколько успокаивалась и не так безжалостно мучила его бедную голову.

Меж тем его качающийся в темной тошнотворной темноте мозг отказывался воспринимать информацию от органов чувств. Он был занят самим собой, а точнее — поиском оптимальных отношений с терзающей его изнутри давящей болью. Поэтому он отказывался от анализа окружающего. Ему было не до таких мелочей.

Скорее всего, промучившись так на грани между бредом и реальностью несколько секунд, Антон вновь «отключился». Подчиняясь некой программе самосохранения, его мозг просто «выключил» сознание. Во всяком случае, когда через некоторое время молодой человек вновь пришел в себя, то уже был способен — пусть и не очень четко — воспринимать окружающее.

Кажется, он лежал на правом боку. Да, несомненно на правом, поскольку его правая щека покоилась на чем-то жестком, колючем и пахнущем землей и пылью. Желая перевернуться, Стахов сделал усилие, которое немедленно отозвалось стуком крови в висках, усилением головной боли и приступом тошноты. Однако изменить позу при этом ему так и не удалось. Тогда молодой человек попытался хотя бы пошевелить пальцами рук или ног. Но и это оказалось невозможным — он не ощущал ни рук, ни ног. «Не ампутировали же мне их!» — подумал он.

В этой темноте помимо боли существовали лишь чувство тяжести да желание изменить позу. Но теперь это были уже не просто рефлексы. Его мозг уже пробуждался. Во всяком случае, теперь он был не просто куском изолированной от всего мира и страдающей от боли живой плоти. Теперь он ощущал себя частью тела. Мозг принадлежал человеку, и человеком этим был Антон Стахов.

Антон оставил попытки перевернуться. По всей видимости, он был связан, и от длительного лежания в одной позе все его тело онемело. И это онемение странным образом захватывало и разум. По крайней мере, оно зацикливало его на неприятных ощущениях, тем самым все более и более усиливая их. Допускать этого не следовало. И коль скоро изменить позу не удавалось, ему, очевидно, надлежало по возможности расслабиться и привести свои мысли в относительный порядок.

Итак, судя по всему, его везли в автомобиле. Мягкость хода и отсутствие характерных стуков и позвякиваний свидетельствовали о том, что это не был грузовик. Следовательно — либо его «упаковали» в какой-то ящик, либо, что ближе к истине, просто засунули в багажник. В пользу последнего предположения говорил и запах старой мешковины. Наверное, не желая запачкать машину, под него бросили несколько мешков для перевозки овощей. Скорее всего, мешки были из-под картофеля.

Итак, теперь следовало попытался припомнить, что же предшествовало всему этому. Как он мог попасть в багажник? Он же ехал с Мишкой на попутке. Ехал к нему домой. Что же было потом? Что?

По дороге Филимонов позвонил Кочету и сообщил, что как можно быстрее ждет его у себя. «Да-да, как можно быстрее… Нет. Еще нет, но буду минут через пятнадцать-двадцать», — ещё сказал он тогда и завершил разговор. А что произошло потом? Может быть, их перехватили в пути? Вытащили из машины и… Нет-нет. Никто их не останавливал. Он это точно знал. Они благополучно добрались до особняка, в котором жил Филимонов. Более того, Антон четко помнил, как они входили в дом. Было очень жарко, и первым делом оба они отправились приводить себя в порядок, благо в доме было две ванных комнаты. И когда — чистый и расслабленный — он в халате и тапочках на босу ногу спустился вниз, то увидел сидящих за столом и что-то оживленно обсуждавших Мишку и Кочета. При появлении Стахова беседа прервалась.

— Тебя что-то разыскивает жена, — поздоровавшись с Антоном, объявил ему Кочет. — Просила позвонить как можно быстрее.

— Когда ты с ней разговаривал?

— А я не разговаривал с ней. Мне передала просьбу секретарша, когда я выходил к машине. На тот случай, если мы вдруг увидимся с тобой.

— Думаю, после этого я уже общался с ней, — пожал плечами Антон.

— Ну смотри… Мое дело — передать.

— Ладно, перезвоню на всякий пожарный, — решил Стахов и прошел в угол, где на журнальном столике стоял телефон.

Но не успел он сделать ещё и пары шагов, как телефон зазвонил. Подойдя, молодой человек снял трубку.

— Але! — произнес взволнованный женский голос. — Ты, Миш?

— Нет, это…

— Слава Богу! Наконец-то я нашла тебя.

Антон узнал голос жены.

— Что случилось? — спросил он.

— Я… Ты можешь приехать к маме?

— Да что стряслось? — уже предчувствуя что-то неладное, повторил вопрос Стахов.

— Ника. У неё внезапно подскочила температура. Она бредит…

— Понял. Я еду… Ты вызвала врача?

— Естественно, — раздраженно ответила жена.

— За тобой заезжать?

— Я уже дома. У мамы. Не теряй времени.

Бросив трубку, Антон метнулся к лестнице на второй этаж.

— Что случилось? — поднимаясь из-за стола, поинтересовался Мишка.

— У Ники высокая температура. Она бредит. Лида просит приехать, — не останавливаясь, пояснил Стахов.

— Да подожди ты! Мне поехать с тобой?

— Зачем? Вызови лучше машину.

— Тебя подбросит парень Кочета.

Через пару минут Антон уже выходил из дома. Со скамейки, стоявшей в тени нависающих над ней кустов, поднялись двое. Одного Антон знал — это был водитель Кочета. Второго — темноволосого, невысокого, но крепкого телосложения, он видел впервые.

— Это Грека, — идя следом, представил Кочет. — Пусть едет с тобой.

— Зачем?

— Пусть едет, — не терпящим возражений тоном потребовал Мишка. — И позвони, как приедешь. А машину пока оставь в своем распоряжении.

Путь от Мишки до дома тещи занимал обычно каких-нибудь двадцать пять тридцать минут. И, хотя на сей раз водитель постоянно превышал допустимую скорость, теперь дорога показалась Антону бесконечно долгой.

По подсказке Стахова водитель подъехал к нужному подъезду и затормозил. Не дожидаясь полной остановки, Антон открыл дверцу.

— Подожди! — попросил Грека, но Антон уже распахивал оказавшуюся незапертой дверь подъезда.

Молодой человек оказался в небольшом тамбуре перед очередной дверью. Справа находилась ещё одна, ведущая в подвальное помещение дверь.

Когда Антон начал набирать код, входная дверь за его спиной снова открылась, и кто-то зашел следом за ним в тамбур. «Наверное, Грека», подумал он тогда. И все. «Наверное, это Грека». Больше, помимо этой последней мысли, он ничего не помнил. Потом была только темнота. И ещё боль.

Очевидно, вошедший за ним с улицы человек ударил его чем-то тяжелым по голове. Или плеснул в лицо какой-нибудь лишающей сознания гадостью. В результате он сразу же «отключился». А потом его перетащили в багажник. Вот только — как все это могло произойти на глазах у охранников? Не могли же они, в конце концов, спокойно наблюдать, как незнакомые люди выносят его из подъезда! А может быть, они и не наблюдали? Может, именно они и везут его теперь «заказчику»? Вначале «угостили» ударом по затылку, а потом уже погрузили в машину. Или же все было по-другому? Возможно, их самих вначале «нейтрализовали», а потом принялись за него? Ответов на эти вопросы у Антона не было и не могло быть.

Стахов попытался вспомнить, видел ли он кого-нибудь, когда спешил от машины ко входу в подъезд, где жила его теща. Увы, тогда его мысли были заняты другим — его лапулей, его Никой. Поэтому он не видел ничего вокруг, просто не обращал внимания на окружающее. А надо бы… Ох, как надо было!

В результате теперь он задыхается от жары и запаха пыли в багажнике автомобиля, который везет его неизвестно куда и неизвестно с какой целью. Хотя — почему неизвестно? Скорее всего, его ударили чем-то тяжелым по голове, а затем, сочтя мертвым, погрузили в машину, дабы сбросить в какой-нибудь заброшенный колодец, или с грузом на шее спустить в реку. А может быть, где-нибудь в лесу, среди кустов и замшелых пней для него уже припасена укромная могилка. И теперь его везут, дабы швырнуть в яму и присыпать сверху прохладной мягкой землей.

Нарисованная услужливым воображением сентиментальная картина возвышающегося над ровной зеленой поверхностью темно-серого холмика странным образом взбодрила Стахова, пробудив в нем желание жить и бороться за свою жизнь. Собравшись с силами, он снова попытался изменить позу, и после нескольких безуспешных попыток понял, что его ноги и руки крепко связаны, а во рту у него торчит кляп. Это «открытие» обрадовало его. Действительно, если бы его сочли трупом, то едва ли бы стали затыкать чем-то рот и пеленать как древнеегипетскую мумию. Труп можно перевозить и без этих предосторожностей — он не кричит и не брыкается. Труп заведомо не будет сучить ногами и стучать по крышке багажника. Не станет он и звать на помощь. Следовательно, его похитители знали, что он жив. И если бы его хотели превратить в труп, то давно бы уже проделали это. Но, видимо, кому-то он был нужен живым. Может быть — на время, но живым. Кому-то от него было что-то нужно. «Кому-то, что-то…» — мысленно передразнил он себя. Приходилось признать, что он не знал ничего. Ничего определенного. Он просто не мог представить себе, что крылось за всем этим. Было лишь очевидно, что их с Мишкой «заклятый друг» снова переиграл их. Равным образом не вызывало сомнений, что ближайшее будущее не предвещало ему, Антону Стахову, ничего хорошего.

Голова продолжала болеть, ныло все тело, ужасно хотелось пить. Дабы убедиться в том, что он действительно жив, что способен хотя бы на что-то, Антон попытался издать звук. Он сделал вдох и издал носом нечто вроде сдавленного мычания. И несмотря на шум, он услышал-таки этот звук, это мычание! Это уже было победой. Небольшой, но победой. Эх, если бы только он мог развязать свои путы! Но об этом можно было только мечтать. Нет, пожалуй, лучше не тратить время на беспочвенные мечтания, лучше подумать о том, кто именно мог подставить его.

Скорее всего, это все-таки не были шофер с охранником Грекой. Хотя бы потому, что подобные дела обычно заблаговременно планируются. Никто не мог предвидеть заранее, что, узнав о болезни дочери, он воспользуется машиной Кочета. Филимонов вполне мог предоставить в его распоряжение одну из своих машин. Мог, в конце концов, и сам повезти его. Да и Грека, в общем-то, личность случайная. Этого парня он видел сегодня впервые. Он знал охранника, который обычно сопровождал Кочета. То есть, скорее всего, это была какая-то непредвиденная замена. Иными словами, вариант сговора шофера с Грекой исключался практически на сто процентов. Во всяком случае, исключался, если Кочет не был причастен ко всему этому. А не доверять Кочету у него оснований не было.

Проще всего было предположить, что прослушивались все телефоны Мишки. В этом случае становилось понятным, как «они» узнали, что он едет на квартиру к теще. Узнав об этом, туда сразу же отправилась соответствующая группа. Адрес тещи, как и адреса его родных и друзей, у «них» конечно же имелся. Остальное для этих ребят являлось уже лишь вопросом техники. Приходилось только удивляться мобильности противника. Успеть направить крепких ребят на его перехват за каких-нибудь пятнадцать минут — это граничило с чудом… Даже в том случае, если группа пребывала в готовности, ожидая лишь сигнала для выезда.

Нет, все это никак не могло быть экспромтом. Очень похоже, что ему расставили ловушку. Но как «им» это удалось? Неужели Лиду силой заставили звонить ему?

Следовало признать, что голос у супруги действительно был очень взволнованным. Но, с другой стороны, это и понятно — ухудшилось состояние дочери. Как большинство молодых матерей, Лида просто впадала в прострацию, стоило Нике немного приболеть. Вот только — это ли на самом деле явилось действительной причиной её волнения? А что, если эти люди просто-напросто похитили Лиду и затем заставили позвонить ему? Или же в то время, как он ехал в попутке, подготовленные мужики вломились к теще, заставили вызвать дочь и затем принудили Лиду разыскивать его?

Всех этих вариантов, конечно же, никак нельзя было исключать. Однако думать ни о чем подобном не хотелось. Сидящий у Стахова (как и каждого из нас) в голове «внутренний цензор» сразу же отмел подобные предположения как необоснованные. Это и понятно: кому хочется думать о том, что его близкие жена и дочь — находятся в опасности? Кому приятно осознавать, что он не в силах не только помочь им, но даже и проверить подобную вероятность?

В подобной ситуации на ум сразу же начинают приходить различные успокаивающие варианты.

Стахову подумалось, что сразу же после того, как он первой раз поговорил с супругой из попутки, ей могла перезвонить теща. Наверное, она сообщила об ухудшении здоровья внучки. И Лида незамедлительно начала разыскивать его. Позвонила мужу в офис, позвонила секретарше Филимонова, и, отчаявшись наконец отыскать его, отправилась домой к матери. Во время своих телефонных поисков она вполне могла обмолвиться о причине, по которой ищет супруга. И если её разговоры прослушивались, заинтересованным лицам это давало основания предположить, что он, Стахов, также вскоре должен появиться у тещи, и тогда… Тогда, следовало признать, у «них» было время для подготовки к его встрече.

Вот только — почему Лида не позвонила Мишке на номер его мобильного телефона? Тогда она существенно раньше могла бы связаться с мужем. «Скорее всего, она была слишком возбуждена. Все дело в стрессе», — подумал Антон и попытался отвлечься от неприятных дум.

Меж тем машина шла, то притормаживая, то разгоняясь. По характеру шумов Антон мог предположить, что автомобиль, ехавший до того в плотном транспортном потоке, теперь катил по какой-то второстепенной, изобилующей выбоинами дороге. Водитель был вынужден существенно уменьшить скорость. Звук изредка проходящих навстречу машин свидетельствовал о том, что проезжали они совсем близко, а следовательно — дорога была очень узкой.

Прошло ещё некоторое время, и машина круто повернула вправо. Антон понял это по непродолжительному торможению и по тому, как инерцией его прижало макушкой к чему-то твердому. Затем последовало ускорение, и машина покатила дальше по на удивление ровному покрытию. Теперь не ощущалось ни малейших неровностей. Автомобиль будто скользил по воздуху. И это спокойное и плавное движение странным образом вызывало у Антона ощущение стремительно приближающейся опасности.

Прошло ещё несколько минут, и, предварительно коротко посигналив, машина остановилась. Хлопнула дверца, и раздались приглушенные голоса. Затем машина вновь тронулась. Дверцу при этом более не открывали. «Выходил не водитель, а кто-то из сопровождающих», — понял Стахов.

На сей раз, прежде чем вновь остановиться, автомобиль проехал, судя по всему, не более двух сотен метров. И снова хлопнули дверцы. На этот раз пассажиры молча удалились от машины, предоставив лежащему в багажнике Антону с тревогой ожидать дальнейшего развития событий. Почему-то пришли на ум прочитанные когда-то слова Вагнера: «Когда человек идет на смерть, самое меньшее, чего он может требовать, это знать зачем».

«Нет, — зло подумал Антон, — При чем тут смерть? И нечего мне запугивать себя. Скоро этим займутся другие». И он не ошибся.

Прошло никак не меньше пяти минут, прежде чем вновь послышались голоса и приближающиеся шаги.

— Да брось ты! — по-видимому, возражая кому-то, проговорил низкий усталый голос, — Ну что с ним могло случиться? Обмочился разве что. Так это не смертельно.

И тут — шутка человеческого сознания — Антон внезапно, как-то разом осознал, что он «на пределе». Еще немного, и он действительно не выдержит.

— А он не мог задохнуться? — озабоченно поинтересовался хорошо поставленный баритон, принадлежавший, как почему-то подумалось Стахову, несколько взбалмошному и капризному человеку.

— С какой стати? Я что, впервые, что ли, вожу таких фрайеров в багажнике? Пока, вроде, ни один не окочурился.

— Да открывай ты быстрей. Хватит трепаться, — потребовал баритон.

Раздалось позвякивание, а затем звук вставляемого в замочную скважину ключа.

Антон почему-то был уверен, что стоит открыться крышке багажника, как в лицо ему ударит яркий солнечный свет. Однако ничего подобного не произошло. Крышка поднялась, и на фоне темного звездного неба Стахов увидел силуэты двух склонявшихся над ним людей.

— Жив? — поинтересовался баритон, и мучимый внезапно пробудившимся желанием освободить свой мочевой пузырь, Антон неожиданно для себя самого не то застонал, не то замычал.

— Очухался, — удовлетворенно констатировал баритон.

— А то! Ты что, думал, он будет спать до Второго Пришествия? насмешливо заметил первый голос.

— Заткнись, живчик,(посоветовал баритон, — Вытаскивайте его, и давайте ко мне.

Один из заслонявших звездное небо контуров исчез, и его место заняли два других. В ночной тиши раздался негромкий звук удалявшихся шагов.

— Берите его за плечи, — распорядился уже знакомый усталый голос, — а я буду поднимать за ноги… Ну, взяли!

Антона вытащили из багажника, больно ударив между делом задом о твердый металлический край, и затем без особого пиетета не столько опустили, сколько уронили на асфальт. Он снова застонал, пытаясь сдержать естественные позывы.

Стояла тихая ночь. Причем, скорее всего, ночь южная. Антон сразу понял это по каким-то мимолетным признакам, которые, наверное, при всем своем желании не смог бы перечислить. Может быть, о том, что он оказался довольно далеко от родных мест, свидетельствовал какой-то по-особому мягкий, теплый и напоенный непривычными ароматами воздух. Может быть, это было не свойственное средней полосе многоголосое пение ночных насекомых и птиц, а может быть — все объяснялось необычной чернотой неба и удивительной яркостью звезд. Во всяком случае, Антон был уверен, что находится далеко южнее родного города.

Привезшая его машина оставалась за спиной. Перед ним далеко вперед простилалась покрытая асфальтом ровная поверхность, казавшаяся в ночи практически черной. Под острым углом к его согнутому в коленях телу шла сплошная темная стена с неровным верхом. «Кусты и деревья», — понял молодой человек. Далее перпендикулярно этим зарослям, казавшимся в темноте на удивление густыми и чуть ли не сплошными, шел ряд редких невысоких столбов со светильниками наверху. Можно было предположить, что светильники освещали некую дорожку или дорогу. И этот освещенный путь вел скорее всего к тому дому, несколько освещенных окон которого виднелись впереди. Не туда ли его должны доставить?

Анализировать ситуацию не было ни сил, не возможности. С его губ вновь сорвался стон.

— Развяжи ты ему пасть, — кому-то приказал низкий усталый голос, и услужливые руки принялись отдирать от щеки Антона пластырь.

Через пару секунд Стахов, давясь от внезапно прорезавшегося кашля, уже выплевывал изо рта какую-то отвратительную мокрую тряпку.

— Быстрее! — потребовал он, не конкретизируя своего желания, и снова застонал.

— Освободите ему руки и оттащите в кусты, — сообразил обладатель командирского голоса. — Да шевелитесь же вы! А то заставлю его вонючие штаны стирать.

Стахову расстегнули наручники и, взяв его под мышки, поволокли в сторону кустов. После того, как освободили скованные за спиной руки, невидимые путы, подтягивающие ноги к спине, сразу ослабли. Однако затекшие от многочасовой неподвижности конечности никак не хотели подчиняться. Поэтому теперь его волокли по асфальту как длинную мокрую тряпку. Носки туфель противно скребли по асфальту, а по затекшему телу меж тем растекалась разносимая кровью приятная теплота.

Антона подтащили к кустам, которые оказались тут не такими уж высокими и густыми.

— Поднимайся, — приказал голос справа. — Ты что, думаешь, мы так тебя теперь и будем таскать? Поднимайся!

Сильные руки с двух сторон потянули Стахова вверх, и он попытался встать на ноги. Однако они пока ещё отказывались служить ему. Поэтому сопровождающие позволили молодому человеку опуститься на колени на краю неглубокой канавы, проходящей как кювет вдоль линии кустов.

Когда человек справа отпустил его плечо, Антон чуть было не упал вперед.

— Да держись ты, падаль! — брезгливо заметил сопровождающий слева. — И пошевеливайся. Чего замер?

— Да он ждет, когда ты ему ширинку расстегнешь, — хохотнул человек справа. — Помог бы человеку, Витек.

— Да иди ты… — ругнулся тот, кого назвали Витей. — Сам помогай.

Неожиданно Антон получил крепкую затрещину.

— Давай, делай свое дело, — потребовал парень справа. — Мы не намерены тут с тобой прохлаждаться целую ночь.

Расстегнуть молнию Антону удалось не сразу. Лишь с третей или четвертой попытки его одеревеневшие пальцы смогли схватиться за застежку и расстегнуть её. А затем, затем последовали минуты несказанного блаженства. Они длились так долго, что Витек не выдержал и восторженно заржал.

— Слышь, Коль! Вы что — пивом его в дороге поили, что ли? поинтересовался он.

— Ага. И кока-колой. С вишневым пуншем.

— Почему с вишневым?

— Потому что не было его любимого малинового.

— Врешь ты все. Льет-то он как после малинового, — снова засмеялся Витек.

— Вот те крест, с вишневым! А если не веришь, попробуй на вкус.

Наконец, Стахов был готов и без понуканий вновь занялся своей молнией.

— Ну что, теперь ты весишь как минимум на пяток килограммов меньше, констатировал Николай. — Думаю, сможешь и на ногах устоять.

С помощью тянущих его за подмышки рук Антону удалось подняться. Его слегка «вело». Несмотря на это он все-таки мог уже держаться на ногах без постоянной помощи.

— Ну вот и молоток! — похвалил его Николай и добавил, назидательно обращаясь уже к своему приятелю, — Видишь, Вить, как много значит вовремя данная оплеуха?

— Вовремя выпущенная пуля может быть ещё полезнее, — поправил приятеля Виктор. — Особенно, когда дело касается таких вот здоровых «лосей».

Провожатые Антона и сами были далеко не низкорослыми ребятами. Один скорее всего Николай — даже показался Стахову более высоким, чем он сам. Второй был лишь на пару сантиметров ниже.

— Пуля хороша не как средство перевоспитания, а как свидетельство его бесплодности, — философски заметил Николай и подтолкнул Антона. — Да ты иди, иди. Живее переставляй костыли-то свои.

Стахов попытался сделать шаг и чуть не упал.

— Подожди, — потребовал Николай, который, судя по всему, являлся тут старшим. — Подожди, я срежу шнур.

Антон поглядел вниз и увидел, что его щиколотки связаны бечевкой, на длинном отрезке которой покоилась его левая нога. Николай тем временем нагнулся и Стахов увидел, как почти одновременно с негромким звуком выброшенного лезвия, клинок блеснул почти у самой земли. Через пару секунд шнур был срезан и Николай, собрав его с травы, швырнул за канаву в кусты.

Слегка подпирая Антона с двух сторон плечами, его провожатые направляли Стахова через широченную асфальтированную площадку в сторону стоявшего под одним их фонарей человека.

— Нужно у Петровича дополнительный выходной потребовать, — заметил шедший справа Николай и после секундной паузы пояснил, — За непредусмотренную договором работу медбрата.

— А чего ж не потребовать? Потребуй. Конечно потребуй, — хмыкнул Виктор. — Только вместо дополнительного выходного он тебе впендюрит работу ассенизатора. Будешь детским совочком снимать дерн с канавы, над которой наш «приятель» только что отводил душу…

В свете фонаря стоял крепкий мужчина лет сорока пяти — пятидесяти от роду. Мужчина был абсолютно лыс. Во всяком случае Антону показалось, что на его круглом блестящем черепе с выпуклыми надбровными дугами не оставалось никаких признаков естественной растительности. Как можно было догадаться, это и был Петрович. Он неспеша повернулся на звук шагов и подождал, когда в падающем сверху свете окажутся его помощники с пленником.

— Ну что, пришел в себя наш молодец? — оглядывая стоящего перед ним Антона поинтересовался он.

Было ясно, что Петрович ни от Антона, ни от кого другого не ожидает ответа. Скорее, он адресовался к самому себе и самому же себе собирался через несколько мгновений дать ответ. Просто ему вначале следовало сообразить, как этот ответ будет звучать. Несколько выпученные спокойные глаза не слишком внимательно оглядели пленника. По всей видимости, обладатель выпученных глаз остался довольным своим осмотром. По крайней мере, он одобрительно бросил «ну-ну», и затем приказал: «Пошли».

Повернувшись, мужчина направился по неширокой дороге к расположенному от них метрах в пятидесяти дому. Остальные последовали за ним. Однако через пару шагов Петрович остановился и большим пальцем левой руки молча показал — «проходите дальше». Антон обратил внимание, что теперь идущие с двух сторон провожающие не столько поддерживали его за руки, сколько держали за них.

На свежем воздухе голова уже не болела столь сильно. Да и на ногах он держался уже достаточно уверенно. «Рискнуть? — мелькнула шальная мысль. Вдруг получится?» Однако по здравым размышлениям молодой человек решил пока повременить. Шансы на то, что ему в его состоянии удастся «выключить» двух здоровых и явно натренированных бойцов, а также идущего сзади Петровича были близки к нулю. Его куда-то вели, значит, «еще не вечер». Значит, ещё есть надежда на то, что фортуна улыбнется ему.

Они подошли к дому. Из-под нависавшего над входом огромного эркера рассеянный свет падал на четыре широкие ступени, выполненные в форме полукругов постепенно уменьшающегося радиуса. За ними была застекленная дверь с большой удобной ручкой, идущей сверху вниз и слева направо.

Пройдя несколько вперед, Виктор распахнул дверь. «Давай, топай» — за локоть подтолкнул Антона вперед Николай, и Стахов прошел в большой неярко освещенный холл.

Тут все выглядело новым и сверкающим. Судя по всему, дом был отстроен и заселен совсем недавно. Об этом свидетельствовала не только абсолютно новая мебель, но и специфический запах, свойственный всем недавно обжитым новостройкам. Тут пахло сложной смесью штукатурки, дерева и кожаной обивки диванов и кресел.

Стахов сразу отметил, что владелец этого особняка отличался пристрастием к канцелярщине, ибо обстановка внизу напоминала скорее о гостинице, нежели об «уютном семейном гнездышке», либо о дачном особняке. Покрытые хромом трубчатые поверхности, кожа, блестящие светильники — все это как нельзя более подходило для официального дома приемов или для какой-нибудь ультрасовременной охотничьей или рыбачьей базы для чиновников высокого полета. Слева и справа на второй этаж вели изящные лестницы. Они казались столь воздушными, что представлялось невероятным, чтобы по ним можно было подниматься не только взрослым людям, но даже и детям. И тем не менее, в конце левой лестницы как бы висел между этажами человек. Стахов заметил его лишь тогда, когда тот заговорил.

— Ну наконец-то, — прозвучал сверху уже знакомый Антон баритон. — А я уже было решил, что что-то случилось.

