Карл Свобода был в своей стихии. Он преобразился в дряхлого старичка, на его полной лысине торчало несколько белесых волосков, исцарапанные очки скрывали блуждающие, живые глаза. Он бродил, опираясь на трость, по всему городку и спокойно изучал все общественные парки и частные дворы, изучал навозные кучи и отхожие ямы, искал приметы проложенных под землей трубопроводов с глухими ответвлениями, изучал рост больших, но на вид трухлявых деревьев и полые внутри деревья, прикидывал вместимость этих пустот, наблюдал за буйными водоворотами в мельничных ручьях и плотинах, изучал, как на поле для гольфа прокладывались новые дорожки дерна для газонов на сочной черной земле. Если понаблюдать за ним, то можно было бы подумать, что это всесторонне заинтересованный пенсионер, но никогда бы и в голову не пришло, что он ищет совершенно особое укрытие. Окончательное укрытие для достойного сожаления врача общей практики доктора Штайнхофера и героического Сунь Ю вместе с половиной расстрелянного свиного окорока. Карл Свобода потопал к двум находящимся на возвышении озерам для купания, Риссерзее и Пфлегерзее, в плане ландшафта оба прекрасные, но похороны в озерах избавитель от проблем выбрал бы только в крайнем случае. Он вернулся обратно к центру городка и прошел мимо нескольких стройплощадок. Черт побери, черт побери, подумал Свобода при виде массивного проекта супермаркета Лидль прямо в центре городка, это была бы заманчивая идея — подложить этим наглым владельцам магазина удешевленных товаров в фундамент два забетонированных трупа. Но стройплощадка находилась прямо в центре, ее было видно со всех сторон, прятать здесь что-то казалось ему рискованным. Свобода пошел гулять за пределы городка. И на окраине городка нашел то, что искал.

Строительный рынок «Швайгер» состоял из нескольких складских помещений, выглядевших старомодными и разбросанных посреди обширной территории. Несколько рабочих как раз были заняты размешиванием свежего бетона, который они заливали в скрепленную опалубкой яму. Три бетонных колоды, с ораторскую трибуну каждый, уже были погружены на грузовик, показывая конечный результат их стараний. Это были изготовленные по размеру стабилизационные элементы, которые использовались для опор высоковольтных линий, а также для подвальных этажей со скошенным наклоном. Из каждого квадра на верхней стороне торчала скоба из арматуры, которая очевидно служила для того, чтобы подвесить на крючок крана. Свобода потопал в темпе старца к ограде строительного рынка. Новый блок уже был отлит, железный крюк как раз вставлялся в мягкую массу и фиксировался в ней.

— А когда он затвердеет? — спросил он одного из рабочих и попытался говорить с баварским, а не австрийским акцентом, что австрийцу по-настоящему никогда не удается. После многолетней тренировки, пожалуй, жителю Киля удалось полутемное а в баварском слове Mass (или светлое в слове Leberkaas) произнести более-менее правильно, а австриец обычно даже и не пытается.

— Ты имеешь в виду бетон? — ответил рабочий и не заметил искусственный баварский акцент Свободы, так как он, во-первых, был тирольским наемным работником, а кроме того, от него ужасно несло пивом, как это может быть только у рабочего, сбивающего из досок щиты опалубки перед концом рабочего дня.

— Да, я имею в виду бетон, — сказал Свобода, и его баварский с каждым словом становился все лучше.

— Нужно три или четыре часа, пока он затвердеет.

Великолепно, подумал Свобода.

— А куда отвозят блоки?

— Они расходятся по всей Европе.

Еще лучше, подумал Свобода.

— А до которого часа здесь работают?

— До пяти.

Черт побери, сегодня везет, подумал Свобода.

— Это совершенно надежное укрытие, друзья, — сказал Свобода Шан и Вонгу в пансионате «Альпийская роза».

— Когда мы это сделаем?

— Сегодня же. Прямо сейчас. В пять часов строительный рынок «Швайгер» закрывается, там не остается ни одного человека. Это специальный бетон ручного замеса, который они использовали. Они оставляют его на ночь затвердевать. На следующий день они вытаскивают блок с помощью таля и грузят его на машину. Больше мне ничего не нужно говорить или?

— Рекомендуется прочная обувь? — спросила Шан.

— Для Вонга и меня — да, а для тебя нет, — сказал Свобода. — Ты наденешь лодочки и нарядишься немножко по-сексуальнее. В то время как мы будем делать нашу работу, ты будешь стоять на улице и свистнешь, если что-то заметишь. Если будет что-то серьезное, то ты отвлечешь их, пока мы не исчезнем.

— Сильно не перестарайся, — сказал Вонг Шан.

— Поторопитесь! — зарычал Свобода как императорский фельдфебель. — Через полчаса мы едем на строительный рынок.

Так они и сделали. На машине Свободы можно было подъехать прямо к территории. Шан, которая была очень похожа на персонаж фильма «Голубой Китай», заняла позицию. Свобода сфотографировал свежеотлитый бетонный блок на цифровую камеру, отметил также высоту заливки бетона. Они вытащили железную скобу из вязкой массы и положили доктора Штайнхофера и Сунь Ю на поверхность. Оба трупа были заморожены и скрючены. Это было большим преимуществом, так если бы они были киселеобразными и раскатаны, было бы очень трудно поместить их в квадр. Им пришлось пронести тела несколько метров, это была самая опасная часть операции, ведь здесь не должен был проехать и пройти ни один велосипедист и ни один пешеход. Шан не подала сигнала, значит, все прошло хорошо. Бетон начинал застывать, Свобода и Вонг должны были поработать досками, чтобы затолкать тела. Наступили вечерние сумерки, казалось, что доктор Штайнхофер бросил последний любопытный взгляд в этот мир, его замороженное лицо затем окончательно погрузилось в серую массу. Сунь Ю по желанию Вонга был похоронен лицом вниз, если слово похоронен вообще является подходящим и почтительным понятием в данном случае. Бетон сейчас вышел за черту разметки, но Свобода и это продумал.

Он велел Вонгу принести лопату из машины, снял лишний бетон и переложил его в привезенный с собой чан. Лопату и чан он велел Вонгу снова погрузить в машину. Свобода сравнил результат своей работы по выравниванию со сделанной ранее фотографией. Он сделал тут и там некоторые поправки и гонял Вонга с некоторыми подручными работами. Тот вообще не был в восторге от роли подсобного рабочего и тихо ругался на своем диалекте. Но наконец, они завершили свое дело. «Голубой Китай» не свистела, никто там мимо нее не проходил, кроме одного любителя нордической ходьбы с заткнутыми ушами и любовной парочки, проявлявшей в данный момент мало интереса к развороченной строительной площадке.

— Черт побери, иногда все идет как по маслу, — сказал Свобода и снова воткнул Т-образную скобу из арматуры в бетон, как раз между доктором Штайнхофером и Терминатором. Он положил еще сверху толстый брезент, который должен был защищать цемент от дождя — и как бы для безупречного завершения дела тучи сгустились, и освежающий ливень смыл все следы.