Мария Шмальфус принесла свой ноутбук с выходом в Интернет, и пальцы Паули с невероятной быстротой забегали по клавиатуре. В считанные секунды подросток вошел в свой почтовый ящик.

— Разрешение экрана не очень хорошее, но тем не менее… Вот, глядите.

Еннервайн и Мария жадно припали к монитору вслед за Паули.

Макс Ленер G II/3/16/07 Кресценция Хольцапфель

Марио Боцца G III/4/38/07 Корбиниан Нойнер

Лучио Гарибальди G III/3/16/87 Вальтер Бухвизер

Димитриос Кириакис P II/1/41/16 Агата Глац

Педро Мальо P I/4/31/18 Элизабет Бадер

Список простирался на многие страницы и казался бесконечным.

— Эти фамилии мне незнакомы, — сказал Паули. — Честно говоря, я уже заглядывал в телефонную книгу. Ни в нашем городе, ни в ближайших окрестностях таких людей нет.

Левая колонка почти сплошь состояла из итальянских, греческих и испанских имен. Фамилии в правой колонке имели явное верхнебаварское звучание, причем имена были сплошь старинные, давно вышедшие из моды. Значит, они принадлежали немолодым людям, хотя для гериатрического курорта это неудивительно. А вот комбинации цифр, вставленные между именами, не говорили Еннервайну ровным счетом ничего.

— Позвоните, пожалуйста, Остлеру и Хёлльайзену, — попросил Еннервайн Марию. — Может, у них будут какие-нибудь соображения по этому поводу.

Как и сказал Паули, вторая папка с файлами содержала некое подобие слайд-шоу из бесконечной череды «отпускных» фотографий. Судя по всему, снимки были сделаны на просторах итальянского юга — пляжи, достопримечательности, правда, из последних главным образом церкви. Каждый кадр сопровождался подписью: в квадратике, вставленном в середину изображения, были скрупулезно указаны дата, время и место съемки.

Сидящие за компьютером открыли наугад некоторые кадры. Всего их насчитывалось несколько сотен. Кальтаджироне, Рагуза, Санта-Оттавиано… Полицейские и подросток обменялись беспомощными взглядами: никто не мог даже предположить, что все это означает. Вскоре приехали Остлер с Хёлльайзеном и внимательно выслушали последние новости. Остлер первым делом вгляделся в список имен.

— Хольцапфель, Нойнер, Бухвизер… Удивительно. Это явно здешние, однако я не знаю ни одного человека из этого списка. Дайте мне пять минут.

Остлер ушел звонить. Вскоре в палате появился компьютерщик Джо, тоже с ноутбуком, на который тут же скопировал все данные.

— Принцип Керкгоффса, да? — подмигнул он Паули. — Предлагаю еще раз повнимательнее рассмотреть фотки. У моего ноутбука разрешение экрана будет получше, чем у этой игрушки.

Он махнул в сторону ноутбука Марии Шмальфус, и та сердито фыркнула.

Остлер снова присоединился к следственной бригаде, заседающей в палате Еннервайна.

— Я позвонил в адресный стол и зачитал первые десять пар имен. Персоны из левой колонки неизвестны, однако в правой действительно сплошь имена местных жителей. Один только нюанс: все они умерли в течение последних нескольких лет. Цифры в середине — это скорее всего номера захоронений. Я сейчас быстренько съезжу на кладбище и проверю. Скоро позвоню.

Хёлльайзен тоже засобирался уходить.

— Я в участок, подниму архивы: может, какие-нибудь из этих фамилий фигурируют в полицейских протоколах.

— Да, нужное дело. Приступайте, — рассеянно кивнул Еннервайн двум местным служителям закона.

Джо недовольно покачал головой:

— Ну, не вижу здесь ничего особенного, по крайней мере на первый взгляд. Да и на второй тоже. Прорва банальных туристических снимков — я не собираюсь разглядывать их тут с вами весь вечер. Вот, скажем, Санта-Мария-ди-Леука, палаццо Верде, — ну и что? Я тоже был там разок, хоть и не третьего августа тысяча девятьсот девяносто шестого года в тринадцать часов пятьдесят шесть минут, как тут написано.

Кто-то даже потрудился выбрать для слов «палаццо Верде» красивый шрифт в средиземноморском стиле, перевести дату на итальянский и оформить рамку в красках герба провинции Апулия. Ни один из присутствовавших в больничной палате не догадался, что красивый текст на табличке помещен в кадр вовсе не для того, чтобы что-то показать, а с целью кое-что скрыть. Никто не додумался подвигать текстовый блок указателем мыши. Тогда бы они обнаружили на каждой фотографии мертвое тело с безупречно расположенным отверстием от снайперской пули.

— Может быть, вам пригодится следующее, — сказал Паули Еннервайну. — Понимаете, шифровальный код здесь представляет собой определенную и очень простую форму. Это цифры в формате «день-месяц-год» скорее всего даты рождения двух людей, примерных ровесников моих родителей.

— И как это работает?