Сказано это было таким тоном, каким гостеприимный хозяин упрекает за опоздание необязательного гостя.

— Все в порядке, — заверил Петрович господина, продолжавшего оставаться посреди лестницы.

— Поднимайтесь ко мне, — распорядился обладатель красивого баритона и, повернувшись, направился по лестнице вверх.

Мужчина был невысок ростом и отличался, как показалось Антону, довольно хрупким телосложением.

— Чего стоишь? — слегка подтолкнул Стахова в плечо Николай, — Хозяин приглашает тебя наверх. — Охранник помолчал немного и добавил, — В кабинет. Так что иди.

Все так же молча, зажатый между двух охранников, Антон пошел к лестнице. Несмотря на кажущуюся воздушность, лестница оказалась весьма прочной. Во всяком случае, поднимаясь по ней, Стахов не ощущал даже малейших вибраций. И это несмотря на то, что по легким ступеням одновременно шли четверо мужчин, самый легкий из которых наверняка весил не менее восьмидесяти пяти килограммов.

Лестница вела на галерею, ограниченную легкими перилами и представлявшую собой в плане нечто вроде полого внутри — как рама от картины — огромного прямоугольника, над которым скошенным «шатром» покоилась прозрачная крыша. На одну из длинных сторон «рамы» выходили две двери, между которыми вглубь здания вел коридор. На противоположной стороне в широком эркере стояли ящики с невысокими растениями. На правую короткую сторону выходила закрытая дверь. На стенах галереи висели картины. В простенках стояли все те же кожаные кресла и диваны.

— Сюда, — Николай направил Антона к расположенной левее коридора двери. — Проходи, гость ты наш ненаглядный.

Стахов молча повиновался.

— Я, наверное, пойду спать, — объявил шедший позади Петрович и, судя по звуку, сладко зевнул. — Если что — разбудите…

Когда прошедший вперед Виктор распахивал дверь, Антон успел заметить, как Петрович проследовал в коридор.

За дверью находился большой — достойный крупного работника государственного масштаба — кабинет. По левой стене находились два окна колоссальных размеров. Окна шли от потолка до самого пола. Теневые шторы были раздвинуты, и Антон увидел сверху освещенную фонарями неширокую асфальтированную дорогу, по которой несколько минут тому назад его подводили к дому. Между окон был простенок, у которого стояла пара кресел. Справа вдоль стены теснились высокие шкафы. В средине стены была ещё одна дверь, выводившая, очевидно, в коридор.

— Ну что же вы остановились? — повернулся к вошедшим стоявший у дальнего окна человек. — Проходите, уважаемый господин Стахов. Проходите.

Хозяин кабинета обошел огромный стол и занял за ним место в кресле. Продолжавшие стоять по обе стороны от Антона провожатые подтолкнули его вперед и вместе с ним подошли к столу.

Теперь Стахов мог разглядеть человека, организовавшего его похищение. А в том, что именно этот невысокого роста сухощавый господин был виновен в последних его злоключениях, у него практически не было ни малейших сомнений.

 

ГЛАВА 14

Возраст обладателя хорошо поставленного голоса Антон оценил приблизительно в сорок пять лет. Несмотря на теплый вечер и поздний час человек этот был одет в отлично пошитый темно-серый пиджак с галстуком.

У хозяина кабинета было асимметричное удлиненное лицо с длинным слегка искривленным носом и с широким тонкогубым ртом. Левый уголок рта слегка изогнулся вниз в какой-то застывшей гримасе капризной брезгливости. Контрастируя с приветливым тоном, которым он обратился к Антону, его светло(серые глаза глядели внимательно и холодно. Так обычно смотрят на объект — на непонятную находку, на попавшуюся в ловушку мышь или же на покупаемого с кулинарными целями барашка, но никак не на человека. У Антона даже пронеслись в уме написанное им некогда четверостишие:

И теперь сидевший за столом человек смотрел на него именно так скучающе и оценивающе, как бы взвешивая пока неизвестные собеседнику «за» и «против», от которых зависела его жизнь. По всему чувствовалось, что этот господин привык командовать и принимать решения. И сейчас ему явно доставляла удовольствие эта затянувшаяся пауза, когда стоявший перед письменным столом молодой человек конечно же должен был испытывать перед устремленным на него испытующим взглядом известное замешательство. И, верно, Антон отвел взгляд. Но отвел он его только для того, чтобы, сделав несколько шагов вправо, сесть на легкий стул из неизбежной тут хромированной трубки и (имитации?) кожи.

— Куда?!! — возмутился было оставшийся стоять перед столом Николай.

— Оставь, — хозяин кабинета успокаивающе слегка приподнял с поверхности стола правую ладонь и затем вновь опустил её на место. — Пусть себе…

Он помолчал немного и все тем же несколько скучающим тоном оповестил:

— Сегодня нам с вами, Антон, предстоит решить несколько достаточно важных для вас вопросов.

Сидевший за столом мужчина замолчал, явно ожидая со стороны Антона проявления интереса. Однако молодой человек никак не реагировал, он был занят поиском более удобной позы.

— Вы не против, что я обращаюсь к вам по имени? — прервал затянувшуюся паузу хозяин кабинета.

Молодой человек лишь слегка пожал плечами.

— Меня зовут Владиславом Андреевичем, — счел необходимым представиться элегантный господин. — И я давно искал возможности побеседовать с вами.

— Угу, — кивнул Стахов. — Понимаю. Из-за чрезвычайной занятости у вас просто не нашлось времени позвонить мне. Поэтому меня чем-то оглушили и с комфортом доставили сюда. Как овощи с рынка — в багажнике.

— У меня были основания полагать, что наш разговор будет существенно более плодотворным при непосредственном контакте. — Левый уголок рта у Владислава Андреевича слегка дернулся и ещё более опустился вниз. — А потом, видите ли, мне хотелось бы, чтобы после нашего разговора вы ещё пару дней погостили у меня.

— Я почему-то так сразу и решил, что меня привезли сюда на званый ужин… в дружеской компании.

— Вы зря иронизируете, молодой человек, — несколько раздраженно заметил хозяин кабинета. — Действительно, мне нужно было, чтобы вы появились здесь. И вас привезли сюда.

Чувствовалось, что Владиславу Андреевичу не очень нравится слишком независимая реакция Стахова, а потому он счел за благо напомнить, кто здесь является хозяином.

— Коль скоро меня пригласили погостить, я вначале предпочел бы привести себя в порядок, а затем хорошенько выспаться. Перед важной беседой, — заметил Антон.

— Увы. Боюсь, разговор наш должен состояться до вашего отдыха.

И снова возникла пауза, в течение которой Владислав Андреевич и Антон несколько секунд не отрываясь смотрели в глаза друг другу. Это напоминало детские соревнования — кто кого «переглядит».

— Дело в том, что я хочу дать вам поручение, — первым сдался хозяин кабинета.

— А почему вы решили, что вправе поручать мне что-то? Почему я должен что-то делать для вас?

— Могли бы, кажется, и догадаться, — изображая легкое разочарование, пояснил господин за письменным столом. — Потому что от этого зависят жизнь и судьба ваших близких. Да и ваша, естественно, тоже.

— Вы хотите сказать, что…

— Что жена ваша и дочь находятся… тоже в гостях.

У Антона внезапно снова нестерпимо заболела голова. Он упер локти в колени и зажал вески между грязных ладоней. Посидев несколько секунд в этой позе, он вновь выпрямился и откинулся на спинку удобного стула.

— Откуда мне знать, что ты не врешь? — внезапно переходя «на ты», спросил он.

— Вы, молодой человек, забываетесь, — вкрадчиво бросил Владислав Андреевич и пальцами левой руки потрогал узел галстука.

— Да шел бы ты… — и Антон резко поднялся со стула.

Тут же рядом с ним оказались Николай и Виктор. Антон немного помедлил и затем вновь сел.

— Если хотите, я могу показать вам несколько фотографий, — предложил своим бархатистым голосом Владислав Андреевич.

— Показывайте.

Элегантный господин выдвинул ящик стола и достал из него обычный желтый конверт из тех, что вместе с выполненным заказом дают во всех проявочных. Тут же, не дожидаясь распоряжений, к нему подошел Виктор и взял конверт, чтобы предупредительно передать его Стахову.

Антон вытащил из конверта пяток цветных фотографий. Прежде чем просмотреть их, он на долю секунды прикрыл глаза, и лишь после этого перевернул стопку фотографий изображениями вверх. На первой из них он увидел жену и дочь в абсолютно незнакомой для него обстановке. Судя по всему, они находились в довольно уютной квартире. Обе сидели на диване. Жена положила руку на плечо дочери. Лицо Лиды было сосредоточенно-печальным. Ника же казалась как всегда беззаботно веселой.

— Когда были сделаны эти фотографии? — поинтересовался Антон.

— Совсем, совсем недавно.

«Странно, — подумал молодой человек. — Ника тут выглядит абсолютно здоровой», — и он переложил первую фотографию под низ стопки.

На второй фотографии можно было видеть, как некто, чье лицо он не мог разглядеть, помогает жене выйти из задней дверцы темно-серого «Мерседеса» с тонированными стеклами. У машины, так же спинами к снимавшему, стояли трое крепких ребят. На третьей фотографии Ника удобно устроилась у матери на коленях. Девочка уткнулась ей носиком в плечо, а потому выражения её лица Антон видеть не мог. Еще на одной фотографии стоявшая у покрытой деревянными панелями стены Лида держала дочь на руках. Судя по всему, девочка уже засыпала, и жена собиралась перенести её в постель. На последней фотографии спящую Нику из рук матери принимал мужчина. И опять нельзя было разглядеть его лица. Антон подержал несколько мгновений последнюю фотографию перед собой, а затем добавил её к другим и аккуратно положил всю стопку назад в конверт.

— Как вы могли убедиться, ничего страшного с вашими близкими не произошло, — заметил наблюдавший за ним господин. — И — поверьте мне наверняка не произойдет, если вы не будете делать глупостей.

— Так о чем вы хотели меня попросить? — спросил Антон.

— Это нужно понимать так, что теперь вы готовы выполнять мои поручения? — Владислав Андреевич покривил губы в улыбке и снова потрогал пальцами левой руки узел галстука.

— Зависит от того, что бы вы хотели поручить мне.

Некоторое время хозяин кабинета молча смотрел на своего собеседника.

— Ладно, — пожевав тонкими губами, наконец промолвил он своим красивым баритоном. — Я думаю, вы достаточно хорошо осознали ситуацию. А чтобы вы прочувствовали её ещё лучше, добавлю, что в наших руках находится и ещё одна дорогая вам особа. Я имею в виду вашего «домашнего доктора» Викторию.

— Что!?? Неправда!

— Пусть посмотрит… — Владислав Андреевич вытащил откуда-то очередную стопку фотографий, бегло просмотрел их и бросил одну из них на стол.

На этой фотографии у стены с осыпающейся штукатуркой была запечатлена Виктория. Глаза её были широко раскрыты. На левой скуле ясно просматривалась небольшая ссадина. Девушка испуганно подняла правую руку к лицу. Казалось, будто она хочет прикрыть глаза от неожиданной вспышки.

— Сволочи!

— Я не люблю, когда при мне выражаются.

— Плевать я хотел на то, что ты любишь, а чего нет, — зло глядя на человека за столом, бросил Антон

— Николай!

В следующее мгновение сильнейшая оплеуха сбросила молодого человека со стула, и на него обрушился шквал ударов. При этом били в основном ногами. Антон «сгруппировался», стараясь в первую очередь защитить лицо и нижнюю часть живота.

— Довольно, — прозвучала очередная команда. — Посадите его на стул и выйдите за дверь.

Стахова подхватили под мышки и усадили на стул.

— Надеюсь, вы поняли, — играя своим выразительным голосом, выговаривал продолжавший сидеть за столом господин, — со мной лучше не ссориться. Будьте разумным, и все закончится хорошо. И для вас, и для ваших близких.

Антон молча глядел на слегка развернувшегося в его сторону Владислава Андреевича и думал о том, что теперь, когда они остались в кабинете вдвоем, ситуация ещё может кардинально поменяться. Но, будто читая его мысли, господин за столом вновь выдвинул ящик стола и извлек из него пистолет.

— Я знаю, человек вы миролюбивый, — кладя оружие перед собой, заметил он. — И все-таки, если вам вдруг захочется сделать глупость, на всякий случай имейте в виду, — я ежедневно упражняюсь с этой игрушкой в тире. Так что…

— Я понял.

— Тогда поговорим о наших делах, — Владислав Андреевич замолчал, и как бы между делом слегка коснулся пальцами узла галстука.

Антон отметил про себя, что этот жест скорее всего говорит о том, что его собеседник тоже не совсем спокоен. Во всяком случае, такое внимание к галстуку свидетельствовало далеко не о безупречном состоянии нервов этого внешне спокойного господина.

— Так чего же вы от меня хотите? — устало поинтересовался Стахов.

— Во-первых — абсолютного повиновения. Повторяю: в этом случае я готов гарантировать, что ни с вами, ни с вашими близкими не случится ничего плохого.

— Почему я должен верить вам?

— Потому, что вам не остается ничего иного, — слегка улыбнулся человек за столом. — А кроме того и потому, что, как вы вскоре поймете, не в наших интересах, чтобы с вами и теми, кто вам дорог, произошло что-нибудь плохое.

И вновь на некоторое время в комнате воцарилась тишина. Антон сидел, слегка откинувшись на спинку стула, и ждал, когда хозяин кабинета соизволит продолжить разговор. Тот же рассеянно смотрел на свою руку, пальцы которой негромко отбивали какой-то ритм на рукоятке пистолета.

Стахов невольно обратил внимание на то, что его собеседник сказал о «наших» интересах. Либо он страдал комплексом величия, либо ему приходилось считаться ещё с чьими-то интересами. В последнем случае следовало предположить, что у него имелся либо компаньон, либо — даже — начальник.

— Если ничего не изменится в ближайшее время, — продолжил меж тем Владислав Андреевич, — вам придется помочь нам устранить вашего приятеля. Я имею в виду Филимонова.

— Да вы с ума сошли! — не удержался от восклицания Стахов.

— Не больше, чем вы. И не уверяйте меня, что этот уголовник значит для вас больше, чем ваши близкие. Кстати, не забывайте, что если вы нас к тому вынудите, мы можем заняться ещё и вашей матушкой. Пока что мы решили не беспокоить её.

— Ну вы и…

— Снова напоминаю, что судьба ваших родных зависит только от вас. И если все-таки с ними что-нибудь случится, то именно вы в первую очередь будете в ответе за это. — Прежде чем продолжить, господин за столом слегка прокашлялся. — Кстати, устранение Филимонова делает вас единственным владельцем вашей фирмы. А это — гарантия счастливого будущего всего вашего семейства. Так что, как видите, мы печемся о ваших интересах.

— Вы просто на удивление заботливы, — хмыкнул Антон. — Вот уж никогда бы не подумал, что на свете есть люди, до такой степени обеспокоенные моим экономическим благополучием…

— Ваше благополучие — наше благополучие.

— Ну естественно! Иными словами, мне придется делиться своими доходами с вами, — констатировал Антон. — Понятно. — Он помолчал немного. — Но тогда не поясните ли вы недогадливому — что в этом случае дает вам право так пренебрежительно отзываться об уголовниках?

— Ничего и никому вам не придется платить, — покачав головой, собеседник Стахова вновь проверил, на месте ли его галстук. — Запомните это. Никто не претендует на ваши доходы. Но со смертью вашего приятеля воздух в городе станет существенно чище. И, поверьте мне, очень многие вздохнут с облегчением.

— Вот никогда бы не подумал, что такое возможно. Это ж надо — для знакомства с благородным альтруистом, пекущемся исключительно об общественном благе, меня «отключают» и доставляют в багажнике буквально черт-те куда…

— Не надо юродствовать, — слегка нахмурился Владислав Андреевич. — Не стоит… Кстати, можете не беспокоиться и о том, что без Филимонова вас обложит данью кто-нибудь еще. В этом плане для вас ничего не изменится. Мы побеспокоимся об этом.

— Чем же это я заслужил такое расположение? Ради чего вы вдруг решили облагодетельствовать меня?

— Экий вы, оказывается, любознательный молодой человек! Ну хорошо. Скажем так — вы помогаете нам избавиться от Филимонова. И мы понимаем, что подобная услуга должна быть оплачена, причем оплачена хорошо. Такой ответ вас устраивает?

Антон пожал плечами и отметил про себя, что его собеседник снова говорил во множественном числе — «мы». Хотя стоило ли удивляться? Наверняка речь тут шла о большой и хорошо структурированной организации. Но в таком случае — почему они сами не «убрали» Мишку? Хотя — они уже пытались убрать его. Очевидно, теперь хотят действовать наверняка.

Немного помолчав, Антон заметил:

— Насколько я понимаю, Игоря Снитко «ликвидировали» также вы. А ведь он не был уголовником. И никому не сделал ничего плохого. Он просто честно делал свое дело. И несмотря на это…

— Я мог бы сказать, что не понимаю, о чем вы говорите. Но врать не буду. — Владислав Андреевич вновь поправил левой рукой узел галстука. — Мне незачем объяснять вам, что в жизни не все так просто. Помимо черного и белого, как вы знаете, есть ещё и полутона. И если Снитко погиб, то для этого, поверьте, были весьма основательные причины.

— Не сомневаюсь, что моя смерть будет оправдываться причинами не менее вескими, — криво усмехнулся Антон.

— Я уже объяснил вам, что вы нам нужны живым. «Убрав» Филимонова, вы автоматически становитесь нашим человеком, на которого в любой ситуации мы сможем положиться целиком и полностью. И в этом качестве вы нас более чем устраиваете.

— Тогда позвольте поинтересоваться: а почему именно я? Чем это я заслужил такую честь?

— Увольте, — покачал головой элегантный господин. — Не сейчас. Когда-нибудь вы это наверняка узнаете. Но только не сейчас.

И снова на некоторое время в воздухе повисла звенящая тишина, нарушаемая лишь едва слышимым звуком работающего кондиционера.

— Я могу подумать? — спросил Антон.

— Да, конечно. Но не более, — хозяин кабинета поглядел на часы, — не более пяти минут. Через десять минут я уже должен буду сообщить о вашем решении тем, кто ждет моего звонка. — Владислав Андреевич неожиданно поднялся и оперся обеими руками о стол. — Не забывайте, пожалуйста, что сейчас вы решаете не только свою судьбу. Вы также решаете судьбу своих близких. И имейте в виду — если вы решите схитрить, если попытаетесь водить нас за нос, они наверняка погибнут.

— Боюсь, вы не оставляете мне выбора.

— Я так и полагал, что вы будете вести себя, как разумный человек, удовлетворенно заметил своим красивым баритоном Владислав Андреевич.

Не успел он закончить фразы, как открылась дверь, и в кабинет вошли Николай с Виктором. «Очевидно, он нажал какую-нибудь кнопку и тем самым подал звуковой или световой сигнал», — понял Антон.

— Проводите господина Стахова в его комнату, — распорядился хозяин кабинета. — Потом вернетесь.

* * *

Антон почему-то ожидал, что его поведут по тому коридору, в который около получаса тому назад удалился Петрович. Но нет. Хотя после выхода из кабинета сопровождающие действительно направили его налево, коридор они миновали и прошли вдоль легкой балюстрады по галерее дальше, чтобы затем повернуть направо. Здесь Николай придержал Антона, а Виктор прошел к единственной двери и отпер её.

— Проходи, — коротко распорядился Николай. — Но не чувствуй себя как дома.

Антон выразительно поглядел на парня, но тот только хмыкнул:

— Ишь ты! Не нравится.

Они оказались в большом помещении, лишенном какой-либо мебели. Лишь в углу слева стоял новенький концертный рояль, да на полу покоился колоссальных размеров палас. Расположенная напротив входа стена была глухой. Окна тут имелись лишь в стене справа. Точнее, сама стена была тут одним большим сплошным окном.

— На пра-а-во! — скомандовал Николай при входе и за локоть развернул Антона лицом к стене. — Руки в гору и обопрись ими о стену.

Стахов повиновался, злорадно подумав, что на стене наверняка останутся отпечатки его ладоней.

Через доли секунды ему натянули на голову что-то вроде плотной шапочки. Она была очень длинной и закрывала ему теперь не только глаза, но и нос, и подбородок.

— Жди, — приказал Николай и, кажется, отошел. Во всяком случае, хотя Антон и не слышал удаляющихся по мягкому паласу шагов, он почему-то был уверен, что рядом с ним уже никого не было.

По прошествии не менее трех минут его неожиданно вновь взяли за локоть и голос Николая приказал: «Пошли!». Некоторое время они шли по паласу, а затем последовала команда: «Покрутись-ка на месте». Антон сделал несколько оборотов. «Еще», Антон покрутился еще. «В обратную сторону». Он повиновался. Затем его взяли за локоть и куда-то повели. Вскоре под ногами мягкий ворс паласа сменился гладкой поверхностью покрытого лаком паркета.

— Осторожно, — предупредил Николай. — Сейчас будем подниматься по лестнице… Так. Поднимай ногу. Пошел!

Антон сделал шаг и стал падать вперед. Сопровождающие с хохотом подхватили его с двух сторон за локти, и молодой человек наступил на ступеньку ведущей вниз лестницы.

— Надо же быть таким бестолковым! — насмешливо выговаривал Николай, Я же предупредил тебя, что будет лестница. А ты…

Антон молча шел дальше. Вскоре один марш лестницы закончился, и они повернули налево. «Осторожно», — вновь предупредил Николай, и они продолжили спуск по следующему отрезку лестницы. Потом некоторое время его вели по какому-то коридору, близкие стены которого глухо отражали звуки их шагов, а затем они снова спускались по лестнице.

В конечном итоге после непродолжительного путешествия по очередному коридору Николай вновь приказал Антону остановиться и ждать. Судя по всему, Виктор прошел дальше и извлек из кармана ключи. Во всяком случае, вскоре раздался звук отпираемого замка. Затем Стахова взяли за локоть и, как он догадался, ввели в отпертую дверь. «Сними с него колпак», — приказал своему приятелю Николай, и через доли секунды Антон уже имел возможность оглядеться. Он находился в небольшой уютной комнате, напоминавшей номер дешевого пансионата. Тут справа и слева от двери у противоположных стен стояли две кровати с прикроватными тумбочками и с укрепленными в их изголовьях бра. Напротив двери над журнальным столиком висел телевизор. На столике стопкой лежали газеты и журналы. По обе стороны журнального столика стояли низкие удобные кресла. В ногах правой кровати возвышался массивный шкаф. В противоположном углу стоял большой холодильник. Рядом с ним находилась узкая горка, за стеклами которой виднелись бутылки и посуда.

— А ты говоришь — купаться! — неизвестно к чему сказал Виктор и засунул себе в карман черную вязаную шапочку с подкладкой. — Живи себе, не тужи. Хочешь спать — спи. Хочешь выпить — пей. Хочешь читать — в горке найдутся и книги. Там же тебя ожидают и кассеты с фильмами. А ещё и по телеку можно поглядеть несколько десятков программ на разных языках! Не жизнь, скажу я вам, а сказка.

— А умыться тут есть где? — прервал восторженного парня Антон.

— Из тамбура двери в сортир и в ванную, — показал себе за плечо Николай. — Если что — нажмешь вот эту кнопку. — Он положил руку на клавишу рядом с выключателем. — Тебе ответят… Давай, расслабляйся. А мы пойдем.

Когда, заперев за собою дверь, охранники ушли, Антон ещё раз бегло огляделся по сторонам, а затем поспешил в ванную. Он был приятно удивлен, обнаружив там большую ванну с современным удобным душем, необходимые туалетные принадлежности, а также несколько махровых полотенец, новенький мужской халат и шлепанцы.

Голова Стахова была занята далеко не веселыми мыслями. Ему следовало хорошенько подумать о том, что делать и как вести себя в ближайшие часы и дни. Пока что перспективы на будущее были не слишком радужными, и следовало разработать какой-нибудь план, который позволил бы ему освободить заложниц, не придавая при этом друга. Но был ли в принципе такой план возможен? В конце концов, он имел дело явно не с идиотами. Они наверняка продумали все на много-много ходов вперед, наверняка предусмотрели возможные варианты его действий в сложившейся ситуации и свои контрмеры на случай, если он попытается обмануть их. Хотя, о каком обмане тут может идти речь? Его же недвусмысленно предупредили о последствиях любых попыток схитрить…

«Стоп, — скомандовал себе Антон. — Довольно. Пока что время у меня есть. Поэтому нечего пороть горячку. Вначале нужно отдохнуть». Он отдавал себе отчет, что сообразительность его все ещё оставляет желать много лучшего. Голова продолжала болеть и была крайне тяжелой. Поэтому — вперед, под воду.

Молодой человек забрался в ванну и принял душ. Затем немного подумал и решил понежиться в теплой ароматной воде. Закрыв сливное отверстие и открыв кран, он накинул халат и, пока ванна наполнялась, вернулся в комнату. Здесь некоторое время постоял в раздумье, потом открыл холодильник и заглянул в него. Да, голодать ему явно не придется. Тут было все, начиная с мясных и рыбных продуктов и кончая фруктами. Взяв бутылочку темного пива, Антон открыл её, и вновь направился в ванную.

О том, что давно уже наступило утро, Стахов мог судить лишь по голубым цифрам электронных часов. Он не сразу сообразил, где находится. А когда вспомнил события минувшего дня, то остатки сна сняло как рукой. Теперь, когда он отоспался в тишине и покое, голова уже не болела. Мысли уже не путались, не толкались и не набегали бестолково одна на другую. От вчерашнего «тумана в голове» не оставалось и следа.

Повалявшись несколько минут в блаженном покое, Антон зажег бра и взял в руки пульт дистанционного управления телевизором. Он «прошелся» по каналам и в конечном итоге остановился на какой-то музыкальной программе. Затем Стахов поднялся. Мышцы ещё побаливали, но тело уже обрело прежнюю гибкость и готово было во всем повиноваться мозгу.

Стахов начал делать зарядку, когда от притолоки раздался какой-то бесцветный, чуть ли не «механический» голос:

— Доброе утро.

— Доброе.

— Вам нести завтрак?

— Если можно, минут через пятнадцать, — попросил Антон.

— Хорошо, пусть будет через пятнадцать… Вы предпочитаете чай или кофе?

— Кофе. Желательно — черный.

— Через пятнадцать минут вам доставят ваш завтрак.

— Спасибо.

Точно через пятнадцать минут дверь отперли, и затем абсолютно лысый человек в добротном костюме и с галстуком вкатил в комнату на сервировочном столике обещанный завтрак. Хотя лысый господин и вошел к нему без сопровождающих, Антон подозревал, что в коридоре остались охранники.

