И настал сто двадцать второй день.

И сказал Люцифер:

— Люди в большинстве своём охотно довольствуются эрзацами.

Ведь настоящее может никогда и не встретиться. А жизнь коротка.

««Замена счастья?..» А где оно, это «счастье»? Да и существует ли оно вообще?»

Но так рассуждают слабые.

1

Так!.. надо чайку пойти заварить, пока реклама! — Вайченко вскочил и, как встрёпанный, пулей помчался на кухню. Фильм был интересный! Пропускать ничего не хотелось.

Надя уже плескалась, как обычно, под душем, готовясь ко сну. Маски-шмаски!.. Крема-притиранья!..

— Иди быстрей, фильм классный! — на бегу дробно пробарабанил Вайченко в дверь ванной. Тук-тук-тук!

— Да, сейча-аа! — аа! — а-асс… — сдавленный и неестественно-искажённый какой-то, томный и тягучий голос жены был почти неузнаваем. Не голос даже, а!.. полустон-полувсхлип, что ли…

Вайченко пробежал по инерции ещё несколько шагов и затем резко остановился, будто натолкнувшись с разбегу на какое-то невидимое препятствие. Повернулся, осторожно приблизился к двери и прислушался. Ничего! Только ровный глуховатый шум включённого душа.

— Надь!.. У тебя там всё в порядке? — неуверенно окликнул он жену и снова стукнул легонько пару раз в дверь костяшками пальцев. Тук!.. тук!..

— Да, всё нормально! — тут же поспешно отозвалась та, словно и ждала этого вопроса. — Сейчас выхожу!

Вайченко постоял ещё некоторое время, прислушиваясь, потом недоуменно хмыкнул и медленно побрёл на кухню. Что-то было не так! Что именно, он и сам не мог пока понять. Не разобрался ещё. От фильма не отошёл. А! Голос!.. К_А_к она это сказала!.. Как-то слишком уж быстро, торопливо и чуть-чуть задыхаясь. Словно… Словно её врасплох там застали! Застукали. Да! Точно. Врасплох… — Вайченко задумчиво заварил чай, вспоминая и прокручивая в уме все подробности только что происшедшей сцены. –

Ну, да! А первый раз, когда она мне «да, сейчас» ответила стонущим этим не своим голосом каким-то… Как в койке, блин, во время акта!.. Ну, конечно! Точно!! — Вайченко даже замер на мгновенье, настолько неожиданной и вместе с тем очевидной была догадка. — Точно!.. То-то я!.. Так она там что, в ванной, дрочит, что ли?.. Надька!?.. Да бред! — он вспомнил свою жену, уравновешенную, спокойную женщину, немолодую уже, слегка холодноватую в постели… Представить, что она занимается ЭТИМ!.. в ванной!!.. было решительно невозможно. Да и неприятно даже как-то!.. представлять… –

Да ну!.. Бред!.. А чего «бред», с другой-то стороны? — тут же пожал он плечами. — Дело житейское. Я тоже в этом смысле… не ангел, так скажем… Да, но!.. — пытливая мысль его, раз проснувшись, никак теперь уже не хотела останавливаться, а напротив, неумолимо вела его всё дальше и дальше. — Житейское-то житейское, но что сиё означает, по сути? Что она, неудовлетворена, что ли?.. Т_А_к получается?.. Как ни крути… Ей что, мало, что ль?!!.. — Вайченко и про чай давно уже забыл. И про кино. Какое там, в пизду, кино! До кино ли тут?! Когда тут такие вещи выясняются!.. — Но погоди, погоди!.. — опомнился вдруг он. — Чего это я?.. Может, она вовсе там и не?.. Может, показалось… — он живо вспомнил доносившиеся из-за двери ясные совершенно и недвусмысленные стоны («Сейча-аа! — аа! — а-асс…») и нахмурился. –

Да, блядь! «Показалось»!.. Хотя, конечно, может, и показалось… Надо бы проверить как-то… Убедиться… Говорить ей, конечно, пока ничего не стоит, а тем более спрашивать, лучше сделать вид, что ничего не заметил… Да… А потом проследить… В ближайшие дни… Во чёрт! Неужели правда?!

Вайченко, собственно, и сам понимал, чего это он так уж прямо всполошился и заволновался? Ну, да… мастурбирует в ванной его дорогая супружница — ну, и слава богу! Радуйся, дурак, что она ещё таким невинным и безобидным относительно способом свои сексуальные проблемы решает! А не хахаля какого-нибудь себе завела. Да, конечно, неприятно вдруг обнаружить, что ты, оказывается, не такой уж вовсе и секс-гигант, коим ты себя самонадеянно всю свою жизнь числил, — жену, вон, даже собственную, оказывается, удовлетворить не можешь! — но в конце-то концов… Женская физиология… Да и вообще, проблемы эти чуть ли не у всех семей имеются. Начинаются рано или поздно. Ну, и чего?.. Что ж поделаешь! Да, грустно, конечно, но не конец же света! Даже хорошо, что вовремя (будем надеяться, что вовремя!) это обнаружил… Ещё не поздно выводы для себя соответствующие сделать. И почаще впредь этим самым делом с благоверной своей заниматься. Чтобы она пореже в ванную шастала. Да… Т_А_к что, чего там?! Всё, как говорится, в наших руках. И прочих полезных… органах… Н-да… — Вайченко вспомнил вдруг про чай. И про кино заодно. А… чёрт!.. — Ладно. Утро вечера мудренее. Завтра на работе всё ещё раз обдумаю. Не спеша. В спокойной обстановке.

— Что с тобой сегодня?! — удивлённо спросила жена часом позже, когда мокрый весь и тяжело дышащий муж закончил наконец исполнять свой супружеский долг.

— Ну… так!.. Захотелось… — лёжа на спине и глядя в потолок, небрежно проронил Вайченко. Самодовольство прямо-таки переполняю его. Если бы у него были перья, как у индюка, он бы их непременно распушил. Вообще он был собой горд! И продолжительностью, и… ну, словом, всем!! Нет, ну он молодец!.. Красавец! В его-то годы!.. Есть ещё, оказывается, порох в пороховницах! Есть!.. –

А чего спрашиваешь? — не удержался и поинтересовался он. Ну, а чего там! Приятно же лишний раз самолюбие своё пощекотать!.. Тем более, что когда этого действительно заслуживаешь. — Понравилось?

— Ну, да… — как-то неопределённо и без особого энтузиазма отозвалась жена. — Конечно.

Всё прекрасное настроение Вайченко сразу же как рукой сняло. Пёрышки опали. Он понял внезапно совершенно ясно, что ни черта ей не «понравилось». Что это она так просто сказала, чтобы его не обижать и в объяснения никакие ненужные по этому поводу не ввязываться. На ночь глядя… А на самом-то деле!.. А может, и того хуже! Может, он ей вообще уже давным-давно безразличен. Как партнёр. До лампочки. И все его потуги и старания ей только досаждают. Отделаться бы побыстрее да заснуть! А у супруга тут, видите ли, приступ любви внеплановый… Ну, приходится!.. Куда деваться?.. «Понравилось?» — «Понравилось-понравилось, спи давай! Завтра на работу вставать».

Да-а!.. Это уже был удар. Это уже было серьёзно. Лучше, чем сегодня, Вайченко бы всё равно никогда не смог. Это был его потолок. Вершина, личный рекорд. Сегодня он продемонстрировал фактически всё, на что он был способен. И этого «всего» не хватило.

Да-а-а!.. Да-а-а!.. Значит, я её совсем уже не удовлетворяю! — Вайченко вспомнил свои коротенькие, «дежурные» актики и покусал губы. — Как мужчина я для неё, похоже, просто пустое место… Понятно теперь, чего она в ванной по вечерам торчит… Интересно, кого она себе при этом представляет?!.. — с неожиданно вспыхнувшей ревностью подумал он вдруг и яростно заворочался в постели. — И что теперь?..

— Милый, ты первый пойдёшь в ванную или я? — кротко поинтересовалась в этот момент жена.

— Иди уж!.. Ты первая!.. — грубо рявкнул Вайченко и судорожно отвернулся к стенке. — В свою ванную!

2

Весь день на работе всё валилось у Вайченко из рук. Весь день он думал, думал над сложившейся ситуацией — и ничего, естественно, не придумал. А чего тут «придумаешь»? Если выяснилось, что жену свою ты как мужчина не устраиваешь? Придумывай, не придумывай!.. Если баба недоёбанная… Не слова тут требуются, а дела. А какие могут быть дела, если неясно даже, нужен ли ты ей вообще? Нужны ли ей эти твои «дела»? Может, ты ей уже обрыдл до чёртиков, надоел хуже горькой редьки давным-давно, и она тебя просто лишь терпит — даёт, так сказать, скрепя сердце, лишь для галочки — надо уж!.. не разводиться же!.. — и своими приставаниями ты только всё ухудшаешь. Усугубляешь. На фиг ей не нужна твоя «активность»! Наоборот! Чем меньше — тем лучше. Отвянь! Отстань… постылый! Иди-иди, бог подаст!

