Лиза наплакалась, успокоилась и уснула на плече у Кирилла. До рассвета Кирилл сидел на автопокрышке, смотрел на призрачную церковь и обнимал Лизу. Псоглавец больше не появлялся. Наверное, вернулся на свою фреску. А Кирилл ни о чём не думал. Бесполезно.
Здесь, в Калитине, что-то происходит. Что-то нехорошее, тайное, жестокое. Кирилл ощущал себя кем-то вроде следователя, у которого есть преступление, есть, скажем, пять подозреваемых, и на каждого из них не очень уверенные доказательства вины. Не хватает главного: мотива. Надо нащупать мотив, и тогда всё станет ясно.
Лиза сказала, мотив — скиты.
Воздух вокруг из смутного стал мутным, отсырел и потяжелел. Лиза проснулась. Она ничего не говорила, не глядела в глаза Кириллу, осторожно высвободилась из его рук и пошла на берег умываться. А Кирилл размял затёкшие ноги и пошёл к церкви.
Просто заброшенное здание. Щербатые стены, высокие арки, битый кирпич, штукатурка, доски в птичьем помёте. В этих стенах не таилось ничего, кроме дымоходов старинных печей. И Псоглавец, унылый, тусклый и нелепый, был на своём месте. Кирилл долго смотрел на него снизу, но Псоглавец и не дрогнул.
— Ты кто? — тихо произнёс Кирилл.
В «Хищнике» титан Шварценеггер сразил инопланетного монстра и, глядя в его звериную морду, изумлённо спросил: «Что ты за тварь?». «Что ты за тварь?» — эхом изумлённо ответил дотоле непобедимый Хищник своему победителю. А Псоглавец промолчал.
Кирилл вернулся к реке. Лиза по-кошачьи утиралась локтями. Кирилл взял её за руку, как ребёнка, и повёл домой. Они пошагали от реки мимо храма и кладбища — через те места, где несколько часов назад Кириллу было невыносимо страшно. А теперь никаких чувств не осталось. Будто бы закончилось кино, в зале зажёгся свет, бездонная пропасть экрана стала плоской, а глубокое и одинокое переживание киношной драмы превратилось в бытовую толкучку на выходе.
Кирилл довёл Лизу до калитки и подождал, пока Лиза зайдёт в дом. Потом пошёл к себе. Сарай с автобусом стоял запертым, цепь и замок никто не тронул. Гугер и Валерий спали в классе на полу поверх спальных мешков. Кирилл спать не хотел. Точнее, не мог. Голова была тяжёлой, но пустой, как чугунный котёл. Для сна её требовалось заполнить информацией: долить котёл до краёв, чтобы потянуло вниз.
Кирилл сел перед ноутбуком. Лиза сказала, мотив — скиты. В окне Google Кирилл настучал: керженские скиты. Меньше 3000 результатов. Для сравнения Кирилл набрал «Анна Семенович». На 850 000 больше.
Оказывается, раскольничьи скиты Керженца своим рождением обязаны татарам. Потомка Чингисхана хана Улу-Мухаммеда племянник сверг с престола Золотой Орды. Хан бежал в Крым. Но там рассорился с местным владыкой и решил идти на Волгу. С тремя тысячами верных и буйных уланов он вторгся на земли Руси, разбил войско Великого князя Василия, которое превосходило его отряд вдесятеро, и прорвался к Казани. А здесь овладел престолом Казанского ханства и тем самым положил начало своей династии, которую только через столетие с лишним одолеет Иван Грозный. Было это в 1438 году.
На следующий год Улу-Мухаммед пошёл войной на Русь, взял Нижний Новгород и выжег Москву до Кремля. В пути он разорил и мелкий монастырёк, стоявший близ впадения реки Керженец в Волгу.
Монастырёк этот пять лет назад основал инок Макарий. Родом он был из Нижнего, но жил по многим обителям Руси и сам воздвиг много новых обителей. Макарию приглянулось взгорье у Жёлтого озера. Ныне Волга поменяла русло и поглотила озеро, но монастырь сохранил прежнее название: Макарьевский Желтоводский.
