Когда «Саардам» скрылся за горизонтом, инсургенты вернулись к первому временному складу оружия, чтобы переправить его в главную пещеру.

И только начали готовить свою «машину», как услышали голоса:

— Военный корабль!

С запада приближался миноносец. Шел он медленно, присматриваясь к берегам. Подойти должен был не раньше, чем через час, а значит, можно успеть приготовиться…

— Забросать ящики зелеными сучьями! — крикнул Сурат. — Вооружиться и спрятаться за скалами!

Закипела горячая работа. Через полчаса и вещи, и люди были укрыты в зелени. А тут и миноносец подошел к берегу. На палубу его высыпала вооруженная команда. Известный нам мичман, а теперь капитан ван Хорк рассматривал берег в бинокль. Однако ничего, кроме скал и деревьев, он не видел.

Медленно двинулся миноносец дальше.

— К Ласточкиным Гнездам пошел, — догадались товарищи. — Опоздал, браток!

Сурат отобрал десять наиболее сильных и ловких бойцов, разъяснил им задачу, и, прячась за скалами, они поползли вслед за миноносцем. Остальным приказал не двигаться и молчать, даже если они услышат выстрелы.

Миноносец подошел к Скалам Ласточкиных Гнезд и остановился. И командиры, и команда были удивлены, не видя, где же тут может найтись пристанище для большого корабля?

А Сурат с товарищами тем временем отправился на свой прежний наблюдательный пункт.

Миноносец начал медленно маневрировать, рассматривая берега. Наконец стал против фиорда и спустил шлюпку. В нее сошли двенадцать человек с винтовками, а на палубе корабля выстроилась в боевой готовности вся команда. На берег направили пулеметы и пушки, как видно, не доверяя этой тишине и покою.

Лодка миновала проход и вошла в фиорд.

— Хорошо бы теперь ударить по ней! — зашептались наверху, откуда все было видно как на ладони.

Но с приближающейся лодки уже заметили в тихом фиорде следы людей: поломанные сучья, куски дерева, доски, бумагу и прочий мусор, оставшийся на месте недавней стоянки «Саардама».

Матросы посматривали наверх, отыскивая, где бы высадиться. Но, кроме щели, через которую по веревке в первый раз поднимались инсургенты, ничего подходящего найти не могли. Немудрено, что их удивляло, каким же это образом тут пристал корабль, да еще пройдя предварительно через рифы? Об этом и доложили ван Хорку, когда вернулись на миноносец. Было ясно, что «Саардам» останавливался тут, а позднее ушел. Но выгрузил ли он оружие? Как могли унести тяжелый груз по этим неприступным кручам?

— Между тем Гоно клялся, что они выгружались! — ломал голову ван Хорк. — Жалко, что его не пустили со мной, а послали на какую-то другую работу! Ничего не поделаешь, придется высадиться и обследовать берег…

Миноносец опять начал маневрировать, меняя хода с переднего на задний, пока, наконец, не нашел подходящую площадочку между малой и большой пещерами.

Сурат и десять его товарищей порядком устали, следя за маневрами миноносца, но были награждены тем, что разгадали замысел противника. К опасному участку скрытно и быстро подтянулись стрелки, ожидавшие приказа открыть огонь. Сделали они это так осторожно, что не вызвали у врага ни малейшего подозрения. Тишина и безлюдье действовали на голландцев успокаивающе, и они перестали соблюдать необходимые в таких условиях меры предосторожности.

Инсургенты увидели, как над берегом раз и другой взлетел конец веревки с крюком. Вот он зацепился за камень, и вскоре показалась голова первого солдата. За ним взобрался второй, третий… Видя, что все спокойно, они даже перестали оглядываться по сторонам. Уменьшилась напряженность и на миноносце.

А у инсургентов руки чесались от нетерпения! Сурат боялся, что кто-нибудь не выдержит, что товарищи забудут о винтовках и пулеметах, направленных с миноносца, и высунутся из-за прикрытий. Поэтому он передал по цепочке новый приказ об осторожности.