От всех этих мыслей бедный Вайченко чувствовал себя так, словно душу ему рвали раскалёнными докрасна клещами. А на сердце, напротив, наваливали одну за другой огромные ледяные глыбы. Целые айсберги. Торосы! Оттого и само сердце у него словно леденело постепенно. Покрывалось инеем.

А может, у неё и любовник уже есть? — замирая, думал он дальше. — А что? Раз она!.. Естественно… А нет — так будет вот-вот, — тут же мрачно присовокуплял он. — При таком раскладе. Не сегодня-завтра. Ёбарь какой-нибудь обязательно найдётся. К_А_к ни найтись!.. Да нет, нет! Чего я придумываю!.. — буквально через минуту начинал горячо убеждать и успокаивать он сам себя. — Ничего же ещё вообще неясно! Может, мне вообще всё померещилось!.. (“Сейча-аа! — аа! — а-асс…» Да-а!.. «Померещилось»!.. Как же!.. Чёрта с два!!) Может!..

В таких вот бесплодных размышлениях и переливаниях из пустого в порожнее прошло время до обеда. Ближе к вечеру Вайченко наконец опомнился.

Ладно! — принялся рассуждать он более-менее хладнокровно (стараясь, во всяком случае, сохранять хладнокровие! хоть это и было очень ему сложно — эмоции буквально рвались наружу, захлёстывали! а мысли всё время упорно сворачивали на проторенную дорожку: «постылый — непостылый… удовлетворяю я её — не удовлетворяю…»). — Что же всё-таки делать-то!? Всё это, конечно, о-очень бла-агродно, но какие выводы? Что делать?! Надо же что-то делать!.. Ну, проверить хоть как-то, убедиться, что ли… Что и как. Как часто она, там, всем этим занимается… ну, и вообще… Проверить бы надо!.. — Вайченко даже и не задавал себе вопроса: а что это, собственно, ему даст, и зачем ему вообще это надо: «проверить и убедиться» — он испытывал острую, прямо-таки, болезненную потребность что-то делать! что-то конкретное! действовать!! — а дальше он пока и не думал.

А!.. там видно будет! Сначала проверим.

Так, а как проверить?.. — мозг Вайченко лихорадочно работал. Чётко и слаженно. Как компьютер. Решение должно быть найдено! Причём немедленно! (А то я с ума сойду!!! от этой неопределённости!) И оно будет найдено! Обязательно. — Как-как?!.. — быстро сообразил он. Его вдруг словно озарило. — Да очень просто! Видеокамеру в ванной установить!.. Ну, конечно!.. Так… — теперь, когда в целом стало примерно понятно, что делать, в какое направлении двигаться, сомнения и колебания разом исчезли, оставалось лишь обдумать подробности. Чисто технические детали разные. Какую именно камеру?.. где её взять?.. куда ставить?.. Так, чтобы незаметно, а в то же время, чтобы всё потом видно было!.. и желательно во всех ракурсах и крупным планом! (порно, блядь! в натуре!.. а хуй ли!)… Ну, во всех не во всех, а видно всё должно быть!! — отговорить, переубедить, вразумить Вайченко, как-то воззвать к его здравому смыслу (зачем!!!??? зачем, болван, тебе это всё надо!!??) было уже невозможно. Он словно по какой-то наклонной плоскости покатился. Вниз с горки. И всё быстрее и быстрее.

Установлю!.. Выясню!.. Уличу!.. Убежусь!.. (Зачем!?.. Зачем!!??.. Зачем!!!???) А потом!.. А потом!!.. А там уже и видно будет. Сначала выяснить всё надо.

Как только решение было найдено и план действий выработан, усидеть на месте, спокойно дожидаясь конца рабочего дня, было уже, разумеется, попросту немыслимо. Да Вайченко и не собирался. Им словно безумие какое-то овладело. Демон какой-то вселился, бес неугомонный, который непрестанно торопил его, подстёгивал и подгонял: ну же!.. скорее! скорее! скорее! нельзя терять ни минуты!..

Вайченко наскоро отпросился со своей службы (слава богу, отпустили без звука, повезло! иначе бы!!.. всё равно бы он ушёл, пусть хоть увольняют потом! да гори всё!) и понёсся за видеокамерой. Дел была ещё куча, и всё надо было успеть кровь из носа до прихода Нади!! Выяснить всё надо немедленно! Сегодня же!! Целых суток неведения он бы не пережил. Не вынес.

Ну, что?.. — Вайченко придирчиво осмотрел тщательно замаскированный объектив. — Не видно, вроде?.. Да нет! Конечно, она не заметит! Если не знаешь, в жизни никогда не подумаешь!.. Да и… В собственной ванной… Да нет, чушь, конечно, ничего она не удивит… Так-с… Кассета только чего-то коротковата… Всего 3 часа… Подлиннее, что ль, не было?.. Хотя бы 4?.. Ладно, впрочем… Три — тоже нормально… В семь — одну ставлю, в десять — другую… Не забыть только сменить… Да и вообще лучше пораньше, не ровно в десять, а то вдруг она в этот момент в ванной будет — щелчок услышит… Где-нибудь примерно в полдесятого… Да… Примерно так. В половину — без пятнадцати… Но не позже! Максимум без пятнадцати!.. Та-ак!.. Ну, чего?.. Всё, вроде?.. — Вайченко ещё раз полюбовался на плоды трудов своих. Сделал он всё на славу. Получилось всё замечательно, любо-дорого! Камеру было действительно со стороны совершенно незаметно. Никогда и не заподозришь. Н-да.

Мысль, что он, по сути, шпионит за собственной женой, хорошо ли это?.. моральный аспект проблемы — всё это его абсолютно не заботило да даже и в голову, признаться, не приходило. Да хватит!.. Какой там ещё «моральный»! Главное, чтоб не заметила ничего. А то всё сорвётся. «Моральный»!.. Нечего в ванной по ночам дрочить! При живом-то муже. Тогда и камер устанавливать никто не будет! Мне, что ль, это очень надо? Интересно?.. Деньги только на эту хуйню тратить! Последние. Короче!..

Вайченко решил действовать наверняка и кассету поэтому сменить как можно позже. Где-то без четверти-без десяти десять. А то, если она опять где-то около двенадцати, как и вчера… Плюс-минус полчаса, положим… Может, значит, и в полпервого зайти… Да плюс ещё сам… проце-е-ессс… опасная зона, короче… Блядская кассета!! Ну, нет, чтобы 4-х-часовая! Никаких бы проблем не было. А так!.. Высчитывай тут. Прикидывай хуй к носу. «А если так!..А если сяк!..» Тьфу ты!! Впрочем, сам виноват. Не сообразил. Ладно. Завтра, в случае чего, съезжу, другие куплю. Подлиннее.

Чёрт! — Вайченко сидел на кухне как на иголках и настороженно прислушивался. Поминутно взглядывая при этом на часы. Время было уже без пяти десять. — Ну, естественно!.. Именно сейчас ей надо было в ванную пойти!.. Сколько можно плескаться?!.. Ну, или чего она там делает? Всё равно! Ч-че-ерт!.. И главное, не выгонишь ведь! Это же не туалет. «Освободи мне ванную!»?.. А с какой стати!?

Стрелки показывали между тем уже десять. Две минуты… три… Вайченко безнадёжно сидел на стуле и покорно ждал, когда выключится наконец (вот сейчас!) с громким лязгом проклятая кассета.

Ё-ёбаный в рот! Во попа-ал!.. Стыдобища-то! Позор джунглям!.. — беспорядочно проносилось у него в голове. Лицо горело. — Нет, ну, это воще-е!.. Во, невезуха-то!.. Попадалово конкретное! — звонкий щелчок! Вайченко в ужасе подскочил. Но это всего лишь Надя, выходя из ванной, неудачно отодвинула заедавшую постоянно у них тугую щеколду. Е-еб т-твою мать!!!

Как только жена вышла, Вайченко молча вскочил и кинулся в ванную. Руки его тряслись, и он от волнения щёлкнул проклятой щеколдой ещё громче, чем Надя, Но это оказалось и к лучшему и фактически спасло его, ибо именно в этот самый момент щёлкнула и выключившаяся наконец кассета. Два звука слились в один. Вайченко замер, облившись холодным потом. Ничего! Тишина. Он, сразу же успокоившись (пронесло!) и чувствуя себя теперь практически в безопасности (всё! больше не щёлкнет, по крайней мере, ничего!), аккуратно и не торопясь уже, снова чуть приоткрыл дверь и выглянул в коридор (сделаю вид, что забыл что-то, если она тут, рядом…), — но жены нигде уже не было видно. Она, судя по всему, тут же прошла в свою комнату и на все эти щелчки никакого ровным счётом внимания не обратила. Решив, по всей видимости, что это просто защёлка так лязгает. Ну, или послышалось. А что ещё?.. Видеокамера?.. Ха-ха-ха! Не смешите! Словом, всё было тихо.