Окинув взглядом столик на колесиках, Стахов поблагодарил доставившего завтрак господина.

— Если вам понадобится что-нибудь еще, вы всегда можете сообщить об этом по переговорному устройству, — лысый служитель показал на клавишу рядом с выключателем.

— Спасибо. Я знаю.

— Могу я забрать вашу одежду? — спросил вежливый господин и тут же пояснил, — Чтобы почистить.

— Да, конечно, — кивнул Антон и подумал, — «Зачем им все эти церемонии? Могли бы, кажется, забрать одежду и без этих реверансов…»

— Я вернусь минут через пятнадцать, — объявил лысый. Последняя фраза прозвучала полувопросительно.

Антон кивнул. Служитель в ответ вежливо склонил голову и вышел из комнаты. Почти сразу же раздался звук запираемого замка.

Оставшись в одиночестве, Антон быстро позавтракал.

На всякий случай он заглянул в шкаф — в нем обнаружились два костюма, ветровка, а также джинсы. На полках лежали рубашки и белье. Все было новым и его размера. Антон не сомневался — одежда предназначалась именно ему. По сей видимости, к его пребыванию тут тщательно подготовились. Не забыли и о мелочах. Так, на створке шкафа висела по крайней мере дюжина галстуков предпочитаемой им расцветки.

Не колеблясь, молодой человек извлек из шкафа рубашку с короткими рукавами и джинсы. Он быстро переоделся, а затем, подумав, выкатил в тамбур сервировочный столик. Потом Антон переместил к двери в тамбур оба кресла. Одно из них он поставил прямо в дверном проеме, а второе разместил перед ним в ногах. Придвинув к двери прикроватную тумбочку, он перенес на неё пару бутылочек пива и положил стопку взятых с журнального столика газет и журналов. Все они оказались довольно свежими. Затем, предварительно развернув на консоли в удобное положение телевизор, он уселся в стоящее напротив телевизора кресло, а ноги положил на подушки второго кресла. Некоторое время молодой человек подыскивал устраивающую его позу, а потом вновь принялся «путешествовать» по многочисленным каналам. За этим занятием его и застал вернувшийся за сервировочным столиком лысый служитель. Прежде чем выкатить столик за дверь, он поинтересовался, не будет ли у господина Стахова каких-либо просьб или пожеланий относительно обеда. Ни просьб, ни пожеланий у Антона не оказалось, и дверь в коридор за покинувшим тамбур служителем вновь заперли на замок.

Ставя свое кресло в проем двери, молодой человек руководствовался подозрением, что за ним и его поведением могут следить скрытые телевизионные камеры. Здесь же, как ему казалось, он мог чувствовать себя более-менее спокойно, не особенно беспокоясь о выражении своего лица. Хотя в его положении задумчивость и была естественной, ему совсем не хотелось, чтобы возможные наблюдатели видели, насколько он поглощен своими не очень веселыми мыслями.

Взяв с тумбочки бутылочку пива, он сделал несколько хороших глотков, и поставил пиво на место. Затем, беря по одному, Антон принялся рассеянно перелистывать лежащие рядом журналы. Просмотренные он опускал на пол рядом с креслом. В конце концов Стахов «увлекся» каким-то еженедельником.

На экране телевизора чередовались клипы, а Антон, склонив голову, делал вид, будто читает газету. Так прошло не менее получаса. Время от времени Стахов перелистывал страницы и даже, дойдя до последней страницы, взял затем очередную газету. Немного «почитав» её, он потянулся и откинул голову на спинку кресла, после чего приглушил звук телевизора и прикрыл лицо разворотом газеты. Человека охватила дремота — поведение более чем естественное, если учесть далеко не спокойный день накануне и принять во внимание ограниченный сон минувшей ночью.

Отгородившись газетным листом от действительности, Антон погрузился в свои мысли.

Итак, от него ожидают помощи в ликвидации Мишки и, очевидно, искренне верят, что он находится в безвыходном положении, а потому будет вынужден сделать все то, чего от него потребуют. Но почему его заперли тут? Почему не отправили сразу обратно? Имеется в виду — почему не отправили, получив согласие на сотрудничество? Чего они могут ждать? Чего? «А вот чего, мысленно ответил он себе. — Скорее всего, сейчас они уже реализуют какой-нибудь очередной план „устранения“ Филимонова. Результаты им пока неизвестны. И они вынуждены ждать». Его же, Антона, почти наверняка придерживают тут на всякий случай. И если тот план сорвется, тогда уже после соответствующего инструктажа задействуют и его.

«Ну хорошо, — продолжал Антон свой внутренний монолог, — чего „они“ могут ожидать от меня? Что я войду к нему в офис и застрелю Мишку? Наверняка нет! Как минимум в дальнейшем это означало бы для меня длительное тюремное заключение. Мне же обещана потом долгая и счастливая жизнь под их патронажем. Что же тогда остается? Также маловероятно, чтобы мне поручили отравить его или поставить в его квартире адскую машинку. Следовательно, от меня ждут чего-то иного. Скорее всего, я должен буду помочь им выманить куда-нибудь Мишку. Они хорошо знают о нашей дружбе и наверняка захотят воспользоваться именно ею. Например — предложат мне под каким-либо неотложным предлогом обратиться к нему за содействием».

Ну хорошо. Если будет контакт с Мишкой, всегда можно будет дать понять ему, что что-то неладно. Друг друга они понимают не только с полуслова, но, если так можно выразиться, и с «полузвука». Мишка наверняка поймет и подключится к игре. Но это в будущем, потом, когда его после соответствующих формальностей отпустят отсюда. А сейчас следовало хотя бы в основных чертах представить себе, как добиться освобождения заложниц, не предавая при этом в действительности Филимонова. Наверняка они не отпустят заложниц до тех пор, пока со стопроцентной уверенностью не убедятся в его, Антона, покорности или, скорее всего, в смерти Филимонова. Следовательно, если его выпустят отсюда, то затем их как-то нужно будет уверить в том, что Мишка мертв. Но это можно сделать лишь с помощью самого Мишки. Иными словами, все упирается в организацию как можно более ранних контактов с Мишкой. Однако Владислав Андреевич наверняка предусмотрел этот вариант и сделает все от него зависящее, дабы исключить возможность подобного общения друзей.

Продолжая свои размышления, спрятавшийся от реальности за газетным листом Антон вскоре неожиданно для себя заснул. Несмотря на то, что ситуация, в которой он находился, явно не располагала к самоуспокоению, молодой здоровый организм просто «брал свое». Он жил по своим законам, никак не желая мириться с условиями, диктуемыми ему сложившимися непростыми обстоятельствами. Итак, Стахов погрузился в сладкие грезы. Время для него остановилось.

Ему снилось, будто он поднимается вверх по темной лестнице. Он знает, что вверху находится та квартира, где его ожидает Вита, и ему известно также, что она пребывает в опасности. Следовательно, её следует как можно скорее увести отсюда. Куда? В данный момент это не имеет значения. Просто увести.

Антон легко, прыгая сразу через несколько ступенек, бежит по лестнице, но никак не может добраться до очередной лестничной клетки. Лестничный марш оказывается невероятно длинным. Позади наверняка уже осталась не одна сотня ступеней, а лестница все никак не кончается. «Удивительно, — думает он, но до сих пор все ещё не было ни одной лестничной площадки».

Поднимающийся вверх молодой человек невольно обращает внимание на то, что кругом царят странные сумерки. Падающий откуда-то сверху рассеянный свет едва освещает темные ступени. Они блестят, как мокрые. И они никак не хотят заканчиваться. Он так долго поднимался, что должен быть уже по крайней мере на уровне пятнадцатого этажа. А ему казалось, что входил он в пятиэтажку! Уже начиная уставать, Антон поднимает взгляд вверх и с удивлением обнаруживает, что лестница-то винтовая, а потому перед ним нет ничего — лишь темная слегка вогнутая стена, да низко нависающая над головой обратная сторона винтовой лестницы. И — никаких чертовых лестничных площадок.

Он продолжает подниматься вверх. Но сил перепрыгивать через несколько ступенек уже нет, и теперь он идет, с трудом переставляя ноги. Откуда-то сверху доносится танцевальная музыка. Неужели это Вита слушает рэп? Странно. Антон снова смотрит вверх, и тут обнаруживает, что его винтовая лестница стала совсем узкой, и у неё к тому же исчезли перила.

Теперь ему приходится идти, почти что прижимаясь правым плечом к стене. Он знает, что слева от него — смертельная пропасть, и что любое неосторожное движение может завершиться падением вниз. Но — вверху его ожидает Вита, и он во что бы то ни стало должен найти её, поскольку девушке грозит опасность. Что это за опасность, он тоже не знает. Да это и не имеет никакого значения. Она в опасности, и её следует срочно увести отсюда куда-нибудь подальше. Вот только — как это сделать? Как же они будут спускаться вдвоем, когда уже сейчас он вынужден идти вперед, тесно прижавшись спиной к вогнутой поверхности стены?

Меж тем ступеньки под его ногами стали совсем короткими и совсем узенькими. А внутренний голос начал услужливо подсказывать, что скоро ступеньки могут и совсем исчезнуть. Если это случится, то в этом случае он не только не поможет Вите но и… «Господин Стахов!» — внезапно доносится до него сверху бесцветный мужской голос. Он замирает. Через несколько секунд звучит снова: «Господин Стахов!» Странно. Кто бы это мог быть? Чей это голос? А ведь он его уже недавно где-то слышал. Да-да, точно слышал.

Антон хочет поглядеть, кто это окликает его сверху, но он боится оторвать взгляд от ставших совсем короткими ступенек, на которых его ступни сорок третьего размера уже размещаются с определенным трудом.

— Господин Стахов! — вновь позвали его откуда-то сверху и справа, Вам уже можно принести ваш обед?

Антон открывает глаза и сбрасывает газету с лица на пол. Большой прямоугольник экрана трещащего рэпом телевизора бросает ему в глаза пестрый поток ярких красок. А со стороны притолоки доносится нетерпеливое покашливание.

— Да-да, спасибо, — поднявшись на ноги, благодарит в переговорное устройство Антон. — Я предпочел бы через полчаса.

— Хорошо, — соглашается бесцветный голос и повторяет, — Через полчаса.

 

ГЛАВА 15

На обед ему предложили зелень, рыбное ассорти, окрошку и огромную пышущую жаром отбивную. В качестве десерта к этому добавлялись шоколадное суфле, мороженое и кувшин морса. Хотя порции были рассчитаны явно не на нормального человека, а на какого-нибудь Гаргантюа, Антон съел практически все, что ему принесли. Теперь к нему странным образом вернулись спокойствие и уверенность в своих силах. Было ли это следствием того, что он постепенно оправлялся после принудительного путешествия? Не исключается. Тогда, может быть, свою роль в этом сыграл и сон, из которого его так бесцеремонно вырвал местный «мажордом». Наверное, этот сон спровоцировал и небывалый аппетит. Во всяком случае, появившийся минут через сорок лысый служитель увозил на своем столике горку практически очищенной от приготовленных блюд посуды. Антону показалось, что он перехватил устремленный на него удивленно-уважительный взгляд лысого. Еще бы — в его положении люди обычно полностью теряют аппетит, а тут…

Спать после обеда совсем не хотелось, а вот подумать ещё о возможных вариантах спасения явно имело смысл. Поэтому Антон снова повторил свои манипуляции с креслами, телевизором и периодикой. Конечно, можно было бы просто выключить телевизор и свет, а потом завалиться в постель, но делать этого почему-то не хотелось. Нельзя же, в конце концов, расслабляться до такой степени!

Удобно устроившись в водворенном в дверной проем кресле, он вновь некоторое время перебирал газеты и журналы, но затем — чтобы не повторяться — не менее получаса слушал известия и совсем не интересовавшие его комментарии никому неизвестного политолога. Затем Стахов допил начатую за обедом бутылочку пива и опять прикрыл лицо разворотом газеты.

Почему-то вспомнились костюмы и галстуки, обнаруженные им в шкафу. На кой черт их туда повесили? Чтобы создать условия, максимально приближенные к домашним? Смешно. Висящие в шкафу костюмы и галстуки не могут создавать настроения. Во всяком случае, в подобной ситуации. Неужели они думают, что для своего удовольствия он будет тут время от времени переодеваться? Едва ли. Если они изучали его привычки и его образ жизни, то наверняка не могут рассчитывать на это. Да, к тому же, и на кой черт им его хорошее настроение? Плевать они хотели с колокольни, ещё более высокой, чем та, на которую он взбирался во сне, на расположение его духа и на то, насколько уютно он будет себя тут чувствовать. Тогда — зачем было оставлять в шкафу костюмы?

Может быть, одежда предназначалась для кого-то другого? Очень сомнительно. Пока все, что он примерял, абсолютно точно соответствовало его размерам. Можно было бы подумать, что выбор делался его близкими. Ну а поскольку это исключалось, оставалось предположить, что следили за ним действительно весьма основательно, а потому — пожелай эти люди «убрать» его, они скорее всего давно бы уже сделали это. Отсюда следовало, что Владислав Андреевич или кто там ещё стоял за ним, действительно не собирались убивать его. Но почему? Чем он отличался от покойного Игоря Снитко или от того Мишки Филимонова, которого теперь эти люди собирались ликвидировать с его помощью? Более покладистым характером? Сомнительно. Не считают же его в конце концов совсем уж безвольным! Нет, за всем этим наверняка крылось нечто иное. Что-то, чего он пока ещё никак не мог понять. Скорее всего, эти люди полагают, будто смогут сломить его и вить из него в дальнейшем веревки, заставляя его всегда и во всем танцевать под их дудочку. Другого объяснения молодому человеку просто не приходило на ум.

Его размышления были прерваны звуком, похожим на удар гонга. За долю секунды до этого прекратилась несущаяся из телевизора музыка. «Я попрошу вашего внимания, Антон», — прозвучал голос Владислава Андреевича. Голос доносился не из переговорного устройства, в этом Стахов был уверен.

Антон сбросил с лица прикрывавшую его газету и увидел смотрящего на него с экрана Владислава Андреевича. Это впечатляло.

— Я жду гостей, — меж тем продолжал гостеприимный хозяин. — И хотел бы, чтобы вы присоединились к нам.

— Это приказ?

— Если хотите… Поэтому переодевайтесь. Минут через двадцать за вами зайдут.

Снова прозвучал звук гонга, и в сопровождении одетых в камзолы и парики танцоров на экране телевизора появилась пышнотелая темнокожая певица, в выступление которой столь бесцеремонно вмешался Владислав Андреевич.

Антон поставил на место мебель, привел себя в порядок и переоделся. При этом оказалось, что пиджак первого из примеренных им костюмов чуть-чуть ему узок.

Итак, постепенно всему находилось объяснение. Стало понятным, для чего в шкафу висели костюмы. Никаких случайностей. Они тут исключались. Здесь все предусмотрено. Похоже, эти господа нимало не сомневались в том, что так или иначе заставят его танцевать под свою дудочку. Судя по всему, они были на все сто процентов уверены в том, что все будет именно так, как задумано ими. «Ну что ж, — подумал Антон. — Хорошо. Посмотрим». Внезапно им овладело ожидание приближающегося чуда. Нет, даже не чуда, а скорее некоего ответственного момента, который наверняка окажет влияние на то, как сложится его жизнь в ближайшее время. Он почувствовал легкое возбуждение вроде того, что было ему так хорошо знакомо по спортивному прошлому. Нечто подобное он ощущал обычно перед ответственными соревнованиями. Вот и теперь, удобно расположившись в кресле, он торопил время — что-то там будет? Что ожидает его буквально через несколько минут?

Когда раздался звук вставляемого в замочную скважину ключа, молодой человек отложил в сторону лежащий на коленях журнал и не спеша поднялся навстречу входившему в тамбур Петровичу. На сей раз этот господин со спокойными выпуклыми глазами был одет в отлично сидевший на нем темно-серый костюм.

— Приветствую! — деловито поздоровался он со Стаховым, не подавая ему при этом руки, и прошел в комнату. — Газеточки почитываем?

— Ну не спать же мне в конце концов целый день, — пожал плечами Антон. — Вот и читаю, да ещё смотрю телевизор.

— Молодец, — одобрил Петрович. — Кстати, меня зовут Павлом Петровичем.

Антон в ответ лишь вежливо склонил голову. А Павел Петрович меж тем критически оглядел его и заметил:

— Совсем другой человек. Вот что значат спокойная жизнь да хорошее питание!

Стахов снова промолчал.

— Ну пошли, что ли, молодой человек… Чтобы ваше пребывание тут было не столь однообразным, в вашу честь тут решили устроить небольшую вечеринку.

Произнес он это таким тоном, что трудно было понять — одобряет он подобное решение, или посмеивается над ним.

Антон первым направился к выходу.

— Не спешите, — остановил его Петрович. — Чтобы от дневного света у вас не заболели с непривычки глаза, мы их на время прикроем шапочкой. Ребята! — окликнул он, и из коридора навстречу Антону в тамбур вошли двое парней.

Этих охранников Стахов видел впервые. Как и вчерашние Николай с Виктором, при высоком росте оба они отличались крепким телосложением.

Антон ожидал, что ему наденут на глаза повязку, но «ребята» просто преградили ему выход.

— Надевайте, — приказал позади голос Павла Петровича.

Стахов оглянулся — господин с выпученными глазами протягивал уже знакомую ему по предыдущей ночи вязаную шапочку с подкладкой.

— Не бойтесь, она чистая, — заметив, очевидно, выражение брезгливости на лице Антона, заверил его Павел Петрович.

Антон натянул шапочку до подбородка, после чего его взяли за локоть и подтолкнули вперед.

И снова были коридоры и лестницы, по которым он поднимался и спускался, снова был мягкий палас и был гладкий паркет под ногами. А потом последовало предложение остановиться. На сей раз путешествие с закрытыми глазами длилось, как показалось Антону, существенно дольше, нежели накануне. Когда же, наконец, шапочка была снята с его глаз, молодой человек обнаружил, что стоит в том самом просторном холле, в который его накануне завели с улицы. Только на сей раз он находился в противоположной от входа стороне — под ведущей на галереею правой лестницей. Это молодой человек сообразил почти сразу, как только получил возможность оглядеться по сторонам.

— Что, шея болит? — не скрывая иронии, поинтересовался стоявший в метре от него Петрович.

Охранники отступили несколько в сторону, однако продолжали оставаться рядом.

— Да не то, чтобы болит, а… любопытно, знаете ли. И, признаюсь, никак не ожидал, что мне предложат переодеваться для вечеринки, которая будет проходить под лестницей в вашей компании.

— Остряк… — недовольно поморщился Петрович и начальственно бросил охранникам, — Свободны.

Антон проследил, как один из охранников отошел к стене, а второй направился к выходу на улицу.

Хотя шел только шестой час, солнца за огромными стеклянными окнами не было видно. На улице стояла пасмурная погода, и, судя по всему, лишь совсем недавно прошел дождь. Во всяком случае, асфальт перед особняком казался черным, как это бывает, если его полить водой.

— Ну что, соскучился по свободе? — переход на ты, поинтересовался Петрович. — Наглядеться не можешь?

Антону хотелось ответить ему какой-нибудь колкостью, но он сдержался и ограничился лишь тем, что слегка пожал плечами.

— Тогда пошли развлекаться, — и, взяв молодого человека за локоть, Петрович слегка подтолкнул его к расположенным как раз посередине между двумя лестницами широким двустворчатым дверям.

Как и на втором этаже, здесь оказался вход в коридор. Коридор этот был очень широким и коротким. С правой стороны в его стене было три двери, с левой — лишь две. Еще одна дверь завершала торец коридора. Откуда-то сверху доносилась негромкая музыка. В простенках между дверями на изящных трубчатых подставках и на красивых керамических тумбах стояли вазоны с цветами и с каким-то экзотическими растениями. «Интересно, а они не искусственные?» — подумалось Стахову.

— Нам сюда, — оповестил пучеглазый господин и толкнул ближайшую к ним дверь слева.

Антон переступил порог большой и довольно уютной гостиной. Она освещалась двумя свешивающимися с потолка большими сверкающими люстрами, а также укрепленными по стенам светильниками в форме морских моллюсков. Длина помещения вдоль отделяющей его от коридора стены была несколько больше ширины. Справа от входа в гостиную под одной из люстр стоял готовый к приему гостей почти прямоугольный стол. Второй точно такой же стол располагался перпендикулярно первому слева у торцовой стены помещения. По всей видимости, в случае приема большого количества гостей два стола составляли вместе. В результате, подумал Антон, должно было образовываться пространство, соизмеримое с площадью кухни в квартире его матери. Теперь же на расположенном у стены столе просто стояли вазы с фруктами, подносы с бокалами и многочисленные бутылки с напитками. А в углу у окна блестел полировкой новехенький концертный рояль.

Вокруг первого (уже сервированного) стола на изрядном расстоянии один от другого стояли восемь — по два с каждой стороны — стульев. Через огромные окна-стены открывался унылый вид на мокрый газон, из которого похожими на громоотводы длинными и тонкими верхушками поднимались к затянутому облаками небу молодые «голубые» ели. На переднем плане вдоль узкой асфальтированной дорожки шла лента цветочной клумбы.

В гостиной вдоль стен стояли удобные кресла и диваны. С одного из них — стоявшего вблизи окна у правой стены — поднялась девушка лет девятнадцати-двадцати и, глядя на вошедших, замерла в несколько принужденной позе.

— Иди-ка сюда, Жанна, — позвал её Петрович и вновь слегка подтолкнул Антона за локоть вперед. — Знакомьтесь.

Идущая навстречу Стахову девушка была отлично сложена. Антон невольно сразу обратил внимание на её идеальные по форме длинные ноги и на высокую грудь. Да и трудно было не заметить их, поскольку туалет девушки явно был рассчитан именно на то, чтобы эти несомненно весьма выигрышные детали сразу же бросались в глаза всем, кто по неосторожности окажется в радиусе менее десяти-пятнадцати метров от их обладательницы. Здесь они должны были сработать, как незамеченная вовремя мина, и сразу же бить наповал. И они несомненно «срабатывали» и с успехом поражали потенциального «противника» вне зависимости от его возраста и даже от пола…

— Жанна, — протягиваю руку, приятным контральто представилась длинноногая особа и, выслушав приличествующие подобному случаю банальности, заверила Антона, что знакомство ей тоже очень приятно.

При росте под метр восемьдесят стоявшая перед Стаховым девушка отличалась довольно хрупким сложением. У неё были несколько покатые плечи и узкая талия, выигрышно подчеркивающая высокие красивые бедра.

«Платиновые» волосы не скрывали высокого выпуклого лба девушки. Черты её лица можно было определить словом «правильные». Правда, с точки зрения классических канонов не совсем идеальным мог показаться её прекрасно очертанный чувственный рот. Наверное, он был чуточку великоват для этого тонкого лица с красивым тонким носом, точеным подбородком и с широко расставленными серо-голубыми глазами. И ещё эти глаза… Что-то было в них такое, что несколько портило общее впечатление от этого бесспорно очень выразительного и удивительно привлекательного лица. Наверное, девушка знала об этом, а потому избегала смотреть в глаза собеседнику. «Скорее всего, невольно заинтригованный, с досадой подумал Стахов, — в её глазах можно прочитать что-нибудь такое, что не предназначается для всеобщего оповещения».

— Ну что ж вы стоите тут? — меж тем решил прервать возникшую напряженную паузу Петрович. — Чего скучать зря? Пошли, пока народ не собрался, примем по аперитивчику, — и он направился к стоявшему у стены столу с напитками.

Антон непроизвольно взял Жанну за тонкий локоть и они последовали за Павлом Петровичем.

— Тебе с апельсиновым? — беря бутылку «Мартини», полуутвердительно обратился к девушке немолодой господин. По всему чувствовалось, что он хорошо знал её предпочтения.

Жанна кивнула.

— Ну а ты уж, Андрей, будь добр, поухаживай за собой сам.

— Поухаживаю, — пообещал Стахов и отпустил локоть девушки. Обязательно поухаживаю.

Он плеснул себе в бокал немного джина и дополнил его до половины тоником. А Жанна взяла поданный ей бокал и сразу же вновь встала рядом с Антоном, слегка касаясь его теплым бедром.

— Чего вы такие кислые? — поинтересовался Петрович. — Жизнь хороша и прекрасна. Особенно когда есть, что выпить. Так что пейте. Нечего тут изображать из себя рождественских ангелочков.

Жанна послушно сделала несколько глотков, Антон же демонстративно поставил свой бокал на стол. В это время за его спиной раздался звук открываемой двери. Молодой человек оглянулся. В помещение входили четверо. Это был Владислав Андреевич в сопровождении яркой миниатюрной блондинки лет тридцати — тридцати пяти и сухощавый господин предпенсионного возраста с непропорционально крупным лицом, как будто небрежно вырезанным кухонным ножом из полена мореного дерева. На согнутой в локте правой руке этого господина покоилась рука полной седой дамы.

— Рад видеть вас, — направляясь к устроившейся у стола с напитками троице, слегка приподнял в приветствии руку Владислав Андреевич.

В результате последовавшего затем знакомства выяснилось, что его миниатюрную спутницу звали Аллой Семеновной. Судя по всему, была она спутницей жизни элегантного киднаппера. А сопровождавшая их пара не просто заехала к нему в гости. Пожилой господин с непривычной для русского уха фамилией Кашайке оказался бизнесменом из Цвикау. И приехал он в Россию по делам фирмы. Фолькмар Кашайке неплохо говорил по-русски. Настолько неплохо, что его русская по происхождению супруга наверное могла бы даже позавидовать ему. Во всяком случае, после продолжительного проживания за рубежом её жесткий выговор резал слух в гораздо большей степени, чем откровенный акцент господина Кашайке.

— Рекомендую вам познакомиться поближе, господа, — меж тем своим выразительным баритоном заполнял паузу Владислав Андреевич. — У вас вполне могут найтись общие интересы. Могу сообщить тебе, Фолькмар, что господин Стахов также торгует бытовой электроникой.

— Вот как! — вежливо обрадовался господин Кашайке. — Уверен, в дальнейшем мы сможем быть друг другу полезны.

Через некоторое время хозяева и гости заняли места за столом. Жанна, как нечто само собой разумеющееся, заняла место рядом с Антоном. Сидели они лицом к окнам и спиной к входу в гостиную. Напротив разместилась чета Кашайке, справа — Владислав Андреевич со своей супругой. Лишь Петрович был здесь без женщины. Сидел он напротив хозяина дома в гордом одиночестве. Но это, судя по всему, его не особенно огорчало.

Разговор вертелся в основном вокруг превратностей погоды, которая в самый разгар лета неожиданно преподнесла такой пасмурный и необычайно холодный день. Говорили хозяева и немецкие гости. Антон же с напряженным вниманием вслушивался в беседу, надеясь выяснить из нее, где, в каком регионе он в настоящий момент может находиться. А между делом он исправно ухаживал за сидевшей рядом с ним Жанной, не забывая при этом и о себе. Странным образом у него вновь пробудился аппетит.