Когда первые двенадцать человек высадились, Сурат хотел подать сигнал, но заметил, что от миноносца отходит вторая шлюпка, тоже с двенадцатью вооруженными матросами.

— Эге! — прошептал он. — Значит, все же не доверяете тишине? Тем хуже для вас: у нас хватит сил на всех, кто ступит на берег!

Вторая шлюпка еще не успела дойти до берега, когда один из уже высадившихся матросов толкнул под бок своего соседа, вскинул винтовку и выстрелил, как видно, заметив неосторожного инсургента.

В ответ загремели выстрелы из сотни винтовок, и через несколько секунд одиннадцать человек лежали на берегу, пробитые пулями, а последний, двенадцатый, полетел со скалы в воду.

Град пуль посыпался и с миноносца, забухали его пушки. Начался настоящий бой. Но разве достанешь этим огнем повстанцев, укрывающихся за неприступными скалами? В то же время сам миноносец был для них отличной мишенью, и на палубе его уже лежало несколько убитых и раненых.

Ван Хорк понял, что при таких условиях сражаться невозможно, и поспешил отвести корабль дальше от берега. На время бой прекратился. С миноносца полетела радиограмма о случившемся.

И тут инсургенты вспомнили, что и у них есть пушка!

Тотчас выделили нескольких лучших артиллеристов, и те начали готовиться к стрельбе. К сожалению, выяснилось, что у них не хватает знаний для ведения огня из ложбины, где стояла пушка, по невидимой цели. Для этого требовались математические вычисления, и прежде всего надо было высчитать расстояние до миноносца. Приспособление для этого имелось, но как пользоваться им? Начали коллективно обсуждать: один видел, как это делал артиллерийский офицер-голландец, другой даже сам несколько раз помогал ему при вычислениях… Кое-как сложили вместе все свои знания, попрактиковались, и все же добились успеха!

Расстояние вычислено, а под каким углом стрелять по неподвижной цели? Этого опять-таки не знал никто…

Мудрствовали долго, припоминали всю свою практику, поставили прицел почти наугад, десятки раз присматривались, примеривались и… бахнули наконец!

Неизвестно, кто больше удивился — инсургенты или голландцы, когда первый же снаряд неожиданно снес на миноносце половину трубы и радиомачту. «Артиллеристы» глазам своим не верили!

— Бывают же такие удачи! — удивлялся Сурат.

— Значит, счастье на нашей стороне! — радостно прокатилось по цепи.

Но зато и взъелся же миноносец! Так начал долбить из пушек по скалам, за которыми укрывалась «артиллерия», что пушкарям пришлось спасаться бегством. Впрочем, и корабль не мог продолжать бой. С трудом развернувшись, он еле-еле пополз домой.

Инсургенты совсем забыли об осторожности. Высыпали из-за скал, начали кричать, палить вслед миноносцу из винтовок: первая битва выиграна! Как же после этого не надеяться на окончательный успех?!

— Ну-ну, не очень радуйтесь, — утихомиривал их Сурат. — Посмотрим, что будет через несколько дней.

— Не боимся! Пусть только сунутся! — храбрились парни.

— А теперь отдохнем, и за работу: надо успеть до возвращения противника снести все оружие в одно место.

— Машину, машину налаживать! — весело зашумели товарищи.

Очень понравилась им эта «машина», хотя и требовала она напряженнейшей работы. Пока налаживали, прошло часа три.

Тем временем группа товарищей направилась к убитым врагам. Из одиннадцати человек только двое оказались белыми, остальные — свои, братья-туземцы. Правда, из разных мест: с Борнео, Целебеса, Бали, Мадуры, но все же свои…

— Как обидно! Неужели они не понимали, что лучше погибнуть в борьбе с врагом, чем со своими братьями? — произнес один из двух туземцев, недавно присоединившихся к повстанцам.

— А почему же ты не шел к нам, пока тебя не обидели и не выгнали? — усмехнулся Сурат.

— Глупый был, неграмотный…

— Вот и они такие же. Против них нам лучше бы выступать со словом, а не с оружием. Я очень жалею, что мы не попытались сделать это.