Тогда Вайченко опять прикрыл дверь, тщательно заперся и, сноровисто и стараясь не спешить и не суетиться, вынул из тайника видеокамеру, сменил кассету (блядь! Ну, лязгает!.. дебилы эту камеру делали!.. уроды самые настоящие!) и затем поставил камеру обратно на место.

(Желание просмотреть первую записанную кассету немедленно, прямо сейчас! было совершенно нестерпимым, но Вайченко всё же с собой справился. Нет! нельзя! Только не сейчас! Ночью посмотрю, не торопясь. Когда Надька уснёт. Или завтра. Но — не сейчас!!)

До ночи Вайченко еле дотерпел. Он слонялся без цели по квартире и ждал, ждал!.. Ну, когда же! Когда!?.. Ага! опять в ванную пошла?.. Так-так-так!.. Интере-есно!.. О-очень интересно, чем же ты там, милочка, занимаешься?..

Когда около двенадцати Надя наконец-то зашла в ванную, Вайченко вздохнул с облегчением.

А-атлично!.. Это хорошо, милая, что ты так пунктуальна. И вовремя всегда спать ложиться. А то я уж опасался!.. Грешным делом. Ладно, чего теперь… Теперь давай баиньки побыстрей. И — счастливых сновидений! А я тем временем!.. Посмотрим-посмотрим сейчас, чем это ты там в ванной-то занимаешься?!.. Погляди-им!..

Надя пробыла в ванной где-то около минут двадцати.

Поня-ятно!.. — злорадно думал Вайченко, лёжа уже в кровати (задремал с понтом!) и нетерпеливо поджидая свою просто до неприличия уже замешкавшуюся (так ему сейчас казалось!) жёнушку. Всё понятно. Чего ты там делаешь… А чего ещё можно в ванной битый час делать? Запершись!.. А?.. Ну, чего?! Только то самое. А что ещё?.. Ладно, впрочем. Сейчас проверим. Сейчас-сейчас!.. Си-ча-ас!.. Правильно говорят: доверяй, но проверяй. Мудрость веков… Ну, где она там?!.. Блядь, сколько можно?!! Чего она там делает-то?! Там и делов-то всех на пять минут от силы — раз, два и!.. в дамках. Ну, подмыться ещё потом минут пять… и всё! Но полчаса-то там чего торчать?! Ну?!!.. Не надрочится никак! Ш-ша-алава!.. Может, с вибратором? — он встрепенулся. — Или с резиновым членом каким-нибудь?.. Блядь! Во мерзость! Никогда не думал.

Вайченко бормотал и причитал таким образом ещё минут 10 (он уж даже беспокоиться начал слегка: дело-то к часу!..), пока наконец не услышал знакомый характерный звук защёлки. Щ-щ-шёлк!

А-га!.. Всё! Птичка в клетке. Ловушка захлопнулась. Теперь засыпай поскорее (на работу же завтра с утра вставать!) — и всё! Давай-давай-давай-давай! Иди ко мне под крылышко. Я тебя убаюкаю.

Когда Надежда вошла в спальню, Вайченко сделал вид, что задремал, её ожидая, и только сейчас вот проснулся. Он медленно встал, зевая и потягиваясь, и направился в ванную. Зубы, там, чистить, умываться и прочее. Ну, в общем, готовиться ко сну. Запершись, он первым делом выключил камеру (а то вдруг щелчок слышен в спальне будет?! когда кассета кончится… ночь же, тишина…), затем быстренько, наскоро умылся, зубы почистил и побежал обратно в спальню. Жена уже лежала. Вайченко лёг рядом.

Ни о каком сексе речи, разумеется, даже и не шло. Среда же, какой секс?.. Но Вайченко раздражало теперь всё. Он на всё теперь крайне болезненно реагировал, во всём видел умысел, лишнее подтвержденье своих самых худших предположений. Ему подсознательно хотелось, чтобы жена вдруг неожиданно совершенно обняла его, прижалась к нему крепко-крепко и прошептала на ушко жарко-жарко: …

— Спокойной ночи! — услышал он полусонный уже равнодушный и холодный голос своей любимой супруги и почувствовал, как она отворачивается от него, переворачиваясь на другой бок.

— Спокойной ночи… — с усилием процедил в ответ Вайченко. — Спокойной ночи…

Минут через 20, когда Надя окончательно уснула (крепко-накрепко! даже стала слегка похрапывать — он терпеливо дождался этого момента!), Вайченко вылез бесшумно из-под одеяла и, пугливо озираясь, направился в ванную. Он крался на цыпочках. Сердце колотилось неистово. Он даже взмок весь.

Фу-у!.. Как мальчишка, ей-богу! — отдуваясь, несколько растерянно подумал он, запёршись наконец в ванной и переведя дух. — Чего я боюсь-то? Ну, иду я себе ночью по коридору!.. В своей собственной квартире, между прочим!!.. Куда?.. Да в туалет! Водички попить!.. Да мало ли куда?.. Во бред-то!..

Он включил перемотку, а сам присел на край ванной, постепенно успокаиваясь и в то же время вслушиваясь настороженно и чутко во все доносящиеся извне шорохи и звуки. А вдруг!?.. Но всё было тихо. Надя, судя по всему, мирно и безмятежно почивала и видела уже пятый сон. И не подозревала даже, чем тут под покровом ночи занимается её рехнувшийся вконец благоверный! — Вайченко криво усмехнулся. — Блядь! Всё-таки есть во всём этом что-то… Постыдное, что ли!.. Ч-чёрт! Ну, неприятное какое-то!.. Э!.. э!.. — спохватился вдруг он. — А на хуй я мотаю-то?!.. Надо сначала самый конец просмотреть! Наверняка она в самый последний раз всем этим занималась. Когда я уже лежал. А иначе чего она в ванной целый час торчала?.. Тэк-с!.. — Вайченко поискал глазами кнопку «STOP». Раз! Перемотка остановилась. Вайченко ткнул пальцем в «PLAY» и припал глазами к объективу?.. окуляру? Чёрт его знает, как эта торчащая сбоку штуковина называется?.. Перископ этот?.. Куда смотреть надо.

Камера снимала сверху, видно было всё замечательно. Чувства Вайченко испытывал при этом странные. Наблюдая со стороны за своей беззаботно и бесстыдно занимающей своими делами женой. Полагающей, что её в этот момент никто не видит. И ведущей себя соответственно. Совершенно свободно и раскованно.

Тьфу ты! — брезгливо скривился Вайченко. — Сказали бы мне, что я этим баловаться буду — не поверил бы!

Единственным утешением было то, что никто никогда не узнает. Про этот его позор несмываемый. Как он в ванной за женой подглядывает.

Ты ещё в туалете камеру установи! — поддразнил он сам себя. — Чтобы уж наверняка быть уверенным! Во удовольствие-то получишь!..

А что?!.. — Вайченко упрямо сжал губы. — И установлю!.. Если потребуется… Тэ-эк… Ещё… Ещё… Стоп!

Вайченко отпрянул от своего перископа как ошпаренный. Через мгновенье снова приник и тут же снова отпрянул. Он почувствовал, что лицо у него всё горит.

Вот оно!.. Оно самое!! Ё-еб твою мать… Ну, ни хуя себе! Точно др_О_чит!.. А-а-ах-хуеть!.. Мастурбирует-с. Мадам. Надька!?..

3

— Ну, понятно!..

Вайченко выключил камеру, привычно перемотал к началу кассету и небрежно задвинул камеру на прежнее место. За последний месяц он приучился делать всё это практически на автомате.

Достаёшь камеру, пересматываешь немного назад кассету, PLAY… убеждаешься,… STOP… перемотка назад, STOP… засовываем камеру обратно в тайник. Всё?.. Процесс закончен. Ежедневный обряд, блядь. Ритуал!

Вайченко и сам не знал, зачем он теперь-то всё ещё это делает, продолжает всем этим заниматься? Наверное, просто по инерции. Всё, что он хотел «выяснить», он давно уже выяснил. Собственно, ещё месяц назад, когда только камеру в самый первый раз установил. Ничего нового он за этот месяц, естественно не узнал и не увидел. Одно только, блядь, старое! Повторяющееся с завидной регулярностью. Изо дня в день.

Да, жена его занимается онанизмом. Причём ежедневно. Строго! Как она это делает, он выучил за этот месяц буквально наизусть! Во всех деталях и подробностях. Хорошо! (Ну, или не хорошо.) Дальше-то что?!

А ничего. Вайченко пометался-пометался несколько дней, побесился — и успокоился. Перегорел. Тем более, что ничего ведь не происходило. Чего он там сам себе сгоряча было навоображал. С пылу, с жару. Когда всё только первый раз обнаружил. «Не удовлетворяю!.. Любовники!..» Всё текло у них по-прежнему. Скучно, серо и размеренно. Вся их, блядь, половая жизнь. Постельная! Всё было обыденно. Так же точно, как и месяц назад. И два, и три. И год… и два…

Что любовников никаких у его Наденьки нет — в этом Вайченко тоже давным-давным-давно уже убедился. Да, собственно, тогда же, месяц назад. Даже в агенство специальное с этой целью обращался. В детективное. Тьфу ты!.. До сих пор вспоминать противно. Срамотища!.. Впрочем, они твёрдо гарантировали, что никто никогда ничего не узнает. «Твёрдо»!.. Ладно. Проехали.

