Когда доктор Мария Шмальфус сделала первый глоток вина, ей вновь стало ужасно стыдно. Она решила умолчать о небольшом эпизоде, который ей вспомнился после ареста Вонга, после доставки Пенка и после похорон Шан. Записка! В ее шкафу лежало четыре пары джинсов, свежевыстиранные джинсы, а она всегда сама стирала свои джинсы. Четыре пары джинсов, и в одни была засунута записка с именем, адресом и номером телефона. Образец почерка Манфреда Пенка. Эти джинсы за это время уже пять раз стирались, а записка была чистая и белая. Хорошо, Ханс-Йохен Беккер, может быть, и нашел бы следы, но какой в этом сейчас толк. В самом начале образец почерка Куницы мог бы ускорить расследования!

— За безупречное профилирование, — сказал комиссар Еннервайн и поднял бокал. — Я это говорю серьезно. Без вас мы бы не справились.

Когда-нибудь я ему это расскажу, подумала Мария, когда-нибудь, когда он, может быть, решится рассказать то, что его, очевидно, очень давно тяготит. Всякий раз что-то мешало.

— За безупречного руководителя, — сказала она и подняла свой бокал. Они чокнулись. Вечер слишком хороший для этого, подумал он, сегодня не буду.

Боже мой, он действительно застенчивый, подумала Мария.

Если не считать реабилитационной лангеты на ноге, то она была единственным человеком, который пережил все события без ущерба. Скорее наоборот, даже продвинулась по карьерной лестнице: в агентстве «Impossible» была новая сотрудница. У них появилась новая менеджер по проектам. Она сидела за сверкающим хромовым блеском рабочим столом и просматривала предложения на осень. Многие крупные клиенты обратили внимание на агентство благодаря крупным заголовкам, которые печатались о Верденсфельской долине, и книги заказов были переполнены. Только что позвонила крупная международная компания.

Ночное восхождение в горы, подумала Ильзе Шмитц и попросила принести ей бутербродик с семгой к бокалу просекко. Ночное восхождение в горы, это хорошее предложение для правления.