Бедняг опустили в море…

В этот день смогли проработать лишь два часа.

Зато весь следующий день работа шла только с одним небольшим перерывом.

А на третий день разведчики заметили врага, приближавшегося с юга, с середины острова, по суше. Вначале появилось человек десять, их обстреляли и задержали. Немного спустя показался второй отряд в сорок человек и с пулеметом. Это была уже специальная военная экспедиция.

Но повстанцы не испугались ее. Все преимущества были на стороне инсургентов: и количество, и оружие, и местность.

Вскоре в трех километрах от лагеря инсургентов образовалась линия фронта. Восемьдесят человек, укрываясь за скалами, легко задержали дальнейшее продвижение вражеского отряда. Зато лишь двадцать человек остались на берегу охранять оружие.

Два дня шла перестрелка. Инсургенты были уверены, что смогут держаться долго, хотя бы силы врага и увеличились в несколько раз.

Но ждать, пока к противнику подойдет подкрепление, было опасно. Гораздо лучше побыстрее и разгромить и прогнать его. И совещание активистов, созванное Суратом, решило перейти в наступление. Для этого сорок человек направились на восток, чтобы охватить врага с левого фланга, а повели их те двое новых товарищей-туземцев, отлично знавшие местность.

Они обещали за одну ночь незаметно провести отряд в тыл врага.

Для решительного наступления Сурат снял с берега еще пятнадцать человек, оставив там лишь пятерых.

В эту ночь никто не спал. Все готовились к решительным действиям, скрытно подбираясь поближе к врагу.

Утро выдалось пасмурное, тихое. Ни выстрелов, ни шума. Даже враг и тот молчал. Правда, показалось, будто несколько выстрелов послышалось где-то сзади, но больше они не повторялись, и этому никто не придал значения. С нетерпением прислушивались, не стреляют ли с правой стороны, куда ушел отряд, как вдруг вместо правого фланга загремело на западе! Дальше — больше! Вот и пушка ахнула с моря! И тотчас же активизировался враг впереди, готовясь перейти в атаку!

Страх охватил бойцов на линии фронта: что такое? Откуда? Почему молчат те, что направились в обход?! Стрельба слева усиливалась, солдаты впереди начали приближаться короткими перебежками. И только теперь, наконец, послышались выстрелы с правой стороны. Солдаты врага сразу остановились и залегли.

— Наши, наши нажимают! — закричали инсургенты.

Это мало обрадовало Сурата и его помощников. Не беспокоили их и пушечные выстрелы со стороны моря: высадку там могли задержать даже пять товарищей, оставшихся на берегу. А вот откуда взялась стрельба на левом фланге?… Тут прибежал разведчик, доложил:

— С левой стороны наступает новый отряд. Большой, куда больше нашего! Наши отходят сюда…

— Значит, мы обошли друг друга! — понял Сурат. — Но откуда же у них новые силы? Да еще такие крупные?

Стрельба слева быстро приближалась. Счастье еще, что товарищи справа сдерживают передних!

Сурат поспешил на левый фланг и увидел, что там от скалы к скале перебегают много, быть может, не меньше ста человек. Двадцать инсургентов сдерживают их натиск, шаг за шагом отходя назад.

Фронт постепенно отклонялся и наконец вытянулся так, что слева от него оказалось море, а справа — отряд, наступавший на противника с фланга. Непосредственной связи с ним пока не было.

Правда, корабль, не видя цели, временно прекратил огонь. Но у противника на суше и без него было достаточно оружия, в том числе три пулемета, захваченных у инсургентов. И все же Сурат не падал духом.

— Товарищи! — закричал он. — Размещайтесь вон там! Ничего они нам не сделают. Если пока и не удалось прогнать их, то удержаться мы можем!

Однако многие повстанцы все-таки растерялись. Насколько быстро поднималось у них настроение от успеха, настолько быстро и падало от неудач.