Вообще, теперь, когда всё как-то устаканилось и пришло в норму, Вайченко снова обрёл постепенно уверенность в себе и очень не любил вспоминать те дни. Делал это всегда крайне неохотно. Стыдился. Старался вычеркнуть их из памяти. Не так он как-то себя тогда повёл, когда мир вокруг вдруг неожиданно закачался, и земля, казалось, поплыла из-под ног. Растерялся, задёргался, засуетился… Лицо, короче, потерял. А, чёрт!.. Не т_А_к всё надо было делать… не т_А_к! да и вести себя!.. Иначе!.. О-о-ой!.. А-а-а, чёрт!.. Ладно, ладно!.. Ладно. Чего теперь? Такой вот я есть… Нехороший. Редиска. Редька целая!.. Ладно.

Вайченко придирчиво осмотрел последний раз свой тайник (ничего со стороны не заметно?..) — Это он делал по-прежнему тщательно, не дай бог!.. — мельком посмотрел на себя в зеркало и пригладил волосы. Потом решительно повернулся, отодвинул задвижку и вышел из ванной.

Пора всё же завязывать со всем этим, — неторопливо размышлял он парой часов позже, сидя в кресле у телевизора. (Показывали, блядь, как обычно, какую-то муру! Тягомотину какую-то бесконечную!) — В воскресенье днем и займусь, пожалуй. Надька уйдёт… Надо же ещё все кассеты постирать. Не выбрасывать же… И повнимательней, повнимательней!.. Тщательн_Е_й!.. А то забудешь ещё случайно чего-нибудь…

Ладно, в воскресенье время много будет!.. Целый день. Всё равно никуда не собирался идти. Вот и займусь!

Ну, что?.. — Вайченко повертел в руках кассету. Стирать было жалко. Целых четыре часа одних только Надькиных мастурбаций! — Порнушка, блядь, в натуре! — он ухмыльнулся. — Продать можно. Бабки неплохие заработать.

С некоторых пор Вайченко, тщательно и любовно переписывал на отдельную кассетку все Надькины сеансики, как он их про себя именовал. Делал, так сказать, выборку. Зачем?.. Ну, зачем, зачем?.. так!.. Пусть будет. И вот эту-то выборку стирать ему теперь было жалко до слёз. Блин! Сколько трудов потрачено! Бессонных ночей… Работать действительно приходилось в основном ночами. Когда Надежда спала. Иначе не получалось никак… Под вечным страхом разоблачения.

Вайченко невольно улыбнулся, вспомнив, как он… ночью… в одних трусах… как тать в ночи!.. стоит посереди комнаты и щёлкает пультом видеомагнитофона, поминутно оглядываясь в страхе на плотно прикрытую дверь их супружеской спальни и ожидал каждое мгновенье с ужасом, что в_О_т войдёт!.. в_О_т войдёт!.. А теперь стирать!.. Жа-алко!.. Но — надо. Никуда не денешься. Оставлять такую кассету нельзя. Ни в коем случае. Это исключено. Очень уж стрёмно!.. Компромат-с.

Вайченко вздохнул и вставил бесценную кассету в магнитофон, который тотчас же радостно и почти бесшумно её проглотил. Как будто только того и ждал, гад! Вайченко помедлил, пока довольное урчание во чреве этого железного крокодила наконец окончательно затихло и поднёс нерешительно палец к кнопке «REC».

Ну, что?.. Всё?..

Но нажать «REC» рука так и не поднималась. Блин, ну, жалко до опупенья!! Память ведь!.. Потом ведь уже не восстановишь!.. Может, самой Надьке на старости лет покажу. Посмеёмся вместе… Нет!.. — поколебавшись, всё же опять тяжело вздохнул Вайченко. — Надо стирать. Риск слишком велик. До «старости лет» времени ещё ох, как долго!.. Найдёт, не приведи господь!.. Надо стирать… М-да-а!..

Ладно, посмотрю ещё напоследок и сотру! — отчаянно махнул вдруг он рукой. — Так и сделаю! Моё слово твёрдо, как агат.

И он с чувством огромного облегчения (и овцы целы, и волки сыты! — пока ещё не стираю!) нажал не на зловещую красную REC, а на симпатичную, загоревшую сразу зеленым, PLAY.

Через три часа, когда порядком уже утомлённый Вайченко совсем было решил закончить просмотр и поставить всё-таки заветную кассету на стирание, что-то вдруг привлекло его внимание. Лицо! Лицо Нади в момент оргазма. В пик! Когда она кончала. Какое-то оно было… странное. Не такое какое-то. Сосредоточенное, что ли… Излишне… Чёрт его знает! Но какая-то маленькая, неуловимая почти странность несомненно присутствовала.

Вайченко пришло это в голову в самый последний момент, когда он уже кассету остановил и перемотку включил. И вот, пока он ждал, когда кассета перемотается (к началу, чтобы стирание затем включить), он это неожиданно и сообразил. Не сообразил даже, а заподозрил… Ну, короче, щёлкнуло внезапно что-то в голове!.. Замкнуло. Вайченко, уже холодея от какого-то злого предчувствия (чёрт! эт-т-то ещё что?!.. всё же вроде выяснилось?.. ну, дрочит и дрочит!..), тут же остановил кассету и снова стал её торопливо просматривать.

Так… Так… Ну-у-у?.. Ну да-а, вроде… хотя!.. А здесь?.. Ну-у… А здесь?.. А здесь?!.. А здесь??!!.. Чёрт!!! Точно! Сомнений не осталось. Что-то с Надькой было не так.

Не могут люди с таким выражением на лице кончать! Видно было, конечно, что Надьке в этот момент хорошо, но сквозь это «хорошо» упрямо, жестко и властно проступало и ещё что-то. Вайченко не мог себе даже объяснить тут ничего, сформулировать, к примеру, что именно он понимает под «проступало», что это вообще такое за «проступало»? но… Как в фильме ужасов. Показывают человека, и ты сразу видишь, что он уже иной. Тоже никакой не человек уже, а монстр. Оборотень. Как и все остальные. Отчего? Почему? В чём его отличие от обычного, нормального человека? Непонятно. Объяснить невозможно. Но, тем не менее, оно, это отличие, несомненно существует. Иностранец! Человек даже и не разговаривает, а ты всё равно видишь сразу, что это иностранец! Отчего? Почему? Ничего не ясно. Но — иностранец. И так оно потом всегда и оказывается. Ошибки тут крайне редки.

Вайченко ещё раз взглянул на застывшее на паузе неправдоподобно-серьёзное (для такого пикантного моментика, естественно! с учётом ситуации!..) и отрешённое какое-то лицо своей драгоценной и известной вроде бы ему вдоль и поперёк супружницы — и поёжился. Такую Надежду он не знал. Это была по сути словно и не она. Какой-то совершенно чужой человек. Вайченко даже представить себе не мог, о чём она сейчас думает? С таким выражением лица.

Д-дьявол! Жуть с ружьём! — он опять зябко передёрнул плечами. — Что-то прямо от ведьмы от какой-то!.. Как будто она на шабаш лететь собралась. На Броккен. Сатану в задницу целовать… И время подходящее, — взгляд Вайченко машинально скользнул в левый нижний угол экрана. — Полночь! Часы на замершем стоп-кадре действительно показывали ровно. 00.00 Полночь! Тютелька в тютельку!

Вайченко быстро промотал кассету чуть вперёд.

Так… Так… Это она ещё в процессе… Всё ещё… Всё ещё… Ну, скоро?!.. А, вот! Вот она кончает. Вот… вот… Вот!! Ну?!.. Блядь! Опять 00.00! Да что за хуйня! Совпаденье?..

Он, торопясь, стал проматывать кассету.

Так… Так… Так… Так… 00.01… 00.00… 00.02… 00.01

Вайченко почувствовал неожиданно, что у него мурашки по коже забегали и волосы на голове шевельнулись. Что за мистика!? Чертовщина какая-то! Везде полночь плюс-минус 1–2 минуты. Даже нет! Не минус. Только плюс. До полуночи она не кончала ни разу. Только после. Ну, или ровно. Чёрт!

Он опять взглянул невольно на замершее в кадре чужое совсем лицо его жены и тут же отвёл глаза. Потом снова взглянул.

— Ладно… — медленно облизнув губы, произнёс он. — Ладно!

4

С этого момента Вайченко взялся за дело всерьёз. Опять установил в ванной камеру, понакупил (за огромные бабки, между прочим!) разного рода подслушивающих устройств, жучков-паучков и понатыкал их во всех комнатах. Телефон на прослушку поставил, это само собой. Ну, и с детективным агентством снова договор на месяц заключил. Чтобы за женой его следили. Не на предмет даже любовников. (Это Вайченко теперь вообще почти не интересовало — какие, там, на хуй «любовники»!!..), а вообще… Чем она занимается, где бывает?.. Чем вообще живёт?! Полный отчёт, короче! Где, что и как. Таким вот образом!..