Макария, братию и прочих пленников привезли на суд Улу-Мухаммеда в Казань. Но поволжские инородцы как один клялись, что никакого зла от обители не знали, а сам Макарий — кроткий и добрый человек. Тогда хан повелел освободить пленных, и пусть они идут куда хотят, лишь бы прочь с его земель.
Макарию было уже 90 лет. Он пошёл под Кострому в село Унжа. Освобождённые пленники сопровождали старца. И в дороге, в Чёрной Рамени на Керженце, путники увидели чудо: дивного оленя. Макарий дошёл до Унжи и остался там, а некоторые его иноки вернулись на место чуда и основали первый скит Керженца — Оленёвский.
Хан Улу-Мухаммед в 1444 году снова ходил на Русь, взял Нижний, под Суздалем разбил русское войско и пленил самого Великого князя Василия, которого отпустил за огромный выкуп. В этот же год на Унже упокоился и Макарий Желтоводский. В 1671 году были обретены его нетленные мощи, а в 2005 году голову Макария вернули на Волгу, в Печерский монастырь под Нижним Новгородом.
Желтоводскую обитель Макария в 1620 году возобновил инок Авраамий. Под стенами монастыря ревностью игуменов обосновалась ярмарка, которая постепенно превратилась в крупнейший торг Европы. Здесь торговали и скитники Керженца: Макарьевская ярмарка подключила их к общероссийской экономике. В 1817 году, желая ослабить скиты, государство перенесло торжище на устье Оки под Нижний Новгород, но это для Керженца уже мало что решало.
Кирилл вникал в дела былых эпох с обстоятельностью аспиранта. Псоглавец не может быть изолированным явлением. Он должен наследить. Кто знает, где отыщется след? В том же Макарьевском монастыре сохранилась фреска с Псоглавцем…
А население Керженца поначалу росло не быстро. В уходе на Керженец пока что не было никакого протеста, ведь от основания Оленёвского скита до реформы патриарха Никона прошло 200 лет. При Оленёвском ските появились две женские обители. Одну основала мать Голендуха, другую, Корельскую, — боярыня Анфиса Колычева, сосланная Иваном Грозным. Она приходилась роднёй митрополиту Филиппу, которого по приказу Грозного задушил Малюта Скуратов. Перенесение мощей святого Филиппа патриарх Никон использовал как повод для начала своих беспощадных реформ. После них поток гонимых староверов и хлынул на Керженец, в Чёрную Рамень.
Раскольничья обитель выглядела как обычная деревня. Молились раскольники в часовнях или в подземных «каплицах». Обитель жила единой хозяйственной общиной, которой управлял настоятель. Иногда скит состоял из одной обители, а часто — из многих.
Скиты Керженца прокляли реформы Никона и выбрали раскол. А первым скитом беглых раскольников стали Смольяны. Их основали бояре Салтыков и Потёмкины, а возглавил скит инок из царского рода Шуйских. Он принёс с собой миро и Святые Дары, благословлённые ещё патриархом до Никона. Смольяны пали и первой жертвой борьбы. В 1690 году стрельцы в чащобах отыскали этот скит и разрушили до основания, а настоятеля Феодосия сожгли живьём, привязав к ели. Пепелище скита и 22 могилы мучеников стали святынями Керженца.
В 1657 году на Керженец пришёл соловецкий инок Арсений. Его привела сюда вещая икона Богоматери. Арсений основал скит Старый Шарпан, где в часовне и хранился чудесный образ. Раскольники Керженца уверовали, что, пока эта икона у них, скиты будут стоять.
Обитатели Старого Шарпана приютили некую знатную схимницу Прасковью с дюжиной охранников. Когда схимница умерла, скитские старцы объявили: се опальная царевна Софья, по отцу сестра Петра I, которая сбежала из московского заключения. Погребение схимницы прозвали Царицыной Могилой и поклонялись ей долгие годы.
Царевна Софья раскольников ненавидела, и тем приятнее была раскольникам легенда, что царевна именно у них нашла последнюю защиту и тем признала правоту своих былых врагов. Хотя на совести Софьи была гибель ересиарха Никиты Пустосвята.