Надо сказать, что и у Сурата невольно сжималось сердце: враг был уже рядом с временным складом оружия. Продвинется еще на километр к берегу и обнаружит пещеру. Правда, она замаскирована, найти ее трудно, но стоит ли надеяться на это? Да и корабль уже может спокойно высаживать десант.

И вдруг частая пальба послышалась с той стороны, — одновременно било несколько пулеметов. Враг на фронте приостановил наступление.

— Слышите, братья? — крикнул Сурат. — Это пять наших товарищей так воюют! Неужели мы не справимся с этими?!

Он поспешил по-новому разместить бойцов и усилить фронт. Очень не хватало пулеметов, и Сурат начал сокращать линию обороны, продвигая ее ближе к морю, чтобы соединиться с товарищами, охраняющими пещеру.

Жаркая стрельба оттуда на время сковала инициативу противника и позволила Сурату осуществить свой план. После этого он бросился к ближайшему пулеметному гнезду, удачно разместившемуся среди скал, и увидел в нем… Гейса! Тот один держал под непрерывным огнем подход на полкилометра, а дальше находилось второе такое же гнездо, за ним — еще три…

— Гейс?! Откуда ты взялся? — вскрикнул Сурат.

— Потом, потом, — торопливо ответил Гейс. — Скорее пришли человека на мое место, а мы начнем и дальше делать такие же гнезда. Там сидит Салул, за ним еще три товарища, а двое обслуживают нас. Пока враг не знает, сколько нас, он боится лезть, но долго так продолжаться не может.

Корабль, на этот раз крейсер, маневрировал вблизи берега, наблюдая за боем, но принять в нем участие не мог, так как ничего не видел среди скал и деревьев. Особенно сейчас, когда по звукам было видно, что линии фронта перемешались.

Между тем противник заметил, что между группой пулеметов и фронтом на востоке остается более тихий участок. Сюда и нанес он свой удар, отрезав Сурата, Гейса, Салула и еще десяток бойцов от основных сил отряда повстанцев.

Через несколько минут прибежал Салул, поручивший свой пулемет другому товарищу.

— Я принял меры, чтобы в последний момент поднять на воздух весь наш склад, — хмуро сообщил он.

— Ну что ж, — пожал плечами Гейс, — если больше ничего не останется…

Его прервали новые выстрелы слева — чаще, ближе… Было видно, как солдаты противника поворачиваются в ту сторону…

— Неужели помощь? — прошептал Сурат.

Салул и Гейс промолчали, внимательно всматриваясь в разгорающийся бой. И вдруг оба вскочили:

— Это Пуан! Наш отряд из Бантама! Но у них очень мало винтовок. Скорей!..

И они побежали вперед.

* * *

Страшно удивился голландский отряд, услышав выстрелы у себя в тылу. Вначале голландцы подумали, что это горсточка инсургентов пробралась туда, но когда увидели, что не менее двухсот повстанцев перешли в атаку, им осталось лишь бегством спасать свою шкуру. Сделать это было нелегко, так как только на юг вел пока небольшой проход, и тот скоро закрылся, как горловина невода. И в невод этот попало около сорока «рыб» во главе со «щукой» — голландским офицером.

Напрасно бросались они то в одну, то в другую сторону: везде из-за скал их встречал огонь многократно превосходящего противника. Круг постепенно сужался…

— Сдавайтесь! — крикнул Салул.

Солдаты только и ждали этого приказа: все побросали винтовки и подняли руки.

— Подходите по одному!

Подошли тридцать два человека. Четверо осталось лежать раненными. Не хотел подходить только голландский офицер: он сжимал в дрожащей руке револьвер, будто раздумывая, стрелять во врага или в самого себя.

— Бросьте оружие! — крикнул ему Салул. — Мы возьмем вас в плен, чтобы потом обменять на своих. Лучше сдавайтесь!

И офицер, наконец, бросил револьвер, а потом и шпагу.

Кроме офицера, все пленные оказались яванцами. Они были рады, что дело окончилось так благополучно, и смотрели на победителей хоть и без страха, но с явно виноватым видом.