Но все эти сверхусилия (и сверхзатраты!) не дали ровным счётом ничего. Ну, или почти ничего. Кроме того, разве что, что Вайченко окончательно убедился, во-первых, в том, что Надечка его дорогая действительно ему верна (хм!..), никого у неё нет; а во-вторых, что занимается «этим» она действительно ровно в полночь. Ну, вернее… кончает всегда ровно в полночь. Бывают, конечно, иногда небольшие опоздания, 1–2 минуты, но в основном — в полночь. Н-да… Ну, так это он с самого начала и так знал. А больше — ни хуя. Голый Вася. Полный облом.

Обломщина прям какая-то!.. — мрачно острил Вайченко, прикидывая со вздохом, сколько же денег он за этот месяц угрохал. И всё впустую! Коту под хвост. О-охренеть!..

Да, охренеть и впрямь было от чего. Никаких разговоров телефонных, никаких встреч. Хоть сколько-нибудь настораживающих и подозрительных. Ни-че-го! Супруга Вайченко даже и не ходила никуда. На работу — домой, из дома — на работу. Всё! Скучная, размеренная жизнь среднего обывателя. Верной, доброй, примерной жены. Всё!!

А между тем, что-то было. Что-то неуловимое, упорное ускользающее. Вайченко всякий раз, когда смотрел кассету, заново в этом убеждался. Было!

— Погоди!.. — упрямо бормотал он себе под нос, вглядываясь воспалёнными от постоянного недосыпанья глазами в искажённое в беззвучном стоне-вздохе лицо Нади. И даже в это последнее, мучительно-сладкое, бесстыдное мгновенье всё-таки остающееся каким-то непостижимым образом вдумчивым и серьёзным. — Погоди-и!.. Выясним мы, что это у тебя, блядь, за думы такие! Вы-ыясним!.

Чёрт! Что такое?!

Жена на экране вдруг насторожилась, приподняла голову и внимательно уставилась прямо в объектив. Потом, как была голая, вышла из-под душа… Что она делает!?.. О-о, чёрт!..

Рука крупным планом на экране… темнота… качающийся потолок, стены… Такое впечатление, что камеру крутят и рассматривают. Темнота… темнота… Жена в ванной, уже одетая, в халате… пустая ванная. Потом щелчок выключателя, и свет в ванной гаснет.

Вайченко сидел у телевизора ни жив, ни мёртв, не в силах пошевелиться и чувствуя, как у него неистово колотится сердце и горит лицо.

Застукала! — стучало в висках. — Застукала!..

И что теперь? Стыдно было невероятно! Взрослый мужик!.. Засмеют. Объясняй потом, что это ты не потому!.. а вот почему!.. Да и к тому же и неправда это. Не вся правда. А раньше ты чего подглядывал?.. Когда ещё не знал?.. Про выражение лица и пр.?.. Тащился, что ль, от этого? Кайфовал?.. Может, и сам дрочил вместе с ней? По телевизору за ней наблюдая?.. По-зо-ор!.. Позо-орище!.. Ну, позо-орище!.. У Вайченко даже уши запылали.

В тот же день он убрал камеру. Надя ничего не сказала. Вела себя как ни в чём ни бывало. Как будто ничего и не заметила. Никакой камеры в ванной. Вайченко тоже молчал. Он просто не решался на эту тему говорить. И вообще не сообразил ещё, что ему теперь в этой ситуации делать. Она застала его совершенно врасплох и разом разрушила все его планы.

— Нам надо с тобой поговорить.

Вайченко вздрогнул и затравленно посмотрел на жену.

Вот оно! — панически промелькнуло у него в голове.

Он и ждал этого разговора и одновременно боялся его. Но что он, этот разговор, неизбежен, Вайченко практически не сомневался. Не могут же они оба вечно делать вид, что ничего не случилось?

— Ну-у… давай поговорим… — бегая глазами, промямлил он.

— Коль, я знаю, что ты за мной подсматривал, — спокойно начала Надя, Вайченко невольно бросил на неё из подтишка быстрый испытующий взгляд. Его поразило, как хладнокровно она об этом говорит. Никакого волнения! Ему самому, к примеру, было бы уж по крайней мере стыдно. Окажись он на её месте. Да, бабы!.. — Это совсем не то, что ты, наверное, подумал!

Вайченко удивлённо вскинул не жену глаза. «Не то»?.. А что?

— Видишь ли, я состою в одном обществе… — у Вайченко челюсть от изумления отвисла. Что-о-о!?.. Он-то ожидал совсем другое. Взгляд же его супруги оставался, напротив, совершенно ясным и безмятежным. Казалось, она вовсе и не замечает состояние своего мужа. — Тебе тоже надо туда сходить.

— Куда сходить? — не закрывая рта, потрясённо переспросил Вайченко.

Он смотрел на свою жену во все глаза, так, словно видел её впервые.

В секте!.. — молотом бухало у него в голове. — Надька состоит в секте?!!..

Он почему-то сразу понял, о каком «обществе» идёт речь. Интуитивно! По тому, как она это сказала. Да и вообще всё сразу встало на свои места. Поведение это всё её… полночь… выражение лица застывшее во время… Ну, и прочие мелкие странности. Которые он с некоторых пор постоянно за женой замечал, но как-то не придавал им особого значения. Не увязывал в единое целое. И вот теперь картинка вдруг неожиданно выстроилась. Мозаика сложилась. Раз! — и разрозненные вроде бы части идеально подошли друг к другу.

СЕКТА! — медленно выплыло огромное страшное слово из пёстрой мешанины отдельных фактов, фактиков, поступков и поступочков. — СЕКТА!!!

Многое, конечно, Вайченко ещё было не ясно, многое требовало разъяснения, но в целом… Секта! Сектантство.

— На наше собрание.

Тон, которым это было сказано, Вайченко совершенно не понравился. Сюсюкающий какой-то, ласковый до приторности. Сладенький, как патока. Каким с младенцем неразумным разговаривают. Уговаривая не плакать. «Ну, не капризничай, Коленька!.. Ну, пойдём на собрание!..» Нашей, блядь, секты.

5

— Внимание!

В зале мгновенно установилась полная тишина. Шум затих. Все, вытянув головы, смотрели на… сцену?.. или как это там называется?.. в институте? Собрание, как Вайченко успел понять, происходило в актовом зале какого-то института. Чуть ли даже не учебного. Он ещё удивился, проходя через проходную: как это сектантам договориться тут удалось? В госучреждении! Да ещё с молодёжью связанном. С воспитанием. И вдруг — секта!

Впрочем, деньги!.. Решают сейчас всё. Открывают любые двери. И актовые залы. Презренный металл. Тугрики. А сектанты, судя по всему, были люди далеко не бедные. Ну, не они сами, конечно, а вся эта их организация. «Общество», блядь! Достаточно посмотреть, сколько, вон, их на одно только собрании пришло. Зал битком набит! Сесть негде. Даже проходы все забиты. С ума сойти! (Вайченко с недоумением крутил головой.) Охренеть! Куда мир катится?! И люди-то, вроде, приличные… Никогда не подумаешь!

Впрочем, а сам-то я?! — тут же хмуро подумал он. — Я здесь что делаю? А?.. Так же, вот, наверное, и все. Кого жена притащила, кого сват, кого брат.

Ему почему-то казалось, что примерно половина присутствующих тоже здесь впервые. С таким же растерянным, недоуменным видом озираются, как и он сам… Жалом водят. Тоже, наверное…

Боковая дверь отворилась, и на сцене появился человек, элегантный, подтянутый мужчина лет сорока. Вайченко покосился на жену. Надя смотрела на сцену не отрываясь, горящими глазами. С каким-то глуповато-восторженным выражением лица. Вайченко даже не по себе немного стало.

Да-а!.. — морщась, вздохнул он и снова перевёл взгляд на сцену, где и начинались, по всей видимости, сейчас главные события сегодняшнего вечера. — Явление Христа народу прям какое-то! Туфлю ему, надеюсь, лобызать не надо? Как папе Римскому. А то у меня чего-то охоты особой нет…

— Итак! — голос мужчины, сильный и звучный, без всякого микрофона легко разносился по залу и был отчётливо слышан во всех его углах. — Сегодня я расскажу вам о целях и задачах нашего общества. Некоторые из вас всё это уже слышали, и даже неоднократно, некоторые услышат впервые…

(Ага!.. — сообразил Вайченко. — То-то смотрю, новичков много. Посвящение! Вербовка неофитов. Главное заманилово, короче. Ну-ну, послушаем!..

Настроен он был весьма негативно. И ни в какие секты вступать не собирался. Он, собственно, и пришёл-то только затем, чтобы узнать хоть, чем это его жёнушка дорогая занимается? Куда именно она умудрилась «вступить»? В какое дерьмо. А дикий фанатизм, отчётливо светящийся сейчас в её глазах, — как и у многих присутствующих, кстати!.. Вайченко опять мельком огляделся, — энтузиазма ему отнюдь не прибавлял. Да и настроения, признаться, не улучшил.)

