«А говорят, на свете есть какой–то интернет».

Софи подслушала эту фразу в туалете.

Что за интернет, и почему она ничего о нем не знает? А вдруг ей это нужно?

Когда она выбралась из кабинки, оправляя на ходу юбку, шептавшиеся возле умывальников девочки, уже упорхнули.

«И у кого теперь узнать?», — думала Софи, намыливая руки розовой пеной из дозатора и разглядывая своё отражение в натёртом хлопотливыми работниками зеркале.

Следующим уроком была математика.

— Мистер Вилль, — как можно душевнее спросила Софи, — вы знаете, что такое интернет?

— Нет! Нет, не знаю и знать не хочу, — затряс обоими подбородками учитель, и мягкий пух на его голове заколыхался в такт розовым щёчкам. — И тебе знать не надо! — добавил он, протирая запотевшие очки носовым платком.

— Но почему? — искренне удивилась она.

— Потому, — пропыхтел мистер Вилль, — что всё, что вам нужно знать, вам сообщают. А что не сообщают, то знать не нужно! Иди, иди, — помахал он пухлой ладошкой, взволновав стайку прозрачных пылинок, — пиши свою музыку.

— Я художница! — надула губы Софи.

— Ну, значит, рисуй!

«Видимо этот интернет стоящая штука, раз толстяк так разволновался», — решила про себя девушка.

После урока сольфеджио она обратилась с тем же вопросом к Мэйли.

— Интернет это огромная виртуальная свалка, — ответила Триоль. — Ты была в нашей библиотеке?

Софи утвердительно махнула кудрявой чёлкой.

— Тогда ты, наверное, видела, сколько информации хранит память компьютера, ведь так?

— Так.

— Эта информация отобрана специально для вас. Для того, чтобы вы набирались знаний и развивались. Отобрана теми, кто вас любит и о вас заботится. И, конечно же, она не принесёт вам никакого вреда. А в интернет сваливают всё, без разбору. В том числе и то, что может отравить душу. У тебя прекрасная душа, Софи, — Триоль пристально всмотрелась в глаза ученицы, словно желая полюбоваться её прекрасной душой. — Она тянется к чистым, высоким материям, и ей не нужны никакие свалки. Ведь так?

— Так, — подтвердила Софи, опуская ресницы.

— А откуда ты узнала про интернет?

— Девочки говорили.

— Какие девочки? Кто?

— Я не знаю, кто.

— Софи? Неправда, поселившаяся в сердце, разъедает и отравляет душу, не так ли?

— Я, правда, не знаю! — реснички вспорхнули, открывая честный взгляд. И снова опустились, на этот раз в смущении. — Я подслушала, как они шептались в туалете. Случайно.

— Ну–ну, не надо краснеть, — улыбнулась Мэйли ласково, — ты не сделала ничего дурного. Надеюсь, мы во всём разобрались, и у тебя не осталось никаких вопросов?

— Нет! Спасибо большое Мэйли! Теперь мне всё ясно!

Выходя из кабинета, Софи с размаху налетела на тощего и жёсткого Хорька.

— Упс! Прости, дружочек! — испуганно сказал психолог.

— Простите, Марк!

Фреттхен, смущенно улыбнувшись, скрылся за дверью. Софи, навострив ушки, осталась стоять снаружи, делая вид, что потеряла что–то в рюкзаке. Она рылась во внутренностях холщового мешочка и чутко ловила долетающие фразы.

— Утечка информации… интернет… следить за контактами… работники… — это мягкое контральто Мэйли.

— Сегодня же устрою собрание в рабочем квартале, — тревожно зазвенел Хорёк, а затем понизил голос — очевидно, мудрая Триоль велела ему говорить потише.

После всего услышанного и подслушанного вопросов в кудрявой голове стало ещё больше — они громоздились друг на друга, росли горой и очень скоро забили собою всю хорошенькую головку без остатка.

По вечерам, ложась в кровать, Софи крепко обнимала плюшевого медвежонка и принималась размышлять — что такое прячется в том интернете, о чём им нельзя знать? Почему — нельзя знать? Она была очень любопытна от природы и хотела знать всё. У неё был превосходный слух, а потому она любила подслушивать. Или наоборот — она любила подслушивать, и у неё развился острый слух. Подглядывать она любила не меньше. Надо ли говорить, что и зрению её можно было только позавидовать.

— Эй, Сэм, — шептала она соседке — крепкой и плечистой, как мальчик, и с мальчишеской стрижкой, — ты слышала что–нибудь про интернет?

— Нет, не слышала и слышать не хочу — бурчала сонно Саманта, — терпеть не могу эти вычурные словечки.

— Да неужели тебе не интересно, что это такое?

— Оставь меня в покое! На физике с геометрией всю голову сломаешь, еще и ночью думай!

— Ни капельки–ни капельки не интересно?

— Я пожалуюсь на тебя дежурной! Дай поспать по–человечески! — сердилась соседка и заворачивалась в простыню с головой.