С появившимися в очередной раз официантами в гостиную вошел ещё кто-то. Человек этот не подошел к столу, а скромно остановился у стены сбоку. Он был внешне очень похож на одного из оставшихся за дверью охранников. Никто, включая Стахова, не обратил внимания на него появление. А через несколько минут хозяин произнес по-восточному витиеватый тост в честь милых дам. Все поднялись с бокалами в руках. И в тот момент, когда Антон чокался со своей соседкой, помещение внезапно озарилось фотовспышкой — вошедший с официантами человек оказался фотографом. Почему-то Стахов был абсолютно уверен, что в центре только что сделанного кадра был запечатлен именно он…

Потом были ещё тосты. И снова все поднимались, чокались и улыбались. При этом практически каждый раз человек с фотоаппаратом оказывался в позиции, наиболее удобной для того, чтобы заснять Антона. «Готовят фотодокументы», — мысленно констатировал молодой человек. Он невольно отметил также, что Павел Петрович, если и попадал случайно в кадр, то обычно только со спины.

После горячего женщины попросили извинения и удалились. Петрович достал трубку и направился к роялю, рядом с которым и устроился на диване. А Владислав Андреевич предложил немецкому гостю и Антону сделать фото на память и указал на диванчик, на котором до появления в гостиной Петровича со Стаховым в одиночестве скучала Жанна. Отказываться от предложения у Стахова оснований не было — в конце концов его уже не раз засняли тут в самых разнообразных ракурсах. Еще одно фото в дружественной обстановке кому от этого будет хуже? Немного помедлив, Антон последовал за хозяином и его гостем.

— Wenn nichts dazwischen kommt, werden wir schon in zwei Tagen wieder auf dem Heimweg sein., - негромко говорил господин Кашайке Владиславу Андреевичу, а тот, разглядывая ногти на пальцах своей левой руки и по всей видимости думая о чем-то своем, рассеянно кивал гостю.

— Вы не говорите по-немецки? — прервался немецкий гость, заметив подходящего Антона.

— Увы, — развел руками Антон. — К сожалению, не говорю.

— Я как раз говорил Владиславу, что на днях мы с женой собираемся уезжать, — счел необходимым посвятить молодого человека в суть сказанного господин Кашайке. — Все дела закончены. И если прежде у меня ещё были какие-то сомнения, то теперь, когда погода испортилась, мы предпочтем отдохнуть ещё где-нибудь.

— Чем же вам не нравятся здешние места? — поинтересовался Антон, присаживаясь рядом.

— Места тут замечательные, — вежливо похвалил гость. — Особенно мне понравилось это место… Спасское Лутовиново, кажется?

«Вот это да! — пронеслось в голове у молодого человека, — неужели меня завезли на Орловщину?!! И на кой черт это было им делать?»

— Да, — вслух произнес он, — Недаром на здешней земле вырос такой замечательный певец Земли Русской, как Иван Тургенев…

— Я не очень хорошо знаю русскую литературу, — признался немецкий коммерсант, — Хотя люблю её. Работа, хочу вам сказать, отнимает у нас очень много времени.

— Работа у всех отнимает много времени, — улыбнулся Владислав Андреевич и повторил, — У всех. Поэтому давайте оставим себе на память о редких, но приятных минутах общения и отдыха хотя бы фотографии… Мы готовы, Рафаил.

Фотограф присел и сделал снимок.

— Я попрошу вас, Андрей, — пересядьте-ка ко мне, — указал на место рядом с собой Владислав Андреевич. — А Рафаил сделает ещё несколько снимков.

Когда молодой человек занял место рядом с хозяином особняка, тот по-дружески забросил руки на плечи сидевших по обе стороны от него гостей и приказал: «Давайте, Рафаил». И снова, слепя глаза, несколько раз сверкнула вспышка.

Последующие после фотографирования минут десять-пятнадцать прошли за общими разговорами о перспективах торговли в России западной электроникой и о конкуренции ей со стороны дешевой продукции стран юго-восточной Азии. Когда же вернулись женщины, хозяин заявил, что неплохо было бы потанцевать, и со спинки дивана взял в руки пульт дистанционного управления. Почти сразу же едва слышимая до того музыка заполнила своим звучанием гостиную.

Владислав Андреевич церемонно пригласил госпожу Кашайке, а её супруг, в свою очередь, — гостеприимную хозяйку. Петрович продолжал сидеть в своем углу, вновь набивая свою трубку и время от времени поглядывая в сторону остальных. А Жанна взяла Антона за руку и прошептала: «Пойдем, мне так хочется танцевать».

— Я… — молодой человек хотел соврать, что не танцует, но что-то в глазах стоящей рядом красавицы вдруг спутало его мысли, и он неожиданно для себя завершил, — Я как раз собирался пригласить тебя.

Стахов и сам не мог бы объяснить, почему вдруг обратился к практически незнакомой ему девушке «на ты». Но это произошло как-то само собой и, судя по всему, было воспринято ею как должное. Девушка забросила руки ему на плечи и тесно прижалась к молодому человеку.

— Ты давно знаком с Владиславом Андреевичем? — поинтересовалась Жанна, когда они оказались достаточно далеко от остальных танцующих.

— Нет, — покачал головой Антон. — Гораздо меньше, чем он со мной.

— Как это?

— Шучу. А ты его хорошо знаешь?

— Я? — переспросила девушка. — Я… В общем, меня иногда приглашают сюда, когда приезжают гости.

Негромкий звонок отвлек внимание Стахова. Он посмотрел в направлении, откуда донесся звук. Петрович извлекал из кармана трубку мобильного телефона.

— А где ты живешь? — полюбопытствовал Антон.

— Здесь. В Орле. Прежде мы жили в Белгороде, но потом… В общем, когда я закончила школу, мы с мамой переехали в Орел. — И Жанна заглянула в глаза Антону, будто желая убедиться, что ему действительно интересно то, о чем она ему рассказывает.

— Твоя мама знает, где ты?

Девушка ответила не сразу. Слегка отстранившись, она снова внимательно посмотрела в лицо своему партнеру, а затем холодно спросила:

— А какая тебе разница?

— Извини. Я не хотел тебя обидеть. Просто мне подумалось, что твоя мать должна очень волноваться, когда её красавица дочь уходит под вечер неизвестно куда.

— Ну почему же — неизвестно куда? — пожала плечами девушка; по всей видимости, упоминание о красоте все-таки польстило Жанне. — Ей все прекрасно известно.

— А как ты будешь добираться отсюда домой?

— Меня завтра довезут до дома, — девушка вновь плотно прижалась к Антону и слегка провела ладонью по его затылку, после чего её рука осталась покоиться на шее молодого человека.

Несколько разгоряченного выпитым Стахова это прикосновение, а также тесный контакт с соблазнительным девичьим телом не оставили спокойным. Сердце его начало глухо биться. Это и неудивительно — в конце концов, он уже несколько суток был лишен женского внимания. Да к тому же ещё танцевавшая с ним девушка действительно была более чем хороша собой и весьма соблазнительна. Не осталась без его внимания и её последняя фраза относительно «завтра». Молодой человек невольно отметил, что Жанна собирается оставаться тут до следующего дня. «Очень похоже на то, что мой необычайно гостеприимный хозяин делает мне в её лице подарок, — подумал он. — И она, очевидно, прекрасно знает, что сегодня нам предстоит спать вместе».

— А сколько тут ехать до города? — поинтересовался Антон.

— Сколько? — удивленно переспросила девушка. — До города?

— Ну, до твоего дома.

— Машиной тут недолго. Минут двадцать пять. Максимум полчаса… А ты правда торгуешь электроникой?

— А разве Владислав Андреевич когда-нибудь обманывает? — вопросом на вопрос ответил Антон, и тут случайно встретил направленный на него взгляд продолжавшего сидеть в углу Петровича. В его взгляде читалась сложная смесь удовлетворенности и самодовольного презрения к наблюдаемому «объекту». Так пастух, сопровождающий на скотобойню животных, может смотреть на не вовремя возбудившегося присутствием коровы быка. «Да уж, — можно было прочесть в глазах пучеглазого господина, — Слаб человек. Ох, как же он слаб и как глуп!». Но, судя по всему, никто и не ожидал от Стахова ничего иного. Пока все шло именно так, как, очевидно, было задумано заранее.

— Не знаю, обманывает ли он, — честно призналась девушка, и дипломатично завершила, — Но думаю, что нет… А что?

— А то, что я действительно занимаюсь электроникой.

— А я учусь, — непосредственно сообщила Жанна. — В педе. Буду потом учить детишек английскому. А ещё лучше — устроюсь куда-нибудь в офис переводчицей.

— Устроишься, — уверенно пообещал Антон. — Обязательно устроишься.

— Я тоже так думаю, — улыбнулась девушка.

Вновь сверкнула вспышка.

— Фотограф явно неравнодушен к тебе, — заметил Антон. — Он все время нас фотографирует.

Музыка закончилась, чтобы после короткой паузы начаться снова. На сей раз звучал старый рок. «Кажется Элвис, — мысленно отметил Антон. „Тутти-Фрутти“».

Жанна потянула молодого человека к стоявшему у стены столу с напитками:

— Пошли, мне хочется чего-нибудь попить.

— Пошли.

Когда они приблизились к столу, Антон оглянулся — две немолодые уже с его точки зрения пары, поменявшись партнершами, самозабвенно танцевали на свободном пространстве по обе стороны от стола. Даже полная супруга господина Кашайке весьма легко и довольно изящно прыгала в такт музыке вокруг своего мужа.

— Ну что же ты? — напомнила о себе Жанна.

— Слушай, ведь здорово, а? — кивнув в сторону танцующих, одобрил молодой человек. — Так что тебе налить?

— Какого-нибудь соку.

— Апельсинового со льдом, — подсказал подошедший к ним Петрович. — И плесни ей в бокал немного белого вермута.

Антон вопросительно поглядел на девушку. Та молча кивнула, и молодой человек приготовил ей требуемый напиток.

— Ты, милочка, отдохни пока тут, а мы с твоим кавалером немного пройдемся, — заметил Петрович, и его цепкие пальцы привычно взялись за локоть Стахова.

— Хорошо, — кивнула девушка и пошла к креслу, с которого только что поднялся пучеглазый господин.

Ведомый Павлом Петровичем, Антон послушно направился к дверям.

— Что, хороша девочка? — искоса глядя на молодого человека, спросил его пучеглазый сопровождающий.

— Да уж, — кивнул Антон. — Такая достойна лучшей участи, нежели развлекать тут ваших гостей.

— Что ты можешь знать о её участи? Если хочешь знать, ей могут позавидовать многие наши кинозвезды. В материальном плане, по крайней мере… — Они вышли за дверь гостиной. — Я думаю, ты уже догадался, что её пригласили для тебя. Так что пользуйся, не упускай момент, молодой человек.

— Я…

— И не надо ничего говорить мне о высоких моральных устоях и рассказывать о горячо любимой супруге. Я достаточно многое знаю о тебе.

— Не надо, так не надо, — согласился молодой человек. — А где тут у вас эти самые удобства?

— Сортир, что ли?

— Вот именно.

— Сейчас тебя проводят, — останавливаясь, пообещал Петрович и окликнул, — Эй, Серый! Ты где там?

Из-под лестницы вышел один из парней, провожавших Андрея из его комнаты в гостиную.

— Пойдем. Нашему гостю пописать потребовалось. Или ещё что, — объявил Павел Петрович.(Так что нужно будет проводить его.

— Ладно.

— Что?!!

— Будет сделано.

— Вот то-то же, — благосклонно кивнул Петрович. — И не забудь — он у нас парень прыткий, так что будь начеку.

— Будет сделано, — вновь повторил парень и взял Антона за правый локоть. — Пошли.

Стахов полагал, что Петрович останется, однако он не отпустил его левую руку и также пошел с ними. Они обошли ближайшую к ним лестницу и оказались в нешироком пространстве, ограниченном с одной стороны слегка изогнутой лестницей, а с двух других — стенами. В стене, что примыкала к лестнице, была дверь. Вот в не-то они и вошли.

За дверью находился обычный «казенный» туалет. В тамбуре слева было две раковины, над которыми вдоль стены размещалось одно длинное зеркало. Рядом с ним висела электрическая сушилка для рук, и из-под небольшого козырька в стене выглядывал оборванный конец бумажного полотенца. Тут же в углу стояла сверкающая чистотой нежно-зеленая урна. У противоположной стены напротив урны почему-то стоял стул из гнутых никелированных трубок с натянутой поверх них имитацией кожи.

Вторая дверь, конечно же, вела собственно в туалет.

— Давай, Антон, встань-ка пока вот тут, — деловито приказал Петрович, подталкивая молодого человека вправо. — Да нет, не так. Лицом в угол, и руки положи на затылок… Молодец. А ты, Серый, пока я не вернусь, можешь посидеть на стуле. Но не расслабляйся. Только достань «пушку» и — чтобы ни-ни! Головой за него отвечаешь. Понял?

— Понял.

Судя по всему, Серый решил не садиться. Он оставался метрах в полутора-двух позади Стахова. Антон лишь услышал, как открылась дверь и по кафелю прозвучало не более пяти шагов Петровича. После чего все смолкло. Лишь тихо журчала льющаяся где-то вода.

Через некоторое время звук шагов оповестил о возвращении Петровича. Вернувшись, он сразу же распорядился:

— Можешь развернуться, Антон. И опусти руки. Теперь твоя очередь. Серый тебя проводит, что б одному не страшно было.

Повернувшийся Стахов увидел, что охранник действительно расположился у него за спиной с пистолетом в руке, а Петрович стоит рядом с раковиной. По всей видимости, он ожидал, когда молодой человек пройдет в туалет, чтобы затем помыть руки.

Игорь направился к медленно закрывавшейся двери.

— Серый! Дверь не закрывай. Оставь её открытой, — прозвучало им вслед.

За дверью слева на стене были укреплены писсуары, а справа размещались три кабинки. В дверь ближайшей из них и направился Стахов. Войдя, он собрался закрыть за собой дверь, однако Серый придержал её. «Не велено» — напомнил он.

— Да брось ты! — возмутился Антон. — Тебе же сказали о другой двери. О той, что ведет к умывальникам.

— Кому говорят — не велено! — вновь повторил парень.

— Павел Петрович! — вновь выходя из кабинки, возроптал Стахов. — Да что же это такое?!! Вы что, боитесь, я сбегу от вас через унитаз? Так, что ли?

— Ладно, пусть прикроет дверь, — после короткой паузы милостиво согласился Петрович. — Только что б не закрывал на защелку.

Антон вновь зашел в кабинку и прикрыл за собой дверь. Однако оставалась узкая щель — охранник стоял с противоположной стороны, держась одной рукой за ручку и не позволяя закрыть дверь полностью.

Стахов поднял крышку унитаза и встал на него. Затем осторожно начал выпрямляться. Через верх кабинки он видел выход из помещения. Ведущая в «предбанник» дверь медленно закрывалась. Во всяком случае, уже ни Антон не мог видеть Петровича, ни Петрович не мог видеть его. Да и дежурившего у кабинки охранника прикрывающаяся дверь, скорее всего, уже также заслоняла собой от оставшегося в соседнем помещении господина.

Антон оперся о верхний край кабинки и слегка привстал — менее чем в полуметре перед ним виднелась коротко постриженная макушка охранника. Осторожно выпрямляясь, Стахов медленно подался вперед. Теперь он практически полностью мог видеть находившегося внизу Серого. Держась левой рукой за дверцу, охранник стоял лицом к выходу из туалета. И хотя Антон старался двигаться бесшумно, в последний момент Серый видимо все-таки почувствовал нечто неладное и резко вскинул голову. Но было уже слишком поздно. Перенося тяжесть тела в основном на левую руку, Антон на доли секунды как бы завис над парнем и тут же нанес ему ребром ладони удар. Охранник лишь сдавленно икнул и сразу же начал оседать на пол. Но ещё до того, как он коснулся его, раздался лязг упавшего на кафель пистолета.

 

ГЛАВА 16

— Что там? — тут же обеспокоено поинтересовался из «предбанника» Петрович. — Что там случилось, Серый?

— Извините, Пал Петрович! — выскальзывая из кабинки и переступая через лежащего охранника, поспешил ответить вместо Сергея Антон. — Это моя вина. Такой неуклюжий… Уронил, видите ли, сиденье на унитаз.

Стахов говорил, стараясь не делать пауз. При этом он успел нагнуться, поднял с пола пистолет и тут же на цыпочках метнулся к полуоткрытой двери в соседнее помещение.

— Что ты там плетешь? Какое ещё к черту сиденье?

По негромкому звуку приближающихся шагов Антон понял, что Петрович пошел ему навстречу.

— Эй! Серый!

Теперь едва ли имело смысл отвечать: по звучанию голоса пучеглазый господин наверняка бы понял, что за дверью его поджидает опасность. Поэтому Антон молча сделал ещё пару быстрых шагов и правой ногой резко толкнул дверь от себя. Она распахнулась, с ударом отбросив назад протянутую к ней с другой стороны руку пучеглазого господина. Теперь прямо перед Антоном с недоуменно-недовольным выражением внезапно вытянувшегося лица стоял Павел Петрович. Наверное, в иной ситуации его поза могла бы показаться даже забавной. Чтобы избежать удара дверью, он слегка отклонился назад. Сработал рефлекс, и, защищая лицо, его левая рука после удара о дверь взметнулась вверх. Правая же, привычным движением отводя в сторону полу пиджака, устремилась назад к поясу, где, как мог предположить Антон, был на всякий случай заложен пистолет.

— Тихо! — негромко, но весьма внушительно произнес Антон и повторил, Тихо!

Чтобы удержать равновесие, Павел Петрович был вынужден сделать короткий шаг назад.

— Еще движение — и я стреляю, — все так же вкрадчиво предупредил Стахов. — А сейчас — спокойно и ме-едленно разводишь обе руки в сторону, затем поднимаешь их вверх и кладешь ладонями на затылок… Вот так. Теперь не спеша поворачиваешься ко мне спиной… Давай-давай, я не обижусь, что ты демонстрируешь мне свои тылы.

Петрович молча выполнил подкрепленное направленным на него стволом пожелание.

— Иди к стене, — продолжал командовать Антон. — Остановись. Упрись ладонями о стену… Ноги дальше от стены… Еще дальше. Так. Теперь расставь ноги шире.

— Ты… — хотел что-то сказать Петрович, но Антон, ощутимо ткнув его стволом по ребра, не дал пучеглазому господину договорить. «Т-с-с!» прошептал он при этом.

У Павла Петровича обнаружилась трогательная любовь к оружию. Сзади под пиджаком за брючным ремнем торчал привычный «Макаров». Под мышкой в кобуре покоился револьвер незнакомого Стахову производства. Во внутреннем кармане рядом с расческой и «паркеровской» авторучкой хранился удобный нож с выкидным лезвием.

Забрав оружие, Антон на секунду задумался, а затем быстро нанес Петровичу кулаком удар по затылку. Когда тот стал падать, Стахов подхватил его и перетащил в отделение с кабинками. Тут он опустил его в углу на кафельный пол и занялся ещё не успевшим придти в себя охранником. Для начала он затащил парня в дальнюю от входа кабинку и положил, прислонив правой щекой к унитазу. Затем обыскал. В амуниции Серого нашлись наручники, которыми молодой человек соединил обнимающие унитаз руки охранника. В рот ему он запихнул оторванную половинку огромного носового платка, а вторую половинку использовал для того, чтобы сделать ему повязку на рот. Не умещавшиеся в кабинке ноги охранника пришлось протащить понизу в соседнюю кабинку — чтобы они не оставались в проходе. Теперь, кажется, Серый уже не представлял для него особой опасности.

Стахов прикрыл ведущую в «предбанник» дверь и вернулся к Павлу Петровичу. Тот, судя по всему, все ещё пребывал в бессознательном состоянии. А с ним Антону нужно было срочно пообщаться. Предварительно намочив руку спускаемой в унитаз холодной водой, молодой человек похлопал ею по лицу уже начавшего постанывать господина.

«Ты кто?» — был первый вопрос открывшего глаза Петровича. Пока что он ещё не осознавал происходящее. И он наверняка не симулировал. Судя по «плывущему» недоуменному взгляду, Павел Петрович действительно не отдавал себе отчета в том, где именно и в чьем обществе он теперь находился. «Отвечай, — через несколько мгновений слабым голосом вновь потребовал он. Ты почему молчишь? А?».

Антон отметил, что артикуляция расслабленно сидевшего в углу Петровича была «смазанной», губы ещё не особенно повиновались говорящему.

— Т-с-с! — поднес палец к губам Стахов. — Я тот, кто сразу свернет тебе шею, если ты вздумаешь шуметь.

— Антон Стахов, — на сей раз довольно четко выговорил пучеглазый господин.

— Точно, — несмотря на не располагающую к веселью обстановку, Антон невольно улыбнулся. — Это ж надо — стоило пообещать свернуть шею, как к тебе сразу же вернулась память!

— Антон Стахов, — повторил Петрович и попросил, — Помоги мне подняться.

Всего ещё менее минуты тому назад бессильно валявшийся в углу как полуспущенный надувной матрас, пучеглазый господин на удивление быстро приходил в себя.

— Охотно, — подавая лежащему руку, кивнул молодой человек. — Только без шуток. Пристрелю. Понял? Мне терять нечего.

Видимо, Павел Петрович уже успел в основном вспомнить и осознать события последних минут. Однако силы ещё не совсем вернулись к нему. Когда Антон поставил сего господина на ноги, его ещё слегка качало, поэтому он был вынужден прислониться спиной к стене.

— Понял, — с запозданием ответил Петрович и провел ладонью по лицу.

— Куда вы собирались отвести меня? — вновь переходя «на вы», поинтересовался Антон.

— Отвести тебя? — переспросил его пленник. — Ну да… Мы должны были кое-что обсудить с тобой. В кабинете.

— Мы — это кто? И что нужно было обсуждать?

— Подожди, — Петрович на доли секунды закрыл глаза и затем продолжил, не отвечая на заданный вопрос. — Имей в виду, сейчас ты допускаешь большую ошибку, Антон. Если не думаешь о себе, то не забывай по крайней мере о своих близких.

— Очень трогательно. Оч-чень. — Антон помолчал, — Какая забота! Я чувствую, судьба моих близких заботит вас существенно больше, чем ваша собственная.

— Я…

— У меня нет времени повторять дважды вопросы. — Антон достал из кармана «конфискованный» у Петровича нож и нажал на кнопку — с легким щелчком выскочило лезвие. — Именно в заботе о своих близких я буду каждый раз втыкать вам нож в ногу или в руку, когда вы будете медлить с ответом. А если вздумаете кричать — прирежу… Ну?

— Понял. Я собирался привести вас в кабинет, — также неожиданно переходя «на вы», сообщил Петрович. — Туда же после моего звонка должен был зайти и Владислав.

— Зачем я понадобился вам в кабинете?

— Завтра утром вам следовало выезжать домой.

— Завтра? Меня же, вроде, оставляли тут на двое суток, — напомнил Антон.

— Обстоятельства изменились.

— Так почему было не сообщить мне об отъезде сразу после приятно проведенной ночи?

— Нам нужно было на трезвую голову оговорить кое-что, — пояснил Петрович. — И… — Он помолчал немного и решительно добавил, — Вы должны были ещё подписать… некоторые бумаги.

Стахов задумчиво кивнул — «ясно». Откуда-то продолжало доноситься тихое журчание воды. Ничто более не нарушало тишины.

— Значит так. — Стахов взял своего собеседника за плечо. — Мы сейчас идем в кабинет. Вы меня ведете туда.

— Не боитесь?

— Теперь ваша очередь бояться, — снимая пиджак, усмехнулся Антон и перекинул пиджак через левую руку.

Приблизительно через минуту из дверей туалета плечо к плечу вышли двое. Петрович держал Антона за локоть левой руки. Правая рука молодого человека пряталась под пиджаком, свисавшим с предплечья его левой руки. Они вышли из-за лестницы и, держась все также согласно рядом, начали подниматься наверх. На галерее у перил — практически посредине между двух лестниц — стоял склонный к полноте человек тридцати с небольшим лет. Человек спокойно наблюдал за идущими по лестнице.

— Как дела, Роман? — как-то очень буднично поинтересовался Петрович.

— Все нормально, Пал Петрович, — ответил тот, кого пучеглазый назвал Романом. — Водители сегодня не потребуются?

— Нет. Сегодня нет. Только…

— Что, Пал Петрович?

— Ничего. Я хотел поинтересоваться — ты не устал дежурить?

— Нет, что вы! — Роман явно удивился по всей видимости не совсем обычному вниманию начальства. — Я же заступил меньше трех часов тому назад.

— А, ну да, конечно… Дежурь… — и Петрович, все так же придерживая молчащего Антона за локоть, прошел к кабинетной двери.

Поворачивая — как подсолнух за солнцем — голову за проходящим мимо начальником, Роман мог видеть, как тот, согласно вышагивая в ногу со своим пленником, распахнул дверь кабинета, после чего все так же рядом они вошли внутрь. После этого дверь скрыла за собой идущих. Парень вновь повернулся, было, в сторону холла, как сзади его окликнули: «Роман!». Дверь кабинета снова оказалась слегка приоткрытой, и в образовавшейся щели стоял Петрович. Охранник подошел.

— Мне понадобятся «браслеты», — сообщил ему начальник. — Дай-ка мне свои.

— У меня с собой нет. Но я сейчас попрошу у Серого.

— Нет! — как-то очень уж поспешно возразил начальник. — Вниз не спускайся. Возьми «браслеты» у кого-нибудь с этажа.

Когда через пару минут Роман вернулся с наручниками, Петрович по-прежнему ожидал его, стоя за полуприкрытой дверью.

После того, как пучеглазый господин вручил ему наручники, Антон забрал их и подтолкнул Петровича влево от двери в сторону ближайшего кресла «садитесь». Затем, оставаясь на ногах в паре шагов от входа, извлек из брючного кармана телефон и передал его пучеглазому господину.

— Вызывайте Владислава Андреевича, — приказал он.

— Подождите. Вы должны ещё раз хорошенько все обдумать.

— Вызывайте, — повторил Антон. — И берегитесь, если он появится тут не один.

— Да послушайте же вы! — возвысил голос Павел Петрович. — Вы можете сейчас наделать глупостей, о которых потом наверняка пожалеете… Если останетесь в живых, конечно.

— Ладно. Слушаю, — после короткой заминки сдался Антон. — Вы можете мне предложить что-нибудь дельное?

— Надеюсь… Не знаю, что вы задумали, но только мы можем решить все наши проблемы полюбовно.