— Товарищи! — обратился к ним Салул. — Вы знаете, кто мы такие и за что боремся. Знаете, за кого боретесь вы! — Эти слова Салул произнес с ударением. — И все же вы — наши братья, и вреда мы вам не причиним. Пусть каждый прислушается к своей совести и решит: идти ли ему домой, — понятно, без оружия, — или остаться у нас. Мы подождем ответа.

Можно себе представить, что пережили пленные в эти минуты. Все они в глубине души сочувствовали своим самоотверженным братьям, желали им успеха, но пойти против закона, рисковать, — на это отважишься не сразу. И немногие подумали в этот момент о том, что они и без того рисковали — и будут рисковать своей жизнью, но — во имя чуждых яванцам интересов…

Решил дело один очень простой аргумент: если они и вернутся, но побежденными, безоружными, оставив в плену своего офицера, все равно их посчитают изменниками. А значит, и ждет их всех та же судьба, что и туземцев из команды «Саардама», сохранивших верность голландцам. Выход один: остаться здесь. И пленные, посовещавшись, так и заявили об этом.

Радостно зашумели повстанцы, обступили их, начали поздравлять. Радость охватила и новобранцев: они почувствовали себя так, будто сбросили с плеч тяжесть, будто после долгого шатания по чужбине вдруг очутились на родине, среди близких людей!

А корабль слышал, что борьба закончилась, но не знал, кто же кого победил. Никто на крейсере, конечно, не думал, что «толпа бунтовщиков» сможет победить правительственные войска!

Инсургенты начали подбирать убитых, раненых, оружие. А командиры в это время собрались на совещание.

Как ни хотелось каждому узнать, что же произошло за это время с другими товарищами, прежде всего нужно было обсудить создавшееся положение.

Но тут опять послышался пушечный выстрел: корабль, не дождавшись от своих радостного известия о победе, вызывал инсургентов на бой.

— Давайте молчать, — предложил Гейс. — Не стоит, да и опасно связываться с ними: могут случайно угодить в наш склад. Раз десять выстрелил крейсер наугад, но, видя, что толку от этого мало, вынужден был уйти.

— Пока они появятся снова, пройдет не менее трех-четырех дней. Это время надо использовать для переноски оружия если не в Бантам, то как можно дальше отсюда, — сказал Пуан.

— О, если пустим «машину», мигом все перебросим! — рассмеялся Сурат.

— Какую машину! — удивился Гейс, ничего не слыхавший об изобретении Сагура.

Сурат рассказал ему о рационализации, проведенной в джунглях, и Гейс удивился еще больше.

— Вот это здорово! — воскликнул он. — Такого, если учесть груз и расстояние, пожалуй, никогда еще не бывало! Давайте же подсчитаем, что мы можем сделать теперь. Говорите, перебрасывали в сутки по тысяче винтовок?

— Даже по тысяче пятьсот, по две тысячи! — внес поправку Сурат.

— Ну, хорошо, возьмем полторы тысячи. А на сколько километров?

— На пятнадцать!

— Нас теперь около четырехсот человек. Значит, сможем перебрасывать груз на пятьдесят — шестьдесят километров в сутки. Сколько, вы считаете, отсюда до нашего «дворца» в Бантаме? — обратился Гейс к Пуану.

— Около двухсот километров. Выходит, что через четыре дня там уже будет тысяча винтовок.

— Нет, браток, — засмеялся Гейс, — не забывай, что для каждого налаживания «машины» потребуется один, а то и два дня. Посмотрим вначале, за сколько дней все оружие можно перебросить на пятьдесят километров. Тридцать тысяч винтовок займут…

— Двадцать дней! — подхватил Салул.

— Так. И патроны, пожалуй, потребуют столько же.

— Если не больше, — добавил Пуан, — ведь на каждую винтовку патронов приходится больше, чем весит она сама.

— А пулеметы? А пушка? А продукты?

— К сожалению, продуктов у нас осталось маловато, — сказал Сурат.

— Таким образом, — продолжал уточнять Гейс, — все наше богатство мы перебросим на пятьдесят километров…

— Через два месяца! — вскрикнул Салул.

