Дрезина опять разгонялась, стуча на стыках, словно зубами от ужаса. Кирилл бросил лопату и схватился за крышу кабины. Фары освещали опустевшую узкоколейку, лесенкой утекавшую во тьму. А из этой тьмы постепенно появился бегущий вслед за дрезиной оборотень.

Эта был тот зверь, которого Кирилл хотел заколоть пожарным багром. Он бежал огромными прыжками, широко разбрасывая лапы и могуче двигая плечами. В руке он сжимал палку от багра. Опущенная, повёрнутая набок башка смотрела вперёд, на уходящую дрезину, одним глазом, как у коня, что в ямщицкой тройке идёт пристяжным.

Дрезина набирала ход, а оборотень в беге пригибался всё ниже, стараясь догнать. Несколько мгновений расстояние между дрезиной и зверем не менялось, а потом начало сокращаться.

— Газуй! — крикнул Лизе Кирилл.

Лиза молча дёргала рычаг передач и давила ногой на педаль, но оборотень был всё ближе. Вот он уже почти поравнялся со сцепкой…

Однако теперь чудище не хотело прыгать на капот и ломиться в кабину через лобовое окно. Чудище нырнуло в темноту левее фары и с размаху всадило палку от багра под крышку капота в открытый по бокам двигатель дрезины. А потом с шумом ссыпалось в канаву под насыпью и врезалось в кусты.

Дрезина улетала прочь с палкой, торчащей из двигателя, как стрела из скулы. Фары освещали пустую узкоколейку: шпалы, шпалы, шпалы, шпалы. А потом их ритм замутился белым паром. Он полез из движка, как из чайника, и ветер срывал его, будто пену с волны. Оборотень знал, куда нанести удар. Палка от багра выбила патрубок водяного охлаждения. Через минуту-другую перегретый двигатель заклинит, и дрезина остановится сама.

Кирилл растерялся. А Лиза вдруг на всём ходу начала выбираться из кабины. Она распрямилась во весь рост, стоя на порожке. Ветер принялся трепать её волосы, не давал говорить. Кирилл в кузове присел на колено, держась за борта.

— Надо! Прыгать! — задыхаясь, крикнула Лиза и для пояснения указала рукой на канаву под насыпью.

— Зачем? — глупо спросил Кирилл и сразу догадался сам.

Надо сбежать прямо сейчас, пока псоглавцы далеко, и пусть они гонятся за пустой дрезиной, которая остановится через километр-два. До деревни дрезина не дотянет, это точно. А у Лизы с Кириллом появится запас времени, чтобы добраться… ну, хотя бы до усадьбы Шестакова, где у Ромыча должно быть оружие, а ворота железные.

Лиза посмотрела Кириллу в глаза, словно убедилась, что он всё понял, и спрыгнула на обочину. Некоторое время она бежала, держась за кабину, а потом отпустилась, пронеслась несколько шагов, по-женски разведя руки, и исчезла в канаве.

Кирилл не испугался прыгать, страшно было оставить дрезину. Здесь они один раз уже отбились от оборотней, может, и дальше повезёт… Бросить дрезину — как бросить надёжный катер и нырнуть в открытое море. Но из-под горбатого капота 51-го ГАЗика валил пар, движок надрывно подвывал. Дрезина была обречена.

Кирилл перекинул ногу через борт, соскочил на порожек кабины, потом, пока не успел осмыслить и оробеть, — на землю, быстро-быстро побежал по трухлявым кромкам шпал — дрезина мощно тянула его вперёд, наконец отцепился, сделал несколько огромных прыжков, неудержимо слетая со склона в канаву, и затормозил на дне в бурьяне, чудом сохранив равновесие. Дрезина уносилась вдаль по насыпи, дымила движком и прощально светила фарами.

Фары угасли за поворотом, и наступила темнота. Кирилл кинулся обратно, к Лизе. Она сидела на склоне насыпи и плакала, закрыв лицо ладонями. По законам жанра она должна была вывихнуть ногу.

— Нога? — Кирилл упал на колени и стал ощупывать голени у Лизы.

— У… у… ушиб… лась!.. — всхлипывала Лиза.

— Идти можешь?

— Мо… могу.

— Тогда бежим!

Он схватил её за руку и потянул за собой. Дорог или тропинок он не знал, но сориентироваться было не сложно.

Путаный, тесный, густой лес оказался почти непроходим. Тонкие многоствольные деревца торчали вкривь и вкось, листва заслоняла обзор. Кирилл знал, что такие дебри называются мусорными, потому что родились из мусора, который остался на вырубке естественного леса. Ни порядка, ни передышки. Пробираться можно было только след в след. Кирилл двигался первый, ломая ветви, разгребая кусты, с трудом выдирая ноги из древесного хлама. Джунгли, но какие-то дрянные, душные. Даже нет: в джунглях, похоже, всё растёт одно на другом, карабкается к солнцу по соседям, опирается на ближних. А тут всё вытесняет друг друга, плющит, топчет. Джунгли строят сами себя до неба, как живая пирамида, а здесь давка, будто в метро.