— Я слушаю, — повторил Антон. — Давайте, излагайте.

— Я сейчас звоню и даю распоряжение, чтобы всех ваших близких отпустили. После этого вы получаете в свое распоряжение машину и…

— И как же я смогу проверить, что их действительно освободили?

— Например — вы позвоните домой и поговорите с женой. Или с дочерью.

— Они могут сидеть под направленными на них стволами и отвечать, что им прикажут.

— Неужели вы так плохо знаете свою жену, чтобы не понять по её тону, говорит ли она правду?

— Я предпочел бы, чтобы её с дочерью доставили к Филимонову, — заметил Стахов.

— Ну да. Конечно. Пусть их вместе с вашей прекрасной докторшей доставят к Филимонову… — Петрович слегка усмехнулся.

— Виту можно отвезти к матери… Или домой.

— Чтобы после телефонного разговора с вами её вновь увезти туда, где она находится сейчас?

— Черт! — ругнулся Стахов. — Так где же ваши умные предложения?

— Я уже сказал — ваших жену и дочь доставят к вам домой или в офис, где они, насколько я понимаю, спокойно могут находиться под защитой ваших охранников. Докторшу мы тоже можем доставить, куда скажете.

— К Филимонову.

— К Филимонову, так к Филимонову.

На некоторое время возникла пауза. Петрович нервно барабанил пальцами левой руки по подлокотнику.

— А теперь вызывайте шефа, — прервал молчание Антон.

— Зачем?

— Вы же сами сказали, что нужно подписать кое-какие бумаги,(напомнил Стахов.

— Я могу и сам дать их вам на подпись.

— Делайте, что вам сказано. Не заставляйте меня прибегать к крайним мерам, — сердито бросил Антон.

Пучеглазый господин нажал пару кнопок.

«Это я, — после того, как ему ответили, объявил он. — Мы тебя ждем… Конечно, согласен. Я же сказал — ждем… Нет, этот момент ещё не оговаривался». — И, закрыв трубку, Петрович хотел по привычке сунуть телефон себе в карман.

— Сюда, пожалуйста, — протянул левую руку Антон. — Мне он больше нужен.

Петрович безропотно отдал аппарат.

— А сейчас поднимитесь и повернитесь ко мне спиной.

— Что вы собираетесь делать? — вспомнив, очевидно, как Антон «вырубил» его в туалете, опасливо спросил Петрович.

— Если вы не будете упрямиться, то всего лишь соединю вам «браслетами» руки за спиной.

Петрович повиновался.

— Чтобы не случилось — не дергайтесь, — помогая своему пленнику сесть на место, предупредил Антон. — Излишняя активность может негативно сказаться на вашем здоровье.

Прошло не менее пяти минут, прежде чем распахнулась дверь, и в кабинет вошел Владислав Андреевич. Он не сразу увидел находившихся слева от двери Стахова и Петровича.

— Почему у двери нет охра…? — начал он было недовольным тоном, но вдруг осекся, увидев в руке Андрея пистолет.

— Руки на дверь, ноги расставить, — коротко приказал Стахов.

— А… — хотел было что-то сказать элегантный господин, но, видимо, прочел в глазах Стахова нечто такое, что заставило его замолчать и быстро выполнить приказание.

Наскоро проверив хозяина кабинета на предмет наличия оружия, и не обнаружив при нем такового, Антон распорядился:

— А теперь заприте дверь и сядьте вот сюда, — кивком головы Стахов показал на кресло перед собой.

Когда Владислав Андреевич устроился рядом с Петровичем, Антон сообщил:

— Мы тут с Павлом Петровичем посоветовались и решили, что наилучшим выходом из создавшейся коллизии будет наше с вами совместное путешествие.

— Ни о чем подобном мы не говорили! — поспешил возразить Петрович. Ведь мы решили, что отпустим ваших…

— Молчать! — цыкнул на него Антон. — Еще слово — и будет худо. Погнял?… Так о чем это я?

Никто не спешил подсказать ему

— Ну да. Вам, Владислав Андреевич, предстоит проводить меня до дому.

— Исключается. С какой стати?

— Боюсь, у вас просто не остается иного выбора, — с наигранным сочувствием покачал головой Андрей. — Кроме геройской смерти, естественно.

— Мы можем…

— Подождите. Я не хуже Вас понимаю, что вы — моя единственная страховка. И как бы я не старался, без вас мне живым до дома не добраться. Поэтому вы едите со мной. Так что не нужно тратить время на пустые разговоры.

— А ваши близкие? — напомнил хозяин кабинета.

— Предлагаю вам незамедлительно распорядиться, чтобы их отпустили. Если с ними что-нибудь случится…

— Да вы, батенька, совсем не представляете себе ситуацию, — почти зло бросил Владислав Андреевич. — Вы что — решили, будто в этом мире все зависит только от моей воли?

— Да нет. Вы, наверное, удивитесь, но я как-то сразу догадался, что вы не сам Господь Бог во плоти.

— А если вы такой догадливый, то чего же Вы ждете от меня чудес? раздраженно поинтересовался Владислав Андреевич.

— Не понял?

— А здесь и понимать нечего. Эту операцию провожу не я. Меня просто попросили о помощи. И только.

— Вы хотите сказать…

— Вот именно. Я хочу сказать, а вы меня все время перебиваете. элегантный господин негодующе поглядел на стоявшего перед ним с пистолетом в руках Антона и продолжил уже более спокойно, — Это не моя игра. Понимаете? Я просто… просто помогаю.

— Кому?

— Кому? Этого я сказать вам не могу. Вы слишком многого от меня хотите.

— То есть, вы предпочитаете умереть?

— Да бросьте вы! — Владислав Антонович презрительно поглядел на Стахова и передразнил. — Умереть! Вам приходилось когда-нибудь убивать?

Антон не ответил.

— Вот то-то и оно… — теперь баритон хозяина кабинета звучал убедительно-вкрадчиво. — Вы, верно, полагаете, что человека убить так просто?

— Мне некогда философствовать. И не думаю, чтобы вам хотелось на себе проверить, насколько просто или трудно убить, когда приходится выбирать для себя между жизнью и смертью.

— Я же уже объяснял, что вам ничего не грозит.

— Чего не скажешь о моих близких… и о друге, — напомнил Антон.

— Как вы понимаете, мне моя судьба также не безразлична, — помолчав, заметил Владислав Антонович. — Так что, черт с ним, с вашим другом. Пусть себе живет.

— Вот уж спасибо, благодетель! Но только позвольте напомнить, что спрашивал я вас не о том, позволите ли вы жить Филимонову, а о том, кому вы помогаете.

— Я уже говорил, что на этот вопрос отвечать не собираюсь.

— Вставайте, — коротко приказал Антон, направляя ствол в живот сидящему хозяину кабинета.

— Как скажите.

Немного помедлив, Владислав Андреевич начал подниматься. Взявшись за подлокотники, он с явной неохотой очень медленно наклонился вперед, а затем стал выпрямляться. В какой-то момент, когда Антон меньше всего ожидал неожиданностей, невысокий господин вдруг резво нырнул вниз под руку с пистолетом и одновременно нанес своему противнику молниеносный удар в подреберье. Если бы Стахов рефлекторно не отпрянул назад, ему скорее всего пришлось бы очень худо — своими как будто внезапно окостеневшими кончиками пальцев Владислав Андреевич бил ему в живот, как бьют кинжалом или дротиком. Хватая воздух открытым ртом, Антон молча направил пистолет на вставшего в боевую стойку худощавого господина. Не отрывая взгляда от глаз Стахова, тот немного помедлил, а затем заметил: «А вы — везунчик» и расслабился.

Прошло не менее минуты, прежде чем Антон окончательно пришел в себя.

— Спасибо за урок, — зло бросил он.

— Всегда к вашим услугам. Хотите еще?

Они стояли, молча сверля друг друга глазами.

— Малейшее неподчинение следующий раз закончится для вас пулей в живот, — прервал затянувшуюся паузу Антон. — И постараюсь, чтобы она застряла в вашем позвоночнике. Это чтобы вам в дальнейшем не мучаться умозрительным вопросом, насколько трудно убивать себе подобных. — Он помолчал немного. — А сейчас — на пол. Лицом вниз. И руки на затылок.

Казалось, Владислав Андреевич не принял к сведению предупреждение. Во всяком случае, создавалось впечатление, что он не собирается подчиняться. Не отрывая глаз от лица противника, он продолжал стоять все в той же свободной позе. И тут произошло нечто неожиданное. Антон начал медленно опускать пистолет и одновременно сделал какой-то несмелый шаг в сторону своего противника. Можно было подумать, что его загипнотизировали.

С трудом поднявшийся со своего кресла Петрович мог наблюдать, как Владислав Андреевич внезапно мгновенно переместился несколько вперед и вправо и тут же легко подпрыгнул. Его нога прошла в нескольких сантиметрах от виска вдруг нагнувшегося с поворотом Антона. Это его движение неожиданно завершилось явно незапланированным падением изящного господина плашмя на ковер. И если бы не пышный и высокий ворс, то, несмотря на небольшую массу упавшего, шума было бы более чем достаточно. Но и так сила падения была настолько велика, что хозяин кабинета лишь сделал неудачную попытку приподняться, после чего его голова вновь упала, и он остался лежать неподвижно.

— Лучше, если вы снова сядете, — посоветовал Антон вставшему Петровичу, но тут же изменил свое решение, — Хотя нет. Ложитесь-ка рядом со своим приятелем.

Петрович не заставил себя упрашивать. Когда он, предварительно встав на колени, неловко упал на бок, а затем уже перевалился на живот, Стахов со вздохом снял с него наручники и соединил ими заведенные за спину руки Владислава Андреевича. Потом скомандовал: «Вставайте».

Когда Петрович поднялся, Антон подтолкнул его стволом к двери. «Сейчас вы попросите принести пару гранат».

— С какой стати? — видимо решил тоже проявить свой характер пучеглазый господин.

— Если я ударю по вашему лысому черепу пистолетом, это будет очень больно. К тому же на нем надолго останутся следы, — счел необходимым дать короткую справку молодой человек. — Поэтому рекомендую делать, что вам сказано.

Этим пояснением взаимное недопонимание было устранено, и Павел Петрович в очередной раз позвал из-за приоткрытой двери Романа.

— Какие гранаты? — выслушав распоряжение, поинтересовался охранник.

— Любые, — проявил инициативу Петрович. — Только быстрее.

Ждать пришлось недолго — менее чем через пять минут Петрович получил от Романа три гранаты, после чего захлопнул перед ним дверь.

— Теперь засуньте руки в брючные карманы, и садитесь на свое место в кресло, — распорядился Стахов.

Пучеглазый господин не возражал. Он уже понял, что в сложившейся ситуации наиболее безопасным было демонстрировать свою покладистость.

— И все-таки, я не понимаю, зачем при вашей «игре» было тащить меня сюда… — раскладывая гранаты по карманам, заметил Антон. — Вы вполне могли провести со мной соответствующие «беседы», не увозя меня за тридевять земель.

Петрович молча кивнул.

— Что вы киваете? Я спрашиваю — зачем меня сюда притащили?

— Все очень просто. Подумайте — на вашего приятеля Филимонова были покушения?

— Были. Вы же знаете…

— Вашего компаньона и друга Снитко уже нет в живых? Так?

— Так. Ну и что?

— А то, что ваше благополучие просто вопиет на этом фоне. Оно неестественно и подозрительно. Неужели вам это не ясно?

— И вы меня..?

— И мы вас «крадем» на несколько дней. С тем, чтобы затем вы имели возможность вернуться домой героем.

— Не понял, — честно признался Антон. — По крайней мере — не совсем понял.

— А здесь и понимать нечего. — Петрович сделал многозначительную паузу. — Вы отсутствуете несколько дней, а затем возвращаетесь после побега от похитивших вас извергов. При этом никто не подозревает, что эти дни вы провели в комфорте и довольстве.

— Наверное, я ещё не совсем пришел в себя, — был вынужден признать Антон. — Вы хотите сказать, что…

— … что мы устроили бы вам «удачный побег». А потом вы могли бы в деталях рассказать о том, как добирались домой. В деталях, — повторил Павел Петрович. — С описанием маршрута и пейзажей. Теперь вы видите, мы действительно рассчитывали на плодотворное сотрудничество с вами.

— Вот уж, истинно, забота без границ и без разумного предела…

— Вы абсолютно правы. Мы — идиоты, — счел необходимым дать критическую самооценку пришедший в себя хозяин кабинета. — Кто же знал, что вы такой…

— Неблагодарный? — подсказал Стахов.

— Упертый и непредсказуемо прыткий.

— А у вас были основания ожидать от меня иного? — поинтересовался Антон.

— Были основания. Были… Помогите мне подняться.

— Потерпите. Мне еще…

Неожиданно в дверь раздался стук.

— Тихо! — скомандовал Антон и для большей убедительности снова извлек из кармана только что заложенную в него гранату.

— Владислав! — меж тем донесся из-за двери голос господина Кашайке. Откройте, это я.

Очевидно, немецкий гость точно знал, что хозяин находится за запертой дверью. Не ответить, не открыть её значило бы автоматически вызвать по крайней мере крайнее недоумение.

— Секунду! — попросил Антон и, схватив под мышки Владислава Андреевича, рывком поставил его на ноги. — Быстро, садитесь в кресло, потребовал он.

Элегантный господин лишь насмешливо поглядел на него. Тогда, схватив хозяина кабинета за ворот пиджака, Антон пихнул его в сторону двери. Здесь легко развернул и швырнул в кресло, стоявшее через одно от Петровича, после чего одним прыжком оказался у двери и отпер её.

— Простите, что помешал, — переступив порог, счел необходимым извиниться господин Кашайке, — Дамы хотят праздника. Они собираются делать фейерверк. Они просили…(он замолчал, увидев направленный на него пистолет

— Присаживайтесь, господин Кашайке, — кивнул в сторону ряда кресел Антон. — Присаживайтесь.

— Я…

— Садитесь, прошу вас. Садитесь, — настойчиво приглашал Антон, и вид зажатого в руке Стахова пистолета делал его приглашение непреодолимо убедительным.

— Зачем вы это… сделаете? — поинтересовался немецкий гость; устраиваясь в кресле между Петровичем и хозяином. На сей раз — по всей видимости ввиду негативных эмоций — говорил он запинаясь и с сильным акцентом.

— Потом вам все объяснят, — пообещал Антон. — Ваш компаньон и друг силой привез меня сюда. Его люди насильно доставили меня в этот дом. Понимаете? Доставили в багажнике.

Господин Кашайке недоуменно глядел на Антона.

— Да-да. В багажнике, — повторил молодой человек. — Ваш друг преступник.

— Не болтайте чушь! — раздраженно прервал его Владислав Андреевич. Вы же знаете — вас привезли сюда для вашего же блага. Er hat wohl zu tief ins Glas geguckt, добавил он, адресуясь к господину Кашайке.

— Поступим так, — не обращая внимания на хозяина, продолжил Антон. Вы, господа, думается мне, люди разумные и трезвомыслящие. Мы с нашим гостеприимным хозяином сейчас отправимся вниз. А затем он доставит меня домой. Сам… А чтобы у него или ещё у кого-нибудь не возникло соблазна сделать глупость, я начиная с этого момента буду держать в его кармане гранату с выдернутой чекой…Поднимайтесь, Владислав Андреевич

— И не подумаю, — лишь слегка пожал плечами элегантный господин.

Заложив пистолет за пояс, молодой человек достал гранату и демонстративно извлек из неё чеку. «Я вас уговаривать не собираюсь, буркнул он и уже привычно за ворот поднял хозяина кабинета из кресла. Стоять!»

В следующее мгновение Стахов быстрым движением полуобнял низкорослого Владислава Антоновича и опустил руку с зажатой в ладони гранатой в его правый карман. Хозяин кабинета не сопротивлялся. Он, очевидно, понял, что в сложившейся ситуации лучше избегать открытой конфронтации со столь решительно настроенным молодым человеком. «Если теперь кому-нибудь вздумается пристрелить меня, он должен быть готовым отправить в мир иной сразу двоих», — меж тем прокомментировал Стахов свои действия.

— Зачем вы это все сделаете? — снова укоризненно повторил свой вопрос господин Кашайке. — Ведь все можно делать…(как это? — по добру.

— «По добру» с вашим другом я в лучшем случае могу рассчитывать только на быструю смерть, — покачал головой Антон. — А мне ещё очень хочется пожить. Поэтому я вас попрошу — идите вниз и обеспечьте нам машину. Идите оба. Будьте так добры.

Петрович и господин Кашайке поднялись.

— Да не забудьте проверить, чтобы бак был полным, — поспешил добавить молодой человек.

— Я остаюсь тут, — немного помявшись, вдруг решительно заявил немец. Я думаю, все ещё можно изменить… как нужно.

— Так я пошел? — полувопросительно произнес Петрович, боком приближаясь к двери.

— Идите-идите, — кивнул Антон.

— Будет лучше, Фолькмар, если ты тоже спустишься вниз, — заметил Владислав Андреевич. — Боюсь, этот болван устроит там сейчас настоящую панику.

— Послушайте, — не обращая внимания на просьбу хозяина кабинета, продолжал господин Кашайке. — Для чего так делать? Владислав не будет против, если вы сейчас уезжаете. Он не будет вас держать. Поверьте.

— Конечно, он не будет, — согласился Антон. — Скорее всего, он даже выделит мне машину. Только без него на этой машине мне далеко не уехать. Так что вашему приятелю придется провожать меня. Так сказать — в качестве гаранта моей безопасности.

— Так не можно.

— Можно, Фолькмар, можно, — криво усмехнулся Владислав Андреевич. — И не нужно пустых разговоров. Лучше иди и проследи, чтобы Павел не натворил там глупостей.

— А ты?

— Со мной все в норме. Как говорится — «Mensch sein hei?t ein Kampfer sein»… Иди. Со мной все будет хорошо.

— Я сейчас вернусь, — пообещал господин Кашайке и вышел.

Некоторое время оставшиеся вдвоем хозяин кабинета и взявший его в заложники гость согласно молчали.

— Что же, вы так и поведете машину, держа руку с гранатой у меня в кармане? — наконец поинтересовался Владислав Андреевич.

— А кто вам сказал, что её поведу я? Не имею обыкновения садиться за руль «под градусом».

— Ну уж на мою-то помощь вы можете не рассчитывать.

— Значит, найдем другого водителя, — уверенно заявил Антон.(И вы надеетесь добраться до дому?

— А почему бы и нет?

— В дороге всякое может случиться…

— Ну что ж делать, — пожал плечами Антон — Тогда нам обоим не повезет. Но лично меня утешает мысль, что вы меня будете сопровождать в любом случае. Даже если придется отправляться на тот свет.

— Экий же вы, батюшка, однако эгоист… — принужденно хохотнул хозяин кабинета. — Что же это вас так родители воспитали? Ну совсем о других не думаете!

— Меня радует ваше отличное настроение, — заверил обладателя приятного баритона Стахов. — И будем надеяться, вы его сохраните до конца пути. Но сейчас лучше помолчите. Договорились? На всякий случай помолчите.

— Н-да-а, — протянул Владислав Андреевич, — Нервы у теперешней молодежи совсем не к черту…

Прошло несколько длинных минут, когда в дверь наконец постучали.

— Входите, — предложил Антон, — Вперед.

Дверь открылась, и в кабинет вошел Петрович.

— Машина вас ждет, — сообщил он.

— Вот и отлично, — кивнул Стахов. — А водитель?

— Какой водитель? О водителе у нас речи не было.

— Ну так теперь будет. Нам понадобится водитель… Кстати, документы на машину выписаны, надеюсь, на Владислава Андреевича?

— Да, не беспокойтесь, — кивнул Петрович. — Я подумал об этом.

— Приготовьте и права.

— Уже приготовил.

— Вот и отлично, — одобрил молодой человек. — И ещё — мне нужны фонарик, вода и продуты на двоих, а также крепкий шнур.

— Сколько шнура?

— Метра два-три, — ответил Антон и предложил стоящему с ним бок об бок Владиславу Андреевичу, — Ну что ж, пойдете, уважаемый. Карета подана.

Они направились к выходу. Первым из дверей вышел Петрович. За ним последовал Антон со своим заложником. Со стороны могло показаться, что идут два неразлучных друга. Один — широкоплечий и высокий — слегка склонившись вправо, осторожно поддерживал другого. Меньший ростом шел рядом, стараясь попасть в такт крупных шагов своего спутника.

На галерее их встречали трое охранников. К дежурившему тут Роману теперь присоединились парни, накануне вытаскивавшие Антона из багажника привезшей его машины. Стахов вспомнил их имена — Николай и Виктор. Они стояли метрах в двух от дверей. В руках у Николая был автомат.

Роман оставался на своем месте у перил как раз напротив дверей. Он с интересом разглядывал Стахова. В его глазах можно было прочесть сложную гамму самых противоречивых чувств. Тут было все, начиная с настороженности и кончая с трудом скрываемым восхищением.

— Шлепнуть вчера его нужно было, — отчетливо посетовал Виктор. — И все было бы хорошо.

— Это точно, — подтвердил Николай. — Этот дух мне с первого взгляда не понравился.

— Помолчите, умники! — покосившись на господина Кашайке, зло шикнул на них Петрович. — Разговорились, понимаешь. Не думаете, что вас тут кто не нужно услышать может?

Маленькая процессия направилась к левой лестнице и спустилась в холл. Тут стояли ещё двое охранников. Как отметил про себя Антон, Сергея по прозвищу Серый среди них не было. Скорее всего, в связи с неожиданным развитием событий о нем просто-напросто забыли, и он продолжал ожидать своего освобождения в кабинке туалета. Хотя нельзя было исключать и того, что парня уже избавили от наручников и кляпа. Тогда, наверное, самочувствие его после освобождения оказалось не самым хорошим и требовало теперь постельного режима.

Недалеко от лестницы у стены стояли жена Владислава Андреевича, господин и госпожа Кашайке, а также Жанна. Девушка сложила руки на груди, как если бы ей было зябко. Антон встретил её взгляд — в нем были недоумение и… жалость. Жанна смотрела на него как на человека обреченного, как на того, кто при наличии выбора сознательно предпочел жизни смерть. И это было для неё непостижимо. Но в этом было и нечто, что вызывало её восхищение. А в том, что Андрей — человек конченный, у Жанны, судя по её взгляду, сомнений не было никаких. Еще бы — он посмел посягнуть на самого Владислава Андреевича! На Владислава Андреевича, которого она, скорее всего, рассматривала как наместника самого Господа Бога если не на Земле, то, по крайней мере, на Орловщине…

В глазах госпожи Кашайке читалось лишь напряженное любопытство. Женщина явно испытывала удовольствие от возможности на время отвлечься от скучного однообразия будничной жизни. На её глазах теперь происходило теперь нечто такое, о чем ей до того приходилось лишь читать, да что она многократно видела на экране телевизора. И теперь немолодая женщина стояла, подавшись вперед, и жадно смотрела, ожидая продолжения захватывающего сюжета, неожиданно разворачивающегося всего лишь в нескольких метрах от нее.

Миниатюрная хозяйка особняка выглядела скорее удивленной, нежели испуганной. По всей видимости, она настолько привыкла к всемогуществу своего сухощавого «Наполеона», что теперь просто не могла воспринять его в новой роли — в роли заложника.

Господин Кашайке стоял между нею и своей женой. Он осторожно поддерживал хозяйку за локоть.

Несколько в стороне толпились какие-то люди — по всей видимости работники кухни в своих белых халатах, официанты и прочий обслуживающий персонал.

— Антон, подождите, — окликнула молодого человека супруга Владислава Андреевича.

Тот продолжал идти не останавливаясь.

— Да послушайте же вы!

— Извините, нам некогда, — продолжая двигаться по направлению к двери, отрицательно покачал головой Стахов.

— Но так же нельзя! Я… Я поеду с вами.

— Прекрати, дорогая! — резко бросил низкорослый заложник. — Ничего страшного не произошло. Я только провожу молодого человека и вскоре вернусь.

— Нет, я поеду тоже.

— Фолькмар! Ты слышишь? — Владислав Андреевич неожиданно остановился, вынудив тем самым встать и Антона. — Я прошу тебя, Фолькмар, успокой её.

— Если кто-то должен поехать с ними, то буду ехать я! — решил господин Кашайке и двинулся к стоящим посреди холла Антону и его заложнику.

— Стоп! — скомандовал Антон. — Ни шага дальше. Не нужно. Напоминаю, в кармане пиджака Владислава Антоновича находится не яблоко и не мыльница, а граната. И нам с ним пока ещё совсем не хочется прощаться с этим не самым плохим из миров. Тем более, находясь в столь приятном обществе.

— Вам нужен водитель. Я могу вести вашу машину, — продолжал настаивать господин Кашайке.

— Я предпочел бы, чтобы с нами поехал кто-нибудь другой, — Антон помедлил. — Павел Петрович, например.

— Вот и отлично, — подхватил Владислав Андреевич. — Вот видишь, дорогая — с нами поедет Павел. Так что все будет хорошо.

— Если никто не будет пытаться перехватить нас в пути, — добавил Стахов. — И если друзья вашего супруга, сударыня, не причинят вреда моим близким. Не знаю, известно ли вам, что ими похищены моя жена и дочь.

— Вы забыли ещё упомянуть о похищении вашей любовницы, Антон, — с усмешкой напомнил Владислав Андреевич.

Стахов лишь зло посмотрел на своего спутника и подтолкнул его «Пошли».

 

ГЛАВА 17

Несмотря на то, что Павел Петрович явно не горел желанием исполнять роль водителя, он безропотно занял место за рулем стоявшего перед подъездом темно-синего Фольксвагена «Пассат» и включил дворники.

— Ну, в путь! — буднично бросил Антон, сидевший на заднем сиденье рядом с заложником. — Поехали, Пал Петрович.

Пучеглазый господин осторожно тронул машину с места и направил её по ровной дороге к выезду с участка. При их приближении ворота раздвинулись, и, набирая скорость, машина проследовала дальше. Узкая дорога с её не успевшим пока ещё покоробиться асфальтом убегала под колеса автомобиля. Ни встречных, ни попутных, ни каких-либо ещё машин видно не было. Дворники с длительными паузами смахивали с лобового стекла редкие капли практически закончившегося уже дождя.

Понимая, что перед их отъездом машину могли специально «препарировать», Стахов предварительно провел небольшую проверку. Прежде чем садиться с заложником на заднее сиденье, он посидел с Владиславом Андреевичем впереди. При этом молодой человек заглянул в перчаточный ящичек, в пепельницы и под коврики, а также быстро пробежал рукой под приборным щитком и сиденьями. Ничего подозрительного там не обнаружилось. Не оказалось оружия и у Павла Петровича, которого Антон вновь основательно обыскал перед тем, как усадить его за руль. И только после всех проверок они с Владиславом Андреевичем с удобством расположились сзади.