— Да спи, пожалуйста, кто тебе мешает, — обиженно тянула Софи и принималась мечтать.

Тени от веток на стекле дрожали и, подсвеченные фонарём, словно рампой, складывались в сцены из сказочной жизни, которая поджидала Софи где–то впереди. Где–то в отдалённом будущем, скрытом за завесой однообразных будней. В волшебной стране, спрятанной за скучным океаном.

О том, что там такое, можно было только догадываться. Из старых фильмов и детских книжек, по крупинкам, по обрывкам собирала Софи картинку внешнего мира. Если бы она могла добраться до интернета, до этой свалки, которая так огорчает доброго мистера Вилля и заставляет морщиться красивую мисс Лэй, то она бы узнала всё!

Но пока — пока оставалось довольствоваться школьной библиотекой. Читать толстые книги, пропахшие пылью и вечностью. Просматривать забавные мультфильмы, в которых иногда мелькает то, что скрывается за океаном — высокие дома, кинотеатры, машины…

Она представляла себя за рулём открытого кабриолета. Ветер раздувает волосы. И шарф — длинный, шёлковый шарф. Например, алый. А рядом, на пассажирском сиденье — собачка. Или на коленях — собачка.

Наверное, и магазины там не такие как в Эколе — с самым необходимым, которое помещается в не самую большую комнату.

Софи с собачкой будут ходить среди рядов с одеждой, книгами, игрушками…мебелью!

Даже нарисованные мультяшные диваны манили своей роскошью! И ковры!

Нет, она достойна лучшего и большего, чем эта скучная жизнь среди вечно–зеленых пальм. Утром медитация, вечером медитация, картины, от которых уже тошнит.

Как можно рисовать изо дня в день один и тот же океан и белый пляж?

Даже погода не меняется! Мультфильмы со снегом расстраивали её больше всего. Как можно прожить жизнь, не обломав ни одной сосульки? Не извалявшись в снегу и не попробовав его на вкус?

Удивительно, но она почти была уверена в том, что ей знакомо ощущение мокрого, холодного комка, попавшего за шиворот.

«Должно быть, у меня очень богатая фантазия, — размышляла Софи, сидя в библиотеке и просматривая список литературы, — может, вместо рисования переключиться на сочинительство? А о чём писать?»

Она осмотрелась вокруг — полки с книгами, тусклый свет и тишина. Такая скукотища!

Только шорох страниц, да жужжанье компьютеров. В глубоком кресле заснул Торопыга Боб — рука подпирает румяную щёку, а рот раскрыт так широко, что Софи еле поборола искушение подойти и сунуть в него палец.

Но вот он всхрапнул так громко, что сам испугался и проснулся. Заметил любопытный девчачий взгляд и покраснел.

Джереми — напряжённо сдвинул брови и шевелит губами. Читает что–то за столиком в соседнем ряду. Должно быть, Торопыга пришел с ним за компанию, вот и заснул с книжкой на коленях. Торопыга туповат и ленив.

Джереми — совсем другой. В нём чувствуется скрытая сила. Тонкий, но сильный. Упёртый. Софи, скосив глаза, разглядывала упрямый профиль. Нос с лёгкой, едва заметной горбинкой… загорелое лицо. А он ничего.

И руки у него сильные, наверное, от вёсел. Он просто помешан на своей лодке — не вылезает с рыбацкого пляжа.

«А ведь это мысль. На лодке, наверное, можно куда–то уплыть…»

Забыв обо всём на свете, она смотрела на Джереми и представляла, как они уплывут вдвоём из маленького, скучного посёлка в большую жизнь.

И тогда! Тогда у неё будет и шарфик, и собачка, и даже кабриолет! Ну, пусть не сразу, но ведь главное — захотеть!

Разве не это им повторяли из раза в раз — человек может всё! Может творить чудеса и двигать горы, главное — захотеть!

Джереми резко выключил компьютер и вскочил со стула так стремительно, словно у него внутри сработала взведённая пружина. Софи торопливо отвернулась, но он даже не заметил её взгляда.

«Пошли, Торопыга», — донеслось до чуткого уха.

Обернувшись она увидела, как парочка шагает к двери. Джереми шёл стремительно, легко, будто танцуя, увлекая за плечи семенящего, косолапого товарища.

«Нет, он, определенно, ничего», — подумала Софи.

Как бы к нему подобраться поближе? Любопытная, жадная до эмоций, она не любила долго ждать. На следующем же уроке в лицо Джереми полетела свёрнутая в шарик записка.

Зыркнул искоса зелёными глазами и отвернулся. И ничего не ответил. Говорят, он влюбился в эту старую дылду — Вилину. И что только он в ней нашёл. Неужели до сих пор по ней сохнет? Ничего, скоро он про неё забудет!

Главное — захотеть!

В тот же вечер она заговорила о нём с Самантой.

— Сэм, а как ты считаешь, Джереми Вильямс — симпатичный парень?