Исцарапанный, облепленный паутиной, Кирилл выломился на какую-то дорогу, и такая же исхлёстанная из куста выбралась Лиза.

— Подожди! — приказал Кирилл, хватая её и останавливая.

Они замерли, прислушиваясь. Если псоглавцы преследовали их, то здесь не проскользнуть бесшумным хищником, треск и хруст выдадут любого. Но шума погони не было. Вместо него где-то вдали что-то протяжно прогрохотало.

— Что это?

— Мост, — прошептала Лиза.

Точно: узкоколейка проходила по мосту. А грохот — потому что их брошенная дрезина прокатилась по железному пролёту.

Грохот умолк, осталось только чириканье ночных птиц.

— Пойдём, — негромко сказал Кирилл. — Нет, погоди.

Он обхватил Лизу и стал целовать её в губы, в глаза, в волосы. Потом отстранился и пошагал вперёд, держа Лизу за руку.

По тёмно-синему небу проплывали чёрные клочья дыма, но иногда они разъезжались, и небо открывало глубину созвездий, а на дороге становилось светлее.

Дорога вывела к ручью. Когда-то здесь был брод, а сейчас всё пересохло. Слева, в сотне метров от бывшего брода, ручей пересекала узкоколейка. Это там стоял мост на двух кирпичных быках. Ложе ручья белело под тёмной железной балкой пролёта. Лиза торопливо дёрнула Кирилла назад. Они укрылись за кустом и осторожно выглянули.

По мосту медленно шли оба псоглавца. Теперь Кирилл разглядел их полностью, хотя только силуэтом. Широкие спины и могучие плечи. Странные и ловкие руки: от плеч до локтей короткие, дальше вытянутые. Толстые шеи с загривками. Собачьи головы с торчащими ушами. Выгнутые назад длинные ноги в ходьбе пружинили от силы. Твари двигались сгорбившись, но похоже, что эта осанка для них была естественной. Псоглавцы не производили впечатления уродов или мутантов. Казалось, что такими, как есть, их вылепила эволюция.

Кирилл заворожённо смотрел, как эти дикие существа вышли на середину моста и остановились, начали вертеть головами, нюхать воздух. Они явно чуяли людей где-то поблизости, будто собаки. Если бы не запах торфяной гари, от псоглавцев никто бы не укрылся. Одно из чудищ вдруг спрыгнуло с моста на сухое дно ручья и наклонилось, заглядывая под пролёт. Искало людей.

— Они… — начал Кирилл, но Лиза сразу закрыла его рот ладошкой.

Псоглавцы повертелись вокруг моста, ничего не обнаружили и насторожённо пошли дальше по узкоколейке, скрылись за поворотом.

— Теперь можно идти, — почти беззвучно произнесла Лиза.

Лиза и Кирилл пересекли ручей и снова зашагали по дороге.

Этот ручей — видимо, и есть Фетов, подумал Кирилл. Тот, где его преследовал крест. Где Лиза встретила Лёху-оборотня. Где чиновник Мельников видел, как чудовища растерзали двух крестьян. Где, по легенде, раскольник Христофор, обратившись в псоглавца, убил брата Иафета за любовь к девушке.

А ведь всё повторяется. Он, Кирилл, на берегу этого ручья был с девушкой, с которой ему нельзя быть. И теперь его ищут псоглавцы. Не бери у нас ничего. Только разве братья ему Лёха и Саня?..

Лес сменился кустарником с прогалинами, а потом открылась обширная пустошь с развалинами фундаментов бывшего лагеря. Справа эту пустошь отчёркивала река, слева — линия узкоколейки. Далеко впереди на покатом холме виднелась заброшенная церковь в окружении высоких деревьев. Неспокойное небо словно не знало, на чём остановить взгляд.

Лиза и Кирилл озирались, пытаясь увидеть псоглавцев. Где они могут быть? Конечно, твари уже нашли дрезину — с горящими фарами, с парящим капотом и без людей. Куда они пойдут теперь? Вперёд, в деревню? Или вернутся, чтобы отыскать след? Или сядут в засаду?

Надо преодолеть пол километра открытого пространства. Там, за церковью, надёжная, как крепость, усадьба Шестакова. Но нельзя попасться псоглавцам на глаза. Они сильные и быстрые. Догонят.

Может, просидеть здесь до утра в укрытии? Если псоглавцы ждут в засаде, то здесь — безопасно. А если рыщут? Тогда всё равно найдут, и уже без шансов… Бежать через пустырь — рисковать. Но это борьба, в которой можно победить, даже если их заметят.