— А вот как. С позиции номер один (первая дата рождения) изымаются десять символов, которые ставятся на позицию номер два (вторая дата рождения). Значит, программа для шифрования выглядит примерно так…

И Паули настукал на клавиатуре ноутбука небольшой, однако понятный даже ничего не смыслившему в программировании комиссару скрипт на простом, но могучем языке программирования «Перл»:

#!/usr/bin/perl

#open file, e.g. input.jpg

open(inputfile, «+<». @ARGV[0]);

$offset1 = int(@ARGV[1] {=170359, dad’s birthday!});

$offset2 = int(@ARGV[2] {=181263, mom’s birthday!});

$cuttingsize = int(@ARGV[3]);

$i = 0;

$buffer = «»;

$modus = int(@ARGV [5]);

#create file, e.g. output.jpg r/w

open(outputfile, «+ >». @ARGV[4]).

— Смеешься, что ли? Это не дни рождения, — авторитетно возразил Джо. — Спорим? Разве в наши дни еще находятся кретины, которые берут свой день рождения для пароля?

— И тем не менее, — поддержал Паули Еннервайн. — Когда Остлер вернется, я попрошу его пробить эти цифры на предмет дней рождений…

— Только лишняя трата усилий! — едва ли не хором воскликнули Джо и Паули.

У Еннервайна появилось ощущение, что он теряет время. Ведь бандит, напавший на него на чердаке, прекрасно знает, что флешка обнаружена, ее содержимое скопировано и полиция как раз пытается подобрать пароль, и понимает: каждый миг может стать решающим. Ему захотелось немедленно что-нибудь предпринять, однако он понятия не имел, в каком направлении двигаться. А тут еще эти травмы. Проклятая беспомощность! Еннервайн пришел в ярость. Он давно бы уже удрал отсюда без оглядки, если бы не вывихнутая нога. Бессильная злоба клокотала в нем. Тут у Паули зазвенел мобильник. Разговор был коротким. Подросток засунул розовое нечто в сумку и сообщил:

— Вообще-то мне пора домой.

— Ну, иди.

— Я не арестован?

— Нет, арестовать двенадцатилетнего никто не имеет права, — улыбнулась Мария. — Кроме того, мы знаем, где ты живешь… А если серьезно, я бы посоветовала тебе поскорее признаться во всем родителям.

Паули состроил унылую мину. Тогда Еннервайн добавил голосом Джона Уэйна в роли шерифа из «Рио-Браво»:

— Последнее слово, чужеземец: тебе нельзя покидать город до ближайшего восхода солнца.

— О’кей, шериф! — радостно ответил Паули.

По пути домой Паули припомнил еще кое-что. Маленькая такая деталька, но чем черт не шутит, может, и она будет важной для следствия? Его совсем не тянуло домой, к родителям. Появится он на полчаса раньше, на полчаса позже — какая разница? Теперь он помощник шерифа и должен обделать еще одно дельце. Отныне мальчишка точно знал, кем будет после школы — полицейским.

Наконец в палате появились Шваттке и Штенгеле — их тоже пришлось срочно информировать о новом повороте в деле «Эдельвейс». Рассказывая историю в очередной раз, Еннервайн вдруг осознал, что приступы агнозии движения одолевали его исключительно в стрессовые моменты. Значит, он должен быть предельно внимательным и собранным и стараться не попадать в экстремальные ситуации. Откинув подголовник кровати в горизонтальное положение, гаупткомиссар попытался расслабиться.

— Потрясающая фотовыставка! — ворчал Джо, бившийся над доступом к оставшейся папке с файлами, попивая молочный коктейль. — Слушайте, вот последняя порция, я до нее добрался. Но и тут одни сплошные фотографии, и ничего, кроме фотографий.

— Дайте посмотреть!

Все одна и та же пара, мужчина и женщина, ежедневно позируют на неизменном месте — у газетного киоска перед церковью, на фоне альпийских вершин…

— Видели американский фильм «Дым»? — хмыкнул Джо. — В нем играет Харви Кейтель. Там один чокнутый фотографируется каждый день в одно и то же время на определенном нью-йоркском перекрестке. Похоже, здесь то же самое, только не в мегаполисе, а на лоне природы, так сказать.

Достав из кармана джинсов очередную банку молочного коктейля, Джо принялся открывать щелчками мыши один файл за другим. Картина складывалась удручающая: сотни фотографий, на которых изображена одна и та же семейная пара! Шваттке, Штенгеле, Еннервайн и Джо напряженно уставились в монитор. Может быть, они напали на след чудовищного преступления государственного масштаба?

— Кто-нибудь знает этих людей?

Все покачали головами.

— Жаль, что с нами нет никого из местных.

Однако Еннервайну эта пара показалась чем-то знакомой. Где-то он их видел, мельком, вот только где? Он улегся на кровать, расслабился и стал думать. В палату вошла медсестра, чтобы сменить ему повязку. Шваттке и Штенгеле из деликатности вышли в коридор. У сестры было суровое мужеподобное лицо, и в целом она была не очень-то похожа на медицинского работника.

— Как, снова укол? — удивился Еннервайн.

Медсестра кивнула.