Этим серым дождливым вечером помимо них новой асфальтированной дорогой никто более не пользовался. Несмотря на это Петрович вел машину весьма аккуратно, держа стрелку спидометра на регламентируемых правилами дорожного движения восьмидесяти километрах.

Вдали показалась лесозащитная полоса. Когда они подъехали ближе, Петрович снизил скорость и осторожно повернул влево на неширокое разбитое шоссе.

— Притормозите, — приказал Антон.

Машина проехала несколько метров и остановилась справа на грязной обочине.

— Думаю, Пал Петрович, что более нам ваши услуги не потребуются, объявил Стахов.

Павел Петрович только слегка пожал плечами.

— Вам придется оставить мне во временное пользование ваши права, Антон протянул Петровичу между сидений руку.

— С какой стати? Любой идиот сразу же поймет, что документы принадлежат не вам.

— Это вас не касается. Так что давайте. И если наше путешествие закончится нормально, у вас даже будут шансы получить их назад.

— Надеюсь.

Петрович достал бумажник, извлек из него водительское удостоверение и передал покрытый пластмассой квадратик картона Антону. Тот взял его и посмотрел на фотографию — моложавый Павел Петрович был запечатлен на снимке в форме майора.

— И в каких же войсках вы служили? — полюбопытствовал молодой человек.

— В тех самых, — ответил за Петровича его начальник. — В которых нужно.

— Ладно. Если в каких нужно, то тогда выходим, — приказал Антон. — Все выходим.

Первым из-за руля вышел Петрович. Затем из задней дверцы вышли его пассажиры. Стахов извлек руку с гранатой из кармана Владислава Андреевича и отошел от него на пару шагов в сторону. Потом он подозвал Павла Петровича, и, следуя указаниям Андрея, пучеглазый господин снял с запястий своего начальника наручники, чтобы тут же снова водрузить их на место. Но только на сей раз руки у Владислава Андреевича оказались скованными не за спиной, а спереди, на животе.

— Дорога нам предстоит не близкая, — заметил Антон. — Так что, уважаемый, можете пока размяться и прогуляться к кустам.

— С какой стати?

— Как хотите, — пожал плечами Антон, осторожно втыкая чеку на её место в гранате. — Тогда ждите.

Наконец, он справился со своей задачей и удовлетворенно заметил, как бы давая оценку проделанной работе: «Ну вот и отлично. А теперь сделаем так…». Молодой человек извлек из кармана небольшой моток тонкого и прочного шнура и один его конец крепко привязал к кольцу чеки.

— Владислав Андреевич! — окликнул он своего стоящего у машины пленника. — Я думаю, дальше мы продолжим наш путь вдвоем.

— Вам что, для этого требуется мое одобрение?

— Да вроде нет. От вас мне нужно лишь одно. Чтобы к нашему с вами приезду мои жена и дочь были в безопасности. Виктория, естественно, тоже.

— Мы же с вами уже обо всем договорились, — напомнил Павел Петрович. Я все устрою.

— Владислав Андреевич?

— Вам же сказали, — баритон обладателя красивого голоса теперь звучал недовольно, — Все будет сделано. Павел не подведет, проследит.

— Тогда можете возвращаться, Пал Петрович. И дай вам Бог никогда в жизни более не встречаться мне.

— Не зарекайтесь, Андрей. Ох, не зарекайтесь, — криво усмехнулся Владислав Андреевич и добавил, адресуясь уже к своему приятелю-подчиненному, — Успокой там всех и оповести кого нужно о наших обстоятельствах. Но только по-умному… А теперь — топай.

Пучеглазый господин повернулся и не спеша пошел по мокрому шоссе в сторону видневшегося неподалеку перекрестка.

— Ну а теперь, Владислав Андреевич, поворачивайтесь ко мне спиной и обопритесь локтями о машину, — распорядился Стахов. — Я собираюсь сейчас дополнить ваш туалет гранатой. Так что смотрите, не вздумайте лягаться. Поняли?

Немного помедлив, сухощавый господин все-таки выполнил указания Андрея, и через пару минут молодой человек закрепил у него на брючном ремне гранату.

— Можете повернуться. Вот этот конец, — Стахов продемонстрировал Владиславу Андреевичу зажатый в руке конец шнура, — в дальнейшем всегда будет у меня под рукой. Если что, то…Таким образом, теперь мы с вами можем спокойно отправляться в дорогу.

— Черт с вами. Поехали, — и невольный спутник Антона через водительскую дверцу первым забрался в машину

* * *

Хотя Стахов и заявил, что не имеет обыкновения садиться «под градусом» за руль, на сей раз он себе это позволил. И хорошо еще, что днем ему удалось отлично выспаться. В результате он ехал теперь, не испытывая особой усталости. Его спутник обладал, очевидно, завидными нервами. Во всяком случае, уже часа через полтора после выезда на трассу он спал сном праведника.

Движение на дороге было интенсивным, но ближе к двенадцати ехать стало проще. К этому времени уменьшилось число легковых машин, а тяжелые грузовики развивали теперь достаточно высокую скорость. Чтобы случайно не «влипнуть», Стахов просто держался за большим междугородним автобусом, водитель которого наверняка знал на этой трассе все контрольные посты и там, где это позволяла обстановка, временами позволял себе идти на скорости более ста километров в час. При приближении к населенным пунктам автобус снижал скорость, тем самым предупреждая Антона о возможных проверках. Но тем не менее в одном месте Стахова все-таки остановили. Автобус прошел дальше, а Антон был вынужден встать на обочине. При этом он проехал дальше по дороге — за патрульного со светящимся жезлом метров на пятнадцать.

— Эй! — молодой человек толкнул спящего пленника.

— Ну что ещё там? — недовольно пробурчал тот, поворачиваясь в сторону Стахова.

— Нас остановили.

— А чего вы хотите от меня?

— Хочу предупредить. Не вздумайте дергаться, — предупредил Антон и положил на скованные руки Владислава Андреевича свой пиджак. — Поверьте, я настроен очень серьезно.

Приоткрыв дверцу, молодой человек выглянул. Но милиционер не спешил. Прошло ещё не менее пяти минут, прежде чем он остановил ещё одну иномарку, которая встала практически впритык за машиной Стахова. Лишь после этого патрульный направился к остановленным автомобилям.

Водитель вставшей позади машины вышел навстречу милиционеру с документами наготове. Офицер взял документы и небрежно поманил рукой выглядывающего из дверцы Антона. Тот остался сидеть за рулем.

Проверив документы, офицер вернул документы водителю и направился к «Фольксвагену».

Антон распахнул дверцу и вышел на асфальт. Только теперь он увидел, что правее на обочине стоят два «упакованных» в бронежилеты автоматчика. Один замер у капота, а второй — за багажником.

— Вам что, трудно сделать несколько шагов? — недовольно осведомился офицер.

— Трудно, капитан. Трудно, — подтвердил Антон, стараясь дышать поверх головы офицера, который, к счастью, был сантиметров на десять ниже его.

— Документы.

Антон молча протянул права Петровича и документы на машину.

— А доверенность? — мельком поглядев в бумаги, сразу заинтересовался капитан.

— Хозяин сидит рядом со мной. Вот его документы, — Стахов протянул милиционеру водительское удостоверение Владислава Андреевича.

— Посторонитесь.

Стахов сделал шаг в сторону, продолжая при этом оставаться рядом с дверцей.

Бросив взгляд на права, офицер нагнулся и осветил через водительскую дверцу сидящего спереди пассажира.

— Уберите-ка фонарь, уважаемый, — прозвучало из машины.

Антон должен был признать, что никогда бы не смог с таким чувством собственного достоинства и так внушительно произнести эти простые слова. Самое интересное, в голосе Владислава Андреевича не было ни малейшего вызова или сомнения в том, что его пожелание будет выполнено. И верно, офицер тут же погасил фонарик, выпрямился и протянул Антону документы «можете следовать дальше».

Стахов не заставил просить себя дважды. Нырнув за руль, он сразу же тронул машину с места и не без зависти заметил:

— Вот это да! И как это только у вас получается?

— Что — это?

— Да вот так вот — властно, уверенно… «Уберите, любезный!» процитировал молодой человек.

— Так говорят только насмотревшиеся низкопробных сериалов нувориши, усмехнулся элегантный господин. — «Любезный» в данном случае было бы наверняка неуместным.

— А как вы определяете, когда что бывает уместным?

— Поживите с мое…

И снова Антон шел по ночному шоссе, пристроившись на сей раз за каким-то трайлером, явно желавшим проехать за ночные часы как можно больший путь. Позади оставались километры и километры. Машина проезжала через многочисленные населенные пункты, названия которых зачастую не вызывали у Антона никаких воспоминаний и ассоциаций. Транспорта на шоссе оставалось все меньше и меньше, а спать хотелось все больше. Шел второй час ночи, и после богатого событиями минувшего дня усталость конечно же давала себя знать.

В конце концов Стахов решил не искушать более судьбу. Он сбросил скорость, позволив идущему впереди трайлеру оторваться, и стал внимательно вглядываться в обочины бегущего навстречу шоссе. Вскоре вдали в свете фар показался светящийся знак, оповещавший о пересечении с второстепенной дорогой. Подъехав к уходящей влево от шоссе дороге, Антон съехал на левую же обочину и опустил стекло. Затем он взял из перчаточного ящика фонарик и посветил — дорога оказалась засыпанной гравием. Не раздумывая больше, молодой человек съехал на проселок и затем проехал по нему не менее километра. Добравшись до развилки, он остановился и заглушил двигатель. Затем, не обращая внимания на протесты Владислава Андреевича, перебравшийся назад Стахов привязал его остатком шнура к спинке сидения. Теперь можно было расслабиться и поспать. Но прежде чем позволить себе закрыть глаза, молодой человек нащупал лежащий на коврике у его ног конец шнура, привязанного к чеке гранаты. А через несколько секунд он уже крепко спал.

Долго отдыхать Антону не пришлось. Его разбудил какой-то стук. И случилось это, как ему показалось, почти сразу же после того, как только он заснул. Открыв глаза, Стахов некоторое время непонимающе смотрел на видневшееся между спинок сидений молочно-белое лобовое стекло. Прошло несколько мгновений, прежде чем молодой человек осознал, где и почему он находится. Неужели кто-то наткнулся на них среди ночи в поле? Едва ли. Кому придет на ум бродить под утро по мокрым после дождя полям? Стараясь не делать резких движений, Стахов осторожно выпрямился и огляделся. Короткая летняя ночь уже прошла. За стеклами машины брезжил рассвет. И хотя из-за густого тумана буквально в пяти метрах ничего нельзя было разглядеть, уже не вызывало сомнений, что стук раздавался сверху, со стороны крыши. «Птица, — понял Антон. — Какая-то крупная птица ходит по крыше».

Молодой человек вышел из машины и немного размялся. Затем разбудил своего заложника и заставил погулять и его. Владислав Андреевич не протестовал. По всей видимости, он прекрасно отдавал себе отчет в том, что, чем раньше Антон окажется дома, тем быстрее и для него самого закончится эта неприятная ситуация. Во всяком случае теперь заложник вел себя вполне корректно и старался не демонстрировать свой строптивый характер.

Наскоро перекусив, они минут через пятнадцать вновь двинулись в путь. Ехать теперь, на рассвете, несмотря на туман было намного проще. К тому же туман постепенно рассеивался, и, судя по безоблачному небу, наступающий день обещал быть исключительно хорошим. А ясное небо да приближение к родным пенатам не могут не сказаться на настроении.

— Я так и не понял, чем это вам так насолили мои друзья, — попытался вызвать на разговор своего спутника Антон.

— Лично мне — ничем, — последовал лаконичный ответ.

— Не понимаю. Тогда откуда это желание любыми путями разделаться с ними?

— Или вы претворяетесь э-э-э… несмышленышем, или же ваши друзья почему-то сознательно оберегали вас от реальных проблем и от принятия решений по их устранению, — уклончиво заметил Владислав Андреевич.

— Вы говорите о конкуренции?

— В частности.

— Не хотите ли вы сказать, что для разрешения подобных коллизий не существует других путей? Я имею в виду — кроме физического устранения соперников?

— Вы газеты, книги читаете? Фильмы смотрите?

— Естественно, — кивнул Антон.

— Тогда скажите — какова по-вашему причина большинства совершаемых преступлений?

— Желание завладеть чужим имуществом.

— Или сохранить свое. Вот вам и ответ на ваш вопрос.

— А вам когда-нибудь приходилось читать Библию? — после непродолжительного молчания спросил Стахов.

— А вы как думаете?

— «Уклоняйся от зла и делай добро, ищи мира и стремись к нему», процитировал Антон. — Вам это что-нибудь говорит?

— Естественно. Первое послание апостола Петра… К чему это вы?

— «Уклоняйся от зла и делай добро», — повторил Антон. — А вы со своими друзьями? Что делаете вы? И ради чего? Ведь даже убив всех нас, вы все равно не смогли бы заполучить нашу фирму.

— А мне ваша фирма и не нужна. Это первое, — Владислав Андреевич слегка повернулся в сторону Антона и с интересом поглядел на него. — Второе — вас, как вы уже знаете, убивать никто не собирался.

— Пусть. Лично меня — нет. Но что вам дает убийство моих друзей?

— Меня, как я уже сказал, ни вы, ни ваши друзья абсолютно не интересуют. Абсолютно. Но кое-кому ваши друзья очень мешают.

— И все-таки. Если наша фирма вас не интересует, то для чего вам было ввязываться во все это?

— Опять двадцать пять… Вам же уже популярно объяснили, что люди иногда помогают друг другу.

— Хороша помощь… — покачал головой Антон. — И кому же это вы помогали?

— Вы согласились помочь «убрать» своего друга?

Стахов лишь искоса поглядел на своего пленника.

— Вот именно. Так чего же вы задаете идиотский вопрос, наверняка понимая, что не получите на него ответ?

— Вы же предлагали мне участвовать в убийстве моего друга…(напомнил Стахов.

— Ну и что? Во-первых, у вас по сути не было выбора, поскольку вы не могли позволить себе рисковать своими близкими. И, во-вторых, — как ни крути — вы многое выигрывали в случае «устранения» приятеля. А с какой стати мне предавать моих друзей?

— Да, — вздохнул Андрей, — человек вы, Владислав Андреевич, весьма осмотрительный и прагматичный.

— Надеюсь.

Оба замолчали, предавшись своим мыслям. Поднимающееся на горизонте солнце преображало казавшиеся ещё недавно унылыми ландшафты, раскрашивая их и украшая контрастными тенями. Наступающий день возвещал о себе безветренным солнечным утром. Все вокруг дышало умиротворенностью и покоем. Уйдя в себя, Стахов на время отключился от реальности. Он забыл о своем пленнике, забыл о том, где он находится. Но вскоре о том, что отвлекаться за рулем никак нельзя, ему напомнил неожиданно выскочивший из-за поворота грузовик с длинным шлейфом загруженных на полуприцеп бревен. Грузовик шел почти по середине шоссе, и Антон счел за благо перестроиться в правый ряд. Провожая затем взглядом быстро удаляющийся лесовоз в зеркальце заднего вида, он обнаружил, что на неизменном расстоянии за ними следует легковой автомобиль. Сообщать об этом своему спутнику молодой человек не стал зачем подбадривать и без того слишком уверенного в себе заложника? И лишь после инцидента с выскочившим справа из-за лесозащитной полосы КамАЗом, случайно перехватив на себе насмешливый взгляд Владислава Андреевича, молодой человек не выдержал:

— Если бы ваши приятели не сидели у нас на хвосте, я бы успел затормозить перед этим… безмозглым болваном.

— Какие ещё приятели? — не понял Владислав Андреевич.

— Те самые, что едут за нами уже в течение по крайней мере часа.

— Вы уверены?

— Вполне.

Владислав Андреевич развернулся и поглядел назад.

— Остановитесь.

Хотя вблизи не было ни одной машины, Стахов механически показал правый поворот, притормозил и встал на обочине.

Напряженно глядя назад, некоторое время оба молчали. Когда же вскоре стало ясно, что идущий следом автомобиль также остановился, Владислав Андреевич заметил: «Похоже, вы правы, — и по привычке скомандовал, Поехали». Антон послушно тронул машину с места.

— Интересно, зачем они это делают? — не столько адресуясь к своему пленнику, сколько раздумывая вслух, поинтересовался Стахов.

— Знать бы только, кто это — «они»…

— По-моему, ясно. Наверняка за нашим перемещением следят ваши друзья.

— Может быть, вы и правы, — кивнул Владислав Андреевич. — Ваш Филимонов наверняка не стал бы держаться на удалении. Да и откуда ему знать, на какой машине мы едем?

— Конечно. Будем надеяться, что люди эти не будут пытаться задержать нас…

— Если это, как вы выразились, «мои друзья», то появились они скорее всего как раз для того, чтобы избавить нас от неприятных неожиданностей. От тех неожиданностей, которые могут печально закончиться для нас обоих. Типа ночной остановки у поста.

— Интересно, как же это им удастся устроить, чтобы нас не тормозили?

— При желании, уважаемый Антон, можно устроить очень многое…

— Уж не намекаете ли вы, Владислав Андреевич, что ваши друзья связаны с государственной безопасностью?

— Следили бы вы лучше за дорогой, — недовольно бросил пленник, Где-то тут, насколько я помню, очередной пост. А вы только что обогнали машину практически под знаком, запрещающим обгон.

— Я не видел никакого знака.

— Вот я и говорю, что вам лучше не отвлекаться за рулем. Тем более, что ехать нам осталось всего ничего…

* * *

При въезде в родной город Антон остановился и, не выходя из машины, набрал телефон Филимонова.

— Это я, — не здороваясь, сообщил молодой человек. — Как там мои?

— Подожди… Ты уже здесь?

— Да. Уже, — подтвердил Стахов. — Так как там мои, я спрашиваю?

— Витка уже у меня. Ее освободили сегодня утром.

— Как там она?

— Все нормально. Ничего страшного.

— А Ника? Лида?

— С ними сложнее, — ответил Мишка. — Их предлагают обменять на твоего заложника.

— Где? Когда? Каким образом?

— Просили передать, чтобы ты сразу отправлялся в свой офис. Поезжай туда сейчас. Вместе с тем деятелем, которого ты прихватил с собой. И жди там. Тебе позвонят. Позвонят и скажут, как поступать дальше. Понял?

— Да. Понял. А сейчас — ты можешь дать трубку Вите?

— Я же сказал — с ней все в порядке, — напомнил Мишка. Поговоришь потом. А пока не трать время. Может, как раз сейчас тебе уже звонят в офис…

— Ладно. Еду, — пообещал Антон.

— Давай, двигай. И помни — без меня не принимай никаких решений! Слышишь? Я сейчас тоже туда подгребу.

Прежде чем отъехать от тротуара, Антон поглядел назад. Преследовавший их красный «Додж» стоял теперь уже всего лишь метрах в ста позади них.

— Ну что, освободили ваших дам? — также оглянувшись назад, полюбопытствовал Владислав Андреевич.

— Пока нет. Придется подождать звонка ваших друзей у меня в офисе. Обещают сообщить условия, на которых произойдет обмен.

— Ну что же, вы у меня были гостях, погощу и я у вас.

— Обещаю, мои охранники вас мордовать не будут.

— Ну-ну, молодой человек… — укоризненно покачал головой Владислав Андреевич.(Разве же можно быть таким злопамятным? Как говорится — «кто старое помянет…»

Антон промолчал.

По всей видимости, о предстоящем возвращении похищенного начальника всем уже было известно. Во всяком случае, пока Антон с пленником шел к себе в кабинет, все двери по пути его следования были открыты, и в них толпились сотрудники. Некоторые даже, не скрывая своего любопытства, стояли группками вдоль стен.

Секретарша встречала начальство у дверей.

— С возвращением вас, — с любопытством разглядывая продолжавшего оставаться в наручниках заложника, поздравила она. — Мы так беспокоились, так переживали.

— Спасибо, — поблагодарил Антон. — Я приехал, так что теперь пора беспокойства и переживаний отменяется. Объявляется переход на обычный режим работы. Договорились?

Секретарша молча кивнула.

— Ну а я постараюсь более не травмировать своих чувствительных сотрудников подобным образом, — пообещал Стахов.

— Да уж, постарайтесь, пожалуйста, — в дверь стремительно вошел Александр Иванович Рысанов. — Уже наслышаны о вашем возвращении… Это, что ли, ваш пленник? — и исполнительный директор внимательно оглядел спутника Стахова.

— Да. А вчера я был его пленником… Кстати, Александр Иванович, отвяжите, пожалуйста, у сего господина от пояса гранату, — попросил Антон. — Вот, держите. Этот кусок шнура привязан к чеке. Вы ведь в прошлом человек военный, так что разберетесь.

— Хорошо, — кивнул Рысанов и взял из рук Антона шнур. — Чтобы не пугать дам, мы, пожалуй, пройдем с ним ко мне в кабинет. А вы пока что приведете себя в порядок.

— Что вы! В какой кабинет? Ни в коем случае! Он мне…

— Да вы не беспокойтесь. Я все понимаю. И отвечаю за него.

— Ну ладно, действуйте, — после секундного колебания согласился Стахов. — Только имейте в виду — наш гость на редкость неплохо владеет различными приемами, а потому даже с наручниками на руках достаточно опасен.

— Приму к сведению. Но вы можете не беспокоиться. Никуда он отсюда не денется. Гарантирую.

Прежде чем зайти к себе в кабинет, Антон попросил секретаршу принести бутерброды, коньяк и кофе. Заказанное было доставлено буквально через пять минут. А ещё через пару минут в дверь постучали, и в кабинет вошли Рысанов и уже освобожденный от гранаты Владислав Андреевич.

— Может, вы избавите меня от этих «браслетов»? — поднимая перед собой скованные руки, поинтересовался Владислав Андреевич. — Поверьте, я не собираюсь рисковать своей шеей, сбегая отсюда.

— Исключается, — решительно покачал головой Антон.

— Боитесь?

— Не хочу искушать судьбу. Когда жена и дочь будут на свободе, я охотно вручу вам ключи от наручников. А пока что вам придется потерпеть.

— Придется, так придется… А у вас тут вкусно пахнет

— Проходите к столу. Давайте перекусим, пока ваши друзья разрабатывают планы обмена.

Не успел Антон закончить фразы, как дверь открылась, и в кабинет вошел Филимонов.

— Этот, что ли, умыкнул тебя как красну девицу? — с неприязнью разглядывая неуклюже усаживающегося за стол низкорослого господина, поинтересовался он.

— Нет. Не он. Меня просто переправили в его владения. Понимаешь? Переслали с оказией как какую-нибудь вещь.

— А тебе известно кто? И зачем?

— Кто? Это наш гость держит в секрете. А что касается «зачем», то, может быть, он и сам скажет тебе об этом.

Владислав Андреевич решил проигнорировать не адресованное непосредственно ему предложение. Казалось, его внимание было всецело поглощено бутылкой коньяка.

— Видно, что-то нужно им было от тебя, коль одновременно с тобой выкрали почти всех, кто тебе дорог, — предположил Мишка.

— Точно, нужно. Коль гость наш молчит, могу даже сказать, что именно. Хотели, чтобы я помог им разделаться с тобой.

— Ишь ты… А вы, простите, чего ждете? — последний вопрос был адресован Александру Ивановичу, который продолжал молча стоять у дверей.

— Да так… — пожал плечами Рысанов. — Вдруг понадобится моя помощь.

— Не понадобится, — заверил его Филимонов. — Точно знаю. Можете спокойно идти и заниматься своими делами.

Александр Иванович вопросительно поглядел на Антона и сразу же вышел, как только тот слегка кивнул.

— Больно уж у тебя сотрудники любознательные, — констатировал Мишка, показывая глазами на только что закрывшуюся дверь.

— Да брось ты… Александр Иванович действительно всегда готов помочь, — заступился за своего зама Антон.

— Ишь ты, какой предупредительный… Ну да черт с ним, — Филимонов немного помолчал. — Так, говоришь, эти господа хорошие рассчитывали с твоей помощью разделаться со мной? — Мишка не спеша подошел к столу и остановился напротив Владислава Андреевича.

Не обращая внимания на Мишку, элегантный господин пытался справиться с коньячной бутылкой. Наручники мешали ему, и он неуклюже хватался за пробку.

Некоторое время в комнате царила тишина, которую внезапно нарушил звонок телефона. Антон быстро шагнул к столу и схватил трубку — «Але! Слушаю». Мишка немного помедлил, ожидая, что пленник соблаговолит поглядеть на него, но тот по-прежнему был занят бутылкой, и Филимонов подошел к приятелю. Остановившись, он внимательно прислушивался к тому, что говорил его друг. Лишь Владислав Андреевич, казалось, не особенно интересовался разговором. Но и он поставил наконец-то открытую бутылку на стол и слегка развернулся в сторону Антона. Тот же слушал, изредка механически кивая. «Ничего с ним не случилось», — наконец заметил он. «Сейчас он сам подтвердит вам это. — И Стахов подошел с трубкой к своему заложнику. Говорите».

«Да-да. Это я, — прижимая трубку плечом к уху, оповестил своего собеседника Владислав Андреевич. — Нет, все нормально… Если тебя и прослушивают, то только за пределами этого кабинета… Да, я думаю, это оптимальный вариант». Затем пленник в течение нескольких секунд молча слушал своего собеседника.

— Не хотите поговорить с женой? — элегантный господин скосил глаза на стоящего рядом Стахова и добавил, — Сейчас она подойдет к телефону.

— Давайте, — и Антон буквально выхватил трубку у Владислава Андреевича.

«Да, милая, не беспокойся, — негромко говорил Антон. — Понимаю. А что Ника?… Она — солнышко. Скажи, что я тоже её очень люблю… Хорошо. Не волнуйся. Все скоро завершится. И успокой Нику. А теперь мне нужно продолжить разговор с… с твоим тюремщиком.» Прошло не менее полуминуты, в течение которых Антон сосредоточенно слушал. Потом он снова кивнул и заметил: «В общем и целом — да. Но я попрошу перезвонить минут через пять-десять. Мне необходимо подумать».

— Ну? — нетерпеливо поинтересовался Мишка. — Что они предлагают?

— Знаешь отделение милиции на Первомайской? — вместо ответа спросил Антон.

— Ну?

— Нам предлагают подъехать туда с нашим… С ним, — Антон кивнул в сторону Владислава Андреевича. — Туда же его приятели подвезут и Лиду с Никой.

— А что? Неплохо задумано, — констатировал Мишка. — Хотят подстраховаться на тот случай, если нам вздумается устроить им «жаркую встречу».

— Звонивший сказал, что такое место обмена выбрано для того, чтобы мы не опасались с их стороны каких-либо провокаций.