Софья принадлежала к знатному роду Милославских, а Пётр, её конкурент в борьбе за престол, — к роду Нарышкиных. Когда в 1682 году малолетнего Петра провозгласили государем, Милославские задумали бунт. Его потом назвали Хованщиной — по князю Хованскому, который возглавил мятежных стрельцов. Стрельцы захватили Кремль, казнили многих Нарышкиных. Софья стрелецкими секирами прорубила себе дорогу к власти, а потом сама и задавила мятеж. Она стала регентшей царевичей Ивана и Петра и семь лет правила державой.
В Хованщину среди бунтарей было немало раскольников, которые надеялись вернуть церковь к старой вере. Ересиархом бунта стал суздальский священник Никита Добрынин, уже отлучённый от церкви. На диспуте в Грановитой палате он разгромил патриарха Иоакима, за что получил от патриарха обидное прозвище Пустосвят. Но на следующий день после торжества подручные Софьи скрутили Никиту Пустосвята и на Лобном месте отрубили ему голову.
В 1689 году Пётр столкнул Софью с престола и заточил в Новодевичий монастырь. Через девять лет московские стрельцы снова взбунтовались и хотели вернуть Софью на трон. Растоптав бунт, Пётр вынудил Софью постричься в монахини и стать инокиней Сусанной. Умерла Софья там же, в Новодевичьем, в 1704 году. В Царицыной Могиле на Керженце лежала какая-то другая женщина.
Кирилл посмотрел в выбитое окно. Реки отсюда не было видно. Тихая, неширокая, забытая всеми река. Разве поверишь, что она текла сквозь бунты и пожары истории?
Где-то во времена схимницы Прасковьи в Чёрную Рамень из Торжка пришёл старообрядец Комар, который основал Комаровский скит, а из Пскова — братья-иноки Калитины, которые основали Калитин скит. Комаровскому скиту было суждено большое будущее, но сейчас от него остались уже только пустыри и могилы. Калитин скит славы не снискал, но выжил в виде деревни Калитино. Это было первое упоминание о прошлом Калитина, которое Кирилл выкопал в инете. Похоже, след становился тёплым.
При Петре I для скитов настали тяжёлые времена. Нижегородский архиепископ Питирим пошёл войной на раскольников. Эти события получили название «Питиримово разоренье». С 1719 по 1738 год солдаты отыскали в чащах все скиты до единого. Были разрушены и Оленёвский скит, и Корельский, обитель матери Голендухи, Комаровский и Калитинский скиты. Уцелела только часть Старого Шарпана. Раскольники побежали с Керженца на восток.
Милость проявила императрица Екатерина. В 1762 году вышел её указ, дозволяющий раскольникам вернуться на пепелища. Керженец ожил. Работящие староверы восстановили скит матери Голендухи, Старый Шарпан разросся до пяти тысяч насельников, Оленёвский скит превратился в женский, и в нём образовалось 14 обителей. Это с тех пор укрепилось убеждение, что «раскол бабами держится». Бабами — вдовами, что навеки уходили в обители, непримиримо храня верность мёртвым мужьям, да и самой бабой-императрицей.
Мать Маргарита основала Одинцовский скит, а княжна Волховская — Бояркину обитель. В этой обители принимали схиму вдовые боярыни и дворянки. На иконостасе в часовне висела главная святыня: орден князя Степана Лопухина на Александровской ленте. Ещё две другие знатные инокини в 1780 году основали бабий скит Улангер.
На многолюдных торжищах Макарьевской ярмарки разбогател Комаровский скит. Две тысячи его обитателей разделились на 48 обителей, 48 хозяйств. После страшной московской чумы 1771 года из столицы в скит пришли ярые ревнители «древлего благочестия» — Игнатий Потёмкин, Иона Курносый и Манефа Старая.
В 1800 году государство учредило единоверие, но Чёрная Рамень, суровая душа раскола, не дрогнула. На Керженце возродили Корельский скит. Правда, сгорел Одинцовский скит: от него осталась только могила матери Маргариты, источающая целебную воду. А скит Улангер превратился в купеческий. Купчихи уходили сюда со всей челядью: хозяйка принимала схиму, а работницы — простое иночество.
Комаровский скит разбросал анклавы. Игнатий Потёмкин основал свой скит, а Иона Курносый — свой. Когда Иона умер, рядом с его могилой выросла ель, считавшаяся чудотворной.