— Побежим напролом или пойдём тихонечко, прячась? — спросил Кирилл у Лизы.

— Тихо… нечко… — подумав, прошептала Лиза.

И они тихонечко пошагали по песчаным колеям, держась поближе к высоким зарослям бурьяна.

Небо шевелилось, вразнобой загораясь звёздами в разных местах, словно выборочно сканировало землю. В бурьяне стрекотали ночные кузнечики. С каждым шагом церковь приближалась — неторопливо, как старинный пароход. Пространство жило какой-то своей странной жизнью, будто неслышно перемещало внутри себя объёмы, беззвучно перестраивало высоты. Кирилл никогда раньше не замечал, что оно неоднородно: от этого до того поворота дороги идёшь свободно и легко, а дальше вдруг тяжелеют плечи, вязнут ноги, а потом вдруг тянет в сторону, будто вниз по склону.

Лиза потянула Кирилла за руку.

— Я… устала… — прошептала она.

До церкви оставалась сотня метров. Раньше Кирилл просто цыкнул бы на Лизу: шагай, через минуту отдохнём! Но сейчас Кирилл понимал, что Лиза ощущает их движение как ходьбу по канату, как зыбкий баланс неких сил или вероятностей, и нельзя гнать Лизу, чтобы не нарушить равновесия. Они присели в траве на угол какого-то полуразвалившегося фундамента.

Лиза молчала. Кирилл озирался.

Ещё мгновение назад всё было нормально, но вдруг душу словно продырявило, и грудь, точно канистру под краном, начала заполнять невыносимая, ледяная, смертная тоска.

— Ты чувствуешь? — Кирилл посмотрел на Лизу.

У Лизы на глазах блеснули слёзы.

— Они нас… нашли…

— Бежим!

Он вскочил, схватил её за руку и с дороги напрямик через бурьян бросился к церкви. Там ещё можно обороняться — закрыть дверь, чем-нибудь отбиваться… Они бежали вверх по склону ко входу в храм, по коленям хлестал чертополох, а вокруг по-прежнему никого не было. Никаких псоглавцев. Но Кирилл знал, что твари где-то рядом.

Церковь поднялась над ними, как огромный кирпичный вертолёт, что приземлился забрать попавших в окружение. Облупленная башня колокольни уходила в бурное небо уверенным и мощным взмахом. Заколоченный портал казался десантным люком, который сейчас откроется, и по аппарели выкатится танк. Кирилл распахнул дощатую дверку, пропустил Лизу вперёд и сам тоже перепрыгнул порог.

А бесполезно. В церкви им не спрятаться. Дверка открывалась наружу, и внутри на ней не было даже ручки, её невозможно было запереть. Кирилл заметался по притвору. Что делать?..

— Мы попали, — сказал он Лизе. — Здесь есть какой-нибудь подвал, подземный ход?..

— Не знаю, — прошептала Лиза.

Подземный ход — это в кино. А здесь всё по-простому, думал Кирилл. Псоглавцы видели, что они юркнули в храм. Значит, вслед за ними кинутся ко входу. Значит, нельзя выскочить через ту же дверь — попадёшь прямо в лапы оборотням. Значит, надо вылезать в окно и бежать, как и планировали, — к усадьбе Шестакова. Авось успеют.

Кирилл ухватил Лизу за руку и потащил из притвора в главный зал. Здесь почти всё было как прежде. Высокая кровля, высокие узкие окна, между ними — высокие фигуры святых в длинных одеждах… Что же вы не поможете, святые?.. Над головами — поперечные балки швеллеров. На полу груды мусора. Валялся упавший набок помост, на котором работали Гугер и Валерий. В простенке, где раньше стоял Христофор, темнел прямоугольник обнажённой кирпичной кладки. К другому простенку был прислонён обмотанный полиэтиленом и скотчем большой фанерный щит с наклеенной фреской. В воздухе висела синяя ночная дымка. Всё такое неподвижное, равнодушное…

Гугер и Валерий сняли доски с двух окон, чтобы лучше осветить себе рабочую площадь. Кирилл и хотел выбраться в одно из этих окон. Сколько там высота до земли? Метра два-три?.. Спрыгнут, не разобьются… Но сейчас в проёме окна контрастно чернел псоглавец.

Он забрался на подоконник и стоял во весь рост, держась за стены и наблюдая сверху. Увидев Кирилла и Лизу, он чуть присел, но не соскочил вниз: он словно бы поджидал товарища. Теперь он уже мог не торопиться. Беглецы никуда не денутся. Кирилл оглянулся на портал. Псоглавец в окне предостерегающе зарычал. В портале ещё никого не было. Второй оборотень запаздывал.

Справа от арки портала в стене была другая дощатая дверка.

Наверное, это был ход на колокольню.