— А на главную базу, выходит, только через восемь месяцев? — удивился Пуан.

— Нет, через год, если не через полтора, — спокойно подсчитал Гейс. — Ведь и «машину» придется не раз переделывать, и отдых нужен людям, и надо обеспечивать их продуктами… Да, не меньше года.

— Вот тебе и на! — развел руками Сурат. — За что же мы боролись?

— За то, чтобы взять с собой столько, сколько сможем унести, а остальное уничтожить!

— Эх, жаль, — почесал затылок Пуан.

— Ничего не поделаешь. Лучше взять минимум и гнать его до самого Бантама, чем рисковать всем. Остальное будем охранять, пока можно, а там посмотрим. Я предлагаю за день перебрасывать тысячу винтовок и соответствующее количество припасов к ним. Через четыре дня будем отправлять их дальше, а одновременно здесь задерживать врага.

— Если бы не изменник Гоно, все оружие спокойно лежало бы тут! — с горечью произнес Салул.

— Теперь об этом сожалеть поздно. Хорошо еще, что у нас будет четыре тысячи винтовок с патронами и десяток-другой пулеметов. Но и для этого надо спешить.

Тотчас начали готовить «машину».

Подсчитали потери и выяснили, что в бою погибло четырнадцать инсургентов и двадцать три человека ранены. Противник же потерял двадцать два солдата убитыми и семнадцать раненными.

Как ни растягивали живую цепь конвейера, она заняла всего лишь сорок километров в длину. Зато подступы к «машине» надежно прикрыли пулеметными гнездами. Пятнадцать товарищей, в том числе Гейс и Салул, должны были удерживать противника. В случае сильного натиска врага они должны были взорвать гнезда и отбежать ко второй линии пулеметов. За нею — к третьей. Если же создастся совсем безвыходное положение, оружие следовало сбросить в пропасть.

Во время работы Салул и Гейс рассказали товарищам, как они очутились здесь:- Самыми страшными были последние минуты в пещере. Вода прибывала, рядом мы слышали выстрелы и ваши голоса, но надежды на спасение не оставалось совсем. И вдруг вода остановилась, пошла на убыль! Мы взобрались друг другу на плечи и начали пробивать дыру в своде. Земля, к счастью, оказалась рыхлой, и нам удалось выбраться на свет.

— Так вот они, таинственные выстрелы, которые мы слышали не раз! — вспомнил Сурат прежний «пушечный» гром. — Оказывается, «стреляла» пещера во время прилива!

Добавим от себя, что эта пещера являлась непосредственным продолжением «змеиной», где было сложено оружие. Когда-то обе они составляли одну, образовавшуюся в вулканической лаве. Лава сверху застыла, затвердела, покрылась корой, а в середине оставалась жидкой и вытекала, как по трубе. Таким образом и создалось чудесное «стеклянное» подземелье. Позднее труба в одном месте обвалилась, и получилось две пещеры.

Через день опять появился миноносец. Правда, он не начинал боевых действий, а лишь курсировал вдоль берега.

— Стеречь явился, — говорили инсургенты, поторапливая свою «машину».

— Значит, скоро будут и войска, — сказал Гейс.

Но прошло четыре дня, успели перебросить четыре тысячи винтовок, двадцать пулеметов и соответствующее количество патронов, а войск все не было.

— Не воспользоваться ли передышкой, чтобы захватить еще больше оружия? — предложил Пуан.

Но Салул и Гейс не согласились с ним:

— Не забывай, сколько понадобится времени, пока мы и это доставим на место. Лучше постараться подальше оторваться от них и замести свои следы. Иначе и до нашей базы могут добраться. А если мы уничтожим оружие и бесследно исчезнем сами, они решат, что дело ликвидировано, и успокоятся.

И вот наступил день, когда живая цепь была свернута. Пуан с товарищами ушел дальше, захватив с собой пленного офицера. На месте остались пятнадцать последних защитников. Вечером к ним явился посланец. из центра и принес известия, значительно усложнившие и запутавшие все дело.