Свою обитель основала и Манефа Старая. Её поддерживала родня, заводчики из Балахны. Однако для процветания заводов родне потребовалось дворянство, а раскольникам оно не светило. Пришлось родне перейти в никонианство и отказать Манефе. Но железная старуха удержала скит от гибели в нищете. Дело Манефы Старой продолжила Манефа Новая. А история скита завершилась при Манефе Последней — разгоном в 1928 году. На лесной поляне осталась одинокая мраморная гробница первой Манефы.
Гром грянул над Керженцем в середине вроде бы мирного XIX века. Павел Мельников, чиновник особых поручений по искоренению церковного раскола при МВД, в 1849 году вывез из Старого Шарпана заветную икону Богородицы, что привела соловецкого инока Арсения. Предание гласило: скиты погибнут, если этот образ уйдёт с Керженца. И вскоре начался процесс, который назвали «выгонкой».
В борах под Нижним Новгородом власть открыла мужские и женские единоверческие монастыри — для тех раскольников, которые покорятся. Один за другим закрывались самые уважаемые скиты: Улангер, Голендухин, Комаровский. Из Бояркиной обители забрали орден Лопухина. В Шарпане от 5000 жителей осталось 4 человека, и скит стали звать не Старым, а Пустым Шарпаном. Оленёвский скит объявил себя простой деревней, и тамошние инокини молились тайком в подземных убежищах. Только Манефа Новая вывела свою богатую обитель из-под удара: не пожалела денег на взятки.
Когда начальство утихомирилось после «выгонки», сбежавшие раскольники тихонько потянулись обратно на Керженец — к своим развалинам, могилам и святыням. У погребения старицы Февронии вырос скит Новый Шарпан. Савва Морозов, московский старообрядец, отвалил денег, и в обновлённом Корельском скиту поднялась каменная раскольничья часовня — назло всем властям. Засохшую ель Ионы Курносого спилили и начали поклоняться её пню, пока паломники по щепочке не съели его дочиста.
В 1905 году раскол был реабилитирован, но Гражданская война выкосила скиты не хуже «Питиримова разорения» и «выгонки». Те из раскольников, что уцелели и не ушли с белыми, опять побрели на Керженец. Их вёл сюда словно бы внутренний компас, который ведёт на север птичьи стаи, хоть стреляй в них, хоть не стреляй. И советская власть поняла, что изменить эту природу уже невозможно. Легче уничтожить. В 1928 году все скиты Керженца были закрыты.
В потоке событий Калитин скит затерялся, Кирилл не нашёл упоминаний о нём. Но интуиция подсказывала: ниточка где-то рядом.
Так-так-так… Калитин скит стал деревней, как Большое Оленево или Улангерь… Часовня Саввы Морозова… У керженских жителей не было денег на каменные храмы… А церковь в Калитине? Она ведь не раскольничья, возведена в середине XIX века. Значит, уже после «выгонки»… Зачем каменная церковь на месте закрытого скита? Чтобы тяжестью одной веры придавить святыню другой?.. Но отвергнутая святыня проросла в новом храме изображением Псоглавца, как трава сквозь асфальт. «Выгонка», «выгонка»… Псоглавец, фреска… Икона соловецкого инока Арсения… Чиновник Павел Мельников…
Кирилл набивал в Google запрос за запросом, словно в темноте бросал лассо.
По результатам своей поездки Мельников предоставил в МВД отчёт. А к отчёту, оказывается, прилагалось «Частное доношение Его Превосходительству о событиях близ К-на скита». «К-на» — Калитина? В открытых файлах Госархива Горьковской области Кирилл нашёл IMG-копии «Доношения». На каждой странице мелькало слово «Калитин». Йесс!.. А на титульном листе рукописи поперёк строчек автора начальственным карандашом было начертано: «Во исполнънiе Указа Синода отъ лъта 1722 отнъсти к съкретнымъ дъламъ». Ого!.. Указ Священного синода 1722 года? За 127 лет до поездки Мельникова?.. А ведь этот указ, среди прочего, окончательно запретил изображать святого Христофора с собачьей головой!
Кирилл понял, что вот теперь он попал в яблочко. Скопированные IMG-файлы мельниковского «Доношения» лежали в памяти ноутбука. Остаётся разобрать слова старинного и выцветшего рукописного документа. Но спешить некуда.
Кирилл начал закрывать программы. Надо выспаться.