— Как же! О тебе они думают! Да эти деятели подлянку могут кинуть в любом месте… — хмыкнул Мишка. — Так или иначе, с ними нужно держать ухо востро.

— Мне кажется, нужно соглашаться. Как считаешь?

— Через сколько времени встреча?

— Время и процедуру обмена согласуем, когда они снова позвонят.

— Пойдет, — кивнул Филимонов. — Соглашайся. А я пока выйду, распоряжусь насчет машин. — Он подошел к двери и остановился. — Кстати, не вздумай брать с собой на обмен «пушку». Все-таки — едем считай что в гости к ментам…

— Да, конечно, — согласился Стахов.

Мишка вернулся довольно скоро, ещё до того, как прозвучал оговоренный звонок от похитителей. Нервно расхаживающему по кабинету с рюмкой в руках Антону показалось, что и без того озабоченное лицо приятеля было теперь совсем уж сумрачным.

— Что-то случилось? — останавливаясь перед Филимоновым, поинтересовался он.

— Случилось, — кивнул Мишка и вдруг не очень весело улыбнулся. — И это не так-то плохо. Пока мы живы, с нами всегда должно что-нибудь случаться.

— Так что же произошло?

— Потом, — покачал головой Мишка. — Всему свое время.

— Ладно. Кто едет с нами?

— Не беспокойся, прикрытие будет. Думается мне, и эти деятели приедут туда не на одной машине…

— Irren ist menschlich, und Menschen sind wir alle… (неожиданно решил принять участие в разговоре Владислав Андреевич.

— Что? Что он там бормочет? — почему-то обращаясь к Антону, скривился Мишка. — Издевается, что ли?

— Людям свойственно ошибаться, — спокойно перевел самого себя элегантный господин. — А вот вам, молодой человек, судя по всему свойственно ошибаться много чаще, чем остальным.

— Это ещё почему?!! — возмутился Мишка. — Ты это что имеешь в виду?

— Только то, лю-без-ный, — Владислав Андреевич прямо-таки просмаковал последнее слово, — что когда у человека есть голова на плечах, то можно обойтись и без машин, набитых «быками». Вот так-то…

— А по морде не хочешь? — и Филимонов деловито направился к продолжавшему сидеть за столом пленнику.

— Подожди, — схватил его сзади за локоть Антон. — Оставь! Он же в «браслетах».

— Тем хуже для него. — Мишка вырвался, — Не позволю, чтобы какой-то мозгляк оскорблял меня считай что у себя дома.

— Прекрати! — Антон вновь ухватил друга за локоть. — Тебе что, заняться больше нечем, как кулаками махать?

— А! Да шел бы ты вместе с твоим деятелем… — и все-таки Мишка остановился в каком-нибудь метре от спокойно наблюдавшего за ним Владислава Андреевича и затем демонстративно повернулся к нему спиной.

— Успокойся, — посоветовал Антон. — Не обращай внимания.

— Да шел бы он… Знаешь же, что терпеть их не могу. На дух не переношу ментов. Даже таких вот образованных.

— С чего это ты взял, что он из милиции?

— А я и не говорил, что из милиции. Но то, что из органов — это точно. Я их, поверь, нюхом, всем своим существом чую.

— Да ладно. Брось.

— А что? Все нормалек, — Мишка провел ладонью по лицу, будто снимая с него маску гнева, и криво усмехнулся.

— Вот и я говорю — дыши спокойно. И подумай лучше, как бы ты предложил провести обмен.

— Да тут и думать нечего, — зримо расслабляясь, ответил Филимонов. Нужно, чтобы машины остановились по обе стороны входа в милицию. Затем Лидка с Никой выходят из машины и идут к нам. Мы со своей стороны выпускаем этого фрайера и он топает к своим корешам. Вот и все.

— Ишь ты, мыслитель какой, — не скрывая иронии, прокомментировал план Филимонова Владислав Андреевич. — Прямо Сократ, да и только… — по всему чувствовалось, что он испытывает в отношении Филимонова нечто вроде идиосинкразии.

— Опять?!! — обернулся к нему Мишка, но тут же вновь был вынужден развернуться, поскольку как раз в этот момент зазвонил телефон.

Помедлив мгновение, оба друга почти синхронно сделали по два шага в направлении телефонного аппарата. Аппарат оказался ближе к Антону, и он воспользовался этим преимуществом. «Да, — выпалил он, прикладывая трубку к уху. — Слушаю».

Разговор продолжался совсем недолго, и буквально через несколько секунд Стахов положил трубку.

— Ну все, — поворачиваясь к наблюдающему за ним Владиславу Андреевичу, заметил он. — Поднимайтесь. Поехали… И ты тоже, Миш.

— Я не понял, — уже стоя у двери, сообщил Мишка. — Они что — уже там?

— Да. Ждут у милиции, — пояснил Стахов. — Синий минивэн «Крайслер» с затемненными стеклами. Стоит у въезда во двор. — Молодой человек открыл дверь и подождал, когда в неё выйдет пленник. — Нам надлежит остановиться правее, у входа в отделение.

Взяв Владислава Андреевича за локоть, Антон повел его к ведущей в коридор двери. Мишка шел следом. И снова небольшая процессия прошла мимо открытых дверей, из которых их провожали любопытные взгляды сотрудников, непонятно каким образом успевших узнать о происходящих событиях. Хотя, подумалось Антону, — можно было предположить, что они ничего конкретного и не знают. Просто небритое начальство далеко не каждый день водит по коридорам в этих стенах закованных в наручники пленников…

Внизу их ждало несколько машин. Стахов вместе с Владиславом Андреевичем занял место в серебристом «Мерседесе» Филимонова. Мишка же вначале подошел к стоящему рядом «Рендж Роверу» и что-то сказал поджидавшему его у водительской дверцы парню в полувоенной форме. После того как Филимонов вернулся и тоже сел в «Мерседес», машина сразу же тронулась с места следом за уже отъехавшим со стоянки «Рендж-Ровером» с затемненными стеклами. За ними последовали ещё две машины — точно такой же «Рендж-Ровер» и бежевая отечественная «Нива».

— А вы, гляжу, основательно подготовились, — усмехнулся Владислав Васильевич. — Интересно, гранатометами ваши ребята запаслись?

— Заткнись, — не оборачиваясь, посоветовал пленнику сидевший на переднем сиденье Мишка и после непродолжительной паузы добавил, — Это наше дело, что мы для вас приготовили. А вот твоим корешам неплохо бы было своевременно запастись гробами.

— Э нет, — усмехнулся пленник. — Не пойдет. Гробы вы уж сами для себя покупайте.

— Смелый, значит? — Мишка на долю секунды повернулся назад и поднял руку, как бы намереваясь провести ладонью сверху вниз по лицу щуплого господина, но тот даже не моргнул, и, как ни странно, Филимонов медленно опустил руку. — Остришь, значит, морда? Ну-ну. Только учти, что едва ли твои дружки смогут обеспечить тебе в этом городе от меня защиту. Так что у нас с тобой ещё все впереди. Еще будет время побеседовать.

— Да-а, Антон, — демонстративно игнорируя Филимонова, протянул своим красивым баритоном Владислав Андреевич. — Ну и компаньона ж вы себе выбрали…

— Бросьте! Это не мой компаньон воюет с женщинами и детьми, — напомнил Антон. — И не мой компаньон устраивает убийства и похищения. Так что на вашем месте я бы лучше помолчал.

— На моем месте, молодой человек, вам никогда не бывать. Уж поверьте мне. Ни-ко-гда, — и невысокий заложник замолчал.

До Партизанской добрались минут за двадцать. Идущий первым «Рендж-Ровер» проехал мимо расположенного слева отделения милиции и остановился метрах в четырехстах дальше. «Мерседес» пропустил встречный транспорт и повернул ко входу в милицию. Из двух идущих сзади машин Антон увидел лишь остановившуюся недалеко от предыдущего перекрестка «Ниву».

Как и было оговорено, их «Мерседес» встал между синим минивэном и входом в отделение. У входа молодой капитан беседовал с пожилой неряшливо одетой женщиной. За распахнутыми воротами въезда во двор виднелась стоянка. Там, стоя у помятого «Линкольна», беседовали о чем-то двое охранников.

Синий «Крайслер» и подъехавший «Мерседес» разделяло не более пятнадцати метров. Антон первым вышел из задней дверцы и остановился, глядя на большую синюю машину. Буквально в следующее мгновение из «Крайслера» выскочила Ника-Вероника и бросилась к отцу. Тот в свою очередь пошел ей навстречу. При этом Антон отметил про себя, что девочка совсем не выглядела больной, уставшей или хотя бы слегка напуганной. Она обняла нагнувшегося к ней отца и секундой позже уже висела на нем, обхватив его ногами и держась руками за шею. «Папка, — шептала девочка. — Ты знаешь, папка, как я по тебе соскучилась?!!! Нет, скажи, ты знаешь?»

— Давай быстро в машину! — скомандовал Антон и опустил дочь на землю. — Беги к дяде Мише.

Меж тем из минивэна вышла Лида. Увидев её, Антон вернулся назад и скомандовал пленнику: «Выходите». Затем, поглядывая время от времени через плечо на продолжавшую стоять у дверцы «Крайслера» жену, он освободил руки Владислава Андреевича от наручников и подтолкнул его — «Вперед».

Почти одновременно с этим к серебристому «Мерседесу» направилась и Лидия. По прошествии нескольких секунд она слегка коснулась губами щеки мужа и прошептала: «Ты молодец».

«Воссоединившаяся семья» устроилась в машине. Антон сидел между женой и дочерью, которая тут же схватила отца за руку и заговорщицки сообщила, что ей все это время совсем не было страшно. «Ну совсем. Понимаешь? Ну ни капельки».

— Почему мы не едем? — осведомилась Лида.

— Подожди, — наблюдая за синим минивэном, попросил Мишка. — Хочу поглядеть, куда они поедут.

Как бы подслушав этот короткий диалог, и не желая никого задерживать, «Крайслер» вдруг тронулся с места и… въехал в открытые ворота отделения. И что самое удивительно — ворота эти за ним тут же захлопнулись.

— Ну дают! — только и нашелся, что сказать, опешивший от неожиданности Филимонов. — Я ж тебе сразу сказал — менты!

— Вот так-то… — растерянно вторил приятелю Антон. — А мы-то головы ломаем, почему это милиция до сих пор не нашла никого из…

— Стоп! — перебил его рассуждения Филимонов. — Подожди! У них же въезды во двор с двух сторон. Так? — И тут же сам себе ответил, — Точно. С параллельной улицы к ним тоже можно заехать… Вот сволочи!

Было ясно, что синий минивэн не станет дожидаться за высоким забором, пока возможные преследователи сообразят объехать квартал. Скорее всего, машина уже успела выехать на другую улицу, и теперь почти наверняка была для них недосягаема.

 

ГЛАВА 18

Антона вместе с женой и дочерью Мишка отвез домой, где и оставил их, пообещав вскоре дать о себе знать.

Как уже выяснил Стахов, ни его дочь, ни жена совсем не пострадали. С ними обращались вполне корректно, если не сказать — предупредительно. А что касается приведшего к печальным последствиям вызова Антона к якобы больной Веронике, то Лидия уверяла, будто впервые об этом слышит.

— Но ты же в тот день разыскивала меня. — напомнил Антон. Разговаривала с секретаршей. Насколько я понимаю — просила, чтобы меня срочно нашли.

— Да, конечно. Я искала тебя. По-моему, тут нет ничего удивительного. Я волновалась. Ты же так долго отсутствовал.

— А потом ты позвонила Мишке и потребовала, чтобы я срочно выезжал к твоей матушке, — напомнил Антон недавние события. — Я же сам разговаривал с тобой. Ты ещё сказала, будто у Ники внезапно подскочила температура и…

— Подожди. Я все знаю, — прервала супруга Лида. — Я была на работе, когда мне позвонил Мишка. Он мне все рассказал. От него я и узнала, что тебя похитили. При этом здорово изуродовали одного из ребят, что сопровождал тебя.

— Но, — несколько растерянно повторил Антон, — я же слышал, я узнал твой голос…

— Значит, кто-то очень удачно имитировал его.

— Может быть, — задумчиво подтвердил Антон. — Теперь я вспоминаю, что слышимость тогда действительно была на редкость отвратительной.

— Ну вот видишь…

— Ладно. А каким образом ты с Никой оказалась в руках этих… людей?

— Когда мне позвонил Мишка, я плюнула на все и сразу же поехала к маме. Пока мы думали, что предпринять, позвонил человек от Мишки, и сказал, что за нами послана машина и что «босс» — то есть Мишка — для нашей с Никой безопасности просит нас на время перебраться к нему. И уже даже выслал будто бы за нами машину.

— И эта машина увезла вас совсем не к Мишке, — догадался Антон.

— Вот именно. Меня сразу насторожило, что ни одного из приехавших за нами охранников я не знаю.

— И все-таки ты села с ними?

— Я… Я сказала, что нам с Никой нужно на секунду вернуться домой. Но они, видимо, поняли, что если отпустят нас, то мы уже не вернемся. Во всяком случае, один из охранников попросил меня отойти с ним в сторону.

— И ты отошла, оставив Нику?

— А что мне оставалось делать? — пожала плечами Лида. — Мы отошли, и он заявил, что если я хочу, чтобы с дочерью ничего не случилось, то должна немедленно сесть в машину. Вместе с Никой. И в дальнейшем, чтобы не пугать ребенка, мне следует вести себя так, будто не происходит ничего особенного. Мы едем в гости. Просто в гости. На время. Так нужно. Вскоре все разрешится, — пообещал он, — и нас отпустят.

— И где вас держали?

— Не знаю. Но это была очень приличная квартира. В нашем с Никой распоряжении были две комнаты из четырех.

— А что ты видела из окон? — поинтересовался Антон. — Неужели ничего такого, что помогло бы тебе сориентироваться?

— Ничего. Абсолютно. Окна выходили в незнакомый мне двор. Скорее всего, из других комнат и можно было бы увидеть улицу, но, ты понимаешь…

— А из кухни была видна церковь, — непосредственно объявила Ника. Та-акая красивая, с золотыми куполами.

— Ну вот видишь! — выразительно поглядел на жену Антон. — Что-то запоминающееся все-таки можно было увидеть.

— Меня на кухню не пускали, — покачала головой Лидия. — С нами постоянно кто-нибудь да дежурил.

— А ты смогла бы узнать эту церковь? — осведомился у дочери Антон.

— Конечно. Я же сказала — она такая кра-асивая!

Так в воспоминаниях и взаимных расспросах прошло довольно много времени. К сожалению, ничего, что могло бы пролить свет на персоналии людей, похитивших его близких, Антону выяснить не удалось. Утешало лишь одно — для Ники и Лидии кратковременное заточение не было связано ни с мучениями, ни, даже, с отсутствием привычного комфорта.

Затянувшийся почти на пару часов разговор прервал телефонный звонок. Когда, пройдя в соседнюю комнату, Антон снял трубку, он услышал голос Филимонова:

— Не называй меня по имени, старик, — без предисловий попросил он. — И молча слушай.

— А что, собственно..?

— Да слушай же ты! — повысил голос Мишка. — Во-первых, повесив трубку, скажешь, что тебе звонил Кочет.

— Хорошо. Но к чему все это?

— Потом. Дома объяснишь, что вроде бы на меня было совершено покушение, и я в тяжелом состоянии доставлен в больницу.

— В какую?

— Неизвестно. Но ты отправляешься искать меня. Понял?

— Да, — подтвердил Антон.

— Второе — строго предупреди Лидию, чтобы ни в коем случае не говорила Рысанову, если он позвонит, о том, что на меня якобы совершено очередное покушение. Понял?

— Ладно. Буду иметь в виду.

— И последнее. Ты помнишь «игрушку», которую тебе подарил на даче у Славки покойный Исмаил? Кажется, это было в тот день, когда ты познакомился с Лидией.

— Естественно, — подтвердил Стахов; при этом молодой человек отметил, что друг сегодня называет его супругу не как обычно — Лидкой, а исключительно Лидией.

— Конечно помню, — повторил Антон, думая, что уже очень давно не брал в руки некогда подаренный ему Исмаилом «Вальтер».

— Так вот. Если вдруг найдешь «игрушку», возьми её с собой.

— Что значит — если? Естественно найду. Но зачем все это?

— Ну помолчи ты немного! — вновь сердито потребовал Мишка. — Послушай меня.

— Хорошо.

— Если «игрушка» не отыщется, прояви озабоченность. Но в меру. Понял? Особенно не усердствуй.

— Да.

— Действуй. Через минут пятнадцать-двадцать жду тебя. Найдешь меня во дворе. В сером «СААБЕ». — И Филимонов назвал адрес, по которому надлежало приехать его приятелю. — Кстати, не забудь на публике попереживать по поводу попавшего в беду друга…

Дав указания, Мишка сразу же повесил трубку.

— Да, — тем не менее озабоченным тоном продолжал беседу с пустой линией Антон. — Я все понял. Конечно, сейчас выезжаю… До встречи.

Все это Антону совсем не нравилось. Совсем. За истекшее время друг наверняка узнал что-то важное. Полученные им сведения явно требовали незамедлительных действий. Поэтому они и должны были встретиться. Но почему Филимонов не хотел, чтобы он, Антон, не называл друга по имени? Почему, почему… Да потому. Не вызывало сомнений, Мишка подозревал, что их могут подслушивать. И, очевидно, он имел в виду не телефонную линию и не «жучки» в аппарате. В противном случае Мишка конечно же нашел бы иной способ вызвать его из дому. Например — прислал бы человека с запиской. Следовательно, Филимонов подозревает или, скорее всего, точно знает, что разговоры у него в квартире все-таки прослушиваются. Хотя и не по телефону. А это уже было не очень здорово…

— Куда ты? — меж тем встревожилась прослушавшая разговор супруга Лида. — Неужели после всего ты не можешь провести дома хотя бы один-единственный вечер?

— Подожди, — как бы защищаясь, Антон поднял руки на уровень груди. Послушай. На Мишку снова было покушение. Вроде бы он в больнице. В тяжелом состоянии.

— Не может быть! — искренне изумилась жена и тут же поинтересовалась, — Кто тебе это сказал?

— Звонил Кочет. Мишку забрала скорая. С ним поехали двое охранников. Но от них до сих пор ни слуха ни духа, — удивляясь самому себе, вдохновенно импровизировал Антон. — И неизвестно, куда Мишку доставили.

— Когда это случилось? — поинтересовалась Лида.

— Более часа тому назад… Извини. Когда вернусь, расскажу подробности.

— В каком он состоянии?

— Я практически ничего не знаю… Кстати, если позвонит Рысанов, ему ни слова о покушении! Ясно?

— Но почему? — удивилась Лидия.

— Так надо, — сухо и многозначительно ответил Антон.

— А он не умрет, пап? — испуганно глядя на отца, спросила Ника.

— Конечно нет, солнышко, — успокоил ребенка Антон. — Скоро он снова будет приезжать к нам в гости.

Пройдя в чулан и взяв там стремянку, Стахов полез на антресоли.

— Ты что там ищешь, папк? — поинтересовалась Ника, повсюду хвостиком следовавшая за отцом.

— Да мне нужно кое-что взять с собой, — уклончиво ответил Антон и попросил супругу, — Ты бы что ли почитала пока Нике…

— А действительно — что ты там потерял? — также заинтересовалась Лидия.

— Я уже все нашел, — вытаскивая из-за наполненного каким-то барахлом старого чемодана черный потрепанный портфель, ответил Антон. Не спускаясь со стремянки, он открыл замок портфеля и запустил внутрь руку — кобуры с пистолетом в портфеле не было. Молодой человек передвинул в сторону чемодан и проверил пространство за ним. Увы, и там не было его «Вальтера». Да, собственно, и трудно было рассчитывать на то, что он там мог обнаружиться портфель был заперт, и довольно громоздкая кобура никак не смогла бы вывалиться из него.

Стахов спустился на пол с портфелем в руках и попросил дочь:

— Солнышко, принеси мне, пожалуйста, свои карандаши.

— Зачем? — удивилась та.

— Нужно, золотце. Принеси, пожалуйста.

Девочка повернулась и отправилась за карандашами. Лидия осталась стоять рядом. Лицо её было абсолютно спокойно.

— Зачем тебе понадобились карандаши? — также поинтересовалась она.

— Куда делся пистолет? — в упор глядя на жену, тихо спросил Антон.

— О чем ты?

— О «Вальтере». Куда ты его дела?

— Я?!! Ты о чем это говоришь? Я никуда ничего не девала. С какой стати? И что это за тон?!!

— Ты прекрасно знаешь, что он лежал в этом портфеле. Теперь его тут нет.

— Ну а я-то тут при чем? — пожала плечами Лидия. — Ты его наверняка куда-то перепрятал. А теперь по обыкновению спрашиваешь с меня. — Последняя фразу была произнесена недовольным тоном. В голосе Лидии звучала обида. Вспомни лучше, когда ты доставал его в последний раз?

— Ладно, — решился Антон и бросил свой старый портфель на пол. — Мне некогда. Меня ждет Кочет… И все-таки я тебя попрошу подумать, куда делся… Куда делась интересующая меня вещь, — и Антон улыбнулся бегущей к нему с коробкой карандашей Веронике.

— Я, конечно, подумаю, куда ты мог засунуть… свою «игрушку», пообещала Лидия, невольно используя для обозначения пистолета то же слово, что и Мишка, — но не обещаю, что найду.

— А какую игрушку, мам? — заинтересовалась Ника. Девочка уже забыла о принесенных отцу карандашах.(Разве у папки есть игрушки? А?

— У всех есть свои игрушки, — невесело усмехнулась Лидия, идя за направлявшимся к выходу мужем. — Передавай Мишке приветы и пожелания скорейшего выздоровления.

Прежде чем выйти, Антон сообщил об этом дежурившим у подъезда в машине охранникам.

Серый «СААБ» Филимонова стоял среди многочисленных автомобилей, оставленных своими хозяевами у тротуара во дворе большого кирпичного дома. Несмотря на сумерки, Антон узнал этот дом. Однажды ему уже приходилось бывать тут. Тогда они с Лидией были приглашены на день рождения его зама. Так что не вызывало сомнений, что именно здесь жил Александр Иванович Рысанов. К тому же его «BMW» нагло разместился прямо на тротуаре недалеко от подъезда. Антону подумалось, что Мишка назначил встречу именно здесь совсем не случайно.

Машина, на которой приехал Стахов, проехала несколько дальше и остановилась на маленьком пятачке, прижавшись левым крылом к низкой чугунной решетке небольшого сквера. Вначале один из охранников подошел к «СААБу» и, убедившись, что в машине действительно находится Филимонов, дал жестом понять, что все нормально, и можно выходить.

— Что стряслось? — садясь на заднее сиденье автомобиля приятеля, спросил Антон.

— А меня ты, конечно, не замечаешь… — прозвучал с переднего сиденья наигранно-обиженный женский голос. — Или уже не узнаешь. Да я понимаю разве ж всех упомнишь…

Антон сощурился, но на фоне лобового стекла он видел лишь контур сидевшего перед ним человека.

— Ириша? — догадался он, — Ты, что ли?

— Точно, — подтвердил Мишка. — Наша мотоциклистка снова с нами.

— Не ожидал. Я…

— Ладно, — бесцеремонно прервал приятеля Филимонов. — О своей радости ты расскажешь ей потом. Ты лучше скажи — пистолет, конечно, не нашелся?

— Не нашелся, (подтвердил Стахов. — А как ты узнал, что его нет на месте?

— Потом расскажу. А сейчас послушай-ка вот это. — В темноте Филимонов негромко щелкнул чем-то, и почти сразу же раздался вкрадчивый голос Рысанова:

— Я только что разговаривал с Владиславом.

— Как он? — поинтересовался мужской голос, также показавшийся Антону знакомым.

— Все в полном порядке. Можно звонить. Они уже в кабинете.

— Сейчас позвоню. Владислав в курсе плана?

Теперь Антон понял, кому принадлежал знакомый голос — вне всякого сомнения это говорил Павел Петрович. Очевидно, пучеглазый господин счел необходимым отправиться следом за сбежавшим по его вине Стаховым и за его пленником.

— Да, — подтвердил Александр Иванович, — В курсе. Так что запускай механизм в действие. Пусть Рыжий действует.

Судя по прозвучавшему затем короткому «клик», Рысанов не прощаясь повесил трубку.

— Знаете, чей это голос? — спросила Ирина. — Это же тот самый мужик, который поручал мне следить за вами. Тот лупоглазый, что выдавал себя за Ганченкова. Он ещё давал мне разные поручения, — пояснила Ирина. — Помните?

— Ну и ну! — выдохнул Антон. — Вот это — номер!

— Вот так-то. — безадресно бросил Мишка. — А ты говоришь…

— Да откуда я мог…

— Ладно. Пока что не будем рвать на себе тельники. Послушай-ка ещё вот это.

Мишка принялся искать интересовавший него кусок записи. Снова тихо щелкали кнопки, на мгновение начинали звучать и тут же замолкали чьи-то голоса, а затем голос Лидии явственно произнес:

— …Тогда кто же разделался с ним?

— Да откуда мне знать? Я тебе говорю, что мои люди тут не при чем, несколько раздраженно произнес в трубку Рысанов. — Твой муженек приподнес нам такой сюрприз, что пришлось срочно менять все наши планы.

— Такие вот у тебя друзья.

— Ты права. К сожалению — друзья лопухнулись.

— Но с другой стороны, как говорится, что ни делается, все к лучшему. Видимо, Филимонов ещё кому-то перешел дорогу. Вот этот «кто-то» как раз и постарался за тебя.

— Возможно, — Александр Иванович слегка откашлялся, — Ты извини. Я… Я жду звонка. Ты не могла бы перезвонить мне попозже?

— Подожди. Дело в том, что перед уходом муж искал ту вещь, которую… Ну ты понимаешь?

— Понял. Тебе её сейчас доставят. А ты потом помоги мужу найти её. И пусть он ещё повертит её в руках. На всякий случай.

— Хорошо… Послушай, а мы не могли бы увидеться завтра? — интонации звучавшего в записи голоса внезапно изменились: не оставалось и следа от деловитости — теперь Лидия говорила почти что заискивающе. Я бы…

— Посмотрим. — Прервал её голос Рысанова. — Звони, когда будет возможность. — И снова раздался звук повешенной трубки.

Некоторое время в салоне автомобиля царила тишина.

— Не может быть, — наконец убежденно заявил Антон. — Этого просто не может быть. Кто-то очень удачно подражает голосу Лиды. Но зачем?

— Ну да, — охотно согласился Мишка. — Конечно. Просто твоя благоверная случайно обмолвилась неизвестному, но очень талантливому имитатору, что меня постарались отправить на тот свет, и что ты потерял свою «пушку». Ну а уже потом этот имитатор донес известие до Рысанова. И, конечно же, голосом твоей жены. Для пущей достоверности.