… Мы не фанатики, — мужчина окинул взглядом зал и усмехнулся.

(Вайченко показалось отчего-то, что сектант смотрит в глаза именно ему. Он даже вздрогнул и слегка отшатнулся. Чёрт! Взгляд у стоящего на сцене человека был какой-то слишком уж… пристальный. Тяжёлый взгляд. Давящий. Войченко неожиданно захотелось перекреститься. И стало как-то жутко.

Зря я сюда пришёл! — с тоской вдруг подумал он. — Чего-то мне всё это совсем не нравится. Никакие это не шутки, пожалуй. Как бы мне тут самому тоже в зомби не превратиться! Вместо того, чтобы жену вытащить._КАК_он посмотрел!..)

… И никого ни к чему не принуждаем. Вы все взрослые люди, здравомыслящие, все вы просто послушаете меня сейчас и сами примете для себя решение. Вступать вам в наше общество или нет…

(Речь сектанта текла спокойно, неторопливо и прямо-таки убаюкивала. Он говорил вроде бы совсем простые и очевидные вещи, совершенно, на первый взгляд, безобидные и обычные, но Вайченко ощутил внезапно самый настоящий ужас. Он почувствовал явственно, как воля его слабеет, тает, тает!.. испаряется, и эта плавная и неспешная речь мягко подхватывает всего его и несёт, несёт!.. в какую-то чудовищную гигантскую воронку. Разверзшуюся вдруг прямо посереди абсолютно спокойного до того океана и уходящую куда-то глубоко, глубоко!.. на многие километры вниз!.. до самого дна!.. в самую бездну!.. Ещё немного — и всё! Возврата уже не будет.

Вайченко зажмурился и потряс изо всех сил головой, отгоняя наваждение. Он бы даже уши охотно заткнул, чтобы не слышать ничего, но это всё же было… неудобно… Да и… жена… рядом… Надя… не поймёт…

… Что у нас за общество и чем оно занимается? В чём его цель? — сектант опять замолчал и неторопливо оглядел присутствующих. Тишина в зале царила мёртвая. Все напряжённо ловили каждое слово стоящего на сцене человека.

Вайченко поспешно опустил глаза, чтобы снова ненароком не встретиться с ним взглядом. Ну его на фиг! Может, гипноз какой?.. Внушение?.. Вон как все слушают!.. На фиг, короче!! На-фиг!..)

… Цель одна — сделать людей счастливыми!..

Вайченко не удержался и вскинул глаза. Эта была ошибка. Свинцовый немигающий взгляд сектанта был устремлён, казалось, прямо на него.

Вий! — успел ещё отчаянно подумать Вайченко — и перестал сопротивляться.

Общее безумие подхватило и понесло, потащило его куда-то…

С этого замечательного дня жизнь Николая Степановича Вайченко круто переменилась. Она как бы разбилась на два этапа: до и после. Прослушанная лекция произвела на него сильнейшее впечатление. Колоссальнейшее! Потом он часто пытался вспомнить её, восстановить в памяти всё, даже самые мельчайшие её нюансы и подробности. Это представлялось ему чрезвычайно важным! Но, увы! всё оказалось далеко не так просто, как хотелось бы.

Прежде всего, информации было слишком уж много, чтобы так вот, сразу, всю целиком её воспринять, в полном объёме. Ну, а кроме того, состояние, в котором он тогда находился!.. Транса, что ли. Или как это лучше назвать… Ну, словом, это тоже существенно мешало адекватному восприятию реальности. Общая картина в итоге только вырисовывалась. Да и то смутная какая-то, нечёткая… Отдельные только её отрывочки…

… Он вместе со всеми!.. сливается с ними в некое единое целое!.. и это хорошо!! правильно!.. восхитительное чувство огромного энтузиазма, подъёма! сопричастности к чему-то большому, светлому, чистому!.. к какому-то великому делу… Всё — правильно! Всё — правильно! Всё — правильно!.. Н-да… Это было здорово!

Но вот отдельные подробности действа, к сожалению, смазывались. И, главное, конкретные тезисы и пункты!! Содержание, собственно, лекции-то, её логика и аргументация!..

Всё это вспоминалось как-то фрагментарно и кусками и восстанавливалось с трудом. И всё время оставалось при этом чувство, что ты не вспомнил самого главного!.. Самого важного!.. Основного!.. Так что ни о каких сомнениях и колебаниях и речи идти не может! Просто ты не всё ещё вспомнил! Не всё усвоил и уяснил.

Н-да… Но кое-что Вайченко всё-таки вспомнил. Сумел, хоть это и стоило ему огромных усилий — приходилось постоянно преодолевать чудовищное внутреннее сопротивление.

— Зачем? — словно нашёптывал ласково и убедительно кто-то внутри его, какой-то тихий внутренний голос. — Зачем думать, анализировать что-то, рассуждать?.. Всё же ясно! Вот он — путь к счастью. Река! Погрузись в неё, отдайся на волю её волн, и она сама вынесёт тебя куда надо. Где есть ответы на все вопросы. Где тебе будет хорошо. Очень хорошо… Так хорошо, как никогда в жизни. Просто не мешай ей! Не противься. Не думай!

Но Вайченко думал. Причём приходилось в одиночку. От Надежды, как Вайченко очень быстро понял, проку было мало. Она-то как раз ни о чём не думала и думать не хотела. Переубедить, поколебать её было абсолютно невозможно. Да, Вайченко, собственно, и не собирался её ни в чём переубеждать. Он и сам был энтузиастом. Ему всё нравилось, всё устраивало. Он всего лишь хотел разобраться, вникнуть, понять… Понять! Надю же, напротив, всё это нисколько не интересовало. Она не понимала даже, зачем вообще это нужно — «понимать»? К чему все эти пустые и никчёмные копания и «вникания»?.. Зачем!!? Когда и так всё ясно! Вселенная — канал — счастье! Исполнение желаний. Всё!! Ну, чего тебе ещё надо-то?! Ясно же всё?..

Вайченко слушал её и только диву давался. Они как будто на разных языках говорили. Ну, как же так: «неинтересно»?! Ты же человек! А человеку свойственно же быть любопытным, стремиться к новым знаниям?…

Впрочем, честно говоря, с некоторых пор он и сам начал в этом серьёзно сомневаться. Что «свойственно». Помилуйте! Какие там ещё «знания»!.. Человеку надо лишь, чтобы всё ему «объяснили», по полочкам разложили, предложили какую-нибудь простенькую и удобную схемку или гипотезу, всё легко объясняющую; а знания никакие ему при этом даром не нужны! Вот ещё!.. Голову себе ломать! В этом смысле универсальна гипотеза Господа Бога. Она не требует абсолютно никаких знаний, но объясняет между тем решительно всё!

М-м-да!.. Но кое-что Вайченко всё ж-таки вспомнил. Сумел. Кое-что. М-да!.. Кое-что… Только — кое-что. К сожалению.

Тем не менее определённая и законченная, стройная более-менее система у него всё же худо-бедно выстраивалась. Пусть даже и на базе этих только разрозненных кусочков. Да!.. Выстраивалась…

Короче говоря, суть дела, как это понял Вайченко, сводилась к следующему.

Есть, несомненно, что-то высшее. Бог, Космический Разум, Вселенная, Система… (Сектант, насколько помнил Вайченко, слова «Бог» почему-то упорно избегал. Предпочитая употреблять разные более нейтральные определения и термины: Вселенная, Система… В основном, Вселенная.)… И с этим чем-то (или кем-то!) в принципе можно общаться. Обращаться к нему. Например, молитва — это и есть простейший пример такого именно обращения. Прямого. Непосредственно к Богу. Минуя всех посредников — священников и пр.

Но это только в принципе! Поскольку реально общаться чрезвычайно сложно. Огромные, немыслимые и не представимые даже расстояния… рассеяние… слабенький, еле слышимый, микроскопический совсем сигнал, посылаемый каждым отдельным человеком… индивидом… В общем, шансы, что твоё послание будут услышано — крайне невелики. Призрачны. Люди это ещё с древнейших времён понимали и учитывали: не случайно существуют церкви, храмы и т. п. — т. е. места, где люди собираются вместе, специально для того, чтобы совместно помолиться. Этот совместный, общий сигнал имеет уже гораздо б_О_льшую мощность, а значит, и б_О_льшие шансы быть услышанным. Тем более, что когда люди думают об одном, например, о Боге, их мысли работают словно на одной частоте, в унисон, попадают в резонанс… (ну, тут Вайченко, признаться, не до конца понял, там какие-то технические термины и сравнения пошли, «колебательный контур» какой-то и прочее)… поэтому не просто суммируются, а усиливаются многократно.