— Симпатичный, — протянула басом соседка. Она лежала на боку и ела третий по счёту банан, кидая кожуру в проволочное ведёрко для бумаги, — только странный какой–то.

— Странный? А что в нём странного?

— Да всё, — третья кожура от банана, брошенная меткой рукой, упала в ведро. — Аутсайдер он, твой Джереми. Вечно всех сторонится. Торчит на пляже.

— Ну, не всех — он с Бобом дружит.

— Ага, с этим тормознутым. Кто ещё станет с ним дружить.

— Хайли.

— Хайли делит комнату с Бобом. Кстати, ты обратила внимание, что только Джереми один занимает целую комнату.

— Да. А почему?

— Кто его знает — почему? Аутсайдер. Может он просто очень сильно хотел жить один. Вселенная исполняет все наши желания.

— Ты думаешь? — Софи приподнялась на локте, и глаза её загорелись.

— Конечно, — прогудела Саманта, снисходительно глянув на соседку, — только эти желания должны быть настойчивыми.

— Понятно… а какие у тебя желания?

— У меня? — Саманта вдруг перестала жевать и улыбнулась детской открытой улыбкой. — Я хочу, чтобы этот супервайзер меня заметил и рассказал своему начальству, что в Эколе живет такая девочка — Саманта Гринфилд. Что она хорошо учится и громче всех поёт.

— Ты, правда, думаешь, что кто–то про тебя узнает? — в голосе Софи звучало недоверие.

— Ну, а почему нет? — Сэм села на кровати и взяла четвёртый по счёту банан из корзинки. — Ведь у нас есть доска с фотографиями самых–самых! Лучших из лучших. Так?

— Ну, да.

— Ну, и на материке такая должна быть. И вот этот супервайзер вернётся на материк. Привезет с собой личные дела и фотографии…

— Вернётся на материк, — как зачарованная, прошептала Софи.

— Ну, конечно, вернётся. Что ж ты думаешь, он тут с нами жить останется, что ли?

— Я об этом не думала, — честно призналась девушка. — Знаешь что, Саманта? Может, хватит уже бананы лопать? Я выключаю свет!

— Да пожалуйста! Сама начала приставать со своим Джереми, — засопела Сэм, и шкурка от банана метко пролетела сквозь проволочное кольцо, — а сама ругается.

Софи пропустила ворчание соседки мимо ушей.

Вот так — стоит только захотеть чего–то, и Вселенная начинает перестраивать мир под тебя.

Вот и еще один возможный выход — супервайзер. Саманта, конечно, дура, но зерно истины в её рассуждениях есть. Фотографии на доске почёта, личные дела, прихваченные на материк — это всё ерунда, конечно. А если он захочет увезти с собой её, Софи? Влюбится и увезёт. Он такой старый и некрасивый… если на него обратит внимание такая симпатичная девочка, с большими выразительными глазами и роскошными волосами в кудряшках, может быть, он в неё влюбится?

Пусть это будет запасным вариантом. А пока надо сосредоточиться на Джереми. Тем более, что у него такие сильные руки и глаза зелёные. И губы красивые.

Она крепко прижала к себе медвежонка и погрузилась в размышления. Джереми не ответил на записку. Наверное, до сих пор тоскует по своей белобрысой дылде. Хорошо, что та вышла замуж. Наверное, и сейчас не спит бедный парень — сидит, грустит на пляже.

А может? Кто–то же должен его успокоить.

С соседней кровати донёсся тонкий, с присвистом храп. Софи осторожно встала, положила мишку на кровать и заботливо укутала простынёй.

Стянула со спинки стула юбку и блузку, не спеша оделась и, подхватив сланцы, на цыпочках вышла за дверь. Снаружи было пусто — знакомая дорожка между корпусами в искусственном жёлтом свете показалась чужой и враждебной.

Она помедлила секунду, нацепила сланцы и решительно двинулась вперёд.

Когда бесстрастные фонари остались за спиной, а в лицо пахнуло живой и тёплой ночью, последние крупицы страха рассеялись без остатка. Так ласково гладил щёки влажный бриз, так нежно серебрилась луна, так сладко пели сверчки, что она поняла — вся Вселенная с ней заодно, а значит, никогда и ничего плохого не случится.

Чуткое ухо уловило голоса — впереди, там, где на фоне черничного неба, усыпанного ледяной крошкой звёзд, темнели зазубренные вершины скал, кто–то с кем–то встретился и радостно рассмеялся.

«А ты чего не спишь, Колючка?»

Софи даже топнула ногой от огорчения, позабыв про осторожность. Но тут же спохватилась. Осторожно ступая по твёрдой, шуршащей гальке, добралась до перевёрнутой лодки и спряталась за её крутым боком.

Две тонкие, едва различимые в слабом свете луны, фигуры, медленно двигались вдоль кромки океана.

«Вот так надо! Бери пример, — зло прошептала Софи, — решительней надо! Взяла и пришла! Ну, ничего, от мужа не набегаешься. Посмотрим, кто кого!»