— Но с какой стати?!! — возвысил голос Антон. — С какой стати ей было ввязываться во все это?

— А с какой стати ты тайком встречался со своей подругой? — неожиданно решила напомнить о себе Ирина.

— Ну прости! Я же ничего не затевал против жены. Просто я…

— Вот и она — тоже просто… Я бы на твоем месте не стала особенно возмущаться.

— Кончайте, — потребовал Мишка. — Еще успеете наковыряться в этом дерьме. Шабаш. Поняли? Сейчас пора действовать.

— Ладно, — Ирина слегка откашлялась. — Соединяй меня с ним.

— Это с Рысановым, — пояснил Мишка, нажимая в темноте светящиеся кнопки телефона. — Кстати, насколько я понимаю, пушку твою уже доставили заботливой супруге. Во всяком случае, сразу после её разговора с Рысановым из подъезда выскочил мужик, сел в серую лайбу и куда-то… Держи, Ир, — и Мишка протянул девушке трубку.

«Здравствуйте, — через пару мгновений поздоровалась Ирина. — Мне Александра Ивановича, пожалуйста… А-а… Тогда ещё раз здравствуйте, Александр Иванович… Видите ли, вы меня не знаете. Но у меня для вас есть кое-что интересное… Например? Например — фотографии… Да потому, что они могли бы очень и очень заинтересовать некоторых ваших знакомых, не говоря уже о тех органах, которые принято называть компетентными… Причем тут шантаж? Просто деловое предложение… Да ради Бога! Обращайтесь. Только что вы скажете о ваших встречах с тем, кто выдавал себя за Ганченкова? Или с женой вашего начальника Стахова?… Да бросьте! Материала более чем достаточно. И вы не хуже меня понимаете, если милиция выйдет на вашего лупоглазого друга, её наверняка очень заинтересует, на кого он работал».

На сей раз Ирина замолчала надолго, и Мишка успел шепнуть другу: «Как бы „Ганченкова“ не кончили после этого разговора. Хотя — это уже не наши проблемы».

«Ирина? — меж тем после весьма длинной паузы вновь включилась в разговор девушка. — Пусть так, Ирина. Допустим, вы попали в точку. Но что это меняет?… Конечно, я подумала об этом и подстраховалась. Если со мной или с моими близкими что-нибудь случится, все документы немедленно будут переправлены в органы… Э-э нет! Вам далеко не все равно, коль скоро вы продолжаете разговор и не вешаете трубку».

И снова возникла пауза, в течение которой девушка выслушивала своего собеседника.

«Много, — наконец вновь заговорила она. — Очень много… Сколько? Сорок тысяч долларов, и не центом меньше… Совсем не смеюсь. Я уверена, что ваша голова и свобода стоят никак не меньше… Нет, никто больше не знает… Что вы! Какие копии? Жизнь мне ещё не надоела. И как только вы дадите мне деньги, я сразу же смотаюсь отсюда куда подальше… Нет, я бы предпочла в людном месте… Хорошо, только чтобы без сопровождения. Если увижу ещё кого — вам меня не найти, а фотографии будут отправлены куда следует… Да не забудьте сорок тысяч наличными. И все сразу… До встречи».

— Ну как я? — самодовольно поинтересовалась Ирина, возвращая Мишке трубку. — Неплохо, а?

— Как он тебя мог узнать? — вместо ожидаемого одобрения недовольно спросил Филимонов. — Ты что, когда-то уже общалась с ним?

— Нет. Никогда. А как узнал — очевидно сообразил. Вспомнил, кто именно по заказу «Ганченкова» следил за «объектами» и проводил при этом съемку.

— А про фотографий встреч с женой начальника — тут ты здорово рисковала. Он мог сообразить, что ты блефуешь. Но, кажется, пронесло… Так где и когда он предложил тебе встретиться?

— Километрах в трех-четырех отсюда есть одна железнодорожная платформа. Рядом ещё переезд, железнодорожные пути и складские помещения. Знаешь, о чем я говорю?

— Ну, — кивнул Мишка.

— Вот там он и хочет встретиться через полтора часа. Как ты и советовал, я предложила более людное место. А он мне: «Ты что, говорит, безгранично доверяешь мне? Или собираешься при людях пересчитывать кучу баксов?» Короче — «уговорил» он меня.

— Все правильно. Думаю, через пяток минут наш скромный «друг» появится из подъезда. Ему же нужно будет заблаговременно ознакомиться с местом будущей встречи. — Мишка помолчал и добавил, — Своего охранника он отправил с «пушкой» к тебе, Антош. Так что пойдет он скорее всего один. Пора нам устроить ему торжественную встречу.

— Ты считаешь — у подъезда? — поинтересовался Антон.

— А где же еще? Держи «пушку» и открывай дверцу, — распорядился Мишка. — А ты, Ириш, пересядь-ка пока в машину Антона.

Молодые люди направились к подъезду.

— Ты оставайся тут, — решил Мишка, когда они поравнялись с автомобилем Рысанова. — А я подожду у подъезда. Когда подам знак, сделай вид, будто завязываешь шнурок на туфлях. А потом, потом действуй по обстоятельствам.

Стахов остановился между подъездом и машиной своего зама, а Мишка, повернувшись спиной к двери подъезда, прислонился плечом к стене дома в паре метров правее входа. Вопреки ожиданиям Филимонова ждать им пришлось довольно долго. В результате за прошедшее до появления Рысанова время Антону пришлось отвесить как минимум пяток поклонов, когда по знаку друга он начинал изображать человека, который внезапно обнаружил, что у него развязались шнурки.

Более чем через час после того, как друзья начали свое «дежурство» у подъезда, Мишка в очередной раз махнул Антону рукой — «готовься», и тот начал нехотя наклоняться. Дверь подъезда открылась, и из неё вышел Рысанов. В левой руке у него был небольшой кейс. По тому, как спешно заместитель Стахова устремился к своей машине, чувствовалось, что сей господин очень спешит.

— Александр Иванович, — окликнул его Филимонов. — Рыса-анов! Да подождите же вы!

Рысанов остановился и замер, как бы прислушиваясь к чему-то внутри себя, а затем начал медленно оборачиваться, одновременно привычным жестом правой руки отводя в сторону полу легкой куртки.

— Тихо-тихо, — прозвучало у него за спиной, — Только спокойно и без оружия, пожалуйста! — и повернувшийся навстречу к оказавшемуся в паре метров от него Филимонову, Александр Иванович почувствовал, как сзади в ребра ему упирается что-то твердое и холодное. В следующее мгновение чья-то рука вытащила у него из-за пояса пистолет.

— Что все это значит? — возмутился Рысанов.

— Да, собственно, ничего, — ответил Мишка, — Сущий пустячок. Просто нам со Стаховым захотелось побеседовать с нашим доверенным лицом… Ты, Антош, проверь ещё на всякий пожарный его карманы.

Подошедший к исполнительному директору Филимонов отметил, что Александр Иванович отменно владел своими нервами. Во всяком случае, на его лице не отразилось ни малейшего удивления, когда он увидел перед собой якобы госпитализированного после покушения Мишку.

— Что вы себе, собственно, позволяете! Вы что думаете, если я ваш подчиненный, то вам все дозволено? — меж тем продолжал выражать свое недовольство Рысанов. — Да я завтра же положу вам на стол заявление об уходе.

— Отлично, — одобрил Мишка. — А пока позвольте поинтересоваться, что это там у вас в чемоданчике?

Меж тем Стахов завершил обыск. В карманах помощника оружия не оказалось, но под мышкой обнаружилась кобура с солидных размеров револьвером. Позволяя обыскивать себя, Рысанов тем не менее не спешил расставаться с чемоданчиком.

В паре метров от них остановилась старушка с нестриженой болонкой. Узревшая под машиной здоровенного кота, собачонка испуганно жалась к ногам хозяйки. Но той было не до лохматого питомца. Старушка с откровенным любопытством наблюдала за странной троицей. Чем-то в этот момент она напоминала ребенка, наблюдающего в зоопарке за разворачивающейся в клетке с животными неприличной сценкой.

— Оставьте человека в покое, — внезапно потребовала она. — Отпустите, а то натравлю на вас собаку… Совсем обнаглели, бандюги.

— Мы сотрудники федеральной налоговой службы, бабуля, — из-за спины Рысанова представился Антон. — Не мешайте отправлению правосудия. По нашим сведениям этот человек собирался вывезти за рубеж миллион долларов. И этот миллион у него вот в этом чемоданчике.

— Это наглая ложь! — заявил Рысанов.

— Да ладно тебе — «ложь»! — старушка сразу и безоговорочно поверила «сотруднику налоговой полиции». — Я тебя не первый раз вижу. А вы плохо работаете, ребята. Очень плохо. В этом доме знаете сколько таких как он? Нет? Да, считай, что каждый третий. Вы всех их проверьте.

— Обязательно проверим, — пообещал Мишка и скомандовал Антону, — Веди его к машине.

— Ну что, повезем сейчас отступные Ирине? — спросил Рысанова Мишка, когда они втроем разместились на заднем сиденье «СААБа». — Или же ты решил не тратиться и просто намеревался прикончить девку?

Рысанов не ответил.

— Ладно. Поговорим потом, — Филимонов удобно устроился рядом с сидевшим между ним и Антоном пленником, и потянул на себя чемоданчик, который тот продолжал держать у себя на коленях. — Давай сюда. Едва ли он тебе понадобиться в ближайшее время.

Им потребовалось около получаса, чтобы добраться до офиса Филимонова. Там они поднялись в кабинет Мишки, меж тем как пленника куда-то увел Кочет.

— Посмотрим, что там приготовил мне этот фрукт, — кивая на чемоданчик, который нес в руках Мишка, предложила Ирина.

— Успеется, — ставя кейс у входа на пол, покачал головой Мишка. — Нам с вами вначале нужно оговорить кое-что.

— Что именно? — поинтересовался Антон.

— Есть варианты, — уклончиво ответил Мишка. — Например, неплохо было бы пообщаться с твоей супругой. Тебе не кажется? Судя по всему, она могла бы рассказать нам очень много интересных и, главное, очень поучительных историй.

— Снова повторяю — это касается только меня.

— Вот уж нет! Видишь ли, мне почему-то не нравится, когда в меня стреляют. Даже если это делают по указке такой интересной женщины, как твоя супруга.

— Да с чего ты взял, что на тебя покушались с её ведома?

— Есть все основания так думать, — вздохнул Филимонов. — Твоя благоверная с этим Рысановым основательно все продумала.

— Да брось ты! Это не более чем домыслы…

— Если бы. — Мишка сделал паузу. — А записи их бесед?

Антон промолчал.

— Ладно, — продолжал Филимонов. — Когда тебя вырубили и увезли от дома тещи, я первым делом отыскал Иришу. Мы с ней просмотрели все фотографии. Есть там и Рысанов. На одной из фотографий он даже заснят не где-нибудь, а у входа в твой подъезд. Помнишь, девка рассказывала, как однажды следила за «Волгой»?

— Но…

— Вот тебе и но. Наша мотоциклисточка много чего полезного наснимала… Теперь слушай дальше. Если честно — я виноват перед тобой.

Мишка опять умолк, подбирая слова или, возможно, ожидая вопросов. Однако Антон безмолвствовал, и Филимонов продолжил:

— Понимаешь, был момент, когда у меня возникли определенные сомнения…

— Понятно. Ты думал, я мог оказаться причастным к покушениям? — помог другу Антон.

— Ну как тебе сказать? В общем, наверное, да… Короче, тогда я распорядился, чтобы у тебя дома и в офисе поставили «жучки». — Филимонов снова замолчал, ожидая реакции друга, но тот только выжидающе смотрел на него.

Из последующего рассказа приятеля Антон узнал, что проникшие ночью в его кабинет «ребята» Филимонова случайно обнаружили там ряд подслушивающих устройств. Таким образом, кто-то уже побеспокоился об установке «жучков». «Ребята» не были новичками. У них была с собой соответствующая техника, и с её помощью они обнаружили устройства как для подслушивания телефонных разговоров, так и микрофоны в разных местах кабинета и в «комнате отдыха».

Известие об этом удивило и насторожило Филимонова, и он распорядился проверить остальные помещения офиса. Они оказались «чистыми». Из этого можно было сделать вывод, что кого-то интересовала не столько работа «фирмы», сколько частная жизнь и личность её руководителя. Но — что удивительно — при этом в квартире Стахова не оказалось подслушивающих устройств. Тогда Мишка решил, что заинтересованные лица не смогли поставить на прослушивание квартиру Антона, и на свой манер устранил эту оплошность квартиру, равно как и кабинет Рысанова, а также телефон секретарши, начали прослушивать.

— И давно? — поинтересовался Антон.

— В общем-то да. После второго покушения на меня.

— И удалось узнать что-нибудь интересное? — спросил Антон.

— Нет. Ничего особенно интересного. Все как будто бы сговорились, и вели себя крайне осторожно. Лишь Рысанову время от времени названивала какая-то особа, с которой у него, судя по всему, отношения были не менее теплыми, чем у тебя с Виткой… Кстати, по одной из бесед можно было сделать вывод, что эту дамочку Рысанов знал ещё чуть ли не девчонкой.

Мишка замолчал, ожидая вопросов, но их не последовало.

— Он, сволочь, её ещё тогда так основательно заарканил, что баба до сих пор по нему сохнет, — продолжал Филимонов. — Жаль только, что за давностью лет теперь кобеля этого уже не привлечешь за совращение несовершеннолетней.

— Ты прослушал записи, и тебе стало ясно, что эта дамочка ни кто иная как..?

— Нет. Как ты понимаешь, прослушиванием занимался не я сам. К сожалению. Я бы, конечно, сразу узнал голос твоей благоверной.

Мишка снова замолчал, давая возможность Антону высказаться. Но тот продолжал молчать. Он сразу и безоговорочно поверил во все услышанное. Теперь все вставало на свои места — в том числе и частые смены настроения его супруги. Невольно вспоминались, как после последовавших за свадьбой нескольких счастливых месяцев семейной жизни у Лиды вдруг наступил период депрессии. Длился он не особенно долго, пару недель, но тем не менее врезался в память. А потом эти странные переходы от демонстрации страстной влюбленности до немотивированных вспышек агрессивности! А он-то тогда ещё казнил себя, считая, что причиной всему является его чрезмерная занятость на работе. Занятость… А все, оказывается, было много проще и понятнее: женщина любила одного, но вышла замуж за другого. Вышла, дабы иметь пресловутую синицу в руках. А еще, наверное, чтобы досадить любимому, не оставлявшему ей надежд на замужество…

— Так вот, — прервал Мишка затянувшуюся паузу, — на прослушивании сидели люди Кочета. Одни слушали офис, другие — твою квартиру. И их не особенно интересовал голос подруги твоего зама. Да и сама подруга тоже. Кто из нас без греха? К тому же, Лидка баба не глупая и звонила своему хахалю в основном из автоматов или с работы.

— Понятно. Но что странно — неужели за все время не было ни одного звонка, который насторожил бы твоих «слухачей»?

— Один был, — кивнул Мишка. — Незадолго до того, как ты вышел на ребят, что угоняли машины, а потом и на Картушина, подруга Рысанова поделилась со своим хахалем внезапно осенившей её мыслью. Она предложила ему устроить свое «похищение», чтобы добиться от мужа «сотрудничества». Твой зам сказал, что на подобные темы он предпочитает разговаривать не по телефону.

— И ты не связал этот разговор со мной и с нашими делами?

— Каким образом? Когда? Мои лоботрясы не сочли необходимым тогда докладывать мне об этом. Мало ли что там говорят друг другу любовники! Так что об этой беседе я узнал только после того, как умыкнули тебя.

— Жаль, что мы не догадывались ни о чем подобном, — невесело усмехнулся Антон. — Хотя о чем говорить — Рысанов у нас господин очень осторожный. Работа в органах не прошла даром.

— Осторожный-то он осторожный, но вот сегодня неожиданно так «прокололся»! Откровенно говоря, я просто забыл, что твой офис прослушивается. Вспомнил об этом лишь тогда, когда узнал, что по поводу заложника тебе будут звонить в кабинет. Вот тогда я и дал команду немедленно докладывать мне обо всех разговорах. И не напрасно, как видишь.

— Понятно…

— Конечно же, — продолжал Мишка, — потом я прослушал записи всех разговоров Рысанова с его… подругой и окончательно убедился, что это действительно твоя Лидия. Кстати, её тетушка Кира тоже иногда позванивала этому кобелю… Думаю, в свое время через неё твоя Лидка и познакомилась с нашим героем-любовником.

— Почему ты так считаешь?

— А ты вспомни, однажды Славка предупреждал тебя, будто бы у Лидки какой-то очень уж крутой ухажер. И Кира тоже на это намекала.

— Ну и что? — пожал плечами Антон. — Ну встречалась она там с кем-то там до меня. Какое это имеет значение? А потом рассталась с ним. Стала встречаться со мной. Рысанов-то ведь мог появиться в её жизни относительно недавно.

— Не думаю. Не похожа она у тебя на тех дамочек, что после одной встречи готова броситься в объятия новому знакомому. К тому же я тебе уже говорил, у нас есть запись одного разговора… Короче, повторяю, давай устроим им встречу. Нужно выяснить, на кого эта парочка работает. Кто стоит за ними.

— Нет, — покачал головой Антон. — Никаких их встреч. Все можно выяснить у Рысанова… Прости, но их отношения — это мое личное дело.

— Ошибаешься.

— А тебе не кажется… — хотел что-то сказать Антон.

— Я тебе уже сказал — не кажется. Если ты забыл, снова могу напомнить, что недавно убили Игоря и потом пытались убить меня. К тому же — обрати внимание — при этом стреляли только из твоего пистолета.

— Да с чего ты взял, что из моего?

— С того, — хмыкнул Мишка. — Экспертиза показала, что Игорь был убит из того же оружия, что и мой охранник у ресторана. Стреляли скорее всего из «Вальтера». Из него же остались пули и у меня в квартире. Так что думается мне, что у нашпигованного оружием Рысанова твоя «пушка» оказалась не просто потому, что ему нравится все то, что принадлежит тебе…

— Ну и сволочь же ты!

— Кончай, Миш, — вмешалась в разговор Ирина. — Нечего его подкалывать. Ему и так…

— Ладно, — хмуро бросил Филимонов. — Ты сам меня довел. Не хочешь видеть очевидного.

— Не так все и очевидно. Зачем им понадобился мой «Вальтер»? Он же нигде не зарегистрирован. Кто может доказать, что он принадлежит мне?

— Ничего, что не зарегистрирован. И доказать можно все. А с его помощью тебя, дурака, было бы проще простого прижучить и затем прибрать к рукам. Твоя благоверная с этим хмырем основательно все продумала. * Ты ошибаешься, если полагаешь, будто убедил меня.

— Что делать, — развел руками Мишка. — Но когда с подачи твоей супруги в меня стреляют из твоего пистолета, когда из него же убивают Игоря, тогда…

Некоторое время в кабинете царила тишина. Кажется, все были поглощены своими мыслями.

— Ладно, — наконец прервал затянувшееся молчание Антон. — Ну и как же ты представляешь себе разговор с Лидой?

— Очень просто. Я посылаю за ней машину. Потом мы даем ей послушать записи некоторых её разговоров. Ну а дальше… Слушай, неужели после всего случившегося тебе ещё жаль ее?

— Нет, конечно. Но… я предпочел бы всю информацию получить от Рысанова. Думаю, ребята Кочета в состоянии «разговорить» его.

— Надеюсь. — Мишка криво усмехнулся. — Но, думаю, в нашем случае никакая информация не будет лишней.

— Пусть так. Но мне не хотелось бы, чтобы Ника оставалась одна в пустой квартире. Да и Лида не оставит её одну на ночь.

— Это уже моя проблема. Ты Витке доверяешь?

— Конечно.

— Вот она и останется с Никой.

— Я… — собрался было что-то возразить Антон, но затем передумал, Ладно, черт с тобой.

— Слушай, неужели ты не понимаешь, что эта бодяга будет продолжаться и дальше, если мы сейчас не выясним, кто именно организовал все покушения?

— Ладно-ладно. Действуй, — сдался Стахов.

* * *

— Не понимаю, зачем нужна была вся эта комедия? — входя в кабинет, презрительно бросила Лида и вдруг осеклась, увидев сидевшего между двух охранников Рысанова.

— Садись, — предложил ей Мишка. Он вышел из-за стола и направился к продолжавшей стоять у входа молодой женщине. — Не стой. Ты баба умная, должна понимать, что разговор нам предстоит долгий и не простой.

Помедлив ещё несколько мгновений, Лидия опустилась в кресло рядом с дверью.

— Значит так, — Мишка стоял теперь в двух шагах перед глядевшей на него снизу вверх Лидой. — Тебе хочется прослушивать записи своих бесед с твоим… приятелем? — и Филимонов дернул подбородком в сторону Рысанова и затем показал рукой на лежащие горкой на письменном столе кассеты, — Могу устроить.

— Уволь, — каким-то внезапно «севшим» голосом ответила Лида и, качнув головой, добавила, — Ну и сволочи же вы!

— Мы сволочи? Ну-ну… Ладно. У нас к тебе несколько вопросов, объявил Филимонов и направился к своему креслу за стол.

— Это что — суд? Если вы собираетесь нас судить, имейте в виду, я в такие игры не играю.

— Нет, — счел необходимым прояснить ситуацию стоявший у окна Антон. Мы не судьи, и это не суд. Мы те, кто имеет право знать, кто вами манипулировал. Чьим приказам вы подчинялись.

— Неужели ты ещё не понял? — Лидия с презрением поглядела на супруга. — Неужели до тебя ещё не дошло, что мне не нужны были ничьи приказы?

— Лида! — предостерегающе окликнул её Рысанов.

— Оставь, — молодая женщина как-то отрешенно поглядела на своего любовника. — Плевать я хотела на них. Плевать. Понимаешь? Я ненавижу их и не намерена перед ними оправдываться.

— За что же это такая ненависть? — полюбопытствовал Мишка.

— Да за то, что вы — бездари и ничтожества, вы смогли ухватить от жизни жирный кусок. Извернулись и урвали, не гнушаясь ни чем. А вот он настоящий мужчина, отдавший годы жизни служению Родине, и заслуживающий конечно же лучшей доли, был отправлен такими же как вы серыми людишками в отставку и остался ни с чем. В итоге человек, которого я люблю, он вынужден прислуживать таким как… прислуживать вам.

— И потому, что он неудачник, нас необходимо уничтожить, — подсказал Антон.

— Тебя никто не собирался уничтожать, — покачал головой Мишка. — Ты был им нужен живым. Тебя собирались повязать так, чтобы ты навечно стал их безропотным рабом. Так я понимаю?

Никто ему не ответил.

— Так, так, — сам себе ответил Филимонов. — Куда бы он делся, наивный Антон, когда из его пистолета убито столько народа… Да ещё если бы удалось заставить муженька подписать ряд нужных вам бумаг… Он конечно же должен был пойти на это, чтобы освободить якобы похищенных жену и дочь! Не мог же он знать, что его жена ночует под кровом своего любовника.

— Черт! — ругнулся Антон. — А ведь и верно, недалеко от его дома церковь с позолоченными куполами…

Мишка удивленно поглядел на приятеля, а тот лишь махнул рукой «давай, продолжай».

— Если бы твоего мужа заставили подписать нужные вам бумаги, усмехнулся Филимонов, — то потом можно было бы таскать из «фирмы» бабки уже не кейсами, а целыми мешками.

— О чем это ты? — не поняла Лидия.

— Да вот, твой супермен, твой милый сегодня собирался откупиться от одной дамы сорока тысячами баксов. Видишь, аккуратненько как упаковал их в чемоданчик.

— В каком это смысле — откупиться? — машинально поднимая с пола стоящий рядом кейс, переспросила Лидия. — Что ты имеешь в виду?

— А то, что одна дама хорошенько прищучила твоего героя. Он и приготовил ей сорок тысяч зелененьких. Если не веришь, можешь полюбоваться на них сама.

— Не смей! — внезапно вскочил с места Рысанов. — Не открывай!

Прыжок Александра Ивановича вперед был так стремителен, что охранники не успели остановить его. Рысанов несколькими прыжками пересек комнату, приближаясь к Лидии. Та же лишь удивленно поглядела на него и подняла крышку.

— Ложись! — вдруг крикнул до того недоуменно наблюдавший за происходящим Мишка и, сбив с ног стоявшего у окна Антона, рухнул с ним на пол.

И тут раздался взрыв…

Взрывной волной выбило окна и дверь. Опрокинутый стол швырнуло к противоположной стене. На ковре валялись сочащиеся кровью останки Лидии и Рысанова. Стена за креслом, на котором сидела Лидия, была опалена. Ковер пропитался дымящейся кровью. Один охранник неподвижно лежал лицом вверх у опрокинутого стола, а второй сидел рядом, держась обеими руками за голову и размеренно покачиваясь из стороны в сторону.

— Как же это я сразу не догадался? — поднимаясь с пола, посетовал Мишка. — Надо же быть таким идиотом!

Кругом клубилась смесь пыли и дыма. Никто не спешил соглашаться или спорить с Мишкой по поводу его самооценки.

Филимонов подал руку приподнявшемуся с пола другу и помог ему подняться.

— Она… Они…(недоуменно глядя на то, что осталось от двух говоривших с ним ещё несколько секунд тому назад людей, Антон вдруг схватился за живот и согнулся. По его телу пробежала судорога, и молодого человека вырвало.

Через несколько секунд комната заполнилась людьми. В кабинет вбежало несколько охранников. Затем появилась запыхавшаяся Ирина. Увидев кровь и бледного трясущегося Антона, она схватила его за руку и почти насильно потянула за собой. «Пойдем отсюда, — уговаривала она его, — Пойдем». Стахов силился что-то сказать, но у него ничего не получалось. Он только все повторял: «Она… Она… Она…».

Домой Антону удалось попасть лишь во второй половине следующего дня. Шел четвертый час. Стахов тихо открыл дверь и вошел в коридор. В квартире было совсем тихо. Молодой человек переобулся и осторожно прошел в большую комнату. На экране включенного телевизора за столом сидел человек в милицейской форме. Он что-то увлеченно рассказывал. Но звук был отключен, и беззвучный энтузиазм человека в форме выглядел почти что комично.

Напротив телевизора на большом диване перед телевизором спали Вита и Ника. Антон замер, наблюдая за двумя столь дорогими ему существами. Головка Ники уютно покоилась на предплечье молодой женщины. Правой рукой девочка обхватила Виту за шею, и к тому же забросила ей на бедро свою ножку.

Антон некоторое время молча стоял перед диваном, а затем выключил телевизор, вынес из соседней комнаты плед, и тихо накрыл им спящих.