Но есть тут и свой минус. Если ты будешь думать в церкви не о божественном (не в резонансной частоте храма), то мысли твои до Бога не дойдут. Об этом тоже все испокон веков знают: в церкви нужно думать только о Боге, о хорошем, о благих делах. С плохими к Богу обращаться нельзя.

Однако есть и второй путь. Как усилить сигнал. Не собираться всем вместе, а просто молиться всем в одно и то же время. Т. е. согласование не в пространстве (церковь), а во времени. Тогда эффект будет тот же самый. Одновременно — значит, опять же, резонансные частоты, многократное усиление и пр.

Именно так, кстати, поступают мусульмане. Они совершают в течение дня свои намазы (или как там у них называется?) в строго определённое время. Где бы они в этот момент ни находились. Более того, обязательно поворачиваются при этом лицом на восток. Что тоже имеет определённый смысл. С точки зрения усиления сигнала.

Всё это ясно. Но ахиллесова пята всех этих общений с Богом — настроение. Попадание в резонансные частоты. Трудно настроиться на молитву. Настроение может быть плохое или, наоборот, слишком хорошее; что-то может мешать, отвлекать и т. д. и т. п. К тому же люди все разные. У каждого свои представления о добре и зле, свои представления о боге, а значит, и частота сигнала у каждого своя. Поэтому полного резонанса добиться почти никогда не удаётся. А значит, и максимального усиления. Не случайно, опять же, подлинные чудеса случались всегда в самые критические моменты истории, когда все люди, весь народ, в едином порыве молили Бога об одном и том же (скажем, о спасении Отечества), а значит, и частоты у всех практически совпадали. Энергетический поток был, таким образом, чрезвычайно силён.

Итак, резюмируем. Главная задача при обращении ко Вселенной — попасть в резонансную частоту со всеми другими обращающимися, молящимися. Тогда есть шанс, что твой сигнал всё-таки дойдёт. Средство достижения этой цели — гипотеза Бога. Все верующие представляют его примерно единообразно — неважно, кто это: Иисус, Аллах, Кришна… — на основании религиозной литературы, икон, и пр., а потому частота сигнала у всех приверженцев одной религии примерно одинаковая.

Но есть и ещё один путь! Общения со Вселенной. Иной! Не религиозный! Как попасть в резонанс частоты со всеми остальными. Причём независимо от вероисповедания. Одинаковые эмоции! Боль, скажем. Или секс. Оргазм! Все люди испытывают в этот момент примерно одно и то же, поскольку физиология у всех нас одна, единая, а значит, и частоты в этот момент у всех одинаковые. Причём интенсивность переживания гарантирует это! Что частоты будут у всех одинаковые. Тут уже не имеют значения ни настроение, никакие отвлекающие факторы. Оргазм смывает всё! Пик его. Это едва ли вообще не самое интенсивное переживание, которое только может испытывать человек, и при этом хоть что-то ещё думать и соображать. (Ну, кроме разве что страшной, чудовищной боли, но тогда и думать уже ничего невозможно. Да и то сомнительно! Что интенсивнее. Да и этот вариант нам вообще не подходит!)

Таким образом, вот подлинный путь к счастью. Любовь! Самое прекрасное чувство на свете. Выбираем определённое время, скажем, полночь, и постарайтесь в этот момент испытать оргазм, одновременно загадывая желание. Посылать Вселенной свой сигнал, зная, что именно сейчас, в этот самый момент, ровно в полночь, это делают и все остальные члены нашей организации, нашего общества, и, следовательно, сигнал ваш усиливается, усиливается и усиливается!.. Растёт! Многократно! И само сознание, с_А_мая мысль, что этим в данный момент, именно в это самое мгновенье! занимаются все!.. все сейчас вот прямо кончают! все!! одновременно! — разве она не возбуждает вас?! не подстёгивает! не заводит?! не усиливает ещё больше Ваши эмоции, чувства, страсти, переживанья?

И прекрасно! Чем лучше Вам — тем лучше всем. Тем больше шансов, что наш сигнал — Ваш сигнал — будет Вселенной услышан, и Ваше желание сбудется.

Аминь!

Собственно, «аминь» — это уж Вайченко сам всегда добавлял от себя. В заключение. Сектант как-то иначе лекцию свою тогда закончил. Какой-то латинской то ли цитатой, то ли фразой. Ну, не важно. Как он там закончил. Закончил тем, что надо всем равно в 12 часов заканчивать — и всё будет! Попрёт по жизни конкретно. Вселенная поможет. Гм!..

Хотя, впрочем, поначалу Вайченко был совсем даже и не против. Его всё услышанное можно сказать, почти что убедило. Ну, а почему нет? Всё в принципе логично. Резонансные частоты… совместные переживания… Ну, да!.. Почему бы и нет? Неплохо бы, конечно, выяснить, как члены секты-то живут? Помогает это им хоть?.. Оргазм этот их общит? Доходят до Бога их молитвы?.. Ну, до Вселенной, до Вселенной!.. Не суть. Не в этом дело! Так, доходят?..

Но, с другой стороны, — пожимал плечами Вайченко, когда обо всём этом размышлял. — Чего от меня требуется-то?.. Кончать в полночь?.. Если могу?.. Да бога ради! (Хм! Каламбурчик-с! Чего, действительно, ради бога не сделаешь!..) А вдруг правда? Вдруг и впрямь поможет?.. Почему не попробовать-то?!

Однако нюансы начались практически сразу. С самого начала. Сгоряча-то Вайченко решил было совместить приятное с полезным. Как говорится!.. и рыбку съесть, и … удовольствие получить. А чего там! Трахать Надьку и кончать с ней вместе ровно в 12 часов! Чем плохо? Заодно и помиримся. А то у нас чего-то последнее время!.. Со всеми этими слежками и разоблачениями… Н-да…

Но не тут-то было! Выяснилось быстро, что кончить обоим одновременно, ровно в полночь — дело совершенно немыслимое. Особенно Надьке. До этого-то она всегда уверяла Вайченко, что кончает («Да, милый!.. Конечно. Конечно, мне было очень хорошо! Очень-очень!..»), но тут, когда дело коснулось серьёзного…

Ни черта она, оказывается, не кончает!! И давно уже! — Вайченко зубами скрипел, когда эту сцену кошмарную вспоминал. Это её признаньице. — Как серпом, блядь, по яйцам!.. А я-то, дурак, губы и раскатал. Разлетелся: давай!.. да давай!.. вместе!.. Ага!.. «Давай!..» На!!

Это был, конечно, очередной удар. Пережить который Вайченко было непросто. Но дальше всё пошло ещё хуже. Через некоторое время Вайченко заметил, что Надя теперь явно избегает и обычного секса с ним. Не в 12 часов. Выполнения, блядь, своих прямых супружеских обязанностей! Всё время у неё какие-то отговорки непонятные находятся. То одно, то другое. То чего-то болит, то колет. То свербит. Лишь бы только соскочить. Отмазаться. А когда всё-таки приходится, то делает это с такой кислой миной… Какой там “оргазм”! Видно, что человек повинность просто отбывает. Отрабатывает номер.

Когда же Вайченко начистоту с ней поговорил и всё ж таки расколол, докопался до истины (а это было непросто! поначалу-то она ни в какую! всё отнекивалась: да нет!.. да что ты!.. да и не выдумывай!..), то что же выяснилось?

«Ну… видишь ли… — запинаясь и бегая виновато глазами, выдавила из себя в итоге припёртая к стенке его ненаглядная супруженица. — Зачем нам силы тратить?.. И тебе… и мне… В полночь может не получиться… Ну, или слабее будет…»

Вайченко на некоторое время даже дар речи потерял. От такого заявленьица. Ни фига себе!.. Нет, ну ни фига себе!.. Это что же делается-то?! Конечно… он и сам… Но не до такой же степени! Да что же это!!?

В результате секс у них вскоре совсем прекратился. Сошёл потихоньку на нет. Ну какой, скажите на милость, может быть секс, если ты знаешь прекрасно, что для партнёра это… Ну, словом!.. Э-хе-хе! «Секс»!..

С желаньями у Вайченко тоже всё обстояло туго. Да вообще, почитай что, никак! И прежде всего потому, что не верил он в глубине души во всё это! Хотя и сам долго не хотел себе в том признаваться. Даже нет! Не «не верил». Не хотел верить! Так будет правильнее. Душой не принимал. Умом-то он понимал отлично полную состоятельность, стройность и логичность аргументации этого… сектанта — ну, в самом деле! почему бы и нет?! тем более, что и примеры его… религиозные, о намазах, там, церквях-храмах, совместных молениях и пр. выглядели весьма и весьма убедительно — да, всё это так! умом он всё это понимал, но вот душа — не принимала. Сердце — отвергало. Всё это, блядь, учение!

Ну, не мог он заставить себя поверить!! Ну, никак! Не мог!!

Ведь если всё так и есть, если действительно существует реальный прямой канал общения с Богом, со Вселенной — не важно, как это называть! с чем-то высшим, в общем! — так что надо всего лишь «молиться» (дрочить в полночь!) да желанья загадывать, и они сбудутся обязательно — так тогда и делать ничего не надо! Всё смысл теряет. Любая иная деятельность. Ну, или становится второстепенной. (Вон, они с Надькой — прекрасный тому примерчик! “Зачем силы тратить?”) Главное же — секта. Ежедневные эти «моленья» (дроченья!) совместные. В смысле, одновременные.

Чёрт!! Вообще, идея грандиозная, Вайченко это признавал, его и самого всё это захватывало и завораживало — мысль, что сейчас! в этот самый миг! тысячи и тысячи!.. в едином, блядь, порыве!.. — да, идея грандиозная, что и говорить! Но!.. Обратная сторона медали… Сектантство, как таковое… Психологическая зависимость какая-то, подчиненность… неизбежная… духовная… Лидеру Секты. Да! А Вайченко не хотел никаких лидеров. И не хотел ни от кого зависеть. Не надо ему никаких подачек! Ни от бога, ин от черта, ни от самой Госпожи Вселенной! Ни даже от Разума Космического. Он и сам всего добьётся! Он и сам — разум.

6

— Милый, у нас сегодня собрание вечером! — жена смотрела на Вайченко с таким восторженным выражением, в глазах её светилось столько веры, обожания, преклонение какого-то слепого, что ему даже противно стало.

И перед кем преклонения-то? — мрачно подумал он. — Пред сектантом этим главным, что ли?

«Учителем», блядь, как все они его между собой называли. Почтительно и трепетно. «Наш Учитель». Именно так. С большой буквы. Тьфу! Есть всё же в любом сектантстве (да и в любой религии по большому счёту!) что-то глубоко ущербное и для человека оскорбительное.

Собственное принижение. Пусть даже перед лицом Бога. Потеря личности. А это неправильно. Нельзя её терять. Если действительно человеком хочешь остаться. А не раствориться, блядь, в коллективном разуме. Пусть даже и Космическом. Я не муравей!

— Милый, ты слышишь меня?

— А?.. да… — очнулся от своих безрадостных размышлений Вайченко. — Что?

— Я говорю, у нас собрание сегодня в 7 часов, — терпеливо, с улыбкой повторила жена.

(Эта улыбка её вызвала у Вайченко приступ дополнительного раздражения. Захотелось заорать, затопать ногами, разбить что-нибудь! — лишь бы как-то разозлить, вывести жену из себя. Чего она лыбится всё время, как дурочка? И всё у неё: «милый!.. милый!..» Кукла какая-то неживая, а не человек!)

— Хорошо! — коротко буркнул Вайченко, избегая смотреть на свою сияющую всю благостным светом супругу. (Откуда она, кстати, про собрания-то всегда узнаёт? — неожиданно вдруг пришло ему в голову. — И вообще, почему со мной никто никогда не связывается? Не общается? а всё через Надьку только передают?.. Не доверяют?) — Я понял.

— Сегодня у нас чрезвычайное собрание! — знакомый уже сектант на сцене был на сей раз необычайно серьёзен. В зале тихонько зашушукались и зашумели.

Вайченко внезапно почувствовал, что сердце у него заныло. Как от зубной боли. Ему почему-то захотелось вдруг оказаться отсюда где-нибудь далеко-далеко! На другом краю земли.

— Так вот!! — стоящий на сцене человек повысил голос, перекрывая шум. Все сразу же замолчали. — Так вот! — продолжил он уже нормальным голосом. — У нас в обществе появился ренегат…

(«Что такое «ренегат»?» — быстро повернулась к Вайченко взволнованная Надя. — «Отступник», — машинально пробормотал Вайченко.)

… Отступник! — тотчас же словно подтвердил эти его слова сектант. Вайченко даже вздрогнул. Боль в сердце усилилась. Стала какой-то колющей. Тишина в зале стояла такая, что слышно было, казалось, как муха пролетит! Вайченко тайком бегло огляделся. Горящие глаза, вытянутые вперёд шеи… Даже кулаки у многих, кажется, сжаты. Ж-ж-жуть!

— Этот… человек желает нашему обществу зла и просит Вселенную именно об этом…

(Еле заметная пауза перед словом «человек» подсказала Вайченко, что сначала сектант, кажется, собирался употребить какое-то иное слово… «мужчина»?.. и лишь в самый последний момент передумал.

Вайченко съёжился и втянул голову в плечи. Ему захотелось провалиться сквозь землю или стать каким-нибудь невидимкой.)

… То есть использует наш канал связи со Вселенной нам же во вред! — в зале возмущенно зашумели. Сектанты переглядывались, с подозрением присматриваясь друг к другу: «а не ты ли?..» Вайченко сидел ни жив ни мёртв.

— Тише! — властный голос мужчины разнесся по залу. Все мгновенно стихли. — Вот что я бы хотел сказать этому… человеку… — снова эта маленькая, почти неуловимая совсем пауза перед словом «человек»! Сектант говорил неторопливо и размеренно. Слова тяжело падали в притихший зал. Все вокруг напряжённо слушали и словно даже и не дышали. Вайченко тоже слушал вместе со всеми, уставясь в пол и не решаясь поднять глаза. Помня хорошо своё то, первое посещение. Первую лекцию. Когда он…

— Никто Вас сюда не звал, — продолжал между тем говорить сектант. — Это во-первых. Вы пришли к нам добровольно. И так же добровольно Вы можете в любой момент от нас уйти. Это во-вторых. Не нравится? — уходите! Никто Вас не держит и ни к чему не принуждает. Уходите!! Но зачем стремиться причинить нам вред? Зачем просить Вселенную о том, чтобы наше общество перестало существовать?! — гул в зале вспыхнул на мгновенье и тут же погас. –

Вы не верите в проповедуемые нами цели и принципы? В самую возможность общения со Вселенной? В само существование чего-то высшего, стоящего над обыденным, над реальностью — прекрасно! Дело Ваше, — Вайченко почувствовал, что крупные капли пота катятся по спине. — Но зачем же тогда Вы молитесь о нашей гибели? Раз молитесь, то, значит, в глубине души всё же верите?… А раз верите, то как же можно желать зла, гибели кому бы то ни было? А уж тем более тем людям, которые Вам эту великую возможность и дали? Общаться с Высшим Космическим Разумом, с самой Вселенной! Не кажется ли Вам, что это аморально? А?.. Николай Степанович?..

Вайченко, обомлев, примёрз к своему стулу и не решался пошевелиться. Ему казалось, что ненавидящие взгляды всех присутствующих устремлены сейчас прямо на него! Впрочем, полной уверенности в том, что его имя действительно только что прозвучало со сцены, у него всё же не было. Он себя сейчас так чувствовал!.. Как бы удар не хватил! В висках стучало, голова шла кругом! Может, послышалось?.. померещилось?..

Прошло несколько томительных секунд. Никто его, вроде, в клочья не рвал… Вайченко перевёл дух и слегка приободрился. Послышалось, наверное, всё-таки!.. Нервы!..

Он кинул, осмелев, исподтишка быстрый взгляд. Да! Все смотрели на сцену. Даже Надя. Фу-у-у!..

— Ну что ж, все вы знаете наши правила.

Вайченко опять насторожился. Какие ещё, блядь, «правила»?!

— Сегодня ночью в полночь мы примем общее решение. Как следует поступить с предателем. Каждый пусть обратиться к Вселенной сегодня в своей молитве с соответствующей просьбой. А там уж Она сама пусть решает, что с ним делать! — Вайченко ощутил внезапно ледяной холод. Ему показалось, что у него даже волосы на голове дыбом встали. Странно только, что никто этого не видит, не шарахается от него, не кричит и не тычет пальцем.

Но я же не верю ни во что это! — отчаянно подумал он. — Не верю!

— Если кто-то хочет поручиться за этого человека, попросить за него — пусть сделает это немедленно, — сектант замолчал, выжидающе глядя в зал. Тишина в зале стала просто-таки невыносимой. Оглушающей!

Нервы у Вайченко не выдержали.

— Это я! я! — в панике зашептал он на ухо Наде, хватая её за руки. — Попроси его за меня!! Пожалуйста! Поручись!.. Сделай хоть что-нибудь!!!

— Ты?!.. — в ужасе попятилась от него Надя, вырывая руки. — Ты?!..

— Решение принято! — сектант резко крутанулся на месте и быстро вышел в боковую дверь.

Ночью, сразу после полуночи у Вайченко случился тяжелейший сердечный приступ. К моменту приезда «скорой» он был уже мёртв.

— Слушай! — Вера, Надина подруга, с завистью осматривалась. — Как тебе вот всё удаётся!? Я тебя прямо завидую! Вроде и без мужика живёшь, а всё у тебя есть? А?.. Ты хоть научила бы, что ли?.. Как жить?.

— Научила? — со странной интонацией переспросила Надя и улыбнулась. — Да бога ради! Что ж, слушай!.

__________

И спросил у Люцифера Его сын:

— Почему та женщина предала того мужчину?

И ответил, рассмеявшись, Люцифер Своему Сыну:

— Она не предала его, она продала. Просто он не стоил той цены, которую ей за него предложили.